Погребенные тайны

8

Городок Пайн-Ридж в штате Нью-Хэмпшир (1260 жителей) располагал полицейским подразделением в составе двух человек на полной ставке, двух человек на полставки и начальника полиции. Джейсон Кент, новичок, нерешительно вошел в кабинет начальника.

— Шеф?

— Сэм Дюпуи уже несколько раз звонил, — сказал начальник, Уолтер Новицкий. — Что-то там у него чешется по поводу олдерсоновского дома. Собака, что ли, у него убежала. Я толком не понял. Но говорит, там, похоже, какие-то работы ведутся без разрешения и бог знает что еще.

— Хотите, чтобы я съездил и поговорил с мистером Дюпуи?

— Просто зайди к Олдерсону и погляди, как там и что.

— Я думал, там никто из Олдерсонов уже и не бывает.

— Сэм говорит, у них там какой-то сторож, что ли, работает.

Я кликнул на Дианино письмо и стал ждать, пока откроется вложение. Фотография. Еле-еле можно разглядеть затылок и плечи. Почему же Диана так уверена, что это тот, кто нам нужен?

Я всмотрелся повнимательнее и увидел что-то похожее на подголовник кресла в машине. Фото сделано с заднего сиденья.

Плечи мужчины поднимались гораздо выше подголовника. Голова явно выбрита. И значительную часть головы и шеи занимало какое-то пятно. Приглядевшись, я понял — татуировка. Контурный рисунок, очень подробный. Стилизованные перья, острый клюв, уши торчком. Кажется, сова с большими, свирепо глядящими глазами.

«У этого парня глаза на затылке…»

Когда Маурисио Перрейра пробормотал эти слова, я решил, что он хочет сказать: он, мол, все видит и слышит, у него везде осведомители, я не могу назвать тебе имя — я его боюсь.

Он и правда боялся. Но про глаза на затылке — это была не метафора. У этого парня и в самом деле на затылке глаза.

Диана ответила после первого же звонка.

— Кто фотографировал? — спросил я.

— Алекса Маркус. Это с ее айфона, снято в два тридцать шесть ночи — в ту ночь, когда она пропала.

— Сова какая-то.

— Да. Татуировка на голове и на шее, должно быть, и на спине еще.

— Ты, наверное, уже проверила по НЦКИ, — сказал я.

Национальный центр криминальной информации — компьютерная база данных о преступлениях, расследованных ФБР. Ее используют все полицейские подразделения и другие органы правопорядка в стране.

— Само собой. Ничего похожего.

— А есть какая-нибудь всеобщая база данных по уголовным татуировкам?

— Должна бы быть, но нету. Я разослала фотографию семидесяти пяти нашим атташе по правовым вопросам по всему миру. Попросила пробить в местных правоохранительных органах. Может быть, повезет.

— Может быть, — с сомнением отозвался я. — Надо думать, парня с совой на затылке должны были запомнить.

— Это как-то глупо. А совы считаются мудрыми птицами.

— Тут дело не в мудрости, а в том, чтобы запугать. В некоторых культурах сова — символ смерти. Дурное предзнаменование. Предвещает смерть.

— Где? В каких странах?

Я немного подумал.

— В Мексике. В Японии. В Румынии, кажется. Может быть, в России. Видела когда-нибудь, как сова охотится?

— Представь себе, не видела.

— Поводит головой из стороны в сторону, вверх-вниз, присматривается, прислушивается — выслеживает добычу. Трудно отыскать более совершенную, более безжалостную убийцу.

— Здравствуйте, мистер Хеллер, — сказала Джиллиан, когда я пришел в офис. — Дороти вас искала.

— Можете называть меня Ник, — сказал я, наверное, раз двадцатый за то время, что она у меня работала. Заметил у нее на плече татуировку бабочки. — Что она означает — бабочка?

— Это символ свободы и преображения. А внизу на спине у меня вытатуировано: «Мясоеды — убийцы». Хотите поглядеть?

Послышался голос Дороти — она подходила к нам:

— Джиллиан, свои тату в интересных местах будете демонстрировать после работы или в отпуске. — Она покачала головой. — Я получила фото, которое ты прислал, — сказала она мне. — Погуглила татуировку, но пока ничего.

— Мой брат работал в тату-салоне в Саугусе, — сказала Джиллиан.

— Поменяйте лучше картридж, как я просила, — напомнила ей Дороти.

У меня в кабинете Дороти сказала:

— Я нашла шпионское ПО в нашей сети. Вирус. Внедрился в нашу корпоративную сеть, ввел код и открыл заднюю дверь. Уже пару дней он сканировал все защищенные файлы и пересылал.

— Вот откуда они узнали код моей сигнализации, — сказал я. — И куда же пересылались файлы?

— На прокси-серверы, которые так часто меняются, что их почти невозможно отследить. Но я удалила вирус. Надеюсь, окончательно.

Раздался звонок по внутренней связи, и Джиллиан сказала:

— К вам посетитель.

Я взглянул на Дороти, та пожала плечами.

— Имя? — спросил я.

— Белинда Маркус.

— Я ужасно волнуюсь за Маршалла, — проговорила Белинда. Протянула ко мне тонкие руки и обняла меня.

— Извините, Белинда. У нас назначена встреча?

Она села.

— Нет, не назначена, Ник, но нам надо поговорить.

— Погодите секундочку. — Я развернул стул и набрал быстрое сообщение для Дороти: «био белинды маркус срочно».

— Я в вашем распоряжении, — сказал я.

— Ник, я понимаю, нужно было сначала позвонить, но я давно уже хотела с вами поговорить с глазу на глаз — с тех самых пор, как начался этот кошмар.

Я кивнул.

— Я чувствую себя предательницей, но я просто уже ума не приложу, что делать, кто-то же должен что-то сказать. Ник, вы должны знать — у Маршалла сейчас очень тяжелое время. Он хочет только одного — вернуть домой любимую дочь, а они… они не дают отдать им то, что те хотят, и это его убивает.

— Кто — они?

Она встревоженно посмотрела на меня.

— Дэвид Шехтер.

— Откуда вы знаете? Он с вами об этом говорит?

— Никогда. Я просто подслушала, как они спорили.

— Значит, вы знаете, что такое «Меркурий»?

Она покачала головой:

— Не знаю. То есть это какие-то документы, но я понятия не имею какие. Мы должны им их отдать.

— А почему вы решили рассказать об этом мне?

Она стала разглядывать свои ногти.

— Маршалл с головой увяз в каких-то проблемах, а я не знаю, к кому обратиться.

Я взглянул на экран компьютера. На нем появилось быстрое сообщение от Дороти, несколько строчек.

— Я не сомневаюсь, что он вам доверяет, — сказал я. — Вы же женаты уже… три года, так?

Она кивнула.

— А до того, как познакомились с Маршаллом, вы были стюардессой?

Она снова кивнула, улыбнулась.

— Он меня спас. Я терпеть не могла летать.

— Судя по акценту, вы, конечно, из Джорджии.

— Совершенно верно, — сказала она. — Маленький городок, называется Барнсвилл.

— Серьезно? У меня была девушка из Барнсвилла. Синди Персел, не знаете?

Белинда покачала головой:

— Она, должно быть, намного младше.

— Но вы наверняка бывали в ресторане ее родителей, «Брауни».

— А, ну конечно. Но знаете, Ник…

— Я такого лоу-кантри-бойл нигде больше не пробовал.

— Никогда такого не ела, но не сомневаюсь, что вкусно. Лучше южной кухни ничего нет, правда же? Мне так ее не хватает.

— Ну что ж, — сказал я, вставая, — рад, что вы зашли. Наверняка непросто было на это решиться, но вы нам очень помогли.

Она осталась сидеть.

— Я знаю, некоторые меня считают охотницей за деньгами, раз я вышла замуж за богатого. Но я вышла за Маршалла не ради денег. Я хочу ему только добра. И хочу найти девочку, Ник. Чего бы это ни стоило.

Как только она ушла, я вызвал Дороти к себе.

— Ты же не встречался ни с какой девушкой из Барнсвилла?

— Нет. И ресторана «Брауни» не существует.

— С лоу-кантри-бойл — хороший ход. Если кто-то говорит, что никогда его не ел, значит, этот человек не из Джорджии. А что тебя насторожило?

— Акцент у нее неправильный. В некоторых словах окончания глотает. В Джорджии так не говорят.

— Верно. Значит, она не из Джорджии, да?

— Думаю, она вообще не южанка.

— А зачем тогда прикидывается?

— Вот это я и хочу выяснить. Можешь покопать?

— Уже начала, — сказала Дороти.

Вскоре мой телефон зазвонил. Я взглянул на экран: Дороти. Нажал кнопку ответа.

— Что у тебя?

— Поговорила с «Дельта эрлайнз». Белинда никогда у них не работала.

— Зачем ей врать об этом?

— Потому что Маршалл Маркус никогда бы на ней не женился, если бы знал ее настоящую профессию. Она была девушкой по вызову. Я проверила ее по номеру социального страхования. Брала уроки актерского мастерства в Линкольн-парке. Устроилась в агентство эскорт-услуг в Трентоне.

— И она не южанка, верно?

— С юга Нью-Джерси. Из Вудбайна.

Мой «блэкберри» издал звук, означающий, что мне пришла эсэмэска. Я просмотрел сообщение. Там стояло: «15 минут», а затем полярные координаты точки отправления — кажется, парковки у «7-Eleven» в 73 милях отсюда.

Сообщение было отправлено неким «18E». Армейский шифр. 18E — обозначение сержанта связи в войсках специального назначения.

Джордж Девлин тоже 18E.

— Извини, — сказал я. — Нужно встретиться со старым другом.

— Откуда ты знал, что я сумею добраться за пятнадцать минут? — спросил я. — Ты что, знал, где я?

Джордж Девлин будто не слышал моего вопроса. Словно это было или слишком сложно, или слишком просто, чтобы объяснять. Ему было не до того. Он был занят компьютерным монитором — старался повернуть его так, чтобы мне было видно.

На экране появилась зеленоватая топографическая карта Массачусетса. На ней замигала красная точка — милях в пятнадцати на северо-запад от Бостона. Затем всплыли три волнистые линии — белая, синяя и оранжевая, и все три сходились к красной мигающей точке. Синяя линия тянулась из Бостона, с юго-запада. Оранжевая — с севера. Белая сначала шла от Бостона рядом с синей, а затем пересекалась на севере с оранжевой.

— Так… — сказал я.

— Если присмотреться внимательно, — сказал он, — увидишь, что каждая линия состоит из точек. Точки означают перехваченные сигналы мобильных телефонов. Синяя линия — телефон Маурисио. Белая — Алексы. А оранжевая — неизвестного, назовем его Мистер Икс.

Я наклонился ближе.

— Мистер Икс выехал, похоже, почти от границы с Нью-Хэмпширом. И все они встретились в пятнадцати милях к северо-востоку от Бостона, в… что это, Линкольн?

— Да. Маурисио и девушка приехали вместе. Пробыли там семнадцать минут. Мистер Икс — всего минуты четыре-пять.

Я увидел, что встретились они где-то в лесу. Возле Сэнди-Понд, помеченного как охраняемая территория. Отдаленная, безлюдная. Выходит, Алексин айфон увезли из Бостона в Линкольн, а затем на север до Леминстера. А там выбросили.

Теперь я видел, как все происходило. Маурисио увез ее из отеля в Линкольн, там передал мистеру Икс. Пока Маурисио ехал к себе в Медфорд, мистер Икс вез Алексу на север. Он выбросил телефон, когда они проезжали Леминстер.

Затем они пересекли границу Нью-Хэмпшира.

— Итак, след ведет в Нью-Хэмпшир, — сказал я. — В Нэшуа.

— Нет. Мобильный мистера Икса теряется из виду в Нэшуа. Это может означать, что он его отключил. Возможно, мистер Икс ехал через Нью-Хэмпшир в Канаду.

— Не очень-то продуманный маршрут, если до самой Канады ехать на машине.

Он кивнул в знак согласия.

— Они в Нью-Хэмпшире, — сказал я.

Офис «Маркус капитал инвестмент» находился на шестом этаже «Роуз-Уорф», здания на берегу моря. Я назвал секретарше на ресепшене свое имя и стал ждать в роскошно обставленном вестибюле. Ждать не пришлось и минуты — тут же появилась личная помощница Маркуса.

Она была стройна и рыжеволоса, звали ее Смоки Бейкон. Маркус был известен тем, что нанимал на административную работу только красавиц.

Смоки ослепительно улыбнулась мне.

— У Маршалла сейчас совещание, но он готов встретиться с вами сразу же, как только оно закончится. Правда, это может занять довольно много времени. Может быть, вы зайдете попозже?

— Я подожду.

— Тогда позвольте мне хотя бы проводить вас в конференц-зал, там можно пользоваться телефоном и компьютером.

Мы прошли через какой-то кабинет — по всей видимости, торговый зал. Там было штук тридцать-сорок компьютеров, за ними никого не было.

— Не могу выразить, как мы все волнуемся за Алексу, — сказала Смоки.

— Ну, — проговорил я, не зная, что на это ответить, — не теряйте надежды.

На пороге пустого конференц-зала она положила мне руку на плечо и сказала:

— Пожалуйста, найдите девочку, мистер Хеллер.

— Сделаю все, что смогу, — ответил я.

Вместо того чтобы сидеть и ждать, я решил пройти к кабинету Маркуса.

Я помнил, что за столом перед кабинетом сидит на страже Смоки. Помнил и то, что рядом с кабинетом у Маркуса персональная столовая. Когда я как-то с ним там обедал, официанты появлялись и исчезали в коридоре в задней части комнаты.

Найти служебный вход оказалось делом недолгим. Он вел из маленькой кухоньки в зал заседаний, а оттуда в столовую Маркуса, которой, судя по виду, уже довольно давно не пользовались.

Дверь в кабинет была закрыта. Но, подойдя к ней, я услышал голоса, о чем-то спорившие на повышенных тонах. Говорили двое. Один был, конечно, Маркус. Его голос звучал громче, эмоциональнее. Другой был тихий, спокойный, едва слышный.

Гость: …сейчас раскиснуть и уступить.

Маркус: Если она умрет, то из-за вас. Это будет на вашей совести! У вас ведь когда-то была совесть, если не ошибаюсь?

Гость: …все возможное, чтобы спасти вам жизнь.

Маркус: Мне уже все равно, что вы со мной сделаете. Моя жизнь кончена. Моя дочь — это единственное…

Гость: (долгое невнятное бормотание) …лет вы были тем, кто предлагал решения… теперь они решили, что проблема в вас?., какое решение они примут…

Маркус: …на моей стороне!

Гость: …хочу быть на вашей стороне. Но не могу, если вы не будете на моей…

Маркус: …вы хотели, я сделал. Всё!

Гость: Вам что, заголовок статьи предложить, Маршалл? «Убитый горем финансист покончил с собой в своей манчестерской резиденции»?

Я толчком открыл дверь и вошел. Маркус сидел за длинным столом, заваленным бумагами.

Перед ним на стуле для посетителей сидел Дэвид Шехтер.

— Никеле! — хрипло выдохнул Маркус. — Что ты тут… разве Смоки…

— Он подслушивал, — сказал Шехтер. — Правда, мистер Хеллер?

— Совершенно верно. Я слышал каждое ваше слово.

Шехтер заморгал.

— С этой минуты в ваших услугах больше не нуждаются.

— Вы меня не нанимали, — сказал я.

— Шеки, давайте, я с ним поговорю, — сказал Маркус. — Он наш человек.

Шехтер поднялся и сказал Маркусу:

— Буду ждать вашего звонка.

Я дождался, пока он выйдет, а затем сел на его место.

— Чем он вас прижал? — спросил я.

— Прижал?

— Вы наняли меня, чтобы я нашел Алексу, а я не могу этого сделать, если вы не будете со мной откровенны. А тогда сами знаете, что будет с ней.

Он словно постарел на двадцать лет с того дня, когда я видел его в последний раз.

— Ники, тебе нельзя в это соваться. Это… личные дела.

— Я не сразу понял, почему вы скрываете то, что только и может помочь ее найти. Шехтер вас шантажирует. Это он не позволил вам договориться о сделке с похитителями.

Маркус отвернулся и стал смотреть в окно.

— Я нанял тебя, потому что думал — ты один можешь найти ее.

— Нет, — сказал я. — Вы меня наняли, потому что это был для вас единственный способ вернуть свою дочь, не выполняя их требований.

Он медленно повернулся ко мне.

— Тебя это оскорбило?

— Меня оскорбляли и похуже. Но дело не в этом. С самого начала вы морочили мне голову. Соврали, что звонили в полицию. Не сказали, что вам пришлось взять деньги у бандитов, не сказали, что потеряли их. Вы скрывали от меня все, что мне необходимо было знать, чтобы найти Алексу. А теперь они требуют документы «Меркурий» — это же документы, так? — и вы делаете вид, будто не знаете, что это такое. Так позвольте мне у вас спросить: стоит ли то, что знает о вас Шехтер, жизни вашей дочери?

Лицо у него сморщилось, и он закрыл глаза руками, словно в беззвучном плаче.

— Вы должны мне сказать, что такое «Меркурий». Тогда мы что-нибудь придумаем. — Я встал и пошел к двери, но остановился. — Вы наводили справки о прошлом Белинды, прежде чем жениться на ней?

Он опустил руки.

— Белинда? А она-то тут при чем?

— Неприятно вам об этом говорить, — сказал я, — но она никогда не была стюардессой. Она не из Джорджии. Она из Нью-Джерси. Она была девочкой по вызову, Маршалл. В эскорт-услугах. Думаю, вам следует знать.

— Никеле, бойчик! Пора бы уже повзрослеть. — Он вздохнул. — Она девушка щепетильная. Ей как-то неловко, если все будут знать о нашем первом свидании.

Мое лицо расплылось в улыбке, и я снова двинулся к двери. Вот же старый прохвост. За спиной послышалось:

— Пожалуйста, не бросай это дело.

Я не остановился и ответил не оборачиваясь:

— Не беспокойтесь. Вы от меня не избавитесь. Но смотрите, как бы вам об этом не пожалеть.

Владимир сидел за компьютером на пропахшей плесенью застекленной террасе, и тут услышал крики девчонки.

Странно. Он же отключил звук в колонках. Он встал и подошел к задней двери. Послушал еще. Крики доносились снаружи.

На крыльце он вскинул голову. Звуки доносились со двора, а может быть, из леса. Потом он увидел серую хлорвиниловую трубу, торчащую посреди поля. Через отходную трубу не только выходил углекислый газ от дыхания девчонки, но и слышались ее крики.

Когда Владимиру впервые пришла в голову идея закопать ее в землю, она показалась ему совершенно гениальной. Люди, собиравшие информацию для Клиента, нашли запись в медкарте психиатра о том, что пациентка страдает тяжелой клаустрофобией. Но в первую очередь им двигало не это. Когда она в десяти футах под землей, он сам до нее не доберется.

Если бы девчонка была поближе, он бы не смог удержаться. Изнасиловал бы и убил, как многих других, таких же молодых и красивых. А это сейчас определенно ни к чему.

Он так старательно прислушивался к ее вяканью, что чуть было не прослушал шорох шин по грунтовой дороге перед домом. Он вернулся в дом и выглянул в окно. Полицейская машина, темно-синяя, с белыми буквами: «Полиция Пайн-Риджа».

Из полицейской машины вышел неуклюжий молодой человек. Когда он нажимал на кнопку звонка, Владимир уже был в каштановом парике.

— Как поживаете? — сказал полицейский. — Я офицер Кент. Можно задать вам несколько вопросов?

Когда я вернулся в офис, ближе к вечеру, Джиллиан сидела на полу и упаковывала какие-то коробки. Я вошел, она подняла голову. Лицо у нее было красное и заплаканное.

— Прощайте, мистер Хеллер.

— В чем дело? — спросил я.

— Прежде чем уйти, я хочу извиниться.

— О чем вы?

— Кто-то прислал мне открытку по электронной почте, и я открыла ее на работе.

— Тебя что, Дороти уволила?

— Нет, я сама ухожу. Наверное, в этой открытке был какой-то вирус, электронный шпион? Дороти говорит, из-за этого кто-то забрался на наш сервер, прочитал ваши личные файлы и узнал код вашей охранной сигнализации?

— Так это вы?

— Я… я думала, она вам сказала, — проговорила, заикаясь, Джиллиан.

— Ну вот что, Джиллиан, извините, но вы выбрали неудачное время для ухода, так что никуда вы не уйдете. Вернитесь, пожалуйста, к своим обязанностям, отвечайте на звонки.

Чем больше я думал о Маршалле и Белинде Маркус, тем сильнее убеждался, что что-то тут не то.

У меня был в Нью-Джерси знакомый сыщик, и я позвонил ему.

— Я хочу, чтобы ты проверил дату ее устройства на работу в агентство эскорт-услуг в Трентоне, — сказал я. — И вообще собери о ней все сведения, какие сможешь.

Дороти сидела за столом, уставившись в монитор. Слышался голос Алексы: «Я не могу тут больше, папа!»

Картинка замерла, а потом рассыпалась на тысячи разноцветных квадратиков, как картина Чака Клоуза. Квадратики разошлись в стороны и снова сошлись.

И, когда картинка восстановилась, снова послышалось: «Им нужен „Меркурий“, слышишь, папа? Ты должен отдать им „Меркурий“, все, что есть».

— Я сказал Джиллиан, что не отпускаю ее. Что это ты делаешь?

— Головой о стенку бьюсь, вот что.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Угу. Уволь меня к чертовой матери.

— Ну уж нет. Тебя я тоже не отпущу. Рассказывай, в чем тут дело.

Дороти тихо ответила:

— Я не могу справиться с самой важной работой, какую мне когда-нибудь поручали.

Со слезами на глазах.

Я накрыл ладонью ее руку и сказал:

— Ты расстроена. Я понял.

— Ник, ты знаешь, как часто я думаю об этой девушке и о том, каково ей сейчас? А я себя чувствую совершенно… беспомощной.

— Так говори, где там у тебя заело.

Она колебалась совсем недолго:

— Ладно, слушай.

Она щелкнула по клавише, и снова пошло видео с Алексой. Дороти прибавила звук. Гул на заднем плане стал громче. Затем картинка замерла и распалась на отдельные точки.

— Заметил этот звук, который всегда слышен, когда картинка рассыпается? Каждый раз!

— Ну да.

— Дело вот в чем — ни легковая машина, ни грузовик, ни поезд — они не могут так прерывать поток видео.

— И почему это так важно?

— Почему важно? — переспросила она. — Это подскажет нам, где сейчас Алекса Маркус.

— Что-то случилось, офицер Кент?

Владимир уже знал, что американские полицейские любят, чтобы к ним так обращались — «офицер». Ужасно падки на знаки уважения.

— Мы просто хотели представиться, чтобы вы знали, кому звонить, если понадобится какая-то помощь. Так вы, значит, работаете у Олдерсонов?

— Просто сторож. Работаю на них. Навожу порядок.

— Ах, вот оно что. По-моему, кто-то из соседей вроде как заметил у вас тут строительное оборудование? Просто хочу удостовериться, что здесь нет нарушения строительных норм. Ну, скажем, вы не делаете пристройку без разрешения?

— Никакого строительства. Хозяин хочет висячий сад.

— Не возражаете, если я быстренько взгляну на задний двор?

Владимир пожал плечами и вежливо сказал:

— Пожалуйста.

Он прошел вслед за полицейским за дом, к голому полю. Полицейский, похоже, высматривал следы на утоптанной земле, а потом увидел серую трубу посреди поля и подошел к ней.

— Это что же, септик, а, Андрос?

Владимир не называл полицейскому своего имени. Значит, сосед.

— Вентиляция, — сказал Владимир, когда они подошли к трубе. — Там отходы… компостная яма.

Импровизация.

— Вроде как для вывода метана или чего-то в этом роде?

Владимир пожал плечами. Он не понимает по-английски. Делает, что сказано. Простой работяга.

— Понимаете, на септик нужно иметь разрешение.

Владимир улыбнулся:

— Нет септика.

Из трубки донеслись приглушенные крики.

Полицейский вскинул голову.

— Вы слышали? — спросил он.

Девчонкины крики стали слышны громче, отчетливей.

— Помогите, господи, помогите, спасите меня, пожалуйста, о господи…

— Похоже, из-под земли кричат, — сказал полицейский. — Что за чертовщина?

— Я слушаю, — сказал я.

Дороти вздохнула.

— Начнем с главного: как они выходят в Интернет? Не думаю, что у них там стандартное высокоскоростное соединение, как у тебя.

— Почему?

Она откинулась на спинку кресла.

— У меня родители живут в Северной Каролине, помнишь? Ну вот, пару лет назад им захотелось иметь кабельное ТВ, фильмы смотреть. Только вот кабельного там как раз и не было, так что они повесили на крышу спутниковую тарелку.

Я кивнул.

— Я как-то пыталась у них посмотреть какой-то фильм, так изображение все время пропадало. Я и спросила маму, в чем дело. А она говорит: «А, так каждый раз, как самолет мимо пролетает». Понимаешь, они живут возле самого аэропорта «Шарлотт Дуглас». И тогда я стала замечать — и правда, как услышу самолет, так телевизор глючит.

— Ясно, — сказал я. — Если наши похитители где-то посреди леса или в сельской местности, то они наверняка выходят онлайн именно по спутниковой связи. И ты считаешь, что самолет может прервать сигнал?

— Запросто. Спутник работает на линии прямой видимости, и, если что-то вклинится между тарелкой и этим самым спутником, сигнал прервется. Когда большой самолет пролетает на небольшой высоте — это вполне может создать помехи.

— Значит, там близко аэропорт. Насколько близко?

— Трудно рассчитать. Но достаточно близко, чтобы, когда самолет взлетает или садится, он проходил достаточно низко над землей, чтобы блокировать спутниковый сигнал. Зависит от размеров самолета и от того, с какой скоростью он летит.

— Аэропортов в Штатах до черта, — заметил я.

— В самом деле? — сухо отозвалась она. — Я об этом не подумала. Но если нам удастся сузить круг поисков, будет гораздо проще.

— Думаю, удастся. — Я рассказал о том, как Джордж Девлин отследил перемещение сотовых телефонов. Как он выяснил, что мистер Икс увез Алексу в Нью-Хэмпшир через границу с Массачусетсом.

— Не знаю, сколько аэропортов в Нью-Хэмпшире, но мы уже сузили круг до разумных пределов.

— Может быть, удастся сузить еще, — сказал я. — Этот кошмарный сайт, CamFriendz, передает видео в реальном времени?

— Они утверждают, что да. Я бы сказала, с задержкой в несколько секунд.

— Значит, мы можем сопоставить время видео с точным расписанием вылетов по базе данных ФУА. Мы ищем аэропорт в Нью-Хэмпшире — черт, ладно, давай захватим еще и Массачусетс, и Мэн, на всякий случай, — где расписание полетов совпадает со временем помех на видео. И тогда можно будет сузить круг еще. Там ведь на одной записи сигнал прерывается два раза подряд?

— Верно.

— Вот у нас и есть точный интервал между двумя рейсами.

Ее улыбка становилась все шире.

— Неплохо, босс.

Я пожал плечами.

— Идея-то твоя. — Одно из немногих правил, которые я усвоил с тех пор, как стал работать на себя: начальник никогда не должен приписывать себе никаких заслуг. — Сможешь взломать закрытую базу данных Федерального управления авиации?

— Нет.

— Значит, сможет ФБР. Я позвоню Диане.

— Прошу прощения. — Джиллиан стояла рядом с неуверенным видом. — Я забыла вытащить это из принтера. — Она показала нам большое цветное глянцевое фото. Это была увеличенная копия фрагмента фотографии из Алексиного айфона, с татуировкой похитителя.

— Спасибо, — сказала Дороти и взяла фотографию.

— Я, кажется, знаю, что это, — сказала Джиллиан.

— Это сова, — сказал я. — Но все равно спасибо.

Она протянула мне еще что-то — книгу, которую держала в руке. Тоненькую книжку в белой мягкой обложке. На обложке был черно-белый контурный рисунок совы.

В точности такой, как на фото.

— Что это? — спросил я.

— Книжка про татуировки, мой брат нашел. — Она отдала мне книжку. Она называлась «Тюремные татуировки в России».

— Дороти, — сказал я, — сколько сейчас времени в России?

Одним из ценнейших моих источников информации был бывший генерал-майор КГБ. Анатолию Василенко было за шестьдесят, у него был орлиный профиль и манеры кембриджского профессора. Когда Советский Союз распался, за ним уже охотились из-за его связей и доступа к секретности. За хорошую цену он мог раздобыть почти любую секретную информацию.

По-английски Толя говорил лучше, чем большинство знакомых мне американцев:

— Интересную ты мне картинку прислал. С татуировкой-то. Это же «Сова».

— Кто?

— Не кто, а что. «Сова».

— Это что, татуировка русской мафии?

— Мафии? Нет. «Сова» — это нечто вроде свободного товарищества тех, кто сидел в одной тюрьме — в тюрьме номер один, в Копейске. Местечко довольно паршивое. А тебя это почему интересует?

Я рассказал.

Когда я закончил, он сказал:

— Ситуация для тебя не очень завидная. А для дочери твоего клиента тем более. Это очень нехорошие люди, Николас. Закоренелые преступники, самого худшего сорта. Их… не волнуют общепринятые моральные нормы.

— До какой степени?

— Думаю, ты слышал об одном крайне неприятном инциденте в Штатах, не так давно. Помнишь то зверское преступление в Коннектикуте? Настоящий кошмар. Доктор, его жена и три дочери были дома, когда туда вломились грабители. Доктора избили бейсбольной битой. Девочек привязали к кроватям и насиловали семь часов. После чего…

— Понятно, — перебил я, не в силах больше это слушать. — И они были из «Совы»?

— Именно. Одного убили при попытке ареста, насколько я помню. Другой сбежал.

— Ограбление?

— Развлечение.

— Извини?

— Эта «Сова» творит такое, чего нормальные люди даже представить себе не могут. Лучших мордоворотов и желать нельзя.

— Мордоворотов?

— Если тебе нужен человек со стороны, кто умеет делать грязную работу, нанимай кого-нибудь из «Совы». Нашим новоиспеченным русским миллиардерам частенько требуются крутые ребята, и про них известно, что они имеют дело с «Совой».

— Кто конкретно?

Он рассмеялся:

— Николас, мы ведь еще даже гонорар не обсудили!

Он назвал мне сумму, и я согласился на его грабительские расценки.

Тогда он сказал:

— Подожди, я позвоню кое-кому.

На этот раз Владимир управился с газовым ножом как надо. Молодой полицейский не успел даже обернуться, как лезвие вошло ему в бок с быстротой молнии, по самую рукоять.

Офицер Кент умер мгновенно.

Мы с Дианой встретились в таверне «Баранья голова» — это было что-то вроде ирландского паба в административном центре, в двух шагах от отделения ФБР. Диана сказала, что ей нужно перекусить по-быстрому, прежде чем снова браться за работу. Мне это тоже не мешало: у меня впереди был очень длинный вечер.

— К сожалению, порадовать тебя нечем, — сказала она. — Из базы данных ФУА ничего выудить не удалось.

— Что ж, это была блестящая идея, — сказал я. — Но блестящие идеи не всегда себя оправдывают. Спасибо, что попыталась. А вот мне есть чем тебя порадовать.

Я протянул ей телефон Маурисио в полиэтиленовом пакете с застежкой.

— Не понимаю, — сказала она. — Что это?

Я рассказал.

— Ты забрал его у него из квартиры? И мне не сказал?

— Извини. Не доверял Снайдеру.

У нее сжались губы и раздулись ноздри.

— Это была ошибка — скрывать от тебя. Я понимаю.

— Это хоть стоило того, Ник? Ты же знаешь, что мы теперь не сможем использовать его как доказательство в суде? После того как ты нарушил процедуру?

— Не думаю, что ФБР станет привлекать к суду покойника.

— Я говорю о тех, кто стоит за всем этим. Порядок существует не просто так. Мы оба хотим одного и того же, хотя у нас разные методы. Но пока ты работаешь со мной и с ФБР, ты должен уважать наши правила.

— Я понимаю.

Она сурово посмотрела на меня.

— Не вздумай больше со мной так поступать.

— Не буду.

— Хорошо. А теперь, по крайней мере, скажи мне, что это принесло хоть какую-то пользу.

Я кивнул.

— Его номер и единственный номер в списке контактов — вероятно, того парня, что нанял его, чтобы похитить Алексу. Один из моих агентов проследил сигналы этих телефонов и Алексиного по карте ретрансляторов оператора мобильной связи и сумел определить путь, по которому они ехали. Дорога, по всей видимости, ведет в Нью-Хэмпшир.

— Это значит, что похититель Алексы — из Нью-Хэмпшира?

— Да, но главное — это означает, что он, очевидно, увез ее туда. Она где-то в Нью-Хэмпшире.

— Ну что ж, это нам поможет, пожалуй, — сказала Диана. — Но нужны более точные координаты. Иначе дело безнадежное.

— А что насчет татуировки?

— От наших атташе никакого ответа.

— Зато у меня в Москве есть отличнейший источник информации, и он как раз сейчас звонит кое-кому. Это сова — русская тюремная татуировка. Это знак «Совы», банды бывших заключенных из русской тюрьмы.

Она вытащила маленький блокнотик и что-то отметила.

— Это значит, он работает на русских? — спросила она.

— Строго говоря, необязательно. Но я готов поспорить, что это так. Мой информатор из Москвы говорит, что русские олигархи часто нанимают людей из «Совы» на грязную работу, когда хотят сами остаться в тени. А пока я хочу выяснить, какую роль в действительности играет в этом деле Дэвид Шехтер.

Я рассказал ей о подслушанном разговоре между Дэвидом Шехтером и Маршаллом Маркусом.

— Думаешь, Шехтер держит Маркуса за горло? — спросила она.

— Определенно. Может быть, это каким-то образом связано с темным прошлым его жены.

Она приподняла бровь, и я рассказал о том, что узнал о прежней профессии Белинды Маркус.

— Сейчас ее биографию раскапывает частный сыщик. Но я не думаю, что дело в этом. Слишком недавняя история, и слишком банальная.

— Тогда чем же Шехтер его прижал?

— Вот это я и собираюсь выяснить.

— Как?

Я сказал.

— Это противозаконно, — сказала она.

Я пожал плечами.

— Как сказал один великий человек, существуют экстремальные обстоятельства, в которых закон неприменим. И чтобы доказать его неприменимость, приходится выходить за рамки закона.

— Мартин Лютер Кинг?

— Почти. Каратель.

Она посмотрела на меня непонимающе.

— Вижу, комиксов ты не читаешь, — сказал я.

Владимир знал, куда ехать. Он заранее объездил всю округу, изучая пути отхода на всякий случай, и нашел подходящую узкую заброшенную дорогу.

Он остановился там, где дорога круто сворачивала по краю ущелья, там, откуда можно было наблюдать за движением в обоих направлениях. Машин не было. Тогда он проехал чуть подальше и остановился футах в двадцати от обрыва, где не было заграждения.

Оглядевшись, он открыл багажник полицейской машины, вытащил тело офицера Кента и быстро перетащил к открытой двери со стороны водительского кресла. Осторожно усадил в него тело. Затем вытащил из багажника черный пластиковый мешок.

Вскрытие вряд ли будут проводить. Скорее всего, придут к выводу, что полицейский погиб в дорожной аварии, и на этом остановятся. И в любом случае, если вскрытие и произведут, он к тому времени будет далеко.

Прежде чем столкнуть машину в ущелье, он включил передачу. Если она будет выключена, когда машину обнаружат, любой толковый следователь сразу сообразит, что произошло на самом деле. Он не совершил этой ошибки.