Похищение

ГЛАВА 22

МЕРЗОСТЬ ЗАПУСТЕНИЯ

По мере приближения к месту, где с моей помощью совершенно посторонним людям подарили триста пятьдесят тысяч долларов, мое нетерпение возрастало.

Когда приехал на место, сразу стало ясно, что опоздал окончательно. Не только не было сумки, но и место напоминало муравейник. Наверное, здесь собрался весь личный состав Центрального РУБОПа. Всем командовал веселый и какой-то злобный майор Степанов.

- А, конкурент прибыл. Ну что, тебя тоже можно поздравить: профукал все, как и мы?

Ну вот, чего я втайне подозревал, то и произошло. Майор Степанов, усыпив нашу с Тарасовым бдительность, устроил свою собственную засду. Правда, действовал с тем же самым успехом, что и я.

- Отчего столько шума? Кого-нибудь поймали? - осведомился я.

- Поймали-поймали. Не поймали, так поймаем. Видишь, собаку ждали.

И действительно, рядом суетился лейтенант, давая псу нюхать какую-то тряпицу.

- Как ты со своим боссом отъехали, я сразу сюда. А деньги уже тю-тю. Там внизу черт голову сломит. Мы туда-сюда - все бестолку, - продолжал весело и злобно ухмыляться майор Семенов. - Пришлось собаку вызывать. Кто-то там спешил сильно, зацепился курткой за арматуру, вот и клок оторвал. А ты думал, я позволю вам одним тут ездить? Моего парня убили, а я вам просто так прокатиться позволю!..

Лейтенант влез в люк и принял на руки свою овчарку. Скрылся внизу. Майор Степанов, оборвав себя на полуслове, прыгнул следом. Я поспешил тоже. Никто меня не остановил. За мной полезли другие.

Люк над головой мерцал светло-синим овалом - ночной город давал мало света. Но если б даже и давал, все равно по мере продвижения внутрь трубы, здесь надо было полагаться на внутренние источники освещения. Хотя впереди зажглись сразу несколько фонариков. Это, конечно, майор позаботился.

Мы попали в трубу диаметром метра три. Точно посередине, по полу, проходили рельсы узкоколейки, сверкали под лучами фонариков и уползалив ржавую тьм. Я обратил внимание, что рельсы блестят, значит, их используют по назначению. Хотя бы изредка.

Собака с поводырем бежали впереди. За ними поспевал майор, прыгая, словно гуттаперчивый паяц. Следом я, а уж за мной, заполняя подземный ход гулом и топотом, спешили остальные.

По стенам проходили какие-то трубы более тонкого диаметра, кабели. Кое-где встречались ответвления почти сплошь перевитые трубами разного назначения: и изолированные цементной рубашкой и просто так, голые, ржавые и мокрые; там надо было бы просто протискиваться, кабы нужда была лезть внутрь. А вот лампы здесь тусклыми маяками подсвечивали с потолка через каждые метров десять-пятнадцать. Пахло сыростью, застхлостью, плесенью. Хотелось закурить, но не было времени, - собака целеустремленно влекла всех за собой.

Вдруг впереди все остановились. Майор Степанов стоял с пистолетом, направленным в какое-то широкое ответвление, целился туда и пытался лучом фонарика что-то высветлить впереди. Оказалось, собака показывала всем своим видом, что злоумышленники свернули туда, но идти внутрь отказывалась. Майор, решившись, прыгнул внутрь. Следом побежал я.

Очень скоро стало понятно, почему собака отказалась идти сюда. Сначала едва заметно, затем усилившись как-то сразу возникла ужасная резкая вонь. Ботинки захлюпали. По бетонному желобу точно посередине прохода тек какой-то зловонный ручеек. Запах был резкий, першило в носу. Мне показалось, какой-то концентрированный кислотный состав.

Майор упорно бежал впереди. Я не отставал. За нами спешили другие. Труба наполнилась кашлем, кто-то чихал. Вдруг ход повернул. Майор внезапно остановился. Я приблизился. Впереди, очевидно давно заброшенный, находился бетонный колодец. В него и стекал этот зловонный, проедающий даже бетон ручеек. А колодец был почти наполовину заполнен этой дрянью. И там внутри что-то мерзко кипело и пузырилось. Я едва не наступил на какую-то тряпку. Майор посветил, чтобы мне было видно. Это была не тряпка. Наполовину погрузив туловище в ручеек, лежала дохлая крыса. А самое отвратительное было то, что погруженная часть туловища зверька уже почти растворилась, и видны были кости скелета - белые. тонкие и тоже пузырящиеся. Кто-то за моей спиной не выдержал и стал блевать. Звуки отражались от закругленных стен, а вот запаха блевотины не ощущалось - все перебивал эта кислая местная вонь.

На этом, собственно, наш подземный вояж и закончился. Собака старательно рыскала туда-сюда, делала вид, что ищет изо всех сил, но было видно, что след ею окончательно потерян. Прошли всей толпой ещё по рельсам узкоколейки, но уже вяло; запал погони прошел, все это чувствовали, и хотелось выбраться наверх.

Наконец майор Степанов дал команду возвращаться. Тут же, возле первой же лампочки, на потолке обнаружился люк. Я полез первым. На всякий случай лишь приподнял краешек люка. И не напрасно. Я увидел громаду, лакированный капот, блестящий хромированный бампер, бешенно вращающиеся колеса - все мгновенно выросло, рывком надвинулось на меня, я пригнулся, со стуком отпустив крышку люка, но автомобиль, с шумом, слышным даже здесь, внутри, проревел поверху и исчез; оказывается, люк находился посреди проезжей части улицы Крылатской

Еще раз выглянул, машин впереди не увидел, отбросил чугунную крышку в сторону и вылез. Потом протянул руку майору Степанову, помог вылезти и ему. Следом, подталкиваемая лейтенантом, рывками выбралась овчарка. Ну и все остальные.

Со стороны зрелище было ещё то: посреди шоссе открывается люк и оттуда, словно чертики из бутылки, выскакивает толпа автоматчиков. Закрыв люк крышкой, мы отошли на тротуар.

Мы стояли и смотрели друг на друга, на изредка с шелестом проносящиеся машины, на дождь, на ореолы, дрожащие вокруг фонарей, вдыхали чистый ночной московский воздух, лишь слегка подпорченный выхлопной дрянью, и наверное, все были рады оказаться наконец в простом надежном светлом цивилизованном мире.

Мой "Опель" стоял там же, где я его и оставил. Рядом был "Уазик" и "Волга" майора Степанова. В машине я позвонил Тарасову. Он сразу сорвал трубку, но узнав меня, сухо сообщил, что никто ещё не звонил, жена и дочь не появлялись, и он будет ждать всю ночь. Я ему был не нужен, и, пообещав позвонить с утра, я нажал кнопку отбоя. Еще некоторое время я не уезжал. Впервые за последние годы я что-то делал совместно с другими, вернее, был среди простых оперов, работяг, не думающих о том, как бы побольше содрать с клиента, а просто исполнявших свой долг. Я уже забыл это ощущение - чувство локтя, чувство единения с другими, а сейчас вспомнилось, и мне оно понравилось. Некоторое время я ещё тянул, не уезжал, но потом майор махнул мне нетерпеливо - моя машина кому-то мешала - уезжай, мол, я ухмыльнулся, хотя мне было невесело, и поехал домой.

ГЛАВА 23

НОВОЕ ПОКУШЕНИЕ

Дождь все усиливался, и когда я подъехал к дому, начался настоящий ливень. Вплотную к высотке, где я живу, находится Ярославский рынок, и днем здесь не протолкнешься. Особенно трудно припарковать машину. Ночью легче, хоть многие из приехавших из далекого далека торговцев, оставляют свои тачки во дворе. В них и ночуют, заодно сторожа свои машины и сберегая выручку, которую иначе отобрала бы гостиница.

Я оставил машину на платной стоянке, и, чувствуя, как струйки дождя затекают под воротник, поспешил к подъезду. Поднявшись на лифте, я подошел к двери своей квартиры, в который раз подумав, что на лестничной площадке лишь у меня одного осталась деревянная дверь. У всех были железные. Но везде людям есть что прятать, а если и нет, то остается проблема безопасности. Для меня же обе эти проблемы не существуют: ценности в квартире я не держу, а безопасность пока способен обеспечить сам. И мне кажется, лучше всяких дверей, будь они хоть трижды стальными.

А вот замок можно было бы и поменять. Уже Остап Бендер в незапамятные времена (не говоря о нынешних любителях) открывал такие замки поворотом своего бывалого ногтя.

Я запер за собой дверь, снял куртку и прошел на кухню. К счастью, в холодильнике ещё оставалась целая упаковка баночного пива. Я вскрыл одну банку, плюхнулся на стул, далеко вытянув уставшие за день ноги, и принялся размышлять. Размышлять за пивом очень полезно. Приходят умные мысли.

В голову, однако, ничего стоящего не приходило. Я допил пиво и решил, что пора отдохнуть. Приняв душ, я прямо из ванной комнаты прошел в спальню и, как был в халате, упал на ещё не разобранную постель и закурил сигарету. Матрас подо мной заколыхался, и это меня на некоторое время развлекло. Водяной матрас - единственная блажь, которую я себе как-то позволил. Особого удовольствия от него нет, тем более для человека, способного спать на голой земле, не испытывая ни малейших неудобств, но забава изрядная. Меня его как-то вынудила купить... Впрочем, я отвлекался, мне хотелось ещё немного поразмышлять.

Я лежал, курил, качался на волнах матраса, который сейчас булькал и даже шипел под мной... мне становилось все приятнее. я расслаблялся, вдыхая дым сигареты, насыщенный каким-то особым ароматом... В какой-то момент я вновь пожалел, что не остался с майором, ребятами, вновь ощутить забытую атмосферу общего дела как когда-то в армии, а ещё раньше, в самом начале своей работы в милиции... Потом я возвратился к мыслям о последних событиях, о происшествиях со мной лично и подумал, что если я действительно кому-то мешаю, попытки убить меня повторятся, надо будет внимательнее следить за всякими случайностями... за всякими... из ряда вон... Мне показалось, что я сейчас засну, я вспомнил о непогашенной сигарете. Я оставил пепельницу на кухне, но идти туда!.. Когда так хочется спать!.. Когда и так все прекрасно!..

Все же я решил сходить на кухню. А заодно взять ещё пива. Я с трудом поднялся и пошел в коридор. Но споткнулся о порожек, упал и, лежа на полу, решил, что спать можно и здесь, главное, не надо беспокоиться о пожаре, потому что пол паркетный, а сигарета не сможет...

Вдруг абсурдность происходящего дошла до меня. Я вскочил и, бросился к окну. Меня шатало. Я открывал одно окно за другим. Потом выскочил на балкон, стоял под дождем, вдыхая мокрый - но чистый, чистый! - воздух и чувствовал, как сознание постепенно возвращает мне контроль над реальностью.

Еще одно покушение. И если бы я не думал в тот момент о попытках убить себя, если бы не сигарета, которую я привык тушить дома только в пепельнице, если бы не мое падение на пол и дурацкое желание остаться на нем спать, я бы сейчас видел уже предсмертные сны - греы с того света.

Я ещё долго стоял на балконе, продрог, но даже этому радовался, потому как это тоже напоминало мне, что я живу: лишь мертвым ни холодно, ни жарко... а очень покойно.

Еще успеем.

Когда же квартира достаточно проветрилась, я приподнял матрас и нашел пустую пластмассовую капсулу с клапаном, открывающимся от легкого усилия, которое и было совершено тяжестью моего тела. Ядовитый газ вышел, и я был бы обречен, если бы... Возможно, везение, не оставлявшее меня доселе, все ещё со мной - ангел хранитель мой зорко следит за своим подопечным.

Однако ничем иным, как чистой случайностью, исключительной удачей, нельзя было объяснить мое спасение.

Капсулу я спрятал в полиэтиленовый мешок, тщательно завязал, чтобы прекратить доступ воздуха, и отнес пакет на балкон. Когда же квартира окончательно проветрилась, и посторонних запахов я больше не смог различать, я улегся в кровать и теперь уснул по-настоящему. То есть, естественным сном.

ГЛАВА 24

ЗВОНОК НЕИЗВЕСТНОГО

На следующий день я проснулся в восьмом часу и сразу позвонил Тарасову. Он так и не ложился в эту ночь, и по его усталому голосу я сразу понял, что хороший вестей нет. Это само по себе было печальное известие, меня впрочем, не удивившее. Чутье заранее подсказывало мне, что все гладко не могло завершиться.

К зданию РУБОП я подъехал через двадцать минут, но ещё не успел дойти до дверей, как оттуда вышел майор Степанов в сопровождении группы верных автоматчиков.

- Ты ко мне? - спросил Степанов, пожимая мне руку. - Еще чуть-чуть и мы бы разминулись. Надо проверить один звоночек. Он ухмыльнулся, глядя на меня.

- Это касается похищения родственничков Тарасова.

- Каким образом?

- Только что позвонил неизвестный и сообщил, что похищение организовал... Кто бы ты думал?

- Клин, - сразу предположил я. Не знаю почему, но у меня мгновенно всплыл он.

- Клин? Что за Клин? Ладно, потом, времени нет. Все равно не отгадаешь.

Он торопился. Не отпуская мою руку, повел меня к служебному "Уазу", куда уже сели его "опера".

- Садись в свой "Опель" и дуй за нами. Фрунзенская, 21, квартира сорок семь.

- Прямо в квартиру? - пошутил я.

- Что? А шутка. Давай, там встретимся.

- Ну а кто? - спросил я.

- Ладно, скажу. Твой Арбузов, Андрей Леонидович.

- Арбузов? - остановился я, совершенно ошеломленный.

Майор рассмеялся, довольный эффектом.

- Он, он. Ну так ты едешь?

На Фрунзенскую мы прибыли быстро. Я старался не отставать от их вездепроходимой служебной машины, а сам пытался переварить сообщенную мне новость. Как ни крути, я не мог связать концы, то бишь известные мне факты напрочь отрицали участие Арбузова в преступлении. Или почти отрицали. Или я не желал их учитывать. Но главное - я не мог отыскать мотивы. Нет, не совсем так. Мотивы обнаружить можно, это не сложно. Это даже пустяк. Был бы человек, а мотивы мы найдем. Просто мое личное восприятие Арбузова никак не предполагало обнаружить в нем матерого похитителя. Скоре уж им был этот двоюродный брат Елены Тарасовой, Сергей Терещенко, доставший меня бутылкой по черепу. Хотя какой смысл преступнику светиться после удачно проведенной операции? Чего бы ему понадобилось возвращаться?

Я едва увернулся от шустрой "девятки", подрезавшей мне путь, и стал перестраиваться в левый ряд, чтобы догнать ускользающий "Уаз" майора.

Нет, как ни крути, но Андрей не казался мне способным пойти на преступление.

ГЛАВА 25

АРЕСТ АБХАЗОВА

Когда я вышел из своей машины, майор Степанов сразу обратился ко мне, указывая на припаркованную у тротуара "Вольво".

- Это его машина? Узнаешь?

Я сказал, что первый раз вижу. И даже не знал, что у Андрея есть машина.

- Останешься здесь! - крикнула майор сержанту водителю. - Никого не пускай, всех задерживай!

Отдав такое странное приказание, он повел всех за собой в подъезд.

Арбузов был дома. В глазок он мог видеть одного майора Степанова. Все остальные стояли вне сектора обзора глазка. Андрей поинтересовался, кто пришел. Майор объявил, что пришла милиция. Андрей открыл дверь на цепочке и потребовал документы. Я выступил вперед, он узнал меня, удивился, но молча открыл дверь. Майор заявил, что у него есть постановление на обыск и молча предъявил бумагу. Арбузов читал и у него медленно поднимались брови.. Потом взглянул на меня и пожал плечами.

- Я тут ни при чем, - сказал я. - Сам только что узнал.

- Но почему?

- Сходи к соседям, найди одного понятого, - сказал майор парню в штатском.

- Гражданин Быков, вы не откажитесь быть понятым? - официально спросил меня Степановя, и я не смог отказаться.

- Не хотите ли пройти с нами к своей машине? - сказал майор Степанов.

Андрей был в майке. Он надел сорочку и стал медленно, тщательно застегивать пуговицы. Вошел парень в штатском и привел соседа. Мужик лет сорока пяти с любопытством осматривался. Поздоровался с Андреем, но не стал ни о чем спрашивать. Андрей надел пиджак и, выпустив всех, запер за собой дверь так же неторопливо, как только что застегивал пуговицы.

Мы спустились вниз. Сержант сообщил, что ничего подозрительного не наблюдалось. Майор официальным тоном попросила Арбузова открыть машину "Вольво", номер мм 243 м. Тот, пожав плечами, открыл. Майор предложила Арбузову добровольно сдать спрятанные вещественные доказательства. Андрей в который раз пожал плечами, и тогда майор сам достал из под сиденья сумку, которую я немедленно узнал. Это была та сумка, которую я вчера оставил у канализационного люка. Андрей сделал шаг вперед.

- Что это?

- Это ваша сумка? - в свою очередь спросил майор.

- Конечно, нет. Впервые вижу.

- Понятые, прошу приблизиться и быть свидетелями, - позвал нас с соседом майор Степанов. - Я при вас открываю сумку.

Он открыл сумку, заглянул внутрь и двумя пальцами за ствол глушителя осторожно достал пистолет. Это был пистолет-пулемет "Скорпион".

- Все видели? - спросил он и опустил оружие в полиэтиленовый пакет. Затем вынул из сумки три запечатанные пачки долларов. Больше в сумке ничего не было.

Дальнейший осмотр был формальным. Машину быстро обыскали и больше ничего не нашли. К этому времени стали собираться любопытные. Некоторые здоровались с Андреем. Ему все это было крайне неприятно. Он встретился со мной глазами, и уже я пожал плечами. Он покраснел и отвернулся.

- Прошу всех подняться в квартиру. Понятые обязательно, - объявил майор.

Мы прошли по вчерашним лужам к подъезду. Солнечный день никак не соответствовал угрюмой растерянности Андрея. Остальным было все равно.

Вновь поднялись в квартиру. Какая-то общительная старушка попыталась юркнуть с нами. Ее не пустили. В квартире ощущался достаток хозяина, но и одновременно казалось, что и мебель и вещи подбирались без без всякой системы. Антикварные буфет и два стула соседствовали с модным мягким диваном, тут же - музыкальная аппаратура, большой телевизор, видеомагнитофон, компьютер, словом, видно было, что все покупалось частями, от случая к случаю. А в спальне зачем-то стояло кресло-качалка из ивового прута. Потом я вспомнил, что здесь полгода жила взбаломошная Марина и решил, что эти месяцы всем, конечно, заправляла она.

Майор огляделся по сторонам и громко сказал:

- Сейчас мы проведем у вас обыск. С постановлением об обыске вы ознакомлены, гражданин Арбузов. Приступайте.

Последнее он сказала уже сослуживцам, после чего, ещё раз оглядевшись, подошл к серванту, на котором стояла ваза с букетом сухих цветов. Специально высушенных цветов. Экебана.

- Это ваша ваза? - спросила он Андрея.

- Моя, - сдержано подтвердил тот. Чувствовалось, что он уже готов к любому развитию событий.

Майор взял вазу в руки, подошел к столу, вынул букет и опрокинул вазу над столом. Оттуда со звоном выкатился браслет. Видимо, золотой. Со змейкой.

- Это ваш браслет? - спрасил майор Андрея.

- Конечно, нет, - возмутился тот.

- Тогда чей это браслет? И как он к вам попал?

- Такой браслет носила Елена... Олеговна. Тарасова. А как он сюда попал, так это вам лучше знать.

Майор не обратил внимание на последнюю фразу.

- Гражданин Арбузов! Вы признаетесь в похищении Елены и Марины Тарасовой?

- Какого похищения? Вы с ума сошли! - воскликнул Андрей и посмотрел на меня. - Поверх румянца на его щеках выступили уже багровые пятна.

Я в очередной раз пожал плечами, но счел нужным пояснить:

- Позавчера обеих дам похитили неизвестные. А сегодня кто-то позвонил в милицию и указал на тебя.

- Гражданин Быков! - сердито сказал майор Степанов. - Вы мешаете следствию! Попрошу не вмешиваться в процесс дознания!

- Да что же это такое происходит! - закричал Андрей. - Это что, меня подозревают?!

- Как вы объясните, что браслет, который по вашему же признанию принадлежит Елене Олеговне Тарасовой, оказался в вашей вазе и в вашей квартире? И как объясните, что пистолет, из которого предположительно была застрелена секретарь гражданина Тарасова, гражданка Леонова, оказался в вашей машине "Вольво", номер мм 243 м?

- Гражданин Быков! Вы узнаете эту сумку?

- Узнаю, - сказал я. - В очень похожей сумке вчера были деньги для выкупа Елены Тарасовой и Марины Тарасовой. Я сам отнес сумку на место, указанное похитителями.

- Ну и зря, - сказал майор Степанов уже обычным тоном и повернулась к Андрею.

- Вы все тут с ума посходили! - закричал Андрей уже совершенно не владея собой. Пятна продолжали багроветь на его щеках. Вне себя от грева он сжимал и разжимал кулаки.

- Успокойтесь, гражданин, перестаньте устраивать нам тут истерику и лучше сразу покажите, что ещё у вас тут спрятано? А то мы сами найдем, предупредил майор.

- Ищите, - сказал Андрей и опустился на стул. - Ищите, вы найдете.

Майор повернулся к капитану из своей группы.

- Осмотритесь тут и давайте закругляться. Вряд ли тут ещё что-нибудь найдется.

Я понимал. Если обыск проводился по наводке телефонного осведомителя, то здесь, скорее всего, искать было больше нечего. Но как бы то ни было, я совершенно не верил в виновность Андрея. Его, конечно, элементарно подставили. И майор Степанов это понимал, поэтому так ранодушен был к результатам дальнейших поисков. По телефону было собщено о подброшенных вещдоках. Если бы здесь было что ещё искать, об этом было бы сказали наверняка.

Майор, прохаживаясь по квартире, оказалась рядом со мной.

- Ну как тебе нравится наша работа? - спросил он. - Хорошо работаем: быстро, чисто, аккуратно? Дело близко к завершению. Если и не найдутся сообщники, так хоть главный организатор налицо.

- Ты сам-то в это веришь? - спросил я.

- Какая разница? - говорит Степанов и машет рукой. - Верю, не верю! Факты упрямая вещь. Против фактов не попрешь.

Он отошел к капитану.

- Ну что? - спросил его майор.

Тот подмигивает и улыбается.

- Будем закругляться? Протоколы обыска готовы? - повернулся Степанов к старшему лейтенанту.

Понятые - я и сосед Андрея - подписали протокол, и все вышли из квартиры. Андрей, ни на что уже не обращая внимания, шел как сомнамбула. Капитан опечатал дверь. Мы спустились вниз. Оперативники с Андреем загрузились в "Уаз", я в свой "Опель". Поехали.

ГЛАВА 26

АБХАЗОВ УЖЕ СИДЕЛ

Я сидел в одном из офисных кресел, каким-то образом добытых кем-то из оперов. Майор, задумавшись, вертелся в таком же точно кресле. Я вытянул ноги во всю длину и курил.

- Насколько я понимаю, - сказал майор Степанов, - деньги пропали, Тарасов остался с носом, а в выигрыше преступники. Ну и немного ты, гражданин Быков. Так?

- Что-то в этом роде, - подтвердил я.

- Поделись. Облегчи душу рассказом., - предложил майор. - Только с самого начала.

Он полез в стол и оттуда снизу спросил:

- Пиво будешь? Есть только темное.

- Давай, - согласился я.

Я вытащил заранее приготовленный пакет и протянул ему.

- Это что? - спросил майор.

- Это вещдок. Меня ночью хотели отравить, - пояснил я. И рассказал, как все было.

- Уже веселей. Значит ты и впрямь завяз, - порадовался майор.

Он вызвал по телефону лейтенанта и отдал ему пакет.

- На экспертизу. Срочно. По делу Тарасова. Пусть в лаборатории пошевелятся.

- Так, значит, - сказал он, когда лейтенант вышел. - А теперь Клин... Ты всерьез думаешь, что он стоит за похищением?

- Еще не знаю. Надо будет хорошо проверить. Вроде ничего нет против него, но мне кажется...

- Ладно. Проверим.

Он задумался, крутясь в своем кресле. потом заметил:

- Выходит, стрельба по твоей машине была не случайна?

- Все может быть. Кто-то считает, что я сую нос не в свое дело. Боюсь, меня надолго не хватит, и в очередной раз оплошаю, - сказал я и постучал по деревянной панели стены.

Я меняю тему.

- Скажи мне, майор, зачем тебе Арбузов? Не думаешь ли ты, что он виноват?

- А ты не веришь в его виновность?

- Брось! Какой он похититель, - сказал я. - Это же глупо. Да и знаю я его, такой как он не пойдет на такую глупость. Тем более, похищать и жену Тарасова. Зачем?

- А ты знаешь, что он уже сидел? - вдруг спрашивает меня майор Степанов. - Правда, за свои бухгалтерские штучки, но все-таки. Он же бухгалтер. И, утверждают, неплохой. Недаром и дня не прошло после его досрочного освобождения, как он оказался у Тарасова в бухгалтерии. Рекомендовали. Специалист хороший. У твоего Тарасова связи ой-ё-ёй! У него крыша везде. Я одного понять не могу, зачем ты ему сдался? Я так понимаю: либо Тарасов тебя подставить хочет, либо не желает шум поднимать, боится за своих дам. Если за дело возмется братва, то этих твоих похитителей на ремни порежут, но и от женщин может ничего не остаться. Кроме тел в морге. Я только так понимаю, - развел он руками. - Наверное, он запретил тебе копать это дело? Так?

- Ну да.

- А ты послушаешься?

- Посмотрим, - сказал я. - Мне теперь хочется доказать, что Арбузов тут ни при чем. Да нет, - вновь вспомнил я Андрея. - глупости все это. Тем более, что я его должник. Если бы не он. меня запросто могли у Клина кончить. Нет, пока не найду настоящих преступников, не успокоюсь.

Майор Степанов засмеялся.

- Давай, давай, рой.

Я вновь возвращался к Андрею.

- Зачем вам все-таки понадобился Арбузов? Дело-то с ним гнилое.

- Да ладно, пускай посидит. Пусть думают, что мы клюнули на эту дезу.

- Ну уж очень грубо сработано.

- Так весь расчет как раз в том, что нам нет резона разводить канитель со следствием. Есть подозреваемый, - дело в суд, и все довольны. Зачем, спрашивается, нам "висяк"? Начальству лишние заботы, а нам, простым труженникам правопорядка, - выволочка. А твой Арбузов ещё тот жук. Не важно, что здесь нет его вины. Не здесь, так в другом.

- Майор!

- Да что майор! Чего он связался с этой наркоманкой?

- Это его личное дело.

- Личное, наличное... - она вновь забарабанила пальцами по столешнице. - Сержанта жаль. Хороший был парень. Своих всегда жаль. Вот и из-за него мы погодим Арбузова твоего выпускать. Нам, знаешь, тоже во что бы то ни стало надо найти настоящего убийцу. А Арбузов пусть посидит, подумает. А мы пока поищем настоящих убийц.

Он прямо взглянула на меня.

- Конечно, все это должно остаться между нами. Пусть все думают, что Арбузов главный подозреваемый. Никто не должен пронюхать. Я бы хотел, чтобы все так думали.

Я вышел, сел в машину, закурил и задумался. Потом набрал по мобильному номер Тарасова. Голос у него был усталый. Никаких известий. Все впустую. Я обещал приехать завтра и обсудить дальнейшие действия. И новые факты.

Я в свою очередь рассказал о новом главном подозреваемом в похищении и - чуть не забыл! - о новом покушении на меня. Потом поехал домой.

ГЛАВА 27

СЕКСУАЛЬНОЕ АЛИБИ

Оказалось, моя трудолюбывая машина уже обрела первоначальную целостность и была готова к дальшейшим приключениям. Я суеверно сплюнул, вспомнив стрельбу и убийство сержанта. Расплатился с Лехой, отвалив и ему комиссионные за скорость исполнения ремонта. "Опель" оставил на месте, а сам сел в "Москвича", выехал за ворота и направился к Фрунзенской. "Вольво" Андрея стоял на том же месте у подъезда. совсем близко - в двух шагах была огороженная автостоянка. Я подумал, что "Вольво" может долго не простоять во дворе. Особенно, когда слух о задержании хозяина разнесется окрест. Все-таки я теперь особенно ощущал ответственность за его арест. Мало того, что я оказался его должником - ведь когда мною занимался телохранитель Клина, дело вполне могло кончится летальным исходом, - но Андрей успел мне понравится. Мужик был надежный, я чувствовал. Нет, я должен был помогать ему, раз человеку трудно пришлось.

Охранял автостоянку крепкий пожилой мужик. Я объяснил, что хозяин "Вольво" внезапно отлучился и хорошо бы присмотреть за машиной. Оплата гарантируется. Сторож оказался майором в отставке: неторопливым, расчетливо медлительным в движениях, очень основательным на мой взгляд. Он обещал сам присмотреть и передать сменщикам пожелание хозяина. Я дал авансом пятьдесят долларов

Просто для очистки совести спросил, не дежурил ли он ночью? Оказалось, дежурил. У них дежурство формально суточное, но между собой сменщики мудрили, как хотели. Я так понял.

- Андрея Леонидовича? Как же, видел, - спокойно ответил бывший майор. - Я в соседнем подъезде живу, а с этой службой за год со всеми владельцами машин перезнакомился. Вчера да, видел. Он часов в десять вечера куда-то отлучался, а через час вернулся с девушкой.

- Не с Мариной? - брякнул я наудачу уж не знаю почему.

- Нет, Марину я знаю. Марину последнее время не видел. Нет, не Марина. Это была совсем другая девушка. Нет, не Марина, - повторил он.

- И долго эта девушка пробыла у Андрея Леонидовича? - спросил я.

Самое интересное, что этот бывший майор отвечал на мои вопросы с готовностью. Наверное, почувствовал, что мой интерес скорее профессиональный, нежели просто сторонний. Офицер офицера чует на расстоянии, это уж точно.

- Кто его знает. Машина его больше не отъезжала. Но Андрей Леонидович мог просто так проводить, пешком к метро. А что, дело молодое. А если он со своей Мариной расстался, тем боле никто не возброняет новые знакомства. Дело святое.

В общем, новости здесь распространялись мгновенно. Все соседи уже знали, что Марина покинула Андрея. Видимо. её не очень-то и любили. И то, что у Андрея провела ночь другая девушка, вызвало всеобщее одобрение. Тем более, что это был показатель его полного выздоровления после лечения в больнице.

Расставшись с представителем охранных структур, я прошел к поъезду и поднялся на шестой этаж. Квартира была опечатана. Я сорвал печать и открыл дверь одним из собственных универсальных ключей, сохранившихся ещё со службы. Закрыл за собой дверь, прошел коридор и остановился на пороге гостиной, где уже был сегодня. Вопросы этики меня не волновали. Мне надо было вызволить парня из милиции, а все остальное было второстепенным.

Странное ощущение - находиться в покинутой хозяином квартире. Все осталось как прежде, но ощущалась пустота... ощущалось одиночество... Я усмехнулся непонятному наплыву чувств и занялся поисками.

Собственно, искать долго не пришлось. В спальне на тумбочке у телефона мне бросилась в глаза глянцевая телка у стриптизного шеста - журнал для мужчин; на следующей странице был закрашен зеленым маркером один из рекламных телефонов.

Массаж на дому. Сервис круглосуточно.

Я ухмыльнулся, сел на кровать и набрал номер. Волнующий мои мужские глубины девичий голосок сообщил, что я попал в фирму "Речная нимфа". Я поинтересовался, могу ли вызвать девушку на дом. Конечно, мог.

- Вам на определенное время или на всю ночь?

- На всю ночь, разумеется. Сколько это будет мне стоить?

- Триста условных единиц.

Я присвистнул. Потом осведомился, почему так дорого? Голосок стал потверже, так что я мог уже представить, каким металлом он может в любой момент зазвенеть.

- Вы можете вызвать специалистку (я отметил это - "специалистка") на два часа. Два часа - это минимальный срок. Вам это обойдется в пятьдесят условных единиц.

- Я бы хотел на всю ночь, - заявил я и тут же посетовал. - Вот только не люблю выбирать кота в мешке. Вы меня, надеюсь. понимаете?

- О-о! В этом вопросе мы стараемся удовлетворить все запросы клиента. Будте добры назвать параметры, отвечающие вашим вкусам: рост, вес, возраст, пол, цвет волос, и мы попытаемся подобрать вам соответствующую модель.

- И пол? - оживился я.

- Конечно. Все по желанию клиента.

Но я продолжал сомневаться. Вдруг меня осенило.

- А что если я сам к вам подъеду и на месте выберу модель специалиста?

- Милости просим. У нас имеются сауна, бессейн, соллярий, массажные кабинеты. Вы можете заказать любые напитки и блюда по вкусу. У нас обширное меню и прейскурант вин. Наш адрес: Радужная улица, дом семнадцать. Это бывший детский сад. Во дворе.

Я поблагодарил и обещать приехать через полчаса.

Мне необходимо было отыскать того специалиста, что провела ночь с Арбузоввм. И я намерен был это сделать на месте.

ГЛАВА 28

НИМФЫ

На Радужной улице я был уже через двадцать пять минут. Одноэтажное здание детсада, огороженное невысоким бетонным заборчиком, был полно жизни. Двор был заставлен иномарками, так что мой американский джип вписался в эту меу двери был осмотрен жужжащей телекамерой сверху донизу. Затем дверь щелкнула, открылась и навстречу мне вышел молодой упитанный здоровяк в черном костюме с гастуком-бабочкой.

- Чем могу служить? - осведомился парень.

Я удивился.

- О чем речь, мужик? Неужели я похож на любителей таких вот как ты толстяков? Я, извини, натурал. Меня интересует исключительно женский пол. Вот он пусть мне и служит.

Парень поиграл желваками на скулах, ничего не сказал и распахнул передо мной дверь. Я вошел вовнутрь и попал в большой зал. Слева, где когда-то детишки вешали польтишки, а теперь была оставлена всего одна вешалка, сидели ещё два упитанных хлопца и смотрели на экраны мониторов. Это была охрана. А справа помещалась за стойкой очаровательная блондинка. Я подошел к ней, нацелил ей в лобик указательный палец наподобие пистолета и произвел символический выстрел. Поздоровавшись таким идиотским образом, я добился, однако, желаемого эффекта: девочка расцвела и улыбнулась мне собственной, а не казенной улыбкой.

- Что желаете? Вы у нас первый раз?

- Первый. Я звонил вам полчаса назад. Хочу у вас осмотреться.

- Что предпочитаете: сауна, бассейн, массажные кабинеты? Если хотите, у нас работат бар, где можете познакомиться с девушками и выбрать нужного специалиста.

- А зачем далеко идти, - сказал я, наваливаясь на стойку, - если я сразу готов познакомиться с вами?

Ах, это невозможно, развеселилась польщенная дева. Ах, она на работе и у неё другие обязанности.

- Очень жаль, - посетовал я и согласился пойти в бар.

Уже поворачиваясь к указанной двери, я поинтересовался: с девушками надо договариваться индивидуально или есть кто-то старший над ними?

- Спросите в баре Валентину, - сказала мне блондиночка, и в благодарность я её вновь пристрелил, чем вызвал уже откровенный смех.

Бар был совсем небольшой, столиков на пять-шесть. Половина оказалась занята. Здесь были и мужики и девушки. Мужики, скорее всего, посетители. Пахло здесь сигаретным дымом и - может мне последнее время везде мерещится - марихуаной. Я подошел к стойке и обратился к бармену, который по профессиональной привычке всех барменов, полировал салфеткой бокал и спросил, где я могу отыскать Валентину? Бармен, не говоря ни слова, сунул руку под стойку и, видимо, нажал кнопку звонка.

Вошла изящная суховатая дама лет тридцати с черными, вьющимися волосами. Мы поприветствовали друг друга. У бармена я заказал себе джин с тоником, а Валентине - бокал шампанского. Она не возражала, и мы сели за столик.

В баре, как и во всех барах, был полумрак, светильники у каждого из столиков давали ровно столько света, чтобы не разрушить чары интимного уединения. Я вытащил пачку сигарет и предложил Валентине. Она покачала головой и достала собственные - длинные, тонкие, женские. Мой "Кэмел" ей, видно, не нравился. Я поднес ей желтый трепещущий огонек зажигалки, закурил сам. Валентина глубоко вдохнула и выпустила из тонких ноздрей две голубые струйки дыма.

- Вы хотите выбрать девушку? - спросила она.

- И да и нет, - ответил я, и её тонкие, тщательно выщипанные бровки поднялись удивленно.

Я пояснил:

- Дело в том, что мой друг случайно вчера позвонил вам и вызвал... специалиста на всю ночь.

- У вашего друга возникли притензии к нашей девушке? - удивление Валентины все возрастало.

- Избави Бог! - махнул я рукой, отметая ужасное подозрение. Специалистка оказалась высший класс. Мой друг сегодня только и говорил о высочайшей квалификации вашей сотрудницы.

Валентина улыбнулась.

- Наша фирма гордится высоким классом предлагаемых услуг.

- О-о, я не сомневаюсь. Поэтому я к вам и обратился.

Я отпил из своего бокала и продолжил:

- Та вот, мой друг так возбудил... мое любопытство, что я хотел бы выбрать ту же девушку, что была вчера у него.

- Это несложно устроить, - сказала Валентина. - Назвовите адрес вашего друга, и я сверю с книгой учета.

Я назвал адрес Арбузова. Элегантная Валентина удалилась в свой кабинетик рядом со стойкой бара, скоро вернулась и огорченно сообщила, что Катя - так зовут эту девушку - как раз сегодня в отгуле и на работу не выйдет. Но я могу выбрать другую, у них в фирме все специалистки высокого класса, я не пожалею в любом случае.

Я вежливо отказался. Я был очень огорчен. Когда мне что-то очень хочется, мне жизнь не мила, лишь бы получить желаемое. Вот такой я человек. Может все-таки?..

Валентина посочувствовала, подумала, а потом согласилась, что когда нельзя, но очень хочется, то, скорее всего, можно. Сказав эту мудрую фразу, она извлекла из кармашка маленькую записную книжечку с тоненькой ручкой на желтенькой цепочке, полистала странички, заложила пальчиком, подняла на меня свои черненькие глазки и о чем-то задумалась. Медленно положила книжку на стол.

- Я попробую ей позвонить.

Едва она скрылась за дверью своего кабинетика, я посмотрел на бармена, увидел, что он отвернулся к бутылочной стенке и не смотрит в мою сторону, быстро взял её забытую книжку и заглянул в заложенную ручкой страницу. Катя была одна. Я запомнил номер и положил книжку на стол. Валентина вышла. Кати не было дома. Я очень огорчился, отказался от других нимф, расплатился с барменом пятидесятидолларовой бумажкой, равнодушно сказал, что сдачи не надо и направился было к выходу. У выхода остановился, обрадовавшись пришедшей в голову мысли, не даст ли она мне адрес и телефон Кати. Я дозвонюсь и приеду. Она остановилась в нерешительности. Мое огорчение и моя щедрость произвели на неё впечатление: ей не хотелось мне отказывать

- Мы обычно не даем ни адреса, ни телефоны наших сотрудниц, - все же сказала она.

- Но может быть, ради исключения?

Я протянул ей свою визитку, где значилось, что я генеральный директор юридической фирмы. Она прочла и заколебалась. Вновь вздернула бровки.

- Знаете что, пойдемте, я вас представлю нашему гендиректору. Возможно, она пойдет вам на встречу. Давать телефоны и адреса наших девочек - это прерогатива гендиректора. Возможно, она вам поможет.

Я хотел было отказаться, но подумал, что получить сразу адресок было бы неплохо. Да и отказ идти к директору, после проявленной мною активности мог бы выглядеть подозрительно.

Мы вышли в коридор, прошли его и вошли в торцевую дверь. Здесь был закуток для секретаря с письменным столом, стулом и неизменным компьютером. Внутренняя дверь вела в кабинет директора. Валентина попросила меня подождать, взяла мою визитку и, держа её перед собой, вошла в кабинет. Из неплотоно прикрытой двери я слышал их голоса. Слов, правда, не мог разобрать. Зато голос собеседницы Валентины показался мне очень знакомым. Я не мог вспомнить, где слышал этот голос.

Валентина вышла через пару минут удивленная и несколько растерянная. Пожала плечами.

- Ничего не понимаю.

Она вышла в коридор. Я - за ней. В коридоре Валентина спросила:

- Вы знакомы с нашим директором?

- А кто ваш директор?

- Жанна Павловна Ширяева.

- Первый раз слышу это имя. А что случилось?

- Да ничего особенного, но странно. Сначала она, вроде бы, не возражала, а потом спросила кто вы? Я протянул ей вашу визитную карточку, она прочла и вдруг категорически запретила что-либо вам давать. Это странно. И на неё не похоже. Я подумала... может быть, ваша фирма сталкивались с нашей "Речной нимфой"?

Ее так занимала загадка необычного поведения директрисы, что она на время забыла о лояльности в отношении к своей фирмы.

Адрес она мне, разумеется, не дала. Как и телефон, который мне уже был не нужен. Я был рад, что догадался заглянуть в её записную книжку.

Никогда нельзя теряться в таких случаях Особенно в фирмах, где такие классные нимфы работают специалистами-массажистами как повременно, так и в течение всей ночи.

Я попрощался и вышел. В вестибюле ещё раз выстрелил из пальца в засмеявшуюся блондиночку и покинул стены этого уютного заведения.

ГЛАВА 29

ТЕЛЕФОН НЕ ОТВЕЧАЕТ

В машине я несколько секунд обдумывал все, что удалось узнать, а потом вынул телефон и набрал номер майора Степанова.

- Старлей! Может, перейдешь ко мне работать. Мне в подразделении нужны такие шустрые ребята, вроде тебя. Что-то уж часто стал ты возникать на нашем горизонте. Ну как, готов обдумать мое предложение? Как ты?

- Подумаю, Иван Сергеевич.

Сказал, и вдруг поймал себя на мысли, что последние дни, через чур даже тесно общаясь с РУБОПом, с неожиданной яркостью стал вспоминанать время собственной работы в милиции. Я понял, что все эти годы мне не хватало как раз того, о чем привык говорить с насмешкой и пренебрежением: коллектива единомышленников, связанных не одним лишь стремлением к голой наживе, не одним лишь откровенным стремлением заработать бабки, но связанных общей целью, которую разделяет все.

Я попросил майора Степанова узнать адрес телефонного абонента, чем очень его удивил. Он осведомился, вполне ли я понимаю, куда обращаюсь с подобной просьбой? Пришлось объяснять, что я заодно делаю работу и его подразделения, им же легче, потому что это телефон проститутки, которая вроде бы провела вчерашнюю ночь с Арбузоввм.

- Шустро, шустро, - удивился майор Степанов. Он заметно смягчился и попросил перезвонить минут через десять.

Я подумал и решил пока позвонить Тарасову. Когда он снял трубку, сообщил ему, что по подозрению в похищении его жены и дочери арестован Арбузов. Мол, версия такова, что он пошел на преступление, так как ему отказано было видеться с Мариной. Таким образом обиженный жених получил и деньги и невесту. Тарасов был поражен, как я и ожидал. Однако подумав, сказал:

- Я уже готов верить всему. Хотя Арбузов... - он сделал паузу и задумался. - Не знаю, не знаю.

- Я тоже вот не знаю. Сейчас хочу поехать познакомиться с девушкой, с которой Арбузов, возможно. провел вчерашнюю ночь.

- С девушкой? С какой девушкой? - поразился Тарасов.

- Ничего серьезного. Просто девушка по вызову из фирмы "Речная нимфа". Зовут Катя. Я в этой фирме выцаганил телефончик, мне сейчас майор Степанов даст адресок, вот я и выясню, замешан ваш сотрудник и будущий зять в похищении Марины или нет. Я намерен нагрянуть к этой Кате домой и выяснить все с глазу на глаз. А то по телефону ещё отнекиваться будет.

- Ну что ж. Вы прямо сейчас едете?

- Да нет. Пока её дома нет. Попозже.

Он пожелал мне все досконально выяснить и положил трубку. Я немедленно позвонил майору Степанову. Тот, узнав меня, сразу произнес:

- Большой Тишинский переулок, дом пять, квартира семнадцать. Только там прописан некий Тагер Аркадий Иванович, и никакой Кати нет. Возможно, просто сдает квартиру, а эта дамочка снимает. Ей средства, наверное, позволяют снимать квартиры. Как ты думаешь?

- Позволяют, позволяют.

Я попрощался, нажал кнопку отбоя, спрятал телефон и забыл о майоре. Надо было ехать к этой Кате. Я позвонил ей домой, но к телефону никто не подошел. Ее ещё не было дома.

Почувствовав, что проголодался, я поехал к центру, выискивая по пути ресторан или кафе. Был уже шестой час, день подходил к концу, но до вечера ещё было далеко. Зато сейчас было время великого переселения народов с работы домой. Я боялся, что попаду в пробку.

Проезжая, увидел что-то похожее на кафе. Свернул к обочине и остановился у крыльца, художественно оформленного, так что создавалось впечатление, что сложено оно из больших необработанных камней.

Это был ресторан, сейчас полупустой. Метрдотель провел меня в зал, усадил за столик, за которым я наскоро поел. Я решил в любом случае ехать к нимфе Кате и, даже если её не будет дома, подождать у подъезда в машине. Я съел утку по-пекински - так было указано в меню. На мой взгляд, это была просто жаренная утка. После еды закурил сигарету, допил заказанное пиво и вышел на улицу.

Пока я сидел в ресторане, небо заволокло тучами, стало пасмурно и воздух загустел. Сильно потемнело. В тот момент, когда я вышел - сигарета в зубах, сам сытый и довольный - в прореху облаков упал косой луч солнца и зажег то немногое, куда попал, розовым и золотистым огнем; от его праздничного огня опушка туч потемнела ещё гуще, - стала седой и темносиней. Но несмотря на солнечный поток в окошке темнеющих туч, чувстовалось, что скоро снова будет дождь.

Я сел в машину и, не закрывая дверцу, закурил новую сигарету. Было тяжело, душно, а воздух посвежел. Недалеко от меня, в наметанной ветром пыли у бардюра, громко и весело чирикая и топорша перышки на растопыренных в сторону крыльях, купались воробьи.

Я ещё раз позвонил Кате, и она сняла трубку телефона. Все же я уточнил:

- Простите, мне нужна Катя.

- Я слушаю, - сказала она. - Кто говорит?

- Ну, чтобы долго не ходить вокруг да около, скажу, что получил ваш телефон в "Речной нимфе".

У неё неуловимо изменился тембр голоса, словно бы живого человека мгновенно заменили на... Неизвестно на что заменили живого человека, но её голос стал ещё любезнее, веселее, бодрее. Она сказала, что очень рада быть полезной, но сегодня у неё выходной, и она не может оказать мне должного внимания. А вот завтра - пожалуйста, в любое время. Но только на работе, сюда лючше не звонить.

- Я бы хотел с вами увидеться и поговорить. Потерю времени, надеюсь, компенсировать. Вы не будете в убытке.

- А кто вы? - спросила она, как мне показалось, уже сдаваясь.

- Вы меня не знаете. Моя фамилия Быков. Зовут Герман Геннадьевич. Я директор частной юридической фирмы, и у меня к вам один-два вопроса, не больше...

- Извините, - перебила она меня. - Секундочку подождите, ко мне кто-то пришел.

Она положила громко стукнувшуюся трубку на стол или полку, и я стал ждать. Некоторое время смутно слышны были какие-то голоса, потом трубку подняли и положили на рычаг. Я услышал короткие гудки, и мне это не понравилось.

Мне это очень не понравилось.

ГЛАВА 30

АЛИБИ АНДРЕЯ ПОГИБЛО

Я набрал номер её телефона и стал ждать. На пятом гудке кто-то снял трубку и положил её рядом с аппаратом, тут же нажав рычаг отбоя.

Я вновь слушал короткие гудки, слушал и во мне крепла уверенность, что я, скорее всего, опоздал. Надо было не жрать эту жирную утку, а немедленно ехать домой к ночной бабочке и сидеть в засаде у подъезда, пока она не придет. А тогда брать её тепленькой и отдохнувшей и снимать допрос. Я ещё о чем-то думал, таком же бессмысленном, потом спрятал телефон в кармашек, завел машину и, влившись в общий поток спешащих домой граждан, поехал так быстро, как это вообще возможно в такое время. Так или иначе, минут через тридцать я смог добрался до Большого Тишинского переулка.

Дом номер пять оказался четырехэтажным зданием старой постройки, возможно, ещё царской. На проезжую часть дороги смотрели только окна, ровно размещенные на желто-оранжевой стене. А все три подъезда находились во дворе. Остановившись у третьего подъезда, я попытался вычислить, где окна Кати. Над входом была табличка с номерами квартир: 33-48. Я быстро подсчитал, что её квартира находится на третьем этаже и немедленно отправился в подъезд.

В подъезде пахло старостью, бедностью и покоем. Впрочем, ощущение было обманчивым, так как часто встречались железные двери, что намекало, хотя бы на средний достаток. Вдруг вверху хлопнула дверь. Мне показалось, на третьем этаже. Навстречу быстро застучали каблучки туфель. Невысокая очень красивая брюнетка, чем-то похожая на всех виденных мною брюнеток, стремительно пролетела мимо меня. Я подумал, что это вполне могла быть та, ради которой я и приехал.

- Катя? - успел спросить я, но девушка лишь взглянула на меня влажным темным глазом, и каблучки застучали уже внизу.

Я остановился у двери номер сорок четыре и прислушался. За дверью было тихо, и сквозь зрачок дверного глазка я увидел, что свет продолжает гореть и нажал кнопку звонка.

Звонок прозвенел, но не вызвал ответных звуков: ни шагов, ни голосов, ни шороха. Было пусто и безнадежно.

Я на всякий случай осторожно толкул дверь, и она открылась. Мои худшие подозрения подтверждались. Я открыл дверь пошире и вошел в коридор. Дверь за собой не закрыл. Долго торчать здесь я не собирался. Все равно ничего не изменишь. Коридор маленький, паркет голый, шкафчик для обуви, а на нем большое зеркало с наклейками картинок животных и гномов. И две пары тапочек у шкафчика.

Я прошел в гостиную. Комната почти квадратная. Ниша, где примостился диван. На окнах - тяжелые портьеры, на вид какие-то пыльные. На стене картина, на которой изображено нечто абстрактное. Тут же книжный шкаф, но книгами заполнены только две полки. На остальных расставлена посуда. Посуда и книги, вероятно, принадлежат хозяину, у которого Катя снимала квартиру. У противоположной стены платяной шкаф. Дверца приоткрыта и видны платья на вешалках. В углу телевизор. Напротив него большое кресло. Посреди комнаты круглый стол и несколько стульев. И здесь, как и в коридоре, голый паркет, не прикрытый ни ковром, ни паласом. Босые ступни симметрично разведены в сторону и словно бы упираются в пол. Я медленно скользнул глазами выше... Голые ноги, очень коротенький, светло зеленого цвета халатик. Над поясом одна пола распахнулась и видна большая грудь с темным соском. Вторая пола распахнуться не могла, потому что была пришпилена к телу ножом - лезвие вошло до упора, лишь рукоятка торчала над поверхностью стола... Голая шея, голова повернута набок, а рот оскален в немом крике.

Я подошел и дотронулся до щеки. Теплая. Конечно, ведь я разговаривал с ней не так давно. От неё пахло духами. Духами и смертью. Смертью сильнее.

ГЛАВА 31

НАПАДЕНИЕ

В этот момент за моей спиной раздался рев, много глоток разом взвыли и в комнату из коридора, словно черти из преисподней, посыпались мужики в масках, камуфляже и с автоматами. Меня с ходу стали пинать ногами, потом кто-то ударил в лоб прикладом, я упал, меня продолжали бить ногами. Кто-то из особенно рьяных наступил мне на шею, чужие руки со всех сторон полезли обыскивать, оружие не нашли, и это народ завело ещё сильнее; но я не сопротивлялся, и бойцы, сковав наручниками мои руки за спиной, скоро выдохлись.

Потом я лежал, все ходили, курили, перешагивали через меня, смотрели на мертвую Катю (я уже не сомневался, что это была Катя), звонили начальству и по личным делам. Наконец меня рванули за ворот пиджака, предлагая встать. Наручники за спиной больно сдавливали запястья. Возбужденно блестя глазами в вырезах масок, стал меня допрашивать один из этих безликих.

- Кто такой? Зачем пришил? Кто тебя послал? Где остальные? бессмысленный град вопросов.

Я сказал, что документы во внутреннем кармане пиджака. А когда они все молча ознакомились с моим удостоверением, предложил позвонить майору Степанову в Центральный РУБОП. Сообщил номер телефона. Один из бойцов все-таки набрал номер. Начал выяснять, куда он попал. Попал он куда надо, я почувстовал по тону. Потом мне сунули трубку под ухо, которую я прижал плечом.

Майор Степанов ржал, словно племенной жеребец. Наконец, сквозь наплывы идиотского смеха, он поздравил меня с приключением и посетовал, что не видел, как меня задерживали.

- Ребята, небось, при виде такого бугая дали волю рукам. Может тебя и ногами пинали? - спросил он, а когда я подтвердил, вновь залился жизнерадостным смехом. А когда я сообщил, что разговариваю с ним в наручниках, причем руки скованы за спиной, веселью его не было предела. Мне, впрочем, показалось, что он переигрывает. А там кто его знает?

Наручники все же с меня сняли. И отдали документы. У меня болела голова от удара прикладом, а все тело от их сапог. Я был злой и неудовлетворенный.

С моих слов быстро составили протокол, дали мне подписать и попросили удалиться. Наверное, пытаясь извиниться, сообщили, что был звонок о нападении на квартиру и убийстве женщины. Поэтому со мной так круто и обошлись. Ладно, с кем не бывает.

Я вышел на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. Из квартиры доносился шум голосов. Проводились следственные действия. Я позвонил в соседнюю дверь. Никто не отозвался. Перешел к другой двери. Позвонил, все время прислушиваясь к тому, что творится у оперов. Дверь, куда я звонил, приоткрылась. Она была на цепочке.

Ухоженная старушка с мелко завитыми красными волосиками посмотрела мне в живот, потом стала поднимать взгляд. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть мой лик - сама была маленького роста. Увиденное её не обрадовало, но и не испугало. Что произошло, она уже знала.

- Вы из милиции? - спросила она, растянув ярко накрашенные губы в светской улыбке.

Подтвердив её предположение, я сразу спросил, не видела ли она что-нибудь подозрительное, ну, она сама должна понимать...

Как же, как же. К Катечке приходила женщина. Наверное, такого же поведения. Ну, понятно, какого поведения. Но одета хорошо. На ней был костюмчик стального цвета, даже переходящий в легкую голубизну, юбка ниже колен, блузочка с таким вот воротничком... отложным воротничком и ленточкой вместо галстука в тон костюма. А туфли...

Когда она стала рассказывать, я сразу вспомнил о той красотке, что недавно стучала каблучками, сбегая мимо меня вниз по лестнице. Значит, я правильно предположил, что она вышла из квартиры Кати.

- Брюнетка небольшого роста, черные глаза...

- Вы её знаете?

- Нет, я видел её, когда поднимался сюда. Я с ней разминулся, она как раз спускалась вниз.

- Вы хотите сказать, что это она убила Катю? Какой ужас! Такая приличная, хорошо одетая дама!.. Кто бы мог подумать!

Я встал. Старушка не сразу заметила, что я собираюсь уходить. Полученные от меня сведения помогли ей скинуть лет двадцать: глаза у неё блестели, на сухоньких щечках рдел живой румянец, пальцы машинально перебирали кружавчики скатерти.

- Может к вам ещё зайдут... мои коллеги, - сказал я. - А мне пора.

Я вышел на лестничную площадку. Дверь за мной тут же закрылась, чтобы тут же открыться уже на цепочке. Галина Степановна (так звали любознательную старушку) заняла наблюдательный пост. Из Катиной двери продолжал доносться оперативный шум. Я ухмыльнулся и пошел вниз. Совершенно ясно, что смерть Кати не случайна. Я начинал убеждаться, что вся та цепь покушений и на меня тянется из одного источника. И сегодняшняя попытка навесить на меня убийство Кати - тоже дело рук одного и того же злоумышленника. Где-то прятался режиссер, ставящий пьесу, где мне отводилась роль второго плана. Но кто этот режиссер? И что мне могла сообщить эта проститутка такого, за что её надо было убивать? Чтобы она не проговорилась о браслете Елены Тарасовой, который её заставили подкинуть в квартиру Арбузову? Теперь-то она точно ничего не сможет подтвердить или опровергнуть. И если нить тянется к "Речной нимфе", значит надо заняться и этим заведением.

ГЛАВА 32

ЗВОНОК ИРИНЫ ТАРАСОВОЙ

В машине я закурил, а потом достал телефон и набрал номер "Речной нимфы". Ответила мне, скорее всего, блондиночка, сходу запев свои сервисно-рекламные куплеты. Я её прервал в самом начале, попросив позвать Валентину.

Валентина довольно быстро взяла трубку.

- Еще раз приветствую вас, Валентина. Я тот самый посетитель, который хотел видеть Катю. Около часа назад.

- Да, - бесстрастно сказала она, - я помню. Только хочу сообщить, что произошла ошибка. Катя второй день в отгуле и не могла никуда ехать прошлой ночью. Мы вообще никого не посылали по сообщнному вами адресу. Я просто ошиблась. Это моя вина.

- Даже так? Но почему? - спросил я, уже зная, конечно, ответ.

- Все очень просто. Мы не хотели терять в вас клиента, вот и пришлось пойти на невинную ложь.

- А чтобы было все совершенно правдоподобно - саркастически заметил я, - вам пришлось зарезать Катю. Правда?

Валентина замалчала, а потом живым, потрясенным голосом спросила:

- Катю убили?!

- Без всякого сомнения, - подтвердил я и стал слушать короткие гудки, - она положила трубку.

Оперативно работают, подумал я и потянулся к пачке за новой сигаретой. Закурил. Скорее всего, здесь замешано начальство "Речной нимфы". Недаром же ихняя директриса так всполошилась, узнав о какой конкретно девочке спрашивает клиент. Послала брюнетку, и та лихо заколола бедную путану. Что же здесь такого замешано, если ребятки не бояться оставлять трупы, словно пустые пивные бутылки в жаркий денек в городском парке? Я ухмыльнулся. Вопрос чисто риторический. Конечно, деньги. Что же еще?

Вдруг запищал телефон. Звонила женщина. По легкому дефекту речи в уверенном властном голосе, я тут же узнал звонившую. Кровь ударила мне в голову, и я растерянно молчал, так что Елене - а это была Елена Тарасова пришлось переспрашивать.

- Это Быков?

- Да. А вы Елена?

- Вы узнали? А ну конечно, я же вам звонила, когда они нас забрали.

Чувствовалось, что она взвинчена и испуганна. Но держалась лучше, чем можно было предположить в подобной ситуации. Я не сомневался, что она ещё в руках бандитов.

- Вас отпустили? - все же спросил я.

- Нет, нет. Я случайно нашла этот мобильник и звоню вам, потому что милиции пришлось бы долго объяснять, а сюда могут войти в любой момент. Вы слушаете? - забеспокоилась она.

- Да, говорите, где вы находитесь?

- Я знаю только, что это речной вокзал, порт. Возможно, где-то недалеко Беломорская улица. И ещё слышала, что это строение пакгауза номер три. Мы с Мариной в здании конторы на втором этаже.

- Окна там есть?

- Есть, но все загораживает стены напротив. Стены кирпичные. И ещё я слышала, где-то здесь портовый кран, кажется, башенный. Вы должны нам помочь, приезжайте немедленно. Мне кажется, если вы будете один, вам будет легче добраться незамеченным. На одного человека никто не обратит внимания, - она замерла на секунду, словно прислушиваясь, и тут же быстро зашептала. - Все, кто-то идет, мы ждем...

Я вновь слушал короткие гудки и думал, что ехать надо, но ехать не хотелось. Уже темнело, слабо сияли придорожные фонари. В окнах жилых домов тоже зажигался свет, люди приходили домой с работы и спокойно отдыхали. Я выбросил сигарету в окошко, сунул ключ в гнездо зажигания, завел мотор и двинулся на север в сторону порта.

По пути я позвонил майору Степанову. Его на месте не оказалось. Я попросил дежурного передать, что звонил Быков.

- Передай майору, что я сейчас еду в речной порт. Мне звонила Елена Тарасова по мобильному телефону. Где-то в районе третьего пакгауза, в здании конторы их сейчас и держат. Ей случайно удалось найти чужой мобильник, и она воспользовалась случаем. Всё.

Я спрятал телефон и сосредоточился на дороге.

ГЛАВА 33

ЗАСАДА

Район порта я знал. Не так хорошо, чтобы ориентироваться свободно, но достаточно, чтобы представлять, где могут находиться пакгаузы.

Машину пришлось оставить, так как въезд на территорию порта преграждал шлагбаум. Я оставил свой "Форд" у обочины, беспрепятственно обошел шлагбаум и двинулся в темнеющей синеве вечера вниз к воде.

Как и везде, где нет дворников, магией Лужкова приведенных в Москве в беспрерывное движение, а уход за территорией остался в ведении руководства предприятий, было грязно, везде валялись части железных агрегатов, прочий мусор, а по асфальту тротуара, прижавшись к бардюру, тек грязный тоненький ручеек. Навстречу попадались редкие прохожие - рабочие или служащие, идущие домой. Но были люди и в спецодежде, вышедшие, наверное, в ночную смену. Из окон второго этажа казенного вида здания вылез и по приставленной лестнице спустился вниз парень. Спустившись, крикнул наверх что-то протяжное, нечленораздельно. Оглянулся, увидел меня и спросил, который час.

- Двадцать минут восьмого, - сказал я и в свою очередь спросил, где пакгауз номер три.

- Щас провожу, - сказал парень и крикнул наверх уже понятное. Лестницу забери.

Сверху выглянул мужик в одной майке и, напрягшись, стал втаскивать в окно лестницу.

- Пошли, - сказал парень, - тут недалеко. Вам в контору? Так все уже ушли, - равнодушно сообщил он и, помахивая рукой, пошел рядом.

Сошли к реке. Бетон причала обрывался к воде без всякого ограждения, и здесь же находились несколько судов, туго растянутыми канатами зацепившиеся за грибовидные чугунные кнехты.

Я посмотрел на темную синеву, перечеркнутую дрожащими желтыми дорожками огней, на волнистую рябь, маслянисто переливавшуюся внизу и думал, что мне делать, если преступников окажется слишком много.

Подошли к железным воротам, наполовину приоткрытым. Парень прошел вперед, я - за ним. Огромное пространство, примыкающее к причалу, у которого стояла баржа, было прочерчено рельсовыми путями. На одном из путей находился состав, над которым навис, перегруживая контейнеры с баржи в вагоны, разлапистый мостовой кран.

- Вот пакгауз номер три, - сказал парень, потянув меня за рукав. - Вам наверх, в управление? Это на втором этаже. Тут больше никого сейчас и нет. Пойдемте, мне как раз туда.

Он подвел меня к двери, открыл её и пропустил меня вперед. Поднимаясь по лестнице, я подумал, что это все неспроста. Что паренек слишком усердствует, а я становлюсь слишком мнительным.

Мы поднялись на второй этаж. На двери висела табличка с надписью "Контора". Я подумал, что сейчас открою дверь, зайду и увижу Елену и Марину Тарасовых, связанных по рукам и ногам, но очень довольных моему приходу.

Я открыл дверь и вошел. В большой комнате сидели на стульях и явно ждали меня два здоровяка, чем-то мне смутно знакомых. Может быть, я их где-то видел, но когда, где?

Подумать мне времени не дали, потому как оба бугая целились в меня из пистолетов. Сзади я услышал быстрые шаги, шорох и, выбросив правый кулак вверх, успел перехватить руку с ножом, нацеленного мне в шею. Используя инерцию тела бросившегося на меня парня, вложившего в удар собственный вес, я нагнулся и швырнул его через себя прямо на вскочивших со стульев бандитов.

Я уже понял, что Елену застали врасплох, понял, что её заставили рассказать кому она звонила, понял, что меня попросту ждали здесь, и моя миссия провалилась, так что мне надо выбираться отсюда как можно быстрее. Поэтому я не стал дожидаться, пока ребятки закончат барахтаться на полу, и, не теряя ни секунды, кинулся к выходу. Скатившись по грохочущим ступеням вниз по лестнице, я выскочил во двор и остановился.

Преграждая мне путь, выстроились пять человек. Оружия у них я не заметил. Огнестрельного. В руках у мужиков был подручный материал, в основном куски арматуры, лишь один намотал на руку цепь, конец которой позвякивал по асфальту. Сзади слышался грохот сбегавших следом подельников.

Я резко выбросил назад ногу и пяткой ударил по створке двери, смяв физиономию самого резвого из преследовавших меня бугаев. Я надеялся, что смял.

Нападавшие были уже рядом, и откуда-то вылетевший железный прут задел кисть, едва не раздробив мне пальцы. А дальше все смешалось в один клубок, я замечал только рожи, которые сметал короткими полновесными ударами. Потом прут ударил меня по плечу, и левая рука онемела, я повторил удар пяткой, попав в чью-то грудь и с удовлетворением услышал хруст ребер, но в ту же секунду мою наклоненную шею обвила страшно твердая цепь, потом ступня, летящая мне в лицо едва не ослепила... и я ещё видел какое-то мельтешенье вокруг, но уже сам не мог поднять рук, только чувствовал, как сыпятся со всех сторон удары, удары, удары...

ГЛАВА 34

НЕОЖИДАННАЯ КАЗНЬ

Все остальное я помню смутно. Меня куда-то волокли, помню твердые ребра бетонных ступеней, вминающихся мне в бока, хотя боли я не ощущал, временами все пряталось во мрак, и сколько прошло времени в этом полубеспамятстве, я не знаю.

Окончательно я пришел в себя от удушья и боли в животе. Дышать я, в общем-то, мог, с трудом, но мог, просто брючный ремень сдавил мне живот так, что легкие едва могли вдохнуть воздух. Едва я разобрался с трудностями дыхания, как тут же осознал, что, сам, подцепленный за ремень брюк, вишу в воздухе, болтаюсь, словно мясная туша, а темная земля с несколькими мужиками у легковой машины, наблюдавшими за моим вознесением в горние выси, медленно удаляется; меня неторопливо поднимали на крюке башенного крана, вздернувшего ажурную стрелу выше всех других здешних кранов.

Мужики внизу мне были прекрасно видны: их достаточно хорошо освещал свет из распахнутых настежь дверц легковушки. Я же уплывал в синюю тьму, засеянную мерцающими звездами. Снизу закричали, что канителиться не следует, надо сразу сбрасывать ко всем чертям. Я понял, что меня хотят сбросить вниз, сыметировав несчастный случай. С их точки зрения это было разумное решение, но с моей - несправедливое. Осознав это, я понял, что прихожу в себя.

Стоявшие на горизонтальном хребте мостового крана двое палачей приняли меня и стали стягивать с крюка. От веса моего тела ремень натянулся, у них что-то не получалось, кажется, никак не желала расстегиваться пряжка. Снизу закричали, что надо просто разрезать ремень. Мои труженники предупредили, что разрезанный ремень может вызвать подозрения, надо чтоб все было аккуратно.

- Ты что, Клин, думаешь, мы сами не знаем что делать? - крикнул вниз один из стоявших рядом мерзавцев, и я спокойно воспринял изветие, что руководит операцией по моей нейтрализации сам Клин. Видимо, я уже был к этому готов.

Наконец я почувствовал себя свободно, понял, что ремень уже не цепляется за крюк, а сам я прочно стою коленями на железной ферме моста и, зацепив руками колени обоих злодееев, попытался сбросить из вниз.

Неожиданность мне помогла. Но только наполовину. Один с криком спикировал вниз. Сразу после глухого удара тела о твердую поверхность пакгауза, мотор легковушки взревел, и машина со свидетелями убийства уехала. Никто даже не подумал проверить личность портового Икара. Все были уверены, что внизу покоюсь я.

Второй мужик сумел-таки удержаться, изогнулся и, словно ветряная мельница разгоняя ветер руками, чудом сохранил рановесие. Он упал передо мной, я тут же сгреб его под себя, зажал ладонью рот и, кажется, немного придушил. Ну что ж, ему же лучше.

Я обнаружил у него пистолет, сунул себе в за ремень брюк, а тело сбросил вниз.

За компанию.

- Что у вас там происходит? - вдруг раздался голос с неба.

Я посмотрел вверх: на фоне звездного неба темнели, словно паучья сеть, нити башенного крана.

- Ничего, все нормально, - крикнул я в ответ. - Сейчас спускаюсь.

- А где Седой? - поинтересовался небесных голос.

- Уже спустился, - крикнул я и, обнаружив рядом лестницу, приваренную к опоре крана, почти ползком направился в ту сторону.

Крановщик башенного крана, наверное, что-то заподозрил. Внезпно вверх вспыхнул прожектор, и яркий луч, упав на землю, на мгновение осветил два тела, неподвижно лежавшие на земле. Может быть, крановщик ничего не понял, потому что сверху трудно было разглядеть, кому принадлежат (или принадлежали, что более вероятно) эти тела, но уже наличие двух жертв вызвало подозрения: луч метнулся в сторону, скользнул по громадному пространству пакгауза, осветил вагоны, баржу, с которой только недавно сгружали конейнеры и большие сетки с мешками, дорогу, по которой двигалась в нашем направлени легковая машина и вдруг упал на меня. Я прижался к перекладинам лестницы, чувствуя, как луч, обретя материальность, придавил меня, словно муху к стене, тут же что-то взревело в небесах, загудело и со стонущим воем и скрипом надвинулось что-то невидимое, массивное, ушло в сторону, вернулось и тяжко рухнул на железное переплетение опоры мостового крана раскаченный крюк, на котором совсем недавно висел я. Теперь этим крюком крановщик пытался попасть в меня, смахнуть с опоры или просто размазать по лестнице, за которую я судорожо держался.

Я, поборов оцепенение, ускорил свое движение вниз, но крюк вновь вернулся, ухнув совсем близко под ногами. Я уже боялся, что заодно рухнет мостовой кран, - кран, по которому я продолжал ползти, превратившись в гигантское насекомое; от страха, гула, грохота, скрежета метала все помутилось у меня в голове, я выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в этот слепящий поток света...

Я попал; внезапно наступила тьма, тут же прояснившаяся: внизу светила фарами подъехавшая машина, я подумал - вернулся Клин с подручными и, значит, скоро мне точно конец. Додумать мысль не удалось, потому что вернувшийся крюк попал почти точно в меня, чуть в стороне, смяв ферму и каким-то образом вырвав у меня из рук прутья лестницы...

Я летел вниз, все ещё не веря в свою близкую кончину, хотя в проявшейся голове уже прокручивался и этот пессимистический вариант: мое большое бедное тело с разбитой головой и переломанными костями валяется мешком среди мешков иного содержимого... Я в полете стукнулся плечом, разодрал левую руку о что-то твердое, перевернулся в воздухе и головой вниз врезался в кучу песка, скользнув по которому, с плеском ушел с головой в какую-то черную жидкость.

Все-таки это оказалась вода. Вынырнув, я ощутил, как стекает по лицу очень грязная, размешанная с частицами цепента вода. Видимо, в этом огромном корыте размешивали цемемтный раствор, а перед уходом, опустошенную емкость рабочие просто залили водой.

Я выбрался из этого железного чана, с меня стекала грязь, болело левое плечо, болела ушибленная рука, но я был живой, хоть и сам себе казался жалким, мокрым, ничтожным. Кроме того, в полете я потерял пистолет и чем предстояло защищаться от понаехавшей своры - ума не мог приложить.

Сверху вдруг упал крюк, утонул в песке, но меня в темноте не нашел. Крановщик, видимо, не хотел оставлять попыток достать меня. Вдруг что-то изменилось, стало тише, я понял, что бандит наверху выключил механизмы крана, однако внизу урчал мотор "Волги", и ко мне приближались чьи-то голоса, говорившие неразборчиво и взволновано.

Я сам взволнованно и лихорадчно искал хотя бы кусок арматурного прута, чтобы было чем отбиваться. Вверху вдруг появился луч фонарика, конечно, несравнимо более слабый, чем луч прожектора, но пятнышко света стала шарить по моей куче беска, по мне, по приехавшим людям. Тут же раздались выстрелы сверху; у крановщика был и пистолет. Но тут яростно закричал знакомый мне голос, сразу после этого раздался шквальный огонь из автоматов и пистолетов, и я, внезапно осознав, что голос принадлежит майору Степанову, почувствовал, как силы покидают меня.

Я сел на песок, спасший меня при падении и, жадно ловя ртом пахнущий металлом и мокрым цементом воздух, думал, что все теперь позади, а главное, главное здесь свои, успел майор, а значит, беспокоится уже не о чем.

Я не чувствовал холода, не чувстовал, что я мокрый, грязный, что с меня продолжает стекать вода, что левая рука быстро немеет - все было второстепенным, главное, все позади, и все как тогда, на войне, где ты не был один, где рядом были всегда товарищи, а прочие передряги - так, мелочь.

Все ещё слышались отдельные выстрелы, но чувствовалось, что все уже закончилось, стреляют так, по инерции. Я сидел на холодном, мокром песке и умиротворенно ждал. Звезды в мутном небе светили бледно и сумрачно. Ветер шарил в трюмах сухогруза, в открытых бункерах ваговнов, по пустой территории пакгауза, поднимал пыль, шелестел мусором.

- Живой? - подойдя ко мне, спросил майор Степанов. - Везучий ты. Я уж надеясля, что на этот раз найду твой хладный труп. Завтра мне все доложишь, что здесь произошло, и чтобы я тебя больше не видел. Надоел, понимаешь, герой, путаешься под ногами, а нам неприятности. Сваливай отсюда. Чтобы духу твоего не было, понял?

Я не обиделся. Поднялся с трудом, н скоро уяснил, что, в общем-то, цел и быстро прихожу в себя. Пока все ещё были заняты на свежем воздухе, я решил вновь посетить контору.

ГЛАВА 35

ЗА ВСЕМ СТОИТ КЛИН

В конторе уже никого не было. Я быстро осмотрел все комнаты, вышибая двери всюду, где они были закрыты на замок. Более того, не нашел даже следов пребывания здесь жены Тарасова и его дочки. Все бандиты убрали за собой.

Никого здесь не было. Не было и ночных рабочих. У меня вновь заныла голова. Несколько фонарей и прожектор делали ночь ещё темнее, а из окон те механизмы и части строений, что были освещены, казались порождением внеземных цивилизаций.

Я вышел из здания конторы и пошел в сторону выхода из порта, туда, где был шлагбаум, за которым я оставил свою "Девяытку". Внезапно поднялся ветер и бурно встречал меня на перекрестках дорог. В кармане нащупал мятую пачку сигарет. Закурили.

У шлагбаума вновь никого небыло. А моя машина стояла на месте.

Выехал на улицу. Встречные машины с бесконечными людьми за темными стеклами. Вокруг фонарей сияющие ореолы из разноцветных колец поляризованного света. Прохожие перебегали улицу в неположенном месте, рискуя своими жизнями просто так, бездумно, глупо. Мотор ровно урчал, кружевные тени листьев пробегали по мне, по коленям, по лицу, и я ждал с чувством непонятной тоски повторения этих простых вещей, никак не связанных с тем темным ужасом, в котором я так недавно пребывал; новый фонарь, бегущие негативы теней в салоне, светофор, машины, снова прохожие, снова фонари... Мне необходимо было принять ванну, снять с себя грязную одежду и основательно подкрепиться.

Во дворе, под густой маслянистой зеленью деревьев ясно блестели фонари, запах мокрых тополей был и свеж и прян, в домах тихо светились окна. Все это внешнее было как-то отстраненно прекрасно, не имело ко мне никакого отношения, но от этого действовало успокаивающе: и зелень, и фонари, и эти тихие окна, за одним из которых меня ждала моя одинокая холостятская обитель.

Дома, уже после ванны, я взял в холодильнике бутылку джина и пластиковую бутылку тоника. В бутылке осталось чуть больше половины. Я сел в кресло, смешал коктейль, потихоньку тянул его и пытался связать все обнаруженные за эти дни ниточки в единый узел. Окончательно стало ясно, что в деле похищения был замешан Клин. Более того, если он и не является главным организатором преступления, то уж точно один из главных. Клин или кто-то из его людей прослушали разговор Елены со мной, заставили её признаться с кем она беседует и воспользовались случаем, чтобы окончательно решить проблему со мной. Если бы один из этих двоих, что должны были сбросить меня с фермы крана, не назвал Клина по имени, я бы до сих пор не догадывался, кто за всем стоит. И не ясна роль Марины - этой вконец испорченной девы. С Клином она не так давно состояла в довольно близких отношениях, и мне нет резона думать, что эти отношения перестали быть таковыми. Я вспомнил, как застал их с Клином в спальне и ухмльнулся. Клин через неё мог быть отлично осведомлен о финансовых возможностях Тарасова. А с учетом того, что она наркоманка, рассказать она могла все, что угодно и о ком угодно. Даже о своем занятом молодой женой папочке.

От всех этих мыслей у меня окончательно испортилось настроение. Я решил, что мне повезло, так как я не имею взрослой дочери вроде Марины, с которой мне в ближайшие день-два придется столкнуться - теперь это был вопрос времени, не более.

Наконец я пошел спать, и мне всю ночь снилось, что я гоняюсь за каким-то неизвестным мне человеком, а когда настигал, он превращался совсем в другого, меняя пол и возраст: я же продолжал за ним бегать и пытался пристрелить из пистолета, который постоянно давал осечки.

ГЛАВА 36

ТАИНСТВЕННАЯ БРЮНЕТКА

Я проснулся, когда солнечный луч стал сильно нагревать мне щеку. Погода стояла прекрасная, но у меня в голове и во рту было нечто противоположное. Да и кости ещё ломило. Я выпил кофе, выкурил сигарету и вышел из дома. Во дворе сел в машину, закурил ещё одну сигарету и стал думать, что прежде всего сделать с утра.

В боковом зеркале продолжалась улица: красная восьмерка, надвигавшаяся оттуда, вдруг исчезла, явив в реальности удаляющийся задний бампер, исчез и "Зил", ехавший навстречу, но появился в зеркале - забавный трюк с зазеркальем. Я завел машину и поехал на Фрунзенскую.

"Вольво" Арбузова стояла возле подъезда, и я подумал, что надо будет все-таки раздобыть ключ и перегнать машину на стоянку. Я вышел из своего джипа и направился к домику сторожа автостоянки. Мне повезло, старый майор был здесь, а его сменщик осматривал принимаемое автоимущество. Поздоровавшись, я предложил ему закурить, он взял сигарету, и тогда я, выпустив дым из ноздрей, спросил, не видел ли он случайно в тот вечер, когда Арбузов привез к себе девушку, кого-нибудь возле его машины?

Майор, задумавшись, прищурился в небо поверх прилегающих домов и вдруг признал, видел.

Я, не ожидавший такой удачи, замер, боясь сглазить известие, замарать её таким, например, продолжением как: неизвестный подходил, полюбовался на "Вольво" и ушел.

- Кто конкретно? Вы его знаете?

- В том-то и дело, что мне это самому показалось странным: Андрей Леонидович приехал вроде совсем с другой девушкой, так что это не вязалось...

- Да что же? - нетерпеливо спросил я. - с чем не вязалось? И кто подходил?

- Я же говорю, другая женщина. Я сначала даже подумал, что это Марина. Марина иногда отлучалась на машине Андрея Леонидовича. У неё были права. Я почему и запомнил, что вначале не обратил внимания: ну подошла, открыла дверь, заглянула внутрь...

- Открыла машину? - перебил его я. - Эта женщина что-нибудь положила туда? Сумку, например?

- Не знаю. Этого не видел. Она открыла, потом закрыла и ушла в сторону подъезда. Я тогда не обратил внимания, а потом вспомнил, что у Андрея Леонидовича другая девушка, а эта, хоть и похожа на Марину, все же другая. Мне, в общем-то, не до того было. Я подумал, что если все же ошибся и эта женщина - Марина, то она застанет Андрея с другой, и будет скандал. В общем ничего не подтвердилось, скандала не было. Утром Андрей Леонидович проводил ночную гостью к машине, и они уехали.

- Почему же прошлый раз вы ничего об этом не рассказали? - укорил его я.

- Я и сейчас... В общем, я подумал, что Марина... или похожая на неё девушка... скорее всего, это из-за неё Андрея Леонидовича арестовали. Я не прав?

- Теперь я тоже так думаю.

- Вот и я подумал, что мое молчание ему же может повредить. Да и всегда лучше правду говорить, как вы считаете?

- Ну ещё бы! А эта женщина, что заглядывала в машину... Как она выглядела: невысокая брюнетка, изящная?..

- Да вроде так. Поэтому я вначале и перепутал её с Мариной. Они чем-то похожи. Хотя Марина поменьше, да и походка у неё какая-то вертлявая. Ну, как у молодежи сейчас принято.

- Понятно.

- А вы знаете эту девушку? - спросил майор.

- Немного, - ответил я, вновь вспомнив маленькую брюнетку, встретившуюся мне в подъезде убиенной Кати. Потом сразу все затмил оскаленный в крике немой рот и рукоять ножа, прочно прилепившуюся к поле Катиного халата. Не было ничего привлекательного в этом моем воспоминании.

- Что-нибудь случилось? - спросил майор, внимательно наблюдая за моим лицом.

- Кое-что, - неопределено ответил я. - Кое-что.

Еще раз попросив присмотреть за машиной Андрея, я пошел к своему "Москвичу" и задумался, стоя у дверцы. Ничего дельного не приходило в голову. Хотя где-то внутри постоянно шевелилась мысль, что я на сантиментр от решения всего этого ребуса. Стоит только напрячься, и решение само, как спелый плод, упадет мне в руку.

Я сел в машину, включил мотор и поехал к комбинату универсальных услуг "Речная нимфа". Утро было такое свежее, такое солнечное, что жизнь, если бы в голову не лезли дурные мысли, казалась бы прекрасной и безмятежной.

ГЛАВА 37

ИСТЕРИКА

Ночью, видимо, прошел небольшой дождь, и свежепокрашенное здание детсткого сада, составленное, казалось, из трех разного роста кубиков, влажно сверкало под солнцем. Даже сейчас, с утра, во дворе этого центра чувственных удовольствий находилось несколько машин. Хотя, возможно, принадлежавших руководству и обслуживающему персоналу.

Я заехал за невысокий бетонный заборчик, который по мудрому замыслу архитекторов не должен был позволить разбежаться шустрой детской стае, а сейчас, за отстутствием оной детворы, служащий символическим напоминанием о правах частных собственников.

На этот раз камере не пришлось включаться при моем приближении, так как на крыльце курил вчерашний охранник. Он вместо камеры оглядел меня, узнал, кивнул как старому знакомому, и открыл передо мной дверь. По всей видимости, сложности, связанные с моим прошлым посещением, директоратом не были доведены до персонала охраны.

Я вошел в вестибюль, немедленно нацелился пальцем в миленькую блондинку за столиком и произвоел холостой выстрел, который все же цели достиг: девушка прыснула в ладошку. Не задерживаясь, я отправился в сторону бара. В этот ранний час клиентов и здесь не хватало, - я не встретил никого. Тоже самое было и в баре. Бармен продолжал истово полировать свой бокал, а свет романтически мерцал, как и в прошлом моем посещении.

Я и бармену кивнул, как старому знакомому и решительно направился к двери, где прошлый раз скрывался администратор, только спросил на ходу:

- Валентина на месте?

Бармен сделал движение, словно собирался задержать меня, но ограничился лишь утрердительным кивком.

Валентину я нашел в маленьком кабинете, где был письменный стол, компьютер, кресло для нее, два кресла для посетителей, журнальный столик с гвоздиками в вазе, бутылкой минеральной воды и чистым стаканом, а также картина на стене из мифологической жизни: мускулистый волосатый сатир пытался облапать лесную (или речную) нимфу на берегу лубочного озерца.

Когда я вошел, Валентина подняла мне навстречу маленькое скуластое личико с темно-малиновыми губами и длинными черными глазами, взглянула на меня рассеянно, и даже не на меня, а сквозь меня. И я сразу понял, что меньше всего она сейчас хотела бы видеть меня, или кого бы то ни было другого, понял, что сидела она в этом своем клетушке-кабинетике в надежде спрятаться от мира, от всех, возможно, и от себя.

- Здравствуйте, Валентина, - сказал я. - Вы меня помните, я здесь был вчера.

- Да, я помню.

Она сказала не правду. Во всяком случае, думала она о чем угодно, только не о каком-то посетителе и его проблемах. Не видела она меня и не слышала. И я решил не тратить времени на хитроумные подходцы. а, воспользовавшись её рассеянностью, сразу перейти к делу. И я спросил:

- Мне нужна Елена и Клин. Клинов Олег Русланович.

Связал их имена случайно. Думал о Клине, о вчерашнем приключение в пакгаузе, начавшемся со звонка похищенной Елены, плюс ещё подозрения в отношении то и дело встречаемой в нужных и ненужных местах маленькой брюнетки - все в совокупности и заставило мой язык сказать то, что сказал. Просто теплилась в глубине моего сознания мысль... сейчас давшая удивительный результат: мои слова словно бы стронули в Валентине сдерживаемое так долго - она упала лицом в ладони и разрыдалась. Она рыдала бурно, самозабвенно, но изо всех сил старалась, чтобы звуки её горя не проникли в помещение бара, не были услышаны другими.

Меня она точно не видела. Я подошел к журнальному столику, взял бутылку минеральной воды и поискал открывалку. Ее не было. Видимо, бутылка служила обязательным элементом оформления интерьера. Пришлось сковырнуть пробку большим пальцем. Налив стакан, я ждал, пока слезы её не иссякнут и можно будет предложить ей воды, как это всегда делается в таких случаях. Наверное, со слезами женщины теряют силы и влагу, вот их и приходится компенсировать...

Валентина, мелко постукивая зубами о край стакана, выпила немного воды и вдруг принялась рассказывать. Она рассказывала так, словно бы наедине, для себя лично, вспоминала прошедшие события, детали, слова.

... он ей казался совершенным идеалом, которого она взлелеяла в душе с ранних лет и уже разуверилась встретить. И даже некоторая обыденная пошловатость места действия - ресторанный зал в Сочи, августовский вечер, заезженная романтика звездного неба - вносили лишь романтическую нотку в их первую встречу - элегантный высокий мужчина с твердым волевым загорелым лицом!.. О, он был прекрасен! И он был умен, тактичен, и не прошло и двух дней, как она влюбилась, как кошка и готова была делать все, что он ни захочет. И делала. Олег оказался москивичом, вернее, жил в Москве и владел этим самым проклятым публичным домом. Ей понадобился всего месяц - две недели на юге и две недели в Москве, - чтобы бросить работу, устроиться здесь, у него, а главное - окончательно и бесповоротно сесть на иглу - тоже его заслуга.

Он знает, что теперь она уже никуда не денется, что храбриться может только после укола, а стоит возникнуть потребность в очередной дозе - делай с ней что хочешь. И он смеется над ней со своими очередными любовницами, как смеялся на днях с этой стервой Жанной, которая у него числится директором, а она - администратором без администрации. И уже была попытка подсунуть и ей клиента.

Самое страшное, что она уже смирилась с тем, что её жизнь загублена, что приходится ежедневно унижаться, что помощи ждать неоткуда, разве что от Бога, но он не помогает наркоманам, лишь дьявол пока не заберет душу окончательно, и она уже готова.

Она все ещё судорожно всхлипывала, все ещё торопилась выговориться, но уже постепенно успокаивалась, речь её становилась все тверже, осмысленнее. Она уже поняла, что я не простой посетитель, не липкий клиент, поняла, что я из милиции. Она слышала - перед ней не стесняются - как несколько месяцев назад Олег, Жанка и её подружка - все вместе решили подоить нового русскаго миллионера, и это им удалось. Этот миллионер был вдов, а его дочь от первого брага Марина давно уже спала с Клином, - никак она не привыкнет к этой идиотской кличке. А ещё раньше все трое активно занялись распродажей наркотиков - и в розницу и оптом. Организовали целую сеть, есть прямые контакты с Афганистаном, откуда у них и деньги купить не только эту "Речную нимфу", но и ещё несколько ресторанов и казино. А этот фармацевтический миллионер - просто очередная несложная операция по изъятию финансов лишние деньги, которые просто подобрать, лишь нагнись. На счет фармацевта, правда, имелись глобальные замыслы, уже разработан план перерабатывать наркоту на месте, так дешевле, а на фармпредприятиях этим заняться, сам дьявол велел.

ГЛАВА 38

ЭЛЕОНОРА БОИТСЯ

Наконец она замолчала, словно опомнилась. Она должна была все это рассказать, потому что находилась на грани нервного срыва, в страшном отчаянии покинутой женщины, у которой нет надежды даже на жизнь, потому что жизнь и игла для неё теперь синонимы. Я её понимал. Как и понимал, что помочь ей теперь уже невозможно, все равно лет через пять она умрет. Это в лучшем случае. А если денег не будет хватать, будет колоться разной дрянью, и это ещё более ускорит конец. Лечить же наркоманов человечество еще, к сожалению, не научилось. Так что я отбросил все чувства, которые возникают у каждого нормального человека в подобных ситуациях, и попытался извлечь максимум пользы из чудом свалившегося на меня источника информации.

В общих чертах теперь мне все было ясно. Под прикрытием этого и других предприятий действовала шайка наркодельцов.

- То есть вы утверждаете, что Клин... Клинов Олег Русланович вместе со своей подругой Жанной организовали похищение Елены Тарасовой, чтобы шантажировать мужа? Чтобы не только денег с него потребовать, но и организовать производство наркотиков из привозимого сырья?

- О, я утверждаю! Я ещё не то могу утверждать! Я могу столько рассказать!.... Я же говорила, что они уже не стесняются меня. Я же гворила, что они меня уже и за человека не считают. Разве я вам сообщила бы что-нибудь, если бы они... он не уничтожил меня. Все равно моя жизнь уже кончена, списана, зачеркнута, я вам все расскажу, все.

- Вы знаете Терещенко Сергея?

- Еще бы мне его не знать! Они его тоже обвели вокруг пальца. Но он хоть на игле не сидит, повезло.

- Где он может сейчас находиться?

- Вчера ещё проживал в гостинице "Ярославская", но вечером уехал.

- Вы знаете куда он уехал?

- Разумеется знаю. Но послушайте, - вдруг опомнилась она, - я очень рискую, беседуя с вами здесь. Я не хочу, чтобы меня здесь видели с вами. Знаете что, приезжайте вечером ко мне домой. Там всё и обсудим. И учтите, мне нужны гарантии безопасности. Иначе я вам больше ничего не скажу.

- Но вы же и так мне все рассказали.

- Без моего подтверждения, без моей подписи, наконец, это ничего не значит.

- А что, если мы сейчас же поедем в милицию?

- Вы смеетесь? Пока их не арестуют, я не хочу привлекать к себе внимания.

- Хорошо, - согласился я. - Давайте свой адрес. Я вечером к вам заеду.

- Новорязанская улица, дом девятнадцать, квартира семнадцать. Я буду дома после восьми.

- Где мне найти Сергея Терещенко?

- Я же сказала, что все вам скажу. Только сейчас уходите, пожалуйста. Я уже начинаю опасаться.

- И все-таки на вашем месте я ушел бы сейчас со мной. И куда-нибудь уехал. Вдруг кто-нибудь действительно вас в чем-нибудь заподозрит. Судя по всему, информация, которой вы обладаете, может быть опасна. Вы уж знаете, что Катю убили.

- Уходите, прошу вас!

Я решил, что разумнее будет удалиться. И так я узнал больше, чем предполагал.

- Тогда до вечера.

- Я буду вас ждать, - нетерпеливо сказала она.

Когда я вышел из её кабинетика в помещение бара, бармен продолжал сонно натирать очередной бокал. Я оглянулся на него у выхода, он был весь поглощен хрустальными отблесками стекла.

В вестибюле маленькая блондинка уже приготовилась засмеяться моей очередной умной шутке, но я ей лишь подмигнул, проходя мимо.

Внезапно входная дверь открылась, и с улицы вошел Клин. За ним - тот охранник, что курил, когда я прибыл сюда, и ещё один длинный худой паренек. При виде Клина у меня все похолодело внутри от ярости. Клин скользнул по мне взглядом, оторопело всмотрелся, оглянулся на своих мужиков, но я, не дав ему времени отдать команду, изо всех сил лягнул в пах, а когда его согнуло и покрасневшее от напряжения и боли лицо его снизу взглянуло на меня, ударил той же ногой в подбородок.

Клина отбросило в сторону. Он ещё пытался ползти по полу и хрипло выл. Блондинка тонко вскрикнула. Я крикнул оторопевшим мужикам:

- Спокойно, ребятки! У меня к вам претензий нет.

Здоровяк с гастуком-бабочкой внезапно нагнул голову и полетел, как бык в мою сторону. Расчитывал, наверное, на свои рога. Если они у него и были, то я ему их обломал, с разворота ударив пяткой в лоб. Он без звука рухнул на гладкие плиты вестибюля и, немного проехав к стене, затих. Молодой парень и не подумал нападать на меня. Он подошел к подвывающему Клину и стал помогать ему подняться. Я вышел, и меня никто больше не пытался задержать.

Я немного отъехал от "Речной нимфы" и, притормозив у киоска, пошел купить сигарет. В машине закурил и подумал, что надо нагрянуть в гостиницу "Ярославская", узнать, там ли ещё Терещенко, хотя, судя по новым сведениям, его уже след простыл.

ГЛАВА 39

ЕЩЕ ОДИН ДВОЮРОДНЫЙ БРАТ

В холле гостиницы "Ярославская" народу сновало достаточно, но я отметил, что публика была явно не особенно состоятельная. Так. торговцы средней руки, большей частью гости с Кавказа.

Стены были выкрашены в светло-серый цвет. Пол пересекали ковровые дорожки. Мебель была новая, но словно бы заранее обреченная на раннее старение. В углу находились кадки с пальмообразными растениями. Администратор у стойки - женщина лет сорока, тщательно накрашенная брюнетка разбитного пугачевского типа. Табличка на стойке сообщала: Богословская Ираида Николаевна. Она подняла на меня глаза, мигом оценила, заметила остаточные следы побоев на моем лице и снисходительно усмехнулась.

- Асфальтовая болезнь?

- Слабый пол, что тут скажешь, - в тон ей пошутил я. - Нас надо держать в руках или поддерживать на ногах более сильному женскому полу. Вот если бы меня вовремя поддержала такая шикарная женщина, как вы!..

Дама-администратор благосклонно выслушала ахинею, которую я ей бездумно плел и усмехнулась.

- Вы что же,набиваетесь мне в кавалеры? Я могу подумать, что вы серьезно.

- Это интересный вопрос, - глубокомысленно заметил я. - У нас ещё будет время его обсудить, я надеюсь.

- Вы у нас хотите остановиться? - спросила администратор, улыбаясь снисходительно. За последние несколько секунд её настроение явно улучшилось. - У нас, к счастью, есть свободные номера.

- Пока нет, - с сожалением отказался я. - Слишком много дел накопилось. Вот брата ищу. Двоюродного.

- Он что, сбежал от семьи, от детей? - игриво предположила Ираида Николаевна.

- Что вы, он ещё молодой, семьей не обзавелся. Мальчишка.

- Ну давайте выясним, где ваш ребеночек. Как его имя?

- Терещенко Сергей Максимович.

- Ах этот! - удивленно воскликнула Ираида Николаевна.

- Вы его знаете?

- Да, пришлось запомнить, - недоброжелательно поджала она густо накрашенные губы. - К счатью, он от нас съехал.

Я не удивился. Валентина уже говорила об этом. Я-то явился сюда в надежде хоть что-то выяснить, куда он мог слинять дальше. Конечно, надежда была слабая.

- Что он в этот раз натворил? - спросил я.

Какой-то усатый абрек пристроился за мной с паспортом. Я пододвинулся, предлагая ему вступить в переговоры с администрацией. Ему нужна была койка, и Ираида Николаевна, с неудовольствием поджав яркие губы, накрашеные чуть шире естесственного абриса, быстро стала оформлять горцу место ночлега. Справившись с неприятной задачей, вновь доброжелательно улыбнулась мне. Такая снисходительная, но доброжелательная улыбка. Снисходительность относилась к моему двоюродному брату Сергею Максимовичу. Доброжелательность - ко мне.

- Что вы думаете он здесь устроил? Приехали к нему уже ближе к вечеру целая орава мотоциклистов. Ну знаете, эти в коже и с металлической бижютерией по всему телу?

- Байкеры, - уточнил я.

- Ну не знаю, роокеры или ещё кто, - с неудовольствием сказала она. Я их по телевизору видела. Вблизи они ещё хуже. Приехали и устроили в номере вашего брата форменный дебош. Пришлось вызывать милицию. Они там перепились и - нет вы только представьте - стали затаскивать в номер ночных горничных. На что это похоже? Милиции пришлось выгнать их всех. Ваш брат тоже уехал. Расплатился и уехал с ними со всеми.

- А куда? Вы случайно не знаете? - спросил я без малейшей надежды. И был прав.

- Он, знаете, нам не сообщил, - язвительно заметила Ираида Николаевна. - Случайно, но знаю.

Она заглянула в книгу учета перед собой, заинтересовалась, вчиталась и подняла на меня лицо.

- А теперь скажите, - тонко улыбнулась Ираида Николаевна и лукаво посмотрела на меня, - у вас ещё много двоюродных братьев?

- О нет, - ухмыльнулся я в ответ. - Мы с Сергеем вдвоем. Две сироты.

- А я знаю, кто вы, - неожиданно сменила она тему.

- Кто же?

- Скорее всего, вы из милиции.

Я был озадачен.

- Неужели так видно?

Она улыбалась.

- И видно, и, кроме того, я ещё не разучилась логически мыслить.

Мне её загадочные пассажи были непонятны, но все равно я заинтересовался.

- А в чем дело, дорогая Ираида Николаевна?

- Лена, просто Лена.

- Так в чем дело, Лена?

Она улыбнулась, польщенная.

- Ну как же, вчера приходил ещё один двоюродный брат Терещенко. Он его искал. Примерно так же, как и вы. Потом он поднялся к нему в номер. Но пробыл недолго.

- А он не назвался? - осторожно спросил я, боясь сглазить.

- По нашим правилам, мы обязательно записываем данные всех гостей наших постояльцев. - В целях безопасности, - пояснила она, уже записывая что-то на листке.

- Вот, пожалуйста, Тарасов Александр Семенович, Кисилевский переулок, дом три. Номера квартиры нет, но вы-то легко теперь найдете, не правда ли?

- Да, да... - Я принял листочек, вчитался и сказал: - Вы очень симпатичная женщина.

Она просияла и не осталась в долгу.

- Ну и вы... такой большой!

В её устах это прозвучало наивысшей похвалой.

Мы расстались довольные друг другом.

ГЛАВА 40

ПОДВОЖУ ИТОГИ

На улице был совершенно летний день. Не чувствовалось, что уже сентябрь: солнце, небесные синие своды, воробьи в пыли, взволнованный галдеж ворон на деревьях, стайка бездомных собак, возглавляемая дворовым чудовищем - на вид огромная рыжая овчарка, но голова и грудь покрыта длинной, как у терьера шерстью. Пес привлекал внимание прохожих.

Я все ещё не мог прийти в себя от неожиданного известия. Выходит, здесь вчера побывал племянник, он же привратник Тарасова. И не только побывал, но имел беседу с Терещенко, освежившим меня жидкостью из аэрозольного балончика. Кстати, у меня должок к этому двоюродному братцу. При встрече надо будет расплатиться

Я сел в машину. Надо было срочно посетить Тарасовский особняк.

По дороге к Кисилевскому переулку я усиленно пытался привезти все факты в систему. Фактов было уже предостаточно, и картина событий начинала расцветать импрессионистскими красками. Жаль только, что пока не было ни одного доказактельства. Единственная надежда на Валентину Медведеву, на её показания, но колоться она будет только вечером, а до вечера ещё надо дожить, подумал я и суеверно сплюнул в окошко через левое плечо.

Пока имеется только один официальный подозреваемый в похищении жены и дочки Тарасова. Это служащий последнего, Андрюха Арбузов В свете новых данных, ничем, кстати, пока ещё документально не подкрепленных, похищение вообще приобретает несколько своеобразный запашок. Так что Андрей вряд ли долго просидит в каталажке. Я постараюсь, во всяком случае, чтобы он долго не сидел.

Что же имеется с его стороны? В любом случае, он не мог участвовать в этом псевдопохищении, так как ночь провел с проституткой по вызову. Сама она ничего ни подтвердить, ни опровергнуть не может, так как её вовремя отправили в тот мир, где вечный кайф и никаких тебе клиентов.. Но Андрея и эту девушку видел сторож автостоянки, обстоятельный майор в отставке. Кроме того, ни я ни майор Степанов не верят в виновность Андрея.

Значит, имеется Клин и его бесчисленные подружки-любовницы. В том числе Марина, дочка Тарасова. Клин и Жанна, его ближайшая подельница давно промышляют торговлей наркотиками в особо крупных размерах. Заодно не брезгуют иным бизнесом. Одна из их знакомых выходит замуж за богатого предпринимателя Тарасова, а тут им понадобились наличные деньги, и они орагнизовали похищение. Чтобы шантажем выудить у любящего мужа эти самые триста пятьдесят тысяч.

Итак, при организации похищения случайно убили секретаршу Тарасова, эту самую Леонову, которая, неожиданно приехала из Питера. Она, имея собственые ключи и не встретив никого из домочадцев, прошла к себе незамеченной и залезла в ванную, чтобы отмыть дорожную грязь.

Отмыла.

Это было первое убийство, связанное с этим делом. Вторым попался сержант, когда киллер, покушаясь на меня, случайно срезал очередь не того, кого хотел. А дальше трупы просто посыпались, как дары из рога изобилия.

Катю убила женщина, скорее всего, испугавшаяся моего появления в "Речной нимфе", - директор Жанна. Точно я не знаю, но скорее всего она. Если только у них в штате нет дюжины другой супербаб, по совместительству работающих нимфами-убийцами. Или наоборот.

Пока что все делается для того, чтобы спихнуть всю вину на Андрея. Для этого понадобилось подкинуть ему в квартиру браслет Елены, а в машину сумку с остатками денег и киллерский пистолет. И Катя уже не расскажет о своем участии в этом деле. Маленьком, но участии. Браслет в вазе, несомненно, её рук дело. Кстати, ещё неизвестно, что побудило Андрея вызывать к себе на дом эту Катю. Надо будет спросить при случае. Тут тоже, наверное, кроется какая-нибудь тайна.

Тайны, всюду тайны. Я вспомнил о племяннике Тарасова, Александре. Что если и он тоже каким-то образом связан с этим делом? Я покачал головой. Пока что я знаю, что есть некий сомнительный двоюродный брат Елены Тарасовой, который нейтрализовал меня при встрече газом из баллончика и к которому в гостиницу приезжал племянник Тарасова Александр. Тоже назвавшийся зачем-то двоюродным братом. Скоро от всех этих родственных связей у меня голова пойдет кругом, подумал я.

Еще я знаю, что сам Тарасов явно ревнует к этому кузену, хотя слышал о нем первый раз. А может и не первый. Не знаю. То есть, судя по всему, Тарасов начисто отвергает существование родственников жены, но допускает наличие молодого мужика в её тоже молодой жизни. Очень интересно. Меня все это не удивляет, но лишь потому, что мне известны кое-какие факты, недоступные пока Тарасову.

Я на ходу прикурил сигарету от электрозажигалки. Солнце сияло так ярко, что в глазах бегали огненные зайчики. Я опустил светозащитный щиток и салон заполнился приятным сине-зеленым светом. Когда я проезжал возле растущих там и сям у обочин высоких старых кленов, пятнистые сине-зеленые тени быстро скользили по моим коленям, рукам и сиденью рядом.

Я подумал, что если Александр не захочит сообщить мне ничего существенного, придется поговорить с хозяином этого семейного вертепа. То есть, с Тарасовым. Пусть он самолично выбивает из племянника тайны закулисных межродовых связей.

ГЛАВА 41

ПЛЕМЯННИК ПРИЗНАЕТСЯ

Через двадцать минут, ровно в одиннадцать тридцать, я подъехал к ограде Тарасовского особняка, вьехал на тротуар левыми колесами, чтобы занимать меньше проезжей части улицы и остановился. За оградой на деревьях, как сумасшедшие гудели голуби. Им вторило чириканье воробьев. Видно, у птиц тоже продолжалось бабье лето. От крыльца дома в этот момент отъехал микроавтобус и, подъехав к воротам, остановился. Из автобуса никто не вышел.

Вскоре со ступенек крыльца сошел Александр и направился к воротам. Я смотрел, как он идет: среднего роста, худощавый, очень серьезный, углы губ опущены, в глазах озабоченность. Весь вид его заставлял рисовать картину запутавшегося в страстях и тайных интригах дальнего родственника. Он подошел к ограде, открыл ворота и выпустил микроавтобус. Потом поднял на меня равнодушный взгляд холодных голубых глаз.

- Господин Быков! Вы сегодня без предупреждения?

- Так получилось. Ну что, парень, впустишь меня?

Александр открыл ворота, и я вошел во двор.

- Что это был за автобус? - спросил я.

- Техники, - коротко бросил Александр, но все же пояснил:

- Устанавливали телекамеры. Теперь из дома можно следить за подъездом и за гостиной.

Мы шли с ним рядом к дому. Во дворе у них было хорошо, свежо. Кое-где тронутые увяданием листья клена золотились и рдели среди ещё зеленых крон.

Сверху на входной двери на нас уставился объектив телекамеры.

- Прошу вас, - Александр открыл передо мной двери и зашел вслед за мной.

В холле абсолютно ничего не изменилось. Прошло всего пару дней, как я впервые попал в этот дом, но мне уже казалось, прошли месяцы.

- А где ещё одна телекамера? - спросил я, будто меня это очень интересовало.

- Вон там, - указал Адександр в противоположный от камина угол. Видите, панно на стене. Прямо в панно. Хотите посмотреть как действует. Пойдемте, они там объясняли, но лучше сразу проверить.

Мы вышли во внутреннюю дверь и, вместо того, чтобы подняться по лестнице, свернули направо. Здесь, почти под лестнице была небольшая комната, где и стояли два монитора. В одном хорошо был виден подъезд к дому, а второй показывал пустой каминный зал.

- Видите, здесь кассеты. Все записывается.

- А не поздно ли Виктор Константинович занялся техникой безопасности? - спросил я.

Александр пожал плечами.

- Его дело. Вернее, теперь уже мое: я должен следить за кассетами.

Он нажал кнопку перемотки, на экране все забегало, потом остановилось, и в пустой каминный зал вошли крошечные человечки, в которых я узнал Александра и себя. Человечки покрутились и вышли. Александр остановил просмотр записи.

- Забавно, - сказал я.

Мы вернулись в зал, и я сел в кресло.

- Я, собственно, к тебе заехал. Мне с тобой поговорить надо.

Я заурил. Александр не выдержал паузы и спросил:

- О чем вы хотели со мной поговорить?

Я ухмыльнулся.

- О твоем двоюродном брате.

Он нахмурился.

- У меня нет двоюродного брата.

- Разве? А Терещенко Сергей?

Он моргнул, поставил стакан на столик и достал пачку сигарет. Вытащил сигарету. Я поднес огонек горящей зажигалки, и он прикурил. Все молча.

- Я не знаю никакого Терещенко Сергея, - сказал он. - Вы ошиблись. Мы ведь с ваших слов узнали, что кто-то назвался двоюродным братом Елены. Но у неё нет двоюродных братьев. Насколько нам известно, она была единственным ребенком у родителей. Родители погибли. Ее приютили дальние родственники, скорее просто соседи. Потом эти люди отдали её в детский дом.

- Это почему? - заинтересовался я. - Лена не говорила?

- Елена Олеговна говорила, - спокойно подтвердил он. - Она говорила, что её приемные родители терпеть не могли детей, девочка в семье вызывала у них раздражение. И злила. Елена Олеговна говорила, что у них была аллергия на детские лица и на детский смех.

- Ужасные люди, - согласился я. - Как только таких земля носит! Их самих надо было сдать в какое-нибудь учреждение. А вообще-то, что мы все об Елене Олеговне, все о ней, да о ней? Я собственно, пришел к тебе.

- Да, да, - сказал он и вновь взял в руку свой стакан. Отпил глоток. Вы говорили о путанице с двоюродными братьями.

- О путанице говорил ты. Я говорил о Терещенко. Я только что - всего час назад - заглянул в гостиницу, где он проживал и поговорил с администратором. Буквально на всякий случай. Милейшая женщина этот администратор. Зовут Ираида Николаевна. Бальзаковский возраст и все такое. Да что я, собственно, объясняю. Ты ведь там был вчера, насколько я знаю.

- Вы ошибаетесь, - сказал он и вновь поставил свой стакан на столик.

- Нисколько. Я сам видил запись твоих паспортных данных. Они ведь там без документов не пропускают никого, записывают все данные. Чрезвычайные меры в связи с перманентым обострением религиозной нетерпимости.

- Что вам надо? - вдруг сменил он тон. Понял, что дальше отпираться бесполезно.

- Я хочу узнать, кто такой Терещенко и какие у тебя с ним дела?

- Я не знаю, кто он, - холодно сказал Александр, и я подумал, что он решил начать все заново. Но нет. - Я знаю лишь то, что его хорошо знает Елена Олеговна. Он несколько раз звонил в отстутствии дяди... Виктора Константиновича. А один раз я случайно услышал... не успел положить трубку и услышал, где он остановился. А фамилию я его и так знал, он всегда представлялся по фамилии, не скрывал. А по имени его называла Елена Олеговна.

- И когда произошло это двойное похищение, ты сам решил начать расследование? - спросил я. - Мне ничего не сказал, милиции тоже, а сам решил стать сыщиком.

- Меня не было дома, когда их похители.

- И где же ты был? - сразу спросиля я.

- Я навещал мать. Она живет в Рязани. Меня в тот вечер видели знакомые. А на следующий день я приехал в Москву и обо всем узнал. Вы продолжаете меня подозревать? Может вы думаете, что я организовал похищение жены и дочери своего дяди. Тогда объясните, зачем мне все это надо?

- Например, ради денег, - предположил я. - Не думаю, что Виктор Константинович платит тебе много денег. Я так полагаю, у тебя несложные обязанности по дому. Как у мажордома, - невинно уточнил я.

Парень вспыхнул, покрылся пятнами.

- Вот видишь, я прав. А жена дяди тебе мешала. Появилась недавно, и отношение к тебе сразу изменилось в худшую сторону. Или я не прав?

Он ничего не ответил, лишь смотрел куда-то сквозь стену, продолжая молча курить.

- Так о чем вы говорили с Терещенко? - спросил я.

- Ни о чем. Мы не успели ни о чем поговорить. К нему в гости приехала банда свихнувшихся металлистов, и уже ни о чем говорить было нельзя. Я только поднялся к нему, как они приехали. Я сообщил ему, что все расскажу дяди о них с Еленой Олеговной, и он дал мне свой телефон. Сказал, что на днях съедет из гостиницы. Я смогу найти его по этому телефону.

- Вы встречались?

- Нет еще. Я решил, что из этого ничего не выйдет путного.

- Почему?

- Вряд ли он замешан в похищении.

- Это почему же? Откуда такое впечатление?

- Ну вы же его видели. Перед тем, как он так невежливо ударил вас по голове. Сами посудите, разве может такой человек совершить что-либо серьезное? Более серьезное, чем стукнуть кого-нибудь по зубам.

- Кто его знает? - сказал я, внутренне с ним соглашаясь. - Конечно, организовать не сможет. Но выполнить - почему бы и нет?

- Кто ему доверит серьезное дело? Вот мотаться с такими же дебилами по просторам на дебильных железяках - это для него. Но и только.

- Вожможно, - согласился я. Внезапно я потерял интерес к этому разговору. - Ну как там твой дядя? Он знает, что я сейчас приехал?

Александр покачал головой.

- Нет еще.

- Сходи, скажи, что я здесь. Раз уж приехал, надо поговорить. Впрочем, если сам захочет.

Видя его колебания, я добавил:

- А по поводу твоих личных расследований я ему пока ничего говорить не буду. И дай-ка мне телефон, который ты получил от Терещенко.

Он записал мне телефон, но все ещё медлил.

- А что на счет Елены Олеговны и Марины?

- Потом, потом, - махнул я рукой. - Позови лучше дядю.

ГЛАВА 42

ТАРАСОВ НЕРВНИЧАЕТ

Александр спустился через пару минут и сообщил, что Тарасов ожидает меня в кабинете. Мы поднялись по лестнице на второй этаж и по коридору мимо картин на стенах прошли к кабинету, где я в день похищения уже был.

Как и многие.

Массивная дверь, украшенная резным орнаментом закрылась за мной, и по ковру, в густом ворсе которого вполне могли бы вить гнезда мыши, я прошел к письменному столу, за которым в парчевом халате восседал хозяин.

Очень эффектно.

Тарасов сидел, откинувшись на высокую мягкую спинку кожаного кресла, и ожидал моего приближения. Я приблизился.

- Садитесь, господин Быков. - Голос усталый, раздраженный.

Я сел на предложенный мне стул с высокой спинкой и деревянными подлокотниками. Почти кресло. И если позволительно сравнивать с пассажирским транспортом - кресло второго класса. Открытое окно было расположено на уровне крон деревьев, было темновато, но солнце заглядывало и сюда, так что в дополнительном освещении в дневное время, как это случалось внизу, здесь нужды не было .

- Курите, - разрешил Тарасов и пододвинул мне пепельницу.

Мы оба закурили. Некоторое время длилось молчание, потом Тарасов недовольно сказал:

- Ну?

- Простите? - откликнулся я.

- Я спрашиваю, раз уж вы взялись и дальше искать мою жену и дочь, какие у вас успехи? И почему они до сих пор не дома? Тем более, что главный виновник уже арестован.

- Вы имеете в виду Арбузова, своего сотрудника и мужа вашей дочери? удивился я.

- Бывшего сотрудника, - брезгливо произнес Тарасов. - А зарегистрироваться они не успели, так что, какой он там муж. Конечно, я имею в виду его, разве ещё кто-то арестован? И потом, если у вас есть ещё какие-то подозрения, то почему я должен вытягивать их из вас клещами? Кажется, вы на меня работаете, а не я на вас.

- Вы недовольны моей работой? - спросил я.

Он ударил ладонью по столу.

- Пока я не вижу особых результатов с вашей стороны. Со стороны милиции вижу, а с вашей - нет.

Я промолчал.

- Я потому считаю, что Арбузов арестован правильно, - холодно продолжил он, - что мне и самому уже эта мысль приходила в голову. Во-первых, я никогда ему не доверял. Специалист он хороший, тут ничего не скажешь, но если раз проворовался и отсидел, то почему ему и второй раз не попытаться срубить легких деньжат? Во-вторых, он соблазнил мою глупую дочь жить с ней. Я терпел это только потому, что Елена Олеговна... Нам показалось, что влияние мужчины. раз уж так вообще получилось, может наставить мою дочь на путь истиный. Мы думали, что обстоятельства помогут ей повзрослеть. Ей же уже скоро девятнадцать. А других средств воздействия у меня к ней уже не было. Вы меня слушаете, черт вас побери!

Я выдохнул струю дыма в сторону окна и молча кивнул. Кажется, его все раздражало сегодня. Даже мое молчание.

- В-третьих, когда Марина, не без вашей помощи оказалась дома и ушла от Арбузова окончательно, его надежды войти в мою семью через черный ход стали слабеть, вот он и решил её похитить. Возможно, не сам, но организовал он. Этим он сразу оказывался в двойном выигрыше: получал кругленькую сумму и, возможно, надеялся выступить в роли спасителя и вернуть себе мою дочь.