Похищение Эми

Глава 22

Бл*ть.

Джонатан не виноват, что Эми сбежала, но я не могу избавиться от того, чтобы желать ему, иметь более толстый гребаный череп.

Как только он смог добраться до телефона, то позвонил мне и поблагодарил самого дьявола за то, что я был чертовски близко к дому. Что бы Эми ни придумала, это выше моего понимания. Если она будет сейчас подвергать опасности себя, то угроза вреда для Эбигейл окажется сильнее.

Слава богу за возможность отслеживать телефон другого человека.

— Дай мне свой пароль, Джонатан.

— Бл*ть, заглавная J одна сиська.

— J одна сиська?

Что за хрень?

— Да…

— Хорошо, спасибо.

Завершая с ним разговор, я звоню Саймону.

— Отследи телефон Джонатана.

Сообщая ему подробности по телефону, я жду, слыша, как он что-то набирает.

— Понял. Ты не так уж далеко от нее. Она едет на запад по Олд-Милл-роуд.

— Понял, теперь подключи мой телефон и посмотри, есть ли возможность ее перехватить.

Сейчас слишком много тишины, мне нужно попытаться связаться с ней.

— Я должен попытаться дозвониться ей. Я сейчас тебе перезвоню.

— Хорошо.

Пятикратный набор номера Эми убивает меня. Каждый раз, когда она не отвечает, я чувствую, как мое сердце опускается все ниже и ниже. Это такой дурацкий ход с ее стороны. Я знаю, что она хочет защитить Эбигейл, но мы должны сделать это правильно, иначе все пойдет не так, как надо.

Не получив ответа, я перезваниваю Саймону.

— Нет ответа.

— Хорошо, ты сможешь сесть ей на хвост возле «Олд Милл энд Харпер», — говорит Саймон по телефону. — Но тебе нужно поторопиться.

Выжимая педаль газа до упора, я пролетаю на пару зеленых сигналов светофора. Слава богу, сегодня что-то происходит по-моему. Мою дочь похитили… тот долбаный тупой директор… умирающий Пол.

Этот гребаный день я бы с радостью вычеркнул из памяти.

Впереди вижу длинную линию красных задних огней машин, остановившихся на красный свет. Дерьмо. Я медленно притормаживаю, когда Саймон появляется на линии.

— Она только что проскочила перекресток. Тебе нужно поторопиться.

— Бл*ть! — снова нажимая на педаль газа, выворачиваю руль влево и начинаю мчаться по встречной стороне. Мои руки снова скользят на руле, когда я выезжаю на перекресток на красный свет.

Резко нажимаю на тормоза, едва избежав столкновения, и быстро сворачиваю влево.

— Тебе нужно поторопиться, она только что повернула к торговому центру.

— Черт, держу пари, это встреча. Вероятно, с Иваном.

— Это будет мое первое предположение, поскольку она сделала только один звонок с тех пор, как взяла телефон Джонатана.

— Ты можешь отследить телефон? — спрашиваю я, пытаясь проехать через другой перекресток. Из-за пробок я застрял.

И совершенно не могу найти брешь в очереди машин, чтобы выскользнуть.

— Уже сделал, он в машине рядом с торговым центром.

Бл*ть, это хорошо.

— Отлично, где мне свернуть?

— Эндрю, послушай меня.

— Саймон… — предупреждающе рычу я. У меня сейчас нет ни времени, ни желания играть в гребаные игры.

— Следуй за ними, Эндрю. Это будет более безопасным вариантом вернуть Эбигейл, чем если ты появишься там сейчас, паля из пушки. Возможно, им удастся уйти, и тогда нам снова придется начать все с начала.

На моем лбу выступает пот, когда я выворачиваю машину влево и протискиваюсь мимо пожилой женщины, которая правильно показывает мне средний палец.

Я снова нажимаю на педаль, и большой мотор ревет, когда я проезжаю перекресток.

— Эндрю, подумай о…

— Заткнись, черт подери! — кричу я. — Я сделаю это, только заткнись нахрен.

Линия замолкает, когда я замедляю ход машины. Мне нужен полный контроль для того, чтобы не нажать на педаль. Чтобы не гнаться за Эми.

— Ты хочешь, чтобы я сделал это для разведки, не так ли? — спрашиваю я сквозь зубы.

— Конечно, но еще это лучшая стратегия, которая у нас есть на данный момент. У меня нет ребят в твоем районе города. Ближайшая команда – в тридцати минутах от тебя.

— Я не собираюсь отказываться от них, Саймон.

— Знаю. Подъезжай к парковке напротив торгового центра, там должна быть пиццерия. Припаркуйся там, чтобы хорошо видеть тех, кто приезжает и уезжает.

Свернув направо на парковку, я становлюсь рядом с минивэном.

Мне не приходится долго ждать, когда Саймон говорит:

— Двигайся, машина справа от тебя отъезжает от торгового центра.

Дерьмо. Отъезжает три машины, но только одна имеет вид, на который я готов поставить свою жизнь. Тонированные стекла на новом «Lincoln». Насколько я могу видеть, впереди сидит двое мужчин, но насчет заднего сиденья я не уверен.

Следить за ними в моей машине не так уж и сложно. Они не покидают этот район, их движение достаточно быстрое, поэтому меня легко спутать с обычным автомобилистом.

В моей голове возникает куча вопросов, пока я пытаюсь понять, что, черт возьми, случилось с Иваном. Как, черт возьми, он исчез прямо из-под нашего носа? И как, черт возьми, вернулся?

Он это сделал с тем запретом на полеты, который наложил на него Саймон.

Бл*ть. Все это не имеет никакого смысла. Особенно когда я думаю о том, как он выяснил местонахождение Эбигейл. Это меня беспокоит.

Как, черт возьми, мы можем что-то сделать прямо сейчас? Наблюдал ли он за школой после того, как мы вывели из игры первую бригаду наемников? Что, черт возьми, он знает? Клянусь, ублюдок сейчас умрет.

Я собираюсь избить его своими гребаными руками.

— Саймон, — говорю я, отставая от них дальше. Мы выезжаем из оживленных районов города и медленно движемся по менее людным.

— Отстань от них на полтора километра или около того. Я их пока веду, он говорит по телефону. Пока он не выключит телефон полностью, все будет хорошо.

Снимая ногу с педали, пытаюсь убедить себя, что атака – не лучший способ справиться с ситуацией, но в своей голове знаю, что это не так.

Моя Эми находится в этой еб*чей машине, а моя Эбигейл неизвестно где.

Темное небо такое ясное, какое я только видел за последние два дерьмовых месяца. Луны нигде нет. Сегодня будет холодно, облачности не будет.

— Они въехали в дом слева от тебя. На три километра впереди текущей позиции. Я бы посоветовал тебе не продолжать, пока у нас не будет там команды. Осталось двадцать минут.

— Пошел ты, Саймон, — говорю я с улыбкой. — Скажи мальчикам, что я оставлю для них свет включенным.

Завершив вызов, бросаю телефон на пассажирское сиденье.

Проехав мимо дома метров пятьсот, нахожу боковую дорогу. Заехав в водопропускную трубу, я быстро хватаю оружие, которое у меня есть в машине – два пистолета сорок пятого калибра с глушителями и полными обоймами.

Это немного, но из-за отсутствия большого количества людей в доме я действительно не вижу необходимости в большем, чем то, что у меня есть.

Во время небольшой пробежки от того места, где я оставил машину, до дома, в голове у меня медленно формируется план. Это будет один из двух вариантов: либо я прорываюсь со стрельбой, либо стараюсь действовать незаметно.

Отсутствие вокруг дома часовых меня несколько удивляет, но не особо. Они самоуверенны, потому что считают, будто забрали Эбигейл и Эми, оставшись незамеченными.

Первый парень, с которым я столкнулся, стоял, лениво прислонившись к черному «Lincoln», который я видел ранее. Это одна из двух машин на длинной изогнутой подъездной дорожке.

Быстро подойдя к нему, закрываю ему рот рукой и приставляю дуло пистолета к его голове.

Мы оба стоим как статуи, пока мои губы наконец не приблизились к его уху.

Я тихо шепчу:

— Сколько человек в доме? Отвечай, если хочешь жить…

Он качает головой, и я могу сказать, что он не хочет говорить, тупой ублюдок. Слегка нажимая на курок, я говорю:

— Хорошо, я спрошу следующего парня.

Как я и думал, он начинает говорить мне в руку.

Медленно убирая руку, я говорю:

— Тихо. Сколько человек в доме?

— Три. Два парня и босс.

— Где они конкретно?

— Двое в гостиной, босс в спальне с девушкой. Наверху малышка.

— Спасибо.

Нажимая на курок, я слышу громкий выброс крови с другой стороны его головы.

Я солгал. К черту его.

Подойдя к передней части дома, стараюсь идти как можно более небрежно. Очень осторожно нажимаю на ручку входной двери.

Она не заперта.

Теперь я должен покачать головой от этой ситуации. Это чертовски типично для реальной жизни. В ней люди никогда не защищают себя так, как они это делают в фильмах.

Открыв дверь, я просовываю внутрь голову.

В гостиной вижу двух парней, развалившихся на диване. Они смотрят какой-то дерьмовый боевик. Если бы мне не нужно было их убивать, я бы посоветовал им взять на заметку то, как плохие парни защищают себя.

Подходя к дивану, я бы мог сказать что-нибудь остроумное, но… к черту это. Последнее, что они видят, это то, что я иду к ним, подняв оба пистолета в воздух.

Стреляя из обеих рук, я целюсь им в грудь, а затем в голову.

Трое мужчин внизу, остается один.

Громкий крик доносится из задней части дома и вырывает мое сердце из груди.

Это Эми.

Я могу слышать ее боль. Я могу слышать рев человека, являющегося предположительно Иваном, когда медленно поднимаюсь по лестнице.

Идя по длинному коридору к задней части дома, стараюсь попутно убедиться, что во всех комнатах пусто. Я не хочу, наконец, подобраться к этому ублюдку и получить пулю в спину от какого-нибудь русского членососа.

Подойдя, наконец, к двери, я слышу булькающий звук.

Откинувшись назад, поднимаю ногу и изо всех сил пинаю дверь рядом с ручкой.

Дверь летит внутрь, и я вижу Ивана, нависшего над Эмми. Его руки крепко вцепились в колье, которым он ее душит.

Он собирается убить ее и моего будущего ребенка.

Бросившись через комнату, я со всей силы в него врезаюсь. Хорошо, что для мудака это было сюрпризом, потому что его руки отрываются от Эми, когда мы переваливаемся через кровать на тумбочку.

Раздается громкий треск дерева, и мы падаем на пол, как мешки с гребаной картошкой.

Я реву в ярости, когда он сбивает меня с ног.

Перекатившись, отступаю от него и поднимаюсь. Выпрямившись в полный рост, смотрю на Эмми, стоящую на коленях и хватающую ртом воздух. Моя женщина срывает с шеи колье, врезавшееся в горло.

Оглядываясь на Ивана, ухмыляюсь, когда он неуклюже поднимается с пола. Он пытается добраться до двери, но я ловлю его и бью его между ног.

Падая на пол, я толкаю его на спину. Он со страхом смотрит на меня, а я ему ухмыляюсь.

— Ты прикоснулся к моей жене, Иван… Ты пытался причинить боль ей и моему будущему ребенку, — тихо говорю я.

— Как ты посмел дотронуться до нее! — кричит он на меня, но, лежа у моих ног, Иван выглядит как маленькая сучка.

Он пытается встать, но я снова сбиваю его с ног.

Плюхнувшись на спину, Иван лежит неподалеку от Эми. Когда он смотрит на нее, его голос звучит почти нежно.

— Как ты могла позволить ему?

Она не отвечает ему. Из ее глаз продолжают течь слезы, она кашляет, пытаясь восстановить дыхание.

Дыхание, которое он мог украсть у нее навсегда.

— Как ты нашел Эбигейл, мудак? — спрашиваю я, нанося ему удар по ребрам.

Громко кашляя, он говорит:

— Да пошел ты!

— Это не тот ответ, который мне нужен, мудак.

От второго удара по ребрам он хрипит.

— Мы обнаружили ее, когда... ты устроил ее туда... думаешь, мы перестали следить за его детьми?

— Значит, это было еще одно запланированное нападение?

Он действительно начинает смеяться. Этот сумасшедший хрен смеется надо мной.

— Нет, мудак. Это было моим личным делом.

— Так какого хрена ты смеешься, бесчленный?

Он молча смотрит мне в глаза, а затем говорит:

— Я подожду, пока твой босс снова станет меня допрашивать.

— Этого не произойдет, Иван. Ты умрешь задолго до того, как они сюда прибудут.

— Чушь собачья! Я слишком ценен, гребаный невежда!

— Тогда к чему смех?

— Потому что что-то происходит, и они не говорят об этом даже мне, их самому большому покровителю! Вы идиоты. Я буду единственным вашим шансом жить... Отдай мне сучку, и я узнаю все, что смогу.

Я бросаюсь на него, и мой первый удар попадает ему в нос. Раздавшийся громкий хруст слышен сквозь рыдания Эми и его громкий крик.

Оседлав его грудь, я наношу ему второй удар, который приземляется сбоку от его грязного рта.

Раздается еще один громкий треск, и я чувствую, как у него ломается челюсть.

— Она моя, — кричу я ему в лицо.

С этого момента мои кулаки – единственное, о чем я думаю, единственное, что связывает меня с этим миром.

Раз за разом бью его по лицу.

Где-то после пятого или шестого удара я чувствую, как ломается мой сустав. Он щелкает почти так же громко, как и его нос.

Я кричу от ярости и бью его противоположной рукой, прежде чем откинуться назад.

Сейчас он не двигается и не проявляет никаких признаков жизни.

Я думаю, он потерял сознание.

Засунув большой палец здоровой руки ему в глазницу, я слышу, как его глазное яблоко лопается, и он приходит в себя, крича. Ужас отражается на его изуродованном лице. Сейчас он рыдает.

Я очень сомневаюсь, что он вообще знает, почему ему больно.

Взглянув налево, я вижу, как Эми уставилась на меня. Она больше не рыдает, только смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Ощущения в горле довольно болезнены, потому что все это время я рычал на эту кучу дерьма, именуемую Иваном.

— Ты в порядке, детка? — мягко спрашиваю я.

Ее голова ненадолго покачивается вверх и вниз, прежде чем она говорит:

— Да.

— Хочешь присоединиться, прежде чем он умрет?

Единственный ответ, который я получил – быстрое мотание головой.

— Сейчас он умрет. Я не могу позволить никому встать между нами.

— Я… я знаю, — говорит она, кивая мне.

Глядя ей в глаза, я беру Ивана за горло.

Я сжимаю его, и мой сломанный сустав нестерпимо болит.

Ничего страшного, мне нужно только убить его сейчас. Я могу пережить эту боль.

Когда я убиваю Ивана, Эми не отводит от меня взгляда. Глядя мне в глаза, она наблюдает, как я выжимаю из него самую жизнь.

Тем не менее, я не вижу осуждения.

И чувствую эту странную искру внутри себя.

Когда тело Ивана больше не двигается, я медленно встаю с него.

Подойдя к Эми, наклоняюсь и беру ее за руку, а затем прижимаю к себе.

Где-то по пути к этому дому я понял, как много она значит для меня. Она больше, чем просто одержимость. Она не собственность для меня... она моя вторая половинка. Моя завершенная душа.

Будет ли достаточно слов, чтобы Эми поняла, как сильно я о ней забочусь? Понятия не имею. Не думаю, что она когда-либо понимала, на что я готов пойти, чтобы удержать ее рядом.

Любовь.

Черт бы меня побрал. Это гребаная любовь.

Выходя из спальни, я тяну Эми за собой. Ее маленькая нежная рука такая теплая внутри моей. Черт, до сих пор больно шевелить гребаным суставом.

Ведя ее поврежденной рукой, держа в другой пистолет, мы осторожно поднимаемся по лестнице.

Заглядывая в каждую комнату, мы не находим Эбигейл, пока не добираемся до главной ванной комнаты. Она тихонько прячется в ванне, закрыв ручонками ушки.

— Эбигейл, сердце мое! — Эми едва не плачет, хватая напуганную девочку на руки.

Я обнимаю обеих своих девочек, сжимая их так сильно, как могу.

Любовь всей моей жизни снова в безопасности и под моей защитой.

Клянусь, я больше никогда их не отпущу.

Саймон расхаживает перед Люцифером и мной, разражаясь длинным списком ругательств. Они варьируются от того, какой я неандерталец, до уверенности в том, что моими родителями являются собаки женского пола.

Я никогда раньше не видел его таким злым.

Он сейчас так зол, что даже вспотел. Его галстук съехал на сторону, а пиджак, который был на нем, брошен в угол кабинета.

— Как ты мог убить его, Эндрю! — выпаливает он, глядя на меня.

— Он причинил вред Эми, и я допросил его перед смертью. Не было причин не делать этого.

— Иван мог бы стать для нас разменной монетой!

Глядя на Люцифера, пожимаю плечами.

— Я не видел причин давать ему шанс снова сбежать.

— Это не ты решаешь! — кричит Саймон.

Теперь Люцифер пожимает плечами.

— Он был… на месте, Саймон, а мы – нет.

Зная, что в этом Люцифер меня поддерживает, снова обращаюсь к Саймону.

— Он сказал, что происходит что-то грандиозное, но даже он не знал, что именно. Тебе не кажется, что ты должен это выяснить?

Отвернувшись от них обоих, я осторожно накидываю свой дождевик поверх костюма.

Опять холодно и дождливо.

Моя рука пульсирует, я оглядываюсь на них обоих.

— Я иду домой к своим девочкам, Саймон. Иван сказал, что это была его личное дело. Думаю, он говорил правду, точно так же, как думаю, что в этом есть что-то большее.

Выйдя из кабинета этого ублюдка, я оставляю дверь открытой, раздумывая, не вернуться ли мне туда и не задушить ли его.

Иван подписал себе смертный приговор, как только взял Эбигейл. Какого хрена он ожидал от меня? Не вмешиваться? К черту это дерьмо.

Никто не трогает то, что принадлежит мне.