Похищение кислого лимона

Глава 1

Свет карманного фонарика отразился в зеркале. Паркер стоял в проеме только что вскрытой им двери и водил лучом по сторонам; зеркало было длиной во всю стену и высотой от пола до потолка, на вид футов двенадцать. Громадное зеркало, в котором отражалось пустое помещение с деревянным полом. Пианино в углу зала и пианино в зеркале. Небольшой проигрыватель на деревянном столе, настоящий и его отражение. Несколько стульев вдоль стены напротив зеркала, ряд стульев в его глубине.

Паркер запер дверь, насколько это теперь было возможно, и пошел через зал вдоль зеркальной стены. Он не обращал внимания на своего странного близнеца, который двигался параллельно ему вслед за отраженным лучом фонаря. Приблизившись к занавешенному проходу, он выключил фонарик и осторожно заглянул за полог.

Темнота. Ни света, ни звуков. Он шагнул вперед мимо пахнущей пылью занавески, и, когда она вновь прикрыла проход, зажег на мгновение фонарь.

Он находился в небольшой гостиной, обставленной современной мебелью в датском стиле. Напротив, за сводчатым проходом, виднелась маленькая столовая.

Между ним и столовой, казалось, нет никаких препятствий. Паркер медленно направился вперед, и, когда решил, что добрался до входа, снова посветил фонарем.

Обеденный стол, отделанный пластиком под дерево. Шесть стульев с красными сиденьями. Буфет справа, окна слева. В левой части противоположной стены проход, похожий на коридор.

Он повернул в темноте налево и пошел вдоль стены. Нащупав стекло первого окна, остановился и попытался разглядеть что-нибудь за ним, но там была непроницаемая темнота. Вероятно, окно выходило на стену соседнего дома. Следующая остановка — у поворота в коридор. Там он вновь зажег фонарь.

Пол в довольно длинном коридоре покрывал линолеум. Две двери направо, обе открыты; за первой — ванная комната, вторая — чересчур далеко, чтобы увидеть за ней что-нибудь. В конце коридора помещение, похожее на кухню.

Снова погрузившись в темноту, он бесшумно устремился вперед, ощупывая стены обеими руками. Остановившись у второй двери, он заглянул внутрь и разглядел очертания плотно занавешенных окон на дальней стене. Он прислушался, ничего не услышал и снова нажал кнопку фонарика.

В кровати лежал человек.

Моментально выключив фонарь, он нахмурился, обдумывая запечатлевшуюся в голове картинку. В кровати спала женщина; она лежала на спине, укрытая одеялом до подбородка. Но выглядела как-то не так, картинка показалась ему неестественной.

Он двинулся вдоль стены, обогнул стул, туалетный столик и, остановившись там, где должна была находиться кровать, прислушался.

Ни дыхания, ни каких-либо других звуков.

Напрягшись, он наклонился в темноте над кроватью.

Вдох. Очень слабый, очень медленный и очень длинный. Такой же выдох. Пауза, очень долгая, а затем снова вдох и потом выдох.

Прямо возле него стоял ночной столик. Он протянул руку и дотронулся до ночника. Провел по нему рукой, нащупал выключатель и включил свет. И когда привыкли глаза, присмотрелся к женщине на кровати.

Эту женщину хорошенько обработали. Обработали дважды, вторым был уже врач. Ее лицо покрывали кровоподтеки, челюсть была подвязана. Запястье левой руки, лежащей поверх одеяла, почернело от синяков, на три средних пальца наложили шины.

На ночном столике стояли пузырьки с лекарствами и стакан с водой, а на ее руке виднелся след от недавнего укола. Барри Дэйн была в ауте и, похоже, проведет в нем какое-то время.

Паркер покачал головой. Оглядевшись, увидел стул с лежащей на нем скомканной и рваной одеждой. Спихнув одежду на пол, уселся на стул напротив кровати. Он смотрел на спящую женщину и думал, что делать дальше.

Вот и пересеклись их с Розенштейном дорожки. Знала ли что-нибудь Барри Дэйн? Если знала, то Розенштейн получил эту информацию на два дня раньше; говорить в ближайшую неделю она не сможет. И что ему теперь осталось?

Время давно перевалило за полночь. Весь день он провел в разъездах вдоль Восточного побережья, начав с Грейс Вайс в Вайлкс-Бар, после — Лью Персон в Александрии, потом обратно на север, в Нью-Йорк, к Джойс Лэнжер и Хоуи Прогресси, а теперь снова на юг, в Вашингтон. Почти двенадцать часов в машине без всякой пользы.

Вот если бы Ул обратился к Прогресси... Розенштейн туда не совался, и Паркер смог бы его крупно обойти. Но Прогресси ни черта не знал.

Паркер проверил его, хотя и не так основательно, как Розенштейн проверил Барри Дэйн. Но Прогресси — горлопан, болтливый малый с крутыми манерами; такие парни обычно держатся недолго. Достаточно тряхнуть хорошенько, и все, что им известно, сыплется из них как из рога изобилия.

Паркер нашел его в третьем из осмотренных им мест, в кегельбане на Флэтбуш-авеню. Поначалу он повел себя спокойно и тихо, сказав лишь, что у него есть кое-что для Прогресси от Джорджа Ула.

Прогресси явно заинтересовался.

— Джордж? Влип, что ли, куда?

— Выходи, поговорим.

— Приятель, я еще не закончил партию.

— Ты быстро вернешься.

Прогресси пожал плечами и вышел за Паркером на улицу. Они забрались в машину Паркера, и он ударил Прогресси по горлу, подождал, пока к тому вернется способность говорить, после чего сообщил:

— Я разыскиваю Джорджа.

Лицо Прогресси с крупными чертами, выбритое до синевы, имело теперь бледный и нездоровый вид. Он все еще держался за горло обеими руками; когда заговорил, голос его звучал хрипло:

— На фига ты меня ударил?

— Чтобы ты рассказал мне, где искать Джорджа.

— Тебе адрес его нужен? Черт тебя дери, ищи его в телефонной книге. В телефонной книге города Вашингтона.

— Ты рискуешь вывести меня из себя. — Паркер еще раз ударил его наотмашь.

— Боже мой!

— Все, что мне надо, — знать, где найти Джорджа.

— Да не знаю я! Не знаю! Паркер ударил его еще раз.

— Да ты чего?! Я не знаю. Он разве не дома? Откуда мне знать, где он. Господом Богом клянусь, я не в курсе дела!

Паркер откинулся на сиденье.

— Кто-нибудь еще его искал?

— Джорджа? Нет. Черт, кровь пошла носом. У тебя салфетки не найдется? Кровь из носа хлещет.

— Нет. Так где мне его искать?

— Может, девчонка его знает, — прогнусавил Прогресси, откинув голову. Его пальцы и ладони перепачкались в крови, текущей из носа.

— Какая девчонка? — спросил Паркер.

— Да там, в Вашингтоне. Барри Дэйн ее зовут. Два "р". Она знала, где он. Черт, что он тебе сделал?

— Возможно, он тебе когда-нибудь об этом расскажет. А теперь иди, доигрывай свою партию.

Прогресси не поверил ему. Он заморгал, глядя на Паркера, затем посмотрел на ручку двери.

— Я могу идти?

— Приложи лед к затылку, чтобы остановить кровь, — посоветовал Паркер. Прогресси открыл дверцу.

— Попробуй свои штучки с Джорджем. — Голос его дрожал. — Вряд ли ты самый крутой парень на свете. Найдутся покруче.

Паркер ждал, пока он вылезет из машины.

Прогресси слизнул кровь с верхней губы. Он все моргал и моргал, пытаясь придумать, как восстановить столь бесславно потерянное достоинство.

— Я тебя еще повстречаю, — выкрикнул он наконец, но слова его прозвучали много мягче, чем ему бы хотелось.

Паркер ждал.

Прогресси вылез из машины и на секунду придержал дверцу.

— Ты настоящий сукин сын, — выдал он, — хренов ублюдок...

Паркер завел мотор и рванул с места; дверца захлопнулась от рывка. Он поехал в Вашингтон и наткнулся там на следы Розенштейна, в то время как Барри Дэйн потеряла на время способность отвечать на чьи-либо вопросы.

Он качнулся на стуле, глядя на нее через комнату. Не проснется ли она, часом? Не похоже; ее накачали снотворным по уши. Вероятно, завтра она очнется, но и тогда еще долго будет не в себе.

Известно ли ей что-нибудь? По ней было видно, что Розенштейн трудился здесь достаточно долго; возможно, унялся, лишь когда она потеряла сознание. Так что, возможно, она ничего ему не сказала, а уж Розенштейн не пожалел сил на уговоры.

Почему Розенштейн не использовал свою наркоту? Или он предпочитал добиваться ответов у женщин таким образом?

Но к дьяволу Розенштейна! Нужно понять, что делать дальше. У Паркера не осталось никого, кроме копа в Нью-Йорке, о котором говорила Джойс Лэнжер. Патрульный Думек. Его будет непросто разыскать, и едва ли он сможет пригодиться. Даже если раскрутить его на все сто процентов, что, наверное, потребует не больше усилий, чем с другими. Просто не похоже, чтобы Ул кинулся к нему с кучей ворованных денег. Но что же, черт возьми, еще остается?

Внезапно Паркером овладел приступ нетерпения, и он поднялся. Ему хотелось двинуться куда-нибудь, но он не знал куда. Целый день езды, вверх и вниз по всей карте, взад и вперед, час за часом, и никуда не добраться. Но ему надо двигаться. Сейчас он уже испытывал жгучее желание сесть в машину и гнать, просто гнать вперед. Только бы делать что-нибудь.

Он вспомнил, что видел телефон в гостиной, вышел из спальни и отправился туда, на этот раз всюду включая свет по пути. Позвонив в справочную в Нью-Йорке, узнал нужный номер и набрал его. Не ожидая результата, просто чтобы делать что-нибудь.

— Отель «Рилингтон».

— Здравствуйте, это Томас Линч. У вас есть сообщение на мое имя?

— Одну минуту, сэр.

Паркер ждал, сидя на краю стула, свободная рука свисала у него между коленей. Он сильно устал, но чувствовал, что не сможет заснуть. Плечи его болели, шею ломило.

— Сэр?

— Да-да.

— Вы зарегистрированы у нас?

— В данный момент нет.

— Мистер Линч, для вас действительно оставлено послание, но нет записи, что вы останавливались у нас.

— Я заказывал номер телеграммой. Вы получили что-нибудь на мое имя?

— У меня нет записи о телеграмме, сэр. Но если вы хотите, я с удовольствием приму ваш заказ сейчас.

Для него передано послание. Он не использовал этот отель для связи ни с кем, кроме Джойс Лэнжер. Иногда случаются и приятные неожиданности.

Но сначала придется разыграть сценку с администратором.

— Мне нужен одноместный номер на четыре дня, начиная со вторника. Что в послании?

— С этого вторника, сэр?

— Разумеется. А теперь, если не сложно, продиктуйте послание. Уже очень поздно, и я сильно устал.

— О, извините, сэр. Вам звонила мисс Лэнжер не более часа назад. Послание принимал не я. Дайте-ка взглянуть... Она передает, что достала то, что вас интересует, и если вы подъедете между восемью и одиннадцатью, вы сможете забрать ключ у привратника. Ее самой дома не будет.

— Хорошо, — сказал Паркер. Его часы показывали час ночи. До Нью-Йорка четыре часа езды, это пять утра. Четыре часа сна, и он будет в ее квартире в девять тридцать.

— Это внесет изменения в мой заказ, — продолжил он. — Я приеду сегодня ночью.

— Сегодня ночью, сэр?

— Я буду у вас через четыре часа.

— Значит, в пять утра, сэр?

— Да.

— Вам придется оплатить счет за целую ночь, сэр. Я надеюсь, вы помните о правилах?

— Помню, — ответил Паркер.

— Очень хорошо, сэр. С удовольствием примем вас, сэр.

Паркер повесил трубку и вернулся в спальню. Положение женщины не изменилось. Ее дыхание оставалось медленным и слабым. Он выключил ночник возле кровати и пошел к дверям, гася по пути свет. Не обращая внимания на свое отражение, дошел до высаженной им двери через длинный зал, вышел, прикрыл за собой дверь, насколько смог, сел в машину и поехал в Нью-Йорк.

Глава 2

Паркер ткнул Джорджа Ула в обнаженный живот стволом револьвера:

— Вставай, — приказал он.

Ул что-то промычал и заворочался на смятой постели, не желая просыпаться. Затем его глаза приоткрылись, еще не фокусируясь, будто слова Паркера не сразу проникли в сонный мозг и он еще пытался их осознать. Но затем он распахнул глаза, резко принял сидячее положение и уставился на Паркера. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

— Нет, — произнес Джордж наконец. Паркер отошел на несколько шагов и махнул оружием.

— Вылезай оттуда. Одевайся.

— Что ты хочешь сделать?

— Быстро, — скомандовал Паркер. Ул оглянулся вокруг, словно пытаясь понять, где он очутился.

— Ах, сучка! — воскликнул он с внезапно вспыхнувшей яростью. — Эта мелкая сучка продала меня!

— Не ерепенься, Джордж, — посоветовал Паркер. — Лучше вылезай поскорей и не испытывай мое терпение.

Ул взглянул на Паркера, будто тот внезапно отступил на второй план и мешал теперь ему размышлять о Джойс Лэнжер.

— Как можно потерять то, чего нет и не было никогда, — пробурчал он, откинул одеяло и выбрался из кровати.

Пока Джордж одевался, Паркер стоял, прислонившись к стене, направив пушку в его сторону. Ул ошибался насчет его терпения. Он действительно был нетерпелив до сих пор, нетерпелив с того кислого утра в понедельник пять дней назад, когда этот тип их всех наколол. Но теперь он снова копошился перед ним, и нетерпение Паркера как рукой сняло. Паркер был спокоен и расслаблен, его время пришло, и он собирался распорядиться им правильно.

Он прибыл сюда пятнадцать минут назад, в девять сорок. Привратник дал ему ключ, и он поднялся наверх, потихоньку вошел в квартиру и обнаружил там спящего Ула, после чего хорошенько все обыскал. Если Ул держит деньги при себе, то на этом их марафон закончится и он больше никогда не проснется. Но квартира оказалась пуста. Паркер не имел возможности учинить столь же тщательный обыск, как у Брока, да его и не требовалось. Ул прихватил солидную кучу деньжищ, и куча эта занимала достаточно много места, независимо от упаковки. Десяти минут, потраченных им на обыск квартиры, с лихвой хватило бы, чтобы обнаружить ее; но денег не оказалось, и потому Ул проснулся нынешним утром.

Пока он одевался, они не сказали друг другу ни слова, но Ул явно обдумывал ситуацию. Одевшись, он посмотрел на Паркера и спросил:

— Ты хочешь узнать, где бабки, или я умру прямо сейчас.

— Верно.

— Это означает, что мы можем заключить сделку.

— Возможно, — ответил. Паркер.

Ул пожал плечами:

— А почему бы и нет? Если ты меня прикончишь, то никогда не получишь деньги. Если я не отдам тебе деньги, я — труп. Так почему бы нам не договориться? Это же проще простого. Ты уже позавтракал? — Внешне Ул держался спокойно; он вел себя как обычно, пытаясь тем самым выявить границы дозволенного.

— Забудь про завтрак и задумайся о деньгах, которые ты забрал. Где они?

— Ну нет, Паркер, — Ул покачал головой, — так дело не пойдет. Я рассказываю тебе, где они, и что? Ты — в дамках, сматываешься отсюда и загребаешь бабки, а я остаюсь здесь с дыркой в башке? Я сказал: сделка. Имел в виду именно это. Я собираюсь выкупить у тебя свою жизнь, и единственный вопрос — сколько она будет стоить. — Ул криво усмехнулся. — Я собираюсь пожить еще немножко, Паркер, а потому мне нужно позавтракать. И смотри не застрели меня в спину.

Ул направился было к двери, но Паркер быстро загородил ему дорогу и сильно ударил в лицо стволом пистолета. Джордж осел на пол, а Паркер пнул его ногой и вернулся в прежнее положение. Он чувствовал себя очень спокойно и уравновешенно. Времени в его распоряжении имелось сколько угодно.

Ул медленно приподнялся. По его щеке текла кровь. Наконец он испугался. Голос его слегка дрожал, но тем не менее он произнес:

— Ты зря, Паркер. У тебя не получится что-нибудь выбить из меня, правда не получится. Я ведь хорошо понимаю, что как только ты узнаешь, где деньги, ты перестанешь бить и начнешь стрелять. Так ты денег не получишь, клянусь тебе, Паркер.

— Возможно, ты прав. — Паркер взял пистолет в левую руку. — Вставай.

— Конечно, прав. — На лице Джорджа мелькнула улыбка облегчения. Неловко поднимаясь на ноги, он продолжал: — Дай только я немного...

Он еще приподнимался, наклонясь вперед, когда Паркер с разворота ударил его в челюсть сжатым кулаком. Ул описал полукруг и рухнул у ножки кровати лицом вниз, подмяв под себя руки; ноги его оказались вывернуты носками внутрь.

Паркер потрогал его; Ул выключился. Паркер заволок его на кровать и перевернул на спину, затем достал из кармана куртки пузырек с снадобьем, который он забрал в квартире Брока, и твердую сигаретную пачку, в которой лежал разобранный шприц. Собрав шприц, Паркер положил его на столик рядом с пузырьком.

Он прихватил пузырек на всякий случай и предпочел бы им не пользоваться, так как не был уверен на все сто, что у него в руках тот самый наркотик, который испробовали на нем. Кроме того, он не представлял, какую дозу ввести, и опасался переборщить.

Но если Ул отреагирует, как и он, дело упростится; и Паркер закатал Улу рукав рубашки по плечо (судя по небольшому пятнышку на сгибе руки, наркотик Паркеру вводили в вену), разложил его вялую руку на белой простыне, разглядел голубую полоску под кожей и прижал ее пальцем. Вена прощупывалась очень слабо, но если он ее видит, значит, сможет и достать иглой.

Он никогда не пользовался шприцем, но часто наблюдал, как делают вливание, по телевизору и в кино, а также когда его самого кололи врачи. Заботиться о стерильности ему не приходилось, что упрощало задачу. Взяв шприц и пузырек, он внимательно их рассмотрел. По-видимому, сначала нужно вогнать поршень до конца и проткнуть иглой резиновую крышку пузырька, а затем потихоньку набрать жидкость в шприц. После чего выдернуть иглу из резинки, воткнуть в руку и вогнать поршень обратно. Нет. Еще надо спрыснуть немного жидкости, а то пузырек воздуха в вене прикончит Ула до того, как он сможет говорить.

Пузырек был наполнен на две трети. Прикинув, что первую треть израсходовали на него, Паркер решил набрать в шприц половину оставшейся жидкости. Что и сделал без всяких проблем, а затем потихоньку впрыснул сыворотку в вену. Поршень сопротивлялся, не желая выдавливать содержимое шприца в руку Ула, но Паркер давил на него не спеша и не ослабляя нажима и выдернул иглу, только когда в шприце осталась тонкая полоска жидкости. Разобрав шприц, он засунул его в сигаретную пачку и вместе с пузырьком убрал обратно в карман.

Ул не шевелился. Паркер нагнулся над ним.

— Джордж! Ничего.

— Джордж, очнись.

Никакой реакции.

Паркер пошлепал его по щекам и снова позвал по имени. Потряс за волосы и отхлестал по щекам посильней. По-прежнему ничего.

Придется подождать. Время терпит.

Он взял стул и присел.

Глава 3

Когда входная дверь со стуком распахнулась, Паркер быстро поднялся и встал за дверь. Он прислонился спиной к стене и стоял с револьвером в руке, повернув голову так, чтобы сквозь щель между дверью и косяком увидеть любого, кто подойдет к спальне.

Но он услышал ее прежде, чем разглядел.

— Джордж, — кричала она, пробегая через квартиру, — Джордж, проснись!

Джойс Лэнжер.

С самого начала он догадывался, что она может передумать. С такими, как она, это всегда случается слишком поздно. Паркер ждал ее приближения.

Она ворвалась в комнату и опустилась перед кроватью на колено.

— Джордж, — запричитала она, и плечи ее затряслись. — Джордж, тебе необходимо проснуться! За тобой охотятся! Человек по имени Линч гонится за тобой!

Паркер прикрыл дверь спальни.

— Он знает меня под другим именем, — пояснил он.

Она развернулась так быстро, что чуть не потеряла равновесия и не упала, уцепившись в последний момент за руку Ула.

— Ты!

— Тебе следовало сначала позвонить, и у тебя не случилось бы никаких проблем.

— Я не могла сообщить ему по телефону о том, что сделала. Не могла ему рассказать!

— Думать надо сразу, иначе неприятностей не оберешься, — сказал Паркер. — Вставай.

— Оставь его, я не должна была... Не трогай его! Боже, что я натворила. Пожалуйста. — Она снова подергала Ула за руку. — Джордж, проснись! — И замолкла, заметив наконец, как он неестественно лежит.

— Джордж? Джордж?

Он слышал истерическую панику в ее голосе.

— Он жив. Жив, не беспокойся.

— Что ты с ним сделал?! Господи, что же ты с ним сделал?!

Он подошел к ней.

— Тебе не следовало возвращаться сюда.

Она уставилась на него:

— Что тебе от меня надо? Что тут происходит? Что ты хочешь сделать со мной?

Ул застонал и отвлек их обоих. Она тут же склонилась над ним, затрясла его за плечи и закричала ему в лицо:

— Джордж, Джордж, проснись же, пожалуйста, проснись!

Он что-то пробормотал, нахмурился и снова затих.

Паркер взял Джойс за руку.

— Вставай, — потянул ее он, — ты пришла совсем не вовремя.

Вставать она не хотела. Он потянул жестче, понимая, что рано или поздно она начнет вопить, а это не входило в его планы. В любом случае ей не стоило слушать, как он станет задавать Джорджу вопросы. И он громко приказал ей:

— Джойс!

Она автоматически обернулась, чтобы взглянуть на него, и Паркер выключил ее сильным коротким ударом справа. Удар отбросил Джойс на край кровати, и, если бы Паркер не придержал обмякшее тело, оно сползло бы на пол.

Она потеряла сознание. Он взял ее на руки, отнес в гостиную и бросил на диван, затем вернулся в спальню, переворошил несколько ящиков, нашел чулки, несколько поясов и чистый платок, связал ее и заткнул ей рот. Ей предстояло полежать так какое-то время. Все же присутствие женщины чересчур усложняло ситуацию.

Он вернулся в спальню; Ул спал, морщины на его лбу снова разгладились. Паркер пододвинул стул к кровати и уселся рядом с туалетным столиком, на котором уже лежали карандаш и листок бумаги.

— Джордж, — позвал он.

На лбу Ула появились морщинки.

— Джордж, слушай меня. Проснись и слушай меня.

Морщинки сделались глубже, на лице возникло недовольное выражение, как у ребенка, не желающего просыпаться. Голова медленно качнулась направо, затем налево, будто он хотел ответить «нет», но не смог приложить достаточных усилий.

— Просыпайся, Джордж. Слушай меня. Ты меня слышишь, Джордж? Джордж! Ты слышишь меня?

Так ответа не добиться. Паркер наклонился и несильно шлепнул его по щеке.

— М-м-м... — Морщины на лице Ула слились в судорожную гримасу, глаза плотно зажмурились, будто защищаясь от яркого света.

— Джордж, слышишь меня?

— О-ох, — недовольно простонал Ул с той же гримасой.

— Ты слышишь меня?

— Да, — произнес он, будто желая, чтобы от него отстали.

— Это Паркер. Ты понял, кто я?

— Да. — Ответ прозвучал уже спокойней, казалось, он решил больше не сопротивляться.

— Кто я такой?

— Ты Паркер.

— А ты кто?

— Джордж. Джордж Ул.

— Ты забрал у меня немного деньжат.

Молчание.

Паркер взглянул на него, решив, что он выключился снова, но затем вспомнил свой собственный опыт с этим наркотиком. Необходимо задавать прямые вопросы, обязательно требующие ответа. На утверждение реакции не последует.

— Ты помнишь, что забрал мои деньги? — спросил он.

— Да. — Ответ прозвучал просто и без всяких эмоций. Глаза Ула были по-прежнему закрыты, но уже не так судорожно; веки его расслабились. Теперь он казался спокойным, отвечал легко и почти механически.

— Где эти деньги? Деньги, которые ты забрал у меня?

— Не знаю.

Это не могло быть правдой. Неужели сыворотка не сработала? Или он мало ввел? Но по лицу Ула не похоже, чтобы он притворялся. Наркотик явно подействовал. Тогда почему же такой ответ?

А если он говорит правду? Неужели этот дебил умудрился потерять деньги за пять дней?

— Что ты сделал с деньгами? — спросил Паркер.

— Оставил у Эда.

Уже лучше. Ситуация понемногу прояснялась. Ему надо только правильно задавать вопросы. Он взял карандаш, записал на листке «Эд» и спросил:

— Какой Эд?

— Согерти.

— Продиктуй по буквам. Ты можешь продиктовать по буквам?

Ул продиктовал медленно и четко, как говорящий компьютер, и Паркер все записал.

— Ты оставил деньги у Эда Согерти. Что Эд Согерти сделал с деньгами?

— Спрятал.

— Спрятал от тебя?

Ул нахмурился. Вопрос оказался слишком сложным.

Паркер попробовал задать его по-другому:

— Он спрятал деньги для тебя?

Лицо Ула разгладилось. Он снова был доволен.

— Да, — протянул он.

— Ты знаешь, куда он их спрятал?

— Нет.

— Когда он их спрятал?

— В пятницу. Стало быть, вчера.

— Ты был у Эда Согерти до того, как оказался здесь?

— Да.

— Почему ты уехал от него?

— Матт Розенштейн хотел достать меня.

— Откуда ты знаешь?

— Он избил Барри.

— Ты видел Барри?

— Да.

— Ты вызвал для нее врача?

— Да.

Паркер поморщился. Три дня подряд они с Улом ездили наперегонки по всему Восточному побережью. Он первым добрался до Персона, но Ул догнал его там. Ул первым побывал у Барри, но Паркер там его не застал. Но это корректировалось тем, что Паркер первым побывал у Джойс Лэнжер, и все стало на свои места. Если только не случилось каких-нибудь посторонних сбоев.

— Барри Дэйн сообщила что-нибудь Розенштейну?

— Телефонный номер.

— Какой телефонный номер?

— Номер Эда.

— Розенштейн сможет разыскать Эда по этому номеру?

— Да.

Выходило, что Розенштейн опережал его на сутки. Удалось ли ему забрать деньги у Эда Согерти?

— Откуда ты знаешь Эда Согерти?

— Со школы.

Паркер нахмурился. Еще один странный ответ.

— Чем занят Эд Согерти?

— Работает на компьютерную фирму.

— Он что, законопослушный?

— Да.

Опять проблема. Безусловно, Ул поступил совсем неглупо, найдя парня со стороны, парня, не связанного ни с кем из его знакомых из уголовного мира, но теперь это приведет к массе осложнений. С Розен-штейном и Паркером на хвосте Согерти обязательно попытается вызвать копов или выкинет еще что-нибудь подобное и смажет всю игру.

— Где живет Эд Согерти?

— В Филадельфии.

Снова езда. Девяносто миль. Шутка, если бы не постоянная уже боль в Заднице.

Паркер спросил адрес и записал его на листок. Затем заставил Ула описать дом, внешность Согерти и остальных членов семьи, а также разузнал все о ближайших окрестностях.

Обычная, благополучная семья среднего класса с обычными для этого типа семей горестями и радостями, видами на будущее. Все очень порядочно, чинно и законно. Ул покачал головой... Учитывая, что жена Согерти сразу возражала против Ула, создавшаяся ситуация явно загнала их в тупик. Что она будет делать, если в ее мирок вторгнутся Паркер с Розенштейном?

Впрочем, Розенштейн опережает его на день, и сейчас можно только догадываться, что происходит в доме Согерти. Не исключено, что там уже полно копов. Или там уже побывал Розенштейн, забрал деньги и убрался восвояси. Можно переписать на бумажку все содержимое Уловых мозгов, после чего обнаружить у Согерти полный голяк. Или полный дом полиции, или Розенштейна, или даже Согерти с берданкой наперевес. Произойти могло все что угодно, и все что угодно еще может произойти.

— Кто еще знает о деньгах, кроме тебя, меня, Согерти и Розенштейна?

— Никто.

— А Барри Дэйн?

— Нет.

— А Джойс Лэнжер?

— Нет.

— Ты успел побывать у Эда Согерти, у Барри Дэйн и у Джойс Лэнжер. Ты съездил к Лью Персону и пристрелил его. Где еще ты побывал за это время?

— Нигде.

— Ты больше ни с кем не встречался?

— Нет.

Хорошо. По крайней мере, теперь понятно, сколько у него, Паркера, партнеров по игре. Счет по-прежнему не в его пользу, зато понятно, сколько игроков. Он сложил свой листок и убрал в карман. После чего встал и вышел из спальни.

Телефон стоял в гостиной рядом с диваном. Джойс по-прежнему лежала без сознания. Паркер присел у ее ног и набрал номер в Филадельфии, который продиктовал ему Ул.

На втором гудке ему отозвался какой-то безликий голос:

— Алло?

— Эд Согерти?

— Говорите, — предложил голос. Он показался Паркеру неуловимо знакомым.

— Я звоню по просьбе Джорджа, — начал он. — Вы понимаете, о ком я?

— Конечно, — отозвался голос. — Где Джордж?

— Он полагает, что для вас будет лучше, если вы не узнаете об этом, — ответил Паркер. — Но ему нужны деньги. Помните, те, что в чемодане?

— В чемодане? А, да, в чемодане. — Голос показался ему неуверенным. И он что-то напоминал Паркеру — что-то или кого-то.

— Он хочет, чтобы вы привезли деньги в Нью-Йорк, — сказал Паркер.

— Конечно, — согласился голос. — Где они?

Это был не Согерти. Согерти знал, где деньги; Согерти был единственным на свете, человеком, который это знал.

И тут Паркера осенило. Не сказав больше ни слова, он повесил трубку и вернулся в спальню. Голос принадлежал Полю Броку.

Глава 4

Ул, по-видимому, не спал, но лицо его ничего не выражало. Паркер встал у кровати и спросил:

— Ты можешь открыть глаза?

— Не знаю, — произнес Ул отсутствующим голосом.

— Попробуй.

Веки Ула приподнялись. Глаза его уставились в потолок, но едва ли он что-нибудь видел.

— А теперь сядь, — приказал Паркер.

Движения Ула казались полностью раскоординированными. Он неуклюже зашевелился, его руки и ноги беспомощно задергались в попытке приподнять расслабленное тело. Паркеру пришлось его усадить; в таком положении он сам удерживал равновесие, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону. Его руки безвольно свисали вниз, а глаза по-прежнему невидяще смотрели вперед.

Паркер поставил его на ноги. Ул совсем ослаб, но послушно выполнял все, что ему велели. С помощью Паркера он покинул спальню и прошел через квартиру.

Проблема заключалась в том, что, с одной стороны, он не мог оставить Ула в квартире Джойс, поскольку понятия не имел, как долго продлится действие наркотика и через какое время тот очухается настолько, чтобы позвонить в Филадельфию. Они там и так на стреме; этого вполне достаточно. Да и иметь самого Ула на хвосте в ближайшее время ему совершенно ни к чему.

С другой стороны, избрать самый простой путь и пришить Ула немедленно он не мог, ибо в таком случае ему пришлось бы прикончить и Джойс Лэнжер. А покуда нет крайней нужды, он предпочел бы этого не делать. Она, конечно, глупа и неуравновешенна, но за это не казнят. У него нет другого выхода — он оставит ее в одиночестве, а затем через несколько часов позвонит привратнику и попросит развязать девушку. Если привратник не согласится, то, учитывая характер Джойс, легко предположить, что она погибнет на своем диване от голода и жажды, прежде чем кто-либо обеспокоится ее отсутствием.

А Ула он прихватит с собой, чтобы покончить с ним где-нибудь по дороге. Что не очень просто и чревато лишними осложнениями, но тем не менее выполнимо.

Джойс начала приходить в себя. Паркер видел, что глаза ее приоткрылись, видел, как она провожала их взглядом, когда они покидали гостиную. Голова Ула болталась, и он подволакивал ноги; было ясно, что он совершенно не в себе. Глаза Джойс, глядящие на Ула поверх кляпа, были широко раскрыты и полны ужаса.

Они вышли из квартиры и сели в лифт. Ул тут же привалился спиной к стене кабины. Пожилая женщина с тележкой, полной покупок, ожидавшая лифт на первом этаже, проводила Ула удивленным взглядом.

Паркер бросил ключ от квартиры Джойс в почтовый ящик привратника и вывел Джорджа на улицу. Его машина стояла слишком близко к пожарному крану, и к ветровому стеклу уже пришпилили штрафной талончик.

Ул был по-прежнему послушен, как монах после лоботомии. Паркер обвел его вокруг машины и усадил на правое сиденье, затем вернулся к своей дверце, сорвал штрафной талончик с ветрового стекла, бросил его в канализационный люк, сел за руль и рванул с места. Ул безвольно привалился к дверце со своей стороны. Его глаза оставались открытыми, но лицо по-прежнему ничего не выражало.

Паркер выехал на Вестсайд-хайвей, миновал туннель Линкольна и проскочил по магистрали на Джерси от шестнадцатой до пятнадцатой развилки. Там он свернул с магистрали и по грязным улочкам трущоб добрался до разбитой асфальтовой дороги, уходившей в камыши. Он въехал в район болот острова Джерси; в этих местах исчезали многие ненужные Нью-Йорку предметы. И Джордж Ул будет не первым человеком среди них.

Когда местность стала совсем пустынной, Паркер остановился и вылез из машины. Вокруг простиралась ровная зеленая топь. Вдалеке виднелись мосты, фабрики и нефтеочистительные сооружения, но поблизости не было ничего, кроме болотной зелени.

Он вытащил Ула из машины и пошел с ним через сырую низменность, заросшую по пояс тростником. Через некоторое время он остановился и приказал:

— Ложись.

Но как только Паркер перестал держать его под руку, Ул сразу обмяк и мешком рухнул на землю.

Паркер достал пистолет, прицелился в голову Ула... и не выстрелил.

Какая глупость! Совершенная бессмыслица! А бессмыслица всегда раздражала Паркера. Но Ул выглядел слишком кротким и безобидным. Со своей доверчивостью он смахивал на ребенка. Сегодня или завтра он проснется от бешеной головной боли и снова станет тем парнем, который дважды пытался шлепнуть Паркера, превратил в кислятину сладкое дельце, прикончил его партнеров и украл его деньги, а также доставил ему за последние пять дней все мыслимые неприятности. Таким он был вчера и таким будет завтра; Паркер не стал бы думать дважды, прежде чем лишить человечество такого подонка. Но сегодня Джордж Ул совсем другой. Сегодня он кроток, как дитя, и Паркер понял, злясь на самого себя, что не станет его убивать.

Но в то же время он не собирался оставлять ему возможности включиться в игру. Такой глупости он ни за что не сделает. Он спрятал револьвер в карман и переломал Улу кости в трех наиболее важных местах. Ул разок застонал, поморщился и успокоился снова.

Паркер вернулся к машине и направился в Филадельфию.

Глава 5

Двадцать минут второго солнечным весенним субботним днем Паркер миновал дом Эда Согерти в Филадельфии, обратив внимание на синий «датсун» с нью-йоркскими номерами, припаркованный напротив, и большое окно с раздвинутыми занавесками. Он промчался мимо него, не снижая скорости. Ему не хотелось, чтобы люди в доме приглядывались к его машине, хотя он и понимал, что дом стоит в глубине участка, а с такого расстояния невозможно рассмотреть, кто за рулем.

Дома в поселке стояли далеко друг от друга, но вокруг большинства из них кипела какая-то жизнь. Дети катались на велосипедах, мужчины подстригали лужайки и мыли автомобили — обычная субботняя суета порядочных граждан. Паркер ехал по изогнутой улочке, пока дом Согерти не скрылся из виду, и остановился у бордюра, когда в зеркальце остался лишь синий «датсун».

Худшего места и худшего времени для таких интимных дел просто не придумаешь. Если он простоит здесь больше десяти минут, люди в домах по соседству, не разделенных между собой ни заборами, ни живыми изгородями — только зелеными лужайками, непременно заинтересуются, и не пройдет и получаса, как какая-нибудь назойливая кумушка пришлет к нему своего мужа, дабы тот продемонстрировал лицемерное дружелюбие и спросил, не заблудился ли Паркер, не нуждается ли он в какой-либо помощи и что ему, собственно, надо. А если уехать и вернуться к ночи, Розенштейн и Брок могут уже свалить. Все зависит от того, сколько им потребуется времени, чтобы вытрясти деньги из Эда Согерти. До сих пор они не преуспели, но кто знает, как долго Эд продержится против Матта Розенштейна и Поля Брока?

Однако, если ему нельзя уехать и вернуться к ночи, нельзя остаться и держать их под присмотром, то нельзя также и вломиться в дом прямо сию секунду. Сейчас они начеку, да и как преодолеть незаметно ровную плоскую лужайку? Живым до дома ему не добраться, а затевать перестрелку в субботний полдень в подобном местечке — очевидный идиотизм.

Двое мальчишек на велосипедах проехали мимо и с любопытством посмотрели на Паркера.

Ему нельзя уезжать. Ему нельзя оставаться. Ему нельзя вломиться в дом.

Значит, остается только одно. Он завел машину и проехал три квартала до телефонной будки на углу. Там вылез из машины, зашел внутрь и набрал номер Согерти.

Ответил Брок, и Паркер сказал:

— Привет, Брок, это Паркер. Зови Розенштейна.

Ответом ему была изумленная тишина.

— Проснись, Брок, у нас мало времени. Давай сюда своего милягу.

Брок ничего не ответил, но Паркер услышал стук трубки о твердую поверхность. Ему казалось, что до него доносятся обрывки разговора вдалеке, после чего голос в трубке сменился.

— Паркер?

— Розенштейн?

— Ага. Это ты сюда звонил?

— Да.

— Ты нас тут немного напугал. Чего ты хочешь?

— Я раздобыл Ула.

— Как мило, — сказал Розенштейн, — надеюсь, вы хорошо проведете время.

— Я попробовал на нем твою сыворотку.

После недолгой паузы Розенштейн отозвался:

— Да?

— Так что теперь ситуация прояснилась и мне нужен Согерти. Розенштейн рассмеялся:

— Ты прав как никогда. Извини, малыш, но он не продается.

— Но тебе нужен Ул.

Еще одна пауза, после чего Розенштейн спросил:

— Почему ты так думаешь?

— Денег ты еще не получил, и без Ула тебе их не видать. Как и мне их не видать без Согерти. Ты достал Согерти, а я достал Ула.

— Предлагаешь сделку?

— Уж лучше мы разделим добычу поровну, чем никому ничего.

— Может быть. Но может быть, Ул мне и не нужен.

— Если бы он не был тебе нужен, — сказал Паркер, импровизируя, — ты бы уже захапал деньги и смылся.

— Если бы у меня была эта чертова сыворотка...

— Тебе нужен Ул.

— Подожди.

Паркер ждал. Он не знал, что Согерти сделал с деньгами и почему Розенштейн с Броком так долго вытрясали их из него, но если Согерти не расколется в ближайшие тридцать секунд, его идея может сработать.

Розенштейн снова взял трубку.

— Ради чистого интереса, что у тебя на уме?

— Делим бабки пополам.

— Ясно. Как ты хочешь все обстряпать?

— Мы встретимся и потолкуем, — предложил Паркер и, зная, что Розенштейн станет возражать, добавил: — Договоримся о месте, где мы сможем встретиться, и...

— Ты полагаешь, я отсюда куда-нибудь сдвинусь? Чертовски заманчиво, а? Не дури, Паркер.

— Хорошо. Предлагай ты.

— Ты мне расскажешь, что тебе наболтал Ул. Мы раздобудем бабки и оставим тебе половину. Ты ведь здесь недалеко, верно?

— За несколько кварталов.

— В телефонной будке на углу? Знакомое местечко. Ну давай, говори.

— И ты оставляешь мне половину? Немного помолчав, Розенштейн фыркнул.

— Ну ладно, могло и сработать, — сказал он.

— Хватит толочь воду в ступе, — взвился Паркер. — Никто из нас больше половины не получит, с этим ничего не поделаешь.

Розенштейн вздохнул:

— Ладно. Но отсюда я никуда не сдвинусь.

— Тогда я не знаю. — Паркер хотел, чтобы его идею выдвинул сам Розенштейн, в таком случае у него не возникнет подозрений.

Наконец Розенштейн выдавил:

— А почему бы тебе не прийти сюда? Можно придумать, как ты доберешься до дома, не подставляясь. Полагаю, моего честного слова тебе будет недостаточно.

— Недостаточно.

— Хорошо. Соображай, как тебе это сделать.

Паркер кивнул — он получил то, чего добивался. Затем спросил:

— В гараже стоит машина?

— Что? Ну да.

— Выведи ее оттуда. Оставь ее где угодно и открой двери гаража. Но никого из вас там быть не должно. Я въеду прямо туда. Куда выходит внутренняя дверь?

— На кухню.

— Там есть стол?

— Ну.

— Вы оба сядете за него, и положите руки так, чтобы я их видел. Дверь из кухни может быть открыта или закрыта — не важно. Я войду с пустыми руками. Можете оставить пушку на столе, чтобы не сомневаться, что я не начну стрелять.

— Ладно. А как насчет Ула?

— Он у меня в багажнике. Не беспокойся, он вне игры.

— Хорошо. Что еще?

— Остальное потом.

— Ладно. Мы освободим гараж для тебя.

— Скоро буду, — пообещал Паркер.

Глава 6

Гараж располагался в левой части дома, его дверь напоминала открытый рот. Паркер въедет туда, не держась за руль; справа от себя найдет дверь на кухню. Положив левую руку на дверную ручку машины, а в правой зажав револьвер, он нажал на стартер.

От улицы к гаражу вела асфальтовая дорожка с небольшим подъемом. Паркер быстро пронесся по ней и с разгону влетел в гараж, ударив по тормозам в последний момент; он успел заметить проход в центре правой стены, распахнул плечом дверцу и вывалился на пол как раз, когда первая пуля из кухни прошила лобовое стекло в шести дюймах от головы Паркера.

Машина на ходу врезалась в заднюю стену и, буксуя, таранила ее, хоть и недостаточно сильно, чтобы пробить.

Паркер упал на пол между машиной и внешней стеной, прижал руки к груди и протиснулся под машину. Он перекатывался по цементному полу, «понтиак» ревел над его головой.

Дверь гаража стала опускаться вниз. Вероятно, она приводилась в движение автоматически и выключатель находился где-то в доме.

Паркер выкатился справа от машины. Испуганный Брок стоял в проходе; за ним виднелась открытая кухонная дверь, а чуть дальше — ступеньки, ведущие в погреб. Паркер попал в гараж меньше десяти секунд назад. Он выстрелил, лежа на спине. Брок вскрикнул и покатился вниз по ступенькам.

От выстрела из кухни Паркер отпрянул к стене. Пуля пролетела сквозь два дверных проема и вонзилась в его машину.

Дверь гаража уже опустилась. Выстрелов прозвучало всего три, из них только один — при открытой двери. Если повезло, соседи, занятые своими делами достаточно далеко отсюда, ничего не услышали, при опущенной двери шума должно быть немного.

Гараж начал наполняться выхлопными газами; «понтиак» по-прежнему таранил заднюю стену.

Из погреба донесся слабый крик:

— Матт! Помоги мне, Матт!

— Черт подери! — заорал Розенштейн откуда-то с кухни.

Паркер вжался в стену справа от прохода. К нему вели две ступеньки, затем — небольшая площадка, и слева за ней — кухонная дверь.

Теперь все надо сделать очень быстро: Розенштейну нельзя давать ни секунды. Справа от Паркера, на небольшом стенде с другой стороны от двери, висели инструменты. Он схватил молоток, отступил на шаг, чтобы увидеть кухню сквозь две двери, и, швырнув его в дальнюю стену, рванулся вперед, перемахнул через высокий порог и, пригибаясь, ворвался в помещение, стреляя вслепую направо от себя. Попасть он не надеялся, просто пытался ошарашить Розенштейна грохотом и движением.

Пуля разодрала куртку Паркера возле плеча; он упал боком на пол и увидел Розенштейна в дверях в дальнем конце кухни. Он ломанулся в дверь, и Паркер открыл по нему огонь, сжимая пистолет вытянутыми руками. Розенштейн взревел и с грохотом исчез.

Попал или нет? Паркер вскочил и ринулся к двери. Он завернул за угол и чуть не упал, налетев на Розенштейна, лежащего на полу гостиной. Он уже поднимал пистолет, но Паркер пнул его по руке, и пистолет полетел через комнату. Розенштейн захрипел и откинулся навзничь. Дыхание его клокотало, но крови на нем видно не было.

Еще кто-нибудь? Паркер пригнулся за Розенштейном, озираясь по сторонам, но вокруг стояла полная тишина.

Матт смотрел на него.

— Ты сломал мне хребет, — проговорил он так, будто: его горло свело судорогой.

Паркер поднялся. Их было только двое. Он прошел через гостиную, подобрал пистолет Розенштейна и засунул его в свой задний карман.

Розенштейн закашлялся и произнес как-то спокойно и мирно:

— Тебе повезло. Я мог взять тебя, но тебе повезло.

Паркер подошел к нему. Глаза Розенштейна покраснели; казалось, они подернулись пеленой.

— Мне следовало прикончить тебя, когда ты был мой, — закончил он уже совсем хрипло.

Паркер нагнулся и ударил Розенштейна револьвером по голове.

Теперь разыскать Согерти. Он выпрямился и пошел по коридору, распахивая все двери. В одной из комнат обнаружил на кровати связанную раздетую женщину с кляпом во рту. Ее лицо и тело покрывали кровоподтеки, но она оставалась в сознании и дико косилась на Паркера одним глазом. В другой комнате бандиты привязали к кроватям детей в пижамах, тоже заткнув им рты. Когда распахнулась дверь, они заворочались, как бурундуки. Но нигде он не нашел мужчины.

Паркер вернулся в гостиную. Розенштейн не шевелился. Он прошел через кухню, включил в погребе свет и увидел внизу Брока, лежащего на полу. Его голова шевельнулась, и он вымолвил дрожащим голосом:

— Матт?

Паркер спустился по ступенькам, присел возле Брока и спросил:

— Где Согерти?

— Зачем ты все сломал? Не нужно было все это ломать.

Паркер взял Брока за плечо и потянул на себя. Тот задохнулся, глаза его вылезли из орбит, а лицо побелело; казалось, он сейчас потеряет сознание.

— Не надо. Я не могу так. Очень больно!

— Тогда будь повнимательней. Брок часто заморгал, дыхание его прерывалось.

— Где Матт? — спросил он.

— Наверху. Говорит, у него сломан хребет. Чем быстрее я со всем покончу, тем быстрее вы получите врача. Где Согерти?

Брок прикрыл глаза.

— Он мертв.

— Почему?

— Он бросился на Матта, — теперь Брок говорил без всяких интонаций, не отрывая глаз. — Матту понадобилась его жена, он попробовал... Матт озверел и не хотел останавливаться. Я пытался его остановить, но он взялся за бедного ублюдка всерьез и не хотел ничего слышать. — Брок открыл глаза. — Он там, в дальней части погреба.

— А деньги?

— Его жена ничего не знает. Мы расспросили ее после твоего первого звонка. Матт поработал над ней, но она ничего не знает. Только то, что Ул звонил вчера днем. После звонка Согерти вышел из дома с чемоданом и вернулся уже без него.

— Она не в курсе, куда он ходил?

— Если бы была в курсе, то рассказала бы Матту. Уж это точно.

Паркер ему поверил. Согерти не рассказал жене, куда припрятал деньги, а теперь он мертв, и это значит, что деньги потеряны с концами. По крайней мере, Паркер не видел способа их заполучить. Если Согерти оставил чемодан у кого-то из знакомых, что наиболее вероятно, то знакомый рано или поздно вернет его вдове. Или заглянет внутрь и оставит себе. Что бы там потом ни случилось, для Паркера это уже не имеет значения. А сейчас делать больше нечего. Денег ему не видать.

— Ну что ж, вы сами все сделали. До свидания, Брок. — Паркер поднялся и пошел наверх.

— Паркер! — окликнул его Брок.

Паркер оглянулся.

— Ты собираешься сдать нас властям?

— Нет, у меня есть кое-что получше. Я предоставлю вас жене Согерти.