Похищенный жених

Глава 7

Престон-Хаус находился на окраине Мейфэра. Построенный из белого кирпича и украшенный латунными канделябрами и архитектурными изысками, он был столь же элегантен, как и обеденные и вечерние рауты, которые давали лорд и леди Престон. Это было любимое место представителей светского общества, и нередко рауты завершались неторопливым завтраком для некоторых из наиболее безрассудных гостей.

Сегодня яркие огни дома были едва видны из кареты Джека из-за дождя, который безжалостно грохотал по крыше.

Кучер подъехал к входной двери, и Джек выпрыгнул из кареты, не дожидаясь, когда появится лакей. Дождь хищно набросился на него, пока Джек, низко пригнув голову, поднимался по ступенькам. Он не без труда добрался до портика, который был защищен от дождя большим навесом.

Черт бы побрал Фиону за такой потоп! Он знал, что это была ее работа; легкий запах сирени лишь подхлестнул его гнев. Как смела она отговаривать его от поездки и тем самым лишать привычных развлечений?! Это лишь еще больше придало ему решимости отстаивать свою свободу, и чем быстрее она это поймет, тем лучше будет для всех.

Продолжая мысленно чертыхаться, Джек снял плащ и стряхнул его.

Лакей открыл дверь мгновенно.

– А, лорд Кинкейд! Добро пожаловать… – Лакей озадаченно уставился на стену дождя.

Джек оглянулся. Это был не просто дождь, могучий поток воды низвергался вниз.

– Когда начался этот дождь? – изумленно спросил лакей. Затем спохватился и покраснел. – Простите, сэр. Минуту назад его не было и… – Он оборвал себя и остался стоять с раскрытым ртом.

Джек проследил за взглядом лакея. Его карета двигалась по дорожке, и по мере того, как лошади удалялись, дождь вблизи дома стихал. Дождь шел из единственной темно-свинцовой тучи, которая висела прямо над каретой.

Лакей не мог поверить своим глазам.

– Никогда не видел ничего подобного!

Джек взглянул на очистившееся небо. Безмятежно светила луна, ласково мерцали звезды. Джек скрипнул зубами и сунул плащ в руки лакея.

– Летние грозы непредсказуемы. – Он прошел мимо лакея в игорный зал.

В следующий раз, когда он увидит Фиону…

Он нахмурился. Что он может сделать? Она не в состоянии отвести дождь. Ему придется воочию узнать, как работает проклятие, наложенное на ее семью.

Еще один лакей поприветствовал Джека в холле и вежливо спросил, не хочет ли он, по обыкновению, выпить своего любимого виски и отобедал ли он. Это было больше по душе Джеку, и он любезно ответил, хотя с чувством легкой неловкости подумал, что он часто бывал в этом доме, слуги его узнавали с первого взгляда, а сам же он ни одного из них не знал по имени. Фиона выговорила бы ему за это.

Джек посуровел. Ожидания Фионы были совершенно нереальны. Более того, они становились на пути его развлечений. Неведение было важной составляющей комфорта. Его жизнь была гораздо счастливее, когда он не думал о Фионе и о том, что она делает или чувствует.

Из главного салона донеслись смех и шум, сопутствовавшие карточной игре. И это несмотря на поздний час! Джек направился туда и был встречен приятным звоном бокалов и знакомым запахом сигарного дыма.

Он остановился, сделал глубокий вдох и на противоположной стороне зала заметил приятной внешности блондинку. Она тут же направилась в его сторону.

Двенадцать лет назад Лусинда Федерингтон стала дебютанткой и примечательным сюрпризом сезона; ее утонченная красота выделялась на фоне плебейских родословных и сразу стала модной в свете после многолетнего засилья черноволосых красавиц.

В нежном восемнадцатилетнем возрасте Лусинда привлекла внимание, а затем и пленила сердце Пола Федерингтона, одного из богатейших людей Англии. После четырех лет замужества она была счастлива узнать, что амбиции лорда Федерингтона удовлетворены и он был назначен послом в отдаленную провинцию в Индии. Лусинда с рыданиями отказалась ехать с ним, объясняя это тем, что жара смертельно опасна для ее здоровья. Она пообещала, что будет вести себя достойно, и даже пригласила в свой дом старую глуховатую и подслеповатую кузину на роль дуэньи. Заверенный в том, что его жена будет вести себя в рамках приличия, лорд Федерингтон отправился в жаркие края.

Лусинду всегда привлекали богатые мужчины, чем и объяснялось ее лестное внимание к Джеку. У него было богатство, но он обладал также качествами, которые выделяли его из толпы почитателей. Качествами, которые он продемонстрировал Фионе в этот вечер. Джек еле заметно улыбнулся. Эти его способности заставили его жену стонать и пламенеть от удовольствия.

Эта мысль внезапно взволновала его. Никогда раньше он не испытывал подобной страсти в чистом виде. При всем его опыте он никогда не переживал такую безотчетную…

Джек заставил себя вернуться к настоящему моменту. Он пришел сюда, чтобы восстановить душевное равновесие, а не заниматься размышлениями по поводу того, почему пламя страсти вспыхнуло между ним и Фионой.

– А, Джек! Вот ты и появился, – мурлыкающим голосом проговорила Лусинда, шелестя бледно-голубым шелком и белыми кружевами и распространяя крепкий запах духов.

Излучая улыбку, она просунула ладонь под его руку и прижалась к нему грудями.

– Я не ожидала увидеть тебя так скоро.

– Моя дорогая Лусинда, я был в твоей постели всего четыре дня назад. Ты наверняка это помнишь. В ту ночь возвратился твой муж, и ты заставила меня покинуть твой дом через окно.

Ее улыбка слегка померкла, она шарила глазами по его лицу, пытаясь оценить степень его неудовольствия. Не обнаружив в лице Джека ничего такого, что могло бы ей в этом помочь, она деланно засмеялась и сказала:

– Бедный Федерингтон! Он побыл дома всего один день, после чего был вызван в Дувр для встречи с лордом Берлесоном. – Она снова наградила Джека игривой улыбкой. – Если бы я знала, что он уедет так скоро, я попросила бы тебя остановиться в гостинице, чтобы ты мог немедленно вернуться.

Джек посмотрел на пышные груди Лусинды и стал ждать появления признаков вожделения или по крайней мере какого-то волнения. Но ничего подобного не случилось.

Если бы сейчас рядом с ним стояла Фиона с едва прикрытыми тонкой шелковой материей грудями и прижималась бы к его руке, он подхватил бы ее, перебросил через плечо и понес бы к карете, чтобы утолить все возрастающую страсть. Он покачал головой, пытаясь отбросить столь неподходящие мысли.

– Джек, – неуверенно произнесла Лусинда. – Что с тобой? Ты как-то странно смотришь на меня.

Джек нахмурился:

– Прости, я думал о другом.

На лицо Лусинды набежала тень, недобрый блеск появился в ее глазах.

– О чем это ты думаешь? Точнее, о ком?

Собственнические нотки в ее голосе заставили Джека выдержать паузу. Он с минуту смотрел на нее, затем вынул ее руку из-под своей руки.

– Мои мысли принадлежат мне. Я поделюсь ими с тем, с кем пожелаю.

Глаза Лусинды сверкнули, и Джек подумал, что она нанесет ответный удар. Но в его лице было нечто такое, что она проглотила упрек.

– Прошу прощения. Я не имела в виду, что ты мне что-то должен.

Джек поклонился, ничего не сказав.

Лусинда слегка зарделась от этого молчаливого укора, устремив взгляд на его лицо, в ее голосе послышались еле заметные просительные нотки.

– Джек, я всего лишь шутила. Это все жара и поздний час. – Она изобразила очаровательную улыбку, томно посмотрела на него сквозь ресницы. – Я страшно проголодалась, а завтрак будет не раньше чем через два часа.

Он слегка улыбнулся:

– Ты избалованна.

– Вероятно. – Она снова прижалась к нему и потерлась полной грудью о рукав его сюртука. – Большинство мужчин хотят, чтобы я заметила, что они отсутствуют.

– Я не из их числа.

Лусинда провела ладонью по руке Джека, бросая на него взгляды из-под ресниц.

– Возможно, нам лучше уехать. Федерингтона не будет дома в течение нескольких ближайших дней. Мы можем воспользоваться твоей каретой и…

– Нет. Мы не можем воспользоваться моей каретой.

Лусинда заморгала, удивленная твердостью его слов. Джек пояснил:

– Она неисправна. Она… она протекает.

– Но сейчас нет дождя!

– Была гроза, когда я приехал.

– Как странно… Я приехала всего час назад, и была прекрасная погода.

Да, это было до того, как он успел разозлить Фиону. Внезапно у Джека появилась настоятельная потребность избавиться от назойливого присутствия Лусинды. Он напрасно приехал сюда. Для него не будет другой женщины до тех пор, пока он не завершит дела с Фионой. Кроме того, чары Лусинды изрядно приелись.

– Джек, что-нибудь случилось?

– Нет. Просто у меня нет сейчас настроения вести разговор. – Он снова освободился от ее хватки. – Пожалуй, найду свободный столик и поиграю.

Щеки Лусинды неприлично вспыхнули, рот вытянулся.

– Делай то, что собрался, Джек. Я же буду чувствовать себя отвергнутой, и мне это не нравится. – Ее голос дрожал от гнева.

Джек никогда не видел ее такой, и, честно говоря, ему это не понравилось.

– Дорогая моя, наши отношения не столь уж исключительны. Я полагаю, ты наносишь визиты также сэру Мелкннриджу? – Джек выразительно посмотрел на ожерелье с бриллиантами на белоснежной шее Лусинды.

Цвет ее щек не поблек. Она сумела пожать плечами.

– Лишь изредка. Ты ведь знаешь об этом.

– Ты можешь заполучить его с моего благословения. Только не притворяйся, что между нами нечто большее, нежели то, что есть на самом деле. Мы взаимно удовлетворяющие друг друга друзья, и не более того.

Лусинда едва не ахнула, пораженная холодностью Джека. Она пришла сюда, не ожидая его здесь увидеть. Он был непредсказуем, и было невозможно сказать, когда и где он может появиться. Это была одна из многих его черт, которая ее в нем привлекала. Одна из причин, почему Лусинда начинала думать, что она, возможно, влюблена.

У нее было все, к чему могла стремиться женщина: она обладала собственным богатством, ею восхищались многие мужчины, у нее был любящий, но постоянно отсутствующий муж, было несколько замечательных домов. И в то же время чего-то ей недоставало. Пока она не встретила Джека Кинкейда, она не могла понять, чего именно.

Лусинда украдкой бросила взгляд та его крепкую челюсть, на темно-каштановые волосы, на знакомый разрез губ. Она почувствовала дрожь. Никто из ее многочисленных любовников не волновал ее до такой степени, как Джек Кинкейд. В нем было нечто особенное, некая недоступность, почти равнодушие.

В течение всей своей жизни Лусинда требовала и получала постоянное внимание со стороны тех, кто ее окружал. Джек был другим, и это делало ее жизнь тревожной и возбуждающей. Странность заключалась в том, что чем больше он стрем тля от нее отойти, тем большее влечение она к нему испытывала.

Весь его интерес был направлен на карточные столики. Лусинду буквально сковывала его холодность. Уж не сделала ли она нечто такое, в результате чего может потерять его навсегда? Он показался очень расстроенным, когда она попросила его бежать через окно. Возможно, она задела его самолюбие?

– Джек, возможно, я должна рассказать Федерингтону о нас, чтобы мы могли… мы могли…

– Не будь смешной. Или ты расскажешь ему также о Мелкинридже и других?

Лусинда вспыхнула.

– Нет, разумеется, нет. Я просто подумала, что это ужасно, что тебе пришлось уходить так неожиданно. Мне больно думать об этом.

Глаза его потемнели, словно некая мысль посетила его, отразившись на лице.

– Это было немножко болезненно. – Еле заметная улыбка коснулась его губ. – Но только поначалу.

Что он имел в виду? Она пригляделась к нему. В нем что-то изменилось.

– Джек, ты…

– А, Кинкейд! – послышался голос. – Я не ожидал увидеть тебя здесь.

Лусинда сжалась, когда высокий, элегантно одетый мужчина с черными волосами и голубыми глазами взял ее ладонь и поднес для поцелуя к своим губам.

– И очаровательная леди Федерингтон. Очень приятно вас видеть.

Джек кивнул, удивляясь, почему все знакомые вызывают в нем такое раздражение в этот вечер.

– Кемпбелл.

– Черный Джек, я не видел тебя целую вечность.

Лусинда вскинула бровь.

– Ну да, Черный Джек. Интересно, откуда появилось это имя? – Ее холодный тон говорил о том, что она знает откуда.

Кемпбелл улыбнулся, не спуская взгляда с Джека:

– Его дала ему его собственная мать, когда он столкнул отца с лестницы старинного поместья Кинкейдов.

– Я не помню, – отрезал Джек.

Кемпбелл пожал плечами:

– Во всяком случае, я слышал, что дело было именно так. И это имя пристало к нему, и я нахожу его весьма эффектным.

Давным-давно Алан Кемпбелл был товарищем Джека по детским играм. Положение изменилось, когда Алан достиг совершеннолетия. Вознамерившись восстановить величие семейного рода, Кемпбелл становился все менее и менее приятным в общении. Он тратил время на приобретение земли, подобно тому, как некоторые люди коллекционируют табакерки, постоянно при этом наступая окружающим на ноги.

Кемпбелл поклонился Джеку, но продолжал смотреть на Лусинду. Джек проигнорировал этот взгляд; любой из присутствующих здесь мужчин испытывал симпатию к Лусинде. Пусть обладают ею, если хотят; сам он начинал понимать, что предпочитает женщин, более искренних по натуре.

– Вы выглядите великолепно, – сказал ей Кемпбелл.

Она высвободила свою руку из его и положила на рукав Джека.

– Как у вас обстоят дела в этот вечер? Надеюсь, вам очень везет.

Кемпбелл скривил рот:

– С каких это пор Кемпбеллам стало везти? Конечно, – он бросил хитрый взгляд на Джека, – наше везение никак не может сравниться с везением Маклейнов. Джек, ты ведь знаешь семью Маклейнов?

– Да, знаю, – коротко ответил Джек.

– Я так и думал. – Кемпбелл перевел взор на руку Лусинды, лежавшую на рукаве Джека. – Между прочим, Кинкейд, я забыл тебя поздравить.

– Поздравить с чем? – Лусинда перевела взгляд с лица Джека на лицо Кемпбелла.

– С его женитьбой, разумеется.

Рука Лусинды конвульсивно дернулась, ее ногти впились в рукав Джека.

Джек устремил холодный взгляд на Кемпбелла.

– Ты женился? – пролепетата Лусинда.

– Да, – ответил Джек, встретившись с ее недоумевающим взглядом. «Боже милостивый, она неравнодушна ко мне!» Он никогда бы в это не поверил. – Весьма сожалею.

– Я тоже, – резко ответила она, выпуская его руку.

– Я должен был бы сказать тебе раньше, но…

– Кто она? – напряженным голосом спросила Лусинда.

По какой-то причине Джек почувствовал, что имя Фионы не подходит для этого места, дня этих людей.

– Это не имеет значения.

– Что произошло, мой друг? Ты стесняешься? – Кемпбелл сверкнул улыбкой в сторону Лусинды. – Думаю, я смогу ответить на этот вопрос.

Джек наградил Кемпбелла свирепым взглядом. Эта скотина и без того уже сделала немало. Проклятие! Он должен был сказать Лусинде о своей женитьбе в ту же секунду, как только вошел в эту дверь. Но возможно, все к лучшему – теперь она рассвирепеет и их отношения быстро завершатся. И хотя Кемпбелл полагает, что он создает для Джека проблемы, на самом деле он оказывает ему услугу.

– Имя леди – Фиона Маклейн, – сказал Кемпбелл.

– Никогда не слышала о ней, – отозвалась Лусинда.

Кемпбелл пожал плечами:

– Она вела затворнический образ жизни.

Джек бесстрастным взглядом смотрел на Кемпбелла.

– Я не подозревал, что о моем браке уже всем известно.

– Я вернулся этим вечером из своих владений в Шотландии. А поскольку мой камердинер приходится братом горничной в доме Маклейна… – Кемпбелл улыбнулся. – Излишне говорить, что твое имя было на устах у всех и каждого. Я слышал, что братья леди не слишком довольны ее похищением.

Джек бросил взгляд на Лусинду, которая стояла словно громом пораженная, а глаза ее сверкали безумным блеском. Тем не менее она сумела сохранить лицо.

– Джек, ты обязательно должен нам рассказать о свадьбе. Я уверена, что это было впечатляющее зрелище.

Если бы она только знала!

– Ничего особенного.

Кемпбелл хмыкнул:

– О, не скромничай, мой друг! Я слышал, что это выглядело весьма романтично. – Нагнувшись к Лусинде и понизив голос, он добавил: – Он буквально украл очаровательную Фиону из-под носа у ее братьев! Настоящий подвиг! Разумеется, если имеешь дело с такой очаровательной женщиной, как Фиона, разве можно его ругать за это? Я способен вступить в бой с несколькими драконами ради такой женщины.

– Она красива? – ровным голосом спросила Лусинда.

Джек бросил хмурый взгляд на Кемпбелла:

– Откуда ты знаешь Фиону?

Кемпбелл пожал плечами:

– Когда-то давно я молился в этом храме. Ее братья пообещали, что снимут мне голову с плеч за то, что я осмелился заговорить с ней в их отсутствие. Впрочем, они основательно наказали меня. В течение двух недель после моего отъезда у меня в поместье лил дождь.

– Лил дождь? – недоуменно переспросила Лусинда.

– О да! Семья Маклейнов была проклята. Они могут вызывать грозу, дождь, молнии. Но они не могут ими управлять. Я навлек их гнев, то есть дождь.

– Я не верю в подобные вещи, – фыркнула Лусинда.

Кемпбелл с ухмылкой посмотрел на Джека:

– Я сейчас обратил внимание, что ты несколько промок, мой друг.

Джек стиснул зубы, но постарался встретить взгляд Кемпбелла как можно спокойнее.

– Я принял ванну перед тем, как приехать сюда.

Кемпбелл поджал губы.

– Мне приходит мысль о том, что можно сколотить состояние, если научиться управлять проклятием.

Джек вскинул бровь.

– Тогда это не будет проклятием и его сила ослабнет.

– Ты так думаешь? Разумеется, они все должны совершить великое дело.

– Какое именно? – спросила Лусинда.

– Для того чтобы разрушить проклятие, все члены семейства одного поколения должны совершить что-то очень важное. Лично я не верю, что это возможно. Братья леди не такие мягкосердечные ребята.

– Я нахожу их вполне приятными, – сказал Джек с улыбкой, хотя ему очень хотелось съездить кулаком по физиономии Кемпбелла. – Я полагаю, именно по этой причине членом этой семьи сейчас являюсь я, а не ты.

Кемпбелл насупился:

– Если бы я знал, что эта леди поддается уговору, я был бы более настойчив.

Внезапная мысль пришла в голову Джеку, хотя он и не хотел демонстрировать гнев.

– Я передам своей очаровательной жене то, что ты сказал. Уверен, это чрезвычайно позабавит ее.

Кемпбелл сделал шаг вперед, затем взял себя в руки и выдавил смешок.

– Уверен в этом. Конечно, у нее еще не было времени осознать, какой подарок она заполучила в лице мужа. Но она скоро узнает об этом. – Кемпбелл прищурил глаза. – Она не знакома с очаровательной Лусиндой? Или ты приберегаешь этот сюрприз?

– Кемпбелл! – воскликнула Лусинда, вспыхнув. – Довольно!

Джек внезапно почувствовал себя уставшим. Он привык считать сплетни и флирт главной изюминкой жизни, а сейчас это ему показалось скучным и утомительным.

Он повернулся к Лусинде:

– Я, пожалуй, сяду за стол для игры в фараон. Там есть свободное место. – Он поклонился ей, после чего кивнул Кемпбеллу: – Доброго вечера.

Он играл без перерыва в течение нескольких часов, опрокидывая один за другим бокалы с бренди. Лусинда наблюдала за ним с другого конца комнаты, но он не обращал на нее внимания. У них все было кончено.

Кемпбелл был более заметный раздражитель. Он расположился за соседним с Джеком столом и что-то рассказывал, прикрывая рот рукой, джентльменам слева и справа, нередко поглядывая на Джека.

Подробности женитьбы Джека будут известны, черт побери, всему городу, наряду с историей о «способностях» Фионы. И хотя никто в это не поверит, все будут подсознательно ожидать их проявления.

Ну и ситуация! Если он будет держать Фиону взаперти, слухи обрастут еще большими подробностями. Единственно возможный ответ – это представить ее обществу как можно быстрее. А это означает, что ему придется посещать все утомительные, чопорные вечера, которые он так старательно избегал.

Черт побери, он только сейчас начинал понимать, насколько изменилась его жизнь!

Яркий солнечный свет разбудил Фиону, и она, открыв глаза, увидела себя в незнакомой комнате. Нуда! Она в Лондоне. С Джеком.

Однако кровать была пуста. Она неуверенно села и посмотрела на часы. Девять часов, а Джека нет.

Проклятие! Она отбросила покрывало и переместилась на край кровати. От этого движения мышцы у нее заныли, напомнив о том, какой сладостной была любовная игра с ним. Фиона спустила с кровати ноги, прижала к себе подушку. Божественно!

А теперь нужно было осознать другие реалии ее замужества, конкретно – отсутствие мужа.

– Так не пойдет, – заявила она. – Я приехала в Лондон вовсе не для того, чтобы спать в одиночестве.

Она сползла с постели, ее голые ступни утонули в толстом ковре. Одежда лежала на полу и представляла собой кучу муслина и шелка с башмачками наверху. Фиона наморщила нос: если она снова наденет на себя эту одежду, то вся будет выглядеть неопрятной. Однако у нее не было выбора. Собрав одежду, Фиона направилась к стоящему в углу умывальнику. Она как смогла помылась и оделась, затем привела в порядок волосы.

Подойдя к двери, Фиона распахнула ее и прислушалась, пытаясь определить, где она могла бы отыскать завтрак.

До нее доносились шум проезжающих по улице экипажей, крики кучеров, лай собак, призывы продавцов – шла нормальная уличная жизнь большого города. Долетели до Фионы также едва различимые звуки голосов внутри дома, и она вышла на лестничную площадку, пригладив насколько могла платье.

Фиона сделала несколько шагов вниз по лестнице, когда полная дама, одетая в серое с белым платье экономки, появилась внизу в холле. Фиона вспомнила, что видела ее вчера вечером, и сказала:

– Доброе утро.

Женщина словно остолбенела, на ее лице появилось неодобрительное выражение.

Фиона остановилась. Она ничем не заслужила такой взгляд. Создавалось впечатление, что эта женщина…

Внезапно Фиону осенило. Накануне вечером Джек не представил ее слугам. Он внес ее в дом и поднял прямо наверх в свою комнату. Должно быть, они думают, что она его очередная пассия.

Черный Джек оставил ее одну! Ну что ж, ей придется самой разбираться с этим.

С высоко поднятой головой Фиона спустилась по лестнице. Она любезно кивнула экономке.

– Я ищу лорда Кинкейда.

Женщина вскинула подбородок:

– Если он не сказал вам, куда направился, значит, это не ваша забота.

Фиона выпрямилась.

– Прошу прощения, но это именно моя забота. Он мой муж.

Рот у экономки перекосило.

– Что?!

Фиона не думала, что могла бы шокировать эту женщину больше, если бы у нее даже выросла вторая голова.

– Я леди Кинкейд.

Боковая дверь холла открылась, и в помещение вошел высокий мужчина с аккуратной стопкой белья в руках.

– Миссис Тарлингтон, я полагаю, что… – Он оборвал фразу и уставился на Фиону. – Прошу прощения, я не видел, еще раз простите, мисс…

– Леди Кинкейд.

Дворецкий заморгал, затем поклонился:

– Доброе утро, миледи. Меня зовут Девонсгейт, я дворецкий его светлости.

– Приятно познакомиться, – сказала Фиона. – Я ищу его светлость. Вы знаете, где он может быть?

Миссис Тарлингтон фыркнула, но ничего не сказала. Фиона бросила суровый взгляд на экономку и снова повернулась к дворецкому:

– Его светлость вышел минувшей ночью вскоре после нашего приезда. Я думала, что он будет дома к этому времени, но его нет. Если он не завтракает в эту минуту…

Дворецкий откашлялся.

– Его светлость не завтракает. По крайней мере до обеда. И лишь в том случае, если приезжает домой вовремя. Обычно этого не бывает.

– Понимаю, – сказала Фиона.

– Да, миледи. Это не столь необычно для его светлости – уезжать из дому ночью.

Это следует изменить. Она не думает, что подобное поведение благоприятно для здоровья.

Фиона нахмурилась, увидев свое отражение в одном из зеркал холла. Ее платье было сильно измято, волосы едва держались с помощью нескольких шпилек, лицо покраснело. Она вдруг подумала, что это платье у нее единственное.

Она снова повернулась к дворецкому:

– Он отдал какие-либо распоряжения относительно меня перед своим отъездом?

– Нет, миледи. Милорд вызвал карету и уехал. – Дворецкий посмотрел на нее, как бы извиняясь. – Обычно, если у его светлости гостья, он говорит нам, чтобы мы ее не беспокоили и позаботились о том, чтобы она благополучно была доставлена домой. В отношении вас он не высказал подобной просьбы.

– Миссис Тарлингтон, пожалуйста, пришлите ванну в мою комнату и пусть кто-нибудь поможет мне с прической и платьем. Я вынуждена была уехать из дома в большой спешке и ничего не захватила с собой, так что мне нужно, чтобы платье было вычищено и поглажено.

Губы экономки вытянулись в тонкую линию, но Фиона тут же повернулась к дворецкому.

– Девонсгейт, пришлите поднос в мою комнату. Меня устроят чай и тосты.

– Да, миледи. Что-нибудь еще?

– Да. Я хотела бы послать записку его светлости. Вы знаете, где он может находиться?

Лицо дворецкого окаменело.

– Возможно, я смогу установить, – осторожно проговорил он.

– Отлично. Пожалуйста, передайте ему это послание. Скажите лорду Кинкейду, что его жена хочет, чтобы он пришел домой, а если он не приложит никаких усилий к тому, чтобы сделать это как можно быстрее, она придет и заберет его.

Девонсгейт побледнел, рот миссис Тарлингтон широко раскрылся в вынужденной улыбке. Фиона повернулась в сторону лестницы.

– Ванну и горничную я жду немедленно. Завтрак может подождать до окончания процедуры. – Ступив одной ногой на нижнюю ступеньку, Фиона задержалась на мгновение. – Пожалуй, приготовьте завтрак на двоих. Я уверена, что его светлость не станет мешкать и вскоре вернется домой.

Это создаст прецедент для поддержания порядка. Чувствуя себя значительно лучше, Фиона бодро поднялась по лестнице.

– Ну и дела! Его светлость обзавелся женой! – сказала миссис Тарлингтон.

Девонсгейт смотрел на поднимающуюся по лестнице Фиону приоткрыв рот.