Похождения червонного валета

XV

Подчиняясь руководительству незнакомки, Лагир сделал добрый десяток шагов в совершеннейшей тьме. Наконец его спутница толкнула какую-то дверь и в лицо Лагиру брызнул яркий свет.

Они вошли в небольшую комнату, сверкавшую роскошью и уютом убранства — Посредине комнаты стоял стол, накрытый тонкой скатертью и уставленный серебряными блюдами со всевозможными деликатесами. Стены комнаты были завешаны тяжелой шелковой материей, повсюду виднелись произведения искусства и стояли жардиньерки с редкими цветами, источавшими чудесный аромат. Над столом висела итальянская лампа в виде алебастрового шара, распространявшая мягкий, чарующий свет, ласковыми отблесками ложившийся на художественно расписанный плафон.

— Где я? — пробормотал Лагир. — У принцессы или у феи?

— Быть может, у обеих сразу! — сказала незнакомка, улыбаясь и не выпуская руки Лагира. Затем она подвела его к оттоманке, усадила рядом с собой и продолжала: — Признайтесь, что вы не ожидали такого приема?

— Мне кажется, что я грежу! — ответил Лагир.

— Вы совершили длинный путь, устали, проголодались, и я сочла христианским долгом покормить вас. О вашей лошади можете не беспокоиться: вы найдете ее сытой и отдохнувшей завтра утром.

Последние два слова заставили нашего героя вздрогнуть. «Гм! — подумал он. — Это обещает мне кое-что!» Незнакомка, которая по — прежнему оставалась в маске, пригласила Лагира снять плащ и отцепить шпагу. Затем она уселась за стол, указав ему место возле себя, и промолвила:

— Займемся подкреплением своих сил!

— Но позвольте, — заметил Лагир, — разве вы собираетесь кушать, не снимая маски?

— Конечно!

— Как это жестоко!

— Но зато предусмотрительно!

— Помилуйте, — обиженно заметил Лагир, — я дворянин!

— Но я и не сомневаюсь в вашей порядочности, — ответила дама в маске. — Дело лишь в том, что мое лицо принадлежит к числу тех, которые никто не должен видеть. Позднее, когда вы узнаете, чего я хочу от вас, вы поймете, что я не могу поступить иначе.

— Ну так приказывайте!

— Сначала выпьем! — ответила она, наливая гостю кубок жгучего хереса.

Если бы Лагир принадлежал к числу сильных мира сего, быть может, он остерегался бы выпить залпом налитый ему кубок. Но кому нужна была его жизнь? К тому же он чувствовал сильный голод и жажду. Поэтому он без всяких опасений ел за четверых и пил за десятерых, время от времени повторяя:

— Но скажите же мне, что вы прикажете мне сделать?

— Потом! — каждый раз отвечала ему дама, наливая вина в быстро пустевший кубок.

Лагир был молод и пылок, а херес грел сердце и кидался в голову, так что к концу ужина наш гасконец смелел все больше и больше — Он то и дело подносил к своим губам розовую руку незнакомки, уговаривая ее снять маску.

Он дошел в своих мольбах даже до того, что упал пред нею на колени и обвил сильной рукой тонкий стан дамы в маске. Но она, словно уж, сейчас же вывернулась из его объятий и пересела от него на противоположный край стола.

— Вы ребенок! — сказала она ему. — Я сейчас расскажу вам восточную сказку, которая покажет вам ваше безумие!

— А потом вы снимете маску?

— А вот увидите! Слушайте! — И, откинувшись в кресле и поигрывая золотым кинжалом, незнакомка принялась рассказывать:

— Жил-был в Индии король по имени Намун, отличавшийся такой красотой, что в него безумно влюбилась одна из фей. День и ночь плакалась несчастная на суровый закон, который запрещал феям любить простых смертных; наконец король фей сжалился над ее страданиями и разрешил ей принимать каждую ночь в гости Намуна, но под непременным условием, чтобы она не показывала ему своего лица. Счастливой фее это условие вовсе не показалось тяжелым. Она выбрала красивую полянку, и тут по мановению ее волшебной палочки вырос богатый и уютный дворец. В тот же вечер Намун заблудился на охоте и был привлечен тайными чарами на лужайку, где красовался дворец феи. Он вошел во дворец, и тут его встретила хозяйка дома. Она была в маске, но белоснежные, словно точеные, руки и плечи, изящный бюст, распущенные белокурые волосы, белые зубы и блеск глаз, сверкавший сквозь маску, достаточно ясно свидетельствовали о ее красоте. Принц полюбил ее и каждый вечер стал навещать свою милую: маска не мешала им искренне любить друг друга. Но случилось так, что однажды принц захотел во что бы то ни стало увидеть лицо своей возлюбленной. Напрасно она молила его не делать этого: принц все же сорвал с нее маску. В тот же момент земля задрожала, стены заколебались, и Намун очутился в одиночестве под деревом на полянке, где уже не было ни дворца, ни феи!

Окончив свой рассказ, незнакомка поглядела на Лагира.

— Ну что же, — сказал гасконец, — Намун похож любопытством на меня, но вы-то не фея.

— Как знать!

— И потому эта сказочка…

— Постойте, — перебила его незнакомка, — выслушайте сначала меня хорошенько! Вы здесь наедине со мной, вы любите меня, и я… я тоже люблю вас!

У Лагира вырвался страстный крик радости.

— Вы обещали дать мне клятву, что по первому моему знаку убьете моего врага!

— Я готов дать эту клятву! Кто он?

— О, — ответила она, — еще не настал день назвать вам его имя. Но однажды — быть может, это будет завтра, быть может, много позднее — вы получите ящичек, в котором будет шпилька, похожая вот на эту, воткнутую в мои волосы. На шпильку будет надет кусочек пергамента, на котором вы прочтете имя того, кого вы должны будете убить. Ну что же, вы готовы дать клятву?

— Я уже даю вам ее! — пылко воскликнул юноша, снова хватая незнакомку в свои объятья. — Но только пощадите! Ведь вы не фея, вы можете показать мне свое лицо!

— Нет, я не фея, — ответила незнакомка, — и потому предлагаю вам на выбор: если вы хотите остаться здесь, я не сниму маски, если же вы потребуете, чтобы я сделала это, или если вы сами покуситесь сорвать с меня маску, то мне стоит только позвонить, как сюда прибегут мои слуги, которые выбросят вас вон из дома. Выбирайте!

— Я был бы сумасшедшим, если бы стал колебаться в выборе, — ответил Лагир. — Принц Намун был просто дураком!

Он упал на колени перед незнакомкой и снова покрыл поцелуями ее руки. В этот момент лампа несколько раз вспыхнула и погасла, оставляя Лагира и незнакомку в полной тьме.

Что произошло затем в эту таинственную ночь? Лагир сам не мог ясно припомнить это. Он помнил только, что после жарких ласк заснул тяжелым сном в объятьях замаскированной дамы.

Он проспал часов двенадцать и проснулся… в лесу, под открытым небом! Вместо роскошного будуара его окружали деревья. вместо пышных волос незнакомки его изголовьем служил собственный плащ, а вблизи от него стояла лошадь, мирно пощипывая траву.

— Да что я, во сне это видел, что ли? — крикнул Лагир. Он вскочил верхом на лошадь и понесся по тропинке, надеясь отыскать дом, послуживший ему таким сладким приютом в эту ночь. Но напрасно колесил он вправо и влево; казалось, что в Медонском лесу никогда не было никакого дома.

— Я начинаю верить в реальность истории принца Намуна! — растерянно пробормотал Лагир, припоминая все, что случилось с ним.

Вспомнив о встрече с замаскированной дамой, он не мог не вспомнить, куда и зачем он ехал, когда произошла эта встреча.

— Тысяча молний! — крикнул он. — Любовь заставила меня забыть о долге! Ведь меня ждут в Париже!

И вместо того чтобы продолжать свои бесполезные поиски, Лагир стрелой понесся к Парижу, куда и прибыл в тот момент, когда Крильон сговаривался с его товарищами об охране Рене от попыток королевы-матери спасти своего любимца.