Пойманная в ловушку

Жвала Кетана дернулись, и он наклонил голову. Он коротко взглянул на Восьмую, которая все еще билась с широко раскрытыми глазами, прежде чем снова перевел взгляд на грела. Задумчиво пробормотав что-то, Кетан убрал руку изо рта своей самки.

Она кричала еще громче, чем раньше.

Грел отпрянул с прерывистым рычанием. Его задние лапы потеряли опору, и зверь поскользнулся, его передние когти оставили борозды в дереве, когда он падал. Прежде чем он смог прийти в себя, грел оттолкнулся от корня, врезался в подлесок внизу и метнулся прочь. Треск ветвей и прерывистое дыхание ознаменовали его бегство в укрытие ночных теней Клубка.

Кетан несколько раз видел, как грелы убегали, но никогда не видел ни одного в таком ужасе.

Он снова опустил руку ко рту Восьмой. Она шлепала и царапала ее, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы уклониться от его прикосновения.

— Нет! Не трогай меня! — слова Восьмой были похожи на те, что использовал дух, но ее голос звучал по-другому. Он было выше, чем у духа, грубее, и он был наполнено чувствами…. Эмоциями.

Только тогда он понял, что ее запах неуловимо изменился; в нем появился кисловатый привкус страха. Если ее криков было недостаточно, чтобы привлечь внимание других хищников в Клубке — а они, несомненно, привлекли, — то намека на страх в ее запахе наверняка хватило бы.

Применив немного больше силы, он зажал ей рот ладонью. Она схватила его за предплечье обеими руками, впившись тупыми когтями в его шкуру, но ее хватка вызвала у него вспышку возбуждения, а не боли.

— Тишина, — сказал он.

Восьмая немедленно успокоилась, если бы не ее дрожащее и прерывистое дыхание, от которого вздымались плечи и грудь и поднимались и опускались пряди ее взъерошенных волос. Ее глаза блестели, как будто наполнились водой, больше которой собралось на ее бледной коже, а ткань верхней одежды была влажной.

— Молчи, Восьмая, — Кетан опустил жвала, чтобы выглядеть как можно более безобидно. — Успокойся. Для тебя небезопасно производить так много шума.

Она уставилась на него широко раскрытыми непонимающими глазами и произнесла еще больше незнакомых слов-звуков в его ладонь. Приглушенные звуки имели для него не больше смысла, чем когда она говорила беспрепятственно.

Кетан задел кончиком передней лапы кору дерева. Предстоящее путешествие было недолгим, но опасным — тем более, если она не могла следовать его инструкциям. Любое существо, проведшее в Клубке больше нескольких дней, должно было уметь вести себя тихо, держаться высоко над землей, быть начеку.

Восьмая снова замолчала. Прошедшее время было отмечено только биением сердец Кетана, пока он ждал, когда она заговорит снова, с каждым мгновением усиливая как его любопытство к этой маленькой самке, так и настоятельную необходимость достичь безопасности своего логова.

Он медленно убрал руку от ее рта.

— Пожалуйста, я не хо…

Раздраженно вздохнув, он снова закрыл ей рот.

— Молчи.

Она захныкала, но на этот раз не сопротивлялась. Он не был уверен, было ли это из-за того, что она поняла его, или из-за того, что исчерпала себя, но ему это не нравилось — так же, как ему не нравился страх в ее запахе. Она дрожала в его объятиях, слабо, но заметно.

Сделав еще один вдох, Кетан снова убрал руку от ее рта, остановив ее на расстоянии всего лишь одного пальца.

Рот Восьмой открылся, пухлые кусочки плоти раздвинулись, и ее розовый язычок выскользнул, чтобы провести по ним. Рука Кетан напряглась, готовая снова заставить ее замолчать, но она просто втянула свой маленький язычок обратно в рот и сжала эти пухлые кусочки вместе. Она дважды быстро наклонилась и подняла подбородок.

Это было похоже на какой-то жест… но что это могло означать? Неужели она провела языком по своему ротовому аппарату таким образом, сигнализируя о своем голоде?

Он не мог игнорировать возможность того, что ее вид был каким-то хитрым, вводящим в заблуждение хищником…

Кетан задвинул свои вопросы на задворки сознания, где они могли на некоторое время сплести свои собственные сети. Его зацикленность на этом существе опасно отвлекала.

Прижимая ее плотнее к своей груди, он продолжил свое путешествие. Она зажмурилась, обхватила себя руками и свернулась калачиком. Когда она заговорила снова, он не стал утруждать себя увещеваниями: ее голос был едва слышен, как шепот.

— Пожалуйста, пусть это сном. Пожалуйста, пусть это будет сном. Пожалуйста…

Осознание важности ее речи, даже если ее слова ничего не значили для Кетана, поразило его, когда он продолжил путь. Он никогда не встречал существа, способного говорить, кроме себе подобных. У зверей Клубка были свои крики, которые имели много значений, но ни один из них не был таким сложным, как язык, на котором говорят вриксы… И язык Восьмой казался таким же сложным.

Не врикс, не животное, не дух… кем она была?

Его.

По крайней мере, она принадлежала ему. При необходимости он распутал бы ее тайны по одной нитке за раз. Но он не отнес бы ее в Такарал, не привел бы ее к королеве. Он ни с кем не стал бы ее делить.

Она оставалась в том же положении до конца их путешествия, дрожа и напрягаясь все больше по мере того, как он поднимался все выше. Ее случайный шепот был слишком тихим, чтобы он мог разобрать его, да он и не понял бы его в любом случае, и в джунглях было в основном тихо, что оставило Кетану слишком много времени на борьбу со своими мыслями и бесконечными вопросами, доминирующими в них.

Когда Кетан, наконец, приблизился к своему логову, он был готов упасть в обморок. Ему казалось, что за один этот день прошло сто лет, как будто утренние события произошли в другой жизни. Он с благодарностью оглядел свое логово. Ему потребовалось много восьмидней, чтобы определить наилучший способ сплести все шелка, лианы и ветви, чтобы сделать логово достаточно прочным, чтобы оно оставалось на месте и служило убежищем. Он разрушил свою первоначальную конструкцию, не сумев должным образом закрепить ее на опорах.

Но это логово годами висело рядом с лиственным пологом Клубка, подвешенное на широкой шелковой паутине, которая прикрепляла его к окружающим ветвям и распределяла его вес между ними. Любое существо, непривычное к лазанию по паутине врикса, вряд ли смогло бы добраться до нее.

Кетан без колебаний привязал свое зазубренное копье к рюкзаку и взобрался по стволу, ведущему к паутине; если бы его ноющее тело получило хотя бы минутный отдых, он не смог бы двигаться, по крайней мере, до утра. Восьмая издала резкий встревоженный звук, ее вес придавил его грудь, когда она обхватила его руками за талию и крепко прижалась.

Он тихо защебетал и ухватился за паутину верхними руками. Тревога Восьмой только возросла, когда он отпустил дерево и, повиснув спиной к земле, пополз по паутине к логову в ее центре.

— не смотри, — прошептала она, царапая его шкуру своими тупыми когтями. — Не по-настоящему. Это нереально. О боже, я должно быть больна. Пожалуйста, пусть это будет сон.

— Мы в безопасности, Восьмая, — сказал он.

Он хотел утешить ее, но его слова, казалось, подействовали наоборот; она прильнула к нему, дрожа всем телом.

— Не хочу упасть. Не хочу чтобы ты меня бил. Пожалуйста, не ешь меня.

Он обнял ее крепче, когда его логово оказалось в пределах досягаемости, но этого было недостаточно, чтобы предотвратить ее визг, когда он ухватился за внешнюю часть логова и, перевернувшись головой вниз, двинулся к входу в нижней его части. Логово подпрыгивало и раскачивалось в такт его движениям, но опоры были прочными; оно не упало бы.

Ее волосы упали ему на лицо, снова обдав его ее ароматом. Глубоко в груди у него зазвучал рокот. Запах Восьмой был столь же соблазнительным, сколь и странным. Он бы желал ощущать его в своем логове.

К счастью, она не билась и не сопротивлялась, хотя продолжала говорить на своем бессмысленном языке быстрым, испуганным голосом. Она все еще говорила, когда он протиснулся через низкое отверстие сбоку округлой берлоги и вошел в уютную, знакомую темноту.

Как только он уперся ногами в пол, он протянул руку и снял шкуру с кристалла, который он установил среди сплетенных ветвей, наполнив пространство мягким голубым свечением. Облегчение от того, что он дома, было ошеломляющим — почти таким же сильным, как облегчение, которое он собирался испытать, когда наконец позволит своему телу расслабиться.

Он снял шелковую нить, связывавшую его и Восьмую вместе, и осторожно опустил ее на пол.

Она отползала от него, пока не оказалась прижатой к изгибу дальней стены, прижав ноги к телу. Ее глаза были широко раскрыты, она выглядела намного бледнее, чем когда он впервые увидел ее, а волосы вокруг ее лица были влажными и прилипали к коже.

— О боже, пожалуйста, не ешь меня.

От нее исходил запах страха; очевидно, укрытия и безопасности было недостаточно, чтобы ослабить ее ужас.

ГЛАВА 6

Они сказали Айви, что на борту «Сомниума» она будет видеть сны — яркие сны. И она знала, что их было много, даже если сейчас все они были туманными и далекими, но это…

Это был кошмар.

Айви зажмурилась и крепче обхватила себя руками. Ее тело дрожало, охваченное страхом и ознобом. Последнее, что она помнила, это как лежала в криокамере и смотрела на техников, которые готовили ее к криогенному сну. Она беспокоилась, но была взволнована тем, что примет участие в путешествии «Сомниума», будет в числе первых колонистов, покинувших Землю и основавших новую колонию на Ксоле — чтобы построить новый дом, новую жизнь, начать все с начала.

Она не должна была просыпаться в этом.

Я не проснулась. Я все еще сплю, все еще вижу сны. Этого не может быть на самом деле.

Айви сжала губы, схватила себя за предплечье и сильно ущипнула. У нее вырвался крик. Она прислонилась лбом к сплетенным ветвям стены и делала один тяжелый, прерывистый вдох за другим. Воздух был густым и влажным, пахло землей, деревом и чем-то еще, чем-то пряным, вроде красного дерева.

Существо, которое принесло ее сюда, издало низкое, неуверенное урчание, которое она могла бы принять за выражение беспокойства, если бы оно не было так близко к рычанию.

— Этого не может быть. Это кошмар, — Айви подняла руки к волосам и сжала пряди у самой головы, вызвав еще одну вспышку боли. Слезы защипали ей глаза, и она тихонько заскулила, но только крепче вцепилась в них. — Это не по-настоящему, это не по-настоящему, это не по-настоящему.

Гнездо покачнулось. Айви почувствовала, что монстр приближается, но она больше не хотела смотреть, не хотела видеть это. Она свернулась калачиком еще плотнее и прижалась к стене; она бы протиснулась прямо сквозь нее, если бы могла.

Большая, грубая, сильная рука схватила ее за запястье и отвела от головы. Она вздрогнула, открыла глаза, повернулась лицом к существу и выдернула руку из его хватки.

Существо отступило, отчего гнездо закачалось еще сильнее, и остановилось, его тело купалось в мягком голубом свете, отбрасываемом кристаллом на стене. Глаза Айви расширились. На нее смотрели восемь светящихся фиалковых глаз.

Монстр.

Паук.

Кошмар.

Эти слова и тысячи других крутились в ее затуманенном мозгу, когда Айви окинула взглядом существо. Оно было огромным, даже сейчас, когда оно сидело на корточках. Ростом шесть с половиной, может быть, семь футов, его тело представляло собой смесь жестких углов и поджарых мышц. Туловище было гуманоидным, с широкой грудью, переходящей в узкую талию, но задняя часть… Это было похоже на заднюю часть паука.

У монстра было две пары рук, одна поверх другой, и шесть ног — длинных, многосуставных паучьих ног, достаточно длинных, чтобы дотянуться до нее из любого места в этом гнезде. На каждой руке у него было по три пальца, каждый из которых заканчивался черными когтями. И еще несколько меньших по размеру конечностей были прижаты к нижней части живота между двумя передними ногами.

Толстая шея вела к голове существа, а его лицо… Все было расположено так, как могло бы быть у человека, за исключением того, что это было что угодно, только не человек. Его лицо было жестким, почти как маска, с двумя заостренными гребнями, поднимающимися вверх и назад от лба, и еще двумя ниже, расположенными за висками. Его рот представлял собой разрез, пересекающий лицо, прерываемый только парой похожих на клыки выступов с обеих сторон, но это было ничто по сравнению с мощными жвалами, выступающими там, где у человека были бы скулы и виски. Пряди длинных черных волос с белыми прядями выбивались из-под головных гребней и падали на плечи существа.

Несмотря на все это, в этом монстре была непосредственная красота. Его кожа была черной, но на ней были отметины — на затылке, в суставах и кончиках передних лап, даже вокруг верхних частей злобных клыков на жвалах. И эти отметины светились холодным белым и интенсивно-фиолетовым цветом точно так же, как некоторые предметы светятся в ультрафиолетовом свете.

Айви прижала руки к груди и покачала головой, не в силах отвести глаз от существа.

— Т-ты ненастоящий. Ты просто… сон. Кошмар.

— Кир вен'дак'унир кесс'ани икарал, — сказало существо. Его голос был низким, многослойным, хриплым, с тонкими щелчками и нежным жужжанием. Хотя его челюсть приоткрылась, когда он издавал эти звуки, губы не шевелились.

У него не было губ.

Но у него действительно были острые зубы во рту и длинный язык того же цвета, что и его фиолетовые отметины.

Айви вздрогнула. Затем она вспомнила. Это был не первый раз, когда оно заговаривало с ней. Она смутно припоминала, что оно говорило, когда она впервые проснулась и обнаружила себя в его когтях. Оно… оно прикрыло ей рот, как будто хотело, чтобы она замолчала. Какое слово оно повторило?

Шивикс?

Она прерывисто вздохнула. Может быть… может быть, оно не собиралось ее есть? Оно еще не причинило ей вреда.

Ключевое слово пока, Айви.

Это существо казалось больше… любопытным, чем что-либо другое.

— Кто ты? — тихо спросила она.

Его голова слегка наклонилась, и хотя Айви не могла сказать наверняка, она могла поклясться, что его глаза были прикованы к ее рту. Жвалы по бокам его лица дернулись, немного приподнявшись, прежде чем снова расслабиться. Шипы на концах этих отростков были по меньшей мере длиной с ее ладонь, и каждый заканчивался смертоносным острием.

— Ты собираешься причинить мне боль?

Зачем она вообще утруждала себя разговором с ним? Это существо не могло ее понять.

Потому что разговоры успокаивают меня.

Разговоры также помогали рассеять туман в ее голове. Но более того, они, казалось, удерживали монстра на расстоянии, по крайней мере, на данный момент. Существо явно не понимало ее, и она не могла понять его, но оно, казалось, было очаровано ее словами.

Паучьи лапы существа согнулись, опуская его тело ближе к полу. Это было хорошо, не так ли? Это не выглядело, как если бы оно напрягалось перед прыжком или что-то в этом роде. Пока оно оставалось спокойным, у Айви было время подумать.

Предполагалось, что она будет разбужена медицинским специалистом после приземления на Ксолее, планете, которая была описана как рай в глубоком космосе. Айви и другим колонистам говорили… Что им говорили? Они будут спать и видеть сны в стазисе все путешествие. Если возникнет чрезвычайная ситуация, будут действовать протоколы, обеспечивающие безопасность каждого.

Но где все остальные, где техники и команда? Где корабль? Что произошло?

Острая боль пронзила ее живот. Она поморщилась, закрыла глаза и опустила руку на живот, надавливая, как будто это могло облегчить ее дискомфорт.

— Арвок элад кесс'ани Зикарн, — сказало существо. Что-то в его тоне прозвучало вопросительно.

Она открыла глаза и увидела существо, склонившееся к ней, упершееся нижними руками в ноги и ссутулившееся, его фиалковые глаза все еще поблескивали в жутком голубом свете.

К счастью, напряжение в груди Айви немного ослабло. Дыша медленно и глубоко, она подняла руку ладонью наружу.

— Стой.

Существо склонило голову набок, жвала коротко дрогнули.

— Ссс-тай?

Ее глаза расширились.

— Ты что,… ты только что понял меня?

— Арвок элад и юникст ссс-тай, Вел? — спросило существо. — Кир вен'дак'унир кесс'ани икарал.

Он переставил передние ноги, придвигаясь к ней всем телом.

Сердце Айви забилось быстрее. Она снова приложила к нему ладонь.

— Нет. Стой.

Существо замерло, опустив глаза, чтобы посмотреть на ее руку. Оно нерешительно вытянуло одну из своих рук. Айви наблюдала, как существо распрямило пальцы, расправило ладонь и прижало ее к ее руке.

Эта кисть была вдвое длиннее ее, с толстыми, мощными пальцами с когтистыми концами. Кожа была грубой и твердой, но теплой, а прикосновение существа было удивительно нежным. Несколько секунд Айви смотрела на сравнение. Ее бледная крошечная ручка на руке существа, такая непохожая и все же почему-то… чем-то похожая.

Затем она поняла, что гигантское существо-паук прикасается к ней.

Она ахнула и отдернула руку.

Пальцы существа слегка согнулись. Оно повернуло ладонь к лицу, глядя на нее словно в благоговейном страхе, прежде чем сжать руку в свободный кулак и опустить ее.

— Кесс элад ан'ви, ан'джеш. Разве не кесс элгат, Вел? — голос существа теперь звучал мягче, все еще совершенно чужой, но с оттенком удивления и любопытства.

Айви нахмурилась и покачала головой.

— Я тебя не понимаю.

В его глазах был разум. Она не могла отрицать этого, какой бы пугающей ни была внешность существа. Оно говорило на языке, которого она не могла понять, но все же это был язык. Конечно, если бы оно хотело причинить ей боль, то уже сделало бы это?

Она изо всех сил пыталась вспомнить месяцы обучения, которые она прошла перед посадкой на «Сомниум», но это все еще терялось в тумане криосна… не то чтобы на тех семинарах и практикумах было что-то об установлении первого контакта с инопланетным видом. Предполагалось, что Ксолея необитаема. Отчасти именно поэтому она была выбрана, не так ли?

Базовое взаимопонимание — вот что ей было нужно с этим существом. Некая отправная точка, с которой они могли бы наладить общение. Если они оба могли говорить, они могли бы найти способы лучше выразить свои мысли.

Она приложила обе руки к груди.

— Меня зовут Айви.

Существо снова потянулось к ней, двигаясь очень медленно. Дрожь пробежала по Айви. Она напряглась и прижалась спиной к стене так крепко, как только могла.

Согнув пальцы так, чтобы когти были направлены в сторону от нее, существо постучало костяшками пальцев по ее плечу.

— Вел.

Вел? Это слово оно говорило и раньше. Лишь слегка расслабившись, она не сводила глаз с существа и покачала головой.

— Нет, — тяжело сглотнув, она снова коснулась пальцами груди. — Айви.

Из груди существа раздался еще один похожий рокот, когда оно приблизило к ней лицо. Его глаза сузились — по крайней мере, большие, центральные. Большие жвалы сжались, как будто собираясь сомкнуться. Существо снова постучало ее костяшками пальцев, на этот раз по центру груди.

— Ай-вии.

Она кивнула.

— Да. Айви.

— Ай-вии. Ай-вии… Фоус-тор?

Айви ахнула.

— Ты знаешь мое имя? Айви Фостер?

— Ай-вии Фоус-тор, — повторило существо, своим глубоким нечеловеческим голосом превратив ее имя во что-то экзотическое. Он наклонил голову, чтобы его глаза были обращены к ее лицу под более прямым углом. — Ит алтай'ур икар Ай-вииФоус-тор. Два адин нол.

Она сошла с ума в криокамере, или этот инопланетный паук действительно только что сказал Айви ее имя и личный номер колониста? Это… это было невозможно, не так ли? Откуда он мог знать?

Ее брови нахмурились.

— Ты знаешь, где «Сомниум»?

Жвала существа отвисли, когда оно опустило руку.

— Кессани икарал, Ай-вии, отан элад тараши. Кир вен'дак юнир отан.»

Ладно, мы потеряли момент взаимопонимания. Стоит сделать шаг назад.

Она подняла руки и коснулась своей груди, повторяя свое имя. Затем она указала на существо ладонями вверх и подняла брови.

Существо взглянуло на свои руки. Оно подняло две свои, имитируя ее жест ладонями вверх, прежде чем коснуться собственной груди, которая с такого близкого расстояния больше походила на броню.

— Кетан тес Ишуун'ани Ир'окари.

Айви моргнула. Это… было длинное имя.

— Кетан тес Ишуун а… э-э…

Существо снова протянуло руку и с той же нежностью, что и раньше, взяло Айви за запястье. То ли из-за страха, то ли из любопытства, она не сопротивлялась, когда существо придвинулось ближе к ней и приложило ее дрожащую руку к своей груди.

— Кетан, — сказало оно, склонив голову.

— Кетан, — повторила Айви. Ее взгляд был прикован к своей руке и чужеродной плоти вокруг нее. Кожа Кетана была толстой на ощупь, но удивительно эластичной. Под ним определенно были твердые мышцы и кость, но на поверхности она была теплой и даже немного податливой. Ее большой палец дернулся, коснувшись этой кожи.

Она не была уверена, откуда ей это известно, и у нее не было причин верить в это так твердо, но она была уверена, что Кетан был мужчиной.

В груди Кетана завибрировал еще один звук, который Айви скорее почувствовала, чем услышала, — отчасти довольное мурлыканье, отчасти рычание тигра, но гораздо ниже и тише, чем и то, и другое.

Откинув голову назад, Айви медленно подняла взгляд, пока их глаза снова не встретились. Он наклонил голову, и прядь волос скользнула по его плечу и коснулась ее предплечья. Это прикосновение щекотало, вызывая мурашки на ее руке, и она вздрогнула, высвобождая руку из его хватки.

Кетан показал ей все четыре свои ладони и отступил назад, пригибаясь к полу.

— Кир кала'дак'закаш Кесс, Ай-вии.

Добравшись до дальней стены, он повернулся свое тело, чтобы прикрыть куском ткани круглое входное отверстие гнезда. Айви не была уверена, была ли она благодарна за наличие этого барьера, каким бы тонким он ни был, между ней и инопланетным лесом снаружи, или это было ужасающим подтверждением того, что она действительно была заперта здесь с этим существом.

Нет… с ним.

Он не сводил с нее глаз, пока снимал сумку, которая была у него за плечами, а вместе с ней и оружие. Копье было длиной почти в ее рост, к нему был прикреплен моток белой веревки, а вместо наконечника — большой зазубренный осколок, похожий на заостренный обсидиан. Кетан прислонил копье к стене и поставил свою сумку на пол.

Айви прислонилась к стене и обхватила ноги руками, прижимая их к груди. Она огляделась впервые с тех пор, как Кетан принес ее сюда. Это место напоминало огромное овальное птичье гнездо, но она сомневалась, что животное могло построить что-то настолько сложное.

Ветви и лианы, покрывавшие стены, были переплетены в повторяющемся узоре, как в огромной плетеной корзине, в которую тоже была вплетена белая веревка. Она осторожно провела пальцами по одной из веревок на стене рядом с ней. Она был удивительно мягкой на ощупь, совсем не такой, как она себе представляла, но от этого было мало пользы.

Тут и там висели куски ткани с шелковистым отливом, а пол был устлан мягким мехом. Выше были вплетены прямо в стену многочисленные корзины, в которых хранились глиняные горшки и кувшины, куски меха и шкур, а также другие инструменты и оружие, некоторые из которых были сделаны из тех же материалов, что и копье Кетана.

По мастерству изготовления — паучьему мастерству? — этого места и предметов внутри, языку Кетана и его поведению было ясно, что он принадлежит к разумному виду. Очевидно, что они были немного далеки от того, чтобы быть людьми, путешествующими в космос… но они точно не жили в пещерах и не поклонялись огню.

Она наклонилась вперед и уткнулась лбом в колени. В голове у нее тупо пульсировало, боль концентрировалась за глазами, и хотя она делала ничего, кроме попыток освободиться от хватки Кетана, она была измотана. Неужели криосна было недостаточно?

Как долго она находилась в стазисе?

У нее сжалось в груди, когда она вспомнила еще одну информацию — ей и другим колонистам много раз говорили, что путешествие на Ксолею займет шестьдесят лет. К тому времени, когда они прибыли бы, многие из людей, которых они знали на Земле, скорее всего, уже умерли.

Айви отогнала эти мысли прочь. Она знала о последствиях, когда решила отправиться в это путешествие. Но она не могла не задаваться вопросом…

Скучали ли по ней родители?

Ее веки опустились, а голова запрокинулась, но она заставила себя открыть глаза, борясь с тяжестью, тянувшей ее вниз. Сейчас было не время для сна — в десяти футах от нее был монстр-паук, и она не смогла бы защититься, если бы была без сознания.

Она пыталась игнорировать звуки, доносящиеся от Кетана, тихие трели и грубое, низкое бормотание, но не могла. Она разрывалась между желанием притвориться, что его там нет, что он ненастоящий, и желанием сохранять бдительность.

Но в конце концов ее тело расслабилось, а веки отяжелели. Последнее, что она осознала, был долгий вздох, вырвавшийся из нее, прежде чем она провалилась в сон.

ГЛАВА 7

Айви проснулась с болезненным стоном. Прежде чем она смогла собраться с мыслями, у нее свело живот. Боль разлилась по ее внутренностям, и она свернулась калачиком на боку, мышцы напряглись, а на коже выступили бисеринки пота. Она чувствовала пустоту и тошноту, опасность опорожнения желудка — хотя в желудке у нее ничего не было с самого начала.

Она прижала руку к животу, желая избавиться от ощущений глубокими, ровными вдохами. Она была голодна и хотела пить, и ее тело страдало от последствий криосна. Она слышала, что медики называли это стазисной болезнью.

Но кто-то должен был ей помочь. Таков был протокол. Медики окажут помощь каждому после пробуждения от криосна, помогут справиться с болью и дискомфортом любому, кто страдает стазисной болезнью, обеспечат возвращение к нормальной жизни.

А потом настанут солнечные дни в прекрасном новом мире, где Айви сможет быть тем, кем захочет.

Все, что ей нужно было сделать, это потерпеть это немного дольше… и разве эта боль не была небольшой платой за то, чтобы начать все сначала?

Что-то коснулось ее лодыжки — что-то теплое и шершавое. Брови Айви нахмурились, когда большая рука обхватила ее пятку, деликатно приподнимая ступню в воздух. Зачем техническому специалисту начинать медицинский осмотр с ног?

Что-то — палец? — слегка прошлось по подошве ее стопы, щекоча ее. Айви дернула ногой и подняла голову, чтобы посмотреть через плечо. У нее перехватило дыхание, когда ее взгляд упал на существо позади нее.

В этот момент все нахлынуло на меня.

Она была не на «Сомниуме». За ней не ухаживали техники и врачи. Она была не на Ксолее.

Монстр-паук забрал ее в свое гнездо, где он собирался… собирался…

Собирался сделать что?

Айви заставила себя по-настоящему осознать происходящее. Существо — по его словам, Кетан — держало ее ступню одной из своих четырех рук, вытянув длинный палец другой руки, проведя им по ее подошве. Он смотрел на нее восемью фиолетовыми глазами, слегка наклонив голову, как будто спрашивал, какого черта, женщина?

Паук-монстр забрал ее в свое гнездо, где щекотал ей ноги.

Не отрывая от нее взгляда, Кетан протянул вперед третью руку, деликатно взял ее большой палец между указательным и большим пальцами и пошевелил им.

Айви приподняла бровь.

— Ты и сейчас играешь в «поросят»?

Вся ситуация показалась ей странной, хотя она могла понять его любопытство, учитывая, что у него не было пальцев на ногах — или даже ступней.

— Нот вен кесс ленаал куикс итин? — спросил он, снова опуская взгляд на ее ногу. Он пошевелил оставшимися пальцами ее ноги, затем еще раз погладил ее подошву подушечкой пальца.

Его прикосновение было таким легким, что заставило ее вздрогнуть и послало дрожь вверх по ноге — странно восхитительную дрожь.

У нее перехватило дыхание, и она отползла назад, вырывая ногу из его хватки. Она села спиной к стене, подтянув ноги к груди и поставив ступни на покрытый мехом пол, и погрозила ему пальцем.

— Нет. Никакой щекотки.

Кетан раздраженно фыркнул, опустив жвала.

— Щех-котхи?

Она понятия не имела, как объяснить щекотку. Вместо этого она указала на свою ступню. Если ему было любопытно, она могла бы дать ему урок анатомии.

— Ступня.

От щелкающего грохота у него завибрировала грудь. Он вытянул руку и указал на ее ногу.

— Штуу-пня, — сказал он, издав шипящий звук, похожий на ш вместо с.

— Ступня, — повторила она, сделав ударение на с.

Кетан переключил свое внимание на ее рот.

— Ikar et ikarahl vana, Ай-вии. Шту-пня

— Ладно, может быть, ты не можешь издать этот звук, потому что у тебя нет губ, — она указала на свой рот. — Рот, — она постучала пальцем по нижней губе. — У Айви есть губы.

— Ро-ут, — он указал на свой рот. — Шев.

— Шев, — повторила она.

Был шанс, что Айви и Кетан действительно смогут общаться друг с другом. Она должна была быть напугана до смерти, но этот шанс… она должна была цепляться за него и за надежду, которую он означал. Потому что, если он нашел ее, он должен был знать, где находится корабль, не так ли? Ей просто нужно было придумать, как попросить его показать ей путь. Вернуть ее.

Чудовищный человек-паук или нет, Кетан — это все, что у нее сейчас было. И до тех пор, пока он не планировал ее съесть…

Айви не отступила, когда он наклонился к ней, ожидая, что он просто укажет на ее рот, но его рука не остановилась, пока подушечка большого пальца не погладила ее нижнюю губу. Она напряглась, не сводя с него глаз, и ее губы приоткрылись. Возможно, она и не отступила бы, но то, что он был так близко, показывало, насколько он велик по сравнению с ней — и насколько устрашающе он выглядел.

— Гупы, — сказал он, прищелкнув фиолетовым языком.

— Близко, — она нерешительно накрыла его руку своей и оттолкнула.

Кетан наклонился к их рукам, слегка приподняв ее подбородок.

— Хани, — он показал другие руки с растопыренными пальцами. — Хани.

Айви повторила это слово вслух и про себя, запомнив его, как сделала с другим, и подняла обе руки. Они слегка дрожали.

— Руки, — она сомкнула пальцы одной руки, пока не подняла два пальца. — Два. У Айви две руки. Один, — она опустила один палец и снова подняла его, — Два. Две руки.

Его жвалы дернулись, и он наклонил голову в сторону, с любопытством наблюдая за ней.

— У Кетана четыре руки, — медленно она протянула руку и слегка коснулась каждой из его рук, пока говорила. — Раз, два, три, четыре, — она подняла четыре пальца. — Четыре руки.

Она понятия не имела, запомнит ли он что-нибудь из этого. Не слишком ли она торопилась?

— Чтыре руки, — Кетан на мгновение повернул ладони к лицу, прежде чем посмотреть на руки Айви. — Две руки.

Ладно, может быть, он запомнит.

Он сжал две верхние руки в свободные кулаки и поднял пальцы один за другим, произнося каждым по слову.

— Ул. Ток. Ир. Сет. Гон. Хет. Урд. — подняв восьмой палец, он наклонил к ней голову. — Вел.

Айви узнала это слово. Он произносил его много раз, в основном в вопросах, когда разговаривал с ней. Восемь? Он называл ее восьмой? Почему?

— Не вел, — она постучала себя по груди. — Айви.

Он положил руку ей на грудь, его растопыренные пальцы легко накрыли ее от одного плеча на другое.

— Айви.

Ее глаза вспыхнули, а сердце заколотилось о ребра в ответ на его близость и прикосновения.

— Кесс элад Айви. Кир юнир итин.

Айви покачала головой.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Кетан хмыкнул, по-видимому, обескураженный этим, но они возобновили урок анатомии, каждый указывал на части своего тела, произнося слова на своих языках и повторяя их на языке друг друга. Некоторые из его слов были трудны для нее, и она знала, что произносит их неправильно — знала, что не может, когда в некоторых из них слышалось едва уловимое жужжание и щелчки. Кетан продолжала бороться со звуками, которые Айви издавала губами, но они оба, казалось, были довольны достигнутым прогрессом.

Наконец, Айви собрала прядь своих волос и приподняла ее.

— Волосы.

Он подцепил пальцем несколько выбившихся прядей своих волос.

— Волосы. Сутра, — он наклонился к ней поближе, протягивая к ней свои волосы, словно желая, чтобы она прикоснулась к ним.

Нахмурив брови, она перевела взгляд с его глаз на волосы, затем медленно протянула руку и взялась за пряди. Ее губы приоткрылись от удивления при прикосновении: они были как шелк. Она потерла локон между большим и указательным пальцами, затем провела по нему пальцами, восхищаясь его цветом.

— Они такие мягкие, — сказала она.

Низкое мурлыканье зазвучало в его груди. Он поднял руку к ее волосам, взял прядь между пальцами и потрепал ее.

— Кессани сутра алвос ильн хатхаал, варси ри шендар ильн сит.

Айви опустила руку и наблюдала за ним. В том, как он касался ее волос, было почти… благоговение.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, но, по крайней мере, это звучит мило.

Через несколько мгновений он отпустил ее волосы.

— Кесс элад ан'Джеш, Айви. Кесс элад'дак ильн кир. — он стукнул себя кулаком в грудь, издав глухой стук. — Кетан элад ларак. Айви элад джеш.

Одна из его рук переместилась к ее груди, обхватила ее и сжала.

У Айви перехватило дыхание, и ее сосок напрягся под его прикосновением. Ее мозгу потребовалось мгновение, чтобы осознать, что он сделал, и еще мгновение, чтобы отреагировать.

Она оттолкнула его руку, звук удара ее ладони о его нарушил тишину в гнезде.

— Нет.

Кетан отдернул руку, широко раздвинул жвала и издал низкое испуганное шипение.

Айви взвизгнула и отпрянула, прижавшись к стене и закрыв голову руками.

Так держать, Айви. Тебя сейчас съедят. Ты просто взяла и хлопнула паука.

Но он щупал меня!

Это хуже, чем быть съеденной заживо? Ему было просто любопытно! У него же нет груди.

— Пожалуйста, пожалуйста, не ешь меня. Прости, Кетан.

— Вен кир'ур зикаш Кесс, Айви? Элад кесс'ани уката Зикахл? — кто-то легонько коснулся ее плеча. — Айви?

Она слегка приподняла голову, чтобы взглянуть на него. Он не выглядел угрожающим — или, по крайней мере, выглядел настолько безобидным, насколько это возможно для массивного человека-паука. Он наклонил туловище вперед и опустился так, что его живот почти касался пола, опустив глаза ниже уровня ее глаз, и поддерживал себя нижними руками.

Айви медленно опустила руки.

— Кетан не ешь, — она поднесла пальцы ко рту и сделала вид, что откусила что-то и прожевала, прежде чем указать на себя— Айви?

— Не ешь? — его жвала опустились, когда он повторил ее жест, изображая акт поедания, что позволило ей еще раз мельком увидеть этот фиолетовый язык и клыки у него во рту. — Кесс элад вукод?

Она уставилась на его рот, на эти острые клыки и содрогнулась.

— Кетан ест Айви?

Его глаза чуть расширились, и он отпрянул.

— Кетан не ест Айви.

Облегчение быстро затопило ее.

— Спасибо.

И так же быстро острый приступ голода пронзил ее внутренности с такой же силой, как и тогда, когда она проснулась. Она поморщилась, положив руку на живот, когда тот заурчал, и волна головокружения накрыла ее, сделав легкомысленной и слабой.

— Айви элад вукод? — спросил Кетан. Он снова сделал этот жест поедания. — Кесс теленас саал укаан?

Он повторил и жест, и последнее слово, укаан.

— Да, — кивнула Айви. — Айви голодна. Айви нужно поесть.

Кетан отступил от нее и поднялся на гораздо более внушительную высоту.

— Кирал тавит дера кесс, Айви. Кирал ирел укаанал, вукс икеш'ал укаан.

Укаан означало «есть», но что это за похожее слово? Укаанал? Означало ли это… еду? Она хотела, чтобы весь этот процесс прошел быстрее — и еще больше хотела, чтобы она никогда не просыпалась и не обнаруживала себя в такой ситуации — но это был шаг в правильном направлении. Не так ли?

Кетан отвернулся от нее, подхватил с пола свою сумку и закинул ее за плечи, прежде чем взять в руки копье.

Айви села прямо, широко раскрыв глаза, и, несмотря на то, что его пугающая нижняя половина — половина паука — была выставлена напоказ, она подползла к нему.

— Ты оставишь меня? Одну?

Что, если кто-то еще заползет в гнездо, пока его не будет? Что-то, что действительно захочет причинить ей боль или съесть ее?

— Кир вен'дак'итха укаанал дан, вукс кир теленас тавит, — он снова повернулся к ней, его жвалы дернулись и опустились. Он указал на нее распластанной ладонью. — Айви, ссс-той.

Она замерла. Он понял и вспомнил. Он учился. Она сжала пальцы на дереве под собой и кивнула.

— Хорошо. Айви стой.

В любом случае, мне больше некуда идти.

— Кирал саавикс дун урш уль ви селек, — Кетан отодвинул ткань, висевшую перед входом.

На мгновение Айви пришлось прищуриться от льющегося внутрь света; в джунглях было темно, когда она проснулась от его касаний, но теперь все изменилось. Насколько плотно было сплетено это гнездо, чтобы сквозь него не просачивался свет?

Но как только ее глаза привыкли, солнечный свет ее больше не беспокоил — ее внимание было полностью сосредоточено на Кетане. Это был первый раз, когда она видела его при ярком свете, и это было похоже на то, чтобы увидеть его заново… только без того первоначального ужаса.

Его кожа была черной с легким кожистым налетом, а фиолетово-белые отметины были еще более чистыми и яркими, чем казались, когда светились. Его длинные черные волосы переливались, и их белые пряди сияли, как серебряные нити — и теперь она могла видеть, что в них также были фиолетовые прожилки, слишком тонкие, чтобы их можно было разглядеть в жутком голубом свете кристалла. Жесткие линии его туловища и рук были нечеловеческими, но в его фигуре чувствовалась неоспоримая грация.

И она не могла отрицать человечности в его инопланетном лице.

Может быть, не совсем человечность, а… разум и сострадание.

Его жвала сомкнулись, клыки на их концах слегка щелкнули друг о друга.

— Ссс-той, — тихо прошипел он, прежде чем выскользнуть через дыру.

Гнездо раскачивалось и подпрыгивало от его движений. Желудок Айви сжался, а сердце забилось чаще. Она вцепилась в плетеное дерево под собой, ища опоры, которую, как она знала, не найдет. Снаружи скрипели ветви и шелестели листья. В воздухе разносились крики незнакомых животных. Она услышала легкое царапанье по внешней стороне гнезда, когда он взбирался по нему.

Когда задние лапы Кетан выскользнули из отверстия, матерчатое покрытие упало обратно на место, погрузив внутренность гнезда в относительную темноту, пока ее глаза не привыкли к свету кристалла.

Гнездо снова сильно закачалось, прежде чем замедлило ход и остановилось. На дрожащих конечностях Айви поползла к выходу, ее ладони и колени задевали меха на полу. Она схватилась за ткань и приподняла ее, выглядывая наружу. Ее тут же накрыла волна головокружения, когда она посмотрела на джунгли внизу. Ветви, листья и лианы были такими густыми и перемешанными, что она даже не могла видеть землю, и все было таким большим. Она никогда в жизни не видела таких высоких и необъятных деревьев. Даже на такой высоте многие ветви выглядели достаточно широкими, чтобы их можно было использовать как тропы, а некоторые листья были достаточно большими, чтобы покрыть ее от груди до лодыжек, если бы она держала их перед собой.

Собравшись с духом, она подняла взгляд. Прямо над ней переплетенные ветви и листья образовывали навес, сквозь который яркими лучами пробивался солнечный свет. Но от того, что она увидела прямо над головой, у нее по-настоящему перехватило дыхание.

Паутина. Это был единственный способ по-настоящему описать это. Массивная паутина охватывала деревья и ветви вверху, ее многочисленные нити сходились к подвешенному гнезду. Как и стены самого гнезда, паутина была переплетена с толстыми ветвями, но в данном случае преобладал шелковистый материал. И то, что поначалу казалось хаотичным, обрело форму, когда она наклонила голову, чтобы лучше разглядеть паутину: она была уложена аккуратным узором, с основными нитями и пересекающимися вспомогательными нитями, расположенными равномерно по всей длине. Тут и там на паутине поблескивали в солнечном свете капли росы. Должно быть, их было гораздо больше, прежде чем он выбрался наружу.

Айви медленно, прерывисто вздохнула, откинулась на спинку стула и позволила ткани упасть на место.

Я поймана в паутину.

ГЛАВА 8

Поскольку Айви занимала все его мысли с тех пор, как он нашел ее, Кетан почти забыл, что его ночная охота не принесла мяса — по крайней мере, такого, какое можно есть. Его выбор перебраться в Клубок и жить отдельно от своего народа, был сделан с полным пониманием ожиданий, которые это возложит на него.

Охотник должен обеспечивать.

Он должен был снабжать мясом вриксов Такарала, каждый из которых вносит свой вклад в выживание своего города. Перерывы в доставках мяса будут замечены. Королева не дает никаких указаний охотникам, но ее писцы следили за всем, включая еду, приносимую бродящими по джунглям охотниками города.

Не было никаких сомнений, что Зурваши использовала бы любой имеющийся в ее распоряжении предлог, чтобы заманить Кетан обратно в Такарал по своей прихоти. Он не собирался давать ей еще одну причину для этого.

И все же он не мог отвлечься от Айви. Она была голодна, и ему нужно было обеспечить ее. У него не было возможности целыми днями лазить по ветвям и красться по подлеску. Он опасался, что Айви, такая маленькая и хрупкая, не протянет так долго без свежей пищи. И сегодняшнюю утреннюю охоту вообще нельзя было считать охотой — он нашел всего несколько следов животных, по крайней мере, однодневной давности, а крики, которые он слышал от существ, достаточно крупных, чтобы обеспечить достаточное количество мяса, исходили за сотни сегментов от него. Казалось, будто крик Айви прошлой ночью распугал всех в Зарослях.

К счастью, у Клубка были и другие дары, которые те, кто знал дорогу, могли получить достаточно легко, и он до отказа набил едой маленький мешок. Возможно, это было немногим лучше, чем коренья и грибы, на которые жаловались Уркот и Рекош, но сытый желудок все же лучше, чем скручивающийся от голода.

То, что ему удалось раздобыть на данный момент, вряд ли можно было считать едой для врикса, но он надеялся, что этого будет достаточно для его Айви, хотя бы ненадолго. Он был бы гораздо менее отвлечен, если бы ее желудок не издавал странных булькающих, рычащих звуков, которые, как она показала, говорили о голоде.

Кетан взобрался на широкий ствол наклонившегося граб-дерева, используя когти на кончиках пальцев и ног, чтобы зацепиться за грубую кору. У него все еще болел каждый мускул, и восхождение требовало больше усилий, чем обычно, но отдых притупил дискомфорт и освежил его настолько, что это было терпимо.

Днем Клубок выглядел совсем по-другому. Солнечный свет, пробивающийся сквозь крону листьев над головой, оттенял зеленые, коричневые, синие и пурпурные цвета, делая их одновременно гораздо светлее, но и ярче, чем ночью, а все животные были активными и крикливыми.

Он остановился высоко над землей, чтобы прислушаться к этим призывам, повернув голову в сторону. Горячий, густой воздух висел вокруг него без малейшего дуновения ветерка; он радовался этому после затхлого, прохладного воздуха в туннелях Такарала.

После невероятно чистого, бодрящего воздуха без запаха в комнате, где он нашел Айви.

Его жвалы дернулись, когда он вспомнил, что она сообщила ему ранее этим утром — она спросила, собирается ли он съесть ее.

Эта мысль могла бы заставить его весело щебетать, если бы не была такой тошнотворной. Он пробовал мясо многих обитателей джунглей, но он никогда бы не стал есть плоть такого существа, как Айви. Хотя она и не была похожа на врикса, она была больше похожа на него, чем на любое другое животное, с которым он сталкивался. Она была умна — достаточно умна, чтобы они уже начали изучать языки друг друга за то короткое время, что провели вместе.

Кетан провел подушечкой пальца по линии рта.

Губы. Произнести это слово было трудно, но он страстно желал произнести его сам — так, чтобы она поняла. Эти пухленькие полоски плоти заинтриговали его по многим причинам, и только одной из них было то, как она использовала их для формулирования своих слов.

Он отвернул туловище от ствола, ненадежно повиснув на нем, и перевел взгляд в сторону проклятой ямы. Он понял, что это не пещера, но как же тогда это можно назвать? Храм, подобный тем, что были возведены в некоторых других городах вриксов? Тщательно продуманная погребальная камера?

Кетан не мог даже представить, как было построено это место. У его народа был металл — золото, но во всем мире его было недостаточно, чтобы построить что-то настолько большое, с таким количеством сложных деталей.

«Кокон» было единственным известным ему словом для обозначения того, в чем были запечатаны Айви и другие существа, но он знал, что это неправильное слово. Это действительно были яйца? Гнезда? Что-то более зловещее? Кто-то или что-то построило это место с использованием материалов и методов, намного превосходящих все, чем обладал Кетан или ему подобные, возможно, даже превосходящих возможности самих богов.

Пока он не сможет ясно общаться с Айви, у него не будет ответов. Она — странное, хрупкое, неизвестное существо — была его единственной надеждой получить информацию. Она должна была знать что-то…

Кетан замер, когда звук эхом разнесся между деревьями — стук камня о камень в коротком, быстром ритме. Знакомый ритм. Охотники из Такарала использовали такие средства связи в Клубке на протяжении поколений. Хотя находившиеся поблизости животные были встревожены этими звуками, но гораздо меньше, чем они были бы испуганы криками вриксов.

Простой метод общения доказал свою ценность в войне с терновыми черепами, во время которой многие самцы, привлеченные на службу к Когтю Королевы, долгое время проводили в самых густых частях джунглей с плохой видимостью.

Он скользнул рукой вверх по древку своего копья, чтобы обхватить его прямо под наконечником, и потянулся назад, чтобы достать нож из сумки. Держа оба оружия в руках, он свел плоские поверхности клинков из черного камня вместе, издавая щелкающий ритм.

Ответ пришел через несколько мгновений, еще один сбивчивый ритм, отличающийся от первых двух. Осталось двести сегментов, возможно, триста.

Кетан обошел ствол с противоположной стороны и спрыгнул на широкую ветку. Он двинулся в том направлении, откуда поступали сигналы. Он не часто сталкивался с другими охотниками в Клубке, и он не всегда был в настроении с кем-либо разговаривать, но он не мог игнорировать такие сигналы.

Через некоторое время он повторил сигнал. Ответ прозвучал гораздо ближе, и Кетан изменил курс, чтобы следовать за звуком.

Движение впереди вскоре привлекло его внимание — фигура, крадущаяся по ветке, которая была выше, чем у Кетана, скользящая сквозь пятна теней и солнечного света по мере приближения. Кетан узнал бы эти ярко-зеленые отметины где угодно.

Телок.

Кетан остановился на широкой части ветви, которую удерживала другая ветка, перекрещивающаяся под ней.

Телок воспользовался ближайшими лианами и ветвями, чтобы спуститься на уровень Кетана, держа древко копья вдоль выпрямленной руки. Солнечный свет, падавший на его шкуру, отбрасывал на его бледные шрамы длинные глубокие тени.

Старые раны, о которых Кетан почти забыл, тупо пульсировали. Многие из этих ран, многие из его шрамов, были получены во время тех же сражений, в которых Телок получил свои собственные.

— Я не думал, что ты все еще так далеко, — сказал Кетан, вытягивая передние лапы, когда Телок приблизился. — Уркот сказал мне, что ты должен вернуться в Такарал в солнцестояние.

Телок вытянул передние ноги, постукивая их нижними сегментами о ноги Кетана.

— Остальные начали возвращаться как раз перед солнцестоянием.

— И ты был доволен блужданиями?

Телок чирикнул, вытянул ноги и положил нижние предплечья на верхние суставы ног.

— Я не блуждаю, Кетан. Это ты. Я всегда путешествую с определенной целью.

Тихонько щебеча, Кетан спросил:

— И какая это цель?

— Я искал тебя.

Кетан развел руки в стороны.

— И ты нашел меня.

— Я этого не ожидал.

Похлопав Телока по ноге, Кетан сказал:

— Если кто-либо из охотников из Такарала и мог бы это сделать, так это ты.

Телок фыркнул и щелкнул жвалами.

— Я знаю все твои трюки, Кетан. Я мог бы выследить тебя даже в трясине, когда над водой не было и ладони земли, если бы пришлось. Но меня беспокоило другое.

— Что же тогда?

— Я знал, что ты вернешься в Такарал на День жертвоприношения, и я боялся, что ты сделаешь что-нибудь, что вызовет гнев Зурваши.

— Твои страхи были обоснованы.

— И все же ты стоишь здесь, — Телок окинул взглядом Кетана, слегка откинувшись назад. — Хотя у тебя такой вид, словно ты провел не очень приятную ночь.

— Это было… — разум Кетана метался. Он безоговорочно доверял Телоку, знал его большую часть их жизни, и ему очень хотелось поговорить с кем-нибудь о том, что он обнаружил прошлой ночью, особенно с кем-нибудь, кто также бродил по Клубку и, несомненно, видел здесь неестественные вещи.

Но в то же время Айви принадлежала Кетану, и у него не было желания делить ее с кем-либо. По крайней мере, пока он не узнает больше.

— Это было долго, — сказал Кетан, — и мне все еще больно.

Жвалы Телока дернулись и поднялись.

— Она…

— Нет. Я выслеживал суту высоко в ветвях, и как раз перед тем, как я успел убить ее, стая ксискалов попыталась напасть на мою добычу. Ветви не выдержали их веса. Так случилось, что это были те же ветви, на которых сидел я.

— А сута? — спросил Телок.

— Когда я поднимался с земли, я услышал, как она воет на деревьях, совершенно спокойная.

Телок защебетал, и Кетан не мог не присоединиться. Оглядываясь назад, он мог находить юмор в таких вещах — и это было проще, чем думать о том, что произошло после того падения.

— Мясо ксискалов жесткое, но на костях у них его гораздо больше, чем у суты, — сказал Телок. — Возможно, в конце концов, это было благословением?

— Ксискалы потерялись в Клубке, — ответил Кетан. — Все, что я получил за свои усилия и боль, — это история, — и самое странное, самое интригующее существо в мире. — Что с твоей охотой?

— По крайней мере, достаточно, чтобы дать каждому из выводков Лунного Заката порцию мяса, — ответил Телок. — При условии, что остальным удастся принести его домой, не привлекая внимания королевы.

Что-то сжалось глубоко в груди Кетана и медленно скрутилось.

— Ее внимания?

Телок постучал кончиками передних ног по ветке, и его тонкие волосы встали дыбом.

— Писцы королевы ждут нас каждый раз, когда мы возвращаемся с охоты в течение последних нескольких лунных циклов. Они собирают мясо, измеряют его до мельчайшего кусочка сухожилия и записывают. Когда они заканчивают, они забирают все. Первые несколько раз мы думали, что это странно, но больше ничего не подозревали. Затем другие в Туннеле Лунного Заката начали спрашивать нас об этом, говоря, что они получали слишком мало мяса, несмотря на то, что мы постоянно поставляли его. Этот сезон был обильным. В каждом логове должно быть мясо.

Телок запрокинул голову, чтобы посмотреть в небо, скрестил руки на груди и положил свое зазубренное копье на верхнюю часть предплечья.

— Мы спросили писцов. Нам сказали только, что еда доставляется туда, где в ней больше всего нуждаются, и поблагодарили за нашу тяжелую работу в трудные времена. В следующий раз, когда мы доставляли мясо, хранителей сопровождали Когти, которые не терпели ни вопросов, ни задержек.

Внутри Кетана полыхал огонь, разгораясь и не имея возможности выплеснуться, наполняя его конечности беспокойной энергией, которой он не находил немедленного применения. Он нисколько не сомневался в рассказе Телока, хотя и не мог понять мотивов Зурваши. Чего она добивалась, разозлив и ослабив вриксов Такарала?

Ответ вполне мог быть очень простым: иметь возможность самой набить брюхо мясом, когда ей заблагорассудится.

Слепой гнев сейчас не пошел бы Кетану на пользу — он не принес бы пользы никому. До сих пор ярость Кетана не привела к катастрофе только из-за вожделения королевы к нему, и он знал, что ее терпение не бесконечно. На мгновение он позволил себе задуматься… что произошло бы, если бы он подчинился Зурваши?

Часть Кетана глупо надеялась и воображала, что ее уважения к его силе воли будет достаточно, чтобы дать ему некоторое влияние на нее, позволив ему постепенно убедить ее улучшить жизнь многих вриксов, которые пострадали под ее правлением. Хотя он ненавидел бы каждое мгновение этого, разве это не было бы достойной жертвой? Что значила его радость по сравнению с радостью сотен, тысяч ему подобных?

Но он бы этого не сделал. Он ни за что не отказался бы от своей свободы — так что, возможно, настоящими дураками были те, кто после войны видел в нем своего рода героя. Кетан боролся за то немногое, что у него было сейчас. Все остальные могли вести свои собственные битвы.

И это никогда бы не сработало, несмотря ни на что. Королева была не из тех, на кого кто-то сильно влияет, даже мужчина, которого она считала почти равным ей.

Он снова поймал себя на том, что тоскует по тем простым дням, когда он, его друзья, братья и сестры были свободны от подобных забот. Когда они проводили свои дни в компании друг друга, добродушно щебеча и поддразнивая, борясь и играя в воинов, изучая ремесла своих праматерей и предков и исследуя множество туннелей, как использованных, так и забытых, которые составляли Такарал.

Кетан выпрямил суставы ног, чтобы стоять выше.

— Ты помнишь подземный туннель, который мы обнаружили, когда были птенцами? Заброшенная тропа под Лунным Закатом, которую мы исследовали, когда обрушилось логово рядом с домом Рекоша?

Глаза Телока расширились.

— Я не вспоминал об этом месте много лет.

— Я тоже. Но она вела к поверхности, и если эта тропа не обвалилась… У королевы нет там глаз или писцов. Возможно, камнерез мог бы раскопать туда путь из логова дружелюбного врикса?

— Уркот мог бы раскопать все за день, — задумчиво пробормотал Телок. — Тебе следует прийти, Кетан. Твои усилия были бы большим подспорьем.

Вытянув переднюю ногу, Кетан прижал ее к ноге Телока.

— Мое место здесь, друг мой. Мое присутствие в Такарале только привлекло бы внимание Зурваши к Туннелю Лунного Заката, и ваши усилия были бы напрасны.

— Значит, слухи, которые слышал Рекош, правда?

Кетан раздраженно фыркнул.

— Королева объявила о своих намерениях перед всеми в Логове Духов. Она не оставила никаких сомнений по этому поводу.

Телок наклонил голову, устремив взгляд на поверхность земли, которая была где-то далеко внизу, вне поля зрения. Дрожь пробежала по его телу, заставляя волосы подниматься и опадать в быстрой последовательности.

— Я тебе не завидую, Кетан.

— Тебе не нужно бояться за меня. Я проложу свой собственный путь, что бы ни случилось, независимо от желаний королевы.

Теперь он почти мог представить себе эту тропинку в своем воображении, пролегающую прямо через густую растительность, ведущую его обратно в его подвешенное логово. Назад к… Айви.

Она нуждалась в нем больше, чем кто-либо другой. Она зависела от него. И это было его целью этим утром — обеспечить ее. Какой бы хрупкой она ни казалась, никто не мог сказать, как быстро ее организм откажет без пищи. Телок, по крайней мере, получал поддержку у своих товарищей-охотников, у вриксов, обитающих в Туннеле Лунного Заката, они были друг у друга, но у Айви не было никого, кроме Кетана.

Телок стукнул Кетана по ноге своей.

— Ты должен рассказать мне, как все прошло. Я могу только представить, что ты ей сказал, Кетан.

— В другой раз, мой друг, — ответил Кетан, извиняющимся поклоном. — Я уверен, что Рекош с трепетом рассказал бы эту историю, но если ты хочешь услышать ее от меня, это будет в другой раз. Если я не возобновлю свою охоту, меня ждут голодные дни.

Отодвинувшись, Телок тоже натянул лук.

— Позволь мне сопровождать тебя. Я с радостью научу тебя правильно охотиться.

Кетан защебетал.

— Ты уже забыл, Телок, что ты тот, кто научил меня всему годы назад? Всем моим неудачным методам я научился у тебя.

Сжав руки в свободные кулаки, Телок постучал ими по груди.

— Твои слова пронзают надежнее копья, Кетан. Я должен потребовать шанс доказать, что я более опытный охотник.

Кетан поклонился еще глубже.

— У тебя будет свой шанс достаточно скоро, но я не допущу нечестного соревнования между нами. Мы должны подождать, пока ты не оправишься от охоты, которую ты только что закончил.

— Это ты пролетел через половину Клубка, — весело ответил Телок. — Я дам тебе время прийти в себя. И тогда я заставлю тебя пожалеть, что ты не остался ткачом.

— Или ты пожалеешь, что не стал ткачом, — Кетан поднял свой лук. — Будь в безопасности, Телок. Пусть их глаза Восьмерых благосклонно смотрят на тебя.

Телок тоже выпрямился, барабаня передними лапами по ветке.

— И ты, Кетан. Я рад, что она не съела тебя живьем.

— Если бы она это сделала, я бы использовал свой последний вздох, чтобы убедиться, что она задохнулась.

— Ты должен, по крайней мере, продержаться, пока я не буду там и не увижу это. Я бы не хотел пропустить такое зрелище.

Телок ушел, направляясь в сторону Такарала, в то время как Кетан повернул к своему логову.

Оставаясь начеку, Кетан пробирался по джунглям в поисках новой еды, все время борясь со своими противоречивыми, хаотичными мыслями об Айви, королеве и ситуации в Туннеле Лунного Заката. Радость от встречи с Телоком со временем угасла, и мысли Кетана все чаще обращались к Айви по мере приближения к его логову.

Вскоре он забыл о Зурваши и ее жестокости. Ему предстояло обдумать бесчисленное количество загадок, касавшихся Айви, и этого было достаточно, чтобы отогнать его тревоги и заглушить их бурлящим любопытством и возбуждением.

Он вспомнил слова, которым Айви научила его на своем языке. В некоторых, например, в ее слове, обозначающем еду, и в том, что означало розовую плоть вокруг ее рта, были те странные звуки, которые ему было трудно воспроизвести, но он наслаждался испытанием. Многие слова на языке вриксов она тоже произносила неправильно, но между ними установилось взаимопонимание.

Добравшись до места под своим логовом, он забрался повыше, едва замечая многочисленные выбоины, которые оставил в дереве за эти годы. Восхождение стало инстинктивным, хотя этим утром оно определенно ощущалось по-другому, потому что он не тащил с собой свежее мясо.

Логово мягко покачивалось на ветру, а окружающие ветви поскрипывали своими знакомыми песнями. Капли росы все еще блестели на паутине над головой. Солнечный свет окутывал логово чистым светом, заставляя его выглядеть потусторонним — хотя оно никогда не будет выглядеть таким потусторонним, как место, где он нашел Айви.

Кетан прикрепил копье к сумке сбоку и стал подниматься, нетерпеливо пересекая паутину. Логово уже подпрыгивало и раскачивалось, когда он достиг его.

Он мысленно повторял необычные слова Айви, пока поднимался к выходу, полный решимости не забыть их.

Он решил показать Айви, что жаждет учиться у нее, жаждет учить ее.

Кетан откинул в сторону свисающую ткань, ухватился за края отверстия и втащил себя в логово. Он замер, просунув в отверстие только половину своего тела, мышцы напряглись. Айви, прижимавшейся к дальней стене с тех пор, как он принес ее сюда, нигде не было видно.

Его шкуру начало покалывать от нарастающей паники за мгновение до того, как на краю его поля зрения мелькнуло движение.

Что-то твердое и острое прижалось к его шее.

ГЛАВА 9

Инстинкт взял верх, и быстрее, чем Кетан смог осознать и принять решение действовать, его рука метнулась вверх, схватив оружие за плоское лезвие и отведя его от своей шеи. В то же мгновение он полностью протиснулся внутрь и бросился на нападавшего, срывая при движении ткань над входом.

Он вырвал оружие из рук нападавшего и, схватив его за пару тонких рук, отбросил существо назад. Его разум узнал только лицо Айви — ее широко раскрытые глаза, полные ужаса, — когда он прижал ее спиной к стене, закинув запястья за голову.

Айви задыхалась и вырывалась из его объятий, мотая головой из стороны в сторону. Ее золотистые волосы рассыпались по лицу и плечам.

— Прасти! Прасти! Я не знала что это был ты!

Кетан отбросил оружие в сторону и придвинулся ближе к Айви. Ее соблазнительный аромат заполнил его логово, и из-за ее близости и ее борьбы он становился сильнее с каждым мгновением, затуманивая его мысли. Одна из его передних ног коснулась ее ноги, высвобождая еще больше ее запаха и вкуса. Он наклонился к ней и вдохнул. Сочетание запахов джунглей и сладкой, ароматной, теплой женщины затопило его чувства.

Она замерла, ее грудь поднималась и опускалась в такт учащенному дыханию.

— Пожалуйста, я не знала. Прасти.

Он опустил голову, зарываясь лицом между ее плечом и шеей и проводя им по этой бледной, мягкой плоти. Ее волосы нежно скользнули по его шкуре, вызвав покалывание на ее поверхности. В его груди зазвучал рокот, вибрация прошла через него до кончиков конечностей.

За его щелью шевелился стебель, пульсируя в такт биению его сердец.

Его застежки раскрылись и потянулись вперед, скользя по округлостям, где ноги Айви соединялись с туловищем, готовые притянуть ее к себе и зафиксировать на месте.

Готовые к спариванию.

— Кетан, — прошептала Айви ему на ухо. — Пожалуйста, не делай мне больно. Пожалуйста, нет.

Кетан остановился, несколько мгновений не позволяя себе даже вздохнуть. Звук его имени, слетевший с ее губ, прорвал эту дымку, но именно это последнее слово, это нет, разрушило тот транс, в который он впал.

Он поднял голову и посмотрел сверху вниз на Айви.

Она дрожала в его объятиях, ее глаза были закрыты, а лицо отвернуто в сторону. Ее щека блестела от влаги. Прозрачная капелька вытекла из внутреннего уголка ее глаза и скатилась по лицу, следуя по влажному следу к губам и, наконец, к подбородку.

— Что это? — спросил он, уставившись на каплю, повисшую у нее на подбородке.

Айви открыла глаза и медленно повернула к нему лицо. Белые уголки ее глаз стали розовее, крошечные прожилки внутри стали заметнее, чем когда-либо. В них поблескивало еще больше воды, а темные волоски на ее веках встали дыбом и покрылись влагой, как травинки, покрытые росой.

Кетан поднял нижнюю руку, осторожно стер каплю с ее подбородка подушечкой пальца и поднес к лицу. Он едва мог различить ее запах, когда вдыхал — вода, но что-то еще.

Открыв рот, он высунул язык и коснулся им кончика пальца.

Вода, да, но в ней была соленость — и намек на сладость. Ему нужно было больше.

Он наклонил голову ближе к ней и провел языком от нижней части ее подбородка до щеки, слизывая солоновато-сладкую влагу и пробуя на вкус ее плоть.

Она издала мяукающий звук и отвернула лицо, зажмурив глаза, когда ее дрожь усилилась.

— Что ты делаешь?

Его член сильно прижался к внутренней части щели, угрожая вырваться наружу, и его застежки крепче сжали Айви. Ее запах и вкус вытесняли все остальное из его головы, снова погружали в похотливую дымку, которая довольно скоро перерастет в брачное безумие.

Он снова лизнул ее щеку, и в его груди снова заурчало. Она прижалась телом к его щели. Дрожь удовольствия пробежала по нему, когда он снова втянул язык в рот. Его щель раздвинулась, и показался кончик стебля.

— Ты сказал, что не будешь есть меня, — тихо сказала она.

Есть? Она думала, что он собирается съесть ее?

Кетан отдернул от нее голову, сведя жвалы вместе и не разжимая их. По его телу разлился сильный жар, и давление за щелью усилилось…

Во имя Восьмерых, он не собирался ее есть, он собирался спариться с ней!

Он собирался спариться с этим… с этим существом.

То, что она была умна, что она могла говорить и учиться, не имело значения — она не была вриксом, и желание, которое она пробудила в нем, было неправильным. Это… это было бы похоже на совокупление с животным.

С шипением он отпустил ее и отступил, крепко прижимая застежки к своему тазу и загоняя член обратно в щель.

Она упала на пол и прижалась к стене. Ее дрожь не утихала. Кожа на ее предплечьях была красной и раздраженной там, где мгновение назад он сжимал их.

— Кто ты, Айви? Дух искушения?

Она повернула к нему лицо, ее глаза были широко раскрыты и полны страха, щеки блестели от соленой воды. Кетан прижал язык к небу, когда желание лизнуть ее снова охватило его.

Именно ее страх удерживал его. Он выбил Кетана из колеи ровно настолько, чтобы он восстановил контроль, чтобы его отвращение к самому себе превратилось во что-то более близкое к стыду.

Айви прерывисто вздохнула и поднесла руку к груди.

— Айви, — она покачала головой. — Не еда. Айви Кетан… друг.

— Айви не еда, — мягко сказал он на ее языке. — Кетан не ест Айви.

Ее голова откинулась к стене, и она закрыла глаза. Ее губы были плотно сжаты, но что-то похожее на облегчение отразилось на ее лице, когда пряди волос над ее глазами расслабились.

Отступив немного дальше от нее, он схватил свою сумку и, сбросив ее с плеч, поставил на пол. Ему приходилось заставлять себя двигаться медленно; его мышцы гудели от напряжения, а тело еще не полностью успокоилось. Он не был уверен, что оно вообще сможет успокоиться, не тогда, когда его окутывал ее запах.

Открыв сумку, он полез внутрь и достал бурдюк с водой, который он наполнил этим утром в рососборниках.

— Пей.

Как только она открыла глаза, он притворился, что открывает его, и налил немного себе в рот, прежде чем протянуть ей.

— Пей.

Айви наклонилась вперед, протянула руку и взяла бурдюк. Она взглянула на это, повторила слово и произнесла другое на своем родном языке:

— Пить.

Она открыла крышку, поднесла ее к носу и понюхала. Выглядя удовлетворенной, она поднесла ее ко рту и запрокинула голову. Ее горло дернулось, когда она сделала долгий и глубокий глоток. Она сделала паузу только для того, чтобы перевести дух, прежде чем снова приподнять бурдюк.

Кетан зачарованно наблюдал. То, как ее губы обхватили край бурдюка, не позволило воде вытечь. Он никогда бы не подумал, что два пухлых маленьких кусочка плоти могут быть так полезны.

Ее глаза метнулись к нему, встретившись с его взглядом. Вздрогнув, она опустила бурдюк с водой, из-за чего немного воды вытекло и потекло по ее подбородку. Ее розовый язычок высунулся, слизывая влагу с губ.

— Прости, — ее щеки потемнели, когда она подняла руку и вытерла излишки воды с подбородка. Закрыв бурдюк с водой, она протянула его ему. — Хочешь? Здесь есть еще.

Его взгляд задержался на ее губах. Ему бы хотелось самому слизнуть эту влагу, еще раз ощутить вкус ее кожи…

Едва сдерживая рычание, он потянулся, чтобы взять бурдюк, подав руку раскрытой ладонью, чтобы сохранить как можно большее расстояние между своей рукой и ее. Он открыл крышку и поднес бурдюк к лицу. От него исходил легкий аромат ее тела.

Кетан налил воды в открытый рот. Немного воды потекло по щекам, но он проигнорировал это. Он запечатал емкость и отложил ее в сторону. Снова переключив внимание на свою сумку, он достал изнутри мешочек, развязал кожаную полоску, удерживающую его закрытым, и запустил руку внутрь, чтобы зачерпнуть пригоршню извивающихся личинок.

Он протянул ей руку.

— Еда.

Айви отшатнулась, ее лицо сморщилось, когда она уставилась на движущихся личинок.

— О, боже.

Подергивая жвалами, Кетан наклонил голову и придвинул руку ближе к ней.

— Ешь, Айви. Еда.

Одна из личинок высвободилась и упала на верхнюю часть ее ноги. Айви взвизгнула. Пронзительный звук был похож на шипы, вонзающиеся в уши Кетана. Она отшвырнула личинку, и та приземлилась на меховой коврик перед ним.

Кетан поднял личинку с пола нижней частью правой руки. Ее бледное, пухлое желтое тельце пульсировало, когда она слабо пыталась вырваться из его хватки.

Почему она не принимала его еду? Неужели она не понимала?

— Это еда, — сказал он. — Ешь.

Чтобы продемонстрировать, он открыл рот и бросил личинку внутрь, откусив от нее. Пухлое тельце просунулось между его зубами, наполнив рот соками.

Губы Айви приоткрылись, и она подавилась. Она быстро прикрыла рот, когда ее щеки надулись и дрожь пробежала по телу.

— О, это отвратительно. Я не буду есть это, — она снова подавилась, на этот раз рукой. Ее кожа выглядела бледнее, чем обычно.

Кетан сглотнул, взглянул на личинок, все еще зажатых в его сжатой руке, и снова перевел взгляд на Айви. Когда он снова протянул к ней руку, она энергично замотала головой и отшатнулась.

Он видел недостаточно представителей ее вида, чтобы знать наверняка, но она выглядела нездоровой. Она казалась болезненной по сравнению с тем, как выглядела даже в своем ужасе незадолго до этого. Он высыпал горсть личинок обратно в мешок и завязал его и отодвинул в сторону, не сводя взгляда с Айви.

В Клубке было много существ, которые не ели плоть других животных. Был ли ее вид таким же?

Уперевшись передними лапами по обе стороны от Айви, Кетан подполз к ней поближе. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами, которые, благодаря солнечному свету, проникавшему через отверстие в логове, были более яркого синего цвета, чем чистое небо. Он обхватил ее подбородок одной рукой.

— Кетан, — сказала она, схватив его за запястье обеими руками и пытаясь отстраниться от него.

— Успокойся, Айви, — мягко ответил он, продолжая удерживать ее. — Мне нужно всего мгновение.

Отверстия в носу Айви расширились от ее тяжелого дыхания, когда он коснулся ее губ пальцами другой руки, раздвигая их, обнажая зубы. Ее тело напряглось, а хватка усилилась, но она не сопротивлялась ему.

Четыре ее передних зуба были заостренными, но они были недостаточно длинными или острыми, чтобы считаться клыками. Остальные были плоскими и прямыми. Он слегка сжал ее челюсть; когда она не отреагировала, он широко открыл рот и снова сжал.

Пряди волос над ее глазами спустились к носу, а в глазах горел огненный блеск.

— Если ты запихнешь одну из этих мерзких штук в мой рот, я укушу тебя.

Она широко открыла рот, высунув маленький розовый язычок.

Кетан склонился ближе и наклонил лицо, чтобы лучше заглянуть ей в рот. Зубы, идущие по бокам, были широкими и довольно плоскими, ближе к зубам тех существ, которые выживали, питаясь растениями, чем тех, которые ели только мясо.

Если не считать этих белых зубов, ее рот казался мягким, его плоть была еще более темно-розовой, чем у ее губ. Его желание просунуть палец между ее губами было тревожным по своей внезапности и силе, и оно было даже вполовину не таким сильным, как его желание провести языком по ее губам, чтобы узнать, какова на вкус эта часть ее тела.

Он отпустил ее и отодвинулся прежде, чем эти мысли смогли полностью укорениться и управлять его действиями. Его единственной целью при изучении ее таким образом было определить, какую пищу она может есть. Любопытство — это не то же самое, что влечение.

И в любом случае, он не был заинтересован в том, чтобы заводить пару — ни врикса, и, определенно, ни… кем бы ни была Айви. Какой бы умной ни была эта женщина, она была домашним животным. Не более того. Любопытство, чтобы занять его время.

— Стой, — сказал он на ее языке, отворачиваясь от нее, чтобы взять пустой мешок из одной из корзин на стене. — Я найду новую еду. Растения.

Айви кивнула.

— Я останусь.

Кетан повторил ее жест, приняв этот кивок за да.

— На этот раз я вернусь быстро. Выпей еще, если хочешь. Воды. Он указал на бурдюк с водой на полу, направляясь к выходу из логова.

Она посмотрела на бурдюк.

— Вода, — обхватив его пальцами, она притянула поближе. — Спасибо.

Наклонив голову, он еще мгновение рассматривал ее. Ее мягко произнесенные слова и поведение выражали признательность. Благодарила ли она его?

Нежная трель зазвучала в горле Кетана, когда он выходил из логова. Им предстоял долгий путь к пониманию друг друга, но каждый шаг вперед вселял оптимизм — их растущие знания были подобны нитям огромной паутины, которые сплетались по одной за раз, постепенно создавая нечто гораздо больше и прочнее, чем любая отдельная деталь.

Я умру.

Айви оказалась на чужой планете, на нее смотрело большое инопланетное паукообразное существо, а перед ней было разложено множество инопланетной еды. Она скользнула взглядом по растениям, разложенным на полу.

Там были белые корни, похожие на морковь, размером с ладонь, фиолетовые, похожие на фрукты шарики с бугристой кожицей, растения с толстой листвой, похожие на суккуленты, длинные и жилистые, напомнившие Айви о воздушном растении, которое у нее когда-то было, но умерло — потому что, очевидно, воздушные растения все еще нужно было поливать, — пара розовых плодов в форме сердца с кривыми фиолетовыми шипами, растущими из кожуры, скопление бледных наростов, похожих на ростки фасоли, и несколько тонких золотистых овалов, которые, возможно, были каким-то видом грибов, но напоминали медовые соты.

Съесть все это было бы все равно что сыграть в русскую рулетку.

Каждому колонисту сделали серию инъекций, чтобы помочь их организмам адаптироваться к окружающей среде на Ксолее, защитить их от известных и неизвестных болезней и бактерий и даже сделать их устойчивыми к токсинам, которые могли присутствовать в пище на их новой планете, но не было никаких гарантий. Вот почему у «Сомниума» было достаточно запасов продовольствия, оборудования и припасов для выращивания собственного урожая. Именно поэтому каждый колонист, независимо от предполагаемых обязанностей на планете, был обучен использованию электронных химических анализаторов, которые были в наборе инструментов, — так что все они знали, как определить, что безопасно для употребления.

У Айви здесь ничего этого не было. Все, что у нее было, — это шанс.

— Ешь, Айви, — сказал Кетан, привлекая ее внимание к себе. Он поднес руку ко рту и изобразил, что откусывает. Его зубы щелкнули, когда сомкнулись. — Еда.

Звук ш в его произношении все еще был странным, издаваясь легким урчанием из задней части горла, но это было большим улучшением по сравнению с его предыдущими попытками.

Айви кивнула.

— Да. Еда.

Она снова перевела взгляд на растения. Именно в этот момент у нее снова свело живот, заставив поморщиться и напомнив, что ей нужно поесть. Вода немного помогла, но этого было недостаточно. Она буквально умирала с голоду.

Она сделала долгий, медленный вдох.

— Хорошо. По крайней мере, ничего из этого не движется.

Айви взяла колючий розовый плод, напомнивший ей драконий фрукт, и подняла его.

— Что это?

Он протянул руку и взял у нее фрукт, когтем большого пальца срезав толстую кожуру у верхушки. Затем он ухватился за один из шипов и снял кожуру. Когда кожица оторвалась, стала видна внутренность плода, который был очень похож на гранат, только семена внутри были ярко-синими, а не красными.

Кетан вернул ей фрукт.

— Сейки’ларак.

Айви повторила название, когда брала у него фрукт. Держа его на ладони, она вытащила несколько косточек и поднесла ко рту. Она напряглась и мысленно подготовилась, наполовину ожидая, что это яйца насекомых или что-то в этом роде, учитывая то, что Кетан пытался заставить ее съесть раньше, но она была приятно удивлена вкусом. Семена были покрыты желеобразной субстанцией, которая сама по себе была вкусной, но как только мягкие зернышки лопнули, сладкий сок полился ей на язык.

Она поднесла фрукт ко рту и, зачерпнув еще косточек, быстро съела. Не успела она опомниться, как уже выскребала кожуру, чтобы достать остатки желе.

— Кесс’ур нахани сейки’ларак? — спросил Кетан.

Опустив фрукт, она посмотрела на Кетана и обнаружила, что он наблюдает за ней. Ее губы растянулись в улыбке.

— Сейки’ларак был хорош.

Он наклонил голову, его внимание было приковано к ее рту. Его жвалы медленно поднялись, широко раскрываясь, а глаза чуть сузились.

Он… улыбался? Она могла только предполагать: ему приходилось делать это своими жвалами, поскольку его рот был твердым и казался совсем негибким.

Отложив пустую кожуру в сторону, Айви взяла бугристый фиолетовый шарик и протянула его Кетану.

— А это?

— Эккаи’ута, — Кетан свел две руки вместе, как будто держал невидимый мяч, а затем разломил его на части.

— Достаточно просто, — приложив большие пальцы к ножке, она вонзила их внутрь и разорвала на две части.

То, что она ожидала найти внутри, было совсем не похоже на реальность. Вместо сочной мякоти, как у апельсина или персика, фрукт содержал густую, сливочную субстанцию, похожую на йогурт. Она обмакнула палец и, поднеся его ко рту, слизнула каплю. Ее брови поползли вверх — на вкус он был как ванильный пудинг.

— О Боже мой, — простонала Айви. — Это восхитительно.

Кетан наклонил голову, более резко согнул передние ноги и положил предплечья на колени. Ну, во всяком случае, на верхние коленные суставы.

— Вен кесс'ани икарал юникст туун кесс нахани эккаи’ута кота?

Это слово, кесс, часто всплывало, когда он разговаривал с ней. Она не была уверена, но у нее было подозрение, что оно означало тебя. Это не помогло ей понять, о чем он спрашивал, но одно препятствие за другим, верно?

Все еще держа панцири эккаи'ута, она придвинула руки ближе, пока их не разделил всего дюйм или два.

— Маленькие. Используй маленькие слова, Кетан.

Он изобразил ее жест верхними руками.

— Ви? Маленькие?

Айви кивнула.

— Ви. Маленький, — она развела руками. — Большой.

Он сделал то же самое.

— Вольшой. Валай.

— Большой, — повторила она, сделав ударение на звуке «б».

Кетан попробовал еще раз, издав что-то более близкое, со странным щелчком в горле.

— Айви маленькая. Кетан большой.

— Айви голодная. Ешь.

Она усмехнулась.

— Да. Айви голодная.

Он откинулся назад, по-новому рассматривая ее, и снова поднял жвалы и прищурил глаза. На этот раз он издал чирикающий звук. Это должен был быть такой же звук, как любой другой звук неизвестного существа — чужой и неразборчивый, возможно, даже тревожащий, — но каким-то образом она знала, что это смех.

Айви поднесла эккаи’ута ко рту и проглотила сливочную мякоть, очистив обе половинки за считанные секунды, прежде чем схватить еще один плод, из тех, что он принес, разорвать его и проглотить. Затем, хотя это шло вразрез со всеми тренировками по выживанию, которые она прошла перед посадкой на «Сомниум» — им советовали подождать хотя бы немного после употребления инопланетной пищи, даже при положительном анализе, — она попробовала несколько других блюд.

Она была просто слишком чертовски голодна, чтобы ждать. Пока она ела, они с Кетаном продолжали учиться друг у друга.

Существа-ростки назывались юган'телт. Они приятно хрустели и имели пряный привкус, напоминающий хрен, хотя и не такой крепкий. Коренья назывались ашок'тика, и они были удивительно нежными. В их вкусе чувствовалась землистость, но ее перекрывала крахмалистость. Вгрызаться в эти корни было все равно что грызть сырую картошку.

Ей придется придумать, как их приготовить, и попробовать еще раз.

Ее любимыми были растения, похожие на соты, хатхаал'рок, которые при ближайшем рассмотрении действительно оказались чем-то вроде грибов. Они таяли у нее на языке и были на вкус такими же, как и выглядели, — сладкими, как мед.

Она и Кетан разделили еще один сейки'ларак после того, как кончились хатхаал'рок. К тому времени она наелась, и Кетан собрал оставшуюся еду, чтобы убрать ее, запечатав часть в грубые глиняные кувшины, а остальные сложив в корзины на стене.

Наблюдая за тем, как он убирает за собой, Айви поняла, что расслаблена. Почти… довольна. Уверенная в том, что это существо в виде человека-паука не собирается причинять ей вред или есть ее, что Кетан был достаточно дружелюбен, чтобы обеспечить ее водой, едой и убежищем, несмотря на его реакцию, когда он вернулся ранее.

Айви не могла винить его — она приставила копье к его горлу. Она взяла оружие вскоре после того, как он ушел, проведя бог знает сколько времени, подпрыгивая при каждом звуке и пугаясь каждый раз, когда гнездо раскачивалось немного больше обычного. Копье в руках помогло ей успокоиться, пока гнездо не начало трястись по-настоящему и она не услышала, как по его поверхности снаружи царапают когти.

Страх был ее инстинктивной реакцией, ее подсознание решило, что она, по крайней мере, попытается дать отпор тому ужасному монстру, который собирался ее съесть.

Кетан двигался так быстро — быстрее, чем она смогла даже осознать, что это был он, а не какой-то безымянный ужас.

Закусив нижнюю губу, она пробежалась по нему глазами. Он не был пауком или насекомым, но сходство было неоспоримым — и она никогда не была фанаткой жуков. Если она смотрела на него слишком пристально, ее разум цеплялся за все эти нечеловеческие черты. Они говорили ей бояться.

И она испугалась, когда он прижал ее к стене, когда он обернул эти маленькие придатки вокруг ее бедер и провел языком по ее щеке — она была так уверена, что он съест ее прямо здесь и сейчас. Но было много раз, когда он смотрел на нее, и в его глазах была почти… нежность.

Одной этой мысли было почти достаточно, чтобы заставить ее поверить, что она действительно сошла с ума во время криосна.

Ей нужно было сосредоточиться на том, что было важно — выжить и найти «Сомниум». Найти других людей. Если она жива, должны быть и другие, верно? Другие люди, которые нуждались в помощи? И если бы они нашли «Сомниум», должен был быть шанс на спасение, верно?

Если бы только Кетан мог сказать ей, где он ее нашел.

Со временем. Они добились прогресса. Ей просто… нужно было набраться терпения и надеяться, что с остальными все в порядке.

Что она была не единственным оставшимся человеком.

ГЛАВА 10

Айви вцепилась в руль, ее желудок скрутило в узлы. Эти узлы слились в холодный, плотный клубок страха, такой тяжелый, что угрожал утянуть ее вниз, вниз, вниз, и она знала, что будет падать во тьму вечно, и никто не услышит ее криков, никто не придет ее спасать.

Потому что прямо сейчас у нее никого не было.

И ей действительно, очень нужен был кто-то.

Как она могла быть такой наивной? Такой глупой?

Она закрыла глаза. Молодая и глупая — вот какой она была в семнадцать. Слишком юная и слишком доверчивая, с головой в облаках и сердцем нараспашку.

Она не прислушалась к голосу разума, не послушалась людей, которым ей следовало доверять, людей, от которых она убежала год назад. Вместо этого она доверилась кому-то другому, кому-то, кто, как она думала, любил ее, ради кого она пожертвовала всем…

Когда она открыла глаза, она стояла на тротуаре перед домом своих родителей. Но он был намного больше, темнее и внушительнее, чем она помнила, — совсем не то место, в котором она выросла. Окна смотрели на нее с осуждением, поблескивающим в их стеклах, карнизы выглядели как резко сдвинутые брови.

Ее ноги двигались сами по себе, и она скользила по дорожке с медлительностью, которая давала ее тревоге достаточно времени, чтобы усилиться.

Зачем она пришла сюда? После всего, почему именно сюда?

Потому что это дом, не так ли? Где-то должен быть дом…

И они мои родители.

Внезапно она оказалась у двери. Она возвышалась над ней, заставляя ее снова почувствовать себя маленьким ребенком, говоря ей, что она такая же маленькая, наивная и глупая, какой она себя чувствовала. Ее рука весила тысячу фунтов, когда она подняла ее, чтобы постучать.

Бух. Бух. Бух.

Звук эхом отдавался в доме и снаружи, но он нарастал, вместо того чтобы затихать, накатываясь снова и снова, пока не стал таким же яростным и мощным, как гром, и она даже не могла заглушить его, зажав уши руками, потому что он был внутри нее и собирался разорвать ее на части.

Замок щелкнул, и гром прекратился, как будто его никогда и не было.

Дверь открылась, и на пороге стояла мать, ее ярко-голубые глаза были так похожи на глаза Айви. За исключением того, что глаза Анджелы были холодными и пустыми, когда она смотрела на дочь.

— Чего ты хочешь? — спросила Анджела.

Айви никогда не слышала, чтобы голос ее матери звучал так бесчувственно, так отчужденно. Перед приходом она знала, что не должна была ожидать теплого приема, особенно после того, как Айви ушла, но это…

— Я хотела увидеть тебя и папу, — сказала Айви, у нее перехватило горло. — Я… я хотела сказать, что мне жаль, что ты была права. Насчет всего.

Глаза Анджелы сузились.

— Тебе не кажется, что уже немного поздно? Ты сделала свой выбор.

— Я знаю, и мне жаль. Жаль больше, чем ты думаешь. Но прямо сейчас я просто так потеряна, так одинока. Я… Ты нужна мне.

Мне нужен кто-то.

Ее отец, Джейсон Фостер, появился рядом со своей женой. В его бороде было больше седины, чем когда Айви видела его в последний раз.

Его густые брови нахмурились, когда он посмотрел на нее сверху вниз. Айви никогда не считала своего отца пугающим, но сейчас в его присутствии было что-то нервирующее.

— Тебе здесь не место.

Из глаз Айви потекли слезы.

Где мое место?

— Я совершила ошибку, — прошептала она прерывающимся голосом. — Я была молода и глупа. Мне следовало послушаться вас обоих.

Хотя ее родители стояли прямо в дверном проеме, прямо перед ней, казалось, что они удаляются все дальше и дальше, как будто между ними и Айви образовалась невозможная дистанция.

— И доказательства твоей ошибки сейчас по всему Интернету, — сказал Джейсон.

— Все наши соседи знают, — сказала Анджела. — Все наши друзья. Вся наша семья. Они все знают, что ты шлюха.

Стыд и отчаяние обрушились на Айви, заставив ее колени задрожать.

— Я не знала! Я доверяла ему. Я любила…

— Что ты знаешь о любви? — ее мать усмехнулась, схватившись за крест, висевший у нее на шее. — Ты покинула нас, чтобы жить в грехе и раздвигать ноги для мужчины, который никогда не хотел ничего большего, только воспользоваться тобой. Достаточно того, что ты разрушила свою репутацию, но теперь ты повредила нашей.

Из горла Айви вырвалось рыдание.

— Я знаю. Я знаю. Пожалуйста. Мне больше некуда идти.

— Тебе следовало подумать об этом давным-давно, — сказал ее отец.

Джейсон и Анджела были сейчас так далеко, что казались крошечными на таком расстоянии, но Айви все еще могла видеть их холодные глаза, неодобрительно нахмуренные брови с кристальной четкостью.

— Пожалуйста, не прогоняйте меня. Я ваша дочь.

— У нас нет дочери, — отрезала Анджела.

Дверь захлопнулась с очередным раскатом грома. Айви отлетела назад, в тень, в непроницаемую тьму, в небытие.

Одна.

Айви резко проснулась, и на мгновение ей показалось, что она все еще падает в это ничто, все еще ощущает эту пустоту внутри себя, как непреодолимую пропасть. Она перевернулась на спину и открыла глаза, вглядываясь в темноту. Ее щеки были мокрыми от слез, которые она, должно быть, пролила во сне, дыхание было прерывистым, и она дрожала.

Почему она должна была видеть их во сне? Почему сейчас, после всех этих лет, ей нужно напоминать о том, что она отвергнута и покинута? О том, насколько по-настоящему одинокой она была так долго. Айви потерла грудь.

Но эти старые воспоминания и стеснение в груди не имели значения по сравнению с невыносимой болью в мочевом пузыре. Казалось, что он взорвется, если она снова пошевелится. Давление было таким огромным, таким безжалостным, что она стиснула челюсти и задержала дыхание, чтобы сдержать крик боли.

Она проснулась от кошмара только для того, чтобы столкнуться с новым.

Без еды и воды в стазисе ее организму просто нечего было выводить — но вчера она наелась фруктов и овощей и напилась воды, и теперь все пришло в движение.

И ей некуда было пойти облегчиться. По крайней мере, не без посторонней помощи.

Со стоном она перевернулась и приподнялась на четвереньках, сжав бедра и откинувшись на пятки. Она не была уверена, в какую сторону смотрит, учитывая, насколько было темно, но она знала, что Кетан был где-то недалеко от входа в гнездо.

— Кетан?

Голос Кетана прогрохотал из ближайшей тени.

— Шивикс, Айви. Эторри'вен.

Айви прижала руки к бедрам и впилась в них кончиками пальцев, поскольку давление в ее мочевом пузыре возросло.

— Кетан, мне нужно, чтобы ты проснулся.

— Ты арвок элтан?

Мгновение спустя гнездо наполнилось голубым сиянием: Кетан открыл кристалл, который излучал свой собственный свет. Когда он появился из тени, его вид снова поразил ее. Он лежал на спине, повернувшись задними конечностями к ней, его ноги были сложены и прижаты к телу, руки скрещены на груди, а плечи прислонены к изогнутой стене. Куча мехов под ним служила ему постелью. Из-за освещения большая часть его тела была темной, как тень, пойманная бледным лунным светом, но его глаза и фиолетовые отметины были яркими и светились.

Она указала на прикрытое тканью отверстие позади него.

— Наружу.

— Дак. Нет.

Айви уставилась на него.

— Человек-паук, ты только что сказал мне «нет»? Мне нужно выйти. Сейчас, — она снова указала на выход.

— Ри элад селек дера эторрахл, — Кетан выпустил что-то из рук — кожаный чехол, которым был накрыт кристалл. Он упал с тихим скрежетом, снова погрузив гнездо во тьму.

— Ты сейчас серьезно? — спросила она, нахмурив брови и разинув рот.

Сжав бедра, она встала и заковыляла в темноте, вытянув одну руку перед собой. Как только ее пальцы наткнулись на кристалл, она сдернула чехол.

Кетан, все еще лежавший у стены со скрещенными тонкими ногами, поднял голову. Его фиолетовые глаза сверкнули на нее, отражая слабый свет. Он щелкнул жвалами.

— Арвок Элад тывен? Эторри'вен, Айви. Нет… наружу. Урш, — он указал на пол, где она лежала.

Эторри'вен не могло означать ничего другого, кроме как иди спать, особенно учитывая его командный тон.

— Да, наружу, — она ткнула в него пальцем. — Кетан, возьми Айви, — она указала пальцем на вход. — Наружу сейчас.

Явно раздраженное рычание зазвучало в его груди.

— Айви, стой. Наружу нет.

— О, ты большой придурок, — Айви скрестила ноги и прижала кулаки к тазу. Она слегка покачнулась, из нее вырвался стон, когда боль и давление усилились в десять раз. Слезы навернулись ей на глаза. — Мне нужно выйти! Мне нужно выйти прямо сейчас!

Кетан прищурился и выпрямил туловище, наклонив голову. Его тон был гораздо мягче — и гораздо более озабоченным, когда он заговорил снова.

— Арвок Элтан ты, Айви? Элад ты, зикахл?

— Наружу. О Боже, пожалуйста. Мне нужно в туалет, Кетан! Просто выведи меня наружу!

Но было слишком поздно, она больше не могла сдерживаться.

Стыд пронзил ее, когда горячая моча пропитала ее шорты и потекла по внутренней стороне ног, собираясь лужицей на меховом коврике у ее ног.

Подавленная и побежденная, Айви стояла там, и слезы текли по ее щекам, когда она всхлипывала.

— Я ненавижу тебя. Я ненавижу это.

Как один неправильный выбор, который я сделала тупым подростком, привел меня к этому?

Кетан перекатился, расставил ноги и поднялся с пугающей плавностью и изяществом. Он шагнул ближе к ней. Айви попыталась отодвинуться от него, но он просто завел одну из своих передних ног ей за спину, перекрыв единственный путь к отступлению.

Он наклонил к ней голову и вдохнул. Его жвалы дернулись, он прищурился, снова понюхал ее и наклонился еще ниже, чтобы посмотреть на мокрое пятно на полу. Даже в тусклом свете она могла разглядеть, как тонкие волоски на его ногах встали дыбом.

— Арвок вен ты ур вен? — спросил он, выпрямляясь, чтобы посмотреть ей в глаза. Теперь он был тем, кто ткнул пальцем в мокрый мех. Его голос был немного более раздраженным, когда он сказал. — Урш кирани товуун? Вен твой лавил кракс урш твой товуун?

Он ругал ее, как непослушного щенка!

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, — она наклонилась к нему, гнев, кипевший в ней, был таким же сильным, как и стыд, из-за которого ее глаза наполнились новыми слезами. — Ты не имеешь права злиться. Я говорила тебе, что мне нужно выйти, — она указала на вход, — но ты не послушал!

— Я вендак унир твой икарал…

— Айви нужно было выйти! Наружу, наружу, наружу!

— Ова я унур туун наружу вен'дакии юникст кракс урш мой товуун, — прорычал он. Кетан отодвинулся от нее ровно настолько, чтобы раздвинуть ноги и опуститься поближе к меховому ковру.

Она услышала, как он снова вздохнул, что-то пробормотал. Ее кожа горела.

Кетан поднялся с разочарованным вздохом. Прежде чем она успела сказать хоть слово, он обхватил ее левой рукой — одной за спиной, другой прямо под задницей — и рывком поднял на ноги и прижал к себе. Она ахнула, рефлекторно обвив руками его плечо и шею.

Он переместил нижнюю часть руки, чтобы погладить ее задницу, крепко прижимая ее таз к себе и заставляя ее ноги обхватить его талию — так, что ее влажная промежность, бедра и шорты полностью соприкасались с его теплой, упругой кожей.

Айви хотелось плакать сильнее.

— Ахган икеш теленас нек наружу, — проворчал он. Он развел ноги в стороны, упираясь ими в изогнутые стены, чтобы полностью оторваться от пола, и наклонился, чтобы схватить ковер. Он поспешно свернул его правой рукой.

— Тебе не позволено ворчать на меня, человек-паук. Это твоя вина, — пробормотала Айви.

— Кетан. Не человек-поук.

— Быстро уловил суть, да? И это паук, а не поук. Тьфу. Но, я думаю, мы уже достаточно хорошо выяснили, что у тебя проблемы с мочой, да?

Удар ниже пояса, Айви. Удар ниже пояса.

— Ты икар калакахкс, — рявкнул он. Зажав меховой коврик под мышкой, он повернулся и зашагал к отверстию, отдергивая прикрывавшую его ткань. Ни лучика света — только темнота, достаточно глубокая, чтобы холодное голубое свечение кристалла казалось ослепительным по сравнению с ней.

Кетан не замедлился: он протиснулся через отверстие, цепляясь за внешнюю часть гнезда.

Глаза Айви вспыхнули, когда он повернулся, чтобы взобраться по паутине, и она внезапно обнаружила, что смотрит вниз. Она пискнула и крепче обняла его, прижимаясь лицом ближе к его плечу. Здесь было не совсем темно — она могла видеть намеки на огромные ветви и свисающие лианы, едва различимые в слабом свете, и вокруг были разбросаны призрачные отблески различных цветов, но прямо внизу была только непроницаемая чернота.

Та же пустота, в которой она оказалась во время того кошмара.

Она зажмурилась и прильнула к Кетану, отодвигая в сторону все, что только что произошло — по крайней мере, на данный момент. Она была не одна. Это было все, что имело значение в данный момент. Она была не одна в этой темноте.

Хотя Айви чувствовала, как их тела раскачиваются вместе с гнездом, паутиной и ветвями, когда Кетан взбирался наверх, он был твердым и надежным, удерживая ее на ногах, несмотря ни на что. Его хватка на ней усилилась, когда он перевернулся животом вверх, чтобы пройти по нижней стороне паутины, и он изогнул туловище, чтобы позволить ее телу плотнее прижаться к нему.

Казалось, что ее влажные бедра прилипают к его коже, а промокшие шорты были невероятно неудобными, но Кетан больше не жаловался. Она не знала, смеяться или плакать из-за этой ситуации.

После этого чувства беспомощности, того, что с тобой обращались как с ребенком в том кошмарном воспоминании, проснуться и описаться было совершенно новым падением.

Айви некоторое время держала глаза закрытыми даже после того, как они с Кетаном снова встали на ноги. Таким образом, она почти могла притворяться, что все в порядке. Она почти могла притвориться, что начала свою новую захватывающую жизнь на другом конце галактики, что она наконец прибыла в то место, где могла раскрыть весь потенциал, который упустила в подростковом возрасте.

Но в конце концов любопытство взяло верх; пока она видела этот мир лишь мельком, и не имело значения, как сильно она закрывала глаза и надеялась — все это никуда не делось.

Кетан неуклонно спускался, перелезая через огромные ветви и взбираясь по толстым стволам деревьев, ведя ее через инопланетный ландшафт, который казался еще более странным, потому что многое в нем выглядело почти знакомым. Серебристый лунный свет в нескольких местах пробивался сквозь крону деревьев, которая теперь была высоко над головой, и жуткие источники света среди спутанной растительности были более заметны теперь, когда они опустились ниже.

Казалось, что ночью в этих джунглях так много источников света — листья, грибы, красивые цветы и маленькие порхающие жучки. Это было похоже на волшебную страну фей. В ту первую ночь она была слишком дезориентирована и напугана, чтобы увидеть это. И Кетан отлично вписывался со своими светящимися фиолетовыми отметинами и глазами.

К ночным крикам инопланетных джунглей присоединился новый звук — журчание бегущей воды где-то впереди и внизу. Внезапно перед Айви открылась полоса джунглей, освещенная самым большим скоплением биолюминесцентных растений, которые она когда-либо видела, и все они росли вдоль берегов широкого ручья. Поверхность воды колебалась в отраженном свете.

Здесь больше, чем где-либо еще, она почувствовала потустороннюю магию.

Кетан спустился на землю. Вместо того, чтобы остановиться и поставить ее на землю, он направился к воде.

— Кетан? Что ты делаешь? — Айви отпрянула и толкнула его в плечо, но он твердо держался ее. Ее взгляд метался между ним и быстро приближающимся потоком. Она извивалась в его объятиях. — Кетан, остановись!

Не замедляя шага, он бросил свернутый мех на берег ручья и понес Айви прямо в воду.

Теплая вода быстро поднялась вокруг нее, миновала ноги, бедра и грудь, пока почти не коснулась подбородка. Ее широко раскрытые глаза встретились с глазами Кетана. Наконец, он ослабил хватку, положив пару рук ей на бедра.

Он окунул ее в воду.

Вода окутала ее, приглушая слух и ослепляя. Айви боролась с ним, но даже его, казалось бы, небрежная хватка была слишком сильной, чтобы ее преодолеть.

Как только он отпустил ее, она вынырнула, отплевываясь и хватая ртом воздух, когда ее голова показалась на поверхности. Она откинула волосы с лица и посмотрела на него, пока плескалась в воде.

— Ты… ты… мудак! Ты пытаешься утопить меня? Это наказание за то, что я помочился на твой драгоценный ковер? Я же говорила тебе, что я…

— Шивикс, Айви, — сказал он, щелкнув жвалами.

— Не заставляй меня молчать! И не щелкай ими, — она прижала большие пальцы к обеим своим щекам и скрючила пальцы, подражая его жвалам, — на меня.

Кетан склонил голову набок, прищурив глаза. Он поднес руку ко рту и несколько раз разжал и разжал пальцы, издавая серию бессмысленных звуков.

— Ты что, только что… Ты издеваешься надо мной, человек-паук?

Он низко зарычал.

— Кетан.

Возможно, было неразумно дразнить пришельца-паука, который легко мог разорвать ее на части голыми руками, но она ничего не могла с собой поделать. Она была просто чертовски зла — и под всем этим она была в стрессе, расстроена, испугана и все еще измученна. И это был всего лишь один маленький безобидный способ отомстить ему за ее унижение.

Вздернув подбородок, она ухмыльнулась ему.

— Человек-паук.

Его жвала опустились и медленно сошлись вместе, и хотя он не сузил и не расширил глаза, его взгляд внезапно показался совершенно сухим. Не говоря ни слова, он положил руку ей на голову. С него стекала вода, по ее лицу, и она сморгнула ее.

— Кетан, ты не…

Он снова толкнул ее на дно.

Ее слова оборвались, когда рот наполнился водой. Она вынырнула, брызгая и кашляя. Как только она выплюнула воду, которой чуть не захлебнулась, она бросила на Кетана убийственный взгляд.

Он защебетал, широко расставил жвала и поднял их, прищурив глаза. Он смеялся над ней. Этот чертов человек-паук смеялся и ухмылялся ей.

— Конечно. Смейся над этим, человек-паук. Я пописаю еще на один из твоих ковриков. Посмотрим, как тебе это понравится, — пробормотала она, подплывая к берегу, обходя его стороной. Как только ее ноги коснулись дна, она бросилась к берегу, расплескивая воду вокруг ног. — Огромный придурок.

Даже если бы она не могла слышать шум воды позади себя, она бы почувствовала, что он следует за ней по пятам, просто осязанием — присутствие Кетана было невозможно игнорировать. Если бы она не была так зла, она могла бы подумать, что это просто ее инстинкты, распознающие близость опасного хищника, но сейчас ее это не волновало.

Если бы он намеревался причинить ей боль, то сделал бы это давным-давно.

Как только ее ноги оказались на травянистом берегу, Айви повернулась к нему лицом. Мокрые волосы хлестнули ее по лицу, и она откинула их в сторону, не обращая внимания на воду, стекающую по ногам.

— В следующий раз, когда я скажу «наружу», Кетан выведет Айви наружу. Понятно?

Но Кетан никак не показал, что понял — он даже не подал никаких признаков того, что услышал ее с самого начала. Его глаза с любопытным блеском были прикованы к ее телу.

Посмотрев вниз, Айви поняла, что ее белая рубашка и шорты не только облегают ее, как вторая кожа, но и практически прозрачны. Сквозь материал она отчетливо видела свои розовые ареолы.

Она снова перевела взгляд на Кетана. Он все еще смотрел на ее тело.

Ее лоб наморщился, когда она скрестила руки на груди, чувствуя себя уязвимой и обнаженной.

— Э-э… Кетан?

— Арвок элад ты, Айви? — его голос был еще ниже, чем обычно, еще более нечеловеческим, когда он двинулся к ней. — Ты элад ильн зет я ур лосак.

Он схватил ее за запястье большой когтистой лапищей и потянул одну из ее рук вниз, прежде чем дотянуться до груди. Его пальцы задели ее сосок, заставив его затвердеть, и Айви ахнула, шлепнув его по руке.

— Нет, — сказала она.

Со звуком, который одновременно был и ворчанием, и шипением, Кетан сократил оставшееся расстояние между ними и схватил ее за другое запястье. Он заставил ее широко развести руки.

— Эневет’вен.

Глаза Айви округлились. Она дернула руками, пытаясь высвободить их из его хватки, но не смогла сдвинуть их с места.

— Кетан, отпусти меня.

Кетан наклонился, нижними руками ухватился за подол ее рубашки и приподнял его. Костяшки его пальцев скользнули по ее животу.

Айви резко вдохнула, вздрогнув от щекотки его прикосновения, когда он задрал ее рубашку. Она отодвинулась от него, снова пытаясь высвободить запястья, но оказалась в ловушке, когда он обнажил ее грудь.

— Что ты делаешь?

Он держал одну руку на ее рубашке, приподнимая ее, а другую переместил к ее груди. Его рука полностью накрыла ее. Айви замерла, ее дыхание участилось.

— Арвок элад ифин? — он наблюдал за своей рукой, сжимавшей ее грудь.

Прикосновение его ладони к ее затвердевшему соску вызвало вспышку удовольствия, которое пронзило Айви прямо до глубины души. Она в шоке сжала бедра.

О Боже. Нет. Что, черт возьми, это было?

Кетан опустил голову еще ниже, когда переместил руку на ее грудь, чтобы обхватить ее снизу. Он слегка приподнял ее и уставился на ее сосок. Он что-то сказал, но она не расслышала его слов, когда он погладил подушечкой большого пальца тугой бутончик. Боль внутри усилилась.

Нет. Нет, нет, нет, нет. Этого не может быть.

Она не заводилась, когда это паучье существо прикасалось к ней. Это… это была просто естественная реакция ее тела, то, что она не могла контролировать. Это не имело ничего общего с влечением, потому что… потому что… он был пауком! Их тела были совершенно разными, и он просто удовлетворял свое любопытство. Вот и все.

Он переключил хватку на другую грудь и погладил большим пальцем сосок, заставляя его тоже затвердеть. Ее сотрясла дрожь, и ее лоно сжалось.

— О, пожалуйста, прекрати, — захныкала она.

— Дак акар тес тебя элад мягкой, — сказал он задумчивым рокочущим голосом. — Dak akar et selyek.

Айви изо всех сил пыталась сосредоточиться на его словах, а не на прикосновениях; она почти поняла еще нескольких из них, но он заставлял ее чувствовать то, чего она не должна была чувствовать, то, что не давало возможности мыслить здраво.

— Д-да. Айви мягкая. Теперь ты можешь отпустить, — сказала она.

— Нет. Не мягкий, — он ущипнул ее сосок большим и указательным пальцами, как бы доказывая обратное.

Это не причинило боли, но послало вспышку чистого удовольствия прямо к ее клитору, отчего у нее подкосились колени. Она втянула губы в рот и прикусила их, сдерживая стон.

Что со мной происходит? Этого не может быть. Этого не может быть.

Кетан наклонил голову, подергивая жвалами. Он глубоко вздохнул и замер.

— Твой джуррал…

Его длинные ноги раздвинулись в стороны, и он низко наклонился, принюхиваясь к ней, когда его лицо опустилось ниже ее головы, когда его щека коснулась ее правой груди, когда его дыхание овеяло ее живот. Его взгляд остановился прямо на ее шортах.

Айви открыла рот, собираясь сказать ему остановиться, но его нижние руки уже зацепились за пояс ее шорт. Он без колебаний стянул их, обнажив ее лоно. Когда он снял шорты, они упали ей на лодыжки.

— Волосы дан, кота? — Кетан наклонил лицо вперед, так близко, что твердый гребень его лба коснулся ее живота, и вдохнул.

— О Боже, — Айви приподнялась на цыпочки, чтобы увеличить расстояние между ними. — Да, у меня там есть волосы. Теперь отпусти. Осмотр окончен.

Кетан, казалось, не согласился. С рычанием он потянул ее за руки, притягивая еще ближе, и положил нижние ладони ей на бедра. Он несколько раз провел большим пальцем вниз по маленькому участку волос над ее киской, как будто ласкал его, пока не коснулся вершины ее лона.

У Айви перехватило дыхание. Она сжала бедра, чтобы лишить его дальнейшего доступа, но, как она уже много раз узнавала, Кетана не так-то легко было удержать.

Его передние ноги скользнули вперед, кончики их скользнули между ее икрами и обхватили ее ноги. Он без особых усилий развел ноги в стороны, раздвигая ее, как будто она и не пыталась сопротивляться. Ее кожа вспыхнула от смущения. Он слегка откинул ее назад, заставив ее бедра опереться на его ноги.

Ночной воздух был теплым на ее обнаженном лоне, но дыхание Кетана на нем было подобно сладкому огню. Непрошеное воображение представило, как он высовывает свой длинный фиолетовый язык и облизывает ее.

Тихо дыша, Айви быстро отогнала этот извращенный образ прочь и попыталась высвободить руки или поджать ноги, но она была полностью поймана в ловушку, ее тело дрожало не от страха, а от нужды.

Я отправлюсь в ад.

ГЛАВА 11

Этот запах… Во имя Восьмерых, он сводил Кетана с ума. Это был аромат Айви, тот же самый, который он впервые почувствовал, открыв ее кокон в яме, но он был намного сильнее, намного слаще и, несомненно, женственный. Раньше это было заманчиво, но неуловимо. За последние несколько мгновений что-то изменилось.

Даже запах королевы, который по-своему был почти таким же сильным, как сама Зурваши, не смог так затуманить разум Кетана. Его член трепетал за щелью, дрожь пульсировала в его застежках и угрожала раскрыть их.

Что изменилось? Почему Айви источает этот пьянящий аромат и почему он сосредоточен на ее щели?

Его грудь завибрировала от очередного рычания, когда он переместил руку, положив пальцы по обе стороны от разреза Айви. Ее плоть там была горячей, мягкой, шелковистой, и у него возникло ощущение, что она влажная не только потому, что она только что вышла из воды.

Не в силах отвести взгляд, он растопырил пальцы. Ее щель раскрылась, как лепестки распускающегося цветка, обнажив гладкую плоть, которая была еще розовее, чем ее губы.

Если раньше он и сомневался, что она женщина, то теперь сомнений не было: внизу ее щели было маленькое узкое отверстие, манящее его, искушающее.

Каково это — протолкнуть его член в нее, почувствовать, как она сжимается вокруг него? Каково это — чувствовать, как ее мягкая шкура скользит по его телу? Его член пульсировал, безжалостно толкаясь в щель, и его застежки рефлекторно вытянулись вперед, задевая верхние сегменты ее ног.

Выше, у вершины ее разреза, был маленький бутон, прикрытый нежной складкой плоти.

Он чувствовал биение ее сердца под кончиками пальцев, и от нее исходил жар, гостеприимный и соблазнительный. Насколько горячей была она внутри? Кетан провел пальцем по ее щели, собирая блестящую росу с розовых лепестков. Айви ахнула, и ее ноги напряглись, пальцы согнулись. В ее центре собралось больше нектара, и ее аромат усилился.

Самки вриксов не производили собственных выделений — проникновение облегчала слизь самцов. Это, как и все остальное в Айви, было чем-то новым. Чем-то неожиданным. Чем-то… интригующим.

Какой была на вкус ее роса? Была бы она такой же сладкой и пьянящей, как пахла?

Его палец потянулся к этому бутону, который был тверже окружающей плоти, но манил его прикоснуться больше, чем вершины холмиков на ее груди. Он обвел его, отодвигая этот капюшон плоти.

Айви вскрикнула, прижимаясь бедрами к его руке.