Покорители прошлого

Глава 10

23 сентября 1982 года. г. Рябиновск

Четверг снова задрал планку трудовой активности Константина и его команды далеко ввысь. Сразу после планёрки, Иванов и Громов посетили химзавод. К тому моменту полиуретановые заготовки для протезов уже затвердели до искомого уровня, и Родион, захватив с собой металлические части, решил сразу сделать два комплекта. Пока Иванов обстоятельно беседовал с Геннадием Николаевичем об открытии НПО «Гефест», химики помогли с сильнодействующим клеем и даже нашли какую-то стойкую краску бежевого цвета, делающую протез практически одинакового с кожей цвета. Через четверть часа краска просохла, откуда-то достали два длинных ремня с металлическими застёжками-крокодилами, и протез приобрёл товарный вид.

На Старую площадку оба возвращались в приподнятом настроении: Родион от ожидания результатов своей первой конструкции, а Иванов от идеи создания своеобразного конгломерата из трёх крупных городских предприятий.

Никонов решил сделать перекур и подъехал на своей коляске к цеховой курилке. Только закурив сигарету, заметил подходящих к нему директора и Родиона.

— Что-то случилось? — он встревоженно посмотрел на обоих, видя их серьёзные лица.

— Сергей, а у тебя никогда не возникало мысли сделать себе протезы? — спросил его директор завода.

— Да пробовал уже, — махнул тот рукой, затягиваясь. — Этими деревяшками можно в рукопашную сходиться — саданул по кумполу противника, и готов.

Громов достал из сумки приготовленную пару и протянул Никонову.

— Серёж, примерь.

— Это что?.. Это протезы, да?.. Мне?.. Ого, какие лёгкие… Мужики… блин… — он мотнул головой и кинулся высвобождать штанины, заботливо завёрнутые под бёдра его супругой.

— Родь, помоги ему, — попросил Костя.

Громов нагнулся и помог закатать одну штанину.

— Серёж, смотри, я сейчас попробую надеть… если что-то пойдёт не так, не переживай — подомнём-подрежем. И ещё… культи должны немного адаптироваться к материалу — кожа чуть загрубеет, и тогда вообще дискомфорта не будет.

— Родик, да я готов и не такое терпеть! Давай, делай, что нужно!

«Первый блин» не вышел комом — Громову оставалось только аккуратно отрезать нужный размер ремней, показать, как расстёгивать и застёгивать самому. Потом он достал из кармана отвёртку и ловко вытащил меньшую трубу из большей, совместил отверстия, и, выудив пару болтов из другого кармана, сноровисто затянул их на протезах.

— Если рост окажется маловат, открутишь и расставишь трубки на размер длиннее, — проинформировал он Никонова. Тот кивнул. — А теперь, Серёга, давай я тебе помогу встать.

— Блин, волнуюсь, как малолетний пацан, — с комком в горле ответил тот.

С общей помощью Никонов наконец-то встал. Какое-то время он просто балансировал, тренируясь держать равновесие.

— Чего замер? Давай, двигайся, — поманил к себе, отошедший на несколько метров Громов.

— Жалко…

— Чего жалко? — не понял Костя.

— Красоту такую об асфальт покарябать.

— Чудак-человек, так со стопы краска всё равно где-то слезет. Да мы сейчас только попробуем, а потом пусть Галина тебе купит носки и обувь.

— Серёж, стопа изготовлена под 41-й размер, — предупредил его Родион.

— Ага, понял, — кивнул тот и попытался сделать первые шаги. Сначала неуверенными детскими шажками, потом чуть не растянулся, но вовремя восстановил равновесие и, наконец, уверенно прошёл с десяток шагов. — Мужики… — его глаза предательски намокли. — Слов нет… спасибо вам…

— Серёжа-а-а! — громкий окрик заставил всех троих обернуться. К ним резво бежала супруга Никонова. Остановившись около мужа, та не верящим взглядом окинула его ноги. — Серёженька… да как же это… господи, — она закрыла рот рукой и зашлась в плаче, упав на коленки и обняв его чуть выше его колен.

— Галина, тут не плакать нужно, а бежать в ближайший магазин за обувью, — усмехнулся Громов. — Кстати, вы с ростом тоже вместе определитесь. Размеры протезов это позволяют.

— Галюнь, встань… — после слов мужа Галя резко вскочила и кинулась к Иванову.

— Константин Сергеевич! Большое вам спасибо! От Серёжи! От меня! Слов нет… — она снова заплакала.

— Конструктором этого чуда инженерной мысли является Родион.

— Родион, спасибо вам… большое… — она никак не могла унять слёзы.

— Серёга! Тебе что, ноги пришили? — окликнул его другой инвалид-колясочник. Он издали увидел непонятное действо и решил подъехать поближе.

— Эдик! Мне сделали протезы! Вот, полюбуйся, — держась за супругу, Никонов задрал одну из штанин.

— Охренеть… а ещё таких не найдётся? — он с завистью перевёл взгляд на директора и второго, стоявшего рядом с ним мужчину.

— Тогда вы будете вторым, — усмехнулся Громов. — А на остальных у меня пока нет готовых образцов: ни труб, ни ремней к ним.

— Родион, сразу после обеда я тебе дам столько обрезков, сколько душа пожелает, — пообещал ему Никонов. — Блин, а мы думали, куда девать остатки… да это ж безотходная технология получается…

— Родик, сходи в машину и принеси оставшиеся образцы, — усмехнулся Иванов.

— Кость, в принципе, я за сегодня могу сделать ещё восемь пар! Полиуретана изготовлено всего на десять. Две готовы, а остальные не покрашены…

— Да пофиг мне на красоту! — эмоционально выкрикнул инвалид. — Мне не на выставку народного хозяйства, а для жизни!

— Тогда ждите, — кивнул Родион.

Пока он ходил, Эдуард — тот самый колясочник, успел съездить в свой сборочный цех, и назад с ним прибыла уже целая толпа его коллег по несчастью. Те мигом окружили Никонова и обстоятельно осматривали полученные им протезы. Смотрели, цокали языками и откровенно завидовали.

Громова увидели издали и рванули на всех парах к нему. Взяли протезы из рук, рассматривали общее устройство, систему креплений и качали головами.

— Я не знаю, как вы здесь скооперировались, но вы все тут точно гении… — резюмировал другой колясочник — плечистый парень в вдвшном кителе. — Один такое нужно производство открыл, другой нас на ноги решил поставить. Вы, часом, не родственники? — прищурился он.

— Родственники, — кивнул Родион. — Пусть дальние, но факт.

— Тогда поня-а-атно, — протянул тот.

— Мужики, — обратился к колясочникам Громов. — Мне совесть не позволит отдавать вам некондицию. Давайте я сейчас начну дальше делать протезы, а завтра с утра съезжу на химзавод и покрашу их. Тогда в цивильном виде и отдам.

— Братва! Что мы, один день не потерпим? — воскликнул тот же десантник. — Человек для нас старается, а мы его за жабры берём!

— Если Серёга не будет против, мы готовы помочь, чем нужно: поддержать, обточить, ещё что-то… — предложил другой колясочник.

— Сергей, назначь пару-тройку человек в помощь, но наряды им закрой на совесть, — распорядился Константин и двинулся к проходной. Через несколько шагов он вдруг остановился и повернулся. — Родион, я завтра выделю тебе машину и договорюсь с Филипповым насчёт покраски.

— Хорошо, Константин Сергеевич, — кивнул Никонов.

— Добро, — также кивнул Громов.

— Да, мужики, повезло нам с директором, — мотнул головой Эдуард, смотря вслед уходящему Константину. — Душевный человек… всё для народа.

— За таким командиром хоть в пекло, — согласился с ним десантник. — Свой, в доску.

Но заказов в одночасье привалило столько, что обрезков труб хватило впритык — остальные коллеги по несчастью, с отсутствующими левой или правой ногой, узнав о протезах, не преминули записаться в очередь. Получился список на пятьдесят четыре левых и пятьдесят шесть правых протезов. Пока Родион налаживал кустарное производство, Иванова на самом выходе с проходной перехватил Старков.

— Костя, десять комплектов готово. Когда отправлять к тебе?

— Какие комплекты? — не понял тот.

— Ну, «квадраты» для немцев и болгар.

— А-а-а… давай часам к четырём вечера. Привезёте, и сгружайте около дома. Только не пытайтесь поставить в подвал или гараж, — предупредил он Виктора.

— А если дождь?

— Витя, тебя не подпустят ни к гаражу, ни к подвалу.

— Кто не подпустит? Почему не подпустят? — теперь пришла пора удивляться Старкову.

— Охрана.

— У тебя дома охрана?? — опешил начальник Старой площадки. — Боюсь спросить для чего.

— Чуть позже ты поймёшь почему… Кстати, я сейчас доеду до кое-кого, и нужно будет решать вопрос с твоим доступом по режиму. Вить, но придётся давать подписку. Очень серьёзную.

— Это мне с радиолюбительством завязывать? — погрустнел он. — Я ж знаю, что таким людям выходить в эфир нельзя.

— Нельзя тебя от эфира отлучать, — покачал головой Константин. — Ты же у нас координатор на «круглом столе». Я поговорю кое с кем, чтобы за тобой сохранили разрешение на выход в эфир.

— Слушай, последнее время у нас на заводе не только появились новые люди, но и ты оброс какими-то несуразными слухами. Говорят, что ты вообще какой-то волшебник.

— Знаешь… — Иванов посмотрел на часы. — Думаю, что я сегодня успею заскочить к тебе ещё раз и обстоятельно поговорить на эту тему.

— Так это правда?

— Потерпи немного. Потом всё узнаешь.

Сразу после этого разговора Константин доехал к Остапову. В районном отделе КГБ в тот момент оказалось тихо — большинство сотрудников было на выездах, и лишь сам подполковник присутствовал в своём кабинете. Увидев Костю, он закрыл папку, в которой просматривал какие-то документы, и посмотрел на него.

— Ты чего по телефону не позвонил? Я собирался отъехать.

— Не телефонный разговор.

— Да? Тогда рассказывай.

Константин не спеша поведал о проблеме с настройкой большого комплекта оборудования антенн.

— Понимаете, Александр Петрович, без помощи Старкова мне не обойтись — не разорвусь я на несколько маленьких Ивановых, чтобы успеть везде.

— Предлагаешь ввести его в список доверенных лиц?

— Предлагаю, — кивнул Костя. — Но здесь свои подводные камни… — Он поведал о радиолюбительском хобби Виктора. — Он же у нас координатор по заявкам — ему без эфира нельзя.

— Я тебя понял. Тогда оградим от работы с капиталистическими странами.

— А если в будущем и с ними придётся контактировать?

— Ты в нём так уверен?

— Пока не было даже малейшего намёка на неблагонадёжность.

— Он семейный?

— Да, жена и дочь трёх лет.

— И что из техники будущего ты собираешься ему дать?

— Анализатор спектра. Скажу, что разработка моя, но детали заказали за рубежом — в Японии. Не будет он смотреть на иероглифы, да и вряд ли станет разбирать само устройство.

— А вот я так не думаю, — покачал головой Остапов. — Скольких людей сгубила банальная любознательность… старо как мир…

— Старкова всё равно нужно притягивать к систематизации документов. Все наши схемы перерисованы вручную, и в таком виде их используют для монтажа или настройки. Были случаи, когда путали компоненты.

— Да я понимаю… Ладно, я сегодня сам приеду на Старую площадку и побеседую с ним.

— Если использовать оба прибора, производительность вырастет минимум в два раза.

— Почему? — поднял глаза на него подполковник.

— Потому что антенны настраивают на открытом пространстве, а не в цеху, чтобы не было экранировки — стены-то металлические… и громоздкие приборы туда не вытащишь… да и в дождь это будет конец прибору… а тут положил в карман и всё. А в два потока настраивать — это вообще очень быстро. И качество совсем другое, нежели кустарным способом.

— Со всех сторон плюсы… — задумчиво произнёс Александр Петрович. — Хорошо, согласую этот вопрос с руководством.

— Когда? А то сегодня уже нужно настраивать первую партию.

— Ты мне предлагаешь обойти Суслова, который час назад выехал в Москву, и выйти на самого Крючкова? Нет, будем ждать прибытия в столицу генерал-лейтенанта. За сутки ничего не случится, а сегодня, как и обещал, я поговорю со Старковым. Мне всё равно придётся делать доклад о нём — так положено, понимаешь?

— Я вас понял.

— Ладно, с твоим вопросом разобрались, но раз ты приехал сам, есть ещё несколько моментов.

— Каких?

— На нашей, можно сказать — бывшей Родине, скоро начнётся большой передел власти. Чем это грозит, думаю, тебе не нужно объяснять?

— Все против всех, — посуровел Иванов.

— Примерно так. Руководство решило проконсультироваться с нами обоими. Как мы решим, так и будет.

— Вы о чём, Александр Петрович?

— Я о том, что сейчас на территории СССР находится больше шестидесяти «филинов», кроме тех, что уже с нами, из них два десятка детей детсадовского возраста. Самых ненадёжных убрали от греха подальше, одна семья даже погибла, остальные более или менее инфильтровались. Но они разбросаны по всей территории Европейской части РСФСР, а с отсутствием поддержки могут не выдержать нервы. Есть мысль адаптировать их у нас. В этом случае я получаю почти три десятка лояльных мне сотрудников…

— А я — головную боль: куда определить «беженцев», и как их трудоустроить, — усмехнулся Костя.

— В принципе, так оно и есть, но среди них немало тех, у кого имеется хорошая специальность. Есть химики, педагоги детсадовского уровня… минуту… — подполковник открыл папку и пробежал глазами материал. — Повара, швеи… даже два тренера футбольных команд… потом…

— Я понял, что там много разных профессий, — перебил его Константин. — Но вы же понимаете, что пойдут расспросы от руководства страны?

— Понимаю, как и понимают ТАМ. Но если мы поможем, нам дают большой куш — военный комплекс ПВО, чтобы ни одна сволочь к городу не подъехала или не подлетела, подкинут оргтехнику, средства связи — а то от тебя пока не дождёшься. И выскребут Базы Знаний до донышка. Всего двенадцать контейнеров, Костя. Но это будет последний раз — после пробоя технику уничтожат, чтобы она никому не досталась.

— А они сами сюда не планируют перебраться? — усмехнулся он.

— Разговор был, но пока это всё вилами на воде писано. Не так всё просто…

— Это я к тому, что с их перемещением я могу стать не нужен.

— Знаешь, меня тоже посещала эта мысль, поэтому отбрыкивался, как мог. Да и слышал от Суслова, что с жилищными фондами в Рябиновске напряжёнка. А тут такая прорва людей…

— Как только люди в больших погонах переберутся сюда, может произойти непоправимое.

— Ты о чём?

— Вы дадите гарантию, что кто-то из них не захочет улизнуть за рубеж? А если кто-то из них ещё и проболтается, кто мы с вами такие… — мотнул головой Константин.

— Именно поэтому я и против, — кивнул подполковник. — Но с теми, кто уже прошёл инфильтрацию, придётся как-то мириться. Не ликвидировать же их.

— Люди ни в чём не виноваты.

— Тогда так, — Остапов положил руку на стол. — Берём шестьдесят четыре человека, что находятся здесь, а взамен требуем технику. Я доложу, что в Рябиновске большие трудности с жильём.

— А если они попробуют выйти в другом месте? Или вообще захотят переметнуться к капиталистам?

— Для этого им нужно переместить установку туда. Переброс возможен только из реальной точки в ту же, только на сто лет назад. Да и в самой организации предателей нет. В крайнем случае, затаятся на несколько лет, дождавшись, когда вся эта заварушка закончится.

— Тогда только так. И ещё… нужно доложить руководству здесь, что пора начинать переселять неблагонадёжных из города. В первую очередь лиц, побывавших в местах не столь отдалённых. Заодно запустить ротацию с теми, кто станет работать на заводе. Или мы потом будем набирать людей в большом цейтноте?

— Тоже верно… — кивнул подполковник.

Тем временем. Старая площадка радиозавода

За эти несколько дней Татьяна Александровна Ермакова пережила целую гамму событий. Сначала, чуть не потеряв дочь, она окунулась в такой водоворот открытий, что с лихвой хватило бы на несколько лет. Но сейчас хотелось опуститься до уровня подростка и дать волю чувствам — прыгать и кричать от радости: Катюша полностью выздоровела и более того — в одночасье стала взрослой. Не биологически, но умственно — вчерашние вечерние посиделки вместе с ней и подругой окончательно дали понять, что дочь, сорвавшись с места в карьер, начала поглощать такие объёмы информации, которых в обычном институте хватило бы на целый семестр, а то и год. Именно она сегодня с утра напомнила матери, пребывающей в некой эйфории, что неплохо бы позвонить дедушке и передать весточку. Татьяна Александровна легонько стукнула себя ладонью по лбу и поспешила согласиться.

Увидев идущую к цеху Екатерину Иванову, она не преминула поинтересоваться, откуда можно сделать междугородний звонок. Та препроводила женщину в кабинет мужа, благо ключи от него у Кати были всегда с собой.

— Алло, пап, здравствуй!

— Ну, наконец-то, Танечка! А мы тут с мамой и Сашей[30] все извелись! Как там Катя? Как ты?

— Пап, всё хорошо… всё даже очень хорошо… прямо самой не верится… — женщина чуть всплакнула.

— Рассказывай.

— Пап, всё рассказать не могу — с меня взяли подписку, но скажу, что здесь собрались гении! Это действительный факт! Катя уже не ходит, а бегает, представляешь?

— Что?… Как?.. Как же так… ведь прошло всего ничего… Таня, ты меня не обманываешь?

— Папа, я сама в шоке… здесь собрались люди, опередившие свое время.

— Вот оно что… А домой когда?

— Папуль, тут такое дело… В общем, я хочу перебраться сюда… надолго, возможно, навсегда…

— Почему?

— Мне предложили стать руководителем санатория, который будут строить в ближайшее время. Здесь открываются такие перспективы… и ещё… скажи спасибо Сашке — кибернетикой заразил мою дочь так, что она решила продолжить семейную традицию. И я её понимаю… перспектива не хуже моей. Вполне возможно, что через пару лет она будет с Сашкой спорить на равных.

— Да ну, брось…

— Папуль, жаль, я не могу всего рассказать…

— А как же квартира в Москве?

— Думаю, что её лучше продать — мне она напоминает о муже, о нашей прошлой жизни… папуль, к ней уже нет возврата… Я словно перевернула страницу и теперь живу будущим.

— Танечка, а ты хорошо подумала?

— Папа! Я ОЧЕНЬ хорошо подумала. Так хорошо, что возврата к старой жизни не будет!

— Но вы хотя бы на время в Москву приедете? Чтобы нас повидать?

— Конечно. Чуть позже, но обязательно побываем — нужно кое-какую литературу забрать и памятные вещи. Заодно вас всех навестим.

— Это хорошо… прям камень с души упал…

— Всё, пап, дела ждут. Пока.

— Не пока, а до свидания, — усмехнулся Шокин.

В то же время. г. Москва. Кабинет министра электронной промышленности

После звонка дочери Александра Ивановича обуревали непонятные чувства — с одной стороны радостная весть, что внучка не просто благополучно перенесла сложную операцию, а полностью выздоровела, с другой — непонятные намёки дочери о гениях и стремительной карьере, ставящей её в один рад с маститыми академиками — такой санаторий не доверят абы кому… И весть о том, что Катюшка решила продолжить семейную профессию с какими-то умопомрачительными результатами… Шокин отлично понимал, что САМ не просто так взял подписку с её дочери, что в Рябиновске появилась какая-то тайна государственного масштаба, и теперь к ней причастны два члена его семьи.

В задумчивости он снял трубку телефона и набрал номер своего зама.

— Сергей Петрович, что у нас по Рябиновскому радиозаводу? Их переместили в «Красный список»?

— Александр Иванович, тут вот какое дело… Рябиновский завод плавно трансформировался в НПО «Прометей»… по ним пока нет объективной и подробной информации…

— Это у тебя нет! А у меня она имеется! — вспылил Шокин. — Да что же это такое… никому ничего поручить нельзя!

— Извините, Александр Иванович, я думал…

— Серёжа! Хватит перестраховываться! «Прометей» должен быть в «Красном списке» через десять минут! И завтра с утра на общем селекторе ты известишь всех о новом статусе этого завода! Понял?

— Понял.

— Более того, разузнай, с какими смежниками контактирует завод, и направь тем депеши, чтобы потребности удовлетворяли по особому режиму благоприятствования. Скажи, что этот вопрос курирует руководство страны.

— Вы серьёзно?

— Более чем.

— Не пойму, отчего к ним такое внимание… Может, из-за тех патентов, что ушли сразу под колпак КГБ?

— И не только из-за этого. Там сейчас готовят ещё несколько, возможно, таких же революционных в электронике. Я сейчас разговаривал с дочерью, и она заявила, что на заводе собрались гении. Целый коллектив.

— А есть какие-либо подробности?

— Нет. У них там заоблачная подписка по Комитету, поэтому нам остаётся лишь гадать на кофейной гуще… Но как за них просят люди в правительстве… Меня так ещё ни за кого не просили. Поэтому будем реагировать на просьбы руководства страны без лишних вопросов. Ты меня понял?

— Понял, Александр Иванович. Раз руководство страны считает так, им видней.

Положив трубку, Александр Иванович задумался, смотря в окно. Чуть помедлив, Шокин набрал другой номер.

— Саша, привет.

— Привет, пап. Как вы там с мамой?

— Всё хорошо.

— Мы с Леной[31] волнуемся о Катюше. У тебя нет известий?

— Есть. Только от них оторопь берёт.

— Ты серьёзно? Что случилось?

— Для начала скажу, что твоя племянница выздоровела. Полностью.

— То есть как? — опешила трубка. — Там же всего ничего прошло с момента операции!

— А вот так, Саша… Я сам в шоке от слов Тани. И ещё… она собирается продавать свою московскую кооперативную квартиру и переезжать в Рябиновск! Представляешь, ей предложили руководство строящимся санаторием закрытого типа! Вот так вот!

— Очешуеть… Это с какого-такого?

— Сынок, ты ж не всё знаешь… с неё сразу подписку взяли… на такой уровень, что сказать не могу… Но главное в том, что внучка моя решила пойти по нашим стопам и продолжить семейную династию.

— Дельно!

— Что «дельно»? Таня сказала, что через пару лет девочка заткнёт тебя за пояс!

— Да ладно! Это у неё такая эйфория от выздоровления дочери?

— Если бы! Понимаешь, тот радиозавод плавно растворился в НПО «Прометей», а на нём такой гриф висит, что даже лишнего слова сказать не могу.

— Он в «красном списке»?

— И это тоже.

— То есть туда дуй, а оттуда уже не дуй? В смысле — обратного хода нет?

— Я не знаю… у меня вообще скудная информация, но то, что по ним хлопочут такие серьёзные люди… в общем, я уже ничему не удивляюсь.

— Пап, а скажи, туда можно попасть по обмену опытом?

— Навряд ли. Наверное, ты прав — это билет в один конец.

Там же. Час спустя

Старший Шокин уже собирался на обед, когда зазвонил телефон.

— Слушаю.

— Саша, здравствуй. Узнал?

— Подожди… Лёша, Зимин, ты?

— Грешно забывать голоса одногруппников, — усмехнулся Алексей Сергеевич.

— Да? А если кто-то так заважничал, что на прошлую встречу выпускников не явился? — парировал ему Александр Иванович.

— Каюсь, были очень важные дела. Кстати, сейчас то же самое.

— Рассказывай, — Шокин снова присел в кресло.

— Мне тут сообщили, что «Прометей» скоро попадёт в «Красный список». А когда?

— А с чего печёшься о нём? Вроде раньше ты работал в небольшом наукограде Подмосковья.

— У-у-у… когда это было… В общем, с недавних пор я заместитель директора НПО «Прометей». Поэтому и звоню тебе. Нам очень нужны дополнительные поставки радиокомпонентов. Выходим на международный уровень.

— Да знаю. Меня уже САМ просветил недавно. Завтра у вас будет всё. А ты чего сбежал из Подмосковья? Вроде раньше не был «кузнечиком»?

— Саша, тут такое начинает разворачиваться… А ты чего с Сусловым не хочешь поговорить? Или старые обиды до сих пор тлеют?

— Не знаю… привычка, наверное. Как увёл у него Свету, так и относимся друг к другу как кошка с собакой. Хорошо, что он не такой злопамятный — сам знаешь, кем он стал. На днях виделись, но общались недолго и подчёркнуто официально. Ты, кстати, дочку мою с внучкой на заводе не видел?

— Слышать о них слышал, но видеться не довелось. У нас глобальный цейтнот.

— С чего бы это?

— Ты о нашей реконструкции слышал?

— Нет.

— Тогда, извини, больше ничего не скажу, пока у тебя не будет подписки по этому направлению.

— Значит, у вас тайна за семью печатями?

— Угу. И попутно вопрос: сможешь составить список перспективных заводов, где мы в будущем могли бы развернуть часть своих заказов?

— А не сильно вы замахнулись? У себя наладьте производство, как следует, а уж тогда…

— Саша! Половина заводов твоего министерства выпускает откровенный брак. Я знаю, о чём говорю. Поэтому не дожидайся, когда Револий приедет к тебе с проверкой… ничем хорошим это не кончится.

— Какую продукцию вы хотите выпускать у смежников?

— Электрогитары, ЭМИ и звуковоспроизводящую технику высшего класса. Естественно, по патентам. Готовим целую партию таких для международного уровня.

— Да я уже в курсе, что часть продукции передаёте в страны СЭВ за валюту.

— И это только начало, — усмехнулась трубка. — Поверь, скоро «Роботрон» и «ИЗОТ» захотят взять лицензию на выпуск части нашей продукции. А там и капиталисты подтянутся.

— А ты вовремя сменил кредо теоретика на прагматичного практика.

— Не я, просто настоятельно попросили. А по приезду… в общем, обратно точно не хочу.

— У меня дочь тоже не хочет возвращаться из Рябиновска. Чем вас там поят таким, что после этого остальной белый свет не мил?

— Знаниями, Саша. Здесь собрались, я не побоюсь этого слова, гении.

— А скажите мне, товарищи гении, вы с остальными опытом делиться будете? Или станете куркульничать?

— Пока некоторые специалисты нашей страны слабы на язык, ни с кем из них не будем. Другим кое-что покажем, но только после получения международных патентов. Чтобы разные там англофилы не смогли преподнести за просто так своим заокеанским друзьям наши разработки.

— Понял тебя. Что ж, это правильная позиция.

— Тогда будь. На днях ещё раз перезвоню.

— Хорошо, жду.

г. Рябиновск. Новая площадка приборостроительного завода. Три часа пополудни

Артём, сразу взятый в оборот Константином для помощи в развёртывании медицинского оборудования, сейчас почувствовал некоторую свободу. Что ни говори, а работа даже в таком ритме здесь, в Рябиновске, не чета нудному труду в сборочном цеха ВАЗа. Сразу после обеда Иванов выдернул его на другую площадку завода для помощи в развёртывании некоего компьютерного оборудования. Соколов удивился этому — как-никак, а нынешний уровень компьютерных технологий оставляет желать лучшего.

Костя сам привёз его на Новую площадку, заодно передав свежий пропуск с красной полосой — допуск к режимным объектам. Они прошли к одному из трёхэтажных зданий, поднялись на последний им проследовали по коридору почти до конца. Массивная стальная дверь в это помещение на тот момент была открыта, внутри комнаты, у длинного стола, сгрудились коробки разного размера, вокруг которых сейчас ходил уже знакомый Соколову дядя Лёша — Алексей Сергеевич Зимин. Он внимательно рассматривал каждую коробку, о чём-то периодически переговариваясь с другим сотрудником, только на несколько лет старше самого Артёма. Увидев входящих, оба, как по команде, вышли на встречу.

— Мы не рискнули сами всё доставать из коробок, — сказал Краснов.

— И правильно, — кивнул ему Артём. — Лучше мы сами. Ну… что тут у нас?.. — он подошёл к первой попавшейся коробке и осмотрел её. — Я так понимаю, что это старые системные блоки, мониторы и всякое сопутствующее оборудование — клавиатуры, «мышки» и шнуры с интерфейсами… Костя, а ты как предполагаешь использовать всё это?

— В смысле? — не понял тот.

— Ну, объединяя в локальную сеть или каждый комп будет обособленным?

— А… ну, желательно объединить, конечно. А то у нас принтеров только три.

— Ага, — задумчиво ответил Соколов. — А какие?

— Два матричных — формата А3 и А4, и лазерный, формата А4.

— Понял. Тогда начинаем распаковку… — он осмотрел столы. — Думаю, что места должно хватить… и сразу вопрос — вам передали обжимной инструмент и коннекторы под сетевые разъёмы? Ну и сам кабель.

— Вон бухта кабеля, а вот здесь коннекторы и инструмент, — Костя указал на длинную картонную коробку, лежащую на столе.

— Замечательно, — Артём вынул из прямоугольного деревянного ящика системный блок с выцветшим и пожелтевшим пластиком на передней панели. — Тогда вот такие ставим с правой части стола… господи… какой утиль доисторического века… — покачал он головой.

— Тёма, этот «утиль» сойдёт здесь за последний писк моды, — усмехнулся Иванов.

— Да я понимаю… Только мне без толкового программиста тоже не обойтись.

— Зачем он нужен?

— Зачем? — Соколов даже остановился с коробкой монитора в руках. — А ты что, хочешь, чтобы пользователи пялились на Майкрософтовские «Окна»?[32] Нужно поменять всё — транслятор, интерпретатор, камменты[33] на английском…

— А чем ты собираешься раскладывать операционку на составляющие? — прищурился Иванов.

— Есть у меня флешка одна… как амулет её в Тольятти носил… так вот там последний комплекс для пересборки любой «Винды». Меняй, что хочешь: картинки, камменты, внутренние «дрова» [34] в системе. Только мне помощник нужен, однозначно.

— Есть у меня сотрудник, который с интерфейсами знаком, — заметил Зимин.

— О! А ещё одного программера не найдём?

— Кого? — не понял тот.

— А! Не обращайте внимания, — махнул рукой Артём. — Это я на сленге айтишном так программистов называю. Была бы вообще песня, если один систему переделывал, а второй… у меня тут задумка одна появилась…

— Ты о чём? — нахмурил брови Константин.

— Кость, а здесь модемов ещё нет? — с ухмылкой спросил Артём.

— Ты хочешь…

— Ага! — нарочито кивнул головой парень. — Раз этого пока нет, значит, забиваем нишу и покупаем америкосовские простейшие компы. А дальше делаем модемные пулы и вуаля — организуем электронную почту. Сначала в Союзе, а дальше оформляем патент и выходим с нормальным программным продуктом на мировой рынок.

— Блин, Тёма… — почесал затылок Костя. — А ведь это идея!

— Ничего не понял, но очень интересно, — проговорил удивлённый Зимин.

— Вот поэтому мне нужны сразу два программера, — подытожил Артём, на что Иванов повернулся к Алексею Сергеевичу.

— Я вас понял… — ответил тот. — Но это значит, что их обоих нужно вводить в список. Я о Крицкой Ольге и Смирновой Галине. Кстати, Борис Крицкий специалист по интерфейсам.

— Оп-па… фьюить, — присвистнул Соколов. — Тогда они тандемом начнут клепать модемы. Кость, а от нас микрухи[35] приходили?

— Угу. А ты какой модем хочешь собрать?

— Только профи-класса — Zyxel U-336Е Plus. Там Нэковский «камешек»[36] — 7610, стоит. Есть такие?

— Я смотрел список, вроде были.

— Сколько?

— Пару десятков, не больше.

— Ну и обвязку его нужно глянуть. Если наберём хотя бы на два-три комплекта, уже патент у нас в кармане.

— Не загадывай, — усмехнулся Костя.

— Да чего там! Даже если не хватит «камней» от капиталистов, вполне можем сначала на наших забацать. Пусть не с такими параметрами, но тоже неплохо работали. Да и компы модернизируем.

— Как? — влез со своим вопросом Краснов.

— Очень просто, — пояснил сам Константин. — Уже имеющийся модуль для ОЗУ меняем с помощью дополнительной платы на наших микросхемах 573 РФ2. Да, громоздко, да, дополнительные затраты, но с помощью двух плат мы достигаем объёма памяти в 4 Мегабайта, против нынешних 256 Килобайт.

— Да здравствует Windows 3.11 для рабочих групп? — усмехнулся Соколов. — Тогда уж лучше попотеть и впихнуть четыре платы, но получить Windows-95 на выходе. От такой пользы на порядок больше, да и «дрова» на матричные принтеры можно легко найти. Мы их будем ставить на конвейер или только сами станем пользоваться?

— Схемы у вас есть? — сразу оживился Краснов.

— Думаю, что сюда отдельно можно перенести один квантовый ноутбук, чтобы рыться в Базе Знаний, — предложил Артём. — А потом с него выкачивать информацию на это старьё, — кивнул он на видавшие виды компьютеры. — Но это для нашего завода, а в Союз выпускать добавку к памяти на четырёх платах и запустить в серию Windows-95, только обозвав её по-русски. Скажем… э-э-э… ПромОс-82.

— Как? — усмехнулся Костя.

— Кость, не тупи. ПромОс — операционная система «Прометей»

— А что, мне нравится, — согласился с ним Олег.

— Ладно, вижу, что всё распаковали, — заметил Соколов. — Начинаем включать и настраивать.

----------------------------------------------------------------------------

30 Александр Александрович Шокин — специалист в области оптоэлектроники и квантовой электроники, кандидат физико-математических наук, доктор технических наук. Окончил в 1970 году МГУ им. М.В. Ломоносова. Сын А. И. Шокина — министра электронной промышленности.

31 В альтернативной истории Елена Викторовна Шокина — супруга сына и ведущий специалист в НИИ «Дельта», занимавшиймся исследованиями по квантовым и оптическим разработкам.

32 Операционная система Windows

33 Жаргонное название комментариев.

34 Жаргонное название драйверов

35 Жаргонное название микросхем

36 Жаргонное название процессоров