Покоритесь воле Ночи

7 Вечный город, время перемен

Ходили слухи, что пять кланов Брота в ярости. Поговаривали, их сторонники в коллегии скрипят зубами от злости. Ведь Бонифаций упорно продолжает мешаться под ногами.

Еще больше их взбесило появление главнокомандующего – всем было прекрасно известно, что он разделяет взгляды Хьюго Монгоза. До появления патриаршего войска толпы громил расхаживали по улицам и задирали свиты небротских принципатов; часто дело доходило до драки.

Городской полк сидел при этом сложа руки. А это кое о чем говорило.

Кто-то держал Пинкуса Горта на коротком поводке. Пайпер Хект подозревал, что этот кто-то – принципат Бронт Донето. Донето из клана Бенедокто выгодны были беспорядки.

Но с прибытием патриаршего войска смута быстро прекратилась.

Главнокомандующий подчинялся лишь Бонифацию VII. А Бонифаций уже давно просил, чтобы в Броте воцарился мир.

И мир немедленно воцарился.

Пайпер Хект собирался при любой удобной возможности проводить больше времени с Анной Мозиллой и детьми. И в первый же вечер в доме Анны его ждал замечательный подарок. Едва Хект вошел, его сразу обступили дети. Пелла вел себя так, словно имел на Пайпера больше прав, ведь он вместе со своим приемным отцом побывал в походе. Лила немного стеснялась. После приезда в Брот Хекта она видела не так часто. Девочка то и дело оглядывалась на Анну – проверяла, все ли делает правильно.

Но Вэли… Вэли поразила Хекта в самое сердце. Во-первых, она успела сильно повзрослеть, и уже было видно, что вырастет в настоящую красавицу. Но главное – она обняла Пайпера и сказала:

– Добро пожаловать домой, отец.

Вот так просто – громко и отчетливо. Раньше в его присутствии она никогда не разговаривала.

Хект тоже обнял ее и оглянулся на Анну. Та улыбнулась и кивнула. Да, Вэли стала частью их своеобразного семейства и снова научилась доверять людям.

– Мы уж думали, ты никогда не придешь, – сказал Пелла.

– Я и сам так думал. Каждый раз, как собирался к вам, у них тут же находилось для меня неотложное дело, которое нужно непременно решить, а не то церкви, а с нею и всему епископальному миру тут же придет конец.

– И все-таки ты с нами, – вмешалась Анна. – Оставь дела за порогом. Мадук послал весточку о твоем приходе, и дети приготовили праздничный ужин.

– Чудесно. – (Из кухни доносился запах жареной баранины.) – Как хорошо знать, что тебя ждет надежная пристань, когда уходишь в поход.

Хект говорил совершенно искренне, несмотря на терзавшее его искушение.

– Расскажи про свадьбу, а то Пелла не хочет! – потребовала Вэли.

Лила закивала. Она-то едва ли разобьет кому-нибудь сердце, когда вырастет. Да и возможность такая вряд ли представится, если станет известно о ее прошлом.

– Потому что его туда не пустили.

Пайпер уселся за стол и завел рассказ об императорской свадьбе.

Девочки бегали туда-сюда из кухни в столовую, принося еду. Хект говорил только тогда, когда обе они были в комнате. Пелла не помогал сестрам: Анна решила, что теперь он уже достаточно взрослый.

В доме больше не держали слуг. Анна боялась, что кто-нибудь – она сама или дети – проболтается. У всех были свои секреты.

Вэли желала знать, каков собою король Джейм. Так ли красив, как говорят? Лила спрашивала, во что были одеты императрица и ее сестра. Девочка оживилась и казалась в это мгновение почти хорошенькой.

– Джейм очень красив. И очень испорчен. Стоит ему открыть рот – тут же наживает себе врагов. Постоянно всех оскорбляет и болтает глупости. Императрица и наследная принцесса всех просто поразили. Их наряды стоили столько, сколько нам не заработать и за всю жизнь. Катрин надела платье из золотой парчи. А Элспет – из серебряной. Оба сплошь усыпанные жемчугом и драгоценными камнями. Катрин предпочла рубины, Элспет – изумруды. Придворные дамы тоже блистали. Жаль, что вы их не видели. Но я до сих пор сам не верю, что меня туда пригласили.

– Интересно почему, – заметила Анна.

– Мне сказали – потому, что Бонифаций не смог приехать. После коннекского священного похода я стал самым известным человеком патриарха.

– Но тебя пригласили, еще когда жив был Миролюбец Безупречный. А он был вполне здоров и мог путешествовать.

– Да? Но умер-то раньше отведенного ему срока.

– Просто странно, – пожала плечами Анна.

– Не спорю.

– Пелла говорит – императрица пригласила тебя на частную аудиенцию.

– Пригласила. Хочет переманить меня у церкви. Может, поэтому меня позвали на свадьбу.

– Что? Почему?

– Но ты же не поедешь? – спросила Лила едва слышным голосом.

– Нет. Она желает, чтобы я возглавил священный поход в Святые Земли. А я не хочу. Пришлось бы иметь дело с этими напыщенными дураками… Ну да ладно. У меня здесь служба. Надо позаботиться, чтобы власть перешла в руки нового патриарха должным образом. Не будем об этом. Лучше расскажите, девочки, чем вы тут занимались в мое отсутствие?

В ту ночь Анна казалась необычайно ненасытной. Ее что-то тревожило. Хекту не сразу удалось ее разговорить.

– Я боюсь, – призналась Анна. – Постоянно боюсь. Это не ужас, но меня не отпускает тревога.

– Есть какая-то причина? – спросил Хект, крепко ее обнимая.

– За девочек волнуюсь. Та кровожадная тварь все еще в городе. Принципат Делари утверждает, что избавился от нее, но она постоянно возвращается. Да к тому же принципат Донето посылает шпионов разузнать о нашем прошлом. Если он достаточно глубоко сунет свой нос…

– Ему его оттяпают. Девятый Неизвестный сотворил нам выдуманные жизни – те, о которых мы всем рассказывали. Лучший шпион Пинкуса Горта, Бо Бьогна, раскопал записи о моей службе в самом Грюмбраге. И даже нашел там человека, который назвался моим братом.

– Неужели? – Анна застыла в его объятиях.

– Сам мне рассказал. Мы виделись в Альтен-Вайнберге. Бо приходил проведать Джо.

Анна знала, кто такие Бо Бьогна и Просто Джо и какие они вместе с Гортом и Хектом пережили приключения.

– Вы под защитой, – уверил ее Хект. – Даже не сомневайся. Принципат Делари за вами присматривает. Кловен Фебруарен – тем более. Не удивлюсь, если они послали охранять твой дом целую толпу созданий Ночи.

– Но зачем нас охранять?

– Им от меня кое-что нужно. И получат они это скорее, если будут присматривать за тобой и детьми.

Не говоря уж о том, что и Делари, и Фебруарен – порядочные люди.

Анна хотела что-то спросить, но передумала. Возможно, подозревала, что Хект не станет отвечать.

– Быть может, ты и прав. Не реже двух раз в неделю нас навещает Герис. Вечно рыскает вокруг дома, будто высматривает что-то.

– Вот видишь.

Герис? Внучка Муньеро Делари, сестра Хекта, у которой, как и у него самого, нет способностей к колдовству. Но такие способности иметь и не обязательно, если за твоей спиной стоят Делари и Кловен Фебруарен.

Хект точно не знал, что затевают дед и прапрадед. Он уже больше не был тем наивным Элсом Тейджем, который повел отряд отборных воинов в Идиам – разграбить гробницы Анделесквелуза. Пайпер Хект, главнокомандующий патриаршего войска, не верил никому – ни врагам, ни, конечно же, друзьям. Разве что Просто Джо.

У всех на уме какие-то свои тайные замыслы.

За завтраком дети ухмылялись и хихикали. Хект не обращал внимания. Он был в хорошем настроении, день выдался прекрасный, никаких неотложных дел. Можно остаться дома и предаваться безделью.

Анна не разделяла его радости. Она уже боялась очередного Хектова неотвратимого отъезда.

Завтрак приготовила Лила: горячий хлеб, мед, страшно кислый и мелкий зеленый виноград, собранный явно раньше срока, и домашние колбаски, щедро приправленные укропом.

– Такие делала моя мама, – объяснила Лила. – По-артесипейски.

– Очень вкусно. Хотя и острее, чем обычно.

И конечно же, сплошная свинина. Эти чалдаряне вознамерились извести всех свиней на свете – лопают их быстрее, чем те успевают плодиться.

– Вэли, коль скоро ты научилась говорить, почему бы тебе не рассказать мне все о Вэли Дюмейн? Что за тайна с ней связана? В чем тут секрет?

Губы у девочки задрожали. Нелегко расставаться со старыми привычками. Но она же знала, что этого разговора не миновать.

– Я ее выдумала. Все выдумала. Услышала в «Десяти галеонах» разговор арнгендских рыцарей из священного похода и охотников на ведьм. Тогда мы еще не знали, что это охотники на ведьм.

– И что же дальше? – спросил Хект, потому что Вэли, кажется, решила, что все уже рассказала.

– Рыцарей послал в Святые Земли король Арнгенда. Старый король. Который умер. Его Анна Менандская заставила. Они приходились вассалами одному графу, которому она хотела отомстить. А жену графа звали Вэли Дюмейн. Мне понравилось имя, и я выдумала историю – ту самую, которую Лила рассказала тогда в Сонсе.

Хект посмотрел на Лилу. Девочка сидела, уставившись в пол.

– Ты поверила Вэли?

– Не до конца. Но мне хотелось ей верить. Поэтому я притворилась. Не хотела, чтобы ей пришлось делать то же, что приходилось делать мне.

По прикидкам Хекта, Лиле было лет четырнадцать. Но уже тогда, в Сонсе, она, скорее всего, была опытной проституткой, ведь бабка еженощно продавала с аукциона ее девственность.

– Господь, Лила, тебя вознаградит. Я уверен. Итак, Вэли, кто же ты на самом деле? Дочь Малюткиной родственницы с Артесипеи? Сначала старуха говорила нечто подобное. Но потом заявила, что тебя в бордель продали.

– Бабка никогда не рассказывала всей правды, – сказала Лила. – Не могла. Даже самой себе не признавалась.

Да, подумал Хект, чтобы преуспеть в таком жестоком ремесле, женщине нужно научиться искусно врать самой себе.

– Больше я ничего не помню, отец. Слишком мала была, когда попала в «Десять галеонов».

Упорствовать Хект не стал. Дело того не стоило. Пусть девчонка будет тем, кем сама захочет. Анна ее наставит на путь истинный.

Хект взял себе еще одну колбаску и подмигнул с тревогой взиравшей на него Вэли. Та аж подпрыгнула.

– Лила, а у тебя как дела?

Старшая девочка удивилась вопросу.

– Хорошо. Учитывая обстоятельства. Вовсю наслаждаюсь временным затишьем.

Теперь пришел черед Хекта удивляться: не тому, что Лила не чувствует себя в безопасности, а тому, что в столь юном возрасте у нее уже сложился такой мрачный взгляд на жизнь. Ей и вправду здорово досталось.

– Здесь твой дом. И так будет, пока ты сама этого хочешь. Теперь ты член семьи.

Только очень хрупкой семьи, которая может разрушиться из-за малейших политических неурядиц.

– Послушайте все, – обратился к домочадцам Хект. – Жизнь – штука непредсказуемая. Моя в особенности. Обычно ведь у людей из-под ног не вылезают гигантские черви. Если со мной когда-нибудь что-нибудь случится, вы все, услышав об этом, немедля должны отправиться в дом к принципату Делари.

– Почему?

– Что ты имеешь в виду, Анна?

– Почему нам там будет безопаснее, чем здесь?

– Потому что это Муньеро Делари.

А еще потому, что в доме у Делари обосновался Кловен Фебруарен. Девятый Неизвестный, наверное, самый могущественный волшебник на всем западе, если не на целом свете. Хотя и умело это скрывает.

– Понимаю. Но мне невдомек, почему принципата Делари должна заботить моя судьба и судьба детей.

– Я не могу толком объяснить.

– Не можешь? Или не хочешь?

– И то и другое. Кое-что мне известно. Кое о чем я догадываюсь. И еще мне известно, как мало на самом деле я знаю. В одном уверен: покровительство принципата распространяется на всю нашу семью. Просто примите как данность и радуйтесь этой данности, как радуетесь сегодняшней хорошей погоде.

Пелла поднялся из-за стола. За завтраком он не проронил ни слова.

– Мы не можем радоваться погоде. Нам не дозволено. Есть те, кто не боится принципата Делари. – С этими словами мальчик вышел из кухни.

Спустя мгновение Хект услышал, как открывается входная дверь. Стоит наверняка сейчас на пороге, с тоской смотрит на утренний город и возмущается, что на улицу ему путь заказан.

– В жизни приходится чем-то поступаться и идти на компромисс, – пробормотал Хект. – На улицу ему нельзя, зато он сыт.

А еще выучился читать. И начал осваивать ремесло.

– Да, идти на компромисс, – согласилась Анна.

Хект задумался: а что имеет в виду она?

– Отец! – крикнул Пелла. – Там солдаты. Из патриаршей гвардии.

– А мы-то думали, уж этот день в нашем распоряжении, – вздохнула Анна.

Пелла испуганно взвизгнул, и Хект бросился к дверям с кухонным ножом в руке.

Футах в шести от застывшего на пороге Пеллы стояла Герис. Мальчик побледнел от испуга, а Герис успокаивающе подняла руки.

– Отец, она появилась из ниоткуда! Я смотрел на солдат, обернулся – а она тут. Но я же стоял в дверях, как она вошла?

– У меня пока не слишком хорошо получается, – призналась Герис. – Хотела появиться в том крытом проходе между домами напротив, но помешало воспоминание об этой комнате.

За спиной у Хекта, разинув рты от изумления, столпились Анна и девочки. Анна с подозрением взглянула на него: было очевидно, что он догадался, каким именно образом Герис попала в дом.

– Ты появилась здесь намеренно? – спросил Хект.

– Дедушка хотел тебе передать, что это действительно солдаты из патриаршей гвардии.

Хект и не сомневался. Пока. Но засомневался бы, увидев незнакомые лица.

– Что-то стряслось?

– У Бонифация дела совсем скверно. Хочет тебя видеть.

Видимо, Делари рассказал об этом Кловен Фебруарен.

– Понимаю.

– А еще мне велено передать, что всем вам сегодня вечером нужно приехать к нам в особняк. – Герис посмотрела Хекту прямо в глаза. – Пайпер, это очень важно.

– Желание старика для меня закон.

– И другого старика тоже.

Солдаты из патриаршей гвардии добрались до дома Анны и выстроились у крыльца. К дверям подошел десятник, в руке он держал кошель с посланием.

– Отец, – позвал Пелла.

Написанное нетвердой рукой письмо было коротким. Главнокомандующему надлежало воздать последние почести патриарху Бонифацию VII.

– На этот раз, мой господин, дело дрянь, – сообщил десятник. – Долго не протянет. Так все говорят. Перед смертью хочет вас увидеть.

– Понимаю, – сказал Хект, хотя не понимал ничего. – Анна, возможно, тебе с детьми лучше прямо сейчас отправиться к Делари.

Особняк, конечно, не крепость, но там будет безопаснее, если после смерти Бонифация начнутся беспорядки. Пайпер решил немедленно отправить туда и своих людей.

Он хотел спросить Герис, можно ли Анне с детьми поехать прямо сейчас…

– Просто повернулась и исчезла, – сказала, вытаращив от изумления глаза, Вэли. – Как она это сделала?

– Что это было? – спросила Анна. – Ладно, не важно. Понимаю, надо ехать. Будем надеяться, в наше отсутствие дом не обнесут.

– Не волнуйся, за домом присмотрят. И я пошлю кого-нибудь из своих. Десятник, я только оденусь подобающим образом, и сразу отправимся.

Восьмидесятилетний Хьюго Монгоз казался даже старше, чем был.

– Вон! – проскрипел он. – Все вон!

Патриарх успел заранее договориться с гвардейцами: они тут же вытолкали из комнаты лекарей, прихлебателей и прочую свиту, не слишком церемонясь с недовольными.

– Ты пришел вовремя, – поприветствовал Хекта Бонифаций.

– А вы настоящий упрямец.

– Не позволю, чтобы моя церковь угодила в руки тех, кто озабочен лишь наживой и собственным величием.

Хект не стал спрашивать, почему сам Бонифаций озабочен совсем иным.

– Ты сделаешь так, чтобы моя последняя воля была исполнена?

– Именно поэтому и явился сюда так поспешно из Альтен-Вайнберга. Я знаю Роклина Гласа. Он хороший человек и принесет церкви благо. Но и у него имеются свои затруднения.

– Какие?

– Вы же и сами знаете. Глас – калека и вряд ли надолго вас переживет. И его ненавидят все принципаты, которые жаждут заполучить вашу мантию ради наживы и величия – собственного и своего рода.

– Верно. Нельзя забывать и о пяти кланах. Они уже предложили кандидата вместо Непримиримого?

– Нет, ваше святейшество. Сначала им между собой придется разобраться. Ни одному не удалось очаровать остальных настолько, чтоб его избрали кандидатом.

– Заставь их выполнить мои обещания.

– Заставлю.

– Прижми Конгрегацию. Не дай этой шлюхе из Салпено соблазнить других, как она соблазнила Безупречного.

– Будет сделано. Уже делается.

– Превосходно, превосходно. Я могу спокойно отправиться на тот свет, зная, что оставляю у власти порядочных людей. Подойди. – Голос патриарха слабел с каждым словом.

Хект встал на колени у постели умирающего. От Монгоза пахло чем-то кислым, даже аромат розовой воды не мог перебить этот запах.

– Скажи Кловену Фебруарену: если он за тобой не присмотрит, мой призрак со свету его сживет. – Увидев, как удивился Хект, Монгоз рассмеялся, но смех быстро перешел в приступ кашля. – Да, знаю, он ошивается поблизости. И чем занимается – знаю. Вечно-то везде сует свой нос. И шуточки у него – как у малолетнего мальчишки. Но в глубине души Фебруарен – хороший человек.

– Похоже на то.

– И полезный. К примеру, для тебя.

– Да.

– Помолись вместе со мной.

Хект выполнил просьбу патриарха.

Принципат Делари дождаться не мог – так ему не терпелось утащить Хекта в свою тихую комнату и расспросить об аудиенции в Кройсе.

– Патриарх тебя принял?

– Да, хотел удостовериться, что после его кончины мы выполним его волю. А еще передал кое-что вашему дедушке.

Делари удивленно хмыкнул, вздернув правую бровь.

– Он вроде как о нем знает.

– Интересно, кто еще знает больше положенного? – нахмурился принципат.

В комнату вошла Герис в сопровождении Туркина и Фельски. Слуги были женаты и жили прямо в особняке, вместе с поварихой, госпожой Кридон, которая редко покидала кухню.

– Анна и дети переодеваются к ужину, – сообщила Герис. – Что-нибудь еще нужно?

– У крыльца парочка моих телохранителей. Хорошо бы их как-то разместить.

Мадуковы ребята нагнали его после Кройса.

Герис взмахнула рукой, и Туркин с Фельской поспешно удалились.

– А она становится все увереннее, – сказал Хект, оглянувшись на принципата.

– Это заслуга Девятого Неизвестного. И Модели. На этот раз сможешь задержаться там с нами?

– Постараюсь. Но вряд ли. Я пришел в Брот, чтобы приструнить коллегию. Герис, с чего это вдруг тебе взбрело в голову появляться из ниоткуда в доме у Анны? Мне и так постоянно приходится изворачиваться.

– Я же тебе объяснила – промахнулась. Старик не особенно хороший учитель. В основном до всего дохожу своим умом. Да и бывает он тут редко.

– Вы же говорили, – повернулся Хект к Делари, – что у нас с Герис нет способностей к колдовству.

– Врожденных нет. Камни и то способнее вас.

– В легендах и сказках часто рассказывают о волшебных камнях.

– Вот и я про то же. Но в данном случае дело в Кловене Фебруарене – он обуздал Модель. Именно в ней заключено волшебство. Ты мог бы сам научиться, если б провел несколько месяцев в подземелье и правильно настроился.

– Научиться может каждый?

– Со временем. Если проявит рвение.

– И даже те, кто там служит?

– Да, но тут действуют строгие ограничения. Именно так женщины попадают в подземелье и выходят из него, не потревожив дворцовую стражу. Но довольно.

В комнату друг за другом вошли Анна и дети.

На Анне красовался ослепительный наряд, который ждал ее в гостевой комнате в особняке принципата. Вэли и Лила были одеты поскромнее, но тоже весьма богато.

Хект сдержал смешок.

Пелла вырядился не хуже юного лорда – не забыл шелковые чулки и туфли с загнутыми носами, на которых позвякивали колокольчики.

– Великолепно, – восхитился кто-то.

В комнате успел появиться низенький старик в коричневом плаще – Кловен Фебруарен, Девятый Неизвестный.

– И все же что-то тут не так, – заявил он.

В дверях показалась Фельска.

– Ваша светлость, – обратилась она к Делари, – повариха хочет знать, когда подавать ужин?

– Полагаю, когда у нее все будет готово.

– Вот что не так: дети друг друга не задирают, – почти одновременно с принципатом выпалил Фебруарен. – Братья и сестры обычно как кошка с собакой. Девчонки должны потешаться над тем, как он вырядился.

– Некоторые юные господа воспитаны лучше прочих, – заметил Хект. – Сегодня я видел Хьюго Монгоза. Он вам послал весточку.

– Слышал-слышал. Я с ним лично все обсудил после твоего ухода. Опасаться стоит лишь Бронта Донето.

Хект многозначительно оглянулся на свое семейство – у всех ушки на макушке.

– Донето? Он еще что-то учинил?

Донето раскапывал прошлое Пайпера Хекта. И держал Пинкуса Горта на коротком поводке.

– Дружище Бронт нацелился на патриарший престол.

Если вдуматься, вполне вероятное развитие событий.

– Не слишком ли он молод? – поинтересовался Хект, снова многозначительно покосившись на Анну с детьми.

– Пайпер, можно кое-что и им рассказать, – заметил Фебруарен. – Конечно, чего не знаешь – не выдашь. Но и из-за того, что они многого не знают, могут сболтнуть лишнее.

Слова старика Хекта обеспокоили. Он вообще беспокоился из-за родных. Семья – твое уязвимое место. Враги вряд ли проявят милосердие, потому что он не доверяет свои тайны Анне и детям.

– Мне это все не нравится. Но вам виднее. Полагаюсь на ваше суждение.

– Вот уж спасибо, Пайпер, – усмехнулся волшебник.

– Научили бы Герис лучше целиться.

– Слышал-слышал. Ей просто нужно немного попрактиковаться. И лучше сосредоточиться. Ну вот и они. Похоже, Муно раздобыл нам ягнячью ножку.

В своем доме принципат Муньеро Делари пренебрегал многими фиральдийскими обычаями. Например, позволял детям трапезничать за одним столом со взрослыми. Хотя болтовни за едой не терпел.

Туркин и Фельска внесли первую перемену.

– Дедушка, – обратился к Фебруарену Делари, – мне, как и Пайперу, неспокойно. Но по другой причине. Если хочешь откровенничать, лучше сделать это в тихой комнате, за чашечкой кофе.

– Сдаюсь. Моя вечная оплошность, – согласился Фебруарен и по-мальчишески задорно улыбнулся Анне. – Паранойи мне недостает. Вот часто и влипаю в переплет.

– А еще из-за своих детских шуточек, – добавил Делари.

– Не могу иной раз удержаться и не воткнуть шпильку, – снова ухмыльнулся старик.

– Что там с чудовищем в катакомбах? – поспешил сменить тему Хект. – Сначала мне сказали, что его выследили и убили, а потом – что оно появилось снова.

Как это ни удивительно, принципат Делари покраснел.

– Не хочу себя выгораживать. И ныть тоже не хочу. Но оно воскресает снова и снова – потому что народ в нем нуждается.

– Зачем кому-то понадобилось злобное чудовище? – удивилась Анна.

– Сознательно его присутствия никто не желает, но беженцам просто необходимо бояться темноты. Они явились в Брот из деревни, там Ночь ведет себя весьма недружелюбно. А в городе все иначе. Ночью почти так же безопасно, как днем. Стараниями Пинкуса Горта. Так вот, чудовище им нужно, потому что они боятся темноты. С одним мы покончили, но вера и страх вскормили другое, прежде слабенькое Орудие. Именно вера дает ему силу.

– Вы имеете в виду?..

– Его можно одолеть, – перебил Хекта Кловен Фебруарен, – распустив слухи, из-за которых люди потеряют веру.

И тут вдруг под ногами содрогнулся пол.

– Что за дела? – в ужасе выпалил Туркин.

– Землетрясение, – предположила Анна.

Такой звук Пайпер Хект уже слышал – когда закончилась осада Арн-Беду. Тогда под башню заложили около тонны огненного порошка, но взрыв получился гораздо короче, да и трясло не так сильно.

– Где-то на юго-западе, – предположил Делари.

– Может, рванули склады Крулика и Снейгона.

На «Мануфактуре Крулика и Снейгона» делали огненный порошок и пушки для патриаршего войска. Если взорвалась именно она, это настоящая катастрофа.

– Плохо, – проворчал Кловен Фебруарен. – Тогда тебе придется начинать с самого начала. Если, конечно, ты не на одну карту все поставил.

Фебруарен, Делари и Хект вышли на улицу. В затянутое облаками небо поднимался столб подсвеченного красным дыма.

– Это не в дэвском квартале, – сказал Хект, а ведь именно там располагалась «Мануфактура Крулика и Снейгона». – Гораздо ближе. Да и если бы взорвалась «Мануфактура», горело бы сильнее.

– Пойду проверю. – С этими словами Девятый Неизвестный повернулся и исчез.

На глазах у Анны и детей.

– Тихо! – прикрикнул Хект.

К ним подбежали телохранители. Явился сам Мадук.

– Как считаете, что там стряслось? – спросил его Пайпер.

– Как и вы, мой господин, не имею понятия. Но думаю, где-то на складе с огненным порошком проскочила искра.

Занятно. Всем казалось, что взрыв произошел случайно. А если нет?

Хект обдумывал, как именно такое количество огненного порошка могло попасть в руки кому-то, кто не имеет отношения к патриаршей армии, и тут в небе полыхнуло. Грохот донесся до них лишь через несколько мгновений. «Стандартная бочка огненного порошка на двадцать четыре фунта», – догадался Хект.

– У тебя, мой мальчик, – заявил Кловен Фебруарен, – в загашниках припасено гораздо больше, чем ты готов признать.

Хект так и подскочил. Старик вернулся. Умудрившись при этом не переполошить Мадука, а ведь Мадук всегда с подозрением относился к старику в коричневом плаще.

– Хм…

– Вот и я о том же. Насчет взрыва – взлетела на воздух цитадель Бруглиони. Видимо, у них подвалы были набиты огненным порошком. Особняк рухнул – сначала в подвал, потом дальше в катакомбы.

Трудно было различить в полумраке, но Хект мог поклясться, что старик встревожен.

– Там наверняка никто не уцелел, – продолжал Фебруарен. – Даже хуже, чем тогда с ипподромом.

Принципат Делари поежился. Ведь тот взрыв устроил именно он – когда охотился на чудовище в катакомбах и весьма неудачно разместил бочку с огненным порошком.

– Что нам делать? – поинтересовался Пайпер.

– Если не станем вмешиваться, городские власти только обрадуются, – предположил Мадук.

– Верно, – согласился Делари. – Они и так злятся из-за патриаршего войска. Лучше выждать. Пусть делают свою работу. Они мастера своего дела. Понадобится наша помощь – пусть сами попросят.

Хект кивнул, но весьма неохотно. Он уже привык поступать так, как считал нужным, ни с кем не советуясь.

– Почему бы нам не пойти в дом? – предложила Анна, взяв Пайпера под левый локоть. – Тут вполне может начаться неразбериха.

Как только отвернулись телохранители, Кловен Фебруарен исчез.

– Как он это делает? – спросила Анна.

Дети возбужденно переговаривались, Вэли громче всех.

– Быть может, важнее не как, а что, – сказал Хект.

– Он думает о Модели, – пояснила Герис. – Больше вам пока знать не обязательно. И об этом никому нельзя говорить.

Хект оглянулся на принципата Делари. Его Пайпер ни разу не видел «думающим о Модели». Почему? Умеет ли принципат? Раз это так просто, что даже Герис научилась?

– Сначала закончим ужин, – сказал Делари. – А уж потом разговоры.

Встреча в тихой комнате проходила как обычно, разве что сегодня на ней присутствовала Анна. Раньше ее никогда не приглашали. Самой последней пришла Герис – принесла кофе. Варить этот редкий и баснословно дорогой напиток она умела превосходно.

Муньеро Делари закрыл тяжелую, облицованную камнем дверь и сказал:

– Анна, вы незаурядная особа и, как никакая другая женщина, подходите Пайперу.

– Но?

– Да, именно так, существует одно «но». Я бы предпочел не звать вас сюда. Ваша излишняя осведомленность может навредить всем нам, однако мой дед утверждает, что незнание равносильно смертельной опасности для вас и детей. А вы четверо теперь для нас очень важны.

Что-то новенькое. Хект молча потягивал кофе, время от времени поглядывая на Кловена Фебруарена. Старик снова появился – на этот раз он исчезал всего на несколько минут – и теперь самодовольно улыбался в свою чашку.

Анна оглянулась на Хекта в поисках поддержки.

– Не знаю, куда он клонит, – отозвался тот. – Но бояться не нужно.

– Давайте выложим все карты на стол, – решился Делари. – Герис не только лучший специалист по кофе во всем Броте, но еще и старшая сестра Пайпера.

Хект вздрогнул, а потом понял: это признание объясняет почти все, что Анне следует знать. Она ведь уже осведомлена о биографии Герис.

На целую минуту в комнате повисло молчание.

– Вы все родня. Грейд Дрокер приходился Пайперу отцом. Это многое объясняет, но… – Анна округлившимися от удивления глазами посмотрела на Хекта. – Это же из-за твоего выстрела он и умер.

– Я тогда не знал, кто он. И до сих пор не уверен, что поступил бы иначе, если б знал. Дрокер собирался меня убить. Еще раньше пытался, но в результате лишил жизни двоих моих друзей. Он тоже не знал, кто я. Узнал, лишь когда я поступил в городской полк. И тогда все бросил и занялся моей карьерой.

– А после смерти Дрокера дело продолжил его отец.

Муньеро Делари слегка поклонился Анне и спросил:

– Хочешь еще кофе, Пайпер?

– Я всегда хочу кофе, вы же знаете, я без него жить не могу.

– Вот она – ужасная правда, – сообщил театральным шепотом Кловен Фебруарен, склонившись к Анне.

– Можешь ты хоть иногда быть серьезным? – скривился Делари. – Две сотни лет, самый могущественный волшебник в мире, а дети Анны и то ответственнее тебя.

– Все, я серьезен, Муно. Вспомнил о возрасте, сделал умное лицо.

Делари улыбнулся уголками губ:

– Анна, мой дед в чем-то прав. Вас только что посвятили в весьма опасную тайну. Все, кому о ней известно, сейчас находятся в этой комнате. Есть и другие – взять хотя бы того же эр-Рашаля аль-Дулкварнена из Дринджера, – они знают, что Пайпер не тот, за кого себя выдает. Но вся правда им неведома. Раскопать ее они не сумеют. Все записи уничтожены.

– А клонит он вот к чему, – вмешался Фебруарен, – если правду и узнают, то лишь потому, что проболтается кто-то из присутствующих сейчас в этой комнате. А это ни к чему хорошему не приведет.

– Эй! – возмутился Хект. – Не смейте угрожать…

– Солнце встает на востоке, приливы сменяются отливами, я лишь ссылаюсь на факты. Сухие факты.

– Анна, – сказал Делари, – вы жаловались, что Пайпер не посвящает вас во все подробности своей жизни. Теперь вы знаете все, и обратного пути нет.

Анна, нахмурившись, смотрела на Герис.

– Вы переехали в Брот из Сонсы, – подхватил Девятый Неизвестный, – так велели наниматели вашего бывшего мужа. Вы до сих пор посылаете отчеты в Аль-Кварн?

Хект чувствовал себя все неуютнее. Добром это не кончится.

– Уже два года не посылаю. Они наверняка сбросили меня со счетов, ведь я слишком сблизилась с Пайпером.

– Хорошо, – кивнул Фебруарен. – Мы объяснились. Пайпер, расскажи-ка о своих приключениях.

Девятый Неизвестный и принципат Делари выслушали рассказ Хекта, не перебивая. Хотя большую часть они уже знали – Фебруарен ведь постоянно навещал патриарший отряд. Обоих волшебников весьма заинтересовал Асгриммур Гриммсон.

– Что ты с ним сделал? – поинтересовался Делари. – Я хотел бы с ним потолковать.

– И я, – поддакнул Фебруарен. – Человек, который превратился в Орудие, а потом обратно в человека, – занятно.

– Спрятал его в комнате вроде этой, под Кастеллой. Надеюсь, никто им не заинтересуется. Не знал – куда еще его деть. Асгриммур хочет, чтобы мы помогли ему освободить древних богов – тех самых, которых он запер в отдельной вселенной, когда стал чудовищем. И в результате, сам того не желая, выпустил Харулка Ветроходца. А наш мир теперь – просто рай для подобных созданий.

– Хочешь еще кофе, Анна? – спросила Герис.

– Нет. С меня уже хватит – всего хватит. Мне нужно побыть одной.

Всего за несколько минут мир Анны стал гораздо удивительнее и мрачнее.

Готовясь ко сну, Хект услышал, как Вэли спрашивает Анну:

– Так они тебе наконец рассказали, что происходит?

– Да. И теперь я жалею, что совала нос не в свое дело.

– У дэвов есть такая поговорка: «Не знайся с волшебниками».

– Значит, они гораздо умнее, чем многие думают.

Главнокомандующий отправился осматривать разрушенную цитадель Бруглиони в сопровождении четырех телохранителей и артиллеристского наряда Кейта Рука.

Особняк занимал несколько акров. На земле, обнесенной стеной с башенками, помещались сад, хозяйственные постройки и сама цитадель, служившая Бруглиони домом и штаб-квартирой.

Все это теперь превратилось в гигантскую воронку, засыпанную обломками.

– Мой господин, – прошептал Мадук, – к нам тут его егошество полковник Горт.

В Броте часто высмеивали наряды и деревенский говорок Пинкуса Горта, хотя говорок этот то появлялся, то исчезал по причинам, известным лишь самому Пинкусу. Но вот Пинкусову смекалку при Хекте никто не высмеивал ни разу, разве что сам Пинкус.

– Ты, Пайп, – начал Пинкус, – видать, когти драл вовсю, раз умудрился так быстро доскакать сюда из Альтен-Вайнберга.

– Обязательства, знаешь ли. Что тут стряслось?

– Несчастный случай с огненным порошком. Хочешь верь, а хочешь нет, кое-кто умудрился не протянуть ноги. Уцелели почти все слуги, Джервес Салюда и Палудан Бруглиони. Хотя оба сильно покалечились. Палудан, скорее всего, не выживет. Салюда как раз уходил, когда грянул взрыв. Ему раздробило балкой ноги. Ходить вряд ли сможет. Остальные Бруглиони все еще там. А с ними и весьма дорогие запасы редких вин, как я слышал.

Судя по тону, судьба вина волновала Горта гораздо больше, чем несчастные Бруглиони.

– Когда я там работал, у них был превосходный винный погреб, – сказал Хект. – Это точно несчастный случай?

– Глупость чистой воды. Один свидетель слышал, как тупоголовый племянничек Бруглиони похвалялся, что стащит чуток огненного порошка и устроит фейерверк. Только прихватил он с собой не фонарь, а лампу с открытым огнем.

Хект посмотрел на развалины. В воронке еще клубилась пыль.

– Если это все же не несчастный случай, кто бы от этого выиграл? – спросил он (пусть не скучает Пайперова циничная половина).

– Те же, кто и так выиграет, – оставшиеся четыре клана. Бруглиони-то после такого, считай, крышка.

– Можно сказать, главнокомандующий? – спросил Кейт Рук.

– Валяйте.

– Полковник, зачем Бруглиони столько огненного порошка? Не говоря уж о том, что по закону он вроде как предназначается исключительно для нас – для патриаршего войска.

– Хороший вопрос, – кивнул Хект.

– Члены коллегии утверждают, – ответил Пинкус Горт, старательно избегая смотреть Хекту в глаза, – что они тоже патриаршее войско. Если уж начистоту, Пайп, огненного порошка производится гораздо больше, чем ты способен купить. После захвата Артесипеи у нас нет недостатка в селитре, вот хозяева «Мануфактуры» и наживаются.

И возможно, не только они, – возможно, кое-кто еще, ответственный за закон и порядок, получает свою долю.

Хект бросил сердитый взгляд в сторону дэвского квартала. Хотя злился он скорее на себя самого, потому что не предусмотрел такого развития событий.

Что еще так способствует перераспределению богатств, как не новый способ убивать? Хотя обращение с огненным порошком требует умения.

– Когда же пушки и огненный порошок попадут в руки к нашим врагам? – спросил весьма умелый Кейт Рук.

– Дайте-ка угадаю. – Теперь в Хекте заговорила ехидная половина. – Как только кто-нибудь выведет пристойную формулу?

– Если так, – фыркнув, заявил Рук, – нас бы уже осаждали разные мерзавцы с пушками. Формула всем прекрасно известна. Ее знает любой бротский аптекарь или алхимик. Но они не знают, как собрать воедино нужные части. Я бы вот подослал к Крулику и Снейгону надежного человека, пусть сидит там постоянно, днем и ночью. Такого, чтоб в случае чего спокойно перерезал кому надо глотку. Такого, кому не хватит ума нахватать взяток, которые ему, конечно же, будут совать.

Главнокомандующему не очень-то хотелось прибегать к таким методам, но опасность он осознавал. Те, кто мечтает разбогатеть, и притом быстро, с удовольствием продадут опаснейшее оружие самым заклятым врагам своей же собственной страны. Тот факт, что оружие потом применят против них самих, от их внимания загадочным образом ускользает.

У руннов было тайное смертоносное оружие, называлось оно нефрон. Эту густую субстанцию никто не мог потушить, пока она не выгорит сама. Руннские купцы отказывались торговать формулой, но охотно продавали сам нефрон всем подряд – даже ша-луг, которые потом использовали его против Восточной Империи.

Человеческий умишко не способен соблюсти обязательство и отказаться от денег. Даже если в результате проданным тобой оружием убивают твоих же соседей.

– Эй, Пайп, ты куда пропал?

– Что, Пинкус?

– Ушел в себя и там потерялся.

– Там, Пинкус, не так много всего, чтобы потеряться. Я тебя уже много лет знаю, ты наверняка отыскал лучший кабак в этом городе. И уж точно прекрасно знаешь, что творится на теневой стороне Брота.

Горт взмахнул руками, будто бы взвешивал что-то на невидимых весах (или хватал девицу за грудь).

– Так. Стараюсь. Но на самом-то деле достаточно просто пускать пыль в глаза, лишь бы сенат был доволен.

– Тебе главное, чтоб доволен был Бронт Донето. Да еще старики-церковники. А на стариков-градоначальников плевать.

– Это в общем-то одни и те же люди, – пожал плечами Горт.

– Что-то они тебя измотали, как я погляжу.

– Почему ты так решил? – снова пожал плечами Пинкус.

– Даже гадостей про них не говоришь.

– К регулярной кормежке быстро привыкаешь.

Хект неискренне усмехнулся.

– А с этим ты что намерен делать? – Он махнул рукой в сторону воронки.

– Раздобуду лопату и закопаю. Но ты, видимо, нечто другое имел в виду.

– Другое. – Пайпер улыбнулся – вот они, Гортовы замашки.

– Притащу старых перечников из коллегии – пусть себя покажут. Прекрасная для них возможность распушить хвост. У этих старикашек самомнение будь здоров. Решат, что это несчастный случай, – возьмусь за лопату. Скажут, что кто-то устроил светопреставление нарочно, – выслежу гада и притащу за шкирку, а он пусть умоляет не отдавать его Бруглиони.

– Прекрасно устроился, Пинкус. Загляни как-нибудь вечерком в особняк к принципату Делари. Я тебе из Альтен-Вайнберга с полдюжины бутылок белого привез.

– Ого, это ты хорошо придумал.

– Твоя правда. Но только предупреждаю: к такому вину ты не привык.

– Чýдно. Слышал, сама императрица удостоила тебя аудиенции.

– Да. Работу предлагала.

– Ну и дела! Ты, видать, отказался.

– Отказался. Неохота начинать все сначала с очередной толпой чокнутых старикашек, только и ждущих случая вставить мне палки в колеса.

– Твой цинизм, Пайп, расцвел пышным цветом. Ты обещал над этим поработать.

– Работаю. Каждый день, как молитвы прочту.

– Не особенно обнадеживает. Я тебя хоть раз за молитвой застал? Что-то не припомню.

– Тебе недостает хитрости и сноровки: я стараюсь, чтоб эти дела дальше меня и господа бога не шли.

– Да мне уже и плевать, – усмехнулся Горт. – Мой-то господь бог вот уже как пять сотен лет в загуле, и на разборки смертных у него времени нет.

Хект прекрасно понимал Гортову позицию, но у него самого никак не получалось выказывать богу подобное пренебрежение. Кем бы ни был этот самый бог.

– Что твой начальничек поделывает? – осведомился Пайпер.

– В каком смысле?

– После смерти Бонифация какую изберет сторону? Надеюсь, не поставит нас с тобой в затруднительное положение.

– Ты собираешься проследить за выполнением сделки, заключенной с Вискесментом?

– Я дал клятву.

– И городской полк, во всем нашем несметном множестве, благословят усмирить бунтовщиков.

– Тебе не справиться. Стоит Кройсу или Кастелле свистнуть, сюда на следующий же день притопают шесть тысяч закаленных патриарших воинов. Через неделю их будет пятнадцать тысяч. Следующий патриарх уже определен.

– Спокойно, Пайп. Зачем сразу кипятиться?

– Просто хотел растолковать тебе свою позицию.

– Считай, растолковал. Но всеобщую любовь ты вряд ли завоюешь.

– Поступлю, как должно.

– Сдаюсь. Через сотню лет какое все это будет иметь значение?

Можно было продолжать в том же духе и дальше, но Хект не видел смысла. Заставить Пинкуса подумать и на неделю вперед – и то целая история.

– Расскажи-ка о своих похождениях в Коннеке, – попросил Горт, – как ты там богов прихлопывал. И про Альтен-Вайнберг. Каково оно?

– Аудиенция у императрицы получилась занятная. Свадьба длилась долго, было скучно и жарко. Перестарались они.

– Вот дерьмо! А Катрин все такая же красотка, как тогда в Племенце?

– Время обошлось с ней немилосердно. Трон Граальской Империи – суровый учитель.

– Она себе усложнила жизнь, переметнувшись на другую сторону в извечной склоке императора с церковью.

– Это сыграло немалую роль. Да и Джейм ситуацию не улучшил.

– Совсем не прекрасный и могучий герой?

– Не могучий, но определенно прекрасный – в южном духе. И проявил себя при Лос-Навас-Де-Лос-Фантас. Так говорят. Только вот норов – как у нашего бывшего приятеля епископа Серифса.

– Дело дрянь.

– А Катрин его недостатков в упор не замечает.

– Пайп, – неожиданно спросил Горт, уставившись на дно воронки, – видишь?

– Где?

Пинкус показал пальцем.

Хект прищурился и едва-едва различил…

– Рук! Действуйте!

Растолкав зевак, Кейт Рук подкатил фальконет к краю воронки. Вокруг главнокомандующего сомкнулись телохранители.

– Всем назад! – рявкнул Хект. – Рук, у вас зрение поострее, чем у меня или у полковника Горта. Что-то зашевелилось внизу, под обломками мебели. Наведите-ка туда пушку.

– Будто машет кто-то, – сказал Рук.

– Отправлю кого-нибудь вниз, – предложил Горт.

– Пожалуйста, пусть заходят сбоку, – велел Кейт. – Чтобы не оказались на линии огня.

Гортовы солдаты были уже на полпути вниз, когда гора обломков зашевелилась.

– Блестяще, – похвалил Хект, – они у тебя на тросах страховочных.

Ответ Горта заглушил грохот фальконета.

Когда поутих звон в ушах, Хект услышал вопли Рука:

– Я попал или как? Надо вытащить сразу!

Главнокомандующий попридержал язык. Рука можно отчитать и потом.

И тут вдруг Хект почуял едва уловимый, но знакомый запах. Такой всегда сопровождал удачный выстрел в Орудие Ночи.

Запах быстро развеялся. С помощью страховочных тросов Рук и его артиллеристы спустились в воронку. В руках у них были кувшины, в которые обычно складывали останки убиенных тварей.

– А твои ребята, Пайп, отлично знают свое дело, – немного погодя заметил Пинкус Горт.

– Да. Рук меня даже пугает иногда, – согласился Хект, почесав запястье.

Но на этот раз перепугался сам Рук. Выкапывая из развалин дымящееся раскаленное яйцо, он случайно прошиб тонкую стену, за которой скрывался фамильный склеп Бруглиони. Там во время взрыва укрылось несколько отчаявшихся бедолаг, и теперь они, завидев свет, повылезали прямо на Рука.

Именно тогда Хект заметил в толпе зевак старика в коричневом. Нужно поговорить с Девятым Неизвестным. Талисман на этот раз не предупредил об опасности.

– Это был еще не оперившийся князь Ночи, – заметил Фебруарен во время позднего ужина. – Но почти оперившийся. Твои затруднения с кровожадной тварью, Муно, должны временно разрешиться. Тварь распределила себя на кусочки, чтобы сделаться средоточием этого цирка чудовищ.

Хект ничего не понял, зато понял принципат. Ну и славно.

– Сегодня утром я заметил одну неприятную вещь, – пожаловался Хект. – Амулет меня не предупредил.

– Совсем? – нахмурился Фебруарен.

– Разве что запястье заныло, но уже после того, как Рук застрелил чудовище.

– Приспосабливаются. Придется мне все перенастроить. Может, вознесшийся поможет.

– Как там поживает мое ручное Орудие? – поинтересовался Хект.

– Одержимый?

– Кто ж еще? Я даже не знаю, куда вы его упрятали.

По настоянию волшебника одержимого забрали из Кастеллы – подальше от пронырливых рыцарей Братства Войны и уж тем более особого ведомства и охотников на ведьм.

– Замурован в башне. Дверей там нет, окон тоже. А где башня – тебе знать не обязательно. Вознесшийся рассказывает о себе. И придумывает план… Но это тебе тоже знать не обязательно.

– Почему?

– А ты в последнее время совсем не держишь язык за зубами.

Все сидевшие за столом примолкли и уставились на Хекта.

А тот молча ждал объяснений.

– И сам о том не ведаешь. Кто поклялся не разглашать, о чем шла речь в тихой комнате императрицы? И кто умудрился с тех пор разболтать об этом всем и каждому?

– Там была трещина?

– И не одна. В потолке, в полу. Тамошней тихой комнате уже много лет. Фундамент оседает, и они не поддерживают ее в должном состоянии. Зачем ты нарушил слово?

– Извините. Не подумал. Ничего ж особенного.

– Для тебя ничего особенного. Тебе ее предложение польстило. Полюбуйтесь-ка на меня! Сама Граальская императрица зовет в главнокомандующие! Но ее это может погубить. У нее враги повсюду. К счастью для вас обоих, я заставил тех, кому ты проболтался, забыть. Надеюсь, удалось. Не знаю, может, что-то записать успели.

Хект почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, которого поймали с поличным. Он ведь действительно обещал. И должен был понять, как его болтливость скажется на Катрин. Он и понимал, вот только не придал значения.

– Наверное, не гожусь я для таких изящных политических игр.

– Справишься как-нибудь, – проворчал Фебруарен, – если сосредоточишься на работе. И не станешь отвлекаться на недозволенные мысли.

Пора менять тему.

– А брата моего вы уже повидали?

И снова все за столом удивленно на него уставились.

– Нет. Я и так кручусь как белка в колесе с утра до ночи, чтобы поспеть со всеми важными делами, да еще всякие прихоти ваши.

– Что за брат такой? – удивилась Герис.

– Один солдат из Грюмбрага притворяется Тиндеманом, братом Пайпера Хекта, – объяснил Хект. – Его Бо Бьогна разыскал. Бо он убедил. Но думаю – говорили они на разных языках.

– Я думал, все твои родные погибли, отец, – сказал Пелла.

– И я так думал. И до сих пор думаю.

– Тогда кто же?..

– Самозванец.

– Но…

– Гадать бессмысленно, сначала нужно с ним поговорить.

Пайперу в голову с ходу пришло несколько возможных вариантов, и ото всех попахивало дурным умыслом.

– Я его разыщу, – пообещал Девятый Неизвестный. – Только сначала разберусь с неотложными делами здесь. Нужно, чтобы Непримиримый стал патриархом без особенного шума. И все мы должны это пережить и остаться целыми и невредимыми. В особенности Пайпер.

– Я могу его найти, – вызвалась Герис.

Фебруарен и Делари насупились и дружно покачали головами.

– Ты говорил, я уже готова управляться с Моделью, – проворчала Герис.

– Не готова, – отозвался Фебруарен. – Отправляться в незнакомое место – не готова. Тем более в такую даль.

– На каком языке разговаривают в Грюмбраге? – ласково спросил принципат Делари.

– Думаю, на нескольких, – отозвалась поникшая Герис, – в том числе и на церковном бротском.

– Возможно. Если бы тебе предстояло беседовать с архиепископом или ученым мужем…

– Герис, для тебя и тут найдется достаточно дел, – утешил праправнучку Фебруарен. – Но тебе еще долго придется заигрывать с Моделью, прежде чем ты сумеешь отправиться в незнакомое место. Муно вон не умеет.

– Муно вообще с Моделью не в ладах, – поддакнул Делари. – Способностей ему не хватает.

– Если внушить Модели, что ты не можешь на нее настроиться, Муно, она тебе поверит.

– Да, дедушка.

Оба старика оглянулись на сидевших за столом. Видимо, этот спор они начали задолго до того, как все присутствующие появились на свет.

Совершенно не обязательно обсуждать это прямо сейчас. Перед детьми. Хект ударил по столу кулаком.

– Детишки, – объявил Фебруарен, – никому и никогда не рассказывайте то, что услышали в этом доме. Понятно?

Вытаращившие глаза Пелла, Лила и Вэли закивали. Таким серьезным они старика еще не видели.

– Ваше молчание – вопрос жизни и смерти. – Волшебник повернулся к Хекту. – Бахвальство часто губит преступников и тех, кому есть что скрывать. Такова уж глупая человеческая природа. Всем хочется казаться особенными. А казаться особенным легко, если знаешь нечто особенное. – Фебруарен снова уставился на детей. – Скорее, даже вопрос именно вашей жизни и смерти – если какому-нибудь злодею втемяшится в голову, что вам известно нечто важное о Муно или Пайпере.

– В таком случае не предпринять ли нам соответствующие меры? – предложил Хект, поглаживая левое запястье.

– Быть может, мой мальчик, для тебя еще и не все потеряно. Вот только знакомство с твоим братцем мне придется ненадолго отложить.

В ту ночь Анна не проявила обычной пылкости. Она понимала, как глубоко она сама и дорогие ей люди увязли в войне против Ночи.

– Пайпер, дети не заслужили такой участи. Они и так натерпелись.

– Знаю.

Пайпер не стал напоминать ей, что все трое жили сейчас гораздо лучше, чем беспризорные сироты.

Главнокомандующий вызвал Крулика и Снейгона на «встречу у Кладезя Искупления», как ее окрестил озадаченный Кейт Рук. Продлилась встреча недолго. Ни Крулику, ни Снейгону говорить не дозволили. Рук в сопровождении рыцарей-монахов из Кастеллы конфисковал все учетные книги.

Представление устроили, чтобы спровоцировать дэвов, – пусть бросятся советоваться друг с другом. Кто-нибудь понезаметнее подслушает, кому еще тайно продавали огненный порошок в обход учетных книг.

Проданные из-под полы оружие и огненный порошок Хект изымать не стал – у него не было на это полномочий. Но имена покупателей узнать не помешает.

Бо́льшую часть огненного порошка Крулик и Снейгон продали вельможам из Граальской Империи – тем, кто не слишком-то высоко ценил императрицу.

Катрин повезло – ее недоброжелатели глубоко презирали друг друга и никак не могли сплотиться против нее. У граальской знати издавна практиковались междоусобные свары.

Йоханнесу Черные Сапоги удавалось поддерживать мир. Лотарь слишком рано умер и не успел наделать ошибок. При Катрин же мир не нарушался лишь потому, что каждый смутьян знал: Феррис Ренфрау неотступно наблюдает за всеми из своего темного угла.

Изменят ли положение дел фальконеты?

Вряд ли. Даже самые искусно сделанные пушки годились в основном лишь для убийства Орудий Ночи. На поле боя от них мало толку – разве что устрашающий эффект, оглушительный грохот и много дыма.

Когда Бонифаций VII, несмотря на все усилия Девятого и Одиннадцатого Неизвестных, все же отправился на небеса, удалось обойтись без смуты. Непримиримый в последние минуты Хьюго Монгоза молился прямо у его постели. При сем присутствовали лекари и самые важные принципаты. Для истории необходимы свидетели.

Еще с Хьюго Монгозом в последний час были его дети – те, которых он зачал, когда еще предпочитал женщин смазливым мальчикам.

В коридоре ожидало с десяток человек, среди прочих – главнокомандующий патриаршими войсками и любимчик Бонифация Арманд. Вид у парня был встревоженный, главнокомандующего он явно опасался.

Вместе с Хектом в коридоре ожидал и Аддам Хоф, один из магистров Братства Войны. Хоф прибыл из Ранча со Старклирода. Этому высокому, мускулистому, загорелому мужчине едва перевалило за пятьдесят. Ни он, ни Хект не знали, что когда-то давно, в Святых Землях, им довелось однажды скрестить мечи.

– Лапочка боится за свои сладости и побрякушки, – заметил Хоф.

– Не стоит его жалеть. Он тут давно уже вьется. И всегда находит нового покровителя.

Хоф вопросительно хмыкнул, и Хект рассказал ему про Осу Стила, не раскрывая его истинной сути.

– Он вроде как вас боится, – заметил рыцарь.

– Я близок с принципатом Делари. Арманд бросил его, чтобы подцепить патриарха.

– И Делари затаил обиду?

– Нет, мой покровитель рад был избавиться от мальчонки. Содержать его накладно.

А еще сложнее не давать Арманду совать нос в чужие секреты. Ведь принципат Делари знал, что Стил шпионит для Ферриса Ренфрау.

– Вы знаете кандидата из Вискесмента. – Хоф не спрашивал, а скорее утверждал.

– Он произвел на меня впечатление. Из того же теста, что и Бонифаций. Мечет громы и молнии. С достойной удивления энергией обрушился на Конгрегацию. Когда Бонифаций показал, что и с ним можно договориться, антипатриарх умерил пыл. Беда тут та же, что и с Бонифацием, – слабое здоровье. Долго не продержится. А подходящего преемника я пока не вижу. Снова, как и всегда, сцепятся между собой недостойные претенденты.

Услышав про отношение будущего патриарха к Конгрегации, Хоф оживленно закивал. Братство Войны недолюбливало Конгрегацию по искоренению богохульства и ереси: из-за ее одержимости коннекскими еретиками значительные средства тратились на Коннек, а не на походы в Святые Земли, а ведь эту битву следует непременно выиграть, причем раньше прочих.

Из покоев, где умирал патриарх, вышел принципат Флороцено Колоньи. Рядом с умирающим дежурили только четверо принципатов от пяти кланов Брота: Джервес Салюда, представитель Бруглиони, еще недостаточно оправился от ран.

– Его святейшество скончался, – сообщил принципат Колоньи.

В то же мгновение ожидавшие священнослужители рангом пониже и слуги устремились прочь. Следовало соблюсти все положенные при погребении формальности. Приготовления начнутся немедленно.

Среди этой толпы Пайпер Хект отметил Феллау Хьюмию, странного типа, недавно назначенного королем Регардом (а значит, Анной Менандской) на пост архиепископа Салпено. Как и про всех высокопоставленных вельмож Арнгенда, про Хьюмию болтали, будто бы он переспал с матерью короля.

– Будут неприятности? – спросил Хоф, проследив за взглядом главнокомандующего.

– Вполне возможно. Не знаю, о чем они там думают в своем Салпено.

– Я бы не расстроился, упади вдруг на голову Анне Менандской кирпич. В последнее время Арнгенд совсем не помогает – прислали только королевского сына Анселина да шестерых рыцарей.

– Освобождение Святых Земель не принесет ей личной выгоды. Предложите сделать ее императрицей тамошних объединенных государств.

– Может, это и подействовало бы, – усмехнулся Хоф. – Хотя она, скорее всего, просто бы вывезла все ценности и реликвии и бросила Святые Земли на растерзание неверным.

Хект кивнул. Это, несомненно, преувеличение, но, когда речь заходит об Анне Менандской, в любом преувеличении можно найти долю истины.

– Мое бдение здесь окончено. Нужно возвращаться в Кастеллу – проверить, нет ли вестей из Коннека.

– Трудно вести войну, находясь за сотни миль от основных событий.

– Да, непросто, но мне немыслимо повезло – в моем штабе собрались профессиональные и надежные офицеры. Они вполне справляются в мое отсутствие.

– Занятный феномен. В военных орденах о таком не слыхивали. По крайней мере, со времен Древней Империи.

Главнокомандующему сделалось не по себе. Быть может, магистр Хоф на что-то намекает. Или даже в чем-то его обвиняет.

– Что вы имеете в виду, магистр?

– Я просто заметил, какую необычайную армию вам удалось сколотить за последние несколько лет – армию, которая не распускается на время зимы, жатвы или сева. Армию, которой не управляют военачальники, ставшие военачальниками по праву рождения.

– Мое маленькое отступление от правил, – прервал его Хект. – Если наниматель не возражает, я отбираю своих офицеров в соответствии с военными заслугами. К тому же ни один высокородный вельможа никогда не просился в патриаршую армию.

– Высокородные вельможи приходят к нам. Или же набирают собственные войска, чтобы отправиться в Святые Земли. Вам известно о дружественном нам ордене – ордене Граальских рыцарей?

– Недавно из тех краев до меня дошли странные вести: якобы нашелся мой погибший брат. Но я не верю. Север я покинул в самую суровую пору, тогда среди язычников сыскался вождь, которого готовы были принять почти все племена.

Хект умолк и содрогнулся, словно бы припоминая тогдашние ужасы.

– Теперь там объявилась новая беда, – кивнул магистр Хоф. – По янтарному пути через Восточную Империю пришли вести: дикари напали на твердыню Граальского рыцарского ордена, Странглхорм. Рыцари одержали победу. Но дикари и их колдовство вызывают опасения.

Хект вместе с Аддамом Хофом медленно шагал по направлению к Кастелле – магистр тоже направлялся в твердыню Братства.

– В Кальзире и на Артесипее мы тоже столкнулись со странностями и колдовством. И до сих пор приходится расхлебывать кашу в Коннеке.

– Думаю, тут похожая история.

– Харулк Ветроходец.

На лице Хофа отразилось изумление.

– Ходили разговоры, – пояснил Хект. – Принципаты интересовались. Да и в Альтен-Вайнберге шептались, когда я туда заезжал. Дело делается. Время покажет, насколько хорошо.

– Не забудьте про Братство, если узнаете что-нибудь интересное. По возможности.

– Разумеется. Хотя вам, кажется, известно больше моего. Я не слышал про нападение на Гурету. Велики ли потери?

– Язычники нанесли серьезный урон.

– Никогда не бывал в Гурете. Вроде бы большой город. По меркам тех краев.

– Полагаю, его вскоре поглотят льды.

Пайпер Хект заперся со своими подчиненными в одной из тихих комнат Кастеллы. Больше по привычке – никаких тайных дел обсуждать сегодня не собирались, но ведь никогда не знаешь, не сболтнет ли кто-нибудь что-нибудь занятное для чужих ушей.

– Я хочу больше узнать о магистре Хофе. На первый взгляд репутация у него безупречная.

– Бехтер говорит, – отозвался Бюль Смоленс, – что в Кастелла-Аньела-долла-Пиколине он новенький. Приехал в Ранч из Святых Земель, известен как достойный военачальник. У его семьи связи с владыками нескольких чалдарянских государств в Святых Землях, но сам он не политик. Очень показательно то, что Индала аль-Суль Халаладин считает Хофа своим другом.

– Как такое может быть?

– У обоих была возможность совершить мерзкий поступок и тем самым насолить врагу, но оба не пошли против своей чести. Бехтер считает, что Хофа повысили из-за честности. Кое-кто хотел убрать его из Святых Земель, там Братство наживает себе дурную славу – слишком уж у них мораль хромает. А еще Бехтер считает, что Хоф ищет здесь порядочных братьев, чтобы те помогли ему вычистить скверну.

– Занятно. Необычно, но занятно. Скормите ему то, что нам известно об охотниках на ведьм в Сонсе. Расскажите подробнее про Хофа и Индалу.

И полковник Смоленс поведал замысловатую историю о предательстве и благородстве. Немалую роль в ней сыграл Роджерт дю Танкрет: был нарушен мирный договор, похитили сестру Индалы, а потом вмешалось Братство Войны. В лице Аддама Хофа. Именно его усилиями удалось предотвратить войну, в которой участвовали бы прамане со всех трех каифатов. В результате чалдаряне потеряли несколько горных графств на севере Святых Земель.

А с Роджерта дю Танкрета как с гуся вода. Он по-прежнему провоцировал праман.

– Роджерт никого не боится, – пояснил Смоленс, – потому что владеет неприступной крепостью Гериг.

Однажды, еще в бытность свою Элсом Тейджем, Хект видел Гериг. Эта твердыня устрашала даже с расстояния во много миль.

Бо́льшая часть крепостей представляла собой просто кучи камней, пусть и большие, но у Герига был собственный характер. Он притаился на вершине горы, и от него, словно от обители зла, так и веяло недобрым.

Нет, не обитель зла, Гериг больше походил на обитель Ночи – сам по себе не дурной и не хороший (этими качествами наделял его смотрящий), просто могучий и опасный. И, судя по всему, теперь и хозяин у него под стать.

– Нас это не касается, – подытожил Хект. – У нас свои беды. В Коннеке, например.

– Утром пришло письмо от Седлако. У них там большие трудности с Бестией. Каждый раз, как приканчивают воскресшее божество послабее, он крепнет и умнеет.

– А как его удалось побороть в первый раз? Записи остались?

– Вы говорите о Древней Империи?

– Да. Разузнайте, как им тогда удалось его заточить.

– Древние всегда играли на слабостях самого бога, когда хотели его пленить.

– Разузнайте все подробно. А я домой. В этот раз, как это ни удивительно, без особой охоты. Нам с Анной предстоит ссора – брать или не брать мне в новый поход Пеллу.

В Броте сидеть больше не было смысла. Непримиримый сделался патриархом, никто ему не помешал. Разве что все возмущались, что он до сих пор не принял менее воинственное имя. Хект ждал лишь приказа нового патриарха, чтобы вернуться в Коннек.

– С радостью уберусь отсюда. А что вы намерены делать с браунскнехтом?

– С Дриером?

– Именно.

– Отправлю назад в Вискесмент, пусть выведет оттуда имперских солдат.

– А со мной?

– Верну на место и заставлю работать. Отпуск у вас получился длинный.

Смоленс фыркнул.

– Нам нет нужды здесь сидеть, – пояснил Хект. – И хорошие, и плохие ребята делают, что велено.

– Только потому, что видели нового начальника, – он у нас как дохлый цыпленок на вертеле. Говорят, и года не протянет.

Хект мельком видел Непримиримого и тоже считал, что ему недолго осталось, но Девятый Неизвестный утверждал, что патриарху еще можно помочь.

– Быть может, он их удивит.

– Надеюсь. Мне понравилось работать с ним в Вискесменте. – Взгляды Смоленса успели радикально поменяться. – Но непременно нужно оставить здесь людей. Чтобы лоббировать в коллегии и неустанно пасти Крулика и Снейгона. Эти мерзавцы продадут свой товар любому, кто заплатит.

– Оставлю в Броте Рука. У него, как и у Прозека, не переводятся замечательные идеи. А здесь он сможет их сразу опробовать. Предоставлю ему необходимые полномочия, чтобы приструнить всех в случае нужды.

– На месте Крулика и Снейгона, – отозвался Смоленс, – я бы предвидел такое развитие событий и устроил где-нибудь тайный цех. И возможно, не один.

– Надо это обдумать.

Хект решил рассказать о подозрениях Смоленса Кловену Фебруарену. Старик выяснит, не затевается ли там чего.

Насколько спокойно обстоят дела в вечном городе, было видно по размеру Хектова эскорта – до дома Анны Мозиллы его провожали лишь четверо телохранителей. И никто из прохожих не обратил на них ни малейшего внимания.

Мадука это сильно беспокоило. Естественно.

Вот уже давненько главнокомандующего никто не пытался пристукнуть.

Дома Хект удивил Анну и несказанно опечалил Пеллу – не стал настаивать, чтобы мальчик отправился с ним в поход.

– Пелла, я хочу, чтобы ты учился в монастыре Серых Братьев при храме Святых отцов церкви. Тебе нужно освоить все то, что необходимо в Титусовом ремесле.

– А что стряслось с Титусом? – удивилась Анна. – Ноя ничего мне не говорила.

– Ничего с Титусом не стряслось, разве что дома давно не был. Я думаю сейчас не о войске, а о Пелле, – ответил Пайпер, многозначительно поглядев на Анну.

Дети не знали, как тесно их семья связана с Муньеро Делари и Кловеном Фебруареном – считали их просто милыми, но странноватыми старичками, которые часто приглашают семейство Хект в гости. И дарят небольшие, но весьма дорогие подарки.

– Кстати говоря, сегодня заглядывала Герис. Принципат желает, чтобы мы явились на ужин. За нами приедет карета.

– Предложение, от которого невозможно отказаться.

– Сказала, старик хочет последний раз увидеться с тобой перед отъездом.

– Неужели?

У самого Пайпера пока не было четкого плана: нужно навестить Пинкуса Горта, побеседовать по душам с бывшим чудовищем, разузнать, что творится в коллегии и в городе.

– Ты уже решил, когда выступаешь?

– Нет. Сегодня пришло письмо от Седлако. У них там трудности. Захватчики из Гролсача все время путаются под ногами. Граф Реймон не может с ними справиться.

– …Не говоря уж о захватчиках из Арнгенда, – добавил принципат Делари, когда за ужином всплыло имя графа Реймона Гарита. – Пока лишь небольшие шайки – несколько недоделанных рыцарьков да плохо вооруженные пехотинцы под предводительством кипящего праведным гневом старожила из Конгрегации, которого приютила Анна Менандская, когда Бонифаций Седьмой эту самую Конгрегацию распустил.

– Стоит ждать неприятностей?

– Так дедушка считает. Быть может, беспорядки начнутся, когда до Салпено дойдут вести о временном отсутствии власти.

По закону Непримиримому полагалось выждать двадцать шесть дней траура, только потом он полностью вступал в свои права.

– Я разослал вести, как только скончался Бонифаций, – отозвался Хект. – Арнгендцы никого не застанут врасплох. А где ваш дедушка?

– Чуть позже появится. Наконец-то отправился в Грюмбраг. А оттуда – в какую-то Гурету.

– Неплохо бы выслушать еще один отчет о тамошних событиях.

– Еще один?

Туркин и Фельска вносили все новые блюда. Дважды на пороге появлялась госпожа Кридон – видимо, напрашивалась на комплименты. Хект не обратил на нее внимания. Он рассеянно заметил, что за столом, кроме него и волшебника, никто не разговаривает.

Герис отправилась на кухню.

В комнату трусцой вбежал Кловен Фебруарен, уселся на место Герис и заколотил по столу рукояткой ножа.

– Как мило с твоей стороны, – приветствовал его Делари, – переодеться к ужину, дедушка.

Одежда на Фебруарене была грязная, вдобавок от него исходил не слишком приятный запах. Дети, которые обычно любили общество старика, отсели подальше.

– Слишком оголодал. Как не нагулять аппетит от такой работенки. Пайпер, брата твоего я не нашел. Думаю, кто-то водит тебя за нос. Остальное обсудим в тихой комнате. Есть давайте!

Сидевшие за столом переглянулись.

– Что такое?

В комнату вошла Герис. В руках она несла поднос с кофейными чашками. Следом Туркин и Фельска внесли сладкие лакомства. Госпожа Кридон улыбалась во весь рот, стоя в дверях кухни.

– С сорокалетием, – поздравила Хекта Герис, наливая ему кофе.

И все остальные тоже принялись его поздравлять.

Пайпер растерялся. Что тут скажешь? Он сам не знал, когда у него день рождения и сколько в точности ему лет. Наверное, Герис это как-то высчитала. Спрашивать он не стал.

– Даже не знаю, что говорить. Я никогда не праздновал ни дня рождения, ни именин. – И это была истинная правда.

– Я хотела и друзей твоих позвать, – пояснила Герис. – Полковника Горта, того солдата, который животных любит. И других. Но дедушка волнуется, когда в доме чужие.

– Времена пошли непростые, – согласился принципат Делари. – Приходится осторожничать.

Пайпер Хект наблюдал, как его дети впервые пробуют кофе. Лила и Пелла сморщили носы, зато Вэли явно понравилось. А вот сласти пришлись по вкусу всем.

Перед тем как отправиться в тихую комнату, Хект сказал несколько слов на ухо госпоже Кридон.

– Побывал я в городе под названием Гурета, – начал рассказ Кловен Фебруарен. – Куча народу там полегла. В основном не местные. Но город все равно придется бросить, если только не поменяется погода. Они едва могут себя прокормить. Зерно приходится ввозить, но Мелкое море так быстро мельчает, что скоро корабли не смогут туда подойти.

Хект пересказал им услышанное от Аддама Хофа.

– Все верно. Они лучше осведомлены – получают вести через Восточную Империю.

– Или же волшебники интересуются тамошними делами, – предположил Делари.

– И это тоже. Из Гуреты я отправился в другие поселения – возле самых льдов. Везде одно и то же: отчаявшиеся дикари и какие-то нелюди. То чудовище – с рисунка Ферриса Ренфрау. В Гурете рыцари Граальского ордена заманили его в ворота за́мка и убили особой картечью. Фальконеты произведены Круликом и Снейгоном. Значит, их туда доставили весьма быстро. Заряды – из той же партии, что и те, которыми прикончили червя на берегу Дешара. Пушкари – дэвы, нанятые граальскими рыцарями. Пушкарей-дэвов я видел не только там. Нужно как-то их приструнить.

– Следовало этого ожидать, – сказал Хект. – Я знал, что лучшее они оставят себе. Такая негласная договоренность – благодарность с моей стороны, они ведь сделали мне много хорошего. Но я совсем не рассчитывал, что дэвы примутся вооружать всех подряд. Схожу на «Мануфактуру Крулика и Снейгона». Обнаружу что подозрительное…

Но что Хект на самом деле мог? Разве что прикончить кого-нибудь. Тайна огненного порошка вырвалась на волю, словно джинн из бутылки, и запихивать ее назад бесполезно, как бесполезны попытки Ночи покончить с опасностью, которой грозил Убийца Богов.

– Кто рассказал тебе о брате? – спросил Кловен Фебруарен.

– Бо Бьогна. Мой старый друг. Я его встретил тогда же, когда и Пинкуса Горта и Просто Джо. Он теперь у Горта соглядатаем.

– Я его знаю.

Муньеро Делари вздохнул.

– Что не так, дедушка? – заволновался Хект.

– Просто устал, – пояснил Делари. – Сначала помогал задержаться на этом свете Хьюго Монгозу, теперь новому патриарху. Это очень утомительно. Связанное со здоровьем колдовство – одно из самых тяжелых.

А еще одно из самых распространенных. Хотя обычно знахари обладают лишь крупицами магического дара.

– Да еще этот Пайперов дезертир-одержимый. Из-за него я меньше помощи получаю, чем рассчитывал, – продолжал ворчать Делари, многозначительно поглядывая на Фебруарена.

– Муно, тебе помогут. Как только Пайпер отправится в Коннек, его уже не придется так усиленно охранять. А если тебе и вправду так тяжело, доверь Герис дела попроще в Безмолвном Королевстве.

– Но…

– Но ты все хочешь делать сам. До последней мелочи. Только так все будет как надо.

– Но…

– Муно, я тебя хорошо знаю. Сам такой был. До сих пор не могу удержаться и сую свой нос. Но уже меньше, чем раньше. Послушай, Герис – взрослая женщина. Она там будет с Моделью. Если что – позовет на помощь. А наступит конец света, сообщит.

Старик словно уговаривал сам себя.

– Меня не придется так усиленно охранять? Тут что-то такое в городе творится, о чем я не знаю? – удивился Пайпер.

– Нет, – отозвался Фебруарен. – Но это же Брот. Горожане себе на уме и весьма вспыльчивы.

Девятый Неизвестный умел весьма искусно лгать. Хект ему не поверил.

– Вот уедешь, – довольно ухмыльнулся Фебруарен, – сможем и Моделью заняться, и все разузнать, и с той штукой договориться, которую ты с Джагских гор приволок.

– Я, похоже, тут всем надоел.

– А ты, Муно, говорил, что нашему мальчонке не хватает ума ложку правильно держать.

В ночь перед отъездом Хекта Анна казалась грустнее обычного. Она, похоже, вбила себе в голову, что больше его не увидит. Переубедить ее было невозможно, а обсуждать свои страхи она отказывалась.

Хект спустил ноги с кровати и как раз собирался отправиться на поиски ночного горшка, когда пол под ногами вдруг затрясся. На юге загрохотало. Землетрясение в компании с грозой?

Нет. Взрыв, как и в ту ночь, когда рухнула цитадель Бруглиони. Только еще хуже.

– Что это? – спросила Анна.

В комнату вбежали дети.

– Крулик и Снейгон, – отозвался Пайпер, – заплатили за свое предательство.

Он был в этом уверен. И знал, кто заставил их расплачиваться.

Один старый мерзавец, хладнокровный и смертельно опасный.

Воронка получилась раз в десять больше, чем в поместье Бруглиони. Она все еще дымилась. Несколько минут назад внизу снова что-то взорвалось.

– Надо бы новый закон принять, – высказался Пинкус Горт. – Запретить складировать огненный порошок в погребах и катакомбах.

– Может, и пригодится, – отозвался Хект, наблюдавший за Кейтом Руком.

Под руководством Рука две сотни патриарших солдат рылись в развалинах и откапывали тела. Но главная цель у них была другая – следить за трудившимися на руинах дэвами и конфисковывать пушки и огненный порошок, буде таковые обнаружатся. Осторожно.

Пушек обнаружилось очень много – гораздо больше, чем заказывали патриаршие войска.

Хект заметил нескольких пожилых дэвов, наблюдавших за работами. Вид у них был перепуганный. Пайпер их не знал. Дэвы, с которыми он успел познакомиться в свои первые дни в Фиральдии, либо погибли, либо наложили на себя руки.

Старый жестокий мерзавец.

Крулик и Снейгон – те самые, в честь которых была названа мануфактура, – погибли при взрыве. Хект собрал наиболее вероятных дэвов-преемников из семейств все тех же Крулика и Снейгона и объявил им:

– Я весьма недоволен. Мои хозяева недовольны. Мы думаем, нас предали. Условия контрактов, по которым мы так щедро платили, постоянно нарушались даже после нашего предупреждения. – Хект смерил дэвов гневным взглядом. – Сегодня я не испытываю к вам особенного сочувствия, но дам последний шанс. Здесь трудились настоящие мастера своего дела, пусть трудятся и дальше – там, где будет поменьше разрушений после следующего несчастного случая.

К тому времени уже успели откопать сто восемьдесят один труп. Погибшие в основном были обитателями окрестных домов. Многие по-прежнему считались пропавшими без вести. Лишь чудом не заполыхал весь многолюдный дэвский квартал.

Очень помогла дождливая погода.

– Я этого не планировал, но и не особенно расстроился. Хотя и жаль огненный порошок.

Отъезд в Коннек пришлось ненадолго отложить. Хект вместе с отрядом телохранителей отправился по вымокшей дороге в Фи – деревеньку, где Девятый Неизвестный держал чудовище с Джагских гор. Хект не стал никому объяснять причины этой поездки. Мадук пребывал в скверном расположении духа, и непрестанно моросящий дождь его настроение не улучшил.

После взрыва на «Мануфактуре Крулика и Снейгона» вообще частенько моросило. Старики жаловались на боль в суставах и рассказывали разные неправдоподобные байки о том, почему так изменилась погода. Люди помоложе посмеивались: обычно-то старики твердят, что в былые времена все было больше, ярче, красивее и обильнее, но, оказывается, к дождю это не относится.

Башня, про которую говорил Фебруарен, возвышалась прямо посреди деревни. Это был образец простейшей архитектуры высотой в семьдесят футов. Так теперь строили в республиках и даже в некоторых патриарших владениях, где местные политические дрязги порой принимали серьезный оборот. Вход располагался в шестнадцати футах над землей – туда забирались по лестнице. Вместо окон – бойницы для лучников. Внутри – запас еды и воды, достаточный, чтобы пересидеть короткую осаду.

Такую башню трудно было назвать крепостью в обычном смысле этого слова. В городе настроения менялись быстро, и хозяевам башни требовалась защита лишь на несколько часов, в худшем случае – дней. У бунтовщиков редко имелись осадные машины, да и военной дисциплиной они не отличались.

Хект подумал, что такие семейные башни-крепости стоит обсудить в коллегии. У патриарших войск могли возникнуть с ними затруднения во время беспорядков.

В этой башне, в отличие от других, лестница хранилась не внутри, а снаружи. Главнокомандующий придвинул ее к стене и сказал:

– Мадук, подождите здесь. Надолго я не задержусь.

Мадук не желал рисковать жизнью своего хозяина, ведь чудовище уже отправило на тот свет десятки человек, и принялся спорить. Но Пайпер Хект не боялся. Асгриммур Гриммсон высвободился из-под власти Ночи.

– Мадук, я почти всегда делаю, как вы просите. Даже когда, с моей точки зрения, в этом нет нужды. Но на этот раз я вас ослушаюсь. Мне необходимо побеседовать с ним наедине.

Глава телохранителей побагровел. Этого он уже не стерпит!

Но Мадук взял себя в руки и велел одному из своих людей держать лестницу.

– Благодарю вас, – поблагодарил его Хект и полез наверх.

Ноги под конец заныли. Да, слишком уж он разнежился, а еще постарел.

Дверь распахнулась от первого же прикосновения. Хект шагнул внутрь. Башня казалась необитаемой. Пайпер прошел по темному залу, добрался до узенькой лестницы без перил и осторожно вскарабкался наверх, ощупывая рукой стену и проверяя каждую ступеньку.

Постепенно глаза привыкли к полумраку. Чем выше он лез, тем светлее становилось – это солнце проникало через незастекленные бойницы на верхнем этаже.

Как, интересно, Кловен Фебруарен заполучил эту башню? Видимо, деревенские постоянно болтают о странных явлениях – треть сочиняют и почти две трети выдумывают.

– Добро пожаловать, Убийца Богов, в мое фиральдийское имение.

– Рад, одержимый, что тебе по нраву патриаршее гостеприимство.

– Не думаю, что твой старик имеет какое-то отношение к патриарху. Разве что выполняет волю Всеотца.

Хект огляделся – круглая, по-спартански обставленная комната, бойницы выходят на все четыре стороны света (чтобы арбалетчикам удобнее было отстреливаться). Хект старался не показать, как запыхался во время подъема.

– Волю Всеотца?

– Если только братец Шагот не врал, прикончившему Убийцу Богов полагалось в том числе и каменное поместье в теплой Фиральдии. Теплые края вообще сильно манили юных необузданных андорежцев. Такая роскошь. Они верили, что можно получить все, что только захочешь, главное – чтоб хватило силы воли.

– Должен признаться, ты разительно отличаешься от андорежского пирата, каким я его себе представлял.

– Теперь я уже не Свавар. Он был дремуч и груб, настоящий позор для своего народа. Но понять это ума ему не хватало.

– Так как же?..

– Когда ты заперт внутри чудовища, рыскающего по Джагским горам, остается только думать. И пробовать на вкус Ночь. А еще разум и души тех несчастных, которые попадаются на пути. Ты осознаешь, каким зверем был и какой жутью стал. Когда столько думаешь, можно сойти с ума. Если только не воссоздать себя, не принять более приемлемую для самого себя форму. Наверное, чаще всего вознесшиеся просто сходят с ума. Я и сам, вероятно, не в своем уме, хотя и пытаюсь убедить себя, что отбыл свой срок в чистилище и теперь со мной все в порядке. Железо с серебром чудесным образом прочищают разум.

Хект подошел к бойнице и взглянул на деревенский пейзаж, который не особенно поменялся за последние две тысячи лет. Скорее всего, эти виноградники, оливковые рощи, пшеничные поля точно так же расстилались здесь и до появления Древней Бротской Империи. С башни открывался вид на руины, которые, как утверждали жители, уж точно были старше Древней Империи. Туда никто не рисковал соваться. Раньше там располагался языческий могильник, который охраняли безумные могильные девы – похороненные заживо дети, чей озлобленный дух сторожил мертвых.

Даже ярые чалдаряне не рвались опровергнуть эти суеверия.

– И правильно. – Одержимый прочитал Хектовы мысли, будто бы они были крупными буквами написаны у того на лбу. – Эти мертвые дети и сами теперь вознесшиеся – самые ужасные из всех, хоть и маленькие. Людям несказанно повезло, что призраки не могут вырасти и оборвать связь с землей, которую охраняют. Я пытался с ними поговорить, но не сумел. Через их гнев невозможно пробиться.

– Когда-то в незапамятные времена, когда еще только зародилась вера, святые, бывало, освобождали могильных дев и помогали им упокоиться.

– Да. В незапамятные времена. Но это жестокий и мучительный труд. К тому же неблагодарный. Официальная религия сменилась, но неизменными остались деревенские суеверия. Те первые святые умерли и не оставили учеников, способных продолжить их начинания. Любая вера быстро расстается с идеализмом.

Хект перешел к другой бойнице – отсюда открывался вид на Фи и встревоженного Мадука, расхаживающего из стороны в сторону. Пайпер высунул руку и помахал – пусть знают, что он все еще жив.

– Ты желал меня видеть.

– В некотором роде. Старик, который ко мне приходит, мыслит однобоко. Разговаривать не хочет. Хочет только задавать вопросы и получать точные ответы. Но не знает, как правильно спрашивать.

– Надеешься, я тут стану с тобой беседы беседовать и решать великие мировые проблемы? Я для таких дел не гожусь. Я солдат. И проблемы решаю, убивая людей и сжигая все на своем пути. И у меня вроде как неплохо получается.

– Лучше, чем у многих твоих современников. У тебя есть одна слабость – тебе не хватает жестокости.

Хект хотел было возразить и напомнить о коннекском священном походе, но передумал. Одержимый прав. Пайпер устраивал показательные расправы, чтобы заставить врага не лезть в драку. Но действовал узко, ориентируясь на краткосрочную цель, определенное место. Отправь его лет через десять патриарх воевать в Арнгенд, там никто не содрогнется от ужаса, припомнив Коннек.

В Древней Бротской Империи говорили: война – это не игра и не забава. Если не готов добиваться победы всеми силами, со всей возможной жестокостью, не стоит идти на войну. В перспективе жестокость помогает спасти многие жизни.

Врага надо полностью лишить надежды. И лучше, если дело еще не дошло до схватки. Пусть знает: если война все же начнется, она не закончится до тех пор, пока одну из сторон полностью не истребят. Войска Древней Империи всегда имели численный перевес. Не говоря уж об умении и безупречной дисциплине. И невероятной жестокости.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать.

– Хорошо. В грядущем придется тебе распрощаться со своей мягкостью.

– Что?

– Я превратился в дитя Ночи. Хотя и принял снова человеческое обличье, часть меня все еще неразрывно связана с ее бескрайним морем. Мне ведомо все, что ведомо Ночи. Как и большинству Орудий, мне сложно выстроить это знание так, чтобы оно не потеряло смысл из-за ограниченности этого мира. Труднее всего привязать знание к определенному месту на древе времени.

– Точно такие же затруднения испытывали ваши Старейшие, когда отправляли тебя на охоту за мной.

– Именно. Они неверно прочли причины и следствия, а потом неверно истолковали результаты. Пытаясь отвратить будущее, сами обрекли себя на погибель.

– Будь осторожен в своих желаниях.

– Именно.

– Я сам раб древа времени. Мне приходится отправляться в определенные места и совершать определенные поступки, подчиняясь законам этого мира.

– Верно. И это я хотел объяснить. Потому и позвал тебя. Теперь я Орудие Ночи. Почти что новое существо. Мои глаза открыты для Ночи, но я все еще в достаточной степени человек и потому вижу, чем могу пригодиться ее врагам.

– Предлагаешь стать нашим шпионом?

– В некотором роде. Сперва мне нужно исправить то, на что толкнули меня гнев и боль, испытанные под Аль-Хазеном.

– Да, это ты так говоришь.

Хект не готов был поверить созданию Ночи на слово, принять его измену за чистую монету. Изворотливость свойственна самой природе Орудий, будь то боги или же лесные духи.

– Не обязательно мне доверять. Суди по делам.

– Если хочешь помочь в нашей битве, помоги. Сведения из мира Ночи – вещь бесценная. Но я на это не гожусь. Придется тебе иметь дело со стариком. Любые важные вести он сможет быстро передать мне.

– Он мог бы выучить меня путешествовать своим способом.

– Мог бы. Но я бы не стал на это рассчитывать. От него не знаешь чего ждать.

– Мы поняли друг друга?

– Не уверен. Я не совсем понимаю, чего именно ты хочешь для себя.

– Если совсем упростить – очищения. Тот Асгриммур Гриммсон, Свавар, был всего-навсего никчемным куском плоти, ужасным человеком, хоть и не настолько ужасным, как его братец Шагот. То, во что превратился Свавар, возможно, еще хуже – хоть превратился он не по собственной воле, а по вине обстоятельств. Вознесшийся вобрал в себя силу двух могучих Орудий и стал рабом тех качеств, которые делали Свавара таким ужасным.

– Но теперь ты стал другим человеком, – отозвался Хект с неприкрытой иронией.

– Не смогу объяснить тебе так, чтоб ты понял, силу металла, который выжег из меня зло и самообман. Долго-долго подбирал я подходящую метафору. Но ее нет. Скажу просто: вонзившееся в меня серебро обратило мою душу и мой дух.

Душу и дух? От этого замечания подозрительно попахивало. Некоторые еретики верили, что у человека две души – сознание и дух. Подробностей этой доктрины Хект не знал. Он сторонился таких извращенных взглядов.

– На этот счет есть одна поговорка. – Вознесшийся снова угадал его мысли. – В небесах и на земле много такого, что нашей мудрости не подвластно. И эта правда правдивее смертных чаяний. На каждое известное вам Орудие приходится дюжина неизвестных – они в воздухе, воде, земле. А не знаете вы их потому, что они никогда не вмешиваются в жизнь людей. В истории вашего мира они никогда не играли никакой роли. И не будут играть, если их не трогать.

Хекту беседа начала надоедать. Вознесшемуся, видимо, просто хотелось поговорить.

– Главнокомандующий, еще пара мгновений, и я тебя отпущу.

Хект вдруг понял, что не может сдвинуться с места.

– Подобные Харулку охотятся на более кроткие Орудия. Именно поэтому Ветроходец и становится сильнее, хотя Кладези иссякают.

– Это не тайна.

– Разумеется. Но никогда еще темные Орудия не действовали так споро. Даже боги из пантеона Харулка до своего пленения. Они изменились. Превратились в пожирателей.

Хект заметил это «они».

– Есть и другие? Кроме Ветроходца?

– Да. Пока они все еще слепы и только начинают просыпаться. Но есть смертные, которые их разыскивают, торопят. Хотят сами сделаться ими.

– Эр-Рашаль аль-Дулкварнен.

– Это первая попытка. Ступай. Займись своей войной. Очисти Коннек от воскресших Орудий. Но твоя победа не отвратит рок, нависший над тем краем.

Хект почувствовал, что снова может шевелиться, и немедленно двинулся к лестнице, хотя в голове у него вертелась еще тысяча вопросов.

Вознесшийся наблюдал за ним с веселым удивлением.

Кловену Фебруарену следует вести себя осторожнее. Перед ними совсем не тупоголовый пират.

В Броте царило спокойствие.

– Я уже почти хочу, Пайп, чтоб ты тут задержался, – признался главнокомандующему Пинкус Горт. – Такая тишь да благодать.

– Вот сам и займись. Тебе хватит и людей, и власти.

– Могу работы лишиться. Мне платят не за то, чтоб я спокойствие в городе поддерживал, а за то, чтоб в Броте все шло так, как хотят Бронт Донето и пять кланов. Именно в таком порядке. Им плевать, пусть простолюдины друг дружку хоть поубивают. И за политикой цветов стоят именно они.

Политические партии – сторонники разных цветов (когда-то они были просто страстными болельщиками и поддерживали команды на скачках) – вели себя тихо с самого крушения ипподрома. Сейчас ипподром вовсю реставрировали, ведь на лето был назначен новый сезон скачек. А с ним начнется и сезон уличной политики. Он уже и так в общем-то начался, разве что все затаились на время, поскольку патриаршие солдаты не терпели беспорядков.

– Буду наслаждаться зрелищем со стороны, – сказал Хект. – Станет совсем невмоготу – приходи ко мне. Мне очень нужно привести в порядок ополчения в разных патриарших владениях.

– Я думал, ты уже.

– Пытался. Приходится бороться с ужасающей косностью. Ничего, еще пара попыток, и я выкую из них орудие, которым можно будет при необходимости воспользоваться.

Что-то такое промелькнуло во взгляде у Горта. Какая-то тень. Мысль, которой он не намеревался делиться.

– Я рад, что больше не хожу по лезвию меча. Здесь у меня появилась хоть какая-то власть над собственной жизнью. И можно сколотить себе состояньице.

Хект решил, что эти слова нужно обдумать. Самая большая откровенность, на которую осмелился Пинкус Горт.

Хект поругался с Пеллой. Мальчишка не желал оставаться в Броте.

– Я обещал Анне, – отрезал Хект. – А свое слово я держу. Если и во время учебы будешь бедокурить, принципат Делари подыщет тебе занятие.

В кабинет Хекта в Кастелле явился Мадук.

– Приветствую, главнокомандующий.

– Приветствую, Мадук, – невозмутимо отозвался Пайпер, тщательно скрывая свое неудовольствие.

– Хочу отозвать свою просьбу об отставке. С вашего позволения.

– Что изменилось? Другим я не стану.

– Понимаю. Я был уставший и злой. Та поездка в Фи, постоянный дождь – все это меня сломило. У меня было время передумать.

Хект не успел подыскать Мадуку замену. Дело было несрочное.

– Хорошо. Вливайтесь в работу.

– Благодарю вас, главнокомандующий. Постараюсь сдерживать свою вспыльчивость.

– Это Аддам Хоф велел Мадуку вернуться, – пояснил Кловен Фебруарен. – Его повысили в Братстве – перескочил аж через две ступеньки. Теперь он главный надзиратель за Пайпером Хектом. Скоро среди твоих телохранителей начнутся перестановки. Те, кто не из Братства, получат отставку. А тех, кого ты успел очаровать, заменят.

– Ага. Значит, теперь я, как те древние императоры, защищен ото всех, кроме собственных защитников.

– Вроде того.

– Не нужно было принимать его обратно.

– Лучше уж известное зло.

– Возможно.

– Смотри там – осторожнее. Меня поблизости не будет. Другие дела.

– Буду по вас скучать, – ответил Хект просто.

– В Коннеке ты вряд ли столкнешься с непреодолимыми сложностями. Просто будь начеку. И не мешай Мадуку выполнять свою работу. Он делает ее хорошо. Если ему не мешать.

– Понял.

Перед отъездом из Брота главнокомандующий отправился завершать последнее неприятное дело – поехал в сопровождении телохранителей в маленькое поместье Бруглиони на юго-востоке от вечного города.

Джервес Салюда немного оправился. Он сидел в кресле на колесах, колени его прикрывало одеяло.

– Это чтобы не видно было, что мне отрезали левую ногу, – пояснил он, проследив за взглядом Хекта. – Гангрена.

– Я не знал.

– Ты – просто кладезь сюрпризов, главнокомандующий. Я и не думал, что ты сюда приедешь.

– Хоть я и сменил место службы, но все еще в долгу перед Бруглиони. Если бы не вы, до сих пор ходил бы в простых наемниках.

– Сомневаюсь. Тебя хранят сами боги.

Не слишком-то уместные слова для принципата. Хотя Хект и не относился к Салюде как к принципату.

– Мне повезло. А Бруглиони – нет. Что вы теперь намерены делать?

– Выздоравливать. Постараюсь не ожесточиться.

– Ради клана. Понимаете? Теперь вы – главный Бруглиони. Я слышал, что Палудан не умер, но и живым его назвать сложно. Он ничего не может. А уцелевшая родня не принесет Бруглиони ничего хорошего. Полагаю, выбора у вас нет.

Лицо Салюды исказилось от боли. Он еще не сжился со своим увечьем и не думал о будущем.

– Вы – принципат Бруглиони. Но сможете ли вы им быть без поддержки клана Бруглиони? Остальные семейства вас недолюбливают.

– Знаю. Думают, Палудан меня назначил, потому что я – его любовник. Неправда. Или потому, что я имел на него необычайно большое влияние. Никому невдомек, что я был просто лучшей кандидатурой из всех имевшихся.

– Это верно. Вы до сих пор лучшая кандидатура. Но если Джервес Салюда не отстранится от коллегии и не возьмет на себя управление кланом Бруглиони, клану придет конец.

– Мне бы, – чуть помолчав, сказал Салюда, – съехать на этой каталке в Терагай с моста Растиж.

– Простой выход, но я надеюсь на другое решение.

– Да?

– Помогу чем смогу. Хоть и буду в Коннеке.

– Похвально, – с сомнением отозвался Салюда.

Главнокомандующий явился в Вискесмент во главе большой армии. Солдат в ней было на несколько сотен больше, чем в том войске, которое он отрядил поддерживать порядок в Броте и окрестной Фиральдии. Новый патриарх приказал Хекту любыми силами очистить Коннек от воскресших Орудий. И от членов Конгрегации по искоренению богохульства и ереси – об этом говорилось в тайном приказе. Ведь многие из них отказались покинуть свой мрачный орден и лишь затаились для виду, их неповиновение скрытно поддерживала Анна Менандская.

Хект вез Реймону Гариту грамоты, в которых Непримиримый дозволял графу хватать любого монаха или священника, который отказался выполнить волю патриарха. Хотя отступников и надлежало передавать церковному суду. А там их, скорее всего, будут судить сочувствующие.

В Вискесменте во Дворце Королей собрались Клэй Седлако, Хаган Брокк и другие доверенные офицеры. Теперь, когда антипатриарха больше не существовало, дворец стоял пустым. Его заняли Хектовы войска, тем самым облегчив жизнь горожанам, иначе-то солдаты остановились бы на постой у них.

Никаких важных решений принимать не пришлось. В отсутствие главнокомандующего подчиненные справились превосходно.

– Что-то я забеспокоился, – сказал им всем Хект. – Либо вы, парни, настолько хороши, что я вам уже не нужен, либо служба такая простая, что с ней и дурак справится.

Все заулыбались и принялись пожимать плечами.

В первый же вечер был устроен прием, на котором присутствовали вельможи из Вискесмента и дворяне из окрестных краев. Пожаловали также граф Реймон Гарит с Сочией и своими наиболее важными клевретами, а также местная церковная верхушка. Все гости разделились на партии.

В одной из них, самой большой, собрались друзья Непримиримого. В другой (противники окрестили ее «арнгендцы») – те, кто с большой неохотой признавал нового патриарха и открыто надеялся на скорый конец его владычества.

Партия арнгендцев почти сплошь состояла из чужаков, явившихся в Коннек во время священного похода.

Титус Консент, который был всего лишь лейтенантом, ухитрился занять место по левую руку от Хекта. Пайпер решил, что тут не обошлось без помощи остальных офицеров. Титус возглавлял разведку, и ему было что порассказать главнокомандующему. В особенности про присутствующих на приеме.

– До сих пор отдышаться не могу, так сюда спешил, – зашептал Консент, который приехал прямо с передовой.

– Поспел вовремя. – Хект заметил, что за их беседой внимательно наблюдают несколько церковников. – Не принимай близко к сердцу, но выглядишь ты неважно.

Консент действительно за эти несколько месяцев будто бы постарел лет на десять.

– Сказывается напряжение. Когда вас нет, эти негодяи хотят, чтобы вами стал я. Но послушайте! Мы только что загнали в угол Бестию. Наконец-то! В долине Сэдью.

– Он ведь там впервые и появился?

– Да, видимо, это место для него почему-то важно.

Хект улыбнулся зловещей улыбкой самому одиозному из подстрекателей-церковников. Тот, видимо, хотел выказать неповиновение, но не осмелился. Главнокомандующему патриарших войск, в отличие от светских владык, не обязательно было передавать смутьянов церковному суду. И время от времени он быстро и жестоко восстанавливал справедливость.

– Сколько времени нам потребуется?

Если падет Бестия, патриаршему войску не придется больше оставаться в Коннеке. Правда, есть еще Тень. Но о нем ничего определенного Хект не слышал. Пока не слышал.

– Сколько-то потребуется. Кольцо еще не сомкнулось. Его сомкнут медленно. Торопиться не хотят, чтобы снова его не упустить.

Хект хотел расспросить Титуса о других неотложных делах, но их пришлось отложить на потом. Сейчас же ему нужно было развлекать, соблазнять и запугивать важных особ.