Покушение на Леди. Выкуп Кинга. Под утро

ГЛАВА I

Длинное, плавно закругляющееся окно выходило на широкий поток реки Харб, открывая вид на оживленное движение буксиров и барж, снующих по воде из одного штата в другой. День был ясным, за окном предметы вырисовывались с ничем не замутненной резкостью, как бывает в конце октября — начале ноября, когда каждый желто-оранжевый лист кажется смелым, почти кричащим цветовым мазком на синем, чересчур холодном фоне осеннего неба.

Комната была затянута клубами сигарного и папиросного дыма. Лучи солнца, льющиеся из окна, не могли осветить ее с такой же беспощадной откровенностью. Здесь собрались люди, чтобы обсудить деловые проблемы. Дым, словно дыхание скитающихся привидений, витал в воздухе; он льнул, как утренний кладбищенский туман, к узорному, обработанному вручную паркету, поднимался к покрытым искусной резьбой деревянным балкам потолка. Комната была огромной, но сейчас казалась тесной из-за разбросанных повсюду обычных примет долгих и трудных переговоров — пепельниц, доверху наполненных окурками, пустых и наполовину опустошенных стаканов, рассеянных повсюду, словно их оставила отступившая армия пьяниц; столы были заставлены пустыми бутылками, а люди выглядели усталыми и изможденными, — казалось, они, подобно липнущим к стенам беспокойным клубам дыма, вот-вот рассеются в воздухе.

Двое, сидящих напротив Дугласа Кинга, вели отрывистый диалог с усталым упорством, с четкостью эстрадных чечеточников; Кинг молча слушал их.

— Мы просим тебя об одном, Дуг, — ты должен мыслить категориями чистой прибыли; вот все, что нам надо, — сказал Джордж Бенджамин.

— Разве это так уж много? — подхватил Руди Стоун.

— Важно и качество обуви, конечно. Нельзя забывать о качестве. Но только в тех пределах, которые не помешают получению чистой прибыли.

— Обувная компания Грейнджер — это бизнес, Дуг, бизнес! Прибыль и убыток. Черное и красное.

— А наше дело, — прервал Бенджамин, — держать на прибыль, верно? Помни о ней! Взгляни еще раз на эти туфли.

Он поднялся с кресла. Это был желчный худой человек в круглых очках с черной оправой, которые казались огромными на его узком лице. Быстрыми шагами, резкими, как движения хищной птицы, он прошелся по комнате, едва не наткнувшись на чайный столик со стеклянным верхом, стоящий возле дивана. Столик был заставлен женскими туфлями. Бенджамин взял одну туфлю и такими же быстрыми скользящими движениями, напоминающими кошачьи, подошел к Кингу, продолжающему хранить бесстрастное молчание, и протянул ему туфлю.

— Разве такие туфли будут иметь спрос? — спросил он.

— Пойми Джорджа правильно, — поспешно вставил Стоун. На фоне книжных полок, занимавших всю стену комнаты, он стоял, подобно скандинавскому божеству: мускулистый блондин, тяжеловес, гибкий и стройный, как подросток. Он был одет с претензией на богемный стиль: в клетчатый жилет и ярко-голубой спортивный костюм, для которого был явно гтароват. — Это хороцдие туфли, прекрасные туфли, но сейчас мы мыслим только категориями чистой прибыли.

— Красное и черное, — повторил Бенджамин. — Вот что нас сейчас интересует. Правильно я говорю, Френк?

— Ты прав на все сто, — сказал Френк Блейк. Он затянулся и выпустил в потолок несколько колец дыма.

— Эти туфли просто-напросто не будут пользоваться спросом у массового покупателя, Дуг, — сказал Стоун, отодвигаясь от книжных полок. — Они безвкусны.

— Такой товар не обладает пробивной силой, — сказал Бенджамин, — это сразу видно. Американская домохозяйка со средним достатком не только не может позволить себе купить такие туфли, но и ни за что не купит их, если бы и могла. Мы работаем на Миссис Америку. На маленькую женщину, которая потеет над горячей печкой и вытирает сопливые носы. Миссис Америка — вот наш покупатель. Миссис Америка — самый тупой покупатель во всем мире.

— Мы должны возбудить ее, Дуг. Это же элементарно.

— Заставить ее покупать, не задумываясь.

— Что же больше всего возбуждает женщину, Дуг?

— Ты женатый человек. Что возбуждает миссис Кинг?

Кинг вежливо, изучающе посмотрел на Бенджамина. Стоя над ним, Пит Камерон, смешивающий себе коктейль у бара, неожиданно оглянулся и встретился глазами с Кингом. Он улыбнулся, но Кинг не ответил на улыбку.

— Женщину возбуждают наряды! — сказал Стоун.

— Платья, шляпки, перчатки, сумочки и туфли! — добавил Бенджамин, постепенно повышая голос. — Туфли — это наш бизнес! Никто не занимается бизнесом для собственного удовольствия.

— Абсолютно никто! — продолжал Стоун. — Чистая прибыль зависит от того, насколько мы заинтересуем женщин. Такими туфлями не возбудишь даже кобылу в поре!

На минуту в комнате воцарилась тишина.

Потом Дуглас Кинг сказал — Что мы продаем? Туфли или возбуждающие средства?

Поднялся Френк Блейк. Густой южный акцент словно капал с его толстых губ. В пятьдесят шесть лет он производил впечатление младенца, недавно отнятого от груди и вскормленного патокой. — Дуг шутит, — сказал он. — Вы меня простите, но я добирался сюда из Алабамы не для того, чтобы слушать шуточки Кинга. Я вложил деньги в фирму Грейнджер. Когда я услышал, что говорит Джордж Бенджамин о делах фирмы, я понял, что дела наши плохи.

— Френк прав, Дуг, — сказал Бенджамин. — Сейчас не до шуток. Если мы не примем срочных мер, то с нами будет то же, что с тем парнем в известной пословице, который поплыл на лодке вверх по реке, не взяв с собой весел.

— Что вы хотите от меня? — тихо спросил Кинг.

— Вот сейчас ты задаешь правильные вопросы, — сказал Бенджамин. — Пит, налей-ка мне еще, ладно?

Стоя у бара, Камерон кивнул. Он стал быстро смешивать еще один коктейль. Его движения были точными и экономными и как нельзя лучше согласовывались со стройной фигурой в хорошо сшитом темном фланелевом костюме. Это был красивый высокий тридцатипятилетний мужчина. Он смешивал коктейль, й его карие глаза скользили' по лицам присутствующих. ' ' *

— Что мы хотим от тебя*, Дуг? — сказал Бенджамин. — Ладно, мы тебе скажем.

— Объясни ему, — сказал Стоун.

Камерон принес готовый коктейль. — Кому-нибудь еще? — спросил он.

— Только не мне, — сказал Блейк, прикрывая рукой свой стакан.

— Можешь долить свеженького, — Стоун протянул свой стакан Камерону.

' ‘ — Ну так вот, Дуг, — сказал Бенджамин. — В этой комнате сейчас собрался мозговой трест фирмы Грейнджер, верно? Я отвечаю-за сбыт, ты представляешь производство, а Руди —наш главный художшимкодельер. — Яое «швходим в правление и все-очень хорошо, знаем, откуда наши беды.

— Откуда? — спросил Кинг.

— Это все наш Старик. .

— Его политика диктует гад обуви, который мы- производим, — сказал Стоун. — Его политика загоняет компанию в сортир.

— Он не отличает туфлю от кукурузного. масла, — сказал Бенджамин.

— Что он знает о женских вкусах?. Господи, да что он вообще знает о женщинах]—добавил Стоун.

— Ему уже — семьдесят четыре года, и я — думаю, он все еще девственник, — вставил Бенджамин.

— г Но он президент обувной фирмы Грейнджер, и фирма делает то, что хочет Старик.

— Почему именно он президент, Дуг? Ты — когда-нибудь задумывался над этим?

— Дуг не идиот, Джордж. Он знает, почему Старик все еще президент.

— Потому что у него достаточно акций, чтобы повернуть выборы в свою пользу, — вставил Блейк, прерывая Стоуна.

— Поэтому каждый год его выбирают президентом, — кивнул Стоун.

— И каждый год мы только наблюдаем, как он выпускает эти… туфли для беременных, — сказал Бенджамин.

— И каждый год мы видим, как фирма все глубже увязает в дерьме.

— И мои акции обесцениваются. Это никуда не годится, Дуг.

Бенджамин быстро подошел к чайному столику. Все это время Кинг хранил молчание. Он молча смотрел, как Бенджамин выбрал из кучи туфель, лежащих на стекле, красную лодочку.

— Посмотри-ка вот на это, — сказал он. — Погляди хорошенько. Стиль! Вкус! Шик! Верный успех!

— Я сам наблюдал за подготовкой этой модели! — с гордостью сказал Стоун.

— Мы изготовили образцы, когда ты был в отпуске, Дуг.

— Я знаю, что произошло на фабрике за то время, когда был в отпуске Джордж, — негромко сказал Кинг.

— Правда?

— Да.

— Дай ему туфлю, — сказал Стоун. — Пусть посмотрит поближе.

Бенджамин передал лодочку Кингу и повернулся, глядя на Блейка, затянувшегося сигаретой. Кинг — вертел лодочку в руках, внимательно изучая ее, но не произнося ни слова.

— Что скажешь об этом, парень? — спросил Бенджамин. — Женщины будут сходить с ума от этих туфель. Что они понимают? Им плевать на качество, лишь бы туфли хорошо сидели на ноге.

— Я могу прочесть его мысли, — сказал Стоун. — Он думает, что Старик никогда не пропустит такие туфли.

— Да, но у Старика никто не спросит, Дуг. Для этого мы и собрались сегодня.

— Ах, для этого мы и собрались сегодня? — мягко спросил Кинг. Никто не заметил его иронического тона, кроме Пита Камерона, который слегка улыбнулся.

— Старик отхватил солидный кусок пакета акций, — сказал Бенджамин, прищурившись. — Двадцать пять процентов.

— Я все ждал, когда мы наконец заговорим об акциях, — заметил Кинг.

Бенджамин коротко засмеялся. — Ну и хитрец! — сказал он. — От нашего Дуга ничего не скроешь.

Кинг никак не отреагировал на комплимент. Он сказал решительным тоном:

— У Старика двадцать пять процентов, у Руди с Френком — двадцать один процент: недостаточно для того, чтобы сместить Старика. — Он сделал многозначительную паузу. — Что вы задумали?

— Контрольный пакет, — сказал Стоун.

— Контрольный пакет, — повторил Бенджамин. — Нам нужен твой голос, Дуг. Мы хотим, чтобы ты присоединил свои акции к нашим.

— М-м-м?

— У тебя тринадцать процентов акций, Дуг. Остальные акции по крохам распределены среди людей, которым наплевать на то, как пройдут выборы.

— С твоими акциями у нас будет тридцать четыре процента! — продолжал Стоун. — Более чем достаточно для того, чтобы свалить Старика. Как насчет этого. Дуг?

— Присоединяйся к нам, парень! — с воодушевлением сказал Бенджамин. — Мы выберем нового президента. Будем выпускать туфли вроде тех, что у тебя в руках. Такие туфли мы сможем продавать по семь долларов. Наша фирма завоюет весь рынок дешевых товаров. Ко всем чертям эту болтовню о качестве! Большие деньги можно получить только от массовой продукции. Если фирма, название которой ассоциируется с самой модной обувью, вторгнется на рынок дешевых товаров, мы убьем всякую конкуренцию.

— Думаю, что Джордж прав, — протянул Блейк. — Я бы не приехал сюда из Алабамы, если бы так не думал. Я не хочу потерять деньги, которые вложил в фирму, Дуг. По правде говоря, мне наплевать, какие туфли мы продаем, лишь бы делать деньги. Делать деньги — мой бизнес.

— Забаллотировать Старика, верно? — сказал Кинг. — Проголосовать за нового президента?

— Верно, Дуг, — сказал Стоун.

— А кто?

— Что значит «кто»?

— Кто будет президентом?

Несколько секунд никто не произнес ни слова. Те, что стояли рядом с Кингом, нерешительно переглянулись.

— Конечно, — сказал Стоун, — у тебя тринадцать процентов акций, и это немало… немало. Но в то же время ты ничего не можешь сделать без нашей доли, поэтому…

— Не вижу причин ходить вокруг да около, Руди, — решительно сказал Блейк. — Переход на рынок дешевых товаров — это идея Джорджа, как и сегодняшняя встреча. Я уверен, что Дуг признает, что было бы справедливо…

— Ну-ну, — сухо сказал Кинг. — Приятный сюрприз.

— Ты, конечно, будешь вице-президентом, — поспешно вставил Стоун, — и получать будешь в несколько раз больше.

Дуглас Кинг изучающе смотрел на него несколько секунд, не произнося ни слова, потом медленно встал. Лежа на диване, он казался приземистым, но, когда поднялся во весь рост, впечатление рассеялось. Его рост был не менее шести футов и двух дюймов, у него были широкие плечи и узкие бедра пловца. Седину на висках можно было бы назвать ранней, ведь ему было всего сорок два года. Однако она придавала выражение спокойного достоинства резким очертаниям его скул и подбородка, яркому свету голубых глаз.

— Вы пустите линию вот на такое, верно, Джордж? — спррсил он, держа в руке красную лодочку. — Вы используете название фирмы для того, чтобы делать дешевые туфли?

— Да, верно!

— И, конечно, думаете, что сможете ликвидировать почти половину нормальных производственных операций. — На мгновение он замолчал, что-то подсчитывая, и Продолжал. — Штамповка и окраска вытеснят почти все закройные работы; Уберете машины на пятом этаже, и все…

— Хорошая идея, а, Дуг? — с надеждой в голосе спросил Бенджамин.

— Ив результате получим вот это. Вот такие туфли, — Кинг посмотрел на лодочку.

— А что в них плохого? — словно защищаясь, спросил Стоун.

— Может быть, Старик и гробит фирму, — ответил Кинг, — но по крайней мере он всегда выпускал доброкачественную обувь. А вы хотите делать мусор.

— Погоди минуту, Дуг, погоди…

— Нет, ты погоди минуту! Я люблю нашу фирму. Я работаю в ней двадцать шесть лет, с шестнадцати лет, когда я поступил рабочим на склад. Не считая того времени, когда я служил в армии, я был связан с фирмой всю жизнь, с тех пор, как стал взрослым. На этой фабрике мне знаком каждый звук, каждый запах и каждая операция, и я знаю, что такое обувь. Хорошая обувь. Качественная! И я не поставлю марку фирмы на кусок дерьма!

— Хорошо, ладно, — сказал Стоун. — Ладно, это ведь только образец. Мы можем сделать получше, может быть, что- нибудь прибавить…

— Что-нибудь прибавить к чему? Эти туфли развалятся через месяц! Где стальной супинатор? Где задник? Какой к черту это перед? Что это за дерьмовая стелька? — Кинг оторвал стельку, потом перепонку и пряжку. Одним быстрым движением руки он отломал каблук. Держа в руке обломки, он спросил:

— Вот это вы будете продавать? Женщинам?

Возмущенный произведенными разрушениями, Стоун сказал:

— Этот образец стоил нам…

— Я в точности знаю, сколько он нам стоил, Руди.

— Романтические мечтания не приносят прибыли, — сердито крикнул Блейк. — Если мы не можем извлечь прибыли из качественной обуви, мы должны… -

— Кто не может извлечь прибыли из качественной обуви? — спросил Кинг. — Да, это происходит сейчас со всеми фирмами, делающими высококачественную обувь. Может быть, Старик не может, и вы тоже не можете, но…

— Дуг, это же бизнес, пойми!

— Я знаю, что это бизнес. Это мой бизнес, дело, которое я люблю! Обувь стала частью моей жизни, и если я буду делать мусор, вся моя жизнь пойдет насмарку.

— Я не могу держать акции фирмы, которая сползает в трясину, — сказал Блейк. — Это не годится. Это…

— Тогда продай свод акции. Чего ты хочешь от меня?

— Я бы на твоем месте был поосторожнее, Дуг, — вдруг сказал Бенджамин. — У нас все же двадцать один процент акций, и я видел, как людей лучше тебя выгоняли с работы.

— Что ж, давай, выгони меня! — сказал Кинг.

— Если ты окажешься на улице…

— Обо мне не беспокойся, Джордж. Ни на какой улице я не окажусь. — Бросив остатки красной лодочки на стекло чайного столика, он повернулся к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Если ты поможешь мне стать президентом, — сказал Бенджамин, — твой заработок будет намного больше. Ты сможешь… — Он внезапно замолчал. — Куда ты? Я же разговариваю с тобой!

— Это пока мой собственный дом, Джордж, — заметил Кинг. — Я сыт по горло нашей встречей и вашими предложениями, и ты мне встал поперек горла. Поэтому я ухожу. Почему бы тебе не последовать моему примеру?

Бенджамин пошел за ним до самых ступенек лестницы. Его узкое лицо побагровело. — Ты не хочешь, чтобы я стал президентом? В этом все дело? — крикнул он.

— Именно, — ответил Кинг.

— А кто, по-твоему, должен стать президентом?

— Подумай, — ответил Кинг. С этими словами он поднялся по лестнице и скрылся из вида. После его ухода в комнате воцарилось мертвое молчание. Бенджамин стал подниматься вслед за ним по лестнице, еле сдерживая гнев. Блейк сердито ткнул окурок сигары в пепельницу и, тяжело ступая, зашагал в холл, где висело его пальто. Стоун начал укладывать образцы туфель в коробку, подобрав остатки красной лодочки осторожно, почти ласкакице, качая головой, словно оплакивая варварское разрушение. Наконец Бенджамин, отойдя от лестницы, подошел к Питу Камерону, который продолжал стоять у бара.

— Что он там спрятал, Пит? — спросил он.

— Наверное, пистолет.

— Перестань шутить, черт тебя побери! Ты его помощник. Если кто-нибудь знает, что он задумал, так это ты. Ну, в чем дело? Я хочу знать.

— Не того спрашиваешь, — ответил Камерон. — Не имею ни малейшего представления.

— Тогда выясни.

— Не уверен, что понимаю тебя.

— Не играй в наивность, Пит, — сказал Бенджамин. — Мы только что предложили ему наш план. Он начисто отверг его, фактически послал нас ко всем чертям. Обычно двадцать один процент акций не посылают так далеко, если только не. чувствуют за собой большую силу. Ну ладно, так что, же это за сила? . и.

— Почему ты не спросишь. у него самого? — поинтересовался Камерон.

— Не болтай много, парень, это не тот случай. Сколько ты зарабатываешь сейчас? Двадцать, двадцать пять кусков? Можешь иметь больше, Пит.

— Неужели?

Стоун снял с вешалки свое пальто, подошел к ним. — Если этот сукин сын полагает, что ему все сойдет… — сказал он, глядя на лестницу.

— Мне не нравится, когда меня вышвыривают «дома, — сердито проворчал Блейк. — Не нравится, когда мне дают пинок-в зад! Никак не нравится! На ближайшем правлении, Джордж, мы вышвырнем этого Кинга, Великого и Ужасного. Пусть исполняет свою щжжиюю должность на складе!

— Он это предвидит, — медленно произнес Бенджамин. — Он это предвидит, и ему на все наплевать — значит, он зацепил что-то крупное. Что именно, Пит? Договоренность со Стариком?

Камерон пожал плечами.

— Какие бы у него ни были планы, — настаивал Бенджамин, — я хочу, чтобы они были разбиты. И тот, кто поможет мне разбить их, займет место Кинга. Ты знаешь, сколько приносит это место, Пит?

— Имею представление.

— И мне кажется, ты точно знаешь, какое положение ты хочешь занять в фирме. Подумай над этим, Пит. — Стоун подал ему пальто и шляпу. Бенджамин быстро надел пальто и, держа шляпу в руках, спросил:

— Ты знаешь мой домашний телефон?

— Нет.

— Вестлей Хиллз, — сказал Бенджамин. — ВЕ-4-7981. Запомнишь?

— Я долго был помощником Дуга, — ответил Пит.

— Значит, уже пора стать самостоятельным. Позвони мне.

— Ты меня искушаешь, — сказал Камерон с легкой улыбкой. — Хорошо, что я честный человек.

Их глаза встретились.

— Да, это прекрасно, — сухо заметил Бенджамин. — Значит, Вестлей Хиллз, 4-7981.

Стоун, взяв ящик с образцами обуви, надел шляпу и сказал:

— Если этот сукин сын Кинг полагает, что он может… — И вдруг замолчал.

Дайана Кинг, тихо спустившись по лестнице, стояла, осматривая комнату. Мужчины молча глядели на нее. Стоун опомнился первым. Притронувшись к полям шляпы, он вежливо сказал:

— Всего хорошего, миссис Кинг, — и открыл входную дверь.

Бенджамин надел шляпу. — Всего хорошего, миссис Кинг, — не менее вежливо попрощался он и последовал за Стоуном.

Блейк уронил шляпу на пол, неловко нагнулся, поднял ее, нахлобучил на свою лысеющую голову, вежливо произнес:

— Всего хорошего, миссис Кинг, — и быстро вышел из дома, захлопнув за собой дверь.

— Что они сделали с Дугам? — спросила сама себя Дайана.

ГЛАВА II

Имение Кинга, а это было настоящее имение, находилось в пределах 87-го полицейского участка. По правде говоря, оно было крайним, дальше которого не простиралась деятельность 87-го участка, поскольку за ним не было ничего, кроме реки Харб. Незастроенные земли имения входили в обширный участок территории, простирающийся от излучины реки до произвольно проведенной границы — моста Хемилтон Бридж. Внутри этого участка имелось две-три дюжины зданий, которые, казалось, остались здесь ют иных времен. Никак не сочетающиеся с ультраурбанистическим обликом города, они придавали ему атмосферу идиллическую и в то же время вневременную.

Все в городе, кроме тех, кто жил в этом месте, называли его «Клубом». Жители, которых было около сотни, употребляли название «Смоук Райз». Они произносили его небрежно, как символ богатства и избранности, зная, что Смоук Райз представляет собой как бы город в городе. Даже его расположение, казалось, подтверждало их исключительность. С севера этот район был ограничен рекой Харб- На юге стена тополей, растущих вдоль шоссе, создавала барьер, ограждавший Смоук Райз от вторжения города и всего остального мира.

К югу от шоссе располагалась роскошная улица Силвер майн Роуд — богатый (разве что чуть-чуть победнее) «дальний родственник» Смоук Райз. Дальше к югу от Сил- вермайн-парк и жилых кварталов, лежащих напротив парка, путник, пересекающий город, встречал вначале яркие и безвкусные коммерческие рекламы, мигающие неоновые лампы, круглосуточные рестораны, лавки сладостей и оглушительные сигналы транспорта на улице Стем, вонзающейся в территорию 87-го полицейского участка, словно кинжал в рану, сочащуюся кровью. Еще дальше к югу шла Эйнслей-авеню, и здесь перемена от богатства к бедности ощущалась не так резко — здания еще сохраняли остаток былой благопристойности, как дорогая, но уже засаленная старая мягкая шляпа; а потом начиналась Калвер-авеню, и здесь перемена становилась очевидной, бросаясь в глаза внезапной жестокостью неприкрытой нищеты. Откровенно грязные дома беззастенчиво открывали свои закопченные фасады холодному зимнему небу, ржавые решетки льнули к бесстрастным маскам многоквартирных домов, ютились на уличных углах.

— Придите, помолимся Господу. — И ветер свистел по серому каньону улицы, безжизненный, как ледяное дыхание тундры.

Южнее, южнее: короткий отрезок Мезон-авеню, который пуэрториканцы назвали Ла Виа де Путас. — Улица шлюх, — пятно экзотических красок, волна эротики на ледяном поле, а затем Гровер-авеню, и за ним богатое охотничье угодье мошенников, бандитов и насильников — Гровер-парк.

Здание 87-го полицейского участка находилось на Гровер-авеню, напротив парка. Комната детективов располагалась на втором этаже здания.

Детектив второго разряда Мейер Мейер сидел за столом перед окном, выходящим на Гровер-авеню и виднеющийся парк. Неяркое ноябрьское солнце отражалось от его лысины, играло в голубых глазах. Мейер записывал в свой блокнот слова человека, сидящего по другую сторону стола.

Ои говорил Мейеру, что его имя — Дэвид Пик. Он владелец радиомагазина.

— Вы продаете запасные части для приемников, верно? — спросил Мейер, "

— Ну, это не то, чтобы серьезная торговля. То есть, продаем всего понемногу, ио большей частью всякие мелочи для штукарей, понимаете, о чем я говорю? — Пик зажал нос между указательным и большим пальцем. Мейер подумал, что он хочет высморкаться или, может быть, просто поковырять в носу. «Интересно, есть ли у него носовой платок?»— спросил себя Мейер. Он хотел было предложить платок Пику, но решил, что тот может обидеться.

— Штукарей? — спросил Мейер.

— Ну да, штукарей. Но это не то, что фокусники, — Пик улыбнулся и снова схватил себя за нос. — Не то, чтобы мы держали магазин для фокусников. Штукарями мы называем радиолюбителей. Такая у нас торговля. Мы продаем все, что им нужно. Вы будете удивлены, если узнаете, сколько их в наших местах. Вы бы не поверили, ей-богу.

— Да, вряд ли, — сказал Мейер.

— Да, полно штукарей. У нас с компаньоном здесь неплохой бизнес. Мы продаем и настоящий товар, например, магнитофоны и транзисторы, но это для нас не главное, мы заинтересованы прежде всего в том, чтобы продавать все для штукарей, понимаете?

— Понимаю, мистер Пик, — сказал Мейер, страстно желая, чтобы его собеседник наконец высморкался. — Какая у вас жалоба?

— Так вот, — сказал Пик, снова ухватив себя за нос. — Кажется, кто-то залез к нам в магазин.

— Когда это было?

— На прошлой неделе.

— Почему вы сразу не сообщили об этом?

— Мы не сообщили потому, что парень, который залез к нам, не утащил много, понимаете. Эти детали — довольно тяжелые штуки, понимаете, и я думаю, надо иметь силу, чтобы растащить все наши товары.

Но он взял очень мало, поэтому мы с компаньоном решили, что можем не обратить на это внимания.

— Почему же вы сообщаете сейчас?

— Ну, потому что он снова залез. То есть, этот жулик. Вор.

— Снова залез?

— Ага.

— Когда?

— Прошлой ночью.

— И на этот раз он украл больше, чем раньше, верно?

— Нет, нет. На этот раз он взял еще меньше.

— Погодите минуту, мистер Пик, давайте начнем сначала. Дать вам платок, мистер Пик?

— Платок? — спросил Пик. — Зачем мне платок? — И он снова схватил себя за нос.

Мейер терпеливо вздохнул.

Из всех детективов 87-го полицейского участка Мейер Мейер, по всей вероятности, был самым терпеливым. Терпение не было его врожденным достоинством. Во-первых, родители Мейера иногда были способны действовать под влиянием внезапных импульсов. Такой импульсивной акцией было зачатие и рождение самого Мейера Мейера. Понимаете, он был нежеланным ребенком, с появлением которого изменилась жизнь родителей. Новость о рождении будущего наследника обычно наполняет сердца папаши и мамаши бурной радостью. Но этого не случилось. Когда старый Макс Мейер сделал открытие, что ему предстоит стать отцом, он принял эту новость без энтузиазма. Абсолютно без энтузиазма. Он обдумывал ее, он расстраивался из-за нее, он мрачно ворчал и наконец под влиянием импульса решил, как отомстит невинному младенцу. Он назвал мальчика Мейер Мейер — великолепная хохма, блестящий розыгрыш. От такого имени дитя едва не погибло.

Ну, может быть, это преувеличение. В конце концов Мейер Мейер выжил и стал взрослым мужчиной, вполне здоровым физически и духовно. Но Мейер вырос на улице, населенной преимущественно людьми других национальностей. Тот факт, что он был ортодоксальным евреем и носил вдвойне убийственное имя Мейер Мейер, отнюдь не способствовало приобретению друзей и влиянию на ближних. В районе, где уже одно то, что он был евреем, вызыва то беспричинную ненависть, у Мейера Мейера были свои немалые трудности. «Мейер Мейер, жги еврея!»— пели дети, и хотя они никогда не превращали слово в дело, делали все возможное, кроме поджога, чтобы доставить массу неприятностей еврейскому мальчику с ненормальным именем.

Мейер Мейер научился быть терпеливым. Нельзя одолеть дюжину мальчишек одними кулаками. Вместо них надо учиться использовать голову. Терпеливо и разумно Мейер Мейер решал свои проблемы без помощи психиатров. Терпение стало его благоприобретенной чертой. Терпение стало образом жизни. Таким образом, шутка старого Макса Мейера оказалась в конечном итоге довольно безобидной, если брать во внимание тот факт, что Мейер Мейер был лыс, как резиновый мячик. Но даже этот факт не имел сам по себе большого значения, если не учитывать хронологические данные.

Ибо Мейеру Мейеру было только тридцать семь лет.

И теперь, терпеливо положив карандаш на свой желтый блокнот, он сказал:

— Назовите мне, мистер Пик, предметы, которые вор украл, когда проник в ваш магазин в первый раз.

— Генератор, — сказал Пик.

Мейер сделал заметку в блокноте. — А сколько стоит генератор? — спросил он.

— Понимаете, это шестисотвольтовый генератор номер 2Л-2314. Мы продаем его за сорок два доллара тридцать девять центов. Включая таксу.

— И это все, что он украл в тот раз?

— Да, это все, что он взял. Мы сами получили эту штуку со скидкой сорок процентов и яотеряли не так уж много. Поэтому мы и решили забыть об этом, понимаете?

— Понятно. Но вор снова забрался к вам в магазин прошлой ночью, верно?

— Верно, — сказал Пик и потянул себя за нос.

— А что он украл на этот раз?

— Небольшие детали. Например, реле, которые мы продаем по десять долларов двадцать два цента за штуку, включая таксу. И несколько батарей. И рубнльшк. Такие вот мелочи. Он набрал всех деталей не больше чем на двадцать пять зеленых.

— Но на этот раз вы сообщаете нам об этом факте?

— Да

— Почему? То есть, я имею в виду, что, если ваши потери на этот раз были меньше, чем…

— Потому что мы боимся, что он придет в третий раз. Предположим, он явится с грузовиком и обчистит весь магазин? Все может быть, понимаете.

— Понимаю. И мы благодарны вам, мистер Пик, за то, что вы сообщили нам об этом преступлении. С этого дня мы установим специальное наблюдение за вашим магазином. Не дадите ли вы мне его полное название?

— «Запасные части Пикал», — сказал Пик.

Мейер моргнул. — Э… откуда вы взяли такое название? — спросил он.

— Ну, моя фамилия Пик, понимаете?

— Да.

— А моего компаньона зовут Алвин. Ну вот мы и соединили его имя и мою фамилию и получилось Пикал. «Запасные части Пикал».

— А не лучше ли было использовать не имя, а фамилию вашего компаньона?

— Его фамилию? — сказал Пик. — Не представляю, как бы мы могли это сделать!

— А как его фамилия?

— Липшиц.

— Ну ладно, — со вздохом сказал Мейер. — Адрес вашего магазина, мистер Пик?

— Восемнадцать двадцать семь, Калвер-авеню.

— Спасибо вам, — сказал Мейер. — Я буду присматривать за ним.

— Эти вам спасибо, — сказал Пик. Он встал, потянул себя за нос и вышел из комнаты детективов.

Кража запасных радиодеталей общей стоимостью в семьдесят пять долларов сама по себе не была важным событием. Или, по крайней мере, была незначительной по сравнению с другими кражами, и серьезно заинтересоваться ею мог только тупица, придерживающийся буквы закона, один из тех, которые настаивают на том, что всякое мелкое воровство надо рассматривать как преступление. Но для 87-го участка кражи на семьдесят пять долларов были каждодневным явлением, и если выбиваться из сил, расследуя всякое мелкое правонарушение, не останется времени на действительно серьезные преступления. Нет, на фоне того, что происходит вокруг, нечего было беспокоиться из-за незначительной жалобы мистера Пика — если вы не были человеком по имени Мейер Мейер, мимо которого не проходило ничего из случившегося в помещении для детективов и во всем участке и которого бог благословил необычайно цепкой памятью.

Изучив записи в блокноте, лежавшем перед ним, Мейер прошел к столу на другом конце комнаты. За этим столом сидел детектив Стив Карелла, прилежно печатая донесение, пытаясь подчинить себе машинку ударами указательных пальцев p6t"~ pVK.

— Стив, — сказал Мейер. — Ко мне только что приходил парень, который…

— Шшш, шшш, — ответил Карелла, продолжая ударять по клавишам, пока не закончил параграф. Потом он поднял голову.

— Ну так как? — спросил Мейер.

— Давай!

— У меня только что был парень, который…

— Почему бы тебе не присесть? Хочешь кофе? Попросим Мисколо приготовить нам немного кофе.

— Нет, не хочу я кофе, — терпеливо сказал Мейер.

— Значит, это не визит вежливости?

— Нет. У меня только что был владелец магазина радиодеталей на Калвер-авеню.

— Правда?

— Правда. И его магазин был ограблен два раза подряд. Первый раз вор украл генератор, не знаю, что это за чертова штука, второй раз кучу мусора, который валяется в магазине. И мне кажется, я вспоминаю…

— Ага! А что ты скажешь на это? — сказал Карелла. Отодвинув столик с машинкой, он открыл нижний ящик письменного стола. Бросив на стол кипу листов, он бегло стал просматривать их.

— Целая серия ограблений радиомагазинов, верно? — сказал Мейер.

— Да, да, — ответил Карелла. — Куда к черту делась эта бумага? — Он раскидывал бумаги по столу. — Посмотри на это. Сколько мусора в этом проклятом ящике! Этого парня поймали, н он уже отбывает свой срок в Кэстлвыо. Где же это?.. Ювелирные магазины… велосипеды… Почему это не подложат к краденым велосипедам?.. А вот он. Ты это имел в виду?

Мейер посмотрел на бумагу.

— Да, именно это, — сказал он. — Довольно странно, тебе не кажется?

Собственно говоря, в бумаге не было ничего странного. Это был просто список товаров, украденных из нескольких радиомагазииов за последние несколько месяцев. Оба детектива с разных сторон стола наклонились над списком, внимательно изучая его.

— Ну и какой вывод? — спросил Мейер.

— Не знаю.

— Но ты ведь, наверно, подумал, что здесь что-то не так, иначе не сделал бы надписи, когд~ подавал этот список лейтенанту.

— Ага, — ответил Карелла.

— А что сказал Пит по этому поводу?

— Ни черта не сказал. По-моему, он думает, что это дело подростков.

— А при каких обстоятельствах происходили ограбления, Стив? Не поинишь?

— В каждом случае было выдавлено заднее окно магазина. И каждый раз была украдена либо одна большая деталь, либо несколько маленьких.

— Как ты думаешь, почему вор поступал таким образом?

— Может быть, он думал, что о мелком воровстве не сообщат в полицию. Может быть, даже не заметят пропажу, если предпололиггь, что все ограбления совершены одним лицом.

— Это выглядит так на сто процентов, — сказал Мейер.

— М-м-м. Во всяком случае, не очень серьезно.

— Думаю, что нет. Вот, прибавь это ограбление к своему списку, — Мейер помолчал, почесывая лысину. — А может быть, тут шпион или что-нибудь в этом роде?

— Шпион или ирландский террорист.

— А иначе к чему все эти детали?

— Возможно, мы имеем дело с любителем, которому хобби не по карману, — сказал Карелла.

— Почему бы ему тогда не сменить свое хобби?

— С того момента, как я стал детективом, я не думаю о мотиве, — сказал Карелла. — Если начнешь гадать, какие мотивы были у мошенника — сойдешь с ума.

— Ты разрушаешь мою детскую веру в правдивость детективных романов, — возразил Мейер. — «Средства, Мотив и Возможность». Это знают все.

— Кроме меня. Я просто делаю свое дело, — ответил Карелла.

— Да, — подтвердил Мейер.

— Но как бы то ни было, в конце концов все проясняется. В один прекрасный день все части головоломки сходятся. И всегда разгадка не такая, какая должна быть по твоей версии. Чтобы представить себе все мотивы, надо быть психиатром.

— И все же, — задумчиво сказал Мейер. — Все эти детали. И вор совершал взлом семь раз, чтобы, получить их. Слишком большой риск для хобби. Ну, что думаешь, Стив?

— Поди тут к черту разберись, — ответил Стив и снова принялся печатать.

Вот как выглядел список, который Карелла берег в ящике своего письменного стола:

11 июня ограблен магазин» Дэвид Редио» (украден генератор 1600 вольт, телефонный диск, батарея);

22 июля — еРЛ Парте» (передатчик 35,66 МГц);

5 августа — «С парке Инк» (приемник 43,66 МГц);

8 сентября — «Осикриас. Радиодетали. Ремонт и другие услуги» (четыре реле, шесть батарей, тридцать пять футов изолированного провода).

Пометка Кареллы:

Пит!

Может быть, есть какая-нибудь связь между этими фактами?

Стив.

ГЛАВА III

Дайана Кинг не была красивой.

Но она была привлекательной.

Своим очарованием она в значительной степени была обязана утонченному контуру лица, который, не совсем отвечая принятым в Голливуде или на Меднсон-авеню стандартам красоты, придавал законченность ее правильным чертам. Ее привлекательность зависела также от некоторых дополнительных факторов, а именно: различных кремов и мазей, изготовляемых целым легионом косметических фирм, досуга и роскоши; свободного доступа к лучшему парикмахеру; врожденного хорошего вкуса и умелого выбора туалетов, которые должны были скрыть некоторые недостатки фигуры, которую природа не наделила сверхразвитыми грудными железами кинозвезды.

Дайана Кинг была привлекательна. По правде говоря, Дайана Кинг была ужасно привлекательна.

Она, тридцатидвухлетняя женщина, одетая в узкие домашние черные брюки и белую блузу с длинными рукавами, открытую у ворота, стояла в холле своего роскошного дома. На плечи было накинуто полотенце, закрывающее шею. Волосы ее были как будто отражением эбонитово-черного цвета брюк, за исключением серебряной пряди, поднимающейся ото лба и расширяющейся кверху, словно разлившаяся ртуть. Пояс из накладного серебра обвивал ее стройную талию. Она посмотрела большими зелеными глазами на входную дверь, потом взглянула в лицо Пита Камерона и спросила еще раз — Что они сделали с Дутом?

— Ничего, — сказал Камерон. Он посмотрел на ее волосы. — А что вы сделали со своими волосами?

Дайана рассеянно провела рукой по волосам. — О, это все придумала Лиз, — сказала она. — Что тут был за крик, Пит?

— А Лиз еще здесь? — спросил Камерон с нескрываемым интересом.

— Да, она еще здесь. От Дуга прямо пар валил, когда он поднялся наверх. В чем дело? Ненавижу эти встречи на высшем уровне! Он меня даже не заметил, Пит, известно вам это?

— Зато он заметил меня! — сказал женский голос, и по лестнице сошла Лиз Беллев. Все, чего не хватало Дайане Кинг, в изобилии имелось у Лиз. Она, от природы блондинка, имела волосы, не нуждающиеся в услугах парикмахера, у нее были голубые глаза, окаймленные густыми ресницами, точеный нос и с полными, словно припухшими губами рот. С годами она приобрела фигуру, на которой большими неоновыми буквами как будто было начертано слово СЕКС. Она — извините за выражение — покрыла свою бесспорную красоту лаком, твердым и непроницаемым, словно эмаль. И даже одетая «как попало» (для Смоук Райз), в простой прямой юбке, свитере, замшевых туфлях на низком каблуке и с огромной замшевой сумкой, похожей на мешок, она излучала сексуальность. На ней на левой руке было только одно украшение — огромный бриллиант, размером с небольшую злокачественную опухоль.

— Будь я проклята, если позволю хоть одному мужчине пройти мимо Лиз Беллев и не сказать «привет», — сказала она, вероятно, намекая на свою встречу с Кингом наверху.

— Тогда и я скажу «привет», — вставил Камерон.

— Я все ждала, когда вы меня заметите.

— Мне стало известно, что в свободное время вы занимаетесь ремеслом косметолога, — сказал Камерон.

— Ах, волосы Дайаны! Разве это не эффектно?

— Мне не нравится, — заметил Камерон. — Простите за откровенность. Я думаю, она достаточно красива и без всяких ухищрений.

— Молчите, чудовище! — сказала Лиз. — Эта прядь придает ей шик. Она эмансипирует ее. — Лиз замолчала. Потом с нарочитой скромностью она добавила. — Если это ей не нравится, она может смыть краску.

— Сначала подожду, что об этом скажет Дуг, — ответила Дайана.

— Дорогая, никогда не спрашивай мужчину, что он думает о какой-либо части твоего тела. Я права, Пит?

— Совершенно правы, — улыбнулся Камерон.

Дайана беспокойно посмотрела на лестницу. — Что он делает там наверху?

— Твой любимый? — спросила Лиз. — Он всего-навсего говорит с кем-то по телефону. Я остановила его, но он извинился и сказал, что у него важный телефонный разговор.

— Пит, вы уверены, что с ним ничего не случилось? Он так выглядел…

— Тебе не знакомо это выражение? — сказала Лиз. — Господи, Гарольд всегда такой. Это значит, что он намерен кого-то убить.

— Убить?

— Конечно!

Дайана резко повернулась к Камерону. — Пит, что здесь случилось?

Камерон пожал плечами:

— Ничего. Они предложили Дугу сделку, а ои им всем наплевал в физиономию.

— Мой Гарольд вышвырнул бы их из дома, — сказала Лиз.

— Именно это Дуг и сделал.

— Значит, ситуация. контролируется. Готовься к убийству, Дайана.

— Я всегда готова к этому, — ответила. Дайана. £е зеленые глаза глядеш обеспокоенно. Отвернувшись от Л из-и Камерона, она прошла к бару. — Но такие побоища происходят все чаще и чаще.

— Ну что же, Дайана, — заметил Камерон, — это бизнес. Волки пожирают друг друга.

— Как бы там ни было, это прекрасное развлечение, — вставила Лиз. — Мой лозунг — «Не волнуйся и наслаждайся жизнью». — Она игриво улыбнулась Камерону, который с готовностью ответил тем же.

И если казалось, что Лиз и Камерон объединяет постоянная сложная словесная пикировка, что их обращение друг к другу всего лишь несколько фамильярно, то это впечатление создавалось благодаря тому, что они уже много лет плыли по бурньш-волнам адюльтера, умело скрывая свою связь от окружающих. Как бы. ни была Лиз предана Гарольду, своему супругу, как бы ни был занят делами Пит Камерон, мелкий служащий, — который с минуты пробуждения начинал думать о бизнесе, им всегда удавалось находить время для встреч, начиная с первой, «пробной», до свиданий, безудержно страстных, граничащих с оргией.

Лиз Беляев страдала от болезни, известной многим тридцатипятилетним женщинам, которую медицинская наука определила термином нимфомания. Прекрасно быть замужем за преуспевающим магнатом, чудесно жить в Смоук Райз, иметь двух горничных — по одной на каждый этаж — и шофера, замечательно носить норковую и горностаевую шубы, но, когда мимо проходит кто-то вроде Пита Камерона, нелегко преодолеть искушение присоединить еще одно приобретение к состоянию Беляев. К тому же Лиз была не из тех, кто противятся манящему зову жизни. «Не волнуйся и наслаждайся жизнью»— это ее лозунг. И она следовала ему с тех пор, как себя помнила. К счастью, Пит Камерон вполне удовлетворял ее плотские желания, благодаря ему она не стала настоящей шлюхой. Во всяком случае, их поведение на людях — маска, которую они оба согласились носить, — представляло собой легкий флирт, чтобы создать у зрителей и слушателей впечатление, что вряд ли может. быть какой- нибудь огонь там, где так много дыма.

Дайана налила себе бокал коктейля и повернулась к Камерону.

— Что, Дуг решил еще кому-нибудь перерезать глотку? — спросила она.

— Да, мне так кажется.

— Я подумала, после того, что он сделал с Робинсоном, может быть…

— Робинсон? — вмешалась Лиз. — А, да, этот странный маленький человечек. Он паршиво играл в бридж. Дуг обойдется без него.

— г Без кого я обойдусь? — спросил Кинг, спускаясь по лестнице. Весело сбежав по ступенькам, он подошел к бару, где стояла Дайана.

— Поговорили по телефону, великий человек? — спросила Лиз.

— Линия занята, — ответил Кинг. Он поцеловал жену, потом, немного отойдя, внимательно посмотрел на серебряную прядь. — Дорогая, — сказал он, — у тебя на волосах яичный белок.

— Иногда я спрашиваю себя, к чему мы стараемся, — фыркнула Лиз.

— Тебе не нравится, Дуг? — спросила Дайана.

Кинг несколько секунд обдумывал ответ. Наконец он осторожно сказал. — Ничего, это выглядит довольно симпатично.

— О господи, это выглядит довольно симпатично! — передразнила Лиз. — Последний раз я слышала это на торжественном вечере в средней школе. От футболиста по имени Лео Раскин. Помнишь его, Дайана?

— Нет, я знаю очень мало футболистов.

— На мне была блуза с разрезом до… — Лиз остановилась, потом прижала ладонь почти к самому желудку. — По крайней мере, до этого места! Фактически я была голая, можешь мне поверить. Удивительно, как меня не исключили из колледжа. Я спросила Лео, какого он мнения о моем наряде, и он ответил: «Ничего, выглядит довольно симпатично».

— А что тут плохого? — спросил Кинг.

— Это выглядит довольно симпатично? — сказала Лиз. — Черт возьми, даже футболист должен знать, какое местоимение употребить, говоря о женщине. — Она быстро посмотрела на часы. — Мне нужно уходить. Я обещала моему великому человеку вернуться к четырем.

— Вы уже опоздали, — сказал Камерон. — Давайте одну на дорожку.

— Вообще бы не стоило, — сказала Лиз, кокетливо улыбнувшись ему.

— Две лимонных корочки?

— Ну и память у этого парня! Он знает, что я не могу устоять перед таким коктейлем.

Лиз и Камерон переглянулись. Дайана с Кингом не обратили ни малейшего внимания на эти маневры. Кстати зазвонил телефон, Дайана сняла трубку.

— Алло? — произнесла она.

— Говорите с Бостоном, — . сказал оператор.

— Спасибо. Пожалуйста, одну минуту. — Она передала трубку Кингу. — Ты вызывал Бостон, Дуг?

— Да, — ответил он, беря трубку у нее из рук.

Камерон поднял голову от коктейля мартини, который он смешивал. — Бостон?

— Алло? — сказал Кинг.

— Бостон на проводе, сэр. Одну минуту, пожалуйста. — После долгого молчания, оператор сказал. — Ваш номер на проводе, сэр.

— Алло? — раздался голос в трубке. — Алло?

— Это вы, Хенли? — спросил Кинг.

— Да, Дуг, как дела?

— Хорошо. А у вас?

— Как мы и ожидали, Дуг.

— Прекрасно. Слушайте, мы должны быстро закругляться с этим делом.

— Когда?

— Сегодня, — сказал Кинг.

— Почему? Что-нибудь не так?

— Мы только что откровенно обменялись мнениями с приятелями, — сказал Кинг, — и они не будут долго ждать. Как там с нашим человеком?

— Он все еще настаивает на пятидесяти процентах, Дуг.

— Как? Почему?

— Ну, как сказать, он чувствует… — начал Хенли.

— Черт с ним. Ладно. Эти пятьдесят процентов так же важны для меня, как и все остальное, поэтому соглашайтесь. Обязательно доведите все до конца, Хенли!

— Я стараюсь как могу, Дуг, ио как…

— Меня не волнует, как вы это сделаете. Вы должны! Пойдите к нему, поплачьте у него на плече, подержите за руку, ложитесь с иим в постель, но получите, что нам надо!

— Да, но на это понадобится время, — сказал Хенли.

— Сколько? ’

— Ну… по правде говоря, не знаю. Думаю, что смогу увидеться с ним прямо сейчас.

— Давайте. И позвоните мне сразу же, как только поговорите с ним. Я буду ждать. И послушайте, Хенли, я думаю, вы предъявите счет, и я буду действовать соответственно. Поэтому постарайтесь не подвести меня. Поняли?

— Я постараюсь.

— Не просто старайтесь, Хенли. Вы должны добиться успеха. Буду ждать вашего звонка. — Повесив трубку, Кинг повернулся к Камерону. — Пит, ты отправишься в Бостон.

— В Бостон? — спросил Камерон, передавая мартини Лиз.

— Вот счастливчик! — воскликнула она. — Я прямо обожаю Сколлей-сквер!

— Ты поедешь в Бостон с большим жирным чеком, — сказал Кинг. — Передашь этот чек Хенли, и мы заключим чертовски крупную сделку, самую большую за всю мою жизнь.

— Если в этом участвует ваш адвокат, то она наверняка крупная, — согласился Камерон. — А в чем там дело, Дуг?

— Не сглазь, — сказал Кинг, улыбаясь. — Я ничего не скажу, пока все не будет улажено. В свое время я тебе все расскажу, но только тогда, когда буду уверен на сто процентов. Хорошо? А пока что иди к телефону и выясни, какие есть рейсы на Бостон. Звони по телефону на втором этаже. Эту линию я хочу оставить для разговора с Хенли.

— Понятно, Дуг, — сказал Камерон и пошел к лестнице. Потом он остановился и, повернувшись к Лиз, сказал. — Вы не уйдете, не попрощавшись, верно?

Лиз, посмотрев на него из-за бокала с мартини, ответила. — Дорогой Пит, я никогда не тороплюсь прощаться.

Камерон улыбнулся и пошел вверх по лестнице. Кинг, громко хлопнув в ладоши, заходил по комнате.

— Да, эти коршуны будут удивлены! Они думают, что кружат над падалью! Посмотрим, какую гримасу они скорчат, когда мертвец вскочит и ухватит их зубами! Просить меня объединиться с ними, можешь себе представить, Дайана?

— Простите, мистер Кинг, — сказал человек, тихо стоявший у двери комнаты.

Ему было не больше тридцати пяти лет, но на первый взгляд он выглядел гораздо старше. Может быть, потому, что стоял сгорбившись. Форма шофера, которая была на нем, как это ни странно, делала его еще более приниженным. Его имя было Чарлз Рейнолдс, но все в доме Кинга называли его просто Рейнолдс, а если человека всегда называют только по фамилии, то это уж последнее дело. Во всем облике Рейнолдса явственно ощущалась слабость. Казалось: дотронься до него и коснешься чего-то липучего и бесформенного. И вместе с тем, глядя на него, каждый чувствовал какую-то грустную жалость. Даже если не знать, что еще года не прошло, как у него умерла жена, и что он вместе с сыном живет в тесных комнатках над гаражом Кинга. За-ним он ухаживает неумело, как мужчина, не имеющий навыка в обращении с детьми, — даже если не знать этого — все равно вы его жалели, чувствуя, что перед вами один из людей, не нашедших себе места в этом мире.

— В чем дело, Рейнолдс? — спросил Кинг.

— Простите, сэр, я не хотел вам мешать.

— Вы не помешали, — возразил Кинг. Голос его звучал грубовато. Несмотря на то, что Кинг хорошо относился к Рейнолдсу, он не терпел слабости, хотя именно слабость была силой этого человека.

— Я только хотел узнать, сэр… не у вас ли мой сын… не у вас ли Джефф, сэр?

— Это относится к компетенции миссис Кинг, — сказал Кинг.

— Он наверху с Бобби, Рейнолдс.

— А, спасибо. Я надеюсь, что не побеспокою вас, мадам, но становится холодно, и я подумал, что, если он выйдет поиграть, ему бы надо надеть пальто.

Дайана посмотрела на пальто, которое Рейнолдс держал в руках, оценивающим взглядом матери. — Я думаю, это пальто слишком теплое, Рейнолдс. Я уже дала ему один из свитеров Бобби.

Рейнолдс посмотрел на пальто, словно увидел его впервые. — А…— он робко улыбнулся. — Благодарю вас, мадам. Я никогда не умею подобрать…

— Вам, наверное, придется отвезти мистера Камерона в аэропорт попозже, — прервал его Кинг. — Имейте это в виду, ладно?

— Да, сэр. Когда мы выедем, сэр?

— Еще неизвестно. Когда решим, я позвоню вам.

Вопль, от которого у присутствующих кровь едва не застыла в жилах, раздался откуда-то хверху. За ним последовал еще одой леденящий душу крик, потом раздался громкий топот на лестнице… Бобби Книг, — в голубом свитере; со свисающими на лоб светлыми волосами, мчался вниз по ступенькам, за ним по пятам — Джефф Рейнолдс. На первый взгляд мальчики казались братьями. Оба были светловолосыми, одинакового роста — и сложения, у того я у доугого в руках было по игрушечному ружью, и оба вопили одинаково пронзительными голосами. На самом деле эти восьмилетние мальчики нисколько не были похожие друг на друга, если исключить рост и цвет волос, а поскольку были ровесниками, не могли быть братьями, разве что близнецами или двойняшками, между которыми бывает порой незначительное сходство. С громкими криками они побежали ко подной двери, не обращая внимания ни на кого иэ присутствующих.

— Эй! — Крикнул Кинг, и его сын натянул поводья воображаемого коня.

— Тпру, лошадка, стой! — сказал Бобби. — В чем дело, пап? .

— Куда вы едете?

— Играть, — ответил Бобби.

— А как насчет того, чтобы попрощаться?

— Ах, попрощаться! — сказала Лиз Беляев, закатывая глаза. — Становится похоже на мой домашний зверинец.

— Мы ужасно спешим, пап! — сказал Бобби.

— Почему? Что-нибудь горит?

— Ничего не горит, мистер Кинг, — сказал Джефф, — но мы должны доиграть.

А! Во что же вы играете?

— В креков, — сказал Джефф.

— А что это такое?

— Это то, чем я стану, если сейчас же не отправлюсь домой, — простонала Лиз.

— Это краснокожие индейцы, — объяснил Джефф. — Креки — это краснокожие, разве вы не знаете?

— А, понятно.

— Мы по очереди бываем креками, — сказал Бобби. — Мы должны найти друг друга в лесу. Когда я кавалерия…

— О господи, точь в точь, как дома! — сказала Лиз. — Я должна идти.

— …а Джефф — крек, я должен найти его. Когда я беру его в плен…

— И для этого вся ваша артиллерия? — спросил Кинг, указывая на игрушечные ружья.

— Конечно! — торжественно произнес Бобби. — Ведь нельзя же идти в лес безоружным, верно?

— Естественно, нельзя.

— Не отходи далеко от дома, Бобби, — предупредила Дайана.

— Ладно, мам.

— А кто сейчас Крек? — спросил Кинг.

— Я! — сказал Джефф, издал военный клич креков и стал плясать вокруг* комнаты.

— Джефф! — резко прикрикнул на него Рейнолдс, смутившись.

— Это ритуальный танец, — объяснил* ему сын.

Не кричи так. И береги — свитер, который дала тебе миссис Кинг. '

— Угу, — сказал Джефф, бегло оглядев свой ярко-красный свитер.-Он ж поймает меня, — нал, не беспокойся.

— Мне безразлично, поймает он тебя или нет, но…

Ах, не поймает? — перебил его Кинг. — Ну, сынок, тебе придется егр. поймать. Честь нашей семьи поставлена на карту., ,

— Я его поймаю, — улыбаясь, ответил Бобби.

— Какую ты выработал стратегию? — спросил его Кинг.

— Чего?

— Какой у тебя план?

— Погнаться за ним и схватить, вот и все, — пожал плечами Бобби.

— Никогда не гонись ни за кем, сынок, — посоветовал Кинг. — Так не годится. Я вижу, что тебе нужна помощь.

— Дуг, пусть они пойдут поиграют, пока еще светло, — сказала Дайана.

— Пусть идут, — улыбнулся Кинг. — Но мальчику нужна помощь профессионального охотника за скальпами, разве не видишь? Иди сюда, Бобби. — Он отвел Бобби в сторону, чтобы Джефф не мог подслушать их разговор, и прошептал: «Залезь на дерево, понял? Наблюдай за ним сверху. Смотри, что он делает. Тогда в твоих руках будут все карты, потому что он не знает, где ты. И когда ты узнаешь в точности, что он хочет сделать, бей его. Хватай когтями!»

— Дуг! — резко сказала Дайана.

— А тебе не полагалось слушать, дорогая, — ответил Кинг.

— Залезать на дерево — это не по правилам, пап, — сказал Бобби.

— Придумай собственные правила! — сказал Кинг. — Лишь бы победить.

— Дуг, что ты ему говоришь?! — вскрикнула Дайана.

— Боюсь, что чистую правду, так, как бывает в жизни, — ответила вместо Кинга Лиз.

— Пусть мальчики выйдут играть!

— Почему мне никто не помогает? — спросил Джефф, повернувшись к отцу. — А мне что делать, папа?

Рейнолдс, захваченный врасплох, по всей видимости, смущенный присутствием хозяина, ответил — Ну… э… ты можешь спрятаться за большим камнем и не двигаться. Тогда он ни за что тебя не найдет.

— До тех пор, пока не пошевелишься, Джефф, — сказал Кинг. — А тогда уж, братец, смотри в оба!

— Если не будешь двигаться, сынок, ты в безопасности, — по-своему логично сказал Рейнолдс.

— Что за игра, если никто не будет двигаться? — заметил Кинг. — Какой тогда смысл играть?

— Я думаю, мальчики, будет лучше, если вы станете играть, как хотите, — холодно сказала Дайана. — Идите, играйте.

Еще раз прозвучал военный клич креков, ружья еще раз взлетели в воздух. Красный и голубой свитера, слившись в пурпурное пятно, бросились к двери и оглушительно захлопнули ее за собой.

— О боже! — сказала Лиз.

— Машина будет готова, сэр, как только она понадобится мистеру Камерону, — сказал Рейнолдс.

— Прекрасно, — заметил Кинг, перестав замечать Рейнолдса, хотя тот еще не вышел из комнаты.

— Благодарю вас, сэр, — сказал шофер, отступая спиной вперед в столовую. Потом он повернулся и пошел в кухню, скрываясь в тени.

Дайана молчала, пока окончательно не убедилась, что он ушел.

Потом она сказала — Тебе не следовало говорить ему это.

— А? Кому и что?

— Влезть… влезть на дерево и наблюдать, а потом хватать. Придумывать собственные правила! Победить любой ценой! Кого ты хочешь вырастить? Тигра из джунглей?

— М-м-м, да, — сказал Кинг. — Такого, как его мама. Сверкающие глаза и острые зубы, и…

— Дуг, я говорю серьезно!

— Дорогая, он тоже говорит серьезно, — грубовато сказала Лиз. — Он с тобой кокетничает, разве ты не видишь? Я лучше пойду.

— Разве можно говорить ребенку такие глупости? — сердито сказала Дайана. — Ради бога… Ты хочешь… ты хочешь, чтобы он вырос…

— Насильником? — подсказала Лиз.

— Да, спасибо, Лиз.

— Почему бы и нет? — спросил Кинг. — Как его отец, как…

— Мне очень жаль, что тебе это кажется шуткой. Я не вижу здесь ничего смешного.

Лиз Беляев вздохнула. — Мне кажется, я слышу предупреждение об урагане Дайаны, — сказала она.

— Не глупи, — сдержанно ответила Дайана. — Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понять, когда я действительно сержусь. — Она замолчала, потом возмущение, скрытое под маской сдержанности, вырвалось наружу. — Лови, держи, хватай когтями! Так, как ты хочешь сделать с этим бостонским делом, так, как ты поступил с несчастным Робинсоном!

— Несчастным Робинсоном? — спросил Кинг.

— Да, ты прекрасна понимаешь, р чем я говорю.

— Я его выгнал. Что в этом преступного?

— Гарольд каждый день выгоняет служащих, — весело сказала Лиз.

— Конечно, — подтвердил Кинг. — Дорогая, когда занимаешься бизнесом, не приходится беспокоиться…

— Да, но почему ты уволил его? И как ты это сделал? Робинсоны были нашими друзьями!

— Друзьями? Потому что пару раз приходили к нам играть в бридж?

— Это было не пару раз, и они были нашими друзьями!

— Ну хорошо, они были друзьями. Теперь уже они нам не друзья. — Кинг остановился. — Он портил мне репутацию.

— И ты считаешь это достаточной причиной для…

' — Послушай, я говорил тебе, что он засчитывал издержки по торговым поездкам в стоимость обуви. Какой-нибудь идиот едет в' Италию за шелком, и Робинсон присчитывает это к себестоимости. Из-за него я и весь производственный отдел выглядели не вполне нормальными. Это было нечестно с его стороны, и я много раз просил его отменить эту систему. Ты знаешь, что он отказался это сде. шп

— И ты выгнал его. Ты даже не дал ему возможности самому отказаться от места.

Лиз Беляев, которой явно наскучил разговор, подобные которому она слышала каждый день у себя дома, растянулась на диване и посмотрела на лестницу.

— Отказаться от места? — сказал Книг. — Черта с два! Когда человек не справляется с работой…

— А что, если он найдет другую работу И будет вынужден сказать, что его уволили?'

— Только последний дурак признается, что его уволили. Если у Робинсона есть хоть капля мозгов…

— Ты знаешь, что они проверят в нашей фирме, даже если он им не скажет.

— Ну что ж, он должен был подумать до того, как сговорился с отделом сбыта. Дайана, он сбивал нам расчеты себестоимости!

— Как ты мог быть таким бесчувственным!

— Бесчувственный? Я? — Кинг засмеялся. — Лиз, по-твоему, я бесчувственный?

— Ты просто прелесть, — сказала Лиз.

— Почему ты думаешь, что я бесчувственный? Потому что я работаю, когда другие боятся поднять задницу? Дорогая, одни просто сидят, другие действуют. И если кто-то любит работу, это не значит…

— Нет, но когда привыкаешь наступать на горло людям, плевать на них…

— Дорогая, если бы я все годы просидел на своем мягком месте, ты бы сейчас не жила в этом доме, у тебя не было бы этого браслета, и…

— Он прав, дорогая, — сказала Лиз, демонстрируя руку с бриллиантом.

— Конечно, я прав. Или действовать, или сидеть, верно, Лиз?

— Ты абсолютно прав, — сказала Лиз. Она поднялась с дивана. — Мне самой иногда нравится действовать. — Она посмотрела на часы. — Ну, мне надо спешить в мою бедную хижину. Вы будете сегодня вечером в клубе?

— Может быть, — сердито сказала Дайана.

— М-м-м, — Лиз посмотрела на нее. — Я знаю, что ей нужно, — сказала она Кингу.

— Ия знаю.

— Так я и думала. Между прочим, если Пит спросит… — она остановилась. — Ну, не важно, он уже большой мальчик. — Она помахала рукой. — Приятного времяпровождения, — и вышла из дома.

После ее ухода воцарилась мертвая тишина. Дайана неподвижно стояла в центре комнаты. Кинг смотрел на нее, потом стал медленно обходить вокруг.

— Дайана, — тихо сказал он.

— В чем дело?

— Дайана, я сижу на дереве и смотрю оттуда на тебя…

— Что? — удивленно спросила она.

Подойдя поближе, Кинг сказал — И я предупреждаю тебя… честно… что готов тебя… схватить!

Он вдруг прижал ее к себе, так что их губы почти встретились.

— Пусти меня! — сказала Дайана. — Если ты думаешь, что можешь…

И Кинг поцеловал ее. Она стала вырываться, но наконец смирилась и прижалась к нему, потом отстранилась.

— Ты… ты грубиян, — сказала она нежно.

— Да, — ответил Кинг и еще раз поцеловал ее.

— Да, грубиян, — прошептала она. — Тебе должно быть стыдно.

— Мне стыдно. Очень. — Он снова поцеловал ее. — Ты очень красивая. Особенно с этой сексуальной белой прядью.

— Я слишком хороша для тебя, обезьяна, это уж точно.

— Знак», знаю. Послушай, когда у нас обед?

— А что? — подозрительно спросила она.

— Я подумал, мы могли бы… — Он пожал плечами.

— Мне не понравилось, что ты обсуждал меня с Лиз, как будто я овца или что-нибудь в этом роде.

— М-м-м. Ты прелестная овечка, — сказал Кинг и снова поцеловал ее. — Ты мне не ответила.

— А что ты спросил? — неуверенно спросила Дайана.

Кинг поцеловал ее в шею. — Обед, — прошептал он. — Что мы будем делать перед обедом?

— Ты знаешь, что Пит может войти к нам в любую минуту.

— Я избавлюсь от него. Я его выгоню.

— Как ты сможешь…

— Я отправлю его сейчас же в аэропорт.

— Ну… — нерешительно сказала Дайана.

— Ну?

— Не знаю… — она смущенно улыбнулась.

— Хорошо, — сказал Кинг. — Сначала я договорюсь с Хенли.

— Договоришься с Хенли?

— Я хочу сказать, чтобы он не звонил мне в ближайшее время.

— Может быть, я смогу уладить это через твою секретаршу? — предложила Дайана.

Кинг ухмыльнулся и шлепнул ее по заду, проходя к телефону. Подняв трубку, он повернулся к жене и сказал:

— Одну минуту. Я только хочу…

И вдруг остановился, услышав в трубке знакомый голос Камерона.

— …да, Джордж, — говорил тот. — Это и я пытаюсь тебе втолковать. Я подумал, что тебе хотелось бы знать…

Кинг быстро нажал кнопку внизу аппарата, переключаясь на другую линию. — Интересно… — сказал он.

— Что случилось? — спросила Дайана.

— Пит говорит по телефону по второй линии, — сказал Кинг. Он был явно удивлен. — Я бы мог поклясться, что он говорил с… — Он пожал плечами, вызвал междугородную и стал ждать. — Скажите, вы сможете найти Оскара Хенли, отель Стейнхоп, Бостон? — спросил он. Выслушав ответ оператора, он сказал. — Позвоните мне, хорошо?

Повесив трубку, он повернулся к Дайане. — А пока что, моя дорогая, выпьем немного за…

Входная дверь с шумом распахнулась. Возвратились креки. Или, по крайней мере, один из Креков.

— Бобби, не врывайся в дом вот так! — крикнула Дайана, когда ее сын бросился вверх по лестнице.

— Прости, мам! Я забыл мой рог с порохом. Где он, мама?

— Наверху, в коробке для игрушек, как всегда.

— Помоги мне искать, ладно?

— Ты ведь знаешь, где он.

— Знаю, но мне некогда, — сказал Бобби. — Джефф уже далеко ушел, а я — а! Вот он! Висит на дверной ручке! — Мальчик издал дикий крик и бросился по коридору. Через минуту он вернулся с рогом для пороха, который висел у него на плече. — Пока! — крикнул он. — Я должен найти себе дерево, папа! — и он снова выбежал из дома.

— Жди, — с упреком сказала Дайана, — а потом хватай!

Он лежал, укрывшись в кустах.

Ему до смерти хотелось курить, но он знал, что не может позволить себе этого. С его наблюдательного пункта была видна глухая стена дома Кинга и вход в гараж. На дорожке стоял длинный черный кадиллак, и шофер протирал мягкой замшевой тряпкой блестящий верх автомобиля. Человек в кустах посмотрел на шофера, потом на свои часы, затем на небо. Скоро стемнеет. Хорошо. Темнота — это то, что нужно.

Как хочется курить!

Он стал думать, где сейчас Эдди с машиной, все ли в порядке дома, выйдет ли у них то, что задумали, и от этих мыслей стал еще больше беспокоиться. У него вспотели ладони и еще больше захотелось курить.

Он услышал шум в кустах и почувствовал, что страх сковал ему спину и ракетой взорвался в голове.

— Спокойно, — приказал он себе. — Спокойно.

Чтобы не дрожали руки, он сжал кулаки, креоко закрыл глаза, потом поднял веки и, увидев приближавшуюся фигурку, почувствовал, что сердце забилось сильнее. Это был маючик.

Человек в кустах облизал губы.

Когда он заговорил, его голос прозвучал, как хриплое карканье. Он проглотил слюну и сделал новую попытку.

— Привет, сынок, — сказал он. — Что поделываем? Играем в сыщиков и разбойников?

Сумерки начали пробираться в город.

Октябрьские сумерки мягки, словно кошачья шерстка. Они приходят вместе с запахом дыма, который чувствуется и в центре города, где не жгут ветки и опавшие листья. Запах дыма — это древнейший из запахов, которые знало человечество. Он придает октябрю чистоту и спокойствие, какие не может приписать себе другой месяц. Уличные лампы загораются еще до наступления темноты. Солнце красит небо в ослепительный красный цвет, перемежаемый кое-где торжественным пурпуром гряды облаков, плывущих вверх. Смелые очертания мостов со всех сторон окружают город, их натянутые тросы выделяются на фоне багровых пятен заката и зеленых уличных огней, мерцающих в наступающих сумерках, словно нанизанные на нитку изумруды.

Движения людей становятся быстрее, походки приобретают легкость. Воздух насыщается свежестью, он щиплет щеки, от него ломит зубы; витрины магазинов, осветившись, оживают, становятся похожи на пузатые, докрасна раскаленные печи. Тишина разлита в ночи, потому что осень — время тишины, и даже бессердечный и черствый город склоняет голову перед умершим летом. Люди поднимают воротники пальто, согревают дыханием руки, надвигают на лоб шляпы. По улицам свистит ветер, и горожане торопятся очутиться дома, почувствовать запах вкусной еды, услышать горячее шипение пара в радиаторах, увидеть тех, кто им дорог.

Над городом сгущаются сумерки.

Скоро стемнеет.

Хорошо бы прийти домой до наступления ночи.

ГЛАВА IV

В гостиной Дугласа Кинга зазвонил телефон. Кинг быстро пересек комнату, снял трубку и сказал — Хенли?

Голос на другом конце провода спросил: «Кто»?

— Ах, простите, я ждал другого звонка, — сказал Кинг. — Кто говорит?

— Ну ладно. Мак, — произнес голос в трубке. — Я скажу коротко и…

— Здесь нет никого по имени Мак, — сказал Кинг. — Вы ошиблись номером. — Он положил трубку и обернулся. Камерон стоял на лестнице, наблюдая за ним.

— Не Хенли? — спросил Камерон.

— Нет. Кто-то ошибся номером, — Кинг прищелкнул пальцами. — Да, кстати, относительно телефона, Пит.

— Да?

— Ты говорил с Джорджем Бенджамином несколько минут назад?

— По телефону? — спросил Камерон.

— Да.

— По правде сказать, говорил.

— Зачем ты ему звонил?

— Чтобы сказать^ что меня завтра не будет. Он хотел обсудить со мной предложение о новой линии.

— Ты ведь не сказал ему, что летишь в Бостон, верно?

— Нет, конечно. А разве надо было сказать?

— Ни в коем случае. А что ты ему говорил?

— Только, что надо отменить встречу, потому что меня не будет в городе.

— Но ты не назвал Бостон?

— Разве это так важно? — спросила Дайана. — Разве Бенджамин может помешать сделке, если будет знать, где она состоится?

— Сомневаюсь. Но он дал бы себе вырвать здоровый зуб, лишь бы узнать, с кем я имею дело, — или хотя бы, что я задумал. Понимаешь, как только об этом станет известно, я буду вынужден…

Снова раздался телефонный звонок.

— Вот наконец, — сказал Кинг, быстро подходя к аппарату.

— Я лучше позову Бобби домой, — сказала Дайана. — Становится темно.

— Дорогая, подожди, пока я поговорю, ладно? Мне не хочется, чтобы он слышал, как ты кричишь. — Он взял трубку. — Алло?

— Говорите с Бостоном, — сказал оператор.

— Хорошо.

— Говорите, сэр, ваш номер на проводе.

— Алло! Дуг?

— Как дела, Хенли?

— Все готово, — устало сказал Хенли. — Я выбил для вас эти пятьдесят процентов.

— Замечательно! С отсрочкой? Удалось получить отсрочку?

— В точности так, как вы хотели, Дуг. Когда вы сможете доставить сюда чек?

— Я отправлю Пита немедленно. Закажи ему комнату. Пит, как там с расписанием?

— Рейсы из Перри Филд каждый час круглосуточно.

— Хорошо, — Кинг посмотрел на часы. — Успеешь на девятичасовой рейс?

— Успею, если надо, — Ответил Камерон.

— Хенли, — сказал Кинг в трубку. — Он летит девятичасовым рейсом. — Не знаю, когда он прибывает. Узнайте в справочной. '

— Хорошо.

— Хенли.

— Да, Дуг?

— Хорошо сработано! — Кинг повесил трубку. — Ну, а сейчас будем действовать! — взволнованно произнес он. — Пит, позвони сейчас же и закажи билет! — Он щелкнул пальцами, нажал кнопку на диске телефона, поднял трубку и сказал: «Рейнолдс, подавайте машину как можно быстрее!»

— Ну как, все в порядке? — спросил Камерон. — ТеперЬ-то вы можете мне сказать?

— Теперь, когда это у меня в кармане, я мог бы рассказать даже Бен… Нет, вряд ли. — Он захохотал. Быстро подойдя к бару, он налил себе виски.

— Мне лучше пойти за Бобби, — сказала Дайана. — Посмотри, стало совсем темно.

— Погоди минуту, — Дайана. Разве ты не хочешь послушать?

— Да, но;..

— Дорогая, ради бога, мальчик во дворе собственного дома!

— Ну ладно… Но я действительно…

— Ты слышал, как тут разглагольствовал Бенджамин, верно, Пит? Он говорил, что у меня тринадцать процентов акций, правильно?

— Правильно.

— Нет, неправильно! — сказал Кинг. Он замолчал, предвкушая эффект, который произведут его слова. — Последние шесть лет я тихонько скупал акции. И сейчас, вот в эту минуту, у меня двадцать восемь процентов.

— Дуг, это замечательно! — воскликнула Дайана.

— Но при чем тут Бостон? — спросил Камерон.

— Когда мы были там, Дайана? Две недели назад? С тех пор Хенли безвылазно сидел там и все устроил. Он обработал парня, который имел порядочный кусок. Таких владельцев акций я называю «незаинтересованными».

Кинг быстро подошел к стоявшему в углу секретеру, открыл его и вынул чековую книжку. Усевшись за секретером, он стал заполнять чек.

— А какой кусок? — спросил Камерон.

— Девятнадцать процентов.

— Что?

— Сложи. Девятнадцать и двадцать восемь будет сорок семь. Этого достаточно, чтобы повернуть выборы туда, куда я хочу, даже если эти идиоты попытаются, окинуть Старика. Достаточно, чтобы я стал президентом фирмы! Это знавдт, что я буду вести дела фирмы по-своему и делать- такую обувь, какую захочу! — Он вырвал чек из чековой книжки и с видом победителя вручил его Камерону. — Вот, — сказал он. — Посмотри-ка на это.

Камерон, взглянув на чек, протяжно свистнул.

— Семьсот пятьдесят тысяч долларов! — с невольным трепетом сказал он.

— Ия плачу только пятьдесят процентов. Эта доля будет стоить мне полтора миллиона зеленых, когда все будет кончено. Но она стоит этого, можете мне поверить!

— Дуг, но откуда ты…

— Я обратил в наличные почти все, что у нас есть, Дайана. Я даже заложил этот дом.

— Заложил… — Дайана молча посмотрела на Кинга и опустилась на стул, словно у нее подкосились ноги.

— Это… это целая куча денег, — сказал Камерон.

— Все, что у нас есть! Выскреб все подчистую, можете мне поверить. Мне не уступили бы, если бы я дал хоть на пени меньше. Дайана, эта сделка поможет мне встать на ноги.

— Я… я надеюсь, Дуг.

— Теперь уж сделка не сорвется, дорогая. Никто не может мне помешать.

— У кого ты покупаешь акции, Дуг? — спросил Камерон.

— У парня, который припрятал их в укромных местечках. Ему наплевать, как мы будем вести дела фирмы. Как только он получит свои наличные…

— Кто? — настаивал Камерон. — Как его имя?

— Самое интересное, что он распределил свои акции среди двух дюжин доверенных. Кроме нас, ни одна собака не знает, что он имеет такой большой кусок.

— Кто? Кто он? — снова спросил Камерон.

У двери в столовую кто-то кашлянул. Кинг обернулся.

— А, Рейнолдс, это вы, — сказал он. — Я попрошу вас отвезти мистера Камерона в аэропорт.

— Что за спешка, Дуг? — сказал Камерон. — Я еще даже не заказал билет.

— Тогда закажи его сейчас же, хорошо?

— А я должна немедленно позвать Бобби домой, — сказала Дайана. Подойдя к входной двери, она открыла ее и крикнула — Бобби!

— Подождите, пока мистер Камерон закажет себе билет, Рейнолдс, — сказал Кинг. — Это недолго.

— Бобби! — еще раз крикнула Дайана. — Боб-би!

Раздался телефонный звонок, Кинг снял трубку.

— Алло! — сказал он.

— Кинг?

— Да, говорит мистер Кинг, — прикрыв ладонью трубку, он повернулся к Питу. — Давай, Пит, действуй. Не будем терять время. .

В это время голос в трубке сказал: <На этот раз вам не стоит вешать трубку. Нам некогда зря болтать».

— Что? Простите, — сказал Кинг, — что вы сказали?

— У нас ваш сын, Кинг.

— Мой сын? Что вы… — он быстро повернулся к двери.

— Боб-би! — звала Дайана. — Бобби, где ты?

— Ваш сын, мы похитили вашего сына, — сказал голос в трубке.

— Мой… мой сын у вас?

Дайана быстро обернулась. — Что? Что ты сказал?

— Мой… мой сын? — бессмысленно повторил Кинг.

— Говорю последний раз. Мы похитили вашего Бобби. Ясно?

— Но это… это невозможно.

— В чем дело, Дуг? — крикнула Дайана.

— Ваш сын был в лесу, верно?

— Да, но… это шутка? Если это шутка…

— Это не шутка, Кинг.

— Дуг, пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что…

Он сделал ей знак замолчать. Голос в трубке монотонно гудел. — Так вот, слушайте, слушайте внимательно, потому что я не буду повторять. Мальчика никто не тронет. Он останется с нами до тех пор, пока вы не сделаете то, что мы вам скажем. Нам нужно пятьсот тысяч долларов в чистых купюрах без всяких…

— Одну минуту. Я запишу. — Он выхватил из ящика карандаш и блокнот, натянув до отказа телефонный провод. — Пятьсот тысяч…

— В мелких купюрах, без всяких фокусов, — продолжал голос. — Поняли?

— Да, да. Понял… Так вы говорите, мальчик невредим?

— С ним все в — порядке. Купюры должны быть разных серий, Кинг. Достаньте деньга к завтрашнему утру, понятно? Завтра мы позвоним вам и дадим дальнейшие инструкции. Не вызывайте полицию, Кинг! '

— Нет, нет, не вызову.

— Все поняли?

— Да, черт возьми! Я вас понял. — Отчаянным усилием мысли Кинг искал способ завлечь в ловушку человека, говорившего по телефону. Когда наконец у него появился план, он тут же приступил к его исполнению, словно завершая давно подготовленную сделку.

— Ну тогда ладно, — сказал голос в трубке. — Пятьсот тысяч долларов в… — Кинг быстро нажал на рычаг, прерывая разговор. Отвернувшись от аппарата, он крикнул — Пит, иди к кухонному телефону. Сначала вызови полицию. Скажи им, что похищен Бобби и что у нас требуют выкуп в пятьсот тысяч долларов.

— Нет! — крикнула Дайана. — Нет!

— Потом позвони в телефонную компанию. Скажи им, что я повесил трубку во время разговора с этой сволочью…

— Почему ты это сделал? Ты повесил трубку, когда с тобой говорит человек, у которого в руках Бобби? Ты повесил трубку… — Голос изменил ей. Она снова бросилась к входной двери и крикнула в сгущающуюся темноту: «Бобби! Бобби! Бобби!»

— Я повесил трубку, потому что он обязательно позвонит еще раз, — сказал Кинг. — Телефонная компания может засечь его — а пока что я должен подумать. Я могу… Рейнолдс, принесите мою адресную книгу, она наверху. Там есть адрес одного частного детектива, к которому мы обращались, когда у Дайаны пропал жемчуг. Что-то вроде Ди Бари, его полное имя есть в книге. Позвоните ему и пусть он сейчас же приедет сюда.

— Да, сэр, — Рейнолдс побежал вверх по ступенькам.

Дайана, захлопнув дверь, подбежала к Кингу, стоявшему посреди- комнаты. — Ты сказал-пятьсот тысяч. Хорошо, позвони в банк. Прямо сейчас! Позвони им сию же минуту, Дуг. Мы должны достатв-для инх деньги. Мы долиты верну ив — ••< Бобби!

— Мы вернем его. Я дам им все, что они требуют. Миллион, если нужно. Я достану деньги. — Он крепко обнял ее. — Не беспокойся, дорогая. Пожалуйста, перестань дрожать. Попытайся…

— Я… постараюсь. Это… Это…

Из кухни выбежал Камерон. — Полиция сейчас будет здесь, Дуг, — сказал он. — Телефонная компания предупреждена. Они просят связаться с ними по другой линии, как только он еще раз позвонит.

— Ладно, иди на кухню. Когда позвонит этот аппарат, пусть они сразу же займутся делом.

— Хорошо, — сказал Камерон и снова выбежал из комнаты.

Рейнолдс спустился по лестнице с сокрушенным видом. — Я нигде не могу найти эту адресную книгу, сэр, — сказал он. — К сожалению. Я смотрел на телефонном столике, но…

— Я ее принесу, — сказала Дайана. С видимым усилием оторвавшись от Кинга, она выпрямилась и стала подниматься по лестнице. Когда она проходила мимо входной двери, та распахнулась, испугав ее.

— Ты меня звала, мам? — спросил Бобби Кинг.

Она недоверчиво моргнула. — Бобби! — И потом из ее груди вырвался крик — Бобби! Бобби, Бобби! — Она подбежала к мальчику, упала на колени и притянула его к себе.

— Эй, в чем дело? — спросил Бобби.

Кинг с пораженным видом уставился на мальчика. — Как… — начал он, потом повернулся к телефону и, сжав кулак, крикнул — Этот проклятый сукин сын соврал…

— Я больше не буду играть с Джеффом, мам, — пожаловался Бобби. — Я влез на дерево, как мне велел папа, но без всякой пользы. Я нигде не мог его найти.

— О чем ты говоришь? — сказал Кинг, вновь почувствовав беспокойство. Он взглянул на телефон. — Почему ты не мог его найти? Где он?

— Спорим, он убежал из леса, — ответил Бобби. — Я все осмотрел, заглядывал за каждый камень. Я больше не хочу с ним играть. Его там нет. Я не знаю, где он!

Все ошеломленно молчали. Имя было у всех на устах, все подумали об одном, поняв, что произошло в действительности. И наконец отец мальчика произнес имя, которое просто и ясно объяснило все, что случилось в лесу.

— Джефф, — еле слышно прошептал Рейнолдс.

Они услышали издалека вой полицейской сирены, приближающийся к заветному святилищу — Смоук Райз.

ГЛАВА V

Карелла особенно нервничал в двух случаях: когда приходилось иметь дело с очень богатыми людьми и когда речь шла о детях. Он вырос не в городских трущобах, поэтому не мог объяснить свой страх перед богачами трудным детством. Его отец, булочник Антонио, всегда прилично зарабатывал, и Карелла никогда не чувствовал, как прохватывает мороз сквозь сидение прохудившихся штанов. И все же, сталкиваясь с кричащей роскошью в прихожих, гостиных и кабинетах, куда работа нередко приводила его, Карелла чувствовал себя неловко. Он ощущал себя бедняком. Он никогда не был бедняком, но сидя в гостиной Кинга, лицом к лицу с человеком, который мог запросто выложить полмиллиона, Стив Карелла казался себе никчемным, робким и нищим, у которого нет ни гроша.

И кроме того, все выглядело как настоящее похищение. Даже если бы Карелла не был отцом двух близнецов, которых его жена Тедди подарила ему прошлым летом, даже если бы он не испытывал первые радости отцовской любви, похищение было для него чертовски неприятным делом, и ему не хотелось бы принимать в этом участие.

К несчастью, у него не было выбора.

Он сидел в гостиной Кинга, оробевший, обеспокоенный, и задавал вопросы, пока Мейер Мейер глядел в окно, выходящее иа реку Харб, стоя-спиной к присутствующим.

— Давайте выясним, мистер Кинг, — сказал Карелла. — Похищенный ребенок не ваш сын, верно?

— Да, верно.

— Но выкуп потребовали у вас, это тоже верно?

— Да.

— Значит, когда у вас требовали выкуп, похититель полагал, что этот ребенок — ваш сын.

— Да, кажется так. .

— Еще были какие-нибудь звонки?

— Нет.

— Значит, он все еще думает, что это ваш сын?

— Не знаю, что он думает, — раздраженно сказал Кинг. — Неужели действительно необходимо задавать все эти вопросы? Я ие отец ребенка, и я…

— Но именно вы говорили с похитителем.

— Это верно.

— И, если не ошибаюсь, он потребовал пятьсот тысяч долларов, мистер Кинг?

— Да, да, да, мистер Каретта, именно так.

— Карелла, г

— Простите, Карелла. -

— Это был мужчина? Тот, кто звонил?

— Да, это был мужчина.

Говоря с вами, он сказал: «Ваш сын у меня» или «Ваш сын у нас»? Вы не помните?

— Не помню. И не понимаю, почему это так важно. Кто-то похитил сына Рейнолдса, и все эти разговоры…

— Это очень важно, мистер Кинг, — сказал Карелла. — Кто-то похитил мальчика, и мы бы хотели узнать кто. Понимаете, мы должны узнать, если хотим, чтобы ребенок вернулся невредимым. Для нас это самое важное. Я имею в виду, вернуть ребенка. Я уверен, что для вас это так же важно.

— Конечно, — огрызнулся Кинг. — Какого черта! Почему вы не известили ФБР? У вас нет ни достаточных средств, ни оборудования, чтобы справиться с таким делом. Похищен мальчик, и…

— ФБР может вмешаться только через семь дней, — сказал Карелла. — Конечно, мы сразу же сообщим ФБР, но они не имеют права начать расследование раньше, чем через неделю. А за это время мы сделаем все возможное, чтобы.»

— Почему они не могут взяться за дело раньше? Я думал, что похищениями занимается федеральная полиция. Вместо кучки местных полицейских, мы могли бы…

— Похищениями занимается федеральная полиция потому, что через семь дней автоматически считается, что похитители могли переправиться в другой штат. До этого времени похищение остается в юрисдикции того штата, где было совершено преступление. И в данном штате, в данном городе преступление расследует соответствующий полицейский участок. Это касается похищений, вооруженных нападений, убийств и так далее.

— Значит, я должен понимать, что к похищению, когда поставлена под угрозу жизнь ребенка, вы относитесь так же, как», к краже мелочи стоимостью в пятьдесят центов?

— Не совсем, мистер Кинг. Мы уже позвонили в участок. Сюда выехал сам лейтенант Бирнс. Как только мы узнаем еще что-нибудь относительно…

— Прости, Став, — вмешался Мейер. — Если мы разошлем сообщение по телетайпу, нам нужна получить описание мальчика у его отца. .

. — Да, — скааал-Кареялж— Мистер Кинг, где/ивктер Рейнолдс?

— Он в своей квартире над гаражом. Никак не. может прийти в себя.

Хочешь, чтобы, я — поговорил с ним, Мейер? — спросил Карелла. .

— Нет, нет, не стоит. — Мейер понимающе посмотрел на Кинга. — У вас паяно? дел. Где гараж, мистер Кинг?

— Рядом с домом. Легко найти.

— Я буду там, Стив, если понадоблюсь.

— Ладно, — ответил Карелла. Когда Мейер вышел из дома, он снова обернулся к Кингу»-? — Вы не заметили какую-нибудь странность в волосе того, кто с вами говорил, мистер Кинг?

Шепелявость, заметный акцент, диалектное произношение или… .

— Простите, мистер Каретта, — сказал, Кинг. — Но я отказываюсь дальше заниматься этими детскими играми. Честное слово, я не вижу.»

— Карелла. Что вы имеете в виду под детскими играми, мистер Кинг?

— Эту игру в сыщики и разбойники. Какая к черту разница, шепелявил или нет этот человек, говорил он, как благовоспитанный англичанин, или бормотал,' как идиот? Как это поможет вернуть Джеффа Рейнолдса его отцу?

Карелла не поднимал глаз от блокнота. Он смотрел на страницу, на которой делал записи и уверял себя, что будет недостоин того, чтобы называться полицейским, если встанет и даст в зубы мистеру Кингу. Очень спокойно он спросил:

— Чем вы зарабатываете на жизнь, мистер Кинг?

— Я руковожу обувной фабрикой, — ответил Кинг. — И на такие вопросы я обязан отвечать?

— Да, мистер Кинг. Обязаны. Я очень мало понимаю в обуви, знаю только, что ношу ботинки и стараюсь, чтобы в них не было гвоздей. Мне бы даже не пришло в голову зайти на вашу фабрику и объяснять рабочим, как прибивать подметку или клеить каблук, или пришивать что-нибудь.

— Понял ваш намек, — сухо сказал Кинг.

— Вы поняли только часть. Вы, наверное, не совсем поняли, что я вас предупреждаю…

— Вы меня предупреждаете?

— …предупреждаю вас во избежание недоразумений воздержаться от действий, которые могут быть истолкованы как нежелание сотрудничать с полицией и как помеха ходу расследования. Это с одной стороны. Остальное я попытаюсь вам объяснить и надеюсь, что вы поймете, мистер Кинг. Я нахожусь здесь, чтобы выполнить свою работу, и выполню ее с вашей помощью или без нее. Я думаю, вы хорошо управляете обувной фабрикой, иначе вы бы не жили в Смоук Райз и не имели бы шофера, сына которого похитили по ошибке вместо вашего. Так вот. Вам не стоит гадать, хороший я полицейский или плохой, или, может быть, ни то ни се. И, главное, не надо думать, что я глупый полицейский.

— Я никогда…

— Чтобы рассеять все ваши сомнения, мистер Кинг, я скажу вам просто и бет лишней скромности, что я хороший полицейский, чертовски хороший. Я знаю свое дело и умею работать, так что каждый вопрос, который я задаю, имеет свою причину и цель и было бы гораздо легче, если бы вы просто отвечали на них, не высказывая своего мнения о том, как должно вестись расследование. Как вам кажется;-' мы друг друга поняли?

— Думаю, мы поняли друг друга, мистер Каретта.

— Мое имя Карелла, — резко сказал Стив. — Был ли какой-нибудь акцент у человека, который разговаривал с вами по телефону?..

Рейнолдс сидел на краю постели и плакал, раскачиваясь из стороны в сторону. Мейер смотрел на него, сжав губы, и ему хотелось положить руку на его плечо, утешить, сказать, что все будет хорошо.

Но он не мог этого сделать, потому что знал, насколько непредсказуемы все похищения — мальчика могли убить, отъехав несколько миль от дома. И это похищение было особенно опасным, потому что произошла ошибка. Как будут реагировать эти мерзавцы, если узнают, что похитили не того, кого хотели? Поэтому Мейер не мог успокоить Рейнолдса, он мог только задавать ему вопросы, которые знал наизусть, и надеяться, что они не покажутся бессмысленными человеку, убитому горем.

— Как полное имя мальчика?

— Джеффри. Джеффри.

— Есть еще имя?

— Нет.

— Сколько ему лет, мистер Рейнолдс?

— Восемь.

— Дата рождения?

— Девятого сентября.

— Значит, ему ровно восемь, верно?

— Да. Ровно восемь.

— Какой у него рост, мистер Рейнолдс?

— Я… — Рейнолдс остановился. — Я не знаю. Я никогда… Не знаю. Кто измеряет рост у детей? Кто мог ожидать такое…

— Ну, приблизительно, мистер Рейнолдс? Три фута? Четыре фута?

— Не знаю. Не знаю.

— Так, средний рост детей этого возраста от четырех до четырех с половиной футов. Он среднего роста, верно, мистер Рейнолдс?

— Да. Может быть, выше среднего. Красивый мальчик. Высокий для своего возраста. ’

— Какой у него вес, мистер Рейнолдс?

— Не знаю.

Мейер вздохнул. — Какого сложения? Коренастый, средний, худенький?

— Стройный, не очень плотный, не очень тонкий… Как всякий мальчик его возраста.

— Цвет лица, мистер Рейнолдс? Румяный, бледный?

— Не знаю.

— Черноволосый?

— Нет, нет. У него светлые волосы, очень белая кожа. Вы это имеете в виду? .

— Да, благодарю вас. Блондин, — сказал Мейер и сделал отметку в блокноте, — Цвет глаз, мистер Рейнолдс?

— Вы его вернете? — вдруг спросил Рейнолдс.

Мейер перестал писать. — Мы постараемся, — сказал он. — Будем стараться изо всех сил, мистер Рейнолдс.

Описание мальчика было передано по телефону в 87-й участок, потом в Главное управление, откуда по телетайпу была объявлена тревога по 14 штатам. В сообщении говорилось:

ЖЕРТВА ПОХИЩЕНИЯ ДЖЕФФРИ РЕЙНОЛДС ВОЗРАСТ ВОСЕМЬ ЛЕТ РОСТ ОКОЛО ПЯТИДЕСЯТИ ДВУХ ДЮЙМОВ ВЕС ОКОЛО ШЕСТИДЕСЯТИ ФУНТОВ ТЧК ВОЛОСЫ СВЕТЛЫЕ ГЛАЗА ГОЛУБЫЕ ПРАВОЙ ЯГОДИЦЕ КРАСНАЯ РОДИНКА ТЧК ШРАМ ЛЕВОЙ РУКЕ ПЕРЕЛОМ РАННЕМ ДЕТСТВЕ ТЧК ИМЯ ОТЦА ЧАРЛЗ РЕЙНОЛДС ТЧК МАТЬ УМЕРЛА ТЧК УМЕНЬШИТЕЛЬНОЕ ИМЯ ДЖЕФФ ТЧК ОДЕТ ЯРКО-КРАСНЫЙ СВИТЕР ГОЛУБЫЕ ДЖИНСЫ БЕЛЫЕ НОСКИ ТЕННИСНЫЕ ТУФЛИ ТЧК БЕЗ ШАПКИ ТЧК БЕЗ ПЕРЧАТОК ТЧК БЕЗ УКРАШЕНИЙ ТЧК МОЖЕТ ДЕРЖАТЬ В РУКЕ ИГРУШЕЧНОЕ РУЖЬЕ ТЧК МОЖЕТ БЫТЬ ВМЕСТЕ С МУЖЧИНОЙ ТЧК ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВИДЕЛИ СМОУК РАЙЗ СЕМНАДЦАТЬ ТРИДЦАТЬ МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ ТЧК ОЖИДАЙТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ ИНСТРУКЦИЙ ТЧК СООБЩИТЕ ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ВСЮ ИМЕЮЩУЮСЯ ИНФОРМАЦИЮ ТЧК

Телетайп был получен во всех полицейских участках, разбросанных по всему штату полицейских постах, где помещались полицейские подразделения, единственным средством сообщения которых была лошадь, а также во всех четырнадцати штатах, где служители закона имели в своем распоряжении аппарат. Слова выползали из машины на длинной белой полосе бумаги, невыразительные, как газета на чужом языке. За этим сообщением сразу же последовало другое:

ПОСТУПИЛО СООБЩЕНИЕ УГОНЕ ТЧК 1949 ФОРД СЕДАН ТЧК ВОСЬМИЦИЛИНДРОВЫЙ СЕРОГО ЦВЕТА

ТЧК НОМЕР 598Л 6120 ТЧК ПРИПАРКОВАННЫЙ СУ ПЕРМАРКЕТ ПИТЕР ШВЕД ТЧК ВОСЕМЬ ЧАСОВ СЕГОДНЯ УТРОМ ТЧК СООБЩИТЕ 102 ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК РИВЕРХЕД ТЧК

Серый форд повернул на изрытую колеями дорогу и, пЬдпрютпвая на ухабах, поехал по проселку, среди полей, которые раньше принадлежали фермеру, выращивавшему картофель. Земля, дорога и сама ферма были давно проданы человеку, купившему их в надежде, что строительный бум охватит и эти городские окраины. Но бум прошел мимо, не коснувшись картофельных полей. Незадачливый покупатель умер, так и не доведавшись осуществления своей мечты, и ферма, вместе с окружавшими ее землями, давно бесплодными, медленно превращал; ъ в развалины под наблюдением агента по недвижимости, который ведал делами фермы по поручению дочери прежнего владе ца — лятидесятилет- ней пьяницы и шлюхи, котор- жила в городе и дарила свою благосклонность морякам всех возрастов. Он счел нежданной удачей, что ему удалось сдать на месяц в аренду старую ферму в середине октября. Осенью было не так-то просто найти таких дураков. Летом он мог сказать будущим арендаторам, что ферма находится недалеко от пляжа — что было непр 4дой, потому что она находилась как раз в центре полуострова Санд Спит и далеко от берега, — и завлечь пару горожан на короткое время в полуразвалившийся дом. Но после празднования Дня Труда первого сентября агент потерял надежду.

Старая пьяница должна была находить другой способ зарабатывать деньги на виски и на своих моряков. Нечего было ждать, что трухлявая ферма принесет какой-нибудь доход до следующего лета. Когда удалось найти желающих снять эту развалюху в середине октября, его радость была безгранична. Он не знал, что люди, арендовавшие ферму, сделали это для осуществления тщательно разработанного плана. Он был не такой человек, чтобы смотреть дареному коню в зубы. Ему заплатили наличными. Он не задавал вопросов и не ждал ответов. Кроме того, съемщики были приятной молодой парой. Если им хотелось морозить себе задницы в такой глуши, это их дело. Его дело, как было принято раньше у землевладельцев, — только собирать подати, да, собирать подати и не более.

Свет фар шарил по темной дороге и наконец нащупал серый силуэт фермы, потом скользнул вбок, когда форд сделал крутой поворот и резко остановился. Мотор заглох. Свет погас. Дверь со стороны сиденья водителя распахнулась, из машины выскочил молодой человек лет тридцати и побежал к дому. Он тихо постучал три раза, потом молча постоял у двери.

— Эдди? — спросил женский голос.

— Это я, Кети. Открой.

Дверь широко распахнулась. Осветилась замерзшая земля. Женщина выглянула из двери.

— А где Сай? — спросила она.

— Он в машине. Сейчас будет здесь. Ты меня не поцелуешь?

— Ах, Эдди, Эдди, — сказала она, бросаясь к нему на шею. Ей было не больше двадцати четырех, но ее уже нельзя было назвать молодой девушкой. Хотя ее лицо было довольно миловидно, в нем чувствовалась какая-то жестокость, ее красота была словно покрыта слоем лака, стершегося от небрежного употребления. Кети Фолсом была двадцатичетырехлетней, не очень молодой женщиной, и, может быть, она уже была такой в двенадцать лет. На ней были прямая черная юбка и синий свитер с закатанными до локтя рукавами. Волосы были явно обесцвечены, потому что у корней и на проборе пробивался темный цвет. У Кети это производило впечатление не вульгарности, а скорее небрежности. Она крепко прижала к себе мужа, борясь с отчаянием, которое росло в ней с той минуты, когда он ушел с фермы.

Она жадно поцеловала его, обхватив руками, потом отстранилась и посмотрела ему в лицо, улыбаясь с нежностью, неожиданной даже для нее самой, потом, чтобы скрыть свое смущение, быстро дотронулась до его щеки и сказала — Эдди, Эдди! — Потом резко спросила — Все в порядке? Все прошло как надо?

— Все нормально, — ответил Эдди. — А как здесь? Какие- нибудь неприятности?

— Нет, никаких. Я сидела, как на иголках. Все думала: это последний раз! Господи, пусть все сойдет благополучно!

— Все прошло так, как мы задумали. — Он помолчал. — У тебя есть сигареты, дорогая?

— В моей сумке. Там на стуле.

Эдди быстро подошел к стулу и стал копаться в ее сумке. Она смотрела, как он курил — красивый, высокий мужчина в темных брюках и спортивной куртке, в белой рубашке, расстегнутой на шее, поверх которой был натянут бордовый свитер.

— Я слушала радио, — сказала Кети. — Думала, может, скажут что-нибудь о банке и вообще. — Она остановилась. — Все прошло хорошо? Не было никаких неприятностей?

— Никаких. — Он выдохнул струю дыма. — Только, Кети, видишь лв~ ну. — вообще-то мы…

Она опять быстро поцеловала его, словно боясь выпустить»— Ты вернулся, — прошептала она. — Это самое главное.

— Сюда, парень! — раздался голос, в котором чувствовалось нетерпение, и мужчина втащил в комнату мальчика. Джефф Рейнолдс неловко ввалился в комнату, мужчина засмеялся и захлопнул за собой дверь, потом сказал — Вот мы и снова дома! Как тебе здесь нравится, парень? Не очень шикарное место, зато колоритное, верно? — Он снова засмеялся. Смех у него был такой же неприятный, как и внешность. Ему было за сорок, он был в аккуратном темном костюме, но зарос по меньшей мере двухдневной щетиной и был похож на человека, котовый веселится на пикнике, устроенном за счет фирмы.

— Где ружье? — спросил Джефф. Кети обернулась к мальчику и пораженно уставилась на него. Он совсем не казался испуганным, может быть, только удивленным и чуть-чуть обеспокоенным необычным окружением, и явно заинтересованным.

— Мальчик хочет получить ружье, — сказал Сай. — Где ружье, которое мы ему обещали?

Кети смотрела на Джеффа, не отрывая от него глаз.

— Кто„. кто? — начала она, но человек в темном костюме улыбнулся еще шире, потом весело засмеялся.

— Ах, Эдди, посмотри, как она удивлена! Вот так потеха!

— Погоди-ка, давай я, Сай, — сказал Эдди.

— Где ружье? — спросил Джефф. — Ну, давайте, мне надо домой. — Он повернулся к Кети. — У вас есть ружье?

— Ка-какое рула*? — рассеянно сказала она, потом крикнула. — Что это за ребенок? Откуда…

— Кто он такой? — спросил Сай, улыбаясь. — Что за странный вопрос? Где ты воспитывалась, детка? Мы приводим домой гостя, а ты сразу переходишь на личности!

Она быстро повернулась к мужу. — Эдди, кто…

— Разрешите мне, пожалуйста, — сказал Сай, сделав церемонный поклон. — Сынок, это Кети Фолсом, урожденная Кути Нил, гордость своего квартала. Красивая, правда? Прямо на удивление. Кети, это Кинг, — он остановился, потом сказал. — Гроза Джого Запада! — и снова расхохотался, наслаждаясь собственным остроумием.

— О чем он говорит, Эдди? Откуда вы взяли этого мальчика? Зачем он здесь? Почему?..

— Спорим, у вас нет никакого ружья, — сказал Джефф.

— У нас нет ружья, да? — ответил Сай. — Парень, у нас здесь достаточно огнестрельного оружия, чтобы начать вторую гражданскую войну. Если бы у генерала Ли было столько ружей, мы бы сейчас потребовали с твоего старика деньги, которые выпускали конфедераты. — Он опять засмеялся, вызывающе глядя на Кети, словно испытывая — ее сообразительность. Но она поняла все, когда он заговорил о деньгах. Повернувшись к мужу, она сказала — Эдди, вы ведь не…

— Давай, парень, — сказал Сай. — Пойдем за ружьем. — Он подтолкнул Джеффа к двери, ведущей из большой столовой в одну из спален. — Ружье и все охотничьи трофеи вон в той комнате, — сказал он. — Все, как дома, верно?

Кети подождала, пока за ним закрылась дверь, потом сказала Эдди — Ну хорошо, расскажи мне, что это такое.

— То, что ты видишь, — ответил он очень тихо, стараясь не встречаться с ней глазами.

— Ты что, спятил? — спросила она. — Совсем сошел с ума?

— Спокойно, ладно? Только не волнуйся.

Стараясь сдерживаться, Кети подошла к стулу, на котором лежала ее сумка, и дрожащими пальцами достала сигарету, которая сразу же выпала у нее из рук. Она вытряхнула из пачки другую, зажгла ее и сказала — Хорошо. Я слушаю.

— Мы его похитили, — просто сказал Эдди.

— Зачем?

— Что значит зачем? Можно получить пятьсот кусков.

— Ты сказал…

— Тебе нужны еще какие-нибудь причины? Господи, да это же…

— Ты сказал банк. Это достаточно скверно, но по крайней мере…

— Я соврал. Мы никогда не думали о банке. Я просто так сказал. Мы никогда и близко не подходили к банку.

— Да, я вижу, что не подходили. Разве ты не знаешь, как это серьезно, Эдди? Похищениями занимаются федеральные власти. За это можно получить электрический стул!

— Только если ребенок не вернется до суда.

— Можно считать, что ты уже под судом, а я в первый раз слышу об этом! Сколько времени прошло с тех пор, как вы это задумали?

— Около… около шести месяцев.

— Что-о-о?

— Ну послушай, успокойся. Волноваться не имеет смысла.

— Кто этот мальчик?

— Бобби Кинг.

— А кто такой Бобби Кинг? •

— Его старик заправляет большими делами в обувной компании Грейнджер. Ты знаешь эту компанию, дорогая. Она выпускает дорогие дамские туфли.

— Да, я знаю эту компанию. — Минуту она молчала. Потом тихо спросила:- Почему ты не сказал мне, что вы задумали?

— Ну, я думал, ты бы не позволила. Я думал…

— Ясно, что не позволила бы! — крикнула Кети. — Уведи этого мальчика отсюда сию же минуту! Отвези его туда, откуда вы его забрали!

— Как это можно сделать? — спросил Эдди. — Брось, не глупи, ладно?

- Если ты не отвезешь его обратно, я это сделаю сама.

— Хорошо, хорошо.

— Его родители сейчас, наверное, сходят с ума. Как ты мог сделать…

— Заткнись на минуту, ладно? — грубо сказал Эдди. — Он останется здесь до тех пор, пока мы не получим нашу добычу, вот и все, поэтому лучше 'з гкнись

Подойдя к столу, Кети сунула сигарету в пепельницу. Потом она подошла к окну и стала смотреть во двор фермы.

Эдди наблюдал за ней. Потом мягко сказал:*— Кети…

— Ты велел мне заткнуться, разве не так?

— Дорогая, пятьсот кусков, — жалобно сказал он. — Разве ты не можешь…

— Мне не надо этих денег.

— Половина нам, половина Саю.

— Ни одного цента! Я и не притронусь к ним!

— Поедем в Мексику!

К черту тебя вместе с твоей Мексикой!

— Я тебя не понимаю, — сказал Эдди, качая головой. — * Ты же говорила, что хочешь в Мексику!

— А ты сказал, что это будет последний раз, — крикнула она, резко поворачиваясь к нему. — Последний раз — так ты сказал, вот что ты сказал! Банк. Простой банк. Чтобы поправить наши дела.

— Ну и что, — сказал Эдди с видом победителя. — Это и есть последний ряз. Что скажешь? Пятьсот тысяч долларов!* Экспресс прямо в Акапулько!

— Ценой похищения! Нельзя придумать более грязное, более отвратительное…

— Похищение, ну и что? Мы что, обидели парня? Притронулись к нему? С ним все в порядке, верно?

Вспомнит о мальчике, Кети повернулась к дверям. — Что там с ним делает Сай? — спросила она и направилась в спальню.

Эдди схватил ее за руку. — Все в порядке. Сай обещал ему настоящее ружье. Этим мы его и заманили сюда. Послушай, дорогая, постарайся понять, ладно?

— Я ничего не хочу понимать. Господи, неужели ты ничего не соображаешь? Кто только внушил тебе эту сумасшедшую идею? Что навело тебя на мысль?..

— Я просто придумал это. Мы вместе разработали план.

— Кто разработал план? Ты? — Она остановилась. — Или Сай?

— Мы разработали его вместе. — Эдди внимательно посмотрел ей в глаза, потом сказал. — Ну ладно, послушай, какой смысл подставлять себя под пули, а? Это ведь безопаснее, верно? Мы берем на время парня, а когда возвращаем его, получаем пятьсот кусков. Разве так не безопаснее?

— Берем на время? Кто это сказал? Сай?

— Нет, нет, господи! Я тебе сказал, мы придумали это вместе.

— Неужели, Эдди?

— Да. Да.

— Ты врешь, Эдди. Это была его идея, правда?

— Ну…

— Разве не так?

— Да, ты права. — Потом он поспешно добавил — Но это хорошая мысль, Кети, разве ты не видишь? После этого мы можем намертво завязать. Я говорю серьезно, дорогая. Послушай, дорогая, я говорю серьезно — это последний раз. Послушай, я могу… я, правда, могу стать человеком в Мексике. А? Разве это не замечательно, а? Эдди Фолсом, а? Я — большой человек, понимаешь?

— Эдди, Эдди, — сказала она, — Ты даже не понимаешь, что ты сделал.

— Дорогая, послушай меня, все будет хорошо. Я тебе обещаю, Кети. Разве я когда-нибудь тебя обманывал, а? Только верь мне, дорогая, ладно? Пожалуйста.

Она не ответила.

— Дорогая?

Она все еще молчала.

— Дорогая, пожалуйста, постарайся понять…

— Бенг! — крикнул Джефф, вбежав в комнату с ружьем в руке. Улыбающийся Сай шел за ним. — Вот так ружье!

— Мальчик без ума от оружия, — со смехом сказал Сай. — Поиграй с ружьем, парень. Изучай его устройство.

— Сай, оно заряжено? — с беспокойством спросила Кети.

— Неужели я дам ребенку заряженное ружье? — спросил Сай. Он пощелкал языком, как бабушка, делающая замечание непослушному внуку.

— Конечно, заряжено, леди! — сказал Джефф. Он прицелился и крикнул — Бент! Прямо в лоб!

— Эй, парень, не спеши! — сказал Сай. — Притормози немного. — Он на минуту нахмурился, потом сказал — Как насчет того, чтобы настроить наше чудовище, Эдди?

Эдди беспомощно посмотрел на жену, словно взглядом просИл Кети понять его. Но она ничего не хотела понимать, он увидел это по выражению ее лица. Он уныло произнес — Конечно, Сай. — Подойдя к противоположной стене комнаты, он поднял брезент, прикрывавший наваленную у стены кучу радиооборудования.

— Эй, парнишка, — сказал Сай, обращаясь к Джеффу. — Это доктор Франкенштейн. Посмотри, как он будет оживлять это чудовище.

По правде говоря, то, что стояло у стены, нисколько не было похоже на чудовище. Упоминание о Франкенштейне было уместно лишь потому, что все это нагромождение шкал, телефонных дисков, переключателей, стрелок и рукояток могло принадлежать радиотехнику-исследователю.

Эдди подошел к странному сооружению и повернул ручку.

— Давай, покажи парню, как это действует, — сказал Сай. — Скажи ему, на каких волнах полицейские ведут переговоры.

Настраивая приемник, Эдди сказал — Тридцать три, сорок, на длинных волнах.

— Ну и мозговитый же этот доктор! — заметил Сай. — Кети, ты подцепила сокровище, настоящее сокровище.

— Почему вы втянули моего мужа в это дело? — резко спросила Кети. — Почему вы не оставляете его в покое?

— Втянул? Кто, я? Он занялся этим по собственной воле, детка. — Из приемника вырвался пронзительный визг. — Начинается, парень, — сказал Сай. — Чудовище заговорило.

— Ну и штука! — сказал Джефф. — Откуда вы его взяли?

— Сам сделал, — ответил Эдди.

— Ну да? Серьезно? Трудно было?

— Ну, — Эдди пожал плечами и ответил, стараясь не показывать, что гордится своим детищем. — Да нет, не очень.

— Нет ничего трудного для настоящего мастера, а, Кети? — сказал Сай. — Ты настоящий электронный волшебник, Эдди! За это тебя и любит твоя женушка. И научился всему этому в спецшколе, верно?

— Прекратите, — сказала Кети.

— А в чем дело? Я говорю твоему мужу комплимент..

Когда-нибудь, парнишка, Эдди пойдет в настоящую школу, станет настоящим школьником и изучит радио вдоль и поперек. Верно, Эдди? Скажи нашему гостю.

Немного смущенный, Эдди сказал — Да, верно. „

— Томас Алва Франкенштейн, вот он кто, сынок. Хочешь научиться делать такие игрушки, чтобы все дамочки сходили с ума из-за тебя, парень?

— Еще бы не хочу! — ответил Джефф.

— Молодец! Это делается так. Когда тебе исполнится пятнадцать лет, ты ограбишь бакалейную лавку.

— Сай, что вы ему говорите? — огрызнулась Кети.

— А что? — с невинным видом спросил Сай. — Тебе даже не потребуется оружия, парень. Просто сунь руку в карман, как сделал Эдди. Когда тебя поймают, ты попадешь в тюрьму для несовершеннолетних, потом в суд для малолетних, потом в спецшколу. Правильно, Эдди?

Еще более смущенный, Эдди сказал, вращая телефонный диск — Да, конечно, правильно.

А в спецшколе тебя научат делать радиоприемники, — заключил Сай. — Все правильно, Эдди?

— Только ремонтировать.

— Не вижу ничего смешного во всем этом, — сказала Кети.

— А кто смеется? Просто я учу парня ремеслу. Рассказать ему, что ты еще выучил в спецшколе, Эдди? Другие специальности?

— А, к черту, говори, что хочешь.

— Ну, ну, думай, что говоришь при ребенке, — сказал Сай. Улыбнувшись, он взъерошил мальчику волосы. — А я, парнишка, учился только работать на джутовой мельнице. Ты когда-нибудь работал с джутом? Не советую. От этого проклятого джута чихаешь. Он заползает тебе в легкие. Он даже заползает тебе в зад. — Сай засмеялся. — Как дела, доктор?

— Вроде поймал, — сказал Эдди. Внезапно аппарат заговорил.

«…тринадцать. Несчастный случай на углу Моррисон — стрит и Девяносто Девятой, север. Машина 303, сигнал тринадцать, несчастный случай, Моррисон-стрит — Девяносто Девятая.

— Говорит триста третья. Сигнал принят».

—: У них под носом совершено похищение, — сказал Сай, — а они заняты транспортными происшествиями,

— Эй, вы отвезете меня? — спросил Джефф.

— Я занят, парень, не мешай.

Джефф повернулся к Кети. — А как вы? — Несколько минут он откровенно и внимательно изучал ее. Потом, составив о ней свое мнение, сказал — А, девчонка! На что нужна девчонка?

Сай расхохотался. — Парень, ты бы здорово удивился, если б узнал, на что!

«Машина 207, машина 207,— сказал полицейский диспетчер, — сигнал тринадцать, выезжайте на помощь машине 204 к дому Дугласа Кинга, Смоук Райз, рядом с шоссе на Смоук Райз. Сигнал тринадцать, выезжайте на помощь…»

— Эй, вы слышали? Он сказал Дуглас Кинг!

— Смоук Райз, рядом с шоссе на Смоук Райз.

«Говорит двести семь. Сигнал принят».

— Длинная рука закона уже протянулась к нам, — сказал Сай. — Что я тебе говорил? Скажи этим фраерам не сообщать полиции, и они сразу же сообщают. — Он печально покачал головой. — Никому нельзя верить в наше время.

— Вы действительно думаете, что это вам сойдет с рук, Сай? — спросила Кети.

— А как же? Конечно! И все потому, что у доктора Франкенштейна гениальная голова. У меня бесполезное хобби. Свинг. Разве музыка помогала когда-нибудь в подобных случаях? Разве Гарри Джеймс выкрутился бы в таком положении? Но у Эдди такое хобби, о котором можно только мечтать. Радио. — Он поцеловал себе кончики пальцев. — Как я люблю это хобби! Как я люблю радио! Как я люблю Эдди! — Он остановился. — Я люблю даже тебя, Кети. Расскажи ей в общих чертах, доктор.

— Она не хочет об этом слышать, — пожаловался Эдди.

— Не хочет слышать? — удивленно сказал Сай. — В чем дело, детка, у тебя что, нет сердца? Эта штука войдет в историю, можете мне поверить. И все потому, что Эдди разбирается в радио. Сейчас мы просто слушаем молодчиков с помощью этого чудовища. А потом… Когда я думаю об этом, по мне бегают мурашки.

— Сай, ее это не интересует, — сказал Эдди.

— Меня интересует все, что ты делаешь, — мягко сказала Кети.

— Конечно, интересует. Ах ты, маленькая женушка! Так вот, — сказал Сай. — Мы вызвали Кинга по этой штуке. Сказали ему, что нам нужно пятьсот кусков, сказали ему приготовить их к…

Джефф — моргнул.

— Вы сказали, что позвонили…

— Заткнись, парень. Сказали ему приготовить деньги к завтрашнему утру, и тогда мы позвоним ему еще раз и скажем, где и когда передать их. А теперь самое интересное, дорогая. Ты слушаешь?

— Слушаю.

— Хорошо. Завтра утром мы опять позвоним Кингу. Мы скажем ему…

— Вы говорите о… — начал Джефф, и Сай крикнул — Я сказал, заткнись, парень, не заставляй меня повторять, черт возьми! — Он сердито посмотрел на Джеффа.

Джефф, подбоченившись, прошелся перед ним, продолжая игру, и сказал, изо всех сил стараясь говорить, как настоящий «крутой парень». — Что ты о себе воображаешь, Мак?

— Уноси ноги, парень, пока цел.

Все еще играя, Джефф сказал:

— Хотите поссориться со мной, мистер?

— Я сказал, смывайся! — Сай сердито оттолкнул мальчика. Джефф удивленно посмотрел на него и нахмурился. В комнате было тихо. Неожиданно аппарат ожил.

«Внимание! Все машины! Внимание! Все машины! Подробности относительно похищения в Смоук Райз».

— Эй, слушайте, — сказал Эдди.

«Искать светловолосого восьмилетнего мальчика в яркокрасном свитере, голубых джинсах, белых носках и теннисных туфлях, без шапки, без перчаток, в руках может держать игрушечное ружье».

— Ты стал знаменитостью, парень, — сказал Сай, улыбаясь.

«Имя мальчика Джеффри Рейнолдс, уменьшительное имя Джефф…»

— Что? — сказал Эдди.

— Он назвал мое имя! — удивленно сказал Джефф.

— Заткнись! — рявкнул Сай.

<-сын Чарльза Рейнольдса, шофера в доме Клира. Произошла, ошибка ребята вы наверное догадываетесь в чем дело. Похитители потребовали выкуп в пятьсот тысяч долларов, возможно, они еще-, не знают, что ошиблись. Кто его знает? Во всяком случае, это все, что нам известно».

< — О чем он говорит, СлА? — сказал Эдди. — От — внезапного шока его лицо стало похоже на меловую маску. Он смотрел на Сая, ожидая ответа.

— Этот- человек сказал — мое имя! — удивленно повторил Джефф. — .

— Они врут, — быстро сказал Сай. — Хотят обвести нас вокруг пальца.

— По внутреннему радио, Сай? Они даже не подозревают, что мы их слышим! — — .

— Они стараются поймать нас, поэтому устраивают всякие дешевые штучки. И не думай, что Кинг об этом не знает! Вот сволочь!

— Как мы захватили не этого мальчишку? — заныл Эдди.

— Это тот самый мальчишка!

— А если и правда не тот? — спокойно сказала Кети. — Это значит, что вы сделали все это зря. Мы попали в беду, и все зря.

Эдди, посмотрел на жену, потом на Сая. — Ты… ты веришь тому, что тебе говорят эти фараоны? — сказал он. — Кети, им нельзя верить!

— А кому можно верить? Твоему напарнику?

— Почему бы и нет? — спросил Сай. — Я говорю вам, этот мальчишка — Бобби Кинг. Ну, так как?

— Я? — удивленно спросил Джефф. — Я не Бобби.

— Еще раз пискнешь…

— Пусть говорит, — сказала Кети. — Как тебя зовут, сынок?

— Джефф.

— Он врет! — крикнул Сай.

— Я не вру! — так же громко крикнул мальчик. Посмотрев на Сая, он сказал — Знаете, вы мне не нравитесь. Я иду домой.

Он направился к двери. Сай схватил его и дернул за руку так, что мальчик едва не упал. Подтянув мальчика к себе, бесцветным, невыразительным тоном, он спросил — Как твое имя? Твое настоящее имя?

ГЛАВА VI

По бокам подъездного пути, ведущего к дому Кинга, стояли два каменных столба; на каждом был фонарь, сделанный из узорчатого литого чугуна и стекла. Столбы находились на расстоянии примерно трех футов от находившейся в частном впадении дороги на Смоук Райз, которая проходила за домом, представляя собой единственное связующее звено между этим районом и внешним миром. Столбы от покрытой гравием дороги отделяла полоса травы. Такие же травяные полосы окаймляли обе стороны дороги, серая лента которой была словно вставлена в рамку бледной октябрьской зелени.

Дорога была пуста. Неудивительно, потому что был поздний октябрьский вечер, предвещающий холодную зиму. Поднялся пронизывающий речной ветер, который загонял домой всех, исключая бешеных собак, англичан и полицейских. Но бешеные собаки бегали по улицам потому, что были бешеные, англичане не шли домой из-за своего всемирно известного хладнокровия, полицейские же остались стоять на холодном ветру поневоле. В тот вечер каждый полицейский предпочел бы сидеть дома с хорошей книгой или хорошенькой женщиной, или бутылкой хорошего бренди. Пусть даже с плохой книгой, бутылкой плохого бренди, или, простите за грубость, с плохой женщиной.

На дороге в тот вечер не было женщин, ни плохих, ни хороших.

Там были только мужчины, а мужчины, с головой ушедшие в работу, не очень-то веселая компания даже в хорошую погоду.

— Никогда в жизни не видал такого холодного октября, — сказал детектив Энди Паркер. — Всю жизнь живу в этом городе, и никогда не было так холодно в октябре. Как бы побыстрей сунуть в каталажку проклятых обезьян, а то мы все замерзнем.

Детектив Коттон Хейвз кивнул. Пальцы руки, в которой он держал фонарик, промерзли до костей, несмотря на кожаные перчатки, отороченные мехом. Круг света от фонарика падал на полосу травы через дорогу, напротив столбов. У его ног ползал на четвереньках Петер Крониг, техник криминалистической лаборатории, с которым у Хейвза не так давно было небольшое недоразумение. Хейвз не мог сказать, нравится ли ему светить Кронигу, пока тот шарит в траве. Он понимал, что совершенно напрасно высмеял его во время их предыдущей встречи, и теперь, когда им пришлось работать вместе, не знал, как себя вести. Правда, Хейвз тогда только пришел в 87-й участок. Как всякий новичок, он старался показать себя. В присутствии Стива Кареллы, которого он немедленно признал лучшим средн детективов участка, Хейвз стал смеяться над Кронигом. Позже Карелла высмеял его, правда, довольно добродушно. Для Хейвза это было уроком — никогда не наживай себе врагов из работников лаборатории. Хейвз отлично усвоил этот урок и припомнил его теперь, когда снова работал с Кронигом. '

— Посвети сюда, — сказал Крониг. — Левее.

Хейвз повернул фонарик влево.

— Всего шестнадцать градусов, — сказал Паркер. — Можете себе вообразить? А кажется, целых двадцать ниже нуля, верно? А на самом деле всего шестнадцать. Я слышал по радио. Холодно, правда, Хейвз?

— Да, — ответил Хейвз.

— Ты не очень-то разговорчивый, верно?

— Разговорчивый, — сказал Хейвз. Ему не особенно хотелось оправдываться перед Энди Паркером. Он не был близко знаком с Паркером и первый раз выезжал с ним вместе на задание, но по поведению других детективов понимал, что Паркер такой человек, с которым надо быть осторожным. В то же время Хейвз не хотел повторить ошибку, которую совершил с Кронитом. Он не хотел создавать себе врага из человека, который мог стать его приятелем. — Просто у меня челюсти примерзли друг к другу, — добавил он, надеясь, что этим смягчит Паркера.

Паркер кивнул. Он был высокий, почти такого же роста, как Хейвз, — шесть футов два дюйма без обуви. У Хейвза были голубые глаза и рыжие волосы, кроме седой пряди на левом виске, Паркер был брюнето! — черные волосы, карие глаза, смуглое лицо. По правде говоря, главное различие между ними заключалось в том, что Хейвз только начал постигать свою профессию, а Паркер знал о ней все.

— Эй, Кронит, — сказал он. — Какого черта ты тут ищешь? Клад? Нам что, нечего делать? Мы должны ползать здесь на четвереньках?

— Заткнись, Паркер, — ответил Кронит. — Ползаю ведь я, а вы только и делаете, что треплетесь о погоде.

— Что? Тебе не холодно? — сказал Паркер, — В тебе течет эскимосская кровь? — Он помолчал. — Эскимосы отдают на время своих жен, ты знаешь это?.

— Знаю, знаю, — сказал Кронит. — Давай-ка поищем здесь, Хейвз.

Они прошли несколько футов по дороге, свет фонарика плясал на полоске травы, окаймляющей гравий.

— Это чистая правда, известно тебе это или нет? Один эскимос приходит в гости к другому эскимосу, и тот дает ему на ночь свою жену. Чтобы тот не замерз. — Паркер покачал головой. — А еще называют нас цивилизованной нацией. Ты дашь мне на ночь свою жену, Кронит?

— Я не дам тебе даже 15 центов на чашку кофе, — ответил Кронит. — Давай-ка сюда, Хейвз. Кажется, здесь что-то намечается, — внезапно остановился он.

— Я не просил у тебя пятнадцать центов, я просил у тебя твою жену, — сказал Паркер, улыбаясь в темноте. — Ты бы видел жену этого парня, Хейвз. Прямо кинозвезда. Верно, Кронит?

— Иди ко всем чертям, — ответил Кронит. — Нет, здесь ничего не видно, Хейвз. Пройдем немного дальше.

— А что ты ищешь? — спросил Хейвз, стараясь, чтооы голос звучал как можно мягче.

Кронит минуту молча смотрел на него, белый пар дыхания вырывался у него изо рта. — Отпечатки пальцев, следы шин, обрывки ткани, спички — любую мелочь, которая могла бы навести нас на след.

— Понятно, — мягко сказал Хейвз. — Я не хочу лезть не в свое дело. Ты знаешь свою работу, и я не имею права строить какие-нибудь предположения.

— Да? — сказал Крониг, подозрительно глядя на Хейв- за. — Мне кажется, что когда мы встречались прошлый раз, у тебя была целая куча предположений и целая куча ответов. Ты старался показать, что много понимаешь в баллистике, верно? Происшествие с Энни Бун, помнишь?

— Помню, — ответил Хейвз.

— А сейчас ты очень скромный. Скромный цветочек из 87-го участка.

— Я напрасно сПорнл с тобой, — сказал Хейвз. — Тогда я просто вел себя как последний дурак.

— Да? — снова сказал Крониг, на этот раз удивленно. Продолжая смотреть на Хейвэа, он сказал — Так какие у тебя предположения? Я ведь не бог.

— Я тоже. Но вряд ли похититель здесь оставил машину или стоял, или делал что-нибудь. Ведь его можно было увидеть отовсюду. Вот здесь, прямо на дороге.

— Да, вряд ли. А где, ты думаешь, он поставил машину?

— Там недалеко есть разворот. Около пятисот ярдов от этих столбов. Просто кусок незаасфальтированной земли. Он хорошо укрыт кустами. Стоит попробовать.

— Давай попробуем, — сказал Кроннг.

— Прямо кинозвезда, — сказал Паркер. — Жена у этого парня. У нее вот такие буфера. Такие буфера, как у его жены, увидишь разве на голубом экране. Это я вам говорю, ребята.

— Заткнись, Паркер, — сказал Крониг.

— Я говорю комплимент твоей жене. Ни у кого нет таких буферов, как у твоей жены. Господи, в них можно играть в прятки. Спрятать нос, рот и всю голову, если…

— Заткнись, Паркер, — сказал Крониг. — Мне не хотелось бы обсуждать с тобой мою жену, если ты ничего не имеешь против.

— А что? — спросил Паркер. — Ты такой нервный?

— Да, я нервный.

— А еще говорят, что эскимосы примитивные, — сказал Паркер. — Господи!

Полицейские молча побрели по дороге. Ночь была похожа на кусок льда — холодная, ясная, прозрачная. Словно рабочие лошади, спотыкающиеся под тяжелой ношей, они подошли к развороту. Пар, вылетевший изо рта, тянулся над ними белой полосой.

— Здесь? — спросил Крониг.

— Да, — ответил Хейвз. — Я заметил это место, когда мы ехали сюда.

. — Не очень большой разворот, если это здесь. — Крониг покачал головой. — Я вообще не думаю, что это разворот. По крайней мере, это место не было предназначено для разворота. Просто его стали использовать с такой «целью. Видишь? Там помято несколько кустов.

— Да, — сказал Хейвз. — Тебе не кажется, что машина могла стоять здесь?

— Конечно, могла. Посвети немного сюда.

Хейвз включил фонарик на полную мощность. Луч осветил весь участок земли.

— Мерзлая грязь, — с отвращением сказал Паркер. — Как в Италии во время войны. Прошло больше пятнадцати лет, как я застревал по самую задницу в мерзлой грязи.

— Есть какие-нибудь следы? — спросил Хейвз.

— Хуже всего было шлепать по грязи, — сказал Паркер. — Целый день пробираешься по этой жиже, потом спишь в ней всю ночь, на следующее утро встаешь и снова тонешь в болоте. А холод! Тронешь голой рукой задницу, и рука примерзает, вот как было холодно!

— Тебе надо было служить во флоте, — сухо сказал Крониг. — Эй, Хейвз, кажется, здесь что-то есть.

— А что?

— След от шин. Кто-то спешил убраться отсюда.

— Подходит, — Хейвз опустился на колени рядом с Кронитом. — Хорошо сохранился?

— Покрыт тонкой коркой льда. — Крониг задумчиво покачал головой, словно вдруг оказался здесь в одиночестве. — Ну ладно, посмотрим, что мы сможем с этим сделать.

Он открыл свой черный чемоданчик, а Хейвз выше поднял фонарик, чтобы было лучше видно его содержимое.

— Лак, — сказал Крониг, — распылитель, тальк, пластырь, вода, резиновая пленка, ложка и лопатка. Начнем. Мне бы хотелось знать только одно.

— А именно? — спросил Хейвз.

— Распылять лак поверх ледяной корки или попытаться избавиться ото льда, но есть риск повредить отпечаток шины.

— Хороший вопрос, — заметил Хейвз.

— Одно только ты никак не можешь сделать, — сказал Паркер. — Подождать, пока лед растает. Зима так скоро не кончится.

— Энди Паркер — известный оптимист, — сказал Кронит. — Почему бы тебе не прогуляться или что-нибудь в этом роде.

— Я и собираюсь прогуляться, — ответил Паркер. — Пойду в дом, выпью у поварихи чашечку кофе. У этой поварихи буфера почти такие же большие, как у твоей жены.

Мастер, которого прислала телефонная компания, просверлил в дереве еще одну дырку, передал сверло Рейнолдсу и сдул опилки с краев отверстия. Присев^, он осмотрел свою работу, словно кот, ожидающий, когда мышь выскочит из норы, потом встал.

— Ладно, — сказал он. — Теперь провод. — Он направился в противоположный конец комнаты и прошел мимо Кареллы, который разговаривал по телефону.

— Вам нечего беспокоиться, мистер, — сказал мастер Рейнолдсу. — Сами подумайте. Когда они узнают, что захватили вашего сына по ошибке, они соазу его отпустят. Подумайте сами. Верно ведь?

— Мне кажется, что сейчас должно быть что-нибудь известно, — сказал Рейнолдс.

— Слушайте, не нервничайте, — сказал мастер. — Кто нервничает, тот наполовину проиграл. Сами подумайте, верно ведь?.

— Какого черта вы задерживаете нас? — говорил Карелла в трубку. — Соедините наконец с дежурным или нет? — Он остановился. — Тогда, будьте любезны, поднимите свою свинцовую задницу. Здесь похищен ребенок!

— У вас есть дети, мистер Кессиди? — спросил Рейнолдс мастера.

— Четверо, — ответил Кессиди. — По паре каждого пол… Неплохое семейство, верно?

— Очень хорошее.

— Я подумаю заиметь еще одного, чтобы получилась круглая цифра. Пять — хорошая круглая цифра. Так я и сказал жене. — Он помолчал и продолжал. — Она сказала: «Четыре тоже круглая цифра». — Взяв моток провода, он стал разматывать и прокладывать его через всю комнату. — Сейчас с женщинами трудно договориться. Хотите знать одну вещь?

— Что?

— В Китае женщины рожают прямо на рисовом поле, подумать только! Они оставляют на поле свой плуг, рожают без всякой помощи, потом встают и снова начинают пахать или что-то еще делать. Подумать только, а? '

— Ну, не знаю, — сказал Рейнолдс. — А какая там смертность? .

— Понятия не имею, — сказал Кессиди и задумался. — Знаю только, что очень немногие из них умирают. — Он снова задумался. — Только подумать, а?

— Если бы они его отпустили, — сказал Рейнолдс, — кто- нибудь его бы уже увидел.

— Мистер, я сказал вам не волноваться, верно? Ну и перестаньте беспокоиться. С парнем все в порядке, вы меня слышите? Господи, это же не тот ребенок! Что они могут с ним сделать — убить?

— Ну, наконец-то! — сказал Карелла в трубку. — Что вы там, В карты играете, что ли? — Он выслушал ответ и произнес — Говорит Стив Карелла из восемьдесят седьмого. Нахожусь в Смоук Райз по поводу похищения. Мы подумали… Как это: какого похищения? Вы работаете в полиции или в управлении ассенизации? Об этом передают по всем каналам!

— Если они отпустят его на улицу, — сказал Рейнолдс, — он не будет знать, куда идти. Он не из тех детей, которые легко ориентируются.

— Мистер, все дети легко ориентируются, разве не так? Сами подумайте! '

— Во всяком случае, — говорил в трубку Карелла, — мы подумали, что стоит проверить угнанные машины на случай, если машина, использованная для похищения, была… — Он замолчал. — Что? Послушайте, мистер, как вас там?.. Так, детектив Плениер, я знаю все шутки насчет похищений и не думаю, что'это смешно. Что вы делаете, когда видите покойника в сосновом гробу, отпускаете шуточки насчет гробов и покойников? Пропал восьмилетний ребенок, и нам нужен список угнанных автомобилей, поэтому немедленно пришлите нам этот список… Что? Нет, за последнюю неделю или десять дней. Спасибо, детектив Плениер. Что? И твою мать… Адрес: Дуглас Кинг, Смоук Райз. Будь здоров, детектив Плениер. — Он повесил трубку и повернулся, к Кессиди. — Ну и тип! — сказал он. — Я расстроил им карточную партию.

— У них есть какие-нибудь новости, детектив Карелла? — спросил Рейнолдс.

— Они занимаются только угоном автомашин, — ответил Карелла. *

— А…

— Он страшно волнуется, — сказал Кессиди. — Я все время говорю, что ему нечего волноваться. И зря поставили этот лишний телефон. Ваш сын вернется к вам раньше, чем вы успеете глазом моргнуть. Сами подумайте, разве не так?

— И вы так думаете? — спросил Рейнолдс Кареллу.

— Ну… — начал Карелла. В дверь позвонили. Карелла, поднявшись, пошел к двери. В комнату вошел Паркер, хлопая ладонями себя по бокам.

— Ух! — сказал он. — Северный полюс!

— На улице холодно?

— Ух! — еще раз сказал Паркер. — А как дела здесь? Тепло и приятно, верно, Стиви? Побыл бы ты на дороге с этим сумасшедшим ученым!

— А что делает Крониг?

— Пытается сделать слепок отпечатка шины. Потом он, наверное, будет посыпать порошком всю дорогу, чтобы найти отпечатки пальцев. От этих парней нз лаборатории у меня всегда колики. Проклятые сумасшедшие ученые! Все равно ребенка уже наверняка убили, — Карелла изо всех сил ткнул его локтем в бок.

— Ав чем дело? — спросил Паркер.

Карелла быстро указал ему глазами на Рейнолдса, который, очевидно, не слышал слов Паркера. — Лейтенанта не видно? — спросил он.

— Нет, я его не видел. Наверное, дома в постельке с женой. — Он уставился на Кессиди, который тащил через всю комнату мотки разноцветного провода. — Что это он делает?

— Проводит специальную линию.

— А это что? — спросил Паркер, указывая на аппарат, стоящий у телефона.

— Ты прекрасно знаешь, что это такое. Аппарат для подслушивания.

— Что за ерунда! — сказал Паркер. — Подслушивание, дополнительная линия — ну и чушь! В жизни не видел такого. Не удивлюсь, если этим делом займется глава всей детективной службы!

— Думаю, лейтенант попросит его, — сказал Карелла.

— Естественно, а для чего? Парень из лаборатории на дороге ползает на четвереньках и вынюхивает отпечатки шин, все наши ребята обшаривают пансионаты, отели и мотели, и все блошиные норы в городе и пригородах. Сыщики всюду: в двух аэропортах и на железнодорожном вокзале, на автовокзале и на троллейбусных остановках. И для чего, я вас спрашиваю? У этих дешевок только два выхода.

— Почему ты так думаешь, Энди?

— А разве нет? Они или выпустят парня, или со злости убьют его.

— Всех похитителей надо бы сжигать на костре, — сказал Кессиди. — Люди выбиваются из сил, чтобы вырастить детей как следует, чтобы у них была хорошая семья, а тут является какой-нибудь мерзавец и похищает ребенка. Надо бы издать специальный закон.

— Вы… вы не думаете, что они… что-нибудь сделают с Джеффом, правда, детектив Карелла? — спросил Рейнолдс. — Когда узнают, что это не тот ребенок, который им нужен?

— Никто сейчас не может чувствовать себя в безопасности, никто! — сказал Кессиди. — Потому что наша полиция — это куча… — он внезапно остановился, очевидно, вспомнив, что говорит в присутствии полицейских. Он откашлялся с нарочито независимым видом. — Надо бы проверить телефон, верно? — сказал он. Сняв трубку только что установленного аппарата, он нетерпеливо нажал на рычаг. — Алло. Алло?

— Пойду в кухню, выпью чашку кофе, — сказал Паркер. — Хочешь, Стив?

— Нет. Спасибо.

— Дополнительные линии, аппараты для подслушивания, — с отвращением сказал Паркер и вышел из комнаты.

— Алло! — сказал Кессиди в трубку. — Это Кессиди… Что?.. Бросьте свои дурацкие шуточки. Я проверяю дополнительную линию в Смоук Райз. — Он замолчал. — Да… ладно. Значит, я закончил работу. Что у вас там еще? — Он слушал, записывая адрес в блокноте. — Ладно. Пока. — Он повесил трубку. — Значит, вот так.

— Все готовой

— Снимите трубку и попадете прямо к нам. Вам нужно узнать, откуда звонили, верно?

— Если позвонят еще раз.

— Я хочу вам сказать кое-что, только никому не рассказывайте. Если тот человек будет звонить с автомата, у вас нет ни малейшего шанса поймать его. Вам это известно?

— Известно, — сказал Карелла.

— А, известно. Ну, тогда молитесь, чтобы он пользовался собственным аппаратом. Звучит как неприличная шутка, верно? — Он ухмыльнулся и, вынув из кармана несколько бумажек, посмотрел на часы. — Что, те трое будут обедать всю ночь? Мне нужно, чтобы кто-нибудь подписал эти квитанции.

— Они скоро закончат, — сказал Карелла.

— Видели такое когда-нибудь? Прямо все сошли с ума из-за этих подписей) — пожаловался Кессиди. — Хочешь сходить в сортир, кто-то должен подписать разрешение, подумать только, а? — он покачал головой. — Ей-богу, когда-нибудь телефонная компания объявит войну Соединенным Штатам.

— Что-нибудь слышно, детектив Карелла? — спросил Кинг, входя в комнату с чашкой кофе в руке. Дайана и Камерон шли за ним.

— Пока что ничего не слышно, мистер Кинг, — ответил Карелла.

— Мистер Кинг, не могли бы вы под… — начал Кессиди.

— Ну как дела? — спросил Кинг. — Вы уверены, что ваши люди ищут как следует? У них есть описание мальчика?

— Да, сэр, у них есть описание.

— Вы бы не подписали эту?..

— Они знают, что он может бродить по улицам? Ведь нельзя ожидать, что похитители подвезут его прямо к дому…

— Да, сэр, они это знают.

— Не могли бы вы подписать эти бумаги?..

— Тогда почему его никто не видел? Кто-нибудь у вас в управлении сидит на телефоне? Вполне возможно, кто- нибудь из прохожих…

— Все предусмотрено, сэр.

— Мистер Кинг, подпишите, пожалуйста, эти квитанции на установление дополнительной линии.

Кинг повернулся к Кессиди, словно обнаружив у себя в гостиной марсианина. — Какой линии? — спросил он.

— Дополнительной линии, — сказал Кессиди. — В управление компании.

— Какая дополнительная линия?

— Я говорил вам раньше, — сказал Карелла.

— А! А, да, помню.

— Сначала я должен кое-что у вас спросить, мистер Кинг, — сказал Кессиди.

— Что именно?

— Это единственный аппарат во всем доме? То есть, я хочу сказать, был ли у вас только один аппарат до того, как я установил этот?

— Нет. У меня два номера. Этот аппарат и моя личная линия наверху.

— Не могли бы вы сказать мне эти номера?

— Смоук Райз 8-7214 и 7215,— сказал Кинг.

— И это все?

— У меня есть еще телефон в автомобиле, — ответил Кинг. — Сказать номер?

— Нет, мне нужны только те, что находятся в доме. Телефоны в машинах сюда не относятся. Нам нужно учесть все входящие линии, чтобы не спутать… неважно. Подпишите, пожалуйста, эту квитанцию. — Он протянул бумагу Кингу.

— Мне кажется, мы напрасно тратим время, — заметил Кинг, подписывая квитанцию. — Как только они отпустят мальчика…

— Мы должны принять все предосторожности, мистер КИнг, — сказал КярелЛа

— Поэтому у спальни моего сына стоит полицейский?

— Именно поэтому. Понимаете, мы не знаем, что могут сделать похитители.

— Мне кажется, у них не очень-то большой выбор, — Кинг отдал квитанцию мастеру.

— Благодарю вас, — сказал Кессцдц. — Не волнуйтесь, мистер Рейнолдс. Он будет у вас через пару часов. — Подойдя к двери, он помахал рукой Рейнолдсу, открыл дверь, ступил за порог и закрыл за собой дверь

— Рейнолдс, вам бы лучше поесть что-нибудь, — г сказал Кинг. — Инга накрыла для вас на стол в кухне.

— Мне не очень хочется есть, мистер Кинг.

— Черт возьми, надо же вам поесть! Давайте! Не успеете глазом моогнуть, как Джеффри вернется.

— Хорошо, сэр, благодарю вас, — Рейнолдс повернулся к двери.

— Вы позовете сюда детектива Паркера, мистер Рейнолдс? — попросил Карелла. — Он должен быть на кухне.

— Хорошо, позову, — сказал Рейнолдс.

Дайана Кинг подождала, пока он уйдет, потом она сказала — Мистер Карелла, похитители уже слышали сообщение, правда?

— Должно быть, слышали, миссис Кинг. Его передавали по радио и по телевидению, оно было напечатано в вечерних газетах.

— Значит, мы зря тратим время, не так ли?

— Ну…

— Разве не так?

— Не берусь гадать, что сделают похитители, — сказал Карелла. — Это все равно, что предсказывать поступки убийц.

— Но… вы же не думаете, что они могут… что-нибудь сделать с ним, правда?

— Конечно, нет! — вставил Кинг. — Для них это просто неудачная сделка, вот и все.

— Они могут сделать с ним все что угодно, — спокойно сказал Карелла. — Так же как уличный грабитель может убить человека, когда увидит, что у него нет с собой денег.

— Но это ведь бессмысленно, — сказал Кинг. — Я уверен, что они отпустят его сразу же, как только услышат сообщение.

— Ну что ж, и это возможно, — сказал Карелла.

— Но возможно и другое, — вмешалась Дайана. — Они могут его сначала избить, а уж потом отпустить.

— Возможно, — сказал Карелла.

— Но это же глупо! Не могу поверить, чтобы кто-нибудь сделал такую глупость!

— Похититель не должен быть умным, мистер Кинг. Только жестоким и неразборчивым в средствах, — сказал Карелла. — Но есть еще и третья возможность…

— Мое имя Джеффри Рейнолдс, — сказал мальчик.

Сай, ухватив его за свитер, сказал — Ты врешь.

— Я не вру. Мое имя Джефф Рейнолдс. Эй, отпустите свитер! Он не мой. Я должен…

— Ты врешь, щенок! — сказал Сай, изо всей силы толкнув мальчика, так что тот отлетел на другой конец комнаты.

— Сай! — крикнула Кети, сделав шаг к ребенку.

— Не подходи к нему! — сказал Сай, становясь между ними.

— Я… я не вру, — сказал Джефф. — Зачем я буду врать? — Только теперь мальчик почувствовал страх. Ои не отрывал глаз от мужчины в черном костюме, боясь, что тот его еще раз толкнет, и не зная, как этого избежать. Этот человек не хотел, чтобы он говорил правду, но Джефф не знал, какую ложь тот хрчет услышать.

— Как имя твоего отца? — спросил Сай.

— Ч… Чарлз.

— А как зовут твою мать?

— Моя мать умерла.

— Где ты живешь?

— В доме мистера Кинга.

— Не зови его «мистер Кинг>! — крикнул Сай. — Тебе хорошо известно, что он твой отец.

— Мой отец? Нет. Нет. Он отец Бобби!

Сай схватил его за плечи. — Ты, щенок, — сказал он. — Не старайся меня перехитрить!

— Но я говорю вам…

— Заткнись! Я знаю, что ты Бобби Кинг, и я не должен… Что это такое?

— Что? — испуганно спросил Джефф. — Что? Что?

— На свитере. Вот тут. Сними свитер. — Он грубо через голову стянул свитер с мальчика и стал вертеть его в руках. Потом широко улыбнулся. — Значит, ты Джефф, как там его, а?

— Да.

— Конечно! А на свитере метка «Роберт Кинг»! Ах ты, врунишка…

— Это свитер Бобби! — сказал Джефф. — Миссис Кинг дала мне его поносить.

— Говори правду!

— Я и говорю правду.

— Чем занимается твой отец?

— Он шофер.

— Что ты делал в лесу?

— Играл с Бобби.

— И твое имя Джефф, да?

— Да. Да.

— Почему ты не сказал это раньше? Ждал, пока позовут полицию?

— Я ничего не знал. Я думал… Вы обещали дать мне настоящее ружье!

Сай кивнул. Он стоял подбоченившись, маленький франтоватый человечек, густо заросший многодневной щетиной, спокойно глядя на мальчика и кивая головой. И вдруг, размахнувшись, с бешеной злобой ударил ребенка по щеке.

— Ты все врешь! — завопил он.

— Эдди, убери его! — крикнула Кети.

Сай наступал на мальчика. — Этот сопляк хочет заморочить мне мозги!

Джефф бросился к Кети и прижался к ней, плача от страха и отчаяния. — Я Джефф Рейнолдс, — всхлипывал он. — Я не вру!

— Заткнись! — сказал Сай. — Еще одно слово, и у тебя вообще не будет имени.

— Отвали, Сай, — вмешался Эдди. — Парень тебя боится.

— Какого черта! Мне наплевать, боится он или нет. Ты думаешь, он будет дурачить…

— Я сказал отвали, — Сай посмотрел на Эдди и остановился. — Покажи мне свитер, Сай. — Тот бросил свитер Эдди. Посмотрев на метку, Эдди сказал — Тут стоит «Роберт Кинг», Кети.

— Мальчик говорит, что ему дали свитер поносить. Почему бы ему не поверить?

— Да, — сказал Сай. — Когда на карту поставлено пятьсот тысяч, этому чертовски трудно поверить.

— Отвезем мальчика обратно, — тихо сказала Кети.

— Погоди минуту. Погоди одну минуту. Мы не…

— Это не тот мальчик, Эдди, — жалобным тоном сказала Кети. — Зачем рисковать? Чего мы добьемся?

— Послушай, — сказал Сай. — Мы в доле, верно, Эдди? Пополам, верно? Давайте, спокойно, ладно? Мы не можем отпустить этого парня. — Он замолчал, посмотрел вначале на Кети, потом на ее мужа. — Он ведь нас узнает, господи! Он может навести фараонов прямо на нас!

— А кто сказал, что мы его отпускаем? — спросил Эдди.

— Никто, — быстро ответил Сай. — Об этом даже и думать нельзя. Все прошло хорошо. Не отказываться же от нашего плана из-за бабской истерики

— Я просто подумал, вот и все, — сказал Эдди.

— Это неплохо, — сказал Сай. — Думай. Но думай правильно. В нашем деле должны участвовать двое.

— Знаю.

— Это хорошо. И не забывай, что мы вложили в этого мальчишку пятьсот кусков.

— Вы вложили только несколько часов, — сказала Кети. — А что вложили в него его родители? Что…

— Все равно, детка. Время… А ты знаешь, сколько времени мы проведем за решеткой за похищение? Если нас не приговорят к электрическому стулу. Это не то, что ограбить кассу в бакалейной лавке.

— Да, — сказал Эдди. — Кети, он прав. Мы должны задержать парня. По крайней мере, до тех пор…

— Не надо его задерживать. Мы могли бы отпустить его сию же минуту!

— Конечно, и сразу же отправиться за решетку! — сказал Сай. Повернувшись к Эдди, он вкрадчиво сказал — Твоя доля в этом деле — двести пятьдесят тысяч зеленых, Эдди. Знаешь, сколько это?

— Зачем нам эти деньга? — крикнула Кети. — Они нам не нужны! .

— Конечно, ей они не нужны. Леди Рокфеллер. В свитере с драными локтями. Ей не нужны деньги!

— Нет!

— Ну, а мне нужны, — тихо сказал Эдди. — Это целая куча денег. Почему бы мне не получить их? — говорил он все громче. — Что, всю жизнь оставаться мелкой шпаной? Что плохого, если я хапну такую кучу? Мне они нужны. Мне нужны эти деньги!

— Поэтому не дай себя отговорить, — быстро вставил Сай.

— Какого черта! Я не унаследовал дом в Смоук Райз, как этот парень. Что у меня было, Кети? Девятнадцатая улица и Дэвид-авеню. Старик, который только и делал, что играл в лотерею, и старуха-алкоголичка!

— Нельзя обвинять этого мальчика в том…

— Я никого не обвиняю. Я только говорю, что у меня личсго не было и все еще ничего нет, даже после того, как я обчистил несколько вшивых Лавчонок. Неужели всегда так и будет? Всегда! Когда же у меня будет шанс?

— Вот твой шанс, Эдди. Отпусти мальчика. А потом мы…

— Потом мы — что? Отправимся в Мексику? На что? На нашу с тобой любовь и надежду? А- если мы приедем туда, что будем делать? То же, что и здесь?

— Четверть миллиона, парень! — сказал Сай. — На это можно купить все радиодетали на свете, любое образование. Паре 1, ты сможешь заиметь целую радиостанцию!

— Нет, только… только дом на побережье, может быть, для меня и Кети — где— где я мог бы— ты знаешь… может быть, небольшая яхта, я не знаю. — Он повернулся к Кети, и она увидела в его глазах то, чего никогда не видела раньше — жалкое выражение, будто он сейчас заплачет. — Но все мое, Кети. Мое. Место, которое бы принадлежало только мне.

— И кадиллак, парень»— сказал Сай. — С высокими «плавниками», как у акулы. И красивая одежда, и норка для жены, а? Платиновая норка! И нитка жемчуга длиной в милю!

— Если только…

— Все, Эдди! Все, что пожелаешь, парень! Весь мир на веревочке! Четверть миллиона!

— Мы должны довести это дело до конца, Кети. Должны!

— Вот теперь ты говоришь как настоящий мужчина! — сказал Сай.

— Но… но это не тот мальчик! — возразила Кети.

- Нет. Нет, — ответил Эдди. — Это… это тот самый мальчик.

— Эдди, ты знаешь, что не тот. Почему.

— И не надо долго думать, — негромко произнес Сай. — Какая разница?

В комнате вдруг стало очень тихо. *

— Что? — сказал Эдди.

— Тот это мальчик или не тот.

— Не понимаю.

— Очень просто. Мы нацелились на мальчишку Кинга, верно? Хорошо, мы старались как могли. Может, сваляли дурака. Какая разница? Нам нужно пятьсот кусков. Разве у вшивого шофера есть такая куча монет?

— Нет, конечно, он…

— Ладно, так у кого есть зелененькие? — Сай подождал ответа, но, не дождавшись, ответил сам. — У Кинга, вот у кого. Ладно. Мы еще раз звоним Кингу. Мы говорим ему, что нам наплевать, его это сын, шофера или садовника. Нам нужны деньги!

— Мы будем требовать их у Кинга?

— А у кого? У шофера?

Эдди покачал головой. — Он не заплатит, Сай.

— Заплатит как миленький!

— Нет, — Эдди снова покачал головой. — Не заплатит. Может, Кети права. Может, нам надо…

— Если он не заплатит, — сказал Сай. — Этому парнишке придется очень плохо. — Он остановился и улыбнулся Джеффу. — Думаю, мистер Кинг не захочет, чтобы его руки были в крови.

ГЛАВА VII

Когда лейтенант Питер Бирнс выходил из своего кабинета, все телефоны неистовствовали, словно в подпольной конторе букмекера, принимающего ставки перед кентуккийскими скачками. Он прошел по коридору до конца холла, потом спустился по ступеням лестницы, ведущей в приемную, кивнул сержанту Дейву Марчисону, сидевшему за высоким столом, и вышел на улицу, где его ожидала машина. На улице было чертовски холодно. Бирнс потуже обмотал шарф вокруг шеи и нахлобучил шляпу как можно ниже, словно это могло предохранить его от порывов ледяного ветра, дувшего со стороны Гровер-парка и разбивавшегося о мрачную каменную поверхность здания полицейского участка.

Из машины выскочил патрульный полицейский, который, поднявшись на тротуар, открыл дверцу перед лейтенантом. Бирнс кивнул, протиснулся на сидение и засунул руки в карманы пальто. Это был человек крепко сбитый и плотный, как локомотив, сильный и гибкий, как сталь, человек, способный поднять в прессе страшный шум по любому поводу, человек, приспособившийся к бесчисленным подводным течениям, существующим в участке, который находился под его командой.

— Куда поедем, сэр? — спросил шофер.

— Смоук Райз, — ответил Бирнс. — Похищение.

Похищение. Даже слышать это слово было мучением для Бирнса. У него самого был взрослый сын, и он знал, каких усилий и мучений стоит воспитание ребенка, поэтому не был согласен с той статьей уголовного кодекса, где говорилось: «Однако состав суда, рассмотрев виновность лица, против которого может быть вынесен смертный приговор, может заменить смертную казнь заключением». Он был также против следующих формулировок статьи 1250: «Однако, не противореча положениям данной статьи о применении смертной казни, если похищенное лицо будет освобождено и вернется живым до начала суда, смертная казнь не выносится на рассмотрение судь- z

Черт побери, существует смертная казнь или не существует? Ведь похититель — поганое животное, хуже, чем торговец наркотиками, — а у Бирнса были особые причины ненавидеть эту разновидность преступников. И если что-то может остановить тех, кто похищает чужих детей, то только смертная казнь. Похищение, по самой своей природе, всегда преднамеренное преступление. Оно обязательно предусматривает составление подробного плана.

С родителями, у которых требуют выкуп, производятся изощренные психологические манипуляции, их подвергают медленной пытке неуверенности и неопределенности. Бирнс предпочел бы замену смертной казни заключением для убийц. Очень трудно отделить преднамеренное убийство от непреднамеренного, но в случае похищения это грязное преступление было заранее тщательно обдумано и спланировано

— Поедем здесь, сэр? — спросил шофер.

— Что там впереди? — осведомился Бирнс.

— Вроде какой-то свет, сэр.

— Останови машину.

— Слушаю, сэр.

Шофер нажал на тормоза. Бирнс, выйдя из машины, подошел туда, где Хейвз и Крониг ползали по земле.

— А, Коттон, — сказал Бирнс. — Крониг. Как дела?

— Нормально, лейтенант, — ответил Хейвз.

— Делаем слепок, — сказал Крониг. — Вроде должен получиться неплохо.

— Хорошо. Эти сволочи звонили еще раз?

— Насколько мне известно, нет, Пит, — сказал Хейвз. — Мы уже давно здесь.

— А где остальные'.

— Карелла и Паркер в доме. Мейер, кажется, пошел обедать.

— Ладно, — сказал Бирнс. — Я звонил начальнику детективной службы, он, наверное, уже выехал.

— Наверное? — удивленно спросил Крониг.

— Он по уши завяз в деле о подоходном налоге. Ему пришлось немало потрудиться, чтобы упрятать того мерзавца за решетку.

— Но все же, похищение… — начал Крониг.

— К сожалению, чаще всего преступления совершаются одновременно, а не в порядке очередности, — сказал Бирнс. — Ну, ладно, если он покажется здесь, я буду… — Он вдруг замолчал.

По дороге двигалась неясная фигура. В темноте был виден только черный силуэт на фоне ночного неба. Бирнс сунул руку в карман пальто. Почти все детективы 87-го участка — за исключением тех, кто стрелял с левой руки и нескольких упрямцев, — зимой прикрепляли кобуру к поясу слева. В этом случае не надо было расстегивать пальто, и поскольку времени на извлечение оружия из кобуры требуется больше, наблюдать представления в стиле Дикого Запада, когда для выстрела требуются считанные секунды, можно было очень редко. Но с другой стороны, пока полицейский расстегивался, чтобы достать оружие, его можно было подстрелить. Фигура приблизилась, и Бирнс крепче сжал свой 38-й калибр.

— Это вы, лейтенант? — раздался голос из темноты.

Бирнс узнал голос Паркера. Он отпустил револьвер. — Да, а в чем дело?

— Нет, ничего. Карелла недавно спрашивал, ожидать вас или нет. Как там у нас дела? Держу пари, все на взводе.

— Да, все на взводе. — Бирнс снова повернулся к Кронигу и внимательно осмотрел грунт, остановившись взглядом на двух больших камнях, которые лежали на краю дороги. Он подошел к ним, встал на колени и сказал — Можешь посветить здесь на минуту, Коттон?

— А что там, лейтенант?

— Если я не ошибаюсь…

Луч света скользнул по камням.

В гостиной зазвонил телефон.

— Я возьму трубку, — сказал Кинг, двигаясь к аппарату.

— Обождите минуту! — крикнул Карелла. Взяв наушники, прикрепленные к недавно установленному проводу, он повернулся ' к Камерону. — Мистер Камерон, идите к новому телефону. Если это похититель, скажите, чтобы компания немедленно начинала работу. Так. А теперь берите трубку, мистер Кинг.

Кинг снял трубку. — Алло?

— Кинг?

Карелла кивнул Камерону. Тот схватил трубку добавочного аппарата.

— Да, это мистер Кинг, — сказал Кинг.

Одновременно Камерон сказал в трубку: «Алло? Он на линии. Начинайте».

— Ладно, Кинг, слушайте. Нам наплевать, чей это парень, понятно? Мы все слышали и нам это безразлично. Мальчик еще жив и здоров, и нам нужны деньги. Вы их доставите завтра утром, или он не доживет до захода солнца.

— Вы хотите?.. — начал Кинг, но в это время в трубке раздался громкий щелчок.

Карелла сорвал с себя наушники. — Все, он ушел. Черт возьми, я боялся, что так и будет. — Подойдя к телефону, он стал набирать номер.

— Что случилось? — спросил Камерон, вешая трубку.

Дайана беспокойно взглянула на мужа — Джефф… с ним все в порядке?

— Да. Да, все в порядке, — сказал Кинг.

— Алло, Дейв, это Стив Карелла. Можешь позвать лейтенанта к телефону?

— Ты уверен, что с ним ничего не случилось? — спросила Дайана, глядя на Кинга.

— Да, черт возьми, ничего с ним не случилось!

— Я скажу Рейнолдсу, — сказала она и направилась в кухню.

— Дайана!

— Да?

— Они… они хотят, чтобы я заплатил выкуп. Они знают, что у них в руках Джефф, но все еще хотят получить деньги. Они хотят, чтобы я…

— Мы сделаем все, что они говорят, — сказала Дайана. — Слава богу, что с Джеффом ничего не случилось. — Она вышла из комнаты, Кинг посмотрел ей вслед, нахмурившись.

— Что? — говорил Карелла в трубку. — Когда он уехал, Дейв? Понятно. Значит, сейчас он должен быть здесь. Я посмотрю на улице. Как там у вас дела? Убийство, а? Ладно, спасибо, Дейв. — Он повесил трубку. — Я выйду из дому, может быть, отыщу лейтенанта. Если телефон зазвонит, не отвечайте. — Карелла снял с вешалки свое пальто. — Скоро вернется детектив Мейер. Делайте все, что он скажет.

— Относительно последнего звонка, — сказал Кинг. — Я думаю…

— Сначала я хочу поговорить с лейтенантом, — сказал Карелла и быстро вышел из дома.

— Тот парень знал, что мы попытаемся выследить его, — заметил Камерон. — Поэтому он так быстро замолчал.

— Да, — ответил Кинг. Его хмурое лицо стало немного удивленным. — Да.

— Это значит, что мы имеем дело с профессионалом. Но почему профессионал действует так странно? Почему он требуем чтобы заплатили вы?

— Я— не знаю.

— Но если вы отдадите им деньги, ваша бостонская сделка летит ко всем чертям!

— Да. Верно.

В дверь позвонили. Кинг направился к выходу, но не успел дойти до двери. Она распахнулась, и вошел Мейер.

— Привет, мистер Книг, — сказал он. — Ну и холодина!—

Он снял пальто, шляпу и повесил их на вешалку.

— Детектив Карелла вышел за лейтенантом, — сказал Кинг. — Он…

— Знаю. Я встретил его по дороге сюда. Из-за чего такой шум?

— Похитители позвонили еще раз, — ответил Кинг.

— Ну! ’

— Они хотят, чтобы я заплатил выкуп. ^№х,'^г ‘

— Что вы имеете в виду? Они знают, что похитили не того ребенка? -^н<

— да.

— Первый раз слышу о такой штуке, — сказал Мейер, качая головой. — Дальше некуда! Это значит, каждый мерзавец может похитить любого ребенка и требовать выкуп с любого, кого считает богачом. — Он снова покачал головой. — Просто чокнутые. Но никто не говорит, что похитители — нормальные люди, верно? — Он еще раз показал головой. — Мешуге, настоящие мешуге.

— Какие у нас шансы вернуть его, детектив Мейер?

— Трудно сказать, мистер Кинг. Понимаете, у нас не каждый день случаются похищения. То есть, я имею в виду, что трудно представить какие-нибудь статистические данные.

Могу только сказать, что полицейское управление всех подняло на ноги. Даже полицейские в Санд Спит и соседних штатах установили круглосуточное дежурство.

— А как насчет ФБР? — спросил Камерон.

— Они могут начать работу только через неделю, — ответил Мейер. — Я думаю, Карелла вам объяснил, мистер Кинг.

— Да.

— Но они нам помогают.

— Как вы думаете, что будет с мальчиком?

— Это мне неизвестно, — сказал Мейер. — Может, его уже убили, кто знает.

— Мы не можем исходить из этого предположения, — быстро вмешался Камерон. — Какой смысл платить выкуп, ‘«ели мальчик мертв.

— Мистер Камерон, они могли убить его через пять минут после того, как похитили, — сказал Мейер. — Были и такие случаи. Подумайте сами. Самая безобидная жертва похищения с точки зрения преступника — покойник. Вы можете заплатить выкуп, а потом найти мальчика где-нибудь в канаве мертвым.

— Как по-вашему, — медленно сказал Кинг, — выкуп может помочь мальчику?

— Если он еще жив, то, конечно поможет. Если он уже мертв, то ему ничего не поможет. Но банкноты, которыми будет выплачен выкуп, могут помочь найти похитителя.

— Понятно.

Дайана вошла в комнату. — Дуг… — начала она. В дверь позвонили. — Я открою, — сказала она, направляясь к двери.

Камерон поспешно сказал — Дуг, мальчик еще жив. И только твои деньги могут спасти его, не забывай!

Дайана закрыла дверь и вернулась в гостиную. — Телеграмма, Дуг, — сказала она. — На наш адрес.

— Дайте-ка лучше ее мне сначала, — сказал Мейер. Обернув руку носовым платком, он взял телеграмму. — У вас есть нож для разрезания бумаги, мистер Кинг?

— Да, там, на секретере.

Мейер подошел к секретеру. Придерживая телеграмму рукой, обернутой в носовой платок, он разрезал конверт, снял с руки платок, потом снова обернул им руку и с ловкостью фокусника вынул телеграмму из конверта. Не снимая платка с руки, он развернул телеграмму, прочел ее, и, свернув платок, положил его в карман. — Все в порядке, мистер Кинг. Можете взять свою телеграмму.

Он передал бумагу Кингу. Дайана подошла к нему, и эни вместе прочитали текст:

ПРИМИТЕ НАШЕ ГЛУБОКОЕ СОЧУВСТВИЕ ВАШЕМ НЕСЧАСТЬЕ ТЧК МЫ СОГЛАСНЫ ПРИБАВИТЬ К ВЫКУПУ 1000 ДОЛЛАРОВ ЕСЛИ ПОХИТИТЕЛИ СОГЛАСНЫ НЕМЕДЛЕННО ВЕРНУТЬ РЕБЕНКА ТЧК ТЕЛЕГРАФИРУЙТЕ НАМ 27-145 ХЕСЛИ АВЕНЮ СЕЛМ 3

МИСТЕР И МИССИС ТЕОДОР ШЕФФЕР

— Что там такое, Дуг? — спросил Камерон, и Кинг передал ему телеграмму.

— Мистер и миссис Теодор Шеффер, — сказал Кинг. — Не знаю таких. — Он замолчал. — Почему же они отправили телеграмму нам? Наш сын не похищен!

— Полгорода, наверное, думает, что это был Бобби, — сказал Камерон, положив телеграмму на стол.

— Дайте мне, — сказала Дайана. — Я думаю, Рейнолдс будет доволен, когда увидит ее. Он… он ждал, что они отпустят Джеффа, а теперь… он… он сидит в кухне за столом, как в шоке. Дай мне телеграмму, я покажу ему. Это все так чудесно, по-человечески.

Кинг, взяв телеграмму, отдал ее жене.

— Я пошлю ответную телеграмму, — сказала Дайана. — Поблагодарю их за любезность. — Она повернулась, чтобы выйти из комнаты, но потом остановилась и, держа в руке телеграмму, обратилась к Кингу — Дуг, ты уже позвонил в банк? — спросила она.

— Еще нет.

— Ты не думаешь?..

— Мамочка!

Дайана быстро повернулась к лестнице. На площадке стоял Бобби Кинг в пижаме и халате.

— Что, дорогой?

— Почему у меня возле спальни стоит полицейский? — спросил Бобби.

— Чтобы все было в порядке, — ответила Дайана.

— Из-за того, что случилось с Джеффом?

— Да, Бобби.

— Папа, ты вернешь Джеффа?

— Что? Прости, сынок, я не расслышал.

— Он мой лучший друг. Ты вернешь его, правда?

— Папа обо всем позаботится, — сказала Дайана. — А теперь пойдем, я уложу тебя спать.

— Я хочу, чтобы папа отвел меня в спальню, — сказал Бобби.

— Дуг? Ты отведешь его?

— Конечно. — Поглощенный своими мыслями, Кинг подошел к лестнице и взял сына за руку. — Пойдем, Бобби.

— Бедный Бобби, — сказала Дайана, когда они поднялись наверх. — Он еще не совсем понимает, что случилось. Он знает только, что пропал его друг и, мне кажется, чувствует, что как-то виноват в этом. Как и я.

— Вы не должны чувствовать себя виноватой, Дайана, — возразил Камерон. — Как только Дуг заплатит выкуп…

— Да, знаю, и все же я чувствую себя виновато*. Мне даже иногда кажется, что эти люди похитили моего сына. — Она замолчала. — Пойду покажу Рейнолдсу эту телеграмму. — Она снова замолчала. — Детектив Мейер, вы бы поговорили с ним, немного рассказали о том, что делается. Он так потрясен всем этим!

— Конечно, — ответил Мейер. — С удовольствием, — Когда они выходили из комнаты, он крикнул через Плечо — Если телефон позвонит, позовите меня. Не отвечайте.

— Хорошо, — ответил Камерон.

Оставшись в гостиной один, Камерон закурил и, быстро подойдя к лестнице, посмоз^ел наверх. Он торопливо пересек гостиную, оглядываясь на дверь, и направился туда, где стоял телефон. Быстрыми движениями он набрал номер, не переставая смотреть на лестницу, ведущую на второй этаж. Набр^йа нужный номер, он нетерпеливо постучал по столику.

— Алло? — сказал он, наконец услышав ответ. — Могу я юговорить с мистером Бенджамином? — Он остановился. — Говорит Питер Камерон. Хорошо, я подожду, но, пожалуйста, поскорее. — Он беспокойно оглянулся на лестницу. Рука, в которой он держал сигарету, перестала стучать по столику и под» шась ко рту. Он затянулся, выдохнул струю дыма, опять оглянулся на дверь в — .ухню и собирался повесить трубку, когда наконец трубка ожила

— Алло?

— Джордж?

— Говорит Джордж Бенджамин.

— Пит Камерон. Говори скорее. Место Дуга все еще за мной?

— Я ведь предложил, верно? Могу дать расписку, если хочешь.

— Хочу. Эта бостонская штука, о которой я говорил тебе раньше, — покупка акций. Дуг получает еще девятнадцать проценте I.

— Что?!

— И у него уже есть двадцать восемь процентов. Ты недооценил его, Джордж!

— Двадцать восемь… — телефон долго молчал. — Тогда как же мы можем прогнать его? Как, к черту, мы можем?..

— Не можете, — сказал Камерон. — Если не скажете Старику, что Дуг заключает сделки у него за спиной. Временно склоните Старика на свою сторону. Это единственный способ.

— К чему все это? Если бостонская сделка состоится, мы будем сидеть со своими сорока семью процентами! Даже с долей Старика мы ничего не сможем сделать. Черт возьми, он сможет избавиться от нас!

— Если сделка состоится. Ты слушаешь радио?

— А, эта чушь с похищением? — сказал Бенджамин. — Какое это имеет отношение к…

— Самое прямое отношение.

— Это даже не его сын!

— Нет, но так или иначе они требуют выкуп с Дуга. Если он заплатит, его сделка полетит ко всем чертям.

— А он заплатит?

— Само собой. А тем временем я постараюсь узнать, с кем он имеет дело в Бостоне. Может быть, дадим ему бой.

— Ну, ты молодчина, Пит! — восхищенно сказал Бенджамин.

— Знаю, — ответил Камерон. — Делай, хак я говорю, Джордж. Иди к Старику и облобызайся с ним. Если у Дуга ничего не выйдет в Бостоне, а вы все еще будете пытаться от него избавиться, вам понадобится гораздо более тяжелая дубина, чем та, которая у вас есть.

— Я так н сделаю. И не забуду, чем мы тебе обязаны.

— Надеюсь. Я должен закончить разговор, Джордж.

— Ладно.

В трубке раздался щелчок. Улыбаясь, Камерон положил ее на рычаг и закурил новую сигарету. Он все еще курил, когда позвонили в дверь. Камерон посмотрел на лестницу, пожал плечами и пошел к двери. У входа стоял маленький человечек в черном пальто и шляпе котелком. На сгибе руки зисел черный зонтик. В этом человеке было что-то таинственное, он был похож на сыщика Скотланд-Ярда, расследующего преступления Джека Потрошителя. Ему было верных шестьдесят, может быть, больше.

— Да? — сказал Камерон.

— Мистер Кинг?

— Нет. Я помощник мистера Кинга.

— Мне бы хотелось видеть мистера Кинга. По делу.

— По какому делу?

— По личному. Можете сказать ему, что его желает видеть Скор. Эдриэн Скор.

— Одну минуту, мистер Скор. Я посмотрю, сможет ли он вас принять. Присядьте, пожалуйста.

— Благодарю вас, — сказал Скор. Он прошел в гостиную, сжимая в обеих руках свой зонтик, словно робкий игрок в крикет, ожидающий подачи непобедимого противника. Он внимательно осмотрел один из стоящих в гостиной стульев, словно боялся, что на него нагадила кошка, потом скромно уселся на краешке стула. Камерон, подойдя к лестнице, крикнул — Дуг!.

— В чем дело?

— Тебя хочет видеть мистер Скор. По делу.

— Не знаю никакого мистера Скора, — ответил Кинг.

— Скажите ему, что это личное дело, — подсказал из-за спины Камерона Скор.

— Он говорит, что у него личное дело, Дуг.

— Хорошо, сейчас спущусь, — сказал Кинг.

— Будьте как дома, мистер Скор, — подходя к нему, сказал Камерон.

— Благодарю вас. Прекрасный дом.

— Спасибо.

— Благодарю вас, — повторил Скор.

Кинг спустился по ступеням. — Ну, в чем дело, Пит?

Камерон пожал плечами. — Говорит, у него личное дело, — прошептал он. — Пойду выпью кофе. — И он направился к двери.

— Больше не звонили?

— Нет. Бобби уснул?

— Да.

— Я буду на кухне, — сказал Камерон, выходя из гостиной. -

— Мистер Скор?

— Мистер Кинг'?

— Да, — Кинг протянул руку.

Скор встал, быстро пожал ему руку и коротко кивнул. — Эдриэн Скор, сэр, — сказал он. — Человек, который на поступки скор, хе-хе.

— Садитесь, мистер Скор, — сказал Кинг. Скор сел. — Ну, так что вы хотите мне сказать?

— У меня деловой разговор, мистер Кинг.

— Немного поздно для делового разговора, вам не кажется?

— Для делового разговора никогда не бывает поздно, не так ли, мистер Кинг?

— Ну, это зависит от того, какое дело вы имеете в виду, мистер Скор.

— Похищение, мистер Кинг.

В комнате воцарилась мертвая тишина.

— Что… что вы можете сказать относительно похищения?

— Вы хотите вернуть своего сына, мистер Кинг?

— Мой сын не был похищен, — сказал Кинг.

— Ну-ну, мистер Кинг, — сказал Скор, помахивая зонтиком. — Давайте не обманывать друг друга, а? Мы оба деловые люди, разве не так? Очень хорошо. Вы можете говорить газетчикам все, что угодно, но сейчас вы имеете дело с Эдриэном Скором. Давайте честно, а? Я задал вам вопрос.

— А я дал вам ответ.

— Вот это мне нравитг >, мистер Кинг. Бизнес без всяких сентиментов. Вы, конечно, спрашиваете себя, кто такой Эдриэн Скор. Кто такой этот человек, который приходит ко мне в полночь и интересуется, не хочу ли я вернуть своего сына? У вас есть полное право задавать себе этот вопрос, мистер Кинг. Это нормальная деловая процедура. — Он замолчал, кивнул, поставил зонтик между ногами и продолжал — Хорошо, я скажу вам, кто такой Эдриэн Скор. Этс человек, который вернет вам вашего сына.

— Вы знаете, где находится Джефф Рейнолдс? — спросил Кинг.

Скор ухмыльнулся и приложил палец к носу. — Пусть будет так, сэр. Никогда не спорь с клиентом — вот лозунг Скора. Вы настаиваете, что мальчик — сын вашего шофера. Очень хитрая уловка, если вы позволите мне высказать свое мнение. Но мы оба знаем правду, верно, а? Во всяком случае, вам желательно вернуть мальчика?

— Что вы об этом знаете?

— Ну, мистер Кинг, я задал вам вопрос. Вы хотите, чтобы ребенок к вам вернулся?

— Конечно, хотим!

— Ну, ну, не волнуйтесь, мистер Кинг! Не говорите так громко. Если вы действительно хотите вернуть сына, Эдриэн Скор к вашим услугам. — Он остановился. — Я знаю, кто похитил мальчика, мистер Кинг.

В комнате снова стало очень тихо.

— Кто? — спросил Кинг.

— В этом-то и вопрос, а? Кто? Скор может ответить, и Скор может вернуть мальчика, что вы об этом скажете, сэр? Снова дома, жив и здоров, а? Ках вам это понравится?

— Мне бы это очень понравилось. Кто?

— Як вашим услугам, только попросите, мистер Кинг. Только попросите, и Скор откликнется. Скор использует весь свой талант на то, чтобы вернуть вашего мальчика…

— Хорошо. Кто?..

— …за почти символическую плату.

— Понятно.

— Да, мистер Кинг. Я так и подумал, что вы поймете.

— Сколько?

— Разве можно мерить жизнь и здоровье ребенка холодным чистоганом, мистер Кинг?

— Отец этого ребенка шофер. Выкуп в пятьсот тысяч долларов намного превышает…

— Мистер Кинг, пожалуйста, пожалуйста, не надо, — сказал Скор, словно ни минуты дольше не мог стерпеть лжи. — Пожалуйста! — Он наклонился вперед, положив ладони на рукоятку зонтика. Его голос упал до шепота. Отчеканивая слова, он произнес — Я готов установить контакт с похитителями, которые мне уже известны, сэр, и я могу удостоверить, что ребенок жив и здоров, я могу служить как бы связным между сторонами, ведя переговоры об уплате выкупа, следя за тем, чтобы стороны строго придерживались условий соглашения…

— Сколько, черт вас возьми?

— Пять тысяч долларов, мистер Кинг.

— Не считая абсурдной суммы выкупа?

— Я полагал, что могу… нет, это слишком рискованно.

— Что? — быстро спросил Кинг.

— Может быть, если вы передадите мне пять тысяч долларов сейчас же, я смогу вернуть вам сына немедленно. Сегодня же ночью. Вам не придется платить выкуп.

— Как вы это сделаете?

к — Мы бизнесмены, — сказал Скор, улыбаясь. — Секрет фирмы.

— Кто похитил мальчика?

— Бизнес, бизнес, мистер Кинг. Деньги на бочку и поскорее.

— Откуда мне знать, что вы можете вернуть мальчика?

— Вы должны будете поверить мне на слово, мистер Кинг.

— В бизнесе, мистер Скор, я никому не верю на слово.

— Безусловно, прекрасная черта. Но хороший бизнесмен понимает, когда его приперли к стене, мистер Кинг. Вы видите, что я человек, достойный доверия. Вы сознаете, в каком опасном положении я нахожусь, сэр?

В этот момент внимание Кинга было отвлечено Мейером, который вошел в комнату из двери, находящейся за спиной Скора, и остановился у порога. Скор, очевидно, не заметил, как изменилось выражение лица Кинга. Находясь в блаженном неведении относительно присутствия Мейера, он продолжал свой монолог.

— Вы, конечно, понимаете, в каком я опасном положении. Естественно, вы это понимаете. Если эти негодяи заподозрят, что я хочу забрать у них мальчика, они могут меня просто убить. Эти люди — закоренелые преступники, сэр, головорезы, которые не остановятся ни перед каким…

— Какие люди. Скор? — спросил Мейер.

— А? — произнес Скор, быстро повернувшись к двери.

— О каких людях вы говорите, Скор? — повторил Мейер.

Скор окинул Мейера долгим взглядом. — Не помню, имел ли удовольствие, сэр… — начал он.

— Как это вы пробрались мимо наших людей у ворот?

— Может быть, мистер Кинг, вы сделаете мне честь представить этого джентльмена. Мне кажется, он принимает меня за другого и…

— Я могу сам представиться вам, Скор, хотя мы уже встречались. Детектив второго класса Мейер Мейер из восемьдесят седьмого участка. Напоминает что-нибудь?

— Очень приятно познакомиться.

— Я вижу, вы снова в своем амплуа.

— Что?

— Это один из самых известных жуликов-профессионалов в своей области, мистер Кинг, его специальность — человеческое несчастье. Если у кого-нибудь пропадает ребенок хотя бы на час, можете быть уверены, что Эдриэн Скор окажется тут как тут с каким-нибудь планом спасения. За чисто символическую плату, разумеется.

— Это абсурд, мистер Кинг. Неужели два деловых человека не могут обсудить…

— Убирайся отсюда к черту, гнида поганая! Убирайся, пока я не арестовал тебя за соучастие в похищении!

— Соучастие в…

— Да, за соучастие! — крикнул Мейер. — Как человека, который намеренно представляет дезинформацию относительно похищения, зная, что это явная ложь!

— Дез… дезинформация? — пискнул Скор.

— Убирайся, Скор! Я тебя предупреждаю!

— Что же это, мистер Кинг? Я ваш гость, уважаемый человек…

— Быстро! — завопил Мейер.

Скор вскочил со стула и вручил Кингу небольшой белый четырехугольник. — Моя карточка, сэр, — сказал он, идя задом к двери. — Можете рассчитывать на меня, сэр, в любое время. Мое имя Скор. Эдриэн Скор. — Он открыл входную дверь, бросил быстрый взгляд на Мейера, крикнул — Я могу вернуть вам мальчика! — и захлопнул за собой дверь.

— Проклятый паразит! — сказал Мейер.

— Он сказал, что мы оба деловые люди, — заметил Кинг. — Значит, он просто мошенник!

— Одна из худших разновидностей. Человеческие чувства для него ничто. Это еще что, мистер Кинг. Скор только начало. Теперь требования о выкупе прямо посыплются на вас. Каждый грязный жулик, который ищет легкой добычи, залезет в свою колымагу и будет выкидывать номера. Кругом будет полно похитителей, так что трудно будет отличить, где настоящие. .

— А как мы их отличаем сейчас? — спросил Кинг.

— Никак. Мы только можем предполагать, — Мейер остановился и покачал головой. — Я уверен только в одном.

— В чем же?

— Я уверен, что мне не хотелось бы находиться сейчас в участке и отвечать на звонки.

— Восемьдесят седьмой участок. Детектив Виллис.

— Алло, вы знаете похищение, пожаласта?

— Кто говорит? — сказал Виллис.

— Вы кто? — спросила женщина.

— Детектив Виллис. Чем могу быть полезен, мадам?

— Моя имя миз Абруцци, — ответила женщина. — Я видела маленькая бамбино.

— Жертву похищения?

— Да, да! Он был на обед с две мужчины. Оба была небритая, вы понимаете? Он маленьки бьондо бамбино, нет?

— Да, верно, — Виллис остановился. — Когда вы его видели, мадам?

— Когда вы подумали?

— Ну, я не знаю. Это вы мне должны сказать.

— Это утро.

— А! Но ведь мальчик пропал только во второй половине дня.

— О, я понимаю, — сказала миссис Абруцци, потом, не смущаясь, продолжала — Я там сидела, и эти два мужчина входят с маленькая бамбино. И я так стала думать, это маленькая мальчик, который похитил. И я смотрела, что эта мужчина… -

— Да, да, миссис Абруцци, большое спасибо, — сказал Виллис и повесил трубку. — Господи боже мой! — крикнул он Артуру Брауну. — Никогда в жизни не видел ничего подобного. Можно подумать, что мы раздаем золотые доллары каждому, кто наберет Ф 7-8024.

— Все хотят помочь, — сказал Браун. — Плохо только, что… — Телефон на его столе зазвонил. Он быстро снял трубку. — Восемьдесят седьмой. У телефона детектив Браун.

— Я бы хотел поговорить с лейтенантом, детектив Браун.

— Его здесь нет. Кто его просят?

— Где он?

— Кто говорит? — спросил Браун.

— Это Клифф Севидж. Я репортер. Лейтенант меня знает.

— Его действительно здесь нет, мистер Севидж. Чем могу быть полезен?

— Относительно этого похищения.

— Да?

— Это верно, что похитителе потребовали у Кинга выкуп? Даже зная, что у них не тот ребенок?

— Я не знаю, что там происходит, мистер Севидж, очень сожалею.

— Послушайте, а как мне узнать?

— Позвоните мне позже.

— А где лейтенант? У Кинга?

— Я бы не стал звонить туда, мистер Севцдж. Они, вероятно, хотят, чтобы не занимали линию в случае контакта с…

— Но читатели имеют право знать, что происходит! — возразил Севидж.

— Слушайте, вы хотите со мной поссориться?

— Нет, но…

— Тогда не ссорьтесь. Я себя чувствую так, словно сижу у телефона в автомобильном клубе в ночь, когда на шоссе высыпался полный грузовик гвоздей. Я размозжил себе ухо этим проклятым телефоном, мистер Севидж, а тут еще вы!

— У вас есть домашний телефон Кинга⁷

— Нет.

— Знаете, я к ць могу заполучить его номер.

— И вдобавок кучу неприятностей, мистер Севцдж. На вашем месте я бы держался подальше от этого номера. Может оказаться, что вы помешаете ходу расследования.

— Спасибо, Браун. Когда-нибудь и я окажу вам услугу.

— Жду не дождусь, — ответил Браун и повесит трубку. — Сукин сын, — добавил он. — Это тот самый тип, который отличился, когда были убиты Реардон и Фостер? И Буш? Это не из-за него ли чуть не попала в беду жена Стива?

— «Чуть»— не то слово, — сказал Виллис. — Если он когда-нибудь сунет к нам нос, лейтенант утопит его в унитазе. Где Мисколо? Я хочу кофе. Мисколо? Эй, Мисколо!

Чего надо? — раздался голос из соседней комнаты.

— Свари нам кофейку!

— Что здесь, по-вашему? — крикнул Мисколо. — Заведение Ховарда Джонсона?

— У нас лучше! — льстиво сказал Виллис.

— Ладно, ничего, — буркнул Мисколо, но они услышали, ках он открывает шкаф, чтобы достать кофейник.

Зазвонил телефон на столе у Виллиса.

— Ну, — сказал он, глядя на аппарат и не снимая трубки. — перес* ль'

Телефон продолжал звонить.

— Ну перестань, перестань, перестань!

Пронзительные звонки не прекращались.

— Ну хорошо, хорошо, — сказал он, поднимем трубку. — Восемьдесят седьмой участок, Виллис. Что? Вы видели мальчика?» Да, светловолосый. Да, около восьми… Да, он был в красном свитере». Да, сэр. Да, кажется, это он самый… Да, сэр, где вы его видели, сэр? Где, сэр?.. В кино, сэр?.. В каком кино?.. Понятно. И он сидел в зале, верно?.. Нет? Но тогда». — Виллис замолчал и на его лице появилось безнадежное выражение. — Он был в фильме? — спросил Он. — То есть, вы хотите сказать, что он играл в кино… На экране? Мистер, вы имеете в виду того парня, которого вы видели в фильме? Ради бога, мистер, пожалуйста, и без вас тошно. — Он бросил трубку на рычаг. — Он рассказывает мне о вундеркинде, который играл в кино. Говорит, что это чрезвычайно интересное совпадение. А, чтоб вам…

Телефон снова зазвонил.

— Я сделаю запись на пленке, — сказал Виллис. — «Восемьдесят седьмой участок, детектив Виллис. Вы видели мальчика, верно? Где? Когда? Благодарю вас». Надо же сохранить голос для оперы. — Он снял трубку. — Восемьдесят седьмой участок, Виллис.» Да, мадам, — это отдел детективов». Да, мадам, мы занимаемся похищением Джеффа Реймоядса». Да, мадам, мы…

Зазвонил телефон на столе F;y*’"

— Восемвдесяг седьмой участок, у телефона детектив Браун…

— Восемвдесят седьмой участок, детектив Де Мео…

— Восемьдесят седьмой участок, детектив Виллис».

— Восемьдесят седьмой участок, Эрнандес.»

— Восемьдесят седьмой, сержант Марчисон…

— Восемьдесят седьмой участок, капитан Фрик».

— Главное управление, лейтенант Винник…

— Отдел поджогов, детектив Хопкинс…

• — Вы видели мальчика, сэр?

— Мальчик был с тремя мужчинами, мадам?

— Вы видели мальчика…

— Когда, сэр?

— На какой это было улице, сэр?

— Где, сэр?

— Где, мадам?

— Где?

— Где?

— Где?

Лейтенант Бирнс вошел в гостиную Дугласа Кинга, согревая дыханием руки.

— Привет, Стив, — сказал он. — Как дела?

— Нормально, сэр, — ответил Карелла. — Мистер Кинг, это лейтенант Бирнс.

— Как поживаете, сэр? — сказал Бирнс, пожимая руку Кингу.

— А как по-вашему, лейтенант? — спросил Кинг.

— Так себе. Эти парни из отдела угона не прислали еще список, Стив?

— Нет.

— Черт бы их побрал. Я слышал, они требуют у вас деньги, мистер Кинг. Плохо дело, — лейтенант вздохнул. — Может быть, там на дороге мы нашли что-то стоящее.

— А что там, Пит?

— Мы получили хороший отпечаток шин, и…

— Это хоть как-то может помочь? — спросил Кинг.

— Обычно это помогает. Рисунок шин довольно легко проследить. В Главном управлении есть полная таблица рисунков шин, и если получить ясный отпечаток, считайте, что мы наполовину победили. По опыту мы знаем, что у машины обычно все колеса имеют одинаковый рисунок, особенно шины на новых автомобилях. И как это ни странно на первый взгляд, если одна шина стирается, владелец обычно заменяет ее шиной того же рисунка. Поэтому обычно мы можем восстановить марку машины по рисунку ее шин. И мне кажется, в этом деле у нас будет кое-что еще.

— А что? — спросил Кинг.

— Возле того места, где мы нашли эти следы, стоят два камня. Водитель этой машины, по всей вероятности, очень спешил. Он задел один из камней. Там остался хороший кусок краски. Крониг уже понес его в лабораторию. Если повезет. Поэтому мне так хочется побыстрее получить список угнанных автомобилей.

— Понятно, — сказал Кинг.

— А мистера Рейнолдса нет поблизости? Мне бы хотелось, чтобы он был в курсе дела. В этих похищениях для нас хуже всего то, что родителям кажется, будто мы действуем недостаточно энергично.

— Он на кухне, Пит, — сказал Карелла. — Позвать его сюда?

— Нет, я сам отправлюсь к нему через несколько минут.

Позвонили в дверь. Карелла, подойдя к двери, открыл ее. Перед ним стоял полицейский в форме. — Мне нужен детектив Карелла, — сказал он.

— Это я.

— Это вы недавно звонили в отдел угона?

— Да.

— Мне велели передать вот это, — он протянул большой конверт. — Список угнанных машин.

— Спасибо, — сказал Карелла.

— Что новенького о том парне? — спросил патрульный.

— Пока что ничего, — ответил Карелла.

— Ну-ну, — покачал головой полицейский. — Ладно, список у вас.

— Спасибо.

— Пока.

Карелла закрыл за ним дверь.

— Давай-ка его сюда, Стив, — сказал Бирнс. — Открыв конверт, он стал изучать напечатанный на машинке список. — Неплохо. Две дюжины машин с полной идентификацией. Будем надеяться, что парни в лабораюрии найдут в этом списке что-нибудь подходящее.

— А что это вам даст, лейтенант? — спросил Кинг.

— А?

— Предположим, вы узнаете, что машина, которой они лользивались, угнана. Как это поможет найти мальчика?

— По крайней мере, сможем начать поиски. У нас расставлены наблюдательные пункты по всем улицам города, мистер Кинг. Если мы будем знать марку, размер и цвет машины, это ведь сможет помочь, как вы думаете?

— Если они такие умные, что использовали угнанную машину, у них хватит ума на то, чтобы немедленно избавиться от нее.

— Если только она им больше не нужна, — ответил Бирнс.

— Тогда они наверняка перекрасят ее.

— Если у них будет время. Кустарная окраска — вещь очень подозрительная. А похитители меньше всего хотят внушать подозрение.

— Понятно, — сказал Кинг.

— Я знаю, это выглядит не очень-то впечатляюще, мистер Кинг, но у нас нет почти никакой зацепки, поэтому важна каждая мелочь. Когда вы заплатите выкуп, мы должны будем найти эти банкноты. Если мальчик вернется, возможно, он расскажет нам что-нибудь о тех людях, которые его увезли. Если мы раньше не поймаем их.

— Или если ребенок уже мертв, — тихо сказал Кинг.

— Да. Или если он мертв. Тогда нет никакого смысла продолжать расследование, верно?

— Абсолютно никакого.

— Я хочу поговорить с вами относительно выкупа, мистер Кинг. Мы не успеем ни пометить деньги, ни даже записать все серийные номера. Они, наверное, особенно настаивали на том, чтобы серийные номера шли вразброс, верно?

— Да. Но…

— Это для того, чтобы было труднее отметить номера. Но некоторые мы все же сможем записать, неплохо будет иметь хотя бы частичный список. Эти люди когда-нибудь начнут тратить деньги. — Он остановился. — Вы еще не звонили в банк?

— Нет, не звонил.

— Хорошо. Если не возражаете, я тоже хотел бы поговорить с ними. Сказать им, как они могут нам помочь. Когда наконец возьмется за дело ФБР, им понадобится…

— г- Боюсь, что ничего не смогу сделать для вас, лейтенант Бирнс, — сказал Кинг.

Бирнс удивленно посмотрел на него. — Не понимаю, — сказал он. — Вы не хотите, чтобы я поговорил с ними?

— Нет, лейтенант, не в этом дело. Просто я не позвоню в банк.

— Что?..

— Я не буду платить выкуп, лейтенант.

— Вы… — В комнате опять воцарилась тишина. Бирис посмотрел иа Кареллу. — Ну, конечно… Это ваше дело. Никто не может вас заставить.

— Что вы говорите, мистер Кинг? — нахмурившись сказал Карелла. — Вы», вы должны заплатить выкуп! Этот мальчик…

— Брось, Стив! — вмешался Бирнс.

— Но он должен! Этот мальчик останется в живых только, если он…

— Я ничего никому не должен! — с трудом сказал Книг. — Давайте говорить прямо, джентльмены. Я говорю это вам и скажу это похитителям, если они позвонят еще раз, и всем, кто захочет меня выслушать. Я не буду платить выкуп. — Он замолчал. — Нет, я не буду платить выкуп.

ГЛАВА VIII

В бывшей гостиной фермы в Санд Спит горела только одна лампа,~она стояла на полу у раскрытого дивана-кровати, бросая кружок света на ничем не покрытый дощатый пол. На диване спал Джефф Рейнолдс. Во сне он повернулся на другой бок, что-то пробормотал, и одеяло соскользнуло у него с плеч. Кети Фолсом подошла и снова укрыла его. Эдди Фолсом закурил сигарету и помахал в воздухе спичкой, чтобы ее потушить.

— Он спит?

— Да.

В ванной Сай Барнард пел во весь голос. Его рубашка, галстук и кобура на ремнях висели на одном из стульев в гостиной. Радиоприемник, сложное сооружение;- стоящее у стены, бубнил:

«…проезжайте дальше к перекрестку Кембрия и Ньюб- ридж. Мы устанавливаем там пост наблюдения за перекрестком. Вы прикрепляетесь к 311. Понятно, 307?

— Понятно.

— Машина 311, машина 311, проезжайте дальше к перекрестку Кембрия и Ныобридж, будете блокировать дорогу вместе с 307. -

— Говорит 311, вас поняли. Известна марка машины?

— Пока нет, 31’1.

— Понятно».

— Сай! — крикнул Эдди. — Эй, Сай, слышал?

Сай вышел из ванной. Одна щека у него была покрыта пеной. На нем были только брюки и майка. Руки и плечи густо заросли волосами. — В чем дело? — спросил он.

— Они блокируют дороги. Посты на улицах растут, как грибы. Как мы сможем использовать эту машину?

— Чего ты волнуешься? Ну, блокируют дороги, ну и что?

— Ты не понимаешь, Сай. Они останавливают все машины на дорогах. Утром мы должны выехать на этой машине. Как мы?..

— Сколько раз тебе говорить? Я буду вести, так? Один, так? Это паршивый старый форд, на который никто не обратит внимания. Ну, скажем, они меня остановят. Я еду на работу, так? У меня есть права, и я предъявлю их, если они потребуют. Так? Откуда они знают, что я угнал эту машину? Откуда им это знать? Мы сменили номерной знак, верно? Что мне могут сделать? Какого черта ты так волнуешься из-за этих дурацких постов?

— А после того, как мы получим деньги? — сказал Эдди. — Как мы уедем отсюда? Они ведь не снимут наблюдение!

— И все равно нечего беспокоиться, потому что мальчишку мы не возьмем с собой. У нас будет милая семейка — муж, жена и деверь. Беспокоиться не о чем. Дай мне побриться, ладно? А то я выгляжу, как старый бродяга. — Он вернулся в ванную. Кети молча наблюдала за ним, пока дверь в ванную не закрылась.

— Эдди… когда мы получим деньги, что станет с мальчиком?

— Мы оставим его здесь. Мы позвоним Кингу и скажем, где его искать. — Кети кивнула. — Это… это большой риск, правда?

— Не думаю.

— Эдди, давай уберемся отсюда. Прямо сейчас, пока не поздно!

— Дорогая, перестань, пожалуйста, хорошо?

«Машина 234, машина 234, вы все еще у входа в. туннель?

— Говорит 234. Конечно, милашка.

— Ладно, ладно вам».

— Послушай их, — сказала Кети.

— Сай говорит, что нам нечего волноваться. Ему можно верить, Кети. Он знает, что делает. — Эдди подошел к столу и раздавил окурок о пепельницу. — Сай никогда еще не подводил меня, ни разу в жизни, сколько я его знаю. Он хороший парень, Кети.

— Да, замечательный! — насмешливо сказала женщина.

— А что, разве не так? Он меня многому научил.

— Да уж, многому!

— Конечно, научил! — Эдди замолчал. — Он мог и не связываться с таким, как я. Сай — это голова!

— Голова! — сказала Кети. — Он просто бандит.

— Не говори о нем так. У него есть свои заскоки, это верно. Но он хороший парень. Ты думаешь, легко было составить такой план? Знаешь, сколько пришлось бедняге передумать?

— Он думает только об одном, Эдди.

— Да? А о чем же?

— О том, как бы убить этого мальчишку.

— А, перестань! Убить мальчишку! Сай — человек расчетливый и деловой. Зачем ему быть замешанным еще и в мокром деле? Он хочет только получить свою долю добычи.

— А ты?

— Что я?

— А ты чего хочешь?

— То же самое. Двести пятьдесят тысяч зелененьких.

— И на чуо ты пойдешь, чтобы их добыть?

— Что ты болтаешь? — сказал Эдди. Подойдя к столу, он взял пачку сигарет, пошарил в обертке и смял, увидев, что они пуста.

— Тебе очень нужны эти деньги, Эдди?

— Очень. У тебя есть сигареты?

Кети открыла свою сумку и заглянула в нее. — Нет, — сказала она, защелкнув замок. — Эдди, когда я была маленькой, мы играли в «Предположим». Например: «Предположим, кто-нибудь предлагает тебе миллион долларов, что бы ты сделал ради этого? Отрезал бы себе палец? Отдал бы один глаз? Плюнул бы на крест?» и всякие глупости вроде этого. Было очень интересно слушать, кто как отвечает. Каждый ценил этот миллион по-разному.

— К чему ты все это? — сказал Эдди. — Сай, эй, Сай!

— Да? '

— У тебя есть сигареты?

Сай высунул голову из дверей ванной. — Чего тебе?

— Сигареты

— В кармане пиджака. Ты ничего не будешь иметь против, если я наконец побреюсь? — Он снова скрылся в ванной.

Эдди подошел к стулу, на котором висел пиджак его друга и стал шарить в карманах. — Нету! — разочарованно сказал он. — Сай, у тебя ничего нет в кармане!

— Там в машине пачка! — крикнул Сай. — Ты мне дашь, наконец, побриться?

— Где?

— В бардачке. Ты оставишь меня, наконец, в покое?

Эдди направился к двери.

— А что бы ты сделал за миллион, Эдди?

— He-понимаю, чего ты хочешь, Кети.

— Ты бы отдал руку — но не глаз? Ты бы 'принял участие в похищении, но не пошел бы на убийство?

Эдди ничего не ответил.

— Какое отношение имеют ваши детские игры к реальной жизни? — спросил Эдди. ‘

— Сай задумал убить этого малышка, — сказала Кети.

— Ты с ума сошла!

— Это часть его плана, Эдди. Он не может рисковать и оставить его в липых, чтобы потом мальчик опознал его. — Она остановилась. — А я должна знать, как ты к этому относишься

Эдди вздохнул. — Как я к этому отношусь? Ты можешь □ставить меня в покое?

— Нет, Эдди, я должна знать.

— Ладно. Ладно, послушай. Ты была маленькой и играла в свои детские игры, и я тоже когда-то был маленьким, верно? Вот так. И когда я был маленьким, у меня не было абсолютно ничего. Это тебе известно, Кети? Ничего. Ничего. Я… Я… Ты говоришь: Мексика… Тебе хочется уехать в Мексику. Так вот, я тоже хочу туда уехать. Я хочу уехать, хочу иметь кучу денег и хочу, чтобы официанты меня обслуживали по первому разряду… И я хочу, чтобы у меня хоть что-то было. Не так, как всегда. Я… я больше не хочу ходить грязный, понятно?

— Понятно. Но…

— Поэтому, дорогая, не спрашивай меня, как отношусь к тому или другому. Не действуй мне на нервы. Мне не хочется раздумывать, что я делаю и почему. Это единственный способ выжить, можешь мне поверить. — Он замолчал, а когда заговорил снова, голос его звучал как-то сдавленно. — Это единственный известный мне способ.

— Нет, — решительно сказала Кети. — Эдди, мы могли бы уехать сейчас. Сай в другой комнате. Если бы мы поспешили… Эдди, мы могли бы убраться отсюда, оставить где-нибудь мальчика и смыться. Ты думаешь, полицейским не все равно? Если ребенок вернется живым и здоровым до того, как будет уплачен выкуп, неужели ты действительно думаешь, что они будут стараться найти нас? Мы могли бы поехать в Мексику и быть вместе, и нам не пришлось бы вечно прятаться.

— Я… Я не знаю. Мне нужно закурить.

— Эдди, скажи мне.

— Оставь меня в покое, Кети|— крикнул он. Потом помолчал. — Я ухожу.

— Куда ты идешь?

— Иду к машине за сигаретами… А потом пойду прогуляюсь.

— Я пойду с тобой.

— Мне не нужно сопровождающих. Оставь меня в покое! — сказал он, открывая дверь.

— Ты все еще не сказал мне, что ты решил, Эдди. Я должна знать…

Дверь захлопнулась. Кети печально стояла в центре комнаты, прислушиваясь к звукам шагов по гравию дорожки, постепенно замершим вдали. Подойдя к двери, она заперла ее, потом прислонилась к ней и тяжело вздохнула. Из ванной внезапно раздалось громкое пение Сая. Она подошла к окну и, перегнувшись через край подоконника, выглянула наружу, немного постояла в задумчивости, потом прислонилась к стене напротив ванной, глядя на закрытую дверь, и взглянула на мальчика, спящего на диване. Наконец она решилась, это видно было по ее лицу. Все ее тело напряглось. Она бросила последний взгляд на закрытую дверь ванной, потом быстро и решительно подошла к дивану.

Взяв Джеффа за плечо, она шепнула — Джефф! Просыпайся, Джефф!

Джефф быстро сел. — Что случилось? — спросил он. — Что? Что?

— Шш-ш, — прошептала Кети. Она умолкла, глядя на дверь ванной. — Молчи и делай, что я тебе говорю. — Она снова замолчала. — Я забираю тебя отсюда.

— Вы отвезете меня домой? — радостно спросил Джефф.

— Шш-ш-ш! Ради бога, тише! — Она посмотрела на дверь ванной, потом на входную дверь. Сай продолжал громко петь. Со двора не слышалось никаких звуков. — Я не могу отвезти тебя домой, — сказала Кети. — Но я могу увести тебя отсюда. Я оставлю тебя где-нибудь. Кто-нибудь тебя найдет. Ты вернешься домой. Но ты должен помочь мне, и мы должны действовать тихо и быстро. Понимаешь?

Джефф ответил шепотом — Да. Они… они убьют меня?

— Не знаю. Но мы им не дадимся.

— Эдди ваш муж?

— Да.

— Он не очень-то… — сказал Джефф.

— Он мой…

— Но вообще-то. не похоже, чтобы он мог кого-нибудь обидеть, — быстро добавил Джефф.

Пенне в ванной вдруг прекратилось, Кети быстро повернулась к закрытой двери. В тишину комнаты просочился звук текущей воды.

— Вы красивая, — сказал Джефф.

— Спасибо. Где твое пальто?

— У меня нет пальто. Только свитер Бобби.

— Он тебе понадобится. На дворе очень холодно. Где он?

— Вон там, на стуле.

Кети быстро и молча подошла к стулу. Взяв свитер, она стала натягивать его мальчику через голову.

— Мы пойдем прямо на дорогу, — сказала она. — Когда дойдем до дороги, побежим, понимаешь?

— Я быстро бегаю, — сказал Джефф.

— Ну хорошо, давай, — Кети торопливо надела пальто и взяла мальчика за руку. Они прошли на цыпочках к двери. Кети открыла ее, отодвинув засов с осторожностью медвежатника, вскрывающего сейф. Засов щелкнул, и она в нерешительности остановилась. Потом медленно, осторожно приоткрыла дверь. Визг пружин прозвучал в тишине, как ружейный выстрел. Она выглянула во двор и снова притянула руку Джеффу. — Пойдем. '

— Подождите) — вдруг прошептал он, выдернул руку и бросился обратно в комнату.

— Что?..

— Мое ружье! — сказал он, подбегая к столу. — Он ведь подарил его мне, верно?

— Да. Быстро, — нетерпеливо прошептала Кети.

Джефф схватил ружье за ствол и дернул к себе. Оно скользнуло по столу, и мальчик бросился бежать к двери. Приклад ружья ударился о тяжелую стеклянную пепельницу, стоявшую на самом краю стола. Та сдвинулась с места, перевернулась в воздухе и со всего размаха ударилась о пол. Куски стекла разлетелись по комнате, как осколки взорвавшейся гранаты. Стоя у двери, Кети едва не закричала. Она поднесла руку ко рту и сжала зубами костяшки пальцев. Джефф замер.

— Вы думаете…

— Шш-ш! — прошептала Кети.

Они молча ждали. Дверь в ванную осталась закрытой. Кети, быстро открыв входную дверь, выглянула наружу.

— Ладно, пошли, — сказала она, и в это время дверь в ванную открылась. Кети не видела, как открывалась дверь. Она глядела во двор, держа руку за спиной, чтобы вывести Джеффа, и не заметила, что Сай вошел в комнату и остановился у порога, подбоченившись, очевидно, поняв, что происходит.

— Быстро, быстро! — сказала она Джеффу, протянув ему руку, но, — не услышав звука шагов мальчика, повернулась и начала — Джефф, пожалуйста… — Потом увидела Сая и побледнела. -

— Так, так, — сказал Сай. — Ну, и куда вы направляетесь?

— Я хочу вывести мальчика',— ответила Кети.

— Неужели? — Его глаза обежали комнату. — Где Эдди?

— Пошел прогуляться.

Сай быстро подбежал к двери и запер ее. — Этот дешевый фраер хочет меня перехитрить?

— Нет. Он ничего не знает. Он пошел к машине за сигаретами.

— И ты подумала, что это подходящее время, чтобы смыться, а? Вот и доверяй бабам. Всегда готовы ссучиться. Снимай пальто!

Кети стояла в нерепяпельностн.

— Снимай пальто, пока я не содрал его с тебя!

Кети сняла пальто и бросила его на кровать.

— И мальчишку тоже раздень. Ему не понадобится свитер. Он никуда не пойдет. — Кети подошла к Джеффу и помогла ему снять свитер. — Друзья-приятели, верно? Прекрасная компания — ты и этот щенок. — Сай сунул руку в карман, и когда вынул ее, у него на ладони лежал нож. Он нажал кнопку на рукоятке, с резким щелчком выскочило лезвие. Он медленно подошел к раскрытому дивану, где стояли Кети и Джефф.

— Послушай, сучка, — сказал он. — Попробуй сделать такое еще раз, и тебе понадобится пластическая операция, понятно? Мне наплевать, что скажет твой драгоценный Эдди. Я своими руками вырву сердце у этого щенка! Запомни это! Хорошенько запомни!

— Я тебя не боюсь, Сай, — сказала Кети.

— Не боишься? — Он поднял нож, так что лезвие почти коснулось ее горла. — С этого момента, дорогуша, не распускай язык, когда говоришь со мной. Будь настоящей паинькой, тогда я, может быть, забуду, какую шутку ты собиралась сыграть. Веди себя паинькой с этого момента!

Держа лезвие ножа у горла Кети, Сай провел ладонью по ее руке, лаская ее. Она быстро отстранилась. За ручку дернули, и Кети пошла к двери.

— Эй, откройте! — крикнул Эдди.

Сай кивнул на дверь. Сложив лезвие, он сунул нож в карман. Кети открыла дверь. В комнату вошел Эдди.

— Я вижу, ты достал сигареты, — сказал Сай, улыбаясь.

— Угу, — Эдди глубоко затянулся. — Ну и здорово на улице! Холодно, но ясно. На небе полно звезд.

— Значит, завтра будет хороший день, — сказал Сай. — Даже погода на нашей стороне. Никто нам не помешает. — Он встретился глазами с Кети. — Никто! — > повторил он.

— Чего это парень не спит? — спросил Эдди.

— Щенок не может уснуть. Он беспокоится, где будет завтра.

— Думаешь, все пройдет как надо, Сай?

— Должно, — сказал Сай. — Он снова посмотрел на Кети. — Слышишь, Кети? Все должно пройти как надо. Все сработает, и никто нам не помешает. Мы будем богаты. Больше никогда в жизни не сяду в проклятое метро. Буду носить шелковое белье. Тебе известно, что есть парни, которые носят шелковое белье? Так вот, я буду одним из них, — он кивнул. — Расскажи ей обо всем, Эдди. — Расскажи ей, как мы все это придумали. Твоя жена считает, что мы играем в игрушки.

— Брось, — сказал Эдди. — О чем тут говорить?

— Я хочу, чтобы она знала, какой красивый план мы составили. Ты что? Тебе стыдно? Это чертовски красивый план.

— Да, знаю, но…

— Утром мы позвоним Кингу и скажем, где передать деньги, и ни один проклятый фараон не сможет нас найти! — Сай замолчал. — Ну как, Кети?

— Замечательно, — холодно сказала Кети.

— Да, замечательно! Действительно замечательно. Когда Кинг узнает, где ему надо будет передать нам денежки, он не сможет сказать об этом фараонам, даже если очень захочет. Он будет знать только, что мы ждем. Но ему не будет известно где. — Он прочел на лице Кети удивление. — Да,— добавил он. — Да. И это сработает. Все благодаря этому чудовищу. — Он указал на странную конструкцию у стены. — Почему, ты думаешь, мы затеяли эту возню с радиомагазинами? Чтобы дать Эдди новые игрушки?

— Я думала, вам нужно радио, чтобы подслушивать полицейские машины, — сказала Кети, еще более удивленно.

— Такая вот конструкция? Для полицейских машин? Ты знаешь, что это за жестяные коробки? Осцилляторы. А большая штука позади них? Передатчик. Верно, Эдди?

— Да, верно. Видишь ли, Кети, вот что мы сделаем…

— То, что мы сделаем, — сказал Сай, — удивит и самого Кинга, и фараонов так, что они выпрыгнут из собственных штанов. Когда вступит в дело Кинг, ни одна душа в мире, кроме него, не будет знать ни о чем. Ни фараоны, никто другой. Только Кинг имн. Как только он выедет из дома с денежками…

— Если он выедет из дома, — сказала Кети. — Если он согласится заплатить выкуп.

— Я открою тебе один секрет, милочка, — сказал Сай. — Ему придется выехать из дома и заплатить выкуп. — Рука его нырнула в карман, блеснул иож. На этот раз Сай нажал на кнопку бесшумно. Лезвие выскочило с легким шипением. Сай посмотрел на Джеффа, стоящего у дивана. Глаза мальчика округлились от страха.

— Ему придется заплатить выкуп, — тихо сказал Сай.

ГЛАВА IX

В криминалистической лаборатории дежурил лейтенант Сэм Гроссман.

Постороннему наблюдателю лаборатория показалась бы просто насквозь простерилизованным помещением с длинными белыми столами и высокими полками, выкрашенными в зеленый цвет. Столы освещались флюоресцентными лампами и-ультрафиолетовыми лучами, полки были заполнены метками для белья, пистолетами и патронами, рисунками шин, бланками анализов, кусками стекла, мхом и травой, и всякой всячиной — образцами, которые можно использовать для сравнения с тем или иным подозрительным предметом. Каждый день и каждый час в лабораторию поступало множество подозрительных предметов. Вещи были самые разные — от осколков фар, найденных на шоссе после дорожного происшествия, до окровавленной руки, завернутой в последний номер воскресного выпуска «Нью-Йорк Таймс» (отдел недвижимости). Не всегда было приятно разворачивать свертки, оставленные у порога лаборатории, словно подкидыши в снежную ночь перед Рождеством. Бывали случаи, когда работа принимала слишком уж мрачный характер, так что слабонервные люди просили как можно быстрее перевести их в городское Бюро идентификации преступников или даже в морг какой-нибудь городской больницы. Большая разница — иметь дело со смертью, сведенной к научной формуле, и работать непосредственно со случаями внезапной насильственной смерти: с расчлененными трупами и блуждающими сперматозоидами, тупыми предметами — орудиями убийства с налипшими на них волосами, с пулями, смявшимися при контакте с костью. Воображение особенно разыгрывается, столкнувшись с мрачными немыми следами убийства. Длинный светлый волос, обвившийся вокруг острого лезвия топора, может вызвать больше эмоций, чем-женский труп на каменном столе в морге. Бесстрастность, изощренное оружие деятелей литературы с самого ее рождения, стала для работников лаборатории чем-то вроде напильника, о который они ежедневно затупляли свои эмоции. Сэм Гроссман, человек эмоциональный по натуре, но бесстрастный по профессии, руководил лабораторией с непреклонностью африканского миссионера. Гроссман знал, что лаборатория очень часто может облегчить работу оперативных — работников. Лаборатория может отдать преступников в руки правосудия. И Гроссман считал, что его жизнь не пропала даром, если ои помог этому. Часто работа была очень трудной. — Но иногда, как в случае с отпечатком шин, который ему принес Крониг, все было крайне легко. Он просто в своей картотеке нашел нужный рисунок. Это заняло у него меньше пяти минут.

Карточка экспертизы выглядела так: 3112

Марка сТирубам»)

Американская корпорация по производству резиновых шин 1719 Картер-авеню, Изола; 1948—Дженерал Моторз Корп^ 1949, 1950— Форд Мотор Компани; 1954— Крайслер Моторз.

Значит, название таких шин «Тирубам», и производит их Американская корпорация по производству резиновых шин, чьи оффисы в этом городе находятся на 1719 Картер-авеню в Изоле. Шины были стандартными в 1948 году на машинах производства «Дженерал Моторз Корпорейшен». В 1949 и 1950 годах их ставила на все свои машины компания «Форд Мотор», в 1954 году — «Крайслер Моторз». Выбор большой.

Однако, согласно отпечатку размер шины был равен 670 на 15. Это было прекрасно, потому что автоматически исключались все автомобили, произведенные до 1949 года, — до этого обод колеса имел диаметр в шестнадцать дюймов. В 1949 году произошли большие перемены во всей автомобильной промышленности. Кроме того, размер шины исключал все большие машины производства Форда и Крайслера за те же годы. Например, размер шин машин марки «Меркурий» был 710 на 15, марки «Линкольн» 1949 года —820 на 15. Значит, выбор сузился до самых маленьких машин, которые были изготовлены любой из этих компаний за годы, начиная с 1949.

Анализ кусочков краски рассеял все сомнения. Когда ребята Гроссмана провели образец краски через микроскопическое спектрографическое исследование и подробно рассмотрели под микроскопом, они уже точно знали, с каким зверем имеют дело. Они просто взяли результаты анализов и сравнили их с фактами, уже собранными, зарегистрированными и терпеливо ожидающими своей очереди на карточках. Результаты были следующие:

Краска — производства «Форд Мотор Компани».

Фирма дала ей название «Березово-серая».

Ее использовали при изготовлении моделей 1949 года.

Ее применение было прекращено в 1950 году и заменено краской, немного отличающейся по оттенку, которой компания дала название «Дуврская серая».

Сэм Гроссман изучил факты. Он просмотрел записи холодным беспристрастным взглядом ученого. Просматривая цифры, он тихонько кивал головой, его голубые глаза невинно светились за стеклами очков, лицо было бесхитростным и упрямым, как у фермера Новой Англии. Нужная им машина была серым фордом 1949 года. Оставалось только позвонить домой Кингу и изложить факты. Потом придет черед заняться работой других полицейских. Сэм Гроссйан снял очки, закрыл глаза и потер их двумя сложенными пальцами. Потом он снова надел очки и набрал номер Кинга.

В гостиной трубку снял Мейер Мейер. Пока Мейер записывал информацию, полученную из лаборатории, Кинг сидел у камина, глядя на пляшущее пламя. Казалось, он не слышал звонка. Огонь освещал резкие черты его лица, бросал красные отблески на седеющие виски.

— Все понял, Сэм, — сказал Мейер. — Отличная работа. Что?.. Ну, это не особенно многообещающе, но мы хотя бы знаем, что нам искать… Да, мы сразу сообщим. Большое спасибо, Сэм. — Повесив трубку, он повернулся к Кингу. — Серый форд 1949 года. Они увезли мальчика на этой машине. Мне сейчас лучше найти лейтенанта. — Он проверил машину по списку. — Минуту он молча смотрел на Кинга. — О чем задумались, мистер Кинг?

— Сейчас ни о чем Особенно, — сказал Кинг.

— М-м-м. Ладно, я выйду на улицу, может, найду лейтенанта. Если телефон зазвонит, позовите.

— Обязательно, — пообещал Кинг. Мейер надел пальто и вышел из комнаты. Когда дверь закрылась, Кинг даже не поднял головы. Он все глядел на пламя, словно там, среди пляшущих красных н желтых огней, №ла его душа, и он мог читать в ней. Он не оглянулся и тогда, когда в комнату вошла Дайана. Подойдя к нему, она встала прямо перед ним, загораживая камин.

— Так, — сказала она еле слышно. — Пит сказал Мне. — Она остановилась. — Не может быть, чтобы ты говорил серьезно.

— Я говорю совершенно серьезно, Дайана.

— Я не верю.

— Я не буду платить. Тебе придется поверить, Дайана. Я не буду платить.

— Ты должен заплатить.

— Я никому ничего не должен.

— Они ведь требуют деньги у'тебя!

— Да, требует банда мошенников. Почему они должны устанавливать правила? Почему я должен играть по их правилам?

— Правила? Игра? Дело идет о жизни ребенка!

— Дело идет о гораздо большем, чем жизнь ребенка, — сказал Кинг.

— Только жизнь ребенка, — возразила Дайана. — Если ты им не заплатишь, они его убьют.

— Может быть, он уже мертв.

— Ты даже не должен думать о такой возможности.

— Почему? Я должен думать обо всех возможностях это- п проклятого дела. От меня требуют пятьсот тысяч долларов за мальчика, который для меня ровно ничего не значит. Я имею полное право взвесить все возможности. Одна из них состоит в том, что он уже мертв.

— Они сказали тебе, что он еще жив. Ты знаешь, что они это сказали. Ты не можешь отговариваться тем, что…

— Вторая возможность заключается в том, что они могут убить его, даже если я заплачу. Спроси у полицейских. Давай спрашивай, увидишь, что они…

— А если ты не заплатишь, тогда уж они обязательно его убьют!

— Не обязательно.

Кинг поднялся с кресла. Неохотно отойдя от горящего камина, он отправился в другой конец комнаты, к бару. — Хочешь бренди? — спросил он.

— Нет, я не хочу бренди. — Она наблюдала за мужем, пока он наливал сббе виски. Он крепко держал бутылку, и его руки не дрожали. Янтарная жидкость наполнила стакан. Он закупорил бутылку, снова подошел к креслу и уселся, тихонько вертя стакан между широкими ладонями. Дайана, не отрываясь, смотрела на него и наконец сказала — Дуг, ты не имеешь права играть жизнью Джеффа.

— Не имею? А кто имеет? У кого они требуют выкуп? Что делает Рейнолдс, чтобы вернуть сына? Сидит на заднице, как просидел всю свою жизнь. Почему я должен платить за его сына?

— Дуг, я очень стараюсь не зареветь. Я изо всей силы сдерживаюсь, чтобы не зареветь.

— Давай, реви, если хочется. А вообще-то не из-за чего. Они не должны были требовать у меня выкуп, и я не буду платить, вот и все. Для меня это дело решенное.

— Но это ребенок! — Ребенок!

— Мне плевать, кто он. Ои не имеет ко мне никакого отношения, — Кинг остановился, словно ища решающий довод, потом сказал — Я даже не люблю его, тебе это известно?

— Дуг, это же ребенок!

— Ну ладно, он ребенок. Какое это имеет отношение ко мне? Разве я отвечаю за него? Ребенок или взрослый, или сам дьявол, почему я должен отвечать за него? Какого черта? Почему я должен чувствовать себя ответственным?

— Они хотели забрать Бобби, — сказала Дайана. — Поэтому ты должен чувствовать себя ответственным за Джеффа…

— Да, но они не забрали Бобби, верно? Они ошиблись.

Они забрали Джеффа, — Кинг остановился. — Дорогая, когда я был на войне, и парень рядом со мной был убит, я не чувствовал, что виноват в его смерти. Я был просто счастлив, что пуля попала не в меня. Я не чувствовал за собой никакой вины. Не я ведь выстрелил из ружья, которое его убило. Мои руки были чисты. И сейчас у меня тоже чистые руки

— Это совсем другое, — сказала Дайана. — Ты не такой дурак, чтобы не видеть разницы.

— Нет, я не дурак! Как я могу отдать им такие деньги? Ты думаешь, я отдал бы их, даже если бы Имел?

— Но у тебя есть деньги! Не лги мне, Дуг. Ради бога, не притворяйся бедняком!

— Каждый цент, который у меня есть, нужен мне для завтрашней сделки. Семьсот пятьдесят тысяч долларов. Как я могу отдать две трети этой суммы? Разве ты не понимаешь?

— Да, я очень хорошо понимаю. Жизнь ребенка или успешная сделка.

— Нет! Жизнь этого мальчишки или моя собственная жизнь! — крикнул Кинг.

— Дуг, Дуг, не считай меня дурой! Это ведь для тебя че конец! Не говори «моя жизнь», как будто…

— Моя жизнь, моя жизнь! — твердил Кинг. — Именно так. Все, ради чего я работал с той поры, как себя помню. Эта сделка — часть моей жизни. Дайана, как ты не можешь понять?

— К черту сделку, — огрызнулась она. — Мне наплевать, если ты не станешь владельцем компании Грейнджер! Мне просто плевать на это. Если ты станешь владельцем компании или хоть всех Соединенных Штатов ценой жизни ребенка…

— Это моя жизнь, моя жизнь!

— И его смерть! Твоя жизнь или его смерть!

— Не будем играть словами! — взбешенно крикнул Кинг. Поставив стакан на чайный столик, он вдруг встал и заходил по комнате. — Это и моя смерть. Что случится со мной, если я заплачу этот выкуп? Я скажу тебе, что случится. Бенджамин и его проклятые коршуны сговорятся со Стариком и вышвырнут меня на улицу. Ты беспокоилась, что после того, как я выгнал Робинсона, он вряд ли снова найдет где-нибудь работу. Хорошо, а тебе известно, что они сделают со мной? Они смешают меня с грязью. Неудавшийся захват власти! Ты думаешь, какая-нибудь фирма будет мне доверять после этого? Ты думаешь, мне удастся когда-нибудь еще достигнуть такого же положения? Я буду конченным человеком, Дайана. Конченным!

— Ты смог бы начать все снова. Ты мог бы…

— С чего? С чего начать? И чего я смогу достигнуть? Черт возьми, даже рассыльные будут следить, чтобы я не слишком. выдвинулся снова. — Я буду заниматься только писаниной. Ты этого хочешь? Разве это жизнь.

— Да, это жизнь. Сотни людей занимаются…

— Только не я! Никогда, — он замолчал. — А ты, Дайана? Подумай о себе. Всего этого уже не будет. — Он отчаянно взмахнул рукой. — Дом, машины, наш образ жизни, даже еда будет не такой.

— Я подавлюсь, — сказала Дайана. — Если ты оставишь Джеффа на произвол судьбы. Если он умрет, я буду давиться каждым съеденным куском.

— Тогда кто должен умереть? Я? Я должен умереть из-за него? Кто он такой?

— Он живой человек, и этого достаточно. Твой ближний. Ты всегда заботился…

— Верно. Но я тоже живой человек. Какого черта, что я должен человечеству, этой огромной безликой массе, о которой любят говорить наши мягкосердечные современники? Что это человечество, абстрактное человечество, когда-нибудь дало мне? Ничего! Я рыл землю, чтобы добиться сносной жизни, рыл себе дорогу сквозь камень, так, что у меня кровоточили руки. Откуда тебе знать, Дайана, как ты можешь понять это? Ты училась в частной школе, пока я отбивал себе зад, работая на складе у Грейнджера. Я готовился к этой сделке всю жизнь! И только потому, что я могу предвидеть будущее, время, когда я…

— Я не хочу слышать об этом. Если ты еще раз скажешь об этой сделке, я._ я тебя ударю. Честное слово, я тебя ударю!

— Хорошо, оставим сделку. Только скажи мне, почему именно я должен платить? Сколько народу здесь имеют больше денег, чем у меня будет когда-нибудь! Господи, я ведь бедняк. По сравнению с ними я. бедняк. Чтобы иметь возможность заключить такую сделку, мне понадобились годы. Есть люди, которые каждый день делают дела покрупнее — снимают трубку и говорят «да» или «нет»— и все. Почему бы им не проявить щедрость? Почему бы им не заплатить этот проклятый выкуп?

— Эта супружеская пара в Калме Пойнт предложила тебе тысячу долларов, Дуг. И они, наверное, беднее, чем ты был когда-то.

— Конечно, тысячу долларов! Какой это процент от их накоплений? Сколько у них на счету в банке кроме этого? Пять тысяч? Ладно, я пошлю им ответную телеграмму и попрошу у них всю сумму, все пять тысяч, а не часть, — ту тысячу, которую они предлагают. Давай скажем им, что они должны отдать нам все, что накопили за всю жизнь, или погибнет ребенок. Какие у них планы относительно этих денег, Дайана? Плата за аренду дома в сельской местности? Новая машина? Путешествие в Европу? Что? Попроси их отказаться от их планов и вещей, о которых они мечтали, из-за ребенка, который ничего не значит для них. Давай, попроси. Попроси кого угодно во всем мире! Попроси свое дорогое любящее человечество! Попроси человечество совершить самоубийство во имя ближнего!

— Попросили у тебя, — сказала Дайана. — И ты никому не можешь передать свою ношу.

— Я знаю, что попросили у меня, и говорю, что это нечестно. Это идиотизм! Я говорю, что ни у кого не нужно было просить.

Дайана внезапно села у ~го ног. Обхватив руками его ладони, она посмотрела ему в лицо. — Слушай, — мягко сказала она. — Если бы Джефф тонул, а… а ты стоял бы на берегу… ведь ты бы не раздумывая бросился за ним, верно? Ты бы спас его. Это все, что я прошу у тебя сейчас. Спаси его, Дуг. Спаси его, пожалуйста, пожалуйста, пожалуй…

— Но почему именно Я? — жалобным тоном спросил Кинг.<— Потому что я взял на себя труд научиться плавать? Почему Рейнолдс не сделал то же? Почему он приходит ко мне и говорит: «Спаси моего сына! Мне никогда в голову не приходило учиться плавать!»

— Тм обвиняешь Рейнолдса в том, что случилось?

— Что за глупости, как я могу это делать?

В чем тогда ты его обвиняешь? В том, что он шофер? В том, что у него нет пятисот тысяч долларов?

— Хорошо, у меня есть пятьсот тысяч долларов, и я получил их не потому, что сидел и смотрел по сторонам. Где же справедливость? Ради того, что я имею, я работал, как проклятый…

— Рейнолдс тоже работал!

— Значит, мало! Наполовину не так, как я! Если бы он работал как следует, мне не пришлось бы платить выкуп за его проклятого сына! Он размазня, Дайана. А такие люди хотят получать все даром. Надеются на крупный выигрыш! Наша великая страна нелепых телепрограмм, которая платит тысячи долларов за никому не нужную информацию! «Желаешь миллион долларов? Конечно! Тогда иди и выиграй их!» Черта с два! Иди и работай ради них, работай как сукин сын, пока у тебя руки…

— Прекрати, прекрати! — сказала Дайана.

— Что мне говорит Рейнолдс? Он говорит: «Помоги мне, я ничего не могу сделать». Ну, а я не хочу помогать. Я хочу помогать только себе самому!

— Не может быть, чтобы ты говорил это серьезно, — сказала Дайана, выпуская его руки. — Ты так не думаешь.

— Я совершенно серьезен. Тебе не кажется, что я тоже устал, Дайана? Тебе не кажется, что мне хочется посидеть спокойно?

— Не знаю, что и думать. Я больше тебя не понимаю.

— Тебе и не надо меня понимать. Я человек, который борется за свою жизнь. Это все, что тебе надо знать.

— А жизнь Джеффа? — спросила Дайана, внезапно вставая. — Ты хочешь, чтобы они его убили?

— Конечно, не хочу! — крикнул он.

— Не кричи на меня, Дуг! Они убьют его. Ты знаешь, что убьют!

— Я этого не знаю! И это не моя проблема. Он не мой. Он не мой сын!

— Он у них из-за твоего сына! — крикнула Дайана.

— Мне очень жаль, что так случилось, но это было не по моей…

— Тебе нисколько не жаль! Тебе безразлично, что они с ним сделают. Господи, тебе наплевать, что будет с этим…

— Это неправда, Дайана. Ты знаешь, что я…

— Что стало с тобой? — спросила она. — В кого ты превратился? Где прежний Дуглас Кинг?

— Не знаю, что ты…

. — Наверное, напрасно все эти годы я просто наблюдала за тобой и даже пальцем не пошевелила, чтобы изменить хоть что-нибудь. Да, ты рыл землю, о господи, как ты старался пробить себе дорогу! Но я говорила себе, что так и должно быть, что это прекрасно. «Это мой мужчина, — говорила я себе, — мужчина, которого я люблю». И даже когда я узнала, как ты обходишься с людьми, я находила тебе извинения, я говорила, что это просто свойство твоего характера. Я убеждала себя, что ты не жестокий, не безжалостный, не…

— Почему же я безжалостный? Разве заботиться о выживании менее важно, чем…

— Заткнись и слушай меня! — прервала его Дайана. — Все эти годы, господи, все эти годы, и вот каким ты стал. Во что превратился! Я видела, как ты расправился с Ди Анджело, чтобы стать главным в отделе раскроя, я наблюдала за тем, как ты буквально стер в порошок еще полдюжины людей, чтобы, добиться руководства производством, я молчала, когда ты выгнал Робинсона, и не собиралась ничего говорить относительно этой бостонской сделки, хотя знала, что ты избавишься от Старика, от Бенджамина и многих других, которых выбросишь на улицу) По собственному желанию, Дуг? Ты дашь им возможность уйти по собственному желанию? О господи! — Она закрыла лицо руками, сдерживая рыдания, чтобы не проявлять слабости перед ним.

— Это совершенно другое дело! — сказал Кинг.

— Нет, это то же самое! Те же черты! Снова и снова, и снова. Просто люди для тебя больше ничего не значат, верно? Просто ты думаешь только о себе.

— Это не так, Дайана, ты это знаешь. Разве я не давал тебе все, что тебе хотелось? Разве я не был Бобби хорошим отцом? Хорошим мужем для…

— Что ты когда-нибудь давал мне и Бобби? Крышу над головой? Еду? Безделушки? Отдал ты нам хоть частицу себя, Дуг? Разве я когда-нибудь значила для тебя больше, чем. твой бизнес? Я для тебя только хорошая партнерша в постетш!

— Дайана…

— Признайся в этом! Ты сказал, что бизнес — это твоя жизнь, и был прав. Больше ничего для тебя не существует! А теперь ты готов убить ребенка. Наконец-то ты созрел! Ты наконец готов совершить убийство — погубить невинного ребенка! '

— Убийство, убийство — ты бросаешься этим словом, как будто…

— Да, это убийство! Настоящее убийство в полном смысле слова! Можешь называть его как угодно, оно все равно останется убийством! Ты готов совершить убийство, но, черт тебя побери, на этот раз я не буду молчать!

— Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь?

— Я хочу сказать только то, что ты заплатишь этим похитителям.

— Нет, не заплачу, Дайана. Я не могу.

— Можешь, Дуг, и заплатишь. Потому что тебе придется выбирать между твоим бизнесом и еще кое-чем, кроме жизни Джеффа.

— Что?

— Если ты им не заплатишь, Дуг, я уйду от тебя.

— Уй…

— Я возьму с собой Бобби и уйду из дома.

— Подожди, Дайана, ты сама не знаешь, что говоришь. Ты…

— Я хорошо знаю, что говорю, Дуг. Заплати этим людям, Дуг. Если ты этого не сделаешь, я не хочу быть даже близко к тебе! Я не хочу быть рядом с чем-то испорченным и грязным.

— Дайана…

— Испорченным и грязным, — повторила она. — Как машины на твоей фабрике. Все в грязи…

— Дорогая, дорогая, — сказал он, протягивая к ней руки. — Разве ты не можешь…

— Не трогай меня! — крикнула Дайана, отшатываясь от него. — На этот раз ничего не выйдет, Дуг! На этот раз тебе не удастся заманить меня в постель, чтобы все оставалось по-прежнему. Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, Дуг. На этот раз ты совершаешь убийство, и я сыта — по горло.

— Я не могу заплатить, — сказал Кинг. — Ты не можешь просить меня об этом.

— Я не прошу, Дуг, — холодно ответила она. — Я просто говорю. Когда завтра утром эти люди позвонят тебе, отвечай им, что деньги готовы. И лучше, если они будут готовы до их дальнейших указаний. Лучше пусть будут готовы…

— Я не могу отдать им деньги, Дайана, — сказал он. — Я не могу заплатить. Ты не должна просить меня…

Но Дайана уже вышла из комнаты.

ГЛАВА X

Утро.

Город дремлет. В пронизывающий холод хорошо спать допоздна.

Холод сопровождается темнотой на улицах, и постель становится чем-то вроде святилища. В этом городе холодные полы, и каждый боится коснуться их босыми ногами.

Будильники начинают звонить, когда еще совсем темно. Пока что нет никаких признаков того, что когда-нибудь взойдет солнце. Звезды постепенно убегают с ночного небосвода, но на восточном краю неба все еще не видна теплая красная искра. Утро заполнено темнотой, и будильники пронизывают мрак отрывистыми звонками и неотвязным гудением — своей постоянной, автоматически настроенной мелодией. Доброе утро, Америка, время вставать и улыбаться.

— Иди ко всем чертям! — и руки высовываются из-под одеяла, чтобы заставить умолкнуть вечно бодрствующий голос времени. — Иди к чертям! — и плечи снова закутаны теплым одеялом, плоть касается плоти. — Джордж, пора вставать!

— Мрм-ммббб…

— Джордж, дорогой, пора вставать!

И каждый Джордж в городе выскальзывает из-под одеяла, оставляя теплую утробу брачной постели, касается пальцами ледяного пола. Все Джорджи в городе, дрожа, быстро одеваются, и вода, которая течет из крана, как холодная, так и горячая, словно вырвалась из ледяной горной речки. Побриться — целая проблема. Лампочка в ванной бросает холодный слабый свет. Жена и дети еще спят и чувствуется что-то неестественное в том, что он, один из миллионов мужчин этого города, проснувшихся рано утром и совершающих свой утренний туалет, — единственное бодрствующее человеческое существо во всей квартире. В комнатах все еще холодно, но радиаторы уже щелкают, скоро в них со свистом ворвется горячий пар, жарко запахнет нагретым металлом. Кофейник на кухне начинает булькать — скоро квартира наполнится густым ароматом кофе. Даже вода в кранах кажется теперь более теплой. Но главное. — госходит солнце.

Оно поднимается, не зная преград. Оно смело выглядывает из-за края ночи, облачившись в сияние, отбрасывающее темную <вшу неба; желтые полосы оттесняют густую синеву, оранжевые блики без смущения отталкивают ночь, и солнце встает, встает, словно поднимающийся на ноги великан. Опираясь на восток, оно обрисовывает внезапной вспышкой золотистого цвета контуры здания, омывает золотом реку Харб, шлет на улицы волны тепла. У солнца нет никаких проблем, никаких трудностей, оно просто встает, оно просто сияет. С добрым утром, Америка, время вставать и светить.

Неоновые лампы мигают, пораженные внезапной слабостью, отступая перед всепобеждающей мощью солнца. В безлюдных каньонах города монотонно меняются сигналы светофора. Пока движение еще не началось; красные и зеленые сигналы не имеют никакого смысла. Еще нет прохожих, и некому смотреть на таблички, на которых поочередно зажигаются надписи «Идите» и «Стойте». Загораются красные и зеленые сигналы, и горячее око солнца отражается в бесчисленных стеклянных глазах светофоров, освещает окна высоких зданий так, что они смотрят в сторону востока сотнями горящих взглядов.

Слепой ощупывает палкой дорогу на тротуаре.

На реке оживает движение. Речные Джорджи просыпаются, вдыхая запах речной воды и аромат жареного бекона. Вдоль изогнутой линии причалов прокатывается трель свистков. На военном корабле по радио передают подъем.

Гаснут уличные фонари.

Остается только солнце.

Патрульный полицейский совершает свой молчаливый обход, пробуя ручки дверей магазинов, нагибаясь к стеклянным дверям, заглядывая в витрины. Он смотрит на часы. Пять сорок пять. Через несколько часов его сменят.

Прошла длинная холодная ночь.

Наступило раннее утро.

Дайана укладывала вещи в тихой, залитой золотым светом спальне. Пылинки пылали, плясали в солнечном луче, обрисовывавшем контуры ее тела; она аккуратно н методически заполняла чемодан. Лиз Беляев наблюдала за ней, лежа в шезлонге у кровати и отпивая кофе из чашки.

— Я не поднималась так рано с тех пор, как наши мальчики из колледжа устроили на нас набег, — сказала Лиз.

— Помню, — ответила Дайана.

— О пламенная юность, куда ты удалилась? Мальчики устраивали набеги на нас, а мой Гарольд устраивает набеги только на холодильник.

— Все мы когда-нибудь должны повзрослеть, Лиз, — сказала Дайана. Открыв один из ящиков, она вынула стопку наволочек и положила их на кровать.

— Правда? — спросила Лиз. — А когда повзрослеешь ты, дорогая? Мне кажется, ты ведешь себя как ребенок.

— Неужели?

— Да, как ребенок. Хотя, может быть, ты суицидальный тип. — Лиз скорчила гримасу и отпила еще глоток. — Но я всегда считала тебя вполне уравновешенной особой. А теперь ты требуешь от Дуга, чтобы он погубил себя, и тебя в придачу. Это совершенно бессмысленно.

— Разве?

— Конечно, — Лиз нахмурилась. — Мне бы хотелось, чтобы ты перестала задавать вопросы после каждого моего предложения. Это звучит как плохое подражание Хемингуэю.

— Прости. — Дайана разгладила ладонями наволочку, свернула ее и вложила в чемодан. — Предположим, что там оказался один из твоих детей, Лиз?

— Я бы отрезала себе руку, чтобы его спасти, — не раздумывая ответила Лиз.

— А предположим, они похитили бы моего сына — Бобби — и потребовали у тебя деньги?

Лиз сделала большой глоток. В этот ранний час она еще не была накрашена, но и без этого светилась свежестью и красотой, а ее глаза были ясными. — Дорогая, — сказала она. — Я люблю тебя как сестру. Я всегда тебя любила, не только потому, что мы вместе учились в колледже. Но я не уверена, что отдала бы пятьсот тысяч, чтобы спасти твоего сына. Я просто не уверена, Дайана. И если, по-твоему, я была бы сволочью из-за этого, пусть я буду сволочью.

— Это очень странно, — сказала Дайана.

— Почему? Потому что я мать? Но ведь я мать только трех маленьких чудовищ, которые безобразничают в моей скромной хижине на холме. Я не могу быть матерью для всего человечества, слава богу, — Лиз замолчала. — Достаточно трех беременностей.

Несколько минут они молчали. Лиз выпила кофе и поставила на стол пустую чашку. Дайана продолжала укладывать вещи.

— С твоей стороны было бы очень любезно пригласить меня к себе, Лиз, — сказала Да* ia.

— Какая чепуха! — небрежно ответила Лиз. Но если Дуг спросит меня, что я обо всем — »том ^маю, л скажу ему откровенно, что, по-моему, ты сошла с ума.

— Можешь ему не говорить этого. Он сам так думает.

— Ты уверена, что уходишь от него из-за этого похищения? — спросила Лиз. — Больше ничего за этим не кроется? Можешь не бояться довериться своей тетушке Лиззи, дорогая, — она вдруг замолчала. — Он все еще неплох в постели, а?

— Да, вполне.

— Тогда какого черта ты бесишься? Ради бога, распакуй этот проклятый чемодан, спустись вниз и поцелуй его.

— Лиз, — спокойно сказала Дайана. — Но ведь шестнадцать часов в сутки он не в постели.

— Дорогая, нельзя жадничать, — сказала Лиз, поднимая бровь.

— Пожалуйста, не шути, Лиз. Мне совсем не смешно.

— Прости.

— Этой ночью он стучал ко мне в дверь три раза, — сказала Дайана. — Последний раз мне показалось, что он плачет. Ты можешь себе представить плачущего Дуга? — Она замолчала. — Я не открыла ему. Он должен йонять, что я совершенно серьезна. Он должен знать, что я уеду от него, если он не заплатит выкуп.

— Почему бы тебе попросту не попросить его выстрелить себе в голову? — сказала Лиз.

— Я прошу его сделать только то, что сделал бы любой человек.

— Не употребляй слово «человек», когда речь идет о дельцах, — ответила Лиз. — Это особая разновидность.

— Тогда мне не Нужен делец. Если в жизни важны только деньги и власть…

— Это только ничтожная часть, — сказала Лиз. — Дельцы все страдают одной и той же болезнью. Мы, простые смертные, называем ее «шило в заднице». Такие люди, как твой Дуг и мой Гарольд, не могут усидеть на месте, даже если прибьешь их к стулу. Они должны постоянно двигаться, что-то делать. Лишить их этой возможности — все равно что выпустить из них всю кровь.

— И симптомы этой болезни — утрата жалости и сочувствия ко всем ближним? — спросила Дайана. — Это тоже признак болезни?

В дверь спальни постучали.

— Кто тем? — спросила Дайана.

— Это я, Пит.

— Ты не откроешь, Лиз?

Лиз Беляев лениво поднялась с шезлонга и подошла к двери. Открывая ее, она сказала — С добрым утром! — и Камерон с удивлением посмотрел на нее.

— Лиз! — сказал он. — Не ожидал увидеть вас здесь. Никогда бы. не подумал, что вы так рано встаете.

— Я всегда рано встаю, — ответила Лиз. — И всегда встаю свеженькая. А как вы спали, мистер Камерон?

— Прекрасно, миссис Беляев. Принимая во внимание все обе то ятельства.

— Значит, вы еще не доросли до настоящего дельца. Когда вы достигнете этой стадии, вы еще и всю ночь будете строить разные планы.

Камерон улыбнулся. — Я строю свои планы днем, Лиз.

— Строите планы днем, а выполняете их ночыо, — ответила Лиз. Они переглянулись. Дайана, укладывающая свои вещи в чемодан,/казалось, этого не заметила. — Что привело вас в дамский будуар? — спросила Лиз.

— Неотложное дело. У меня в кармане чек Дуга, Дайана… Что мне делать? Отвезти его в Бостон? Или порвать?

— Спросите у Дуга.

— Наверное, мне надо порвать чек, — сказал Камерон. — Он заплатит этот выкуп. Я в этом уверен.

— Почему вы так уверены?

— Он должен заплатить, разве вы не понимаете этого?

— Нет, боюсь, что не понимаю.

— Ну хорошо, слушайте. Скажем, я поеду в Бостон для заключения этой сделки, так? Тогда Дуглас Кинг получит контроль над компанией Грейнджер. Но газеты размажут его. Они напишут: Дуглас Кинг, новый хозяин компании Грейнджер, это тот самый, который отказался спасти жизнь маленькому ребенку. Черт побери, такая реклама его погубит! Вы думаете, после этого кто-нибудь станет покупать туфли фирмы Грейнджер?

— Вряд ли. Я не подумала об этом.

— Естественно, — сказал Камерон. — И можете быть уверены, Дуглас думает об этом в эту самую минуту. Поэтому он обязательно заплатит.

— Если это единственная причина для того, чтобы заплатить… — начала Дайана.

— Когда они должны позвонить? — прервала ее Лиз.

— Похитители? Они не сказали.

Лиз покачала головой. — А когда они позвонят, то зададут главный вопрос. По-моему, телевизионные конкурсы более гуманны, по крайней мере, они дают неделю на обдумывание.

У дверей спальни кто-то кашлянул. Все обернулись. Дуглас Кинг стоял у двери в халате и пижаме. Он был не брит, и глаза его покраснели, но лицо выражало суровую решимость. Он был похож на привидение, вызванное неосторожным словом. Он стоял молча, глядя в комнату.

— Доброе утро, Дуг, — сказал Камерон. — Хорошо провел ночь?

— Очень плохо.

— Господи, как тыужасно выглядишь, Дуг, — сказала Лиз.

— Я и должен ужасно выглядеть, разве не знаешь? Меня должны мучить угрызения совести. Я жестокий, бессердечный негодяй, вот я кто, — Кинг остановился. — А что вы все тут делаете так рано?

— Я позвонила Лиз прошлой ночью, Дуг, — сказала Дайана. — Мы с Бобби переедем к ней.

— Все готово к заключительной сцене на борту корабля, а? Женщины и дети спускаются в шлюпки первыми, — он повернулся к Камерону. — Когда ты вылетаешь, Пит?

— Что?

— Я спросил, когда ты вылетаешь?

— Ну, я… я не знаю.

— Что значит, не знаешь? Какой у тебя рейс?

— Я еще не заказал билет, — сказал Камерон.

— Почему?

— Я подумал…

— Думать Не твое дело. Я велел тебе заказать билет, верно? Я дал тебе чек, который ты должен вручить, верно?

— Да, но… Я не знал, хочешь ли ты еще…

— Ничего не изменилось. Сойди вниз и позвони в аэропорт, — Камерон кивнул и вышел из спальни.

— Я думаю, мне лучше уложить все свои вещи, — безнадежно сказала Дайана.

Кинг несколько мгновений смотрел на нее, потом амшел из спальни и спустился вниз. Камерон был уже у телефона.

— Восточная линия, пожалуйста, — сказал он. — Алло? Мне бы хотелось заказать билет на самый ранний рейс в Бостон. Сегодня утром, — он замолчал. — Да, сегодня утром. — Он снова остановился. — Да, сегодня утром. Да, я подожду. — Прикрыв ладонью трубку, он повернулся к Кингу. — Они смотрят, есть ли свободные места, Дуг.

— Ты должен был заказать билет вчера ночью.

— Значит, ты позволишь, чтобы они убили мальчика, Дуг? — Кинг открыл рот для ответа, но Камерон снова повернулся к телефону. — Алло? Да? Двенадцать? Подождите минуту, пожалуйста. — Он снова прикрыл трубку. — Самый ранний рейс в двенадцать часов. На остальные мест нет.

— Заказывай, — сказал Кинг.

— Хорошо, пожалуйста, запишите, — сказал Камерон в трубку. — Мистер Питер Камерон, Ка, Карл, а-м-е-р-о-н. Камерон, кредитная карточка, да, обувная компания Грейнджер… правильно, г, Георгий… Когда регистрация?.. Хорошо, спасибо. — Он повесил трубку и повернулся к Кингу. — Ну что ж, — сказал он. — Мы только что отрубили голову Джеффу Рейнолдсу.

— Прекрати.

— Разве не так?

— Я сказал прекрати!

— Ты убнввипп восьмилетнего ребенка, разве не так?

— Да, да! Я убиваю восьмилетнего ребенка, так? Я пью кровь маленьких детей, так? Тебе не нравится мое поведение? Тогда складывай чемоданы и убирайся к черту!

— Погоди минутку, Дуг. У меня нет причин…

— Мне не нужны никакие причины! Я просто безжалостная грязная машина; если не нравится, как от меня пахнет, можешь убираться вместе со всеми остальными!

— Что ж, сказано предельно ясно.

— Да, вполне ясно, уж поверь. Решай.

— Все-таки это убийство, — произнес Камерон.

— Хорошо. Ты так думаешь, и отлично. Мне нужны люди, которые…

— Дуг, послушай. Ради бога, если наши отношения для тебя хоть что-то когда-нибудь значили, послушай меня. Брось эту сделку! Спаси мальчика! Это маленький, беззащитный ребенок! Ты не можешь просто…

— С каких это пор ты так полюбил маленьких беззащитных детей?

— Господи, Дуг, все любят детей! Неужели ты настолько…

— Все, и особенно Пит Камерой, а? Великий друг детей. Ты разве не знаешь, что наша сделка и тебе принесет пользу? Ведь ты это знаешь, Пит. Неужели за все эти годы ты не перенял хоть немного моей хладнокровной; деловой расчетливости? а

— Я, конечно, знаю это, но…

— Но это не важно, да? Ты так любишь детишек, да? Так любишь маленького сопливого Джеффа Рейнолдса, что тебя не волнует карьера Пита Камерона. Вот это интересно. Очень-очень интересно.

— Я не говорю, что он волнует меня больше, чем карьера, Дуг. Я хочу сказать…

— Ну что, что ты хочешь сказать? — прокричал Кинг, и в комнате воцарилась тишина.

— Что важно спасти жизнь ребенка.

— Это важнее, чем наша сделка, верно?

— Нет, не важнее, но…

— Что важнее — сделка или жизнь ребенка'

— Ну, если ты так ставишь вопрос, то…

— Если я заплачу выкуп, сделке конец. Ну как, хочешь, чтобы сделка сорвалась, или не хочешь? Что с тобой, Пит? Никогда раньше не было, чтобы ты вот так мямлил. Тебя пугает убийство?

— Нет, нет, просто…

— Хочешь, чтобы эта сделка сорвалась или нет? Отвечай!

— Нет, не хочу, — произнес Камерон.

— Тогда почему тебя так волнует здоровье и безопасность Джеффи Рейнолдса? Когда это в тебе с такой силой проснулся отцовский инстинкт, Пит? Удивительно, когда ты успел ггать примерным семьянином?

— Это все из-за мальчика, — сказал Камерон. — Как можно стоять в стороне и допустить, чтобы маленького беззащитного…

— Если я еще раз услышу от тебя эту чушь о маленьком беззшцитном ребенке, меня вырвет. В чем дело, Пит? Где настоящая причина? — Кинг остановился. Его глаза блесну-,ТС— ЧТо-иибуДь состряпал? Так?

— Что? Я? Состри… Я?

— Ладно. Так, — сказал Кинг. Он придвинулся ближе к Камерону, холодная усмешка искривила его губы. — Ла дне. Так.' Вот теперь мы ближе к разгадке, а? Сейчас мы ближе к разгадке, а? Сейчас мы…

— Дуг, не глупи.

— Для чего ты вчера звонил Бенджамину? Только не старайся втереть мне очки этой ерундой относительно новой линии! Какие у тебя с ним планы?

— У меня? Никаких. Дуг, это же смешно! Я никогда бы не стал что-то планировать с Бенджамином.

— Ас кем?

— Ни с кем, — Камерон вымученно засмеялся. — Ни с кем, Дуг. ,

— Ты сказал Бенджамину о бостонской сделке?

— Бостонской? Да нет. Нет.

— Тогда для чего ты ему звонил?

— Относительно новой линии. Я говорил тебе, Дуг. У отдела сбыта встреча…

— С этим могла бы справиться твоя секретарша! Почему ты лично позвонил Бенджамину домой?

— Я… Я хотел сказать ему лично. Я подумал, что он обидится, если я…

— Да? Продолжай.

— Я… Я просто подумал, что он обидится, вот и все.

Минуту Кинг молча смотрел на Камерона. Потом подошел к телефону и стал набирать номер.

— Что ты делаешь? — спросил Камерон.

Кинг не ответил. Он стоял, держа трубку у уха, глядя на Камерона, и ждал.

— Квартира мистера Бенджамина, — сказал голос в трубке.

— Позовите мистера Бенджамина, — сказал Кинг.

— Будьте любезны, кто его спрашивает?

— Дуглас Кинг.

— Одну минуту, мистер Кинг.

— Почему ты звонишь ему? — спросил Камерон. — Я ведь говорил тебе…

— Алло? — спросил голос в трубке.

— Джордж? — заискивающим тоном сказал Кинг. — Это Дуг.

— В чем дело, Дуг? — спросил Бенджамин.

— Как дела, Джордж?

— Хорошо. Рановато для того, чтобы обмениваться…

— Джордж, я много думал над твоим предложением, — Кинг не отрывал взгляда от Камерона, который неподвижно сидел на краешке стула.

— Правда? — сказал Бенджамин.

— Да. Оно кажется мне теперь не таким уж плохим.

— Неужели? — высокомерно сказал Бенджамин. — Ну, ну.

— Мне кажется, я мог бы присоединиться к вам, Джордж.

— Ах, мог бы!

— Да. Кроме всего прочего, я должен думать не только о себе. Есть люди, которые много лет были моими верными помощниками. Это будет иметь большое значение и для них.

— Ты прямо добрый самаритянин, Дуг.

— Конечно, я признаю, что вчера плохо себя вел, но, как я уже говорил, я много думал над этим. Отвергать твое предложение было бы просто нечестно по отношению к людям, которые меня окружают.

— Тебе надо было думать немножко раньше, Дуг, — с торжеством сказал Бенджамин. — Тебе следовало подумать до того, как это похищение сорвало твою бостонскую сделку.

Кинг изменился в лице. Он не отрывал взгляда от Камерона, его губы сжались в жесткую прямую линию, а глаза стали холодными. — Мою бостонскую сделку? — повторил он, и Камерон застыл.

— Да, да, я все знаю об этом, поэтому не играй со мной в невинность, — сказал Бенджамин.

— Ну, это было просто…

— Это было просто сделкой, которая случайно провалилась! Итак, очень скверно для вас, мистер Кинг, но вы сделали свой ход, и он оказался неудачным. Я снимаю свое предложение. По правде говоря, можете начать поиски работы. Она вам понадобится сразу же после того, как мы созовем правление.

— Понятно, — тихо сказал Кинг.

— Надеюсь, рто понятно.

— Я знаю, вы меня прижали к стенке, Джордж. Ведь это не повлияет на твое отношение к людям, которые работали со мной? Можешь мне поверить, Пит ничего не знал о моих планах. Мне бы очень не хотелось, чтобы он платил за мои ошибки. Он хороший работник, Джордж, и умный…

— О Пите не беспокойся, — со смехом сказал Бенджамин. — О нем мы сами позаботимся.

— Вы ведь не уволите его, правда?

— Уволим? — Бенджамин засмеялся еще громче. — Уволим? Уволить твоего надежного, верного помощника? Не смеши меня, Дуг! — Его смех замер. — Если не имеешь ничего против, мне надо на гольф, я и так опоздал. Привет, Дуг. — В трубке раздался щелчок. Кинг медленно положил трубку на рычаг.

— Ах ты, сволочь, — сказал он Камерону.

— Да.

— Ты рассказал ему о сделке.

— Да.

— Ты все ему выложил.

— Да.

— Все. Ах ты, сволочь!

— Да, да! — сказал Камерон. Он встал и, понимая, что ему нечего терять, дал волю мстительному чувству. — Да, я все ему рассказал! А теперь ты вылетишь! Вылетишь!

— Это ты так думаешь, дорогуша!

— Я это знаю, дорогуша! Старик теперь в команде Бенджамина. Вы вылетите, мистер Кинг, н я встану на ваше место. Я! Хорошенько посмотри на меня. Я!

— Я смотрю на тебя, сволочь!

— Хорошенько смотри и подольше! Следующий раз будешь смотреть на меня уже со дна мусорной ямы.

— Я смотрю! Я смотрю, ты поганый…

— Такой же поганый, как и ты, приятель. Я выучился в твоей школе. Ты что, ожидал, что я буду вечно кланяться тебе и подлизывать за тобой тарелки? Ты воображал, что Пит Камерон до конца своей жизни будет помощником мойщика бутылок? Только не я, приятель. Я научился жить. Я быстро научился.

— Ах, ты научился! Стоило бы придушить тебя, сволочь!

— Почему? Кого ты винишь, Дуг? Себя самого десять лет назад?

— Меня самого десять лет…

— Посмотри еще раз. Я не такой, каким ты был десять лет назад. Сейчас я не тот, кем ты будешь завтра. Завтра ты окажешься в сточной канаве. Тебя вышвырнут, а я встану на твое место. Завтра!

— Ничего этого не будет, если бостонская сделка состоится!

— У тебя кишка тонка для того, чтобы убить мальчишку!

— У меня кишка тонка, да? А у тебя нет, Пит? А почему ты думаешь, что я не смогу это сделать? Мы с тобой похожи, верно? Одна школа, правда? Мы кровные братья, верно? Оба сволочи, верно?

Он вдруг схватил Камерона за отвороты пиджака и толкнул его так, что тот отлетел в другой конец комнаты.

— Убирайся из моего дома! — крикнул он.

— С удовольствием, мистер…

— Убирайся! Убирайся!

Камерон подошел к шкафу, быстро сдернул пальто с вешалки. Сунув руку в брючный карман, он вынул чек Кинга, смял его в комок и бросил через всю комнату к ногам Кинга.

— Убирайся! — завопил Кинг. — Убирайся, убирайся, убирайся! — Дверь с шумом захлопнулась, а он все еще кричал — Убирайся, убирайся, убирайся!

ГЛАВА XI

Мальчику было холодно'.

Кети дала ему свое пальто, но он все еще страдал от холода, который царил на старой ферме, со всех сторон продуваемой сквозняками. Он сказал, что хотел бы выпить какао, чего-нибудь горячего, но в доме было только кофе и сухое молоко. Когда солнце окрасило зимнее небо, мальчик сидел на краю кровати и дрожал, не решаясь даже всхлипывать.

Две городские карты, на которых были обозначены все улицы, лежали на полу возле странного сооружения, Эдди и Сай расправляли карты, чтобы их можно было окинуть взглядом и легко прочесть. Одна была подробной картой Изолы и Смоук Райз, где владения Кинга выделялись красным кружком. Начиная от дома Кинга красными чернилами была проведена линия, которая причудливыми извилинами пересекала город, вплоть до Блек Рок Спен. Пройдя по мосту, красная линия тянулась к сети шоссейных дорог, расходившихся от Санд Спит, мимо точки, отмеченной голубой звездочкой, и затем продолжалась до самой дальней оконечности полуострова. Казалось, в бесцельных блужданиях красной линии нет никакого определенного направления. Начавшись от Смоук Райз, она шла извилистыми путями, затем броском, прямым, как полет стрелы, спущенной с лука, сдвигаясь к мосту, где снова начинала кружить, как только добиралась до шоссейных дорог Санд Спит. Красная линия продолжала двигаться в разные стороны, словно нетвердый на ногах пьяница, пока не проходила голубую звездочку, где снова выпрямлялась и двигалась уже без колебаний, целеустремленно, к берегу океана, огибая точку, которая на карте была обозначена просто «Ферма».

Кети сидела, крепко обняв дрожащего мальчика, и старалась хоть что-нибудь понять из этих карт, радиооборудования и отрывочных разговоров, которые вели между собой Сай и ее муж. Она знала, что это оборудование было необходимой частью их плана, но не могла представить себе, как они будут его использовать. Карты тоже были важны, но Кети не могла связать друг с другом радио и карты, разложенные рядом со стулом, перед громоздким аппаратом.

Оборудование включало осцилляторы и передатчик, о которых говорил Сай, и, кроме того, микрофон и циферблат. Все вместе никак не походило на приемники, которые Кети приходилось видеть раньше.

Из разговора мужа с Саем она поняла, что намечается еще один звонок к Кингу — надо удостовериться в том, что он приготовил деньги, и дать ему инструкции относительно их передачи. Она знала также, что после этого Сай уедет на машине, а Эдди останется. Больше она ничего не поняла.

Мальчик дрожал у нее на руках, и она теснее прижала его к себе, спрашивая себя, может быть, уже в сотый раз, как случилось, что человек, которого она любит, оказался замешанным в столь одиозном акте. Эти мудреные слова даже не приходили ей в голову, она йикогда и не слышала их. Она просто считала похищение чем-то невыразимо ужасным, чем-то почти нечеловеческим, и спрашивала себя, что привело ее Эдди к этому последнему падению — жажда денег, стремление к самовыражению или что-либо еще. Конечно, это ее вина. Она сразу поняла это. Она поняла это интуицией Клеопатры, удерживающей Антония от битвы, Елены, начавшей Троянскую войну. Поступки мужчин зависят от женщин. Как и всем женщинам, ей это подсказывал безошибочный инстинкт. И если Эдди принял участие в похищении и сейчас готовился довести дело до конца, то она была отчасти виновата в этом.

Кети поняла, что не одинаково относится к разным видам преступлений. Например, вчера она не имела ничего против поездки Эдди и Сая, потому что предполагала, что они отправляются грабить банк. Это было почти забавно. В исполнении искусных актеров все это могло превратиться в веселый скетч. «Вот как ты поступаешь со мной? — жалуется актриса, исполняющая роль уличной девки, актеру, играющему ее любовника-гангстера. — После того, как я отдала тебе лучшие годы жизни? Ты идешь грабить банк и вместо этого приводишь домой ребенка». Очень смешно. Ха-ха. Но Кети было не смешно, потому что с ней случилось именно это. Думая, что ее муж собирается ограбить банк, она фактически благословила его на этот подвиг. Но встретившись с похищением, она излила на мужа всю свою злость и горечь.

Положа руку на сердце, она не могла бы сказать, что за все годы, прожитые с мужем, прилагала такие уж большие старания, чтобы оторвать его от преступного мира. Он попал в беду подростком, был отправлен в исправительную школу, где под умелым руководством старших, более опытных и жестоких парней, обучился штукам, которые даже не мог себе представить раньше. Он встретилась с Эдди, когда ему уже исполнилось двадцать шесть, и к тому времени преступление было такой же неотъемлемой частью Эдди Фол- сома, как и его почки. Может быть, именно это привлекло ее с первого взгляда? Протест против общества, доведенный до крайности? Согласно моде небрежный вид, благодаря которому битники Выглядели как игроки английской футбольной команды? Может быть, но она так не думала.

Эдди Фолсом в глазах Кети Фолсом, его жены, не был преступником и негодяем. Может быть, это трудно понять, потому что противопоставление «герой — чодсй» является частью нашего наследия, оно вбито нам в мозги вместе с представлением об «идвВяВном-рыцаре-на-белом-коне» и с табу 'вроде «только-плохие-девушки-спят-е-мужчинами» я «ПлаТВЯ-с-раЗрезом-безнравственны». Конечно, есть героь и злодеи, мы все это знаем. Конечно. Но разве злодей воспринимает себя злодеем? Когда гангстер смотрит гангстерский фильм, с кем он отождествляет себя — с полицейским или с бандитом в исполнении Хемфри Богарта? Эдди Фалсом был мужчиной. Вот и все. .

Коротко, ясно и понятна. Мужчина. Кети узнала его как мужчину и полюбила как мужчину, и думала о нем как о мужчине, который нарабатывает на жизнь ворс гп ш Но это не превращало его в негодяя. Естественно, Кети понимала разницу между истинным и ложным, анархией и законом, между добром и злом. Но от этого ее муж не становился негодяем и жуликом. Жуликом был мясник, который надавливал пальцем на весы, когда взвешивал бараньи ребрышки. Жуликом был 1 агниц; который однажды обсчитал Кети в Филадельфии. Жуликами и негодяями были люди, стоявшие во главе профсоюзов. Негодяями были наемные убийцы. Жуликами И негодяями были владельцы крупных корпораций.

И к несчастью, негодяями в ее глазах были люди, которые замышляли и осуществляли похищения.

Может быть, поэтому она так расстроилась. За один день, в течение нескольких часов, Эдди Фолсом перестал быть просто человеком, который зарабатывает на жизнь кражами, и превратился в негодяя. И если это был конец, если такой парень, как Эдди, — мягкий, добрый, способный на искреннюю любовь, мог стать негодяем, разве в этом можно винить кого-нибудь, кроме его жены? А если она была виновата в этом, то, значит, совершила роковую ошибку, когда понятия «герой» и «злодей» утратили для нее реальное значение, когда она решила, что воровство — зовсе не преступление, а просто не совсем тот вид заработка, который она желала бы для своего мужа.

Разве не потому она хотела уехать в Мексику? Ей хотелось, чтобы Эдди перестал воровать, чтобы он занимался своим любимым радио сколько влезет, чтобы самые простые вещи, такие, как еда, теплая постель, крыша над головой, доставались легче и бе» постоянного страха. Налет на банк — последнее крупное дело. Не надо будет больше прятаться, не надо будет убегать. Мексика, залитые солнцем улицы, небо, голубое, как воскресное утро. Безопасность и покой. Разве это не все, чего она бк желала для себя и своего мужа?

А теперь, прижимая к груди дрожавшего восьмилетнего мальчика, Кети Фалсом испытывала чувство, которое ей не довелось испытать за всю жизнь. Держа'в объятиях чужого ребеша, слушая, как перешептываются мужчины на другом конце комнаты, она желала большего, чем безопасность. Она хотела, чтобы к ней вернулось все, что было хорошего, и чтобы куда-то ушло все плохое. Дрожащее тело мальчика затронуло в ее душе что-то глубоко спрятанное, что-то древнее, как сама Ева. В это мгновение она поняла, что противопоставление «герой — злодей»— легенда, имеющая глубокий смысл. Ей стало ясно, в чем ее вина по отношению к Эдди. В ее муже есть хорошее, много хорошего. Она оказала ему плохую услугу, так легко примирившись со злом. То, что ей хотелось сказать сейчас, было многократно повторено каждым преступником в каждом дешевом фильме. Ей хотелось сейчас выкрикнуть слова, которые режиссер вкладывает в уста гангстера, истекающего кровью в канаве. Ей хотелось выдохнуть сквозь слезы эти слова, непременную часть роли, в сногсшибательном эффектном финале, какие бывают в фильмах Джека Вебба:

— Погоди, дай передохнуть! Пожалуйста, дай мне шанс!

В картинах преступник, произносящий их, немедленно заковывается в наручники и его, покрытого кровью, тащат за решетку. С экрана глаза вора с мольбой устремлены на зрителя. «Погоди, дай передохнуть! Пожалуйста, дай мне шанс!» И молчаливый представитель полицейского департамента Лос-Анджелеса отвечает: «А ты тогда дал ему шанс?»

В жизни не бывает эффектных финалов.

Кети Фалсом хотела, чтобы ей дали передохнуть хоть немного, она хотела, чтобы ей дали шанс.

И она поняла своей женской интуицией, что от исхода этого дела зависит жизнь не только Джеффа Рейнолдса, но и многих, многих других.

— Эдди, — сказала она.

Он отвернулся от передатчика. — В чем дело, дорогая?

— Мальчику все еще холодно.

— Кому это интересно? — спросил Сай. — Что у нас здесь? Детский сад?

— Ему надо выпить чего-нибудь горячего, — сказала Кети. — Может быть, ты что-нибудь привезешь?

— Никогда в жизни не мог понять этих баб, — сказал Сай, удивленно подняв брови. — Ближайший магазин наверняка не ближе десяти миль отсюда, бог знает, сколько фараонов шарят по дорогам, а ты хочешь послать его за какао? Стоит ли?

— Ты поедешь, Эдди? -

— Я не знаю. То есть…

— Один из вас все равно должен выйти позвонить, — сказала Кети.

— Ах, она подслушивала! Это верно, один из нас должен выйти. Но если это буду я, то вовсе не собираюсь заходить ни в какой магазин, чтобы купить чего-нибудь согревающего. — Он остановился. — И ты тоже, Эдди. Слишком рискованно.

— Мы рискуем больше, если мальчик заболеет, — сказала Кети.

— Как бы там ни было, когда получим денежки, этого парня с нами не будет.

— Как ты сказал, Сай?

— Спокойно! Я имел в виду, что мы оставим его здесь. Вы уедете в Мексику, и я уберусь ко всем чертям, еще не знаю куда. Какое мне дело, если он заболеет?

— Пока они найдут его, может пройти много времени, — сказала Кети. — Если он заболеет… если что-нибудь с ним случится…

— Она права, Сай, — сказал Эдди. — Зачем усложнять себе жизнь еще больше? Посмотри на парнишку. Он весь дрожит.

— Потому что он боится.

— Я не боюсь, — еле слышно сказал Джефф.

— Разве тебе не придется зайти в магазин, чтобы позвонить? — спросила Кети.

— Да, но…

— Будет не так подозрительно, если ты зайдешь что- нибудь купить и потом позвонишь, как будто между прочим.

Сай внимательно посмотрел на нее с невольным восхищением. — Неплохая мысль, — сказал он. — Что думаешь, Эдди?

— Думаю, неплохая.

— Ладно. Когда будешь звонить, купи мальчишке, что ему нужно.

— Так я поеду? — спросил Эдди.

— А почему бы тебе не поехать?

— Да нет, просто так. Поеду.

— Знаешь, что ему говорить? Сначала узнай, приготовил ли он деньги. Потом скажи, чтобы он выехал из дома в— Сай посмотрел на часы. — Ровно в десять. Пусть идет прямо к своей машине, кадиллак, номер ДК-74. Не забудь, это очень важно, Эдди. Он не должен сесть в другую машину. А то вдруг ему придет в голову взять тандерберд, принадлежащий жене.

— Ладно, — сказал Эдди

— Поэтому нужно настоять на том, чтобы он взял кадиллак. Скажи ему, чтобы прошел прямо к машине и выехал из Смоук Райе. Скажи, что его встретят.

— А кто поедет на встречу? — спросила Кети. — Вы?

— Никто не поедет, — сказал Сай и уибиуж'я — Скажи, что за каждым его шагом ведется наблюдение, и если вслед за ним поедет полицейская машина, мы убьем мальчика. Вот и все. Потом побыстрее возвращайся сюда. Сейчас только восемь. Не больше сорока минут понадобится, чтобы проехать к магазину, позвонить и вернуться. У нас куча времени.

— Ладйо, — сказал Эдди. — Что тебе купить, Кети? — Он подошел к вешалке и надел пальто.

— Пакет какао и молока. Купи немного печенья или несколько кексов. Посмотри, что у них есть.

Подойдя к жене, Эдди поцеловал ее в щеку, — Я скоро вернусь.

— Будь осторожен.

— Удачи тебе, Парень, — сказал Сай.

Эдди пошел к двери и вдруг остановился. — А номер Кинга?

— Ах, да, — Сай открыл бумажник и подал Эд ди обрывок бумаги, — ¹ Этот? — спросил он.

— Аге,’— сказал Эдди.

— Ты разбираешь мою китайщину?

— Ага.

— Ну ладно, поезжай.

Эдди снова подошел к Кети и снова поцеловал ее в щеку, и она еще 0аз сказала — Будь осторожен.

Сай открыл перед ним дверь, и Эдди выше;> из дома. Они услышали' шуршание шагов по гравию двора, звук захлопнувшейся дверцы машины, потом шум мотора. Сай молча ждал, пока машина выезжала на дорогу, ждал, пока звук мотора не замер вдали.

Потом, запирая дверь, он ухмыльнулся и произнес — Ну вот, наконец-то мы остались одни.

Некоторые воспоминания, оседая в памяти, тяжелым грузом давили на душу Стива Кареллы, Почти все они были связаны с его работой в полиции, он никогда не сможет от них избавиться, они всегда будут таиться, в подсознании и внезапно могут ожить, не давая покоя, как незаживающая рана. Он знал, что одним из таких воспоминаний станет лицо Чарлза Рейнолдса, говорящего с Дугласом Кингом, и, глядя на Рейнолдса, чувствовал в себе желание выйти из комнаты, избежать присутствия при этой сцене, прежде чем она проникнет в область бессознательного и притаится там рядом с другими смутными образами.

Карелла никогда не забудет густой запах виски, стоящий в ту ночь в винной лавке, когда расследовал убийство Энни Бун; ряд разбитых бутылок и тело девушки, безжизненно распростертое на деревянном полу, с ярко-рыжими волосами, плавающими в луже пролитого бренди.

Он никогда не забудет того момента, когда оказался лицом к лицу с мальчишкой, державшим в руке револьвер, и был уверен, что мальчишка не выстрелит, но с удивлением, перешедшим во внезапный шок, увидел огненную вспышку и почувствовал острую боль, охватившую всю грудь. И только когда земля вдруг ушла у него из-под ног, он понял, что мальчишка все-таки спустил курок. Он никогда не забудет этот холодный день в парке, хотя давно уже забыл имя парня, который выстрелил в него.

Он никогда не забудет, как ворвался в квартиру Тедди, это было еще до того, как она стала его женой, столкнувшись с убийцей, которого, может быть, сам того не желая, послал туда репортер по имени Клифф Севидж. Он старался стрелять как можно ниже и быстрее, прежде, чем. человек С кольтом 45-го калибра успеет как следует прицелиться; Он никогда не забудет запах Тедди, прижавшейся к нему, когда все было кончено. Никогда*не забудет всего этого.

И сейчас, слыша голос Чарлза Рейнолдса, он хотел заткнуть себе уши, закрыть глаза, отключиться от всего, что происходит вокруг него, потому что знал, что эта сцена будет преследовать его всю жизнь.

Рейнолдс вошел в гостиную через арку в столовой и нерепТительно остановился, ожидая, пока Дуглас Кинг его заметит. Кинг был занят тем, что зажигал сигарету, руки его немного дрожали. Карелла сидел у аппарата подслушивания, глядя на Кинга, и вдруг увидел Рейнолдса, стоявшего на пороге. Лицо Рейнолдса выражало крайнее отчаяние, и это выражение передалось всему его телу. Плечи опустились, руки безжизненно повисли. Неподвижно н терпеливо он стоял в дверях, ожидая, когда хозяин заметит его.

Кинг отошел от кофейного столика, нетерпеливо выдохнул струю дыма и сказал — Они может и не… — и заметил Рейнолдса. Он сразу замолчал, затянулся сигаретой и сказал — Вы меня напугали, Рейнолдс.

— Простите, сэр. — Рейнолдс остановился. — Сэр, я… я хотел поговорить с вами. — Он снова остановился, — Мистер Кинг, я бы хотел с вами поговорить. — Карелла с первых его слов понял, что разговор будет трудным, и ему захотелось выйти из комнаты. *

— Рейнолдс, вы не могли бы… — начал Кинг и замолчал в нерешительности. — Хорошо, в чем дело? Что вы хотите, Рейнолдс? ’ '

Рейнолдс сделал один только шаг в комнату, дальше не посмел, даже этот единственный шаг нарушал правила, которые он сам установил для себя. Он еще больше сгорбился, руки’~неловко болтались. Он сказал — Я хочу попросить вас заплатить выкуп за моего сына, мистер Кинг.

— Не просите меня об этом, — ответил Кинг, отвернувшись. '

— Прошу вас, мистер Кинг, — сказал Рейнолдс, вытянув руки, словно хотел удержать Кинга, который отошел в другой конец комнаты, но, не двигаясь с места, продолжал стоять в дверях. Он оставался в такой позе, пока Кинг снова не повернулся к нему ЛйцОм. Стоя в разных концах огромной комнаты, словно — подчеркивающей разницу между ними, они были похожи на приготовившихся к поединку рыцарей. Карелла почувствовал себя зрителем на турнире.

— Я не могу не Оросить вас, мистер Кинг, — сказал Рейнолдс. — Разве вы не понимаете?

— Нет. Нет. Не понимаю. Пожалуйста, Рейнолдс, я не думаю, — что…

— Никогда-в жизни я'ни о чем не просил, — неловко сказал Рейнолдс. — Но сейчас я прошу вас. Пожалуйста, мистер Кинг. Пожалуйста, верните моего сына.

— Не Хочу вас слушать, — сказал Кинг.

— Вы должны выслушать, мистер Кинг. Я обращаюсь к вам' сейчас как человек к человеку. Как отец к отцу. Я умоляю вас спасти моего сына. Господи, господи, спасите моего сына! '

— Вы не к тому обратились, Рейнолдс! Я не могу помочь вам. Я не могу помочь Джеффу.

— Я в это не верю, мистер Кинг.

— Это правда.

— Я… я не имею 'права. Я знаю, что не имею права. Но куда же еще я могу обратиться? Куда мне еще идти?

— Вы знаете, о чем вы меня просите? — сказал Кинг. — Вы просите, чтобы я сам собственными руками себя погубил. И вы думаете, что я это сделаю? Черт возьми, Рейнолдс, я бы не просил этого у вас!

— Я должен просить! — сказал Рейнолдс. — Разве у меня есть выбор, мистер Кинг? Куда я могу пойти, где я достану пятьсот тысяч долларов? Где? Скажите. Я пойду. Но куда? Нет такого места. — Он покачал головой. — И я пришел к вам. Я прошу вас. Пожалуйста, пожалуйста…

— Нет! ,

— Что я могу сделать, мистер Кинг? Назовите. Я все сделаю. Все, что вы скажете. Я буду работать до конца жизни, я…

— Не говорите глупостей. Что вы можете…

— Вы хотите, чтобы я встал на колени, мистер Кинг? Чтобы я умалял вас на коленях?

Он упал на колени, и Карелла, вздрогнув, отвернулся.

Разделенные сорокафутовым пространством гостиной, они смотрели друг на друга, — Рейнолдс на коленях, судорожно сжав руки, и Кинг, засунув одну руку в карман халата, а в другой, трясущейся крупной дрожью, держа сигарету.

— Ради бога, встаньте, — сказал Кинг.

— Я поползу на четвереньках, мистер Кинг, — сказал Рейнолдс. — Я умоляю вас. Прошу вас. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

— Встаньте, встаньте! — сказал Кинг ломким голосом. — Господи боже мой, неужели вы не можете…

— …спасите моего сына.

— Рейнолдс, пожалуйста. — Карелла видел, как Кинг отвернулся, закрыв глаза. — Пожалуйста, встаньте. Пожалуйста, Рейнолдс. Пожалуйста. Неужели вы… неужели вы не можете оставить меня в покое? Неужели не можете? Пожалуйста, оставьте меня в покое. Пожалуйста.

Рейнолдс поднялся на ноги. С большим достоинством он смахнул пыль с брюк. Не сказав больше ни слова, повернулся и, словно деревянный, вышел из комнаты.

Чувствуя себя опустошенным, Дуглас Кинг не отрывал глаз от двери.

— Вам сейчас не кажется, что вы превратились в большой кусок дерьма? — спросил Карелла.

— Заткнись!

— Должно бы казаться. Потому что вы и есть дерьмо.

— Черт побери, Карелла, я не желаю выслушивать…

— Да катитесь вы к черту, мистер Кинг. — Сердито сказал Карелла. — Идите к черту, понятно?

— Что с тобой, Стив? — спросил Бирнс, спускаясь по ступеням. — Прекрати это.

— Извините, — сказал Карелла.

— Я сейчас говорил по телефону, — сказал Бирнс. — Проверял список угнанных машин, и, конечно, она там оказалась. Серый форд 1949 года. Сейчас передают всем постам по телетайпу. Не думаю, чтобы номерной знак остался тем же, что в списке, как ты думаешь?

— Не думаю, сэр.

— А теперь прекрати это, Стив, — сказал Бирнс.

— Что прекратить, сэр?

— Не заводись.

— Я и не…

— Только не ври. И помни, что здесь мы на работе, и ничего н£ сможем сделать, если каждый будет вы… — он внезапно замолчал. По лестнице спускалась Лиз Беляев, которая несла чемодан и вела за руку Бобби Кинга.

— Доброе утро, — сказала она. — 'Есть какие-нибудь новости?

— Нет, мадам, — сказал Бирнс.

— Пап? — спросил Бобби.

— Что, сынок?

— Джефф еще не вернулся?

— Нет, сынок. Не вернулся.

— Я думал, ты его вернешь.

Воцарилось неловкое молчание. Карелла смотрел на Кинга и Бобби и искренне надеялся, что его сын Марк никогда не посмотрит на него так, как Бобби Кинг посмотрел на своего отца.

— Бобби, никогда не задавай дельцу вопросов так рано утром, — беззаботно сказала Лиз. — Мы пойдем с ним сейчас ко мне, Дуг. — Она подмигнула. — Все обойдется.

— А где Дайана?

— Наверху, еще укладывает вещи.

— А ты?..

— Я говорила с ней. — Лиз покачала головой, — Никакого толка. Дай ей немного времени. — Она повернулась к Бирнсу. — Меня будет сопровождать полиция, лейтенант?

— Конечно, — будет.

— Тогда пусть со мной идет тот высокий рыжий полицейский, — сказала Лиз. — У которого седая прядь иа виске.

— Детектив Хейвз?

— Его так зовут?

— Да. Я посмотрю, свободен ли он.

— Он стоит у самых дверей, лейтенант, дышит свежим воздухом. Я видела его из окна второго этажа. Сказать ему, что он нужен иам?

— Да, да, — с удивленным видом сказал Бирнс. — Да, пожалуйста, скажите ему.

— Так я ему скажу. Пошли, Бобби, сейчас мы увидим красивого полицейского. — Она повела мальчика к входной двери. У самого выхода Бобби обернулся.

— Разве ты не вернешь его, папа? — спросил он. Лиз потянула его * открытой двери и крикнула — Хей-хо, детектив Хейвз. Хей-хо!

Дверь закрылась за ними.

— Я чувствую, что должен ясно изложить вам мою позицию, джентльмены, — сказал Кинг, кашлянув. — Я понимаю, что на первый взгляд мой отказ…

Телефон зазвонил. *

Кинг умолк. Бирнс посмотрел на Кареллу, и тот бросился к аппарату для подслушивания.

. — Тебе бы лучше взять добавочную линию, Пит, — сказал он, и Бирнс, подбежав к другому аппарату, снял трубку, приготовившись к разговору.

— Давайте, мистер Кинг, — сказал Карелла. — Отвечайте. Если это тот, кто нам нужен, держите его подольше.

Телефон продолжал звонить. — Что… Что я должен ему сказать? — спросил Кинг.

— Заставьте его говорить подольше, вот и все. О чем угодно. Держите его на линии.

— А… А деньги?

— Скажите ему, что они у вас, — ответил Бирнс.

— Пит…

— Это наш единственный шанс, Стив. Они должны думать, что их условия приняты.

— Отвечайте, отвечайте!

Кинг постоял в нерешительности мгновение, потом снял трубку. — Алло? 1

— Мистер Кинг?

Голос был не тот, который Кинг слышал раньше. Он нахмурился. — Да, это мистер Кинг, — сказал он. — Будьте любезны, кто говорит?

— Вы знаете, кто говорит, — сказал голос. — Не притворяйтесь дурачком.

— Простите. Я не узнал ваш голос, — сказал Кинг и кивнул Бирнсу, который сказал в трубку: «Он на проводе. Начинайте».

Сидя у аппарата для подслушивания, надев наушники, Карелла наблюдал, как вращаются бобины, записывая разговор. Стараясь не дышать, он слушал голос на другом конце линии.

— Достали деньги, мистер Кинг?

— Ну…

— Да или нет? Достали деньги? -

— Пусть говорит подольше, — шепнул Бирнс.

— Да. Достал. То есть, большую часть.

— Что значит большую часть? Мы сказали вам…

— Остальное будет доставлено мне сию минуту. Вы ведь требовали мелсие купюры, верно?

— Какое это имеет отношение?..

— И чтобы серийные номера не шли подряд. Знаете, пятьсот тысяч долларов — это целая куча денег. А времени было немного. Оставшуюся сумму сейчас считают в банке. Она будет у меня через полчаса.

— Ладно, хорошо. Значит, вот что вам надо будет сделать. У вас^есть наручные часы, мистер Кинг?

— Да. Да, у меня есть часы.

— Я хочу, чтобы вы сверили их с моими часами. Снимите их.

— Хорошо. Одну минуту.

— Пусть говорит подольше, — сказал Карелла. — Пусть говорит.

— Вы сняли часы, Кинг?

— Да, снимаю.

— В чем дело? — сказал Бирнс в трубку. — Господи, я ведь сказал вам, что он на линии!

— Ну так как же, Кинг? — нетерпеливо спросил голос.

— Все в порядке. '

— На моих часах ровно восемь тридцать одна. Поставьте свои на то же время. '

— Хорошо.

— Поставили?

— Да, поставил.

— Хорошо. Остальное я скажу быстро и не буду повторять, поэтому вам надо все запомнить с первого раза. Вы должны выехать из дома ровно в десять часов. Деньги положите в простую картонную коробку. Пойдете прямо в гараж и сядете а черный кадиллак с номерным знаком ДК-74. Только в эту машину, мистер Кинг. Поняли?

— Да, я понял, — сказал Кинг.

— Быстрее, быстрее! — шепнул Бирнс в трубку.

— Выедете из дома и отъедете от Смоук Райз. За вами будут наблюдать, мистер Кинг, поэтому не пытайтесь взять с собой кого-нибудь в машину и скажите полицейским, чтобы они вас не сопровождали. В противном случае мальчик будет немедленно убит. Поняли?

— Да, понял. Я все запомнил.

— Ну как, засекли его? — шепнул Карелла Бирнсу.

— Эти олухи…

— Проедете дальше, мистер Кинг. Вас встретят и дадут дальнейшие указания. Это все, что вам надо знать сейчас. Вьйдете из дома ровно в десять, один с деньгами. До свидания, мистер…

— Подождите!

— Пусть говорит! — сказал Бирнс. — Они проследили его до Центральной в Санд Спит!

— В чем дело, мистер Кинг?

— Когда вы вернете мальчика?

— Получим деньги — позвоним еще раз и скажем.

— Откуда.» Откуда нам знать, что он еще жив?

— Он еще жив. -

— Я могу с — ним поговорить?

— Нет. До свидания, мистер Кинг.

— Подождите! Вы…

— Он повесил трубку, — сказал Карелла, срывая с головы наушники.

— Сволочь! — сказал Бирнс. — Он закончил разговор, — сказал он в трубку. — На какое расстояние вы… Что? А, понятно. Ну ладно, ладно. Спасибо. — Бирнс положил трубку на рычаг. — Бесполезно. Он звонил из автомата. Его проследили до Центральной и потеряли… — Он повернулся к Карелле. — . Что он сказал, Стив?

— Много чего. Хочешь прослушать?

— Да, давай. Хорошая работа, мистер Кинг.

— Спасибо, — мрачно ответил тот.

— Его голос звучал иначе, — заметил Карелла. — Вы не думаете?

— Да, — ответил Кинг. „

— Мне кажется, на этот раз мы имеем дело с другим клиентом, — сказал Карелла. — Не имеешь ничего против, если я сначала прослушаю прошлый разговор, Пит? Просто, чтобы сравнить голоса.

— Давай. .

Карелла посмотрел на часы. Восемь тридцать пять. — У нас еще есть время, — сказал он и запустил пленку.

Когда Эдди Фолсом вышел из телефонной будки, было восемь тридцать три. Поездка в магазин заняла больше времени, чем предполагал Сай, но беспокоиться все еще было не о чем. До десяти часов оставалось очень много времени.

Он небрежно подошел к прилавку.

— Дайте мне пакет какао, — сказал он, — бутылку молока и коробку вон того печенья.

ГЛАВА XII

Кети начала ходить по комнате в восемь тридцать. Сейчас, в восемь сорок пять, она бесцельно пересекала ее от стены к стене, каждый раз останавливаясь у окна, выходящего во двор, которое служило ей наблюдательным пунктом. Она подходила к окну, отодвигала ставню и выглядывала во двор, потом снова задвигала ставню, отходила, делала несколько шагов, закуривала и опять подходила к тому же окну.

— Где же Эдди? — наконец спросила она. — Ои ведь уже должен вернуться!

— Он вернется, — сказал Сай. — Успокойся. — Он замолчал. — Ты ведь знаешь, что он должен не только позвонить. Он еще должен закупить провизию на день.

— Мальчик…

— Мальчик, мальчик, мальчик! Еще одно слово о бедном мальчике, и я организую общество обездоленных детей! Господи, как мне надоело все это! Зачем я только связался с олухом, который уходит из дома, чтобы купить молочка!

— Он вышел из дома, чтобы позвонить, — сказала Кети. — Кто-нибудь должен был это сделать.

— Он покупает молоко. И какао. — Последние слова Сай произнес фальцетом, так, что они прозвучали жеманно и слащаво.

— Мальчику холодно, — Кети посмотрела на Джеффа, который лежал, свернувшись на кровати, закутанный в ее пальто и накрытый поверх него одеялом. — Наше счастье, что он не плачет.

— Твое счастье, что я не плачу, — сказал Сай. — Эти деньги так близко, что я, кажется, чувствую их вкус.

— Сай, когда Эдди вернется…

— Который час?

Кети посмотрела на свои часы. — Восемь пятьдесят. Когда он вернется, что вы будете делать?

— Ничего. До десяти часов с минутами.

— И что тогда?

— Перестань дергаться. Твой молочник вернется, и все будет олл райт, и мы сразу разбогатеем. И знаешь, почему? Потому что Сай Барнард провернул всю эту петрушку. Если бы этим занялся кто-нибудь из мелкой шпаны, вроде твоего Эдди…

— Он не мелкая шпана.

— Правда? Ну хорошо, он крупный мошенник, согласна? Как ты только познакомилась с таким великим человеком, а?

— Какое вам дело?

Резко повернувшись, она подошла к столу и открыла сумочку. Нервными движениями она начала причесываться.

— Мне интересно, — сказал Сай. — Действительно интересно.

— Мы просто встретились, вот и все.

— Где?

— Не помню.

— На балу Медвежатников?

— Это не смешно, Сай.

— Но ты знала, что он деловой?

— Да, знала. Но. мне было наплевать. — Она замолчала. — Эдди хороший парень.

— Да, прямо ангелочек.

— Я не шучу. Господи, и зачем только я заговорила с вами! — Она бросила расческу в сумочку, защелкнула ее и снова подошла к окну.

— Разве я не сказал, что он ангелочек?

— Он занимается этим делом, потому что не умеет ничего другого, — сказала Кети. — Но если бы он бросил все это, если бы я помогла ему развязаться с ним, он был бы хорошим парнем. Я знаю. И я постараюсь.

— Почему ты вышла за него замуж?

— Я его люблю. .

— Смазливая, — физиономия, а? .

— Когда вы меня отпустите? — спросил Джефф, не поднимая головы.

— Заткнись, парень.

— Никогда, что лн?

— Я сказал заткнись. Ты уже у меня вот где!

Кети отодвинула ставню и еще раз оглядела двор. Вздохнув, она отвернулась от окна.

— Беспокоишься о нем?

— Конечно, — беспокоюсь, — сказала она.

— А почему? В океане много рыб. Больше. Умнее.

— Он мой муж.

— Закрой ставню.

— Сейчас уже утро. Почему нельзя…

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь подглядывал.

— Вокруг на много миль ни души.

— Закрой ставню!

Кети закрыла ставню, снова подошла к столу, пошарила в своей сумочке в поисках сигарет и, ничего не найдя, сердито защелкнула ее.

— Брось дергаться, — сказал Сай. — Мужья — одна видимость. Кусок бумаги с печатью и золотое колечко. Кто принимает мужа всерьез?

— Я, — сказала Кети. — Я его люблю.

— Любовь придумали для подростков. Такого зверя не существует.

— Вы ошибаетесь. Вы просто не знаете, что это т&ое.

— Я знаю больше, чем ты себе представляешь, детка, я знаю очень много. Например, что твой дорогой муженек насквозь испорчен. Ты ничего не сможешь сделать для него. Слишком поздно. .

— Нет, не поздно. Когда это дело кончится…

— Когда это дело кончится, появится другое, после этого еще одно и еще, и еще, и еще! Кого ты обманываешь? Себя? Я видел бездельников, таких, как Эдди, в тюрьмах по всей стране. Он весь прогнил! От него воняет! Господи, он в точности похож на меня! А я не такой уж подарок!

— Я не хочу вас слушать.

— Хорошо, не слушай. Тоже мне, великая воспитательница. Свяжи ему шелковый кошелечек. Чушь какая!

— Не говорите так, Сай, я не…

— Почему? Что ты мне сделаешь?

— Я… просто не говорите так! .

— Смотри-ка, она мне угрожает! Я должен вестц себя как следует. Должен быть с ней поосторожнее. Не то, что этот белобрысый щенок, а? Он может делать чтд угодно. — Сай остановился и посмотрел на приемник. — Эдди, наверное, выключил это чудовище, когда уходил. Уже давно ничего не слышно.

— Да там нечего слушать, кроме переговоров патрульных машин.

— Ну и что? Мне кажется, это очень интересно. — Он остановился и посмотрел на нее. — Послушай, хочешь немного выпить?

— Так рано с утра?

— Конечно. Придает бодрости. Давай!

— Нет.

— Почему, детка? Ты что, не пьешь?

— Пью. .

— Ну тогда давай, выпьем по одной. Господи, мы получим целое состояние, неужели не понимаешь? Что же, мы должны хандрить и сидеть молча, как парочка дохликов? Какого черта, здесь не кладбище! Давай, детка, расслабься!

— Бели хочешь выпить, пожалуйста. Никто тебе не мешает.

— Верно, детка! Будем делать, что нам захочется. — Он задумчиво посмотрел на Кети, потом подошел к шкафу. Взяв стоявшую на самом верху пинтовую бутыль, поднял ее и, сказав: «За твое здоровье!», выпил глоток прямо из горлышка. — Хорошая штука. Ну как, не передумала?

— Нет, не хочу. Где Эдди?

— Нервничаешь, а? — Он протянул бутылку Джеффу. — Выпьешь глоток, парень? Сразу согреешься. Нет, а? — Он пожал плечами и вытер рот ладонью. — Ты слишком беспокоишься, Кети. А то мы могли бы с тобой хорошенько повеселиться. — Он улыбнулся и кивнул, глядя на нее. Кети, скрестив руки на груди, снова подошла к окну. — Ты знаешь, в чем твоя беда, детка? Ты не умеешь жить, вот что. Ты не в себе, потому что твой драгоценный дружок пошел в лавку. Учись расслабляться. Посмотри на меня. Фараоны затопили весь город, как чума. А я не беспокоюсь! Плевать на них!

— Как я могу не беспокоиться, если Эдди может попасть в беду?

— Для начала забудь о своем Эдди. Иди сюда, выпей немножко.

— Отстаньте от меня. Я не хочу.

— Ах, простите, я и не знал, что пристаю к вам. Ладно, стой у окна и беспокойся, если хочешь. Но я знаю, как гораздо приятнее убить время. — Он подошел к ней ближе, глядя на ее свитер. — У такой дамочки, как ты, должны быть красивые платья, тебе это известно? Где ты добыла этот изжеванный, поеденный молью свитер? Эдди должно быть стыдно! Тебе надо бы носить кружева и всякие модные штуки. Не на всякой дамочке платье будет сидеть так, как на тебе.

— Меня это не интересует.

— Чем ты недовольна? Господи, я же говорю тебе комплименты!

— Спасибо, — сухо сказала Кети.

— Ах, мы не в Обществе Взаимной Симпатии, верно? Вся симпатия отдана белобрысому щенку, верно? Или дорогому Эдди. Но никакой симпатии к Саю, это уж точно. Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, что ты зря тратишь время на такого бездельника, как Эдди, вот что. Лучше для тебя будет, если фараоны его схватят.

— Замолчите, — сказала Кети.

— Г оворю чистую правду. Такая шикарная штучка, как ты, не должна связываться с мелкой шпаной. Кому нужен твой Эдди? Я могу провернуть это дело и без него. Дорогая, ты зря тратишь на него свои таланты. Тебе нужен мужчина, который знает свое дело, мужчина, который может…

— Молчите, Сай!

— Скажи правду, разве ты не надеешься, что его схватят? Начнем с того, что ты была против этого дела, верно? Тебя волнует только этот белобрысый — ты боишься, что мы его обидим, что мы его… .

— Замолчите, замолчите!

— В чем дело? Захотелось собственных деток? Так, что ли? — Он язвительно засмеялся и снова отхлебнул из горлышка бутылки. Кети подошла к окну и отодвинула ставню. Сай, оторвавшись от бутылки, крикнул — Закрой эту проклятую ставню! — Мрачно посмотрев на него, Кети закрыла ставню.

— Ну и ну, веселенькая компания! Господи, хоть бы скорее все кончилось, — он сделал большой глоток. — Ну, что скажешь, щенок? Я ведь выпил за твое здоровье.

Джефф №. ответил.

— Я выпил за твое здоровье, — повторил Сай. — В чем. дело? Ты что, совсем невоспитанный? Разве твоя мамаша никогда не учила тебя говорить спасибо? Или ты не умеешь говорить?

-* Я умею говорить, — сказал Джефф. Он все еще дрожал, как от холода, так и от страха перед вполне реальной опасностью, которую ощутил, когда Эдди вышел из дома.

— Тогда скажи что-нибудь, — продолжал Сай. — Проклятые фараоны шарят по всему городу, ищут меня, мой напарник делает покупки, а я заперт здесь с фригидной сукой, и ко всему этому я выпил за твое здоровье, поганый щенок. По-моему, это очень любезно с моей стороны. Как насчет того, чтобы сказать спасибо? Или, может быть, ты не чнатапь, почему я заперт здесь с Маленькой Мисс Холодная Задница? Может быть, ты не знаешь, что это из-за тебя, а? Или, может быть, ты полагаешь, что мне это мрааитсяХ**-Он остановился. — Ты знаешь, кто причина всех моих мучений?

— Я… Да.

— Ах» ты знаешь, а?

— Д-да, — сказал Джефф, прижимая к себе одеяло.

— Ну и что ты будешь делать?

— Перестаньте приставать к мальчику, Сай, и следите за своими выражениями. ,

— Перестаньте приставать к мальчику, Сай, и следите за своими выражениями, — передразнил ее Сай. — Во всяком случае, приятно видеть, что тебя все-таки что-то задевает. А я уж думал, что ты умерла и похоронена. — Он снова повернулся к Джеффу. — Я задал тебе вопрос, белобрысый.

— Я… не знаю, что буду делать.

— Вот, прекрасно! — Он остановился. — Прекрасно ведь?

— Да, мне кажется…

— Да, сэр!

— Д-да, сэр.

— Да, можно сказать, прекрасно. Ты причина всех моих несчастий, и не знаешь, что делать. Ну, а если немного подумать? Такой умный щенок, как ты, должен что-нибудь придумать.

— Сай, оставьте его в покое!

— Да, оставить его в покое и следить за своими выражениями, это я уже слышал. Убирайся к дьяволу, детка.

— Почему вы пристаете к мальчику?

— Кто к нему пристает? Мы беседуем. Тебе хочется, чтобы я молчал?

— Да.

— Тогда сделай так, чтобы я этого захотел. Убеди меня, — Сай засмеялся и снова повернулся к Джеффу. — Начинай думать, парень, я жду.

— Я не знаю, что вам сказать, сэр.

— Я хочу, чтобы ты придумал что-нибудь.

— Я не могу ничего придумать, сэр.

- Ай, ай, ай, какой позор! Не можешь ничего придумать! Ну, ну, ну. Тебе все равно, что будет со мной, верно?

— Я… я не знаю, что сказать, сэр.

— Говори, что придет в голову, болван! Когда спрашивают, говори, что думаешь.

— Д-да, сэр.

— Хороша Ты хотел бы, чтобы меня присудили к электрическому стулу?

— Я… я не знаю.

— Сэр!

— сэр, — сказал Джефф, начиная нервничать. — Я не знаю, сэр.

— Нет, знаешь! Да или нет? Скажи мне — да или нет. Ты хочешь, чтобы меня приговорили к электрическому стулу?

— Сай, прекратите’

— Д1 или нет? — повторил Сай.

— Да, сэо. Я…

— Что?

— Мне бы хотелось, чтобы вас приговорили…

— Что? Что ты говоришь, щенок?

— Сай, вы до смерти напугали, его! Разве вы не видите?

— Не суй свой нос куда не просят! Что ты о себе во обряжаешь?

Джефф внезапно сполз с кровати и бросился к Кети, спрягал голову у нее на гоуди и крепко обхватил ее руками. Сай крикнул, как ревнивый влюбленный:

— Убери от нее руки!

Кети крепче прижала к себе мальчика. — Хватит, Сай.

— Что хватит? Кто ты такая? Какого черта ты командуешь? Набралась нахальства! Ни одна юбка не будет мне приказывать, если хочет остаться жива! — Он схватил Джеффа за руку и, оторвав его от Кети, толкнул так, что мальчик отлетел в другой конец комнаты. — Вот так! — сказал он. — Как тебе это нравится? Как тебе это нравится, ты, дешевая шлюха? — И Кети, размахнувшись, изо всей силы ударила его по лицу.

Он поднес руку к щеке. Потом медленно опустил ее. — Ах, ты хочешь поиграть, да? — сказал он, и полез в карман за- ножом.

— Ты наконец готова поиграть, а? — сказал он и взмахнул ножом, заставив Кети отступить. Он пошел за ней, пересек комнату, делая выпады ножом, не собираясь ударить ее, играя, как кошка с мышью, оттесняя ее, пока она не уперлась спиной в дверь, и тогда он встал перед ней, опустив плечи и размахивая ножом, описывая перед собой широкий полукруг.

— Сай, не н!що…

— Что не надо, детка? Не надо тебя резать? Детка, ну ргз я могу порезать тебя? — сказал он, размахивая лезвием, острым, как бритва. Зацепив концом ножа свитер Кети, он оттянул ткань от ее тела, а потом вдруг сделал быстрое движение снизу вверх, так что разрезал свитер спереди до самого ворота.

— Сай!

Он снова взмахнул ножом с точностью, которая дается только опытом, разрезая одежду, так что стал виден бюстгальтер. Кети попыталась скрестить руки на груди, но снова блеснул нож, и она быстро разняла руки, и свитер повис лохмотьями, открыв белый лифчик.

Сай ухмыльнулся. — Ну, а теперь бюстгальтер, — сказал он.

Кети инстинктивно подняла руки, чтобы прикрыть грудь. Сай взмахнул ножом, и она отдернула их снова, невольно вскрикнув, ожидая, что новый взмах нежа разрежет ее хлопчатобумажный лифчик.

— Выпустим на волю эту красоту, — сказал Сай, подвигаясь поближе к Кети и держа нож наготове. — Отпусти руки. Ни за какие сокровища мира не хотел бы тебя порезать. Мы освободим эти большие созревшие…

Казалось, мальчик внезапно возник из ниоткуда. Он вскочил на спину Сая, свирепый, словно дикая кошка, стал царапать и бить мужчину по спине крепко сжатыми кулаками, в порыве неистового гнева вцепился ему в волосы. Сай, застигнутый врасплох, выпрямился и попытался стряхнуть мальчика. Кети побежала к двери. Наконец Сай извернулся, схватил Джеффа за брюки, оторвал его и далеко отбросил от себя. Кети у двери — пыталась открыть засов. В два прыжка он подскочил к ней, схватил за руку и потянул к себе, крепко держа нож в оравой руке.

— Может быть, тебе лучше расслабиться, детка, — сказал он. — Может быть, это понравится тебе больше, чем…

В дверь постучали три раза. Кети и Сай, прижатые к двери, быстро отпрянули, словно услышали три небольших взрыва. .

— Это Эдди, — шепнула Кети, и ее слова были похожи на благодарственную молитву.

Сай отскочил от нее. — Надень пальто. Быстро!

Она отбежала от двери, сняла с кровати свое пальто, надела его и застегнула на все пуговицы.

— Скажешь хоть слово Эдди, — сказал Сай, — и мальчишка умрет. Слышишь? Мальчишка умрет.

Кети молча кивнула.

Подойдя к тому месту, где стоял мальчик, Сай сел возле него. — Ладно, — сказал он. — Открывай.

Кети снова подошла к двери. — Эдди? — спросила она.

— Ага. Ну как? Открой, ладно?

Кети отодвинула засов. Эдди быстро вошел в комнату, закрыл за собой дверь и запер ее. — Господи-, что ты так долго… — начал он, потом увидел ее лицо и сразу понял: что-то не так.

— Добро пожаловать домой, герой, — небрежно сказал Сай. — Купил молочко?

— Купил, — ответил Эдди. Он положил сверток на стол. Кети молча начала разворачивать упаковку. Эдди снова посмотрел на нее. — Эй, в чем тут дело? Что случилось? — спросил он.

— Ничего, — ответила Кети. — Все хорошо, Эдди.

— Мы с Кети немного поспорили, вот и все, — сказал Сай.

— О чем? — спросил Эдди. Он внимательно посмотрел на жену. — Зачем ты надела пальто?

— Я… Здесь очень холодно.

— О чем же вы спорили?

— Ей не нравится все это дело, — сказал Сай. Он пожал плечами. — Мне не стоило лезть в бутылку из-за этого. Прости, Эдди. У тебя не было никаких неприятностей?

— Нет. Я не видел ни одного полицейского на всей дороге. — Он снова подозрительно оглядел их. — Сейчас не время ссориться, — примиряюще сказал он. — Какого черта…

— Я попросил прощения, — сказал Сай.

— Ага. Ну ладно, — пожал плечами Эдди.

— Я дам тебе немного какао, — сказала Кети мальчику.

— Включи свое чудовище, Эдди. Посмотрим, что там творится.

— Который час?

Сай посмотрел на часы. — Девять с минутами. Мне надо выехать примерно в девять тридцать для страховки.

— Угу, — сказал Эдди, сидя у приемника. Он включил аппарат и начал его настраивать. — Мне все еще непонятно, о чем вы могли спорить. Мы почти кончили наше дело, а вы…

«…ВОЗМОЖНЫЙ НОМЕРНОЙ ЗНАК — PH 6210. ЭТО…»

— Господи, убери звук! — крикнул Сай, стараясь перекричать рев, внезапно раздавшийся из приемника. Эдди быстро убавил громкость.

«…Форд 1949 года, серый, предполагаемый номерной знак PH 6210».

— Что?.. — сказал Сай.

«Повторяю для Западного побережья, — сказал полицейский диспетчер. — Машина, котдрую использовали при похищении Джеффа Рейнолдса: серый форд 1949 года, вероятный номерной знак PH 6210…»

— Они знают, какая у нас машина!

— Спокойно! — огрызнулся Сай.

— Ля ехал на ней! Даже с другим номером, они могли…

— Не волнуйся! Ради бога, без паники!

— Они могли схватить меня. И я… Как же мы теперь?.. Сай, ведь мы планировали использовать машину! Как мы теперь без нее?

— Еще не знаю. Пока что успокойся, — Сай начал ходить взад и вперед по комнате.

— Что же нам делать? Неужели эти деньги от нас уплывут?

— Нет. Этого нельзя допустить. И этого не будет. Ты сказал, что отсюда до магазина дорога свободна, так? Возможно, они установили кордоны не на всех дорогах — это просто невозможно, так? Отлично, вот этот аппарат и скажет нам, где они установили кордоны! Сейчас мы просто должны внимательно все прослушать и на этот раз записать всю возможную информацию. '

— Сай, мне кажется, это опасно.

— Какого черта, о чем ты беспокоишься? Ведь я поеду на этой машине. '

— И все же…

Сай посмотрел на часы. — У нас есть примерно полчаса. Будем надеяться, ему уже выдали всю сумму. Но как бы то ни было, я выеду ровно в девять тридцать. А ты должен быть готов выполнить свою часть работы, когда настанет десять часов.

— Сай, если они схватят хотя бы одного из нас, все дело полетит к чертям.

— Обо мне. не беспокойся, парень, — сказал Сай. — Они не получат этого мальчишку. Он стоит пятьсот тысяч зелененьких.

«…угол Агаты и два-один-ноль…»

— Шш-ш, — прошептал Сай.

«…выделить машину 108 для уличного заграждения. Слышали, 112? — '

< — Говорит 112. Понял вас».'

— Хорошо, — сказал Сай, кивнув. — Давай-ка, поиграй на ' этдй штуке, парень. Пусть болтает дальше.

ГЛАВА XIII

В десять часов утра дверь дома Дугласа Кинга отворилась. Дуглас Кинг в темном пальто, черной шляпе и жемчужносерых перчатках вышел из дома. В руке у него была коричневая картонная коробка, набитая газетами. Быстро оглянувшись, он направился к боковой стене дома, пошел прямо в гараж, открыл дверь, сел в черный кадиллак, стоящий в гараже, и повернул ключ. Несколько секунд он ждал, пока нагреется мотор, потом выехал из гаража, сделал круг и направился по дороге, туда, где по бокам ее стояли два тонких каменных столба. Он повернул на шоссе Смоук Райз и посмотрел в заднее зеркало. Он не увидел ни одного прохожего, ни одной машины. Если кто-нибудь и наблюдал за ним, то из очень надежного укрытия.

Не зная полностью своего маршрута, Кинг проехал прямо несколько блоков, свернул с шоссе Смоук Райз — на виадук и поехал через город. За ним не следовало ни одной полицейской машины. Наблюдающий его мог подумать, что он буквально следует инструкции. Он выехал из дома ровно в десять часов, держа в руках коробку, полную денег. Он сел в машину один и ехал, ожидая дальнейших инструкций.

Однако никакой наблюдатель, случайный или самый внимательный, не мог даже предположить, что в девять тридцать детектив Карелла вошел в гараж через дверь, ведущую кухню, влез в кадиллак и удобно устроился на полу у задн<, . сиденья.

Приподнявшись на локте, он спросил Кинга: — Видите что-нибудь?

— Что вы имеете в виду? — спросил Кинг.

— Может быть, нас преследует какая-нибудь машина? Прохожий подает знаки? Прямо над нами летит вертолет?

— Нет. Ничего.

— Как же они надеются установить контакт? — проворчал Карелла. — С небес ударит гром?

В десять утра Эдди начал разогревать свое оборудование-. Сай выехал в девять тридцать с картой дорожных кордонов, зажатой в руке и запечатлевшейся в памяти. Когда все трубки засветились и ожили, когда гудение генераторов и передатчика наполнило комнату, Эдди стал волноваться. Неприятное ощущение тревоги зародилось где-то в животе и распространилось по всему телу. Он снова проверил аппарат, убедился, что настроился на нужную частоту, и замер возле своего сложного сооружения, установив микрофон прямо перед собой, разложив рядом на полу карту города. Циферблат был на расстоянии трех дюймов от его правой руки. Он посмотрел на часы. Десять часов три минуты. Он даст Кингу еще семь минут. И в десять часов десять минут начнется самое важное.

— Все еще ничего? — спросил Карелла.

— Нет.

— Который час?

— Десять часов пять минут.

— Почему вы поехали, мистер Кинг?

— Это мое дело.

— Вы могли не ехать. Ваше место мог занять детектив.

— Я знаю.

— Кроме того, я очень сомневаюсь, что за домом наблюдали. Если только в этой банде не сотня человек, они не могли…

— Вы женаты, мистер Карелла?

— Да.

— Вы любите свою жену?

— Да.

— А я люблю свою. Сегодня утром она от меня ушла. Столько лет мы прожили вместе, а сегодня она ушла. Знаете, почему?

— Думаю, что знаю.

— Конечно. Потому что я не согласился заплатить выкуп а сына Рейнолдса, — Кинг кивнул головой, не отрывая глаз от дороги. — Вы тоже думаете, что это подло с моей стороны, верно? не дадут за это Нобелевскую премию, мистер Кинг.

— Может, и не дадут. Но мне не нужна Нобелевская премия. Мне нужна только обувная компания Грейнджер.

— Тогда вас не должно расстраивать, что от вас ушла жена.

— Я тоже так думаю. Если бы мне была нужна только компания Грейнджер, я бы не очень-то заботился о Дайане или Бобби, или о чем-нибудь еще, верно?

— Очевидно.

— Тогда что же я здесь делаю?

— Это я у вас и спрашиваю, мистер Кинг.

— Не знаю, что я здесь делаю, мистер Карелла. Я знаю только одно. Я не могу заплатить выкуп за этого мальчика. Не могу, потому что это будет означать, что я погубил себя собственными руками. Это для меня невозможно. Я не верю в волшебные сказки, а вы?

— Я тоже не верю.

— Уж такой я есть, мистер Карелла. И не думаю, что когда-нибудь смогу измениться. Бизнес — это часть моей жизни, без него я все равно что мертвец. Такой уж я. И я не прошу за это прощения. Может быть, я испортился за все это время, очень может быть. Может, я и обидел кого-то, но я ни одного не выгнал без причины. Такой уж я, и не прошу за себя прощения. Мне пришлось долго карабкаться, чтобы добраться до того места, где я нахожусь сейчас, мистер Карелла.

— А где вы сейчас находитесь, мистер Кинг?

— Я нахожусь в машине, ожидая указаний от похитителя, — Кинг слабо усмехнулся. — Вы знаете, о чем я говорю. Мне понадобилось немало времени для того, чтобы получить вещи, в которых я всегда чувствовал необходимость. Человек не меняется, мистер Карелла. Дайана не знает, что такое бедность. Откуда ей знать? Всю жизнь у нее были деньги. Я — другое дело, мистер Карелла. Я не имел ни гроша. Я голодал. Бедность не забывается, и голод нельзя забыть. Я начал работать в компании Грейнджер, когда- мне едва исполнилось шестнадцать. На складе. Я работал лучше всех. Я таскал и складывал больше всех. Сколько я перетаскал ящиков с этими проклятыми туфлями, и гордился своей работой, самой тяжелой на фабрике, потому что знал:'когда-нибудь я стану владельцем этой компании. Глупость, верно?

— Честолюбие — не глупость.

— Может быть, и так. Я изучил производство вдоль и поперек. Каждую операцию, каждую линию, каждого работника. Я изучил обувь. Я стал специалистом по обуви. Эта компания бугцп принадлежать мне, думал я. Я знал только это и хотел только этого. К тому времени, как я встретил Дайану…

— Где вы ее встретили, мистер Кинг?

— Мы встретились случайно. Еще шла война. Я имею в виду вторую мировую войну.

— Какую же еще?

— Я был тогда сержантом, приехал в отпуск. Вы служили в армии?

— Да.

— Значит, вам не надо объяснять, насколько одиноким себя чувствуешь в своем родном городе, когда приезжаешь в отпуск. Я встретил Дайану на вечере. Она занималась благотворительностью в пользу солдат вместе с другими богатыми девушками. Несколько раз я пригласил ее на танец. Между нами как будто проскочила искра. Вот так это случилось. Богатая девушка из Стюарт Сити встретила бедного парня из Келли Корнере, и… вы хорошо знаете город, мистер Карелла?

— Неплохо.

— Тогда вам знакома часть города, которую старожилы называют Стюарт Сити, у реки, к югу от Изолы. Все очень шикарно, июейцары, роскошные апартаменты, кондиционеры. И вы знаете, где находится Келли Корнере, углы Келли. Когда я был маленький, мы называли это место Вонючие Углы. Мы встретились, мистер Карелла. Поезда никогда не встречаются в задачах по арифметике, а мы вот встретились. И полюбили друг друга. И она вышла за меня- замуж. После демобилизации я вернулся на работу в компанию Грейнджер. В первый год после нашей женитьбы я зарабатывал около шестидесяти долларов в неделю. Этого' было мало. Мало для Дайаны, и мало для меня. И я стал делать то, что следовало — укреплять свое положение на фабрике, сметать с дороги каждого, кто пытался встать у меня на пути, потому что все еще мечтал стать владельцем компании. Я бы засунул обратно в глотку папаше Дайаны Кесслер его слова. Я ворвался бы в его квартиру в Стюарт Сити с кондиционером и дорогими коврами и заставил его извиниться за то, что он называл меня ничтожеством. По правде говоря, я так и не смог испытать это удовольствие и отомстить ему. Старик умер раньте, чем я добился чего-нибудь стоящего. И он умер, даже не спросив о своей дочери, с которой ни разу не виделся и не говорил с тех пор, как мы объявили ему о нашей женитьбк- Я так и не отомстид ему.

— В мести нет ничего приятного, — сказал Карелла. — Это просто утомительно.

— Конечно, но мне хотелось бы отомстить. Через пять лет я уже мог бы наплевать ему в глаза, но он в это время находился на шесть футов под землей, не пойдешь же плясать у него на могиле! Через пять лет я купил дом в Смоук Райз. Я еще не был по-настоящему готов к этой покупке, но знал, что дом будет для меня очень важен. Так и было. Дом — прекрасный инструмент для заключения сделок, мистер Карелла. Вы. бы удивились, если бы узнали, какое впечатление производят на многих самые обычные вещи: дома, столовое серебро, автомобили, даже гардины. И сейчас… я владелец этого дома и буду иметь достаточно акций, чтобы стать президентом компании Грейнджер. Мой сын ходит в частную школу, у меня есть повар, шофер, садовник, горничная, спортивная машина для жены, кадиллак н достаточно денег, чтобы купить все, что я захочу, мистер Карелла. Все, что я захочу.

— Тогда почему вы здесь? — спросил Карелла. — Почему вы ведете свой кадиллак, ожидая, пока с вами вступят в контакт люди, которые могут оказаться чем-то худшим, чем простые убийцы?

— Я не знаю. Нет, знаю! Я не могу дать этим людям деньги, которые они требуют. Не могу, — потому что это меня убьет. Если я кажусь сволочью, пусть будет так. Но я не могу измениться, мистер Карелла. Такое бывает только в волшебных сказках. Злая волшебница превращается в прекрасную принцессу, лягушка становится принцем, отпетый негодяй вдруг понимает, что жил не так, как следует, и дает обет делать людям добро до конца жизни. Сказки, манная кашка для американских телезрителей. Я никогда не изменюсь. Я это знаю, и Дайаиа знает, но она вернется ко мне, мистер Карелла, потому что любит меня. Я никогда не стану другим. И если я сволочь, что ж, пусть будет так. Но я боролся всю свою жизнь, и если я не могу дать этим людям деньги, которые они у меня требуют, то могу бороться с ними по-другому, могу хоть что-то делать.

Он покачал головой. -

— Я понимаю, что все это глупо. Первые шесть месяцев нашей жизни- с- Дайаной мы жили в квартире с тараканами размером с летуную-шмиь. Я больше не хочу такого, мистер Карелла. Я хочу жзтг-и евоея доме — в Смоук Райз. Хочу иметь прислугу и кадиллак с телефоном на панели управления, хочу…

И в этот момент телефон на панели управления зазвонил.

Было очень легко узнать границу частот, на которой работали автомобильные телефоны в районе. Как только он узнал это, следующая задача была не труднее первой: украсть необходимую аппаратуру —600-вольтовый генератор, 1600- вольтовый генератор, передатчик, несколько реле и переключателей и, наконец, батареи. Хуже было „с телефонным диском, который, как показалось Кети, не имел ничего общего с радиооборудованием, потому что он действительно не имел с ним ничего общего. -

Это был телефонный диск, соединенный с батареей и реле, так что Эдди мог связаться с телефоном в машине Кинга. Когда Кинг снимет трубку,' Эдди будет говорить с ним через микрофон, соединенный с передатчиком. Номер телефона, установленного в машине Кинга, Эдди получил от телефонной компании.

Теперь аппарат, собранный по этому принципу, стоял перед ним. Он нервным движением набрал номер машины Кинга. Потом стал ждать, держа дрожащей рукой микрофон, настроив приемник на волну Кинга, приготовившись диктовать по передатчику дальнейшие инструкции.

«Сними трубку!»— подумал он.

«Сними же трубку!»

— Что та… — сказал Кинг.

— Что такое? — повторил Карелла, приподнимаясь с пола.

— Телефон! Телефон. звонит!

— Господи боже мой, вот как… Отвечайте! Скорее, отвечайте же!

Кинг снял трубку. — Алло? — сказал он.

— Так, мистер Кинг, вот и мы, — сказал Эдди. — Слушайте внимательно, потому что будете получать от нас указания по этому телефону до тех пор, пока не прибудете туда, куда нам нужно. Вы поняли?

— Да. Да. Я слушаю.

— Никто не сможет помочь вам теперь, мистер Кинг, потому что этот разговор никак нельзя засечь. Я использую радиопередатчик, а не телефон. Поэтому даже не думайте, что можете остановить машину и кому-нибудь рассказать о том, что происходит. Мы точно знаем, сколько времени вам понадобится для тоге, чтобы доехать до места назначения, поэтому, пожалуйста, никаких фокусов. Ну, а теперь… Где вы находитесь?

— Я… Я не знаю.

— Хорошо, держите трубку в руке. Вы не должны класть ее до самого конца вашей поездки. Держите ее в руке и, когда проедете ближайший перекресток, скажите мне, где находитесь.

— Хорошо.

— В чем дело? — прошептал Карелла. Он стоял на коленях прямо за спиной Кинга, почти касаясь губами его уха. Кинг затряс головой, указывая на телефон.

— Вы думаете, он нас услышит? — шепнул Карелла.

Кинг кивнул.

— Я перейду на переднее сиденье. С этого момента с ним буду говорить я. В этой проклятой штуке прием наверняка невысокого качества. Будем надеяться, что он не заметит, что с ним говорит другой человек. Что ему надо?

— Название перекрестка, — шепотом сказал Кинг, когда Карелла перелез на переднее сиденье и взял у Кинга из рук трубку. Карелла, посмотрев вперед, поднес трубку ко рту.

— Приближаюсь к перекрестку Север-тридцать девять и Калвер, — сказал он.

По всей видимости, Эдди не заметил подмены. Спокойным и ровным голосом он сказал — Поверните налево на Сороковую. Двигайтесь к югу до Гровер-авеню, потом снова поверните налево. Проезжайте вверх до Сорок восьмой и входа в парк. Въезжайте туда и продолжайте двигаться. Когда доедете до Холл-авеню, дайте мне знать. Запомнили?

— Налево на Север, на Сороковую, — повторил Карелла. — К югу до Гровер-авеню, потом снова налево. Вверх до Сорок восьмой, потом в парк. Понял. — Он прикрыл трубку рукой. — Запомнили, Кинг?

— Да, — сказал Кинг.

— Он дает нам информацию по крохам, чтобы мы не могли сообщить ближайшим постам, куда мы направляемся. Это хитрые мерзавцы, мистер Кинг, — Карелла нахмурился. — Хотелось бы мне знать, как их остановить. Очень хотелось бы. .

Сидя в припаркованной машине, Сай Барнард курил сигарету, десятую за последние полчаса. Он беспокойно посмотрел на часы. Машина стояла в лесу; со стороны дороги ее полностью заслоняла заброшенная ремонтная мастерская электрической компании. По правде говоря, это прикрытие было лишним. За полчаса мимо проехала только одна машина; в тот день, когда они с Эдди выбрали это место, они засекли за два с половиной часа три машины. Вероятность того, что на них обратит внимание какой-нибудь любопытный посетитель здешних мест, была почти равна нулю. Так же маловероятно было и то, что на них наткнется патрульная машина. Изучив карту, на которую были нанесены полицейские кордоны, Сай знал, что ближайший находится на большом перекрестке примерно на расстоянии пятнадцати миль к западу. Ему без особых трудностей удалось избежать его, и он был уверен, что так же легко сможет вернуться обратно на ферму.

Даже если Кинг откажется выполнять указания, даже если, например, за черным кадиллаком в этот момент следует полицейская машина, план все еще остается безупречным. Главное, что делало план таким красивым, было то, что никто, кроме Кинга, не знал, куда он направляется, и даже сам Книг получал указания такими крошечными дозами, что вряд ли смог бы сказать что-нибудь стоящее тем, кто был в этом заинтересован. Мастерская электрической компании находилась прямо у поворота дороги. Если за Кингом идет полицейская машина, она должна соблюдать приличную дистанцию, иначе будет сразу обнаружена. Это подвергло бы опасности жизнь мальчика, поэтому Сай был уверен, что ни одна полицейская машина не приблизится к черному кадиллаку. Держа постоянную связь с Кингом по телефону, Эдди будет знать, когда тот подъедет на расстояние пяти миль от этого места. Тогда Эдди скажет Кингу съехать на обочину дороги, опустить стекло в правом переднем окне и ехать дальше. На расстоянии полумили от мастерской Кинг услышит от' Эдди, что подъезжает к повороту. Как только Кинг повернет, Эдди прикажет ему сбавить скорость, остановиться и бросить коробку с деньгами из окна в кусты с правой стороны дороги. Потом он должен как можно быстрее отъехать от этого места.

И в этом заключалась вся красота плана. Когда Кинг бросит коробку, полицейская машина, следующая за кадиллаком, будет еще очень далеко. Но в тот момент, когда она приблизится к* мастерской, Кинга там уже не будет. Машина поедет за ним, и сидящие там не увидят, как произошла передача денег, и даже ие будут знать, что она уже произошла. Эдди продолжит разговор с Кингом. Он доведет его до самого конца Санд Спит, потом, когда он достигнет самого конца полуострова, велит повернуть обратно в город по другой дороге. Если за ним следует полицейская машина, она будет и дальше идти за ним в хвост. Эдди будет говорить с Кингом, пока Сай подберет деньги и вернется на ферму. В тот момент, когда Сай войдет в дверь, Эдди прекратит передачу. После этого Кинг и полицейская машина — если она действительно следует за ним — могут делать что угодно. Пускай убираются хоть к самому дьяволу. Они могут даже вернуться к повороту, если им будет угодно; там уже давно никого не останется.

В общем, план был прекрасный.

И все же Сай нервничал.

Он не мог избавиться от назойливой мысли: что-то не сработает.

Но он не мог представить себе что именно.

Понимаете, он не был из тех, кто регулярно читает Библию. .

Он не знал, что кроткие наследуют землю.

Глядя на карту города, Эдди Фолсом говорил- в микрофон — Хорошо. Сейчас вы приближаетесь к Блек Рок Слеи. Там есть застава, где берут пошлину за проезд. Пошлина ровно четвертак, мистер Кинг, двадцать пять центов. Выньте мелочь из кармана сейчас же, чтобы она была у вас наготове. Не давайте полицейскому стодолларовую купюру или что- нибудь вроде этого, чтобы не привлечь его внимание. И ничего ему не говорите. Если за вами поедет полицейская машина, это абсолютно ничего не даст. Если к тому времени, как вы должны будете передать нам деньги, мы что-нибудь заподозрим, то откажемся от нашей договоренности и убьем мальчика. Вы меня слышите, мистер Кинг?

— Да, я вас слышу, — ответил Карелла.

— Хорошо, — сказал Эдди. — Проезжайте заставу и въезжайте на мост. Когда проедете его, сообщите мне, и я скажу вам, что делать дальше. Совершенно бесполезно что-нибудь говорить полицейскому, собирающему пошлину, потому что вы все еще не знаете, куда поедете. Без всяких фокусов или мы убьем мальчика.

Слушая Эдди, Кети вздрогнула.

Убьем мальчика.

Убьем мальчика!

«И это мой муж! — подумала она. — Я в этом виновата!»

Стив Карелла сунул руку в задний карман брюк и вынул бумажник. Он поспешно раскрыл то его отделение, где к коже был приколот его полицейский значок. Он отстегнул его, вынул блокнот и быстро написал:

«Позвоните в Главное полицейское управление. Скажите им, что с Кингом установили контакт с помощью радиопередатчика через телефон в машине. Попытайтесь поймать. Быстро!

Детектив Стив Карелла».

Он приложил значок к записке, вынул из кармана монету в двадцать пять центов и сделал знак Кингу подъехать к заставе. /

— Уже у заставы, Кинг? — спросил Эдди.

— Подъезжаю, — ответил Карелла.

— Достали монету?

— Да, достал двадцать пять центов.

— Хорошо. Без фокусов!

Машина замедлила ход и проехала мимо заставы. Карелла передал дежурному полицейскому, собиравшему деньги, двадцать пять центов, записку и свой полицейский значок. Он' коротко кивнул полицейскому. Кинг, увеличив скорость, отъехал от заставы, и машина влилась в сплошной поток автомобилей, пересекавших мост.

— Вы проехали мост, верно? — спросил Эдди.

— Да, верно, — ответил Карелла. -

— Хорошо. Держитесь левее. Вы не должны выезжать к Калме Пойнт. Здесь неподалеку большой указатель, на котором написано «Шоссе Мид Санд». Вы должны следовать по этой дороге.

Стоя за спиной мужа, Кети начала донимать, что означают пометки на карте. Точка, обведенная красным кружком, по всей вероятности, обозначала дом в Смоук Райз, а красная линия — маршрут, по которому Эдди вел Кинга. Место, обозначенное «Ферма», — это, конечно, тот дом, в котором они сейчас находятся, ферма на Фейрлейн Роуд, примерно в полумиле от Стенберри Роуд. А место, обозначенное голубой звездой?..

— Двигайтесь прямо до выхода на шоссе Семнадцать, — сказал Эдди. — Поняли, Кинг?

— Понял, — ответил Карелла.

Голубая звезда была непонятна Кети, потому что красная линия проходила мимо нее и затем продолжалась до самого конца полуострова, где поворачивала и возвращалась в город. Если место передачи денег…

Ну конечно, голубая звезда указывала на место, где спрятался Сай. Они потребуют у Кинга бросить деньги здесь, а потом уведут его подальше, чтобы сбить со следа полицию. Конечно. Сай Барнард врал, чтобы…

Кети ниже нагнулась над картой.

— …Тантемаунт Роуд, у поворота на дорогу номер 127.

— Эдди, — сказала она.

— Ради бога, не сейчас, — крикнул он, прикрыв ладонью микрофон.

— Эдди, брось это. Пожалуйста. Пожалуйста.

— Нет! — сказал он. — Где вы сейчас находитесь, Кинг? — спросил он в микрофон.

— Приближаюсь к выходу на Пятнадцатую, — ответил Карелла.

— Дайте мне знать, когда проедете Шестнадцатую, — сказал Эдди.

— Хорошо, — Карелла закрыл ладонью трубку.

— Как вы думаете, куда он нас ведет? — спросил Кинг.

— Не знаю. Куда-то за город, на полуостров, — Карелла покачал головой. — Если бы мы знали, мистер Кинг…

Сай Барнард снова посмотрел на часы.

Ждать оставалось недолго. — Давай, Эдди, — подумал он. — Пускай поторопится. Пускай принесет свои денежки. Заставь его поскорее отдать выкуп, а я подберу коробку и спокойно вернусь на ферму.

Давай. Пожалуйста. Побыстрее.

Сам того не сознавая, он произносил эти слова, как молитву.

— Как это понять, Гарри? — спросил полицейский.

Его напарник в соседнем окошке вручил водителю сдачу с доллара и спросил — Что именно?

— Приглуши на минуту радио, ладно?

— Конечно, — он убавил звук. — В чем дело?

— Один парень только что дал мне вот это. Что ты об этом думаешь?

Гарри внимательно оглядел полицейский значок и прочитал записку. — Как это понять? Болван, этот человек полицейский! Немедленно звони!

— А откуда ты знаешь, что это не подделка?

— Мистер, такие знаки не продаются в мелочной лавочке!

— Главное полицейское управление, детектив Снайдер.

— Говорит патрульный Эмберсон, полицейский значок номер 63457, застава на Блек Рок Спен.

— Слушаю, в чем дело, Эмберсон?

— Только что мимо нас проехал черный кадиллак. Один парень дал мне полицейский значок и записку, в которой просил позвонить вам.

— Какой вид значка?

— Детектива,

— Какой номер?

— Один момент. — Голос в трубке vmchk. — Номер 8712,— сказал Эмберсон.

— Ну и что дальше?

— В записке сказано сообщить в Главное управление, что с Кингом вступили в контакт с помощью радиопередатчика через телефон в машине. Он написал «Попытайтесь поймать». Это вам что-то говорит?

— С Кингом установили контакт… — Детектив Снайдер пожал плечами. — Я только что заступил на дежурство, — сказал он. — Мне это ни о чем не говорит. Я проверю номер этого значка, посмотрим, настоящий он или нет. Повтори-ка имя этого парня.

— Кинг.

— Кинг, а? Как у того в похищении на Смоук.»— начал Снайдер и затем вдруг. — О Господи!

— Брось это, Эдди, — сказала Кети. — Кончай. Мы возьмем мальчика и_.

— Я ничего не брошу! — огрызнулся Эдди. — Я должен продолжать, Кети, я должен!

— Пожалуйста. Если ты любишь меня, я прошу…

— Мы только что проехали выход на Семнадцатую, — сказал Карелла.

— Хорошо. Поверните на Семнадцатую и проезжайте четыре блока к северу. Потом поверните назад, пока не увидите въезд в парк у одного из них. Поедете в противоположном направлении, — сказал Эдди. — Потаи к выходу на Пятнадцатую. Дайте мне знать, когда вы…

— Мальчик находится на ферме по Фейрлейн Роуд, полмили от дтенбьрриШ— вдруг крикнула Кети, наклоняясь к микрофону.

— Какого черта… — начал Эдди и обернулся к ней. Поздно: дело было сделано, она уже не могла остановиться.

— Сай Барнард ждет в машине…

— Кети, прекрати! Ты что, с ума сошла?

— „на Тантемаунт Роуд, около поворота на 127.

— Вы слышали? — крикнул Карелла.

— Слышал, — сказал Кинг.

Карелла быстро повесил трубку. — Быстро к Тантемаунт Роуд, дорога 127,— сказал он Кишу. — Прямо вперед, поворот на выход к Двадцать второй. Держитесь этого направления. Не бойтесь превысить скорость. — Он снова снял трубку с рычага и подождал ответа оператора.

— С каким номером соединить, сэр?

— Полиция, — сказал Карелла. — Немедленно соедините меня с Главным управлением.

— Слушаю, сэр, — сказал оператор.

Сай Барнард сидел в машине, докуривая свою пятнадцатую сигарету. В это время за поворотом показался черный кадиллак.

«Наконец-то, — подумал он. — Вот оно».

Автомобиль сбавил скорость и остановился. Окно машины справа было открыто. Сай наблюдал за ним, ожидая, что вот-вот в окне покажется рука, и в кусты полетит картонная коробка с деньгами. Вместо этого дверца распахнулась, и из машины выскочил человек, держащий в руке револьвер.

— Какого черта». — прошептал Сай, проклиная Эдди за го, что тог ие предупредил его, хотя знал, что это было невозможно. — Что могло случиться? — лихорадочно думал он, заводя мотор. Ему пришлось пригнуться, потому что тот гад с револьвером открыл огонь. Сай двинулся прямо на человека с револьвером. Он продолжал стрелять. Две пули попали в ветровое стекло и разбили его, но Сай промчался мимо и увидел, что из кадиллака выскочил еще один. Форд скользнул по асфальту шоссе, Сай услышал еще несколько выстрелов и почувствовал, что его машина как-то странно нырнула. Он понял, что разбиты тормоза. Заднее стекло разлетелось, и Сая охватил страх. Он провел свой хромающий автомобиль еще несколько ярдов, спрыгнул на ходу и бросился в лес.

Один из тех людей перезаряжал револьвер.

Другой, высокий мужчина с седеющими висками, побежал за ним.

Сай быстро выхватил свой револьвер, повернулся и дважды выстрелил, но промахнулся.

Он пробирался между деревьев.

— Сдавайся! — крикнул человек, бежавший за ним. — Нам известно, где твой напарник!.

— Убирайся к черту! — крикнул Сай, снова повернуло и выстрелил, но высокий человек продолжал бежать. Он ворвался в лес вслед за ним, и Сай выстрелил еще раз, еще, но неожиданно патроны кончились. Сай отшвырнул бесполезное оружйе. Он сунул руку в карман, блеснуло лезвие. Высокий человек показался из-за нагромождения камней, и Сай негромко произнес — Не подходи!

— Как же! — сказал Дуглас Кинг и бросился на него.

Нож скользнул вверх, располосовав пальто Кинга, затем глубже, разрезав пиджак; на коже Кинга появилась тонкая кровоточащая полоска. Кинг схватил Сая за горло.

— Ах ты, сволочь! Проклятая сволочь! — бормотал он, все сильнее сжимая руки на горле противника, оттесняя его к стволу дерева. Сай все еще наудачу взмахивал ножом, стараясь нанести удар. Кинг не разжимал рук, сильных рук, которые когда-то резали кожу, бил Сая головой о дерево, не отпуская, молча, холодно и злобно, пока нож не выпал из разжавшихся бессильных пальцев.

Задыхаясь, чувствуя, что у него темнеет в глазах, Сай Барнард пробормотал:

— От… отпусти, дай вздохнуть.

Дуглас Кинг не знал, как обычно отвечают на эти слова в фильмах. Он просто держал Сая до тех пор, пока Карелла не надел на него наручники.

Все было кончено.

Патрульные, вызванные Главным управлением, въехали во двор фермы и остановились. Держа наготове оружие, они встали по сторонам входной двери, прислушиваясь. В доме было тихо. Один из патрульных осторожно нажал на ручку, и дверь открылась.

Восьмилетний мальчик сидел на раскрытом диване, обернув плечи одеялом.

— Джефф? — спросил полицейский.

— Да.

— С тобой все в порядке?

— Да.

Полицейский внимательно оглядел комнату. — Здесь есть еще кто-нибудь?

— Нет.

— А куда они ушли? — спросил патрульный.

Джефф Рейнолдс долго не отвечал, словно был в нерешительности, потом сказал:

— Кто они?

— Люди, которые держали тебя в этом месте, — ответил полицейский.

— Никто меня не держал, — ответил Джефф.

— Чего? — сказал первый патрульный. Юн открыл свой черный блокнот. — Послушай, — терпеливо стал объяснять он, словно говорил не с ребенком, а с находящимся в шоке взрослым. — Детектив по имени Карелла позвонил в Главное управление по телефону из машины. Он сказал, что тебя держат на ферме на Фейрлейне, на расстоянии полумили от Стенберри. Ладно, тебя мы нашли. Он сказал также, что дамочка по имени Кети кричала как сумасшедшая в микрофон и что с ней был еще один парень. Где они сейчас, сынок? Куда они дедись?

— Я не знаю, о ком вы говорите, — сказал Джефф. — Я был здесь совсем один с тех пор, как Сай уехал.

Полицейские переглянулись. „

— Должно быть, у него шок, — сказал один из них.

Джефф стоял на своем.

И, что самое удивительное, — ведь жизнь постоянно преподносит свои маленькие сюрпризы, — Сай Барнард подтвердил слова мальчика. Он не имеет представления, о чем его спрашивают, говорил Сай. Он не знает никакой Кети. Он подготовил и осуществил похищение в одиночку.

— Ты врешь, и сам знаешь это, — сказал лейтенант Бирнс. — Кто-то должен был находиться там, чтобы вести радиопередачу.

— Может, это был марсианин, — ответил Сай.

— Чего ты надеешься достигнуть враньем? — спросил Карелла. — Кого ты укрываешь? Разве ты не знаешь, что эта женщина тебя выдала?

— Какая женщина? — поинтересовался Сай.

— Женщина, которую зовут Кети. Тот парень назвал ее имя, когда она раскололась.

— Не знаю никакой женщины, которую бы звали Кети, — сказал Сай.

— Ты что, соблюдаешь ваш кодекс? Закон банды? Смерть предателям? Ведь она нам точно сказала, где тебя найти, Барнард!

— Не знаю, кто вам мог сказать, потому что в этом деле я был один, — настаивал Сай.

— Мы все равно поймаем их, Барнард. С твоей помощью или без нее.

— Поймаете? — спросил Сай. — Не знаю, как вы можете поймать людей, которых не существует.

— От кого меня всегда тянет на рвоту, так это от благородных воров, — сказал Паркер.

— Так пойди и выблюй, — сказал Сай, и Паркер вдруг изо всех сил ударил его.

— Как зовут эту девку? — спросил он.

— Я не знаю, о ком вы говорите.

Паркер ударил его еще раз.

— Кети, Кети, — сказал он. — Кети, а дальше?

— Не знаю, о ком вы говорите, — повторил Сай.

— Что ты нам закручиваешь мозги? — сказал Паркер. — Ты хорошо знаешь, кто…

— Я вам ничего не закручиваю, — сказал Сай.

Паркер замахнулся.

— Убери руки, Эдди, — сказал Карелла.

— Да я сейчас этого…

— Убери руки, — Карелла повернулся к Барнарду. — Вы ничем не поможете ни себе, ни вашим дружкам. Мы их поймаем. Своим упорством вы просто даете им возможность еще немного времени погулять на свободе.

— Может быть, им только и нужно это время, — сказал Сай, и его голос вдруг прозвучал печально. — Может быть, немного времени — все, что им нужно. '

— Уведите его, — сказал Бирнс.

ГЛАВА XIV

В комнате детективов 87-го полицейского участка. Стив Карелла печатал свой рапорт о похищении Джеффри Рейнолдса. Было пронизывающе-холодное утро, какие бывают в конце ноября, и струйка пара, поднимавшаяся от чашки кофе, стоявшей у него на столе, придавала какой-то уют грязноватой комнате. Свет тусклого ноябрьского солнца просачивался сквозь густые решетки на высоких окнах, окрашивал пол бледным золотом. Карелла вынул из машинки три экземпляра рапорта, выбросил копировальную бумагу и, повернувшись к Мейеру Мейеру, сказал:

— Конец.

— Вот и все, — откликнулся Мейер Мейер. — Стив Карелла, блестящий репортер, звезда «Листка Изолы», готов к дальнейшим головокружительным приключениям. Справедливость опять восторжествовала. Сай Барнард гниет за решеткой. Полиция в восторге. Ликвидирована еще одна угроза, нависшая над гражданами нашей великой страны. Стив Карелла, выдающийся репортер, закуривает сигарету и предается размышлениям о преступлении и наказании, справедливости и могучей силе прессы. Урр-ра Карелле! — кричит толпа. Да здравствует Карелла! — шумит толпа. Кареллу на пост пре- зиден…

— Иди в задницу, — сказал Карелла.

— Но как быть с теми, кто остается за кулисами? — торжественно спросил Мейер. — Как быть с таинственной женщиной, известной нам только как Кети? Как быть с мужчиной, который выкрикнул это имя в радиомикрофон на той одинокой заброшенной ферме? Где они сейчас? Спрашивайте себе на здоровье, потому что даже наш бесстрашный репортер — звезда свободной прессы, этого не знает.

— Я думаю, убрались за границу, — сказал Карелла. — Желаю им удачи.

— Какого черта, за что? Похитителям?

— Дети, как щенята, — сказал Карелла. — Если Джефф Рейнолдс отказался укусить ту руку, значит, она его приласкала. Так мне кажется. Кто знает, что кроется за всем этим, Мейер? Барнард не говорит и никогда не скажет. Он предпочтет электрический стул, лишь бы не прослыть доносчиком. Его молчание уже принесло ему славу во всех камерах Кэстлвью, он стал большим человеком: вор в законе, которого фараоны не смогли расколоть. Пусть этот поганец переживает свой звездный час. Может быть, каждый должен хоть раз в жизни пережить свой звездный час. — Карелла замолчал. — Кети. Хорошее имя.

— Конечно. Должно быть, хорошая девушка, — сказал Мейер. — Только была сообщницей в похищении.

— Мы не знаем фактов, — сказал Карелла. — Может быть, она заслужила то, что сделал для нее Джефф Рейнолдс. Кто знает?

— Стальные глаза Стива Кареллы потеплели, — сказал Мейер. — Ибо за непробиваемой грудью нашего знаменитого репортера бьется нежное сердце старой прачки,^:— Мейер вздохнул. — Кого будем восхвалять дальше? Дугласа Кинга?

— Ему тоже досталось, — сказал Карелла.

— Сам виноват. Знаешь, чем больше всего был доволен этот сукин сын, когда все кончилось? Что его сделка с акциями состоялась и что он станет президентом своей вшивой обувной компании. Как насчет этого, Стив? А? Что скажешь насчет этого?

— Некоторым парням всегда везет, — заметил Карелла. — Его жена вернулась к нему, тебе это известно, верно?

— Конечно. И почему только в этом мире все достается мерзавцам?

— А хорошие люди умирают молодыми, — докончил за него Карелла.

— Я еще не умер, — сказал Мейер.

— Дай ему время. Он не обязан был подставлять свою шею.

— То, что у него хватило смелости пойти против вооруженного бандита, еще не означает, что у него окажется достаточно мужества, чтобы посмотреть на себя со стороны.

— Ничего, ничего, — сказал Карелла. — Дай ему время. Он думает, что не может измениться. А я полагай), что ему придется измениться, или он будет конченным человеком. Как ты думаешь, почему жена к нему вернулась? Потому что он помогает старушкам переходить улицу?

— Потому что она многое вложила в то, что сейчас имеет, вот почему, — ответил Мейер.

— Верно. Но не в компанию Грейнджер. Она вложила все свое состояние в Дугласа Кинга. И она, мне кажется, относится к тому сорту женщин, которые знают, когда продать акции, теряющие цену.

— Не перейти ли тебе в финансовый отдел? — спросил Мейер.

— Ух! — сказал Энди Паркер, входя в комнату черед дверцу в деревянном барьере. Он топал ногами и бил себя руками по бокам. — Если станет еще холоднее, я уеду на Южный полюс.

— Как там на улице?

— Холодина.

— Нет, я хочу сказать…

— Откуда я знаю? Кого интересуют преступления в такое холодное утро? Я высматриваю только теплые лавчонки, где можно согреться.

— Все меняется, да? — сказал Мейер. — В тот день, когда изменится Энди Паркер, я стану мусорщиком.

— Ты и так мусорщик, — заметил Энди Паркер. — Где ты взял кофе, Стив?

— У Мисколо.

— Эй, Мисколо! — завопил Паркер. — Принеси-ка нам кофейку!

— Когда-нибудь он должен будет заплатить, — задумчи» сказал Карелла.

— А? Кто должен будет заплатить? — спросил Паркер.

— Кинг, — ответил Карелла. — Выкуп за себя.

— Не люблю загадок в холодные дни, — сказал Паркер.

— Тогда почему ты стал полицейским?

— Меня заставила моя мамочка. — Он замолчал. — Мисколо, где твой проклятый кофе?

- Иду, иду! — крикнул в ответ Мисколо.

— Мне не хочется сдавать дело в архив, — сказал Карелла, перечитывая рапорт.

— Почему? — спросил Мейер.

— Может быть, потому что оно, кажется, еще не закрыто. Для очень многих, Мейер, оно еще открыто.

Мейер ухмыльнулся. — Это тебе только кажется, — сказал он. И тут в комнату вошел Мисколо, пошатываясь под тяжестью подноса, уставленного чашками и блюдцами, в середине которого стояд полный кофейник, от которого шел дразнящий аромат кофе. Детективы налили себе кофе и стали пить горячий напиток, обмениваясь непристойными шутками.

За окном дремал город.