Пол Маккартни в его собственных словах

ГЛАВА 6. "КРЫЛЬЯ" В ПОЛЕТЕ

В. Название и идея альбома "Группа в бегстве" ("Band On the Run") относится к ансамблю "Крылья"?

— К нашей группе. Я думаю об этом с тех пор, как вчера ты сказал мне об этом. Я, по правде сказать, не знаю, как ответить на этот вопрос. Просто хорошее сочетание слов. По-настоящему я не анализировал. Надо вспомнить, что я имел в виду тогда…

Я начал со строки "Если бы когда-нибудь я выбрался отсюда". Мне вспомнились слова Джорджа на одном выступлении в "Эппл". Он сказал тогда, что мы, в некотором смысле, заключенные. "Если мы когда-нибудь выберемся отсюда" — чисто тюремное выражение. Я подумал, что оно может стать отличным началом альбома. Я вообще мог бы не записывать эти слова. "Группа в бегстве" — спасение, свобода, преступники… Назвал так и все.

В. Большинство людей на конверте альбома, например, Мишель Паркинсон (Би-Би-Си называет его автором и хозяином шоу) неизвестны в Америке. Какова была идея фотографии на конверте?

— Как обычно, вчетвером мы отдыхали и думали, как будем делать конверт альбома. И решили: поймаем в луче света прожектором группу людей во время бегства из тюрьмы. Сначала думали использовать артистов, но потом отказались, потому что выглядело бы все это нереально. Решили пригласить разных людей, которые являются "личностями" в своих профессиях.

Поэтому на конверте обыкновенная группа людей, убегающих из тюрьмы. Но если всмотреться, увидите Джеймса Кобирна и Джона Контеха, известных английских боксеров из Ливерпуля.

В. Это люди, которые нравятся вам?

— Как будто так. Но не обязательно, чтоб они были самыми любимыми людьми в мире.

В. Ведь это не был конверт, подобный "Сержанту Пепперу"?

— Нет. Он вовсе не такого типа. Здесь нет идолов для поклонения. Обыкновенные люди…

В. У вас были запланирован кто-нибудь на ударных?

— Вообще-то да. Но наш ударник позвонил за час до вылета в Лагос и сказал: "Я не могу поехать в эту поездку по Африке". "О, понятно, большое вам спасибо, всего хорошего!" — ответили мы. Только мы выгрузились в Лагосе, я подумал: "Боже, что мы будем делать? А ведь Стиви Уандер записал пару своих альбомов, играя на ударных сам… И я решил сделать что-нибудь подобное.

В. Я правильно понял, что Стиви Уандер — ваш "идол", так?

— Он один из них. По-моему, он великолепен.

В. Вы даже на конверте альбома "Red rose Speedway" передали ему шрифтом Бройля (для слепых) слова "Мы любим тебя".

_ Да, он знал про них и прочел.

Итак, наш ударник Денни Сейвелл не захотел поехать в Африку. Не знаю точно, почему. Мы все ехали в Лагос, чтобы записать диск7 и если не поехал ударник, что делать? Не скажешь ведь ему: "Прекрасноб мы увидимся, когда вернемся". Ответишь: "Хорошо… э-э…м-м…" и останешься без ударника. У Генри Маккалафа однажды тоже настал день, когда ему нужно было уйти. В тот день я попросил его что-то сыграть и он играл с охотой. А потом мы были шокированыб когда он позвонил и сказал, что уходит. "Хорошо, о кей", — ответил я и мы расстались. Знаете, к той музыке, которую мы играем сейчас, гитарист должен быть подготовлен. И ничего неправильного со стороны музыкантов здесь нет. Они оба были незаурядными музыкантами, но немного не подошли к нашей группе.

В. Расскажите о встрече с Фелой Рексом Кути (из "Джинджер Бейкер Айрфорс").

— Вы слышали об этом? Это произошло во время записи в Лагосе. Мы выбрали два разных места записи — Лагос и Париж. Везде нас спрашивали: "Почему вы приехали именно сюда? Вы могли бы работать в прекрасных студиях Англии и Америки. Вы, должно быть, сошли с ума". Полагаю, что когда старик Фела нашел нас в Лагосе, он подумал: "Привет, почему они явились в Лагос?" И находил только один ответ — они приехали, чтобы овладеть африканской музыкой, лагосским звучанием. Поэтому я сразу сказал: "Мы сделаем все, как надо, и не будем портить вашу музыку". Они считают, что шумные иностранцы заберут их собственные этнические мелодии и уедут с ними на Запад. У лагосцев большая проблема записать свою музыку на Западе, потому что на нее нет широкого спроса, за исключением, может быть, вещей типа "Душевная Макосса". А здешняя музыка замечательна… Думаю, что она найдет признание. И я подумал, что мой приезд должен хоть чем-нибудь помочь, должно вырасти внимание к Лагосу. Тогда люди скажут: "О, между прочим, их музыка на что-то похожа!"

В. Вы можете рассказать о Дастине Хоффмане?

— Конечно. Мы были на Ямайке, отдыхали, оставшись в маленьком доме около Мантего Бэй. В местной газете "Дейли Клискер" мы прочитали, что Дастин Хоффман и Стив Маккуин снимают в городе фильм "Попиллон" и живут недалеко от нас, на побережье. Мы подумали, что хорошо бы встретиться с ними. Лично я стесняюсь и теряюсь в таких делах, поэтому Линда позвонила и переговорила с его женой, намекнула на совместный ужин. Они ответили, что будут рады видеть нас, им одним уже немного наскучило на Ямайке. В тот же вечер мы пошли к ним.

Мы быстро подружились, разговорились, рассказывали о своих планах. Дастин утверждал, что для написания песен нужен какой-то особый талант. Многие думают так, а я считаю, что в этом деле нужен такой же дар, как и в любом другом. Вот у него есть актерский талант — это здорово. Когда подают команду "Мотор!", он просто берет и делает фильм. Вы даже не знаете, откуда все появилось. Просто он сделал это. Как он достиг искусства создавать характеры? Это у него внутри. То же самое и со мной, с моими песнями. Я беру их "из воздуха". Играю пару аккордов, намечаю мелодию… Тогда Дастин спрашивает: "Ты можешь вот так запросто сочинить мелодию?" Он был великолепен! Я ответил, что могу.

Мы пришли к ним через пару дней и Дастин сказал: "Я прочитал в журнале "Тайм" о Пикассо, и это меня очень взволновало. Думаю, что этот случай может быть хорошей темой для песни". Речь шла о последних днях Пикассо. Уходя из собравшейся у него компании, Пикассо сказал: "Выпейте за меня, за мое здоровье… Вы знаете, я не могу пить больше". И он пошел немного порисовать, и затем в три часа лег спать. На следующее утро его нашли мертвым. Дастин считал, что слова: "Выпейте за меня, выпейте за мое здоровье" были прекрасными словами прощания Пикассо. Он спросил: "Можешь ли ты написать песню об этом?" Я ответил, что постараюсь. Со мной была гитара (я повсюду носил ее с собой), я взял пару аккордов, которые хорошо подходили к тексту, и запел. Дастин захлопал в ладоши и крикнул: "Анни! Анни! (это его жена). Невероятно, он пишет песню! Он сочиняет! Она получается!" Он хлопал в ладоши, как на съемках в кино. Я "победил", потому что он был очень понимающим и внимательным. Там я написал мелодию, и он был весьма доволен.

Затем мы поехали в Нигерию и работали в студии "Джинджер Бейкер АРК Студио" в Лагосе. Хорошая студия. И начали мы работу с песни о Пикассо. Я знал, что Пикассо был исключительно оригинальным художником, и писал свои картины как-то по особому, фрагментами. Я подумал, что хорошо бы и запись сделать так же, перемешав отдельные куски. Мы смотрели старые фильмы о его творчестве, где он рисует одно, и если ему что-то не нравится, то он переделывает этот фрагмент прямо на прежнем месте, и так по многу раз… Мы попытались использовать его прием. Многого я не знаю, чтобы утверждать наверняка, но мы попытались сделать песню в стиле кубизма. В нескольких случаях нам помог Джинджер. Затем мы записывали "Миссис Вандербилт". В ней мы сделали несколько кусков. Потом пригласили Джинджера и нескольких человек из студии, достали жестяные банки, набили их гравием и использовали как шумовое сопровождение (вы слышите его в конце песни — это Джинджер и мы всей толпой делаем шум этими камнями). Так мы записали весь диск до конца, а затем смонтировали запись. Там было четыре или пять больших фрагментов.

В. Песня "Джет" входила туда?

— Да, входила. Все было в беспорядке и отрывки этой песни тоже вошли туда. Ничего особенного мы не придумывали вообще. Просто решили, что будем смешивать все до тех пор, пока не получится интересное звучание. Так, по нашему инстинктивному понятию, делал Пикассо.

В. Вы упоминали о Джинджере. Буквально несколько дней назад я читал о воссоздании группы "Крим", хотя иногда слухи бывают ложными. Как вы думаете, почему люди хотят, чтобы большие ансамбли играли вновь?

— Многие делают так. Думаю, если ты собираешь группу вместе — это дело.

В. Вы говорили, что Джет — щенок. Чей щенок?

— Мы с Линдой купили лабрадорскую собаку7 она была беспокойной маленькой девочкой, которую трудно было удержать дома. У нас в Лондоне вокруг дома высокая стена, и она не могла мириться с этим, всегда рычала и прыгала на стену. По вечерам она выходила в город (как в "Леди и Бродяге"). Потом принесла щенят. Сколько? Девять?

Линда: — Семь.

Пол: — Семь маленьких черных щенят. На первый порах мы ухаживали за ними. Потом выбрали лучшего для себя, а остальных продали по объявлению. Всем щенкам мы давали имена. Одного щенка назвали Джет, другого — Золотистая Меласса, третьего — Браун Мегс (в честь одного администратора в Капитолии).

В. "Джет" не имела ничего общего с суффражистами?

— Нет. Когда записывали эту песню, я написал много чепухи. Что-то нашло на меня… И если меня попросят проанализировать ее, я ничего не смогу объяснить.

В. Где вы записывали оркестровую часть диска?

— В Лондоне. Все записи сделал Тони Висконти. Он женился на Мэри Хопкин… Отличный парень (Певица Мэри Хопкин была в свое время любовницей Пола. — Прим.) Однажды он зашел ко мне домой, и мы вместе сделали аранжировку для оркестра. А запись сделали в Лондонской студии "Эйр Лондон Студиос"7

В. Шумы в конце песни "Мисси Вандербилт"…

— Смех? Это еще из Африки. Похоже на смех сумасшедших. В Лондоне мы окончательно обработали смех толпы, и он отлично слушался на пластинке. Дома, когда мы слушали это место, мы просто катались по полу.

В. "Хелен Уилс" — это ваш автомобиль-вездеход?

— Да, такое название мы дали нашему вездеходу. Он был верных помощником в поездках. Маршрут проходил от нашей фермы в Шотландии до Лондона. Песня появилась в Глазго.

В. В Ливерпуле играют песни Западного побережья…

— Ливерпуль расположен на западном побережье, поэтому все закономерно.

В. В американском издании альбома есть песня "Хеллен Уилс", а в английском ее нет. Это по коммерческим соображениям?

— Да. Мы получили от сотрудников фирмы "Кэпитол" предложение: "Пол, вы знаете, что мы взяли из альбома группы "Пинк Флойд" песню "Деньги" и выпустили ее отдельной пластинкой. Она разошлась огромные тиражом. Что ты скажешь, если мы запишем "Хелен Уилс"? Мы гарантируем большой успех". На следующий день я позвонил им и дал согласие.

В. Как вы выбирали название песни "1985"?

— Поймите, что во многих песнях название — это первая строка текста. Вся суть в первой строчке. Например, в "Элеонор Ригби" у меня была такая первая строчка: "Элеонор Ригби, она подбирает рисовые зерна в церкви после венчания…" (английская традиция посыпать молодых рисом. — Прим) С нее я и начал. А в песне "1985" первая строчка "Никто не прощается с жизнью в 1985 году".

В. Вы говорили, у вас не было намерения сделать песню "Позволь мне прикатить его" ("Let Me Roll It" — в оригинале часть фразы "Мое сердце как колесо, позволь мне прикатить его к тебе" — Прим) в стиле Джона Леннона.

— Я и теперь считаю, что эта песня не в его стиле. Впрочемб это только моя точка зрения. Мне нравится этот альбом. Ведь когда закончишь работу над новым диском, то ждешь критики. Первые две недели живешь буквально на одних нервах. Удивляешься, если альбом вызвал много страстей или же пластинка получилась хорошей. Вчера мы послушали диск впервые за две недели, почти забыв его. Я могу сказать, что музыка великолепна.

В. Вы все получили одинаковые браслеты?

— Да. Они были подарены всем тем, кто работал над пластинкой. Их даже не вручали, а выслали по почте. Знаете, это здорово, что после совместной работы каждый получил маленький сувенир.

В. В записи альбома "Группа в бегстве" принимали участие африканские музыканты?

— Фактическиб в записи африканский оркестр не принимал участия, играли другие музыканты. Когда нас обвинили в "воровстве" фольклора, мы решили: "Хорошо, будем играть сами, чтобы не было никаких разговоров". Затем в Лондоне в "Эйр Студиос" встретили старого знакомого — Реми Кабака, а он оказался родом из Лагоса! Он немного играл на ударных в песне "Синяя птица". Он и был единственным африканцем, что-то сделавшем на записи альбома.

В. В песне Ринго Старра "Когда мне 64" вы играли на каком-то инструменте, напоминающем казу.

— Это не казу. Звучание похоже, но я играл на саксофоне, а звук пропускал через фау-эффект. Глупо получилось, потому что звук похож на казу. Надо было просто играть на казу.

В. Песня сейчас имеет большой успех…

— Она прекрасна.

В. Вы переделываете уже законченные партии вокала?

— Да. Однажды во время записи песни "Шесть часов", уже в конце репетиции, мы решили переделать сольную партию.

В. Какие песни вы думаете исполнять в предстоящем турне?

— Могу лишь сказать, что мы не собираемся отказываться от старых битловских номеров. Правда, получается немного смешно — люди ходят слушать прежние хиты, а ты не хочешь почивать на старых лаврах. Хочется пробовать, создавать что-то новое. Но после того, как я самоутвердился, думаю, можно спеть песни "Битлз". У нас получится неплохая смесь. Попробую спеть "Пусть будет так", "Дрозда" ("Blackbird"), "Длинную извилистую дорогу" или что-то еще.

В. Что вы думаете о своем вкладе в музыку?

— Не знаю. Просто чувствую, что могу написать хорошие песни. Мне иногда говорят: "Попытайся стать самым модным". И я считаю, что могу добиться этого. Конечно, я горжусь этим. Горжусь, что при желании могу сделать хорошую вещь. Для меня музыкальная одаренность — как бы вид таланта. Я рад, что у меня он есть.

Как вы считаете, после того, как прошла юность, можно ли жить рок-музыкой? Может ли кто-нибудь на четвертом десятке заниматься роком?

— Да, может. Вопрос, по-видимому, в том, действительно ли вы делаете рок, когда вам четвертый десяток. Думают, что в таком возрасте уменьшается понимание рока. Но, по-моему, это не так. Например, дела Джеггера сейчас даже лучше, чем раньше. Все зависит от тебя самого. Думаю, нет большой разницы, третий или четвертый тебе десяток. Возьмите Фреда Астера, он не уступит и двадцатилетнему.

В. Вы счастливы?

— Да.