Полесские робинзоны. ТВТ

XXIV
Последняя ночь на острове. - «Кормление зверей». - Хитрости пленников. - Возвращение домой.

Хлопцы опять остались одни в лесу. Но теперь перед ними сидели пять человек да шестой лежал рядом. И люди эти были более опасны, чем все здешние звери.

Увидев, что старший ушел, бандиты осмелели и начали переговариваться. Видно, смекнули, что тот отправился за помощью, вернется не скоро, и у них появилась надежда как-нибудь освободиться. Но стоило друзьям подойти поближе, как пленные умолкли и лишь искоса посматривали на них. Потом тот бандит, что в первый раз приходил вместе с черным, спросил:

- Скажите, почему вы не отзывались, когда мы недели две назад искали вас и даже стреляли? Или не слышали?

- Слышали, да не хотели встречаться с вами, - ответили хлопцы.

- Почему? Мы же могли показать вам дорогу.

- Знаем, какую дорогу вы хотели нам показать.

- Откуда вы могли знать?

- Бобры рассказали, - засмеялся Виктор.

- А! Так вы подслушали?

- Слухи по лесу пошли.

Хлопцы почувствовали, что очень хотят есть. В трофейном мешке продуктов было немного, особенно хлеба: утром друзья и Савчук основательно поели, не жалея бандитских запасов. Глаза пленных жадно уставились на еду.

- Как тут делить? - сказал Мирон, рассматривая хлеб. - Есть у них на глазах я не могу. И спрятаться нельзя.

Двое, задержанные утром, не выдержали и попросили:

- Дайте хоть хлеба кусочек, мы весь день ничего не ели.

- Хлеба? - воскликнул Виктор. - Мы его целый месяц в глаза не видели. Лучше мы поджарим вам чудесного мяса зубра.

Острым кинжалом они легко нарезали тонкие куски мяса и положили в огонь, а сами со спокойной совестью взялись за хлеб и сало. Пленные терпеливо ожидали своей очереди, перешептываясь о чем-то. Пока хлопцы поужинали, мясо зажарилось. Можно было ужинать и пленным, но как?

- Вы по очереди развяжите нам руки. Сначала одному, потом другому, - убедительным тоном предложил один из бандитов, видно, уже обдуманный ими план.

- Ну, нет! - усмехнулся Виктор. - Лучше уж вы потерпите до завтра без еды. Никакой беды вам от этого не будет. Мы тут больше голодали, а ничего с нами не случилось.

Пленные попытались было еще доказывать, что бояться хлопцам нечего, - мол, развязан будет лишь один, а против него двое вооруженных, - но друзья и слушать не хотели.

Тогда самый голодный без всякой хитрости попросил:

- Дайте мне в рот хоть кусочек.

- Это другое дело! - согласились хлопцы и всунули ему в рот кусок мяса. Потом по просьбе других дали и им. Некоторые отказались. Тяжело раненному предложили хлеба и сала, но он лишь попросил пить.

Мирон взял жестянку и побежал к бобровому ручью. Когда напоил больного, захотели пить и здоровые. Пришлось бежать.

- Вы бы взяли вторую жестянку и сходили вместе, - предложил один из врагов.

- Спасибо за совет! - насмешливо ответил Виктор.

Виктору тоже дважды пришлось бегать к ручью, пока они напоили всех. Тогда появилась новая просьба:

- Дайте покурить. Возьмите в наших карманах папиросы и спички.

Виктор достал папиросы, сунул в рот каждому по одной и поднес огонь. Мирон забеспокоился, как бы и друг не закурил: ведь соблазн не малый! А Виктор действительно уже смотрел на папиросы в своих руках, взял одну, покрутил, разглядывая…

Мирон решил спасать друга. Тихонько взял из его рук папиросы и сказал:

- Послушай меня, Витя, потерпи! Столько времени прошло, ты уже отвык. Стоит ли опять начинать?

Тон Мирона был такой дружеский, такой искренний, что Виктор улыбнулся и сказал:

- Ладно, не буду!

Тяжело раненный часто просил пить, и хлопцы приносили ему воду. Не отказывали и здоровым. Потом пленники требовали курить, начинали выдумывать новые просьбы, в которых нельзя было отказать…

Одним словом, хлопот хватило до самого вечера. И чем темнее становилось, тем тревожнее. Хотя и не жалели сучьев, но все же не каждое движение пленников можно было заметить в сумерках. А друзья помнили, как Савчук сидел утром с жердью, хотя сам был уже освобожден.

«Что, если и теперь так же сидит кто-нибудь из них?» - думали оба. И время от времени проверяли пленных.

- Чего вы лезете каждую минуту? - злились те. - Попробуйте сами освободиться, когда вас так скрутят. Правду говорят: заставь дурака богу молиться, он лоб расшибет!

Не очень приятно было слушать такие слова, но хлопцы не обижались: быть может, они и действительно слишком стараются, но в таком деле излишняя осторожность и бдительность не мешают.

В этом они убедились вскоре же.

Самым спокойным пленником был раненный в руку. У него были связаны только ноги. Он сидел, опустив голову, и ни на что не обращал внимания. Даже не просил ни есть, ни пить. Здоровая рука его была подсунута под колени. Потому, что он вел себя спокойно, хлопцы не проверяли, хорошо ли связаны у него ноги. И вдруг Виктор заметил, что здоровая рука пленника все время вздрагивает. Подошел, посмотрел и крикнул:

- Эге! Этот номер не пройдет!

Оказалось, что тот пальцами здоровой руки и щепочками ухитрился развязать веревку на ногах. Пришлось здоровую руку бандита прикрутить к его ногам.

Друзья еще раньше договорились, что ночью будут сторожить вместе, а не по очереди.

- В такой компании боязно оставаться одному даже тогда, когда все связаны, - решили они.

Оба остались на страже и после того, как все бандиты уснули. Уткнувшись головой друг другу в спину, враги храпели на весь лес.

- Пить! - послышался голос раненого.

Взяли жестянку - воды нет. Неужели ради этого мерзавца идти в темноту за водой? Но раненый тяжело дышал, стонал, и у хлопцев не хватило духу отказать ему. Виктор побежал к ручью.

Мирон остался один. Жутко ему стало. Все вокруг казалось каким-то мрачным. Бандиты, кажется, начали шевелиться, трястись, хотя в то же время храпели так, что эхо по лесу шло.

Когда Виктор вернулся, Мирон прошептал:

- Больше по воду не ходи. Может, этой хватит, а нет - пусть терпит. Мне показалось, что они почему-то дергаются. А спят даже слишком крепко. Никто из них за все время не повернулся на другой бок. В таком неудобном положении трудно пролежать долго.

- Надо посмотреть! - решил Виктор. Подошли к одной паре, дотронулись.

- А? Что? Кто здесь? Пошли к черту! - послышался сонный голос.

Пощупали веревки - мокрые, лохматые!

- Ах, чтоб вам треснуть! - вскрикнул Виктор. - Это они грызут один у другого веревки. Сейчас же раздвиньтесь! Ну! Стрелять будем! Раз… два… - он поднял револьвер.

Пленники расползлись в стороны, злобно ворча:

- Вот чертовы дети!

Пришлось проверять всех. У двоих веревки оказались слюнявыми и погрызенными. Еще бы час-другой, и дело могло принять плохой оборот. Друзья затянули путы и разместили бандитов так, чтобы они не лежали рядом.

Ночь тянулась медленно, долго. Все казалось, что бандиты опять придумывают каверзы. Теперь они не храпели больше и не лежали так спокойно, как раньше, а часто ворочались с боку на бок. Хлопцы зорко следили, чтобы они не сближались, и все время покрикивали:

- Отодвинься!… Дальше!…

Потом все утихло.

Было уже далеко за полночь, когда друзья почувствовали странный запах, будто от подгоревшей одежды.

- Что это? Не подсмолился ли кто?

- Видно, тот, что ближе к огню. Подошли к нему. Виктор склонился, и в то же мгновение одна рука бандита охватила его за шею.

- Мирон, стреляй! - крикнул он.

Бандиты зашевелились, зашумели, начали перекатываться поближе. Хлопцам казалось, что они все развязались и сейчас набросятся на них.

И тут Виктор почувствовал, как железная рука отобрала у него револьвер…

- Стреляй! Стреляй скорее! - кричал он в отчаянии.

В ответ послышался спокойный голос Мирона: - Положи револьвер на землю и убери руки! Раз… Пальцы бандита разжались, и револьвер оказался на земле. Виктор схватил его и выпрямился. Мирон стоял позади бандита, засунув дуло своего пистолета ему за воротник. Холодная сталь заставила врага покориться.

- Связывай руки! - сказал Мирон.

Виктор опять старательно и крепко связал бандиту руки. Они были обожженные, скользкие.

Опять проверили всех. Разместили вокруг костра, в нескольких шагах от него. Острый момент взволновал всех, но было тихо, точно ничего не произошло. Только Виктор, отведя Мирона в сторону, с возмущением упрекнул его:

- Почему ты не стрелял? Из-за твоей ненужной жалости мы оба едва не погибли!

- Никакой жалости тут не было, а разумный расчет, - спокойно ответил Мирон. - Если вы я выстрелил сразу, мог бы попасть в тебя. Если бы приставил револьвер к его голове, он мог бы отшатнуться и даже выбить оружие у меня из рук. А когда я засунул револьвер ему за воротник, бандит ничего не мог сделать, а я всегда успел бы выстрелить.

- Ну и терпеливый же, гад! - удивился Виктор. - Жжет руки вместе с веревкой и - ни гу-гу!

Наконец окончилась и эта страшная ночь. Солнце еще не поднялось из-за леса, как среди деревьев показались фигуры красноармейцев. Было их человек двенадцать. Впереди шел, вернее, бежал командир с тремя кубиками на петлицах, Савчук. Он волновался больше, чем сами хлопцы, понимая, в каком серьезном, ответственном и опасном положении оставались они на острове. Малейшая ошибка - и оба погибнут. И Савчук чувствовал бы себя виноватым.

Какова же была его радость, когда еще издали увидал он друзей, зорко охраняющих бандитов! Те тоже радостно махали руками, шапками и так громко кричали «ура», что вспугнули зайца из-под дальнего куста. А для бандитов этот радостный крик означал конец всех их надежд…

Савчук обнял Мирона и Виктора, как родных, которых не видел долгое время.

- Молодцы, хлопцы! - сказал он. - А теперь собирайтесь домой.

… Через два часа в лесу было совсем тихо. Сиротливо темнел погашенный костер. Возле него валялись ненужные остатки разобранного зубра. В стороне белела куча свежего песка - бесславная могила черного бандита.

Лесные жители осмелели. Защелкала вверху белка, рассматривая покинутую стоянку. Опять закаркали вороны и постепенно овладели остатками зубра. Сюда же подбирался и волк…

В Полесской пуще начиналась обычная жизнь, нарушенная было человеком.