Полет валькирий

Глава 12. Паршивая овца

—Добаи, вы не сдали зачет!

Упитанный Йожеф, кряхтя, поднялся с пола и с ненавистью посмотрел на сана, только что уложившего его на лопатки.

— Придется вам потренироваться самостоятельно, — продолжал Родриго. — Через четыре дня — повторный зачет.

Йожеф вздохнул и бросил красноречивый взгляд на Ренато: этот, мол, тоже не сдал!

«Опять! — подумал Родриго. — И когда только в оправдание своих промахов перестанут кивать на беднягу Ренато! Нашли козла отпущения! Хотя, надо признать, парень больше всех подходит для этой роли. Что тут поделаешь? Сам виноват: сунулся в десант, не имея ни малейшего представления о том, что это такое. А здесь уважают только профессионалов. Не сумел им стать — значит, грош тебе цена».

— Не коситесь на Джентари, — сказал Родриго. — С ним я буду заниматься отдельно. И вообще, какие могут быть сравнения? Вы в десанте три года, а у него это первый полет. Он, между прочим, еще заткнет вас за пояс!

Неизбежный в таких случаях гогот на этот раз был умеренным: слишком уж измотали всех зачетные поединки.

Проводя работу в группах, командиры вынуждены были обращаться к подчиненным официально: Эрикссон, которого просто корчило от любого проявления панибратства, мог в любой момент заявиться на занятие и остаться до конца. Приходилось как бы тренироваться перед приходом шефа. Родриго, конечно, не мог не признать безусловную правоту Эрикссона: дисциплина есть дисциплина. Устав не предусматривал ни прозвищ, ни бесцеремонного «ты». Он много чего не предусматривал.

— Полчаса отдыха, — сказал Родриго. — Затем — теоретическая подготовка.

Несмотря на то что «теорией» полагалось заниматься лишь дважды в неделю, десантники ее просто не переносили. Родриго хорошо понимал ребят. Необходимо, конечно, изредка освежать в памяти некоторые вещи, но убивать на постоянное повторение одного и того же столько времени… Гораздо рациональнее было бы отдать его физподготовке, тактическим занятиям или изучению систем оружия. Но с инструкцией не поспоришь.

В отличие от корабля специального учебного класса на Базе не было. Занятия приходилось проводить в «развлекалке», где командиры по очереди, в строго определенные часы, собирали свои группы.

— Диас! Ответьте мне, в чем разница между Силами Безопасности и армиями прошлого.

Фелипе Диас, длиннющий аргентинец, сверкнул нахальными черными глазами из-под шаровидной, неимоверной густоты, шевелюры и демонстративно прикрыл ладонью зевок.

— Командир, — произнес он, оставаясь сидеть, — объясните, ради пульсара, кому это нужно? Долбим одно и то же, как будто за усердие нам дополнительно заплатят. Лучше бы анекдоты сочиняли, а то весь запас кончился. Предлагаю такое начало: роботу надоело вкалывать без перерыва, и решил он устроить себе выходной. Приходит, значит, к хозяину и говорит…

— Диас! Я с удовольствием выслушаю ваш анекдот, когда занятия закончатся. А сейчас потрудитесь встать и ответить на вопрос, пока я не устроил вас на денек к нашему общему другу Ольшанцеву.

Конечно, Фелипе, несмотря на свое разгильдяйство, знал теорию назубок: четыре года службы — это четыре года службы. И Родриго знал, что Фелипе знал, и Фелипе знал, что Родриго знал, что он знал… Но программа подготовки десантников, составленная когда-то в заоблачных кабинетах высшего руководства СБ, предусматривала непрерывное закрепление пройденного. И нарушить ее означало развалить идеологическую работу.

Диас нехотя поднялся.

— Функция Сил Безопасности, — он говорил нарочито медленно, с чувством, отчего тон его воспринимался как откровенно издевательский, — заключается в защите свободы и достоинства граждан Объединенного государства Земля от угрозы воздействия дестабилизирующих факторов, как внешних, так и внутренних. — Тщательно выговаривая эту нескончаемую деревянную фразу, Фелипе как будто смаковал ее, давая понять, что он думает о производителях подобных синтаксических монстров. — Впервые мощь современного оружия была поставлена на службу всему человечеству. В отличие от СБ армии государств разобщенного мира не всегда служили только целям обороны, зачастую являясь инструментом проведения завоевательной политики. Таким образом…

— Отлично, Диас, садитесь, — сказал Родриго, с трудом подавляя собственное желание зевнуть. — Теперь вы, Джентари. Скажите мне, в чем состоит миссия десантников при покорении новых планет?

Ренато вскочил, открыл рот и замялся.

— Извините, — выдавил он, — я могу ответить, но… Но я не согласен с принятой формулировкой.

Родриго оторопел. Вот тебе раз! И когда этот Ренато станет человеком? Не согласен… Да кто его спрашивает? Завтра он начнет оспаривать приказы, послезавтра заявит, что отказывается брать в руки оружие… Свихнуться можно!

— В чем дело? — резко спросил Родриго.

— Понимаете… — Ренато слегка порозовел. — Я, конечно, мог бы не затевать дискуссию, но к слову «миссия» у меня особое отношение. Каждая планета — это самостоятельный, уникальный мир. Придя в этот мир, мы пытаемся решить за его счет собственные проблемы — демографические, экономические и так далее. Нам приходится стремиться в космос, потому что на Земле не хватает сырья, потому что ради сохранения ее природы необходимо возводить новые предприятия где-нибудь подальше. Но это — обыкновенная работа, мы преследуем чисто утилитарные цели. Вот если бы старались улучшить каждый из миров бескорыстно, ничего не требуя взамен, тогда… тогда можно было бы сказать, что мы выполняем некую высшую миссию. Мы не совсем правильно понимаем свое предназначение… или совсем неправильно, но стоит только задуматься над этим… Истина глубже, намного глубже!

Десантники открыли рты. Они знали, конечно, что молчаливый, замкнутый Ренато мог иногда выдать пару фраз, чрезвычайно мудреных и потому неизменно смешивших окружающих. Поняв это, итальянец обычно тут же замолкал. Но сегодня, похоже, его прорвало.

«Ну, философ! — подумал Родриго. — Чувствуется образование, чувствуется! И что он только делает у нас? Ему бы учебу продолжать, а не лезть на передний край. Вояки из него все равно не получится, а на Земле мог бы профессором стать. Такое загнул — я и половины не понял. Ну а теперь послушай меня. Я человек простой, на раскопки истины не претендую, а вот дурь из головы могу выбить».

— Значит, тебе кажется, что мы не миссию свою первопроходческую выполняем, не звездный путь прокладываем для человечества, а так, сырьишко промышляем? — Сам того не заметив, Родриго перешел на неуставное обращение. — Но тогда я не понимаю, зачем ты вступил в десант и какого черта теперь сам расхаживаешь по этому «самостоятельному, уникальному миру». Наверное, в отличие от нас, недалеких, понял свое предназначение? И в чем же оно? Бескорыстно превратить Оливию в рай для каких-нибудь здешних сусликов, а потом скромно отбыть восвояси? Так она, мне кажется, и так уже рай для всех, кто на ней обитает. Стоило ли нам прилетать?

При упоминании о сусликах десантники так и покатились. Только Йожеф, до сих пор недобро косившийся на Ренато, даже не улыбнулся.

— Я давно говорил, — процедил он сквозь зубы, — что в нашем стаде завелась паршивая овца. Истину ему подавай! Мы тут за него пахать будем, а он, сложив ручки, истину искать? И чего его к нам занесло? Шел бы к научникам — все больше толку!

Родриго бросил на Йожефа выразительный взгляд, и тот замолчал.

— Вы меня не поняли, — вновь заговорил Ренато. Вид у него был довольно жалкий. — То, что я в десанте… на это есть свои причины. Предназначение… Каждый видит его по-своему, я не собираюсь ничего проповедовать. Просто не могу согласиться с определением в учебнике. В чем действительно заключается наша миссия, не знаем на самом деле ни вы, ни я. Знают только те или тот, кто отвечает за вселенскую гармонию, кто видит последствия любого шага, кто имеет право решать…

«Какая каша у тебя в голове, парень! — подумал Родриго. Вселенская гармония… И кто же это, интересно, за нее отвечает? Старец с нимбом?»

— Садитесь, Джентари, — сухо сказал он. — Ответ неудовлетворительный. В сущности, это и не ответ, а так, рассуждения. — Родриго неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Похоже, вы и здесь напрашиваетесь на индивидуальные занятия. Но учтите — мне может надоесть с вами возиться.

Ренато сидел, низко опустив голову. Казалось, ему только что надавали оплеух. Несмотря на убеждение Родриго, что наставник должен быть справедлив и строг, в нем шевельнулась жалость.

«Нет, птенец, — подумал он, — я тебя не брошу. Отступиться проще простого. Но тогда какой из меня, спрашивается, командир группы? У меня в подчинении такие субчики — с тобой не сравнить. Но до сих пор со всеми справлялся. Нет, сделаю я все-таки из тебя десантника! Сделаю!»

— Джентари, — сказал Родриго, — мы займемся с вами прямо завтра, если будет время. Для начала — физподготовка. Я видел, вы вчера самостоятельно работали с тренажерами, хотя имели полное право отдыхать. Это хорошо. Но отставание от других еще значительное.

Занятия подходили к концу. Проверив познания Дзиро (у того прямо от зубов отскакивало), Родриго отпустил группу.

Наконец-то он мог побыть один, чтобы как следует поразмыслить над всеми странностями последних дней. Больше всего ему не давало покоя отсутствие какой-либо системы. Информации было невероятно много, но она застряла в голове тяжеловесной угловатой глыбой, и этот спекшийся монолит упорно не хотел дробиться, раскладываться по полочкам. Кто такие «амебы»? Имеют ли они отношение к экспериментам, проведенным неведомыми силами над ним самим и Хидом? Почему экспериментаторы в одном случае создали реалистичный земной образ, а в другом подсунули, похоже, чьи-то ожившие галлюцинации? Которая из гипотез Ивана все-таки верна? Видимо, самая первая. Но разве только живое существо может покопаться в человеческом мозгу, что-то извлечь оттуда и материализовать? Пожалуй, с этим справится и достаточно сложная машина. Вот только зачем? Вопросам не было числа.

Взаперти думалось плохо. Родриго вышел на поляну. У тренажеров, как обычно, было много народу, и он медленно зашагал в противоположную сторону. Вдруг кто-то схватил его за ногу. Чертыхнувшись, Родриго нагнулся и стал отдирать от ботинка вцепившуюся в него мертвой хваткой плеть шипастого вьюна. Любой, увидев на поляне это злокозненное растение, считал своим долгом вырвать его с корнем. Однако вьюны, несмотря ни на что, не переводились. Наконец Родриго одолел ползучего разбойника. Отшвырнув растерзанный стебель, он выпрямился и шагах в двадцати от себя увидел немолодого грузного человека с белоснежной шевелюрой.