Полководец. Биографическая повесть

НА САМОМ ОСТРИЕ

Другая и тоже очень характерная черта полководческого характера Конева заключается в том, что, как бы хорошо ни было организовано управление сражением, в особо ответственную пору он всегда старался находиться на самом остром направлении. Именно там, где решался успех.

Это мне хочется проиллюстрировать двумя примерами. Об одном до сих пор с благодарностью вспоминают мои земляки-калининцы.

Фронт обороны против гитлеровских армий в разгар операции «Тайфун» растянулся почти на пятьсот километров. Для координации сил обороны Западный и Резервный фронты были слиты и командование этим огромным объединенным фронтом было поручено тогда генералу армии Георгию Константиновичу Жукову. Конев стал его заместителем. Очень тяжелая в те дни обстановка сложилась на Калининском направлении, где фронт, по существу, оказался открытым. Конева туда и направили с чрезвычайными полномочиями.

Он выехал на место 12 октября с двумя офицерами, шифровальщиком, подвижной радиостанцией и, прибыв в Калинин, выяснил, что войск там нет и даже противовоздушная оборона слабо организована. Весь просторный двор военкомата оказался забитым женами, матерями, детьми военнослужащих, не знавшими, как им быть, старавшимися выяснить, что им делать. Военком, в общем-то толковый, деятельный офицер, не знал, что ответить. Обстановка на фронте не была ему известна даже приблизительно. А слухи наплывали один на другой: между Калинином и Москвой неприятель выбросил большой воздушный десант… целые подразделения немцев будто бы бродят по городу, переодетые в нашу форму… перерезана железная дорога… Точно было известно лишь то, что немецкие танки прошли город Зубцов и движутся в направлении Калинина и Москвы. Конев прикинул в уме: стало быть, в Калинине они могут быть через два-три дня.

А во дворе женщины и дети с надеждой смотрели на военкома и на прибывшего из Москвы большого начальника. То и дело разыгрывались драматические сцены. И тут генерал Конев применил старый прием, о котором сам вычитал когда-то в книге о Суворове.

- Прикажите принести койку в ваш кабинет, хочу отдохнуть с дороги.

А когда койку принесли, снял сапоги, не раздеваясь, прилег на нее, укрылся шинелью.

Сразу стало известно, что заместитель командующего фронтом отдыхает. Спит. И хитрость эта удалась, сразу же успокоила людей во дворе. Все разошлись по домам и рассказали об этом и в городе.

А между тем Конев уже сидел в обкоме, в кабинете секретаря Ивана Павловича Бойцова - энергичного, очень авторитетного человека, который вскоре стал членом Военного совета и с которым Ивана Степановича связала потом фронтовая дружба. Они были и до этого знакомы, встречались на пленумах Центрального Комитета партии. Бойцову, разумеется, уже донесли о прибытии генерала, и он встретил его недоуменным вопросом:

- А мне доложили, что вы там в военкомате сны смотрите.

Посмеялись и стали обсуждать создавшееся положение. Очень острое положение.

- Вы знаете, что противник в одном-двух переходах от города?

- Знаю. Войск в городе нет, - сказал секретарь обкома. - Мобилизую коммунистов. Начал эвакуацию ценностей и заводов. Поставил задачу, чтобы к утру все было готово. Рабочее ополчение выдвинуто на Старицкое шоссе. Стоят насмерть почти необученные бойцы. Да и с оружием у них не густо: старые винтовки и бутылки с горючей смесью.

- Делайте все, что можете. Еду организовывать войска.

Используя свои чрезвычайные полномочия, Конев остановил на станции эшелон с частями дивизии генерала Поленова, приказал им выгрузиться и немедленно занять оборону к западу и юго-западу от города. Затем дивизия генерала Горячева получила приказ: форсированным маршем двигаться к Калинину.

Конев понимал, что Калинин для немцев был не самоцелью, а лишь этапом на пути продвижения к Москве. И представлял, что замысел гитлеровского командования на этом участке состоит в том, чтобы вбить клин во фронт нашей обороны, разделить Западный и Северо-Западный фронты, лишить их взаимодействия и тем самым парализовать значительную часть сил.

Командарму Юшкевичу было приказано занять дивизией Горячева оборону ближе к Калинину, а остальными дивизиями форсированным маршем двигаться из Селижарова на Торжок, чтобы предотвратить поворот фланга наступающих немцев на север - на город Бежецк.

Ночью Конев приехал в Ржев, в армию генерал-лейтенанта Масленникова. Это было в стороне от линии наступления. Генерал, только что вернувшийся из бани, благодушно пил чай. Заместитель командующего фронтом застал его врасплох.

- Вашей армии, - сказал Конев, - приказываю всеми дивизиями перейти через Волгу и ударить по тылам наступающего врага.

У Конева уже тогда созрел план активной обороны, которая помогла бы задержать наступающих.

Сам город удержать не удалось. Но и гитлеровцам не удалось осуществить свой замысел. Солдаты вовремя выдвинутой вперед дивизии генерала Горячева встали насмерть на северо-восточной окраине города. Продвижение противника в этом направлении было задержано. Фронт здесь застыл. А прибывшая с Валдая танковая бригада полковника П. А. Ротмистрова, за сутки проделавшая труднейший марш-маневр, с ходу приняла на Ленинградском шоссе встречный бой с авангардами танковой группы генерала Гота, разбила их в этом бою, заставила откатиться за Волгу и, таким образом, сорвала намечавшийся по плану «Тайфун» удар на Бежецк и Бологое.

Так, в решающие эти дни в поразительно короткие сроки вокруг Калинина была сосредоточена значительная группа войск. В Ставку было доложено: авангарды Гота на отрезке шоссе Калинин - Медное разгромлены. Северо-восточнее города организован сплошной стабильный фронт.

Штаб-квартиру свою в те дни Конев расположил в деревеньке Змеево, как говорится, в двух шагах от окраины оккупированного города. Тут, сидя на завалинке избы, он в полевой книжке и написал донесение обо всех принятых мерах. Передал и спустя некоторое время попросил вызвать к проводу начальника Генерального штаба.

«Просим к проводу начальника Генштаба», - выстукал шифром телеграфист.

«Обождите, - ответно застучал телеграф. - У аппарата Сталин».

Аппарат продолжал стучать, на полу завивалась лента. Взволнованный телеграфист докладывал: «Заслушав ваше сообщение, Ставка решила образовать Калининский фронт в составе 30, 31, 29 и 22-й армий и отдельных дивизий, расположенных на этом направлении. Командующим фронтом назначен генерал-полковник Конев. Желаем успеха. Сталин. Шапошников».

Так этим неожиданным приказом получила оценку энергичная деятельность генерала Конева, успевшего на острие событий как бы сшить этот фронт из отдельных разрозненных лоскутов.

5 декабря, за день до общего контрнаступления под Москвой, войска самого молодого, только что созданного фронта форсировали Волгу и перешли в наступление против 9-й полевой армии генерала Штрауса и 3-й танковой группы Рейнгардта, сменившего Гота после того, как его авангарды были разбиты и отброшены за Волгу решительными ударами подошедших резервов. Наступление началось против всего левого фланга немецкой группы «Центр» и правофланговых дивизий армий «Север». Бешеное сопротивление, оказанное на рубеже Волги, было сломлено. Город Калинин, который армии генералов Юшкевича и Масленникова взяли в клещи, был освобожден, и наступление продолжалось в западном направлении.

Интересно взглянуть на это первое наступление Калининского фронта глазами врага. Такая возможность теперь есть. Один из немецких стратегов, начальник генерального штаба сухопутных войск тех дней генерал-полковник Гальдер, принимавший самое активное участие в разработке плана «Барбаросса», как именовался по гитлеровскому коду план завоевания Советского Союза, вел дневник. Опытный генерал вермахта в этом, ныне опубликованном дневнике, разумеется отнюдь не предназначавшемся его автором для постороннего глаза, по существу, уже в начале войны признал крах блицкрига - молниеносной войны, - на котором зиждился весь план «Барбаросса».

Вот этот-то генерал, под влиянием развернувшихся военных событий вынужденный давать высокую оценку исключительной стойкости и мужеству Советской Армии и советского народа, так писал о начале наступления Калининского фронта:

«5 д е к а б р я. Противник прорвал наш фронт в районе восточнее Калинина… Фон Бок сообщает: силы иссякли.

8 д е к а б р я… Северо-западнее Москвы начала действовать 20-я русская армия… В районе восточнее Калинина в наступление перешло семь дивизий противника… Я считаю этот участок фронта самым опасным…

9 д е к а б р я. Крайне сильный нажим противника юго-восточнее Калинина, видимо, позволит ему вновь овладеть городом.

15 д е к а б р я. Серьезный разговор с главкомом по вопросам, связанным с обстановкой. Главком выглядит очень удрученным. Он не видит больше никаких средств, с помощью которых можно было бы вывести армию из нынешнего тяжелого положения.

17 д е к а б р я. На участке 9-го армейского корпуса, по-видимому, творится безобразие. Часть дивизий отошла, а часть осталась на прежних позициях. Потеряно большое количество тяжелых орудий и транспорта».