Полночный блюз

Глава 9

— Куда, мисс? — негромко спросил водитель лимузина, открывая перед Эдди дверцу машины.

— Не знаю, — ответила она, оборачиваясь и задумчиво глядя на Дэвида.

Он улыбался и махал рукой, стоя у парадной двери. Эдди послала ему воздушный поцелуй. Она видела, что Дэвид прилагает огромные усилия, стараясь выглядеть беззаботным, но за улыбкой прятались нетерпение и беспокойство. Скотт Раш должен прибыть в ближайшие полчаса.

— Просто отвезите меня куда-нибудь, куда вы обычно возите людей… чтобы они не мешались дома, — сказала Эдди шоферу и уже хотела сесть в машину, но внезапно остановилась. — Знаете, я буду чувствовать себя глупо позади, в одиночестве. Вы не возражаете, если я сяду рядом вами, впереди? — спросила она.

Эта просьба показалась пожилому водителю необычной, но он любезно улыбнулся:

— Буду польщен, мисс.

— Вы не знаете какой-нибудь большой детский универмаг поблизости? От этого зависит счастье одной маленькой девочки, оставшейся в Индиане.

— О, вот оно как! Значит, не смогли взять ее с собой сюда! Да, я знаю один магазин поблизости…

Эдди довольно кивнула:

— Сэр, я была уверена, что на вас можно положиться!

Дэвид всматривался в загорелое лицо друга, сидящего напротив. Скотт Раш листал журналы на мраморном столике, старательно избегая взгляда Дэвида. В окна светило жаркое калифорнийское солнце, полоски света падали на зеленый ковер и невероятных размеров диван, на котором устроился Раш. Дэвид откинулся в кресле и положил ногу на ногу.

— Ладно, дружище, выкладывай, какую рыбку ты поймал в мутной водице?

Скотт поднял голову, улыбнулся, вспомнив их поговорку, однако его лицо сразу стало серьезным.

— Одно грязное дельце, — ответил он, доставая из внутреннего кармана пиджака газету.

Дэвид развернул газету на кофейном столике, аккуратно разглаживая края. Минуту спустя он пробормотал сквозь зубы проклятие и продолжил чтение.

— Мне сообщил об этом приятель, который работает в редакции «Роллинг стоун», — пояснил Скотт. — Он хотел меня предупредить насчет этой готовящейся сенсации прежде, чем материал будет напечатан. Поскольку статья непосредственно касается тебя, он пытался сначала найти твоего менеджера. Но, как нам всем хорошо известно, это место вакантно уже пару лет, с тех пор как ты выгнал последнего. Так что материал прошел и был напечатан. Кем бы ни была эта Рита Делейни, похоже, ей удастся раздуть из этого сенсацию.

Дэвид затеребил рукой бороду.

— Проклятие! Почему она просто не пришла ко мне и не обозвала подлецом? В статье она все представляет так, будто я стремился облегчить свою совесть, заплатив Эдди с помощью альбома и места второй вокалистки. Еще, конечно, она довольно пространно рассказывает, как мы пытались скрыть личность Эдди. Откуда она узнала про запись альбома? И где раздобыла эту фотографию?

— Ну, что касается фото, то это уж тебе лучше знать! А милая картинка, где вы с мисс Рэйнтри целуетесь за кулисами, ставит под угрозу ваши карьеры, если мы срочно не предпримем что-нибудь.

— Да что ты говоришь? Можно подумать, что я сам этого не понимаю!

Скотт встал с дивана и подошел к камину. Достав с каминной полки маленькую золотую статуэтку, приз конкурса, он пристально осмотрел ее, потом с тяжелым вздохом взвесил ее в руке.

— Послушай, мы с тобой сто лет друг друга знаем. Но ведь эта фотография не подделка? Как же ты мог позволить такому произойти?

Дэвид швырнул газету на стол и направился к бару. Слегка подрагивающей рукой налил пива. Сделав большой глоток, он со стуком поставил бутылку на место и мрачно посмотрел на друга.

— Спасибо! Да, я был беззаботным идиотом! Да, я недооценил стремление Риты к славе и ее готовность ухватиться за что угодно, лишь бы попасть на первые полосы газет. Ладно, мне плевать, что будет со мной, но тебе и другим со студии надо будет отстоять Эдди. Ее музыка заслуживает того, чтобы ее слушать. Если бы ты слышал ее, то сразу бы понял, что на ней можно заработать деньги.

Скотт тихо выругался.

Схватив бутылку пива, Дэвид настойчиво продолжил:

— Возможно, эта история даже пойдет ей на пользу. Это вынудит «Цитадель» расстаться с глупой выдумкой насчет Далилы, и Эдди сможет выступать под собственным именем.

— Это верно, — сухо подтвердил Скотт. — С таким голосом и текстами наша маленькая девушка из Индианы, безусловно, пробьется на самый верх, понимает она это или нет. Но для начала ей нужно выйти с честью из этой ситуации.

— И как нам выпутываться из нее? Свалим все на меня? Поможет ли это?

— Нет, черт возьми! Нет! Мы дадим наш материал в прессу. Ты выступишь с рассказом о том, как это «происходило на самом деле». «Долгую ночь» написал ты. Ты скажешь, что это чистое совпадение, Эдди написала похожую песню, а та запись, которую она тебе послала, потерялась где-то на почте. И добавишь, что был так тронут ее музыкой, когда попал на блюзовый вечер в Чикаго, что предложил ей стать продюсером ее альбома. И вы стали друзьями.

Дэвид внезапно расхохотался. Чем больше он думал об этом, тем забавнее ему представлялась ситуация.

Однако Скотт не разделял его веселого настроения.

— Буду рад, если ты поделишься со мной своей радостью, — сухо промолвил он. — Я пока не вижу никаких причин для веселья.

Немного придя в себя, Дэвид откашлялся и произнес:

— Но разве непонятно? Это вполне могло произойти и на самом деле. За исключением «стали друзьями».

Скотт тоже подошел к бару и взял бутылку пива.

— Так ты сможешь с этим выступить?

— А почему бы и нет?

Скотт усмехнулся:

— Ладно, «друзья» — это скромно сказано. Временный союзник по постели, как я догадываюсь. Не могу осуждать тебя за то, что ты поддался ее очарованию. После того как мы опубликуем твое заявление, большинство решит, что все это просто ловкий рекламный трюк, чтобы привлечь к вам внимание. Не важно. Как только закончатся ваши совместные выступления, она вернется домой в Индиану, ты — в Лос-Анджелес, и все благополучно закончится.

— Вот здесь ты ошибаешься.

— Что ты имеешь в виду? — вмиг посерьезнел Скотт.

Дэвид поднял рукав тенниски и гордо продемонстрировал другу татуировку.

— По-моему, здесь все сказано.

— О Боже! — Скотт уронил голову, закрыв лицо руками. — Скажи, что мне это привиделось!

— Ты и твоя красавица жена уже много лет уговариваете меня найти себе подходящую женщину и остепениться. Вот, можешь считать, я решил последовать вашему совету. Я влюблен, Скотт. А она — разведена. У нее четырехлетняя дочка, которая растопит твое сердце, как только ты взглянешь на нее. Так что не страдай, а лучше поздравь меня.

Однако когда Скотт отнял руки от лица, Дэвид увидел не дружелюбную улыбку, а выражение сдержанного отчуждения. Долгое напряженное молчание повисло в комнате, и наконец Скотт заговорил:

— Послушай, Дэвид, это несерьезно! У тебя огромный жизненный опыт. Не может быть, чтобы ты вдруг увлекся настолько, что совсем потерял голову!

Дэвид нахмурился.

— Но это вовсе не легкомысленный романчик! У нас серьезные отношения! Для меня это очень важно, — возразил он, пристально глядя на друга.

— И что? Ты в самом деле веришь, что она могла написать песню, похожую на твою? И послала ее тебе по почте? — Скотт презрительно фыркнул. — Ну как же, как же! Она сочинила слова, похожие на твои, а ее бедная умершая мама — музыку!

Дэвид схватил друга за воротник прежде, чем тот успел отпрянуть.

— Не вздумай когда-нибудь повторить эти слова! — прорычал Дэвид, тряся Скотта за ворот рубашки.

Пораженный таким неожиданным оборотом дела, Скотт тем не менее отступать не собирался.

— Что? Не хочешь слушать правду? Но я готов тебе повторить: Эдди Рэйнтри просто использует тебя, дружище! И насколько я могу судить, она добилась еще не всего, что наметила. Это грозит тебе бедой, и не одной!

— Да ты даже никогда не встречался с ней! Тебе хватит пяти минут побыть в ее обществе и понять, что она просто не способна никого обманывать!

Скотт вздохнул и решил подойти к проблеме с другой стороны:

— Послушай, оставим это судебное дело. Но подумай лучше, что это может быть за женщина, которая способна ради карьеры отказаться от своего имени и от своей личности? А? Да, все правильно! Это отнюдь не милая и не невинная деревенская девушка, а хитрая, прожженная интриганка! Люди такого рода не успокаиваются, пока не достигнут самой вершины. А потом быстренько забывают тех, кто помогал им туда взобраться… Как только она достигнет желаемого результата, ты превратишься для нее лишь в туманное воспоминание далекой молодости.

— Как ты не понимаешь! — вскричал Дэвид. — Даже если это было бы правдой, разве можно ее за это винить! Много лет я наслаждался жизнью, используя все те преимущества, что давала мне музыкальная карьера: постоянные призы, премии, не говоря уже о деньгах. И ты, ты сам тоже в этом участвовал, помогая грести деньги лопатой! Разве мы вправе обвинять ее за то, что делаем сами?

Дэвид подошел к каминной полке и, повернувшись спиной к Скотту, задумчиво постучал пальцем по платиновому диску, стоявшему там.

— Все, все изменилось. Мне теперь безразлично, слушает меня миллион людей или одна-единственная одинокая душа. Все, что для меня важно, — это сочинять и исполнять музыку, которая рождается у меня в душе. А Эдди, между прочим, из семьи музыкантов кантри. Эти люди понимали, что существует лишь один правильный путь в жизни.

Не ответив, Скотт подошел к полкам с видеокассетами. Быстро пробежав взглядом по корешкам, он нашел на самой верхней полке кассету и вытащил.

Дэвид с недоумением смотрел, как его друг вставляет ее в видеомагнитофон.

— Ты хоть слышал, что я тебе говорил?

Скотт нажал кнопку и отодвинулся, глядя на экран.

— А ты хотя бы смотрел это, Дэвид? Здесь записано судебное расследование. Ты видел, как вела себя Эдди во время суда?

Дэвид пожал плечами:

— Чем меньше я знаю об этом, тем лучше! У меня есть адвокаты, которым я плачу за это. И вообще, я хотел бы забыть об этом процессе и никогда о нем не вспоминать.

— Да, похоже, ты в этом преуспел. Но я там тогда присутствовал. И мне кажется, есть кое-что, что ты должен увидеть.

Он начал перематывать ленту вперед.

— Это в самом деле так необходимо? — спросил Дэвид. — Скотт, я понимаю, ты пытаешься мне что-то доказать. Или, возможно, ты считаешь, что как друг должен из лучших побуждений предостеречь меня? Но я уже взрослый мальчик, Скотт! Я сам могу прекрасно о себе позаботиться. Что бы там ни происходило на процессе, сейчас это уже не имеет значения. Так можешь не стараться!

— Не будь смешным!

— Но я не желаю этого видеть!

— Почему же? Если ты полностью уверен в ее невиновности, то почему так боишься просто посмотреть?

Дэвид картинно закатил глаза и громко вздохнул:

— Для чего существуют на свете друзья, как не для того, чтобы доставлять нам кучу хлопот! Ладно, во имя нашей дружбы я согласен посмотреть, что ты хочешь. Ты что будешь есть: подогретую в микроволновке кукурузу или мне позвонить и заказать пиццу?

— Все в порядке, Пит! Просто подождите здесь, если нетрудно. Я помашу рукой, если ваша помощь больше не понадобится, — сказала Эдди шоферу.

— Вы уверены, что вам не нужно поднести вещи? — спросил он, указывая на множество коробок и пакетов в ее руках.

— Нет, все в порядке. — Радостно улыбаясь, Эдди вышла из машины прежде, чем он успел подойти и помочь открыть дверцу. — Спасибо, с вашей помощью я сделала очень удачные покупки.

— Рад был помочь.

Заметив незнакомый «БМВ», припаркованный у дома Дэвида, Эдди нарочно громко хлопнула дверцей лимузина. В конце концов, Дэвид и его друг должны были уже закончить деловые разговоры. Кроме того, снедавшее Эдди любопытство все равно не позволило бы ей дольше ждать.

С трудом открыв парадную дверь, она оставила покупки в холле. До нее донесся мужской голос, раздававший как будто из телевизора. Пройдя немного вперед по коридору, Эдди прислушалась. Внезапно она вздрогнула, узнав голос говорившего, и обессиленно прислонилась плечом к стене.

«Мисс Рэйнтри, с каких пор вы занимаетесь сочинением песен?»

Эдди зажала рукой рот, услышав собственное бормотание в ответ.

«Будьте добры, мисс Рэйнтри, говорите так, чтобы суд мог вас услышать».

«Я пишу песни начиная с двенадцати или тринадцати лет, сэр».

Эдди внезапно показалось, что пол закачался под ногами. Она схватилась рукой за стену, чувствуя, что может потерять сознание. До нее донесся незнакомый голос, перекрывая звук с видеоленты:

— Ты посмотри, Дэйв, она же похожа на загнанного в угол кролика. Она даже боится посмотреть на прокурора, когда отвечает.

Эдди ждала, что Дэвид возразит что-нибудь в ответ, но он молчал. Она слышала только собственное прерывистое дыхание. Следующая реплика опять заставила ее вздрогнуть:

— «Итак, вы на самом деле утверждаете, что песня мистера Ландри не является полной и точной копией той, что вы ему послали?»

— «Нет, сэр, но…»

— «Значит, вы признаете, что песня мистера Ландри отличается от вашей версии?»

— «Возражаю. Наводящий вопрос».

— «Возражение принято».

Опять раздался осуждающий голос Скотта Раша:

— Конечно, они не могли представить на суде результаты проверки ее на детекторе лжи. Тебе адвокаты говорили о результатах?

Дэвид сухо ответил:

— Она провалила первый тест и прошла второй.

Эдди хотелось закричать в голос. Они что, не знают, что тесты тоже могут врать? Что запуганные люди от волнения допускают ошибки и дают неверные ответы?

Тем временем на видео продолжала разворачиваться судебная драма.

— «Мисс Рэйнтри, у вас есть какое-нибудь доказательство, что вы и ваша мать написали именно ту песню, о которой идет речь? Под доказательством я подразумеваю, имеете ли вы какую-нибудь магнитофонную запись или нотированную запись вашей песни?»

— «Я никогда не записываю песни на бумаге и никогда не думала записывать на пленку. Мне это не требуется потому, что я их все помню. И мама моя так же делала».

— «Есть ли у вас свидетели, как у мистера Ландри, которые смогут подтвердить, что они были с вами, когда вы писали эту песню?»

Последовала короткая пауза, затем Эдди ответила:

«Нет, мы просто сидели в кухне за столом и придумывали песню. Трудно сочинять, когда вокруг толпятся люди».

Скотт Раш продолжил:

— Раньше она дала показания, что у нее есть муж, отец, сестра. И куда же они все делись? Ведь наверняка они пели песню дома, и все должны были ее слышать. И вспомни, ее собственный муж отказывался выступить свидетелем! Какие тебе еще нужны доказательства?

«Ну, скажи же что-нибудь, Дэвид!» — молила про себя Эдди, ощущая поднимающуюся в душе волну гнева.

Наконец до нее донесся голос Дэвида:

— Да, это, конечно, необычно, чтобы человек написал песню и потом ее не исполнял. Не знаю насчет Эдди, но я-то всегда записываю свои сочинения, как хорошие, так и не слишком удачные. И тем не менее ты…

— У меня нет магнитофона! — яростно закричала Эдди, врываясь в гостиную. Удивление на лице Дэвида от ее внезапного появления быстро сменилось виноватым выражением. — Некоторые люди не настолько богаты, чтобы приобрести все, что им нужно! Но догадываюсь, что вам это никогда не приходило в голову!

— Эдди, милая! Что…

— Ничего! Не извиняйся! Мне уже ясно, что твой друг пытается доказать кое-что. — Она метнула взгляд в угол, где переминался с ноги на ногу Скотт. — Я так мечтала встретиться с вами и поблагодарить за то, что вы первый заинтересовались моими песнями. Однако теперь, мистер Раш, спешу сообщить вам, что благодарности вы от меня не дождетесь!

Дэвид начал было говорить, но Эдди остановила его мрачным взглядом.

— Что он хочет тебе доказать? Зачем вы смотрите эту кошмарную запись? Конечно, я выгляжу здесь как загнанное животное. А что вы ждали от деревенской девчонки? Я была до смерти напугана. Я-то думала, ты мне веришь, — с болью в голосе продолжила она. — После всего, что у нас было! После всего, что мы делали вместе, о чем говорили… о том, как мы будем жить вместе, и какие у нас будут чудесные дети, и мы будем сочинять прекрасную музыку. Разве мы не договорились забыть про эту песню? Ты хочешь, чтобы ее призрак всегда висел над нами?

Дэвид подошел к Эдди и положил руки ей на плечи, но она сбросила их. Тогда он взял ее за руку, а когда Эдди попыталась ее высвободить, то крепко сжал ее.

— Эдди, понимаю, все это выглядит некрасиво, но позволь мне объяснить! Скотт приехал предупредить меня насчет этого!

Он схватил со стола газету и протянул ей.

Взгляд Эдди побежал по строчкам, гримаса отвращения перекосила лицо.

— Мне следовало понять, что твоя подруга Рита не сможет обойтись без того, чтобы не привлечь к себе всеобщее внимание. Но при чем тут видеозапись суда?

— У Скотта сложилось неправильное мнение насчет… насчет тебя. Он думал, если я увижу тебя на этой пленке, то ему удастся меня убедить.

— Но ты ведь ничего не отрицал! Ты должен был защищать меня, когда он говорил все это! — В ярости Эдди повернулась к Скотту: — Как вы посмели! Все, что я говорила во время суда, было чистой правдой. И никакой юрист, судья, ни один человек не сможет меня заставить сказать что-либо другое. Господи, неужели все это еще не закончилось! Вы хотите меня опять заставить пройти через это?

Скотт откашлялся, скрестил руки на груди и ответил:

— Я считаю себя другом Дэвида. Все, что касается его, касается и меня. И я думаю, что обязан защищать его даже от него самого, если понадобится. Сейчас, похоже, вы убедили его, что являетесь воплощением его жизненной мечты.

Эдди вырвалась из рук Дэвида и бросилась к Скотту:

— Возможно, я не являюсь мечтой его жизни, но он — мечта моей! И вплоть до последних нескольких минут я думала, что Бог послал мне чудо!

Дэвид встал между ними:

— Прекратите! Вы, оба, прекратите!

— Не пытайтесь меня обмануть! — воскликнул Скотт. — Люди, которые делают карьеру таким способом, как вы, не способны понимать, что такое чудо.

— Но я — понимаю, — с нажимом повторила Эдди.

Она опустила голову и, сфокусировав взгляд на кончиках носков, попыталась взять себя в руки. Наконец подняв голову, она заговорила, обращаясь теперь уже к обоим мужчинам:

— Моя мать всегда считала, что мужчинам трудно поверить тому, что они не могут увидеть. Им нужны доказательства. Мы, женщины, умеем принимать многие вещи на веру. Возможно, поэтому я смогла поверить рассказанному Дэвидом, но он не смог поверить мне.

— Но я поверил! — возразил Дэвид.

— Пожалуйста, дай мне закончить. Я знаю, что ты хочешь поверить. И ты пытаешься поверить мне и убедить себя в том, что я невиновна. Но тебе это не удается, даже несмотря на то, что ты любишь меня. Однако позволь мне кое-что заметить. Маленькие чудеса случаются каждый день. Я видела расцветший нарцисс, когда все вокруг было покрыто глубоким снегом. Это — маленькое чудо. Или рождение ребенка — это всегда чудо. И я видела другие чудеса, например, когда двадцать пять тысяч человек были очарованы пением одного. После месяцев, проведенных с тобой, Дэвид, я решила, что песня, которую мы оба написали, относится также к разряду чудес. Поскольку она свела нас вместе. По крайней мере на некоторое время. И это было наилучшим чудом из всех.

Тишина воцарилась в комнате. Не говоря ни слова, Дэвид подошел к Эдди и крепко обнял ее. Она не сопротивлялась, надеясь, как всегда, найти защиту и утешение в тепле его объятий. Однако, к ее ужасу, она ничего не почувствовала. Ничего, что она испытывала обычно. У нее было впечатление, что ее обнимает чужой.

— Все нормально. Это вообще не имеет значения, — нашептывал он ей. — Я люблю тебя, Эдди.

Она медленно высвободилась из его рук и посмотрела прямо в глаза.

— Однако ты всегда будешь сомневаться. Ты не можешь отрицать это и не можешь от этого избавиться. Как смогу я жить с человеком, который не в состоянии мне доверять? Макс тоже не мог и в конце концов оставил меня. Сколько же времени понадобится тебе, чтобы поступить точно так же? — Не ожидая от Дэвида ответа, Эдди отвернулась, бормоча себе под нос: — Пожалуй, мне лучше уехать отсюда.

— Но почему? Ведь ничего не изменилось! — ошеломленно вскричал Дэвид. — Я докажу тебе! Каждый день моей жизни будет доказательством.

— Ты хочешь сказать, что собираешься потратить оставшуюся жизнь на то, чтобы заставить себя поверить мне?

— Да! Проклятие! Посмотри на меня, Эдди! Все еще здесь — доверие, любовь…

Всем сердцем и всей душой ей хотелось ему поверить. Однако что-то удерживало ее.

— Мне нужно несколько дней, чтобы обдумать ситуацию. Я не могу нормально думать, когда ты рядом.

— А как насчет турне, Дэвид? — раздался голос Скотта. — Похоже, твоя вторая певица оставляет тебя в середине гастролей? Это не похоже на действия любящей женщины.

Дэвид обернулся в его сторону:

— Да заткнись ты! Тебе мало того, что уже натворил? С такими друзьями никаких врагов не надо!

Когда он повернулся к Эдди, та уже скрылась за дверью. Бормоча проклятия, Дэвид побежал за ней по коридору, через холл, ко входной двери. Он услышал звук захлопнувшейся дверцы лимузина. Мотор заурчал. Дэвид бросился к машине, желая ее остановить, и закричал:

— Эдди, подожди!

Машина притормозила.

Эдди открыла окно, слезы текли по ее щекам.

— Думаю, нашей любви хватило бы человек на двадцать. И я люблю тебя, Дэвид. Но позволь мне сейчас уехать!

Прежде чем Дэвид успел отреагировать, она закрыла окошко, и ему оставалось только беспомощно наблюдать, как лимузин медленно разворачивается на подъездной дорожке и увозит Эдди прочь. Увозит его любимую и единственную.

Голубые занавески колыхались на кухонном окне. Голос диктора по радио вещал: «…никаких благоприятных прогнозов по поводу дождей. Фермеры Индианы пытаются спасти урожай. Многие говорят, что это самая сильная засуха за последние десять лет». Эдди утерла пот со лба и вновь принялась отмывать покрытый линолеумом пол. Она старалась не поддаваться тоске, но ей это никак не удавалось. С тех пор как двенадцать дней назад Эдди покинула Лос-Анджелес, она с трудом могла заставить себя что-нибудь сделать. Все, на что она была способна, — заниматься с Рори и бесконечно сидеть за кухонным столом и пить ледяной чай перед вентилятором. Жизнерадостный голос ди-джея сообщил: «Сегодня мы можем не бояться, что дождь помешает нашему концерту! Вспомните, выступает Дэвид Ландри! Сегодня в восемь! На стадионе «Хамилтон».

— Разве могу я забыть? — проворчала Эдди.

Ди-джей продолжал: «А теперь небольшая ретроспективная подборка лучших песен из альбомов Ландри! Первая…»

Эдди быстро выключила радио и встала у окна, держа в руках швабру. Как будто ей нужно что-то напоминать! У нее была личная ретроспективная подборка, которая постоянно проигрывалась у нее в голове на протяжении последних дней.

Воспоминания сменялись в ее сознании, как пластинки на автоматическом проигрывателе. Как только одна песня заканчивалась, следующая сразу же занимала ее место, заполняя память, доставляя новую боль. Эта проклятая музыка никогда не останавливалась: вот Дэвид рубит дрова на заднем дворе, стоя в глубоком снегу, — длинные посеребренные сединой волосы спадают на лоб… вот он с терпеливой улыбкой отвечает на бесконечные вопросы Рори, когда они вместе выпалывают сорняки в саду… вот он смотрит прямо на Эдди, его неотразимый взгляд… мускулистые плечи и руки, когда она гладит его тело… горячие поцелуи и шепотом произносимые клятвы…

Эдди тяжело вздохнула и вернулась к работе, поглядывая на сверкающую большую коробку, стоящую на столе. Ее принесли утром с почты. Из упрямства Эдди не хотела разворачивать посылку, намереваясь вернуть ее отправителю, даже не заглядывая внутрь. Однако любопытство победило, и сейчас ей очень хотелось посмотреть, что Дэвид прислал на сей раз. Еще один подарок из целой серии, которые он ежедневно присылал последние четыре дня. В понедельник это было ожерелье из чудесных жемчужин. Во вторник — старинные сережки с изумрудами. В среду — бесценная китайская ваза со свежими цветами. А в четверг — большой красивый ковер ручной работы.

Эдди, сосредоточенно хмурясь, разглядывала коробку на столе. Интересно, как долго он собирается присылать ей подарки? Это сводит ее с ума. Неужели он думает, что ее можно подкупить, посылая дорогие изящные вещицы? На самом деле Эдди хотела бы получить какой-нибудь знак, свидетельствующий, что Дэвид действительно ей верит и полностью признает, что она не выдумала всю эту историю об украденной песне! Однако от него не было ни письма, ни телефонного звонка. Только подарки. Эдди уже решила вернуть ему все подарки, как только он вернется из турне.

— Ну, ладно, — обратилась она к коробке на столе, — что же у нас на этот раз?

Развязав ленту, Эдди открыла коробку и увидела какой-то предмет, аккуратно завернутый в мягкую материю. Руками она нащупала деревянную поверхность и осторожно развернула ткань. Цимбалы! В отличие от тех, которые были у нее в коллекции, цимбалы, присланные Дэвидом, были сделаны из вишневого дерева и украшены маленькими сердечками, вырезанными по бокам. Эдди непроизвольно прошлась рукой по колкам, подтягивая струны, настраивая инструмент. Провела по струнам пальцами, прислушиваясь к чистому полному звуку.

Потом Эдди еще долго сидела, глядя в пустоту, ощущая близкое присутствие Дэвида, как будто он только что побывал в комнате рядом с ней. Острое чувство утраты пронзило ее. Аккуратно положив цимбалы на стол, Эдди поднялась и пошла приготовить себе еще чаю со льдом.

Рори на день уехала к друзьям, и в доме стояла непривычная тишина. Эдди накладывала лед в чашку, когда услышала хруст гравия на дорожке. Она поспешила через кухню и гостиную к парадной двери.

— Марта! — вскрикнула Эдди, подбегая к сестре. — Ты же должна быть в Индианаполисе!

Сестры обнялись, затем Марта отступила на шаг и внимательно оглядела Эдди.

— У тебя опять черные волосы! Наука делает чудеса.

— Слава Богу и нашему местному парикмахеру! Бедная Роберта, ей пришлось дважды перекрашивать мои волосы, прежде чем удалось достичь натурального цвета.

Поднимаясь рука об руку с сестрой по ступенькам, Эдди забросала ее вопросами:

— Ну, рассказывай! Что там у вас?

Марта села в плетеное кресло-качалку, вытянула ноги, устраиваясь поудобнее, и расхохоталась.

— Ты не представляешь! Конечно, я старалась вовсю, однако в тот первый вечер, в Хьюстоне, думала, что умру. Я перепутала слова. Однако все сошло, слава Богу! И сегодня я готова отвезти признанную королеву сцены обратно в Индианаполис. Вообще, когда проходит первый испуг, это становится даже увлекательным.

Эдди облокотилась о перила крыльца и сказала:

— Не знаю, почему ты решила, что я сегодня вернусь? Я вообще не собираюсь возвращаться!

Марта прищелкнула языком и покачала головой:

— Да понимаю я, все понимаю! Именно потому взяла машину и прикатила сюда — чтобы привести тебя в чувство! Эдди, родная, ты просто обязана вернуться!

— Судя по твоим словам, все идет прекрасно и без меня.

— Ты бы так не говорила, если бы прошлым вечером была с нами в Цинциннати. Дэвид сократил программу на две песни. Публика была не самая худшая, но все равно складывалось впечатление, что он просто хочет поскорее сбежать со сцены. Он взрывается и ссорится с нами со всеми из-за любой мелочи! И он… он нев порядке, Эдди!

Взгляд Эдди скользнул по пожухлой траве перед домом.

— И не он один! Так что ты предлагаешь мне делать?

— Не знаю! Мужчины — они абсолютно непредсказуемы. Сегодня он свет твоей жизни, а завтра — сплошная головная боль.

— Господи, будто бы я сама не знаю! — вздохнув, согласилась Эдди.

Марта наклонилась и взяла чашку из рук сестры.

— Но есть одна вещь, которую я точно знаю. Дэвид не похож на твоего бывшего мужа.

Эдди попыталась протестовать, но Марта настаивала:

— Ваш брак был обречен на неудачу с самого начала, Эдди. Ты, конечно, не могла этого заметить. Но мы с мамой раскусили Макса с первой минуты. Он из тех, кто попросту не создан для семейной жизни, на нем можно повесить табличку: «Не одомашнивать!» Ты была слишком влюблена, а мы не делились нашими впечатлениями, поскольку ты все равно не стала бы слушать.

— И все-таки мы вполне сносно прожили вместе почти четыре года! — возразила Эдди, повышая голос с каждым словом. — И кто сказал, что он бы не остался со мной, если бы не этот идиотский суд?

— Милая, но он ушел вовсе не из-за процесса! Это просто был удобный повод сбежать. Как я и говорила тебе: Макс — это не Дэвид.

Эдди подавила вздох и скрутила волосы в пучок на макушке.

— Думаешь, мне не хотелось бы в это поверить? Думаешь, я не молюсь каждую ночь, чтобы вернуть веру в него? Никогда и никого я так не любила! Дэвид совершенно ни на кого не похож. Но как я могу спать с человеком каждую ночь, не зная, не решит ли он на следующее утро, что я недостойна его любви! Мне лучше уйти, пока я еще не увязла по уши.

Марта склонилась к сестре и сказала:

— Эдди, мы с тобой уже не дети и понимаем, что любовь не бывает совершенной. Люди ссорятся, обижают друг друга, в общем, сердца разбиваются каждый день. Вспомни маму и папу: У них тоже были свои проблемы. Помнишь, как они ссорились из-за самых идиотских вещей. Например, папа не мог найти свои очки и был уверен, что это мама их куда-то убрала.

— Да кто ж не помнит! Их крики были слышны по всей округе. А после того, как мама разбила о стенку все тарелки, они с папой обнаружили, что очки у него на голове. Но Марта, это же совсем другое! Нас разделяют с Дэвидом не смешные бытовые неурядицы. Это затрагивает что-то основное, без чего, мне кажется, вообще невозможно жить вместе.

Марта поднялась с кресла-качалки и отбросила со лба прилипшие пряди волос.

— Господи, какая жара! — Она сделала еще глоток из чашки Эдди. — В какой-то момент ты нашла в себе силы поверить, что Дэвид никогда не слышал твою запись и даже не подозревал о твоей версии песни. Мне кажется, что и сейчас ты можешь просто положиться на его слово.

— Марта, ты не была там, когда я вошла в гостиную, а они просматривали ленту с записью суда! — вскинулась Эдди. — Дэвид ни разу не встал на мою защиту! И по тому, как он смотрел на меня, я видела, что его старые подозрения одерживают верх. Ты просто не была там, Марта. Так что ты не имеешь права…

— Да-а-а? Не имею? Ах ты, упрямица! Я же вижу, что вы оба просто не можете правильно понять друг друга!

— Этого мне только не хватало! Нечего совать нос в мои дела и лезть со своими советами…

— И ранить меня, — докончила за нее Марта.

— Вот именно! — выпалила Эдди. — Я ведь не копаюсь в твоей личной жизни, ну и ты, пожалуйста, не лезь в мою! — Она выхватила чашку из рук Марты. — И ты можешь, в конце концов, и сама налить себе этот проклятый чай!

Успев придержать дверь, Марта устремилась вслед за Эдди, которая вихрем пронеслась через дом в кухню. Сестры как будто соревновались, кто скорее добежит до холодильника. Потом с раздражением по очереди хватали лед из морозилки. Наконец, совершая множество лишних и неловких движений и умудрившись разлить чай, сестры успешно наполнили стаканы. Когда Эдди забрасывала коробку с кубиками льда обратно в морозилку, она поскользнулась на пролитом чае. Мгновение Эдди нелепо махала руками в воздухе, пытаясь удержать равновесие, а затем неуклюже свалилась на пол.

Марта, бросившаяся ей на помощь, поскользнулась на той же луже с чаем и, повторив движения сестры, приземлилась рядом.

Помолчав, Эдди невозмутимо заметила:

— Изяществом и ловкостью мы с тобой никогда не отличались.

— Да, первый приз в «Школе обаяния» мы не получим, — согласилась Марта.

Одновременно они начали потирать ушибленные бока и, взглянув друг на друга, от души расхохотались.

Пока Эдди готовила сандвичи, она потребовала полный отчет от сестры об их романе с Биллом. Так продолжалось до тех пор, пока взгляд Марты не упал на цимбалы. Подняв инструмент, она взяла звучный аккорд.

— Тебе понравился подарок? Это я помогала Дэвиду выбрать его в маленьком магазине в Эшвилле.

— Ты хочешь спросить, как я отношусь к ежедневным подачкам?

— Да, я боялась, что ты можешь именно так это воспринять. И Дэвид боялся. Но он мне объяснил, что это просто его способ за тобой ухаживать. Подачки здесь ни при чем. Ему ужасно неловко, что он никогда ничего тебе не дарил.

— Никогда ничего мне не дарил? Он так сказал?

— Да. — Марта провела пальцем по вырезанному на цимбалах сердечку. — Знаешь, что означают эти четыре сердца?

Эдди неопределенно пожала плечами.

— По словам Дэвида, два сердечка вверху — твое и его. А одно внизу — Рори.

— Ну а четвертое?

Марта загадочно улыбнулась:

— А ты как думаешь?

Сильно покраснев, Эдди непроизвольно положила руки на живот. Не говоря ни слова, она села на ближайший стул, отрешенно глядя в пространство.

— Так когда выйдет твой альбом? — спросила Марта, опасаясь, как бы сестра не разразилась очередной гневной тирадой.

— К Рождеству, — равнодушно ответила Эдди. — Мне вчера звонили из «Цитадели», сказали, что они хотят представить «Ночной полет» на конкурс. Предполагается, что в октябре мне надо подготовить видеозапись.

— Ура! Ты хоть понимаешь, что это означает? Это значит, что они действительно собираются поддерживать тебя. Они не стали бы вкладывать деньги, если бы не были убеждены, что ты получишь приз.

— М-м? А, да! У меня останется по крайней два месяца, чтобы сбросить десять фунтов. Они давят, чтобы я подписала контракт сейчас же. Согласны на все мои условия. Человек, с которым я разговаривала по телефону, сообщил: они считают, что я восходящая звезда. Представляешь? Мне стало очень неловко.

— Так ты уже подписала новый контракт?

— Мне посоветовали это сделать. Завтра отсылаю по почте. Но мне бы хотелось чувствовать большую радость по этому поводу.

— Да, резонное желание, — подтвердила Марта.

Ее взгляд упал на настенные часы, и она спешно запихнула в рот остатки сандвича. Судорожно жуя, Марта пояснила:

— Мне надо срочно ехать, в три часа репетиция.

Эдди проводила ее до машины.

— Мир? — весело спросила она на прощание, заранее зная ответ.

— Мир! — подтвердила Марта, чмокая сестру в щеку.

Она села в машину и завела мотор.

— Ты уверена, что не хочешь отправиться со мной? Даже если не желаешь видеть Дэвида, по крайней мере посмотришь, как я выступаю.

Положив руки на дверцу машины, Эдди улыбнулась:

— Милая, мне бы безумно хотелось увидеть тебя на сцене, но сегодня я просто не могу себя заставить сдвинуться с места. И мне доставляет удовольствие мысль, что у меня будет еще много возможностей увидеть тебя на сцене и после турне.

Марта неодобрительно покачала головой и сказала:

— Ну ладно, Эдди! Тебе дается семь часов на раздумья.

Она пожала руку сестре. Машина тронулась и быстро исчезла в клубах пыли.

Жаркое августовское солнце нещадно жгло спину, а Эдди все стояла и смотрела вслед Марте.

— Семь часов… — задумчиво повторила она про себя.