Полное погружение

17

Кабинет производил несколько угнетающее впечатление. Обитые дубовыми панелями стены, массивная мебель, обтянутые зеленой кожей кресла и стулья, тяжелые хрустальные пепельницы на длинном столе – все это выглядело солидно, добротно и, на взгляд Симы, довольно тяжеловесно. Но в данный момент ее меньше всего интересовали особенности декора. Она потрясенно смотрела на садящего напротив седовласого мужчину в дорогом костюме.

– Госпожа Вишневская, вам нехорошо? – участливо спросил мужчина. – Может, водички?

– Нет, нет. Спасибо, я в порядке. Не беспокойтесь, – Сима жестом остановила попытавшегося встать из-за стола мужчину. – Просто мне нужно какое-то время, чтобы прийти в себя.

– Смерть отца – это большая трагедия, – ее собеседник печально покачал головой.

– Я его никогда не видела, – тихо сказала она. – Я считала, что он думать обо мне забыл.

– Как видите, не забыл. Он завещал вам все свое состояние. Речь идет о сумме с шестью нулями. После выполнения всех необходимых формальностей вы станете очень богатой женщиной.

– Этого не может быть. – Слова оглашенного пять минут назад завещания набатом звучали в голове.

– В нашей жизни случается всякое. Уж поверьте моему опыту.

– Моя мать говорила, что он был простым кубинским студентом, бедным и бесперспективным.

– Ваша матушка ошибалась. Из телефонного разговора с адвокатом господина Маркоса я понял, что ваш отец обладал незаурядной деловой хваткой, – сообщил нотариус. – После окончания учебы в Москве он вернулся на родину, но уже спустя год эмигрировал в США. За прошедшие годы ему удалось создать промышленную империю. В сферу его интересов входили строительство и продажа недвижимости. Смею вас уверить, это весьма прибыльный бизнес в любой стране мира, а уж тем более в Соединенных Штатах. Ваш отец не вступал в брак. Вы его единственный ребенок. Когда встал вопрос о наследнике, он завещал все вам: деньги, ценные бумаги, свой бизнес.

– Отчего он умер?

– У господина Маркоса было неизлечимое заболевание крови. Увы, медицина оказалась бессильна.

Холодными как лед пальцами Сима потерла виски.

– А мой… отец оставил мне какое-нибудь письмо? – спросила она с надеждой. – Может быть, видеозапись?

– К сожалению, мне об этом ничего не известно, – ответил нотариус, – но послезавтра в Москву прилетает адвокат господина Маркоса – вы сможете спросить его об этом.

После прохладного полумрака кабинета солнечный свет показался Симе нестерпимо ярким. Она сощурилась, давая глазам возможность привыкнуть к смене освещения, потом осмотрелась в поисках ближайшей остановки.

Смешно. Она без пяти минут миллионерша, а денег в кошельке хватает только на троллейбус.

До Инки проще было бы добраться на метро, но с недавних пор она избегала подземки.

Они сидели в маленьком уютном ресторане – Инна, Сима и Глеб.

Ужин был прощальным, а оттого немного грустным.

С момента вступления Симы в права наследования прошло два месяца. Все это время она крутилась как белка в колесе. Урегулирование множества юридических формальностей при ее нынешнем статусе было не самой большой проблемой. Гораздо больше нервов и сил отняли выпускные экзамены в институте.

– Симка, ты просто ненормальная! – удивлялась Инка. – Да купи ты себе этот треклятый диплом и не мучайся! Ты же теперь бо-га-тая женщина!

К мысли, что она богатая женщина, Сима привыкала с большим трудом. Она по-прежнему чувствовала себя крайне некомфортно в дорогих магазинах, куда чуть ли не каждый день затаскивала ее подруга. Теряла аппетит при виде цен в меню модных ресторанов, в которых почти каждый вечер они ужинали с Глебом. Вместо того чтобы купить собственный автомобиль или, на худой конец, вызывать такси, продолжала пользоваться общественным транспортом. Не потому что, разбогатев, стала вдруг скупой и прижимистой, а потому что никак не могла до конца осознать случившееся.

Она до сих пор жила в загородном доме Глеба, отдав свою квартиру в полное распоряжение Вадика.

– Симона, я тебя никуда не отпущу, – заявил Глеб, когда узнал о ее намерении переехать в гостиницу. – Ты моя муза! Благодаря тебе я обрел второе дыхание, познал самое себя. И потом, твой портрет еще нуждается в доработке.

Сима согласилась: жизнь за городом, в добровольной изоляции ее полностью устраивала.

– Симочка, а может, ты все-таки передумаешь? – уже в который раз спросила Инна. – Чужая страна, дикие нравы! Зачем тебе уезжать?

Сима задумчиво посмотрела на пламя свечи.

– Я не могу остаться, – сказала она тихо.

– Пусть улетает, не нужно обрезать ей крылья, – вмешался Глеб. – Ты ведь будешь нас навещать, Симона?

– Конечно, и вы тоже будете меня навещать.

– Не знаю, как эта вертихвостка, – Глеб со смесью раздражения и нежности взглянул на Инку, – а я обязательно к тебе приеду. Вот как только устроишься на новом месте, так я и приеду.

– Вертихвостка тоже приедет, – проворчала Инка. – Может, хватит о грустном? Давайте наконец ужинать, а то вино скиснет от нашего упаднического настроения. – Она подняла свой бокал и подмигнула Симе: – Предлагаю выпить за начало новой жизни!

– Инна, ты отвезешь меня в магазин, где продаются дорогие вина? – спросила Сима, когда ужин подходил к концу.

– Это вопрос не по адресу, – заявил Глеб, – никто в этом городе не разбирается в винах лучше, чем ваш покорный слуга.

Инка саркастически хмыкнула.

– Какой суммой мы ограничены? – справился Глеб, не обращая внимания на Инку.

– С недавних пор мы не ограничены в средствах, – ответила Сима.

– Ну, тогда я настоятельно рекомендую посетить какой-нибудь европейский аукцион. – Глеб в предвкушении потер руки.

Торговля шла из рук вон плохо. Китайское барахло мертвым грузом лежало на прилавке. А тут еще этот дождь, будь он неладен!

Серафима с ненавистью посмотрела на затянутое свинцовыми тучами небо. Если в ближайшее время бизнес не наладится, она не сможет оплачивать лечение внука Васьки в реабилитационном центре. Врачи говорят, что мальчика можно поставить на ноги, но нужны дорогие лекарства, массаж, физиотерапия, занятия с инструктором по лечебной физкультуре.

Где же взять такие деньги? Она старается изо всех сил, работает, как ломовая лошадь.

– Добрый день. – У ее палатки остановилась женщина в элегантном плаще. Из-за большого зонта ее лица практически не было видно.

– Какой он, к хренам, добрый?! – Серафима наметанным взглядом окинула одежду, купленную точно не на рынке. Спрашивается, что делает такая фифа у ее палатки?

– Вы меня не помните? – спросила женщина.

Серафима возмущенно засопела:

– Да с какой стати я должна помнить всех встречных и поперечных?!

– А я вас очень хорошо помню, – незнакомка, казалось, совсем не обиделась. – Я вам должна деньги за кофточку. Вот, спасибо большое.

На мокрый прилавок лег пузатый бумажный сверток.

– Это еще что за новости? – Серафима опасливо взяла сверток в руки.

– До свидания, и еще раз спасибо.

– Э, э! Постой-ка!

Плотная бумага наконец поддалась, и из конверта выпали пачки стодолларовых купюр.

– Да что же это?! – ахнула Серафима.

Женщина обернулась:

– Однажды вы спасли мне жизнь.

– Что-то не припомню, чтобы кого-то спасала. Тебя звать-то как?

– Сима.

– Тезка, значит… Так ты та девчонка из метро?!

Серафиме никто не ответил, женщина ушла.

– Мать честная! Да здесь же целое состояние! – Дрожащими от волнения руками она смахнула доллары в пластиковый пакет из-под китайского пуховика. – Ну точно, ненормальная! Такими деньжищами разбрасывается! – сказала она сердито и разрыдалась.

«Херес де ля Фронтера» 1775 года!

Вино, до сих пор живое, несмотря на свой почтенный возраст!

За подобные шедевры виноделия на мировых аукционах платят десятки тысяч долларов.

Илья с благоговейным трепетом взял в руки старинную бутыль.

Царский подарок!

Хотелось бы еще знать, от кого он и за какие заслуги.

Никакой сопроводительной записки. Никакого намека. Ясно одно: человек, сделавший такой подарок, обладает утонченным вкусом и явно не стеснен в средствах.

Илья бережно поставил бутылку на стол и уселся напротив.

– Эх, выпить бы тебя прямо сейчас, – сказал он с тоской, – да, боюсь, совесть замучает. Тебя нельзя пить. Тебе нужно поклоняться. Ты тут постой пока, а я разберусь с кем-нибудь из твоих не столь титулованных собратьев. – Илья встал из-за стола и подошел к бару.

Нужно обязательно построить собственный дом, а то получается сапожник без сапог. И чтобы в нем обязательно был винный погребок. Нельзя же хранить «Херес де ля Фронтера» в баре.

Его раздумья нарушил телефонный звонок.

– Ты, кажется, хотел узнать, где сейчас находится Сима? – раздался в трубке полный сарказма голос.

Илья тяжело вздохнул:

– Да, Инна, я хочу знать, где Сима.

– А зачем, позволь полюбопытствовать?

– Я хочу жениться на ней.

На том конце провода долго молчали.

– Инна, ты меня слышишь? Теперь ты понимаешь, что мои намерения очень серьезны?

– Да, теперь я многое про тебя понимаю, – процедила она презрительно. – Жениться надумал? Именно сейчас? Раньше она годилась только для необременительных постельных отношений, а теперь, оказывается, на ней и жениться не зазорно!

– Я не понимаю, что ты завелась? – Илья растерянно поскреб заросший щетиной подбородок.

– He понимаешь? – он услышал сдавленный смех. – Знаешь, Ильюша, поговорку: «Полюбите меня в черненьком, а в красненьком меня всяк полюбит»? Так это про тебя.

– При чем здесь черненькое и красненькое? Скажи мне, где Сима!

– Нетушки!

– Ты же собиралась сказать.

– Собиралась, а теперь передумала. Не видать тебе красненького как своих ушей!

Послышались гудки отбоя.

– Ненормальная! – Илья отшвырнул телефон.

Инна аккуратно положила трубку на рычаг, вылила в стакан остатки водки, выпила залпом, закусила водку соленым огурцом и, только проделав все эти манипуляции, расплакалась.

Сегодня был просто ужасный день. Утром они с Глебом проводили Симу в аэропорт, а днем она напилась.

Инна порывалась позвонить Илье всю прошлую неделю. Хотела рассказать ему о решении Симы уехать из страны. Она надеялась, что Северину удастся ее остановить.

Было во всем происходящем что-то чудовищно неправильное и несправедливое. Инну не покидала надежда, что эту «неправильность» еще можно исправить. Выпитая водка придала ей решительности. В конце концов, Штаты – это еще не край света. Илья запросто может слетать за Симой.

В тот момент принятое решение казалось ей единственно правильным. Ей и в голову не приходило, что Северин уже знает о богатстве, свалившемся на Симу. И что он может оказаться настолько расчетливым и корыстным.

А чем еще можно объяснить его такое странное и скоропалительное решение жениться? Он всегда заявлял, что супружеские отношения не для него.

– Дура ты дура, – Инна привычным движением заправила челку за ухо, – ничего-то ты в людях не понимаешь! Журналистка хренова!