Полтергейст

Глава четвертая

Утренняя летучка, как повелось, проходила в кабинете ответственного секретаря Лисичкина и обычно не затягивалась — минут пятнадцать, двадцать. Да и зачем ее затягивать: очередной номер уже готов, Лисичкину оставалось только согласовать с заведующими отделами последние материалы, которые должны были обязательно попасть в номер. Каждый отдел старался втиснуть побольше своих строк. В этой связи были и обиженные…

И хоть последняя летучка шла как обычно, заведующий отделом новостей Аркадий Мулярчик видел, что главный редактор Шумаков чем-то встревожен. Значит, просто так все это не закончится. Шумаков в разговор не вмешивался, молчал и, глядя на макет, все вертел головой. Ничего хорошего это не предвещало.

Наконец, когда макет был готов, Шумаков не удержался:

— Сегодня хотелось бы поговорить о перспективе. Вчера мне принесли сведения о том, как расходится наша газета. Тираж ее, как ни горько в этом сознаваться, падает. На носу подписная компания. Дела у нас неважнецкие, скажу прямо. Поэтому, кроме текущих вопросов, давайте рассмотрим, так сказать, стратегические. Я хотел бы услышать от вас, заведующие отделами, как вы способствуете увеличению тиража газеты. С кого начнем? Может, с вас, товарищ Мулярчик?

«Чуть что — Мулярчик… Будто с отметиной я», — Мулярчик недовольно глянул на набычившегося Шумакова, который по-прежнему никому в глаза не смотрел. Помолчав для солидности, Мулярчик неторопливо начала выкладывать свои стратегические задумки:

— Наш отдел проводит серьезную работу в этом направлении. Как все вы знаете, недавно мы ввели новые рубрики. Например, такие, как: из кабинета следователя, версии, находки, телефон милиции 02…

— Это мы и без вас знаем, товарищ Мулярчик, что телефон милиции 02, — перебил Мулярчика шеф. — Вот вы скажите о своих планах, о новых задумках. Где ваш новый подход к освещению процессов перестройки всего общества, а не только органов милиции? Сколько раз ваши сотрудники в рабочих коллективах побывали? Все отчеты о собраниях публикуем, все скандальными историями думаем отделаться. А где жизнь рабочего класса, гегемона нашего?..

Мулярчик, понимая, что сегодня оправдываться и доказывать, что ты не верблюд, — только гнев вызывать, замолчал, опустив голову.

— На сегодняшний день тираж газеты в сравнении с прошлым годом упал на 20 процентов. Вы хоть понимаете, что это такое? — голос Шумакова наливался той звонкой тревогой, от которой присутствующих стала пробирать дрожь. — Мы переходим на хозяйственный расчет. Кого мне сокращать прикажете? Зарплату мы все хотим получать большую, а работать по-новому кто будет? — Шумаков входил в раж. Мулярчик знал из прежнего опыта, что, найдя повод, редактор долго не успокоится…

— Иван Михайлович, все-таки необходимо какой-нибудь детектив запустить с продолжением. Вон «Зорька» дает документальную повесть о Сталине и Берии. А на будущий год рекламирует материал о Брежневе и Хрущеве. До сих пор их газета в киосках лежала стопками, а теперь днем с огнем не сыщешь, — вставил свои пять копеек в монолог Шумакова заведующий отделом культуры Грузкин.

— Что конкретного вы можете предложить, товарищ Грузкин? — теперь Шумаков из-под пышных огромных, как говорили в редакции, брежневских бровей сверкнул черными глазами на Грузкина — молодого журналиста, который, как и многие в Доме печати, носил, наверное, для солидности, козлиную бородку. Грузкин пробовал свои силы в литературе, считался молодым, многообещающим…

— Да, есть в нашем отделе один материал, который мог бы заинтересовать читателя, — после этих слов Грузкин почему-то покраснел.

— Чей материал? Кто автор? Москвич? — сразу же начал допытываться Шумаков, во всех вопросах любивший ясность и конкретику. — Может, Юлиан Семенов? Братья Вайнеры? А может, на зарубежных авторов вышли?

— Да нет. К чему нам москвичи, а тем более зарубежные авторы. Что, у нас своих нету?..

— Кто же тогда?

— Да я вот вчера ночью закончил детектив, — признался Грузкин и с отчаянием, как к Богу, обратил глаза к Шумакову. — Скажу авторитетно: хороший детектив, острый и сюжет актуальный — как в Западной Белоруссии после войны наши чекисты банду разбили… Считаю, что как раз такого материала нам и не хватает.

Заведующие отделами, пряча глаза, стали ухмыляться. Все знали, что Грузкин не один год штурмовал своими детективами республиканские журналы и издательства, да везде терпел поражение. Даже из городской «Вечерки» их заворачивали. И Шумаков это хорошо знал…

Глядя на Грузкина немигающими глазами, Шумаков начал бледнеть и покусывать губы — будто у него зуб разболелся, да так, что невтерпеж… Потом, переведя взгляд, словно и не слышал его предложения, Шумаков сказал:

— Короче… Я вижу, что сегодня мы не готовы к серьезному разговору. Поэтому послезавтра мы снова поднимем этот вопрос. Прошу все отделы подготовить к этому сроку свои конкретные предложения. И самодеятельностью прошу не заниматься, на авторский коллектив нажимайте, — Шумаков последний раз сверкнул взглядом в сторону притихшего, вспотевшего Грузкина. — Все, можете расходиться.

Заведующие отделами поднялись со стульев. Опустив головы, стараясь не встречаться со взглядом Шумакова, они тихо выскользнули из кабинета ответственного секретаря и уже в коридоре, осмелев, загалдели… Потерпев сокрушительное поражение, Грузкин первым отстал от компании и тут же смылся в свой кабинет. Курильщики подались в конец коридора, чтобы сигаретой и смехом облегчить душу…

День у Мулярчика, считай, был испорчен. Чем бы ни занимался, все вспоминал о летучке, о Шумакове, который налетел ни с того ни с сего… И, главное, почему на него? Что, Мулярчик лысый?.. Неужели что-либо наговорили Шумакову на него? И кто же этот умник?

Между тем Мулярчик понимал: хочешь не хочешь, а назавтра нужно выдать Шумакову новую идею… Такую идейку подкинуть, чтобы все рты раскрыли… Только какую? Дублировать, как это делает «Зорька», детективы или те же исторические материалы о Сталине и Берии… Нет, надо дать читателю что-то принципиально новое. Но что? Начать серию статей о рэкетирстве? Ага, начни, тогда эти рэкетиры и за него, Мулярчика, возьмутся!..

С такими мыслями возвращался Мулярчик с работы. С ними и спать укладывался. Казалось, что не уснет. Но на удивление заснул быстро. Да и спалось хорошо. Снилось, что редактором стал, а Шумаков у него в подчинении… Ибо перестройка закончилась, и все такие молодые и ушлые, как Мулярчик, наверху оказались. И вот он, Мулярчик, сидя в огромном редакторском кабинете за большим полированным столом, спрашивает Шумакова: «Как тираж газеты поднимать будем, товарищ Шумаков?» — И мнется, мнется Шумаков, что-то мямлит о близкой пенсии, а что — не слышно… «Вот видите, товарищ Шумаков, — ласково улыбаясь, Мулярчик стучит пальцем по столу: — Командовать, как видите, и я могу, а работать кто будет? Вы что, ждете, что я сам к гегемону нашему пойду?»

Первой на пронзительный телефонный звонок подскочила с кровати мать Мулярчика. Спросонья, не разобравшись толком, кинулась будить отца: «Вениамин, тебя срочно требуют…»

Хоть отец Мулярчика был на пенсии, но еще активно занимался общественной работой. В этот вечер он вернулся домой поздно, часов в двенадцать: был на митинге в Доме кино, где призывал присутствующих к созданию народного фронта в поддержку перестройки. И только сомкнул глаза, как тут, будто снег на голову, этот звонок, голос встревоженной жены… Отцу свое подумалось, и, хлопнув глазами, он только спросил: «Что, перестройка закончилась? С вещами или без?..»

Слушая в трубке путаный монолог бывшего однокурсника, Мулярчик-младший также, как и отец, сначала ничего не мог понять и потому время от времени перебивал Грушкавца:

— Слушай, Илья, ты случайно не после поддачи звонишь?

После этого Грушкавец сразу же переходил на крик — как только пластмассовая трубка выдерживала:

— Ты что, за кого ты меня принимаешь? Приезжай ко мне завтра же. Мы начнем все раскапывать. Только никому не проговорись раньше времени. Тут такая тема, что и «Огоньку» не снилась. Что-то невероятное происходит. По телефону не могу сказать, не могу, как ты не понимаешь?.. Ты только представь: подушки сами по себе летают, пробки выворачиваются и в людей летят.

Через полчаса, когда закончился путаный монолог Грушкавца, Мулярчику было уже не до сна.

Счастье само в руки плыло.

Как человек, привыкший к порядку и дисциплине, Мулярчик тут же, не откладывая на утро, сел за стол и на чистом листе бумаги написал следующее:

ПЛАН ДЕЙСТВИЙ НА БЛИЖАЙШИЕ ДНИ

Но в Москву позвонить после командировки в Березово, ибо эти провинциалы-районщики чего хочешь могут нахомутать. Самому нужно все проверить и во всем разобраться.

Исписав страничку мелким аккуратным почерком, Мулярчик откинулся на спинку стула и, глядя в темное окно, за которым теперь, посреди ночи, ничего не было видно, кроме уличных фонарей, задумался о чем-то своем, тайном, о чем никому не говорил, да и не мог сказать…

Через день Мулярчик заглянул в кабинет Шумакова:

— Можно к вам?

— Заходи, — кивнул тот крупной головой. — Что у тебя?

— Вы меня недавно критиковали, Иван Михайлович, — тихо начал Мулярчик, приближаясь к большому столу, за которым возвышался неприступный хмурый шеф.

— Ну и что, если критиковал?.. Что — неправильно сделал? Может, запрещено во время перестройки начальству подчиненных критиковать?

— Да что вы, Иван Михайлович, более того, я полностью с вами согласен. Только так, как вы, и нужно теперь работать. Теперь ведь, с наступлением демократии и гласности, никто ничего делать не хочет, все только тем и заняты, что митингуют. Нынче одни демагоги наверх полезли. Сильная рука нужна, как воздух нужна, только она нас спасет. Вот, к примеру, вы меня покритиковали — я и подсуетился, — Мулярчик ласково улыбался так, как, пожалуй, он и отцу родному не улыбался. Стараясь заглянуть под широкие брови Шумакова, Мулярчик в то же время думал: «Хорошо, хорошо… Соломки побольше подстели… Чтобы легче завалить было…»

— Тогда что ты от меня хочешь? — невольно просветлел Шумаков, и подобие улыбки мелькнуло на его вечно хмуром лице.

«Может, отцом родным его назвать? — мелькнуло у Мулярчика. — Нет, это уже излишне…»

— Да вот, материальчик я подготовил. С продолжением думаю дать. Гарантирую, что после этого тираж нашей газеты подскочит. Это — не графоманский детектив Грузкина. У меня все — на реальных документах.

— Отдай в секретариат, — кивнул головой Шумаков и снова, будто в кабинете и не было Мулярчика, уставился в какую-то бумагу.

— Тут такая ситуация, Иван Михайлович, что только вы можете решить. Лисичкин побоится на себя взять. Без вашего мудрого решения, я знаю, никто не рискнет такой материал давать.

Только сейчас Шумаков внимательно уставился на Мулярчика — будто впервые его увидел:

— Что там за материал у тебя?

— Вот, взгляните. Он небольшой…

Шумаков взял из рук Мулярчика листки с напечатанным текстом и стал читать. Прочитал. Посмотрел на Мулярчика пристальным взглядом, затем спросил:

— Ты что, хочешь, чтобы меня с работы турнули? Думаешь, если перестройка, то всякую лухту можно давать? И без этого в стране порядка нет, ни сахара, ни мыла в магазинах не достать, а тут еще и мы добавим масла в огонь…

— Иван Михайлович, вот мы с вами колеблемся, давать или не давать мой сенсационный материал, а в Березово не сегодня-завтра телевизионщики из Москвы приедут. Будут снимать сюжет для известной программы «Взгляд». А эту программу, как вы знаете, все смотрят, и старые и малые, хоть и показывают ее после полуночи…

— А они откуда обо всем этом знают? — Шумаков заколебался, это Мулярчик заметил сразу.

— Они все знают… У них природный нюх на такие явления и события. Они смелые, идут в ногу с перестройкой, никого не боятся. Это только мы провинция… И еще, обратите внимание на один факт. В наших руках, как вы только что прочитали, имеются официальные документы. Акт милиции, хоть и копия, но все же — документ. При чем здесь газета, если хорошенько подумать да разобраться? Сейчас такое время, что все разрешается печатать. Вон «Московские новости», «Огонек» и другие журналы такое публикуют, что нам и не снилось. А мы все в шапку спим… А потом удивляемся, что тираж нашей газеты не растет. А почему он должен расти? Кому это нынче интересно: надои, урожайность, производительность труда?.. Люди, если говорить откровенно, сейчас совсем иным интересуются. Новое мышление, оно и в самом деле овладевает людьми. А мы, провинция, вечно в хвосте за событиями плелись и будем плестись. И еще, по секрету вам доложу, я звонил в Москву в комитет по аномальным явлениям. Там вовсе не удивились моей информации. Сказали, что все это — возможно, что это — реальность.

— Какая реальность? Материальные предметы сами по себе безо всякой причины летают… Это ты называешь реальностью? — Шумаков всегда, когда чего-либо не понимал, начинал злиться и переходить на крик. Так было и на сей раз. Однако на сей раз и Мулярчик был не лыком шит — понимал, что отступать некуда…

— Ну что же, тогда не обижайтесь, Иван Михайлович, я свой материал сегодня же в «Зорьку» отнесу, если вы мне его официально возвращаете. Там этот материал из рук вырвут, гонорар по высшей ставке закатят, да еще и спасибо скажут. И после этого на летучке вы на меня не кивайте. Я ночами не спал, думал, как авторитет газеты поднять, а тут…

Шумаков вновь с удивлением уставился на настырного, решительного Мулярчика. Пожевал полными губами, хотел что-то сказать о человеческом факторе, о его роли в повышении производительности труда, а вылетело совсем другое:

— Ладно, не дуйся как мышь на крупу… Дался тебе этот материал. Иди. Я подумаю. Посоветуюсь наверху…

— А вот этого я вам и не советую делать, Иван Михайлович. Как только вы станете советоваться, нас здесь же и прихлопнут сверху темные антиперестроечные силы, — теперь уже смело, будто в недавнем сне, учил Шумакова умный Мулярчик. Шумаков только глазами хлопал: — Они же сегодня только и мечтают, чтобы мы им никаких проблем не подбрасывали. Неужели вы сами этого не понимаете? Если мы, работники прессы, не раскачаем народное сознание, дело с места не сдвинется. И в принципиальном плане вам нужно решиться: чью вы сторону принимаете?..

Шумаков смотрел на Мулярчика и думал:

«Вот тебе и новое поколение… Еще неизвестно, что лучше — старые брежневцы или эти новые молодые комсомольские деятели?.. Подведет он меня под монастырь своими сенсациями, чует душа, подведет… Теперь такие, как Мулярчик, вверх, как по лестнице, полезли, друг за дружкой. И никто их не остановит. А чем это все завершится? Смотри, как прижал к стенке: и так пролетишь, и этак… На самом деле: верни ему статью — завтра же весь Дом печати будет знать. А он протолкнет ее в «Зорьке». И напечатают там… И консерватором, антиперестройщиком станешь…»

Как журналист Мулярчик считался классным специалистом. Он полностью освоил типовой специфический набор выражений, а то — и целых абзацев, переходящих из статьи в статью. Особенно Мулярчик любил такие слова, как: учитывая обстоятельства, красной нитью, человеческий фактор на службе интересов общества, новое мышление, провинциальное мышление, антиперестройщики, бюрократы, застойщики и, разумеется, сталинисты… Мулярчик смело ставил, заострял, решал вопросы и проблемы духовной и экономической жизни народа, если же Мулярчик описывал душевное состояние героя, то мысли в голове героя обязательно путались, летали, появлялись, исчезали, приходили и выходили…

Где-то через неделю после разговора Мулярчика с Шумаковым в республиканской газете появилась следующая статья, которую предваряла врезка от редакции: