Полубояринов 2

Глава 8

Глава 8

Сегодня третье декабря. Вместе с календарной зимой в наши места пожаловала настоящая русская зимушка-зима. Первого числа, как по расписанию, грянул сначала небольшой морозец, из плотных туч, что уже в течение месяца препятствуют солнечным лучам достичь земной поверхности, что делает нашу жизнь менее комфортной, повалил снег. Да так, что буквально через пару часов всё вокруг было белым-бело. Трое суток снег шел практически без перерывов. Снегопад сопровождался интенсивным понижением температуры воздуха.

Сегодня утром я проснулся чуть позже обычного, поскольку засиделся до глубокой ночи, решая задачки из учебника по метаматематике.

В прошлой моей жизни была стратегическая игра, называлась «Звездные Битвы». Что-то наподобие трехмерных шахмат, но вместо традиционных фигур в боях принимают участие космические корабли определенных классов. Каждая атака переносит игрока в виртуальную реальность, где он должен проявить себя в качестве командира атакующего либо обороняющегося борта. Таким образом стратегический фактор сочетается с тактикой, и не факт, что тяжелый рейдер (ферзь) «слопает» по умолчанию боевую орбитальную станцию (ладью), как это бывает в обычных шахматах. Для этого игроку необходимо проявить не только полководческий дар, но доказать свою состоятельность как командира боевого рейдера в виртуальном бою. Ну очень интересное, скажу вам, времяпрепровождение.

Вы закономерно зададите вопрос, для чего я упомянул игру, весьма далекую от местных реалий? Дело в том, что решение метаматематических задач по своей сути занятие не менее увлекательное и в чем-то отдаленно схожее со «Звездными Битвами». Погрузившись в медитативный транс, можно создавать некое подобие трехмерного игрового поля, на котором значительно проще оперировать специфическими факторами, влияющими на непредсказуемый ход весьма замысловатых вычислений. Немного напоминает алгебраическое матричное исчисление, но лишь отчасти, ибо символы не статичны и по ходу их расстановки по своим местам начинают не только непредсказуемо изменяться, но оказывать на соседние данные весьма существенные, также непредсказуемые воздействия.

Ну всё, более не стану углубляться в каузальные[1] эмпиреи, кои практически невозможно охватить разумом человеку непричастному. Чтобы понять, нужно хотя бы раз самому попробовать, вот тогда все станет ясным и понятным. Хочу лишь отметить, что подобные тренировки оказывают положительное действие на развитие магического потенциала одаренного в общем и целом.

Думаете, сам допер? А вот и не совсем. Идею подсказала Кларисса. Она у меня после аугментации шибко умная стала, идеями сыплет будто из легендарного Рога изобилия. Шучу, разумеется. Самостоятельно генерировать что-нибудь новое никакой искусственный интеллект не способен, будь то даже Главный Планетарный Искин Первого класса. В данном случае, все идеи рождаются в моей беспокойной башке, а вот извлекаются оттуда и трансформируются в доступную для понимания оператора форму с помощью нейросети. Нечто, наподобие интеллектуального симбиоза, проявившегося в наиболее полной форме после перехода Клэр на качественно новый уровень развития, как неотъемлемой частицы моего мыслительного процесса.

Вот эко завернул! Философ доморощенный. Прям Карл Маркс и Фридрих Энгельс в одном флаконе.

Итак, открыл глаза и не без удовольствия отметил наличие на полу и стене спальни дорожки яркого солнечного света, пробившегося через узкую щелочку между не до конца раздвинутыми оконными шторами. Это означает, что властвовавший над Поволжьем на протяжении последнего месяца плотный облачный покров, наконец-то ушел куда-то за Урал.

Выскочил из постели, подошел к окну и, раздвинув шторы, залюбовался открывшимся моему взору пейзажем. Всё прям по Пушкину:

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит;

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит…

Лучшего определения и не подобрать. И голубые небеса, и сверкающий в лучах дневного светила мириадами бриллиантов снежный покров, и темная полоска дальнего леса — всё это в наличии. Вот только блестящей подо льдом реки не отмечаю, поскольку прошедший снегопад завалил толстым слоем лишь недавно покрывшуюся льдом Оку. Темные промоины на быстрине наблюдаю, но не более того. Так что не во всем был прав великий русский поэт. Не может река блестеть после такого снегопада, как он описывал, если, конечно, её кто-то заранее основательно не почистил.

Не успел я вдоволь насладиться видом зимнего пейзажа, Клэр оповестила меня о том, что одна известная мне дама желает пообщаться «по очень важному вопросу».

— Доброе утро, милый! — Материализовавшись в виде фантомной иллюзии, сгенерированной посредством встроенного в коммуникатор особого блока с заключенным в него аспектом магии Разума, прощебетала княгиня Нарышкина-Урусова. И тут же, громко воскликнула, оценив мою обнаженную фигуру: — И где же та дрянь, с которой ты развлекался в мое отсутствие⁈

— Если ты имеешь ввиду мой поздний подъем, — поспешил я откреститься от обвинений в измене, — дела, неотложные заставили меня трудиться аки пчелка едва ли не до самого утра. Вот и проснулся позже обычного.

Княгиня посмотрела мне в глаза (которые просто не способны врать) и, сменив гнев на милость, взмахнула ладошкой, мол, верю.

— Зря ты, Сашенька, во всё вникаешь сам. Заведи хорошего управляющего и вели ему следить за порядком в делах. У меня таковых аж целая банда. Мой покойный муж, достойного ему перерождения, был хоть и стар, но отнюдь не глуп. Завел кучу дублирующих друг друга управляющих, а чтобы не сговорились, еще и службу контроля за их лояльностью роду организовал. Любил Николай Гаврилович говаривать, де, крепкое хозяйство, суть, разумная инициатива сверху и снизу, контроль и ревизия.

— Согласен, дорогая, мудрым человеком был покойный князь. — И с нескрываемой издевкой в голосе добавил: — Как же нам его не хватает. — Видя помрачневшее лицо княгини, тут же поспешил сгладить подковырку: — Что же касательно моих дел, Анисочка, перед тем, как заниматься созданием надежного управленческого аппарата, необходимо самому вникнуть во все мельчайшие детали, дабы проснувшись в одно прекрасное утро, не оказаться, фигурально выражаясь, без штанов.

— Ну да, в этом ты прав, Саша, некоторых ставленников покойного супруга мне пришлось уволить, ибо попытались слить кое-какую важную информацию моим недругам, благо служба контроля не подкачала. Теперь негодяи уже никому и ничего не расскажут.

— Неужто отправила на перерождение? — удивленно воскликнул я.

— Ну что ты, милый, не по-божески людей жизни лишать. А вот максимально усложнить — это нам целителям вполне по силам. Банальный удар, иными словами, инсульт, не столь уж редкое явление среди работников, занятых напряженным умственным трудом, и человек уже не способен никому навредить. Более того, с наполовину мертвым мозгом ему уже никакой целитель не поможет, и уход за ним ложится тяжким грузом на плечи родных людей. Короче, сами виноваты. Жадность до добра не доводит. — М-да, весьма серьезная дамочка. Лишний раз подумаешь, стоит ли такую злить. — Впрочем, вышла с тобой на связь, — продолжала княгиня, — вовсе не за тем, чтобы делиться опытом ведения хозяйственных дел. Сегодня вечером князь Орлов-Сухомлинский устраивает первый в этом сезоне зимний бал в своем гороховецком поместье. Так вот, на нем соберется вся окрестная элита. Да ты и сам должен был получить приглашение.

Тут я вспомнил один из десятков конвертов, который вместе с прочими приглашениями отправил в специальный ящик для хранения макулатуры.

— Ну да, что-то такое, вроде бы, было. Нужно посмотреть.

За эти мои слова Аниса Максудовна одарила меня осуждающим взглядом своих темных как безлунная ночь глаз. Красивых, между прочим.

— Эх, Саша, Саша, как любил говаривать мой родной папа, бить тебя некому, а мне некогда. Короче, скажи спасибо, что у тебя есть я. Не явись ты на бал, с учетом мстительного характера князя, поимел бы таких неприятностей от Вениамина Велимировича, врагу не пожелать. Так что будь при параде к половине четвертого. Я за тобой заеду. А после вечеринки прямиком в моё гнездышко. Истосковалась по тебе, сокол мой ненаглядный, жду не дождусь, когда мы сможем слиться во взаимном любовном угаре… Ведь ты же меня любишь, Саша?

— Конечно люблю, родная, и спасибо преогромное, спасла от гнева влиятельного вельможи. Что б я без тебя делал. Буду ждать в назначенное тобой время.

На этом наш разговор завершился, оставив легкий неприятный привкус. Оно, вроде бы, всё ничего, но патологическая ревность и мнительность княгини начинают потихоньку меня нервировать. Ну вот зачем постоянно задавать один и тот же вопрос, люблю ли я её, и пытаться уличить в связях с несуществующими бабами? Разумеется, люблю, поскольку секс с этой дамой чудесен и делить постель с кем либо еще пока не собираюсь.

А вот хочу ли я связать свою жизнь с этой, объективно взбалмошной красавицей? Определенно — нет. И не потому, что в глазах Высшего Света наш брак будет выглядеть мезальянсом. К тому же, это вовсе не прямая дорога из графов в князья. А еще на меня непременно повесят ярлык охотника за княжескими деньгами. Общие наши с ней дети, разумеется, получат княжеский статус, но меня сия юдоль минует. Как был скромным графом, таковым и останусь.

В принципе, мне плевать на пересуды великосветских бездельников. За титулами также не гоняюсь. Что же касательно денег, стараниями Клэр (а она усиленно над этим работает) у меня этого добра через годик-другой будет, что называется, куры не клюют. В общем-то, пока тех средств, что поступают в виде доходов с моих производств, мне хватает на вполне безбедное существование. А вот для реализации некоторых моих задумок потребуются весьма и весьма приличные суммы. Ну всё, роток на замок, дабы не рассмешить сами знаете кого.

Итак, вопрос невозможности моего брака с Нарышкиной-Урусовой заключается вовсе не в пересудах аристократической братии, княжеском титуле или огромных деньгах княгини. Находиться под постоянным бдительным контролем патологической ревнивицы мне будет откровенно тяжко. К тому же, у меня впереди учеба в ВУЗе, поэтому мне вовсе не до серьезных матримониальных отношений, поскольку, зная характер Анисы Максудовны, она непременно постарается осуществить «разумную инициативу, контроль и ревизию» в духе покойного супруга, но уже не в плане ведения хозяйства, а в виде банальной слежки теперь уже за своим благоверным. Хе-хе! Чтобы тот оставался по-прежнему благоверным. И если что… Даже представить боюсь, на что способна дама во гневе с её-то чародейскими возможностями.

До вступительных экзаменов в МГМУ у меня в запасе целый месяц. За это время я должен придумать, что-нибудь эдакое, чтобы избавиться от назойливой опеки своей любовницы. Хочет свободных отношений, она их получит. Мы этот момент с ней уже обсудили после первой нашей размолвки, и мне казалось, пришли к консенсусу. Знает, что на брак с ней я категорически не согласен. Так что, при случае напомню ей тот наш разговор. Не захочет — разбегаемся, как рейдеры в космосе на встречных курсах. Если потребуются веские аргументы для разработки стратегии и тактики этого «финта ушами» мне в помощь богатейшее литературное наследие моей родной реальности и этой, но в значительно меньшей степени. Скорее всего, просто поговорю с ней серьезно. Аниса женщина неглупая, надеюсь, её необузданная страсть явление приходящее. Уеду в столицу, глядь, через недельку-другую на горизонте нарисуется другой, более достойный и не столь капризный кандидат в законные мужья.

Понимаю, что веду себя как последняя сволочь, но ничего с этим поделать не могу. Впрочем, вывод я для себя сделал. Впредь зарекаюсь опрометчиво обещать девам юным любови вечной на земле. Неужто сам такое придумал насчет «дев юных» и «любови вечной»?

— Заблуждаешься, босс, эта фраза озвучена в песне из фильма некоего Владимира Мотыля «Звезда пленительного счастья».

Вот же гадость такая, не предоставляет шанса своему оператору представить себя творческой личностью.

— Могла бы и промолчать.

На что получил категоричный ответ:

— Всякий индивидуум должен осознавать истинную степень своих креативных способностей. Черпая информацию, приобретенную посредством изучения баз знаний, не заблуждаться по поводу источников её происхождения.

— Зануда, ты, Кларисска! Тоже мне, птица обломинго.

— Обломинго, суть, слэнговый терм…

Я аж за голову схватился от столь демонстративного занудства. Пришлось прикрикнуть на нее:

— Так стоп! Без тебя знаю. — Хотел продемонстрировать эрудицию: — Учебная база… — Но вовремя осознал, что самому себе что-то доказывать, пожалуй не стоит. — Впрочем, ты и сама знаешь, какая.

Засим, наш культурно-просветительский диалог с шибко грамотным имплантом закончился.

Настройки что ли поменять? Пожалуй, не стоит, привык к своей Клэр, без её ехидных комментариев будет скучновато.

Тусовка уездной гороховецкой аристократии, посвященная началу зимнего сезона тысяча восемьсот двенадцатого года от восхождения на престол династии Романовых, проходила в поместье князя Вениамина Велимировича Орлова-Сухомлинского, первого по значимости аристократа после уездного воеводы и предводителя местного дворянства Желебина Василия Трифоновича. В общероссийской же иерархии аристократических родов Орловы-Сухомлинские значительно влиятельнее каких-то Желебиных. Лично мне по барабану, кто из них наиболее значим, пускай между собой разбираются. И вообще, не очень-то и хочется присутствовать на балу. Но, как говаривали древние: «Чего хочет женщина, того хочет Бог». Так что отвертеться не получилось.

Откровенно говоря, термин «поместье» не совсем уместен. Тут больше подходит определение «замок» или «крепость». Обнесенный толстенной десятиметровой высоты стеной комплекс из десятка зданий, вольготно раскинулся на берегу Клязьмы примерно в четырех верстах от Гороховца.

Автомобиль Анисы Максудовны подкатил к парадному роскошного дворца, возведенного в новомодном стиле необарокко. В этом меня княгиня просветила. Сам-то я в местных архитектурных премудростях не очень разбираюсь. Для меня определяющим фактором является насколько комфортно жить в том или ином месте.

По мне, так самым идеальным в этом плане является Коринфино.

Оно, конечно, этот комплекс по площади раз в десять превосходит по площади моё скромное поместье. Но я нисколечко не завидую, ибо при оценке какого-нибудь явления тут же задаю резонный вопрос: «А на кой оно нужно?». Ну да, утер ты нос соседям-провинциалам грандиозностью и масштабностью своего дворца. Таки отправляйся в столицу, там тебя быстренько поставят на место всякие Шереметьевы, Шуйские, Потемкины, я даже не упоминаю многочисленных дворцов, принадлежащих императорскому семейству.

Впрочем, кто я такой, чтобы кого-то осуждать. Нравится людям жить на широкую ногу в не очень уютных с точки зрения удобств проживания дворцах, пускай не отказывают себе в этом удовольствии. А «золотая пыль» в глаза коллегам по аристократическому цеху — дело святое.

Оставив верхнюю одежду на попечение княжеских слуг, мы с подругой проследовали в главную дворцовую залу. Нехилое такое помещение. По площади примерно с гектар, да под абсолютно прозрачной крышей, что-то типа силового поля, созданного искусным артефактором. Впечатление, будто находишься под открытым ночным небом и в то же время зимнего холода не ощущается.

Народа в зале прилично, но из-за огромных его размеров, никакой толкучки не наблюдается.

Расфуфыренный, будто павлин герольд представил меня и Нарышкину присутствующей публике посредством усиливающей голос магии. Никакого ажиотажа наше появление не вызвало. Определенно, местным кумушкам и всем прочим сплетникам надоело перемывать наши с княгиней косточки. Ну не комильфо всё время вести светские разговоры о каком-то непонятно откуда возникшем Полубояринове и его любовной связи с красавицей Нарышкиной. Есть темы посвежее и поинтереснее.

Аниса тут же куда-то умчалась, то ли «носик попудрить», то ли обсудить с кем-то из знакомых, что-то очень важное. Мне не доложили. Лишь велели «вести себя пристойно» и «не поддаваться на провокации засидевшихся в девках провинциальных хищниц».

Вооружившись бокалом игристого вина, взятого с подноса пробегавшего мимо лакея, я отправился осматривать прилегающие к главной дворцовой зале апартаменты. По пути расшаркивался с немногочисленными знакомыми. С кем-то обменивался парой-тройкой фраз. Кому-то просто кивал головой и проходил мимо.

В первом же помещении обнаружились столы с выпивкой и холодными закусками. Под легкое игристое умял тарелку мясного салата и полдюжины бутербродов со всякой икрой: красной, черной, белой и, попрошу не удивляться, зеленой. Последняя, несмотря не непривычный цвет, оказалась наиболее вкусной. Этот продукт, вроде бы, где-то в иномирье добывают из особых пород рыб. После уточню данный вопрос и закажу к своему столу.

Слегка подкрепившись, направился дальше.

В курилке мне не понравилось, несмотря на то, что, благодаря специальным артефактам очистки воздуха, дыма коромыслом как такового не наблюдалось. Но даже легкий запах табачного дыма мне неприятен. В моей родной реальности курение табака, как и прием внутрь других наркотических веществ абсолютный анахронизм. Причиной тому, изобретенные в начале двадцать второго века нейронные сети третьего рода, иными словами, индивидуальные нейросетевые импланты. С их появлением проблемы наркомании и алкоголизма были напрочь искоренены, как пережиток дикого прошлого. Оно, конечно, выпить вина и получить от этого легкий кайф человеку не возбраняется, а вот перебрать с алкоголем не удастся при всем желании оператора нейросети. Попытайся он влить в себя спиртного выше установленной нормы, нейроимплант тут же активирует десятки тысяч нанитовых фабрик в человеческом организме для производства нанороботов, которые нейтрализуют спирт еще на стадии его нахождения в ротовой полости и пищеводе, да так эффективно, что до желудка дойдет лишь обычная вода с легкой примесью вполне безобидной углекислоты.

В следующем помещении какая-то дамочка музицировала на фортепиано при изрядном скоплении восторженных слушателей. Стоит отметить, получалось у неё это очень неплохо, даже на мой абсолютный (понимай, привередливый) слух. Несмотря на мастерское исполнение, само произведение особого впечатления на меня не произвело. Тут уж кому-то фуги Баха, а кому-то что-нибудь попроще, наподобие «Хасбулата удалого» про которого пел народ на тризне по Альмансору Фаттаховичу. Так вот, я из вторых и не стесняюсь об этом сказать. В операх особо не разбираюсь, в балетах тем более, нравятся лишь некоторые фрагменты. Что же касательно симфонической музыки, её воспринимаю как навязчивую звуковую какофонию, раздражающую органы слуха. Я вовсе не настаиваю на своей точке зрения, говорю, как оно есть. А кому нравятся пьесы, наполненные сложным идейно-эмоциональным содержанием, таки я ж не возражаю. Слушайте на здоровье. Наслаждайтесь.

Четвертая по счету комната была оккупирована сидящими на мягких диванах и в креслах пожилыми дамами, ведущими довольно шумную беседу. О чем они там судачили я не успел понять, поскольку, едва заглянув, тут же ретировался, дабы не быть замеченным и ненароком вовлеченным в абсолютно неинтересные посиделки.

А вот в следующей комнате, оказавшейся игровой, меня ждал сюрприз. Кто-то гонял шары в бильярд, кто-то разыгрывал партию в шахматы или шашки. Четверка забавных старичков самоотверженно рубилась в домино.

Но ни домино, ни бильярд, на даже интеллектуальные шахматы меня не заинтересовали. Мое внимание было привлечено к карточным столам. Точнее всего лишь к одному столику, за которым расположилась троица самых отъявленных моих соседей-недругов.

Стоит отметить, что в моей голове уже давно зрел план, каким образом лучше всего наказать провокаторов Ильина, Полынина и Ольшанского. Оно, конечно, можно избавиться от них физически, например, как я это провернул с Василием Захаровичем Золотовым. Однако повторяться не в моих правилах. К тому же, эти деятели хоть и ненавидят меня, но на смертную казнь пока что не заработали, несмотря на то, что спровоцировали мой конфликт с Красницким и порекомендовали ему мозголома, который гарантировал победу. Выбор, все равно оставался за Германом Юрьевичем. И то, что он все-таки воспользовался услугами Василя Тарасовича Шмыдко, налагает на него полную ответственность за случившееся. И коль я все-таки сохранил тем двум негодяям их никчемные жизни и не передал в руки представителей органов правосудия, означает, что пока что карать этих троих особо и не за что. Справедливости ради, у меня имеется реальный рычаг давления, посредством которого я бы мог заставить их отказаться от территориальных претензий. Предъявить им письменные признательные показания Красницкого и Шмыдко, в которых именно этим людям отводится главная роль в возникновении на ровном месте вооруженного конфликта и дело в шляпе. Но, на мой взгляд, банальный шантаж, как-то мелковато будет. Хочется чего-то более грандиозного, эдакого фейерверка губернского, а может общероссийского масштаба.

Подойдя к интересующему меня игровому столу, я минут десять наблюдал из-за спин не участвующих в игре зевак за происходящим действом. Играли в неизвестную мне игру, разумеется, на деньги. К моменту моего появления процесс находился в завершающей стадии и на кону уже стояла приличная сумма.

Я довольно быстро сообразил, что троица матерых шулеров под предводительством барона Ильина, выражаясь «суздальским языком» древних офеней, банально «разводит лоха». О чем свидетельствует наличие парочки карт в рукаве Николая Кондратовича, посредством коих тот вполне виртуозно управляет игровым процессом. Настолько ловко, что обступившие стол дворяне не замечали этих его манипуляций. Я бы тоже ничего не заметил, не будь в моей голове нейроимпланта, способного значительно ускорить реакцию моего восприятия.

Поддавшись внезапно пришедшей в голову идее, я обратился к нейросети:

— Клэр, просканируй комнату на предмет наличия подавляющих магию артефактов.

Спустя десять секунд мне было доложено:

— Всё чисто, босс. Никаких антимагических устройств в доступной области сканирования мною не зарегистрировано.

Ага, значит в этом доме джентльменам верят на слово. То есть, контроля за одаренными нет. Вот и чудненько! Я хоть и не великих высот маг, но, все-таки, универсал и на некоторые фокусы уже вполне способен. Проверено. Благо, для реализации задуманного мной колдовства много маны не потребуется.

Ко времени принятия буквально очаровавшего меня своей красотой решения, поединок за карточным столом подошел к закономерному финалу. Проиграв мошенникам полсотни тысяч рублей, расстроенный до соплей молодой человек перевел деньги посредством коммуникатора на счет Ильина и отправился в главную залу, заливать горе алкоголем.

Я же тем временем сформулировал мысленное послание и посредством базового ментального конструкта внедрил его в голову Николая Кондратовича:

«Обрати внимание, рядом стоит твой недруг Полубояринов». — Барон оторвал взгляд от карточной колоды и принялся шарить глазами по комнате. После того, как он меня заметил, ему прилетел следующий мой месседж: «Пожалуй, стоит сыграть с ним на спорные территории. Мне ничего не стоит его облапошить. Заодно представлю в глазах общественности, как азартного сопляка, вести серьезные дела с которым не имеет смысла».

Итак, с моей стороны всё сделано как надо. Никто моих ничтожных, в плане затраченной энергии, магических манипуляций не заметил. А вот по азартно загоревшимся глазам барона было несложно догадаться, что, выражаясь образным языком заядлых рыболовов, «рыбка на крючке». Осталось лишь её «подсечь».

Изобразив на лице самую искреннюю улыбку, я обратился к сидящим за столиком господам:

— Рад видеть вас в животе и здравии Николай Кондратович, Григорий Митрофанович и Трофим Егорович! Вы прям как те les trois Mousquetaires[2] из романов господина Дюма. — В данной реальности, как и в моей, этот бестселлер был написан Александром Дюма-отцом более пятнадцати веков назад и до сих пор востребован у читателей. Вот только не спрашивайте меня, насчет исторических соответствий двух миров, я в этом ни в зуб ногой и объяснений, насколько я понимаю, получить неоткуда. Впрочем, отклонения от сюжета двух книг имеют место. В привычном мне сюжете, Д’Артаньян отправился добывать алмазные подвески королевы Анны на берега Туманного Альбиона. Здесь же юный гасконец посредством телепорта наведался в Китай за чудодейственным эликсиром, который должен был уничтожить все следы порочной близости неосмотрительной королевы Франции с принцем Лао. На мой взгляд, местный вариант книги будет значительно забористее привычного.

Мои вполне учтивые слова вызвали кислые улыбки на лицах графа Полынина и барона Ольшанского. А вот физиономия патриарха рода Ильиных буквально расплылась в самой располагающей улыбке, прям дорогого родственника увидел или доброго приятеля.

— Александр Николаевич! — громко воскликнул Николай Кондратович, привлекая внимание прочих присутствующих в помещении господ. — Взаимно рад вас видеть! — И тут же добавил, — Уж коль вы настолько эрудированны, что знакомы с творчеством Alexandre Dumas, père[3], не согласитесь ли примкнуть к нашему игровому сообществу и стать эдаким Д’Артаньяном.

— Насколько я понимаю, вы предлагаете мне сыграть с вами в карты?

— Ну да, пройти, так сказать, боевое крещение, как в свое время прошел юный гасконец.

М-да, переврал сюжет и даже кончика носа ни разу не дотронулся. Брешет, что дышит. В обоих вариантах книги дуэль между Д’Артаньяном и его будущими товарищами не состоялась. С этой же троицей прохиндеев становиться один за всех и все за одного я и вовсе не собираюсь. Впрочем, до поры до времени пусть считают меня банальным простофилей.

— Ну что же, перекинуться в картишки я готов. Во что и, главное, на что играем?

Ильин, откинулся на спинку стула и якобы в глубоком размышлении демонстративно почесал щеку. Впрочем раздумывал барон недолго.

— Итак, уважаемый граф, соблюдая дуэльный кодекс, давайте по три круга в «Двадцать одно» с каждым из нас. Ставкой же будут… — он сделал вил, что вновь задумался, но вскоре, встрепенувшись, радостно выдал: — А давайте разыграем спорные земли. Кто победит, тот ими и владеет.

Осознав очевидную подставу своего лидера в отношении мальчишки-недоумка, верные наперсники барона также повеселели.

После недолгих размышлений, кои мне не без труда удалось изобразить на своей физиономии, я выдал бесшабашно-весело:

— А давайте. Раз и навсегда разрешим все наши территориальные споры и заживем, как подобает добрым соседям.

Пока я «размышлял», Клэр вошла в Сеть и скачала оттуда правила этой карточной игры. В результате выяснилось, что создана она, откровенно говоря, дебилами для дебилов. «Двадцать одно» игра основана тупо на генерации случайных чисел. В роли генератора выступает игральная колода и пальчики банкомета. В идеале, выигрыш должен происходить по воле случая. Однако, если в процессе игры приложить определенные усилия, «генератор случайных чисел» способен выдать результат по желанию того или иного игрока.

Сели с Ильиным друг напротив друга. Его товарищи, согласно правилам, покинули свои места за карточным столом.

— Если позволите, Николай Кондратович, первым сдаю я.

Под благодушный кивок оппонента я «неумело» взял карты в руки. Более того, умудрился их рассыпать в процессе тасования, старательно изображая полного неумеху. На самом же деле мои манипуляции помогли мне сложить листы таким образом, чтобы, получив на руки тринадцать очков, барон взял третью карту и гарантированно поимел перебор.

Эта моя задумка не выгорела. С девяткой и королем на руки, соперник сказал:

— Достаточно. Теперь себе, Александр Николаевич. — Сам же незаметно потянулся правой рукой к левому обшлагу рукава своего офицерского мундира. Определенно, собирается заменить тузом и десяткой, скорее всего, двумя тузами.

Ага, так я ему и позволил себя объегорить. Как только пальцы Ильина коснулись обшлага, я тут же положил колоду на стол и, взяв в железный захват руки соперника, громко, чтобы всем присутствующим в комнате господам было слышно, обратился к стоявшему неподалеку графу Владимирскому, добродушному веселому старичку, с коим имел удовольствие познакомиться на одном из приемов:

— Уважаемый Георгий Матвеевич, просьба проверить, что нам находится за обшлагом мундира Николая Кондратовича.

Побледневший барон попытался освободиться от моего захвата. А когда у него ничего не получилось, не придумал ничего лучше, как визгливым фальцетом, свойственным какому-нибудь юному кастрату из папской Сикстинской капеллы, оповестить всех прочих господ, до осознания коих еще не дошло, что на нашим карточным столом происходит нечто из ряда вон:

— Да как вы смеете, негодяй! Немедленно отпустите меня!

На что я с показушно-приветливой лыбой на довольной физиономии тут же выдал:

— Непременно, отпущу, господин барон, но лишь после того, как уважаемый мной граф Владимирский, как лицо незаинтересованное, произведет досмотр вашей одежды, точнее обшлагов. И уверяю вас… впрочем, мне ли об этом вам говорить, он там обнаружит кое-что весьма и весьма интересное.

Старик меня не подвел. Из левого обшлага баронского мундира он извлек двух тузов из той самой колоды, что в данный момент лежит передо мной на зеленом сукне и с торжественным видом матерого прокурора поднял над головой явное свидетельство позора человека, чья репутация до этого считалась безупречной.

Однако, лихо он меня собирался «кинуть». Пару его тузов способна перебить лишь точно такая же комбинация карт сдающего, и вероятность подобного события исчезающе мала. Впрочем, теперь это не столь уж и важно. Главное, установлен факт жульничества. Согласно неписанному карточному кодексу, выигрыш теперь мой. И попытайся Ильин уклониться от наших с ним договоренностей, озвученных публично, я просто вызову его на дуэль на своих условиях. Попробует отказаться, заявлюсь в его поместье и без объявления войны просто заколю как свинью, или пущу ему пулю в лоб. И он вполне осознает, в какую ловушку сам себя же и загнал (не без моей, разумеется, помощи, но об этом известно только мне), поэтому завтра же подпишет все необходимые бумаги с моими адвокатами.

Исходом нашей «игры» я более чем удовлетворен. Мне удалось представить барона Ильина в глазах местной аристократической общественности как банального карточного шулера. Так что с этих пор, я уверен, все двери в дома уважаемых семейств для него закрыты.

Жестоко? А вот и нет. Возомнил себя мастером нечестной игры, пускай отныне торчит в своем поместье и кусает локти из-за того, что умудрился связаться с еще более ушлым… (хе-хе!) картежником.

Эвон сидит, потупив взор. Еще не до конца осознал степень своего грехопадения. Ничего, скоро всё поймет и придет в ужас от случившегося. Вполне возможно, в расстроенных чувствах пулю в лоб себе пустить или еще каким образом свести счеты с жизнью. В принципе, меня это уже не волнует. Если что, карточный долг барона с наследников стребую.

Я же, не теряя времени подошел к растерянным Полынину и Ольшанскому и негромким голосом, чтобы не привлекать ненужного внимания сказал:

— Господа, настоятельно рекомендую урегулировать все наши территориальные разногласия в мою, разумеется, пользу. У меня на руках имеются свидетельские показания двух непосредственных участников недавней родовой войны. В них подробно описана ваша провокационная роль во всем этом дурно пахнущем деле. Стоит мне отправить эти бумаги, сами знаете в какую инстанцию, рассмотрение нашего затянувшегося территориального спора перейдет в сферу официального судопроизводства. Как вы прекрасно понимаете, при наличии неопровержимых доказательств вашей причастности к вовлечению в боевые действия менталиста ранга архимаг, решение будет принято в мою пользу. Более того, ваш неблаговидный поступок непременно привлечет внимание общественности, и вам гарантированно будет уготована судьба барона Ильина. Вы этого хотите? — На мой весьма убедительный спич, оба отрицательно замотали головами. — Вот и чудненько. В таком случае мои адвокаты завтра утром прибудут в ваши поместья. А чтобы вы не сомневались, копии показаний господ Красницкого и Шмыдко будут предоставлены для вашего ознакомления.

Ну всё, мои текущие проблемы с соседями разрешены самым наилучшим для меня образом.

Разумеется, я не собираюсь передавать в суд никакие опросные листы, ибо, дал обещание Красницкому и Шмыдко этого не делать. Но моим недругам неизвестно о наших договоренностях. Так что пускай трясутся от страха и делают то, что мне от них нужно.

Я не стал более задерживаться в игровой комнате. Отправился в главную дворцовую залу в поисках Нарышкиной. По пути связался с Изольдой Исааковной и, кратко посвятив её в суть недавно произошедшего, дал соответствующие распоряжения касательно господ Ильина, Полынина и Ольшанского. Беримец тут же в словесной форме достойно оценила красоту проведенной мной операции по нейтрализации наших недругов и пообещала к завтрашнему утру подготовить все необходимые бумаги.

Дальнейшее наше с княгиней пребывание на болу было слегка омрачено навязчивыми шушуканьями за нашими спинами. Весть о позоре барона Ильина и моей в этом роли распространилась среди присутствующих подобно лесному пожару. Судя по настроению толпы, кое-кто моими действиями был недоволен. Казалось бы, абсолютно нелогично. Впрочем, Ильин был здесь своим, и, вдруг, какой-то выскочка показал всему честному люду, насколько все они были слепы в отношении явного негодяя. Человек так устроен, не любит, когда его мордой, да в какашку.

Сам же Николай Кондратович сразу же после случившегося поспешил покинуть поместье Орлова-Сухомлинского.

Стоит отметить, что с устроителем вечеринки, мне так и не удалось перекинуться хотя бы парой слов. Имел «удовольствие» наблюдать Вениамина Велимировича лишь издали. Князь, благообразного вида пожилой седеющий брюнет с шикарными усищами, смыкающимися с густыми бакенбардами, всё время находился в плотном окружении толпы восторженных дам юных и не очень. И немудрено. Весьма и весьма богатый вдовец, князь. Чем не кандидат в мужья? Это вам не какие-нибудь графья, да бароны с карманами, в коих гуляет ветер.

После званого ужина мы с Анисой надолго на балу не задержались. Лишь немного потанцевали. Затем на автомобиле княгини отправились в Коренное. Определенно, лишь моя подруга оказалась в полном неведении того, что случилось в игровой комнате. Дабы не держать даму в неведении, по пути поведал о казусе с Ильиным, чем изрядно повеселил Нарышкину.

[1]Каузальный (от лат. causa — причина) обозначает причинно-следственные связи, где одно событие вызывает другое. Такой подход предполагает, что без причины ничего не происходит.

[2] Три мушкетера (франц.)

[3] Александра Дюма-отца (франц.)