Полумесяц разящий

43

— Софи, у меня тут для тебя горячее дельце! — вскричал Сэм Левин, вбегая в кабинет начальника отдела. Синяки и порезы после происшествия в Кесарии уже почти зажили, но один крупный шрам на скуле остался. Софи сидела за столом, читая отчет полиции Тель-Авива о случаях разграбления могил, но тут же отвлеклась и с интересом взглянула на него.

— О'кей, слушаю.

— Один из информаторов, мальчишка-араб по имени Тирон, доложил о том, что, возможно, планируются незаконные раскопки этой ночью на мусульманском кладбище у Кедрона.

— У Кедрона? Прямо у стен Старого Города? У кого-то крыша поехала?

— Если это, конечно, правда. Тирон горазд поболтать, чтобы получить побольше чаевых.

— И кто там собирается махать лопатой? — спросила Софи.

— У меня только одно имя. Мелкий воришка, Хасан Акаис, — ответил Сэм, подвигая стул и садясь рядом с Софи.

— Не припомню, — подумав, сказала Софи. — Я о нем что-нибудь слышала?

— Мы его пару лет назад поймали во время облавы в Яффе. Улик для предъявления обвинения было мало, и его отпустили. С тех пор вроде бы он не был замечен ни в чем подозрительном. Нашего информатора он нанимает пасти овец, поэтому мальчишка случайно и подслушал разговор насчет операции.

— Мелкая сошка, мне кажется.

— Я тоже так думаю. Но потом я напоролся вот на это.

Сэм дал Софи распечатку.

— Я пробил имя по системе, и вот оно. «Моссад» подозревает его в связях с «Мулами».

Софи внимательно поглядела на распечатку.

— Связи не слишком серьезные, но думаю, тебе следует об этом знать, — добавил Сэм.

— Хотела бы я поговорить с этим Хасаном, — сдержанно сказала Софи.

— У нас маловато народу на эту ночь. Лу с ребятами до завтра будут в Хайфе, а Роберт сидит дома, простудился.

— Тогда остаюсь я и ты, Сэмми. Возражения есть?

— Если этот парень связан с теми, кто напал на нас в Кесарии, то я тоже хочу с ним побеседовать, — дернув головой, ответил Сэм.

Они договорились о распорядке работы вечером, и Сэм вышел из ее кабинета. Софи продолжала читать отчет полиции, и вдруг почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Подняв взгляд, она с изумлением поняла, что это Дирк, стоящий в дверях ее кабинета с огромным букетом лилий.

— Простите, я тут ищу главного стрелка в этой конторе, — сказал он, ослепительно улыбаясь.

Софи чуть не взлетела прямо из кресла.

— Дирк, я-то думала, что еще неделю тебя не увижу! — обрадовалась она, подбегая к нему и трепля его по щеке.

— Университет приостановил раскопки в Кесарии до следующего сезона, и я решил, что моя работа закончена, — ответил Дирк, кладя ей цветы на стол. Потом крепко обнял ее и поцеловал.

— Я так скучал по тебе, — шепнул он ей на ухо.

Софи покраснела, а потом вспомнила, что дверь в кабинет открыта.

— Я могу сделать небольшой перерыв, — выпалила она. — Пойдем куда-нибудь поедим, а?

Как только Дирк кивнул, она повела его из кабинета во двор, подальше от любопытных глаз.

— У меня есть любимое место в Старом Городе. По дороге что-нибудь захватим поесть, — предложила она.

— Хорошо, — ответил Дирк. — Я не слишком-то знаю Иерусалим, а прогулка по улицам — лучший способ узнать город.

Софи схватила его за руку. Они прошли мимо ухоженных газонов вокруг Рокфеллеровского музея и подошли к Иродовым Воротам, одному из входов в Старый Город. Сам Старый Город занимал площадь не больше квадратной мили и представлял собой древний центр Иерусалима, где находились такие всемирно известные места, как Церковь Гроба Господня, Стена Плача и Купол Скалы. Сейчас Старый Город окружала сплошная каменная стена, возведенная турками во времена Османской империи, более четырехсот лет назад.

Проходя по дороге через ворота к мусульманскому кварталу, Дирк восхищался искусно выстроенными из тесаного известняка домами и древними фундаментами, на которых стояли даже новые здания. Они были прекрасны, даже если находились в полуразрушенном состоянии и без крыш. Но еще интереснее было наблюдать за местными. Увидев стоящих у перекрестка в ожидании зеленого сигнала еврея в армянской одежде, эфиопа в белом одеянии и палестинца в куфии, он понял, что очутился в уникальном месте, какого нет нигде в мире.

Софи провела его по темному пыльному переулку, и они вышли к шумному рынку, называвшемуся «Соук», по-арабски. Умело лавируя между торговцами, Софи остановилась в нескольких местах, купив фалафеля, кебаб из ягнятины, пирожных и фруктов.

— Ты же говорил, что хочешь узнать город получше, ну так вот, — сказала она, вручая Дирку сумку с едой.

Они прошли еще пару кварталов и подошли к церкви Святой Анны. Изящное каменное сооружение, построенное еще крестоносцами, стояло посреди мусульманского квартала — один из примеров странностей этого древнего города.

— Красивая еврейская девушка привела меня к христианскому храму? — усмехнувшись, сказал Дирк.

— Мы устроимся позади нее. Там такое место, которое исследователь водных глубин точно оценит. Кроме того, это прекрасное место для пикника, — подмигнув ему, ответила Софи.

Они вошли на территорию церкви и обошли ее, оказавшись во дворе, в котором росли огромные сикоморы. Тропинка шла дальше, к небольшому огороженному углублению, больше похожему на заброшенный рудник. Внизу возвышались каменные колонны и остатки кирпичных стен и арок.

— Изначально здесь находилась Овечья Купель, — сказала Софи, глядя вниз, где вместо воды осталась лишь пыль. — Она служила резервуаром воды для Первого и Второго Храмов, а потом здесь возвели купальни. Хотя, конечно, известность она получила как место, где, как было написано, Иисус исцелил увечного. Но воды тут теперь, боюсь, немного.

— Это даже лучше, — ответил Дирк. — Иначе здесь было бы не протолкнуться от туристов, желающих искупнуться.

Они нашли уединенное место, скамейку под огромной сикоморой, где сели и набросились на еду, уплетая вкусности за обе щеки.

— А как там профессор Хаазис? — спросила Софи.

— На самом деле, вполне ничего. Я утром у него был, перед тем как отправиться в Иерусалим. Он дома, поправляется, ждет не дождется, когда можно будет вернуться к работе. Рана на ноге оказалась не слишком серьезной, так что через неделю-другую он уже сможет забросить костыли подальше.

— Бедняга. Как жалко, что с ним это случилось.

— Он сказал мне, что беспокоится о тебе. Судя по всему, считает себя виноватым в том, что ты и твои сотрудники попали в такую опасную ситуацию.

— Какая нелепость, — покачав головой, ответила Софи. — Он же не мог предугадать, что террористы нападут на лагерь археологов. Как и мы сами.

— Он очень душевный человек, — сказал Дирк, доставая инжир из сумки. — Кстати, последние пару дней израильская служба безопасности порядком меня достала. Я жду не дождусь, когда ты скажешь, что этих парней поймали.

— «Шин-Бет» ведет расследование, но боюсь, этих террористов и след простыл. Их пикап оказался краденым, его нашли затопленным в море у Нахарии. В «Шин-Бет» считают, что террористы сразу же сбежали в Ливан, как только покинули Кесарию. Предполагают, что они связаны с контрабандистами, а те, в свою очередь, — с «Хезболла». Трудно будет даже установить их личности, не то что поймать.

— А нет предположений, на кого они могли работать?

— Да не густо. Я многое проверила, есть пара подозреваемых, но четких доказательств нет. Сэм и я делаем все, что можем.

Она умолкла, вспомнив про погибшего Гольдера.

Дирк взял ее за руку и крепко сжал.

— Вот не думала, что придется разбираться с чем-то подобным, — расстроенно сказала Софи.

Потом поглядела Дирку в глаза и сжала его руку в ответ.

— Как хорошо, что ты здесь, — сказала она и, прижавшись к нему, поцеловала.

Они долго сидели, обнявшись. В объятиях Дирка Софи наконец-то чувствовала себя в безопасности. Глядя на опустевшую Овечью Купель, она постепенно собралась с силами, чтобы снова приняться за свою работу. Глубоко вздохнув, поглядела на Дирка и улыбнулась, все еще со слезами на глазах.

— Чувствуешь, как пахнет жасмин? — спросила она. — Мне этот запах всегда нравился. Он напоминает мне о счастливом и беззаботном детстве.

— Ты еще будешь счастлива, — пообещал Дирк.

— Надо возвращаться на работу, — прошептала она, не в силах разжать объятия.

— Буду ждать тебя, — ответил он.

Внезапно Софи вспомнила насчет запланированной на вечер операции.

— Мы сможем поужинать, но ночью у меня дежурство. Нужно кое за кем проследить. Поступила информация насчет возможного разграбления могил человеком, у которого могут быть связи с ливанскими контрабандистами.

— Можно пойти с вами?

Софи уже покачала было головой, но задумалась.

— Да, людей у нас не хватает. На операцию пойду только я и Сэм, так что твоя помощь не помешает. Только на этот раз без героизма, ладно?

— Буду просто молчать и смотреть, обещаю, — с улыбкой ответил Дирк.

Они встали, в последний раз оглядели высохшую котловину купальни. Софи внезапно расхотелось уходить, хотя она и не понимала почему. Взяв за руку Дирка, она медленно пошла назад, с сердцем, в котором бурлил вихрь эмоций.

44

«Оттоманская Звезда» медленно вошла в израильский порт Хайфа. Старая грузовая посудина пришвартовалась у дальнего западного причала, подальше от суеты. Груза было немного, и за пару часов турецкие моряки могли бы выгрузить его весь, но у них был четкий приказ тянуть с разгрузкой до позднего вечера.

Предъявив на таможенном контроле поддельные паспорта, Мария и один из янычаров взяли напрокат машину и выехали из Хайфы. Изображая семейную чету на отдыхе, они без проблем проехали по сельской местности, но попасть с такой же легкостью в Иерусалим у них бы не вышло. Мария выбрала кружной путь, чтобы не заезжать на Западный Берег Иордана и не проходить проверки на постах, где у них без труда нашли бы пистолеты в поясных сумках, пачки денег и две пары очков ночного видения.

Мария прекрасно понимала, что провезти в Иерусалим двадцать пять килограмов октогена — задача другого уровня, потому и связалась с Заккаром и его сообщниками среди «Мулов». Те легко могли справиться с таким делом за соответствующую цену. Араб-контрабандист в деталях описал Марии, что взрывчатку перевезут сначала на машине, потом на себе, пешком, а в какой-то точке даже провезут, привязав к животам овец, чтобы нигде не попасться сотрудникам израильских спецслужб.

Но это была лишь половина дела. Турчанка должна была сделать другую, причем сама. Воспользовавшись туристической картой, они въехали в Иерусалим, проехали мимо Старого Города и свернули в один из новых кварталов в западной части города. Увидев недавно открывшийся отель «Уолдорф-Астория», они припарковали машину на улице и прошли еще квартал пешком. Оказавшись среди маленьких магазинчиков, торгующих товарами для туристов, они нашли небольшую чайную, с занавесками из бисера на окне, и вошли внутрь.

Мария увидела, как сидевший в углу полутемной чайной бородатый мужчина встал и улыбнулся ей, обнажив золотые зубы. Мария, в сопровождении янычара, подошла к нему.

— Аль-Хатиб? — спросила она.

— К вашим услугам, — ответил палестинец, слегка поклонившись. — Присядете?

Мария кивнула и села за столик. Янычар остался стоять позади нее. Аль-Хатиб сел напротив и налил им по чашке чая. Мария заметила сильный загар и мозолистые руки, выдающие опытного грабителя древностей, кем он и являлся.

— Добро пожаловать в Иерусалим, — вместо тоста сказал палестинец.

— Благодарю, — ответила Мария, оглядывая чайную, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.

— Ты выполнил то дело, для которого тебя наняли? — тихо спросила она.

— Да, с легкостью, — ответил палестинец, снова улыбнувшись. — Акведук именно там, где вы указали. Изумительное подтверждение исторических сведений. Можно спросить, откуда они у вас?

Настал черед Марии улыбаться.

— Как ты знаешь, нынешняя стена вокруг Старого Города была возведена по указу Сулеймана Великолепного, в начале шестнадцатого века. Его инженеры провели детальные исследования, указав все, что будет мешать работам. На картах, полученных нами в Турции, они есть, в том числе заброшенные акведуки и прочие сооружения эпохи Ирода, которые считались разрушенными или ненайденными.

— Какое открытие! Когда-нибудь я с удовольствием займусь этим поподробнее, — азартно ответил Аль-Хатиб.

— Боюсь, что на этот раз я не взяла с собой карту, — солгала Мария. — У моей семьи большая коллекция предметов османского периода, и карты представляют собой часть отдельной коллекции.

Она не стала упоминать, что все эти документы были украдены из музея в Анкаре.

— Ценные исторические документы, понимаю… А можно спросить о цели раскопок?

Мария не стала отвечать на его вопрос.

— Ты расширил вход в акведук? — спросила она.

— Да, именно так, как вы просили. Потихоньку расширил вход и прокопал внутрь еще метр-два. Вход хорошо замаскирован растущим вокруг кустарником.

— Отлично, — ответила Мария и, сунув руку в поясную сумку, достала конверт с израильскими банкнотами. Когда она подвинула его по столу к Аль-Хатибу, у того расширились глаза.

— Тут премия за долгую работу, — сказала она.

— Премного благодарен, — смущенно пробормотал палестинец, поспешно убирая конверт в карман.

Мария допила чай.

— А теперь отведи нас на место, — сказала она.

Аль-Хатиб нерешительно посмотрел на часы.

— Скоро начнет темнеть, но этой ночью будет ярко светить луна, — сказал он, но, увидев холодный и непреклонный взгляд Марии, пошел на попятный: — Хорошо, хорошо, как пожелаете. У вас есть машина?

Расплатившись по счету, он пошел вместе с ними по улице к арендованной машине. Следуя указаниям Аль-Хатиба, Мария повела машину к югу Старого Города, а затем свернула к северу, в сторону долины Кедрон. Палестинец показал на край старого мусульманского кладбища. Мария оставила машину позади полуразрушенного склада.

Солнце клонилось к закату, тени укрыли улицу. Янычар достал из багажника кирку и мешок с гирляндами лампочек. Затем он и Мария следом за палестинцем перелезли через низенькую каменную ограду кладбища и пошли. В этот поздний час на нем никого не было, но они все равно старались держаться западного края, подальше от мечети в центре и объездной дороги с востока. Янычар тщательно прятал кирку, убрав рабочую часть под мышку и держа ее за ручку.

На востоке от них вздымалась Масличная Гора, на которой находилось большое еврейское кладбище, несколько церквей и сады. На западе, на холме, возвышалась каменная стена Старого Города. Позади нее была Храмовая Гора, где теперь находился комплекс Аль-Харам Аш-Шариф, Святилище Верных. Посреди возвышался Купол Скалы, огромное сооружение поверх скалы, на которой, по преданию, Авраам готовился принести в жертву единственного сына. В исламе эта гора также считалась отправной точкой Ночного Путешествия Мухаммеда на небеса, о котором свидетельствовал отпечаток его ступни на скале. Мария едва могла разглядеть верх золотого купола мусульманской святыни, цветом похожей на коричневый мрамор в угасающих лучах закатного солнца.

Аль-Хатиб дошел до простенького могильного камня эмира, умершего в шестнадцатом веке, а затем свернул налево. Дойдя до места, где могильные камни стояли в беспорядке, он принялся карабкаться по скалистому склону, поднимающемуся к стенам Старого Города. Порывшись в сумке, Мария достала фонарь, но не стала его включать. Спотыкаясь о камни и кустарник, она карабкалась следом за Аль-Хатибом, пока они не оказались на более ровном участке. Аль-Хатиб замедлил шаг.

— Уже близко, — шепнул он.

Включив собственный миниатюрный фонарик, он повел их дальше вверх по холму и наконец остановился у пары кустов. Переводя дыхание, Мария разглядела, что те уже засохли, а их корни просто воткнуты между насыпанных камней. Из-за кустов виднелась аккуратная кучка известняка.

— Вон там, за ними, — сказал Аль-Хатиб, озираясь по сторонам, чтобы убедиться, что за ними не следят.

— Здесь иногда ходят патрули, — предупредил он.

Мария достала из поясной сумки очки ночного видения, надела, включила и внимательно оглядела окрестности. Слышался шум городских улиц, окрестные холмы покрывала россыпь огней. На кладбище внизу было пусто.

— Никого нет, — подтвердила она.

Аль-Хатиб кивнул и принялся раскидывать камни в стороны, встав на колени. Когда появился небольшой лаз, Мария приказала янычару помочь ему. Вдвоем мужчины быстро расчистили замаскированный вход в узкий тоннель, высотой метра полтора. Убрав все камни, палестинец встал, чтобы отдохнуть.

— На самом деле акведук был небольшим, — сказал он, показывая Марии руками диаметр водовода. — Потребовалось немало поработать, чтобы расширить вход.

Мария презрительно посмотрела на него, вспоминая то, что знала про историю строительства водовода. Этот вход на склоне холма — всего лишь дренажный, а вот внутри находится настоящее чудо древней инженерной мысли. Римские инженеры, нанятые Иродом, более двух тысячелетий назад создали каскад акведуков, подававший воду с холмов Хеврона в город и цитадель Антонию, которая находилась на склоне Храмовой Горы. И все это вручную, рабочими куда более крепкими, чем стоящий перед ней пухлый палестинец, подумала Мария.

Поднеся свой фонарь к входу, она включила его. Там оказался тоннель метра полтора в длину, заканчивающийся входом в основной акведук, на уровне земли. Тоннель был ровным, Мария не могла не отметить умелой работы Аль-Хатиба.

— Ты хорошо поработал, — сказала она, выключая фонарь. Затем взяла кирку у янычара и отдала палестинцу. — Прокопай еще полметра-метр.

Грабитель могил был готов на все за такие деньги и надеялся получить еще, сгорая от любопытства. Взяв у янычара фонарь, он втиснулся в тоннель и принялся долбить каменистую почву. Янычар надел перчатки и начал выгребать землю и осколки камней, скапливающиеся под ногами Аль-Хатиба.

Мария стояла у входа, а палестинец все работал, не переставая. Он махал киркой уже минут двадцать, прорыв больше метра. Внезапно на очередном ударе кирка ушла в почву с подозрительной легкостью. Дернув ее назад, Аль-Хатиб понял, что пробил дыру в какой-то большой тоннель. Удивленно отставил кирку и посветил вперед фонарем. Сквозь дыру была видна лишь чернота, но оттуда несло холодным воздухом.

С удвоенной энергией Аль-Хатиб принялся долбить по перемычке, и вскоре дыра стала уже с человеческий рост. Откидывая в сторону камни, пролез внутрь с фонарем в руке и, спотыкаясь, вышел в пещеру с высоким потолком.

— Слава Аллаху, — ахнул он, отбросив кирку в сторону и глядя на стены.

Те были белоснежными, как алебастр, а при свете фонаря можно было даже разглядеть борозды от тесал древних каменщиков. Аль-Хатиб наметанным глазом заметил, что здесь вырубали и вынимали целые глыбы известняка.

— Карьер, как пещера Седекии, — выпалил он, когда Мария и янычар с фонарями в руках вошли внутрь.

— Да, только этот был утерян для истории после разрушения Второго Храма, — ответила Мария.

Меньше чем в миле отсюда располагалась такая же огромная пещера, где рабы вырубали глыбы известняка для многочисленных построек, возводимых при Ироде Великом. Имя свое она получила в честь Седекии, царя Иудеи, который, по преданию, скрывался в той пещере от солдат Навуходоносора.

При свете трех фонарей они разглядели, что из пещеры ведут несколько коридоров, будто пальцы руки, тянущиеся в темноту. Аль-Хатиб поглядел на основной тоннель, уходящий в восточном направлении.

— Этот, наверное, до самого Харам Аш-Шарифа идет, — неуверенно сказал он.

Мария кивнула.

— И до Купола Скалы? — еще более нервно спросил палестинец.

— Священный камень Купола Скалы стоит на скальном основании, но главный тоннель идет под ним. Другие тоннели идут к мечети Аль-Акса и другим местам. Если карты Сулеймана точны — а пока что они не давали повода в себе усомниться.

Лицо палестинца побледнело, его радостное возбуждение сменилось трепетом.

— Я не посмею ходить под землей под священным камнем, — торжественно сказал он.

— А этого и не требуется, — ответила Мария. — Твоя работа закончена.

С этими словами она достала из поясной сумки миниатюрный пистолет «Беретта» и направила на опешившего палестинца.

В отличие от брата Мария не испытывала экстаза или возбуждения, отнимая жизнь у другого человека. На самом деле она вообще ничего не чувствовала при этом. Для нее убить человека было все равно что сменить носки или съесть тарелку супа. Они с братом располагались на разных полюсах безумия, порожденного трудным детством и кровосмесительными браками предков, но результат был одинаковый. Они выросли беспощадными убийцами.

Пистолет грохнул дважды, и две пули вонзились в грудь Аль-Хатибу. По пещере зазвенело эхо. Охотник за древностями рухнул на колени, изумленно глядя перед собой, а затем упал ничком мертвый. Мария хладнокровно переступила через труп, достала из его кармана конверт с деньгами и убрала в поясную сумку. Затем поглядела на часы.

— У нас меньше часа до того, как доставят взрывчатку, — сказала она янычару. — Осмотрим тоннели и выберем нужное место.

Снова перешагнув через тело убитого, она забрала из его руки фонарь и быстро пошла в темноту.

45

Было уже почти десять вечера, когда Софи заехала на небольшую грунтовую стоянку у северо-восточной стены Старого Города и остановилась у закрытого магазинчика одежды. Через дорогу, ниже по холму, располагалась северная оконечность мусульманского кладбища, изгибавшегося к югу, через широкое ущелье, с которого начиналась долина Кедрон. Заглушив двигатель, она посмотрела на Дирка, сидящего рядом, и спросила:

— Ты уверен, что хочешь этим заняться? Чаще всего ночные операции — утомительное упражнение в терпении, совершенно бесполезное.

— Не могу же я упустить шанс погулять при луне с красивой девушкой, — ответил Дирк, улыбаясь и кивая.

Софи чуть не расхохоталась.

— Ты единственный из тех, кого я знаю, кто смог найти нечто романтическое в полицейском патрулировании, — ответила она.

Но признаться честно, и у нее были точно такие же чувства. Они провели прекрасный вечер, поужинав в тихом армянском кафе у Яффских Ворот. Чем дальше это продолжалось, тем больше ей хотелось отменить операцию и пригласить его к себе домой. Но она подавила это желание, вспомнив, как важно получить информацию о тех, кто убил Гольдера.

— Сэм обычно приходит вовремя, — сказала она, посмотрев на часы и высунувшись из окна машины.

Спустя минуту зажужжал вибровызов. Софи ответила и принялась быстро говорить на иврите, бурно жестикулируя.

— Это Сэм, — сказала она, закончив разговор. — В аварию попал.

— Он в порядке?

— Абсолютно. Автобус с паломниками-христианами проскочил поворот и врезался в его машину. Он в полном порядке, а вот машина в хлам. Предполагает, что пара-тройка пожилых туристов могли получить травмы, так что разбирательство займет какое-то время. Скорее всего, его не будет еще час.

— Тогда, видимо, придется начинать без него, — ответил Дирк, открывая дверь и выбираясь из машины.

Софи вышла следом, достала из багажника бинокль ночного видения и повесила себе на шею. Потом наклонилась и открыла большой кожаный футляр, лежавший снизу. Внутри была потертая штатная армейская автоматическая винтовка «Тавор» TAR-21. Софи вставила снаряженный магазин, передернула затвор, досылая патрон в патронник, и повесила автомат на плечо.

— На этот раз при оружии, — заметил Дирк.

— После Кесарии я предпочитаю не ходить на операции без оружия, — решительно ответила она.

— Почему бы не поручить это дежурство «Шин-Бет», если ты считаешь, что здесь замешаны ливанские контрабандисты?

— Я об этом думала. А вдруг тревога окажется ложной? Чаще всего нам приходится иметь дело с подростками-оборванцами, откапывающими черепки, и они не станут оказывать сопротивления.

— Я бы предпочел, чтобы так оно и было, — подмигнув, ответил Дирк и взял ее за руку.

Перейдя через дорогу, они спустились по склону и оказались на кладбище. Софи остановилась и огляделась, взяв в руки бинокль.

— Придется еще спуститься, — тихо сказала она.

Они прошли еще с десяток метров по склону и остановились у небольшого пригорка, с которого можно было видеть почти все кладбище. При свете луны отсвечивали белые мусульманские надгробья, как зубы, рассыпанные по песочного цвета одеялу. Софи присела на камень и снова оглядела кладбище в прибор ночного видения. Заметила нескольких детей, заигравшихся в футбол допоздна, у западной стены, но само кладбище было пустым. Она смотрела в восточном направлении, когда почувствовала, как Дирк сел рядом с ней и обнял ее за талию. Медленно опустила бинокль.

— Ты отвлекаешь меня от работы, — вяло возразила она, а потом положила ему руку на затылок и страстно поцеловала.

Они сидели, обнявшись, несколько минут, пока их уединение не нарушил тихий шаркающий звук. Софи быстро схватила бинокль и посмотрела на склон холма.

— Три человека с большими рюкзаками, — прошептала она. — У двоих в руках лопаты либо оружие, не вижу.

Софи положила бинокль и посмотрела на холм.

— Где же Сэм? — в отчаянии сказала она.

— Через полчаса будет, — глянув на часы, ответил Дирк.

Шаги троих мужчин становились все громче, они приближались к центру кладбища. Софи достала из кобуры свой «Глок» и отдала Дирку.

— Мы их задержим, а потом вызовем полицию Иерусалима, — прошептала она.

Дирк кивнул, беря пистолет и проверяя, есть ли патрон в патроннике. Они выползли из своего укрытия и стали потихоньку спускаться с холма. Шли, пригнувшись, скрываясь за надгробиями и постепенно сворачивая направо. Подойдя к большой гробнице, за которой можно было укрыться, перешли за ней выше по холму, сели на корточки и стали ждать.

Тихо шли минуты, троица приближалась. Софи тихонечко пристегнула фонарик к стволу «Тавора» и замерла. Мужчины прошли буквально в полуметре от них. Кивнув Дирку, она мгновенно вскочила и, выскочив позади мужчин, включила фонарь.

— Стоять! Руки вверх! — крикнула она по-арабски.

Мужчины замерли и обернулись, поняв, что попали в засаду. Софи осветила фонарем их лица. У двоих в руках были «АК-74», и они, прищурившись, с ненавистью смотрели на нее, держа оружие стволами вниз. Один из них, невысокий, в мешковатой одежде и стоявший с унылым видом, был тот самый Хасан Акаис, о котором ей сказал Сэм. Второй, в такой же грязной одежде, выделялся крючковатым носом. Но когда Софи разглядела третьего, у нее пополз холодок по спине. Тот холодно смотрел на нее и явно был главным. На правой стороне челюсти у него был шрам. Это был тот самый человек, который точно так же глядел на нее в Кесарии. Который командовал теми, кто убил Гольдера.

У Софи задрожали руки, и луч фонарика дернулся. Увидев ее нерешительность, Акаис мгновенно вскинул автомат, наводя его на Софи. Его палец уже лег на спусковой крючок, когда по кладбищу раскатился звук выстрела. На запястье Хасана появилось красное пятно, когда в него вонзилась пуля калибра 9 миллиметров.

Мужчина дрогнул от боли и убрал палец с крючка, хватаясь здоровой рукой за запястье. Он непонимающе посмотрел на Софи, и только потом заметил Дирка, стоявшего в паре шагов от нее с пистолетом в вытянутых руках.

— Брось оружие, или я возьму прицел повыше, — приказал Дирк.

Второй араб с длинной всклоченной бородой тут же бросил на землю свой «АК-74», но раненый не шелохнулся. Он с ненавистью посмотрел на Дирка, но вдруг улыбнулся, переведя взгляд в сторону от него.

— Думаю, это вам придется бросить оружие, — послышался из темноты резкий женский голос. — Руки вверх, так, чтобы я их видела.

Дирк повернулся на звук голоса и увидел коротко стриженную женщину, стоящую позади Софи и приставившую ей пистолет к голове. Разглядел, что та одета в обычную темную одежду, но на лбу у нее очки ночного видения. Почувствовав присутствие кого-то еще, Дирк повернулся дальше и увидел силуэт мужчины, направившего пистолет уже на него.

Софи с сожалением поглядела на него и положила «Тавор» на землю. Не имея другого выбора, Дирк невинно улыбнулся и аккуратно бросил пистолет на ближайшую к нему могилу.

46

Дирка и Софи отвели вверх по холму, держа на мушке, а затем заставили войти в узкий тоннель. Как и арабы, шедшие вслед на ними, они поразились, увидев огромное помещение под землей, освещенное несколькими фонарями. Софи несколько раз бывала в пещере Седекии и изумилась, обнаружив почти такую же у Храмовой Горы. Но удивление сменилось страхом, когда она увидела окровавленное тело Аль-Хатиба рядом с одним из фонарей. Спокойствия не прибавляло и то, что она узнала главного из арабов.

— Тот высокий… командовал в Кесарии, — прошептала она Дирку.

Питт кивнул, отлично понимая, что эта хорошо вооруженная группа вряд ли явилась сюда, чтобы грабить могилы. Янычар толкнул их к длинному скальному выступу, где они и сели, рядом с трупом палестинца. Мария абсолютно не обращала на них внимания, забирая у арабов их рюкзаки.

— Здесь все? — спросила она Заккара.

— Да, все двадцать пять килограмм, вместе с детонаторами и капсюлями, — ответил араб. Потом посмотрел на высокий потолок. — Вы хотите взорвать Купол Скалы?

Мария холодно глянула на него.

— Да, и мечеть Аль-Акса. Проблемы?

Араб покачал головой.

— Это породит великий гнев в наших землях. Но возможно, послужит во славу Аллаха.

— Именно во славу, — резко ответила Мария.

Быстро опустившись на колени, она проверила взрывчатку и встала. Потом поглядела на Софи и Дирка, поморщилась и прошипела, обращаясь к Заккару:

— Ты едва не провалил операцию.

Тот покачал головой.

— Это полицейские, ловят расхитителей могил, — ответил он, не говоря ей, что сам узнал Софи и Дирка. — Случайно сюда пришли. Почему бы не убить их сразу?

— Израильтяне, археологическая полиция, говоришь? — медленно проговорила Мария. — Нет, мы их не убьем. Они «случайно» погибнут при взрыве, — зло ухмыльнувшись, добавила она. — Идеальные козлы отпущения.

Махнула рукой янычару, подзывая его, а затем снова посмотрела на Заккара.

— Поставь своих людей на страже, — сказала она, поглядев на часы. — Нам пора закладывать взрывчатку. Мы поставим таймер на час ночи.

Она взяла в руку фонарь, а янычар подхватил два рюкзака. Заккар обратился к своим людям, затем взял третий рюкзак и пошел следом за Марией и янычаром в один из туннелей.

— Уничтожение Купола Скалы вызовет страшное кровопролитие, — прошептала Софи Дирку.

— Молчать! — рявкнул бородатый араб, двинув стволом автомата в сторону Софи.

Его напарник Акаис сидел на камне рядом, обхватив рукой раненое запястье. Пуля не повредила крупных сосудов, и он перебинтовал рану куфией. Хотя он и сам без труда поднялся на холм, сейчас у него началось недомогание от потери крови. Он то с ненавистью глядел на Дирка, то смотрел куда-то вдаль затуманенным взглядом.

Дирк внимательно оглядел пещеру, ища способ спастись и не получить пулю в спину. Но вариантов было немного. Глядя на мертвого палестинца, он заметил, что здесь осталось всего два фонаря. Один на полу рядом с трупом, второй — метрах в трех от него, на камне посреди пещеры.

Увидев, что Софи глядит на него, Дирк кивнул в сторону бородатого часового. Потом потер рот тыльной стороной ладони.

— Фонарь… ты сможешь его погасить? — шепотом сказал он.

Софи посмотрела на фонарь, на часового и едва заметно кивнула. Ее взгляд сделался решительным. Она оглядела стены пещеры, рассматривая каждую выщербину, насколько позволяло скудное освещение. На стене позади часового она увидела то, что искала, — неправильной формы отметину, с которой можно было начать розыгрыш.

Поглядела на нее с неподдельным изумлением, дождавшись, пока часовой не посмотрит на нее. Уловив направление ее взгляда, он уставился туда же. Не сводя глаз со стены, она медленно встала и сделала шаг вперед.

— Не двигайся, — прошипел араб, поворачиваясь к ней.

Софи попыталась не обращать внимания на его слова, но так, чтобы ее не застрелили.

— Этой пещере две тысячи лет, она прямо под Куполом Скалы, — тихо сказала она. — Думаю, я увидела знак Пророка.

Часовой с подозрением поглядел на нее, а потом на Дирка. Но инженер из НУПИ сделал вид, что его совершенно не интересует происходящее. Схватив фонарь, араб медленно попятился к стене, не сводя с них автомата. Дойдя до стены, несколько раз быстро глянул на тесаный известняк. По поверхности шли две параллельные линии, на уровне глаз, а между ними виднелась едва заметная метка углем. Часовой непонимающе поглядел на метку, а потом на Софи.

— Да, именно, — сказала Софи, нерешительно делая еще один шаг вперед. Часовой ничего не сделал, и она продолжила осторожно идти вперед.

— Не фокусничай, иначе твой друг умрет первым! — рявкнул араб, не сводя ствола автомата с Дирка. Потом повернулся к напарнику. — Хасан, будь начеку!

Раненый неуверенно кивнул.

— Давай показывай, — сказал часовой Софи, отходя от стены.

Софи осторожно подошла к стене и положила на нее ладонь, рядом с бороздами и отметкой. Она видела точно такие же метки в пещере Седекии и знала, что это не более чем предварительная разметка под камень, который по какой-то причине так и не вырубили из скалы. Скорее всего, это была отметина для конкретного камня. Но Софи принялась играть по полной.

— Как отпечаток стопы его на священном камне наверху, думаю, это один из знаков, оставшихся после Ночного Путешествия Мухаммеда, — сказала она, имея в виду вознесение пророка на небеса верхом на крылатом коне. — Но я не могу разглядеть при таком свете. Можно взять фонарь?

Она даже не посмотрела на часового, делая вид, что полностью захвачена увиденным на стене знаком. Протянула к нему руку. Араб непроизвольно протянул ей фонарь, нерешительно переводя ствол оружия в ее сторону. Схватив фонарь, Софи поднесла его к стене, не отрывая глаз от угольной метки.

— Вот, смотри, — тихо сказала она, показывая свободной рукой на скалу. Тем временем другая ее рука скользнула по ручке фонаря к выключателю. Нащупав его указательным пальцем, она выключила фонарь и замерла.

Вторая лампа, лежащая на полу, едва освещала пещеру желтым светом, и араб вполне мог разглядеть Софи. Он уже собрался что-то рявкнуть ей, но уголком глаза уловил движение.

Дирк спокойно ждал нужного момента. Как только Софи выключила фонарь, он тут же сиганул с карниза. Знал, что пули сразу же полетят в его сторону, поэтому сделал два шага вбок и прыгнул к оставшемуся фонарю.

Он рассчитал верно. Бородатый тут же вскинул автомат и выстрелил, но Дирк уже лежал на земле, и пули просвистели у него над головой. Падая, он протянул руку, схватил фонарь, не собираясь его выключать, и просто разбил о землю.

Пещера погрузилась в полную тьму, но ее тут же осветили вспышки автоматных выстрелов. Бородатый араб дал несколько длинных очередей в ту сторону, где до этого был Дирк. По пещере загрохотало эхо, завизжали срикошетившие от стен пули.

Он стрелял туда, где Дирк находился раньше, но тот уже перекатился в сторону от разбитого фонаря и на четвереньках пробирался к выходу. Дирк прополз метров шесть, остановился и развернулся, ощупывая пол руками. Стрельба прекратилась, а он нашел то, что искал, — труп палестинца. Точнее, кирку, лежавшую у его ног.

В пещере повисла тревожная тишина и запах пороха. Араб, уверенный, что убил Дирка, развернулся и выстрелил в том направлении, где до этого стояла Софи. Но при свете вспышек выстрелов он увидел, что ее там нет.

Ощупывая стену руками, Софи забежала часовому за спину, пока тот стрелял в Дирка. Когда стрельба прекратилась, она замерла, сжимая в руке фонарь и желая, чтобы сердце не билось слишком громко.

— Хасан, у тебя есть фонарь? — крикнул араб.

Раненый неуверенно поднялся на ноги, приходя в себя.

— Я здесь, у входа, не стреляй сюда, — тихо сказал он.

— Фонарь! — рявкнул его напарник.

— Он был у меня в рюкзаке, никак не найду, — ответил Акаис, ощупывая пол вокруг себя.

— Рюкзаки забрали, — раздраженно ответил второй.

Дирк слушал их разговор, чтобы передвинуться для атаки. Положив кирку на плечо, он пополз вперед, на голос раненого. Его нейтрализовать будет проще всего, учитывая его состояние. Если повезет, то удастся обменять кирку на автомат и пристрелить другого прежде, чем тот поймет, что произошло.

Разговор стих, а Дирк был еще в паре метров от раненого. Не пришлось бы бить вслепую, подумал он, чтобы не раскрыть свое местонахождение. Подождав секунду, он продвинулся еще на полметра, тихонечко, а потом еще. Но даже в своем нынешнем состоянии Акаис почувствовал, что рядом кто-то есть.

— Салаам? — спросил он.

Голос раздался совсем рядом, достаточно, чтобы нанести удар, понял Дирк. Сделав еще один шаг, он замахнулся киркой, но в пещере внезапно загорелся свет. Крутанувшись на месте, он увидел Марию, с фонарем в одной руке и пистолетом в другой. Глядя на Дирка, она повела пистолетом в сторону и наставила его в сердце Софи, которая стояла у стены в полуметре от нее.

— Брось кирку, или я пристрелю ее, — сказала турчанка.

Софи с сожалением поглядела на него, и он нерешительно бросил кирку на землю. Испуганный взгляд ее глаз был последним, что он запомнил. В следующее мгновение Хасан ударил его стволом автомата в затылок, и Дирк упал на землю, погрузившись во тьму.

47

Видавшее виды белое такси свернуло на грунтовую стоянку и остановилось у машины Софи. Сэм Левин быстренько расплатился с водителем и выскочил наружу. Такси скрылось в темноте. Сэм попытался позвонить Софи. Не удивляясь, что она не отвечает, он послал ей СМС, сообщая, где находится. Когда и это не подействовало, он зашагал к кладбищу, вспоминая, что она обычно выключает телефон во время патрулирования.

Слегка прихрамывая, он перешел дорогу. Бедро и бок болели после аварии. В суматохе он забыл взять с собой очки ночного видения, но пистолет в кобуре у него был. Медленно и тихо продвигаясь по кладбищу, он решил, что Софи обнаружит его прежде, чем он случайно сорвет операцию.

Спустившись с холма, он понял, что двигаться помедленней для него сейчас только лучше. Сделав широкий шаг, дернулся от боли, пронзившей ногу, и начал идти мелкими шагами, пробираясь по кладбищу.

Стояла тишина, кладбище выглядело пустым. Сэм пробирался мимо древних могил, останавливаясь через каждую пару метров и прислушиваясь, ожидая, что Софи возникнет из темноты и коснется его плеча. Но она не появилась.

Пройдя еще несколько шагов, Сэм снова остановился, на этот раз услышав шум. Это был стук камней, которые складывали один на другой. Он доносился с центра кладбища. Сэм на цыпочках прошел еще пару метров и остановился у низенькой стены. В свете месяца, выросшего до половины, он едва разглядел несколько фигур, двигавшихся вокруг могилы, неподалеку от небольшого каменного постамента для лампы, которой там не было уже не один десяток лет.

Сотрудник Департамента древностей достал пистолет, присел и задумался. Прошло несколько минут. Почему не появится Софи и не арестует их? Может, ушла с дежурства? Но уж он-то обязан исполнить свой долг.

Скривившись от боли, Сэм перелез через стену и зашагал в сторону грабителей. Стук камней затих, и он разглядел, что фигуры движутся к южной части кладбища. Сэм попытался бежать, но острая боль в ноге заставила его снова перейти на шаг. Отчаявшись, он остановился и крикнул:

— Стоять!

Но его требование произвело обратный эффект. Грабители рванули еще быстрее. Сэм слышал их топот, пока бежали через кладбище. Спустя несколько секунд послышался звук двух моторов и визг колес. Машины уехали.

Сэм разочарованно покачал головой, увидев удаляющиеся габаритные огни машин. Потом вспомнил про свою начальницу.

— Софи, где ты?! — крикнул он.

Но ответом ему была лишь тишина пустынного кладбища.

Подобравшись к постаменту, Сэм подошел к могиле, ожидая увидеть яму в земле, но вместо этого увидел сложенные камни сверху нее. Для грабителей было бы странно скрывать следы своей деятельности, подумал он. Скинув пару камней, он едва не упал, увидев под ними человеческую руку. Действуя осторожнее, снял еще несколько камней и увидел окровавленную грудь и голову убитого палестинца. С отвращением глядя на труп, Сэм задумался, что же за воры пришли на кладбище, чтобы оставить здесь такое.

48

Перед глазами Дирка появился тусклый свет, хотя веки его были плотно закрыты. Но пульсирующая боль в голове не была ни тусклой, ни тупой.

Нечеловеческим усилием он приоткрыл глаза, медленно сфокусировав их на фонаре в нескольких сантиметрах от своего лица. Сознание возвращалось, он ощутил холод известняка под ним. Руки слегка дрожали. Он принялся ощупывать землю вокруг, чтобы сесть. Сделав глубокий вдох, оперся руками и сел, подтянув ноги. Перед глазами замельтешили искры, и он снова едва не потерял сознание, но удержался, тяжело дыша. Отдохнув пару минут, пока не унялись головокружение и тошнота, почувствовал, что спину холодит от чего-то влажного. Проведя рукой по затылку, нащупал шишку, сильно болевшую и покрытую запекшейся кровью.

Сознание медленно начинало работать, и Дирк вспомнил, где находится. Слабым голосом позвал Софи, но в ушах лишь звенела тишина. Схватив фонарь, он с трудом поднялся на ноги. Голова заболела еще сильнее, и он зашатался как пьяный.

Постепенно восстанавливая силы, Питт принялся обыскивать пещеру, а потом пополз к выходу. На кладбище было темно и пустынно, и он тут же вернулся в пещеру.

Снова закричал, зовя Софи, на этот раз громче. Его голос эхом отдался в пещере. Ему показалось, что он услышал в ответ тихий шлепок в одном из тоннелей. Хотя сейчас его слух и был далек от идеального, судя по всему, звук донесся из большого тоннеля, уходящего вправо. Того самого, куда Мария и ее люди понесли взрывчатку.

Слегка пригнувшись, Дирк вошел в тоннель высотой чуть ниже двух метров и пошел так быстро, насколько позволяла пульсирующая боль в голове. Тоннель, к его удивлению, тянулся метров на двести в глубину холма, пересекая территорию Храмовой Горы, которая находилась в паре метров у него над головой. Самым главным для подрывников было то, что он проходил рядом с Куполом Скалы, в нескольких метрах от почитаемого мусульманами всего мира камня.

Тоннель извивался из стороны в сторону, временами выходя в небольшие пещеры, где были аккуратно выбраны большие объемы породы. Пройдя очередной крутой поворот, Дирк увидел впереди тусклый свет. Сердце его дрогнуло, и он заставил себя идти быстрее, несмотря на стреляющую боль, пронзавшую голову на каждом шаге.

Свет становился все ярче. Питт пробежал через прямоугольную комнату и попал в прямой отрезок тоннеля. Идя на свет, он наконец, пошатываясь, выбежал в последнее помещение с куполообразным сводом. В центре стоял фонарь, а справа Дирк увидел огромную лепешку какого-то вещества, намазанную на стену. Из ее середины торчали несколько проводов. Слева лежала Софи, извиваясь изо всех сил, с кляпом во рту. Ее руки и ноги были связаны стропой, снятой с рюкзака. Между колен ей поставили большой камень, лишив возможности подняться на ноги. Как только она увидела Дирка, ужас исчез из ее глаз.

— Похоже, ты решила взорваться без меня, — с усталой улыбкой сказал Питт.

Не дав ей возможности ответить и вытащив камень, он взвалил ее на плечо, свободной рукой взяв оба фонаря. С новыми силами кинулся обратно в тоннель, пригнувшись, чтобы не ударить ее головой о низкий потолок.

Он пронес ее больше половины пути к выходу, когда на него вновь нахлынула дурнота. Выйдя в очередную небольшую комнату, он аккуратно опустил ее на землю и вынул кляп из ее рта, переводя дыхание.

— Какой ужас, — сказала Софи. — Сильно ранен?

— Ничего, — буркнул Дирк. — Больше о тебе беспокоился.

— Сколько времени? — поспешно спросила она.

— Без пяти час, — ответил Дирк, глянув на часы.

— Взрывчатка. Женщина сказала, что они поставят взрыватели на час ночи.

— Ну и ладно. Надо только умотать отсюда.

— Нет!

Дирка ошеломил ее тон. Это была не просьба, а требование.

— Если будут разрушены Купол Скалы и мечеть, это станет катастрофой для моей страны. Разразится война, какой мы еще не видывали.

Посмотрев в глаза Софи, Дирк увидел в них решимость, надежду и отчаяние. Шло время, и он знал, что не сможет ее переспорить.

— Думаю, что смогу обезвредить детонатор, — сказал он, развязывая ей руки. — Но ты должна уходить. Вот еще один фонарь. Развязывай ноги и беги к выходу.

Он развернулся к тоннелю, но она поймала его за рубашку, подтянула к себе и страстно поцеловала.

— Будь осторожен. Я люблю тебя.

Думая о том, что она сказала, Дирк побежал. Ее слова будто освободили его от боли, и он бежал по тоннелю, как по беговой дорожке. За считаные секунды Питт достиг последней комнаты и подбежал к закрепленному на стене пластиту.

Получив инженерное образование, он имел некоторые знания насчет взрывчатки, несколько раз работая на проектах, где требовались взрывные работы. Хотя он никогда не имел дела с октогеном, конструкция детонаторов, которую он увидел, была совершенно обычной: простой электронный таймер, подсоединенный проводами к нескольким взрывателям, воткнутым в пластит.

Посмотрел на часы. Без трех минут час.

— Только не взорвись раньше времени, — пробормотал он, светя фонарем на стену.

Быстро оглядел заряд пластита на предмет запасных взрывателей, даже не сознавая, что этого количества октогена хватит, чтобы сровнять с землей небоскреб. Таймер был только один. Схватив его за провод, Дирк с силой дернул. Взрыватели вывалились из пластита и повисли на проводе. Держа их в руке, Дирк побежал обратно по тоннелю.

Добежав до прямоугольной комнаты, погруженной в темноту, он был рад, что Софи уже здесь нет, что она выполнила его просьбу и убежала. Остановившись на мгновенье, с размаху швырнул таймер в стену и бросился бежать дальше. Чувство облегчения вытеснило адреналин, и боль в голове снова напомнила о себе. Пробежав через первую пещеру, он заметил, что тела палестинца здесь уже нет.

Протиснувшись через выход, Питт несколько раз с удовольствием вдохнул свежий воздух и огляделся в поисках Софи. Не увидев ни ее, ни фонаря, он тут же включил свой и позвал ее по имени. Но в ответ не услышал голоса и не увидел света фонаря.

И вдруг Дирка будто ударило в живот. Мечеть. Софи сказала, что они хотят разрушить и Купол и мечеть. Значит, есть второй заряд взрывчатки, и Софи находится внутри, пытаясь его разминировать.

Дирк пулей кинулся обратно в тоннель. Из главной пещеры шли три хода, левее того, который вел под Купол. Питт подбежал к ним по очереди, выкрикивая имя Софи. Из последнего послышался невнятный ответ, и он, узнав ее нежный голос даже на таком расстоянии, бросился по тоннелю вперед.

Пробежав всего несколько шагов, Дирк услышал треск, как от фейерверка. Это подорвались детонаторы, которые он вынул из пластита под Куполом. Сейчас они не причинили никому вреда, будто хлопушки.

Сердце Питта забилось как бешеное. Он понял, что второй заряд может взорваться в любую секунду.

— Софи… беги… быстрее! — крикнул Дирк на бегу.

Впереди он увидел еле заметный отблеск света и понял, что уже близко. А потом снова услышал хлопки и бросился на пол, вне себя от ужаса.

Взрыв тряхнул землю, следом донесся оглушительный грохот. Через мгновение по тоннелю пронеслась ударная волна, неся перед собой кучу песка и камня. Дирк почувствовал, как его оторвало от земли и ударило о стену так, что перехватило дыхание. Ударившись о стену, покрытую удушающей пылью, он второй раз за эту ночь погрузился во тьму.

49

Сэм стоял, прислонившись к утесу спиной и разглядывая тело палестинца, когда Дирк ненадолго выбежал из тоннеля в поисках Софи. Услышав, как кто-то зовет ее по имени, он развернулся, как раз чтобы увидеть, как свет фонаря Дирка исчезает в тоннеле. Сэм снова попытался позвонить Софи, а затем принялся взбираться на холм.

Он был в паре метров от входа, когда взорвался второй заряд. С его точки зрения, это был всего лишь приглушенный удар, после которого земля слегка задрожала у него под ногами. Спустя несколько секунд из входа в тоннель вырвались клубы дыма и пыли.

Подойдя к входу, Сэм нашел в кустах брошенный фонарь и, включив его, осторожно вошел в тоннель. Поразился, что такая огромная пещера существует под Храмовой Горой, а о ней ничего не известно.

Воздух все еще был наполнен дымом и пылью, и Сэму пришлось прижать рукав к лицу. Сунув голову по очереди в каждый из четырех тоннелей, он задумался. Из последнего больше всего пахло дымом, и тут он услышал стук камней, доносящийся оттуда.

Медленно продвигаясь по тоннелю, Сэм увидел вдали свет. Ускорив шаг, наткнулся на кучу камней, отколовшихся от стены в результате взрыва. Аккуратно ее обойдя, пошел дальше. Внезапно тоннель стал прямым, и Левин увидел яркий свет фонаря впереди.

От напряжения на его лице выступил пот, он кашлял от пыли, оседавшей в дыхательных путях. Обойдя большую зазубренную глыбу, Сэм оказался в большой пещере, освещенной поставленным на камень фонарем. Пещера больше напоминала карьер для добычи гравия, с завалами камней, лежащих там и тут. В потолке зияла большая, неправильной формы дыра, под которой лежало больше всего камней, обрушившихся в результате взрыва. В воздухе висела густая белесая пыль, мешая разглядеть что-либо, несмотря на свет.

В противоположном конце пещеры Сэм увидел какое-то движение.

— Софи? — позвал он, нерешительно потянувшись рукой к пистолету.

Из тумана, как привидение, возникла фигура. С облегчением Сэм понял, что это Дирк, но чувство облегчения исчезло, когда он увидел у него на руках обмякшее тело Софи.

— Как она? — тихо спросил он.

Нерешительно подойдя ближе, Сэм увидел, как Дирк накрыл лицо и грудь Софи курткой. Потом увидел безжизненно висящие руки и ноги, неестественно вывернутые и покрытые кровью и грязью.

Поглядев на Дирка, чтобы спросить, что произошло, Сэм вздрогнул. По внешнему виду Питта сразу стало понятно, что никакой надежды на то, что Софи жива, нет. Дирк смотрел на него потерянными и безжизненными глазами, по его лицу текла кровь. Казалось, жизнь уже покинула его самого. Сэм понял, что Софи погибла.

50

Взрыв под Харам Аш-Шариф возымел эффект едва ли больший, чем клубы дыма. Главной целью Марии был Купол Скалы, туда она заложила основной заряд взрывчатки, но он не взорвался, поскольку за считаные минуты до взрыва Дирк выдернул из пластита детонаторы. Взорвался лишь второй, меньший заряд, который был заложен под мечеть Аль-Акса, но последствия его были минимальны.

Да, земля под мечетью, построенной в восьмом веке нашей эры, вздрогнула, задребезжали окна, но мечеть не исчезла в вырвавшемся из-под земли огненном шаре. За несколько секунд до взрыва Софи успела снять со стены большую часть пластита и выбросить его в тоннель. Затем она попыталась снять оставшийся заряд, и тут произошел взрыв. Сильно ослабленный, он лишь сделал трещину в фундаменте фонтана позади мечети. Служащие мечети, палестинцы, поначалу даже не обратили на него внимания, решив, что взрыв произошел в другой части города.

Левин действовал быстро и решительно. Прибыли полицейские и «Скорая помощь», оказали помощь Дирку и отвезли тело Софи в морг. Сотрудники «Шин-Бет» тоже не мешкали. Они тщательно обыскали подземелье, обезвредили и вывезли оставшуюся взрывчатку. Затем подземелье было закрыто, прежде чем хранители Харам Аш-Шариф успели понять, что произошло.

Новости о теракте быстро распространились по Иерусалиму. Поднялся шум. Все мусульмане осудили это деяние; евреи же пришли в ужас от того, какому поруганию могла подвергнуться Храмовая Гора. Все пытались свалить вину друг на друга, напряженность росла. Правительство Израиля заняло оборонительную позицию, но втайне усилило меры безопасности в городе. Лидеров мусульманских общин привели в подземелье, где и договорились навсегда замуровать его, во избежание возможных терактов в будущем.

Взаимная неприязнь на улицах города продолжала оставаться сильной, но открытых вспышек протестов и насилия удалось избежать. Еще через несколько дней напряженность спала, да никто и не осмелился взять на себя ответственность за теракт. Настоящие же виновники бесследно исчезли.

51

Генерал Брэкстон прочел доклад из ЦРУ, не проронив ни слова. Лишь изредка подергивающиеся усы начальника национальной разведки выдавали его эмоции. Напротив сидели офицер разведки О'Куинн и сотрудник ЦРУ, молча разглядывая носки ботинок. Но они тут же вытянулись, когда заметили, что Брэкстон снял с кончика носа свои старомодные очки.

— Итак, вот что я понял, — мрачно начал генерал. — Какие-то придурки едва не подняли на воздух половину Старого Города, и ни «Моссад», ни «Шин-Бет» понятия не имеют, кто это. Это правда или только то, что израильтяне согласились нам рассказать?

— Израильтяне явно пошли не по тому следу, — ответил сотрудник ЦРУ. — Они считают, что здесь замешана группировка ливанцев, занимающаяся контрабандой оружия и наркотиков, известная под названием «Мулы». Известно, что «Мулы» имеют связи с «Хезболла», так что, возможно, этот теракт был совершен в отместку за продолжающиеся столкновения в секторе Газа. Американец, оказавшийся на месте событий, опознал одного из террористов. По его словам, этот человек участвовал в недавнем нападении на археологическую партию в Кесарии.

— Этот американец — наш агент? — спросил Брэкстон.

— Нет, инженер-подводник, сотрудник НУПИ. Сейчас проходит лечение в израильском военном госпитале в Хайфе, получил легкие ранения.

— Инженер-подводник? Какого хрена он делал в Иерусалиме?

— Очевидно, у него были отношения с девушкой, сотрудником Департамента древностей, которая погибла при взрыве. Он вызвался помочь ей провести обычное патрулирование и попал в самое пекло. И к счастью, как оказалось, — поскольку именно он обезвредил основной заряд взрывчатки, заложенный под Купол Скалы.

— Сэр, на этот раз пуля просвистела у виска, что называется, — сказал О'Куинн. — Взрывчатки там хватило бы не только чтобы сровнять с землей сам Купол, но и добрую половину Старого Города. В результате мы получили бы такую вспышку межнациональной ненависти, какой еще никогда не было. Если бы теракт удался, то над Израилем сейчас летали бы ракеты и снаряды.

Брэкстон хмыкнул и уставился на О'Куинна.

— Раз уж речь зашла о взрывчатке, я так понимаю, что тут не обошлось без очередной порции неприятностей по нашу душу.

— Мы получили от израильтян образец взрывчатки. Лабораторный анализ подтвердил, что это октоген, причем нашего производства. Его производит фирма, работающая на подряде у американской армии, — сдержанно ответил О'Куинн.

— Это наша взрывчатка, черт ее дери?! — вскричал генерал.

— Боюсь, что да. Мы немного покопались и выяснили, что этот образец совпадает по составу с той партией октогена высшего качества, которую мы втайне продали Пакистану для использования в их ядерной программе в начале девяностых. Пакистанцы сообщали, что вскоре один контейнер пропал. Считают, что их военные, подторговывающие оружием на черном рынке, продали его за границу, но до сих пор мы не сталкивались с фактами использования этой взрывчатки.

— Целый контейнер с октогеном. Немыслимо, — сказал Брэкстон.

— В нем должно было перевозиться где-то четыре тонны взрывчатки. Которая известна своей высокой мощностью.

Генерал прикрыл глаза и покачал головой.

— Полагаю, этот теракт напрямую связан с недавними взрывами в мечетях? — спросил он, не открывая глаз.

— Нам известно, что и мечеть Аль-Азхар в Каире, и Зеленая Мечеть в Бурсе были подорваны с применением октогена. В обоих случаях никто не взял на себя ответственность за теракт и не было найдено никаких улик, позволяющих связать их с местными группировками. В Иерусалиме мы имеем дело с точно таким же взрывом.

— А что насчет того мертвого палестинца, которого нашли на кладбище?

— Охотник за древностями, мелкая сошка, в связях с террористами не замечен, — ответил сотрудник ЦРУ. — Возможно, он имел какое-то отношение к обнаружению подземелья, но вряд ли был участником теракта.

— Что возвращает нас к первоначальному вопросу: кто и зачем?

О'Куинн с горечью посмотрел на генерала.

— Никто не брал на себя ответственность ни за один из этих терактов, и пока у нас нет реальных подозреваемых, — сказал он. — Джо подтвердит, все разведывательные ведомства проверяют любые варианты — от христианских и иудейских экстремистов до «Аль-Каиды» и других мусульманских фанатиков. Мы привлекли к делу и иностранные разведслужбы, но у них тоже пока нет ничего стоящего.

Сотрудник ЦРУ кивнул.

— Генерал, во всех случаях целью удара были объекты исключительной духовной значимости для мусульман-суннитов. Поэтому мы считаем, что есть большая вероятность того, что террористы принадлежат к мусульманам-шиитам. Это отчасти подтверждает и возможная причастность к теракту в Иерусалиме группировки «Хезболла». Но должен сказать, что в Управлении зреет уверенность в том, что здесь может быть замешан и Иран, желающий отвлечь наше внимание от своей ядерной программы.

— Мотив серьезный, — согласился Брэкстон. — Но они играют с огнем и должны понимать, что будет, если их поймают за руку.

О'Куинн покачал головой.

— Вынужден с вами не согласиться, сэр, — сказал он. — Эти теракты не похожи на иранские по почерку. Вероятно, мы столкнулись с новой формой экстремизма, еще не известной нам.

— Ты не оставляешь мне выбора, О'Куинн, — буркнул генерал. — Что там с твоим турком, муфтием Батталом, с которым ты все носишься?

— Как мы и опасались, он включился в предвыборную кампанию. Баттал и его партия только выиграют от любого усиления напряженности среди фундаменталистов, которую провоцируют все эти теракты. Есть вариант того, что они связаны с достижением конкретных политических целей, а не с общей тенденцией мирового терроризма. Что касается Баттала, мы пристально следим за ним, но пока не уловили в его действиях склонности к силовым методам. По крайней мере, не имеем этому четких доказательств.

— Значит, там ты ничего не нашел. Думаю, ребята, главный вопрос, над которым вы должны сейчас размышлять, — где они нанесут следующий удар.

— Да уж, цели становятся все более значимыми, по нарастающей, — согласился О'Куинн.

— А в последний раз им не удалось осуществить задуманное. Значит, следующий их теракт должен быть еще ужаснее.

— Тогда уж сразу Каабу в Мекке, — усмехнулся О'Куинн. — Думаю, следует порекомендовать спецслужбам Саудовской Аравии усилить меры безопасности.

— Аналитики работают над проблемой день и ночь, — сказал сотрудник ЦРУ. — Делаем все, что можем, — добавил он, в стиле традиционного вашингтонского языка беспомощности.

Брэкстон зло поглядел на них.

— Тогда я вам скажу, что делать, — сказал он, подавшись вперед и яростно сверля их взглядом. — Есть простейший способ прекратить все это. Все, что вам надо сделать, — продолжил он, срываясь на крик, — это найти остальную взрывчатку!

52

«Оттоманская Звезда» вошла в бухту к северу от Дарданелл ближе к вечеру и пришвартовалась у пустующего причала. На песчаном дне с другой стороны пирса лежал под водой затонувший рабочий катер, в ожидании крана и водолазной команды.

Стоя на мостике судна, Мария с удивлением увидела на берегу «Ягуар» своего брата. Челик сидел в машине, глядя, как пристает судно. Когда швартовы намотали на кнехты, он вылез с заднего сиденья. Быстро взобрался по трапу. У него под мышкой был чемоданчик-кейс.

— Не ожидала, что ты станешь меня встречать прямо здесь, Озден, — вместо приветствия сказала Мария.

— Время не терпит, — ответил Челик, возбужденно оглядев мостик. Уловив его взгляд, капитан и рулевой поспешно ушли, оставив их наедине.

— Слышала, что полиция обыскивала порт после нашего отбытия, — сказала Мария. — Тебе не опасно здесь находиться?

Челик ухмыльнулся.

— Местной полиции платят достаточно, чтобы она блюла наши интересы. Они лишь зашли сюда, а мы позаботились, чтобы они не подходили к складам.

Вопрос о следователях из полиции напомнил ему про нападение людей из НУПИ, и он непроизвольно потер шишку на голове, там, куда Питт ударил его киянкой.

— Эти американские псы сполна заплатят за то, что вторглись сюда, — гортанным голосом сказал он. — Но сейчас у нас есть задачи поважнее.

Мария, уже ожидавшая бурю гнева за провал операции в Иерусалиме, так ее и не дождалась. Челик молча посмотрел на пустующую гавань через окно дома.

— Где «Султана»?

— Я оставила ее в Бейруте, чтобы закончить ремонт. Команда вернется в Стамбул через пару дней.

Челик кивнул и подошел ближе к сестре.

— А теперь скажи мне, Мария, почему провалилась операция? — спросил он.

— Я и сама не знаю, — спокойно ответила та. — Главный заряд не взорвался. В нем было несколько детонаторов, и я уверена, что они были правильно установлены. Думаю, не обошлось без чужого вмешательства. Да и второй заряд тоже должен был вызвать более серьезные разрушения. Подозреваю, что та женщина-археолог, которая погибла, успела обезвредить часть взрывчатки.

— Результат меня разочаровал, — сказал Челик, с трудом сдержавшись от привычного сарказма. — Но я рад, что ты вернулась в целости и сохранности.

— Ливанских контрабандистов мы высадили на берег у Триполи, на обратной дороге, так что израильтянам негде их искать и у них нет следа, по которому они могли бы идти.

— Ты всегда хорошо заметаешь следы, Мария.

Несмотря на необычно спокойное поведение, Мария видела, что брата что-то мучает.

— Как дела у муфтия? — спросила она.

— Ведет избирательную кампанию не хуже профессионального политика, получил публичную поддержку от нескольких ключевых фигур в меджлисе. Но по опросам, он все еще отстает процентов на пять, не меньше, а до выборов остались считаные дни.

Челик укоризненно поглядел на сестру.

— Провал операции в Иерусалиме не дал нам ожидаемого прироста популярности, — добавил он.

— Возможно, это не в нашей власти, — ответила Мария.

Ее слова внезапно пробудили в Челике гнев, который ему с трудом удавалось сдерживать.

— Нет! — заорал он. — Мы так близки к успеху! Мы не можем упустить такую возможность! Ставка в этой игре — восстановление империи, которой правила наша семья…

Он словно уже ощутил вкус власти, которую собирался получить. Глаза его засверкали безумным огнем, а лицо побагровело от ярости.

— Мы не можем упустить такой шанс!

— Золотой Рог? — тихо спросила Мария.

— Да, — ответил Челик, открывая дипломат и доставая карту. — Перехват надо произвести завтра ночью, — сказал он, отдавая ей папку. — Вот описание нужного судна, маршрут и расписание движения по нему. Ты успеешь подготовиться?

Мария тревожно посмотрела на брата.

— Думаю, да, — тихо ответила она.

— Хорошо. В операции будет участвовать группа янычаров, которые взойдут на борт захваченного судна. Но я рассчитываю лишь на тебя.

— Озден, ты действительно хочешь это сделать? — спросила Мария. — Риск очень велик. Погибнет множество наших сограждан, а если операция не удастся, то последствия могут быть просто ужасны.

Челик поглядел на сестру взглядом, достойным маньяка-убийцы, и резко кивнул.

— Другого пути нет.

53

Абель Хамет глядел на лучи заходящего солнца, искрящиеся на волнах Средиземного моря, как маленькие шарики огня. Стоя на открытой части капитанского мостика, капитан израильского судна видел, как солнце уходит за горизонт, обещая прохладный вечерний бриз. Глубоко вдыхая соленый морской воздух, он, казалось, уловил запах сосен, доносящийся с турецкого берега, едва видневшегося вдали. Поглядев в сторону носа судна впереди от мостика, Хамет увидел лишь еле различимые огни. Немного отдохнув от жары, капитан вернулся назад к штурвалу «Даяна» нести вахту.

Почти стометровой длины, «Даян» представлял собой достаточно небольшой танкер, можно сказать, скромный по сравнению с супертанкерами, перевозящими нефть из Персидского залива. Танкер был похож на них практически во всем, однако построили его совсем для другой цели. Он перевозил пресную воду. Согласно давнему соглашению между израильским и турецким правительствами, три одинаковых судна регулярно доставляли воду из Турции к засушливым берегам Израиля.

Находясь меньше чем в четырехстах километрах морем от Израиля, Турция была единственным государством в этом засушливом регионе, обладавшем излишками пресной воды. Под ее контролем были истоки Тигра и Евфрата, а также несколько полноводных горных рек. Ценность этого стратегического ресурса год от года лишь возрастала. Сделав пресную воду статьей экспорта, Турция продавала малую его часть Израилю по достаточно низкой цене.

«Даян» мог перевезти порядка четырех тысяч тонн воды, и Хамет знал, что в масштабах потребления воды Израилем это лишь капля в море, но их рейсы, раз в две недели, не прекращались. Для него лично это была только несложная моряцкая работа, которую он и девять членов команды с удовольствием выполняли.

Стоя посреди рулевой рубки, капитан глядел на экран навигационного компьютера, следя за курсом корабля.

— Две трети ход, — приказал он рулевому. — Мы в сорока милях от Манавгата. Незачем приходить в порт до рассвета, все равно на насосной станции никого не будет.

Рулевой повторил приказ, и единственный двигатель судна сбавил обороты. Незагруженное судно сидело в воде высоко и постепенно сбросило скорость с двенадцати до восьми узлов. Через пару часов, около полуночи, на мостик пришел старпом, чтобы сменить капитана на вахте. Хамет в последний раз посмотрел на экран радара, прежде чем развернуться и уйти.

— Нас нагоняет судно слева по борту, а так на море пусто, — сказал капитан помощнику. — Так что, Зев, просто держись подальше от пляжей.

— Да, кэп, — ответил помощник. — Никаких ночных заплывов.

Хамет спустился в свою каюту, лег в койку и быстро уснул, но вскоре проснулся от ощущения, что что-то не так. Тряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна, он понял, что не хватает гула и дрожи судового двигателя. Подумал еще: странно, что никто не пришел за ним и не разбудил, если возникли проблемы с ходом судна или работой двигателя.

Накинув халат, капитан вышел из каюты и взобрался по трапу на мостик. Войдя в полутемную рулевую рубку, он замер в ужасе. В полуметре от него на полулежал старший помощник лицом вниз в луже крови.

— Что тут происходит? — рявкнул он, обращаясь к рулевому.

Тот молча поглядел на него широко открытыми глазами.

В полумраке капитан увидел, что на лице у парня — свежая ссадина. Внезапно взгляд капитана привлекли огни другого судна, видневшиеся сквозь переднее окно. Судно находилось в опасной близости от левого борта танкера, ближе к носу.

— Полный право на борт! — заорал капитан, не обращая внимания на шорох позади.

От задней стены рулевой рубки отделилась рослая фигура человека, одетого в черное, с угольно-черной лыжной маской на лице. В его руках была штурмовая винтовка, которую он поднял на уровень плеч. Рулевой не выполнил команду Хамета, молча глядя на бандита с оружием. Хамет обернулся как раз в тот момент, когда ствол винтовки двинул ему в лицо. Голову пронзило болью, словно молнией. Капитан почувствовал, как его колени подгибаются, и погрузился в темноту, падая на палубу рядом со своим помощником.

54

— Ридли, друг мой, заходи, заходи.

Голос Толстяка звучал, как попавший в миксер песок. Он снова встречал Ридли Баннистера в своих апартаментах в Тель-Авиве, второй раз за неделю.

— Благодарю тебя, Оскар, — ответил археолог, входя с уверенным видом, которого у него в прошлый раз и в помине не было.

Гуцман отвел его в приемную, где за столом сидел худощавый, хорошо одетый араб, который просматривал какие-то бумаги. Подняв взгляд, он с подозрением посмотрел на Баннистера.

— Это Альфар, один из моих менеджеров, — сказал Гуцман, небрежно махнув рукой. — Не беспокойся, ему можно доверять, — уловив настороженный взгляд Баннистера, добавил он.

Дойдя до любимого кресла, Гуцман неуклюже плюхнулся в него.

— Итак, что у тебя за важное дело, раз ты мне так неожиданно позвонил? — спросил он.

Баннистер заговорил тихо, готовя жертву к решающему удару.

— Оскар, ты не хуже меня знаешь, что охота за исторической правдой — занятие в лучшем случае спекулятивное. Мы можем искать в течение дней, недель и даже лет, надеясь совершить великое открытие, и все равно оказаться ни с чем. Конечно, по ходу дела можно найти что-то важное, иногда даже такое восхитительное, что разыгрывается воображение. Но обычно все усилия пропадают даром. Но иногда, когда звезды встают как надо, кто-нибудь очень-очень удачливый может обрести истинный дар небес.

Наклонившись вперед, он посмотрел в глаза Толстяку.

— Оскар, я считаю, что мы находимся на пороге такого открытия.

— Ну, мальчик мой, где же, где? — свистящим голосом проговорил Гуцман. — Хватит со мной играться.

— Я только что побывал в Лондоне и случайно встретился с торговцем антиквариатом, которого знаю уже не первый год. У него недавно появился ряд предметов, многие годы назад украденных из архивов англиканской церкви, — солгал Баннистер, снова сделав паузу для пущего эффекта.

— Продолжай.

— Часть из них — предметы искусства, украшения и другие предметы, вывезенные из Святой Земли во времена Крестовых походов.

Баннистер опасливо огляделся.

— Но среди них — Манифест, подлинный, — тихо добавил он.

Глаза Гуцмана выпучились, как шары.

— Ты… ты серьезно? — прохрипел он. Попытался скрыть охватившее его возбуждение, но лицо его покраснело от волнения.

— Да, — ответил Баннистер, доставая фотокопию папируса, преднамеренно сделанную с плохим качеством. — Оригинала я не видел, но меня заверили, что он подлинный.

Гуцман несколько минут разглядывал фотокопию, не проронив ни слова. Лишь шуршание бумаги в его неловких пальцах раздавалось в тишине.

— Он существует, — тихо сказал он наконец. — Поверить не могу, что по воле Божией это все-таки произошло… — Потом жестко поглядел на Баннистера: — Этот торговец мне его продаст?

Баннистер кивнул.

— Учитывая, как тот к нему попал, он будет вынужден продавать его втихую. Поэтому и назначил цену всего в пять миллионов фунтов стерлингов.

— Пять миллионов фунтов! — выпалил Гуцман и зашелся в приступе кашля. Когда приступ кончился, он снова посмотрел Баннистеру в глаза.

— Я не стану столько платить, — твердо сказал он.

Баннистер слегка побледнел. Он не ожидал такого ответа.

— Думаю, Оскар, цена — вопрос обсуждаемый, — выпалил он. — Торговец указал, что он провел радиоуглеродный анализ за свой счет.

Гуцману доводилось покупать антиквариат у всех, начиная с расхитителей могил и заканчивая политиками, и он хорошо знал, как торговаться. Более того, он понимал, что Баннистер пытается его разыграть, окончательно убедившись в этом, когда уловил в голосе собеседника нерешительность.

— Будь здесь, — сказал Толстяк, неуверенно встал из кресла и вышел.

Очень скоро он возвратился с толстой папкой в руках. Сев и открыв ее, достал пачку фотографий, каждая из которых была упакована в пластиковый прозрачный конверт. На фотографиях были антикварные предметы разных эпох и стилей, большие и маленькие. Баннистер увидел статуи, барельефы и керамику; каждый из этих предметов стоил не одну сотню тысяч долларов. Пролистав папку до конца, Гуцман достал несколько других фотографий, которые и отдал Баннистеру.

— Погляди, — сказал Толстяк.

— Часть твоей коллекции? — спросил Баннистер.

— Да, та, что у меня на складе в Португалии.

Баннистер принялся разглядывать фотографии. На первой были несколько ржавых мечей и наконечников копий. На второй — железный армейский шлем, римский, хеддернхаймского типа. На следующей фотографии была тонкая бронзовая пластина с изображениями орла, скорпиона и нескольких корон. Но на последней был предмет, которого Баннистер опознать не смог. Какая-то огромная угловатая груда искореженного металла.

— Редкие предметы римского оружия, — сказал он. — Орел и скорпион — часть боевого штандарта, да?

— Неплохо, Ридли, неплохо. Это не просто боевой штандарт. Это — эмблема «Схола Палатина», элитного подразделения, охранявшего Константина Великого. А что скажешь по поводу последнего предмета, друг мой?

Баннистер снова поглядел на фотографию, но потом покачал головой.

— Боюсь, я не знаю, что это.

Гуцман улыбнулся, торжествуя малую победу.

— Это бронзовый таран с имперской галеры. Судя по размеру и форме, скорее всего — с биремы, двухрядной галеры, которую еще называли либурной.

— А теперь понял. Рабочее острие смято от удара. Где же, во имя всего святого, ты это нашел?

— Это лежало в трюме другого судна, корабля кипрских пиратов, четвертого века нашей эры, если мне все правильно рассказали. Поврежденный корабль шел к берегу, но затонул и оказался в иле, как бы законсервировавшись. Многие предметы на нем удивительно хорошо сохранились. На него наткнулись местные дайверы, которые опередили официальную археологическую экспедицию. И богатый коллекционер купил большую часть находок прежде, чем тамошние власти вообще о них узнали.

— Кажется, я знаю этого богатого коллекционера, — ухмыльнувшись, сказал Баннистер.

Гуцман засмеялся булькающим смехом.

— Тогда мне весьма повезло, — сказал он, улыбаясь.

— Просто отличные штуки, Оскар. Но зачем ты мне их показываешь?

— Я их купил много лет назад. И все эти годы я только и слышал, что про этот Манифест. Правда ли, что он существует? Где тот груз, который в нем перечислен? И однажды ночью мне приснился сон. Во сне я держал его в руках — так, как сейчас держу твою фотокопию. А еще я увидел вокруг себя римское оружие и другие предметы. Не какие-нибудь, а именно эти, — добавил он, показывая на фотографию.

— Нам часто снится желаемое, — ответил Баннистер. — Ты и вправду думаешь, что есть связь между Манифестом и этими римскими древностями? Разве не могли они остаться от какого-то другого морского боя?

— Отнюдь не в каждом морском бою участвуют бойцы из «Схола Палатина». Сам знаешь, они заменили преторианскую гвардию, поскольку ее остатки были уничтожены в битве у Мильвиева моста, когда он разгромил Максенция и объединил империю. Нет, я уверен, что эти киприоты напали на галеру, перевозившую груз имперской важности.

— А сам корабль датирован?..

Гуцман снова улыбнулся.

— Корабль, вооружение и другие предметы датированы одним временем — в районе 330 года нашей эры. А вот еще.

Он показал на одной из фотографий изрубленный римский щит. Баннистер не заметил его, но тут вгляделся повнимательнее. На щите были выцветшие греческие буквы, «хи» и «ро», образовывающие крест.

— Константинов крест, — пробормотал он.

— А правдоподобности этому добавляет папирус из Кесарии, — сказал Гуцман. — Сон сбывается, Ридли. Если твой Манифест — подлинный, то мы уже буквально слышим исходящий из этих находок голос Елены Августы.

Глаза Баннистера загорелись охотничьим азартом.

— Скажи, Оскар, а где нашли этот корабль? — многозначительно спросил он.

— Его нашли неподалеку от деревни Писсури, у южного берега Кипра. Вполне возможно, что судно, на котором был описываемый в Манифесте груз, тоже где-то неподалеку, а? — предположил Гуцман. — Вот это был бы дар небес, а, Ридли?

— Точно, — ответил археолог. В его голове бешено пролетали мысли. — Это было бы величайшее открытие всех времен и народов.

— Ну, пока что мы забегаем вперед. Сначала я должен сам проверить Манифест и выяснить, подлинный ли он. Скажи своему другу в Лондоне, что я заплачу за него сто тысяч фунтов. Но сначала мне нужен результат радиоуглеродного анализа и возможность лично его проверить.

— Сто тысяч фунтов? — ахнул Баннистер. Теперь настала его очередь изумляться.

— Да, и ни пенса больше. — Опытный коллекционер похлопал Баннистера по плечу. — Спасибо, Ридли, что пришел ко мне первому. Думаю, перед нами открываются отличные перспективы.

Баннистеру оставалось лишь разочарованно кивнуть по дороге к двери. Когда он уже спустился вниз на лифте, Гуцман вернулся обратно в комнату и подошел к Альфару.

— Запомнил наш разговор? — спросил Толстяк.

— Да, мистер Оскар, слово в слово, — ответил араб с сильным акцентом. — Но не понимаю, почему бы вам просто не купить этот Манифест?

— Все очень просто, Альфар. Я абсолютно уверен, что Манифест у самого Баннистера, а не у какого-то там лондонского торговца. Он пытается меня круто надуть, и у него даже могло бы получиться.

— Тогда зачем вы рассказали ему о ваших римских предметах коллекции?

— Чтобы заронить семя сомнения в его голову. Сам видишь, у него талант совершать открытия. Он ушел отсюда, расстроившись, что не смог продать мне Манифест, но ошеломленный открывающейся перспективой. Как и я сам, если предположить, что описанные в Манифесте предметы существуют. Уверен, что его самомнение подвигнет его на многое. Он немедленно примется за их поиски. Может, это и игра впустую, но почему бы не попробовать? Баннистер умен и удачлив. Если эти предметы можно найти, то он именно тот человек, который это сделает. Почему бы не позволить ему найти их для нас?

— Вы умнейший человек, мистер Оскар. Но как вы сможете контролировать Баннистера?

— Свяжись с Заккаром. Скажи, что у меня для него несложная работа, слежка. Я хорошо заплачу, как всегда.

— Он сообщил, что по возможности не хотел бы в ближайшие несколько месяцев появляться в Израиле.

— Жареным запахло, да? — с усмешкой спросил Гуцман. — Без разницы. Скажи, чтоб не беспокоился, работа не в Израиле. Свои денежки он заработает на Кипре.

55

Попытавшись открыть глаза, Хамет вздрогнул от яркого люминесцентного света. Но это было ничто по сравнению со жгучей болью в затылке. Снова заставив себя поднять веки, он попытался понять, где находится. Ответ был прост: лежа на спине, глядя в потолок, на лампы.

— Капитан, как вы? — послышался знакомый голос старшего помощника.

— Как будто паровозом переехали, — ответил Хамет, поднимая голову, чтобы оглядеться.

Когда туман перед глазами рассеялся, он понял, что лежит на столе в кают-компании, а под головой у него стопка тряпочных салфеток в качестве подушки. Вокруг стояли члены экипажа, на их лицах были страх и озабоченность. Внезапно осознав свою ответственность за них даже в такой ситуации, капитан оперся на локти и сполз со стола. Старший помощник помог ему дойти до стула и опуститься на него. Преодолев приступ тошноты, он посмотрел на заместителя и благодарно кивнул.

Только теперь капитан заметил, что у старшего помощника голова перевязана тряпкой, пропитавшейся кровью, а его лицо куда бледнее обычного.

— Боялся, что тебя убили, — сказал Хамет.

— Потерял некоторое количество крови, но ничего, справлюсь. О тебе мы больше беспокоились, ты был без сознания всю ночь.

Капитан глянул в ближайший иллюминатор и понял, что в него светят лучи восходящего солнца. И двигатель молчит, понял он. Судя по всему, судно где-то пришвартовано. Посмотрев на переборку, он увидел сидящих по обе стороны двери мужчин в черном с автоматическими винтовками, лежащими на коленях. Они смотрели на него угрожающе.

— Как они попали на борт? — тихо спросил Хамет.

— Не знаю, — ответил помощник. — Должно быть, на небольшой лодке с грузового судна. Прежде чем мы успели что-то понять, на мостике уже была группа вооруженных людей.

— Успел подать сигнал тревоги?

Помощник помрачнел и покачал головой.

— Нет.

Хамет оглядел членов экипажа и заметил, что не хватает третьего офицера.

— А где кок? — спросил он.

— Его отвели на мостик на рассвете. Судя по всему, они хотят, чтобы он вел судно.

Спустя недолгое время дверь в переборке распахнулась настежь и вооруженный мужчина грубо втолкнул внутрь кока. Молодой парень подошел к Хамету. У него на скуле красовался огромный синяк.

— Рад, что вы в порядке, капитан, — сказал он.

— Что можешь рассказать? — спросил Хамет.

— Командир, они заставили меня вести судно под прицелом винтовки. Мы шли всю ночь курсом на север, следом за черным грузовым судном под названием «Оттоманская Звезда». Перед рассветом вместе с ним причалили к пирсу в небольшой бухте. Мы в турецких водах, милях в десяти севернее Дарданелл.

— Нет догадок, кто эти люди?

— Нет, командир. Они разговаривают по-турецки, но не выдвигают никаких требований. Не могу представить, зачем кому-то похищать водоналивной танкер, да еще пустой?

Хамет молча кивнул. Его занимала та же самая мысль.

Команду израильского танкера держали на судне еще двадцать четыре часа, отпуская членов экипажа только в гальюн. Хамет несколько раз пытался задавать охранникам вопросы, но ответом было лишь наставленное на него дуло винтовки. Весь день и всю ночь они слышали голоса рабочих и звуки работающих механизмов с верхней палубы. Тайком глянув в иллюминатор, Хамет увидел, что кран перегружает какие-то ящики с грузового судна на танкер.

Ближе к вечеру их увели с судна. Для этого пришло подкрепление охранников. Их вывели на пирс и заставили помогать при погрузке. Идя по пирсу, Хамет с ужасом увидел, что сделали с его судном. Захватчики вырезали в носовой части палубы две огромные дыры, а два передних бака для воды, каждый емкостью по шестьсот тонн, вскрыли, как консервные банки. Капитан разглядел, что ящики, которые грузили с другого судна, сейчас стояли рядами вдоль переборок, вокруг баков.

— Эти идиоты решили переделать танкер в сухогруз, — выругался он.

Их отвели на берег.

Настроение капитана стало еще хуже, когда их завели в южный от каменного дома склад и заставили переносить небольшие ящики с пластитом из контейнера с маркировкой американской армии. На танкере им приказали складывать ящики в один из вскрытых баков. Хамет заглянул в ящики, стоявшие рядом с баками. Внутри них были двадцатипятикилограммовые мешки с надписью АСДТ.

— Они собираются взорвать судно, — шепнул он помощнику, когда их повели за следующей партией ящиков с октогеном.

— Очевидно, вместе с нами, — ответил тот.

— Кто-то из нас должен попытаться сбежать. Надо звать на помощь, чтобы это предотвратить.

— Как капитана, тебя хватятся в первую очередь.

— А ты с такой разбитой головой тоже далеко не убежишь, — ответил капитан.

— Я попытаюсь, — подал голос щуплый парень позади них, рулевой по фамилии Грин.

— На складе темно, Грин, — сказал Хамет. — Попробуй спрятаться в каком-нибудь темном углу.

Но охранники были настороже, и возвращали Грина в строй всякий раз, как он пытался отстать от остальных или уйти в сторону. Ему пришлось вернуться и продолжать носить взрывчатку.

Экипаж танкера продолжал выполнять работу, пока взрывчатка в контейнере не подошла к концу. Хамет с удивлением заметил, что за ними внимательно следит темноглазая женщина в комбинезоне, которая сначала стояла на палубе танкера, а потом перешла на мостик. Когда они вернулись на склад за последней партией груза, он обернулся к рулевому.

— Попробуй спрятаться в контейнере, — прошептал он.

Потом он тихонечко велел остальным членам экипажа побыстрее собраться внутри контейнера. Прежде чем охранник крикнул им, чтобы они замедлили шаг, они уже столпились, и Грин сумел проскользнуть к задней стене контейнера. Там он быстро взобрался на верхний стеллаж и прижался к стене. Его худощавую фигуру было практически невозможно разглядеть снизу. Хамет дал знак остальным забирать последние ящики с взрывчаткой и вышел из контейнера, выставив руки перед собой.

— Больше нет, — сказал он ближайшему к нему охраннику и пошел через склад вслед за остальными.

Быстро шагая, он не удержался и обернулся, когда охранник вошел в контейнер и принялся оглядывать его. Убедившись, что контейнер пуст, тот вышел наружу и захлопнул двери. Хамет отвернулся и затаил дыхание, молясь, чтобы не последовало других звуков, но услышал грохот задвигаемого засова, который заставил его содрогнуться с головы до ног.

56

Колеса самолета местной авиалинии подняли тучу пыли, коснувшись пересохшей взлетной полосы Чанаккале, к юго-востоку от Дарданелл. Самолет зарулил к назначенному для него терминалу и медленно остановился. Пропеллеры перестали вращаться. Саммер, выглянув из-за ограждения, увидела, как ее брат вышел из самолета одним из последних. Он слегка прихрамывал, на нем была пара небольших бинтов, но в остальном он выглядел нормально. Однако, когда он подошел ближе, Саммер поняла, что самая страшная рана — у него в душе.

— Сохранился, — сказала она, обнимая его. — Добро пожаловать в Турцию.

— Спасибо, — тихо ответил он.

Его обычная, бьющая через край энергия и позитивный настрой исчезли. Казалось, даже глаза стали темнее. Не печальные и горестные, как она ожидала, а хладнокровные и, казалось, даже злые. Мягко взяв его за руку, она повела его к транспортеру, где выдавали багаж.

— Мы прочитали про теракт на Куполе Скалы, даже не зная, что ты там был, — тихо сказала она. — А потом папе по секрету рассказали, как ты предотвратил взрыв.

— Я смог обезвредить только один, — с горечью ответил Дирк. — Израильские спецслужбы постарались, чтобы мое имя не попало в выпуски новостей, пока меня лечили в военном госпитале. Думаю, они вообще не хотели, чтобы выяснилось, что тут как-то замешаны американцы, чтобы не усложнять ситуацию сверх меры.

— Хвала Господу, что ты не получил серьезных травм, — ответила Саммер. — Слышала про твою подругу израильтянку. Жаль ее.

Дирк молча кивнул. Вскоре они подошли к транспортеру и забрали его багаж.

— Нам надо еще кое-что подобрать, — сказала Саммер, когда они пошли к арендованному пикапу, оставленному на стоянке.

Подъехав к противоположному краю аэропорта, она зарулила к полуразвалившемуся зданию с надписью «Грузовой склад». Подошла к сотрудникам и спросила груз, доставленный для НУПИ. Им принесли два чемоданчика и небольшой ящик, который сотрудники загрузили в кузов пикапа.

— Что в ящике? — спросил Дирк.

— Новая надувная лодка. В том столкновении у затонувшего корабля мы лишились сразу двух.

Затем Саммер рассказала Дирку о всех событиях, произошедших с момента находки, в том числе о гибели двух ученых и похищении Зайбига.

— И турки не арестовали тех парней с яхты? — спросил он.

Саммер покачала головой.

— Папу сильно разозлила реакция местных властей. Ведь они даже ухитрились на пару дней арестовать «Эксплорер», обвинив нас самих в гибели Тана и Иверсона.

— Закон, что дышло… Скверно это, с Таном и Иверсоном. Я с ними не раз работал, хорошие ребята были, — тихо ответил Дирк. Разговоры о смерти неминуемо привели его к мыслям о Софи.

— И конечно же, исследования по размножению фитопланктона тут же завернули. Представителя турецких властей отозвали с судна, у него там какие-то семейные дела. А Руди и Эл все никак не могут наладить новый подводный аппарат.

Саммер очень хотелось сказать, что прибытие Дирка всех обрадует и приободрит, но она понимала, что сейчас он не в том состоянии.

Доехав до частной пристани Чанаккале, Саммер отыскала «Эгейан Эксплорер», пришвартованный между рыболовецкими судами. Отвела Дирка в кают-компанию, где Питт, Джордино и Гунн обсуждали дальнейшую программу плавания с капитаном Кенфилдом. Собравшиеся тепло поприветствовали Дирка.

— Разве отец не говорил тебе, что спички детям не игрушка? — попытался развеселить его Джордино, одарив Дирка сокрушительным рукопожатием.

Питт-младший с трудом улыбнулся, затем обнял подошедшего к нему отца и сел за стол.

— Саммер сказала, что вы нашли затонувший корабль Османской империи, — сказал он. Но по его голосу было ясно, что его мысли заняты совсем другим.

— Да, и огребли кучу неприятностей на свои головы, — ответил Питт. — Судно затонуло где-то в 70-х годах шестнадцатого века, и на нем были странные предметы времен Римской империи.

— К сожалению, все, что осталось от этих находок, — лишь несколько фотографий, — мрачно добавил Гунн.

— Но все это бледнеет в сравнении с открытием, сделанным Саммер.

— Каким это еще? — спросил Дирк, глядя на сестру.

— Она тебе что, не рассказала? — спросил Джордино.

Саммер виновато поглядела на Дирка.

— Не успела, — сказала она.

— Какая скромность, — сказал Гунн, кидая на стол пачку бумаг. — Вот копия, которую я сделал с найденного ею оригинала.

Дирк внимательно изучил фотокопию документа.

— Это правда? — спросил Дирк.

— Оригинал был написан на папирусе. Я едва успела его рассмотреть, — ответила Саммер, качая головой. — Так что точно знаю, что он существует. Перевод сделан известным археологом из Кембриджа в 1915 году.

— Невероятно, — проговорил Дирк. Увиденное полностью поглотило его внимание. — Предметы, имеющие самое непосредственное отношение к Иисусу, которые после его смерти римляне должны были бы уничтожить.

— Вовсе нет, — ответила Саммер. — Их нашла Елена Августа, мать Константина, в 327 году нашей эры. Это священные реликвии, и их, очевидно, отправили Константину, чтобы больше подкрепить принятие империей христианства.

— До сих пор поверить не могу, что ты нашла это не где-нибудь, а в Англии, — сказал Гунн.

— Все это — результат нашего погружения к кораблю британских ВМС «Хэмпшир», — принялась объяснять Саммер. — Очевидно, фельдмаршал Китченер нашел папирус в ходе своей инспекционной поездки по Палестине в 70-х годах девятнадцатого века. Естественно, не смог его перевести сам, и перевод был сделан спустя десятилетия. Джулия Гудьир, историк, занимающийся биографией Китченера, вместе с которой я нашла этот Манифест, считает, что англиканская церковь, возможно, пошла из-за этого документа на убийство Китченера.

— Можно понять, чего они боялись, — заговорил Джордино. — Ведь если найдут оссуарий с костями Иисуса, это наделает шороху во всем мире.

— Интересна связь этого документа с теми предметами, которые мы нашли на затонувшем корабле Османской империи. Они тоже относятся к эпохе Елены и Константина, — заметил Гунн.

— Следовательно, эти вещи погрузили на римский корабль, отплывший из Кесарии? — спросил Питт-младший.

Саммер кивнула.

— Известно, что Елена совершила паломничество в Иерусалим и говорила, что нашла Истинный Крест. Частицы этого креста хранятся в церквях по всей Европе и по сей день. Есть легенда, что гвозди из креста были переплавлены и вделаны в шлем и уздечку Константина. Так что, по всей вероятности, Елена и Истинный Крест добрались до Византии. Но о других предметах никто и никогда не слышал, — сказала она, показывая на список. — Видимо, их перевозили отдельно, так они и были утеряны. Можешь себе представить, какой резонанс в обществе вызовет находка прижизненного портрета Иисуса?

В кают-компании воцарилось молчание. Каждый по-своему представлял себе образ основоположника христианства. Все думали только об этом, но не Дирк. Он продолжал глядеть на нижнюю часть документа.

— Кесария, — проговорил он. — Груз был отправлен из Кесарии под охраной римских легионеров.

— Ведь ты именно там работал, да? — спросил его отец.

Дирк кивнул.

— Они там, случайно, не оставили свой путевой лист где-нибудь под камешком? — спросил Джордино.

— Нет, но нам все равно повезло. Мы нашли множество папирусов той эпохи. В самом интересном из них говорилось о захвате корабля кипрских пиратов и их казни. Что еще удивительнее, описывалось, что пираты, по всей видимости, недавно напали на судно, которое охраняли легионеры. Профессор Хаазис, с которым я работал в Кесарии, сказал, что эти легионеры принадлежали к «Схола Палатина», элитному подразделению, а возглавлял их центурион, кажется, некий Плат.

Гунн чуть не упал со стула.

— Как ты сказал, его звали?.. — выпалил он.

— То ли Плат, то ли Платий.

— Может, Плавтий? — спросил Гунн.

— Да, точно. А вы откуда знаете?

— Это имя было на обелиске, найденном мною у затонувшего корабля. Памятник Плавтию, который, судя по всему, погиб именно в морском бою.

— Но вы ведь не знаете, откуда взялся этот обелиск, так? — сказал Дирк.

Гунн покачал головой, но Зайбиг внезапно просиял.

— Дирк, ты сказал, эти пираты были с Кипра? — спросил он.

— Ну, так было написано в том папирусе.

Зайбиг порылся в бумагах и вытащил один из листов.

— Римский сенатор Артрий, чье имя написано на золотой короне. Профессор Руппе провел исследование и выяснил, что в то время сенатор Артрий был губернатором Кипра.

Питт улыбнулся.

— Кипр, вот что мы упустили. Если сохранились документы относительно Кипра, бьюсь о заклад, выяснится, что там мы найдем и Траяна, имя которого есть на обелиске. Возможно, он — подчиненный Артрия.

— Наверняка, — согласился Джордино. — Губернатор поручил Траяну воздвигнуть памятник в честь центуриона после того, как его наградили золотой короной.

— Но как римский обелиск и золотая корона оказались на затонувшем корабле Османской империи? — спросил Дирк.

— Кажется, у меня вырисовывается теория, — ответил Зайбиг. — Насколько я помню, Кипр долгое время находился под управлением Венеции, многие столетия после падения Римской империи. Но как раз в конце шестнадцатого века Османская империя набрала силу и захватила Кипр. Именно тогда, когда затонул этот корабль. Могу лишь предположить, что золотая корона и обелиск стали военной добычей, которую и отправили в Константинополь султану.

— Исходя из текста Манифеста, мы можем предположить, что Плавтий должен был охранять святыни по личному приказу Елены, — сказал Гунн. — Обелиск вкупе с папирусом, который видел Дирк, подтверждает, что он погиб неподалеку от Кипра, защищая судно от пиратов. Могло ли случиться так, что это было одно и то же путешествие?

— Я бы сказал, что такие солдаты, как выпускники «Схола Палатина» или преторианская гвардия, должны всегда быть при императоре, кроме исключительных случаев, — заметил Питт.

— Таких, например, как охрана его матери, отправляющейся в паломничество в Иерусалим, — сказала Саммер.

— Вот и объяснение для этой золотой короны, — сказал Джордино. — Ею наградили Артрия, в бытность его губернатором Кипра, за поимку пиратов, убивших Плавтия.

— Тех самых пиратов, которые украли реликвии? — спросил Гунн. — Вот ведь главный вопрос. У кого они оказались в конечном счете?

— Я провела краткий поиск по поводу предметов, упомянутых в Манифесте, — сказала Саммер. — В церквях по всей Европе хранятся десятки фрагментов, про которые говорят, что это — частицы Истинного Креста, но нет никаких упоминаний о других предметах, указанных в нем, — ни сейчас, ни в прошлом.

— Следовательно, они исчезли вместе с Плавтием, — сказал Гунн.

— Документ из Кесарии говорит, что пираты были доставлены туда на их собственном корабле, — заявил Дирк. — Палуба корабля была залита кровью, были найдены римское оружие и доспехи. Совершенно ясно, что они вели бой с Плавтием, но непонятно, что стало с кораблем и его реликвиями.

— Вероятно, это означает, что римская галера затонула, — сказал Питт.

Все воспряли духом, прекрасно понимая, что если кто и может найти столь важный затонувший корабль, так это худощавый мужчина с зелеными глазами, сидящий среди них.

— Папа, мы сможем заняться его поисками по завершении нынешней экспедиции? — спросила Саммер.

— Это может случиться куда скорее, чем ты думаешь, — ответил за Питта Гунн.

Саммер удивленно посмотрела на него.

— Министерство по охране окружающей среды Турции сообщило нам, что они обнаружили крупные сбросы токсичных отходов с химического завода в Чифтлике, неподалеку от Хиоса, — объяснил Питт. — Руди проверил карту течений, и выяснилось, что существует четкая связь между этими сбросами и мертвой зоной неподалеку от найденного нами затонувшего корабля.

— С вероятностью более девяноста пяти процентов, — подтвердил Гунн. — Турки попросили нас вернуться через год и снова сделать пробы, но суть в том, что в данный момент нужды в нас нет.

— Значит ли это, что мы займемся тем турецким затонувшим кораблем? — спросила Саммер.

— Профессор Руппе организовывает официальную экспедицию к нему под эгидой Стамбульского археологического музея, — ответил Питт. — Пока он не получил соответствующего разрешения от Министерства культуры, он порекомендовал нам больше там не работать.

— Значит, мы можем отправиться на поиски римской галеры? — радостно спросила Саммер.

— Да, нас как раз хотели привлечь для исследования моря в том районе, немного южнее, — сказал Питт. — Работу мы сделаем за два-три дня, если, конечно, наш автономный аппарат будет нормально функционировать, — добавил он, бросив взгляд на Гунна.

— Кстати, я привезла вам запчасти, — сказала Саммер.

Она отдала Гунну два чемоданчика, привезенные из аэропорта. Тот поспешно сорвал пломбу и открыл первый.

— О, запасной электронный блок, — обрадовался он. — Мы быстро наладим аппарат.

Открыв другой чемоданчик, он повернулся к Питту.

— А это тебе, босс.

Питт кивнул и оглядел собравшихся.

— Если у нас будет работоспособный подводный аппарат, то работа в Турции закончена, — криво улыбнувшись, сказал он. — До Кипра путь неблизкий.

Спустя час «Эгейан Эксплорер» неторопливо вышел из порта Чанаккале. Стоя на мостике, Питт и Джордино глядели на стоящего у штурвала Кенфилда, который повел судно к выходу из Дарданелл и вдоль южного побережья Турции. Когда «Эксплорер» вышел из пролива, забитого кораблями, Питт сел и открыл чемоданчик.

— Пирожки из дому? — спросил Джордино, садясь напротив.

— Не совсем. Я попросил Хирама навести кое-какие справки насчет «Оттоманской Звезды» и «Султаны».

Он упомянул Хирама Егера, возглавляющего компьютерную службу НУПИ. В штаб-квартире их организации в Вашингтоне Егер создал великолепный компьютерный центр, чтобы собирать детальную информацию об океанографических и метеорологических исследованиях по всему миру. Опытный хакер, Егер без труда мог получить нужную ему информацию, не заботясь насчет того, использует он источники официально или нелегально.

— Хотел бы я, чтобы они пошли на дно морское, — мрачно сказал Джордино. — И что там Егер накопал?

— Вот что, — начал Питт, листая страницы доклада. — Оба судна зарегистрированы в Либерии, что и неудивительно, на нефтедобывающую компанию. Но Егер установил, что их собственник — частная компания «Анатолия Экспортс», турецкая, та самая, про которую нам сказали полицейские. Компания уже долгое время занимается экспортом турецких тканей и других товаров, доставляя их по всему Средиземному морю. Склад и офисное помещение в Стамбуле, а также небольшой порт со складом, рядом с Кирте.

— Нетрудно было догадаться, — подмигнув, сказал Джордино. — И кто же им управляет?

— Некие Озден Челик и Мария Челик.

— Ну-ну… те самые, что разъезжают на «Ягуаре» и давят других людей своей яхтой.

Питт передал Джордино фотографию Челика, которую Егер нашел на сайте, посвященном торговой конференции в Турции.

— А вот и он, — сказал Джордино, глянув на фотографию. — И что еще мы знаем о нем и его жене?

— На самом деле, Мария — его сестра. Информации маловато. Егер обнаружил, что эти Челики — люди весьма скрытные, стараются не высовываться без нужды. Пишет, что пришлось изрядно покопаться, прежде чем найти что-то стоящее.

— Нашел?

— Вот, послушай. Челики приходятся праправнуками Мехмеду VI.

— Боюсь, не знаю, кто это, — тряхнув головой, ответил Джордино.

— Мехмед VI был последним из правивших султанов Османской империи. Его свергли и с семьей изгнали из страны в 1923 году, когда к власти пришел Ататюрк.

— А теперь бедному мальчику нечем похвастаться, кроме как старым грузовым корытом. Неудивительно, что у него зудит в заднице.

— У него есть много больше, — сказал Питт. — Егер считает, что эта парочка входит в число богатейших людей в стране.

— Теперь я понимаю, почему он с таким пылом отнесся к найденному кораблю.

— А также с какой наглостью организовал ограбление Топкапы. Хотя мотивы могут быть и другими.

— Например?

— Егер наткнулся на то, что, возможно, у него финансовые связи с одной стамбульской промоутерской компанией. Та занимается предвыборной кампанией муфтия Баттала, выставившего свою кандидатуру на президентские выборы.

Питт положил на стол лист бумаги.

— Рей Руппе говорил нам про этого муфтия. У него множество последователей из числа фундаменталистов, и многие считают его опасным человеком.

— В такой гонке не повредит иметь друзей с большим карманом. А что с этого Челику?

— Вот вопрос, ответ на который может всех сильно удивить, — ответил Питт.

Он положил на стол последнюю страницу доклада и принялся размышлять, что же задумали этот богатый турок и его безумная сестра. Джордино принялся разглядывать спутниковые фотографии.

— Так, «Оттоманская Звезда» вернулась в порт, — сказал он. — Интересно, что там делает рядом с ней греческий танкер?

Он подвинул фотографию в сторону Питта. Тот взглянул на уже хорошо знакомую ему бухту и увидел ошвартованное у причала грузовое судно. С противоположной стороны пирса стоял небольшой танкер с едва различимым бело-синим флагом на мачте. Флаг привлек к себе его внимание. Питт мгновение смотрел на него, а затем схватил лупу.

— Это не греческий флаг, — сказал он. — Танкер — израильский.

— Впервые слышу, что у Израиля есть танкеры, — сказал Джордино.

— Что вы там сказали про израильский танкер? — спросил Кенфилд, услышав их разговор.

— Эл его увидел в бухте у наших турецких друзей, — ответил Питт.

Кенфилд побледнел.

— Когда мы еще были в порту, поднялся шум по поводу израильского танкера, пропавшего у Манавгата. Это водоналивной танкер на самом деле.

— Да, помню, видел такой пару недель назад, — сказал Питт. — Какого он размера?

— Танкер «Даян», насколько я помню, — сказал Кенфилд, вводя данные в строку поиска в компьютере. — Водоизмещение восемь тысяч брутто-регистровых, длина девяносто четыре метра.

Он развернул монитор к Питту и Джордино, чтобы показать им фотографию судна. Совпадение было полным.

— Фотографии сделаны меньше суток назад, — сказал Джордино, глянув на метку на спутниковой фотографии.

— Капитан, наша защищенная спутниковая линия в порядке? — спросил Питт.

— В полнейшем. Хочешь позвонить?

— Да, — ответил Питт. — Пора связаться с Вашингтоном.

57

— О'Куинн, хорошо, что пришел, заходи, присаживайся. Офицер разведки был ошарашен тем, что вице-президент США сам встретил его в фойе на втором этаже Эйзенхауэр Офис Билдинг и провел к себе в кабинет. По официальному протоколу, принятому в Вашингтоне, таких, как он, в кабинет второго человека в стране должен провожать секретарь или помощник. Но Джеймс Сандекер был одним из немногих, начисто пренебрегавших всеми этими условностями.

Адмирал в отставке, Сандекер был основателем Национального управления подводных исследований. Спустя десятилетия организация превратилась в одну из мощнейших в мире. Все немало удивились, когда он передал свои полномочия Питту и принял предложение баллотироваться вице-президентом, но адмирал надеялся на новом посту еще плотнее заняться проблемой сохранения Мирового океана. Невысокого роста, энергичный, с огненно-рыжими волосами и бородой, Сандекер был изгоем в столице, с ним старались без нужды не разговаривать, но которого, тем не менее, очень уважали. На брифингах О'Куинна часто поражала способность вице-президента отсекать лишнее и мгновенно добираться до сути вопроса.

Войдя в его кабинет, О'Куинн залюбовался коллекцией старинных картин, на которых были изображены в основном корабли и гоночные яхты. Пройдя следом за Сандекером к его столу, он сел напротив.

— Так скучаете по морю, господин вице-президент?

— Нет такого дня, когда бы я не мечтал стоять за штурвалом, а не сидеть за столом, — ответил Сандекер, открывая ящик стола и доставая огромную сигару, которую тут же зажал в зубах. — Следите за событиями в Турции?

— Да, сэр. Я отвечаю за этот регион.

— Тебе что-нибудь говорит имя Озден Челик?

О'Куинн на мгновение призадумался.

— Турецкий бизнесмен, известен своими связями с правящей династией Саудовской Аравии. Мы подозреваем, что он может участвовать в финансировании фундаменталистской партии «Благоденствие». А почему вы спросили?

— Вероятно, он еще кое-чем занимается. Знаете о пропаже израильского танкера, пару дней назад?

О'Куинн кивнул, вспомнив, что слышал об этом на ежедневном брифинге.

— Судно заметили у небольшой пристани, которая принадлежит Челику, в паре миль от Дарданелл. У меня информация из надежного источника, что этот Челик также стоит за недавней кражей мусульманских реликвий из дворца Топкапы в Стамбуле.

Сандекер пододвинул ему фотографию.

— Топкапы? — переспросил О'Куинн, и его брови выгнулись, как коромысла. — У нас есть предположение, что ограбление Топкапы связано с терактом в мечети Аль-Азхар и попыткой подрыва Купола Скалы в Иерусалиме.

— Президенту также известно об этом.

О'Куинн поглядел на спутниковую фотографию.

— Можно спросить, сэр, откуда у вас эта информация?

— От Дирка Питта, из НУПИ. Люди Челика убили двоих ученых, работавших с ним, третьего похитили и привезли в эту самую гавань, — ответил Сандекер, тыкая пальцем в фотографию. — Питт его оглушил, когда они освобождали заложника. А еще они нашли там контейнер с пластитом. Октогеном, произведенным для армии США, если быть абсолютно точным.

— Октоген использовали при терактах в мечетях! — воскликнул О'Куинн.

— Да, я помню, что ты об этом рассказывал на брифинге у президента.

— Видимо, Челик действует в интересах муфтия Баттала. Теракты в мечетях, за которые никто не взял на себя ответственность, с использованием нашей взрывчатки должны были вызвать возмущение всех фундаменталистов, в особенности — в Турции. Они хотят воздействовать на общественное мнение, чтобы протолкнуть Баттала в президенты.

— Вполне логично. И этот похищенный израильский танкер — еще больший повод для беспокойства.

— Мы уже связались с турецким правительством?

— Нет, — ответил Сандекер, мотнув головой. — Президент опасается, что любые действия с нашей стороны могут быть восприняты как попытка повлиять на исход выборов. Да и, честно говоря, мы не знаем, какие у Баттала связи в нынешнем правительстве. Просто ставка очень высока, а выборы очень скоро, и мы не можем рисковать, невольно прибавляя популярности его партии.

— Но наши аналитики говорят, что шансы муфтия выиграть выборы и так достаточно высоки.

— Президент понимает и это, но он настоял на том, чтобы США никак не вмешивались, вплоть до окончания выборов.

— Мы можем воспользоваться тайными каналами, — возразил О'Куинн.

— Все равно, это слишком рискованно.

Вынув сигару изо рта, Сандекер поглядел на ее прикушенный кончик.

— Это прерогатива президента, О'Куинн, а не моя.

— Но ведь другого выхода нет.

— Именно поэтому я тебя и позвал. У вас же есть контакты с «Моссад», я полагаю? — спросил адмирал.

— Ну конечно же, — кивнув, ответил О'Куинн.

Сандекер наклонился вперед и пристально посмотрел на разведчика ярко-голубыми глазами.

— Тогда предлагаю вам связаться с ними и сообщить, где находится их пропавший танкер.

58

Руди Гунн к вечеру закончил ремонт датчиков на подводном аппарате, вскоре после того, как «Эгейан Эксплорер» достиг зоны работ, в двадцати милях на юго-восток от Чанаккале. Аппарат спустили за борт, и экипаж принялся за привычную работу. Когда заступила ночная вахта, на мостике никого не было, кроме рулевого и второго помощника.

Судно шло с небольшой скоростью на север, когда рулевой внезапно разинул рот, глядя на экран радара.

— Сэр, слева по борту внезапно появилось судно, меньше чем в четверти мили, — выпалил он. — Клянусь, минуту назад его там не было.

Вахтенный глянул на экран радара и увидел небольшое желтое пятнышко, едва не сливающееся с центром экрана, где, собственно, находился сам «Эгейан Эксплорер».

— Ради всего святого, откуда оно здесь? — буркнул он. — Двадцать градусов право на борт, — спешно приказал он, опасаясь, что неизвестное судно может идти перпендикулярным курсом.

Рулевой крутанул штурвал, а вахтенный подошел к иллюминатору левого борта и поглядел в темноту. Луну и звезды закрывала низкая облачность, и море было погружено во мрак. Он ожидал увидеть ходовые огни судна, и очень удивился.

— Этот дурак даже ходовые огни не включил, — сказал он, оглядывая темную поверхность моря. — Попытаюсь связаться по радио.

— Не советую, — послышался резкий голос с едва заметным еврейским акцентом.

Офицер в изумлении обернулся и увидел двух мужчин в темных камуфляжных костюмах, поднявшихся на мостик со стороны правого борта. Более рослый вышел вперед, и вахтенный разглядел его гладко выбритое худощавое лицо. Он остановился в полуметре от офицера и приставил ему к груди небольшой автомат.

— Прикажите рулевому вернуться на курс, — сказал спецназовец, и жесткий взгляд его темных глаз не давал повода усомниться в его намерениях. — Вашему судну ничего не угрожает.

Вахтенный нерешительно кивнул рулевому.

— Вернуться на прежний курс, — сказал он. — Что вы делаете у нас на судне? — выпалил он, обращаясь к спецназовцу.

— Нам нужен человек по имени Питт. Приведите его на мостик.

— У нас на борту таких нет, — солгал вахтенный.

— Тогда я уведу своих людей и потоплю вашу посудину, — тихо ответил спецназовец, подходя вплотную.

Вахтенный задумался, насколько реальна эта угроза, но глянув в стальные глаза закаленного в боях солдата, перестал сомневаться. Обреченно кивнув, он сменил рулевого у штурвала и послал того за Питтом. Второй спецназовец тут же пошел следом за рулевым.

Спустя пару минут Питта привели на мостик. В его сонных глазах было раздражение.

— Мистер Питт? Я лейтенант Ласло, спецназ ВМС Израиля.

— Извините, лейтенант, не могу сказать вам «Добро пожаловать на борт», — съязвил Питт.

— Извиняюсь за вторжение, но нам требуется ваша помощь в операции деликатного свойства. Мне сказали, что согласие на ваше сотрудничество дано правительством США на самом высоком уровне.

— Понимаю. Если так, зачем все это полуночное представление?

— Мы действуем в турецких водах без официального разрешения. Так что секретность должна быть полной.

— О'кей, лейтенант, тогда опустите автоматы и объясните, в чем суть дела.

Спецназовец нерешительно опустил оружие и дал знак напарнику сделать то же самое.

— Мы получили приказ освободить команду израильского танкера «Даян». Нам сообщили, что вам знаком порт, где их удерживают.

— Да, бухта в северной части Дарданелл. Судно все еще там?

— Разведданные за последние десять часов говорят, что да.

— Тогда почему бы не воспользоваться дипломатическими каналами для их освобождения?

— Ваше правительство предоставило нам информацию о том, что похитители могут быть связаны с теми, кто недавно пытался подорвать Купол Скалы в Иерусалиме. А сообщение о том, что в этом порту хранится мощная взрывчатка, заставляет нас опасаться еще одного теракта.

Питт кивнул. Он понимал, что попытки поймать Челика законными способами могут обернуться катастрофической задержкой. Этот турок явно замыслил что-то недоброе, а Питту, как никому другому, хотелось покончить с ним.

— Очень хорошо, лейтенант, я буду рад помочь. — Повернулся ко второму помощнику: — Роджерс, оповести капитана, что я покидаю судно. Кстати, лейтенант, а как вы попали к нам на борт?

— Подошли на небольшой надувной лодке и пришвартовались у правого борта. Отплыть будет проще, если ваше судно немного сбросит ход.

Роджерс выполнил просьбу, а затем, стоя на мостике, глядел, как Питт и еще несколько фигур в черном перелезли через рейлинг и тихо нырнули в ночь. Спустя пару минут рулевой позвал его к экрану радара.

— Оно исчезло, — сказал он.

Роджерс поглядел на пустой экран и кивнул. Посреди открытого моря Питт исчез вместе с загадочным судном. Оставалось лишь надеяться, что не навсегда.

59

«Текума» не стала терять время, возвращаясь на глубину скрытного хода. Подводная лодка типа «Дельфин», построенная на немецкой верфи «Ховальдсверке» в Киле, была одной из немногих подводных лодок израильского флота. Относительно небольшая, с дизель-электрической силовой установкой, она была оснащена современнейшим радиоэлектронным оборудованием и оружием, что делало ее серьезным противником в своем классе.

Надувная лодка едва успела коснуться борта субмарины, как поджидавшие их моряки втащили Питта и спецназовцев на палубу. Другие тем временем спустили воздух из надувной лодки и убрали ее в водонепроницаемый контейнер. Как только Питт спустился по лестнице в офицерскую кают-компанию, раздался сигнал к погружению.

Ласло поставил оружие на предохранитель, принес две чашки кофе и сел за стол напротив Питта. Сунув руку в лежащую на столе папку, он достал спутниковую фотографию принадлежащей Челику пристани — такую же, как и та, что Питт получил от Егера.

— Мы пойдем двумя небольшими группами, — объяснил израильтянин. — Одна обыщет танкер, другая — портовые сооружения. Что вы можете рассказать про эти здания?

— При условии, что отправлюсь с вами, — ответил Питт.

— У меня нет на это разрешения.

— Послушайте, лейтенант, — сказал Питт, холодно глядя на спецназовца. — Я к вам пришел не на подводной лодке покататься. Люди Челика убили двоих моих ученых, а третьего похитили. Его сестра держала на мушке мою жену. А там на складе взрывчатки столько, что хватит для начала Третьей мировой. Я понимаю, что вы хотите освободить экипаж «Даяна», но, возможно, тут ставка куда выше.

Ласло помолчал. Он не ожидал увидеть такого человека во главе научной экспедиции. Не бесцветный яйцеголовый ученый, а настоящий мужчина.

— Очень хорошо, — тихо ответил он.

Взяв в руки фотографию, Питт подробно рассказал про каменное здание и два склада.

— Вы не видели там каких-нибудь охранных систем? — спросил Ласло.

— Это в первую очередь действующий порт, однако мы видели там достаточно много вооруженных людей. Подозреваю, что они по большей части — охрана Челика, но некоторые явно несут там службу постоянно. Я бы ожидал встретить там немногочисленную, но хорошо вооруженную охрану. Лейтенант, ваши люди умеют обращаться со взрывчаткой?

— Мы — «Шайетет 13», — с улыбкой ответил спецназовец. — Работа со взрывчаткой была важной частью нашего обучения.

Питт слышал про морской спецназ Израиля, чья подготовка и функции были сходны с американскими «морскими котиками». Их еще прозвали «Бэтменами», за нашивку в виде крыла летучей мыши на их форме.

— Люди из правительства США серьезно обеспокоены насчет контейнера с октогеном, который мы обнаружили вот в этом складе, — сказал он, показывая на фото.

Ласло кивнул.

— Нам приказано лишь спасти людей, но уничтожение этой взрывчатки пойдет на пользу обеим странам, — сказал он. — Если она еще там, мы о ней позаботимся.

Невысокий мужчина в офицерской форме протиснулся в кают-компанию и строго поглядел на них.

— Ласло, мы будем в зоне выброски через сорок минут, — сказал он.

— Спасибо, капитан. Кстати, это Дирк Питт с американского научного судна.

— Добро пожаловать на борт, мистер Питт, — без тени эмоций сказал капитан и снова посмотрел на Ласло. — У тебя будет два часа до рассвета на всю операцию. Предупреждаю, после этого я не стану всплывать на поверхность.

— Обещаю, капитан, — с холодной уверенностью ответил спецназовец. — Если не вернемся через девяносто минут, можете уходить без нас.

60

Пусть Ласло и ошибался насчет продолжительности операции, но не в ту сторону, в какую он ожидал.

Всплыв на поверхность в двух милях северо-западнее бухты, «Текума» быстро спустила на воду группу спецназа, второй раз за эту ночь. Одевшись в маскировочный черный комбинезон, вместе с восемью спецназовцами отправился и Питт. Они устроились на двух надувных лодках и помчались к бухте. Перед входом в бухту лодки остановились, сидящие у руля спецназовцы заглушили моторы и включили бесшумные электрические двигатели, чтобы тихо пробраться дальше.

Когда они приблизились к причалу, Питт разочарованно посмотрел вперед, а потом наклонился к Ласло.

— Его нет, — прошептал он.

Убедившись, что Питт прав, израильский спецназовец тихо выругался. Не было не только танкера, у пирса вообще не было ни одного судна. В зданиях на берегу свет не горел, все выглядело покинутым людьми.

— Группа «Альфа», отставить высадку на танкер, вместе высаживаемся на берег. Цель — склад к востоку, — сказал он по радио спецназовцам на другой лодке.

Конечно, еще оставался шанс, что команду танкера оставили на берегу, но Ласло не питал надежд по этому поводу. Успех любой тайной операции в первую очередь зависит от хорошей работы разведки, это он четко усвоил за годы службы. А на этот раз разведка, похоже, подвела.

Обе лодки пристали к берегу одновременно, в паре метров от пирса. Спецназовцы бесшумно, как призраки, выбрались на берег. Питт шел следом. Спецназовцы взломали вход в каменное здание и ворвались внутрь, но судя по звукам, которые слышал Питт, стоя перед зданием, внутри никого не оказалось, как и во всем порту. Он направился к складу на западной стороне. Подойдя к двери, услышал за спиной еле слышные шаги Ласло.

— Мы еще не проверили это здание, — шепотом, но очень жестко сказал офицер.

— Оно пустое, как и остальные, — ответил Питт, распахивая дверь и входя внутрь.

Убедившись, что Питт прав, когда тот включил внутри освещение, Ласло оглядел большое здание склада, совершенно пустое, за исключением большого металлического контейнера у дальней стены.

— Взрывчатка там? — спросил спецназовец.

— Надеюсь, что еще да, — кивнув, ответил Питт.

Они подошли к контейнеру, и он откинул засов. Дернув за ручку, он внезапно отшатнулся в сторону, уворачиваясь от бросившегося на него человека, который попытался ударить его доской, отломанной от ящика. Уклонившись от удара, Питт замахнулся было кулаком, но тут, как из ниоткуда, появилась нога Ласло в черном ботинке, и носок ботинка погрузился в живот нападавшего. Тот судорожно хватанул ртом воздух и отлетел назад, ударившись о стенку контейнера. Послушно бросил на землю свое нехитрое оружие, когда ствол автомата Ласло уперся ему в скулу.

— Ты кто? — рявкнул Ласло.

— Я Леви Грин, матрос с танкера «Даян». Пожалуйста, не стреляйте, — взмолился моряк.

— Дурак, — буркнул Ласло, убирая автомат. — Мы здесь, чтобы вас спасти.

— И… извините, — сказал моряк, поворачиваясь к Питту. — Я думал, вы — один из докеров.

— Как ты оказался в контейнере? — спросил Питт.

— Нас заставили погрузить на «Даян» его содержимое, ящики со взрывчаткой. Я спрятался, надеясь сбежать, но они закрыли дверь, и я оказался в ловушке.

— Где остальные члены экипажа? — спросил Ласло.

— Не знаю. Наверное, на судне.

— Танкера уже нет.

— Они его раскурочили, — сказал Грин с расширенными от ужаса глазами. — Вскрыли передние баки для воды, наложили мешков с соляркой, а нас заставили класть туда ящики со взрывчаткой.

— Что за «мешки с соляркой»? — уточнил Питт.

— Там было множество ящиков, в которых лежали двадцати-пятикилограммовые мешки, на которых было написано, что это смесь солярки и чего-то еще. Аммоний или что-то вроде этого.

— Аммиачная селитра? — спросил Питт.

— Да, точно.

Питт посмотрел на Ласло.

— АСДТ, смесь аммиачной селитры с дизельным топливом. Взрывчатка, столь же эффективная, сколь и дешевая, — сказал он.

Ему сразу вспомнился теракт 1995 года в Оклахоме, когда подорвали федеральный центр Марра при помощи такой же взрывчатки.

— Как долго ты пробыл в контейнере? — спросил моряка Ласло.

Грин посмотрел на часы.

— Чуть больше восьми часов.

— Значит, у них фора в сотню морских миль, — мгновенно подсчитав в уме, сказал Питт.

Протянув руки, Ласло схватил Грина за воротник и рывком поставил на ноги.

— Пойдешь с нами. Быстрее.

В паре миль от берега капитан «Текумы» обрадовался, увидев перед собой «Бэтменов» меньше, чем через час после отбытия, но радость быстро прошла, когда Ласло и Питт сообщили ему об исчезновении «Даяна». Тут же проглядели записи радарных съемок «Текумы», послали запрос на автоответчик системы опознавания «Даяна», но ни то ни другое не позволило им определить местонахождение танкера. Тогда трое мужчин уселись вокруг карты восточного Средиземноморья.

— Я оповещу командование ВМС, — сказал капитан. — Им остались считаные часы до Хайфы или Тель-Авива.

— Думаю, предположение неверное, — сказал Питт. — Если они действуют так же, как и раньше, то они взорвут судно у мусульманского города, чтобы в этом обвинили Израиль.

— Если они хотят атаковать густонаселенный город, ближайший — Афины, — заметил Ласло.

— Нет, Стамбул поближе, — возразил Питт, глянув на карту. — И населен преимущественно мусульманами.

— Не станут же они подрывать своих сограждан, — насмешливо сказал капитан.

— Пока что Челик не был замечен в нехватке жестокости, — снова возразил Питт. — Он уже подрывал мечети у себя на родине, в Египте и в Иерусалиме, так что можно не сомневаться, что он способен сгубить тысячи своих сограждан.

— А настолько опасен танкер? — спросил капитан.

— В 1917 году французское грузовое судно, перевозившее боеприпасы, загорелось и взорвалось в бухте Галифакса. При взрыве погибло около двух тысяч человек местного населения. А на «Даяне» может оказаться раз в десять больше взрывчатки, чем на том судне. Если танкер идет к Стамбулу, он окажется в центре города с населением свыше двенадцати миллионов человек.

Питт показал на судоходные пути в окрестностях Стамбула.

— При скорости в двенадцать узлов им до города осталось часа два-три.

— Слишком далеко, чтобы догнать, — ответил капитан. — Не говоря уже о том, что нам не стоит входить в Дарданеллы в любом случае. К сожалению, лучшее, что мы можем сделать, — это предупредить греческие и турецкие власти и поскорее убраться из их территориальных вод. А тем временем пусть спутники-разведчики точно установят, куда идет танкер.

— А как же экипаж? — спросил Ласло.

— Лейтенант, боюсь, это все, что мы можем.

— Три часа, — тихо пробормотал Питт, глядя на карту. — Капитан, если мы хотим иметь хоть какой-то шанс их нагнать, мне нужно немедленно вернуться на мое судно.

— Нагнать? — переспросил Ласло. — Как? Что-то я там у вас вертолета не видел.

— Не на вертолете, но на такой штуке, которая летает почти что пулей, — со всей серьезностью ответил Питт.

61

«Пуля» неслась по воде, как взлетающий гидросамолет. Питт бросил взгляд на Джордино, крепко держа ручку управления. За спиной завывали дизели с турбонаддувом, работающие на полную.

— Насчет максимальной скорости ты ошибался, — сказал он, едва не крича, чтобы его было слышно.

Джордино наклонился к экрану навигационного компьютера. Маленькие цифры в углу свидетельствовали, что они идут со скоростью сорок три узла.

— Лучше пообещать поменьше, а получить, как всегда, побольше, — едва улыбнувшись, ответил он.

Позади них, на пассажирском месте, сидел лейтенант Ласло, но настроение его было отнюдь не таким радужным. Мускулистый спецназовец чувствовал себя, как в миксере. «Пуля» скакала с волны на волну, наклоняясь из стороны в сторону. Ласло тщетно пытался удержаться в кресле, пока наконец не нашел ремни безопасности и не пристегнулся потуже. Теперь оставалось лишь преодолеть приступ тошноты.

«Текума» вернула Питта на «Эгейан Эксплорер», когда там как раз была смена вахт. «Пулю» уже заправили под завязку и приготовили к спуску на воду. Разбудив Джордино, он поспешно влез в аппарат. Когда до Ласло дошло, что есть реальный шанс догнать танкер, он настоял на том, чтобы его взяли с собой.

Вскоре они с ревом моторов неслись сквозь забитые судами Дарданеллы, посреди ночи, уворачиваясь от встречных кораблей по дороге к Стамбулу. От Питта потребовалось все его умение и сосредоточенность, чтобы «Пуля» не перевернулась, проходя на такой скорости между танкерами и торговыми судами, идущими в противоположных направлениях. Этому поспособствовал комплект ксеноновых фар, установленных на ней, а Джордино смотрел по сторонам и на радар, чтобы они не врезались в более мелкие суда и плавучий мусор.

Питт, конечно, предпочел бы пройти по этой древнейшей морской дороге как-нибудь по-другому. При его любви к истории, он сразу же вспомнил, как здесь пересекали пролив, тогда именовавшийся Геллеспонтом, армии Ксеркса и Александра Македонского. Неподалеку от Чанаккале, на юго-западном берегу Турции, были найдены остатки Трои, знаменитого города, воспетого Гомером. На противоположном берегу, севернее, высаживались союзники в Первую мировую перед Галлиполийским сражением. Но сейчас эти берега и холмы сливались в глазах Питта в мешанину. Его взгляд метался от экрана навигационного компьютера к лобовому стеклу и обратно.

Вскоре узкий Дарданелльский пролив закончился и началось Мраморное море. Питт слегка расслабился. Здесь было больше места для маневра и пока что не было сильного волнения. Пройдя северную оконечность острова Мармара, он услышал в наушниках спокойный голос Руди Гунна.

— «Эгейан Эксплорер» — «Пуле», прием, — сказал Гунн.

— «Пуля» на связи. Что у тебя, Руди? — ответил Питт.

— Предварительное подтверждение. Хирам нашел последний спутниковый снимок пролива. Нужное тебе судно входило в Дарданеллы.

— Когда?

— Двадцать три ноль-ноль по местному, — ответил Гунн.

— По-моему, тебе надо отзвониться Сандекеру.

— Уже. Он сказал, что кое-кого тут разбудит.

— Хорошо бы. Времени осталось немного. Спасибо, Руди.

— Будь поосторожнее и оставайся на плаву. «Эксплорер», конец связи.

— Остается лишь надеяться, что у Челика нет своих людей в турецком флоте и береговой охране, — пробормотал Джордино.

Питт тоже задумался, сколь далеко могут простираться связи Челика в турецких коридорах власти. Но тут уж ничего не поделаешь. Снова глянув на экран, он увидел, что они идут со скоростью в сорок семь узлов. Топлива стало меньше, и «Пуля» набрала ход, став полегче.

— Мы сможем их догнать? — спросил Ласло.

Питт посмотрел на часы. Четыре часа утра. Прикинув в уме максимальную скорость обоих судов, он понял, что оба судна достигнут Стамбула примерно через час.

— Да, — ответил он.

Но он понимал, что времени у них будет мало, совсем в обрез.

62

На этот раз провала, как в Иерусалиме, не будет, сказала сама себе Мария. При свете палубных фонарей танкера она тщательно вставила десятки детонаторов в брикеты октогена. Потом присоединила их к электронным таймерам, по одному на каждый детонатор. Взглянув на часы, встала и посмотрела на носовую часть судна. На горизонте виднелась россыпь огней, мерцающих на берегу. До Стамбула оставалось меньше десяти миль. Встав на колени, она выставила на таймерах задержку в два часа и включила их.

Поставив детонаторы в контейнеры с октогеном, она спустилась в бак, размещенный по левому борту. Внутри плотно стояли ящики с АСДТ. Лавируя между ними, она пробралась в середину. Здесь, в деревянных ящиках, лежало больше тонны октогена. Мария поставила один из брикетов с детонатором посередине, а остальные заткнула между ящиками с АСДТ. Перебравшись в правый бак, она сделала то же самое и там, постаравшись получше замаскировать детонаторы.

Она уже поднималась на мостик, когда зазвонил ее мобильный. Она не удивилась, увидев номер брата.

— Рано встал, Озден, — сказала она.

— Я еду в офис, чтобы своими глазами все видеть.

— Не стой у окна; сложно сказать, насколько мощным будет взрыв.

Она услышала тихий смешок.

— Уверен, на этот раз все получится. Все идет по плану?

— Да, абсолютно. Уже видим огни Стамбула. Событие планируется через два часа.

— Отлично. Яхта уже в пути, скоро вас нагонит. Ты приедешь ко мне?

— Нет, — ответила Мария. — Думаю, будет лучше, если я вместе с экипажем куда-нибудь на время исчезну. Отведем яхту на стоянку в Грецию, а к выборам я вернусь.

— Наша судьба вот-вот решится, Мария, и мы насладимся плодами трудов своих. Прощай, сестра моя.

— До свидания, Озден.

Нажав кнопку отключения, она задумалась. Какие все-таки странные у них отношения. Они выросли вместе на небольшом греческом острове. Ближайшие родственники, сблизившиеся еще сильнее после смерти матери, которая умерла совсем молодой. Властный отец, который многого от них ждал. Но именно к Оздену он всегда относился как к тому, кому суждено воцариться на престоле. Видимо, именно поэтому она и стала сильнее его, везде пробиваясь кулаками и локтями, ведя себя не как дочь, а как младший сын. Даже сейчас получилось так, что брат будет сидеть в раззолоченном кабинете, а она — вести судно и руководить операцией. Она всегда делала черную работу, а брат был на первом плане. Но ее это не беспокоило. Она прекрасно понимала, что без нее Озден — ничто. Стоя на мостике и глядя поверх широкого носа танкера, она чувствовала, что реальная власть сейчас — у нее, и наслаждалась каждой ее секундой.

Но доспехи ее гордости дали легкую трещину, когда она внезапно услышала голос из судового радио.

— Береговая охрана Стамбула танкеру «Даян», береговая охрана Стамбула танкеру «Даян», ответьте.

Ее лицо перекосилось, и она обернулась к рулевому.

— Собирай янычаров, — рявкнула она.

Не обращая внимания на продолжающиеся вызовы по радио, она поглядела на экран радара и приготовилась к предстоящему сражению.

Срочные предупреждения по дипломатическим каналам от правительств США и Израиля сразу же были переданы в турецкую береговую охрану. Командование стамбульского подразделения заверило, что все танкеры, подходящие к городу, будут остановлены и проверены. От причала отошел быстроходный патрульный катер и катер полиции Стамбула. Они остановились у южного входа в Босфор.

Напряжение росло. На экране радара появился крупный неопознанный корабль, идущий курсом на север. Подозрения лишь усилились, когда запрос, посланный системе опознавания, выяснил, что система выключена. Когда вызовы по радио тоже остались без ответа, полицейский катер, более маленький и быстроходный, отправился к судну для проверки.

Быстро подойдя к судну, полицейские, исходя из конфигурации ходовых огней и силуэта, поняли, что это танкер, примерно такого же размера, как искомый «Даян». Катер быстро прошел вдоль высокого борта танкера и обогнул его корму. Старший заметил свисающий с мачты израильский флаг и прочел название судна, белым написанное на корме.

— Это «Даян», — сказал он по рации морякам береговой охраны.

Эти слова стали последними в его жизни.

63

Фонари на палубе и ходовые огни «Даяна» погасли, и в следующее мгновение раздались автоматные очереди. У кормового рейлинга танкера появилась шеренга янычаров, которые одновременно открыли огонь по полицейскому катеру. Первой их жертвой стал капитан катера, прошитый очередью, разбившей стекло рубки. Второй офицер, стоявший на палубе, погиб спустя мгновение, получив очередь в спину и даже не успев понять, что произошло. Оставшийся на палубе полицейский, опытный сержант, мгновенно среагировал на ситуацию. Спрятавшись за кнехтом, он открыл ответный огонь из своей автоматической винтовки, но когда катер развернуло, он оказался без прикрытия и тоже погиб, поскольку все янычары сосредоточили свое внимание на нем.

На мгновение стрельба утихла. На палубе появился четвертый полицейский, молодой, недавно поступивший на службу и неопытный. Дрожащим голосом он взмолился, чтобы в него не стреляли, но ответом на его мольбы была еще одна короткая очередь, и он замертво рухнул на палубу рядом со своими товарищами.

Полицейский катер с погибшим экипажем несколько минут болтался позади танкера, как бездомный щенок. Из его радиостанции раз за разом звучали слова вызовов с катера береговой охраны, но мертвые не могли на них ответить. Наконец кильватерная струя танкера развернула катер в сторону, и плавучий морг медленно поплыл на запад, к горизонту.

Звуки выстрелов послужили Хамету сигналом к действию. Капитан израильского танкера многие часы провел в отчаянии, с того момента, как его и команду затолкали в кают-компанию после погрузки пластита. Он прекрасно понимал, что эти вооруженные турки, кто бы они ни были, превратили его судно в плавучую мину большой мощности и что израильская команда станет первой жертвой этого взрыва.

Капитан и первый помощник не раз тихонечко обсуждали планы бегства, но вариантов было немного. Охранники у двери были еще внимательнее, чем раньше, они сменялись каждые два часа, пленникам не давали пищи и даже не разрешали подходить к иллюминатору.

Сейчас, среди ночи, большинство членов экипажа спали вповалку на полу. Хамет лежал среди них, но сна у него не было ни в одном глазу. Однако, когда дверь открылась и вошедший о чем-то возбужденно зашептался с часовыми, он прикинулся спящим. Двое охранников тут же встали и вышли, на время оставив израильтян без присмотра.

Хамет тут же вскочил.

— Подъем, — тихо сказал он, начиная будить первого помощника и остальных. Моряки, пошатываясь, поднялись на ноги. Собрав их у двери, Хамет быстро изложил свой план.

— Зев, забирай людей, попытайтесь пробраться на корму и выясните, сможете ли вы сбросить спасательный плотик, — приказал он заместителю. — Я пойду в машинное отделение и посмотрю, не смогу ли я лишить судно хода. Если я не приду к вам через десять минут, эвакуируйтесь без меня. Это приказ.

Старпом собрался уж было возразить, но тут с кормы раздалась стрельба.

— Приказ отменен, — быстро сказал Хамет. — Попытайтесь сбросить плотик по левому борту. Просто сбросьте за борт.

— Не всем будет легко спрыгнуть за борт с такой высоты.

— Возьмите в раздевалке веревки и спасательные жилеты, спуститесь на тросах. Живо!

Хамет понимал, что у них считаные минуты, если не секунды, и поспешно вытолкал моряков из кают-компании. Когда все вышли, он тоже вышел на палубу и закрыл дверь. Они оказались у правого борта, рядом с высокой кормовой надстройкой танкера. Старпом быстро повел людей вперед и к другому борту. Все прижимались к стене, чтобы их не заметили с мостика. Хамет же развернулся и пошел в обратном направлении, к кормовому трапу, ведущему в машинное отделение.

Воздух все еще раздирали автоматные очереди. Подойдя к заднему краю надстройки, капитан увидел с полдесятка вооруженных людей, которые стреляли вниз. Пригнувшись, он добежал до двери и оказался на винтовой лестнице. С бешено колотящимся сердцем он помчался вниз, миновав три палубы, пока не вышел в широкий коридор. Прямо перед ним была дверь, ведущая в машинное отделение. Хамет осторожно подошел к ней и медленно открыл. В лицо ему пахнуло горячим воздухом, он услышал глухой рокот двигателя. Войдя внутрь, он огляделся.

Оставалось только надеяться, что похитители не прихватили с собой инженера-механика в это короткое путешествие, но так оно и было. В машинном отделении никого не оказалось. Быстро спустившись по решетчатой лестнице, Хамет оказался рядом с огромным дизелем и призадумался. Вывести двигатель из строя можно разными способами, но надо выбрать такой, чтобы похитители не сразу догадались, что произошло. Задержка нужна для того, чтобы моряки успели сбежать.

И тут он поглядел за двигатель, на два огромных топливных бака, похожих на положенные на бок силосные башни.

— Ну да, — сказал он сам себе, и его глаза загорелись.

64

Меньше чем через десять минут Хамет уже поднимался по верхней лестнице и выглянул на палубу у кормы. Стрельба давно прекратилась, и янычаров не было видно. Это его обеспокоило. За кормой он увидел темный силуэт катера, уходящего в сторону от танкера, и догадался, что стреляли именно по нему.

Быстро обойдя надстройку, он оказался у левого борта и выглянул из-за угла. Там никого не было, а с рейлинга свисали два каната. Это давало надежду на то, что остальным членам команды удалось бежать. Но сердце Хамета сжалось, когда он увидел спасательный плотик на месте, закрепленный на переборке. Осторожно подойдя ближе, он поглядел вниз, не висит ли там кто-нибудь на канате, но внизу была лишь вода.

И тут грохнул пистолетный выстрел. По ноге побежала струйка крови, и бедро пронзила пульсирующая боль. Нога подогнулась, и Хамет упал на колено. Из-за переборки вышла женщина…

Мария спокойно подошла ближе и уткнула пистолет ему в грудь.

— Поздновато для прогулки, капитан, — ледяным тоном сказала она. — Видимо, вам придется присоединиться к вашим товарищам.

Хамет в отчаянии поглядел на нее.

— Зачем это делать?! — вскричал он.

Мария не ответила. На звук выстрела подбежали двое янычаров. По ее приказу они подхватили Хамета и оттащили обратно в кают-компанию. Там на полу сидели все остальные с мрачным видом, а перед ними расхаживал охранник с автоматом на изготовку.

Бросив капитана на пол, янычары встали по обе стороны от двери. Старпом кинулся к Хамету, помогая ему сесть, а судовой врач принялся хлопотать над раной.

— Надеялся вас уже здесь не увидеть, — вздрогнув, сказал Хамет.

— Прости, капитан. Эти парни на корме перестали стрелять, когда мы еще только сбросили канаты за борт. Нас обнаружили прежде, чем мы начали отцеплять плотик.

Хотя кровотечение из раны прекратилось, Хамет почувствовал, что тело приходит в состояние болевого шока, и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы расслабиться.

— А у тебя как дела, удачно? — спросил старпом.

Капитан глянул на раненую ногу, сморщился от боли и кивнул.

— Можно сказать, что да, — ответил он. Его голос дрожал, а глаза слегка остекленели. — Так или иначе, скоро наше путешествие закончится.

65

В трех милях севернее с турецкого катера береговой охраны раз за разом пытались связаться то с «Даяном», то с полицейским катером, но тщетно. Когда вдали замелькали вспышки выстрелов и об этом доложили на мостик, капитан приказал немедленно идти на перехват танкера.

Патрульный катер разгонялся, у его единственной скорострельной пушки калибра 30 мм встали наводчики, штурмовая группа приготовилась к высадке. Катер быстро обошел танкер по дуге и приблизился к нему с правого борта. Полицейского катера нигде не было. Капитан включил мегафон.

— Патрульный корабль береговой охраны СГ-301, танкеру «Даян», приказываю остановиться и приготовиться к досмотру! — крикнул он.

Капитан смотрел на танкер, ожидая, сбросит ли судно ход, и тут к нему обратился второй помощник.

— Командир, по правому борту другое судно.

Капитан повернулся и увидел выкрашенную в темный цвет роскошную прогулочную яхту, поравнявшуюся с катером, затем сбросившую ход и пристроившуюся у него в кильватере.

— Скажи им, чтобы убирались, если не хотят взорваться ко всем чертям, — раздраженно приказал он и, снова посмотрев на танкер, неожиданно увидел у рейлинга человеческую фигуру. Очень удивился, поняв, что это женщина, которая машет им руками и что-то кричит.

Выйдя на край мостика, он обернулся к рулевому.

— Подойди поближе, я ее не слышу.

Мария улыбнулась, увидев, что патрульный катер подошел вплотную к борту танкера. Стоя у рейлинга, она видела сверху капитанский мостик корабля как на ладони.

— Мне нужна ваша помощь! — крикнула Мария, увидев двоих офицеров, вышедших на крыло мостика.

Не дожидаясь ответа, она протянула руку вниз, схватила небольшой вещмешок и бросила его через рейлинг. Бросок был почти идеален — мешок полетел по дуге прямо в руки одному из офицеров, который поймал его. Дождавшись, пока он начнет открывать его, Мария бросилась ничком на палубу и прикрыла голову руками.

В темноте сверкнула вспышка, за которой последовал оглушительный грохот. Дождавшись, пока упадут обломки, Мария приподнялась и выглянула через борт. Мостик патрульного катера разнесло вдребезги вместе с находившимися там людьми. Вверх шел дым от нескольких очагов пламени, в котором горело оборудование катера. Остальные моряки приходили в себя, оглушенные и сбитые с ног взрывной волной.

Мария подползла к двери надстройки.

— Вперед! — крикнула она.

Янычары выскочили наружу и, бегом подбежав к рейлингу, открыли огонь по застывшим от неожиданности морякам. Перестрелка оказалась короткой. Первыми погибли матросы, стоявшие у пушки, затем их судьбу разделила штурмовая группа. Немногие из оставшихся в живых пришли в себя, заняли позиции и открыли ответный огонь, но им приходилось стрелять вверх, и укрытия у них практически не было. В считаные минуты их перестреляли. Палубу патрульного катера усеяли тела мертвых и раненых.

Мария приказала прекратить огонь, а затем что-то сказала в портативную рацию. Синяя яхта быстро поравнялась с патрульным катером, вышла немного вперед, сбавила ход и начала толкать кормовой частью в нос катера. Хватило и пары ударов для того, чтобы патрульный катер прижало к борту танкера. Лишенный хода и управления, он заскользил к корме судна.

Яхта замедлила ход, и, оказавшись впереди патрульного катера, дождалась, пока они достигнут кормы танкера. Когда нос катера оказался позади транца танкера, яхта включила на полную рулевые двигатели и еще раз толкнула катер. Нос катера ушел за корму танкера, и раздался приглушенный удар, когда огромный бронзовый гребной винт танкера вонзился в его корпус.

Катер береговой охраны, с залитой кровью и усеянной телами мертвых и раненых палубой, резко дернулся и накренился на правый борт. Его нос подняло над водой, темноту огласили крики, и корабль пошел ко дну кормой вперед, исчезнув под водой, будто его здесь и не было.

66

Два часа хода по морю на полной скорости посреди ночи начали сказываться. Питт устал и физически, и психически. Они шли посреди Мраморного моря, минуя водовороты, и «Пуля» каждые две-три секунды выпрыгивала из воды в воздух. Сидевший на заднем сиденье Ласло справился с приступом тошноты, но покрылся ушибами от постоянных ударов о корпус катера.

Они взбодрились, услышав радиопереговоры на международной аварийной частоте.

— Кажется, они там вызывали «Даян», — сказал Джордино, прибавляя громкости на УКВ-приемопередатчике, чтобы услышать получше сквозь рев моторов.

Следующую пару минут они внимательно слушали приемник. Обращения к «Даяну» оставались без ответа, а вскоре радио вообще умолкло. Еще спустя пару минут Джордино увидел на горизонте белую вспышку.

— Видел? — спросил он Питта.

— Краем глаза, вспышка прямо по курсу.

— Я бы сказал, вспышка взрыва.

— Взрыва? — наклоняясь вперед, спросил Ласло. — Это танкер?

— Нет, не думаю, — ответил Питт. — Не очень большая. Но мы слишком далеко, чтобы сказать наверняка.

— Да, милях в десяти, — сказал Джордино, глянув на экран навигационного компьютера. — У самого входа в Босфор. Близковато они подобрались к Стамбулу.

— Значит, мы отстаем минут на пятнадцать, — сказал Питт.

В кабине стало тихо. Питту, как и остальным, оставалось лишь предположить, что турецкие службы не смогли остановить танкер. Может сложиться так, что им придется пытаться предотвратить катастрофу, в которой могут погибнуть десятки тысяч людей. Но что же могут сделать трое мужчин, сидящих в ныряющем катере?

Питт отмахнулся от этих мыслей, коснулся ручек газа, убедившись, что моторы и так работают на полную, и повел катер прямо на сияющие огни ночного Стамбула.

67

Мария с каменным лицом расхаживала взад-вперед по мостику.

— Вот уж не ожидала, что нам попробует помешать береговая охрана, — сказала она. — Откуда они узнали о нашем появлении?

Невысокий мужчина с пепельно-бледным лицом, стоявший за штурвалом, покачал головой.

— Уже известно, что «Даян» пропал. Возможно, одно из встречных судов нас опознало и сообщило в береговую охрану. Может, и к лучшему. Теперь власти точно обвинят в теракте Израиль.

— Надеюсь, что так. Но мы не можем допустить, чтобы нам помешали еще раз.

— В эфире тишина. Не думаю, что у них была возможность еще кого-нибудь оповестить. К тому же, судя по радару, спереди никаких судов нет, — ответил капитан.

Он взглянул в боковое окно на ходовые огни яхты в паре метров от борта танкера.

— С «Султаны» доложили о небольших повреждениях после столкновения с патрульным катером, но они готовы снять нас в любой момент, — сказал он.

— Сколько еще у нас времени до эвакуации?

— Я сброшу ход у восточного канала Босфора. Можно будет готовиться к эвакуации, когда я направлю корабль в Золотой Рог и включу курсовой автомат. Судно будет в нужном месте минут через пятнадцать.

Мария посмотрела на часы. Электронные детонаторы должны были сработать через час.

— Очень хорошо, — с ледяным спокойствием сказала она. — Пусть у нас не будет задержек.

68

По темно-серому ночному небу пошли малиновые полосы, предваряя восход солнца на востоке. По всему Стамбулу набожные мусульмане встали пораньше, чтобы приготовить праздничную трапезу. Вскоре муэдзины огласят город своими криками, призывая правоверных в мечети к рассветной молитве. Народу в мечетях будет больше, чем обычно, поскольку по исламскому календарю начинается последняя неделя Рамадана.

Рамадан, девятый месяц в исламском календаре, посвящен первым строкам Корана, по преданию, открытым Мухаммеду. В течение этого месяца всем правоверным следует особо усердно поклоняться Господу, соблюдая строгий пост в дневные часы. Суть поста не только в воздержании от пищи, но и в совершении добрых дел. Друзьям и родственникам дарят особые подарки и устраивают праздничное угощение, а также занимаются благотворительностью и помогают бедным. Однако в считаных километрах от известнейших мечетей города Мария Челик тоже намеревалась совершить акт «благотворительности» в своем духе.

Израильский танкер вошел в устье Босфора, прижимаясь к азиатскому берегу. Когда вдали показался залив Золотой Рог, мужчина, ведший танкер, сбавил ход.

— Время пришло, — сказал он Марии.

Быстрое течение, идущее сквозь Босфор на юг, из Черного моря, без труда замедлило ход большого судна до черепашьей скорости. Мария собрала несколько человек своей группы у правого борта, и они спустили стальной трап. Яхта тут же подошла ближе и пристроилась у нижнего края трапа.

— Закройте пленных и забирайте остальных, — приказала Мария одному из янычаров и принялась спускаться по лестнице.

Спустившись вниз по металлическим ступеням, она оказалась у борта яхты. Поджидавший ее матрос помог ей перебраться. Поднявшись на мостик, она увидела двоих наемников-иракцев. Даже в предрассветных сумерках один из них, Фарзад, не снимал привычных темных очков.

— Вы все подготовили в Греции? — спросила она.

— Да, — ответил Фарзад. — Незаметно пройдем через Тиос. Нашли безопасную укромную пристань для «Султаны», заказали для вас транспорт до Афин. Вылет из Афин в Стамбул — через три дня.

Мария кивнула, глядя, как янычары спускаются по трапу и спрыгивают на палубу яхты. Охранники у двери кают-компании, где держали экипаж танкера, тихонечко закрыли дверь, замотав ручку цепью, и тоже вернулись на яхту.

Стоявший на мостике «Даяна» мужчина увидел, что последние янычары перешли на яхту, и оповестил Марию, что меняет курс. «Султана» отошла в сторону от танкера, и он прибавил обороты двигателя до среднего хода, разворачивая судно носом к западу. Выставив курс прямо на мечеть Сулеймание, он включил курсовой автомат.

Уже собираясь уходить с мостика, он увидел, как на приборной панели замигала лампочка. Поглядев на нее, он только покачал головой.

— Тут уж я ничего поделать не могу, — пробормотал он и бегом спустился с мостика, а затем по трапу, оставляя «Даян» во власти автоматики.

69

«Пуля» неслась по воде, оставляя за собой пышный пенный хвост и входя в Босфор. Первые рыбаки, вставшие пораньше, в изумлении глядели на странный катер, с ревом рассекающий воду пролива в предрассветных сумерках.

Питт оглядел горизонт и увидел судно, идущее встречным курсом на большой скорости.

— Что-то силуэт знакомый, — сказал он Джордино.

Роскошная яхта на большой скорости шла в южном направлении, и они разминулись на огромной скорости, пройдя близко друг от друга.

— Да, это яхта Челика, — подтвердил Джордино.

— Смываются с места преступления, — сказал Питт.

— По всей видимости. А это значит, что времени осталось совсем мало, — ответил Джордино, настороженно поглядев на Питта.

Питт промолчал, не став обсуждать самоубийственную суть попытки подойти к заминированному судну и сосредоточившись на главном — как его остановить.

— Вон он, похоже.

Это сказал Ласло, показав рукой влево. В паре миль впереди они увидели корму танкера, уходящего за возвышенность на западном берегу.

— Они направили его на Золотой Рог, — сказал Питт. Всякие сомнения относительно цели путешествия танкера отпали сами собой.

Главная гавань Стамбула, которой люди пользовались уже больше двух тысяч лет, была окружена самыми густонаселенными кварталами города. Если танкер сядет на мель напротив мечети Сулеймание, которая всего в паре кварталов от берега, взрыв не только разрушит древнее сооружение, но и сотрет с лица земли полмиллиона человек, проживающих в радиусе мили от эпицентра.

Но ведомый автоматикой «Даян» еще не достиг цели. Он едва не столкнулся с первым утренним паромом, когда «Пуля» нагнала его. Питт своими глазами видел, как капитан парома тряс в воздухе кулаками и дал несколько гудков, понятия не имея, что за штурвалом танкера никого нет.

— На борту никого не видно, — сказал Джордино, задрав голову и разглядывая надстройку танкера.

Питт подвел «Пулю» к левому борту танкера и принялся обдумывать способ, как на него забраться, затем прибавил газу и обогнул танкер спереди, поворачивая к его правому борту. Джордино тут же показал пальцем на трап, спущенный с борта у кормы.

— Лучше, чем по веревке лезть, — сказал он.

Питт подвел катер-подлодку к нижним ступеням трапа.

— Садись за штурвал, Эл, — сказал он. — Ходи поблизости… но не слишком.

— Ты уверен, что хочешь подняться на борт?

Питт уверенно кивнул.

— Ласло, — обратился он к спецназовцу, — полагаемся на ваш опыт в обезвреживании взрывчатки. Если не получится, я попытаюсь повернуть его обратно в Мраморное море, и тогда мы смоемся.

— Не глазей вокруг понапрасну, — сказал Джордино, когда двое двинулись к заднему люку.

— Если потребуется, свяжусь с тобой по каналу 86, — сказал Питт, выходя наружу.

— Буду ждать, — ответил Джордино.

Питт выбрался на левый поплавок, добрался до нижней ступени трапа, схватился за рейлинг и подтянулся. Следом на трап забрался Ласло. Питт бегом взбежал наверх, спрыгнул на палубу танкера и оглядел переднюю палубу. Увидел огромные дыры в стали, про которые рассказывал Грин, где лежало огромное количество взрывчатки.

Время, еще хоть немного времени, подумал он. Ласло побежал следом за ним к изрезанным бакам. Хоть самую капельку.

70

Янычар нерешительно подошел к Марии, видя, что та разговаривает с капитаном. Наконец она заметила, что он потихоньку приближается к ней, и резко развернулась.

— Что такое? — рявкнула она.

— Госпожа Челик, катер, с которым мы только что разминулись… мне… мне кажется, что это тот самый катер, на котором пришли нападавшие на пристань Кирте.

Мария открыла рот, но тут же закрыла. Резко развернувшись, она посмотрела в кормовое окно, в последний момент заметив «Пулю», огибавшую утес и сворачивающую в Золотой Рог.

Когда она обернулась к капитану, глаза ее сверкали от ярости.

— Разворачивай сейчас же! — заревела она. — Мы возвращаемся.

Питт не мог понять, с чего тут начинать. Бак по левому борту выглядел, как крысиный лабиринт. Паллеты, на которые на высоту под два метра были уложены мешки с АСДТ, стояли беспорядочно, очевидно, их грузили в спешке. Где-то внутри них были припрятаны ящики с октогеном. И детонаторы с таймерами.

Питт сказал Ласло, что у них пять минут на то, чтобы найти и обезвредить детонаторы. Ласло тут же принялся обыскивать бак по правому борту, спешно объяснив Питту, что именно следует искать. Половина назначенного времени ушла у Питта только на то, чтобы пробраться в середину бака. Там он обнаружил десятки брикетов пластита, уложенные в несколько деревянных ящиков. Бежали секунды, словно пульс, стуча у него в голове. Питт принялся лихорадочно открывать ящики, разбрасывая в стороны брикеты, в которых не было детонаторов. Таймер и детонатор он нашел в самом последнем. Кивнув, он выдернул детонатор из октогена и побежал обратно по лабиринту.

Пять минут давно прошли, когда он взобрался по лестнице и выбежал на палубу. К нему подлетел Ласло, в руках у которого были два таймера с детонаторами. Питт отдал ему свой.

— Нашел в среднем ящике с октогеном, — сказал он.

— Скверно, — мотнув головой, ответил Ласло. — Они установили по несколько зарядов октогена, каждый со своим детонатором. Один из них я случайно заметил посреди мешков с АСДТ. Уверен, там есть еще.

Посмотрел на таймер, который принес Питт, сравнил со своими.

— Четырнадцать минут до взрыва, — сказал он, размахиваясь и выбрасывая детонаторы за борт. — Мы не сможем найти все.

Питт промолчал, осознавая его слова.

— Попробуй найти команду, — сказал он. — А я попытаюсь развернуть судно обратно в пролив.

Не дожидаясь ответа, Питт побежал на мостик. Палуба под ногами грохотала, внезапно ему показалось, что все судно будто вздрогнуло. Подбежав к кормовой лестнице, он на всякий случай глянул назад. Увиденное его не обрадовало.

С восточного направления прямиком на танкер шла голубая яхта Оздена Челика.

71

Держась в кильватере танкера, Джордино уже заметил идущую полным ходом яхту. Включив приемопередатчик, он попытался вызвать Питта на 86-м канале и предупредить, но с мостика «Даяна» никто не ответил. Разогнав катер, он отошел от танкера ближе к середине канала, держась вровень с надстройкой «Даяна». Катер-подлодка низко сидел в воде на такой скорости, и Джордино не видел, есть ли кто на мостике, но тут заметил Ласло, бегущего по палубе.

Оглянувшись назад, он с удивлением понял, что яхта изменила курс и идет прямиком на него. Видимо, они не видели, что он высадил Питта и Ласло на танкер. В предрассветных сумерках Джордино увидел две фигуры у переднего рейлинга яхты с автоматическими винтовками в руках. Совершенно очевидно, что они собирались стрелять по нему.

Он выжал газ на полную, и «Пуля» едва не выпрыгнула из воды, мгновенно набирая скорость. Джордино обогнул нос танкера и пошел ближе к северному берегу. Впереди виднелся Галатский мост, там можно будет найти укрытие от автоматного огня, подумал он. Но, бросив взгляд назад, увидел, что расстояние до яхты сократилось до пятидесяти метров. «Пуля» еще не набрала полную скорость, и пока яхта нагоняла ее. Увидев желтые вспышки на носу яхты, Джордино выругался.

Пули ударили в воду в считаных дюймах от корпуса катера, но Джордино уже не видел этого и не слышал. Он резко дернул ручку управления влево, а потом вправо. Катер-подлодка сделал резкий зигзаг. На время этого хватило, чтобы сбить прицел у стреляющих.

Внезапно прямо перед ним вырос Галатский мост. Джордино мгновенно миновал его. Оглянувшись, он увидел, что яхта мчится следом. Но «Пуля» уже набрала свою скорость, да и маневренность у нее была куда лучше. Расстояние до яхты стало увеличиваться, но это лишь спровоцировало очередную стрельбу.

Джордино продолжал уводить «Пулю» зигзагом, увидев перед собой следующий мост имени Ататюрка. До него было меньше километра. Внезапно раздался звонкий удар над головой, и он непроизвольно пригнулся. Обернувшись, он увидел в акриловом колпаке три дыры от пуль. Мысль спрятаться за спинку кресла и погрузить «Пулю» под воду испарилась так же быстро, как и пришла, и он сосредоточился на мосте.

Из воды подымались несколько массивных опор, и Джордино решил использовать их в качестве прикрытия. Если он начнет лавировать между ними, то с яхты не смогут прицельно стрелять по нему, и он сможет продолжать отвлекать их от танкера. Вспомнив о танкере и о Питте, Джордино забыл о своей собственной безопасности.

В какой-то миле позади «Даян» шел прямиком к своей гибели. Нужно попытаться снять с него Питта и Ласло, и чем быстрее, тем лучше. Неизвестно, остался ли у них хоть один шанс.

Обернувшись, он внезапно увидел, что яхта, преследовавшая его, исчезла.

72

Чтобы найти экипаж танкера, Ласло оказалось достаточно прислушаться. Несмотря на слабость после ранения, капитан Хамет и его команда пытались выбраться с того самого момента, как охранники вышли из кают-компании. Они быстро выяснили, что тяжелую цепь, которой те закрыли дверь, сломать не удастся, и начали искать другие способы. Вокруг были лишь стальные переборки, так что способ оказался только один.

Схватив в камбузе мясницкие ножи, они принялись резать потолочные панели, пробираясь к вентиляционной шахте, чтобы выбраться на палубу. Ласло услышал грохот из кладовки, которую он осматривал, и тут же побежал к двери кают-компании. Быстро размотав цепь, завязанную простым узлом, он открыл ее ударом ноги. Несколько моряков, стоявшие на столах с ножами в руках, изумленно поглядели на него.

— Кто здесь главный? — рявкнул Ласло.

— Я капитан «Даяна», — ответил Хамет, сидевший в кресле, положив раненую ногу на стул.

— Капитан, у нас считаные минуты до того, как судно взорвется. Как быстрее всего эвакуировать вас и экипаж?

— Спасательная шлюпка на корме, — ответил Хамет, вставая и кривясь от боли. — Не смогли обезвредить взрывчатку?

Ласло мотнул головой.

— Все в шлюпку, быстрее, — скомандовал Хамет.

Моряки быстро проскочили за дверь. Ласло и старший помощник помогли капитану идти. Выйдя на палубу, Хамет почувствовал ногами странную вибрацию, а потом глянул в сторону. В ужасе увидел невдалеке минареты мечети Сулеймание.

— Мы посреди Стамбула? — спросил он.

— Да, — ответил Ласло. — Пойдем, у нас мало времени.

— Но мы должны попытаться развернуть танкер, увести его отсюда, — возразил капитан.

— Пусть это сделает тот, кто на мостике.

Хамет задумался, когда палуба снова задрожала у него под ногами.

— О нет, — простонал он. — Я же сам оставил судно без топлива.

73

Питт только что выяснил то же самое. Бегая по мостику, он поначалу не обратил внимания на две мигающие красные лампочки на приборной доске, пока выяснял, как выключить курсовой автомат. Танкер уже подходил к центральному пролету Галатского моста, когда Питт наконец-то взял управление в свои руки. Глянув на опору моста по левому борту, он понял, что места, чтобы развернуть такое большое судно, просто не хватит. Сначала придется пройти под мостом, а затем круто развернуться и выйти обратно из Золотого Рога.

Когда нос танкера зашел под мост, Питт увидел, что балка моста находится практически на одном уровне с ним. Интересно, хватит ли высоты, чтобы надстройка танкера прошла под мостом, подумал он. Ожидая ответа на этот вопрос, Дирк наконец-то поглядел на мигающие красные лампочки и понял, что они сигнализируют о том, что топливо в обоих баках, основном и запасном, заканчивается. Когда Хамет пробрался в машинное отделение, он открыл сливные вентили. Топливо полилось в трюм, откуда насосы откачивали его за борт. Питт понял, что топлива почти не осталось. Об этом говорили и перебои в работе двигателя, высасывающего последние его капли.

Питт внезапно со всей ясностью понял, что ему не удастся вывести танкер обратно в Мраморное море, где его взрыв не принесет вреда. Просто уйти от города на безопасное расстояние уже не получится. Стоя на мостике огромной бомбы с часовым механизмом, любой мог бы поддаться панике, со стучащим в висках пульсом потерять волю и постараться любой ценой спасти свою жизнь, забыв о других. Но Питт был не таким, как большинство людей. Его пульс лишь слегка участился, когда он начал хладнокровно оглядывать побережье. Нервы были абсолютно в норме, на пределе работал лишь мозг, пытаясь найти хоть какое-то решение. И тут оно показалось перед ним. Странное, рискованное, но все-таки решение. Переключив приемопередатчик на канал 86, он взял в руку микрофон.

— Эл, ты где? — спросил он.

Ответ Джордино тут же прозвучал в динамиках.

— В миле впереди тебя. Играл в кошки-мышки с яхтой, но судя по всему, они утомились. Гляди в оба, они идут обратно в твою сторону. Ты и Ласло готовы, чтобы я вас снял?

— Нет, и тебе нужно идти в другое место, — ответил Питт. — Видишь голландскую землечерпалку у юго-восточного угла моста?

— Буду там. Конец связи.

Надстройка танкера прошла впритирку под мостом, и тут судно снова задрожало. Выходя из-под моста под лучи рассветного солнца, Питт увидел яхту, меньше чем в ста метрах впереди. Наплевав на нее, он переложил руль влево и отошел к заднему окну, чтобы посмотреть, как там дела у лейтенанта Ласло.

74

Израильский спецназовец помог усадить капитана Хамета в шлюпку, и тут вдруг послышались выстрелы. Спустя секунду на палубу посыпалось битое стекло. Посмотрев вверх, Ласло понял, что стреляют по окнам мостика. Заметил радиомачту яхты, идущей по правому борту от танкера.

— В шлюпку, быстро! — крикнул он морякам.

Шестеро моряков уже забрались в закрытую стеклопластиковую лодку, которая стояла на наклонной направляющей над кормовым рейлингом, носом вниз. Старпом и еще один моряк помогли Хамету забраться в лодку. Тот, спотыкаясь, залез внутрь и принялся возиться с ремнями безопасности, приказав остальным тоже пристегнуться. Потом он выглянул наружу, когда Ласло уже приготовился закрыть входной люк.

— Ты не с нами? — изумленно спросил капитан.

— Моя работа еще не закончена, — ответил Ласло. — Немедленно спускайтесь на воду и идите к берегу. Удачи.

Хамет собирался уже поблагодарить спецназовца, но Ласло быстро захлопнул люк и спрыгнул с лодки. Убедившись, что вся команда сидит в креслах, пристегнувшись, капитан обернулся к старпому.

— Спускай, Зев.

Старпом дернул рычаг, открывая замок крепления лодки, и шлюпка покатилась вниз. Слетев с направляющей и упав в воду, она ушла на глубину метров десять. Лодка едва вынырнула на поверхность и выровнялась, когда рядом с ней показалась голубая яхта и раздались выстрелы. Но на этот раз огонь вели не с яхты.

Укрывшись на корме, Ласло дал две короткие очереди из автоматической винтовки «М-4», по двум вооруженным людям на носу яхты. Одного очередь сразила наповал, и его тело упало за борт. Другой, едва избежав той же участи, мгновенно укрылся в кабине яхты.

Стоя на мостике, Мария в ярости смотрела на происходящее. Глянула на часы.

— Еще есть время! — заорала она капитану. — Подведи нас к трапу!

— А что насчет шлюпки? — спросил тот.

— Забудь! Потом разберемся!

Яхта рванула вперед, выходя из-под обстрела и подходя к трапу. Мария приказала двоим янычарам подыматься на танкер.

— Я разберусь на мостике, — вызвался Фарзад. Достав из нагрудной кобуры пистолет «Глок», он шагнул к выходу из рубки.

— Сделай так, чтобы танкер сел на мель. Быстро, — кивнув, ответила Мария.

Ласло перешел по корме и выглянул через борт как раз в тот момент, когда яхта отошла от трапа. И тут же по борту загрохотали пули. Стрелял человек с яхты. Ласло пришлось упасть на палубу, чтобы не попасть под огонь. Подняв взгляд, он выругался, увидев, что двое янычаров спрыгнули с трапа и укрылись за переборкой.

Продолжая лежать на палубе, Ласло перекатился к борту и сполз ногами в шпигат, по которому выливалась с палубы вода при волнении. Свернувшись, он укрылся в нем. Фланец шпигата мог послужить плохим, но прикрытием. Не то чтобы это была хорошая позиция, но Ласло рассчитывал, что нападающие его не увидят и он застанет их врасплох.

Так оно и оказалось. Опытный спецназовец терпеливо ждал, пока янычары попытаются пробраться на корму. Как только они вышли из-за переборки, Ласло поднял автомат и выстрелил.

Стрелять он умел отлично, и первая очередь сразила одного из противников наповал. Получив четыре пули в грудь, он упал замертво. Но второй тут же упал на палубу и перекатился за пиллерс, прежде чем Ласло успел прицелиться.

Оба оказались в позиции, из которой было невозможно выйти. Раздавались очереди. Каждый надеялся наудачу попасть в противника.

Стоя на мостике, Питт старался не обращать внимания на стрельбу, ведя танкер нужным курсом. Но опасливо поглядывал на яхту, идущую рядом с судном. Очередной раз выглядывая через заднее окно, он увидел, что следом за двумя янычарами на борт поднялся третий и двинулся в направлении передней палубы. Через несколько секунд Ласло начал стрельбу.

Слыша перестрелку снизу, Питт принялся искать на мостике какое-нибудь оружие, чтобы защититься самому. Начал рыться в пожарном шкафу, закрепленном над штурманским столом. Выглянув в боковое окно, он увидел, что янычар, ведший перестрелку с Ласло, расположился прямо под ним. Бросился к шкафу, схватил большой огнетушитель и вернулся к окну. Высунувшись наружу, прицелился и бросил.

Снаряду красного цвета не хватило считаных сантиметров, чтобы попасть в голову янычару, и он ударил его в лопатку. Охнув от неожиданного удара, не столько от боли, сколько от изумления, тот непроизвольно развернулся и задрал голову, чтобы поглядеть, что произошло. Лежавшему в двадцати метрах от него Ласло этого хватило, чтобы взять его на прицел и спустить курок. За короткой очередью не последовало ни крика, ни струи крови. Янычар просто упал ничком, и над судном повисла напряженная тишина.

75

Когда Фарзад медленно вошел на мостик с задней лестницы, он никого не увидел. Заметив, что берег перед носом танкера уходит в сторону, он пошел к штурвалу, чтобы прервать этот разворот. Опустив пистолет, он положил руку на рукоять штурвала.

— Не играйся с этим пока что, — сказал Питт.

Он встал из-за пульта, где сидел, спрятавшись. В руке у него был бронзовый сигнальный пистолет, который он нашел в пожарном шкафу.

Фарзад поглядел на Питта и, удивившись, понял, что знает этого человека. Разозлился, но его гнев внезапно сменился умилением, когда он поглядел на оружие Питта.

— Дождаться не мог, когда мы снова встретимся, — с сильным акцентом сказал Фарзад.

Попытался незаметно поднять пистолет, но Питт уже спустил курок. Сигнальная ракета пролетела через мостик и вонзилась в грудь Фарзаду, разбрасывая искры. Его одежда тут же загорелась, а ракета, упав на пол, отлетела в угол. Загорелся световой заряд, и рубку заполнили пламя и дым.

Питт тут же бросился на пол, прикрыв голову от летящих искр. Фарзад среагировал медленнее. Поначалу он пытался хлопать по одежде, сбивая пламя, и тут на него обрушился основной заряд ракеты. Его обдало искрами и дымом, и он сделал шаг назад, кашляя. Питт вскочил на ноги и бросился на него, надеясь сбить его с ног, прежде чем тот успеет выстрелить, но опытный наемник сразу же направил на него свой «Глок».

Рубку потряс грохот выстрела, но Питт понял, что стрелял не Фарзад. Тело наемника отбросило к штурвалу, и оно сползло на пол, оставляя на стенке пульта кровавый след.

На мостик поспешно вошел Ласло. Из ствола его автомата, наставленного на Фарзада, шел дым.

— Ты в порядке? — спросил Ласло Питта.

— Да, только небольшой фейерверк устроил, — ответил Питт, кашляя. — Спасибо, что пришел вовремя.

Ласло отдал ему помятый огнетушитель, который держал под мышкой.

— Возьми, может пригодиться. Спасибо за поддержку с воздуха.

— Значит, в расчете, — ответил Питт и дернул ручку огнетушителя, заливая пеной небольшой пожар, возникший от пламени ракеты.

— А я и не заметил, что он тоже проскочил на борт, — сказал Ласло, оглядев Фарзада и убедившись, что тот мертв.

— Быстренько вскочил, вслед за первыми двумя.

— Думаю, они попытаются сделать это еще раз.

— Время выходит, — ответил Питт. — Но поднять трап времени хватит.

— Хорошо. Что будем делать дальше?

— Просто приподнимем лестницу не слишком высоко. Плавать умеешь? — с ухмылкой спросил Питт.

Ласло закатил глаза.

— Увидимся внизу, — сказал он, выбегая на лестницу.

Ветер, дующий сквозь разбитые окна мостика, быстро рассеял дым от сигнальной ракеты. Питт подошел к штурвалу и огляделся. «Даян» почти завершил свой широкий разворот, сейчас его нос был направлен к южной оконечности Галатского моста. Завершив разворот, Питт переложил руль, ведя судно в опасной близости от берега, и попытался прибавить ходу. Грохот и перебои в работе двигателя стали сильнее, чем до этого, но Питт пытался выжать из него последнее.

Огляделся, ища глазами «Пулю», но ее нигде не было видно. После разговора с Питтом Джордино на полном ходу подошел к землечерпалке и был уже за Галатским мостом. Будто почувствовав, что Питт его ищет, вышел на связь по радио.

— Это «Пуля». Я за мостом, только что остановился у зеленой землечерпалки. Что делать дальше?

Питт изложил ему свой план, и Джордино лишь тихо присвистнул.

— Надеюсь, ты погрыз с утра «Уитиз», — сказал он. — Сколько у тебя времени?

Питт глянул на часы.

— Около шести минут. Минуты через три подойдем.

— Спасибо, что ведешь в мою сторону эту пороховую бочку. Только не опаздывай.

Джордино нажал кнопку отбоя.

«Даян» закончил разворот. Южный пролет Галатского моста был метрах в четырехстах впереди. Питту и хотелось бы, чтобы танкер шел побыстрее, поскольку время шло, а мост, казалось, оставался на том же месте. Времени в обрез, подумал он, но с этим ничего не поделаешь.

И тут внутри танкера воцарилась тишина. Рокот и дрожание палубы прекратились, а приборная доска засверкала лампочками, как рождественская елка. Лишенный топлива двигатель «Даяна» испустил последний вздох и затих.

76

Яхта шла следом за танкером, метрах в двадцати от его правого борта. Мария поглядела на судно в бинокль. К ее неудовольствию, танкер шел в сторону от берега, под Галатский мост, возвращаясь в Босфор. Поглядев на мостик, она поняла, в чем причина этого, увидев за штурвалом Питта.

— Они не справились, — хриплым от злобы голосом сказала она. — Быстро туда всех оставшихся.

Капитан яхты нервно посмотрел на нее.

— Разве нам не следует уходить? — спросил он.

Мария подошла ближе к нему, так, чтобы никто не услышал ее слов.

— Отойдем, как только высадим их на танкер, — тихо сказала она.

Оставшиеся трое янычаров встали на палубе. Яхта подошла к борту танкера, но в последний момент трап внезапно поднялся. Наверху стоял Ласло с пультом управления гидравлическим приводом.

— Стреляйте в него! — крикнула Мария, заметив спецназовца.

Янычары, ошеломленные происходящим, вскинули автоматы и начали стрелять. Но израильский спецназовец, внимательно следивший за ними, уже развернулся и шагнул в сторону, укрываясь за бортом. И тут желание поднять трап повыше подвело его. Он на мгновение замешкался, и это дорого ему обошлось. Одна из пуль попала ему в плечо.

Потеряв равновесие, Ласло упал вперед, на пульт, и свалился на палубу, чтобы снова не попасть под огонь. Левая рука онемела, плечо пронзила острая боль, но он не потерял присутствия духа. Услышав сильный грохот, взял автомат одной рукой и, приподнявшись, выглянул из-за борта.

Раздосадованный, он увидел, что нижний край трапа снова опустился и оказался прямо над яхтой. Приглядевшись, Ласло понял, что на самом деле трап воткнулся в корпус яхты. Падая, спецназовец случайно нажал кнопку выпуска трапа, и его нижний край, завершавшийся массивной стальной платформой, как стрела, вылетел вниз и пробил верхнюю часть борта яхты, уйдя внутрь больше чем на метр.

Несмотря на повреждения трапа и увеличившийся угол, двое янычаров уже принялись карабкаться вверх. Прицелившись, Ласло последним патроном снял первого из них, и оба упали вниз, в воду.

От потери крови у Ласло закружилась голова; он лег на палубу и принялся рыться в своем вещмешке в поисках аптечки. Клонило в сон, но он силой воли удерживал себя в сознании, сказав, что нужно всего лишь пару минут не подпускать людей с яхты. Глянув в сторону мостика, израильтянин задумался: а сколько времени на самом деле нужно Питту?

Время сейчас было отнюдь не на стороне Дирка. Когда он последний раз смотрел на часы, до взрыва оставалось меньше шести минут, но он старался не думать об этом. Сконцентрировался лишь на том, чтобы провести танкер оставшуюся часть пути до моста, совсем немного.

Поскольку двигатель заглох, судно шло исключительно по инерции. Несколько бортовых генераторов обеспечивали электропитание, позволяя Питту перекладывать руль, но огромный гребной винт окончательно замер. Слабое течение, выходящее из Золотого Рога, тоже слегка подталкивало танкер в корму, и Питт лишь надеялся, что этого хватит для того, чтобы удержать нужную скорость еще пару минут. При наличии достаточного времени танкер вынесло бы в Мраморное море, но его не было, как и топлива в баках.

Мучительно медленно приближался южный пролет Галатского моста. Поглядев на экран компьютера, Питт с облегчением увидел, что «Даян» все еще идет со скоростью в семь узлов. Тут его внимание привлекли новые выстрелы, и он осторожно выглянул в боковое окно. Яхта была так близко к борту танкера, что он видел лишь часть ее. Заметил Ласло, лежащего на палубе рядом с лестницей, и решил, что на данный момент они в безопасности.

Вскоре мост навис над танкером, бросив на него тень. Питт подошел к штурвалу и нервно коснулся его пальцами. Дальше все будет зависеть от Джордино, подумал он.

— Надеюсь, напарник, ты выполнишь свою часть задачи, — сказал он вслух, глядя, как танкер выходит из тени моста.

77

Имея в длину почти 140 метров, земснаряд «Ибн Батута» был одним из самых больших, какие доводилось видеть Джордино. Принадлежащий бельгийской компании «Яан Де Нуль», он был одним из немногих в мире самоходных установок, оборудованных режущими фрезами. В отличие от обычных земснарядов, которые засасывали грязь и ил со дна по длинной трубе, этот был оборудован еще и огромной фрезой роторного режущего механизма. Ротор представлял собой двухметровую шаровую головку, состоящую из вращающихся в противоположных направлениях фрез с зубьями из карбида вольфрама, способными вгрызаться даже в скалу. Он был закреплен на выносной стреле, смонтированной на корпусе судна и позволяющей опускать ротор на дно, и напоминал распахнутую пасть гигантской доисторической акулы.

Земснаряд стоял метрах в пятнадцати от берега, и был закреплен на месте двумя массивными опорами-сваями, выпущенными вниз из его носовой части. Он располагался перпендикулярно к берегу, кормой в канал, что было лишь на руку Питту.

Подойдя к судну с кормы, Джордино увидел свисающую с правого борта огромную цепь. Пройдя вдоль борта, он заглушил двигатели «Пули», быстро выбрался наружу, схватился за цепь и пришвартовал к ней «Пулю» прежде, чем их унесло бы течением. Поднявшись по цепи, ухватился за рейлинг и вылез на палубу земснаряда.

Поскольку «Ибн Батута», названный в честь марокканского путешественника четырнадцатого века, представлял потенциальную опасность для судоходства, на нем горело множество сигнальных огней. Джордино оглядел судно и никого не увидел. Судя по всему, команда еще спала по койкам. Лишь на мостике стоял один моряк, несший утреннюю вахту, который не заметил появления Джордино.

Эл быстро пошел к корме в поисках пульта управления земснарядом, надеясь, что тот не на мостике. В центре кормовой палубы, перед большой А-образной балкой и на приличном расстоянии от режущего ротора он заметил небольшую, приподнятую над палубой рубку с большими окнами. Забравшись в нее по лестнице, сел в кресло оператора, обращенное к корме. С радостью убедился, что управлять механизмом можно в одиночку, но скривился, увидев, что надписи на приборной панели сделаны на голландском.

— Ну, хоть не на турецком, — сказал он сам себе, оглядывая приборы.

Найдя тумблер с надписью: «Динамо», Эл перещелкнул его в положение «Махт». Под палубой раздался утробный гул, и она задрожала, это заработал главный генератор судна. Стоявший на мостике моряк бросился к заднему окну, услышав такой шум, и заметил сидящего в рубке Джордино. Вскоре его возмущенный голос зазвучал из динамика судового переговорного устройства, закрепленного на стене рубки, но Джордино просто протянул руку и выключил его, а затем взглянул налево.

Из-под Галатского моста показался возвышающийся над водой нос танкера, метрах в ста от них. Джордино бросил попытки разгадать надписи на голландском и принялся просто жать кнопки одну за другой. После нажатия одной из них раздался скрежет, и он, посмотрев вперед, с удовлетворением увидел, что зубья режущего ротора вращаются с устрашающим скрежетом. Стрела головки висела горизонтально, так, что ротор был метрах в шести над водой. Слишком высоко для того, что задумал Питт.

— Что ты тут делаешь? — раздался низкий голос, спрашивавший Джордино по-голландски.

Эл обернулся и увидел коренастого мужчину с взъерошенными волосами, который забирался в рубку. Инженер, заведовавший на «Ибн Батуте» насосами, в накинутом на пижаму грязном бушлате, вбежал внутрь и схватил Джордино за плечо. В ответ тот лишь показал пальцем в окно.

— Гляди! — крикнул он.

Посмотрев на «Даян», надвигающийся на земснаряд, инженер в ужасе замер и собирался уже было что-то сказать Джордино, но получил прямой правой. Кулак Джордино прилетел ему прямо в подбородок, и он сполз на пол, обмякнув, как макаронина. Эл на лету поймал его под руки и аккуратно положил.

— Извини, приятель, для любезностей нет времени, — сказал он нокаутированному инженеру и кинулся к пульту.

На рубку уже упала тень от надвигающегося танкера. Увидев сбоку небольшой рычажок, Джордино протянул руку и двинул его вниз. С облегчением увидел, что режущий ротор быстро пошел вниз, к воде. Эл держал рычажок в одном положении, пока ротор не оказался наполовину погруженным в воду, взбивая белую пену.

Отпустив рычажок, Джордино поглядел на канал. Нос танкера был менее чем в шести метрах от него. С чувством полной беспомощности Эл принялся ждать, понимая, что больше ничего поделать не может.

78

Питт понимал, что это отчаянный шаг, но другого выхода не было. Просто не хватало времени на то, чтобы вывести танкер в открытое море: двигатель молчал, и заминированное судно невозможно было увести от густонаселенных кварталов Стамбула. Даже если танкер взорвется посреди залива Золотой Рог, погибнут тысячи. И Питт решил попытаться погрузить его под воду, чтобы ослабить силу взрыва.

Именно для этого ему и потребовался «Ибн Батута». Ротор, способный вгрызаться в скалы, разрежет борт танкера, как консервную банку. Но для этого требовалось подвести танкер точно к нему. Подойдешь ближе — сломаешь стрелу, на которой закреплен ротор, а если дальше — не попадешь ротором по борту.

Проходя по инерции под Галатским мостом, Дирк глядел на земснаряд сбоку от носа танкера. Хотя режущий ротор все еще был над водой, он увидел, что фрезы вращаются, значит, Джордино принялся за дело. Питт слегка тронул штурвал, а потом перешел к правому борту и высунулся из окна. Отсюда он не видел борт танкера на уровне ватерлинии, что усложняло задачу. Дирк старался не думать о том, что у него только один-единственный шанс сделать все правильно.

Танкер двигался вперед, и Питт увидел, как стрела опустилась к воде, погружая в нее ротор. Через пару секунд увидел Джордино, стоящего у кормового рейлинга земснаряда и машущего рукой, давая сигнал подвести танкер чуть ближе. Питт бегом рванул к штурвалу и переложил руль на пару градусов вправо, а затем поглядел на нос танкера, поджидая, когда судно среагирует. Танкер слегка развернулся, и Джордино поднял обе руки вверх, дав понять, что курс верный.

Отойдя от штурвала, Питт снова вернулся к окну, ожидая столкновения. Но внезапно услышал позади завывание высокооборотного двигателя, сквозь которое прорывался леденящий женский крик. Глянув вниз, он увидел, что Ласло все так же лежит на палубе, рядом с трапом, но около его плеча расплылась небольшая лужа крови. Посмотрел на яхту, дергающуюся взад-вперед и бьющуюся о борт танкера.

«Почему же яхта все еще здесь?» — подумал Питт. Но сейчас это не главное, сказал он себе и, повернувшись в сторону земснаряда, принялся ждать решающего момента.

— Отцепи нас! — завопила Мария раз уже в третий, наверное.

Обычно идеально держащая себя в руках, эта женщина-тиран побагровела от страха, глядя на часы. Осталось минуты две.

У капитана яхты со лба тек пот; он перекладывал руль то в одну, то в другую сторону, пытаясь освободиться от вонзившегося в борт яхты трапа. Дождался, пока они выйдут из-под Галатского моста, и попытался дать полный назад, навстречу инерции танкера, но трап засел в палубе яхты, как зазубренный крюк во рту беснующегося марлина.

Двигатели яхты снова взвыли, и яхта дернулась назад. Капитан не знал, что нижний порог лестницы и приводные блоки зацепились за якорную цепь яхты и его усилия тщетны.

Трап уже представлял собой нечто вроде скрученного в спираль металлического рогалика, но платформа не желала отрываться от него. Винты яхты вспенивали воду как бешеные, но танкер тащил яхту за собой, как щенка на коротком поводке. Капитан поглядел вперед, на земснаряд, ожидая, что «Даян» начнет отворачивать от него, но чем ближе они были, тем больше он убеждался, что танкер никуда не сворачивает.

В отчаянии капитан крутил руль туда-сюда, то отходя от борта танкера, то стукаясь в него, но платформа упорно не желала отцепляться. Нос «Даяна» уже шел вдоль борта земснаряда, и тут он увидел, что между судами остается небольшой просвет, в котором, правда, свисает какая-то стрела, опущенная почти к самой воде.

Мария продолжала смотреть на него, и он кивнул в сторону земснаряда.

— Эта стрела сейчас сломает трап, и мы сможем уйти, — сказал он.

79

Выставленный Питтом курс был не идеален, но совсем чуть-чуть.

Нос «Даяна» прошел пару метров мимо ротора, когда твердосплавные зубья вгрызлись в борт танкера. Звук слегка приглушила вода, но раздался пронзительный скрежет и визг рвущегося металла. Сначала ротор сделал в обшивке прорезь в несколько метров, но затем зубья дошли до стыка листов обшивки и вырвали из борта целый клок.

Обратного пути уже не было. Вращающийся ротор вгрызался в корпус танкера, как голодный бобер, а восемь тысяч тонн веса танкера обеспечивали нужную инерцию. Зубья из карбида вольфрама крошили железо корпуса и как масло прошли сквозь нержавеющую сталь баков для пресной воды. Но теперь внутрь попала не пресная вода из горных рек Турции, а зеленоватая илистая вода Босфора.

Сверху Питт видел, как вода заливается в передний бак по правому борту, кружась водоворотом. Оставалось лишь надеяться, что раньше, чем сдетонирует взрывчатка, вода перельется и в другой, залив АСДТ и снизив силу взрыва. Но время, опять же, было не на его стороне.

Оглядев палубу «Ибн Батуты», он увидел Джордино, залезающего обратно в их катер-подлодку. У борта на корме теперь стояли несколько членов экипажа земснаряда. Проснувшись от шума, они выбежали на палубу и обалдело смотрели на то, что делает их ротор с огромным танкером, идущим рядом с ними борт к борту.

Когда режущий ротор оказался на уровне мостика, Питт подошел к штурвалу и в последний раз коснулся его, перекладывая руль на пятнадцать градусов влево. Танкер уже замедлил ход, оседая под тяжестью поступающей в трюм воды. Возможно, он проползет еще с полмили, прежде чем взорвется, и хорошо бы, чтобы он шел к центру канала. Ротор все так же продолжал вгрызаться в корпус танкера с оглушительным скрежетом и грохотом, когда Питт сбежал вниз с мостика, чтобы помочь Ласло и убраться с судна.

Он не стал дожидаться, глядя, какая судьба постигнет яхту. Мария продолжала визжать, крича на капитана, а тот все так же раскачивал яхту из стороны в сторону, надеясь избежать столкновения с земснарядом. Он мгновенно заметил, что танкер начал слегка сворачивать влево. Это давало им призрачную надежду на спасение. За счет поворота танкера яхта не сталкивалась с земснарядом и проходила мимо стрелы. Но не проходила мимо режущего ротора, который благодаря этому повороту вышел из корпуса танкера…

Зубастый шар коснулся носа яхты и вгрызся в ее правый борт. Танкер все еще тащил за собой яхту, как тряпичную куклу, и провез ее прямо по ротору. Тот без труда разгрыз в стеклопластиковом корпусе яхты двухметровую щель от носа до кормы ниже ватерлинии, а потом снес оба ее гребных винта, бешено крутившиеся в воде. Завывавшие моторы яхты внезапно умолкли, когда вода залила машинный отсек и яхта начала оседать на корму.

Капитан оцепенел от ужаса, продолжая сжимать руками штурвал, но Мария не проявила такой же выдержки. Достав из сумочки «Беретту», она подошла к капитану, приставила пистолет к его уху и спустила курок. Даже не дожидаясь, пока тело упадет на пол, она побежала на нос яхты, чтобы раз и навсегда освободить ее от танкера.

80

К тому времени, когда Питт спустился на палубу, танкер уже выполнил свою задачу. Ротор земснаряда прорезал в его борту дыру метра два в высоту и метров шестьдесят в длину, взрезав заодно и все водоналивные баки по правому борту. Даже команда спасателей с насосами не справилась бы с такой течью. Именно на это Питт и рассчитывал, и теперь ему лишь оставалось забрать Ласло и выбраться самому.

Танкер начал быстро крениться на правый борт, и он понял, что им предстоит либо прыжок с лестницы, либо вообще через борт, когда тот окажется близко к поверхности воды. Подойдя к яхте, он с удивлением увидел, что ее все еще тащит следом за танкером. Палуба «Даяна» уже изрядно наклонилась вправо, и он смог разглядеть, что искореженный трап все глубже уходит в корпус яхты. Но больше беспокойства доставляла Мария с пистолетом в руке, стоящая на носу яхты. Она выпустила несколько пуль подряд в перекрученную стальную поперечину трапа, и тут заметила прямо над собой Питта.

— Умри вместе с ним! — крикнула она, наводя пистолет на него и спуская курок.

Но Питт среагировал чуть быстрее, упав на палубу рядом с Ласло. Пуля просвистела у него над головой.

— Давай, лейтенант, пора нам отсюда отчаливать, — сказал Питт спецназовцу.

Ласло с трудом повернулся к нему и поглядел на него едва приоткрытыми остекленевшими глазами. Питт понял, насколько серьезна его рана, которую Ласло едва смог заклеить пластырем. Все плечо у него было в крови. Счет шел на секунды, и Питт покрепче ухватил спецназовца за воротник.

— Держись, напарник, — сказал он.

Не обращая внимания на Марию, Питт встал на четвереньки и пополз задом наперед по наклонной палубе, таща за собой Ласло. Мария тут же выпустила несколько пуль в их сторону, но не попала, и Питт успел переползти в безопасное место. Собравшись с силами, Ласло подобрал ноги и с помощью Питта встал. Его куртка была пропитана кровью, и кровавый след тянулся за ним по палубе.

Внезапно танкер дернулся и накренился на правый борт градусов на тридцать. Питт понял, что прямо сейчас им угрожает даже не взрывчатка.

— Сможешь лезть? — спросил он Ласло.

Спецназовец кивнул и, обхватив рукой плечо Питта, шатаясь, пошел по палубе.

Позади них Мария снова принялась стрелять по искореженному трапу. Несколько прицельных выстрелов ослабили металл достаточно для того, чтобы трап резко изогнулся. Ударив по стыку ногой, она наконец сломала его. Трап рывком поднялся вверх, отделившись от тонущей яхты.

Наконец-то освободившись, Мария презрительно поглядела на «Даян» с носа своей яхты. Танкер уйдет достаточно далеко, прежде чем взорваться, и возможно, ей удастся вернуться на мостик. По крайней мере, Ласло и Питт умрут вместе с этим танкером.

Она была бы права, но не приняла во внимание то, что «Даян» совершит над ней свое собственное возмездие.

81

С двадцатого этажа, из окна своего офиса на восточном берегу Босфора Озден Челик с нарастающей тревогой следил за разворачивающимися событиями. Когда в предрассветных сумерках танкер подошел к Стамбулу, он едва различал его силуэт, но вскоре небо стало светлее, и через пролив он увидел всю панораму с тянущимися к небу минаретами мечети Сулеймание.

Поставив мощный бинокль на треножник, он навел его на «Даян» как раз тогда, когда спасательная шлюпка соскользнула с кормы танкера. Челик в изумлении глядел, как судно прошло под Галатским мостом. Рядом с ним шла яхта, и там, судя по вспышкам, началась перестрелка. Сердце Челика забилось еще чаще, когда он увидел, как танкер сделал полный разворот и вновь появился у дальнего края моста.

— Нет, ты же должен был сесть на мель напротив мечети! — вскричал он.

Его тревога стала еще сильнее, когда несколько звонков Марии остались без ответа. После разворота танкера он потерял яхту из виду, поскольку большое судно загородило ее. Затаив дыхание, Челик лишь надеялся, что яхта развернулась и пошла в глубь Золотого Рога, чтобы избежать попадания под взрывную волну. Но он выпучил глаза от ужаса, когда «Даян» прошел вплотную к земснаряду, а затем развернулся к середине канала и он увидел, что яхта все так же идет рядом с правым бортом танкера.

Подкрутив бинокль, он увидел сестру, стреляющую из пистолета в сторону танкера, а затем в металлический трап. Понял, что борт танкера угрожающе нависает над ней.

— Беги! Беги! — закричал Челик, как будто сестра могла слышать его крик на расстоянии в три километра.

Окуляры вонзились в его брови, и он в ужасе смотрел на происходящее. Марии наконец-то удалось освободиться от хватки танкера, но яхта не уходила в сторону. Челик понятия не имел, что судно уже лишилось своих гребных винтов и тонуло, получив дыру двухметровой высоты в борту. Ошеломленный этим зрелищем, он просто не мог понять, почему яхта до сих пор идет вплотную к сильно накренившемуся танкеру.

Он не слышал какофонии скрипов и тресков, вырвавшейся из нутра танкера, когда его центр тяжести сместился. Огромная течь по всему правому борту привела к тому, что палуба встала почти вертикально. Раздался грохот: это посыпались посуда, мебель и оборудование, съезжая по переборкам к правому борту.

Правый борт лег на воду, и танкер несколько секунд плыл в таком странном положении. «Даян» запросто мог переломиться или просто уйти под воду бортом, но судно решило погибнуть с достоинством.

Стоя на носу яхты, Мария внезапно почувствовала, как тень танкера накрыла ее. «Даян» начал переворачиваться. Идя в паре метров от него, небольшая яхта оказалась слишком близко. Разрушительный удар был неминуем.

Глянув вверх, Мария вскинула руку, словно пытаясь защититься от падающего на нее танкера. Ее раздавило, как насекомое. Перевернувшись, «Даян» вмял яхту в воду и поднял трехметровую волну, которая ударила о берег и подбросила «Ибн Батуту», будто простую шлюпку. Темный, обросший ракушками корпус танкера занял все поле зрения, в воздухе повис едва вращающийся по инерции громадный бронзовый гребной винт. Раздались глухие удары лопающихся переборок и шум воды, заливающей отсеки. Перевернутое судно начало медленно оседать на нос.

Дрожащими руками Челик держал бинокль, глядя, как сестра гибнет под перевернувшимся танкером. Некоторое время он стоял, даже не моргая, оцепеневший от ужаса, но вскоре чувства взяли верх, и, отшвырнув треножник с биноклем к стене офиса, Челик с воплем упал ничком на ковер и разрыдался.

82

Челик был не единственным среди тех, кто с ужасом глядел на переворачивающийся танкер. Джордино едва успел забраться в кабину «Пули», когда услышал грохот позади и, обернувшись, увидел, как корпус танкера накрыл яхту. Поспешно задраил кормовой люк, прежде чем «Пулю» настигла волна, поднятая «Даяном», отшвырнув ее вверх и в сторону от земснаряда.

Мгновенно запустив дизели, Джордино повел катер к танкеру. С тревогой подумал о Питте, который махал ему рукой с мостика считаные минуты назад. Сейчас мостик глубоко под водой, а у него перед глазами лишь холодное, обросшее ракушками брюхо израильской лоханки…

Забыв про опасность того, что танкер может в любой момент взорваться, Эл быстро прошел мимо борта судна. Как ни странно, на поверхности было немного мусора, и ему не пришлось лавировать. Он высматривал тела в воде. Питт плавает как рыба в воде, подумал Джордино; если он выжил, когда танкер переворачивался, то уж точно выплывет.

Приблизившись к носовой части танкера, он развернулся и пошел в обратную сторону, не зная либо не задумываясь насчет того, что до взрыва осталось меньше двух минут. Но в воде ничего не было. «Пуля» миновала середину танкера и подходила к корме. С болью в сердце Джордино пришлось признать, что, очевидно, старый друг не выжил в этой катастрофе.

Прибавляя газ и разворачиваясь в сторону от танкера, он вдруг заметил две веревки, свисающие с корпуса судна. Они странным образом тянулись от затопленного рейлинга по левому борту, через киль в сторону гребного винта. Глаза Джордино озарились надеждой, и он разогнал катер, подводя его к широкой корме танкера, высоко поднявшейся в воздух.

Оказавшись с другой стороны от «Даяна», он заметил, что веревки свисают с киля, но больше на брюхе судна ничего нет. А потом увидел в воде, метрах в пятидесяти от борта, две фигуры. Мгновенно развернув «Пулю» и подойдя ближе, Эл разглядел в воде Питта, который тащил за собой раненого Ласло.

Джордино мгновенно переключил двигатели на задний ход, резко останавливая «Пулю». Питт затолкал Ласло на поплавок и заорал, обращаясь к Джордино, который открывал кормовой люк.

— Некогда, гоним отсюда!

Джордино кивнул и, дождавшись, пока Питт заберется на поплавок и обхватит Ласло, чтобы не дать тому упасть, выжал газ. Их подбрасывало и обдавало брызгами, «Пуля» быстро разгонялась, прыгая по водам залива. Затем Джордино развернул ее в сторону Галатского моста, чтобы тот послужил им прикрытием.

«Пуля» была метрах в ста позади моста, когда воду сотряс глухой удар. Хотя часть взрывчатки пошла ко дну, когда «Даян» перевернулся, примерно половина АСДТ и большая часть октогена осталась на месте. Но судно тонуло, и весь носовой отсек уже скрылся под водой, что сильно ослабило взрыв.

Последовала серия взрывов, один за другим сработали детонаторы, и корпус танкера разворотило. Ударная волна прошла по кварталам Стамбула, как гул сверхзвукового самолета, пролетевшего над городом. На сотню футов вверх взметнулся фонтан воды, смешанной с обломками стали. Зазубренные осколки упали в радиусе полукилометра, как смертоносный дождь с небес.

Но ужасный взрыв остался практически без последствий. В силу положения тонущего танкера в воде, основной импульс был направлен в сторону Босфора. Последняя поправка курса, сделанная Питтом, отвела опасность от побережья, направив ее в сторону воды.

Обломки с плеском упали в воды пролива, и корпус танкера громко заскрежетал. Пробитая взрывом часть корпуса не выдержала, нос судна отломился и быстро пошел ко дну. Остатки «Даяна» несколько секунд держались на плаву, а затем тоже стали тонуть.

Раскачиваясь на поднятой взрывом волне за опорой Галатского моста, «Пуля» осталась в целости и сохранности. Джордино выбрался наружу, чтобы проверить, как чувствуют себя его пассажиры.

— Спасибо, что подбросил, — сказал Питт, возясь с раной Ласло.

— Вы, ребята, на этот раз близковато к краю прошлись, — ответил Джордино.

— Просто повезло. Мария Челик решила поупражняться в стрельбе по нас, так что пришлось лезть вверх по палубе. У левого борта к рейлингу были привязаны две веревки, по ним мы и спустились, пока судно переворачивалось. Ухитрились перебраться через киль на другую сторону, чтобы держаться подальше от яхты.

— Можно было и не беспокоиться, — с ухмылкой ответил Джордино. — Ее в плюшку раздавило.

— Кто-нибудь выжил?

Джордино покачал головой.

— Ласло нужно оказать медицинскую помощь, — сказал Питт. — Хорошо бы нам выбраться на берег.

Они помогли Ласло забраться внутрь, и катер быстро пошел к южному берегу.

— Взрыв был сильный, но мог быть и хуже, — сказал Питту Джордино.

Тот молча кивнул, глядя в окно.

Впереди торчал кормой вверх израильский танкер. Судно несколько секунд держалось почти вертикально, а затем быстро пошло ко дну. Неподалеку, на другом берегу пролива, вместе с ним ушли на дно и извращенные мечты о реставрации Османской империи.

83

Взрыв танкера потряс Стамбул — скорее в политическом смысле, нежели буквально. После подтверждения факта гибели полицейского и патрульного катеров и установления взаимосвязи этого с попыткой теракта вооруженные силы были приведены в состояние повышенной готовности. Когда выяснили, что это израильский «Даян», посыпались обвинения на самом высоком уровне. Паника среди жителей города едва не привела к необходимости вмешательства армии, но опасность конфликта между Турцией и Израилем исчезла, как только были найдены члены экипажа «Даяна».

Выступив на пресс-конференции, моряки в деталях описали похищение судна и пленение их вооруженными неизвестными людьми. Турки быстро сменили свою точку зрения, услышав, как моряков заставляли грузить на танкер взрывчатку, держа их на прицеле, и как они едва спаслись в последний момент. Поместив Ласло в госпиталь, Питт и Джордино встретились с представителями властей и разъяснили свою роль в потоплении танкера.

Американская разведка предоставила туркам секретную информацию о том, что использованный при теракте октоген — тот же самый, что применили в Бурсе, Каире и Иерусалиме, и турецкие спецслужбы не стали медлить. Они немедленно провели обыски в доме, офисе и пристани, принадлежащих Челикам. «Оттоманская Звезда» была обнаружена в греческих водах и помещена под арест. Общественность и пресса настаивали на том, чтобы были обнародованы данные, кто и зачем совершил теракт, и спецслужбы не стали хранить молчание.

Имена Оздена и Марии Челик стали позором для всей страны. Когда же выяснилось, что именно они организовали ограбление Топкапы, позор сменился всенародным возмущением. Следователи и журналисты принялись копаться в прошлом этой преступной парочки и вскоре выяснили их принадлежность к потомкам оттоманской династии, а также связи с гангстерами и наркоторговцами, которые обеспечили Челику успешный старт в бизнесе.

Со всей неизбежностью были раскрыты финансовые связи Челиков с арабскими шейхами, а следом за этим — и факт передачи миллионов долларов муфтию Батталу. Цель терактов стала очевидной, и гнев общества обрушился на муфтия и его партию «Благоденствие». Хотя не было найдено доказательств того, что муфтий участвовал в подготовке терактов или хотя бы знал о них, дело было сделано.

Последнее свидетельство вины Челика было найдено, когда на дно Золотого Рога спустились водолазы. Рядом с разломленным корпусом танкера были найдены искореженные остатки «Султаны», а когда водолазная команда подняла часть обломков на поверхность, на раздавленной палубе яхты эксперты-криминалисты нашли тело Марии Челик.

Оставалось лишь найти самого Оздена Челика — с испорченной репутацией, заблокированными счетами и лежащим в морге Стамбула телом сестры. Но он исчез в неизвестном направлении.

84

Пятничная дневная молитва, называемая «хутба», обычно была самой многолюдной. В это время обычно имам мечети предварительно произносил особую проповедь, прежде чем начинать всеобщую молитву.

Но молитвенный зал мечети Фатих пустовал, хотя совсем недавно муэдзин призвал правоверных к молитве. Обычно на хутбу зал набивался до отказа; десяткам людей приходилось стоять в коридоре и во дворе, лишь надеясь услышать слова муфтия Баттала, хоть мельком увидеть его. Но не в этот раз.

В зале стояли едва ли с полусотню самых преданных последователей, когда Баттал взошел на возвышение у михраба. Когда-то преисполненный могущества, сейчас он выглядел так, будто постарел на два десятка лет за последнюю неделю. Глаза ввалились и уже не пылали огнем, лицо стало бледным и безжизненным. Самодовольство и тщеславие, которые двигали им на пути к власти, исчезли. Глядя на поредевшие ряды последователей, он слегка дрожал, еле сдерживая гнев.

Муфтий произнес проповедь тихо и подавленно, в очередной раз начав привычно критиковать распущенность и неосторожность властей. Совершенно не в своей манере, вскоре он начал говорить беспорядочно, сбиваясь на угрозы и обвинения. Пришедшие на молитву уныло и разочарованно глядели на него, не понимая его обличительных речей. Закончив проповедь резко и неожиданно, муфтий прочел краткий фрагмент Корана, посвященный искуплению, и начал всеобщую молитву.

Не желая оставаться среди своих последователей, по окончании молитвы Баттал быстро ушел в свой небольшой кабинет в пристройке. Войдя туда, он с удивлением увидел бородатого мужчину, сидящего у его стола. Тот был одет в поношенную белую рубашку и рабочие брюки; на голове у него была широкополая шляпа, слегка закрывавшая лицо.

— Кто тебя сюда пустил? — рявкнул Баттал.

Незнакомец встал и, поглядев ему прямо в глаза, сорвал накладную бороду.

— Я сам вошел, Алтын, — ответил Батталу усталый голос Оздена Челика.

Его вид не сильно отличался от наружности Баттала. Осунувшееся бледное лицо, серая кожа. Лишь глаза горели еще сильнее, почти пылали безумием.

— Ты подвергаешь меня опасности, приходя сюда, — шепотом ответил Баттал. Быстро подошел к задней двери, открыл ее и выглянул наружу. — Пойдем, — сказал он Челику, выходя за дверь.

Муфтий провел его по коридору и привел в кладовку на заднем дворе мечети, в которую мало кто заходил. В одном углу стояла стиральная машина, отгороженная висящими на веревке старыми полотенцами. Когда Челик вошел внутрь, Баттал закрыл дверь на замок.

— Зачем ты сюда пришел? — спросил он раздраженно.

— Мне нужна твоя помощь, чтобы выбраться за пределы страны.

— Да, твоя жизнь в Турции кончена. Как и моя, впрочем.

— Я все принес в жертву ради тебя, Алтын. Богатства, дом, даже родную сестру, — дрожащим голосом сказал Челик. — Все, ради того чтобы сделать тебя президентом.

Баттал ответил ему презрительным взглядом.

— Ты разрушил мою жизнь, Озден, — ответил он, и его лицо зарделось от гнева. — Я провалился на выборах. Мои благодетели оставили меня. Паства моя отвернулась от меня. И все из-за того, что ты испортил мою репутацию. А теперь еще и это…

Он достал из кармана письмо и бросил Челику. Тот не обратил на него внимания, лишь покачав головой.

— Письмо из «Диянет». Меня освободили от должности муфтия Стамбула. — Глаза Баттала запылали. — Ты уничтожил меня, понимаешь?! — зарычал он.

— Все было сделано во имя нашего предназначения, — тихо ответил Челик.

Баттал более не смог сдерживаться. Схватив Челика за воротник, он бросил его через всю комнату. Озден ударился в бельевую веревку, которая лопнула, и упал на пол, накрытый полотенцами. Попытался встать, но Баттал уже повалил его. Схватив оборванный конец веревки, он обмотал ее вокруг шеи Челика и затянул. Озден начал отчаянно отбиваться, размахивая руками и молотя Баттала кулаками, но муфтий был крупнее и тяжелее его, и им двигала жажда мести. Наполненный долго сдерживаемой яростью, он не обращал внимания на удары Челика и все туже затягивал веревку.

Страх быть удушенным породил в Челике ужас особого рода. Он вспомнил всех тех, кого задушил. Жизнь оставляла его тело. Последний раз отчаянно дернувшись, он посмотрел на муфтия глазами, в которых были страх и покорность. Затем глаза его закатились, а тело обмякло. Баттал сдавливал его горло еще минут пять, не из желания завершить дело, а от бешенства и ярости. Отпустив веревку, он медленно перешагнул через мертвое тело и, шатаясь, вышел из кладовки, с дрожащими руками и вне себя от содеянного.

На следующее утро тело Челика обнаружил в Босфоре рыбак. Тайком выброшенное в залив Золотой Рог, оно всю ночь плыло по течению, пока его не выбросило на берег у мыса Сераль.

Безжизненное тело Оздена Челика, последнего в мире представителя Оттоманской династии, нашли буквально в нескольких шагах от стен Топкапы, величественного дворца, возведенного его славными предками.

85

Питт и Джордино пришли к Ласло на третий этаж стамбульского госпиталя, в красивую, но усиленно охраняемую палату с видом на Босфор. Когда их впустили, спецназовец лежал в кровати и читал израильскую газету «Гаарец» трехдневной давности.

— Только не говори, что твое имя на родине до сих пор на первых полосах газет, — с улыбкой сказал Питт, пожимая тому руку.

— Рад вас видеть, друзья, — ответил Ласло, смущенно откладывая газету в сторону. — Да, новости о нас до сих пор на первом плане в Израиле. Но, к сожалению, судя по всему, всю славу приписали мне. Хотя обезвредили танкер именно вы, — сказал он Питту. — А без вашей «Пули» все это вообще оказалось бы невозможным, — добавил он, обращаясь к Джордино.

— Думаю, правильнее всего будет сказать, что это был успех нашей команды.

— Помимо всего прочего, благодаря вам отношения моей страны с Турцией многократно укрепились, — гордо заявил Ласло.

— Не говоря уже о том, что светский статус государства, установленный Ататюрком, гарантирован еще на несколько лет, — заметил Питт.

— Может, кто-нибудь выдвинет нас на Нобелевскую премию? — подмигнув, сказал Джордино.

— Слышал, сегодня утром нашли тело Челика? — продолжал Ласло.

— Да, судя по всему, его придушили, а потом бросили в Золотой Рог, — ответил Питт.

— Вы меня опередили?

— Нет уж, — улыбнувшись, ответил Питт. — Следователь полиции сообщил, что они почти уверены в виновности муфтия Баттала. Тайный агент полиции, посещавший молитвы в его мечети, видел человека, по описанию совпадающего с Челиком, в предполагаемый день его смерти.

— По-моему, они друг друга стоят, — сказал Ласло.

В палату ненадолго вошла хорошенькая медсестра, проверила капельницу и вышла, провожаемая внимательным взглядом Ласло.

— Не терпится домой добраться, лейтенант? — спросил Джордино.

— Не особенно, — ухмыльнувшись, ответил Ласло. — Кстати, теперь я коммандер. Мне сообщили, что меня повысили в звании.

— Тогда я буду первым, кто тебя поздравит, — сказал Джордино, доставая из кармана бутылку виски, которую он тайком пронес в госпиталь. — Может, найдешь, с кем ее здесь распить, — подмигнув, добавил он.

— Вы, американцы, всегда найдете что-нибудь полезное, — широко улыбнувшись, ответил Ласло.

— Что говорят врачи? — спросил Питт.

— Меня отправят в Тель-Авив, в хирургическое отделение еще на неделю, а потом на несколько недель в общую терапию. Но обещают, что я скоро полностью поправлюсь и к концу года вернусь на службу.

Их разговор прервал мужчина в кресле-каталке, который въехал в палату. Нога у него была в гипсе.

— Здравствуй, Абель, — сказал Ласло. — Пришло время тебе познакомиться с людьми, которые помогли спасти тебе жизнь.

— Абель Хамет, капитан «Даяна»… вернее, бывший капитан, — представился тот, пожимая руки Питту и Джордино. — Ласло мне тут уже рассказал обо всем, что вы сделали. Вы действительно ходили по краю, а я и моя команда даже не знаем, как вас отблагодарить.

— Жаль, что ваш танкер все-таки утонул, — ответил Питт.

— «Даян» был неплохим судном, — задумчиво сказал Хамет. — Но есть и хорошие новости. Нам дадут новенькое, ничуть не хуже. Турецкое правительство пообещало построить нам новое судно, не хуже старого, судя по всему, на деньги, конфискованные со счетов Оздена Челика.

— И кто скажет, что в мире нет справедливости? — развеселился Джордино.

Все рассмеялись. Питт посмотрел на часы.

— Ну, к сожалению, «Эгейан Эксплорер» выходит в море через час, — сказал он. — Боюсь, нам пора уходить.

Он снова пожал руку Хамету и повернулся к Ласло.

— Коммандер, всегда буду рад с тобой увидеться, — сказал он.

— Это честь для меня, — ответил Ласло.

Питт и Джордино уже пошли к двери, когда Ласло окликнул их.

— Куда вы идете? Обратно к тому затонувшему кораблю?

— Нет, на Кипр, — ответил Питт.

— На Кипр? Что же вас там ждет?

— Надеюсь, божественное откровение, — загадочно улыбнувшись, ответил Питт.