Полумрак

Джаспер Эль

Полумрак

Хроники тёмных чернил — 1

Оригинальное название: Elle Jasper «Afterlight»

Джаспер Эль «Полумрак»

Бета ридер: Ольга Николайцева

Редактор и оформитель: Анастасия Антонова

Переводчики: Lisica_k, banya, oljaa, AlexandraRhage, Olisska,

Likochka11, WindBride, elenam, sunshima, belkamoon, Zluchka,

Clare, _twilight_sun_, MeMik, PikaVika, laranazira,

Rin_ka, maya88, NDobshikoVa, aveeder, mistletoe, Elena_of_night

Любое копирование без ссылки

на переводчика ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Джаспер Эль

Полумрак

Пролог

Саванна, Джорджия

Сити Маркет

Октябрь

Полумрак. Как учит «Галла», оно сравнимо с двумя вещами: первая это последние моменты сумерек перед наступлением полной темноты, вторая жизнь после смерти или загробная жизнь. Мне хорошо знакомы обе.

Смерть мне знакома давно. Я видела её своими глазами, и это оставило ужасный отпечаток в моем сознании, который будет преследовать меня всегда. Но, как и большинство дерьмовых вещей, которые произошли в моей жизни, я просто имела с ней дело, и, возможно, смерть сделала меня сильнее. Одну вещь я выучила - независимо от того, как ты столкнёшься с ней, и независимо от ситуации, есть одна существующая константа: законченность. От этого никуда не денешься.

Мое зрительное восприятие размыто, поскольку я смотрела в залитое дождём окно угловой кабинки, где сидела в пабе Молли Макферсон, и я моргнула, чтобы видеть яснее сквозь вечерний душ снаружи. Боже, я хотела курить, но в эти дни от курения хотелось блевать, поэтому я выудила кусок никотиновой жевательной резинки из моей сумки и засунула её в рот. Двадцать третье октября, девять пополудни, было дождливо и тепло — почти двадцать семь градусов. Больше ни что не было прежним, и хотя для большинства изменения едва различимы, для меня они были "в моем лице" очевидными. Я знала вещи неизвестные другим, и если честно, довольна как черт. Я в большей степени предпочитаю быть полностью подготовленной столкнуться с моими страхами и врагами в лоб, чем быть побитым сосунком из-за неосведомленности — независимо от того насколько безобидной. И поверьте — я была готова. Под моей короткой тонкой юбкой вес клинка чистого серебра лежал на моем голом бедре как постоянное напоминание.

— Эй, Райли, хочешь ещё пинту? — окрик пересек небольшой паб и привлек мое внимание.

Я подняла руку Мартину, бармену, и покачала головой:

— Нет, спасибо. Я в порядке.

Он подмигнул, усмехнулся и ушел по своим делам. Паб Молли был не слишком забит сегодня вечером, но постоянное бормотание клиентов отдавало низким гулом в моей голове. Если я останусь подольше, голова начнет раскалываться.

Ладонью я вытерла влагу с окна и изучила оживленные, освещенные фонарями мощеные улицы Конгресс-Стрит и Сити Маркета. Я заметила его под навесом Белфорда. Господи — как долго он стоял там? Хоть я не могла видеть его небесно-голубого цвета глаза на таком расстоянии, я знала, что Илай совершенно не испытывал абсолютно никаких затруднений при разглядывании меня, и что его пристальный взгляд прочно сцепился с моим. Непреодолимый, неослабевающий трепет пронзили мои вены, и я задрожала. Он постоял там мгновение, наблюдая за мной, и когда он ступил в толпу людей пятничной дождливой ночью, то двигался легко сквозь толпу ко мне, непринужденно и доминирующе — почти плавно. Черты его лица были молодыми, безупречными, и древними одновременно. Темно-каштановые взъерошенные волосы скользили вкось через его лоб, придавая ему спокойный, сексуальный вид.

Этому виду противоречила совершенно бледная, самая красивая кожа.

Пока я наблюдала, как он приближается, черты его лица становились все четче, и я поняла, насколько в действительности может быть обманчива внешность. Например, для большинства я, вероятно, выглядела, как полный фрик с черными волосами и прядями цвета фуксии, в высоких кожаных ботинках, сетчатой футболке и бледной кожей с кроваво-красными губами. И довольно реальной татуировкой дракона, видимой под сетчатой тканью. Дракон полз от моей поясницы вверх по хребту и спускался по обеим моим рукам, вызывая у людей двоякое мнение, как и эбеновое крыло ангела, вбитое чернилами в кожу уголка моего левого глаза. Я не возражала, хотя ангелом я не была.

Может это и не видно по мне, но я, возможно, самый ответственный человек из всех, кого я знаю. Во всяком случае, сейчас. У меня успешное дело, я вовремя оплачиваю свои счета и после того как я привела в порядок свои дела с законом, я довольно хорошо воспитывала своего младшего брата. Таким образом, пока я внимательно присматривалась, заинтересовавшись, что Эли впутался в компанию людей, которые были невежественны, не обращали внимания на то, что было правильным ниже их носов, несмотря на безупречную, ребяческую, захватывающую дух симпатичную внешность и очарование. Я такой не была. Больше не была.

Плохо то, что я умру за него, и это я осознавала с полной ясностью. И если такое было возможно, он умрет за меня. Было ли это любовью? Навязчивой идеей? Возможно и то и другое. Но это определенно было что-то сильное, и я больше не управляла этим. Это было ужасающе и волнующе одновременно. Поговорим о высоком. Это превосходило любую наркоту, которую я когда-либо пробовала.

Я резко встала и стремглав выбежала из кабинки, бросив банкноту в пять долларов на стол и махнув на прощание Мартину, выскочила на улицу под холодную изморозь.

Поскольку расстояние между нами становилось короче, я могла, наконец увидеть

как свет фонаря освещает его встревоженный взгляд, сияющий в его тревожных глазах, когда они искали мои, и в это время мое сердце ухнуло в груди.

Я знала, что есть намного большие ужасы и горести, чем смерть. Невообразимые вещи, существование которых я бы яростно оспаривала всего несколько месяцев. Вампиры. Они были реальностью. Они существовали. И они не те, что вы думаете.

И я была крайне, неизменно влюблена в одного из них.

«Вы знаете, оглядываясь назад, теперь я могу назвать точный момент, когда все вокруг меня изменилось. Что забавно, я заметила это сразу, но это никак в действительности не выражалось. Я просто поняла это. Не позднее того, как я поняла, что вампиры существуют. Знаете, что это было? Цикады. В момент, когда это произошло, цикады замолчали. Я не слышала ни одного из гораздо менее тысячи тех, которые наполняли каждую летнюю ночь с тех пор как я была ребенком. Они были моим белым шумом, и они исчезли. Сбежали. И стало раздражающе тихо. Как воспринять это?»

Райли По».

Глава 1

Беспорядки

«Я не боюсь умереть, заранее подумав о смерти»

Анонимная эпитафия, Кладбище Бонавентура

Саванна, Джорджия

Кладбище Бонавентура

Август, после полуночи.

— По - ты, хрен, тащи свою задницу сюда!

— Заткнись, я не хрен!

Ломкий подростковый смех эхом раздался в ночи, и если бы я не была настолько зла, я бы тоже рассмеялась. Обычно, слышать как думающие-только-об-одном подростки рассуждают о хрене очень веселило меня. Но тогда мне хотелось только задушить всех четверых - особенно того, кого обозвали хреном. Моего младшего брата, Сета.

Этот мелкий придурок знал, что я прослежу за ним, особенно, если он собрался ночевать у Риггса Паркера.

Вот так я и оказалась там, в пятницу после полуночи, вглядываясь через ограду, окружающую кладбище Бонавентура. После того, как я работала весь день.

В свете убывающей луны, едва пробивающемся сквозь деревья я с трудом могла различить их тощие, обтянутые ливайсами фигуры, тут и там мелькающие среди надгробных плит и теней.

Ночевка в доме Риггса, как бы ни так. Наверно, они сказали родителям, что ночуют друг у друга. Неужели до них не дошло, что им не удастся меня облапошить? Похоже, что нет, поэтому я и оказалась там, в середине этой долбанной ночи, следя за тем, что бы с моим младшим братцем ничего не случилось.

Я увидела, что они направились к задней части кладбища, и последовала за ними вдоль ограды в сторону знакомого дуба. Пробраться через его кривые корни на пятнадцати сантиметровых каблуках было не так-то и легко.

Но после всех моих вечеринок на булыжниках Ривер Стрит, я справилась с этим без проблем. Я же профессионал. Наконец я снова смогла их услышать. Они так увлеклись обзываниями и выпендриванием друг перед другом, что никто из них меня не замечал. Хорошо. Я выскочу к ним и хорошенько напугаю, а затем отволоку их по домам, пока кто-нибудь не вызвал полицию.

Я оглядела себя, а затем прикинула, что мне нужно сделать. Разумеется, что мне пришлось перелезать через двухметровый сетчатый забор именно в тот день, когда я надела кожаную мини юбку и сапоги на каблуках.

Если бы мама Ригга позвонила хоть немного пораньше, я бы успела переодеться. Пришлось поскорей все закрывать и бежать искать их. Когда я их заметила на улице Виктории, ни за что бы, ни подумала, что эти дураки решили пробраться на кладбище.

Это было уже не так легко, как когда я была подростком. Так, что вот она я: юбка, сапоги на каблуках и все такое. Хорошо еще, что никто, кроме мертвецов не сможет увидеть мою пятую точку (пятую точку — это придуманное подростками слово, означающее задницу, я часто его использую), когда я буду перелезать через ограду.

Я глубоко вдохнула и взялась за сетку обеими руками.

Даже в августовскую жару, покрытая росой решетка была прохладной.

Я нащупала на дубе знакомые выемки - те же самые, что использовали в свое время мы с друзьями - оперлась кончиком ноги о вырезанную выемку и перекинула другую ногу через верх забора.

Меня очень раздражало, что я такая высокая, но в очередной раз, мои метр семьдесят сантиметров очень пригодились.

Навалившись животом, придерживаясь руками, я перекинула вторую ногу и медленно соскользнула на землю. Когда я приземлилась, футболка зацепилась за забор и скомкалась вокруг талии, а каблуки увязли в сырой земле.

Я беззвучно выругалась, высвободила каблуки, натянула футболку обратно и, присевши, прислушалась. Эти мелкие долбодятлы заплатят мне за все.

Грохот, за которым последовал поток ругательств, донесся до моих ушей сквозь неподвижный ночной воздух.

Какого хрена они там вытворяют? Прислушиваясь к голосам, я тихонько пошла по сырому мху и дубовым листьям в дальний угол кладбища, ближе к реке.

Кажется, я знала в Бонавентуре все могилы - раньше мы с друзьями очень часто тусовались здесь. «Психи» — я знаю, но это было так.

Воспоминание о том, как я курила косяк, перепрыгивая с одного могильного камня на другой - это не то, чем я горжусь, так же и то как я занималась сексом на одной из могил. Для справки, курение травки и прыжки по могилам я бросила несколько лет назад. Сексом все еще занимаюсь, но только не на могилах.

Я подходила ближе, пригнувшись, обходя шишки и колючки, отодвигая длинные бороды луизианского мха, свисавшие с ветвей.

Наконец, среди теней, в лунном свете я разглядела мальчишек. Замерев, я с изумлением смотрела как Сет, и другие забираются в старый склеп. Это объясняло грохот. Проклятье! Даже я этого никогда не делала, а я сделала много безумных вещей.

Зная то, что я знаю от представителей Галла? Ни за что, черт побери! Я не могла поверить, что Сет решился на это. Надпись на этом склепе было очень старой, буквы практически стерлись, а те, что еще были видны заросли мхом и грязью. Кроме одной или двух букв остальное прочитать было невозможно.

Проповедник – уважаемый из народа Галла, травник и колдун, а так же практикующий вудуист, после смерти мамы заменил нам с Сетом дедушку. Он называл этот склеп Адским камнем и давным-давно сказал нам держаться от него подальше.

Если колдун Галла предупреждает вас о чем-то, вам лучше поверить в то, что это что-то крайне нехорошее. И если у вас есть хоть зачатки мозгов, то вы прислушаетесь.

Они были потомками Африканских рабов, привезенных на южное побережье во времена работорговли, и они знали дикую и плохую магию. Темные вещи.

Немного вуду, немного худу, немного традиционной медицины и травничества, и немного заклинания духов. Среди Галла все это очень уважаемые вещи.

Господи, Сет должно быть потерял остатки мозгов.

Несколько секунд я прислушивалась, крики цикад почти перекрывали тихие голоса ребят в могиле. Проклятье, до чего же громкие эти насекомые! Прижавшись спиной к старому камню, я боком продвигалась к только что образовавшемуся входу в склеп, края которого были неровными. Комары присосались к открытым участкам моего тела, и я смахнула их, не дотрагиваясь до кожи. Они продолжили кусать. Я пробралась сквозь последние заросли мха и, задержав дыхание, посмотрела вниз.

Мавзолей выглядел как старая каменная хижина - около двух с половиной метра в высоту и полтора метра в длину, и где-то столько же над землей. Проповедник рассказывал, сам склеп был гораздо больше, чем то, что сверху, даже здесь в нашем захолустье.

Они разломали старые ржавые ворота и спустились внутрь. Их самих я видеть не могла, но были заметны их тени в отблесках света. Отлично. Похоже, они подсвечивали себе зажигалками. Еще чуток, и они сожгут ни в чем не повинный труп и себя вместе с ним. Дебилы. Я не трусиха, или что-нибудь такое, но туда я не полезу.

Это место было проклято, и я не собираюсь испытывать судьбу.

Напугаю их до икоты, а потом посмотрю, как их тощие задницы оттуда вылезут. А потом я отведу Сета домой. За ухо. Не особо-то взросло, я знаю. Но ничего лучше придумать я не смогла. Вот если бы у меня была парочка хороших фейерверков вроде Блэк Кэтс или Вистлинг Мун...

Устроившись поудобнее я набрала полную грудь воздуха и приготовилась говорить самым низким голосом, на который была способна. Ничего сложного, учитывая то, что голос у меня и так немного низкий и хрипловатый.

— Полицейское управление города Саванна! А ну убирайся оттуда сейчас же! — ждать пока сопляки оттуда выберутся было почти весело.

Я стояла зажав себе рот одной рукой, а другой яростно отмахиваясь от комаров и прислушивалась к тому, как парни ругаясь и обзывая друг друга карабкаются по камням.

А затем произошло сразу много всего. Раздался звук, как будто разбился стакан или горшок и из склепа с почти звериным воем, вырвался порыв ветра.

Запахло могилой и разложением, я отдернула голову чтобы не попасть в него.

Затем кто-то из мальчишек выругался и они, крича срывающимися голосами стали карабкаться вверх и пытаться торопливо вставать. Внезапно ветер прекратился. Оглушающие трели цикад затихли. Над Бонавентурой была такая же тишина, как и под ним.

Сет поскользнулся, и я потянула его за футболку, заставив резко встать.

Он испуганно развернулся, и посмотрел на меня, явно не узнавая, затем его взгляд стал злым, когда он понял, кто перед ним. Я отпустила его, и приподняла бровь.

— О Боже! Райли! — вскрикнул он. — Что ты здесь делаешь? — нахмурился он. — Пусти!

Остальные мальчишки перестали дергаться и развернулись к нам. И попадали на землю от смеха. Один из них присвистнул. Риггс, которого я знаю с тех пор, когда ему было семь, сказал:

— Сестренка, По, чертовски хорошенькая!

— Проклятье, По, где ты ее прятал?

— Она замужем?

— Кого это волнует, чувак? — ответил Риггс. — У нее охрененная задница! — они все засмеялись.

Сет отвернулся и угрожающе двинулся к друзьям:

— Заткнись, Риггс!

Я улыбнулась. Какая-то часть меня гордилась им - несмотря на то, что только что он вел себя как идиот… он захотел защитить меня от приставаний своих дружков.

Может быть, я все-таки не так уж плохо его воспитала.

Я опять схватила его за футболку и потянула к себе, что было не так-то просто - он был уже с меня ростом, учитывая то, что я была на каблуках.

— Пойдем-ка отсюда, братец, — сказала я и потянула его к задней части кладбища.

Там была возвышенность возле левой стороны ограды - в самый раз, что бы перелезть. Я взглянула на друзей Сета и махнула головой:

— Давайте-ка сматываться, пока здесь действительно не появились копы. Мне кажется, вам не хочется, что бы ваших родителей разбудили сегодня таким образом. Осквернение могилы - это федеральное преступление.

То, что нам нужно, особенно, учитывая то, что копы уже меня знают.

— А что такое осквернение? — спросил один из парней.

— Ты хочешь, что бы мы пошли с тобой? — спросил с усмешкой Риггс. — Что бы ты настучала на нас предкам? Нет, спасибо, крошка! — он повернулся к остальным, — Пошли!

— Эй, погоди! — крикнула я, сделав пару шагов и подумала, что, пожалуй, предоставлю Риггсу самому узнать, что его мать уже в курсе этой проделки.

— Давайте, ребята! Я развезу вас по домам. — Я не могла их оставить здесь посреди ночи. Ни за что. — Клянусь Богом, я не настучу на вас.

— Нет, спасибо, детка! — выкрикнул Риггс и он вместе с остальными исчезли в тенях.

Из темноты же он крикнул:

— Ты горячая крошка, но я не позволю тебе отдать меня мамочке! — снова ломкий мальчишеский смех и их голоса затихли в ночи.

Почему-то, от этого я почувствовала себя неуютно, но при всем желании на таких каблуках я бы не смогла догнать их и заставить залезть в мой джип.

Я вздохнула и покачала головой:

— Пойдем, братец. Надо убираться отсюда.

Я взглянула на него. Даже в тени дубов я видела, каким взглядом Сет смотрел вслед своим друзьям. Он действительно разозлился на них.

— Как скажешь, — пробормотал. Он пнул комок грязи и положил свою тощую руку мне на плечо. — Не особенно хотелось идти сюда с самого начала. Глупая идея.

Я взглянула на него:

— Зачем тогда пошел?

— Дурацкий спор. — Сет пожал плечами.

Опять раздался ломкий подростковый смех, когда Риггс и другие наскочили на нас из темноты и убежали в другую сторону. Я почти решила позвонить в полицию. Может это самое оно - немного приструнить их. Но Сет в этом тоже замешан, поэтому я передумала.

Я сделала круг вокруг Бонавентуры, чтобы убедиться, что они вышли, а потом пошла с ним домой.

— Тупицы, — пробормотала я на них, затем повернулась к Сету.

Из опыта я пыталась не закидывать его вопросами «Почему?» и «Как все прошло?» — мне часто задавали их, когда я была в его возрасте; все это только и заставляло меня, как по-царски сваливать. Я поговорю с ним позже. Кроме того, я понимала: он жалел о том, что проводил время с этими ребятами и даже о том, что знает Риггса еще с начальной школы.

— Эй! Хочешь заскочить в «Кристалл»? Я ещё не ела. — Спросила я.

Лучшие фаст-фуд бюргеры на юге открыты двадцать четыре часа в сутки всю неделю. Вкусно и сытно.

— Да, конечно, — отозвался Сет.

— Эй… — Он остановился на склоне и посмотрел на меня. В лунном свете я могла различить дорожки на его лице, оставленные бритвой. Глаза, правда, были совершенно искренними. Мне это нравилось в брате. В глубине его глаз можно было прочесть все, что он чувствует и о чем думает. — Извини за сегодняшний вечер, — сказал он. — Я знаю, что ты должна работать по утрам.

Я шутливо ударила его в живот:

— Да, но не раньше одиннадцати, так что ничего страшного. — Я слегка толкнула его под ребра. — Ты можешь зайти и подмести пол для меня, — я усмехнулась и пнула носком ботинка шишку на дереве. — Ты бы отвернулся, если не хочешь увидеть кое-что интересное. — Моя юбка снова готова была задраться.

— Не нужно просить меня дважды, — сказал он и повернулся спиной.

Когда я перелезала через ограждение, то услышала, как присвистнули Риггс и его компания. Звук раздался недалеко, и я поняла, что они наблюдают из тени.

Чертовы маленькие извращенцы. Из горла Сета вырвалось рычание, и я представила, что если бы Риггс был достаточно близко, Сет бы накинулся на него. Мой брат был долговязым, но сильным как черт.

Когда я приземлилась пятками в грязь, я заметила, какая гробовая тишина стояла над Бонавентурой. Ни одна ночная птица, жук, лягушка, ни даже Риггс с дружками, не издавали ни звука. Тонкие волоски на моей шее и руках поднялись, но я тут же отмахнулась от неприятного ощущения.

— В чем дело? — спросил Сет, когда спрыгнул на землю рядом со мной. — Ты выглядишь, как будто увидела привидение или что-то такое.

Я разглядывала могилы, мраморные статуи, которые виднелись из-за деревьев, и чем дольше я там находилась, тем сильнее становилось нехорошее предчувствие.

— Ты не чувствуешь, это? — Сет замолчал на долю секунды.

— Да. Что это? У меня от этого мурашки. — Он оглядел кладбище. — Слишком тихо.

— Ты знаешь, в какой склеп вы забрались, верно? — Я взглянула на него.

Его взгляд застыл, и в нём было отражение ночного неба, он убрал чёлку с лица и кивнул.

— Ещё заранее. Я пытался уговорить Риггса бросить эту затею, но он придурок. Он пнул по ограде до того как я успел его остановить.

Я полностью согласилась. Риггс полнейший идиот.

— Короче, давай убираться отсюда, окей? — закончила я. — Джип вон там.

— Можно я поведу, — попросил он.

— Нет.

— Черт.

Я ухмылялась, когда мы шли по гравийной парковке перед кладбищем и мимо двух колонн на входе.

Но странное ощущение не покидало меня, сжимая мои внутренности, даже после того как мы вышли.

Я медленно спускалась вниз по парковке, ожидая что промелькнёт Риггс с ребятами, задержавшимися на кладбище, и меня охватило тревожное чувство скрутившее мой живот. Оглядываясь назад, у меня за плечами были подростковые годы наполненные тёмными закоулками улиц Саванны.

Учитывая мой опыт, я привыкла верить предчувствиям. Я чувствовала, как будто кто-то наблюдал за нами. И я не думала, что это был Риггс или его друзья. Самое странное проклятое чувство, которое у меня когда-либо было. Я никогда не пугалась.

Когда я была в возрасте Сета, я была задирой панк-ребенком.

Я ничего не боялась и на спор сделала бы все, что угодно. Будучи подростком, я сама выглядела пугающе, с моей, от природы, бледной кожей, в то время, красными волосами с чёрным мелированием, густо подведёнными глазами и чёрной помадой на губах.

Я прогуливалась по вымощенным улицам Саванны всю свою жизнь, была в самых грязных закоулках, и видела много всякого дерьма. Намного больше чем нужно. Раньше я была шизанутым подростком, и если бы не повстречала Проповедника, до сих пор была бы такой же.

Но я никогда не испытывала того, что чувствовала сейчас.

Мне хотелось оглянуться назад и еще того хуже, посмотреть наверх. Какого хрена мне хотелось так сделать? Что может быть над головой? Удушливый болотный холод понёсся у меня по лицу, когда я прошла третий парковочный ряд, и я взглянула на Сета.

Он кусал ногти и уставился на крышу джипа, как будто смотрел в окно. Я знала, почему он вел себя странно. Он побывал в этой чёртовой гробнице. На его месте, я бы тоже чокнулась.

Чёрт побери, он сам прекрасно знал, если пойдёт внутрь, всё так и будет. Но я не буду сегодня мучить его вопросами. Завтра. Я подожду до завтра

— Они там, — сказал Сет, указывая на лево от узкой улочки. Будучи уверен, что эти придурки как раз пробирались через чей-то двор. Они исчезли за небольшим белым домом.

— Это дом бабушки Тодда, — сказал Сет. — Сегодня ночью они останутся здесь.

Я включила первую передачу и медленно тронулась с места, поехав в направлении старенького дома. Я почувствовала облегчение, после того как увидела загоревшийся свет в задней части дома.

По крайней мере, мальчики были не на улице. Мы уехали и направились, по теперь уже разгруженной улице Победы. Потом мы заехали в «Кристалл» и поспешили домой.

Запах пропитанных соусом поджаренных гамбургеров из бумажного пакета, заставлял мой живот урчать. Я была фанаткой фаст-фуда, и купила дозу. Я наверно могла в одиночку осилить пять или шесть. Если вы никогда не пробовали гамбургеров в «Кристалл», то знайте - они восхитительны, но для желудка просто адская смесь.

К счастью, они идеально подходили для моего пищеварения, и я была голодной.

Я повернула на улицу Аберкорн, нарушив все правила, пересекла Бей Стрит и наконец-то выехала на мостовую.

Как только я свернула к торговым ларькам, в нос меня ударил стойкий запах мочи пятничной ночью. Это одна из тех достопримечательностей, о которые не найдёшь на туристических маршрутах Саванны - выходные всенародного мочеиспускания в историческом районе. Противно. Чертовски противно.

Я припарковала джип у чёрного входа в Татуманию, поставила на ручник, и вылезла первой.

Схватила напитки и крикнула:

— Пойдём, братишка, пока я не начала жевать этот пакет… Эй, ты погуляешь с Чейзом? Он наверное хочет в туалет?

Чейз - это наша трёх летняя австралийская овчарка. Чепрачный, один глаз голубой, другой карий. Адски крутой пёс, мы взяли его в приюте два года назад.

Когда Сет поднимался по лестнице, его взгляд до сих пор был стеклянным.

— Да, конечно.

Именно тогда я действительно заметила тишину на улицах. Не человеческая тишина, я всегда слышала, как мой братец смеётся или напевает, иногда вой сирен полицейской машины. Я даже слышала старого Капоте, играющего на саксофоне на пароходе, на речной прогулке. Но цикады? Сверчки? Ночные птицы? Мертвая тишина.

Я сунула ключ в замочную скважину и вошла внутрь, Сет присел на корточки, и тут же подскочил Чейз лая и виляя хвостом.

— Привет, мальчик, — сказала я, почесывая мех между его ушами. — Ты скучал по нам?

Сет взял поводок со стены, пристегнул Чейза за ошейник и вышел, прихватив пакет с мусором.

Я наблюдала за ним ещё минуту, пока он не исчез из вида.

Перед тем как закрыть дверь я взглянула через плечо, снаружи были поздние сумерки «полумрак» (Галла произносят это как «полу-мрак»). Я ничего не видела — зато почувствовала все. Сет и Чейз резвились на улице, так что я убедилась, что всё в порядке, потом закрыла дверь и опустила задвижку.

Скоро, я узнаю, что замки и болты были для наивных. И в действительности, они абсолютно, чертовски ничего не стоят.

Глава 2

Начало

Когда сработала сигнализация в восемь утра, я с удивлением обнаружила, что фактически выспалась, несмотря на ночную выходку в Бонавентуре. Так как я не открывала магазин раньше одиннадцати, я любила утро за его неспешность, несмотря на то, что я была абсолютно непредсказуема на девяносто восемь процентов, на оставшиеся два я оставалась рабом привычки - пить чай Галла.

Я знаю, посмотрев на меня, вы ни за чтобы не подумали, что по утрам мне нравится пить крепко заваренный африканский чай со сливками и сахаром. Я скорее смахивала на... любительницу Ред Була (Ред Бул я припасла на ланч). Но чай Галла был, несомненно, божественен, и я пила его каждый Божий день.

Выскользнув из кровати, я поставила чай завариваться и втиснулась в потёртые джинсовые шорты, собрала волосы в конский хвост, попутно засунув ноги в шлёпанцы, и спустилась вниз.

Я сводила Чейза на короткую прогулку, насыпала горку корма в его собачью чашку и открыла дверь чёрного входа в «Татуманию». Когда я уходила, то мельком взглянула вниз и мысленно сделала заметку, что попозже нужно будет накрасить ногти.

Тёмно-фиолетовый лак, которым я красила ногти, буквально два дня назад уже начал отслаиваться. А я ненавидела облезлые ногти. Сплошной позор.

Густой, влажный августовский ветер дул мне в лицо и лип к коже, пока я шла привычной дорогой вниз по пешеходной улице Факторс к служебному входу в магазин Проповедника, который стоял непосредственно рядом с моим. «Черный глаз».

У Галла это буквально означало «дурной глаз» или «недобрый глаз», там продавались редкие травы, настойки и магические обереги. Проповедник и его супруга Эстель принадлежали к малочисленному, но дружному сообществу Галла, которые выращивали свой специфический чай и другие травы на острове, который они по-простому называют Остров. Да, на одном из небольших островков на побережье Саванны.

Чай был выращен за пределами этого долбаного мира.

Как я и сказала, Проповедник был травником и магом, постоянно стремившимся найти побольше целебных методов для исцеления болезней и снятия порчи, или как там вы это называете.

Несмотря на всё это Проповедник был тихоней, очень уравновешенным и нежным как котёнок, но стоит ему только единожды разочарованно взглянуть, как вам тут же захочется свернуться в клубок и умолять о прощении (я точно знаю, ведь прошла через это).

Поэтому я решила не рассказывать Проповеднику про Сета и чёртов склеп, по крайней мере, до того, как я не наведаюсь туда при свете дня и не проверю, как сильно они набедокурили. Надеюсь, кроме ограды и старого куска глиняной лепнины ничего больше не раскурочено.

Как только я вошла в «Чёрный глаз», толкнув узкую двойную дверь, на которой был начертан защитный фирменный знак, отгоняющий злых духов, над головой зазвенел знакомый колокольчик, и Эстель мгновенно появилась из-за голубой занавески, которая закрывала вход наверх в жилые комнаты.

Большая, душевная, ослепительно белая улыбка расплылась на её темнокожем лице, и ярко расшитый красно-чёрно-голубо-жёлтый платок, традиционный для женщин Галла, который она носила обернутым вокруг головы и связывала узлом на лбу, соответствовал свободной юбке, которая достигала её лодыжек. Так же на ней была фирменная футболка с символикой «Чёрного глаза», которая доходила ей до бёдер.

Ростом она наверное была метр шестьдесят пять сантиметров. Моя маленькая бабуля Галла.

— Ой! Райли По, моя дорогая, — донеслось до меня, она так говорила каждое утро и бежала меня обнять, как будто мы не виделись целую вечность.

Признаюсь, это здорово, когда кто-то так сильно о вас заботится. Своими сильными потёртыми ладонями она сплющила мои щёки, наклонила моё лицо к себе и чмокнула прямо в нос. Тёмные, бездонные глаза уставились на меня и она насмешливо нахмурилась.

— Где же твой братец, а? — спросила она со своим уникальным акцентом Галла, который я бы никогда не устала слушать, для меня и Сета он звучал успокаивающе. Интонация и произношение креольского акцента с английским времён Елизаветы и к тому же завораживающим африканским оттенком утягивали слушателя обратно в прошлое. Я любила это. — Этот лентяй все еще в постели?

— Конечно, — ответила я и взяла ее за руку по дороге на кухню.

Аромат свежезаваренного чая наполнил двухсотлетнее здание вместе с ароматом старого дерева и жареного бекона.

Мой желудок громко заурчал, Эстель обернулась и захихикала.

— Бедняга унюхала запах, ты сегодня ещё не ела, — сказала она качая головой. — Сейчас, ох уж эта негодная девчонка. Твой Проповедник ждёт, вот держи чай. Я принесу бекон и печенье.

— Мило, — сказала я.

Я быстро улыбнулась Эстель и поспешила мимо шкафа из нержавеющей стали с кастрюлями, фарфоровыми чашками, корзинками ручного плетения, подвешенных на потолке, и газет, покрывающих стены (газетные рисунки покрывали стены, защищали от злых духов, так как, увидев их, они должны были остановиться и прочитать каждое слово, прежде чем двигаться дальше — ещё одно прикольное поверие Галла) к укромному угловому столику на выходе из кухни.

Проповедник сидел на своём излюбленном стуле с прямой спинкой, которому, наверное, было уже лет сто, неподалёку от окошка в углу, из которого открывался вид на Ривер стрит.

И не важно, насколько тёплой была погода, он всегда, всегда носил клетчатую хлопковую рубашку с длинными рукавами, заправленную в поношенные джинсы.

С копной коротких, чисто белых волос, контрастирующих с его угольно чёрной кожей, каждой частичкой он был похож на целителя Галла.

Всезнающие карие глаза оценивали меня, пока я шла к нему навстречу, и почему то, даже по прошествии многих лет, Проповеднику удавалось сделать то, что остальным было не под силу, заставить меня поёжиться. Я никогда не подавала вида, но он знал об этом. Это было нашей игрой, и один коварный престарелый Галла всегда одерживал победу.

Я встретила пристальный взгляд его карих глаз с выражением полной уверенности и критичности, в воздухе повисла самонадеянность, и мы продолжали наши гляделки в тишине, пока рядом не засуетилась Эстель.

— Ой, вы оба глупцы, прекратите пялиться, «ничья!» — рассмеявшись, объявила она. — Дон, тебе никогда не надоест играть в эту игру? Садись, девочка, пока я тебя не отшлёпала по тощей заднице. Я уже поела, так что приступайте.

Уголки губ Проповедника дёрнулись, заставив меня улыбнуться, и это было окончанием игры.

— Хорошо, мэм, — сказала я, и сделала то, что мне сказали.

Эстель поставила блюдо с толстыми кусками жареного бекона и булочками на стол между мной и Проповедником вместе с бутылкой тростникового сиропа. Чай стоял уже заваренный и ждал нас.

Проповедник усмехнулся широкой белоснежной улыбкой, такой же, как у его жены. Он посмотрел на меня немного дольше, потом кивнул в тарелку:

— А ну ка давай налегай, мне не охота слышать, как урчит твой живот, — сказал он с юмором.

— Меня не нужно просить дважды, — сказала я и приступила.

Несколько минут мы ели в тишине, и после двух кексов с тростниковым сиропом и трёх ломтиков бекона я отодвинула свою тарелку и опустила пару кусочков коричневого сахара, налила сливки и начала пить свою первую чашку чая.

Всё это время Проповедник рассматривал меня пристальнее обычного. Может, причина была в том, что я чувствовала вину за то, что немедленно не рассказала ему про склеп. Я постаралась спрятать это выражение, как только могла, и продолжила пить чай.

Жгучая смесь всевозможных таинственных трав Галла сначала как всегда обожгла моё горло, но затем прокатилась приятной влажной волной в моем животе.

Я взглянула на Проповедника поверх края своей чашки, он попивал чай из своей кружки, крепкий, без молока.

— Пришли сегодня после полудня своего брата, как закончишь работать, — сказал он, его голос был глубоким и струящимся. — Мне нужно оклеить стены на чердаке, я ему заплачу. Нельзя давать демонам вуду бездельничать без чтения, а старые газеты уже кое-где отклеились. — Он вздохнул и потер шею. — Мне нужно, чтобы их заменили, но я старею, девочка. Годы берут своё.

Я откинулась в кресле, отпила чай и нахмурилась. Вудуги - это злые духи у Галла, в которых Проповедник верил всем сердцем. Я не могла сказать, что безоговорочно в это верила, но я не могла и полностью отрицать это явление.

Я изучала его в течение нескольких секунд:

— Ни черта ты не стареешь. Ты выглядишь так же, как и в первый раз, когда я встретила тебя. — Я удивленно приподняла брови. — Проповедник, ты ещё о-го-го какой мужик. Серьёзно.

Эстель расхохоталась и с грохотом взгромоздила кастрюлю на полку.

— Ха! Ой, девочка, позор!

— Ты - сумасшедшая разрисованная белая девчонка, — сказал Проповедник, улыбаясь глазами. — Я люблю тебя, как если бы ты была моим собственным ребенком, ты знаешь, да? И Сета тоже.

Он пристально смотрел на меня, и я нутром почувствовала, что он что-то подозревает.

Даже если вы и не придерживаетесь верования Галла, нельзя отрицать ту силу, что излучал Проповедник. Именно его учение спасло меня, подростка-панка, и вытянуло из пути полного саморазрушения. Именно из-за моих татуировок люди Галла называли меня «раскрашенная». Мне всегда это нравилось, и я думала, что это подходящее для меня прозвище.

Я допила свой чай, поднялась и подошла к Проповеднику, который вообще-то выглядел немного усталым сегодня, и, честно говоря, этот факт до чертиков меня беспокоил.

Обвив руками его шею, я крепко обняла:

— Да, я знаю, мы тоже любим вас. — Я поцеловала его в щеку, и его особенный, знакомый аромат самодельного мыла и старых специй ударил мне в нос. — Не знаю, что бы мы делали без тебя и Эстель, — я встретила его взгляд. — Вы, ребята, спасли мою жизнь. Мою и Сета.

Они знали, я говорила им об этом уже не первый раз. По некоторым причинам мне нужно было убедить их, что прежняя жизнь до сих пор гонится за мной, нужно, чтобы они это понимали.

Проповедник сидел тихо, в своей манере, и мы долго смотрели друг на друга. Он, Эстель и их расширенное сообщество были единственной семьей, которая была у нас с Сетом.

Наш отец? У меня о нём лишь смутные воспоминания, и они адски мучительны. Он бросил нас сразу после того, как мне исполнилось десять лет, а Сет тогда был еще младенцем. Я помню, мама плакала часами, днями, и я всегда ненавидела его за это. Долбанный кретин. Последнее, что я слышала о нем, это то что он был где-то в тюрьме в Луизиане. Меня не заботило, попадется ли он мне на глаза снова. Иногда, тем не менее, Сет спрашивал о нем, и я полагала, что он достиг того возраста, когда его начало одолевать любопытство. Каждый парень хочет иметь отца, даже если этот отец - полный подонок.

Эстель засеменила обратно в наш укромный уголок и шлёпнула меня по заднице, отвлекая от ненавистных мыслей.

— Ты умница, негодная девчонка, — сказала она собирая тарелки, прежде чем я успела подняться и помочь ей. — За исключением твоих демонических татуировок и чертовски коротких шортиков, милая.

Я рассмеялась, быстро чмокнула её в щёку, и улыбнулась Проповеднику:

— Мир вам праведные люди. Я пришлю Сета чуть-чуть попозже.

Проповедник кивнул, и я была уже около голубой занавески, прежде чем он успел сказать что-нибудь ещё.

— Возвращайся, когда ты будешь готова рассказать то, что не готова сказать сейчас, — произнёс он. — Я тебя выслушаю!

Я с удивлением посмотрела на него через плечо. Я знала, что он знает больше, чем говорит.

— Как ты это сделал? — спросила я.

Серьезно. Большую часть разговора я прекрасно блефовала, а он всё равно понял, что я скрытничаю. Проклятие.

Проповедник просто дернул одним плечом, укрытым пледом.

— Ты вернёшься, милая. И мы всё обсудим, — я встретила его взгляд.

— Вернусь.

Стремительно пройдя через занавеску, я быстро покинула «Чёрный глаз».

Едва ли было что-то более тяготившее меня, чем знание того, что Проповедник был в курсе того, что ты что-то скрываешь от него, и он ждёт, со своим бесконечным терпением, что ты придёшь и проболтаешься.

Поверьте мне, когда я говорю, что он ликует от осознания того, что заставит вас корчиться, даже если по нему этого не видно.

Моё умалчивание заставляло меня чувствовать чертовскую вину, но мне нужно было увидеть, что конкретно мальчишки натворили в этом адском склепе. Это было серьёзным проступком, особенно в глазах Проповедника. На обратном пути я зашла в Татуманию и взглянула на часы Кит-кат (Е-бэй, Классически-черные,75 юбилейное издание, 49$. 99 % с бесплатными батарейками и доставкой!) на стене: 8.45

У меня было достаточно времени, чтобы съездить в Бонавентуру, проверить, что там повреждено, и вовремя вернуться к открытию магазина. Моя первая встреча была в одиннадцать тридцать, так что, никакой спешки. Захватив ключи, я на минуту прислушалась, и ничего не услышав, решила, что Сет все еще спит наверху.

— Чейз, ко мне мальчик, — позвала я, и Чейз сбежал вниз по ступенькам, с нетерпением ожидая прогулку. Мы поспешили выйти, и через минуту были на Бей Стрит, направляясь к Аберкорн.

Чейз запрыгнул на пассажирское сидение, и ветер задувал его уши назад, а он радовался как щенок. Он был умным и абсолютно послушным. Восхитительный пёс.

Так как это была первая суббота месяца, исторический район был уже заполнен туристами и местными гуляющими покупателями.

В первую субботу месяца играет музыка, делаются покупки (продавцы выставили товар снаружи)... лотки с едой вдоль берега реки (я сделала пометку в голове, купить позже торт), в довершение ко всему, школьные занятия скоро начнутся, а пока всех ждут последние деньки каникул

К полудню не было ни одного пустого места, что меня очень даже устраивало. Всегда были туристы, делающие прорехи в своих джинсах-левайсах, чтобы сделать татуировку, и если я была свободна, то делала им единственный в своем роде кусочек боди-арта.

Обогнув площадь Лафайет, я увидела Капоте, садящегося на скамейку в парке и достающего из футляра свой саксофон. Я дважды постучала по телефону, Чейз залился лаем, и Капоте поднял глаза, махнул рукой, и на его лице появилась широкая, белозубая улыбка.

Он был Галла, один из двоюродных братьев Проповедника, он жил в крошечной квартирке на Гастон Стрит. Каким любимым этот старик был, а еще он умел играть на саксофоне, как сумасшедший.

Однажды я спросила его, почему он не стал профессионалом, и он просто ответил: «Мне не нужны все эти модные вещи, детка».

Капоте был постоянным и обычным явлением для Саванны.

Чем ближе я приближалась к Бонавентуре, тем сильнее чувствовался соленый запашок болота, он проник в мой джип и витал вокруг меня. Я вдохнула полной грудью.

Некоторые ненавидели этот солоноватый речной запах, но мне он нравился.

Он напомнил мне мое детство, беззаботное время, после того, как мой отец ушел, и до того, как я превратилась в дикого надоедающего ребенка. Боже, как я хотела бы вернуть все это дерьмо назад. Я превратила жизнь своей матери в ад, а она этого не заслужила.

Боль от последнего мгновения с ней, когда она, мертвая и безжизненная, покоилась на моих руках, до сих пор преследовала меня в кошмарах.

Я скучала по маме так сильно, что при мысли об этом начинало болеть в груди, да, я думала об этом каждый проклятый день, даже если и не хотела. Это просто случилось, вторглось в мое серое существование и заставило помнить вещи, о которых я не хотела вспомнить. Мое чувство вины, мне кажется, с тех пор, как я была виновата в смерти моей мамы.

Возможно, поэтому я тогда выплеснула из себя все до последней капли сумасшествие. Я могу выглядеть так и сейчас, но я становлюсь прирученной, когда они приходят.

Любой напиток «У Молли Макферсон» всё, что мне сейчас надо.

Я оставила дикую жизнь далеко позади, и только шрамы и остатки моего прошлого всё еще заметны и ощутимы. И всё это в моем уже преклонном возрасте двадцати пяти лет.

Я переместила джип на полосу левостороннего движения и остановилась, ожидая, на светофоре Виктори Драйв. Солнце сияло сквозь навес дубов и испанского мха с такой свирепостью, что мне пришлось прищурить глаза - а было-то всего 9 утра.

Я не была не жаворонком, не совой, и одинаково хорошо чувствовала себя в любое время дня. Но из-за моей очень белой кожи я не особо любила солнце. Я неистово сгораю.

Тонкий слой частично пота, частично влаги покрыл открытые участки кожи, и это охладило меня немного.

Я наблюдала за покупателями и светофором, вслушивалась в звуки пробуждающейся Саванны, смешанные со звуками ветра, витающими в моих мыслях, пока дружелюбный голос из сзади стоящей машины не прервал меня.

— Эй, крошка, хорошая собака и неплохие татушки.

Я незаинтересованно смотрела прямо перед собой. Низкое рычание раздалось из горла Чейза, и хотя двойной игнор, возможно отвадил парня, он этого не показал. Я чувствовала его взгляд на себе, хотя и не удостоила его ни одним.

Это было жуткое ощущение, я хотела быстрей свалить и игнорировать еще больше.

— Эй, не стесняйся, детка, — сказал он, будто у меня есть, чего стесняться. — Не хочешь встретиться позже? Покажешь мне все твои татушки? — засмеялся он. — Ты можешь оставить собаку дома.

Загорелся зеленый, и я перевела джип на первую передачу.

Я удерживала сцепление всего секунду, чтобы взглянуть на парня, и вглядывалась через край моей шторки. Фигурный. Привлекательно одетый взрослый парень в новом Лексусе, желающий поразвлечься в нем с чем-то причудливым — мной. У него, возможно, есть жена и дети.

Он так не вписывался в мой план дня — сейчас или когда-либо.

Почему-то парням кажется, что альтернативно одетые и все в татуировках девушки легче поддаются.

Самое смешное, что я реально не была кем-то таким, я не была готом или кем-то из других субкультур. У меня просто причудливое, необычное чувство стиля. Я ухмыльнулась, и с удовольствием отрицательно покачала головой, для меня он был долбаным больным идиотом.

— Тебе бы хотелось, дедок, — сказала я. Чейз гавкнул, и я сделала поворот.

Я слышала, как он назвал меня сукой, и это заставило меня засмеяться.

Даже Чейз выглядел так, будто он улыбался, с высунутым наружу языком, который ветер развевал и шлепал.

Меня называли и похлеще, уж поверь... Но мне это, детка, что слону дробина. Потребовалось бы намного больше, чем какое-то обзывательство, чтобы причинить мне душевную боль.

Проехав через небольшое сообщество Тандербольт, я направилась по дороге Бонавентуры к центральным воротам кладбища. Хоть они и открыты с восьми, место выглядит пустынным - что очень странно для августовского утра.

Обычно туристы входили и выходили из домика хранителя, виляя между могилами и проверяя захоронения известных и неизвестных людей. Я тихонько миновала здание хранителя, держась дорожки, ведущей направо, и ползла на второй передаче.

Бонавентура был воплощением юга: возвышающиеся, двухсотлетние дубы, покрытые тонкой корочкой мха, десятки узких дорог, ведущих к белым мраморным статуям и серым надгробиям кладбища.

Весной розовые и белые азалии, а так же азалии цвета фуксии, рядком цвели на грязных лужайках, а лозы глицинии свешивались, словно гроздья винограда. Правда, очень красиво.

Неуловимый солоноватый ветерок, казалось, был повсюду, шевелил листья и всё, что попадалось на его пути.

С кладбища открывался вид на реку Веллингтон и соленые болота, думаю, если бы я умерла, и меня надо было хоронить, Бонавентура был бы идеальным местом для вечного сна.

До тех пор, пока это будет происходить как можно дальше от проклятого камня.

Я остановила джип, заглушила двигатель, переключилась на первую передачу, установила машину на аварийный тормоз, мгновенье я просто сидела, так как приехала на место. Забавно. Лёгкий ветерок шевелил листья дубов, и слабый шорох был единственным звуком на кладбище.

Я оглядела ряды надгробий, белые мраморные статуи и старинные склепы и поняла... было слишком тихо. Даже для кладбища. Ни один сверчок, жучок или птица не издавали ни малейшего звука. Было абсолютно тихо, и мне это показалось странным. Я не могла понять, откуда исходит эта странность.

Я взглянула на своего пса, поднявшего нос и принюхавшегося к чему-то. Он тоже почувствовал это.

— Стой, Чейз! — приказала я.

Он скулил, но твердо посадил свой зад в кресло. Он бы не сдвинулся с места, пока я не сказала бы ему. Я выскользнула из джипа и поплелась по грязной дорожке к задней части кладбища, где находилось Проклятая гробница.

Чем ближе я подходила к склепу, тем страннее себя чувствовала; мурашки забегали по моей коже. Это покалывание появилось без причины, и я остро всё ощущала, как будто сотни мелких муравьев ползали по мне.

Не раз я оглядывалась назад и смотрела наверх, так же, как и в прошлую ночь.

Мой темп ускорился, как будто мои ноги обладали собственным разумом. Забавно, та же ситуация с моим сердцем и дыханием. Уже близко. Как только Проклятая гробница появилась в поле зрения, я ушла с дорожки и поплелась по траве, чем ближе я подходила к камню, тем сильнее росло неприятное ощущение.

Может причиной тревоги были мои суеверия, но я всё равно нервничала и зашагала ещё быстрее. Я стояла возле склепа и с недоверием смотрела на него.

Я медленно наклонилась к раскуроченному входу, только вот теперь он был невредимым. Проржавевшие ворота были на месте, не сломанные. Всё выглядело так, как будто ничего не было нарушено. Присев на корточки, я аккуратно провела пальцами по старинной решётке, по краям она плотно прилегала к гробнице, и местами на ней была ржавчина.

И на ней... висел замок. Нетронутый. Неповрежденный.

Какого черта? Я продолжала искать на земле, в грязи, на камнях любые признаки того, что произошло с Сетом и его приятелями прошлой ночью. Я даже не видела следов от кроссовок. Я проверила и соседние склепы, но все они были в прежнем состоянии.

Старыми, непотревоженными. Нигде никаких следов вандализма. Ничто не указывало на пребывание здесь подростков и разрушение склепа. Внезапно, я обернулась и подскочила в тот же момент, как моя рука коснулась шеи.

Такое чувство, что кто-то дышал на мою кожу. Я огляделась — поблизости никого не было. В дальней части кладбища я видела одного из рабочих, катящего тачку, но возле меня не было ни души. Не так близко, чтобы подуть на мою шею.

Звучит по-детски — ведь я занималась кикбоксингом семь лет и участвовала в уличных боях — но на меня повлиял осмотр Проклятой гробницы.

Люди? Они не пугают меня вообще.

Я слишком хорошо и слишком близко общалась с худшей половиной человечества. Но призраки? Как я и сказала, раньше я совершенно не верила в них, но Проповедник был на сто процентов уверен в существовании вуду, одно лишь это почти заставило меня убежать.

Я поспешила к джипу, в котором меня терпеливо ждал мой пёс, запрыгнула внутрь и помчалась, будто чертова напуганная кошка. Пока я проезжала через чёрные ворота Бонавентуры, я чувствовала, что кто-то наблюдает за мной, и два раза посмотрела назад. Очень, очень странно. Возможно, я была в другой гробнице прошлой ночью.

Но этого не может быть. Я выросла здесь и знала Бонавентуру как свои пять пальцев. Я чертовски хорошо помнила, где находится Проклятая гробница. Могильщик мог починить её, но так быстро? Ворота были заржавевшими. Они совершенно не выглядели поправленными.

Они скорее выглядели... древними.

И поэтому я определенно должна была поговорить с Проповедником. Что-то было неправильно, и интуитивно я чувствовала, что только он мог выяснить, что именно. Я поговорю с ним вечером, как только завершу последнюю встречу.

Мысли крутились в голове, пока я возвращалась на Факторс Вок, но к тому времени, как я зашла через заднюю дверь «Татумании», ответ не был найден.

Это повергло меня в сущий ад. Бросив ключи на тумбочку, я поспешила наверх - принять душ, а Чейз следовал по пятам. Никс - вторая моя татуировщица и близкая подруга, должна была скоро прийти, я и так уже работала с небольшим опозданием.

Прежде, чем идти в ванную, я заглянула в комнату Сета, и в тот момент, когда я открыла дверь, меня накрыло волной горячего влажного морского воздуха.

Окно спальни было настежь открыто, и тепло просачивалось внутрь. Сет растянулся на кровати, без рубашки, но всё ещё в тех же джинсах, в которых был. Я подошла, закрыла окно и тряхнула его за руку.

От двери послышалось рычание, я повернулась и увидела Чейза, мех на шеи у которого вздыбился.

— Что с тобой, мальчик? — спросила я. — Это просто ленивый Сет. Спускайся и жди Никс.

Он опять зарычал, но потом повернулся и убежал. Очень странно, но я выбросила это из головы и вернулась к братцу.

— Эй, дырявая башка, я не плачу властям Джорджии за охлаждение набережной. Что с окном? — Темно-каштановые волосы Сета были скользкими от пота, а кожа вся липкой. Я убрала чёлку с его глаз и снова потрясла. — Эй, брат, просыпайся.

Он продолжал крепко спать, и когда я уже решила, что не дождусь ответа, он ответил:

— Еще немного, — пробормотал Сет и уткнулся лицом в подушку. — Уйди.

Я уставилась на моего драгоценного братца, который не доставлял мне проблем со смерти мамы, и не смогла сопротивляться.

— Конечно, братишка, — сказала я, наклонилась и поцеловала его в лоб.

Подростки. Я сама сегодня спала как убитая. Со вздохом я покинула его комнату и отправилась в душ.

Потом я натянула свою любимую клетчатую чёрно-красную мини-юбку (с реально клёвым металлическим ремнем, низко свисающем на бёдрах, красные кружевные шорты под юбкой), чёрные до лодыжек ботинки и чёрный топ. Я стянула волосы в конский хвост; уже было слышно, как Никс спускается по лестнице в магазин.

На шее я закрепила цепочку: с милым, маленьким, чёрным, стеклянным сердечком и с очаровательным рубином. Быстро вышла из комнаты и спустилась по узкой лестнице.

Когда я миновала коридор, Никс повернулась и улыбнулась мне своей пакостной улыбкой, полной энтузиазма и жизнерадостности.

Чейз же был на своем обычном месте - на большом плетеном коврике в углу.

— Привет, Райли, — поздоровалась она и присела на коробку с чернилами «Кэнди», которую должно быть привезли, пока я была в душе. — Сегодня будет прекрасный день! — она прошла к витринному окну, выходящему на Ривер Стрит, и распахнула шторы. — Ты только посмотри! Солнце прекрасно освещает счастливые лица людей, которые до смерти хотят сделать свою первую татушку!

Повернувшись, она невинно посмотрела на меня широко-распахнутыми глазами, уперев руки в бока.

— Ты так думаешь? — усмехнулась я. Не было другого такого человека на земле, как Никсиния Фостер.

— Бьюсь об заклад, обедая в «Гарибальде» мы заполучим, по крайней мере, одного мужчину и женщину, чтобы проделать нашу дьявольскую работу здесь.

Никс изучающе осмотрела меня, её совершенные выгнутые брови сошлись на переносице. Ее глаза сузились.

— Ну же, вперёд По!

Единственной, на кого я могла рассчитывать сейчас, была улыбчивая Никс Фостер, у которой всегда стакан был наполовину полон, а не пуст. И я по-настоящему любила её за это.

Мы вместе учились в КИДС (Колледж Искусства и Дизайна Саванны) и мгновенно подружились прямо в первый день. Позже, когда я открыла «Татуманию», она была первой татуировщицей, кого я нашла.

Как и у меня, у неё был собственный стиль, менталитет и взгляд на жизнь, она была больше похожа на тех, кого люди обычно называют альтернативщиками или готами, но с некоторыми особенностями.

С чёлкой и прямыми каштановыми волосами, которые девять из десяти раз она заплетала в косички, фарфоровой кожей, как у меня, с макияжем «смоки-айс» и красными губами она определенно выделялась из толпы. Для нас же это было просто художественное выражение самих себя.

Зная, что сегодня была первая суббота месяца, и Ривер-стрит будет забита до полудня, она надела один из своих любимых нарядов (думаю, что она выглядит фантастически!): черные шорты на подтяжках, рваные черно-белые чулки, которые поднимаются выше колен, пара черных платформ Мэри Джейн, и черная рубашка с красными шарами для боулинга. На обратной же стороне рубашки была вышита паутина с небольшим пауком в центре. Это отлично подходило к татушке на её шее.

Никс была одной из самых добрых и отзывчивых людей, которых я знала, но в кое-чём мы всё-таки не были похожи - в воспитании. Хоть она и была уникальной личностью, и ей, как и мне, нравилось быть самой собой, но она никогда не жила на улице, никогда не попадала в беду, никогда не была в полицейском участке и у неё была фантастическая, поддерживающая её семья. У неё никогда даже не было штрафа за превышение скорости.

Я провела свои подростковые годы очень лихо, дымила как паровоз, ввязывалась в драки, прогуливала школу, гуляла с драчунами. Наша толпа состояла из множества готов и любителей тяжелого метала. Не поймите меня неправильно. Только то, что кто-то гот или панк, не означает, что они угрюмые, мрачные или опасные.

Я только и познакомилась с кучкой лузеров, которые скрывали свою личность под внешностью готов. А я всё сильнее погружалась в общение с ними, в их среду. К моему большому сожалению, это так. Гот не является тобой. Это то, кто ты есть. Большинство делает эту ошибку всё время.

А сейчас я не та, кем была в то время. Не сумасшедший, неосторожный, веселящийся подросток. Это душевно травмировало меня. Однако нет ничего, с чем я не могу справиться. Видите ли, вот, чем смешна Саванна.

Вы видели в туристических буклетах Саванну — популярную, наполненную туристами? Это место с идиллической и великолепной историей. Когда люди думают о Саванне, они думают о Старом Юге, конных экипажах, мхе, оригинальной колонии со сценическими площадками, высокими церковными шпилями, и достаточно странной, неоготической архитектурой. Вспоминают Паула Дин и «Полночь в Саду добра и зла».

А другая сторона Саванны, которую никто не видит? Она есть, она прячется в глубине теней. Тёмная. Опасная. Затаившаяся, пока вы не увидите её. Чёрт возьми, есть даже такие стороны Саванны, с которыми я не встречалась — особенно сейчас.

И если вы не будете осторожны, вы можете попасть в безвыходное положение. Всегда есть возможность вляпаться. Я знаю. Со мной случалось так. Я упала и вляпалась в это. Иногда, когда вы попадаете, то там и остаетесь. Либо вас не оставят в живых.

Я сбежала, но не без последствий... больших последствий.

Когда мы закончили подготавливать магазин и поставили музыку, к нам пришли четверо приятелей, все военные. Точнее, они собирались стать военными, а мы привлекали много таких парней и девушек. Армия воздушных сил была прямо в Саванне, а Форт Стюарт рядом в Хайнсвилле.

Этим утром моим клиентом был молодой девятнадцатилетний парень, он и его приятели через неделю уезжали в учебный лагерь морских пехотинцев, на остров Паррис.

Все они щеголяли в своей форме и были очень-очень накаченными. Боже, они выглядели чертовски молодыми. Всего на четыре года старше, чем Сет.

Мой клиент, которого звали Зак, робко подошёл ко мне, в то время как другие просматривали книгу по искусству и болтали с Никс. Высокий, немного долговязый, но худой, с парой ясных голубых глаз, он неуверенно улыбнулся мне. Потом уставился на мои руки.

— Классная художественная работа! — отозвался он. — Могу я увидеть остальное?

Я приподняла бровь и улыбнулась:

— Ты не такой застенчивый, как кажешься.

Лицо Зака мгновенно покраснело как помидор:

— О, я не хотел быть неуважительным, мэм. Я слышал об этом и честно, я просто хотел... — Я засмеялась и тряхнула головой.

— Будь попроще, рядовой. Нет причин для волнения. Мне задают этот вопрос каждый раз, как открываются двери. Я всегда готова. — Усмехнулась я. — Верх купальника всегда на мне, так что не будь таким возбужденным. Понял?

Зак тоже засмеялся:

— Да, мэм.

Его дружки мгновенно к нему подошли. Никс стояла за ними, ухмыляясь и покачивая бёдрами в такт музыке. Я повела бровями и лёгким, уже привычным движением задрала футболку «Татумании» и повернулась спиной.

Все всегда хотели увидеть моих драконов, и я признаюсь — они были довольно обалденными. Изумрудно-зелёный сам по себе, с редкими рубиновыми чешуйками и обведенный черными линиями рисунок начинался в нижней части спины и закручивался вверх. Драконы на руках начинались с бицепсов и спускались к запястьям, хвост каждого дракона обворачивался вокруг моих указательных пальцев.

— Вау... — прошептал Зак с восхищением. — Наверное, больно было. Ну и как долго это делали?

— Разве это больно? — спросил один из его приятелей.

— Кто это сделал? — поинтересовался другой.

— Это заводит, — пробормотал Зак, краснея пуще прежнего.

Я улыбнулась и покачала головой на все вопросы, на которые я отвечала уже сотни раз. Как только я повернулась, то увидела парня, стоящего напротив огромной витрины «Татумании» и смотрящего внутрь. Я замерла. Я почувствовала, что моё дыхание остановилось в горле, а сердце шумно застучало в груди.

Прошло не больше, чем три секунды, а мне показалось, что он простоял там целый час. Хоть он и носил чёрные очки, мне казалось, что он смотрит прямо на меня. Я не могла отвести от него глаз. Когда я моргнула, он ушёл. Да... И очень быстро.

Я хотела броситься к витрине или, ещё лучше, к двери, чтобы посмотреть, куда он ушёл. Но я этого не сделала. Без понятия, почему. Что-то удерживало меня на месте.

Я быстренько натянула футболку и повернулась к парням, пожав плечами.

— Да, больно немного, но не так сильно. Потребовалось шесть заходов, каждый по четыре часа, — ухмыльнулась я. — А художник стоит прямо за тобой.

Все обернулись и оценивающе посмотрели на Никс, а она легко кивнула:

— Пустяки.

— Потрясающе! — воскликнули все в разное время.

Я посмотрела на Зака:

— Ты готов? — спросила я. — Посмотрел на меня?

— Да, мэм, — сказал он, снова заставляя чувствовать себя древней старухой.

Но это были нравы Юга для родившихся и выросших здесь, однажды вдолбив их в голову, вы запоминали их навсегда.

Из заднего кармана он достал сложенный лист белой бумаги с эскизом и развернул его. Он потянул его мне, и я пристально вгляделась в рисунок. Это был от руки нарисованный символ кельтского племени - ящерица. Я кивнула.

— Мило, — и это было действительно так. — Фантастическая детализация. Ты нарисовал это? — спросила я.

— Да, мэм.

— Хорошая работа. — Склонив голову, я встретила его пристальный взгляд. — Дай-ка я скопирую это, запущу программу в компьютере, и всё будет готово к нанесению татушки.

— Я включу Вдову! — возбужденно сказала Никс, и поспешила к моему месту, чтобы включить старый музыкальный центр (называемый Черная Вдова).

Вообще, я создала «Татуманию» в просторной передней комнате, почти как салон красоты — зона отдыха с диванчиками, двумя плюшевыми креслами и несколькими стульями в виде лестницы. Квадратный журнальный столик с несколькими альбомами, заполненными художественными проектами, стоял в углу магазина. Два места рисования были в центре, с четким видом на Речную улицу, так чтобы прохожие могли заглянуть посмотреть. Единственным скрытым местом была комната, расположенная в задней части здания, с лестницей, которая вела вверх в мою с Сетом квартиру. Наверху была наша кухня, ниже небольшой зал, который был нашей гостиной, а внизу две ванные комнаты и две просторные спальни. Я думаю это прекрасное место, с хорошим видом на Речную улицу. Проповедник помог мне получить это место несколько лет назад.

Приблизительно два часа и десять минут спустя, я закончила кельтскую ящерицу Зака, и он был взволнован этим.

Признаю, это выглядело чертовски круто — татуировка, охватывающая его правое плечо и лопатку, а голова ящерки приходилась прямо на его ключицу.

Он и его приятели попросили сняться со мной, и я конечно согласилась.

Меня всегда озадачивало то, что большинство моих клиентов смотрели на меня как на знаменитость. А я просто была художником, который полностью отдается своей работе, не более.

Это же не реалити шоу, думаю я.

Никс сказала, что я была легендой в области татуировщиков... я же просто любила мои художественные работы. Зак пообещал прислать мне фотографию и попрощался.

Каким-то образом — я не знаю, было ли это потому, что они были так молоды, полны жизни, или потому, что я знала, что они в итоге будут выброшены в центре битвы, ни в чем невиновные, которые уйдут навсегда — стало грустно из-за этого прощания. Обычно, я не такая мягкая, но сегодня я определенно не в форме.

Было почти пять часов дня, когда я вспомнила о брате.

С тех пор как мы открыли магазин, время пролетело быстро, я только что закончила злой череп кота на грудной клетке парня, когда мысль, что Сет сегодня весь день не заходил в магазин, внезапно поразила меня.

Я поспешила наверх в его комнату, он не сдвинулся с места.

Страх сковал горло, и на одно мгновение я подумала, что он мертв. Старые воспоминания оставили много шрамов, и это состояние, в котором я нашла нашу маму... Это навсегда запечатлелось у меня в голове. Я почти пробежала расстояние до кровати и схватила руку Сета.

Она была все еще теплой, и в душе я знала, что так и будет. Я просто волновалась.

— Сет? — сказала я, и потрясла его. Нет ответа. — Сет! — у меня чуть не остановилось дыхание, пока я ждала, что мой маленький братец ответит мне. Я набрала воздух в лёгкие, глубоко вздохнув, и крикнула изо всех сил: — Сет!

Глава 3

Перемены

Очень медленно Сет поднял тяжелые веки, его зеленые глаза, пристально смотрящие на меня, казались подернутыми пеленой.

— Что?

Из меня вырвался выдох облегчения, одновременно с ощущением, что я веду себя как истеричная мамочка. Едва касаясь, я осмотрела шею моего брата, его щеки и лоб, а он пристально смотрел на меня, словно из моей головы вырос огромный ветвистый рог.

Я осмотрела его лицо:

— Ты в порядке?

Сет попробовал подняться, но снова упал на простыни.

— Да. Нормально. Просто... устал.

Я поправила волосы, упавшие на его лоб.

— Из-за твоих скачек ночью по Бонавентуре, ты, кажется, подхватил что-то. — Я не была уверена, что эти слова его в чем-то переубедят, особенно в разгар лета на Юге, но мама постоянно повторяла их, и сейчас они были вполне уместны. — Просто сейчас оставайся в постели и отдыхай. Ты хочешь что-нибудь выпить? Перекусить?

Глаза Сета снова закрылись:

— Нет, спасибо. — Он перевернулся на живот.

— Ты случайно не накурился? — он уткнулся в подушку. Это вызвал у меня усмешку.

— Нет, Мамочка. Но если ты будешь давить на меня, то я это сделаю. А сейчас, мне нужно немного вздремнуть.

Беспокойство о моем младшем братишке, было в новинку для меня. Он никогда не болел, и как я уже говорила, он никогда не ввязывался в неприятности. Допустим, раньше меня это успокаивало. Сейчас же? Я волновалась. И мне это совсем не нравилось. А с другой стороны, я постоянно переживала за Сета.

— Хорошо. Я через какое-то время забегу проверить. — Я поцеловала его в макушку. — Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — пробормотал Сет, и крепко уснул, еще до того как я покинула комнату.

Остаток дня я была занята в «Татумании». У меня был расписан день до семи вечера, а Никс как обычно никого не записала на субботу, и весь день была свобода на тот случай, если заглянет кто-то из постоянных клиентов, и из-за них её Вдова была включена целый день.

Весь день я не могла перестать думать о двух вещах: о моем уставшем маленьком братишке и том парне в окне. Не знаю… что-то в нем, очень зацепило меня.

Всё, что я запомнила — это черная футболка, темно-каштановые немного взъерошенные и торчащие в разные стороны волосы и бледная кожа. Он был слишком далеко, чтобы рассмотреть детали… помню только совершенные полные губы.

Но почему же он так сильно заинтересовал меня? В глубине души, я надеялась, что он обернется. Я была готова поспорить, что он сделает это и бесконечно долго смотрела в витрину.

Но он не обернулся, и ничего удивительного в этом не было. Без сомнения, он заметил, что я наблюдала за ним, но обычно я не привлекаю парней вроде него.

Посмотрим правде в глаза.

Парень должен быть весьма уверен в себе и раскрепощен, чтобы заинтересоваться девушкой с татуировкой дракона на спине и обеих руках. Я уже говорила, о том, что у меня над левым глазом нарисовано черное ангельское крыло? Я ее сделала в подростковом возрасте (моя первая татуировка) и, если честно, я даже не помню, как это произошло. Я была на вечеринке, а когда проснулась утром, та-дам… нежная кожа вокруг глаза была красная как свекла, и эта татуировка ну никак мне не подходила, я была далеко не ангелом.

Что бы я не чувствовала, мне казалось, что я сделала ее зря. На самом деле, зря. Но сейчас я привязалась к ней, и просто не обращаю на нее внимания. К тому же. Единственное качество, которым должен обладать мой парень — смелость. Установить с ним доверительные отношения, вот в этом была основанная причина, почему у меня до сих пор нет дружка. Эти две черты так редко встречаются вместе. Не то чтобы, я находилась в активном поиске…

— На что ты смотришь? — спросила Никс. Она смотрела на меня из-за спины лётчика, которому набивала татуировку. Никс повернула голову к переднему окну: — Я пропустила что-то интересное?

Я покачала головой.

— Вряд ли.

— Лгунья.

Я усмехнулась, еще раз покачала головой и продолжила свою работу.

Никс проверяла Сета дважды, и я бежала наверх, чтобы проверить его самой, как раз перед тем, как мой последний клиент приехал.

Он по-прежнему крепко спал. Он слишком долго спал, но я списывала всё на... что угодно. У подростков это ведь бывает? Я побежала через улицу, прикупила пару пирожных и направилась обратно в дом.

Я и Никс ели их, пока они были еще горячими, сахарная пудра превращалась в сладкий тягучий клей. Нет ничего лучше.

Уже после семи вечера, когда я и Никс были заняты расписыванием клиентов, наконец-то в магазин забрел Сет.

В мгновение, когда он вошел, Чейз приподнял голову с лап и зарычал.

— Чейз, прекрати! — скомандовала я. — Что с тобой не так?

Он никогда раньше не рычал на Сета или на кого-нибудь из нас.

— Что это с ним? — спросил Сет, глядя на собаку.

Он выглядело так, словно принял душ - его волосы были влажными, и от него не пахло, как раньше, слава Богу. Но он все еще не казался собой, даже после всего того отдыха.

— Не знаю, — ответила я. — Может он знает, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.

— Может быть, — сказал он, подойдя ближе и осматривая мой набросок. — Хорошо выглядит, сестрёнка.

Я вытерла пятнышки крови со спины моего клиента марлей, быстро посмотрела на Сета, и продолжила работу с иглой.

— Спасибо, — сказала я и сосредоточилась, низкий гул Вдовы потянул меня в работу. — Проповедник хочет, чтобы ты помог ему обклеить стены газетами, если ты хорошо себя чувствуешь. — Я закончила место, над которым работала, вытерла, а потом отпустила педаль. — Я ещё не рассказала ему о прошлой ночи. Ты же знаешь, он немного помешанный, так что давай-ка лучше я это сделаю. Я приду, как только управлюсь здесь. Это мой последний клиент.

Сет просто кивнул, и убрал свою длинную челку с лица.

— Ладно. Да… со мной всё в порядке. Увидимся.

Он вытащил очки из заднего кармана, надел их на лицо и пошел вперед.

— Хай, Никс! — сказал он.

— Привет, дружище, — ответила она. — Хорошие очки.

— Спасибо!

Не оборачиваясь, Сет вышел за дверь и направился по тротуару к магазину «Черный глаз».

Никс послала мне вопросительный взгляд. Это не было похоже на Сета, уйти так быстро. Он обожал Никс, и не было ни дня, как он не обнял бы её или не приставал к ней. Он был таким милым парнем. Сегодня он ничего этого не сделал.

— Похоже, ему совсем дерьмово, — сказала Никс. — Бедный малыш.

— Да, — согласилась я, и продолжила свою работу.

К 9:15 я закончила с последним клиентом, а Никс работала над последними штрихами. Я чистила место работы, когда Джин (названный в честь Джина Симонса, естественно) оповестил нас о новом клиенте.

Джин был большим, черным как смоль вороном, который сидел прямо над входом и, когда кто-то входил или выходил, он пронзительно громко каркал. Самая забавная вещь, которую я когда-либо видела. Никс подарила его мне, когда я только открыла «Татуманию».

Я оглянулась через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть женщину средних лет с короткими волосами, в слаксах цвета хаки и синей рубашке, застегнутой на все пуговицы, перешагивающую через дверь.

Она улыбнулась, положила брошюру на журнальный столик и поспешно вышла.

Никс бросила на меня взгляд, а я усмехнулась и подошла к двери.

— Привет от Святого Джеймса, — прочитала я в брошюре. Я глянула на Никс и подняла бровь. — Ты должна мне обед.

— Это была совсем не женская одежда, — сказала Никс и фальшиво надулась.

— Безусловно, монахиня.

Я сунула брошюру в свой ящик.

— Они больше не носят привычные одеяния, дурында.

Я стояла перед дверью.

— Пойду, проверю Сета. Я скоро вернусь, ладно?

— Конечно, — ответила Никс, и я вышла уже второй раз за этот день.

Сейчас толпы людей, которые были ранее, таяли, и появлялись новые, другого типа — гуляки. Вечерние толпы. Те, на которых лежит ответственность за вонючую мочу и запах спирта в переулках. Множество интересного происходит после наступления ночи на Речной улице. И я видела их воочию. Я сама была такой днём раньше.

Подойдя к «Черному глазу», я вдохнула тяжелый морской воздух от реки Саванны; внизу по улице играл оркестр.

Я могла узнать уникальный саксофон Капоте из сотен других в центре города, и его мелодии, витавшие в воздухе, густые, как запах конфет, доносившийся с подветренной стороны Речной улицы.

Черт, эти вещи вызывают привыкание. Чистый сахар и сливки. Только при мысли об этом мой желудок заурчал.

Я ступила через переднюю дверь магазина Проповедника и почувствовала уникальные ароматы трав и неизвестных микстур, которым не удалось заинтриговать меня.

Стены были увешаны полками из темного мореного дуба, и все пространство было заставлено банками или флаконами с чем-то.

Глаз тритона? Уверена. Пыль кладбища? Абсолютно. Ногти мертвеца? Получи это. Измельченные перья? Да. Банки и фляги неизвестных, замечательных смесей были повсюду, включая банки чая. Сплетенные из травы корзины всех форм и размеров, которые свисали с колышков на стене и деревянных стропил были просто великолепны, как и длинные полосы стеганых одеял. Галла были известны тем, что сохранили свое наследие через язык, искусство, навыки и уникальную кулинарию.

У меня было несколько корзин, стеганые одеяла и банки со специями, которые Эстель и ее сестры сделали и отдали мне. Все ручной работы Галла и единственные в своем роде.

Эстель появилась из-за занавеса.

— О, дорогая, Проповеднику пришлось уйти. Твой брат обклеивает наверху стены. Мальчик не очень хорошо выглядит. Он болен?

— Да, мэм, — ответила я и отправилась обратно. — Или просто подхватил что-то. Возможно простуду. Куда ушёл Проповедник?

— Отправился зачем-то на Остров. — Ответила она. — Он не сказал мне зачем. Может, переправить несколько зелий. Его не будет еще несколько дней, вот же сумасшедший мужчина.

Я похлопала ее по руке, когда проходила мимо.

— Я собираюсь подняться наверх, проверить Сета. Но я скоро спущусь вниз.

— Хорошо, дорогая. — Ответила она.

— Я только взгляну на него и сразу назад. Он должен заниматься делом.

Я двинулась вверх по узкой деревянной лестнице, как у нас с Сетом, и почему-то моему желудку стало нехорошо. Вам знакомо чувство щекотки, когда вы подозреваете, что что-то не так? Я попала на площадку 5х5 м. и двинулась через холл. Пройдя три комнаты, я нашла его.

Войдя внутрь, я заметила свежую газету, приклеенную к стене, и Сета, свернувшегося калачиком на полу возле окна. Мое сердце подскочило снова, точно так же, как ранее, и я поспешила к нему. Я пощупала его руку, потом щеку и заметила слабое движение его груди. Он спал. Братишка спал. Опять. На этот раз, надев очки.

— Сет, — сказала я и потянула его за руку. — Давай же, дружище, просыпайся. Я отвезу тебя в больницу на обследование.

— Нет, я в порядке! — пробормотал он, пожимая мою руку. — Честно, Ри, все в порядке, я чувствую себя прекрасно, просто... устал. Мне не нужен доктор. — Он зевнул. — Я только хочу пойти домой.

Я вздохнула:

— Прекрасно. Тогда давай-ка домой. Эстель не хочет, чтоб ты зависал здесь всю ночь.

Я потянула снова, и на этот раз он позволил мне помочь ему встать.

Я посмотрела на него.

— Если ты не разберешься с чем-то, чем бы это ни было, то скоро я завезу тебя в Медицинский центр. Понял? Ты сводишь меня с ума.

— Извини, — сказал он, и оперся на меня, пока мы шли к лестнице. — Я так устал.

Мы медленно спустились по лестнице, и вышли из-за занавески.

— Ты что-нибудь ел сегодня?

— Нет, — неуверенно сказал он. — Я не голодный.

— Чёртово дерьмо, — пробормотала я и стянула с него очки.

Он смотрел искоса и отводил взгляд.

— Ты должен что-нибудь съесть, — настаивала я.

— О, это правильно парень! — сказала появившаяся Эстель и засуетилась. — Я что-нибудь приготовлю для него.

Сказала она и поспешила на кухню, продолжая говорить:

— Я же говорила раньше, что парнишка должен был отдохнуть. Спросила его, хочет ли он бутерброд, но он отказался. Он всегда хочет есть, ты же знаешь, значит, что-то не в порядке.

Она вышла из-за занавески, держа контейнер с крышкой.

— Дай ему немного этого супа, Райли. Я приготовила его утром. Цыпленок.

Она склонила голову набок, разглядывая его:

— Он выглядит ужасно, девочка.

— Знаю, я уложу его в постель сразу же после того, как заставлю его хоть что-нибудь проглотить, даже если потребуется применить силу.

— Я уверена, все будет хорошо.

— Спасибо Эстель, — сказала я и приняла суп, матушка Галла нахмурилась и покачала головой.

— Звоните мне, если вам что-нибудь понадобится, пока Проповедника нет, хорошо?

— Увидимся утром. — Я улыбнулась ей.

— Да, да, я приготовлю вам чай, девочка, — сказала Эстель. — А ты сейчас позаботься о мальчике. Мы зашли через заднюю дверь «Татумании», на всякий случай, если Сет решил облевать все.

— Никс, я отведу Сета наверх и затем вернусь, — заявила я.

— Нужна помощь?

— Нет, у меня все под контролем. Спасибо! — ответила я и поплелась наверх, брат еле волочил ноги.

Наша кухня находилась на самом верху, недалеко от лестницы, поэтому мы остановились там, и я налила часть супа Эстель в кофейную чашку, размельчив куски цыпленка и овощи.

Я подала чашку в руки Сета.

— Держи, болван, — сказала я. — Выпей, хоть немножко!

Сет скорчил гримасу, но осушил чашку. Вытер рот тыльной стороной руки и поставил чашку на стойку.

— Счастлива?

Я нахмурилась.

— Вряд ли, но пока этого достаточно. Тебе нужно лечь отдохнуть. Я уверена, что это всего лишь летняя простуда.

Сет вышел из кухни и направился по коридору, потом остановился, вернулся обратно ко мне и крепко обнял, чем несказанно меня удивил.

— Спасибо за то, что присматриваешь за мной, Ри, — сказал он. Длинные, худые руки обвились вокруг меня, словно тиски, и он уткнулся лицом в мои волосы около уха. — Люблю тебя!

Черт, этот парень знал, как абсолютно растопить мое сердце, и я обняла его.

— Я тоже люблю тебя, братишка. Если тебе понадобится помощь ночью, приди ко мне, хорошо?

Сет уже шел по коридору, повернувшись ко мне спиной:

— Конечно, — ответил он и исчез в своей комнате.

Я наблюдала за ним в течение минуты, прежде чем отправиться вниз, чтобы закончить с Никс.

В глубине души я волновалась за Сета, так же, как и о том, почему Проповедник уехал в такой спешке, особенно до того, как я смогла с ним поговорить. Проповедник был слишком стар, чтобы перевозить свою старую задницу куда-либо, а тем более в неустойчивой лодке на Остров.

Всё что угодно могло случиться так далеко, и его никто не услышал бы, но он не слушал. И, конечно, как бы я не старалась я не могла избавиться от образа парня, уставившегося на меня через витрину магазина. И да, меня раздражало, что я зациклилась на этом…

Я имею в виду, десятки парней смотрят, и десятки приходят в магазин, и более десятка заигрывают, многие из них тоже очень симпатичные. Так почему же именно этот парень так зацепил? Из-за того, что он не запал на меня? Эта мысль чуть не заставила меня смеяться. Не было ли это мышлением выпендрежника?

Удивительно, ночь пролетела без приключений, и это было поистине чудесно для субботнего вечера.

Группа панков пришла как раз перед закрытием, и вели они себя громко и оскорбительно (это напомнило мне саму себя в их возрасте), один из них совершил грубую ошибку.

Он подошел сзади и застал меня врасплох, когда положил свою руку на мою.

Прежде чем он успел сказать хоть слово, я дернула его руку, завела ее ему за спину и подняла так высоко, что он еле стоял на пальцах ног, визжа «Эй» своим ломким, писклявым голосом. Он был высоким подростком, не меньше шести футов ростом.

Я подняла его руку за спиной выше.

— Хорошо, хорошо!

— О, да, — сказала Никс извиняющимся тоном. — Вы больше никогда не захотите сделать это еще раз. — Она улыбнулась, и ее темно-рыжие косички, запрыгали, когда она покачала головой. — Ей не нравится, когда ее трогают.

— Вы, ребята, приходите, когда найдете свои манеры, — сказала я, и легонько пнула парня.

Он впился в меня взглядом, а его друзья смеялись.

Я подняла брови.

— И когда узаконишь свое удостоверение, оболтус.

— Проклятье, какая же она горячая! — сказал один из них, все выбежали из магазина и пошли по тротуару.

Я только покачала головой и взглянула на усмехающуюся Никс. Так как уже было поздно, я освободила ее от обязательства обеда в Гарибальди - пока что, во всяком случае.

Я не хотела оставлять Сета одного дома. Вместо этого я заказала Чень (сочный цыпленок, растительная лапша и два ролла с креветками) и осталась там на ночь.

Я размялась (в моей спальне висит мешок для кикбоксинга, так что я бью по нему каждый день) и долго принимала ванну. Когда я повела Чейза на прогулку без пятнадцати полночь, Сет по-прежнему крепко спал.

Я шла по Факторс Вок к Эммет парку.

Никого не было рядом, хотя в отдалении я видела людей, пересекающих Бэй Стрит, и на набережной я слышала смех и музыку, которая доносилась из баров. Тусклый свет от уличной лампы освещал булыжники, делая тени от них длинными и пересекающимися в виде креста. Повеяло легким бризом, и в этот момент Чейз рванул к остановке и понюхал воздух, волосы на моей шее стали дыбом.

Я быстро огляделась вокруг, но никого не обнаружила.

— Пойдем, малыш, — сказала я Чейзу, но, хотя он продолжал нюхать землю, он остановился и осторожно оглядел всё вокруг.

Мы подошли почти к концу Эммет парка и спускались к мостовой на Ривер Стрит, уже виднелась статуя машущей девочки, когда я опять ощутила удар.

Я дернулась и обернулась, всмотрелась в тени, но не заметила ничего необычного. Чейз издал низкое рычание, и я потянула его за поводок.

— Вперед, малыш.

— Нет, не уходи ещё, — сказал голос из глубины темноты. — Вечеринка только началась, крошка.

Четверо парней появились в свете фонаря, и я сразу узнала двух из них, это были те панки, которые приходили в «Татуманию» ранее. Говорил же парень, которому я заломила руку. Все они были накаченные... Я задела его гордость, и теперь он хочет отомстить мне.

Чейз зарычал.

— Да, а я так не думаю, — сказала я и развернулась, чтобы уйти.

— О Боже, ты только что ввязала себя в бой, — сказал один, и все засмеялись.

Парень, которого я унизила, преградил мне путь, и я остановилась. Остальные, которые казались немного старше, столпились вокруг меня в местах, до которых Чейз не мог дотянуться, его рычание постепенно усиливалось.

Я дернула поводок.

— Сидеть, малыш!

Великолепно. А сейчас мы уйдем. Я ненавижу пинать несовершеннолетние задницы, но я бы сделала это, если бы надо было драться. А, похоже, что именно это они и собирались сделать.

— Не вынуждайте меня командовать им, — проговорила я.

Я подняла бровь.

— Взять мячик, — прошептала я.

Одна из моих самых любимых цитат из фильма «Останься со мной». Люблю этот долбаный фильм.

— Ты знаешь, я могу изменить твое мнение, — сказал мальчик на побегушках, игнорируя мой юмор.

Половина его лица была закрыта капюшоном, а другая светилась дерзкой улыбкой и подростковым самодовольством.

— Насчет чего? — спросила я, едва сдерживаясь от смеха.

— Прикосновений, — ответил он, и сделал шаг ко мне. Он провел ладонью по своей лысине. — Твоя подруга сказала, что тебе это не нравится, но я думаю, я могу изменить твое мнение.

Я сняла поводок с Чейза и взглянула на половину парней.

— Стоять, Чейз, — скомандовала я. — Итак, позволь мне сделать это немедленно. Ты что? Будешь держать меня, пока твой маленький дружок будет клеиться ко мне? Серьёзно?

— Сейчас, ты на моей территории, — сказал он, пожимая плечами. — Вокруг никого нет, кроме нас, крошка.

Я засмеялась, подошла ближе и посмотрела на него соблазняющим взглядом. Его глаза расширились, он ждал продолжения.

— Неужели ты сказал территория? Я тебя умоляю.

И я быстро стукнула коленом ему в пах. Он согнулся пополам, и я ударила его в челюсть тем же коленом.

— Черт! — закричал он и скорчился на земле в агонии.

— И не звони мне, малыш, — добавила я и посмотрела на остальных.

У всех был отсутствующий взгляд, когда они смотрели на своего друга, который лежал на земле.

Что-то двигалось в тени, но это происходило так быстро, что мои глаза не успевали. Я замерла на месте, не успев среагировать. Все трое ребят были оторваны от земли и раскинуты в разные стороны, их приглушенные проклятия пронзили ночной воздух, потом послышались тяжелые удары, когда они рухнули на землю.

Я присвистнула и огляделась по сторонам.

— Эй! — закричала я.

Что за чертовщина? Затем из-за угла здания стала приближаться фигура. Судя по высокому и худому силуэту, я могла сказать, что это был парень. Я подошла поближе.

— Не подходи, — произнёс он, и я остановилась.

Его гладкий, с легким акцентом голос пересек темноту и долетел до моего слуха, приказывая.

Стоны валяющихся панков плыли в ночном воздухе. Чейз, который сидел на месте, низко зарычал. Всё внутри меня трепетало. Не столько из-за страха, сколько от адреналина. Что я только что увидела? Или, скорее, не увидела? И почему он скрывается?

— Ты довольно проворный. Благодарю…

— Ты дура? — спросил он ровным, злым голосом, прервав меня. — Почему ты пришла сюда так поздно? Одна? — Он тихо выругался.

Я моргнула от удивления.

— Ну, мне надо было выгулять мою собаку. Спасибо за помощь.

Я повернулась, схватила Чейза за поводок и направилась вверх по мощеной кривой домой.

Кто, черт возьми, этот парень? Гражданин линчеватель? Черт, он не мог знать, я вообще не просила о помощи. Почему он был так зол? Не все женщины беспомощны.

Я покачала головой и пересекла парк, подошла к черному входу «Татумании» прежде, чем его голос встряхнул меня. Секунду я вставляю ключ в замок, Чейз влетает внутрь, и через мгновение он стоит возле меня.

Сработал рефлекс, и мой кулак полетел прямо в его челюсть, но он легко поймал его одной рукой. Его хватка была стальной, и я никак не могла вырвать свою руку.

Я подняла колено, но прежде чем успела ударить его в пах (если вы не заметили, это мое любимое движение), я оказалась полностью прижата к кирпичной стене своего магазина.

При свете уличного фонаря у него за спиной, его лицо было просто темным пятном. Одной рукой он закрывал дверь. Мое сердце застучало быстрее.

Это была не та ситуация, в которой я хотела бы находится. Я смотрела с ожиданием на его затемненное лицо.

— Ты слишком небрежна, — сказал он. — Тех панков было слишком много для тебя. Они могли причинить тебе боль. — Он придвинул свою голову ближе ко мне, и я увидела только очертания сильной челюсти и длинных волос. Он выглядел... знакомым. — Я могу причинить тебе боль, — сказал он смертельно тихим голосом.

Я знала, что он мог видеть каждый дюйм моего лица - я могла чувствовать, что его пристальный взгляд испытывающее изучает каждую деталь. Свет фонаря лился прямо на меня. Я выдвинула лицо и сузила глаза.

— Что ж, либо ты меня ударишь, либо изнасилуешь, — тоже тихо сказала я. Сейчас одного крика было бы достаточно, чтобы кто-нибудь из соседей выбежали на улицу, но я ждала.

Казалось, что он взвешивает ситуацию, пока пристально осматривал меня. Я чувствовала угрозу, но не боялась. Странно.

Это было за несколько секунд до того, как он отпустил меня.

— Не будь настолько безумной, — сказал он. — Ты не настолько сильна, как думаешь.

Я не глупая. Даже если я не чувствовала страха, я точно не хотела, чтобы этот парень специально побывал в моей квартире, хотя, я уверена, что он мог сделать это раньше, если бы захотел.

Я задержала свой взгляд на его темном лице и незаметно потянулась к ручке двери.

— Буду иметь в виду, — я осторожно повернула ручку.

Звук позади моего джипа заставил меня подпрыгнуть — что-то прогремело. Я мельком посмотрела туда и, когда мой пристальный взгляд вернулся к возможному противнику, моргнула. Он исчез. Да, так быстро. Я быстро глянула наверх, а затем вниз, но его нигде не было. Нигде, чёрт возьми!

Я не стала ждать повторного появления. Поспешила внутрь и закрыла дверь. Когда я была готова ко сну и проверила Сета, который — сюрприз — все еще спал, я попыталась выкинуть это странное происшествие из головы.

Кто был этот парень? И дал бы он дёру, если бы я всё-таки была бы опрометчива? В конце концов, я задремала.

Некоторое время спустя, шум прервал мой сон и я села в кровати. Мое дыхание участилось, и я реально почувствовала, как сердце бьется под футболкой. Чейз на своей кровати в углу молчал. Фонарь светил прямо в моё окно, роняя свет на старую кирпичную белую стену, и на одно мгновение мне показалось, что кто-то стоит в тени, наблюдая за мной.

Мое сердце чуть не остановилось, когда я подумала, что мой личный наблюдатель вернулась. Я поразмыслила получше.

— Сет? — произнесла я, предположив, что он встал, и ему нужна моя помощь. — Это ты? — я протянула руку и включила лампу.

Когда я посмотрела снова, там никого не было. Прозрачные белые занавески, которые висели на французских дверях балкона, вздымались на ветру. Я не помню, оставляла ли я дверь открытой. Я прислушивалась несколько секунд, в голове гудело. Я пыталась собрать мысли в кучку. Затем я поняла, что это был телевизор в гостиной.

Встав с кровати, я закрыла французские двери и пошла на звук, найдя там Сета, сидящего на диване и смотрящего телик. В солнечных очках. Зевая, я остановилась у арки.

— Что случилось? Тебе полегчало?

— Да, — ответил Сет, не оборачиваясь ко мне. — Кажется, я выспался.

— Хорошо. — Я осмотрела комнату. — Ты ел?

— Нет, — ответил он. — Я не голоден.

В комнате становилось все темнее и темнее, что и следовало ожидать в два часа ночи, телевизор бросал блики света на стену.

— Почему ты в очках?

— Глаза болят от света.

Я взглянула на него. Небольшие бицепсы, долговязый, в поношенной рубашке и дырявых джинсах он развалился на диване. Я покачала головой.

— Ладно. Если проголодаешься, то возьми в холодильнике суп Эстель или то, что осталось от Чень. Увидимся утром.

— Ага, — ответил он, и я могу точно сказать, что он даже ни разу не обернулся.

Воскресенье началось как обычное воскресенье. Я включила телевизор и услышала, как по утренним новостям сообщали, что в Дафин парке было найдено тело женщины, когда рабочие увозили мусор. Информация была дана без деталей, но репортер сообщил, что это была женщина около сорока лет, и по всей вероятности, её ограбили. Я была в шоке, ведь на ее месте могла оказаться я.

Почему-то, эта женщина осталась в моей памяти на все утро. Она и тот загадочный парень. Я слышала его голос в своей голове снова и снова, и, как ни странно, мне он нравился.

Не спрашивайте почему!

Воскресенье было единственным днем недели, когда я закрывала «Татуманию» и проводила все утро с Эстель. Казалось, что день и ночь у Сета смешались, и он спал большую часть дня. У него никогда не было температуры, поэтому я не гнала его в больницу. Но я следила за ним, он был просто сам не свой. Не больной, просто не в себе. Всякий раз, когда он просыпался, он был своей тенью, тихий, отчуждённый и... в общем не Сет По. Обычно мой брат был милым, очаровательным парнем с хорошим чувством юмора.

Я знаю, что многое меняется, когда ударяет половое созревание, но это было нелепо. Изменение произошло мгновенно. Теперь, когда он спал - он спал, как мертвый в прямом смысле слова. Я едва могла поднять его. И отношение Чейза к Сету было непонятным. Он рычал каждый раз, как Сет входил в комнату. Чейз никогда не испытывал к нам ничего кроме любви и верности, особенно к Сету, и обычно спал в ногах в его кровати. Это было очень странно, и, если быть откровенной, начало волновать меня. Я хотела, чтобы Проповедник был здесь и обследовал его, но он не должен был вернуться с острова до вторника.

А пока что, всё внутри меня ныло. И для заметки, я больше не видела того парня из магазина. Да, позор мне, я подловила себя на том, что ищу его, и да, если бы это продолжалось только один день. Но он больше не заходил, и, честно себе признаться, я была разочарована. Думаю, это тоже меня немного задело. Я не знаю почему, но это так.

В воскресенье днём я попросила Эстель присмотреть за Сетом, пока я закупалась в продовольственном магазине. Я на ходу застегнула пуговицу и ширинку джинсов, и белую футболку с логотипом «Татумания». (Хорошо - я сама себя рекламирую. Вы можете меня винить? Плюс озорной логотип-это круто.) Я надела свои черные сапоги и направилась к выходу. Фудс Лайон был забит покупателями, и я поторопилась сделать покупки по-своему списку. В тот момент, когда я вышла из магазина, я почувствовала... что за мной следят.

Повсюду от меня люди толкали свои тележки, стоянка была полностью заполнена, тем не менее, из всех окружающих меня глаз я ощущала только одни, которые следили за мной. В очках, прикрывающих мой пристальный взгляд, я осмотрелась. И поняла, что никто не обращал на меня особого внимания. Я не смогла не задаться вопросом, следил ли линчеватель из своей машины или из другого магазина.

Когда я вернулась домой, Сет все еще спал. Я была уверена, что он был в порядке: все еще без температуры, все еще дышит — и пошла прогуляться с Чейзом по набережной. Капоте играл в нескольких шагах от меня, так что я нашла скамейку поближе. Он благодарно кивнул мне, я слушала его, пока ела своё пралине из магазина сладостей. Улочка постепенно заполнялась народом, и рядом со мной на скамейке оказалась пожилая пара. Чейз же сидел у моих ног.

Периферийным зрением я заметила, что они украдкой разглядывают меня, по ухмылке Капоте я поняла, что он тоже это заметил. Похоже, что мои драконы восхищают людей всех возрастов. Я решила прогуляться по набережной, чтобы размять ноги и позволить Чейзу побегать, так что я бросила двадцатку Капоте в футляр. Он приподнял свою шляпу, я помахала ему, и мы с Чейзом побрели.

Лёгкий бриз, садящееся солнце — всё это было похоже на идеальный августовский вечер. Саванна Ривер-Квин отправлялась в речной тур, пассажиры примкнули к перилам и махали руками. Креветочная фабрика гриля манила своим аппетитным ароматом жареного пряного мяса.

Всё то время, пока я шла, я чувствовала, что кто-то наблюдает за мной, преследует меня. У меня было несколько глупых идей, когда пришло убеждение, что эта порча (я согласилась носить в своем рюкзаке маленький контейнер с кладбищенской землей, когда Проповедник дал мне его и специальный пузырек с защищающими травами), но люди не пугали меня.

Я была сильной и способной на что угодно, с шестью кубиками пресса, из-за чего многие парни завидовали мне, я снова начала размышлять мог ли мрачный парень с прошлой ночи преследовать меня. Вскоре, я даже развернулась и остановилась, напрягла ноги, положила руки на бедра, и наверно выглядела как самая нелепая версия «Ангела Чарли», но я все еще никого не видела.

Наконец, когда солнце село, а толпы людей поредели, я повернула домой. Я потратила час, оформляя в интернете заказ, отправила несколько сообщений, согласилась провести выставку-съезд по чернилам в ноябре в Калифорнии, позвонила, когда освободилась.

Никс подошла позже, и мы начали тусовку, поедая пиццу и разрабатывая новые эскизы. Сет оставался в своей комнате до полдевятого, после зашел в гостиную. Более того, в своих очках. Чейз зарычал, глядя на моего брата.

— Успокойся, Чейз! — приказала я.

Я вскочила с места, где сидела, скрестив ноги, с разбросанными эскизами перед собой и поспешила к Сету, который шлепнулся на диван. Я потрогала его щеки и лоб. На самом деле, вместо того, чтобы быть теплым, он был немного холодным.

— Вау, — сказала Никс, ее широкая улыбка, казалась, растянулась от уха до уха. — Я никогда не видела твою материнскую сторону, По. Это даже мило.

Я стрельнула в Никс взглядом и повернулась к брату. Начала стягивать с него очки, но он резко дернул головой. Резкие движения не были похожи на обычное поведение Сета.

— Отвали, Райли, — резко сказал он. — Господи боже мой, я в порядке.

В этот момент Чейз вскочил на ноги, наклонил голову, и, рыча, начал двигаться к Сету.

— Назад, — приказала я. Пес застыл на месте, и я вернула свой пристальный взгляд брату.

Никто, я повторюсь, никто не был настолько сильным, чтобы ранить мои чувства. Никогда. Я ни к кому не испытывала слабости, не считая Сета и, быть может, Проповедника. И эта небольшая резкость действительно задела меня.

— Да, хорошо, — сказала я и отодвинулась. — Я беспокоюсь о тебе, Сет.

— Не надо, — так же резко сказал он и встал. — И держи эту долбанную собаку подальше от меня.

Он вышел из комнаты, и я не смогла ничего больше сделать, кроме как в шоке смотреть ему вслед.

— Эй, — нежно произнесла Никс. — Не воспринимай ребенка серьезно, Райли. Ему пятнадцать. Гормоны, помнишь? Оставь его в покое на некоторое время.

Она похлопала по столу:

— Возьми ещё один кусочек шпината, и грибов, и закончи этот эскиз. Выглядит зловеще.

Она вытащила широкий клин из коробки и взяла большой кусок. Аппетит Никс потрясал, и я надеялась, что она найдёт, чем заняться, потому что я не могла позволить брату просто уйти.

— Скоро вернусь, — сказала я и последовала за Сетом.

Его дверь была закрыта, так что я легонько приоткрыла её и заглянула внутрь. Сет стоял возле окна, спиной ко мне, и смотрел на Речную улицу.

— Мы можем поговорить? — спросила я. Когда он не ответил, я толчком открыла дверь. — Сет, что происходит? Поговори со мной.

После того, как он даже не повернувшись, не ответив мне, я зашла в комнату и встала позади него. Я чувствовала, как воздух между нами охладевает, он весь напрягся, будто не мог находиться со мной рядом. Это причиняло боль.

— Пожалуйста...

— Не о чем разговаривать, — тихо ответил он. — Мне просто нужна свобода.

Я придвинулась ближе.

— Сет, сними очки и посмотри на меня.

Мгновение он просто неподвижно стоял. Я предполагала, что он обдумывает делать или нет то, что я попросила. Затем, тяжело вздохнув, он снял очки, но он смотрел в пол, в стену, в окно - куда угодно, но не на меня. Ну, уже что-то.

— Слушай, я не знаю, что происходит сейчас с тобой, но... просто выслушай меня, хорошо? — попросила я. — Я тоже была в твоем возрасте, ты знаешь, и не так давно. Некоторые вещи я могу понять. Я здесь для тебя - несмотря ни на что, хорошо? И если что-то тебя беспокоит то, расскажи мне. Или если Риггс и парни…

— Ничто меня не беспокоит, Райли, — резко сказал он, на этот раз, смотря на меня. Его взгляд был холодным и злым, зеленым или на два оттенка светлее. Он снова надел очки и вернул свой взгляд в окно.

Момент отдаления. В течение нескольких секунд я изучала профиль брата: растрепанные каштановые волнистые волосы, его прямой нос и сжатые челюсти - и вдруг поняла, что больше не вижу своего маленького братишку. Я увидела молодого парня. Сердитого молодого парня.

— Ладно, — сказала я и положила руку ему на плечо. — Но, в любом случае, я здесь.

Я не медлила и не ждала ответа, а просто вышла из комнаты.

Мое сердце болело — буквально разрывалось — из-за равнодушия Сета, но я понимала, что ничего хорошего не получится, если я останусь и попытаюсь что-нибудь выведать у нового Сета. Поэтому я отложила мысли о поведении брата на ночь. Это было нелегко.

Я гнала по улице Панк, увеличивая скорость до безумия, так как я не была ответственна за Сета (ему уже исполнилось 19). Я любила его больше жизни, и теперь я знала, через что прошла моя мама, когда я сделала то же самое с ней.

Когда я вернулась в гостиную, я сразу увидела бледное лицо Никс уставившейся в телевизор, шокированное выражение лица, открытый рот.

— Боже мой, — пробормотала она, и я взглянула на плоский экран, чтобы увидеть, что она имела в виду.

Шел выпуск местных новостей, и репортер, стоя перед зданием биржи хлопка, с серьезной миной сообщил о зверском убийстве молодого морпеха. Полицейская машина неподалеку мигала синими огнями, и через мгновение черный пластиковый пакет, скрывающий тело, пристегнули к каталке. Затем на экране мелькнуло изображение красивого новобранца морской пехоты вместе с именем: Закари Мерфи, девятнадцать лет.

— Зак, — пробормотала я.

У меня сердце остановилось, когда я узнала молодого парня, который приходил в субботу сделать татуировку кельтской ящерицы, и волна грусти накрыла меня.

— Проклятье, Никс, — сказала я и посмотрела на нее. — Это два убийства за один день. Интересно, что с ним случилось.

Боже, бедные его родители. Я точно знала, что они переживают. В течение следующих несколько дней состояние Сета изменилось. Не уверена, что оно ухудшилось, просто... эволюционировало.

Что было еще хуже, так это то, что Проповедник продлил свою поездку на остро. Да и я не могла на него положиться. Чрезмерный сон Сета в какой-то степени облегчал мне жизнь, но парень носил свои очки постоянно: в помещении и на улице, в солнечную и в облачную погоду.

Едва ли он обменивался парой слов со мной или Никс и, поскольку уже стемнело, он уходил, говоря, что хочет потусить с друзьями пока не началась школа. Я бы никогда не позволила брату просто шляться по улицам — я знала к чему это может привести, знала в каком аду была я, чтобы позволить этому повториться с ним. Ни за что.

Поэтому, когда Риггс и остальные парни появились в «Татумании» на закате, все в очках и выглядящих как банда головорезов, я решительно была против.

Боже, я походила на старого отсталого человека. Но это же был Сет, и я не могла позволить ему направить хотя бы однажды его кеды одиннадцатого размера не в том направлении... до тех пор, пока я в состоянии помешать.

— Эй, детка, где твой брат? — спросил Риггс.

Он оперся ногой о мой чернильный столик, скрестив руки на груди, изо всех сил стараясь выглядеть круто. Чейз поднялся со своего коврика и опустил голову, шерсть на его загривке стала дыбом, и теперь из глубины его горла исходило знакомое низкое рычание. Сейчас я ему это позволила.

Я повернулась к Риггсу.

— Детка? Да ты определенно припух, дикобраз. У тебя осталась последняя попытка. И сними уже эти нелепые очки, — сказала я раздраженно.

Выражение лица Риггса стало... не знаю, полным ненависти и холодным как камень. Он медленно сдвинул свои очки, и если выражение его лица потрясало, то свет в его глазах был ещё ужасней. Они были ледяными, его глаза, бесчувственными... как то так, правда. Они даже выглядели светлее, чем раньше. Как такое возможно? Я вздрогнула в душе, и это потрясло меня.

Должно быть, парень стал головорезом, но я знала Риггса с детства и до этой ночи я считала его безобидным.

Сейчас?.. Он изучал меня с пристрастием хищника, от чего мне захотелось влепить ему подзатыльник.

— Где Сет, мисс По? — его улыбка была холодна, как и его глаза. — Лучше?

— Едва ли.

— Здесь, — ответил мой брат позади меня.

— Готов?

Я продолжила тщательно изучать Риггса.

— И куда это вы, парни, намылились?

Он чуть усмехнулся.

— Мелоу Машрум (пиццерия). Устроит? — он достал из кармана комок мятых купюр. — Моя мама дала мне денег. — Он надел свои очки и посмотрел на меня: — Не волнуйся, детка, — с сарказмом сказал он. — Мы будем дома рано.

Остальные смеялись — включая Сета — и Чейз стал более взволнован. Он начал грозно лаять.

— Чейз, назад — сказала я, и резко взглянула на Сета и проглотив обиду. — К одиннадцати, брат. Не заставляй меня приходить искать тебя. Я серьезно.

— Как скажешь, — буркнул он, что еще больше меня взбесило, так как мы оба знали, что на самом деле это значит.

Да пошел ты... и они покинули магазин. Снаружи, Риггс оглянулся на меня через витрину и улыбнулся, и клянусь богом, меня пробрал озноб.

Чейз заметил это и бросился в окно, лая, как сумасшедший. Я знала это чувство. Мне нестерпимо захотелось выбить немедленно все это дерьмо из него, и, если бы он был совершеннолетним, я бы так и поступила.

— Что происходит с Чейзом последнее время? — спросила Никс, почесывая ему за ушком, успокаивая его. — Райли, не волнуйся, — сказала она утешительно, — с ним будет все в порядке. — Ухмыльнулась она: — Он просто пытается выпендриться перед друзьями. Готова поклясться, что ты была такой же в его годы.

Я продолжала выглядывать из магазина.

— Намного, намного хуже, Никс. И это меня беспокоит.

Так я и провела весь вечер — беспокоясь...

Я лупила что есть силы по груше весь вечер, в надежде хоть немного снять напряжение до тех пор, пока окончательно не выдохлась. Мои суставы, ноги и голени адски болели.

Я пила воду на кухне, когда услышала, как Сет поднимается по ступенькам, ровно в одиннадцать. Он не обратил на меня никакого внимания, вместо этого он отправился прямиком в свою комнату и заперся.

Я хотела пойти за ним. Но я вспомнила слова Никс и дала ему поблажку, тем более что он пришел во время, решив для себя поговорить с ним утром. Было очевидно, что с ним что-то происходит, и меня раздражало то, что он не хотел моей помощи.

Я приняла душ и стала готовиться ко сну, но сон ускользал от меня.

Вместо того, чтобы беспокойно ворочаться, я вышла на балкон моей комнаты. Здесь было как раз достаточно места, чтобы стоять, и чёрные кованые перила, чтобы удержать меня от падения. Я стояла и смотрела в ночь, наблюдая, как лунный серп мерцает над рекой.

Ночь была тихая, и я чувствовала себя уязвимой - а это не то чувство, которое я особенно любила. Мои мысли вернулись к Заку, парню, которого я даже не знала, и который был слишком молод, чтобы умереть.

Что случилось? Я не могла помочь, но задавалась вопросом, кто сделал это, и представляла, как убийца прямо сейчас шел по той самой улице, на которой жили мы с братом.

Я имею в виду, что здание хлопковой биржи находится в двух секундах от «Татумании». Я могла видеть его с моей задней двери. Я развернулась, чтобы уйти, но прежде, чем я вошла внутрь, меня охватило грызущее чувство, заставляя еще раз оглянуться через плечо. Я глядела в ночь, в полумрак, обыскивая темноту. Я была уверена, что пара глаз следит за мной из тени.

Клянусь богом, но я не могла ничего разглядеть. Это стало происходить слишком часто, и, откровенно говоря, мне следовало убраться отсюда. Особенно, если это был тот крутой парень из другой ночи. Я заперла балконную дверь. И всё равно не смогла выспаться.

Через некоторое время я проснулась, задыхаясь, и села прямо. В то же время, я услышала низкое горловое рычание Чейза. Мое зрение было всё ещё замутнённым ото сна, но я осматривала тёмные углы моей комнаты, стараясь увидеть. Во мне все замерло. Кто-то был в моей комнате. Моя рука медленно двинулась по направлению к заднему левому столбику кровати, где я хранила биту. Мои пальцы обхватили ручку. Я медленно соскользнула ногами на пол и подняла биту к плечу. Какая-то машина медленно проехала вниз по мостовой, а её фары осветили стены моей комнаты... и моего брата. Я снова задохнулась, будучи застигнутой врасплох.

— Сет? Что ты там делаешь? — я опустила биту.

Сет не говорил и не двигался, он стоял абсолютно неподвижно. Я не могла видеть выражение его лица, но у меня было мгновение, когда машина проехала мимо. Он выглядел безучастным, злым. Я не хочу лгать - он напугал меня до чертиков. Ещё сильнее меня испугало то, что я не опустила биту.

— Сет? — я говорила не слишком громко, но определенно напористо. — Что случилось, братец? Ты болен?

Чейз тут же встал и сделал несколько шагов в сторону моей кровати. Он зарычал громче. Сет по-прежнему молчал.

— Эй, — сказала я и расслабилась. — Хочешь я...

— Нет, — наконец сказал Сет. Его голос звучал... иначе. Напряженно. Глубже.

— Хорошо, хорошо! — сказала я, вынуждая себя оставаться в спокойствии. — Я собираюсь включить свет...

— Нет! — закричал Сет и бросился на меня.

Чейз бросился на Сета, сбил с ног, и ухватился за руку. Сет вскрикнул от причиненной боли, борясь изо всех сил, встряхивая Чейза и пытаясь освободится от него.

— Отвали от меня! — закричал он и с силой пихнул Чейза свободной рукой.

Собака пролетела через всю комнату, и приземлился возле стены с пронзительным визгом.

Он тут же подскочил и с расплатой кинулся на Сета.

— Нет, Чейз! — Закричала я и побежала, чтобы схватить его за ошейник.

Сет выбежал из моей комнаты и немного позже дверь черного хода на первом этаже громко хлопнула.

Я резко натянула шорты, которые до этого были на мне, скользнула в шлепки и понеслась за братом.

Да что с ним происходит? Я выбежала наружу, тяжелый утренний воздух густой и жидкий как туман поднимался над рекой; я прикрыла дверь и стала оглядываться по обе стороны улицы, но нигде не смогла обнаружить каких-либо признаков Сета.

С бешено бьющимся сердцем, я пошла по мостовой, уходящей к узкой аллее, которая вела к Ривер Стрит и поспешила вдоль витрин магазинов по направлению к реке.

Я была абсолютно одна и продолжила свой путь вверх по реке, перейдя на легкий бег.

— Сет? — позвала я. — Сет! — нет ответа.

Я все еще была одна в западной части, прошла Хайат, затем поднялась до проспекта Фактор и обыскала Бэй Стрит. Утренняя дымка висела как облако, медленно расползаясь во все стороны между дубами как щупальца. Воздух был неподвижен, не было даже намека на бриз, движущегося сквозь мох.

Я стояла в тишине, наблюдая и слушая. Ничего. Не было никаких признаков моего брата.

В это момент я вдруг ощутила, что кто-то стоит рядом со мной, и на этот раз это не было предчувствием, что за мной просто наблюдают. Я знала это. Я была уверена, что это был не Сет. Адреналин в моей крови резко подскочил, пока я внимательно оглядывалась вокруг.

Тени сгущались и охватывали всё: фонари, бордюры, парковку, магазины и деревья. Я развернулась и пошла вверх по мостовой, но как только я свернула в переулок возле «Татумании», то оказалась крепко прижатой к стене. Дыхание со свистом вырывалось из лёгких.

Грудью я была прижата к стене, поэтому не видела, кто это сделал, пока он не заговорил.

Не было сомнений, чей этот ровный со странным акцентом голос.

— Ты хочешь умереть? — сказал он. Его голос был низким, глухим и раздраженным. Его губы касались моих волос, рядом с ухом. — Или ты просто гребанная сумасшедшая? — я попыталась оттолкнуть его, но он крепко меня держал.

— Ты впечатал моё лицо в кирпич, придурок. Отойди от меня, — приказала я.

— Твое лицо это последнее, о чем нужно беспокоиться. — Он чуть ослабил хватку, но этого было достаточно, чтобы отделить мою кожу от цемента. Я почувствовала его рот рядом с моим ухом, и, Богом клянусь, он понюхал мои волосы. — Здесь небезопасно.

— Да, я начинаю понимать это, — сказала я, пытаясь взглянуть на того, кто стоит позади меня, отталкивая его. — В чём дело? Почему ты следишь за мной?

Плохо было уже то, что я нашла в нём что-то захватывающее. Я понятия не имела, что это было — он угрожал мне уже дважды.