Полуночная звезда

Глава 10

Аделина Амутеру

* * *

Я просыпаюсь из-за звона цепей. И я понимаю, что эти цепи на моих запястьях. Мир обостряется и размывается снова и снова, поэтому могу сказать, что вокруг все лишь темно-серое и серебристое, что камни подо мной холодные и сырые. На мгновение я возвращаюсь в подемелья Инквизиторской Башни; мой отец только умер, и мне суждено сгореть на костре. Я даже слышу его смешок в углу комнаты, вижу туманный мираж того, как он стоит, прислонившись к стене, рана на груди разорвана и кровоточит, его рот искривился в улыбке.

Я пытаюсь сбежать от него, но цепи держат меня, что бы я не двигалась слишком далеко. Раздается бормотание недалеко от меня.

— Она просыпается.

— Представьте ее перед Триадой. Будьте осторожны с цепями. Где Посланник? Нам нужна его помощь…

Они говорят на тамуранском; я не могу понять, о чем они говорят дальше.

Голоса исчезают и, спустя мгновение, я чувствую, как меня начинают поднимать. Мир пошатывается. Я пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь, на чем угодно, но мой разум слишком мутен. Шепоты заполняют мою голову абсурдным шумом, затем рассеиваются.

Корридор, лестницы и прохладный ночной бриз. Поблизости слышится голос, который я слишком хорошо знаю. Магиано. Я поворачиваюсь, тоскуя по нему, но я не могу взглядеться, чтобы определить, где он. Кажется, он злится. Его голос проплывает рядом, а затем далеко, пока я полностью не перестаю его слышать. Они собираются причинить ему боль. Эта мысль направляет каждую каплю моей бушующей энергии всплыть на поверхность, и я спутываю нити, нападая в слепую. Я убью их, если они сделают это. Но мое нападение кажется слабым и непослушным. Вокруг меня образуется кольцо криков, и оковы на моих руках болезненно затягиваются. Моя сила снова растворяется.

Где все остальные? Эта мысь приходит ко мне в голову, и я пытаюсь уцепиться за нее. Где Серджо? Мой флот? Где я? Я затерялась в своих ночных кошмарах?

Воспоминания о битве возвращаются, кусочек за кусочком. Сила Энцо была мной подавлена. На меня напал один из моих инквизиторов. Это я отлично помню. Мысль ощущаются нечетко, но она задерживается достаточно долго для меня, что бы я смогла обдумать ее. Саккорист, восстание против меня.

Крыса, говорят шепоты. Они всегда проникают сквозь трещины.

Тьма снова сменяет лестницу. Мы снаружи, и солдаты-вражесткие солдаты- ведут меня вверх по ступенькам. Я слабо поднимаю голову. Лестницы бесконечно растягиваются по обе стороны от нас и, кажется, ведут нас к небесам. Башни возвышаются выше, на подогонниках пылают золотым огнем свечи, а перед нами ряд огромных арок, парящих над лестницами. Я смотрю выше, туда, где лестница уступает путь величественному, искусно резному входу, обрамленному украшенными колоннами и покрытому тысячами повторяющихся кругами и квадратами. На самых высоких шести словах вырезаны слова.

ВЕРНОСТЬ. ЛЮБОВЬ. ЗНАНИЕ. ТРУДОЛЮБИЕ. ЖЕРТВЕННОСТЬ. БЛАГОЧЕСТИЕ.

Тамуранские слова, но я узнаю их. Это знаменитые шесть столпов Тамурании.

Я спотыкаюсь на ступеньках, и кто-то поднимает меня. Моя голова тяжело опускается.

В следующий раз я пропыпаюсь лежа в центре обширной круглой палаты.

Вокруг меня разносится низкий гул голосов. По краям комнаты протягиваются ряды свеч, и свет проникает откуда-то выше меня, достаточно, чтобы осветить всю палату. Я чувствую на груди ужастное давление — знакомая привязь между мной и Энцо сжимаясь натягивается, энергия пульсирует и трепещет. Должно быть он в этой комнате. Мои руки по-прежнему скованы, и моя голова пульсирует, но в этот раз мир для меня обостряется, чтобы я могла мыслить здраво. Я подталкиваю себя в сидячее положение.

Я в середине круга, нарисованного на полу, края которого украшены более маленькими кругами. По периметру стоят три трона на одинаковом расстоянии друг от друга, все они указывают в мою сторону. На каждом троне сидит высокая фигура, одетая в тончайшие золотые шелка, ее волосы скрыты за тамуранской оберткой. Золотая Триада. Я в тронном зале Тамурании, сижу перед их тройкой королей.

Я смаргиваю остатки туманного разума и быстро оглядываю комнату.

Солдаты шевелятся и перемещаются в ответ на мои движения.

Незамедлительно, инстинктивно, я захватываю мою энергию — потоки страха и неуверенности в палате теперь взывают ко мне — и я выбрасываю паутину иллюзий. Палата тонет во внезапной тьме, воздух наполняют крики, и кнут агонии сам извивается вокруг ближайших ко мне тамуранских солдат. Несколько из них издают крик. Я обнажаю зубы, нацеливаясь на королей.

— Оставайся на месте, Аделина. — Это голос Рафаэля.

Я опираюсь на пол, пока мои цепи не позволяют мне двигаться дальше и искать его. Он стоит рядом с одним из тронов, сложив руки. Он выглядит мрачно, но его выражение не уменьшает его красоты. Его волосы прямы и распущены сегодня ночью, черные с сапфировыми прядями, которые ловят свет свечей. Такой же, каким я помню его. Он отвечает мне спокойным взглядом. Цвет его глаз сменяется на свету.

Рядом с ним стоят несколько лучников, их арбалеты указывают на меня.

— Сбрось свои иллюзии, — говорит Рафаэль. — Ты здесь на милости короля Валара, короля Эма и короля Йоза, правителей великой империи

Тамурании. Поднимись, удерживая свою силу, и обратись к Их Величествам.

Мое самообладание бунтует, даже если я знаю, что Раффаэль прав. Моя сила все еще только иллюзия — я не смогу достаточно быстро напасть, чтобы сдержать эти арбалеты от выстрела в своюс сторону. Я умру за несколько секунд. Мысли вспыхивают в моем сознании. Почему Рафаэль привел меня сюда? Почему он не убил меня? Он мог бы позволить им выпустить их стрелы, не предупреждая меня.

И самая настойчивая мысль: Если Виолетта здесь в Тамурании, почему он не использует ее способности против меня? Почему они не отняли у меня силу?

Но, что действительно меня останавливает от повторных нападок, — таинственная фигура, стоящая в нескольких футах от Рафаэля, он смотрит на меня, положив руки на рукоять кинжала на поясе. Когда я встречаюсь взглядом с Энцо, связь между нами натягивается так сильно, что я начинаю задыхаться. Я никогда не чувствовала, что наша связь так сильна, что она настолько прочна. Он, кажется, тоже: даже отсюда я чувствую его, чувствую, как он сжимает челюсть, как двигаются его мышцы.

Глаза Энцо так темные, как я их когда-то видела. Они не светятся блеском жизни, который должны иметь глаза. Они тусклы и темны, лишены алого огня, который раньше их наполнял, они заполнены холодной пустотой. Он смотрит, будто едва меня знает. Он не говорит ни слова. Я вздрагиваю снова, когда наша связь натягивается туже, ослабляется, снова натягивается. Как и во время нашей битвы в небе, он пытается подавить мою силу. Но я тоже чувствую боль в этой связи, которая переплетается с моей собственной энергией. Энцо был ранен в бою, и я могу сказать.

Я гневно напрягаюсь. Как ты смеешь пытаться меня контролировать.

Медленно я высвобождаю свои иллюзии на солдат и возвращаю свою силу, запертую внутри груди, защищенную от Энцо. Несколько солдат припадают на колени, все еще дрожа от иллюзии боли. Затем я осторожно вытягиваю обе руки, так, чтобы мог видеть Рафаэль. Если он изучает движение моей энергии прямо сейчас, он будет знать, что я не собираюсь нападать.

Но я не буду покланяться чужой власти. Мой взгляд перемещается на одного из королей, и я удовлетворена, когда он отвечает на мой пристальный взгляд. Хочется посмотреть вокруг на оставшуюся палату, чтобы встретится взглядом с другими двумя королями, но тогда бы мне пришлось вертеться на полу, как нищенка. Я не буду делать здесь ничего такого.

— Мой флот, — говорю я вместо этого, поднимая подбородок на короля. — Мои Розы

— Чоурсдэем, — говорит Рафаэль королю. — Розэем.

Король говорит что-то Рафаэлю в ответ. Большинство полностью потеряны на мне, но я различаю насмешливое напевание, которое он добавляет к моему имени.

Рафаэль склоняет голову к королю, затем оборачивается ко мне.

— Война бушует, даже когда мы говорим, королева Аделина, — переводит он.

— Наши войска засели в мертвой точке из-за того, что ваши силы знают, что ты в нашем плену. Другие из твоей Розы так же в наших руках.

Невредимы… на данный момент.

Другой пленный. Это должен быть Магиано. Он был единственным, кто был со мной, в конце концов, я уже слышала его голос ранее. Моя энергия впыхивает, и Рафаэль бросает на меня предостерегающий взгляд. С большим трудом я сглатываю и сдерживаю себя. Жизнь Магиано зависит от моих действий.

— Кажется, тебя предал один из твоих инквизиторов, — говорит Рафаэль.

Один из моих людей. Факт того, что это произошло на глазах Рафаэля, ослепляет меня яростью.

— Ты внедрил мятежника в моих людей, — огрызаюсь я. — Не так ли?

— Мне это не нужно, — отвечает Рафаэль. — Вы бы проиграли эту битву.

— Я не верю тебе.

— Один из твоих людей напал на тебя. Это редкость?

Нет. Это не редкость. Предыдущие попытки нападений мелькают в моих воспоминаниях, даже когда я пытаюсь держать их подальше. Повстанцы повсюду. Я стискиваю зубы. Я позабочусь о том, чтобы с этого предателя живьем сняли кожу.

Король опять говорит, и Рафаэль переводит:

— Что бы вы сделали на нашем месте? — на устах тамуранского короля появляется признак улыбки. — Я уверен, вы бы нас обезглавили, и держали наши войска на виду. Я слышал о том, что вы делаете в других завоеванных городах. Возможно, мы должны сделать то же самое, свесив ваше тело с мачты наших кораблей. Это должно закончить эту войну достаточно быстро.

Мое сердцебиение учащается, но я не позволяю ему увидеть мой страх. Мой разум волнуется. Как мне вырваться отсюда? Я снова смотрю на Рафаэля. Какую сделку Кинжалы заключили с Тамуранией?

И Виолетта.

— Где моя сестра? — требую я, дрожащим от гнева голосом.

— Она отдыхает. — Рафаэль делает шаг ко мне.

Он имеет в виду, что с ней все не очень хорошо. Я хмурюсь.

— Ты лжешь. Я видела, как она летела с тобой в бою.

— Она была не в состоянии бороться с вами, — отвечает Рафаэль. — Я взял ее с собой исключительно для того, что бы вы смогли увидеть ее.

Почему Виолетта еще не отняла у меня силы, потому что… она слишком слаба для этого?

— Ты так часто лгал, Посланник, — говорю я с нарочитым спокойствием. — Почему ты должен остановиться сейчас?

— Ради всех богов, она не заслуживает этого, — из тени бубник Мишель.

Внешне он отличается от того, каким я его помню, болен тощий, худые щеки, а его глаза фиксируются на мне со жгучей ненавистью.

— Обезглавь ее и отправь обратно в Кенетру. А остальную часть выброси в океан рыбам. Она всегда принадлежала Преисподне. Может быть, это все исправит.

Я хмурюсь, опешив от таких резких слов, от того, что они исходят от того же паренька, который когда-то оценил мою иллюзию розы. Он так любил Джемму; любая дружба, которая у нас могла бы быть, закончилась в тот день, когда я скинула ее с небес. Девушка, которую я когда-то держала в себе, проталкивается сквозь темную королеву, чтобы остановиться на других воспоминаниях. Я понимаю, что не могу вспомнить звук смеха Мтшеля.

Рафаэль не сводит с меня глаз. К моему удивлению, три правителя, кажется, ждут, пока он заговорит. После очередного краткого мгновения тишины, он шагает вперед.

— Есть тысяча вещей, которые мы смогли бы сделать с вами здесь, под нашей охраной, — говорит он. — Но то, что мы сделаем, — отпустим вас.

— Отпустишь меня? — вторю я и моргаю, хмурясь в замешательстве.

Рафаэль кивает один раз.

Снова его рабочие манипуляции. Они никогда не значат то, о чем он говорит.

— Чего ты хочешь, Посланник? — резко говорю я. — Откровенно говоря, мы сейчас воюем. Наверняка вы не ожидаете моей веры в то, что вы и Тамурания овобождаете меня из милости ваших сердец.

В тишине один из королей обращается к Рафаэлю и поднимает руку с драгоценностями.

— Что ж, Посланник, — говорит он, его голос разносится по палате. — Ца бехаум.

Рафаэль подходит ближе: — Аделина, — начинает он медленно, — мы отпускаем тебя, потому что нам нужна твоя помощь.

Это было совсем не похоже на то, что я ожидала от него услышать. Я могу лишь недоуменно на него смотреть. Затем я начинаю смеятся и шепоты присоединяются ко мне. Ты, должно быть, действительно сходишь с ума.

Что-то в выражении Рафаэля все же заставляет мой смех утихнуть.

— Ты серьезно? — говорю я, насмешливо подражая его привычным жестам. — Ты, должно быть, в отчаянии, если думаешь, что я буду работать с вами и Кинжалами.

— У тебя не будет выбора. От этого зависит жизнь твоей сестры, так же, как и наши жизни. — Он кивает мне. — Как и твоя.

Больше лжи. — Вот почему ты рассказал мне о ней? Почему ты хотел, чтобы я увидела Виолетту с тобой? Потому что вы можете использовать ее против меня? — качаю головой в его сторону. — Жестоко, даже для тебя.

— Я принял ее, — отвечает Рафаэль. — А что сделала ты?

И как всегда его слова отражают правду. Это то, что ты хотела, Аделина, уговаривают шепоты. Ты хотела найти Виолетту, по своим причинам. Теперь ты нашла ее.

Рафаэль продолжает в тишине:

— Твоя сестра однажды забрала некоторые мои документы из королевского корабля Бельдайна. Помнишь, что она сказала?

Он говорит о пергаменте, который она показала в тот день, когда ушла от меня. Что вся Элита обречена умереть молодой, разрушенной изнутри нашими силами. Как всегда меня пробрало дрожью от его мыслей. Я вспоминаю рану Терена, постоянную жажду Серджо. Мои иллюзии постепенно выходят из под контроля.

— Да, — говорю я. — И что они должны сделать со мной?

Рафаэль по-очереди оглядывает каждого правителя. Они сразу же молча кивают, давая ему какое-то негласное разрешение. Когда они делают это, ко мне приближается Тамуранский солдат, стоящий ранее по краю палаты. Я замираю, когда он надвигается. Рафаэль наклоняет голову, потом идет к выходу из палаты.

— Пойдем со мной, — говорит он.

Энцо движется, как будто бы тоже будет нас сопровождать, но он останавливается, когда Рафаэль качает головой.

— Его сила слишком сильно воздействует на твою, — говорит Рафаэль мне. — Ты должна стоят одна для этого.

Другие следуют за ним. Солдат помогает мне поднятся на ноги и ведет вперед. Мы выходим из палаты и входим в коридор, затем оставляем дворец и движемся по береговой линии. Давление на груди облегчается, и я облегченно схожу, когда стена и холмы вырастают между нитями, связывающими меня и Энцо. Ночь темна, единственный свет исходит из двух серебряных кусков лунного света, которые я вижу, глядя сквозь облака. Бушующий над океаном шторм Серджо теперь разогнан, но запах дождя продолжает висеть в воздухе, а трава мокрая и блестящая. Я вытягиваю шею, обыскивая. Где-то там на волнах мои корабли и Серджо.

Интересно, о чем он думает. Интересно, где был захвачен Магиано.

Мы продолжаем идти, пока наконец не доходим до берега. И вот, Рафаэль подходит к нам и шепчет что-то солатам. Они тянут меня вперед, к воде. У меня появляется ощущение, что они намеоены утопить меня в океане и это все ритуал. Я борюсь, но это бесполезно.

Спотыкаясь, я иду вперед. К моему удивлению, Рафаэль переходит на мою сторону. Мы стоим на мокром песке и смотри, как волны плывут к нам. Вода и морская пена устремляются на пляж, я втягиваю воздух, когда холодная вода пробегается по моим ногам. Рафаэль тоже позволяет им пройти по ногам, намочив нижнюю часть одежды.

Мгновенно, я снова чувствую это. Я получила только вспышку странной океанской тьмы во время боя, а затем я забыла об этом. Но сейчас, мир вокруг меня настолько тих, что я могу сконцентрироваться, я могу почувствовать смерть в воде. Океан отходит, потом снова бросается вперед. Снова он мочит ноги. Снова я задыхаюсь от холодной энергии, вихрящей в глубине.

Раффаэль смотрит на меня. Его глаза сияют разными цветами в ночи.

— Ты знакома с этой энергией больше, чем кто-либо еще.

Я хмурюсь. Чувство отвращения, меня тошнит от этой неправильности, но в то же время, я понимаю, что я нетерпением ожидаю каждый прилив океана, надеясь на очередную дозу темной энергии.

— Да, — говорю я, машинально, против своей воли.

— Ты помнишь тот день, когда я впервые испытал твои силы? — спрашивает он. — Я хорошо помню твою связь. Амбиции и страсть, да… но больше всего, страх и ярость. Ты остаешься единственным человеком, которого я встречал, рожденного от обоих ангелов, охраняющих Преисподню. Твоя энергия связаня с Подземным Миром болше тех, кого я знаю. Эту силу я чувствую в воде — это энергия из Преисподней.

Выражение лица Рафаэля слишком мрачное.

— Элита существует только из-за дисбаланса межде смертным и миром бессмертным. Кровавая лихорадка сама по-себе была пульсацией в нашем мире, вызванная древним разрывом. Наше существование противоречит естественному порядку, отрицаемое самой Смертью. То, что Королева Мэв вернула Энцо лишь ускорило процесс разлома. Происходит слияние двух миров, которое медленно отравляет все в нашем мире.

Я вздрагиваю. Вода снова устремляется вперед, и я закрываю глаз, тянусь к темной энергии.

— Причина, по которой я убедил королевство Тамурании освобить тебя состоит на условии перемирия, — Рафаэль идет дальше, его взгляд задерживается на горизонте. — потому что нам нужна твоя помощь, чтобы исправить это. Вдоль берегов Тамурании уже ощкщаются последствия. Если мы не сделаем что-нибудь в ближайшее время, погибнет не только вся Элита, но и весь мир.

Я смотрю на горизонт, нежелая Рафаэлю быть правым. Конечно же, это смешно.

— И что моя привязь сделает со всем этим? — наконец говорю я.

Рафаэль вздызает и склоняет голову:

— Думаю, нам лучше отвести тебя к твоей сестре.