Полуостров сокровищ

Глава 7

Олег на фоне папы как-то стушевался, поблек. Оно и понятно: родитель у сыскного воеводы был хоть куда, всем отцам отец. Громовержец.

Войдя в комнату, он заполнил собой всё пространство. Я и сам не заметил, что вытянулся по стойке смирно, как на параде в День Независимости Москвы. Во время представления я невольно втянул живот и выкатил глаза. Сварог нехотя кивнул, пережевывая свою зубочистку, но руки не подал. Да я особо и не рассчитывал…

Лумумба, пока Олег объяснял, кто мы и что, флегматично рассматривал вышитые крестиком подушки на кровати, но когда прозвучало его имя, подошел.

— Так и не бросила своего увлечения, — кивнул он за спину, на княжеское ложе. — У меня дома тоже парочка сохранилась. Майор М'бванга М'бвеле, к вашим услугам.

— Наслышан, — пожимая руку наставнику, буркнул Сварог. — Князь о вас рассказывал. — путешествие зубочистки в другой угол рта. — Вы были хорошо знакомы?

— В рамках составления экономического договора.

— Великая Княгиня в своё время была… вашей женой.

— У всех свои недостатки.

От уголков глаз главнокомандующего пошли лучики морщинок, придав лицу добродушное выражение. Но сами глаза остались холодными. Я бы даже сказал, ледяными. Вдобавок он оскалился, что, наверное, должно было означать улыбку. Я поспешно отвел взгляд. Даже не знаю, как теперь засну… Сон-травы придется у бабки просить.

— Так что вы конкретно хотите? — спросил Сварог. Он демонстративно развернулся к Лумумбе, как бы оставляя нас с Олегом за кадром.

— Разобраться, — мило улыбнулся наставник. — Мою жену, хоть и бывшую, собираются казнить. Дабы не испытывать в дальнейшем угрызений совести, я решил убедиться в э… справедливости и правомочности сего мероприятия. Да и товарищ Седой проявляет живейший интерес. Ольга — его, можно сказать, любимица…

— Нам скрывать нечего, — нетерпеливо перебил Сварог. — Можете прочесть заключение доктора. Я распоряжусь.

— Но… нам казалось, что сыск — вотчина вашего сына, — невинно заметил учитель, как бы невзначай придвигаясь к Олегу.

— Убийство Великого Князя — не обычная уголовщина. Это дело политическое. Да и княгиня — не пьяный варнак.

У Олега дернулся уголок рта, но он смолчал.

— Понимаю, — наклонил голову Лумумба. — Буду благодарен за любые предоставленные сведения. Товарищ Седой, смею заверить, тоже в долгу не останется.

Наставник, многозначительно глядя на Сварога, постучал себя по носу. Тот только хрюкнул, повернулся и пошел, не оглядываясь, по коридору.

…Вот здесь, — Сварог обвел рукой новое помещение, — всё и пишется. Каждая минута, каждый час.

У нас в академии тоже был компьютерный зал и даже небольшая сеть. Машины собирали со всей Москвы, и допуск к ним имели далеко не все.

— Оборудование установили по приказу князя Игоря? — спросил Лумумба.

— В британской фирме заказывали, — кивнул Олег.

— Они наладили сборку системных блоков? — поднял бровь наставник.

— Скорее, старые запасы распродают.

— Баловство всё это, — рыкнул Сварог. — И денег потрачено, и от беды не уберегли. По мне — поставить по дружиннику на каждый угол, и то больше толку. Но «некоторые» настаивали на личном пространстве. Воздуху им, видите ли, не хватало…

Олег коротко вздохнул, подавляя раздражение.

— Однако именно камеры предоставили вам так называемые доказательства виновности Ольги, — заметил Лумумба, потирая переносицу. Выглядел он не лучшим образом. Подбитый глаз набряк, синяк под ним стал фиолетовым. Остальная кожа, наоборот, слегка посерела. В бакенбардах стало больше седины…

— Не «так называемые», а железобетонные доказательства. На камерах видно, что никого другого рядом с Игорем попросту не было. Не сам же он себя убил.

— А вы точно уверены, что это убийство, а не несчастный случай?

— Уверены. Другой вопрос: как она это провернула? Игорь был далеко не дурак, и не дал бы себя травануть просто так, за здорово живешь. Даже если распылить яд на стены, или отравить листы книги, пропитать фитили ламп… Она бы пострадала сама. Остается магия.

— Вы думаете, князя заколдовали? — живо спросил наставник.

— Другого варианта просто нет, — отрезал Сварог. — Ольга была колдуньей.

— Была?

— Ну, есть. Пока…

— В городе полно и других магов, — заметил Лумумба.

— Но никто из них не имел доступа к князю, — отрезал Сварог. — Признается. Деваться-то ей некуда… Так что, будете смотреть записи? А то мне недосуг.

— Включайте.

Звука не было, только картинка. Вот князь с княгиней, о чем-то беседуя, идут по коридору, открывают дверь в покои, но остановившись на пороге, начинают оживленно жестикулировать. Видно, что Князь пытается в чем-то убедить Ольгу, но та упрямо качает головой.

— Мать волнуется, — долетело из-за спины. Сварог, пользуясь случаем, негромко отчитывал сына. — Якшаешься с разной швалью… А маньяка третий месяц поймать не можете… Что сложного-то? Выследили, устроили засаду, схватили.

— Прикажешь хватать кого попало?

— Народ успокоить-то надо.

— Нельзя сажать невиновных.

— Все в чем-то да виноваты, — тон родителя немного смягчился. — На ужин придешь? Мать пирогов напекла.

— Опять смотрины устроите?

— Внуков не в капусте находят.

— А сыновей не для забавы растят.

— Не шлындрай допоздна. Завтра важный день.

— У меня каждый день — важный.

— О нас с матерью подумай. Перед людьми стыдно…

— Никогда и не переставал.

М-да. Вот страдаю я от того, что сирота. Нет, мол, у меня ни папы ни мамы…

Лумумба, просмотрев всю пленку, кадр за кадром, устало потер переносицу. Главнокомандующий Сварог дожидаться окончания просмотра не стал, наказав сыну докладывать о расследовании лично. У меня сложилось впечатление, что учитель специально тянул, цепляясь к каждой мелочи.

— Напоследок, хотелось бы еще раз осмотреть спальню, — обратился наставник к Олегу, выходя из тесной смотровой и потягиваясь.

Мне осталось только тяжело вздохнуть. То ли вчерашние приключения не позволили восстановить силы до конца, то ли уже сегодняшние подействовали столь утомляюще, но глаза слипались. Бока, поврежденные во вчерашней гонке, болели всё сильнее, мозги будто поджарили в масле, и там и забыли. Масло постепенно застыло, схоронив крошечную шкварку разума в своих жирных глубинах…

Реактивный рев проник в уши не сразу, исподволь набирая обороты и громкость. Мы с Олегом, не сговариваясь, опрокинули стол и нырнули за мраморную столешницу. Стекло разбилось мелкими брызгами и в терем влетел снаряд. Черный, отливающий металлом, размером с мою руку. С громким дзеньканьем воткнувшись в деревянный пол, он завибрировал, постепенно уменьшая колебания. Взрыва так и не последовало.

Я осторожно выглянул из укрытия: Лумумба, не сдвинувшись с места, терпеливо массировал виски кончиками пальцев.

— Кто-нибудь, помогите ей, — сказал он, тяжело вздохнув.

В «боевом» состоянии птица Гамаюн формой напоминала подкалиберный снаряд. Железные крылья плотно обхватывали тело, голова и железный клюв представляли собой острие. Клюв на добрых десять сантиметров ушел в дубовую доску. Нервно кося круглым глазом, ворона издавала горловое кулдыканье и слабо подергивала торчащими в воздухе лапками.

Совместными усилиями мы с Олегом выдернули её из паркетины, в наборных плашках осталась здоровенная дыра. Лязгнув на пробу клювом, птица хотела заговорить, но красноречие её покинуло.

— Там… Там… — прижав крыло к сердцу, она пыталась одновременно говорить и дышать, но не получалось ни то, ни другое. — Они её ножом, а она ногой, ногой!

Нехорошо засосало под ложечкой. Если она о Машке…

— Говори толком, что случилось! — схватив ворону за горло, я затряс её в воздухе. У птицы закатились глаза.

Олег, осторожно высвободив из моих пальцев, посадил вестницу на перевернутый стол и сунул под клюв стакан воды. Ворона, благодарно прикрыв глаза, запрокинула голову — по горлу запрыгал шарик…

— Да говори уже! — взорвался я. — Сил больше нет твой цирк терпеть…

— Цирк? — возмутилась птица. — Рискуя жизнью, лечу на всех парах, кидаюсь, как камикадзе, головой в окно, а вам — цирк? Не буду говорить, — и она демонстративно отвернулась.

Мои пальцы скрючились и самопроизвольно потянулись к тонкому птичьему горлышку…

— Говори, Гамаюша, — учитель подставил ей руку. Взобравшись по ней к Лумумбе на плечо, вредная тварь еще секунд тридцать изображала судорогу, и только потом соизволила выдать:

— Машку похитили викинги.

Не слушая больше ничего, я рванул на выход. И грохнулся во весь рост о подставленную ногу учителя.

— За что, бвана? — взревел я нечеловеческим голосом, потирая коленки и лоб.

— Ты куда собрался? — спокойствие Лумумбы можно было заворачивать в бумагу, порционно, и продавать в психбольницы, для особо буйных пациентов.

— Ну как же! Машка! Наша девочка…

— Во-первых: она сама кого хочешь в рогалик свернет. Еще во-первых: ты знаешь, куда нужно бежать? — я с надеждой уставился на птицу Гамаюн, та сразу надулась от важности.

— Драккар из Исландии стоит в порту, — сказал Олег. — Скорее всего, её потащили туда… Викинги — что сороки. Прут всё, что блестит, — он снял с пояса рацию. — Не беспокойтесь. Из дока их не выпустят.

— Но они могут… — дыхание перехватило. Как представил: Машка. На лице ужас, глаза огромные, в бледных лапках прижатый к груди плюшевый медвежонок…

— Успеем, — отдав распоряжения, Олег повел нас к выходу из терема. — Я вызвал транспорт, доедем с ветерком.

— Вечно с Машкой что-нибудь случается, — посетовал я, запрыгивая в кузов лендровера.

— Натура такая, — буркнул Лумумба. — Сначала наплодить проблем, а потом мужественно их решать… — драгоценный учитель менялся на глазах. Синяк исчез, во взоре появилась молодецкая удаль, плечи расправились, жилетка засверкала новыми красками. — Гамаюша, ты сможешь пробраться на корабль? — птица неожиданно смутилась.

— Да как вам сказать… Я же… Они там вроде того… А я сразу к вам…

— Трусиха, — осудил я птицу.

— Агасфер Моисеевич упоминал, что раньше работал в порту, на таможне, — вспомнил Лумумба. — Он может помочь советом.

Ворона с готовностью взяла низкий старт, но её опередил Олег.

— Он, насколько я помню, состоит в отряде «три шестерки». Скажу, чтобы они подошли к порту. На всякий случай… — и он вновь взялся за рацию.

Собрались в офисе начальника порта. «Офис» представлял собой громадный стакан, поднятый на металлической штанге над скопищем морских контейнеров. Из контейнеров образовался целый город: здесь были свои площади, улицы, оживленные перекрестки и глухие закоулки. Воздух заполняли мачты кранов, с ловкостью жонглеров перебрасывающих грузы с кораблей на сушу и обратно. Начальник, сидя в стакане, мог видеть все окрестности: причалы, доки, корабли, стоящие на рейде и большую часть Кольского залива в придачу.

— Вон он, супостат, — кивнула подбородком Зинаида Карловна, начальница порта и старинная, как оказалось, подруга деды Фиры. — В последний момент успели док перекрыть, иначе улетела бы ваша девчуля, аки лебедь перелетная.

Я уставился на корабль. Казался он довольно большим, с высокой, выкрашенной в красное кормой, несколькими подъемными кранами, торчащими прямо из палубы, и огромной лебедкой.

Борта при этом были увешаны кожаными щитами, а бушприт украшала голова дракона. На боку, готическими буквами, было начертано: «Молот Дьюрина». На парусе красовался герб: молот, наковальня и корона, увенчанная семью звездами.

— Может, просто пойти и потребовать, чтобы её вернули? — спросил Олег. — Я могу вызвать дружинников.

— Эх, вы, крысы сухопутные… — пыхнула трубкой начальница. — Это ж траулер.

— Простите пожалуйста, — нарушил молчание Лумумба. — Объясните мне, как сухопутной крысе, почему нельзя пойти на траулер с отрядом дружинников?

— Траулер — это автономный завод, — подал голос деда Фира. — Холодильники, трюмы, конвейеры по разделке рыбы… Если они там спрячут девчонку — вовек не сыщем.

— Там что-то происходит, — сообщил Олег, глядя в морской бинокль.

У меня бинокля не было, и я стал смотреть просто так, прижавшись носом к стеклу.

На корабле шла какая-то бурная, но пока непонятная деятельность. Толпа полуголых мужиков в рогатых шлемах носилась туда-сюда, передвигая и перемещая объемистые тюки. Кое-кто, не принимая участия в общей беготне, готовил оружие — я заметил острый блеск топориных лезвий и секир. Может, парни собираются с боем взять выход в море?

— Опять игрища затевают, — глядя в антикварную подзорную трубу, развеял мои опасения деда Фира. — О прошлом годе два морских крана сломали, охальники. А потом почти весь груз отдали, чтобы убытки возместить…

— Вы это о чем?

— Скучно им, варварам. Подвига в жизни не хватает. Вот и устраивают молодецкие забавы по каждому поводу и без. Видать, девчюлю вашу делить надумали… — пояснила Зинаида Карловна. — Кто победит — тот и сорвет цветок, так сказать… — дальше слушать я не стал, а рванул к выходу. И снова грохнулся на пол. Из глаз посыпались самые настоящие искры, а вокруг головы замельтешили мелкие чирикающие воробушки. Не иначе, драгоценный учитель постарался.

— Что-то ты совсем думать разучился, падаван, — ласково пожурил он, помогая встать. — Дважды за день на одни грабли наступить — это надо сильно постараться.

— А он в Машку втюрился! — не к месту встряла птица Гамаюн. — Тили-тили тесто, Иван да Марья, жених и… — не глядя протянув руку, я сдавил ей клюв. — М-ме… м-ме..

— Отпусти птичку.

— Грррр…

— Отпусти говорю, олух, — меня грубо оттащили в угол и загородили от других. — Перед людьми стыдно, право слово, — забубнил учитель над ухом. — Не оперативники, а театр античной комедии на гастролях. Успокойся! — последнее слово хлестнуло, будто бичом, и я начал приходить в себя. Перед глазами развеялась стылая муть, нос прочистился и задышал, мышцы одна за другой расслабились. — Пока они будут топорами меряться, ей ничего не грозит, так?

Я подумал, и кивнул, но сразу спросил:

— А потом что?

— Потом? — наставник нехорошо улыбнулся. — Мы всё продумаем. Подготовимся. А потом пойдем и…

— Нужно взять корабль штурмом! — я опять рванулся.

— Подожди, — с нажимом сказал наставник, придерживая меня за пояс. — Ты когда-нибудь на кораблях бывал? Куда бежать, где искать, знаешь?

— Да я… Да их… Да я там всё разнесу!

— Не пойдет, — к нашей маленькой беседе присоединился Олег. — Ссориться с исландцами мы не можем. Слишком выгодные партнеры.

— Всё о деньгах думаете, а там человек пропадает.

— Викинги — основные поставщики рыбы в Мангазею. Поссоримся — и на город обрушится голод.

— Но Машка же!

— Нужно действовать с умом, — подкатился подвижный, как ртуть, деда Фира. — Соберем магов, применим заклинание усыпления…

— Да не, тут нужно по-другому: заслать казачка, предложить выкуп… — внесла предложение Зинаида Карловна.

Закатив глаза, я ушел, от греха подальше. Пока они там судить да рядить будут, Машку, может быть, уже…

— Идем, — я не заметил, что вслед за мной из стакана спустился Олег.

— Куда?

— К викингам, конечно. Заберемся на корабль, а там по обстоятельствам, — на ходу воевода обернулся, кинув на меня критический взгляд. — Ты насчет подраться, вообще как?

— Гррр…

— Только без смертоубийства. Нам с викингами ссориться не с руки…

Воевода бодро трусил меж контейнеров, ориентируясь по номерам. Я и сам уже примерно представлял, куда идти: высмотрел с верхотуры. И собирался этот самый план осуществлять в одиночку. Просто Олег меня немножко опередил.

— Слушай, а у тебя же завтра какие-то важные дела… — вспомнил я слова Сварога. — Может, лучше я сам? А ты на причале постоишь, покараулишь.

Сказав это, сам понял, какую сморозил глупость. Предложили бы мне постоять на шухере, пока самая развлекуха где-то в другом месте…

— Завтра не какие-то там дела, а Суперкубок Мангазеи. В честь Князя Игоря. Я участвую.

— Ну тем более… Тебе же, наверное, готовиться надо… В форму себя привести…

Нудил я так, для очистки совести. Очень не хотелось лезть к викингам в одиночку.

— Я всегда готов, — подмигнул на ходу Олег. — Да и вообще… Первейшая обязанность воеводы — защищать гостей города. Так что всё путем. Щас быстренько заберемся на корабль, отыщем твою девчонку, еще и время на отдых останется.

Вблизи корабль был куда больше, чем из офиса начальницы порта. Бок его возвышался над пристанью как громадная, ржавая, вся в потеках и проплешинах, скала. Пахло мокрым железом и водорослями.

— И как мы на него заберемся? — признаться, я впервые видел такую махину. Куда до нее драконам!

— Как все пираты, — ухмыльнулся Олег. — По якорной цепи.

Он споро снял с себя обмундирование: броник, форменный китель с нашивками, портупею с тяжелым, черным и грозным на вид пистолетом. Потом отстегнул ножны с большим ножом, из-за голенища ботинка вытащил пару маленьких…

— Ты прямо как Машка, — подивился я. — И чего вам без этих плюющихся смертью штук не живется?

— Ну, дак мы же не наркоманы. Огненными стрелами, чуть что, пулять не привыкли… Извини. Я не хотел тебя обидеть.

— Ничего, — я постарался расслабить челюсти. — Я привык.

— Нет, правда… — протянув руку, Олег коснулся моего плеча. — У меня младший брат — маг. Так что я…

— Проехали, — через силу улыбнулся я. — Ты зачем оружие снял?

— Корабль — суверенная территория другого государства. А я — представитель власти. Когда в мундире…

— Ясно. Значит, будем изображать забулдыг, перепутавших корабли?

— А это мысль, — оживился Олег. — Поймают — скажем, что мы кочегары с «Броненосца Потемкина», во-о-он его флаг виднеется. Полезли!

— Подожди. А барахло? Так и бросишь посредь дороги?

— Точно, — взяв в охапку всё сразу, Олег подошел к какому-то выступу и аккуратно сложил на него сначала броник и куртку, затем оружие, а поверх всего — бляху воеводы. — Вот так никто не споткнется… — и он опять подмигнул.

Чуть всё не полетело к чертям, когда я не смог пролезть в дыру, в которую уходила якорная цепь. Олег, извернувшись ужом, как-то просочился, а я опять застрял.

— У кого-то слишком узкие двери… — я сердито дергался, обдираясь о железо, но плечи никак не хотели пролезать.

— Нет, это кто-то слишком много ест… — в ответ пробурчал Олег, подтягивая меня за руки.

Наконец, почти сломав пару ребер и истратив все крепкие выражения, я вывалился на палубу. Откуда-то из-под нее шел равномерный глухой гул. Будто кто-то со всей дури лупит в огромный барабан… Да чем они тут занимаются?

— Идем, — Олег, пригибаясь, подбежал к овальной, утопленной в металлическую стену двери. — Пора преподать урок толпе северных варваров.

Честно говоря, могли бы не мучиться, а спокойно зайти через парадный вход. Внутри, в кубрике или кают-компании — не знаю, как правильно, дым стоял коромыслом. В прямом смысле.

Из громадных, во всю стену, динамиков ревела музыка. Что-то очень тяжелое, лязгающее, прерываемое утробными драконьими взрыкиваниями и высокими гитарными запилами. Басы глухо и ритмично резонировали с железными переборками. Бородатые мускулистые ребята, одетые в основном в кожаные штаны и рогатые шлемы, ревели в такт, потрясая над головами разнообразным оружием. Мышцы на их голых и потных торсах перекатывались, как вареники в сметане.

У дальней стены высилась раскрашенная разноцветными кругами мишень, утыканная топорами, ножами и горящими стрелами. Вот откуда дым. Как им вообще пришло в голову стрелять в помещении?

— Поджига-а-ай! — услышав знакомый голос, я тут же вскинулся, как охотничий спаниель.

Глазам своим не поверил, честное слово. Пришлось протереть хорошенько, и всё равно в голове не укладывалась картина… Я узнал её только по волосам. Охристо-рыжие, они расплескались по плечам, прикрытым тонкой серебристой кольчугой. На голове — рогатый шлем, в руках — громадный лук. На лук натянута горящая стрела…

Вот тренькает тетива, и стрела вонзается в самый центр, расщепив древко предыдущей. Восторженные крики перекрывают рев музыки. Машку подхватывают на руки и, как богиню, несут по кругу, скандируя: Брюнхильд! Брюнхильд! Брюнхильд!

Она же, гордо улыбаясь, посылает воздушные поцелуи…