25

Продравшись сквозь густые заросли кустарника, разросшегося вдоль стен Хэйг-хауса, Джессика прижалась к стене дома, словно камни могли защитить ее. Она позволила себе минутку отдохнуть перед тем, как двинуться дальше. Она все еще не была в безопасности, и Лукас в любой момент мог настичь ее. Подумав об этом, она решила осмотреться и определить, где находится ближайший вход в огромный старый особняк.

Туман немного рассеялся — молочную пелену относил вбок легкий ветерок, который всегда дул на вершинах холмов. Но как только ветерок замирал, туман немедленно сгущался, опускаясь вниз.

Джессика стояла, прислонившись спиной к стене дома в том месте, откуда была хорошо видна лужайка, на которой во время благотворительного бала стоял гигантский шатер, где гостям подавали ужин. От террасы с огромной стеклянной дверью, ведущей в бальную залу, Джессику отделяла оранжерея.

Замерев у стены дома, Джессика прислушивалась, но тишину нарушал лишь тихий звон капель, падавших с крыши в лужи. Неподалеку пропела одинокая птица. Больше ничего не было слышно. Ничего, что могло бы обеспокоить девушку.

Оторвавшись от спасительной стены, она быстро и бесшумно двинулась к террасе, но в тот самый момент, когда Джессика поравнялась с оранжереей, дверь в розарий открылась и на пороге появился Руперт. Он, наверное, испугался больше, чем она, потому что от неожиданности уронил глиняный горшок, который держал в руках. Застыв, как мраморное изваяние, Джессика не моргнув глазом смотрела, как горшок падает на траву и цветущая роза, в нем посаженная, ломается пополам.

— Джессика! — придя в себя, воскликнул Руперт. — Я и не подозревал, что ты — в Челфорде. О Господи! Что с тобой случилось?

Она смущенно опустила глаза и увидела заляпанные грязью ботинки и мокрую обшарпанную юбку. Она была похожа на огородное пугало. Но это не имело никакого значения. Она подняла на него полные страдания глаза, понимая, что ей предстоит уничтожить его счастье. Она не знала ни одного мужчины, который бы так сильно, как Руперт, любил свою жену. И вот она должна сообщить ему скорбную весть, которая разрушит всю его жизнь.

Вместо этого она слабым голосом произнесла:

— Извини, как жаль, что роза сломалась…

— Ты извиняешься, потому что сломалась роза? — удивился Руперт.

Она показала рукой на горшок со сломанными стебельком и розовый бутон, валявшийся рядом.

Руперт наклонился и поднял цветок.

— Не переживай, роза не пропадет, — сказал он с улыбкой и булавкой прикрепил бутон к лацкану сюртука.

Она стояла и смотрела, как ловкие пальцы Руперта достают из горшка, который совсем не пострадал от падения, сломанный стебель вместе с корнями.

— Ничего страшного не случилось, — сказал Руперт и добавил, жестом приглашая ее войти в дом: — Пойдем, ты расскажешь мне, что с тобой приключилось.

Не обращая внимания на его приглашение, Джессика вдруг схватила Руперта за руку и потащила в оранжерею. Вдоль стен, на специально сооруженных полках и подставках она увидела море роз — всевозможных цветов и оттенков. От густого запаха роз у нее закружилась голова.

Возле самой двери стояли две каменные скамейки. К одной из них Руперт подвел Джессику и заставил ее сесть. Замешательство в его взоре сменилось испугом.

— Итак, что же случилось, Джессика? — осведомился он, с тревогой наблюдая за ней.

— Эту дверь можно запереть, Руперт? — взволнованно спросила она.

Он ничего не сказал, только утвердительно кивнул.

— Пожалуйста, Руперт, запри дверь, — взмолилась Джессика. — И покрепче. Я… Лукас преследует меня…

Руперт нахмурил брови, однако сделал то, о чем она просила. Вернувшись к ней, он присел рядом на скамейку и спокойно поинтересовался:

— Что же все-таки у вас с Лукасом случилось? Вы повздорили?

— Руперт, — медленно произнесла она, подыскивая слова, которые могли бы смягчить удар, — когда ты в последний раз видел Беллу?

— А при чем тут Белла? — удивился Руперт.

— Ну, пожалуйста, ответь мне! Потом я отвечу на все твои вопросы, — возбужденно заговорила Джессика.

Он еще больше удивился, даже немножко вознегодовал из-за того, что она говорит с ним в столь резком — тоне, но все же ответил, стараясь скрыть свои эмоции:

— Четыре дня назад Белла уехала в Лондон за покупками. Разве ты не виделась с ней там?

— Да, — скороговоркой ответила Джессика, — она была в Лондоне, но вчера уехала, сказав, что возвращается в Челфорд. Она уже давно должна быть дома.

— Насколько я знаю Беллу, — спокойно возразил Руперт, — она вполне могла заехать по пути к какой-нибудь из своих подруг. Она часто останавливается погостить у кого-то, прежде чем вернется домой. Поэтому, моя дорогая, для беспокойства никакого повода нет. Ну а теперь расскажи мне, из-за чего вы поссорились с Лукасом.

Слова Руперта ничуть не успокоили Джессику. В склепе святой Марты она настолько явственно ощутила присутствие Голоса, что сразу поняла, что недавно он был там. И воздух в подземелье был весь пропитан запахом духов Беллы.

Она судорожно сглотнула, чтобы снять спазм в горле, и решительно произнесла:

— Руперт, все то, что я собираюсь поведать тебе, — очень серьезно. Мой рассказ может показаться тебе выдумкой или игрой больного воображения, но он от начала до конца — чистая правда. Выслушай меня, пожалуйста, несмотря на то, что мои слова могут потрясти тебя до глубины души. — Она прервалась, но тут же, взяв себя в руки, громко и четко сказала: — Лукас — убийца! Нет! Не возражай, прошу тебя! Выслушай меня! Он убил моего отца. Это так, я присутствовала при этом. Я видела его. Потом он пытался убить и меня. И… Руперт! О Руперт, я почти уверена в том, что он убил Беллу. Я пришла сюда из старого монастыря в долине. Я отыскала там склеп святой Марты и нашла тело Родни Стоуна. Там было темно, как в гробу, но я почувствовала запах духов Беллы. И нашла розу. Белла — там. Разве это не понятно?

Губы Руперта посинели, лицо стало мертвенно-бледным.

— Я боялась, что это может повториться, — продолжала Джессика, — но я не могла предположить, что следующей жертвой станет Белла. Мы должны его остановить, Руперт. Я заперла его в склепе, но с той минуты прошло довольно много времени, и он, наверное, уже выбрался оттуда. Я слышала, как он звал меня по имени.

Руперт не сводил с Джессики ошеломленного взгляда.

— Ты заходила в склеп? — спросил он и вдруг умолк. После короткой паузы он, недоумевая, спросил: — Джессика, о чем ты говоришь?

Она вскочила на ноги, подошла к стеклянной двери и посмотрела на лужайку перед домом.

— Он сразу догадается, что я прибежала сюда. Он в любой момент появится здесь. Возможно, он уже где-то поблизости, — теряя самообладание, говорила Джессика. — У него пистолет, Руперт, он опасен. Что же нам делать?

Но слова замерли у нее на губах, когда она повернулась и посмотрела на Руперта Хэйга. Согнувшись пополам, он сидел на скамейке, сжимая голову обеими руками.

Она присела рядом и положила руку ему на плечо.

— Руперт, пожалуйста, ты должен остановить его, — взмолилась она. — Прошу тебя, не падай духом, Убийцу надо остановить. Но будь осторожен, Лукас опасен. Прости меня. Мне очень жаль. Это я во всем виновата.

Руперт вдруг словно встрепенулся. Он поднял голову и посмотрел на нее изучающим взглядом.

— Джессика, — после небольшой паузы заговорил он, — я не поверю, что Белла умерла, и вообще, что ты имела в виду, рассказывая о Родни Стоуне? У тебя, наверное, случилось временное помутнение рассудка. Я абсолютно уверен, что это так. А теперь успокойся и расскажи мне все по порядку, что произошло. Что ты делала в развалинах монастыря? И не говори, пожалуйста, что Лукас кого-то убил, потому что в это я тоже не поверю.

Она с трудом держала себя в руках, она действительно была на грани паники, и то, что Руперт не собирался верить ни одному ее слову, не помогало ей выйти из состояния ужаса и отчаяния. Понимая, что будет только хуже, если она не успокоится, Джессика постаралась как можно точнее рассказать о происшествиях, имевших место сегодня утром. Рассказывая, она ни на минуту не спускала глаз со стеклянной двери, наблюдая за лужайкой.

Руперт слушал ее внимательно, а когда она наконец замолчала, заговорил он:

— Я считаю, что нет причин поднимать панику, Джессика. Беллу сопровождает ее личная служанка, а также четверо слуг и кучер. Она путешествует в собственном экипаже. С ними, ты считаешь, тоже что-то произошло?

— Не знаю! — воскликнула она. — Возможно, она тайно пришла в монастырь, чтобы встретиться с Лукасом.

Но Руперт лишь скептически улыбнулся и покачал головой.

— В это я поверить не могу, — произнес он уверенным тоном.

— Тогда почему в склепе лежала роза? — спросила Джессика, вспоминая бутон, который в темноте растоптала ботинком.

— Какая роза? — удивился Руперт.

Она стала лихорадочно шарить по карманам, но извлекла оттуда только свои перчатки. Отложив их на скамейку, она засунула руку поглубже. Но розы в кармане не было.

— Должно быть, я потеряла ее, когда упала, — сокрушенно оправдывалась она.

— В тот самый момент, когда ты ударилась головой о камень и к тебе вернулась память? — уточнил Руперт, не сводя с нее изучающего взгляда.

— Да, — подтвердила Джессика смущенно.

— А перед этим ты заперла Лукаса в склепе? — спросил Руперт.

— Да! — вскричала она раздраженно. — Да, да, да! Руперт, я не сумасшедшая, — заверила она Хэйга. — Я говорю правду, клянусь тебе. Я совершенно уверена, что тело Родни Стоуна находится в склепе, и Белла… о Господи, с ней тоже, должно быть, случилось что-то ужасное.

Поднявшись со своего места на каменной скамье, Руперт подошел к стеклянной двери, открыл ее настежь и выглянул наружу. Стоя спиной к Джессике, он сообщил:

— Ветер усиливается и разгоняет туман. Ничто не свидетельствует о том, что Лукас находится где-то поблизости. Я не думаю, что он смог так быстро выбраться из склепа, Джессика. Полагаю, он все еще там.

Он повернулся к ней так резко, что от неожиданности она вздрогнула. На лице Руперта сияла улыбка.

— Думаю, — сказал он, — ты понимаешь, как мы будем себя чувствовать, если вызовем констебля, а Белла спустя час приедет домой. И как будет чувствовать себя Лукас, когда узнает, что жена обвинила его в убийстве. Предлагаю пойти туда и выпустить его из заточения, прежде чем кто-либо узнает об этой истории.

Констебль? Ей и в голову не пришло посылать за констеблем. Она вовсе этого не хотела. Она хотела… хотела… А чего, собственно, она хотела? Она знала только одно — Лукаса нужно остановить. Нельзя допустить очередного убийства…

Руперт жестом пригласил ее покинуть оранжерею, широко распахнув перед ней стеклянную дверь.

— Не забывай, что Лукас попал в монастырь после тебя. Если я пошлю за констеблем и он обнаружит погребенное в склепе тело Родни Стоуна, в убийстве могут обвинить тебя, — вдруг заявил Руперт и, щуря глаза, посмотрел ей в лицо.

Потом он вдруг опустил взгляд и посмотрел себе под ноги, чтобы узнать, что же она так пристально разглядывает на полу. На каменной плите лежала роза, которая выпала из лацкана его сюртука.

Джессика резко подняла голову, и взгляды их встретились.

Он со вздохом закрыл дверь и наклонился, чтобы поднять розу. Лепестки опали и посыпались на пол.

Она попыталась сказать что-то, но язык не подчинился ей.

— Ох, как это неосторожно с моей стороны, — произнес Руперт и, раздавив розу пальцами, отбросил ее в сторону. — Но это ведь еще не все, не так ли? О чем ты еще хотела сказать мне, Джессика?

Она смотрела в его глаза и понимала, что ложь не спасет ее. Она выдала себя с головой, и теперь он знал, что она разоблачила его. Стараясь двигаться медленно, чтобы раньше времени не заставить его действовать, она встала со скамьи.

— Когда я спустилась в подземелье, — сказала Джессика, — то поразилась, почему там нет запаха разлагающейся плоти. Ты только что ответил на мой вопрос, Руперт. Ты похоронил Родни Стоуна в земле в склепе, не так ли?

— Так уж вышло, — он печально улыбнулся. — У меня не было другого выхода. Мне очень жаль, дорогая. Я не хотел пугать тебя заранее и собирался покончить со всем этим прежде, чем ты догадаешься, в чем дело.

Он только что заявил, что собирался убить ее. Она сразу поняла, что он принял это решение давно, а не в тот момент, когда она подошла к нему возле оранжереи. Теперь озарение снизошло на нее, и все вдруг прояснилось.

— Ты — мой Голос, — уверенно заявила она.

— Голос? — Он склонил голову набок, пристально вглядываясь в ее лицо. — Я бы этого так не назвал. Ты проникала в мое сознание без разрешения. Я не звал, не приглашал тебя. Это случилось раза два и удивило меня. Но это было давно и совсем не серьезно. Мне тогда показалось, что мое воображение сыграло со мной злую шутку. Но все изменилось в ту ночь, когда умер твой отец.

— Да, — кивнула она, и воспоминания нахлынули волной. — Поначалу ты не верил, что я могу читать твои мысли. Ты не хотел поверить. Но так и не смог закрыть передо мной дверь в свое сознание.

— И тогда, — тихо произнес он, — в меня вселился ужас.

— Поэтому ты решил убить меня. Ты шел за мной, но я тебя не видела, — рассказывала Джессика, — по крайней мере видела нечетко. Тебе нечего было опасаться.

Он заговорил голосом бесцветным, равнодушным, бесстрастным, от него повеяло смертельной угрозой.

— Мне нечего было опасаться? — повторил он ее слова задумчиво и медленно, а потом возразил: — Я так не думаю. Ты согласишься со мной, если поставишь себя на мое место. Мне пришлось бы вечно опасаться твоей способности читать мои мысли. Испытывать страх всю жизнь… Не иметь возможности защитить себя… Нет, так жить нельзя.

С удивлением смотря на него, она не смогла удержаться от вопроса:

— Но почему именно ты, почему я могла читать твои мысли, почему передо мной открывалось твое, а не кого-либо другого сознание? Мне казалось, что я могу читать мысли Лукаса. Когда я взрослела, превращаясь из девочки в юную женщину, я была уверена в этом.

— Тогда ты ошибалась, — спокойно пояснил Руперт. — Это должно было быть мое сознание. Видишь ли, дело в том, что мы с тобой родственники, — вдруг заявил он и торопливо добавил: — Нет-нет, не близкие. Просто троюродные, а может, даже четвероюродные брат и сестра. У нас был общий предок — прапрадядюшка. Его звали Альберт и считали в семье черной овцой. Его лишили наследства и выгнали из дома без единого пенни, и, насколько мне известно, вполне заслуженно. Он опозорил наше имя и весь наш род. Все это записано в семейных анналах, и я исследовал этот вопрос после того, как ты сбежала из Хокс-хилла.

— Мы — родственники? — уставившись на Руперта, ошеломленно произнесла Джессика, пытаясь свыкнуться с этой мыслью и понять смысл того, что только что рассказал ей Руперт.

— Мы даже похожи друг на друга. Разве ты не замечала? У нас одинаковые глаза и волосы, — каким-то странным, отрешенным голосом говорил Руперт.

Несмотря на то, что она внимательно слушала признания Руперта, стараясь осмыслить каждое его слово, какая-то часть ее сознания была поглощена мыслями о Лукасе. Что она наделала? О Боже, что же она наделала?

— Лукас не поможет тебе, Джессика, — услышала она глухой голос Руперта — в нем явственно звучали нотки удовлетворения. — Ему потребуется не один час, чтобы найти способ выбраться из склепа. Поверь мне, уж я-то точно знаю.

Джессика вдруг встрепенулась, и в глазах ее вспыхнули ярость и негодование.

— Ох, нет, не беспокойся, — неожиданно сказал он, — я не читаю твои мысли. Я просто догадался, что ты думаешь о нем и, разумеется, жалеешь о том, что сделала. Видишь ли, в нашей семье только женщины обладали неким даром ясновидения. Назовем это так за неимением более точного определения, ты согласна? А вот мы, мужчины, были наделены повышенной чувствительностью, правда далеко не все, однако это особая сила, и, как нетрудно себе представить, мой дед был этим напуган, полагая, что это нечто отвратительное. И я с ним соглашался, полностью разделяя его мнение. Эту тайну мы тщательно охраняли, ведя уединенный образ жизни.

Он не был похож на убийцу. Даже в этой оранжерее, где все происходило, словно в мрачном кошмаре, он предстал перед ней все таким же любезным, обаятельным, очаровательным мужчиной, каким она знала его всегда.

Люди всегда были так глупы. Они смотрели на него — и считали его именно тем, кем он хотел казаться. Никто никогда не подозревал его в убийстве. Он был слишком умен для них.

Перед внутренним взором промелькнуло воспоминание: Руперт рядом с Беллой — олицетворение преданного супруга. Всем было известно, как Руперт баловал Беллу. Ни один мужчина так сильно и преданно не любил свою жену, как Руперт Хэйг Беллу.

— Уже пора, Джессика, — голос Руперта нарушил стройную картину, возникшую в ее мозгу.

Убив однажды, он мог совершать это снова и снова. На самом деле он непременно должен был сделать это опять.

Дрожь пробежала по телу Джессики, но она усилием воли подавила нервный трепет и как можно спокойнее произнесла:

— Белла должна была стать твоей следующей жертвой. Ты собирался убить собственную жену. И ты убил бы ее, если бы я вдруг не вернулась в Хокс-хилл.

Почему она так поздно догадалась об этом? Ведь это было не так уж и трудно. Она приготовилась сразиться с ним, со своим дьявольским кузеном, и страх, казалось, покинул ее.

— Совершенно верно, — кивнул Руперт, и очаровательная улыбка появилась на его лице. Он был явно доволен собой, поэтому без всякого опасения открывал ей все свои тайны. — Но ты и представить себе не можешь, какой ужас я пережил, когда ты внезапно вернулась. Три года я думал, что тебя либо нет в живых, либо ты находишься так далеко, что не представляешь для меня никакой угрозы. А потом в моем мозгу стали возникать странные ощущения, словно кто-то дергает за веревочки, и это встревожило меня. Я хорошо помню тот день, когда я настроил свое сознание на мысли о том, как мне убить Беллу. И я никогда не забуду того странного ощущения, будто я сам с собой разговариваю вслух.

Нужно все тщательно спланировать. На этот раз не должно быть никаких ошибок. Он сделает так, чтобы все приняли это за несчастный случай. Два убийства, произошедшие в небольшом кружке людей, могут здорово растревожить осиное гнездо, а этого никак не следует допускать.

— О да, я помню, — отозвалась Джессика ясным голосом. — Это было во время вечерни. Я поняла, что мой Голос опять собирается совершить убийство, но это было все, что я знала.

— Когда мне сказали, что ты лишилась памяти, я обрадовался, надеясь, что ты потеряла также свои ясновидящие способности или хотя бы они в значительной степени утратили свою силу, по крайней мере настолько, чтобы ты стала для меня не опасной… — Руперт вдруг громко расхохотался, сощурил глаза и окинул Джессику презрительным взглядом. — Но ты была неосторожна, моя дорогая кузина. Однажды ты сама передала мне одну свою мысль. Ты пыталась наладить со мной контакт, не так ли? Но потом испугалась…

— Ты прав, — спокойно подтвердила Джессика. — Я тогда шла по тропинке через хокс-хиллский лес, думая про то, как был убит мой отец. Я тогда поняла, что выдала себя. А почему, ты не знаешь? Что я такое сделала, что обнаружила себя?

— Ты думала или видела дом на вершине холма, — медленно изрек Руперт, вспоминая собственные ощущения, — дом состоятельного человека. Ты передала мне его образ, и я увидел Хэйг-хаус твоими глазами. Но я с трудом узнал его. Он был другим, я не видел его отчетливо и думал о нем не как о собственном доме, а как об особняке богатого человека. И тогда я понял, нет, я тогда уже знал наверняка, что ты пробралась в мое сознание. После этого случая я стал осторожнее, бдительнее, я все время был настороже. Ты представить себе не можешь, насколько это утомительно.

Он замолчал, думая о чем-то своем, а Джессика вспомнила, как, стоя на дорожке, вдруг почувствовала его присутствие и осознала, что открылась для него: в голове у него роились те же мысли, что и у нее. Затаив дыхание, она волевым усилием запретила себе думать о чем-либо, чтобы он не смог обнаружить ее присутствия. Но один из образов, который передался ему от Джессики, был ему знаком, и он остановился, чтобы осмыслить эту картину. Значит, вот в чем было дело: она видела Хэйг-хаус, не подозревая, что это дом ее Голоса.

— Тебе не удалось закрыться от меня, — сказала Джессика. — Я почувствовала твой гнев и ярость в ту ночь, когда сбежала от мистера Стоуна.

— Да, это так, — с сожалением признал Руперт. — В минуты сильнейших потрясений, когда эмоции захлестывают меня и я не в силах справиться с ними, мое сознание остается беззащитным. В него легко проникнуть, и именно из-за этого я отложил осуществление моих планов, связанных с Беллой, до тех пор, пока не разберусь с тобой.

Она внезапно вздрогнула, словно проснулась от гипноза.

— Но почему, Руперт?! Почему ты делаешь это?! — в отчаянии вскричала она. Он ответил ей мягко и тихо:

— У нас нет времени, чтобы углубляться в обсуждение этого вопроса. Да и не думаю я, что вообще сумел бы объяснить тебе все это. Ты бы скорее всего ничего не поняла. — Он сделал паузу, а затем продолжил: — Но ты должна понять, что я не могу оставить тебя в живых. Однако обещаю убить тебя безболезненно, насколько это, разумеется, будет возможно. Ты видишь, как я к тебе отношусь? На самом деле я тебя люблю. И то, что я должен сделать, я сделаю без злобы. Просто у меня нет выбора.

Она вся напряглась, пытаясь остановить его.

— Тебе не удастся выйти сухим из воды, — сказала она. — Лукас знает, что я побежала сюда. Он перевернет Хэйг-хаус вверх дном и не успокоится, пока не отыщет меня.

— Я знаю, — ответил Руперт, — но не стоит заранее беспокоиться. Я очень умный, очень смышленый человек. Это будет самый обычный несчастный случай: падение с отвесной скалы в момент, когда у тебя помутился рассудок. Я, разумеется, ничего не утаю от властей. Я скажу констеблю, что ты была здесь, и Лукас, когда наконец выберется из склепа, подтвердит мои слова. Ты была не в себе, ты говорила бессвязно и вела себя как безумная.

Он настежь открыл дверь оранжереи, пропуская ее вперед.

— У тебя есть один-единственный шанс остаться в живых, — неожиданно заявил он. — И состоит он в том, что ты доберешься до склепа и выпустишь Лукаса из подземелья до того, как я остановлю тебя. Я дам тебе фору. Но если поймаю тебя, то сломаю тебе шею.

Если бы Руперт производил впечатление сумасшедшего, если бы кричал и вел себя агрессивно, ужас, охвативший Джессику, не был бы столь велик. Она могла бы преодолеть и угрозу, исходившую от сумасшедшего, и собственный страх. Но Руперт не был сумасшедшим. Он был красивым, обаятельным, образованным, умным мужчиной и… хладнокровным убийцей.

Паника, волной захлестнувшая Джессику, казалось, парализовала ее разум и волю. Она не поверила ни одному слову Руперта. Он не оставит ей ни малейшего шанса на спасение. Она не сможет убежать от него. Облизнув пересохшие губы, охрипшим от волнения голосом она спросила:

— А если я откажусь бежать?

— Тогда мы покончим с этим прямо здесь, — спокойно заявил он. — Конечно, из-за этого у меня возникнут определенные неудобства. Мне придется тащить тело на утес. Но туман сегодня достаточно густой, и никто ничего не заметит. На твоем месте я бы не надеялся, что тебе помогут слуги, которые придут тебе на помощь, если ты их позовешь или наткнешься случайно на кого-то из них. Они поверят мне, если я скажу им, что у тебя приступ истерии и временное помрачение рассудка, и не будут мне препятствовать увести тебя подальше от дома.

Закончив свои объяснения, он неподвижно постоял с минуту, а когда она по-прежнему не сдвинулась с места, вздохнул и сказал:

— Я помогу тебе принять решение. Вот, смотри…

Оставив дверь раскрытой настежь, он направился в самый конец одного из боковых проходов в длинной оранжерее. Он удалялся, повернувшись к ней спиной, когда она наконец решилась. Рванувшись вперед, она одним прыжком выскочила за дверь.

Повинуясь инстинкту самосохранения, она в первый момент кинулась к дому, к стеклянной двери на террасе. Если бы ей удалось попасть в дом, она смогла бы найти там слуг и обратиться к ним за помощью, невзирая на предостережения Руперта, что они ее не защитят. Однако в мозгу внезапно молнией сверкнуло вполне определенное знание, уверенность в том, что дверь на террасу заперта и путь этот для нее закрыт. Она вдруг осознала, что читает его мысли! Она понимала их так, словно он громко выкрикивал свои соображения и рассказывал о каждом предпринимаемом шаге и действии. Находясь во власти сильных чувств, он был не в состоянии что-либо утаить от нее. Свернув в сторону, она скрылась под сенью деревьев.

Прислушиваясь к звукам его шагов позади, гонимая животным страхом, Джессика бросилась вперед и вскоре оказалась на одной из знаменитых прогулочных тропинок в огромном парке Хэйг-хауса. Она не знала, на которую из них она попала. Одно дело — гулять вдоль обрыва, любуясь открывавшимся с высоты видом на долину и далекие домики Хокс-хилла, а совсем другое — упасть вниз, не заметив края обрыва в густом тумане. Но убийца шел вслед за ней, и если она сойдет с тропинки, то вполне может сорваться вниз с высокого крутого утеса.

Страх подступил к горлу, ледяной рукой сжимая грудь. Сердце, казалось, разорвется от волнения и перенапряжения. В панике она подумала, что спастись она не сможет, что скоро умрет, потому что он твердо решил убить ее, и никто никогда не узнает, что с ней произошло. А потом наступит очередь Беллы.

Кто следующий, сестра Марта? Кто следующий?

Никто! Никто! Ее миссия еще не окончена, и не может она окончиться таким образом!

«О Лукас, Лукас! Что я наделала?» — про себя шептала Джессика, чувствуя, что совсем другие эмоции поднимаются со дна ее души.

Неожиданно обретя покой и полную уверенность в своей силе и правоте решения, она приготовилась читать его мысли! Эта идея захватила ее полностью. Она узнает, что он собирается предпринять! И словно окунаясь в ванну с теплой водой, она скользнула в глубь сознания Руперта.

В тот момент он как раз вспоминал события той ночи, когда она сбежала от Родни Стоуна, а потом он (делая вид, что страшно озабочен ее состоянием, и в то же время мечтая собственными руками прикончить Джессику) помогал переносить ее в дом по той самой тропе, по которой теперь она вновь убегала. Если бы тогда он добрался до нее первым! Но сегодня он действительно был сильно озабочен… Однако вскоре всему придет конец. На этот раз она не ускользнет от него.

А вот и план. Она увидела план местности, словно Руперт любезно развернул перед ней карту своего поместья, точно так же, как когда-то он показал ей план места, где совершилось убийство ее отца.

Джессика отчетливо увидела дорожку, которая вела прямо к павильону над обрывом, и она бежала по этой дорожке. Свернуть с нее было некуда. Можно было только прыгнуть со скалы головой вниз.

Она попала в западню. И сама была во всем виновата. Она отдалась ему прямо в руки, рассказав все до мельчайших подробностей, а он, задавая ей вопросы, убедился, что находится вне всяких подозрений. Кроме того, поблизости Хэйг-хауса не было никого, кто мог бы спасти ее. И она, как последняя дурочка, выложила все своему убийце. К тому же она, выскочив из оранжереи, избрала единственный путь, который вел ее прямо в объятия смерти, — она побежала по единственной дорожке, ведущей к обрыву. А ведь он только этого и ждал. Этот путь приведет ее в никуда, если только она не станет спускаться вниз по отвесной скале.

Или же — карабкаться вверх.

Эту мысль Джессика отмела сразу, едва она пришла ей на ум. В этом случае он непременно отрежет ей все пути к спасению. Уже сейчас он бесшумно ступает вслед за ней, позволяя ей опережать себя, потому что она бежит в нужном ему направлении. В тот момент, когда она свернет с тропы, он набросится на нее, подтащит к краю обрыва и столкнет в пропасть.

Пробегая мимо купы деревьев, росших рядом с тропой, она обнаружила, что туман здесь был более густым, почти молочного цвета. Деревья служили преградой ветру, удерживая туман в маленькой, неглубокой лощине. Прекрасное укрытие — так назвал его он, и это место в самом деле могло бы им стать, если бы Джессике удалось отбежать на достаточно большое расстояние, чтобы Руперт не смог обнаружить ее. Она смогла бы там спрятаться и подождать, пока придет помощь.

Она устала, силы ее были на исходе, от быстрого бега резко покалывало в боку, ноги подкашивались. Посматривая по сторонам, она искала путь к спасению. Это была гонка не на жизнь, а на смерть, и, чтобы выиграть ее, она должна перехитрить своего преследователя. Возможно, даже убить его.

Внезапный порыв ветра вдруг разогнал туман, и она едва сдержала крик ужаса. Неподалеку она увидела крышу павильона, выстроенного у самого обрыва. Здесь кончалась тропа, по которой она бежала.

Ей ничего другого не оставалось, как свернуть с тропы в густой подлесок. Из последних сил она неслась сквозь колючие кусты шиповника, слыша позади шаги убийцы. На мгновение он потерял ее из виду, остановился и удивленно хмыкнул, а потом двинулся следом, окликая ее по имени.

Смертельный ужас обострил все ее чувства. Джессика вдруг сообразила, где она находится. Она бежала в обратном направлении по той самой тропинке, по которой гуляла с Родни Стоуном. Она опять увидела в воображении точный план местности, да так четко, словно смотрела на подробнейшую карту, которую держала в собственной руке. Она почти поравнялась с той ложбинкой, в которую провалилась, убегая от Родни Стоуна. У нее в самом деле появился шанс выжить — пусть ничтожный, но все же, — если только она сможет продвигаться в верном направлении.

Но он настигал ее. Его замыслы не были для нее тайной. Вот он уже тянет к ней руки, он почти касается ее…

Она упала на колени столь неожиданно, что он не смог остановиться, и, теряя равновесие, замахал руками. Споткнувшись о Джессику, он перекувырнулся и полетел вниз. Она надеялась, что он свернул себе шею или, на худой конец, сломал ногу, но не стала проверять, что с ним случилось. Подобно раненому животному, на которого охотится свирепый хищник, она на руках и коленях поползла прочь от этого места.

Джессике казалось, что она не в состоянии подняться на ноги, так страшно она устала, однако, услышав позади его тихий смех, она вскочила и помчалась вперед.

Несмотря на ужас и усталость, она все же не забывала контролировать его мысли, и вот теперь уловила, что он тоже задыхается, теряя силы, к тому же, падая, он сильно ушиб колено. Но травма была несерьезной. Боль в колене не помешает ему продолжать погоню.

Понимая, что уйти от него она уже не сможет, Джессика оглядывалась по сторонам, ища глазами место, где можно было бы спрятаться. Он, конечно же, предположит, что его жертва постарается отойти подальше от обрыва, поэтому она сделает то, чего он не ожидает. Прижимаясь к земле, она медленно и осторожно придвинулась к обрыву.

Посмотрев в пропасть, которая разверзлась прямо перед ней, Джессика принялась разглядывать почти отвесную скалу, ища глазами выступ или расщелину, в которой могла бы укрыться. Туман поредел, и она действительно заметила выступ в скале шириной в носок собственного ботинка. До выступа она могла достать ногой, если спустилась бы с обрыва, держась руками за его край.

Он пошевелился, и Джессика внезапно ощутила новый прилив сил. Не раздумывая, она повернулась спиной к пропасти и медленно опустила ноги вниз, пытаясь нащупать ботинками выступ в скале. Вскоре она почувствовала опору сначала под одной, потом и другой ногой.

— Джессика?.. — раздалось поблизости, и она лихорадочно задвигала руками в поисках расщелины или камня, на котором могла бы повиснуть.

Распластавшись на шершавой поверхности скалы, она ободрала коленки, но боли не почувствовала. Затаив дыхание, она в отчаянии ожидала момента, когда над обрывом появится голова Руперта.

— Я знаю, что ты прячешься где-то здесь, — услышала она его голос. — Ты не сможешь улизнуть от меня.

Она услышала звук удаляющихся шагов и, нащупав очередной выступ и расщелину в скале, стала медленно спускаться. Камень под ногой вдруг зашатался и рухнул вниз, увлекая за собой небольшую каменную лавину, Джессике показалось, будто в небе прогремел гром, который многократным эхом повторила долина внизу. Напрягая руки и ноги, она отчаянно искала другую опору и нашла ее как раз в тот момент, когда голова Руперта появилась над обрывом. Убийца, улыбаясь, смотрел на нее.

Он опустился на колени у самого края обрыва, одной рукой схватился за небольшой куст и наклонился вперед, изучая расстояние, отделявшее его от Джессики. Белый туман, словно крылья, поднимался за его спиной. Легкий ветерок взъерошил светлые волосы, влажные пряди упали Руперту на лоб.

Не сводя глаз с девушки, он распластался на земле и попытался дотянуться до нее обеими руками. Стоило ему надавить на ее ладони, судорожно вцепившиеся в расщелину в скале, и Джессика рухнула бы в пропасть.

Инстинкт самосохранения заставил девушку искать спасения. Несмотря на страх и головокружение, она стала шарить одной рукой по стене, пока не наткнулась на крошечный выступ. Уцепившись за него, она сразу же оторвала от скалы другую руку, но, не найдя опоры, стала медленно сползать вниз. Она громко вскрикнула, но в тот же миг ее нога встала на узкую, но довольно длинную скальную полочку, которой Джессика не смогла разглядеть раньше. Не зная, выдержит ли скальная полочка вес ее тела, девушка не переставая шарила второй рукой по стене, ища, за что бы ей уцепиться.

— Джессика, — послышалось сверху.

Она подняла голову и опять увидела Руперта.

— Зачем ты это делаешь? — сказал он, сокрушенно качая головой, и вдруг исчез.

Она знала, что он вернется. За то время, пока он ищет камень или толстую ветку, которой сможет дотянуться до нее, она должна спуститься как можно ниже. Однако резкое движение привело лишь к тому, что скальная полочка тихо хрустнула и стала смещаться у нее под ногами. Замерев на месте, Джессика поняла всю тщетность своих действий. Все было бесполезно. Она не могла ни спускаться вниз, ни карабкаться наверх. Она попала в ловушку.

Она слышала, как ом возвращается, и посмотрела вверх. Он уже стоял на краю обрыва, и его силуэт нечетко вырисовывался на фоне молочной завесы тумана. Она видела, как Руперт поднимает вверх большой камень и наклоняется вперед. Вытянувшись в струнку, она всем телом прижалась к стене, не в состоянии отвести взгляда от своего мучителя.

— Я восхищен твоей отвагой, — сказал он. — Да-да, это правда. И как ни странно это звучит, я отношусь к тебе хорошо.

— Ты — безумец! — крикнула она.

— Нет, ты ошибаешься, — ответил она. — Просто я попал в безвыходное положение.

— В таком случае ты чудовище! Исчадие ада! Ты — дьявол во плоти! — вскричала она, ни на миг не отворачивая глаз.

Он вздрогнул и весь содрогнулся, словно от пощечины, но тут же все тело его напряглось, он поднял камень над головой и…

Джессика услышала грохот, потом быстрый топот ног и крики людей. Руперт упал навзничь и вдруг исчез за краем обрыва. Кто-то явно набросился на него и оттащил назад. Казалось, прошла целая вечность, пока над обрывом не появилась голова другого человека.

Лукас, мрачный, с мертвенно-бледным лицом, глядел на нее сверху. Перегнувшись и опустившись через край обрыва как можно ниже, он протянул ей руку и тихо приказал:

— Спокойно, Джесс, подай мне правую руку.

При виде его из глаз Джессики брызнули слезы.

— Я… я… не могу… — прошептала она.

— Можешь, дай мне руку, побыстрее, — велел Лукас, и она подчинилась.

Через пару минут она уже лежала на траве у края обрыва, близкая к обмороку от усталости и нервного перенапряжения. Рядом стояли Адриан и Перри с пистолетами в руках, а напротив них — Руперт с глуповатой ухмылкой на лице.

Джессика не хотела смотреть на Руперта, она не сводила внимательного взгляда с Лукаса. Больше всего ей хотелось оказаться в его объятиях и умолять о прощении за все то, что она сделала. Но выражение его глаз удержало ее на месте.

— Уберите пистолеты, — приказал он, обращаясь к Адриану и Перри, а сам подошел к Руперту.

Он смотрел на бывшего друга с такой ненавистью и презрением, что тот не выдержал и заговорил:

— Предлагаю пройти в дом и объясниться, как это принято среди воспитанных и цивилизованных людей…

Лукас метким ударом в солнечное сплетение оборвал его речь. Руперт рухнул на колени, корчась от боли, но Лукас, дернув за воротник, поставил Хэйга на ноги.

— Предлагаешь объясниться? — тихо переспросил Лукас. В голосе его звучала угроза, на лице появилось выражение брезгливости. — Хорошо, мы все пройдем в дом, но не жди от меня ни воспитанности, ни манер цивилизованного человека.

И резким движением Лукас отшвырнул от себя Руперта. Тот пошатнулся и упал.

— Пошевеливайся, — приказал Лукас сквозь стиснутые зубы. — Адриан, присмотри за ним.

Повернувшись спиной к Руперту, Лукас направился к Джессике, опустился рядом на колени и заключил жену в объятия. Она спрятала лицо на его груди и дала волю слезам.

Загрузка...