Помоги родной земле!

Реки не должны умирать

Сколько воды нужно Большому Уралу с его бесчисленными индустриальными бастионами!

Воды все меньше, а мощности нарастают. Растет население. Потребление воды на человека составляло (данные 1973 года): в Челябинске 200 литров в сутки, в Златоусте — 100, в Миассе — три ведра… (через водопровод).

А сколько нужно производству: чтобы выработать одну тонну стали, необходимо издержать 265 кубических метров воды, на тонну меди — 227, на тонну никеля — 800! Один химический комбинат «выпивает» столько воды, сколько требуется для города с населением 150—180 тысяч душ. Где взять столько воды?

Вот две выразительные цифры: общий баланс водных ресурсов в Челябинской области 8 миллионов кубометров в сутки, а на заводах — крутится внутри! — 30 миллионов.

Уралу особенно тяжело. Стальное сердце страны. Кругом заводы. Для Урала чистая вода уже давно проблема номер один.

Памятны газетные сообщения с Волги: забракована большая партия консервов, выброшен улов, добытый рыбаками, — рыба пахнет керосином… Теперь, после принятого партией и правительством постановления, дела на Волге идут по-другому, действует особый комитет, который следит за жизнью великой русской реки, но забывать об этом нельзя.

Водоемы загрязняются неочищенными сточными водами промышленных предприятий, нефтепромыслами, скотобойнями, бытовыми сбросами. Воды таких водоемов содержат фенолы, фтор, соли хрома, серную кислоту, гидроокись железа, смолы, необезвреженные кислотные шахтные воды и много еще всякой всячины. Такая вода не может быть использована ни для питьевых, ни для технических целей. Ее нельзя заливать в котлы, в машины.

Теперь доказано: чтобы погубить реку на протяжении сотен километров, достаточно растворять в ней каждый час по ложке кристаллического фенола. Но тогда еще шли споры. (Кой-кто продолжает спорить до сих пор.)

К чему все это ведет, показывает опыт капиталистического Запада. Рейн в переводе значит «чистый». И когда-то эта крупнейшая европейская река была действительно прозрачной, светлоструйной. В ней водилось много рыбы. А сейчас большинство прирейнских городов вынуждено добывать для себя воду из-под земли, качать из глубоких скважин насосами.

Река Огайо в Северной Америке превратилась в открытый канализационный коллектор для спуска разных нечистот. Такая же участь постигла реку Колумбию. От сбросов отходов атомного производства (в этом районе находятся основные предприятия США) температура воды в реке Колумбии повысилась на несколько градусов. Длинные дорогостоящие водоводы вынуждены прокладывать в Альпах швейцарцы и итальянцы. Вообще история погубленных рек — одна из трагических страниц современной цивилизации.

Загрязнение водоемов — свидетельство низкой культуры работы данного предприятия, тягчайшее преступление перед своей страной, народом. Так же, как нельзя загрязнять воздух, которым мы дышим, нельзя портить воду, которую мы пьем.

«Реки не должны умирать!» Так назвала свой фильм, посвященный охране водоемов, Свердловская киностудия. Не должны умирать голубые жемчужины — озера, реки, речушки, говорливые, резвые ручьи, родники.

Не должно быть вод, «текущих напрасно»: грязных, спускаемых безнаказанно помойных отходов и отравленных ими рек…

Возвратимся чуть назад. Летом 1961 года в Свердловске на плотине пруда и его набережных можно было видеть оживленные группы горожан. Переговариваясь, они подолгу с интересом всматривались в воду. «Говорят, рыба появилась…»

Такие же кучки любопытствующих стягивались около первых рыболовов. Да, появились и рыболовы. С глубокомысленным видом они сидели около своих удилищ, не отрывая взгляда от поплавка. Что удавалось им поймать, и удавалось ли, мы не знаем, но факт был налицо: еще вчера мертвый пруд стал оживать.

Этому предшествовал ряд событий. О самом главном, так сказать, решающем из них расскажем подробнее.

В фильме «Реки не должны умирать» фигурирует доцент Уральского университета Г. Д. Пащевский. Вот о нем, собственно, и пойдет речь. Но прежде несколько слов об Исети.

Еще любознательный житель Свердловска Владимир Алексеевич Ложкин, гидролог и гидроним, ища объяснение, откуда явилось слово «Исеть», высказал предположение — не легендарным ли исседонам, о которых говорит Геродот, обязана река своим названием. А может, его принесли с предгорий Алтая отважные кеты: на их языке «ис-сет» значит «рыбная река». Но сейчас нас занимают не столько тонкости топонимики, науки, изучающей происхождение географических названий, сколько хочется подчеркнуть, с каких давних-давних дней река служит человеку. Долгая история у Исети. Давно она поит людей и заводы, что осели на ее берегах. Был здесь и развитый рыбный промысел.

Исеть протекает по густо населенной местности Среднего Урала. И прудов на ней — несть числа. Только в черте Свердловска их насчитывается четыре: Верх-Исетский, городской, парковый, Нижне-Исетский. Еще шесть запруд перегораживают ее на пути от Свердловска до Каменск-Уральского. Пойма ее широкая, просторная, берега ласковые, приветливые, и если бы на участке от ЦПКиО до Химмаша привести в порядок прибрежную полосу, подсыпать пляжи, ну и, разумеется, вернуть чистоту воде, тысячи и тысячи свердловчан не стали бы летом ездить на дальние южные курорты, затрачивая на это время и бездну денег. Зачем? От добра добра не ищут! Об очистке и благоустройстве Исети заговаривал еще в военные годы П. П. Бажов.

Заметим, что за последние полтора-два десятилетия река видела не одну экспедицию. Плавали по ней краеведы и журналисты. Серьезное исследование провели сотрудники Уральского научно-исследовательского института комплексного использования и охраны водных ресурсов. Но первую действенную помощь оказал реке Г. Д. Пащевский. Он сделал первый реальный шаг к ее исцелению и благополучию.

Говорят, случай — лучший помощник.

Многие годы Геннадий Дмитриевич обучал химии студентов Уральского политехнического института имени Кирова, затем стал преподавать химическую технологию на химфаке и заведовать кафедрой в университете. Как-то в декабре 1952 года он возвращался с совещания из Москвы. В вагоне вместе с ним оказались начальник Уральского филиала Гипромеза, главный инженер ВИЗа и кто-то еще из верхисетских производственников.

— Опять попало нам за воду, — говорили верхисетцы.

— А какие растворы? — поинтересовался Пащевский. — Неужели так сложно, что нельзя решить?

— Обращались — не могут…

Так разговор перешел на проблему очистки воды в Исети. Уроженец Елабуги на Каме, Пащевский не мог оставаться равнодушным к судьбе Исети. Ежегодно он брал отпуск, чтоб прокатиться на пароходе от Перми до Казани, подышать волжским речным воздухом, налюбоваться вволю камскими просторами. Слово за слово. Узнав, кто Пащевский по специальности, собеседники предложили:

— Может, вы нам поможете?

— Да это не мой профиль. Это дело коллоидников…

Все же они записали его адрес. Он уже начал забывать об этом разговоре и своих попутчиках, как вдруг в марте приехали на факультет представители из горсовета и с ВИЗа. Снова — о том же. «Другие отказались».

— Ну, ладно, — согласился он. — Пошлите мне растворы.

Спустя немного времени ему доставили бутыли, каждая литров на двадцать, полные растворов, которые завод вынужден был сбрасывать в реку Исеть.

Задача оказалась и вправду нелегкой. Трансформаторная сталь — кремнистая, при производстве ее получается окалина; окалину нужно снять — для этого листы травят в серной кислоте. Образуется железный купорос в растворе и частично кремниевая кислота, частью — так называемый гель, желеобразный нефильтрующийся осадок, частью — в сернокислом растворе (золь).

Кремний, кремниевая кислота и портили все дело. Затруднял гель. Из-за этого нельзя было ввести замкнутый цикл водообращения — мешала коллоидная кремниевая кислота.

Задача состояла из двух частей: сперва золь превратить (скоагулировать) в гель, потом — выделить. Очищенную воду — снова в производственный оборот.

В прошлом Пащевский много занимался производством минеральных удобрений. «Чистый химик» был одновременно и технологом, знал аппаратуру. Это оказалось очень важно для успеха.

Он работал с увлечением, не зная отдыха и, конечно, не думая о том, что в будущем получит еще одно звание «умной головы», той, о которой мечтали многие деятели металлургического производства у нас и за рубежом.

И все же потребовалось около четырех лет, прежде чем он смог внедрить свое изобретение. Лишь в конце 1957 года на старом Верх-Исетском заводе начали строить первую опытную установку. Только через полтора года пустили: долго бились — капризничала, не могли наладить.

Установка обошлась около семи миллионов рублей (в старом исчислении). Однако уже в первый год завод выручил от продажи железного купороса полтора миллиона рублей. Вот то богатство, которое в буквальном смысле утекало из рук.

В 1960-м на городском пруду появился сначала один земснаряд, потом другой. Началась чистка пруда. Что только там не доставали: железо, камни, обломки каких-то машин. Постепенно исчезала радужная пленка на поверхности пруда и мазут у берегов, чище, прозрачнее становилась вода. И вот однажды блеснула в глубине чешуей первая рыбешка… То-то было радости для свердловских мальчишек!

Как мечтал об этом дне уральский сказочник Бажов! Будучи депутатом, в послевоенные годы он сам не раз ставил вопрос об очистке Исети.

Все хорошо знавшие Павла Петровича свидетельствуют, как близко к сердцу принимал он обиды природы, небрежное, варварское отношение к ней. Болезненно реагировал он на «порчу» реки Чусовой: «Какую красоту губим и сколько убытку терпим!» Однажды в Нижних Серьгах он, отнюдь не склонный к нравоучениям и нотациям, весьма сурово порицал руководителей завода, укоряя их за то, что в военные годы они как-то спустили в реку Серьгу какую-то «химию» и отравили всю рыбу не только в Серьге, но и в Михайловском пруду[6].

Руководителей ВИЗа заставили заняться охраной Исети. И ведь получилось!

Правду сказать, для сомнений имелось немало оснований. Как-то на том же ВИЗе задумали копать почвенную яму. На полметра ржавчина, листовое железо… Накопилось за столетия, что плавит и прокатывает металл старик ВИЗ. Откуда быть чистой воде?!

На Всероссийском смотре учебных заведений установку Пащевского отметили премией, с берегов Исети она вскоре шагнула в Новолипецк. Там, на молодом металлургическом гиганте, ее запроектировали в четыре раза больше. Такая же установка в Новой Гуте, в Польше. В Свердловск приезжали инженеры из Чехословакии. Они месяц жили на ВИЗе, изучали уральский опыт очистки воды. Можно сказать, на всех предприятиях, где имеются установки, фильтрующие сточные воды, ныне используются в той или иной мере элементы схемы Пащевского.

За достигнутые результаты, за долгую добросовестную службу, за то, что он взялся за труднейшую задачу, связанную с охраной здоровья и жизни людей, и успешно решил ее, — советское правительство наградило Г. Д. Пащевского орденами «Знак Почета» и Трудового Красного Знамени.

Энтузиаст благородного дела защиты родной природы, Пащевский, блистательно справившийся с одной сложной задачей, сразу приступил к другой — взялся за очистку воды. К примеру, после травления той же трансформаторной стали ее еще надо промыть, на это уходит воды вдесятеро больше. Есть заводы, где сбрасывается в водоемы по десять, двадцать тысяч кубометров такой воды в сутки, Правда, процент содержания примесей в этой воде куда ниже, но — все равно вред!

И здесь Пащевского ждал успех. В содружестве с инженером московского Гипромеза Н. Ф. Сериковым была спроектирована аппаратура. Правительственная комиссия признала разработанный ими метод как самый прогрессивный — на предприятиях.

На очереди было обезвреживание промывных вод, получаемых при очистке доменных газов, на очереди Челябинск, Нижнетагильский металлургический комбинат, Магнитка. С просьбой заняться этой проблемой к уральскому ученому обратился Госводхоз РСФСР.

От лица всех любителей природы, обеспокоенных ее судьбой, хочется сказать Г. Д. Пащевскому: спасибо, большое спасибо! Добрым словом должны мы помянуть и добросовестных помощников Пащевского — ассистенток Л. В. Тюменёву и Н. Н. Попову, лаборантов, студентов-дипломников, помогавших ставить многочисленные лабораторные опыты. Спасибо, друзья!

Несколько лет назад группа сотрудников Института гигиены труда и профпатологии под руководством заведующего отделом М. С. Садиловой разработала метод очистки сточных вод, содержащих фтор. Первые стаи мальков появились в старом Невьянском пруду. В тридцатых годах Кировградский медеплавильный завод начал сбрасывать в речки, несущие свои воды в пруд, вредные отходы, и пруд омертвел. Комбинат, применив водооборот, уменьшил стоки, и чистая вода Нейвы, Шуралки и других речек быстро оживила пруд…

Энтузиастами показали себя научные сотрудники физико-химической лаборатории Института металлургической теплотехники. Они помогли Уралвагонзаводу спроектировать первую в стране мощную установку по очистке вод, сливаемых торфяной газогенераторной станцией.

Такие же вести поступают с берегов Волги. Блестящего результата добился коллектив Новогорьковского нефтеперерабатывающего завода на самом, казалось бы, безнадежном участке — очистке вод, получаемых с электрообессоливающих установок. Эти воды считаются едва ли не самыми «тяжелыми» в смысле загрязнения. За дело с жаром взялись чуть ли не все специалисты завода.

— Подождите, мы еще рыбу в отстойниках станем разводить! — «грозились» горьковчане. И что же?

В отстойниках сперва зазеленели водоросли, потом однажды раздалось сначала робкое, потом все более громкое и задорное лягушечье кваканье. Потом туда для опыта пустили несколько некрупных зеркальных карпов… Живут! Прекрасно набирают тело, жирнеют! Победа! Поистине, главное — захотеть.

В октябре 1972 года был введен в действие Водный кодекс РСФСР — документ особой государственной важности. Он законодательно закрепил ответственность всех министерств, различных ведомств, предприятий и организаций, а также всех граждан за разумное использование и охрану водных ресурсов.

Виновен — отвечай! Статьей 223-й Уголовного кодекса РСФСР предусмотрено наказание за загрязнение водоемов — до пяти лет лишения свободы.

«Урал становится чище»… — радующий заголовок! (А еще недавно писали: «Река в осаде»… Впрочем, борьба с браконьерством еще вся впереди, так же как долгих напряженных усилий потребует еще и начавшаяся борьба с загрязнением вод. Кстати, подобно тому, какую пагубную роль сыграли «облегченные» нормы промсбросов, таким же роковым образом сказались на запасах промысловой ихтиофауны теории и теорийки о якобы ускоренном созревании рыбы.)

«Литературная газета» в корреспонденции М. Подгородникова и В. Травинского сообщала с берегов Урала:

Прекрасно сказано. Два времени. Условимся, что и в делах природы у нас два времени: было и есть. И надо, надо, чтобы мудрость стала нашей постоянной союзницей.

Ныне ни одно предприятие не имеет права вводить в действие производственные мощности без очищающих устройств. На то есть правительственное постановление.

Говорят, хорошее дело скоро не делается. Однако, если оно делается слишком медленно, то иногда получается так, как с очисткой: пока «раскачиваются», уже появляются новые методы. Построить не успели — пора ломать. Или — построили очистные сооружения, а они неэффективны. Бывает. Все бывает!

Рек, озер, прудов на Урале много, но непрерывно растет потребление воды. Вопрос охраны водоемов, вероятно, еще долго будет острым.

Смелый эксперимент решили проделать челябинские инженеры. Они задумали связать в единую систему очистку большой группы предприятий Челябинского промузла.

Челябинские предприятия питает река Миасс. В черте города она используется трижды, ведь на Южном Урале особенно напряженный баланс с водой. Поэтому в систему очистки и водоснабжения втягивается несколько ближних озер, а именно Шелюгино, Второе, Первое.

Включение озер в систему оборотного водоснабжения позволяет использовать их самоочищающуюся способность, улучшить качество воды, направляемой на повторное использование.

Совместно обрабатываются хозяйственные и промводы. Тем самым ликвидируются промсбросы в реку Миасс. Освобождается 4 кубометра воды в секунду — на хозяйство и, прежде всего, на разбавление загрязненной воды Миасса.

Сократить дефицит воды на 4 кубометра в сутки — уже победа, и не малая! Это почти 15 тысяч кубометров в час, 350 тысяч в сутки.

Многие уже осуществили у себя ряд серьезных начинаний. Челябинский металлургический завод 97% воды использует многократно. (Тут заметим: стоило нескольким заводам Свердловской и Челябинской областей перейти на замкнутый цикл водопотребления, и они сэкономили количество воды, равное целой Исети! В том и суть оборотной системы, о которой мы здесь упоминали уже неоднократно: использованная и прошедшая внутризаводскую очистку вода не сливается в реку или другой водоем, а поступает обратно, повторяя производственный цикл, снова и снова выполняя полезную работу, и так без конца. Польза двоякая: нет вредных сбросов и из природы забирается совсем немного воды, лишь естественные потери, испарение и т. д.)

Схема группового оборота выглядит так: 1) внутризаводская очистка (обязательно) и 2) очистка в озерах, сперва в одном — Шелюгино, затем в другом — Втором, из него — в Первое, а оттуда вновь в технологическую цепочку.

Работники Челябинского филиала института ВНИИВОДГЕО досконально изучили каждое предприятие, состав их стоков, состояние озер, биологический режим их жизни. Строить пять лет. Все это в рамках Генеральной схемы комплексного использования и охраны водных ресурсов Большого Урала. Такое решение пока единственное.

Кто строит? Очевидно, межведомственное объединение. Кто больше всех берет воды, тот является хозяином. Наверное, так. Стоимость 18—20 миллионов рублей. Схема конкурирует с проектами переброски воды из других рек.

Возник спор: предприятия заявили, что озерную воду не возьмут (еще новость!). Надо ломать представление у промышленников о неисчерпаемости водных ресурсов (раз); и что неизбежно — усложнение технологии (два). Пришлось убеждать, что надо сократить потребность в воде, изменить технологию и т. д.

Тракторному заводу для выпуска нового трактора воды потребовалось вдвое больше. Воспользовались, что трактор очень нужен, и получили разрешение на дополнительный «паек» за счет Миасса. Недостаточно. Уцепились за предложение повысить уровень озера Аргази, наро́стить плотину.

А если сухие годы? Уже известно, что Аргази не заполняется, плотина ничего не дает, и все это «дополнительное питание» оказывается ненадежным, мало реальным, повисает в воздухе. Это лишь отвлекает внимание и средства от кардинального решения проблемы. Узковедомственный подход — старый противник природы, Зачем-де перестраиваться, забрать больше воды и все. А уже в 1974 и 1975 годах, когда долго не было дождей, в Сосновке, где головные сооружения водопровода, в 12 километрах от Челябинска, оголились водозаборы. Созывали чрезвычайное совещание. Жизнь требует, подталкивает…

Примерно с конца 1974 года тянулось строительство очистных сооружений Челябинска; в октябре 1975-го оно было закончено. (Не простое это дело — очистка, разных химических компонентов в стоках — не счесть, к каждому нужен свой «ключик».) Пошло очень хорошо. 320 тыс. кубометров хозбытовых стоков перестали портить реку; напротив, ныне даже лучше ее вода — разбавляют ее. Важная победа!

Очевидно, надо досказать и историю с Верх-Исетским заводом. Нет, старый ВИЗ не подкачал. Был момент, когда вроде бы остановился его прогресс в отношениях с природой. Одно сделали — с Пащевским — и хватит, стоп. Но вот началось сооружение нового, громадного, современного прокатного цеха холоднокатаного листа. И снова все взвилось, заиграло. Таких цехов немного в Европе, да и в мире наперечет. Сложная технология, прежние очистные сооружения уже не удовлетворяли (быстро, быстро бежит вперед техника, не бежит — летит!). Создавали «водный полигон» — мощную, совершенную очистку. Рядом Верх-Исетский пруд, питьевой водоем, питающийся поступлениями Волчихинского водохранилища, упаси боже, если туда попадет что-либо. А опасность такая была. Цех холодного проката — грандиозен. Сложнейшая технология, цех-гигант значительно увеличивал выпуск драгоценной трансформаторной стали (в свое время, на первом этапе развития нашего государства, ВИЗ сыграл решающую роль в успешной электрификации страны). Процесс производства — гигантский. 60 миллионов кубических метров воды в год — без них нет металла. А где их взять? И как не загубить водоемы? И вот, воздвигался, монтировался цех — и создавался «водный полигон». Нет, «создавался» не то слово. Сперва были мучительные поиски. Ведь прежняя очистка не была рассчитана на удержание всех вредных загрязнителей, что-то все же проскакивало. И водооборот не был замкнутым, воду снова и снова приходилось брать из природы (60 миллионов кубов — повторяю, где, где, скажите мне, их брать?). Не напастись природе. Значит, необходима безотходная схема. И ее нашли. Задачу решили. (Тут хочется заметить: идет время — меняется техника, меняются требования. Как радовались когда-то сделанному на первоначальном этапе, с Пащевским; но вот прошло время — и давай снова, лучше, больше, совершеннее. Естественное дело!) Искали и решали исключительно специалисты Верх-Исетского завода, своими силами (значит — можно?). Ну, ясно, с помощью специальных, «профилированных» институтов — Уралгипромез, НИИхиммаш, ВНИИ металлургической теплотехники, Уральский политехнический институт (на договорных началах), хватило дела всем. Для координации создали особую группу на базе химико-технологической лаборатории. Специальная выпарная установка — говорят, за такими будущее; осадки из воды отправляются на гипсовый завод (годовой доход — 40 000 рублей). Безотходная система… Ушло на это 15 миллионов рублей, а стоимость очистки одного кубометра воды — 20 копеек. Однако же расходы себя оправдывают, уже оправдали, если вспомнить, какой дефицит воды на Урале. Не будут расти отвалы, которых у заслуженного ветерана ВИЗа, прямо сказать, тоже предостаточно…

Конечно, еще нужно работать, пытать, творить (жизнь не стоит), но уже хочется — и надо! — сказать: спасибо, товарищи верхисетцы!

Думаю, что это еще не конец истории борьбы за природу, которая развернулась на Верх-Исетском заводе.

А как приятно читать такое сообщение:

На XXIV съезде Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев говорил:

Та же мысль и в проекте ЦК КПСС к XXV съезду партия «Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976—1980 годы»:

Знаменательны слова Л. И. Брежнева о том, что «можно и нужно… облагораживать природу, помогать природе полнее раскрывать ее жизненные силы». В десятой пятилетке во всех отраслях промышленности будет осуществляться переход на использование оборотных вод. Как сказал в своем докладе на съезде председатель Совета Министров СССР тов. А. Н. Косыгин, «рациональное использование такого ценнейшего природного ресурса, каким является вода, — крупная экономическая проблема».

В новом пятилетии темпы сооружения водоохранных объектов нарастают, вводятся в строй новые очистные сооружения на всех крупных предприятиях Урала.

В прошлом техника была причиной многих бед природы. Великая Техника приходит теперь на помощь Природе.

Свидетельствует пресса.

…Родничок у дороги. Живая, бьющая из-под земли струя. Почему издавна он привлекал наше внимание, рождая доброе чувство? Хочется остановиться, опуститься на корточки и, ополоснув ладони, набрать полную пригоршню; не хочешь пить, а все равно попьешь, причмокнешь языком, похвалишь.

Ехал из Свердловска в Первоуральск. Шофер сказал:

— Вот здесь родничок был. Забили его. Жаль! Вкусна водица была. Как едешь, обязательно притормозишь… Все останавливались! Кружку наберешь — освежишься, ехать веселей…

Ехали из Никольска в Пензу. И погода была, как говорят, не соответствующая: грязь, накрапывал дождь. Дорога хуже некуда. Спутник — педагог — вдруг тронул водителя за рукав:

— Остановись на минутку. — Не побоялся испачкать сапоги. И, возвращаясь к машине, утираясь тыльной стороной руки, смакуя, сказал: — Отведайте. По-моему, нет ничего слаще родниковой воды. Всякий раз пью. Как ритуал…

«Ты не имеешь запаха и вкуса». Имеешь, имеешь!

Подземные родники — ценный дар природы. Но их, выходящих на поверхность, остается все меньше.

Специалист водного дела М. Хордикайнен в журнале «Водные ресурсы», отмечая, что местами уровень подземных вод опустился на десятки, а иногда на сотни метров, предлагает создавать водохранилища под землей, закачивая туда воду с поверхности. Подобные установки уже созданы и действуют в Литве, Латвии. Но это невозможно без заботы о ручейке, незаметном, скромном, тихо журчащем где-нибудь в лесной чаще, у придорожья…

Не стает многих ключей. От Челябинска до Златоуста по дороге лишь один родник, и тоже все останавливаются, проезжая, — пьют, радуются, как дети.

Мало этого. Губим бездумно целые водоемы, готовые резервы воды.

В Челябинской области осушили озеро Большой Сарыкуль — уголь-де под ним. Правда, мелкое, но огромное, степное, кишевшее дичью. А оказалось, погубили зря, угля крохи, овчинка выделки не стоит. Сейчас озеро стало понемногу наполняться, восстанавливаться.

Паспортизацию малых рек осуществила Житомирская область. Украина первая взялась за это важное дело. Подсчитано, что на территории республики протекает 22 тысячи малых рек, девятнадцать тысяч из них протяженностью менее десяти километров. К сожалению, и там обнаруживается исчезновение рек. Паспорт реки — это совокупность всех сведений о ней. Паспортизация должна навести порядок. Она поможет избежать бессистемных рубок, неумеренного выпаса скота на берегах, предупредит о заилении и зарастании. На грани исчезновения была река Казенный Торец в Донецкой области. Принятые меры спасли ее. В Житомирской, Киевской, Ровенской, Черниговской и других областях возвращены к жизни около шести тысяч километров рек и речушек.

Что-то они стоят!

«Малым рекам — полноводность и чистоту!» — такое движение началось на Брянщине и постепенно охватило многие области РСФСР.

Малые реки, родники, ключи — не только украшение земли. Они и неутомимо трудятся. Они нужны. Продлим сроки их жизни.

Ну, и несколько слов о строительстве водохранилищ. Примером того, как не надо делать, может служить строительство Верх-Макаровского водохранилища на реке Чусовой.

Сначала были споры: вода должна из реки Уфы по системе рек и прудов поступать в Чусовую, чтобы напоить Большой Свердловск. Башкирия возражала. Наконец, договорились. Ждали воду, как манну небесную. С вводом в строй новой гидротехнической системы, сулили проектировщики, каждый свердловчанин получит 420 литров воды в сутки (сейчас он получает 248). Не будем говорить о темпах строительства. Отметим лишь: река Уфа меняет привычное направление и течет на другую сторону Уральского хребта. Сооружение не из маленьких. Верх-Макаровское — последнее в цепи создаваемых искусственных «морей». Поднялась запруда. А дальше получилось то, о чем уже не раз с гневом и огорчением сообщала печать: ложе «моря» залесенное, строительные сосны сняли, а остальное… «пни, молодняк — затопляй, уйдет на дно — не видно!» Не видно? Питьевой водоем; вода должна быть, как слеза.

Создавать воду. Вот именно.