Глава 10. Азартные игры затягивают

Пак вышел из дома Алварес, поправил шляпу и поднял голову. Солнце клонилось к закату, и низкие облака становились темнее и плотнее, скоро Эбердинг окончательно утонет в сероватом тумане и наполнится магией.

В колониях, как прочитал Пак, солнце такое яркое, что становится больно глазам, а туман бывает нечасто. Поэтому ночью на небе сияют целые созвездия и поля видны от одного края до другого. Еще там скачут целые табуны диких лошадей, цветы пожирают насекомых, а в густых лесах живут могущественные колдуны. Возможно, это все и выдумка неизвестного писателя, но Паку вдруг захотелось побывать за океаном и лично во всем разобраться. Что он, в самом деле, видел кроме родной общины и сырого Эбердинга?

— Ты какой-то унылый, — Клу появился на плече и ткнул Пака кулаком в шею. — Это все от книг, говорил тебе, не забивай голову, когда в ней слишком много знаний, веселье уже не помещается.

— Глупое — не помещается, а для правильного всегда найдется место.

Библиотека в доме Алварес оказалась больше общинной раз этак в десять. Пак долго разглядывал корешки книг, потертые и совсем новые, пока выбрал подходящую для чтения. Удивительная история про колонии затронула его, читал бы и читал весь день до самого вечера, но мышцы в самом деле ныли без работы, поэтому Пак и ушел в сад.

— А по мне так книги — бесполезная трата времени, — отмахнулся Клу, — если это, конечно, не тийский трактат о телесных удовольствиях.

— Тебе какая из частей понравилась больше? — Пак чуть повернул голову, чтобы видеть собеседника. — Про кулинарию или созерцание произведений искусства? А может быть про бег и борьбу, как средства познания своего тела и души? Дневной сон? Каллиграфия? Я, если честно, так и не освоил науку красивого написания букв, хотя перевел кучу листов и чернил.

— Да ты ничего не читал, братец! Тийский трактат об удовольствиях содержит весьма занимательную информацию.

— Только одна часть из семи. В нашей библиотеке была эта книга, правда, под обложкой сборника романтической поэзии. И основной упор в этой занимательной информации был на совершенствовании тела и упражнениях, ибо только владея телом и зная его, можно достичь вершин наслаждения и вознести туда своего партнера.

Клу насупился, потом оглядел свой объемный живот, похлопал по нему и потер нос.

— Не могу понять, ты слабоумный или гений? Впервые встречаю такого странного парня, а я повидал немало людей.

— Но не читал трактат. Если хвалиться тем, чего не делал, то рано или поздно тебя подловят.

Пак медленно шел по буковой аллее и высматривал, не осталось ли где участков нескошенной травы или засохших ветвей у деревьев. Завтра же будет новый день, тоже захочется поработать, это пока он решил немного развеяться, поддавшись уговорам Клу.

— Скажем так, я просматривал его укороченную версию, самые интригующие части, — не успокаивался верж. — Теперь жалею об этом, надо прочитать целиком. Как ты сегодня отшил эту донью! У-у-у! Немыслимый уровень мастерства, в трактате подсмотрел, да? Теперь крошка Фредерика не уймется, пока не затащит тебя в постель, чтобы потом бросить! Мечта-а-а!

Он откинулся на спину и свесил ноги с плеча Пака. Как только не падает? Магия? Или матушка была права, и Пак в самом деле вырос чересчур большим с чересчур широкими плечами?

— Странные у тебя мечты.

— А у тебя как будто нет планов на эту страстную донью? — хмыкнул Клу. — Такой огненной деве нельзя ночевать одной, преступно, я бы сказал!

— Она красивая.

Даже очень. Непривычно было видеть ее тонкие длинные пальцы и хрупкие запястья, и кожа у Фредерики была светлой и гладкой, без следов от подростковой сыпи или шрамов. Почти не тронутая загаром, она контрастировала с темными волосами и глазами, не черными, неживыми, как бывало у донов, а теплыми, точно вызревший каштан.

— Но внешность же не главное, а характер у нее взрывной, с такой не выстроишь долгих отношений. А как это хотеть женщину только из-за ее красоты? Просто на одну ночь, без обязательств?

— Да, парень, да! Вот так думают настоящие мужчины, а не юнцы, которые женщину только в трактате видели! В одной седьмой его части, если точнее.

— Вы с Фредерикой слишком много беспокоитесь о моих отношениях с женщинами. Это странно, не находишь?

Верж промолчал, а после предпочел исчезнуть из виду. Они вышли на широкую оживленную улицу, и крохотный человечек на плече привлекал бы излишнее внимание.

Пак до сих пор сомневался, правильно ли поступил, когда поддался на уговоры Клу и покинул дом Алварес. Но, так или иначе, через несколько дней Пак вернется в свою общину и вряд ли еще покинет ее в ближайшие годы: завтра истечет срок его разрешения на пребывание в столице. Оставаться в Эбердинге без него — серьезное преступление, могут и в тюрьму посадить на неделю-другую. Но если попытается уехать — наверняка нарвется на дружков погибших вчера вержей. Там же все знают настоящее имя Пака и номер его общины — сам по недомыслию надиктовал эту информацию, когда забирал выигрыш.

И оставался клык чужого: таинственный артефакт, который неплохо бы вернуть владельцам, иначе под угрозой окажется и сам Пак, и вся его семья.

— Сворачивай направо, там будет стоянка такси, — прошелестел прямо над ухом голос Клу. — Выберешь машину получше, уверенно откроешь дверь, сядешь на заднее сидение и прикажешь! Именно прикажешь, это важно! Везти тебя в самый лучший игорный дом Второй линии, где отдыхают приличные люди.

— Точно самый лучший? Давай выберем что попроще?

— В домах попроще оборот пониже, а нам с тобой нужно сорвать большой куш, пока приспешники Хоса и его хозяина караулят тебя возле Зеленого поезда.

— И зачем тебе столько денег? Прости, но такому малышу вряд ли многое нужно.

— Не твое дело! — огрызнулся Клу. — Я же не спрашиваю, зачем деньги туповатому земпри.

— Выкуплю землю и дом родителей, подарю маме небольшой ресторанчик где-нибудь на Второй линии, она так вкусно готовит, пусть люди тоже пробуют и радуются, отцу — автомобиль…

Пак старался говорить очень тихо и поднял воротник, чтобы это не так бросалось в глаза, но прохожие не обращали на него внимания. Равнодушные люди живут в этом городе. Замкнутые и слепые. А еще очень жадные, даже крохе размером с мизинец зачем-то нужна целая тысяча галлов.

— Хватит! — Клу больно стукнул Пака по виску. Кажется, сила вержа уменьшалась далеко не пропорционально росту. — Надоел уже со своей общиной и приземленными мечтами: домик, жена, коровушка, яблоневый сад и детишки-шалунишки — тьфу! У меня вот серьезное дело.

— Подарочное издание трактата об удовольствиях?

Стоянку такси Пак нашел очень быстро, а вот как выбрать самый лучший автомобиль — понятия не имел. На вид они особенно друг от друга не отличались, даже цвета одного, желтого.

— Билет на Серебряный поезд, — серьезно произнес Клу. — В стране ушшей живет королева вержей, если ее уговорить, она изменит мое проклятие. Так болтали парни у нас в игорном доме, врали, наверное, да вариантов у меня и нет. Скоро уменьшусь настолько, что исчезну.

— Не пользуйся своей магией, — Пак наугад выбрал автомобиль и сел в него, даже приказ отвезти в самый лучший и популярный игорный дом прозвучал вполне властно. Но здесь Пак просто постарался скопировать интонации Фредерики. Все же урожденная донья, знает толк в таких вещах.

Таксист расплылся в улыбке, пообещал доставить до места без задержек и лишней тряски, наверняка рассчитывал на щедрые чаевые. И в самом деле тронулся с места плавно, лишь на минуту затормозив, чтобы отругать болтавших земпри, которые случайно перегородили дорогу.

«Тупые землемесы» так отличались от «доброго вечера вам, свогор», что Пак недовольно покачал головой. Что в нем изменилось? Только одежда, а относится сразу стали иначе.

— Нельзя не пользоваться магией, если она у тебя в крови, — вздохнул над ухом Клу. — Это как не дышать. Ты можешь не дышать? Заставить не биться сердце? Охладить твоего дружка, когда он представляет хорошенькую донью в ванне?

Пак глянул на водителя, но тот слишком увлеченно следил за дорогой и не думал поворачиваться или смотреть в зеркало заднего вида, а рев мотора перекрывал все звуки.

— Мне-то какое дело, что друзья представляют? — пожал плечами Пак.

Клу почему-то хрюкнул и пристукнул себя ладонью по лбу. Все же в столице вержи и те странные. Зато красиво здесь. Пак придвинулся ближе к окну и разглядывая все, что проносилось мимо. Громадные дома, причудливые фонтаны и разодетые свогоры обоих полов. За несколько минут в Эбердинге увидишь больше, чем за год в общине. Много ли там нового? Поля, пастбища, лес и большой пруд в центре поселения, который питает его водой даже в самые засушливые годы. И все одинаковое: внешность у людей, прически, одежда, распорядок дня и даже разговоры.

Хорошая жизнь, простая и понятная, но иногда хотелось немного изменить ее. Сделать что-то неправильное, сумасшедшее, но такое, которое никому не навредит. И эта мысль, непонятный зов, тянувший Пака в город, тоже был сродни жажде. Так что он понимал Клу: кроха не мог без магии, Пак не мог без мечты.

— Но если знаешь, что скоро умрешь или сойдешь с ума, — заговорил он, пока верж не исчерпал все свои намеки на умственную отсталость земпри, — разве не можешь остановиться?

— Не дыши хотя бы десять минут, Пак Ува, или не притворяйся таким болваном! Сможешь? — верж говорил с такой злостью, с таким отчаянием, что Пак пожалел о выборе темы. — Вот и мы не можем! Это сильнее, понимаешь? Гончие знают, что спятят и превратятся в зверя, и все равно при каждом удобном случае меняют облик полностью или частично. Я использую свою удачу или дар к перемещениям. И главное — чем больше ты используешь магию, чем ближе к черте невозврата, тем становишься сильнее. Все в мире находится в равновесии, так учили ушши. Поэтому к каждому дару идет проклятие. Но говорят, королева вержей, которая приходится то ли дочерью, то ли внучкой самому Отцу-Защитнику и Деве Порочной, может изменить проклятие, дать тебе другое, если докажешь, что достоин. Представь, я бы мог сменить свое на, скажем, не носить лиловое! Что проще? Никогда бы не притронулся к лиловому, на милю не подошел!

— А вырасти обратно не хотел бы?

Клу еще раз ткнул щеку Пака, изобразив могучий удар в челюсть, после чего ненадолго замолчал.

Стоило автомобилю свернуть с оживленной улицы в подворотню, как водитель разогнался так, что и видами не полюбуешься. А еще невыносимо трясло, так сильно, что Пака почти укачало.

— У-у-у, приближаемся ко Второй линии! — оживился Клу. — Давай еще раз повторим: ты входишь в игорный дом, там потребуют выложить все артефакты и пройти досмотр. Соглашаешься…

— Но отдаю им только пустышку, которую ты стащил из шкатулки Фредерики, и протягиваю вперед руки.

Под правой манжетой у Пака был спрятан клык чужого, от контакта с ним амулет для поиска магии ненадолго выключится и не сможет обнаружить присутствие Клу. А дальше уже дело техники — пронести вержа в зал, надеяться на его удачу и делать ставки побольше. Поначалу Пак наотрез отказывался так рисковать и идти в игорный дом на следующий день после того, как попал в такой переплет. Но Клу убедил, что все дружки убитого Хлоса сейчас обыскивают гостиницы и вокзал в поисках земпри, а хорошо одетый свогор не привлечет их внимания. Тем более ходить они будут только по приличным местам, где хватает охраны и полицейских.

Крохотный верж так жалостливо рассказывал о своих проблемах и живо описывал грядущую радость от выигрыша и кучу денег, что Пак не выдержал и сдался. Тем более чувствовал, что чем-то злит Фредерику. А это неправильно. Хороший гость не должен надоедать хозяину.

Таксист остановил машину прямо у мраморного крыльца огромного здания, настолько щедро отделанного позолотой и резьбой, что Паку стало не по себе. Это же серьезное место, простого земпри туда не пустят. Но Клу уже болтал что-то на ухо и призывал идти напролом, не останавливаясь, как и положено настоящему свогору.

Дверь перед ним распахнул улыбчивый парень-верж, с шерстью на лице и руках. Он был в красном пиджаке с золотыми нашивками и черной фуражке. Вид странный, но в такой униформе, как оказалось, ходили и остальные сотрудники игорного дома. И все, как один, улыбались, кланялись, желали Паку хорошего вечера и зазывали пройти с ними.

Здесь было абсолютно все: несколько игровых залов, бассейн и сауна, ресторан, комнаты для уединения с девушками… Пак тонул в ярких красках, играющей музыке и мелькавшей всюду позолоте. Один из вержей проводил его за столик, стоявший неподалеку от сцены и рядом с рулеткой, а после принес целый бокал того самого игристого. После прошлого раза, когда Пак поддался на обманчивую легкость этого напитка, снова пробовать не тянуло.

Шарик задорно скакал по секторам, пока не остановился на «тринадцать-красное». После крупье отдал выигрыш очередному счастливчику и запустил игру снова, принимая ставки. Пак пару минут наблюдал за шариком и за движением рук высокого вержа с оленьими рогами на голове и копытами там, где должны быть ступни. Покрытые шерстью пальцы бросали шарик уверенно, точно так, чтобы он остановился в секторе, на который не было крупных ставок. Притом крупье менял и силу, и скорость броска, предсказать результат или обхитрить такого не выйдет. Точнее, дядюшка Рауль бы смог, а у Пака на хватало практики.

Клу тоже притих и всего один раз напомнил, что им нужно идти к карточным столам, только там есть шанс сорвать большой куш. Но из зала вело множество дверей, и рядом с каждой стояло по паре здоровущих вержей. Вряд ли они пропустят в приватные комнаты постороннего человека.

Поэтому Пак позволил себе откинуться на стуле и заказать у официанта блюдо с труднопроизносимым названием. Раз торчит в столице, то должен непременно попробовать всякого, даже если это будут лягушки или протухшая в бочках рыба. Клу как-то очень гнусно рассмеялся, когда услышал заказ. Тем временем в зале потушили свет и кроха успокоился. Пак уже думал бежать к выходу, но остальные посетители сидели спокойно и перешептывались, предвкушая нечто грандиозное.

Луч света над сценой разорвал темноту и показал всем большую золотую клетку, на полу которой лежала птица. Пак замер и уставился на происходящее: никогда не видел таких больших крыльев и перьев, что переливаются голубым и лиловым. Вдалеке тихо заплакала флейта, и птица, заслышав ее, начала медленно шевелиться, будто пыталась заворожить плавными движениями и переливами перьев.

Затем она дернулась и расправила спину, отчего зрители дружно ахнули. А с ними и Пак. У птицы оказалось лицо и тело обычной девушки, но вместо рук у нее были крылья и тело кое-где покрыто перьями. Или это был такой причудливый наряд, чтобы скрыть наготу?

Флейта стонала все печальнее, в ее звуках слышалось отчаяние и боль, и в такт с мелодией девушка-птица билась о прутья золотой клетки, пыталась вырваться наружу. Пак поймал себя на том, что сжимает в руках вилку и прикусывает губы от волнения. Даже охальник Клу притих и не делился своими мыслями.

И с такого расстояния были заметны капли и потеки ярко-алой крови на теле девушки, ее страдания проходили через Пака, заставляли сопереживать и мучиться. И когда затихла флейта, он поймал себя на том, что не шевелится и не дышит.

Девушка-птица же со всей силы налетела на один из прутов, выбила его и вырвалась наружу. Только там она полностью расправила крылья, оказавшиеся ярдов пять в размахе, чуть согнула колени и взлетела, скрывшись в темноте. На зрителей посыпались голубоватые перья и подуло холодом, будто наверху открыли окно, выпуская бывшую невольницу наружу.

Свет погас, а когда загорелся вновь, на пустую сцену выбежала целая стайка девушек-танцовщиц, тоже в перьях, извивающихся под бодрую музыку. Пак невольно потянулся к бокалу с игристым, затем одернул себя, подозвал официанта и попросил принести обычный лимонад. Остальные зрители тоже оживились, они вовсю обсуждали этот номер и один за другими заказывали все новые и новые порции выпивки.

— Свобода, избавление, бла-бла-бла, — напомнил о себе Клу. — В клетке у этой дуры было трехразовое питание, мягкая постелька и заботливый хозяин, иначе бы ни в жисть не отъела такие бедра, а теперь придется самой клевать червячков. Могу поспорить: сейчас налетается и вернется на прежнее место.

— Ты вот ушел от Хоса, — Пак поблагодарил за лимонад и неуверенно ковырнул вилкой нечто студенистое и склизкое. Пробовать или нет? Для рассказов о столичной жизни хватит и простого присутствия этого самого блюда рядом.

А вдруг оно необыкновенно вкусное? Нет, сам Пак с таким не сталкивался, чтобы еда на вид, цвет и запах не внушала доверия, но поражала вкусом, но в книгах читал. И дядюшка Рауль регулярно рассказывал.

— Причины были, — огрызнулся верж. — А ты давай, заканчивай пускать слюни на пернатую и ищи нам пропуск туда, где идет серьезная игра.

Пак почесал подбородок, затем снова подозвал официанта. Улыбчивый хвостатый верж сразу же подскочил и спросил, что угодно доброму свогору. Пак вытащил из кошелька купюру в пятьдесят галлов и положил на стол. Если помогло проникнуть в дом столичной доньи, то и здесь должно сработать.

— Я занятой человек, хотелось бы пообщаться с близкими мне по духу свогорами, а не собирать мелочь в рулетке.

Хвостатый цапнул купюру так быстро, что она будто растворилась в воздухе, затем попросил следовать за ним.

— И заберите мою одежду, здесь очень душно, — Пак всучил официанту темный пиджак и шляпу с невидимым Клу, а после шагнул за массивную деревянную дверь. Кроха не настолько глуп, чтобы показываться кому-то, тем более перемещаться рядом с другими вержами, а за полчаса-час с ним ничего не случится.

Дальше они проследовали по темному коридору, и Пака наконец пустили в просторную комнату, в которой из мебели был только стол со стульями.

Игроки уже собрались, пустовало только одно место. И карты розданы под «пальцы обезьяны», а не «пьяного гробовщика». Пака поприветствовали, но внимания на него никто не обратил, так еще один игрок, который всего-навсего станет шестым в этот вечер. Тем лучше.

Пак засучил рукава, чтобы все видели, у него не спрятан лишний туз за манжетой, клык чужого же вовремя отправился в карман брюк. После Пак поднял свои карты и сделал первую ставку. Еще не серьезную, на пробу. Надо вначале запомнить карты, присмотреться к манере других игроков, а после уже подготовиться и сорвать тот самый куш, на который надеялся Клу. Пак уже один раз воспользовался магией, до добра это не довело. Сейчас — только простые приемы и знания, полученные от дядюшки Рауля. Тот, конечно, строго запретил играть на деньги, но Пак твердо пообещал себе, что использует полученные знания только во имя благого дела, а что может быть благороднее спасения одного маленького вержа?

Первый кон он ожидаемо проиграл, зато запомнил больше половины карт и успел приглядеться к игрокам. Второй справа бледнел, если не выходило собрать стоящую комбинацию, у соседа слева, если пытался блефовать, краснело ухо, сидящая прямо напротив старушка с длинным жемчужным колье на шее хрустела пальцами, когда получала карты одной масти… Не так много данных, если разобраться, поэтому Пак позволил себе проиграть и второй кон, чтобы чувствовать себя увереннее.

На третьем же ко второму соседу слева пришли отличные карты, и он поднял ставки до сотни галлов. Пак сделал вид, что хочет испугать его и подкинул еще две сотни. В голове отбивали ритм счеты, переводя его ставку в не купленных коров, автомобили и почему-то экскурсии по спальням разнообразных девиц. Особенно горько вздыхала эфемерная Фредерика, так и не получившая свою тысячу за ночь. Вытирала сухие глаза кружевным платком, теребила подол короткой кружевной сорочки и потом выгибалась в спине и чуть приподнимала завитые локоны со спины. Тяжелые и темные, со здоровым блеском и пахнувшие апельсином и немного мятой. Пак и уловил-то это случайно, еще прошлой ночью, когда донья склонилась над ним, обрабатывая раны. Непривычный такой запах, легкий, но запоминающийся. И в целом Фредерика очень красива, очень. Но неужели кто-то и вправду готов заплатить такие деньги за то, в чем приличная донья вряд ли смыслит? Да она и целоваться-то вряд ли умеет.

Пак зажмурился, тряхнул головой, отгоняя видение полуобнаженной Фредди, раскинувшейся на кровати под балдахином, и под довольный смешок соседа накинул еще пятьдесят галлов к своей ставке. Старушка спасовала первой, красноухий все еще пытался изобразить отличную игру, хотя и побаивался, но главный противник Пака был уверен в победе и смело придвинул все свои деньги к центру стола.

Рисковый. И очень уверен в своей победе. А еще в том, что Пак — обычный юнец, которому спасовать не позволяет самолюбие.

Они так и играли в гляделки, пока не пришло время открыть карты. Набор у противника был неплох: три туза и три короля. Старушка от радости и азарта хрустнула пальцами, один из игроков отбросил карты и покинул зал, а Пак театрально потер виски и когда счастливчик уже потянулся к выигрышу, раскрыл свою полную «руку обезьяны». После этого отбросили карты и вышли еще двое игроков.

Пак же на глаз прикинул сумму своего выигрыша, вышло около полутора тысяч галлов. Хорошая такая сумма. Вполне достаточная для решения всех его проблем. Пак даже проиграл из нее еще сотню, потом добавил две, чтобы не вызвать подозрений быстрым уходом.

И все равно перед тем, как выпустить в общий зал, Пака дважды проверили артефактами, настроенными на поиск магии, зато бумаги для банка подписали без проблем и пообещали выделить охрану, которая проводит домой. Сразу видно — заведение высокого уровня, не чета первому, в котором Пака хотели оттащить в подвал. Но здесь, судя по одежде и блестящим драгоценностям, отдыхали только свогоры, причем обеспеченные, с такими связываться себе дороже.

Вернувшись к шуму и свету, Пак первым делом схватил лимонад, прямо в бутылке, из большого ведра со льдом и сделал несколько глотков, а после попросил бармена прибавить это к его счету.

Надо же, там был спокоен, а здесь вроде как отдача накрыла. Он же мог проиграть все! Продуться до последней монеты, уйти ни с чем. И на что надеялся? Только на свои навыки, полученные от дядюшки с богатым прошлым, зато без пальцев.

Но все еще далеко не позади, вот переживет встречу в разгневанным Клу — тогда точно счастливчик. Пак отставил бутылку и попросил официанта принести ему шляпу и пиджак, а после развалился на диванчике в самом углу зала и поглядел на сцену. Там сейчас пела самая обычная девушка. Пела хорошо, но сравнится ли это с птицей? Она пролезла в голову, опутала мысли Пака и не отпускала. Наверное, таким и должно быть искусство, чтобы прорастало в душе, меняло и переворачивало.

— Скучаешь, красавчик? — на другой край дивана подсела незнакомка в шелковом халате с широкими рукавами.

Пак разглядывал причудливую вышивку с павлинами и не сразу сообразил, что ткань прячет руки целиком, даже кисти. Неестественно широкие и длинные. Такие достанут до самой земли, а то и будут волочиться следом. Верж. И не побоялась подсесть к свогору! Наверняка тоже позовет смотреть свою спальню или еще что.

— Уле, — представилась она и кивнула официанту, чтобы поднес им выпивку. — Понравилось мое выступление? Ну это, с клеткой, ты во все глаза таращился, точно впервые видишь. Даже обидно, я здесь вроде как звезда, хотя репертуарчик и не блещет разнообразием. Внешность накладывает ограничения на амплуа, знаешь ли.

Договорив, Уле чуть приподняла рукав и показала Паку перья. Самые обычные, белые, припорошенные синей краской. Видимо, девушка пыталась стряхнуть или отмыть ее, но до конца избавиться не вышло.

— Прекрасный номер, — пробормотал Пак, а Уле положила крыло поверх его кисти.

Казалось, что это обманка и под перьями прячутся обычные девичьи пальчики, тонкие белые, как у Фредерики. Но Пак чувствовал только крепкие кости, сейчас согнутые по суставам, чтобы не волочились по земле.

Официант шустро поднес им по бокалу игристого и по чашке кофе с обильной молочной пенкой. Уле поблагодарила и, не слушая возражений Пака, попросила все записать на ее счет.

— Эй, расслабься, — отмахнулась птичка, — я же сама подсела, сама угощаю. Как правильная современная женщина. Эти танцы — баловство, занимаюсь ими чтобы платить за учебу в университете. Вольный слушатель на кафедре практической артефакторики, скоро выпуск, такие дела.

Надо же, и у девушки с крыльями есть образование, один Пак может похвастаться только свидетельством об окончании школы икурсов механизатора. Куда уж ему до дипломированного химика Фредерики Алварес?

Пока он вздыхал, Уле небрежно скинула обувь и пальцами правой ноги подхватила чашку кофе. После отпила немного, поморщилась, и левой взяла ложку, чтобы перемешать напиток. Со стороны жутковато и отталкивающе, однако взгляд отвести не получалось. Как и ответить что-то умное. К счастью, Уле не слишком нуждалась в собеседнике.

— Я увидела тебя и сразу почувствовала, что именно ты поможешь мне устроиться на работу. В полицейское управление. Или особое. Там пригодится артефактолог такого класса.

— Прости, но я не имею отношения к полиции, — Паку вдруг стало неимоверно стыдно за то, что не может помочь Уле. Она такая милая, так искренне улыбается. Кофе вот его угостила.

— Сможешь. Не сейчас, так позже. Предчувствия меня не подводят. Вот и во время танца, как поймал твой взгляд, сразу поняла, что должна подойти. Я могу помочь тебе, ты поможешь мне.

Имея на руках такую сумму денег, проблем у него осталось немного, только с документами. Но артефактолог-Уле вряд ли знакома с теми, кто может подделать бумаги.

— Не знаю, расскажи что-нибудь сама. О редких артефактах.

Пак совсем немного читал об этом в книгах, Уле наверняка знает больше. Она и сама подобралась, заказала себе еще одну чашку кофе и начала рассказ, нарочно выбирая самые причудливые артефакты, вроде накладного пальца или точной копии мухи, и те, которые выделялись своими свойствами. Пак бы никогда не стал тратить кровь на то, чтобы ненадолго изменить цвет глаз или же добавить себе пару сантиметров роста.

— А про те, в которые впаяны части скелетов чужих, ты не слышала? — он попытался задать вопрос равнодушно, не показывая волнения. Но Уле настолько погрузилась в тему артефактов, что не замечала ничего вокруг, даже остывающий кофе. Эта девушка все делала с полной самоотдачей, что танцевала, что делилась знаниями.

— На сегодняшний день — неимоверная редкость, а раньше в каждой более или менее зажиточной семье хранилось по такому. Иногда костями чужих оббивали двери в спальню или же оконные рамы. На случай бунта вержей, представляешь? Один удар, а то и прикосновение, если кость не скрыта серебряной оболочкой — и с отверженным можно попрощаться. Мы же сама магия, а чужие могли ее разрушать и впитывать. Правда, энергии при этом выделялось много. Сразу бум! Взрыв! Понимаешь? А вот если взять маленькую косточку чужого, вставить в правильное оружие, то убивая ей обычных людей, можно скопить магии столько, что хватит сравнять Эбердинг с землей!

Клык в кармане отяжелел и будто бы нагрелся. Паку сразу же захотелось выбросить эту вещь куда подальше, а самому вернуться в общину. И побыстрее. Что ему вержи, дружки погибших накануне? На вокзале Эбердинга всегда много полиции, в том числе вокруг Зеленого поезда. Рядом с Красным, что пересекал границу республики Ньол, а после следовал по пустыне до самого протектората, стражей порядка еще больше. Они не позволят вот так просто наброситься на добропорядочного, пусть и припозднившегося земпри. Еще можно просто нанять охрану, Пак же теперь не бедствует.

Решено, купит билет на Серебряный поезд для Клу и отправится домой.

А клык он все же не станет выбрасывать, припрячет, как козырь.

Или слишком опасно везти его домой?

С другой стороны, а кто знает, что он у Пака?

Загрузка...