Помощница профессора

Глава 5. Ночной гость

На ночь Фредерике, как и всякой приличной девушке, полагалось читать хроники прихода Отца-Защитника.

Когда-то давно, когда солнечные лучи совсем не пробивались сквозь туманную пелену, люди выживали только на построенных ушшами островах. Там росли леса и сады, текли чистые реки и водилось в достатке живности. Остальное же пространство бурлило дикой магией, что порождала чудовищ и сводила с ума людей.

Так продолжалось, пока однажды не пришли чужие. Они питались энергией, высасывали ее из всего, к чему прикасались. И после чужих оставалась голая пустыня, ничего больше. Остановить их смог только Отец-Защитник, когда собрал столько магии, сколько не собирал еще никто и закрыл все разрывы пространства, через которые проникали чужие. А после с воинством, которое вела Дева Карающая, уничтожил всех монстров, а части их захоронил на месте будущего Эбердинга и других городов. Тогда же над ними частично рассеялся вечный туман и появилось солнце.

Говорят, от чужих остались только мелкие кости, которые до сих пор могли поглощать магию и убивать вержей и теров одним прикосновением. Фредерика сама таких не встречала, но отец рассказывал, что раньше в их семье хранился подобный амулет, как средство на случай бунта вержей. После революции у них отобрали почти все магические вещи, оставив взамен небольшую компенсацию.

Матушка за стеной громко слушала радио и надсадно кашляла. Поутру придется снова идти к лекарю и извиняться перед соседями, но Фредди пока не хотела об этом думать. Это будет завтра, пока же можно любоваться темным небом, редкими крапинками звезд и туманом, вечным спутником Эбердинга. С каждым годом его становится меньше, как и магии в мире. Наверное, однажды она исчезнет совсем, уедет на Серебряный остров вместе с последним ушшем, и Эбердинг станет совсем обычным городом, как те, что раскинулись за пределами республики Ньол.

Пока же магии здесь было с избытком. Фредерика заметила яркую вспышку где-то на Второй линии, очертила в воздухе знак Отца-Защитника и отправилась спать. Постельное белье, как и подушка, пахли сыростью и плесенью, на днях нужно вытащить все это во двор и просушить как следует. Но старый сад с его гигантскими узловатыми деревьями, разросшимся терном и свисающим отовсюду лишайником пугал Фредерику даже в солнечный день. Особенно — старое семейное кладбище, что пряталось в самом дальнем углу возле каменной ограды. Хорошо, что ее окна выходили на улицу, а не на переплетение темных ветвей, иначе вовсе не спала бы ночью.

И тем внезапнее был нервный стук по дребезжащим стеклам. Фредди вначале подтянула одеяло повыше и прошептала слова молитвы к Отцу-Защитнику. Их дом стоял далеко от улицы, отгораживался от нее целой аллеей старых буков и высоким забором. И соседи все сплошь мирные и интеллигентные ученые, есть, правда, одна пожилая циркачка, но и она не имела привычки напиваться и стучать в чужие окна. Хулиганы или ночные гуляки тоже не добрались бы до спальни Фредди.

Кто тогда? Грабитель, из числа тех, что верят, будто вся бывшая знать прячет в матрасах бриллианты и рубины? Или удравший от хозяина тер? Ни один дикий зверь или человек не сравнятся в силе и кровожадности с детьми Девы Порочной, которые утратили разум.

Стук повторился, по комнате метнулась тень, а Фредди же зажмурилась и зашептала слова молитв еще громче. Звать матушку бесполезно, у той над ухом разрывается радио, а соседи просто не услышат крик через толстые стены.

Но незваный гость не сдавался, колотил и колотил, отчего стекла дребезжали все сильнее. Да он разобьет их и все!

Фредерика сразу же подскочила, набросила на плечи шаль и шагнула к окну с мыслью, что лучше пусть этот негодяй ее съест, чем заставит искать деньги на новое стекло. К тому же теры редко бывали настолько деликатны, чтобы стучаться перед входом в чужое жилище, а с человеком можно попробовать договориться.

Несмотря на здравые мысли, перед тем как отдернуть портьеру Фредди зажмурилась, вздохнула и только потом решилась выглянуть. За окном в самом деле стояло чудовище: здоровенное, лохматое, перемазанное кровью. Оно взмахнуло лапами и прислонило что-то к стеклу. Фредерика вначале отшатнулась, затем разглядела целую пачку денег, что веером прилипли с другой стороны. Пятьдесят или даже семьдесят галлов — немаленькая сумма! Но что взамен?

Будто растратив все силы на это, монстр схватился за живот и медленно осел на землю, а деньги посыпались вниз. Фредди пару мгновений боролась с собой, затем для уверенности прихватила с собой кочергу и отцовский стилет и поспешила к входной двери. Уже на пороге она в который раз попросила покровительства у богов, взяла фонарь и потом шагнула наружу.

Холодная столичная ночь мало подходила для прогулок в сорочке и облезлой шали, а кочерга уже не казалась таким надежным средством против грабителя или тера. Надо было не полениться и сходить в библиотеку за револьвером. Фредерика стреляла отлично, а с такого расстояния прикончила бы и взбесившуюся гончую, благо от отца остался запас разрывных патронов. Но возвращаться было глупо, тем более чудовище истекало кровью. Возможно, оно уже отошло в золотые чертоги Отца-Защитника или же сады Девы Порочной, прибежище почивших теров и вержей.

Неровный желтый свет фонаря отбирал у тьмы только крохотный кусочек мира. Пока Фредди шла по дорожке, все было сносно, но стоило ступить на траву и повернуть к зарослям колючих кустарников, как от страха по спине побежали мурашки. Следовало бы вернуться в дом, разбудить соседей, вызвать полицию и прийти к монстру всем вместе. Проклятая нищета лишила ее остатков разума: выйти в ночь ради пятидесяти галлов!

Фредерика уже шагнула назад, как услышала тихий стон монстра. Совсем человеческий, жалобный такой. Рука с фонарем дрогнула и высветила следы крови на кустах терновника. В республике не поощряли выращивание этого растения, даже накладывали штрафы, но матушка была непреклонна — символ империи должен быть под их окнами — и все тут! К тому же денег на садовника, который выкорчует заросли в их семье не было.

Монстр зашевелился, простонал снова, после чего Фредерика отругала себя и решительно шагнула к тому поближе. Она же Алварес! Алваресы не бросают раненых истекать кровью, кем бы те ни были. Вблизи и при ярком свете монстр оказался обычным человеком, правда, очень высоким и плечистым. Он лежал на боку и подтягивал руки к животу, будто зажимал рану. Фредди опустилась на колени рядом с ним, поднесла ближе фонарь и разглядела этот участок тела «монстра». Но не заметила ничего, кроме синяков и размазанной крови.

— Встать сможете? — пробормотала она.

Жутковатый мужчина кивнул, затем с трудом, но все же поднялся на ноги.

— Идем в дом, там есть кушетка и можно вызвать врача. С вашими деньгами даже платного.

Мужчина яростно замотал головой и с трудом, опираясь на стену и плечо Фредди, поплелся к двери в дом. Значит, не хочет звать доктора? Но почему? Прячется от кого-то? У всего этого появился неприятный запашок, который не могли перебить пятьдесят галлов, валявшиеся сейчас прямо на траве. А рядом с ними накренился небольшой мешочек для денег, подобными пользовались банкиры до революции. Возможно, и сейчас пользуются, просто у Фредди больше не бывает столько наличности, чтобы носить ее мешками.

Ступени натужно скрипели под их общим весом, потом мужчина повалил подставку для зонтиков и еще что-то. Фредерика с трудом довела его до ванной комнаты, открыла ржавые краны и заткнула сливное отверстие, то и дело прикасаясь к рукояти стилета. Но незнакомцу не было до нее дела, он привалился к стене, затем медленно сполз на пол, оставив за собой кровавый след. Черты его лица и цвет кожи терялись под слоем грязи и запекшейся крови, зато губы посинели. А это очень плохой признак.

— Надо лечь и раздеться, иначе не смогу осмотреть вас, — Фредерика опустилась на колени рядом с мужчиной и потянула полы его пальто. Бедолаге неслабо досталось, синяков на теле хватало, как и припухлостей, что бывают над местами переломов.

— Здесь болит, — он снова указал на живот и сам кое-как улегся на пол.

Фредерика намочила тряпицу, протерла кожу, но не заметила там следов ран. Громадные желтоватые синяки и те быстро рассасывались, точно у какого-нибудь вержа.

— Приятно. Ваши руки лечат, а в глазах — тепло и свет. Так нечасто бывает.

Он через силу улыбнулся Фредди и взял ее руку. Только свет этот шел от жажды денег, его вызвали несколько десятков галлов, а никак не желание помочь ближнему. Помысли Фредерика здраво, она бы никогда не рискнула выходить ночью на улицу и тем более не привела бы незнакомца в свой дом. Тем более матушка будет в ярости, когда его увидит. Поэтому надо быстренько обработать мужчине раны и выпроводить. И деньги пусть заберет себе! Они точно добыты нечестным путем: законопослушные горожане не ходят ночью перемазанными кровью, не стучат в чужие окна и точно не отказываются от помощи врача.

Но чем больше она раздевала незнакомца, тем меньше видела на нем ран. И те, что были, затягивались, а синяки бледнели. Спустя минуту он уже смог сесть самостоятельно и снова стал болтать глупости о красоте и доброте Фредерики.

— Сейчас вернусь, — бросила она и выскочила из ванной. По пути снова споткнулась о ту самую подставку для зонтиков, прихватила фонарь и выбежала в сад. Главное — не замедляться ни на секунду, иначе снова вспомнил о своем страхе того, что скрывает ночь. Нужно собрать деньги, всучить их незнакомцу и выпроводить его. А лучше — позвать полицию. Обогнуть дом, постучаться к кому-то из соседей и попросить связаться с участком.

Но мешок и разбросанные купюры гипнотизировали Фредерику, притягивали, лишали воли и здравого смысла. Она взяла одну, только удостовериться, что та настоящая, а не подделка. Но все опознавательные знаки были на месте, да и сам слегка потрепанный вид намекал на то, что деньгами пользуются довольно давно. Фредди собирала и собирала их, бережно снимая с кустов и высокой травы, получилась тоненькая стопка в семьдесят четыре галла. Но это же громадные деньги! Хватит выкупить свой контракт у университета и больше не трястись из-за трудоустройства. И не слушать Медину с его лекциями по истории революции. А еще можно будет прикупить новых нарядов, привести в порядок волосы и ногти, чтобы сияли точно как у богатеньких свогоров.

Но рядом, в том самом мешке лежало целое состояние! Фредерика заглянула внутрь и тут же зажмурилась, завязывая тесьму покрепче. Еще не хватало поддаться искушению и начать запихивать купюры себе в лиф. Фредди оглянулась, схватила мешок и так же быстро побежала в дом.

Сразу же за порогом она отшатнулась и чуть не упала, увидев огромного, мускулистого мужчину, который разгуливал по холлу в одних только штанах. Он плавно развернулся и протянул ей руку.

— Одежду-то я постирал, пусть протряхнет немного, а потом накину ее и уйду, — проговорил он виновато.

Быстро же оклемался! И здоровый какой, точно земпри. Но у тех никогда не водилось столько денег. Фредерика кивала ему, а потом решительно протянула мешок с деньгами и собранные купюры. Здоровяк нахмурился, мешок взял, а остальное протянул Фредди.

— Это вам. Благодарю за помощь, не каждый в ночи пустит незнакомца, вы очень смелая девушка!

«Глупая и жадная, скорее» — про себя ответила Фредерика, а вслух поблагодарила парня за комплимент и попятилась к порогу. Оставаться с таким наедине — опасно, надо срочно идти к соседям. Но земпри внезапно шагнул ближе и схватил Фредерику за руки.

— Меня ищут по всему Эбердингу. Будут… Будут искать. А ваше окно единственное мерцало зеленым огоньком в столь поздний час. Матушка говорила, что это добрый знак, свет ушшей.

Фредерика отругала себя за привычку читать Хроники в то время, когда все приличные горожане давно спят.

— Домой никак нельзя. Да и дела у меня в городе, нужно вернуть кое-что хозяину, — продолжил он наседать.

А Фредди снизу вверх глядела на здоровяка, на его дурацкую стрижку, на светлые, по-детски наивные и в то же время серьезные глаза, и не удержалась:

— Чего вы от меня хотите?

— Спрячьте меня на время! Дом просторный, я никого не стесню.

— Прилично ли?

Он подвигал челюстями, почесал подбородок, затем выставил вперед руки с мешком денег.

— Я заплачу!

— А что стало с предыдущим владельцем всего этого? — Фредерика нащупала стилет и уже представила, как острое лезвие входит между ребер этого здоровяка, чтобы с одного удара и сразу в сердце, точно как убили несчастного инспектора.

Или же распарывает бьющуюся жилу на шее здоровяка. Вонзается ему в глаз. Или в бедро. Пусть только попробует протянуть свои руки — сразу узнает, как это связываться с Алварес!

Но парень вытащил из мешка бумагу и протянул ее Фредерике. На той стояла печать одного из игорных домов и расписка для банка, что данные средства получены Паком Ува, абсолютно законным путем и после выплаты налогов могут быть зачислены на его счет.

— Тебя зовут Пак? И ты в самом деле земпри? А что делаешь здесь? На Первой линии, я имею в виду.

— Ищу кое-что. Так вы поможете?

Согласиться — значит совершить самую большую ошибку в ее жизни. Но деньги! Больше восьмисот галлов — целое состояние. Можно полностью изменить свою жизнь и вылезти из нищеты! А еще — найти себе хорошую работу, чтобы не думать больше о замужестве и возможном отъезде.

— Половина! — выпалила Фредерика и ткнула пальцем в мешок.

Если уж и рисковать — то ради солидного куша. Пак же беззвучно пошевелил губами, будто говорил про себя, оглядел Фредди, задержавшись на глазах, а не на декольте, как делали другие знакомые мужчины, а после невозмутимо ответил и прижал к себе мешок.

— Четверть.

— Триста пятьдесят галлов! — Фредди сбавила ставку, но затем скрестила руки на груди, точно как отец, говоривший, что Алваресы не торгуются. — Иначе ищите другого помощника.

— Четверть, то есть двести галлов за вашу помощь. Или в самом деле ухожу.

Пак слегка поклонился ей, копируя жест донов, и потопал к выходу, затем вдруг одумался, вернулся за своими мокрыми вещами и снова поклонился Фредерике.

— Триста! Но за меньшую сумму я не стану связываться с таким подозрительным типом, — крикнула она уже в спину удаляющемуся земпри. Денег хотелось, отчаянно и до дрожи, но двести галлов — лучше чем ничего. А триста — тоже неплохой шанс изменить жизнь.

— Хорошо. Мне нужен приют на несколько дней, горячая еда и кое-какая помощь. А через неделю я сяду на зеленый поезд и уеду домой.

Он все же обернулся и строго поглядел на Фредди. И снова задержался на глазах. Те, конечно, были весьма неплохи, сосед-Хосе говорил, что смотришь в них точно в две бочки бренди, также манят и также лишают разума. Впрочем, какого еще сравнения можно ждать от этой бестолочи, но вот грудь, талию и даже запястья он расхваливал куда как сильнее. А Пак смотрел только в глаза, будто все остальное досталось Фредерике от иноземной уродины.

Но много ли этот деревенский простак понимает в красоте?! Он и горожанок-то наверняка впервые видит. Еще не проникся.

Фредерика приосанилась и строго произнесла:

— Но вначале вы поклянетесь на своей крови, что не причините вреда ни мне, ни матушке. И что покинете наш дом при первой возможности.

Пак серьезно кивнул, затем сел на стул и терпеливо ждал, пока Фредди принесет из кабинета крохотную фигурку змеи — один из немногих сохранившихся у Алварес амулетов. Продать такой все равно что родовую честь, поэтому в самые тяжелые времена Фредди и не помышляла об этом. Пак тоже с интересом смотрел на фигурку, дал уколоть себе палец специальной иглой и повторял за Фредди слова клятвы на тийском. Вообще-то с падением империи такие обряды запретили, но не пойдет же беглый земпри жаловаться на Фредерику?

Закончив, она спрятала змею в карман и ткнула пальцем в грудь Пака:

— Теперь стоит вам только подумать что-то плохое о семье Алварес, как сама кровь взбунтуется! Идемте, покажу вашу комнату.

— Не надо, — Пак попятился назад. — Мне бы только убежище, не до того. Не до утех!

Рука взметнулась прежде, чем Фредди успела все как следует обдумать. Пощечина вышла знатной, Пак мотнул головой и прислонил ладонь к полыхающей щеке.

— Я Фредерика Алварес, честная девушка и дипломированный химик и не собираюсь прыгать в постель к не в меру наглому земпри, который размахивает деньгами в моем доме и думает, что теперь ему все дозволено! Если нужна такая помощь, то лучше собирай галлы, свое тряпье и проваливай отсюда, Пак Ува!

— Так сразу ж сказал, что утех мне не надо, чего было драться? Странные вы тут в городе, и до денег жадные.

Рука чесалась отвесить ему и вторую пощечину, но Фредерика вздохнула и решила, что перед ней просто умственно отсталый. Таким и везет в азартных играх.

— Покажу комнату, в который ты будешь спать. Один! Так понятнее? стоило бы отправить тебя на чердак, но…

Но там царил такой беспорядок, что Фредерика и сама не решилась бы зайти ночью. А еще на чердаке хранились запасы овощей и консервов на самый крайний случай, их Фредди лично натаскала с благотворительных вечеров, на которых раздавали еду для обедневших аристократов. Матушка была бы в ужасе и никогда не приняла бы подачки, а вот в супе или каше ела эти продукты с удовольствием.

— …но мой троюродный кузен с островов не может поселиться на чердаке, его место в гостевой комнате, — закончила она и махнула рукой Паку, — так что идем.

— А ты живешь одна?

Он поплелся следом, при этом постоянно крутил головой, разглядывая стены и потолок дома. Напротив гостиной пришлось остановиться — этому полудурку взбрело в голову поближе рассмотреть узор на паркете и поковырять пальцем лак. После чего Пак авторитетно заявил, что покрытие нужно менять, иначе к осени начнут портиться доски. Фредерика сжала кулаки, чтобы не врезать умнику снова и не высказать, что думает о чересчур обнаглевших земпри, но вспомнила о воспитании, о генеалогическом древе Алваресов, что корнями уходило во времена основания Эбердинга и к одному из сыновей Отца-Защитника, и чудом сдержалась.

— И живу я с матушкой, — сквозь зубы процедила она. — И не вздумай ей болтать про паркет или посевную. Представлю тебя как родню со стороны отца, она их не знала толком, поверит.

— Она головой болеет?

Вот этого Фредерика не выдержала и залепила наглецу вторую пощечину. Защититься он не пытался, только пыхтел недовольно и потирал щеку, другую в этот раз, для симметрии.

Да что он знает о матушке? Та абсолютно нормальна, не считая того, что живет прошлым. А в нем папины кузены с островов немногим отличались от земпри. Это сейчас они неплохо поднялись на овцеводстве и пивоварении, а до революции не были допущены до дома Алварес. А Пак, при некотором старании, как раз сойдет за одного из них. Правда, придется обкорнать ему волосы и найти другую одежду, но с этим Фредди справится. Завтра с утра разбудит Хосе, а тот — своего дядюшку-портного. Старик обшивает многих известных свогоров и содержит небольшой магазинчик готовых вещей — там точно найдется костюм по размеру.

Знать бы еще, что за тайну скрывает этот Пак Ува, где пострадал так сильно, как вылечился и почему прячется ото всех, если вполне законно выиграл деньги. Кстати, о них.

— Оплату вперед! — твердо заявила Фредди, когда наконец-то довела Пака до гостевой спальни. Уборка бы и здесь не помешала, но не заниматься же этим среди ночи?

— Половину, — согласился земпри и отсчитал еще сто пятьдесят галлов.

— И на одежду. Матушка может поверить в кузена без вещей, но в кузена-оборванца — точно нет.

— Заплачу по счету.

Фредди фыркнула и метнулась к двери. Что за тип? Сам сидит на огромных деньгах, а ей боится лишний галл выдать, как будто совсем не поддается обаянию. Или просто скупердяй!

— И если будете покупать мне пальто, то я хотел бы желтое или красное, — донеслось ей вслед.

Желтое пальто! Что за страшным человеком нужно быть, чтобы попросить желтое пальто?

— Серое! — мстительно заявила Фредерика. — В крайнем случае — синее.

Уже в коридоре она остановилась и прижала к груди купюры. Во что она ввязалась? Впустила в дом незнакомца, который поманил е деньгами! Что за глупость? Отец-защитник, подари ей немного везения, чтобы выпутаться из этой истории!

«Вставай… Вставай, иначе конец…»

Странный голос, похожий на звон колокольчиков, раздался на самой грани слышимости. Ирр приоткрыла глаза и медленно, с натугой спихнула с себя камнекожего. Он упал поперек ее тела, наверняка сломал немало костей, но Ирр почти не ощущала собственное тело и боялась на него смотреть. Кожу до сих пор жгло, а глаза казались сухими. Но остальным повезло еще меньше. Из всех вержей одна кошка дергалась, но с такими ранами на шее и у нее не было шансов выжить. Страшнее всего, что раны эти она нанесла сама, когда пыталась сбить невидимое пламя.

Патрульные тоже не спешили к месту, где только что убили столько вержей. А может и не только что: Ирр теряла сознание и снова приходила в себя, за это время земпри успел уйти далеко отсюда. Но сейчас не до него, надо вернуть человеческий облик, собрать остатки одежды, а то и одолжить у кошки и найти помощь.

Ирр медленно плелась по улице, опираясь о стену, редкие прохожие шарахались в сторону от нее, одна особо нежная дама даже завизжала от страха. Ирр не выдержала и щелкнула выросшими челюстями той вслед, вызвав новую порцию крика. После добралась до ближайшего храма Отца-Защитника, оттолкнула сонного служителя и свернула один из кранов, подставив руки под струйку темной жидкости. Та текла очень медленно, почти капала, а еще обожгла кожу. Ирр стряхнула «кровь» с ладоней и принюхалась к кранам, выбирая тот, что пах похоже на ту жидкость, которой пользовался Хавьер.

Нужный нашелся почти в самом низу, но и он не желал делиться кровью Отца, цедил ее по капле. Этого не хватало, чтобы успокоить полыхающую кожу и внутренности. Ирр не выдержала, вырвала кран из колонны и подставила голову под хлынувшую струю. Почти сразу стало легче, мысли прояснились и дико захотелось пить.

— Что ты делаешь, проклятая тварь? — служитель храма совсем не праведно замахнулся и огрел Ирр по спине какой-то палкой. — Кто заплатит за ущерб?

— Свогор Хавьер Сото, следователь особого управления, — пробормотала она.