Попаданка. Отвергнутая жена

Глава 24

– А где ты собрался брать такую собачку, которую захотела Элион?

– У меня есть друг, он разводит комнатных собачек. Это сейчас последний писк моды в королевском дворце, – немного отрешенно проговорил Филипп, откидываясь на сидение экипажа. – Как раз недавно мы с другом пересекались на приеме. И он хвастался своими щенками. Сейчас каждая придворная дама мечтает иметь подобную «живую игрушку». Собачки очень ласковые и не кусаются, если не разозлить.

– Никогда не видел такое чудо природы, – улыбнулся Солар сыну. – Будет интересно посмотреть. Ты же знаешь, я не люблю бывать во дворце. Вот и отстал от жизни.

– Да, пап. Нам нужно поговорить, – Филипп вдруг выпрямился и посмотрел на Солара острым взглядом.

Тому стало не по себе.

– О чем? – тон Солара стал ледяным.

Он уже догадывался о теме беседы.

– Элион настаивает на том, что на балу был ты, что у нее нет любовника, а была лишь одна случайная ночь, – в лоб выпалил Филипп. – Может, ты сгоряча совершил ошибку? И сейчас врешь мне, боишься последствий своего… неблаговидного поступка? Скажи мне правду. Я устал вертеться между вами с Элион, будто белка в заколдованном колесе. Обещаю, я пойму тебя, отец. Только признайся. Если ты и вправду совершил ошибку.

Филипп взглянул на Солара умоляюще. И потянулся к его ладони, крепко сжал ее в руке. Сердце Солара в очередной раз сжалось. Несмотря на то, что он совершил, он любил сына и не хотел ему зла. Так же, как и Элион. Что-то подмывало его признаться именно сейчас. Когда Филипп буквально протягивает ему на ладони прощение. Это было так соблазнительно. Избавиться от груза вины перед Филиппом. Получить прощение.

– Я… – заговорил Солар нерешительно и умолк.

Он был уже на грани признания. Но в этот момент экипаж сильно тряхнуло на ухабистой дороге. Послышались ругательства кучера. Филипп выглянул в окошко экипажа.

– Неужели сломали колесо? – недовольно протянул он и повернулся обратно к отцу. – Ну? Что ты хотел сказать мне, отец?

– Может, тебе следует определиться, сынок, кому тебе верить? – насмешливо протянул Солар, уже взяв себя в руки, и усилием воли прогнал желание признаться и сказать правду. – Мне или Элион? Я уже порядком устал от твоих нападок. Если ты мне не веришь, то для меня унизительно находиться в твоем доме. Когда Элион станет лучше по здоровью, я уеду. Сниму небольшой домик в городе. Будешь сам навещать меня, когда тебе вздумается. А навязываться вам я больше не буду. Если ты позволяешь ей прикрываться мной, пока она бегает к другому любовнику!

В голосе Солара прозвучала хорошо сыгранная обида. Филипп устало вздохнул и прикрыл глаза. Оба снова почувствовали себя неловко.

– Не нужно никуда уезжать, отец, – голос Филиппа прозвучал жестко. – У Элион нет доказательств, что это был ты. Я считаю, что она приняла кого-то за тебя, провела с ним ночь и упорствует в своем мнении. Ты прекрасно знаешь, если бы ты на самом деле переспал с моей женой, а теперь отпирался бы, я больше никогда в жизни не захотел бы иметь что-то общее с тобой. Я люблю Элион больше жизни. Но доказательств нет. И я тебе верю.

«Так вот значит, какова цена твоим словам, Филипп? – мысленно горько усмехнулся Солар, отворачиваясь к окну и делая вид, будто он любуется пейзажами там. – То ты обещал мне, что простишь… теперь же угрожаешь изгнать навсегда из своей жизни? А значит, и Элион я больше никогда не увижу? О нет, я глупец, раз поверил тебе и едва не признался. Больше такой ошибки я не совершу!»

Но как Солар ни убеждал себя в том, что поступил правильно, умолчав о произошедшем на балу, на душе его все равно скребли кошки. Может, и стоило сказать правду? И про магию кристалла тоже. Пускай было бы больно… им обоим. И ему, и Филиппу. Но пускай сын знал бы, что Солар полюбил Элион. Одержимо и по-больному. Пускай! Еще на войне Солар ненавидел интриги и всегда считал, что горькая правда лучше сладкой лжи. Но теперь сам загнал себя в ловушку. А теперь момент был упущен.

– Вот мы и приехали, – с улыбкой проговорил Филипп, выходя из экипажа.

Солар последовал за ним. В большом, уютном особняке друг Филиппа устроил целый дворец для маленьких щенят. Для ухода за малышами, которые недавно появились на свет, был нанят специальный человек, хорошо разбиравшийся в собаках. Щенята занимали целых две комнаты и выглядели очень ухоженно. Но Солар все равно не понимал, чем эти крохотные меховые комки отличаются от благородных борзых, например. И то, и то псы. А со вторыми хотя бы поохотиться можно! Ну да ладно. Каприз женщины – закон.

– Я хочу заплатить и подарить Элион щенка, – заупрямился Солар, когда ему в ладонь смешно ткнулся мокрый нос будущего питомца.

Солар пару минут назад присел на корточки, и его облепили щенята. Он чувствовал себя так, будто попал в собачье царство.

– Но папа! – почти взвыл Филипп. – Это была моя идея!

– А ты ей и так все даришь! – парировал Солар с излишней горячностью. – Платьюшка, колечки, туфельки… Я хочу исполнить ее каприз!

– А с какой такой стати? – Филипп отчего-то разгневался, его зеленые глаза сверкали, когда он начал наступать на выпрямившегося Солара. – Какое-то у тебя… нездоровое внимание к моей жене, ты не находишь, папа? То цветы ей даришь. То торчишь у нее вечерами, рассказывая про военные походы так, как в детстве ты сказки мне не рассказывал! А Элион и слушает тебя, открыв рот. Теперь еще щенок этот… Не много ли ты на себя берешь? Если бы не то, что в карете ты мне высказал, папочка, я решил бы, что ты влюбился в мою жену! Ведешь себя с Элион хуже, чем Уилл, тот самый ее друг, которого ты называешь ее любовником!

Филипп не выдержал и толкнул Солара к стене, прижимая его крепко. На миг тот оцепенел. Неужели со стороны его чувства видно настолько явно? Он же… он же старался держать себя в руках.

– А если бы влюбился, то что бы ты сделал, сынок? – выпалил Солар, не сдержавшись.

И сам пожалел об этом. Глаза Филиппа полыхнули опасным огнем. Казалось, еще немного, и его пальцы сожмутся в кулаки, и он замахнется по лицу отца.

– Убил бы тебя, – прорычал Филипп, стиснув челюсти. – Вызвал бы на честный поединок. И кровью честь жены бы отмыл! Потому что она всегда была верной мне, значит, это соблазнение было очень умелым. И наверняка, подлым! С игрой на ее эмоциях, на ссоре со мной!

– Ты совсем сошел с ума со своей ревностью, – горько усмехнулся Солар и отодвинул руку Филиппа, впечатавшуюся в стену. – Делай, что хочешь. Я завтра отправляюсь по делам. Попрощу досрочно вывести меня на службу. Моя рана уже зажила, и я в порядке.

Солар собирался уйти вовсе. Если все зашло так далеко, то и вправду… имело смысл попрощаться с Элион и исчезнуть. Да, мерзко, что придется оставить при себе этот грязный секрет, но как быть иначе, Солар не знал. Может, ему повезет, и он просто не вернется с очередной войны?

– Отец, подожди, – Филипп остановил Солара, перехватив за рукав. – Не надо. Прости, я и вправду сам не свой из-за этой истории. Я не хочу больше говорить о том, что случилось. И обижать тебя попусту подозрениями. Я поговорю с Элион, и мы больше не станем касаться этой темы. Она поймет меня, я уверен. Прости, что сорвался.

Взгляд Филиппа смотрел на Солара прямо и открыто. С теплом и виной. Солар не выдержал. Рванулся из руки Филиппа, ничего не ответил, почти выбежал за дверь. А потом уткнулся горящим лбом о стену дома. И едва сдержал стон. Его тошнило от самого себя. И если холодность и злость Филиппа он мог пережить, потому что считал это наказанием за ложь и раскаивался, то его тепло и участие попросту добивали Солара.

– Может, война не самый плохой вариант при любом раскладе? – усмехнулся Солар, найдя в себе смелость вернуться в дом.

Там он обменялся несколькими словами с сыном и хозяином дома. Но в глазах Филиппа сквозила тревога. Он отдал щенка и настоял, чтобы именно его отец подарил щенка Элион. Солар пытался отказаться, но Филипп не пожелал ничего слушать. А сам всю дорогу обращался с отцом, как с больным. Бережно и осторожно. Они даже не говорили ни о чем, кроме щенка.

Но когда они с Филиппом вошли в дом и вручили Элион живой подарок, а ее глаза просияли от радости, Солар понял: он не сможет уехать отсюда по доброй воле. Даже ради Филиппа, родного сына. Слишком сильно манила эта девчонка с сияющими глазами и рыжим щенком на руках. Солар решил в ближайшие дни поговорить с Элион и рассказать про подозрения Филиппа. Он подумал, может, и правда лучше сдаться. Но малодушно надеялся на то, что она… сумеет придумать, как Солару смягчить сына. Чтобы Филипп не убил его и не прогнал от Элион и себя навсегда.

«Я не могу без тебя, моя радость… даже если ты чужая жена, если никогда не станешь моей, я не смогу находиться на другом конце королевства и не видеть твоих глаз. Прости меня за чувства. Но я по-прежнему не жалею, что забрал тебя себе тогда. Хотя бы на одну ночь. Ты этого стоила, Элион… Ты влюбила меня в себя, зачаровала. И покоя мне больше не будет. Нигде и никогда».

***

Мне начинало казаться, что няня меньше носится с моими детьми, чем Филипп и Солар со мной. Эти двое не то, что не психанули бы, если бы я в три часа ночи запросила клубники, они побежали бы за ней, спотыкаясь и сбивая друг друга с ног. Я не могла знать, действует на Филиппа так магия внушения или это искренний порыв. Но помнила, что и в прошлые беременности он всегда баловал меня. Ну, когда мы не ругались, и я не бегала от него по всему Денлану! А сейчас мы не ругались. Это было физически невозможно. Как только мой тон становился чуть строже, взгляд у Филиппа будто заволакивался туманом. И ни слова возражения не слетало с уст.

В один из дней я даже мстительно приказала ему расчесать моего щенка и повязать бантики на шерстку. А потом наблюдала за умилительной картиной, как серье-е-езный аристократ пытается причесать шерстку извивающемуся и тявкающему пушистому комку. Причем, с таким ангельски-рабским выражением лица, что в другой момент я забеспокоилась бы за головушку Филиппа. Но имела же я право на маленькое возмездие?

Ну, ладно. Может, не только маленькое. Ведь спустя неделю всего этого к нам в гости наведался Уилл. К счастью, он вел себя прилично. Не пытался меня соблазнять или еще что-то. Только справился о моем здоровье и оставил фрукты. И цветы. Было довольно забавно наблюдать, как Филипп по моему приказу ставит их в вазу. А не швыряет ее из окошка вслед уходящему Уиллу.

– Ну, что? – я подошла к Филиппу со спины, обвивая руками. – Ты больше не ревнуешь меня на пустом месте?

Он задумчиво провел кончиками пальцев по стеблю розы, едва не наколовшись о шип, так погрузился в себя. После чего Филипп повернулся ко мне, честно признавшись:

– Я не знаю, Элион. Я должен свирепеть при взгляде на него, мечтать запереть тебя в спальне и спрятать от всего мира! И на самом деле этот щеголеватый щенок меня и правда раздражает, но… тебе я верю. Верю, что у вас ничего не было.

Магия Кая не позволяла Филиппу прятаться за масками. За самообманом, в котором я была стервой-вертихвосткой, сбежавшей к любовнику. В такой картине мира Филиппу жить было бы проще, чем принять настоящую ситуацию, которая гораздо сложнее. Но магия не давала ему врать мне. А заодно и себе.

– Спасибо, Филипп, – прошептала я немного сдавленно. – Мне это важно. То, что на самом деле, в своем сердце ты все-таки верил мне всегда. Какие бы слова не говорил, психуя из-за ревности.

Я прислонилась щекой к груди Филиппа, прикрывая глаза. Он обнял меня, и на несколько минут мне стало невероятно спокойно. Тепло до слез. Что мой муж все-таки не считает меня изменницей, которая постоянно гуляет за его спиной. Вот бы он поверил мне и в другом? В той ночи-ошибке. В том, кто был со мной тогда. Но я боялась торопить Филиппа. Я могла приказать ему ненавидеть Солара, вышвырнуть его за порог или вызвать на поединок за вранье. Но кому от этого стало бы легче? Сделать мужа несчастным я не хотела. Ведь тогда сама мучилась бы, видя его потухший взгляд. Нет, нам обоим нужно было время, чтобы найти выход из этой ситуации. Главное, что мы заново начинали верить друг другу. Хотя на сердце мне все еще было неспокойно. Что если вся наша гармония сейчас – это лишь плод магии?