Попаданка. Отвергнутая жена

Глава 5

– Ты так же лжива, как прекрасна, Элион. Но я все равно люблю тебя. И заставлю избавиться… от любовника. Вот только тебе не понравится, как я это сделаю!

Вся нежность, все тепло в одно мгновение слетели с лица Филиппа. Сметенное черной волной удушающей ревности к Уиллу. Будто и не было у Филиппа светлых чувств ко мне никогда. Мое сердце сжалось от боли. Захотелось вырваться из его рук, сбежать куда-то на чердак, подальше от всех. Свернуться клубочком и оплакать свою собственную любовь к Филиппу. Разрушенную его недоверием ко мне.

– Не трогай меня! – испуганно вскрикнула я, дернувшись всем телом, когда Филипп, уже не церемонясь, скрутил и толкнул меня к коридору.

Мысленно я успела лишь порадоваться, что в начале нашей ссоры Агния унесла из обеденного зала моих детей. А не то сцена выглядела бы особенно отвратительно! Я продолжала бесплодные попытки вырваться, но Филипп был гораздо сильнее и крупнее меня. Так что здесь я проиграла. Без шансов на победу с самого начала.

Но у меня был защитник. Уилл, который честно старался держаться, пока Филипп вел себя прилично и просто говорил со мной, сам будто с цепи сорвался. И бросился на незваного гостя с кулаками.

– Отпусти ее! – Уилл снова оторвал руки Филиппа от меня.

Я попятилась, споткнулась и едва не отлетела к стене. Расширенными от ужаса глазами наблюдая за тем, как эти двое сцепились не на шутку в драке. Вроде и аристократы оба, холеные, вежливые, а сейчас, в схватке, осыпали друг друга бранью, будто портовые грузчики. И размахивали кулаками не хуже них! Филипп пока вел в этом поединке: сказался прошлый его опыт «тренировок». Драки с братом, да и общение с мужчинами-демонами не прошло для Филиппа даром. Он умело замахнулся по лицу Уилла, разбив тому скулу. Но в ответ получил хороший удар по ребрам и застонал.

– Остановитесь! – закричала я.

Никто меня не послушал. Костяшки пальцев у мужчин уже были разбиты в кровь, хриплое дыхание вырывалось с усилием из разбитых ударами губ. Но ни один не унимался!

– Я все равно одержу победу и заберу ее себе! – прорычал Уилл, бешено сверкая глазами.

Он вцепился в волосы Филиппа и с силой их дернул на себя, заставив соперника согнуться пополам. Тот не сдался, сделал подсечку Уиллу и вырвался, сверкая глазами.

– Черта с два, молокосос! – прорычал Филипп так зло, что у меня закружилась голова. – Элион будет моей! Навсегда!

– Не-ет! – я увидела опасный блеск стали короткого кинжала в руке обезумевшего от ревности Филиппа.

***

– Не-ет! – я увидела опасный блеск стали короткого кинжала в руке обезумевшего от ревности Филиппа.

Я похолодела от страха за Уилла. А еще рванулась вперед, прямо наперерез Филиппу. Он замахнулся на ничего не подозревающего, безоружного соперника острым кинжалом.

Я действовала необдуманно. На инстинкте: спасти, сохранить чужую, невинную жизнь. Я не хотела, чтобы Уилл пострадал из-за меня. Этот милый наивный юноша не заслуживал такой участи: получить кинжал в сердце из-за какой-то… неверной жены. В моем горле загорчило при воспоминании о том, как назвал меня Филипп. Это ведь было правдой.

– Нет! – в несколько шагов я преодолела расстояние между нами и выбросила вперед руку как раз в тот момент, когда Филипп замахнулся.

Уилл не ожидал нападения. Как и моей «защиты». Он изумленно выдохнул и окаменел на мгновение, не в силах сдвинуться с места. А острый кинжал тем временем рассек мою ладонь без жалости.

– Ох, – в самый последний момент Филипп каким-то чудом успел остановиться, отдернуть кинжал.

Он лишь по касательной зацепил меня. Если бы не эта… осторожность, то рана была бы глубокой. Но больно все равно было. Кинжал упал на пол, зазвенев на каменных плитах. На пол упали первые красные капли. После беременности я сложно воспринимала вид крови. А она сейчас потекла алой струйкой по моей ладони. Меня затошнило, закружилась голова. Я пошатнулась, прижимая руку к своей груди. Не замечая, что оставляю кровавые пятна на белом простом платье. И поняла, что еще немного – и я осяду на пол. А может быть, и потеряю сознание.

– Элион!

Мужчины воскликнули это почти хором. И так же синхронно ринулись ко мне. Хватая, удерживая, прижимая к себе, по-прежнему ревниво, с двух сторон. Если бы не печальный повод, такое трогательное единодушие смотрелось бы мило со стороны Уилла и Филиппа.

– Я в порядке, – твердо отрезала я, стряхивая капли крови на пол. – Это всего лишь царапина.

Филипп, словно опомнившись, разжал руки, разрывая свои объятия. И отступил на шаг, глядя на меня во все глаза. Так по-больному, будто сам был раненым животным перед дулом охотничьего ружья. На мгновение, мне даже стало его жаль.

– Что ты натворил? – Уилл воспользовался случаем и крепче сжал меня в своих руках.

Он осторожно усадил меня на стул и встал рядом. Вытащил из кармана идеально чистый белый платок и перетянул крепко мою ладонь, чтобы остановить кровь. А потом перевел искрящийся немного по-детски, будто не верящий до конца, взгляд на Филиппа.

– Ты… ты понимаешь, что мог ее убить? – голос Уилла прозвучал нервно, звеняще.

Он разнесся по всему обеденному залу так громко, что Филипп вздрогнул, будто по нему прошлись кнутом. Ничего не ответил, лишь сжался, переводя затравленный взгляд с меня на Уилла и обратно. Я сглотнула, понимая, что это правда. Как бы я ни оправдывала Филиппа состоянием аффекта в ревности, но он… поднял на меня руку. Вернее, поднял ее на Уилла, а вместо него подлезла я. Но это не меняло ситуации. Того, что Филипп был готов убить.

«Убить за меня? Меня же саму…» – я горько усмехнулась своим мрачным мыслям и потрогала платок. А потом встала и покачала головой, когда Уилл, будто верная собачонка, бросился ко мне.

– Не надо. Я должна сама с ним поговорить.

По красивому лицу Уилла пробежала тень. Было видно, он не хотел оставлять меня наедине с Филиппом. Вот совсем не хотел. Но я покачала головой.

– Выйди ненадолго, Уилл. Пожалуйста.

– Да, конечно, Элион.

Уилл подчеркнуто тихо закрыл за собой дверь, когда вышел. А я… осталась наедине с тем самым человеком, которого любила больше жизни. Которого прощала за любые ошибки. Жертвой которого я, в итоге, стала сейчас сама.

– Я не хотел, Элион! Прости! Если бы я знал, что ты бросишься на кинжал, я бы никогда… – Филипп перехватил мою перевязанную руку и прижался к ней горячими губами.

Я стояла неподвижно и равнодушно смотрела на него, ожидая, когда Филипп умолкнет. Хотя, если честно, это равнодушие дорого мне давалось. Очень дорого. Мне хотелось потянуться навстречу Филиппу. Обнять его, разрыдаться на груди. Признаться, что мне больно и страшно и попросить прощения. Вернуться с ним домой и…

«И оказаться в еще худшем плену, чем была до сих пор? В руках его отца к которому тебя потянуло? Ну уж нет, девочка! Только разумный подход поможет спасти честь и жизнь», – строго сказала себе я и, тяжело вздохнув, отобрала у Филиппа руку.

– Ты виноват, Филипп, – мои слова снова падали так же тяжело, как камни с обрыва. – Ты не имел права вообще доставать кинжал. И угрожать им безоружному человеку. Этим ты подверг опасности меня. Сам это увидел. Потому что я не допущу, чтобы кого-то убили по моей вине. А дети, Филипп? Ты подумал о детях? Или в пылу ревности тебе было плевать, что они все это могли увидеть? Или пострадать и сами? Ладно наша дочь, она еще совсем маленькая, но Маркус уже делает первые шаги, вдруг бы он оказался рядом, попал под руку?

Я полосовала словами Филиппа без жалости. Даже с удовлетворением, видя, как он вздрагивает от каждого слова. Словно стоит на площади у позорного столба, и плеть палача проходится по его спине.

– Твое счастье, что Агния их увела. И они ничего не видели. И были в безопасности. А так бы я тебя никогда не простила, Филипп.

– У меня есть шанс заслужить твое прощение, Элион? – Филипп медленно склонил голову и опустился на колени.

Я сглотнула, уставившись на него. Не ожидала от мужа подобного поступка. Филипп всегда отличался неимоверным упрямством и гордостью. Его и под пытками не поставить было на колени перед кем-то. А тут… он опустился на них по доброй воле.

– А у меня? – Горько усмехнувшись, проговорила я. И умолкла.

– Не знаю, Филипп. Я подумаю над этим, – не стала кривить душой я.

И все-таки не смогла удержаться. И потянулась к нему. Робко, словно девчонка, впервые влюбившаяся в парня. Мои пальцы коснулись щеки Филиппа в нежном прикосновении. Он сожмурился так, словно я причинила ему либо величайшее страдание, либо наслаждение. Филипп так и не открыл глаз. А я, пользуясь тем, что он не видит, наслаждалась сама. Краденой лаской. Когда мои пальцы поползли выше и запутались в его темных волосах. Я слегка натянула за них, заставив Филиппа послушно откинуть голову.

– Открой глаза, – мой голос прозвучал тихо, но угрожающе, и я дернула за них сильнее, ресницы Филиппа взлетели вверх, и наши взгляды встретились.

– Открой глаза, – мой голос прозвучал тихо, но угрожающе, и я дернула за них сильнее, ресницы Филиппа взлетели вверх, и наши взгляды встретились. – Тебе придется очень постараться, если захочешь заслужить мое прощение за подобное поведение.

Мой тон прозвучал хищно. Опасно. Словно угроза в этом зале сейчас исходила уже не от Филиппа, а от меня. Он быстро кивнул. И его губы изогнула неуверенная улыбка.

– Клянусь, моя Элион, я пойду на все, чтобы вернуть тебя. Даже если ты разлюбила меня и у тебя появился другой! Клянусь! – прошептал он пылко.

Филипп снова перехватил мою забинтованную руку и прижал к своим губам. Так сильно, что ладонь прострелила короткая вспышка боли. Я отшатнулась от Филиппа, не сводя с него пронзительного взгляда, выдернув руку из его цепких пальцев. Меня напугала его излишняя горячность… больная одержимость, которая светилась сейчас на донышке зрачков Филиппа. Словно только сейчас он почувствовал, что может потерять меня навсегда. Если… уже не потерял.

– Я ушла от тебя, забыл? – отрезала я, прижимая к груди перебинтованную руку и пытаясь перевести сбитое от волнения дыхание.

Я ожидала чего угодно от Филиппа. Новой вспышки гнева или хлесткого обвинения, но… вместо этого он лишь опустил голову еще ниже, не двинувшись с места. Он так и стоял на коленях. Гордый, но не сломленный. От Филиппа сейчас веяло обреченной покорностью. И я не знала, что с этим делать! Как прогнать его так… чтобы не разрушить те хрупкие остатки доверия, что еще остались между нами?

– Значит, я верну тебя, Элион, – упрямо проговорил Филипп и наконец поднял на меня взгляд.

Странно, но сейчас… в этих глазах сияла такая безусловная любовь ко мне, что по моей спине побежали мурашки. Будто тот замах кинжала стер все наносное, что стояло между мной и Филиппом. Его недоверие. Мою обиду. Но я не собиралась поддаваться чувствам. Он все равно причинит мне боль. Поэтому встряхнула волосами, словно прогоняла наваждение. И приказала жестко:

– Уходи!

Филипп послушался беспрекословно. Он тяжело поднялся с колен. Замер на месте, потянув время. И посмотрел на меня жадным и все-таки непокорным взглядом. Но заметив мое недовольство, Филипп притушил этот взгляд взмахом ресниц. И кивнул, не решившись перечить:

– Я уйду, Элион. Но вернусь.

– Убирайся! – не выдержала и вспылила я.

Я сжала кулаки, готовая уже броситься на Филиппа, вытолкать его взашей. Этот мужчина рвал мне сердце каждое мгновение, пока находился рядом со мной. Но Филипп не стал дожидаться вспышки моего гнева. Лишь печально покачал головой, молча повернулся и вышел из зала, плотно прикрыв за собой дверь. Обеденный зал будто мигом опустел, когда фигура моего мужа исчезла из виду. И я с обреченным стоном сползла по стене вниз, пряча лицо в ладонях. Позволив себе слабость просто разрыдаться в одиночестве.

Я всхлипнула, подумав об этом белокуром паршивце. Может, и к лучшему было бы, будь слова Филиппа правдой? Его жестокое предположение о том, что у меня есть постоянный любовник. Лучше бы это был Уилл. Смелый, порывистый, чистый сердцем парень, готовый выпалить в глаза моему мужу о своих чувствах ко мне. Он хотя бы не скрывал свое притяжение, чтобы остаться чистеньким и хорошеньким. А я… я рассказала о той ночи Филиппу сразу. О том, что побывала в объятьях другого. И да, пожалела, сто раз пожалела, но тогда получила удовольствие в его руках. А Солару не хватило смелости признаться в своих грехах сыну. И что в итоге? Этот скот остался любимым папочкой. А я – изменницей, лгуньей, едва ли не чокнутой странной девицей, которая невзлюбила свекора ни с того, ни с сего, и решила рассорить их таким вот странным образом! Зла не хватало, что на трусость Солара, что на наивность Филиппа. Может, я и сама злодейка этой истории, стерва, изменница. Но это был всего раз, и я раскаивалась в нем всем сердцем. Но я не собиралась брать всю вину на себя! Я хотела, чтобы Филипп знал всю правду.

Но жизнь не дала мне шанса даже выплакаться. Я услышала детский плач и отчаянный крик старушки Агнии, и мое тело прошило дрожью. Крик боли повторился и я сломя голову, бросилась вперед, к лестнице. Я должна спасти своих детей!