Попутного ветра!

Глава 13

Лаверта

Завтра, 25 апреля, возле Факела на Алани ожидается ставший традиционным сбор-фестиваль учащихся выпускных классов. Несмотря на то, что официально сбор не проводился уже шесть лет, власти не сочли уместным объявить о его запрещении и предпринять меры, дабы не допустить стечения народа к Факелу.

Тем не менее, глава Службы безопасности Лаверты обратился к молодежи с предостережением и просьбой не допускать эксцессов.

Как сообщает управление охраны порядка, на поляну предполагается направить патруль для контроля и защиты собравшихся.

— Если мы начнем разгонять детишек, это сочтут провокацией. И подтолкнут молодежь к очередной вспышке — душители свободы, как же…

— А если не запретить, не исключены крупные неприятности другого рода. В конце концов, официально мероприятие не проводится несколько лет. А что мы смотрели сквозь пальцы — о "простых людях" я невысокого мнения, он они все же способны понять, что мы заботимся об их безопасности!

— Сделаем все, чтобы обеспечить безопасность собравшихся. Боюсь, скоро нам придется особое положение вводить, а не праздновать…

— Да они ничего не нарушают вроде, — в голосе давнего сослуживца послышались просительные нотки. Ах, у него же дочь — выпускной класс. Наверняка тоже там будет. Или отец запретит? Так будут одноклассники дочери. Тоже невелика радость, разбираться с ними задержанными.

Мики

Я впервые увидел каменный Факел лет в десять, как раз до поездки с отчимом в Тара-Куино. Высотой в два человеческих роста, высеченный из белого гранита, он не казался нелепым. А мог бы — кому из скульпторов под силу изобразить в камне огонь?

Кому-то, неведомому мне, удалось.

Вечерело уже, когда я съехал с трассы на широкую лужайку у Факела. Там толпился народ — легкие столики, пара машин с напитками и выпечкой. Гитару услышал, невольно повел глазами, отыскивая Ная. Не он… Ну да, еще бы. А мы никогда не собирались здесь, да и компании тесной в школе не сложилось. Поэтому я искренне позавидовал тем, кто здесь веселился.

Раньше народу было намного больше, но уже несколько лет официальные мероприятия у Факела не проводили. А в этом году запретили вроде.

Не знаю, что думали городские власти. По-моему, просто решили не связываться. Не больше ста человек, ведут себя тихо… а если попытаются спихнуть их с лужайки, не исключен общественный резонанс. Все стали напуганными, только одни звереют, другие наоборот…

Я им вновь позавидовал — смелые… Одно дело собираться, когда нет официального разрешения, но нет и запрета. Другое — зная, что могут примчаться охранники правопорядка и снести лагерь к лешему.

Меня окликнули незнакомые девчонки — через пять минут они перестали быть незнакомыми. Скоро я сидел в кружке их друзей. Хорошо было, мне стало стыдно — немного — за свой непраздничный вид.

Попросил было телефон, позвонить… Айшан не ответил; я набрал еще один номер… сбросил вызов и отдал телефон владельцу. Тот спросил, потерял я свой, что ли? Я улыбнулся, не желая врать — кажется, он решил, что это означает "да". Он подумал, вытащил из кармана рюкзачка другой телефон, протянул мне — на, бери… Помотал головой на мое удивленное возражение:

— Да на, раз нет своего. Это я пару дней назад нашел, мне не нужен. Старый, но работать должен хорошо, я эту модель знаю. Как блокировку снять — разберешься? Хотел продать, да ладно, бери так.

Я провел с ребятами около получаса. Хотелось и больше, но стоило поторопиться, исчезнуть отсюда, пока чувствую только радость, а не звериную тоску по несбыточному.

Вот вернусь в свою конуру, и пусть меня Адамант утешает… стало смешно.

Весело простившись, я выбрался на шоссе. В кармане ветровки лежал листок с адресами и телефонами — на всякий случай записали, пусть будет и на бумаге. Я вытащил его, прочитал внимательно, будто мог узнать что-то важное. Хотел выбросить — рука не поднялась, и сложенный листок снова устроился в кармане.

Я поехал прочь; как можно быстрее, не оглядываясь. В ушах все еще звучали смех и песни.

А у поворота я встретил автобус.

Автобус из малолитражек, человек пятнадцать в нем ехало. Мчался на скорости не меньше восьмидесяти… а водитель — я понять не сумел — был то ли пьян, то ли случилось что. Голова его моталась из стороны в сторону, и за руль он, похоже, только держался.

В желудке стало противно, скользко и холодно, словно проглотил осьминога… поворот возле Факела, крутой поворот… если водитель сейчас же не сбавит скорость, автобус вынесет с полосы, и он проедет аккурат по собравшимся. Там же палатки, столики летние… люди просто не успеют сообразить.

Значит, я заранее с ними познакомился… приятно будет увидеться.

По-моему, я что-то сказал. Непечатное. А может, попросту взвыл от безысходности. Дорожный патруль пропустил автобус, может, тогда все с ним было в порядке? А следующий — за поворотом. Можно кинуться туда, я успею. А если там, как часто бывает, зеленые пацаны, едва получившие удостоверение? Что они будут, стрелять по колесам? Если им это придет в голову, все-таки дорожный патруль — не военные. Да и опытные… уже нет, долго, автобус слетит раньше.

Я достал из кармана найденный телефон, набрал номер "скорой". Плевать, что телефон заблокирован. И точно — экстренные службы оказались доступны.

— Радиальная трасса четыре, поворот на Факел, срочно. Автобус с пассажирами. Авария.

Отключил связь прежде, чем успели задать вопрос. Чем быстрее приедут, тем лучше, а тон у меня, кажется, был вполне убедительным.

И я, скорее всего, не помогу Рыси… еще и придумать не сумел, как, а теперь уже не придумаю. Но Рыси вряд ли грозит смерть… буду надеяться, что не грозит. Потому что иначе я все равно выберу тех, кого больше — беспечных мальчишек и девчонок там, у каменного факела. Принцип меньшего зла, так, кажется, это зовется?

Дурак он был, тот, кто такое придумал. Прав, но дурак.

Сумерки. Серое бетонное полотно. По обочинам — невысокий кустарник, будущий перекати-поле. Чистенький новый автобус, в сине-белую полоску — летит, фары включены.

На мгновение мне стало плохо. Приступ тошноты подкатил… Тогда, полгода назад, я ничего не успел понять. Теперь понимал, какой фарш должен остаться от нас с Ромашкой.

Но так, наверное, честно.

Автобус приближался — мне казалось, очень быстро. Моя собственная скорость меня не заботила — тот отрезок, что я пролечу здесь, там будет половиной версты, по гладкой дороге — достаточно, чтобы разогнаться. Ромашка, похоже, рвался вперед… я на миг сжал руль.

Правое переднее колесо, лучше всего — так, скорее всего, не пострадает ни водитель, ни пассажиры.

Всё.

Лаверта

Автобус развернуло, будто невидимая лапа схватила его и сбила с направления — он сошел с трассы, левыми колесами замолотил по гравию обочины, не удержавшись, повалился набок, перевернулся.

Раздались крики, испуганные сойки кружили над растущими неподалеку соснами.

По шоссе мчалась "скорая".

Мики

Я открыл глаза, понял, что сижу, прислонившись к стене. На меня смотрел Адамант, очень серьезно, молча.

Я облизнул губы, не в состоянии говорить. Адамант начал первым:

— Два человека попали в больницу — водитель автобуса и пассажир. Ничего особо серьезного. Остальные отделались ссадинами и синяками.

— Хорошо…

— В последние доли секунды я забрал тебя и Ромашку оттуда. Вы принадлежите этой трассе больше, чем той. Но память среды сильна — мир не успел понять, что вас уже нет. Автобус отлетел в сторону, как ты и хотел. Эксперты решат, что водителю удалось каким-то чудом справиться с управлением.

Ответить хотел — а что отвечать? Спасибо ему сказать, наверное — надо… я правда рад, что еще живу…

Он налил воды в граненый стакан, шагнул, протянул мне. У меня рука дрогнула, половину я пролил себе на колени. Хотел вернуть стакан, но пальцы разжались, негибкие и скользкие — сосиски, не пальцы. Стекло стукнуло об пол; хоть не разбилось. Потом бы пришлось осколки выметать — трудно, тут весь пол в сучках и щелях.

— К солнцу хочу… Снег, дождь… не могу больше.