Попутный катафалк

Срочное задание

Прошло чуть больше двух недель, после того как Михаил закончил расследование смерти депутата Верховной Рады Вадима Бортко. Он уже полностью переключился на местные проблемы Приморского района. В пятницу в конце дня его вызвал к себе районный прокурор Сафонов.

Сафонов начал издалека:

– Михаил Егорович! Слыхал, что тебя давно приглашают на работу в городскую прокуратуру. Такие возможности для карьеры, а ты отказываешься….

– Вы считаете, что я не справляюсь с работой?

– Я так не считаю, но ты в январе проработал две недели в городе. Сегодня десятое февраля, а тебя опять требуют откомандировать на две недели.

– Лично я в этом не виноват.

– Можно сказать, что виноват.

– В чем состоит моя вина?

– В командировках ты проявляешь слишком много рвения.

– Вы предлагаете завалить работу?

– Зачем все понимать так буквально?!

– Тогда объясните, как это понимать. Нормативные сроки расследования я не нарушаю. Решение о моих командировках принимается в областной прокуратуре. Если у Вас есть веские аргументы, можете это решение обжаловать.

– Вижу, Вы не хотите меня понять или делаете вид, что не понимаете, – как всегда Сафонов переходил на «вы», когда хотел показать свое недовольство сотрудником. – Оформляйте документы. В понедельник в десять Вы должны быть в городской прокуратуре.

Для этого нужно было выехать из дома в шесть утра. Последний год в служебные командировки Михаил ездил на личной машине. Бензин ему оплачивали.

В приемной городской прокуратуры Михаил увидел Фесенко, начальника следственного отдела городского Управления МВД и незнакомого сотрудника. Фесенко представил его Михаилу. Это был следователь городской прокуратуры Карпенко Павел Павлович, новый сотрудник. Недавно переехал в город из Новоградовского района, что на севере области.

– А это наш местный Пуаро, – отрекомендовал Фесенко.– Как только намечается «висяк», вытаскивают Михаила из его деревни.

– Мне больше нравится прозвище «Мегрэ» – ответил Михаил в тон Фесенко. – Пуаро был частным лицом, а Мегрэ на государственной службе, как и я. Опять кого-то из городской знати «замочили». В газетах ничего такого не было.

– В начале декабря замочили «шестерок» одного почтенного человека. Депутат Городского Совета, большой бизнесмен и известный прохиндей….

Разговор прервала Ольга, секретарь городского прокурора.

– Николай Петрович просит зайти в кабинет всех, кто приглашен на десять часов.

После короткого приветствия Манюня сформулировал тему совещания:

– Мы собрались по поводу расследования двойного убийства охранников ночного клуба «Элита клаб» Геннадия Комкова и Виктора Сущенко. Прошло два месяца, а никаких реальных версий нет. Гопшовский ведет свое следствие с тем же результатом. Мы подключили следственный отдел Управления, но это пока не помогло. Начинается очередная кампания по дискредитации городской прокуратуры. Расследование нужно форсировать. Для этого мы привлекаем Михаила Егоровича Гречку. Он перед вами. Пока он оправдывал наши надежды. Прошу ознакомить его со всеми материалами. Он будем старшим в группе из наших следователей и представителей следственного отдела Управления. Докладывать ежедневно. Михаил Егорович, время доклада будешь уточнять через Ольгу. Лучше в первой половине дня, – после короткой паузы Манюня продолжил. – Кто хочет добавить что-нибудь? Возможно, у вас появились новые данные с четверга, когда мы последний раз здесь встречались.

– Какие могут быть новые данные?! – произнес Фесенко недовольным тоном. – Мы перепахали жизнь этих ребят с пеленок. Никаких зацепок. Обычные забитые деревенские ребята. Не было даже приводов в милицию, что у многих подростков бывает. Отслужили в армии без замечаний. И на прошлой работе ничего. В клубе они полгода, пришли почти одновременно. В меру пьют, в рулетку не играют. О карточных долгах тоже ничего не слышно. Возможно, балуются по мелочам… Короче, никаких мотивов, ни малейшей зацепки. Возможно, они узнали какого-нибудь гастролера. Увидели в чужом клубе, он их и прикончил как нежелательных свидетелей. Неизвестно, почему они оказались в чужом клубе в свое свободное время. Они там до этого почти не бывали. Иногда их привлекали для подмены. Эти клубы собственность Гопшовского, оформлены на родственников. Если Гопшовский со своими связями в криминальном мире и в правоохранительных органах, не считая СБУ, ничего не нашел, что можно ожидать от нас. Пора закрыть это дело. Миша просто потеряет время свое и моих сотрудников. У нас масса незакрытых дел. Вы не хуже моего знаете….

– Позиция понятна. Постараемся твоих людей привлекать по минимуму, – перебил Манюня. – Кто еще хочет высказаться. Миша, что ты думаешь по этому поводу?

– Доводы, которые высказал Анатолий Иванович, очень серьезные. Такие немотивированные убийства, как правила, не раскрываются.

– Поступков, тем более, убийств без мотивов не бывает, – возразил Манюня.

– Правильно, Николай Петрович! Мотивы есть всегда, но мы их не знаем. Возможно, их знает только убийца. Мотив мог возникнуть спонтанно, как в пьяной драке или из-за ссоры. Такие убийства раскрываются легко, если мы знаем, кто в пьянке участвовал. Почему они оказались в чужом клубе в нерабочее время? Кто-нибудь знает ответ на данный вопрос?

– Знают покойники! – ответил Фесенко.

– Список всех посетителей клуба, где их убили, в тот день у нас есть? Список персонала составлен?

– Есть! Миша, все это элементарные вопросы. Мы пропахали эти списки много раз, разыскали и допросили всех. Безрезультатно! Где гарантия, что список клиентов полный? Даже ноготь на пальце не дам обрезать на спор. Это единственное направление, которое имеет смысл продолжить. Если не жалко времени Михаила, то пусть попытается расширить этот список. Дело это безнадежное, так как есть такие посетители клуба, что их упоминание при показаниях грозит смертью свидетелю.

– Анатолий Иванович! Отдаю себе отчет, что для вас это элементарно, но все же рискну спросить. Все события вокруг ночных заведений собрали и систематизировали? В отделениях милиции, у участковых, дворников, в жилищно-коммунальных конторах….

– Все есть, там беллетристика не на один день.

– Вот и хорошо! Рабочее место мы приготовили здесь у нас. Павел Павлович покажет и ознакомит со всеми материалами. Встречаемся послезавтра с утра. Все свободны кроме Анатолия Ивановича, – завершил совещание Манюня.

Когда дверь за Михаилом и Карпенко закрылась, Манюня произнес.

– Анатолий Иванович, я знаю, как ты ревниво относишься к успехам Михаила. Не хочу, чтобы это помешало работе. Пусть твои люди займутся своими делами, но если Миша попросит, то прошу оказывать содействие безотлагательно.

– Никакой ревности! Только здравый смысл и профессиональный опыт. За нами дело не станет, поможем.

– Здравый смысл тебя уже подводил.

– Сознаюсь, счет не в мою пользу. Не сомневаюсь, что на этот раз счет будет размочен. И я заработаю полноценное очко. Готов поспорить на пиво.

– Готов выставить коньяк против пива.

– Я не большой любитель коньяка, но пить точно буду. Из принципа.

На третьем этаже здания городской прокуратуры в небольшой комнате на два рабочих места Михаилу показали его стол. Второй стол занимал Карпенко. Он сразу попросил называть его Павлом.

Павел показал на сейф в рост человека у стенки между столами.

– Здесь все материалы. Ключ здесь, – он показал на нижний ящик стола. – Когда приступим?

– Прямо сейчас. Спущусь в буфет, выпью кофе с рогаликом, завтракал рано, и вперед по бумажным волнам….

– Я с Вами, с тобой. Можно на «ты».

– Почему нет?! Мы ровесники и должности одинаковые.

– Репутация у тебя здесь действительно на высоте, – сказал Павел, когда они вышли на лестничную площадку.

– Паша, давай только о деле. Репутация самая хрупкая вещь на свете. Как мыльный пузырь. Хлоп, и ее нету. А брызги на лице. И не всегда мыльные. За всю оставшуюся жизнь не отмоешься.

За кофе Павел продолжил разговор.

– Извини! Давай о деле. С чего начнем?

– С личностей жертв, описания места преступления, фотографий. Я даже не знаю, как их убили.

– Зарезали. Очень профессионально. Сзади под левую лопатку. Совершенно идентичные удары. Точно между ребер. Словно рентгеном подсвечивал.

– Орудие убийства нашли?

– Никаких следов!

– Это плохо. Холодное оружие вещь штучного производства. Могли бы найти мастера, а потом и заказчика.

– Этой ниточки, к сожалению, нет.

– А какая есть?

– Реально, никакой! Многие сотрудники ночных заведений явно врут, но многократные дознания ничего не дали. Они выучили свои роли назубок. Я в городе недавно, но уже наслышался о Гопшовском достаточно, чтобы их понять. У него кличка «Гопа». Слыхал?

– Конечно! А с Гопой беседовали?

– Естественно! Манюня и Фесенко.

– И какой результат беседы?

– Сказал, что он это дело не оставит. Если не милиция, то сам найдет убийцу.

– Может, уже нашел и похоронил? Возможно, ему не выгодно подпускать нас к убийце. Вдруг даст показания против заведения о подпольной игре или, не дай бог наркотиках.

– Есть надежные агентурные сведения, что не нашел.

– А что агенты сообщают об убийстве и убитых?

– Ровным счетом ничего?

– Абсолютно?

– Абсолютно!

– С Тризной работали?

– Начальником отдела по наркоте?

– Да!

– Работали. Ничего существенного. Есть факты, которые косвенно касаются интересующих нас заведений.

– А именно?

– Из «Элита клаб» был заказ на четыре дозы морфия, хорошей очистки. Заказчик неизвестен. Еще умер один известный профессиональный игрок по кличке Вист от передозировки наркотиков.

– Где он играл?

– В основном в «Сталкере», но появлялся время от времени во всех клубах и казино.

– Это уже интересно.

– Ничего интересного. Он умер за неделю до убийства. Все в один голос показали, что Вист и убитые не общались и даже не были знакомы.

– На чем основана уверенность, что не были знакомы?

– Вист играл в подпольных заведениях, а убитые работали в зале, где велась легальная игра. Они люди новые. Специалисты утверждают, что без длительной проверки никто не поставит охранника в подпольный зал. Причем сначала их замарают очень серьезно, чтобы посадить на крючок. Иначе можно засветить клиентов.

– Убедительно!

Они поднялись в рабочую комнату. Михаил сел за стол и попросил материалы. Павел открыл сейф и стал раскладывать на своем столе и стульях многочисленные папки с тесемками и скоросшиватели.

– С чего начнем? – спросил Павел.

– С фотографий. Бумага есть?

– В левом верхнем ящике.

Михаил достал несколько листов бумаги. На одном из них он нарисовал горизонтальную линию и нанес десяток точек.

– Что это будет?

– Временная ось. Буду наносить все события, которые произошли в городе до и после. Когда произошло убийство?

– Десятого декабря?

– Когда заказывали наркоту?

– Не помню, сейчас посмотрю, – Павел порылся в папке с надписью «Тризна» и ответил. – Первого декабря.

– Когда загнулся тот игрок?

– Вист? Через два дня.

– Кто давал заключение о смерти?

– Не знаю? Тут ничего не написано.

– Откуда стало известно о его смерти?

– Агентурные сведения.

– Милиция этим делом занималась?

– Не знаю!

– Вот тебе и первая ниточка.

– Это похоже на Наполеона: «Пришел, увидел, победил».

– Вижу, ты обиделся! Пойми, умер от наркотиков человек, который крутится в игорных домах, потом через неделю убивают охранников из подобного заведения.

– Фесенко это направление отработал, просто я не сразу вспомнил. Сейчас найду, – Павел довольно сумбурно перелистывал папки.

Он был заметно расстроен из-за уязвленного самолюбия. Наконец, он нашел нужную бумагу и подал Михаилу.

– Есть показания свидетелей, заключение райотдела милиции, заключение врача, результаты вскрытия, анализы крови.

– Заключение давал патологоанатом?

– Нет, врач наркологического диспансера.

– Где захоронен?

– Кремирован в Быхоре. Быхор это хутор. Крематорий недалеко, поэтому так говорят.

– Это я знаю. Ладно, потом прочитаю сам. Пока отмечаю это событие на оси. Так, где фотографии? А то я отвлекся.

– У тебя на столе.

Михаил посмотрел фотографии. Почитал описание и заключение экспертов и патологоанатома. Здоровенные парни: рост под 180, вес за сто килограммов, – были зарезаны как кабаны. Одним ударом в сердце. Никаких следов сопротивления. На фотографии ссадины и синяки на лицах. А вот и объяснение. Нет свежих следов сопротивления. Травмы лица получены примерно за неделю до убийства. Причем, Геннадий Комков обращался к хирургу-дантисту. У него была повреждены два нижних коренных зуба и челюсть. Об этом свидетельствовали металлические скобы.

– Паша! А дантиста нашли, который ставил скобы на челюсть Комкова.

– Нет. Свидетели в один голос утверждают, что по словам самого Комкова на него напали двое. Чем-то ударили по челюсти. Он упал и на время потерял сознание. Когда очнулся, оказался без куртки и кошелька. Все это есть в свидетельских показаниях. Они подтверждают заключение экспертизы о предполагаемой дате нанесения травм. Найти?

– Пока не нужно. Заявление в милицию есть?

– Нет. Случай нигде не зарегистрирован. Сотрудники Гопы никогда в милицию не обращаются.

– Понятно.

– А травма Сущенко. Что известно о ней?

– Упал в гололед. Это также известно только из свидетельских показаний.

– И ударился челюстью!

– В тот день в городе зафиксировано 146 травм, из них 28 травм головы и лица. Выбитые зубы тоже были.

– Понятно. Родственников допрашивали?

– Конечно?

– Где протоколы?

– В этой папке, – Павел положил папку на край стола.

– Почитаю позже.

Не зря Манюня дал для ознакомления с делом двое суток. Даже в день приезда Михаил работал до восьми часов вечера с перерывами на обед и кофе. На следующий день, во вторник работать пришлось двенадцать часов, чтобы закончить ознакомление с материалами до утреннего доклада в среду. На утро Михаил оставил подведение итогов. Лучше это сделать на свежую голову. Раньше десяти совещания не будет. Манюня попросил уточнить время как раз в десять. Михаил не любил залеживаться в постели с утра. Это соответствовало привычкам сельской жизни. В шесть утра в рабочие дни он был уже на ногах. В выходные на час позже.

В среду в семь утра он уже сидел за столом в гостинице и пытался систематизировать свои записи.

Версии пока отсутствовали. На данном этапе нужно наметить следственные действия. В чужом расследовании всегда видны недоработки и пропуски. Михаил на этот счет не обольщался. Иногда тупиковые ходы просто не фиксировали. Свежий человек, как он, мог запросто потратить время на эти тупики.

Он отобрал самое существенное на его взгляд:

1. Посетить место преступления, добиться через Манюню соответствующего разрешения Гопшовского.

2. Найти дантиста-хирурга.

3. Поговорить с родителями.

4. Поговорить с патологоанатомом по поводу травм убитых.

5. Тризна.

6. Врач нарколог.

7. Кто занимался смертью Виста в милиции?

8. Семья Виста.

9. Крематорий.