Порочен, как грех

Глава 32

То, что подсказывало ему его пресыщенное воображение, было, вероятно, куда хуже, чем то, что произошло на самом деле. Насколько он понял, Элетея просила взять ее куртизанкой в заведение миссис Уотсон.

Но в сценах, которые разыгрывались у него в голове, пока он в своем городском экипаже добирался до дома Грейсона и оттуда на Кавендиш-сквер, он представлял себе Элетею, проходящую все стадии падения и разврата. Когда же он наконец добрался до места назначения, у него уже шел дым из ноздрей и за ним стелился след серы и опаленной надежды. А когда он велел своему каменноликому кучеру остановиться, пообещав, что скоро вернется, тот только щелкнул хлыстом по воздуху и направил лошадей к тротуару.

Итак, он узнал, что Элетея действительно знакома с Одри Уотсон, но, оправившись от первого удара, он попытался справиться со своим гневом. Так ли это важно, что Элетея спала с другими мужчинами? Что она решила пустить в ход свои чары, чтобы выжить? Он допускал, что именно таковы были ее мотивы. Можно ли винить Элетею? Нет, к несчастью. Честно говоря, он был бы гнусным лицемером, если бы относился пренебрежительно к такой женщине, как Одри, которая помогала его родне столько раз, что и не сочтешь. Но из этого вовсе не проистекает его согласия на то, чтобы она же помогла Элетее.

Большинство мужчин предпочли бы привести девушку к своим родителям, чтобы получить от них благословение на женитьбу, но у Гейбриела не было родителей, которым он мог бы представить свою избранницу. А его братья, которые никогда даже не пытались сблизиться с ним и которых, вполне возможно, как и родителей, уже нет в живых, никоим образом не могли не одобрить его выбор, – ведь у него не было ни малейшего представления о том, как сообщить им, что он собирается жениться.

Взбегая по ступеням особняка брата Элетеи, он с еще большей силой ощутил тот удар, который она нанесла ему, удар, потрясший его до мозга костей. Поскольку слуги даже не позаботились запереть двери, он вбежал в дом, волоча за собой свой черный плащ.

Гейбриел поклялся, что после этого вечера хозяйка дома будет больше остерегаться неприятностей, которые случатся с ней ночью. После этого вечера она будет запираться на все засовы.

Он бросился вверх по лестнице; ярость пронесла его мимо освещенной лунным светом галереи в гостиную; никто не открывал перед ним двери, никто ничего не спросил.

Гейбриел и сам не знал, что может здесь найти. Может быть, его возлюбленная ублажает семерых любовников в семи похотливых позах? Он приготовился ко всему. Вряд ли она сможет причинить ему еще большую боль.

Виновник несчастья Элетеи ворвался в дом с грохотом, как мародер. Она сжала зубы и вышла на верхнюю площадку лестницы. Несколько человек из прислуги вышли из своих комнат и смотрели на нее в замешательстве. Элетея подумала, что ее невоспитанные, деревенские знакомые, которых она привела к порогу этого дома, могут сильно напугать добрых людей, оказавшихся из-за нее в столь бедственном положении.

Один из лакеев подал голос:

– Миледи, не сходить ли мне за констеблем?

Она торопливо спустилась вниз, расправив плечи в ожидании столкновения.

– Нет. Я сама все улажу.

– Но…

– Ступайте, пожалуйста.

Все шестеро – два лакея, дворецкий, молодая домоправительница-шотландка и две горничных – молча попятились; молчание их, казалось, говорило о том, что Элетее не уцелеть в столкновении с тем, кто вломился в дом, точно сорвавшийся с цепи дикий зверь.

Но как ни странно, непристойное вторжение Гейбриела придало ей решимости и спокойствия. Да, она разгневана на него. И если он на самом деле сошел с ума, это вполне может объяснить то, почему он бросил ее. Нет, конечно, она ему этого не простит. Но очень может быть, станет посещать его раз в месяц в сумасшедшем доме. А может быть, закончит свои дни в соседней с ним палате.

Она оглянулась, чтобы убедиться, что слуги исчезли, прошла по вестибюлю ему навстречу и сказала:

– Сию же минуту ступайте в гостиную, Гейбриел, пока не появилась ночная стража или мой брат.

Их взгляды встретились, и ее пыл иссяк. Он смотрел на нее смущенно и одновременно вызывающе. Его черный фрак, плащ, батистовая рубашка, жилет – все казалось смятым и пропахло бренди и дымом.

– Что вы можете сказать в свое оправдание? – спросила она, все больше разъяряясь от того, как он обошелся с ней в этот вечер, и еще больше от того, что после всего произошедшего он снова вызывал в ней мучительное желание.

Это просто немыслимо. Как может она любить человека, который разочаровал и ее, и своих родственников? После того, что она вынесла от того, другого? Или это она сошла с ума? Или любовь – это яд, убивающий рассудок?

Не отвечая, он прошел мимо нее в гостиную. Прошел ленивой, пожалуй, даже оскорбительно изящной, неторопливой походкой кавалерийского офицера. Когда он наконец обернулся, она испуганно ахнула. Под глазом у него был синяк.

– Что с вами случилось? – прошептала она. – Чем вы занимались?

– Я вмешался в драку между братьями Мортлок, – отрывисто сказал он. – Лучше бы я позволил им убить друг друга. Или себя.

Она подняла голову, потому что с улицы донесся стук колес экипажа.

– Господи! Это, кажется, Робин.

Он положил руку ей на плечо и повернул ее к себе лицом.

– Мне все равно, даже если здесь появятся Али-Баба и сорок разбойников вместе с архиепископом Кентерберийским.

– А есть что-то такое, что вам не все равно? – спросила она, не сводя с него глаз.

– Я думаю, это очевидно.

– Сегодня очевидно только то, что вы дурно воспитаны.

– Вы знали это много лет, – возразил он с жесткой улыбкой. – И все-таки вы спали со мной и согласились стать моей женой.

Она вздрогнула.

– Я любила вас многие годы, но не просите меня объяснить, почему люблю и сейчас.

– Да. Я вас не заслуживаю. Но все равно вы мне нужны.

Она ему нужна. Он нужен ей. В этих истинах мало утешения. Как и в ее восхищении тем, что его присутствие было успокаивающим и угрожающим в одно и то же время. Она отдалась Гейбриелу по собственному выбору. А тот, другой, украл ее любовь.

Гейбриел был по крайней мере дьяволом, выбранным ею самостоятельно, и если он увлек ее в мир падения, она пошла за ним по своей воле и могла винить во всем только себя.

Но это не значит, что она согласна пасть еще ниже.

Чем бы ни был Гейбриел – повесой или героем, их жизни переплелись еще до того, как она осознала, к чему может привести такое переплетение.

Что с того, если было потревожено его прошлое? Ее прошлое тоже потревожено, хотя самое унизительное ей удалось скрыть. Она всегда задавалась вопросом, насколько иной могла бы стать жизнь ее и Гейбриела, если бы его отец, Джошуа Боскасл, не умер. Она могла бы быть помолвлена с Гейбриелом с самого начала.

Не слишком ли поздно исправлять историю? Возможно, Гейбриелу предначертано разбить ей сердце. И теперь, когда им наконец дарована возможность быть вместе, разве они чем-нибудь доказали, что они созданы друг для друга?

– Я открою вам одну тайну, Гейбриел, – проговорила она, потому что ей вдруг стало невыносимо и дальше терпеть его угрюмую власть над собой. – Я жалею, что вообще приехала в Лондон.

Он снял свой плащ и швырнул его на кресло.

– Ну а я жалею, что уехал отсюда.

– Вас никто не держит в деревне, – возмущенно сказала она. – Вы можете продать свой дом. Никакого будущего как у сельского хозяина у вас нет. Все, кто жил в Хелбурн-Холле, уезжали. Почему вы пытаетесь казаться лучше их? Не утруждайте себя ответом. Когда ваш отец умер, вы встали на путь самобичевания и жалости к себе.

– Разве это так? Не утруждайте себя ответом. Я согласен. Хелбурн-Холл преследуют призраки, и у него дурная репутация.

Гейбриел направился к ней. Элетея не двигалась.

– То же самое можно сказать о его теперешнем владельце.

Он подошел, и теперь они стояли совсем рядом.

– Если меня кто и преследует, так это вы.

Сердце у нее затрепетало. Она никогда в жизни не видела на человеческом лице такой обнаженной боли. Ее женские инстинкты требовали от нее сделать что-то, что могло бы утешить его, хотя он и поставил в ложное положение сегодня их обоих.

– Вы, верно, одержимы дьяволом, – огорченно сказала она. – Я никогда не видела вас в таком настроении.

– Я никогда еще не бывал в таком настроении, Элетея.

– В таком случае вы не могли бы рассказать мне, что привело вас в такое расположение духа? Когда я оставила вас с вашим кузеном, вы были в прекрасном настроении. Вы… вы были веселы.

Он холодно улыбнулся.

– Продолжайте.

– Что продолжать? – спросила она с нетерпением. – Мы расстались, условившись, что объявим о нашей помолвке. Я пила лимонад с вашими родственницами.

Он смерил ее взглядом.

– А между нашей последней встречей и лимонадом?

Она смущенно покачала головой.

– Я гуляла в саду, Гейбриел.

– В саду радостей земных?

– В саду маркиза, вашего двоюродного брата, – сказала она, как если бы он был очень глуп.

Гейбриел отвел взгляд.

– Вы гуляли одна?

– В саду были другие люди. – Она замялась. – Другие гости.

– Вы гуляли с Одри Уотсон, – сказал Гейбриел, вперив в нее обвиняющий взгляд.

Она тоже уставилась на него, сердце застряло у нее в горле.

– Да.

– Как вы будете защищаться? – тихо спросил он.

– А я должна защищаться?

Он закрыл глаза.

– Я люблю… честолюбивую куртизанку? Если так, скажите мне это сейчас.

Она ответила не сразу. Она была слишком потрясена, чтобы отыскать нужные слова. Неужели он разговаривал с Одри? Неужели он заставил эту женщину – или очаровал ее так, что она нарушила доверие Элетеи? Кто сказал ему, что она разговаривала с Одри?

– Именно это и рассказала вам миссис Уотсон? – спросила она, страшась ответа.

– Миссис Уотсон ничего мне не рассказывала. На самом деле я не разговаривал с ней после того, как видел вас вместе. Но я слышал ваш разговор собственными ушами. С Дрейком в качестве свидетеля.

Кровь в ней похолодела.

– Вы подслушивали, Гейбриел, – тихо сказала она. – Вы прятались за кустами, в то время как могли бы сообщить о своем присутствии и удовлетворить ваше любопытство.

Он горько рассмеялся.

– Возможно, я был не готов узнать, что женщина, которую я люблю…

– …куртизанка, – спокойно сказала она. – Вы сказали это уже. Можете повторить еще.

– Я вас не виню, – быстро проговорил Гейбриел. – Я только спросил… будь все оно проклято, Элетея! Какие выводы должен был я сделать из вашего разговора с ней? Полагаю, что я заслуживаю знать правду.

– Сколько вы выпили, Гейбриел?

– Недостаточно, чтобы держаться подальше от вас.

– Я думаю, вам следует уйти из этого дома, – слабым голосом сказала она.

– И никогда больше не видеть вас? – спросил он в замешательстве. – Разве вы не должны хотя бы объяснить мне все?

Она покачала головой. Какая путаница!

– Должна. Но не тогда, когда вы расстроены и напугали до смерти слуг моего брата.

– Я был вне себя. Вы не были откровенны со мной, не так ли?

– Вы честно хотите узнать, что я чувствую в данный момент, Гейбриел?

– Да. Честность была бы мне приятна.

Она прищурилась.

– Я хочу, чтобы вы ушли. – Голос ее надломился. – Не омрачайте мою… мою жизнь снова.

Он фыркнул:

– Вы говорите так, словно сделали мою жизнь лучше.

Вид у нее стал оскорбленный.

– А разве это не так?

– Нет. – Его губы скривились в жесткой улыбке. – Вы сделали меня несчастным.

Элетея задержала дыхание, стараясь не расплакаться.

– Будь я мужчиной, я вызвала бы вас на дуэль и убила.

– Слишком поздно, – насмешливо сказал он. – Я умер в тот момент, когда увидел вас.

Она задохнулась.

– Я презираю воздух, которым вы дышите.

– Я проклинаю день, когда вас зачали.

Элетея оттолкнула Гейбриела от себя.

– По крайней мере мы знаем, кто наши родители.

– Дайте подумать, – сказал он. – Вы не очень-то похожи на вашего брата.

– А вы знаете, на кого похожи вы? – спросила она с мрачной улыбкой.

Он приблизил к ней лицо.

– Говорите.

– На… проклятого негодяя, вот на кого. А теперь вон отсюда.

– Я не могу так быстро уйти.

– Вы еще здесь?

– Черт побери, Элетея, я пришел сюда не для того, чтобы ссориться.

– И занимаетесь только этим.

Вид у Гейбриела был сиротливый. Она почувствовала, как ее гнев стихает, ей уже хотелось, чтобы Гейбриел обнял ее.

– Разрешите, я приду завтра утром? – тихо спросил он.

– Здесь будет хаос, – сказала она. – Я буду не одна.

– Тогда я провожу вас обратно в деревню. – Он внимательно посмотрел на нее. – Вы изменили мне с другим?

Она рассмеялась, глаза ее наполнились слезами.

– Что вы говорите?

– Вы меня любите?

Элетея закрыла глаза. Гейбриел обхватил ее. Его губы впились в нее, его поцелуй зажег маленькое пламя у нее внутри. Но все равно ей было холодно, она стыдилась, что утаила от него правду, стыдилась самой этой правды.

– Поедемте со мной сейчас, – прошептал он ей на ухо. – Проведите ночь в моем доме, и мы поговорим. Докажите вашу любовь.

– Я уже доказала вам свои чувства, – тихо сказала она. – Вам остается ждать, пока вы не узнаете все, прежде чем решите, нужна ли я вам по-прежнему.

Его дыхание обжигало впадинку на ее шее.

– Вы всегда нужны мне.

– В качестве жены? – спросила Элетея, никак не реагируя на то, что он поцеловал ее в подбородок.

– Разве есть какая-то причина, по которой вы не можете выйти за меня замуж? – Он укусил ее плечо в качестве ласкового наказания. – У вас есть другой муж? – Гейбриел схватил ее за руку и подвел к дивану. – У вас есть какое-то тайное увлечение?

Она отвернулась, но он все еще держал ее за руку и потянул ее вниз, к себе.

– У вас на щеке синяк, – сказала она безнадежно. – И вы… вы были сегодня ночью в каком-то опасном месте, я не сомневаюсь.

– Возможно.

– Как грубо!

– Вы с самого начала знали, кто я. – Он провел своими мозолистыми пальцами по ее плечу к застегнутому на пуговицы внутреннему шву рукава. – Разве не это вам во мне нравилось, Элетея? На самом деле вопрос в том, кто вы. Кем вы стали?

– Вы способны быть отвратительным, да?

– Это вы тоже знали.

– Нет. Я знала, что люблю вас. Грязного, мрачного, несущегося по дороге саморазрушения. Я стала бы прямо на этой дороге, чтобы спасти вас. Но я никак не думала, что мне предстоит сражаться с вами же.

– Вы собираетесь разочароваться во мне?

Она отвернулась.

– У дома остановилась карета. Это, наверное, мой брат и кузина, обоим мы должны были сказать сегодня, что собираемся пожениться.

– Тогда любите меня, пока они не пришли. – Он провел костяшками пальцев в черной перчатке по ее затылку, спине, ниже.

– Ступайте домой, прошу вас, Гейбриел.

Он зарылся лицом в ее волосы.

– Нет. Я не уйду. Я мог бы раскинуть лагерь в этой комнате до зимы. Вы больше не хотите меня?

В глазах ее мелькнула боль. Ей не нужен еще один человек, который говорит, что любит ее, но при этом испытывает только гнев.

Его губы горели у нее на шее, как угли.

– Я хочу только вас, и я хочу знать правду. Будьте со мной откровенны.

– А если после этого вы меня возненавидите? – в муках прошептала она.

Его грудь сжалась от дурного предчувствия. Какую правду она скрывает? Неужели она предложила себя в качестве куртизанки? Если так, ему придется принять этот неприятный сюрприз. Гейбриел знал, что Элетея любила другого, но других?! Что происходило с ней в тот год, когда все считали, что она в трауре? Он не знал, вынесет ли эту боль. Пусть он лицемер, но он десять лет назад притязал на нее в своих мечтах. Тогда Гейбриел боялся заявить о своем желании. Кто-то опередил его?

– Простите, что я настаиваю на откровенности, – с иронией сказал он. – Я иногда забываю, что нужно быть джентльменом.

Ее глаза сверкнули.

– В наши дни джентльмены почти не требуются.

– Разве я не такой же порядочный, как ваш дорогой покойный Хазлетт? – продолжал он, будучи не в состоянии совладать с собой. – Не он ли выпустил на волю желание, которое охватило нас с вами?

Элетея замерла, и Гейбриел понял, что причинил ей боль, и ему захотелось взять назад свои горькие слова.

– Я не это хотел сказать.

Она отвернулась.

– Разве?

– Черт побери, Элетея, я не могу дать вам уйти, кем бы вы ни были. Прошу вас, поедемте со мной сегодня.

– Кем бы я ни была? – тихо переспросила она.

– Кем бы вы ни были, я от вас не откажусь.

Она покачала головой, виду нее был оскорбленный.

– Я не буду с вами, когда вы в таком настроении.

На улице раздался стук лошадиных подков. Дверца кареты отворилась и захлопнулась. Он не отрывал взгляда от ее лица.

– Вы меня любите, Элетея?

– Да, но не спрашивайте меня почему.

– Есть еще кто-нибудь другой?

Она смотрела на него, готовая всерьез расплакаться.

– Нет, глупый вы человек.

– Значит, вы все мне расскажете?

– Да. Это не то, что вы думаете. Одри просто дала мне один совет.

– Совет? Насчет чего?

– Я не могу… я не могу этого сказать.

– Господи, Элетея, что же это такое?

Она покачала головой.

Дверь позади них отворилась.

– Я люблю вас, – сказал он, понизив голос.

И теперь ему придется посмотреть в глаза правде: каким бы ни оказалось ее объяснение, это не изменит его чувств к ней.