Пороки моего мужа

Глава 12

Леонид

Слова Ясмин ошпарили меня, будто кипяток. Моя память слишком хороша, а лицо Ясмин, ее фигурка — отдельная строка. Я всегда помню, как она выглядит, пахнет, смотрит…

Мое воображение мгновенно нарисовало ее в той закрытой ночной рубашке, что я для нее купил. Нежная ткань, ручная вышивка — эксклюзивная ограниченная коллекция французского модельера, с нотками винтажа. И ей шло, очень шло…

Мое воображение мигом нарисовало, что под этой рубашкой не было ничего. абсолютно. Что между ее узких бедер абсолютно нагая плоть, крохотный треугольник ничем не скрыт, и я вдруг понял, что не знал, какое бикини она делала на курсах лазерной эпиляции — полное глубокое или просто целомудренно проходилась по края белья.

Это чертовски сильно меня взбесило. Я не знал наверняка, какая она — абсолютная гладкая, как девочка, или с пушком взрослых волос. Я бы предпочел видеть все без единого волоска. А еще с удовольствием бы сделал кое-что еще.

Полюбовался бы на те трусики, которые увидел в ее ящике. Еще с биркой. Черные низкие трусики с кожаными ремешками. Блять, я хочу на ней это черное экстравагантное белье под нежнейшей, трогательной невинной ночной рубахой.

Я хотел бы присесть возле ее ног, задрать подол ночной сорочки и увидеть на ней это ужасно вызывающее белье. Грубое, кожаное, с откровенной сеткой на самой дырочке…

Откуда она вообще такие взяла? А вот это… В моей руке был зажат вакуумный стимулятор для клитора, разогревающая смазка…

Мне ли не знать, что разогревающие смазки усиливают эффект?

Я и представить себе не мог, что моя девочка балуется таким.

Нет, я не мог… Стоило только представить, как она запускает руку под трусики, трогая себя, а вот это все…

Оооо…

Я с трудом подавил стон. Член под брюками был слишком твердый и возбужденный, тек смазкой.

И в голове стучало.

Без трусиков. Без трусиков. Без трусиков.

— Я тебе не позволю, — заставил себя говорить спокойно. — Еще одна такая выходка, и…

— Ты обещал, что не навредишь мне. Поклялся.

Я? Когда…

Ах, черт, моя ладонь до сих пор кровоточила.

— Я могу верить твоим клятвам?

— Да, но это не означает, что ты можешь испытывать границы моего терпения. Я нашел в твоем ящике не только запрещенное белье, Ясмин. Я нашел в нем еще кое-что. Игрушки для взсрослых, лубрикант.

Сказав это, я, как последний дебил, мысленно обратился: “Прошу, скажи, что это не твое!”

Клянусь, мне было бы куда проще поверить в любую лживую чушь, чем жить с правдой, что моя девочка пиздец какая взрослая, что та малышка, которая сосала грудь у меня на глазах, выросла настолько, что готова сосать кое-что другое… И меня ебать как сильно начало крыть похотью.

— Это мое. Это все мое.

Сукаааа, сукааа…

Больше не в силах терпеть это адское давление, я расстегнул брюки и спустил их вместе с трусами. Напряженный член подпрыгнул, раскачиваясь. Я был заведен настолько, что мог трахнуть даже гребаный воздух, просто подумать о чем-нибудь и выстрелить спермой.

Я опустил прибор и смазку на комод. Напряженный конец молил о прикосновениях.

Эта дверь… перед глазами — единственное, что меня отделяло от проказницы, которую стоило наказать. Хорошенько наказать. С оттяжкой…

Рука сама нырнула в карман пиджака за ее трусиками. Я обмотал им ладонь и крепко обхватил напряженный ствол.

Сжал пальцами. Нарочно двигал так, чтобы задевать болезненную рану. Надеясь, что остудит пыл, но вид крови на члене с крупной головкой только подстегивал.

— Зачем? — прохрипел, бешено двигая пальцами по стволу.

— Я хотела тебе понравиться. Ты старше. Намного. Опытнее. Я совсем ничего не знала и не умела. В книгах интересно, но как будто недостаточно… Я хотела, чтобы когда ты снова пошел бы со мной на близость, тебе бы понравилось. И…

— Продолжай, грязная девчонка. Ты, блять, очень грязная. Пошлая… Дрянь…

— Тебе противно? — дрогнул голос Ясмин. — Противно знать, что я изучала себя и… — осеклась. — Для тебя!

Для меня… О, блять, остановись. Я оперся свободной ладонью на дверь и совершил еще несколько рывков по члену, потом кончил. Так жестко меня не трясло, даже когда я получал полный доступ ко всем запрещенным удовольствиям. Ее трусики были не только в ее запахе, но теперь с моей кровью и спермой. Так возбуждает… Именно поэтому мне нужно держаться подальше от хрупкой малышки. Моя грязь и опасные развлечения не для нее. С каждым разом мне нужно все больше и больше, и это просто ее сломает…

Лучше я буду ломать другие игрушки…

Я тяжело дышал, с хрипами, уже даже не заботясь, чтобы Ясмин меня не слышала. Вдруг догадается? О, с такой подготовкой… Я снова посмотрел на вакуумный стимулятор.

Восстанавливал дыхание, немного стало легче. Густой туман в голове прояснился. Но я чувствовал, что это ненадолго.

Прислушался.

Ясмин шумела в моей комнате, кажется делала бардак, переворачивая ящики.

Ничего она там не найдет!

— Ясмин, постой. Не круши мою комнату. Может быть, поговорим?

— Не хочу.

— Тогда ложись спать, я буду дома. Поговорим завтра. И… — прикрыл глаза, не веря, что говорю это. — И я куплю тебе нормальный прибор. Это дешевый. Готов поспорить, ты забежала в магазин и купила первый попавшийся, едва не сгорая от стыда.

— Откуда ты знаешь?

— И долго ходила, не решаясь включить? — продолжил с азартом, в голос снова пробралась хрипотца.

— Ты… Ты все обо мне знаешь! — удивилась. — Почему тогда ты не знаешь, что мне даже не нужна смазка, когда я думаю о тебе…

— Теперь знаю.

Но не знаю, что мне с этим делать, как жить, зная, что малышка хочет меня так сильно, так ужасно сильно, но я не смогу дать ей желаемое…

— Ты можешь сказать мне кое-что? — поинтересовался я. — Вместо спокойной ночи.

— Что именно?

— У тебя полное бикини или…

— Спокойной ночи, Леонид. Я тоже многое о тебе не знаю. Слишком многое.

Ясмин помолчала, а потом вдруг добавила:

— Давай поиграем? Я признаюсь тебе в чем-то, и ты… Ты тоже будешь со мной честен.

Не знаю, какой из демонов потянул меня за язык, но я ответил:

— Давай.

— Ооо…

Я напрягся, взмок в ожидании ее вопроса. Или ответа…

Ясмин замолчала.

— Ягненок, ты еще со мной? Ответь…

— Я хочу хорошенько обдумать свой вопрос. И еще я хочу завтрак. В постель… Как будто завтра — воскресенье, — попросила она. — Можно?

Да хоть тысяча воскресений…

Худой мир лучше хорошей войны.

Или нет.

Но я пока предпочел заблуждаться и обманывать себя…