— Если вы настаиваете, — сказал Трент, — пусть будет по-вашему. Я предпочел бы писать в одиночестве, а если это нежелательно, принесите мне лист чистой почтовой бумаги. И оцените жертву, которую я приношу. Я никогда не любил писать писем… Так что я должен написать? Сравнить ли мне его с солнечным днем?
— Напишите о том, что чувствуете, — сказала она. Он покачал головой:
— Единственное, о чем мне хотелось бы говорить последние сутки встречному и поперечному — мужчине, женщине, ребенку:
Мабель и я помолвлены… Но это не лучшее начало для официального, если не сказать — зловещего письма… Я уже написал: «Дорогой мистер Марлоу». Что дальше?
— Я посылаю вам рукопись, — подсказала она, — с которой, думаю, вас следует ознакомиться…
Он отослал ее к роялю и через несколько минут вручил плотно исписанный лист бумаги. Взяв письмо, миссис Мандерсон прислонилась к его плечу и вслух прочла следующее:
«Дорогой мистер Малоу!
Вероятно, вы помните, что мы с вами встречались при довольно неприятных обстоятельствах в июне прошлого года в Марлстоне.
Мне было поручено, как представителю прессы, произвести независимое расследование обстоятельств смерти Сигсби Мандерсона. Я выполнил поручение и пришел к определенным выводам. С моими заключениями вы можете ознакомиться по прилагаемой рукописи, которая написана как отчет для газеты „Рекорд“. По причинам, говорить о которых нет необходимости, я решил свое расследование не предавать гласности. Кроме вас, с материалом ознакомлены только двое…»
— Двое? — спросила миссис Мандерсон.
— Второй — ваш дядя. Я нашел его прошлой ночью и рассказал всю историю. Я должен был это сделать, потому что когда-то обещал держать его в курсе дела. Он тонкий советчик, и я хотел бы видеть его рядом, когда буду говорить с Марлоу.
Она вздохнула.
— Да, конечно, дядя должен знать правду. Как бы я хотела, чтобы весь этот ужас скорее кончился! Я с нетерпением жду мига, когда вы удовлетворите свой пытливый ум и выясните все, что вас интересует.
Она продолжала читать:
«Недавно мне стали известны факты, изменившие мое решение, поэтому и возникла необходимость просить вас о неофициальной встрече. Я не вижу причин, почему бы нам не сделать этого.
Надеюсь, вы подскажете мне место встречи. Если не возражаете, я готов предложить свою гостиную в отеле. В любом случае я просил бы вас согласиться на присутствие мистера Копплса, которого вы, вероятно, помните и который знаком с моими записями.
Уважающий вас Филипп Трент».
— Какое жесткое письмо! — сказала миссис Мандерсон.
— Думаю, не стоит посылать его по почте, — ответил Трент. — Надо отправить с посыльным и передать в руки Марлоу. Если он отсутствует, оставлять письмо не надо.
Она кивнула.
— Я организую это, — сказала она. Когда миссис Мандерсон вернулась, он сидел в музыкальном салоне. Она опустилась подле него на ковер.
— Скажите мне что-нибудь, Филипп, — сказала она.
— Если это что-нибудь из того немногого, что я знаю.
— Когда вы говорили прошлой ночью с дядей, вы сказали ему… о нас?
— Нет, — ответил он. — Помнится, я не получал никаких полномочий на такой разговор.
— Я хочу, чтобы именно вы сообщили ему обо всем. Может быть, вы догадаетесь, почему… — Он откинулся в кресле.
— Что за мир! — сказал он. — Милая Мабель, не сыграете ли что-нибудь, выражающее чистую радость, ничего лихорадочного, нечто вселенское и общечеловеческое. У меня такое состояние, которое не может длится вечно, и хорошо бы извлечь из него все возможное. — Она подошла к роялю и взяла несколько аккордов, и музыка была похожа на звук двери, открываемой в рай.