Последнее обещание

5

2018

Несмотря на то что мы развелись два года назад, я по привычке сразу позвонила Ральфу. Он часто работал по утрам из дома, чтобы позволить своей мадам сходить на маникюр или похихикать с подружками за чашкой обезжиренного латте. Он поднял трубку на втором гудке.

– Ральф Ричардс слушает.

– Ральф, это я.

Последовала недолгая пауза.

– Доброе утро, Тара. Чем могу быть полезен?

Я напряглась, услышав этот деловой тон. Мы ведь были женаты двадцать три года, у нас общий ребенок.

– Я получила очень странное письмо… от адвоката.

– Меня это не касается, – ответил бывший муж. В эту секунду где-то рядом с ним раздался истошный вопль, и мне пришлось отвести трубку подальше от уха. Видимо, у одной из близняшек началась истерика.

– Ты заткнешься, в конце концов? Я тут по телефону разговариваю.

Ральф пытался прикрыть трубку, но я отчетливо это слышала и была шокирована.

– Ральф, я знаю, они могут вести себя, как маленькие монстры, но нельзя же так на них кричать.

– А, нет, близнецы в детском саду. Это Сюзи, – ответил он немного растерянно. – Что ты там говорила про письмо?

Этот хаос в его новой семье немного сбил меня с толку, но я старалась не злорадствовать.

– Утром пришло заказное письмо. Я думала, оно от… – Мне пришлось прерваться, чтобы он не догадался.

Может, мы и разошлись, предварительно уладив финансовые вопросы, но мы все еще были официально женаты. Мысль о том, что скоро на меня повесят ярлык «разведенка», совсем не радовала.

– Оно от адвокатской канторы Ирвина Фортиса, из Лондона.

– Впервые слышу.

– Они хотят, чтобы я приехала, захватив с собой паспорт и много разных документов. Сказали, что действуют по особой инструкции и не могут вдаваться в подробности.

Я слышала, как он поскреб ногтями по щетине на подбородке.

– Как-то загадочно. Ты поедешь?

– Не думаю, что у меня есть выбор.

– А от меня ты чего хочешь?

Это был простой вопрос, но ответа у меня не было.

– Ничего, Ральф. Просто хотела с кем-нибудь поделиться.

Пришлось целый день набираться храбрости, чтобы позвонить этому Ирвину Фортису. В телефонном разговоре ничего выяснить не удалось, но мне хотя бы назначили встречу на следующей неделе. Забронировав билет на поезд от Пикадилли до Юстона, я прыгнула в машину и поехала в хоспис по знакомому маршруту.

Парковка оказалась на удивление пустой. Желудок сжимался от знакомого чувства трепета. Хоспис святого Иуды – это удивительное место, где работают настоящие ангелы. Множество людей, включая и меня, были безмерно благодарны им за труд. Но почему именно святой Иуда? Он же покровитель отчаявшихся. Понятно, что это хоспис, но все же хотелось чего-то более оптимистичного.

Окно бабушкиной палаты выходило в сад, и кровать была размещена так, чтобы пациент мог в полной мере наслаждаться видом. Она спала с приоткрытым ртом, в уголках которого запеклась слюна, и казалась такой безмятежной и умиротворенной, что мне не хотелось ее будить. В последнее время сон был единственной передышкой, когда она не чувствовала боли. Все началось с кашля, на который бабушка долго не обращала внимания. С ее привычкой выкуривать по три пачки в день, она почти его не замечала. И продолжала молчать, даже когда начала кашлять кровью. Я узнала обо всем, когда боль в груди мучила ее уже год. Повела ее к врачам, но было уже поздно. Опухоль разрослась настолько, что они могли предложить лишь паллиативную помощь[8]. Для девяносто одного года бабушка держалась неплохо, но болезнь уже зашла слишком далеко, и она оказалась на пороге смерти. Мне не привыкать к потерям, но мысль о том, что ее скоро не станет, меня просто убивала. После Дилана, она была самым дорогим мне человеком на всем белом свете. Я взяла ее за руку. Под прозрачной сероватой кожей выступали бугристые синие вены.

– Ба, – прошептала я. – Это Тара.

Ее веки приоткрылись.

– Моя прекрасная девочка, – отозвалась она.

Я нажала кнопку, которой регулировалось положение спинки кровати, и та с легким жужжанием подняла бабушку мне навстречу. Ее улыбка становилась все шире и шире.

– Как дела? – спросила она. – Как наш Дилан?

– Пока всем доволен. Его явно увлекает студенческая жизнь. Хотя, ньюкаслским акцентом все же еще не обзавелся.

– Знаю. Он звонил на прошлой неделе. Мы душевно с ним поболтали. Он хороший парень, Тара.

Я кивнула.

– Ты очень дорога ему, ба, – в горле у меня защипало, – нам обоим.

Отвернувшись, я принялась поправлять и без того аккуратную стопку журналов на прикроватном столике, не в силах говорить.

Через неделю я уже локтями прокладывала себе путь на Пикадилли. В сумке только самые необходимые для поездки вещи: газета, книга, айпод, наушники и бутерброды с ветчиной. Предвкушала, как смогу спокойно просидеть пару часов, наслаждаясь мелкими радостями, за которые дома себя обычно ругаю. Вообще-то я работаю два дня в неделю в приемной одного медицинского центра и имею полное право заниматься чем угодно в остальное время. Но все равно как-то неловко в будний день сидеть перед телевизором больше тридцати минут. А когда приходит моя домработница, Мойра, еще хуже. Много лет назад ее по собственной инициативе нанял Ральф. Он думал, это поможет мне высвободить драгоценное время для сына, и отчасти был прав. Но если достаточно часто и долго читать книжки о паровозике Томасе, чистка ванной покажется вполне привлекательным способом скоротать время. Мне давно уже не нужна помощь по хозяйству, ведь те двое, что всегда наводили беспорядок, съехали. Но, по правде говоря, ей нужны деньги, а мне нравится ее компания. Узнав о моей встрече в Лондоне, она предположила, что какой-нибудь дальний и хорошо забытый родственник оставил мне наследство. Бог знает, как Мойра пришла к такому выводу, ведь ей все известно о нашей семье.

Мое место нашлось быстро, но было занято. Пришлось попросить здоровенного детину пересесть. На дисплее над креслом было указано, что оно зарезервировано, и все же парень бубнил, демонстративно долго вытаскивая свою тяжеленную сумку. Наконец, усевшись и мысленно поблагодарив его за то, что согрел сиденье, я принялась раскладывать свои вещи на столике, предвкушая несколько часов тишины и покоя в надежде, что ко мне не подсядет какой-нибудь любитель поболтать в пути. Увы, не успела я дочитать третью страницу газеты, как передо мной появился потрепанный лысеющий мужчина. Когда он убирал наверх свой багаж, видны были темные пятна пота, расплывающиеся под рукавами рубашки.

– Доброе утро! Едете в Лондон? – спросил он раньше, чем тронулся поезд.

О нет! Мне попался болтун.

– Угу, – промычала я, втайне надеясь, что он сходит в Кру[9].

– Я тоже, – улыбнулся он.

– Вот и прекрасно, – с ответной улыбкой я потянулась за своими наушниками.

Сидя в шикарной приемной Ирвина Фортиса, я чувствовала, как пот ручьем струится по моей спине. На улице было по-осеннему свежо, но в офисе явно переборщили с отоплением. В результате получились тропики. Определенно, не стоило надевать эту серую блузку. Оставалось только обмахиваться журналом с кофейного столика и украдкой вытирать блестящий лоб салфеткой.

– Здесь довольно тепло, верно? – спросила администратор из-за стойки, заметив мои мучения.

Довольно тепло! Куда уж ей понять меня, ведь девушке явно нет и тридцати. К тому же на ней блуза с глубоким вырезом. Такие исчезли из моего гардероба лет пять назад, если не больше.

Из открывшейся двери появился молодой человек в модном костюме и протянул мне руку.

– Миссис Ричардс? Меня зовут Джейми. Простите, что заставил вас ждать. Следуйте за мной.

Мы вошли в лифт и поднялись на шестнадцатый этаж. Светская беседа как-то не задалась. Три стенки лифта были зеркальными, так что пришлось без особой радости наблюдать свое отражение с разных углов. Сразу вспомнилась Сюзи, молоденькая подружка Ральфа, и на одно короткое, мимолетное мгновение я даже поняла, почему он оставил меня.

Джейми открыл дверь в кабинет и галантно пропустил меня вперед.

Внутри в глаза сразу бросалось огромное окно с великолепным, хоть и слегка затуманенным, видом на Лондон. Молодой человек пододвинул мне стул и занял свое место за массивным столом из красного дерева. Выглядел он не намного старше Дилана. Возможно, стажер. Он сцепил в замок дрожащие руки и положил их перед собой.

– Итак, вы принесли документы?

Светская беседа закончилась. Я наклонилась и, вынув из сумки конверт, передала ему. Парень извлек из него мое свидетельство о рождении, водительское удостоверение и паспорт. В последнем он открыл страницу с фото и принялся внимательно изучать мое лицо. Мне хотелось провалиться сквозь землю, ведь прочесть его мысли в эту минуту было нетрудно. Удивленно вскинув брови, Джейми переводила взгляд с оригинала на фото и обратно.

– Последние пару лет были очень тяжелыми, – пояснила я. – Муж ушел, и…

Он жестом прервал меня.

– Нет нужды объяснять, миссис Ричардс.

Он поднял крышку принтера, стоявшего рядом с компьютером, и положил под нее мое свидетельство о рождении.

– Просто нужно снять копии с ваших документов.

Я кивнула в знак согласия и на секунду задумалась, не рискую ли стать очередной жертвой кражи личных данных.

– Хорошо, – хлопнул в ладоши мой собеседник. – С формальностями на этом покончено.

Он открыл папку и вытащил из нее копию письма, которое я получила от их фирмы.

– Думаю, вам интересно узнать, в чем же собственно дело.

Он просмотрел все заметки в файле, проводя пальцем по каждой строчке, словно пятилетний ребенок, который учится читать.

– Ладно, – сказал молодой человек. – Похоже, вас кто-то очень долгое время искал. С самого тысяча девятьсот восемьдесят первого года.

Первой мыслью, которая мне пришла, было: кто-то следит за мной из-за денег. Меня бросило в жар.

– О, – только и смогла вымолвить я.

Джейми потянулся через стол и взял в руки коробочку, которую я до тех пор не замечала.

– Вот.

Пальцы так дрожали, что мне едва удалось открыть крышку. Под ней, прикрытая тонкой черной бумагой, лежала визитка. «Локстон: сейфовые ячейки для хранения ценностей». Нахмурившись и отложив визитку в сторону, я взглянула на Джейми, но он только кивнул на коробку. Под вторым слоем той же бумаги на самом дне обнаружился маленький серебряный ключик. Я немного повертела его в руках и неуклюже уронила на стол. Парень поднял его и констатировал очевидное:

– Это ключ от сейфовой ячейки.

– Ясно, но что внутри?

– Понятия не имею, – ответил он. – Но что бы это ни было, оно дожидалось вас там тридцать семь лет.