Последние герои

27. ДВИЖЕНИЯ ПЕШЕК

Первым селением в Земле Воды, которое встретилось Адхаре на ее пути из Земли Ветра, была маленькая деревня Ферджан. Оказавшись здесь, девушка заметила, что местные жители смотрят на нее с недоверием и страхом. Это было странно. Она не могла понять, что из множества необычных черт ее внешности так их напугало? То, что у нее, такой молодой, столько седых прядей в волосах? Ее почти белые глаза? Или они слышали о ней и узнали в ней Сирен?

Несмотря на их подозрительность, Адхара заметила, что в воздухе словно веяло чем-то новым. Теперь, когда болезни больше не было, на лицах людей зажегся слабый свет надежды. Жизнь стала робко возвращаться в прежнее русло. Люди все еще предпочитали сидеть дома, но изголодались по общению и постепенно начали наполнять жизнью улицы.

Деревенская гостиница была полна людей, и среди них был даже певец. Он занимал место в дальнем конце зала и пел известное всем сказание о жизни Ниал. Адхара подавила горькую улыбку. Кто знает, известно ли этим людям, что все повторяется, что среди них находится новая Сирен, а Марваши совсем близко? Возможно, миру скоро настанет конец, но здесь еще рассказывают повести и легенды, чередуя их с песнями и пирами.

Когда она подошла к стойке, мгновенно наступила угрожающая тишина, и десятки глаз недоверчиво взглянули на Адхару.

— Тарелку супа и черный хлеб, — почти робко заказала она.

Хозяин в ответ лишь пробормотал что-то неразборчивое, но румяная девушка с золотистыми волосами, которая прислуживала посетителям у столов, оказалась добрей. Она взяла Адхару за руку и отвела к столу, где было свободное место. Вокруг стола стояло четыре стула.

— Сейчас я принесу тебе еду, — сказала она с улыбкой и ушла на кухню.

Адхара оглядела зал. Здесь сидели почти одни только люди. За одним из столов расположились две нимфы, но им явно было не по себе, и все остальные посетители держались от них в стороне. Однако никто не жаловался и не смотрел на них враждебно. Адхара подумала, что времена в конечном счете становятся лучше: всего месяц назад такое было немыслимо…

Ей подали суп и ломоть ржаного хлеба. Адхара быстро съела его, расплатилась и направилась к двери. Молодая служанка, привычно улыбаясь, пошла ее провожать. У Адхары от этого стало тепло на сердце. Ей отчаянно захотелось поболтать с кем-нибудь. Как ей сейчас не хватало Амины и их обмена признаниями: Адхара уже давно вступала в разговор только для того, чтобы получить нужные сведения.

Она повернулась к девушке:

— Суп был отличный.

— С тех пор как эпидемия отступила, наш повар снова стал вкусно готовить, — с воодушевлением заговорила служанка.

Она объяснила Адхаре, что люди наконец снова выходят из домов и не чувствуют такого страха, как раньше.

— Нас осталось мало, и мы должны держаться вместе, чтобы не слишком унывать, — сказала она и рассмеялась.

Этот смех показался Адхаре великолепным.

— Правда, — продолжала девушка, — когда умерла королева, мы опять немного упали духом. Но ее внучка Амина сумела нас ободрить.

Сердце замерло в груди у Адхары. Амина, ее Амина, кажется, нашла свой путь и совершила героический поступок. Молодая служанка с восторгом говорила о подвиге принцессы, вспомнила слова, которыми та воспламенила толпу.

— Ее слова стали известны всему Всплывшему Миру, и ее поступок стал примером для нас всех, — закончила девушка.

Адхара растроганно улыбнулась. Кто знает, сможет ли она, когда настанет ее час, быть такой же мужественной, как Амина.

— Ты мне сказала, что фронт приблизился к Новому Энавару? — спросила она.

Девушка кивнула и добавила:

— Во всяком случае, мы здесь не чувствуем себя в безопасности.

Адхара вопросительно взглянула на нее.

— Ты, наверное, тоже заметила, что люди смотрели на тебя как на врага. Так вот, уже несколько дней ходят слухи, что над западной частью нашей страны летают эльфы на своих странных драконах. А дракон, на котором ты прилетела, наполовину черный, как эти крылатые чудища.

Так вот откуда эта подозрительность!

Адхара улыбнулась и объяснила:

— Не волнуйся, я на вашей стороне. Мой дракон такой потому, что был создан с помощью магии. Но я тебя уверяю: он очень смирный.

— Я в этом не сомневаюсь. Но те, кто летает над нами, точно не наши друзья, — тихо ответила молоденькая служанка.

Тут кто-то позвал ее из кухни.

— Иду! — крикнула девушка и поспешно договорила:

— Рассказывают, что этими войсками командует женщина.

И тут Адхару осенило: должно быть, это Шира переправилась через Саар.

— Где они сейчас? — спросила она на одном дыхании.

— Не знаю, но, кажется, они улетели в сторону деревни Джареа.

Адхара порылась в своей сумке, вынула оттуда серебряную монету и положила ее в ладонь девушке.

— Спасибо и удачи тебе! — пожелала она служанке, выбежала из двери и помчалась к Джамиле.

Крисс открыл глаза. В палатку проникал слабый свет первых лучей зари. Уже рассвело, а он и в эту ночь не смог уснуть. Он дышал с трудом: так происходило с ним по утрам уже несколько дней. Король устало протянул руку к колокольчику, который стоял рядом, сильно потряс им и снова упал на постель. Бешеный гнев словно приковал его к этой кровати. И чем тяжелей ему становилось дышать, тем сильней становился гнев. Почему именно сейчас? Почему тело предало его за один шаг от цели?

Крисс не боялся умереть. Но он с детских лет боялся забвения.

Впервые он увидел смерть еще в детстве, когда болезнь отняла у него мать.

Он помнил черные занавески на окнах и запах комнаты, где лежало ее тело в своей воздушной красоте. Это была она и все же не она. Этот труп больше не мог ласкать его, целовать и утешать. И маленький Крисс, стоя перед ним, чувствовал в душе бездонную пустоту.

Через несколько лет его отец нашел себе другую жену. Крисс не смог полюбить мачеху и всегда считал, что она незаконно заняла место его матери. А память о его матери постепенно исчезала. Все во дворце, кажется, забыли ее и слишком старательно восхваляли красоту новой королевы. Даже из памяти самого Крисса каждый месяц исчезала какая-то частица умершей.

Крисс нарисовал ее портрет, пока еще не стало слишком поздно. Когда он, со слезами на глазах, создавал ее черты, он осознал, в чем суть смерти. Смерть — бесконечное расстояние, и только память может его преодолеть.

И тогда он понял: если он не хочет исчезнуть, как его мать, он должен стать бессмертным в памяти народа, потому что другого бессмертия нет на этой земле. А для этого он должен совершить что-то великое.

Крисс захотел, чтобы его имя было написано рядом с именами героев, о которых говорят сказания. Захотел, чтобы в зале памяти предков часовня, посвященная ему, была огромной и выделялась среди всех остальных и простояла много столетий. Чтобы в будущем все, глядя на его изображение, сожалели, что его больше нет, и вспоминали его как величайшего из королей.

Но если болезнь победит его, все будет бесполезно. Поражение — самый сильный враг вечной памяти. Поэтому Крисс убедил себя, что может умереть и молодым, но лишь после того, как завершит то, что должен.

Задыхаясь от бега, в палатку вошел его лекарь-жрец.

— Доброе утро, мой господин, — сказал он и поклонился.

Затем жрец взглянул на бледное, осунувшееся лицо и посиневшие губы короля, торопливо достал из складки своей туники флакон и влил из него несколько капель жидкости в рот королю. Жидкость вызвала у короля судороги, от которых его тело затряслось. Она была такой горькой, что от нее болело горло. Приняв лекарство, Крисс какое-то время лежал обессиленный, но его лицо порозовело.

Жрец начал жечь в курильнице травы, и палатку наполнил их свежий резкий запах. Крисс стал полной грудью вдыхать ароматный дым.

— Мой господин, вы должны признать то, что очевидно: ваше тело пострадало от яда.

Горло Крисса сжалось от укола бешеной ярости. В его глазах, пристально смотревших на жреца, сверкнул гнев. Но лекарь продолжал:

— Я не считаю, что положение безнадежно, но вы должны беречь себя. Эта ледяная зима и суровые условия военного лагеря не приносят пользы вашему утомленному болезнью телу. Почему бы вам не вернуться домой? Или хотя бы не сделать перерыв в боевых действиях до весны, когда погода станет более благоприятной? Это было бы лучше и для наших солдат, а я за это время смог бы позаботиться о вашем здоровье.

Крисс, к которому успели вернуться силы, схватил его за горло.

— Ты просишь меня сдаться, червяк? Ты говоришь мне, чтобы я остановился? Это невозможно. Меня не остановит никто — ни люди, ни их драконы, ни их маги, ни даже мое проклятое тело! Я доведу то, что задумал, до конца, и лишь после этого позволю себе отдохнуть.

— Мой господин, вы рискуете жизнью, — пробормотал жрец.

— Это меня не интересует. Мне важно лишь одно — довести мое дело до конца. А если я не сделаю это сейчас, пока люди еще дезорганизованы и разделены, я не сделаю этого никогда. Твоя задача — ставить меня на ноги, и ничего другого.

Жрец отвел взгляд в сторону и прикусил губу.

— Уходи и позови ко мне Сана, — приказал король, садясь на своей походной кровати.

Жрец молча удалился.

Прошло столько времени, сколько надо, чтобы одеться, и Сан явился к королю. Разрушитель вошел твердым шагом и неохотно наклонил голову в знак приветствия. Его лицо осунулось, под глазами появились черные круги. Было похоже, что он похудел. Крисс думал, что, увидев Идо, Сан почувствует прилив новых сил. Но кажется, воспоминание об этой короткой встрече едва ли не грызло его изнутри. Вначале Криссу казалось, что обещание, данное Сану, будет великолепным оружием, потому что даст ему в руки огромную силу Марваша. Но теперь оно становилось двуострым мечом. Королю не нравилась одержимость, которую он видел в глазах Сана в последние дни: она могла стать опасной.

— Ты плохо выглядишь, — заметил Крисс, с трудом подавляя приступ кашля. — Ты должен отдыхать, чтобы твое тело работало как можно лучше.

— Не тебе говорить мне об этом! — усмехнулся Сан. — Думаешь, я не знаю, как ты себя чувствуешь?

Крисс стиснул зубы.

— Я вызвал тебя, чтобы сказать, что мне снова нужны ты и Амхал.

— Ты знаешь: я в твоем распоряжении.

— Я сосредоточиваю свои усилия на завоевании Нового Энавара.

— Я приму это к сведению.

— Почему ты ничего не спрашиваешь?

— Ты взял меня с собой не для того, чтобы обсуждать со мной стратегические планы. Смысл договора был ясен: я подчиняюсь, и только.

Крисс зло улыбнулся:

— В любом случае я должен объяснить тебе свой план. Мне нужна Большая Земля. Новый Энавар имеет для противника огромное значение: это духовная столица Всплывшего Мира. Поэтому я рассчитываю, что наши враги направят на его защиту значительную часть своих войск.

— Должны направить, — сухо согласился Сан.

— Сражение будет долгим и кровопролитным. Наши враги потратят на него все свои силы.

— Это очевидно и без твоих слов.

Крисс так стиснул зубы, что они заскрипели, но снова сдержался.

— Я хочу, чтобы ты и Амхал вместе со мной и моими лучшими солдатами проникли в Новый Энавар. Тебе знаком этот город. Может быть, ты даже сможешь указать мне какой-нибудь тайный путь.

— Ты переоцениваешь нашу силу, — с улыбкой ответил Сан. — Вдвоем с Амхалом мы не сможем захватить целый город.

— Я и не прошу тебя об этом, — ответил Крисс, немного помолчал, чтобы придать больше веса своим словам, и произнес: — Войдя туда, мы поставим в городе ашкар. После этого вы с Амхалом произнесете заклинание.

Улыбка исчезла с лица Сана.

Крисс сделал шаг к нему:

— Подумай! Они будут стоять там все в боевом строю, готовые сражаться насмерть. Там будут командующие, может быть, будут даже несколько королей. И одного твоего слова хватит, чтобы стереть с лица земли всех, от первого до последнего.

Сан едва заметно наклонил голову, потом поднял взгляд на короля и сказал:

— Я растоптал все самое дорогое, что есть в мире. Я предал тех, кто принял меня. Я отрекся от себя самого и от своей крови, и все это ради Идо. Ты знаешь, что я не остановлюсь даже теперь. Я сделаю то, чего ты хочешь.

Крисс удовлетворенно улыбнулся.

— Наконец-то ты понял, что можешь мне верить. — Он на мгновение помрачнел и добавил: — Но я не уверен в Амхале так, как в тебе. Я вижу, что в последнее время он рассеян и думает о чем-то своем. Что ты мне скажешь о нем?

— Что его время подходит к концу. Талисман уже не действует так, как раньше, и скоро расколется.

— Он выполнит мое поручение?

— Думаю, да, но надо поторопиться, — пожал плечами Сан.

— Если все получится так, как я рассчитываю, после этого завоевание Большой Земли будет детской игрой. И к тому же он полностью у тебя в руках. Я знаю, ты меня не подведешь.

— Я не посрамлю память моего учителя! — резко ответил Сан, наклонил голову в знак прощания и ушел.

28. СОЮЗЫ

Теана проснулась с первыми лучами рассвета. Ее руки, связанные за спиной, невыносимо болели. Бедра болели также мучительно, и на них была видна красная полоса там, где в тело впилась веревка. Она попыталась приподняться, но это оказалось невозможно. Потом кто-то схватил ее за плечо и поднял на ноги так грубо, что она ударилась спиной о ствол дерева. Сан сунул ей в рот чашку и, потянув за волосы, заставил пить. Часть воды попала Теане в горло и показалась горькой, а часть стекла струйками по подбородку.

Когда это закончилось, Верховная Жрица с ненавистью взглянула на своего тюремщика.

Она попала в плен накануне, когда ехала в Лаодамею на заседание Совета.

Ночью, когда она и сопровождавшая ее охрана отдыхали, на них напали враги. Крик виверн разорвал небо, потом ночная тьма вспыхнула огнями, словно начался пожар. Это был патруль эльфов, облетавший свой участок.

Эльфы были быстрыми, как тени. При ярком свете костра Теана увидела, как они яростно налетели на двух сопровождавших ее солдат и убили их. Прежде чем она успела произнести заклинание защиты, ее оглушил удар копья. Командир патруля узнал Верховную Жрицу. Он решил сохранить Теане жизнь и отвезти ее как пленницу в лагерь Крисса.

Но здесь они случайно встретились с Саном, и Сан уговорил двух захвативших Теану эльфов оставить пленницу ему с условием, что позже он передаст ее королю.

И теперь Теана была здесь, бессильная. Если бы у нее была возможность, она попыталась бы защититься с помощью магии, хотя и знала, как велика магическая сила Сана. Но веревки, которыми она была связана, находились под действием заклинания, которое уничтожало ее магическую силу.

— Почему ты не убьешь меня и не покончишь с этим? — прошипела она.

— А зачем? Если я убью тебя здесь и брошу на съедение лесным зверям, никто не узнает об этом. А ты символ для своего народа. Таким же символом была Дубэ. Ты знаешь, что король эльфов сделал с ее телом.

При одном воспоминании об этом Теану охватил гнев.

— К нему же я отведу и тебя, и он решит, как поступить с тобой. Но сначала я доставлю себе удовольствие — буду унижать и оскорблять последнюю из великих людей Всплывшего Мира и полюбуюсь на то, как она будет при этом выглядеть.

Теана едва не задохнулась от гнева. Лицо Сана и теперь еще было очень похоже на лицо мальчика, которым он был когда-то. Под морщинами ярости в глубине его глаз мелькнул взгляд того испуганного, но стойкого мальчика, с которым она встретилась так много лет назад и которого даже защищала, хотя уже тогда почувствовала в нем тьму.

— Как ты мог… — прошептала она. — Дубэ, Леарко… Они ведь спасли тебе жизнь. Если бы не они, ты не был бы здесь сейчас. А что можно сказать о твоем народе, которому Идо отдал всего себя?

Сан мгновенно повернулся к ней:

— Не смей произносить его имя!

— А я его произношу! Это ты не достоин даже думать о нем. Ты его предал, и самым худшим образом.

Сан вынул меч из ножен и приставил его к горлу Теаны. На лезвии появилась капля крови.

— Ты ничего не знаешь! Ты не знаешь, через что я прошел за эти годы, какой пустыней была моя жизнь! И прежде всего ты ничего не знаешь об Идо и о том, чем он был для меня!

Теана не испугалась. То, что она видела в Земле Ветра, выжгло из ее души страх. Она уже умерла там, в тот день, когда не смогла спасти свой народ.

— Значит, он не так много значил для тебя, раз у тебя хватило мужества продать и его, и память о нем. Какую цену тебе предложили — власть? Или славу?

— Мне жаль тебя. — Сан язвительно усмехнулся и медленно вложил меч обратно в ножны. — Ты совсем не изменилась. В душе ты осталась той же глупой девчонкой. Все это я делаю для него. И скоро все мои поступки обретут смысл. Скоро он снова будет со мной.

Теана вопросительно взглянула на Сана, потом смутно поняла, что он имел в виду, и пробормотала:

— Не мог же он пообещать тебе, что…

Сан улыбнулся:

— Твоя глупая магия не допускает такого, верно? Все из-за проклятых правил, которые вы установили для себя и которым упрямо следуете, — не искажать естественный порядок вещей, не нарушать законы Вселенной. Это бесполезные ограничения, которые сковывают магическую силу. Крисс добивается успеха там, где вы боитесь даже сделать попытку!

— Это невозможно, Сан. Мертвые не могут вернуться.

— Так говоришь ты. Крисс думает иначе.

— Дело не в том, запретные формулы применяются или разрешенные. Даже Тиранно не смог вернуть мертвых к жизни. Он вызвал в наш мир и зачислил в свое войско лишь их тени, лишенные собственной воли. А он применял Запретную магию. Иешоль посвятил всю свою жизнь Гильдии убийц и безумным мечтам о том, чтобы вернуть Астера к жизни, и тоже потерпел неудачу.

— Я видел его! — взревел Сан. — Крисс показал мне его. Идо висел в пространстве между двумя мирами и звал меня к себе. Идо узнал меня.

Теана покачала головой. На этот раз улыбнулась она:

— И ради этого ты продал свою душу? Ради этого истребил нас? Сан, между нашим миром и миром умерших стоит преграда, которую не может разрушить даже самая сильная магия. Только мертвые могут общаться с мертвыми. То, что показал тебе Крисс, иллюзия. Твой дед сделал то же самое, чтобы снова увидеть любимую женщину. Он дошел до края пропасти, которая отделяет нас от загробного мира, и встретился с Ниал между двумя мирами. Но он не смог ни позвать ее к себе, ни сам уйти к ней.

Сан рванулся вперед, схватил ее за горло и ударил головой о дерево.

— А Крисс может! Он обещал мне это! И я верну Идо! Верну его!

Все вокруг Теаны почернело. Чем шире она раскрывала глаза, тем сильней расплывались перед ними очертания предметов. И лишь когда она решила, что ей настал конец, Сан разжал руки.

Он стоял перед ней, тяжело дыша, и то сжимал, то разжимал кулаки. А потом нацелил на нее палец и сказал:

— Ты не добьешься, чтобы я тебя убил. Это тебе не удастся. А Крисс засунет тебе обратно в глотку твою ложь! — После этого он отошел от пленницы и начал складывать свои вещи: пора было уезжать.

Теана растирала горло и старалась отдышаться.

— Это ты увидишь, когда разобьется твоя мечта. И тогда тебе сразу станет ясно, каким бесполезным было все, что ты сделал за эти годы, — тихо произнесла она.

Совет впервые заседал не в Новом Энаваре. Даже в самые худшие дни эпидемии маги, правители и военачальники продолжали встречаться в столице. Но теперь, когда Большая Земля была окружена вражескими войсками, они посчитали, что будет благоразумней собраться в Лаодамее.

Среди участников заседания были королева Калипсо, король Земли Скал и Калт. Их взгляды были мрачными и тревожными. Но дело было не только в том, что Теана все еще не прибыла и от нее не было никаких известий. Все взгляды были нацелены на высокую и мускулистую бритоголовую эльфийку с копьем в руке. Адхаре было нелегко добиться, чтобы Ширу допустили на заседание. Но в конце концов Калт согласился включить эльфийку в число участников.

— Ты знаешь, чем ты рискуешь, Адхара. Ты готова поклясться собственной жизнью, что мы можем доверять этой эльфийке и что она не сторонница Крисса?

— Мы сражались вместе в Орве. Я не знаю никого, кто бы так сильно ненавидел короля эльфов, как она, — ответила девушка.

Остальные участники заседания отнеслись к ее словам настороженно, но Калт, несмотря на это, поверил Адхаре.

— Раз так, пусть она будет с нами. Нам нужен кто-нибудь, кто хорошо знает нашего врага.

Всю первую половину заседания собравшиеся задавали Шире вопросы. Члены Совета были настроены так враждебно, что эта часть собрания напоминала долгий допрос. Но Адхара не обижалась на это: уже много месяцев эльфы воевали против жителей Всплывшего Мира с единственной целью — истребить их всех. А теперь эльфийка просит разрешения находиться среди тех, кто управляет народами Всплывшего Мира, и предлагает им свои услуги. Но Шира повела себя очень умело. Вначале она сухо и коротко рассказала им историю своей жизни. Адхара знала, как тяжело это далось эльфийке. Потом Шира просто и ясно описала, как зародилось движение сопротивления, перечислила причины его возникновения и рассказала о борьбе повстанцев против Ларшара в Орве.

— Значит, город теперь в ваших руках?

— Да, и Ларшар повешен на стене Орвы, — ответила Шира.

— Объясните мне, как Крисс сумел дойти сюда, если не имел поддержки своего народа? — спросил один из командующих.

— Когда Крисс уходил, он имел эту поддержку. Но это было давно. С тех пор его связь с родиной ослабла. В Мхерар Тхаре неурожай, и многие думают, что в таких трудных обстоятельствах король должен быть со своим народом, а не тратить силы и средства страны на бесполезную войну далеко от дома.

— Вы хотите сказать, что он потерял поддержку своего родного города?

Шира кивнула и ответила:

— Народ с нами. Криссу больше некуда возвращаться.

Собравшиеся враждебно молчали. Адхара уже сделала все, что было в ее силах, — рассказала о той части событий, которая касалась ее самой. Она описала бой, в котором она и Шира сражались рядом, и объяснила как можно понятней, что моровая болезнь прекратилась именно благодаря Шире.

— Поймите, я знаю, что эльфы и люди не встречались друг с другом уже много, даже слишком много столетий, — вдруг вмешалась в разговор Шира. — И я так же хорошо знаю, как много нас разделяет и что было между нашими народами в прошлом. Вы думаете, мне было легко поверить Адхаре? А пройти через портал и потом пересечь Саар, чтобы попасть сюда, было еще тяжелей. Буду говорить честно: ваша судьба меня не интересует. Мы разные народы и живем далеко друг от друга. Но сейчас у нас есть общий враг. Крисс не только враг всех народов Всплывшего Мира, он враг и для эльфов. Он начал братоубийственную войну, восстановил нас друг против друга. Бои шли за каждый дом, за каждую улицу. По его вине мы пролили кровь своих братьев. Вы понимаете, что это значит? Я рассказала вам о своей жизни. Но многие из нас, так же как я, потеряли все, что любили. Во имя этой общей боли я прошу вас объединить наши силы с вашими. Я могу помочь вам победить Крисса, могу предоставить в ваше распоряжение своих солдат и свои знания о моем народе. А вы можете помочь мне разбить Крисса здесь и сейчас, пока он не вернулся в Орву сильным, завоевав мир, который очень давно не принадлежит нам и теперь давно уже ваш. — Она немного помолчала. — Объединимся ради этой цели, а когда все закончится, каждый вернется туда, откуда пришел. Меня не интересует Эрак Маар, то есть Всплывший Мир. И большинство эльфов могут сказать то же самое. Какое-то безумие заставило нас поверить словам Крисса. То, что он говорил, казалось благородным, прекрасным и справедливым. От этих слов мы казались себе значительными. И главное, они давали нам надежду в мрачные времена упадка. Но прекрасный сон превратился в кошмар. Мы больше не желаем владеть этой землей: за это приходится платить слишком дорого. Мы любим запахи Орвы и ее деревянные здания. Нигде, кроме нее, мы не сможем чувствовать себя дома. Мхерар Тхар — не Земля Слез, а наш дом, и уже очень давно. Но хотя нас разделяет целый мир, я думаю, что было бы безумием не объединиться сейчас. Вместе мы можем победить.

Когда она смолкла, стало тихо: все задумались. Казалось, воздух в зале заседаний стал гуще от мыслей.

Первой нарушила молчание Калипсо:

— Еще недавно люди и нимфы были врагами. Вы убивали нас ради нашей крови, и мы научились бояться и ненавидеть вас. Но Теана дала нам совет объединить наши силы и силы людей, преодолеть ненависть и вместе искать средство против того, что нас убивало. И мы справились с этим. Мы поняли, как люди и нимфы могут начать новую жизнь. Поэтому я думаю, что сейчас настало время еще раз отказаться от предрассудков. Если бы Шира хотела причинить нам зло, она бы уже это сделала. — Калипсо указала на участников собрания. — Здесь собрались те, кто сейчас управляет Всплывшим Миром. Она пришла сюда без оружия, открыла нам свою душу и была с нами честна. Поэтому я говорю, что мы можем ей доверять. Всплывший Мир умирает, и нам почти нечего терять. — Она на мгновение замолчала, потом подняла руку и решительно заявила: — Я верю ей!

Сразу же за этой рукой поднялась вторая — рука Калта.

— Калипсо хорошо сказала. Шира доказала, что заслуживает доверия, и я чувствую, что она говорит правду. Я тоже верю ей.

Несколько мгновений казалось, что больше никто не присоединится к ним. Потом робко поднялись еще две руки, за ними еще. И постепенно поднятых рук стало больше, чем опущенных.

— Совет постановил: Шира будет сражаться вместе с нами, — объявил Калт, потом взглянул на участников заседания и сказал: — Мы должны составить план военных действий.

Это обсуждение заняло мало времени. Оно не было оживленным: всем уже было ясно, что Крисс стремится завоевать Большую Землю. Так же очевидно было, что Новый Энавар ни в коем случае не должен пасть.

— Этот город — все, что осталось от нас, он устоял даже перед моровой болезнью. Это последний оплот нашей цивилизации, — сказал Калт. — Потерять его — значит потерять себя самих. Поэтому мы стянем к нему все наши военные силы, разумеется не оголяя при этом границу с Землей Ветра.

Шира только кивнула в ответ.

Потом Калт внезапно повернулся к Адхаре:

— На последнем заседании Совета ты сказала нам, что займешься Марвашами. А вместо этого ты сидишь здесь. Конечно, ты привезла нам драгоценный подарок, — с улыбкой добавил он. — Но как обстоят дела с тем, для чего ты предназначена?

Адхара знала, что мало кто из членов Совета по-настоящему верил в сказание о Посвященных воительницах. Для всех Посвященная была только одна — Ниал. Все, что они слышали о других Посвященных, было для них сказкой, в которую может верить только Верховная Жрица. Но сейчас это было не важно. Адхара знала, как и что она должна играть на этой сцене. И понимала, что ее роль — одна из главных. Девушка набралась мужества и рассказала о том, как добыла Кинжал Феноры, но умолчала о том, что собирается сделать с помощью этого талисмана.

— Я думаю, что этот кинжал и есть оружие, которое было мне необходимо для победы над Марвашами. Оружие, предназначенное мне как Посвященной воительнице.

— И что теперь? — спросил Калт.

Адхара проглотила комок в горле:

— Теперь я собираюсь найти Амхала и Сана и сделать то, что должна.

— Одна? — спросила Калипсо.

— Я единственная, кто может их победить.

— Если это так, тем более ты не должна идти туда одна. Вдруг с тобой что-то случится до того, как ты встретишь их? Вдруг ты умрешь?

— Сразиться с ними — моя судьба. Тенаар будет защищать меня до тех пор, пока я не окажусь перед Марвашами. А после этого или я убью их, или они убьют меня.

Адхара ненавидела себя за эти слова, потому что не верила в них. Но она должна была идти одна, потому что только она могла спасти Амхала. Любой, кто пошел бы с ней, попытался бы уничтожить его.

Заседание закончилось, и все его участники постепенно стали расходиться по своим спальням. Завтра каждый из них должен был вернуться туда, откуда приехал, к своим обязанностям. Адхара тоже направилась в ту часть дворца, где были спальни, но она завтра должна была отправиться на фронт. Вдруг чьи-то пальцы сжали ей руку, и Адхара увидела рядом с собой Ширу. Лицо эльфийки словно вытянулось от усталости и беспокойства.

— Я знаю, что ты идешь на верную смерть, — начала она прямо с сути дела. — Почему ты солгала на заседании?

Адхара схватила ее за руку и вывела из дворца. Они оказались на крепостной стене, под холодным ветром, разрезающим сухой вечерний воздух. Луны не было видно: небо было укутано плотным покрывалом из облаков.

— У меня были свои причины не говорить всю правду, — объяснила девушка и оглянулась вокруг. — Но ты знаешь все. И я думала, что ты меня поняла.

Шира взглянула на нее и ответила:

— Я тебе уже говорила, что я думаю об этом.

— Вот именно. И так же, как ты, думают многие — все, кроме меня. Но Посвященная воительница — я, а не кто-то из них. Я сделаю то, что должна, и спасу этот мир, но сделаю это по-своему.

— А я здесь не для того, чтобы помешать тебе.

— Тогда для чего? — удивленно спросила Адхара, ничего не понимая.

— Я пойду с тобой.

29. НАЧАЛО

Осада началась внезапно.

Жители Нового Энавара ждали ее. С того дня, как Амина вернулась в их город с телом Дубэ и произнесла свою речь, все жители были заняты лишь тем, что готовились к новому сражению.

С городских стен уже можно было разглядеть на горизонте вражеское войско. Оно казалось черной линией. Сначала эта линия было тонкой, но постепенно становилась все толще. Неотвратимая беда надвигалась на горожан, но это не вызывало у них такого страха, как раньше. После того, что случилось в Земле Ветра, после моровой болезни и прежде всего после подвига Амины в их душе не осталось места для страха. Они побывали на самом дне пропасти, и это их освободило. Смерть стала чем-то повседневным и потому пугала меньше, чем в то время, когда была далеким будущим.

И все же это произошло слишком быстро. Накануне вечером все, засыпая, были уверены, что Крисс еще далеко. Дымы от костров его войска были едва видны на горизонте, над той черной линией.

На следующее утро жителей Нового Энавара разбудили гулкие удары тарана: эльфы были уже под стенами города и начали взламывать ворота. Но люди были готовы дать им отпор на своей еще свободной земле.

Амхал смотрел на свое отражение в зеркале. Он не делал этого уже очень давно. Вместе с человечностью ушел и этот жест — способ осознать, кто ты и какой. Теперь ему было незачем смотреть на себя, потому что его тело было лишь пустой оболочкой.

Но в это утро он глядел на себя. На сердце у него было тяжело: так бывало каждое утро, когда он просыпался. Бесчувственность не просыпалась вместе с ним, она приходила позже. А ночи оставляли в его душе следы боли и переживаний и жгучее воспоминание о ней. Амхал перестал лгать самому себе: воспоминание о Сирен было одновременно грозным и невероятно сладким. Из мрака и пустоты, заполнявших его душу, выныривали, словно из черной ямы, обрывки воспоминаний — мягкость ее губ, ощущение ее волос под его пальцами, буря чувств, когда он прикоснулся к ней в тот, такой далекий, вечер. И должен был остановиться, потому что любовь погубила бы ее.

Он снова хотел ее. Он отчаянно желал ее. Вот она, подлинная правда, которая осталась ему после всех уловок. Сколько он ни старался ее отрицать, сейчас она возникла перед Амхалом с потрясающей ясностью.

Он видел в зеркале свое лицо — впалые щеки, круги под глазами, боль во взгляде. А он помнил, что был другим. Долгие месяцы боев изменили его, оставили след на его теле. В центре груди сверкал медальон. Его свет медленно пульсировал в такт с биением сердца. Это сердце продолжало биться от чувств, которые медальон не мог подавить, и каждую ночь словно обливалось кровью.

Амхал сжал пальцами края медальона: тот не сдвинулся с места. Талисман прочно прирос к груди: тонкие металлические щупальца вросли в тело.

«Даже этого мало. Даже магии короля недостаточно, чтобы вырвать из моей души ее и чувство вины».

Амхал знал, что скоро опять забудет обо всем. Бесчувственность сойдет на него, заглушит эту боль, и он сможет быть Марвашем еще один день. Но в последнее время он часто становился чувствительным и во время сражений, и после них, а это было еще хуже. Тогда он испытывал ужас от того, что он делал, — тот самый ужас, который он испытывал все годы своего детства и потом до того дня, когда убил Неора и этим создал пропасть между Амхалом, которым был до сих пор, и тем, кем должен был скоро стать.

Он больше не мог убивать, не думая об этом. Не мог по-прежнему равнодушно истреблять людей. Воспоминание о том, что произошло в Земле Ветра, просачивалось сквозь преграду его бесчувственности, словно жидкость сквозь швы в стене. И промывало в этой преграде все более глубокие борозды, проделывало в ней бездонные проломы, наполненные ужасом. Он еще мог какое-то время подавлять эти чувства. Но долго ли он продержится?

Но еще хуже было то, что Амхал снова желал чувствовать. Он захотел чувствовать ее и то, что она значила для него. Ему хотелось переживать даже горе и чувство вины. Он желал вернуться к жизни, даже если это будет мучительно.

Сан сказал ему, что его настоящий путь — тот, по которому он идет сейчас. Сказал, что со временем он привыкнет к своей истинной природе и станет уничтожать, убивать и истреблять без боли, даже с радостью. Тогда почему самый сладкий плод из всех, которые он пробовал за свою жизнь, вдруг стал горьким, как желчь? Почему бесчувственность, чудесное лакомство, полученное от Крисса, кажется ему такой горькой?

В палатку вошел Сан.

— Там уже начали готовиться. Скоро Крисс отправится в город, и мы пойдем с ним.

Амхал кивнул в ответ и ответил:

— Я сейчас приготовлюсь и выйду к вам.

Сан ушел.

Вот оно. Медальон начал действовать. Чувства улетучились, самосознание ослабло и уступило место желанию только подчиняться. Марваш вернулся, и прежний Амхал отступил перед ним. Осталось только смутное воспоминание, словно нежный запах, который исчез, но оставил в воздухе легкий ароматный след.

Адхара.

Он вскочил с кровати, обеими руками схватил меч, крепко сжал рукоять, и неуверенность исчезла.

Пора идти в бой.

Адхара оделась, как всегда, поскольку не привыкла сражаться в доспехах и считала, что в них будет двигаться медленней. Она взяла с собой меч для первого этапа боя, когда должна будет прокладывать себе путь среди врагов, чтобы найти Амхала. Но самым важным был кинжал. Она медленно, как священную реликвию, взяла его в руки и старательно укрепила на боку.

Земля вздрагивала. Воздух дрожал от криков. В воздухе стоял тошнотворный сладковатый запах. Так пахнет смерть.

Значит, вот она какая — война.

Адхара вышла из палатки, чтобы встретиться с Широй. Ночью они вместе улетели на Джамиле. Спутники Ширы прибудут сюда позже вместе с войсками Всплывшего Мира.

Они прилетели в Новый Энавар, в расположение собравшихся там войск. В самом городе находилось не так уж много солдат, хотя сюда было отправлено достаточно большое подкрепление, как только стало ясно, что этот город стал следующей целью Крисса. Адхара и Шира смешались с этими солдатами и ждали подходящего часа. Ждали до этого утра.

Войдя в палатку Ширы, Адхара едва узнала эльфийку. Шира надела доспехи, которые носили эльфы, — легкую кирасу с большими наплечниками, два нарукавника, доходившие до локтей, и высокие, почти до пояса, кожаные сапоги. Но нагрудная часть кирасы была расписана. На ней был нарисован круг и внутри него восемь меньших кругов — синий, черный, серый, коричневый, белый, голубой, красный и золотой. Это были цвета камней Талисмана власти, а узор из кругов был знаком войск Всплывшего Мира в этом сражении. На голове у Ширы был шлем, украшенный изображениями скрещенных молний. Эльфийка выглядела впечатляюще. Она внушала ужас и была невероятно красива — воин, рожденный для битвы.

— Ты готова? — спросила она у Адхары.

Сердце задрожало в груди у девушки. Она кивнула и сказала:

— Значит, час настал.

Крисс наблюдал за сражением с вершины маленького холма, который поднимался позади города. Небо было свинцово-серым, мороз жгучим, и каждую минуту мог пойти снег. Внизу копошились и бросались друг на друга множество живых существ. С этого расстояния звуки не были слышны, и потому бой выглядел необычно. В этом зрелище было что-то прекрасное и величественное. Здесь смерть была доведена до высочайшего совершенства.

«Они сражаются ради меня, только ради меня», — подумал король, и его сердце вздрогнуло от радости.

Утром с Криссом опять случился приступ кашля, и на этот раз секунды, когда ему не хватало воздуха, казались бесконечными. Несмотря на протесты жреца-лекаря, король принял сразу все травы, которые тот ему прописал. Сегодня его день, сегодня все должно быть безупречно. Он почти у цели. Еще несколько штрихов, и будет закончено его творение — его вечная слава. И не важно, что его предает даже собственное тело, и ничего не значит то, что, возможно, случилось в Орве. Будущее лежит перед ним здесь и сейчас. Ничто другое его не интересует.

Взгляд короля уловил движение на правом фланге. Люди, поставив впереди себя четырех огромных драконов, атаковали его солдат. Они столкнулись с эльфами, охватили их строй с боков. Эльфы были захвачены врасплох, их ряды смешались. Люди продолжали атаковать с удвоенной силой. Крисс улыбнулся, представив себе, что они сейчас думают и как ошибаются. Они, конечно, вообразили, что застали его врасплох и что положение армии эльфов безнадежно.

Но он знал правду. Всю правду. И даже рассчитывал на это движение их войска. Он хотел, чтобы войско Всплывшего Мира вступило с его эльфами в ближний бой. Пусть эти дураки считают, что победа уже у них в руках. Он соберет их всех в одном месте, чтобы они умерли все сразу, как их сородичи в Земле Ветра. Это будет новая очистительная катастрофа. Но в тот раз истребление людей должно было прежде всего показать, как велика его сила, а теперь оно решит исход войны в его пользу.

«Скоро от вас не останется даже пепла», — подумал Крисс.

К нему подошли Сан и Амхал и встали рядом. Крисс взглянул на них. Было видно, что оба очень устали: каждый страдал от своей душевной раны. Но сейчас даже это было не важно. Нужно только, чтобы Марваши дожили до конца этой войны. Потом он найдет способ избавиться от них.

— Мой господин, все уже собрались, — доложил маг.

Крисс улыбнулся и опустил капюшон плаща на лицо.

Другие — их было около тридцати — тоже скрыли лица под капюшонами. Тридцать закутанных в плащи фигур неподвижно замерли в свете этой кровавой зари.

— Тогда в путь! — приказал Крисс.

Они натянули поводья коней и помчались к городу.

Смерть и кровь, кровь и смерть. И еще снег. Крошечные снежинки медленно падали с неба в мокрую грязь и исчезали в ней.

Адхара почти сразу потеряла счет времени. Сейчас для нее существовало только лезвие ее меча, которое рассекало воздух и уносило с собой части чьих-то тел и чью-то кровь. Запах этой крови был невыносим.

Вот она, война. То, о чем поют сказители. То, чему посвятила себя Ниал. Война, в которую еще в мирные дни играли дети на улицах городов. На самом деле ничего героического и святого нет в этих пронзительных криках, в изувеченных телах, превратившихся в сгустки боли.

Адхара двигалась, как автомат, и старалась думать лишь о том, что скоро должна сделать. Она чувствовала такой ужас, что едва справлялась с собой, но ее тело не переставало исполнять свой долг. Она прошла такой большой путь и наконец стала настоящим человеком, но здесь снова стала только оружием. В конечном счете она не могла вырваться из сетей своей природы: Недремлющие создали ее для того, чтобы она хорошо воевала, и вот она подчиняется приказу, впечатанному в ее плоть с момента ее рождения.

Шира была с ней рядом и сражалась яростно. Ее бой был смертоносным танцем. Боевой топор эльфийки ни на мгновение не прекращал описывать смертельные дуги в ледяном воздухе, разметая в стороны медленные снежинки. Но хотя бой поглощал все их внимание, обе помнили о своей конечной цели. Однако нигде не было никаких следов Амхала и Сана.

— Не может быть, чтобы их не было на поле боя: они — оружие Крисса, — тяжело дыша, сказала Шира во время короткой передышки.

— И что это значит?

— Что-то идет не так! — раздраженно ответила эльфийка.

Всадники с закрытыми лицами подъехали к стене. Приказ, который они получили, был ясен: любой ценой не пропускать никого на указанный им участок укреплений Нового Энавара.

— Здесь? — спросил Крисс.

Сан ощупал стену пальцами.

— Здесь, — подтвердил он и отошел в сторону.

Неуверенными шагами к королю подошел Амхал: именно он знал путь.

— Здесь есть проход, которым солдаты-новобранцы часто пользовались, чтобы выходить из города и возвращаться назад, когда им захочется. Просто коридор, по которому молодые недисциплинированные солдаты украдкой выбирались наружу — например на свидание к своим девушкам — и возвращались уже в темноте, — сказал Амхал, когда они составляли план проникновения в город. Но теперь какая-то смутная тревога замедляла его движения. Он положил руки на камень, но не стал открывать вход.

Сан сердито отодвинул его в сторону и проворчал:

— У нас мало времени!

Оказалось, достаточно просто нажать. Потайная дверь повернулась, и за ней открылся темный узкий проход.

— Я пойду после вас! — сказал Крисс и усмехнулся.

Шира бежала вдоль стены, убивая врагов, которые оказывались у нее на пути. Казалось, ее невозможно остановить. В ней словно горел сверхъестественный огонь, наполнявший ее нечеловеческой силой. Адхара, бежавшая сзади, с трудом успевала за ней.

— Я не очень хорошо поняла тебя. Что мы ищем? — спросила девушка, когда они обе на мгновение остановились.

— Крисс всегда сам участвует в бою. Он такой от природы: не может смотреть на сражение издалека, ему нравится быть рядом со своими солдатами. И хотя мне больно это говорить, он прекрасный боец. Но сегодня его здесь нет. Амхала и Сана тоже нет, а они самые сильные воины его армии. Кроме того, он допустил, чтобы мы взяли его солдат в клещи, позволил им оказаться между двух огней. А я тебя уверяю: такая беспечность не в его духе. Нет, за всем этим кроется какой-то тайный план. Сражение — ловушка или по меньшей мере отвлекающий маневр.

Струя холода пробежала у Адхары по спине.

— Ты думаешь, они сейчас в другом месте?

— Я считаю, что у них есть план. Они хотят войти в город. Вспомни, что Крисс может одним ударом уничтожить всех не эльфов на землях, которыми он владеет.

— Но он не владеет Большой Землей, — возразила Адхара.

— Пока не владеет, — вполголоса заметила Шира и многозначительно взглянула на Адхару.

Только не это! Не то же, что было тогда! Только бы не увидеть снова, как люди растворяются и исчезают, словно их никогда не было!

— Идем, — сказала она и одним прыжком оказалась впереди Ширы.

Потайная дверь была наполовину открыта. Шира движением плеча распахнула ее до конца. За ней была непроглядная темнота.

— Ты знала что-нибудь об этом?

Адхара покачала головой.

— Ты думаешь, они в городе? — спросила девушка эльфийку, но уже знала, каким будет ответ.

Шира вошла в темноту, и Адхара сделала то же самое. Оказавшись в проходе, они сразу перестали слышать шум сражения. Война, которая шла снаружи, больше их не касалась. Точно так же это сражение не касалось ни Сана, ни Амхала, ни Крисса. С самого начала все они вели другой бой — Адхара и Шира против короля и двух Марвашей.

Шира тронула Адхару за плечо:

— Поодиночке они слабей.

Адхара сделала вид, что не поняла ее.

— Я говорю про Марвашей. Раз их двое, они могут бороться с тобой только вместе. В одиночку каждый из них слабей тебя. Поэтому, что бы ни случилось со мной, ты занимайся Амхалом. Уведи его куда захочешь, но далеко от второго Марваша, и разбирайся с ним одним. Ты согласна?

— Шира, это мое предназначение. Я сама выбираю, каким образом выполнить его. И я не хочу…

— Перестань! — прервала ее эльфийка. — Ты уже сделала свой выбор, когда решила любить своего врага. Теперь не имеет значения, сколько еще будет новых смертей. Ты поняла? Важно только твое решение. Существуете только вы — ты и он. Тебе это ясно?

Адхара медленно кивнула. Она с невероятной ясностью почувствовала, что все скоро закончится. И с ужасом поняла, что больше никогда не увидит Ширу.

— Не умирай! — пробормотала она.

— Я и не думаю умирать! По крайней мере, до того, как отомщу за сестру, — ответила эльфийка и зло усмехнулась. Потом она серьезно взглянула на Адхару и сказала: — Очень прошу тебя, постарайся изменить историю.

После этого они продолжили поиски.

30. ПРЕДСКАЗАНИЕ

Они прошли через город почти незаметно. Все мужчины, способные сражаться, были на стенах, а женщины и дети находились вне города, в надежном укрытии.

«Это не важно. Все равно они все скоро умрут», — думал Крисс, идя по улицам вместе со своими спутниками. В потайном проходе его свалил на землю новый приступ кашля, и до сих пор воздух обжигал ему горло. Надо было торопиться: у него оставалось мало времени.

«Но если сегодня все пойдет как надо — а так и будет, — победа будет совсем рядом», — решительно сказал он себе.

Они укрылись в каком-то опустевшем особняке. Три солдата закрыли дверь на засов и остались охранять вход.

Крисс и его остальные спутники вошли внутрь и заперлись в просторной гостиной на первом этаже.

— Это место подойдет, — решил король.

Два солдата вышли вперед и поставили на пол ящик. Маг открыл его и вынул маленький металлический обелиск на треугольной подставке.

Сердце Крисса готово было выскочить из груди. Он сгорал от нетерпения.

— Быстрей! — потребовал он.

Солдаты поставили обелиск в центре комнаты. Маг вынул из складок своей туники ампулу с какой-то жидкостью, вылил содержимое на основание обелиска и начал обряд. Крисс восторженно следил глазами за каждым его движением, но при этом едва не задыхался от нетерпения. Ему казалось, что время тянется слишком медленно, что его маг забыл, как надо выполнять этот обряд, и делает все движения слишком плавно и спокойно. И тут на его плечо легла чья-то рука. Король вздрогнул: это была рука Сана.

— Чего ты хочешь? — недовольно спросил Крисс.

— Пока все не началось, мы должны поговорить.

Но продолжить разговор Сану не удалось: из-за двери донеслись крики.

— Проклятье! — выругался Крисс и приказал солдатам: — Посмотрите, кто там!

— Этот враг не для них, — возразил Сан, вынимая из ножен меч. — Это она, — добавил он и взглянул на Амхала.

Руки младшего Разрушителя крепко сжимали рукоять меча, но слегка дрожали.

— Вы нужны мне здесь, — заявил Крисс.

Сан посмотрел на него почти с презрением и ответил:

— Она Сирен. Ты хочешь, чтобы она разрушила все?

Крисс прикусил губу:

— Хорошо. Но справьтесь с ней быстро.

Сан и Амхал побежали к двери. Молодой воин немного опередил Сана и первым оказался в коридоре, который вел ко входу в особняк. Сан побежал быстрей, чтобы догнать его, но в этот момент почувствовал движение воздуха. Он едва успел пригнуться, и боевой топор лишь описал широкий круг над его головой. Сан повернулся на месте, рассекая мечом пространство вокруг себя, но его оружие встретило только пустоту. Он выпрямился, чтобы занять позицию для нападения, и лишь теперь увидел своего противника. Это был эльф в точно таких же доспехах, как у солдат Крисса. Только символ на груди был другой. Несомненно, это был Талисман власти — эмблема противника.

Сан пригляделся внимательней. У того, кто бросил ему вызов, были мускулистые руки и ноги, даже слишком мощные для эльфа. Но телосложение было обычным для эльфов, а очертания фигуры даже изящными, почти женскими.

— Кто ты? — спросил Сан.

Противник снял и далеко отбросил свой шлем.

Сан не сразу узнал Ширу, настолько она изменилась за эти годы. Трудно было поверить, что это она.

— Смотрите, кто пришел — предательница!

— Нет, я та, кто спаслась от вас. Предатель здесь только один, и это ты!

— Считай как хочешь, но, кажется, ты решила отречься от своего народа, как я от моего.

— Наоборот, я свой народ спасаю! — возразила Шира.

— Я думал, что ты прячешься под землей, как крот, вместе со своими достойными собратьями. Ты только это и делала с тех пор, как перестала сражаться рядом со мной.

— Кроты заняли Орву!

Теперь лицо Ширы выражало презрение, и Сан смог узнать в своей свирепой противнице молодую жрицу Шеврара, которая когда-то сражалась рядом с ним. Он всегда считал Ширу отличным бойцом: она была сильной, решительной, безжалостной. Но почти сразу после их знакомства он обнаружил ее единственную слабость, которая должна была ее погубить. Как он не мог расстаться с воспоминаниями о своем учителе, так Шира была болезненно привязана к своей сестре. И он оказался прав: именно Лхира навсегда погубила ее.

— Меня совершенно не интересуют дела эльфов.

— Ну да, ты же сражаешься только ради своей выгоды.

— Вот именно.

Шира опустила боевой топор и улыбнулась.

— Значит, мы можем поладить. Пропусти меня, я ищу не тебя.

— Ты просишь единственное, чего я не могу сделать.

Шира снова сжала в руках оружие. Ее лицо исказилось от ярости, но сейчас она не могла дать волю этому чувству.

— Этот мерзавец тебе совершенно безразличен, и так было всегда, я это знаю. Дай мне убить его, а потом можешь делать что хочешь.

— Этот мерзавец — ключ к тому, что я хочу получить. Мне жаль, но я не могу позволить тебе его убить, даже если ты в силах это сделать.

Шира медленно повернула топор в руках:

— Ты хочешь сказать, что сначала я должна снести голову с плеч тебе?

Сан усмехнулся и ответил:

— Вот это у тебя уж точно не получится!

— Посмотрим, — усмехнулась Шира и с громким криком бросилась на Сана, подняв топор для удара.

Сан ждал, не двигаясь с места. Лишь в последний момент он отбил удар мечом. Лезвия столкнулись, и в воздухе рассыпались искры.

Шира знала, сколько у нее сил, и понимала, что, сражаясь против Сана, должна пустить в ход все, на что способна. Ее тело словно танцевало в воздухе, и так же танцевал ее топор. Этот стиль боя был изящен, но непрерывные плавные движения Ширы снова и снова разбивались о грубую силу Сана. Разрушитель уверенно отражал один удар за другим. У Сана всегда был инстинкт бойца. Его никто не учил владеть оружием, свое мастерство он усвоил сам на полях многочисленных сражений. Его меч был оружием убийцы, который просто рубит врага на куски, а боевой топор Ширы — оружием жрицы, для которой бой — искусство и убийство — не цель, а средство.

Черный меч снова и снова преграждал путь топору. Шира изменяла угол своих ударов и старалась, чтобы их нельзя было предугадать. Но что бы она ни делала, Сан отбивал каждый удар и не отступал ни на шаг.

Сан улыбался: он был уверен в себе.

«Откуда у него такая уверенность? Почему он не боится меня?» — подумала Шира.

Еще одна атака — и они разошлись. Шира дышала тяжело, а дыхание Сана было ровным.

— Я хорошо тебя знаю: ты выросла под моим началом, — сказал Сан. — Ты можешь произвести впечатление на солдат и на чернь, которая пошла за тобой во время восстания. Но я провел на полях сражений намного больше лет, чем ты. Так что попробуй меня задеть! — И он мгновенно атаковал.

Первый мощный удар он нанес сверху, с большой высоты. Шира сумела отбить его и ударила по черному мечу, чтобы открыть себе путь. Она попыталась нанести колющий удар острым углом лезвия, но Сан сразу же преградил ей путь и отбил удар. Потом его меч описал новый круг, Сан повернулся на месте и приготовился нанести противнице удар в бок. Шира сжалась, но черный меч все же провел длинную красную черту под самым краем ее доспехов. К счастью, рана была неглубокой.

— Не думай, что я сейчас ошибся, — рассмеялся Сан. — Мне просто нравится играть. — Он провел одетой в перчатку рукой по черному лезвию, поднес ладонь ко рту и слизнул с пальцев кровь Ширы.

Эльфийка прыгнула вперед, и ее топор снова столкнулся с мечом. На этот раз она постаралась двигаться быстрей и нанесла удар сверху вниз. Сан потерял равновесие — всего на секунду, но этого ей было достаточно. Шира нанесла новый удар по его животу. Сан отступил вбок, и лезвие задело его ноги.

Марваш сморщился от боли, поднес руку к ране и прошипел:

— Теперь ты действительно взбесила меня!

Бой возобновился и стал более яростным. Порез на руке, еще один порез на бедре. Шира снова была ранена. Это были царапины, но они показывали, как огромна разница между ней и Саном.

«Он Марваш, а я обычная жрица», — с отчаянием подумала Шира, но тряхнула головой, повернулась на месте и описала топором круг вокруг себя. На ноге Сана появился новый порез.

«Хотя и Марваш, но он один. Его напарник сейчас выясняет отношения с Адхарой. И в любом случае моя ненависть придаст мне сил и принесет победу».

Образ сестры, воспоминание о ней дали ей ту силу, которая была нужна. С этой силой она надеялась победить врага, который был намного сильней.

Новые отбитые атаки, снова снопы искр разлетались при столкновении лезвий. Но Сан по-прежнему стоял между Широй и такой желанной для нее местью, как непробиваемая стена.

И тут она увидела вторую фигуру за порогом двери. Крисс был там, стоял неподвижно во всем блеске своей ослепительной красоты. Он был так же великолепен, как в тот проклятый день, когда она поверила его словам.

Король взглянул на Ширу, узнал ее и не проявил ни малейшего признака беспокойства или испуга. Его великолепные глаза выражали только скуку.

Шира закричала во всю силу своих легких, ее удары потеряли координацию, но стали сильней. Сан по-прежнему был перед ней — стена, которую не обойти и не пробить. Она нанесла удар — мощнейший, но вполне предсказуемый. Шира не надеялась, что этот удар достигнет цели, но тем не менее Сан потерял равновесие, и на секунду путь стал свободен. Между ней и Криссом больше ничто не стояло. Сзади него были солдаты, но, если действовать быстро — а ее ненависть поможет ей мчаться как на крыльях, — никто не успеет помешать.

«Потом они меня убьют. Тогда я наконец вернусь к тебе, Лхира, и принесу тебе в руках голову твоего убийцы».

Шира подняла топор для удара и прыгнула. Уже в воздухе она увидела, что глаза Крисса мгновенно наполнились страхом. И это сладчайшее наслаждение еще больше усилило ее жажду мести.

Но прыжок оборвался на половине. Шире вдруг не хватило воздуха. Она не почувствовала, как меч вонзился, но ощутила, как он потом вышел из ее тела и унес с собой всю ее силу. Меч из черного кристалла, меч Сирен.

«Шеврар, почему ты меня предал?» — с отчаянием и изумлением подумала Шира, падая на пол.

Она лежала на полу у ног Крисса, лицом вниз, стараясь ухватиться пальцами за мраморные плиты, и видела перед собой только сапоги своего врага.

Боль от раны была ужасной, но горечь поражения жгла ее сильней боли.

«Я не смогла даже отомстить за тебя, Лхира…»

По щекам Ширы потекли жгучие слезы.

Крисс ногой перевернул ее на спину и смотрел, как она задыхается у его ног. Шира закрыла глаза, чтобы не видеть презрения на его лице.

— Что ты здесь делаешь? Я думал, что Ларшар недавно уничтожил тебя и твоих червяков!

Шира все хуже видела то, что было вокруг. Ее руки стали холодеть — сначала пальцы, потом все выше. Это холод смерти.

«Почему я должна умереть так?!» — подумала она с бешеным гневом.

Крисс нагнулся, схватил ее за щеки:

— Отвечай! Что ты делаешь здесь?

И вдруг она увидела будущее. Находясь между жизнью и смертью, увидела его теми малыми силами, которые у нее остались. Это последний дар Шеврара. Шира улыбнулась, взглянула Криссу в глаза и слабым голосом произнесла:

— От того, что ты создал, ничего не останется. Ты трудился напрасно. Скоро все, что ты имел или думал, что имеешь, исчезнет.

— Что ты можешь знать об этом? — спросил Крисс и поморщился.

— Я вижу это так же ясно, как вижу тебя сейчас, — ответила Шира, продолжая улыбаться. — Тебя не будут помнить, Крисс. Никто не вспомнит о тебе.

Король сдавил руками ее лицо и выхватил из ножен кинжал.

— Молчи! — крикнул он и вонзил лезвие ей в грудь.

Но даже в этот миг Шира не перестала улыбаться. Так, улыбаясь, она простилась со Всплывшим Миром.

Еще одно мгновение Крисс в бешенстве смотрел на нее.

— Никто не может меня остановить! — бросил он ей в лицо. Потом король выпрямился, повернулся к Сану и спросил: — Ты готов?

Адхара шла по величественному зданию к той же самой просторной комнате. Она не помнила, что раньше находилось в этом дворце. Может быть, это был и не дворец, а просто особняк какого-то богатого и знатного горожанина, теперь умершего.

«Это произойдет здесь. Здесь я спасу Амхала или умру, спасая его».

Пол в зале был мраморный. В дальней стене было шесть арок в два ряда, один над другим. Сквозь три верхние арки была видна галерея, а сквозь три нижние — широкая лестница, по которой на нее поднимались. Повсюду были лепные украшения и золотые фризы. Их праздничная роскошь была чужой и неуместной в нынешнем Всплывшем Мире. Это богатство принадлежало другому времени и другой стране. Стены были расписаны фресками, где мускулистые герои сражались друг с другом, принимая красивые позы. Адхара заметила среди них Ниал. Значит, на стенах была изображена жизнь предыдущей Сирен. История повторяется, как повторялась тысячи лет: скоро здесь встретятся новый Разрушитель и новая Посвященная.

«Я разобью этот круг. Никому не придется ничего вспоминать, потому что эта война кончится не так, как другие».

Она крепче сжала рукоять меча обеими руками. Живая ладонь, потная и дрожащая, легла поверх металлической и ощутила ее холод.

И тут Адхара услышала шаги.

Сначала они звучали далеко, но постепенно приблизились. Сильные, но легкие шаги. Стук ног спешащего человека по мраморному полу. Эхо во много раз усиливало этот звук.

А потом черная тень мелькнула в углу галереи и скользнула вниз по лестнице. Сердце Адхары едва не выпрыгнуло из груди: это был он.

Она не видела его с того дня, когда умер Андрас. С тех пор случилось многое, и она была уже другая. Когда Адхара узнала его, она в душе была девочкой, не знавшей ни себя, ни мира. Когда она сражалась с ним в Неведомых Землях, она была встревоженной девушкой, которая только что лишилась отца. Теперь она была женщиной, полностью сформировавшимся человеком.

«Если бы его не было, я не была бы здесь. Если бы он не существовал, мне бы не хватило мужества выполнить то, что я решила».

Но все прошедшее исчезло для нее в тот момент, когда Амхал появился на лестнице.

История ее жизни сейчас перед ней. С ней всегда происходило только то, что происходит сейчас. С того мгновения, как они узнали друг друга, вся ее жизнь сводилась к тому, что она и он встречались, сражались друг с другом, убегали друг от друга. Может быть, это и значит быть Сирен? Может быть, это и есть тот путь, который она выбрала, чтобы исполнить свое предназначение?

Адхара смотрела на то, как он спускается по лестнице, и любовалась им. При каждом шаге плащ медленно распахивался, позволяя увидеть очертания тела, и снова смыкался. Это тело осталось таким же худым. Оно по-прежнему страдало.

Он остановился посередине зала и приготовился защищаться: встал в среднюю позицию, крепко сжимая свой двуручный меч.

Изменился ли он? Есть ли в его внешности и движениях признаки того, что уже поздно и весь пройденный путь оказался напрасным? Адхара всмотрелась в его лицо. Оно еще больше вытянулось и похудело. Его руки нервно дрожали, взгляд, как всегда, был тусклым. Но лицо не выражало никаких чувств.

Талисман она не видела: вероятно, медальон скрывала кожаная кираса. Адхара понимала: чтобы спасти Амхала, она должна сбить его с ног, лишить возможности двигаться и потом срезать медальон.

Амхал взглянул на нее, но Адхаре показалось, что он ее не узнал.

— Я не хочу сражаться с тобой, — сказала она, чувствуя, что ее голос дрожит. — Сдайся! Я знаю, как можно срезать медальон с твоей груди и снова сделать тебя прежним.

Амхал посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом:

— Я Марваш, а ты Сирен. Между мной и тобой может быть только война.

Адхара проглотила комок в горле и ответила:

— Между мной и тобой было другое чувство, совсем другое. И я знаю, что ты об этом помнишь.

Он стоял неподвижно и молчал, но в глазах мелькнул слабый отблеск воспоминания.

У Адхары стало тепло на сердце: она поняла, что надежда есть, хотя и слабая.

— Сдайся и позволь мне спасти тебя! — крикнула она и взмахнула мечом.

Ответный удар Амхала был быстрым как молния, но Адхара успела его отбить.

— Я всегда мечтал быть таким, как сейчас, — без чувств, без волнений, без горя и радости, быть только оружием, — прошипел Амхал. Его горячее дыхание ласкало шею Адхары. Было невыносимо, что он так близко. — Я не хочу, чтобы меня спасли, — заявил он.

Адхара закрыла глаза, чтобы найти в себе силу, которая была ей нужна. Потом она отпрыгнула назад, надежней сжала в руках меч и с болью сказала:

— Ты не оставляешь мне выбора.

Потом она встала в позицию защиты и приготовилась к бою.

31. ЧТО ПОЛУЧИЛ САН

Сан неподвижно стоял перед Криссом.

Король тяжело дышал то ли от гнева, то ли из-за нового приступа мучившей его болезни.

— Я спросил тебя, готов ты или нет! — злобно прошипел он.

— Я больше не выполню ни одной твоей просьбы, — с величайшим спокойствием ответил Сан.

Это было спокойствие приговоренного к смерти, спокойствие того, на кого уже не могут подействовать никакие ограничения.

Глаза Крисса стали похожи на два колодца, полные гнева: такими огромными вдруг стали их зрачки.

— Что ты сказал?!

— Уже много лет я следую за тобой как верный пес и выполняю все твои приказы. И в уплату за свое отречение я получил только тень.

— Ты же помнишь, о чем мы договорились, — сказал король. Его глаза налились кровью.

— Ты оказался здесь только благодаря мне. Я посадил тебя на трон. Я дал тебе победу. И что я получил за это? Несколько секунд мучений!

— Позови своего собрата и делай то, что я тебе приказал! — потребовал король.

— Я хочу Идо, сейчас же! — крикнул Сан.

Крисс стиснул зубы: он едва владел собой.

«У тебя нет надо мной никакой власти. Ты умираешь и не можешь подчинить меня своей воле», — подумал Сан.

— Ты получишь его завтра. Выполни эту проклятую магическую операцию, и я прикажу вызвать его здесь, перед твоими глазами, — пообещал Крисс.

— Мне не нужна тень. Мне нужен Идо во плоти. Это ты мне обещал, и я хочу это получить.

— Я сказал тебе, что ты его получишь. Я прикажу Тирашу вернуть к жизни твоего учителя. Я верну его, но не смогу привести тебя к нему, пока ты не закончишь свое дело. Во Всплывшем Мире не должно остаться никого, кроме эльфов. Понятно? Только после того, как люди, нимфы и гномы будут истреблены, Идо будет свободен.

— Он вернется на эту землю таким же, как был? — спросил Сан.

Он старался не верить словам Теаны, но все же после них его терзало сомнение. Может быть, Крисс всегда лгал ему? Может быть, действительно нет никакого способа разрушить преграду между жизнью и смертью? И Крисс избавится от него, не дав того, что обещал, как только Всплывший Мир будет полностью уничтожен?

— Конечно. Я дал тебе слово, что так будет.

— Не лги мне!

— Разве я когда-нибудь тебе лгал? — ответил Крисс, показав жестом, что теряет терпение.

Сан долго и молча смотрел на него, а потом прошипел:

— Верни мне Идо сейчас! Я так хочу. Я больше не верю тебе, проклятый эльф. Я своими глазами видел, как велика твоя жажда власти. По-моему, она во много раз сильней, чем твое чувство чести и верность собственному слову. Поэтому я предлагаю тебе равноценный обмен. До сих пор я отдавал всего себя на службу тебе. Думаю, что за это я заслужил от тебя вознаграждение. Если ты не вернешь мне Идо здесь и сейчас, я не вызову магическую силу, которая нужна тебе, чтобы уничтожить население Всплывшего Мира.

— Ты не можешь требовать у меня это, — возразил Крисс. На его лбу блестел пот.

— Тогда я не буду служить тебе, — заявил Сан, угрожающе повысив голос.

Крисс вздрогнул: этот негодяй прижал его к стене, и выбора не было. Остаться без него во время решающего сражения значит потерять все. Все труды пропадут зря!

— Хорошо, — согласился он, повернулся к Тирашу и приказал ему: — Делай то, что должен.

— Мой господин, я уже объяснял вам, что…

— Делай!

— Нет никакой гарантии, что…

Король схватил мага за горло и приставил острие меча к его шее.

— Свою работу здесь ты уже выполнил. Больше ты мне не нужен. Если не подчинишься, я тебя убью!

— Мой господин… Я никогда не пробовал сделать это… Существуют только расчеты… Я могу умереть.

— Если не станешь делать, умрешь наверняка! — прошипел Крисс и разжал руки.

Маг упал на пол, но сразу встал на ноги. Он был в ужасе. Сан не мог оторвать от него глаз.

«Ты слышал? То, что тебе обещал Крисс, невозможно. Старуха-маг была права. Гильдия ошибалась. Сеннар тоже ошибался. Все ошибались, мертвые не возвращаются», — зло шептал мысленный голос в его уме.

Сан встряхнул головой.

«Нет, мертвые могут вернуться. Это возможно, потому что я прошел через ад ради этой минуты. Возможно, потому что иначе все пятьдесят лет моей жизни не имели никакого смысла. Если боги существуют, если в мире есть справедливость, я должен получить то, чего хочу!»

Тираш открыл маленький мешочек, где лежала земля с могилы Идо, и в последний раз умоляюще взглянул на короля. В холодном взгляде Крисса не было даже тени сострадания. Маг вздохнул и струйкой рассыпал землю по полу, очертив кольцо вокруг себя. Все, что осталось от Идо в этом мире, было здесь — в этом круге из земли. Сан не смог сдержать слезы и опустил голову, чтобы другие не видели его страданий. Они никогда не смогут его понять.

Тираш подошел к Сану и вынул из сумки, которую носил на плече, позолоченное блюдце, а из-за пояса стилет: жрецы-эльфы всегда имели при себе это оружие. Приподняв ладонь Сана, он надрезал ее и собрал кровь из пореза в блюдце.

Затем Тираш вернулся на свое место внутри круга. Глаза мага были полны отчаяния. Он явно чувствовал себя в ловушке. Тираш поставил блюдце на пол перед собой, потом надрезал свою ладонь и смешал свою кровь с кровью Сана, читая при этом заклинание.

Закончив это, он взял блюдце в руки и обратился к королю:

— Позаботьтесь о моей семье в Орве. Вы обещали мне землю, дайте ее им.

Король кивнул, но было видно, что маг уже надоел Криссу своими мольбами.

Тираш закрыл глаза и начал читать заклинание — сначала тихо, потом все громче. Слова были тайные, и по их ритму Сан понял, что заклинание запретное. Маг вылил кровь на могильную землю, и она засветилась черным светом.

Сан смотрел на это не дыша. Началось! После стольких лет ожидания, после стольких странствий все наконец приобрело смысл.

В зале не осталось места ни для каких звуков, кроме слов, которые читал Тираш. Маг произносил их все с большей силой и вдохновением, постепенно выходя за пределы своего сознания. Черный свет превратился в темное пламя, которое окутало Тираша. Маг начал громко кричать: могучая магическая сила, которую он вызвал, завладела им, и он стал похож на одержимого. Из этих криков складывались фразы нечеловеческого гортанного языка — языка смерти.

— Идо! — крикнул Сан, надеясь, что сила его призыва осветит учителю путь из мрака к нему.

В темном огне, который словно сжигал плоть Тираша, понемногу возникли очертания другого тела. Худое стройное тело мага постепенно растворялось в этом неугасимом пламени, а на его месте возникало другое тело — короткие толстые ноги, мускулистый торс, длинные волосы. Сердце Сана едва не разорвалось.

— Идо! — крикнул он так громко, что заболело горло.

Огонь приобрел очертания тела и лица Идо. Радости Сана не было предела: учитель был точно таким, каким он его помнил. Он не забыл ни одной подробности любимого лица. Почти насмешливое выражение, морщины на лбу, шрам на месте левого глаза. Это был Идо — такой, как в день своей смерти, такой, как в то время, когда он и Сан вместе жили в Залении.

Сан протянул к нему руку, отчаянно стараясь прикоснуться к нему:

— Прости меня! Но теперь я здесь, я с тобой! Ты видел? Я вернул все на место. Ради этого я должен был продать свою душу, но я вернул тебя обратно!

Говоря это, Сан плакал, захлебываясь слезами, как в детстве. Тогда он утыкался лицом в грудь матери. Сейчас он молился о том, чтобы укрыть свое лицо на груди Идо, чтобы учитель утешил его, сказал, что все эти полные отчаяния годы — просто сон, что их никогда не было.

Идо улыбнулся ему устало и печально. Его губы шевельнулись. Хотя звуков речи не было слышно, Сан понял, что учитель произнес:

«Почему…»

Черное пламя поднялось так высоко, что его языки лизнули потолок. Казалось, что оно готово поглотить все вокруг. Лицо Идо сморщилось от боли и на мгновение превратилось в лицо Тираша. Это другое лицо тоже искажала мучительная боль. Две фигуры совместились, одно тело слилось с другим. И этот чудовищный гибрид стал корчиться и стонать среди пламени.

— Нет, нет! — крикнул Сан.

Очень скоро в груде плоти, которая шевелилась перед ним, не осталось ничего человеческого. В зловещем потустороннем свете Запретной магии вздрагивало уродливое тело, не похожее ни на мага, ни на Идо. Пламя погасло, и там, где оно горело, осталось только это уродливое существо. Оно корчилось на полу и издавало жуткие стоны.

Солдаты закричали от страха. Крисс словно окаменел. Сан упал на пол и лежал так, не сводя глаз с ужасного страдающего создания. Есть ли еще в этом существе что-то от Идо? Сан надеялся, что нет, и от всего сердца молился, чтобы так и было. Иначе окажется, что он — снова он! — обрек своего учителя на ужасные муки. Сана переполнили ужас и отвращение к себе и к этому чудовищу. Он схватил свой меч, закричал и бросился к чудовищу, подчиняясь его немой просьбе.

Сан вонзил в него меч, а потом вонзал снова и снова. Темная гнилая кровь испачкала черный кристалл пола, но Сан не остановился и после этого. Он стонал и рубил, а внутренний голос снова и снова, без остановки говорил ему, что он проиграл.

«Это невозможно и никогда не было возможно. Твоя мечта — глупое желание мальчика, который так и не стал взрослым. Все, что ты сделал, чтобы оказаться здесь, не имело никакого смысла».

Голос замолчал, лишь когда Сан увидел, что существо больше не шевелится. Он еще минуту неподвижно стоял над ним, тяжело дыша и в отчаянии понимая, что это конец.

Потом он поднял взгляд и посмотрел на короля эльфов. Во всем виноват Крисс, и только Крисс. Этот эльф обманул его и использовал. Это Крисс пообещал ему невозможное.

Король стоял неподвижно и с высоты своей идеальной красоты смотрел на своего союзника высокомерно и сочувственно. Всем своим видом он давал понять, до чего Сан жалок и ничтожен.

Сан громко закричал и бросился на Крисса.

— Взять его! — крикнул король.

Множество рук схватили Сана, остановили и повалили на пол. Сан попытался вырваться, и сделал бы это, но один из врагов надел ему что-то на шею. После этого в зале вдруг стало совершенно темно, а потом все сделалось красным.

Крисс смотрел на своего союзника-полуэльфа. Сан неподвижно стоял на коленях посреди зала, опустив голову. На его шее висел черный продолговатый медальон с красным камнем в центре. Зловещий мерцающий свет этого камня и освещал комнату.

— Ты что же, думал, что у меня нет запасного плана? — спросил король, наклонившись к Сану, и усмехнулся, довольный собой. Крисс пошел на огромный риск, но получилось так, как он предвидел: он снова стал хозяином положения. — Конечно, было бы лучше, если бы заклинание подействовало. Я хотел устроить проверку нам всем. Если бы ты получил Идо, ты подчинялся бы мне до конца и дал бы мне то, что я просил. А теперь я вынужден подчинить тебя силой. — Крисс коснулся рукой медальона. — Я знаю, что недолго смогу держать тебя в своей власти. Ты не склоняешься перед чужой волей, как Лхира или Амхал. Медальон будет действовать самое большее неделю, так сказали мои маги. Но мне этого хватит. Если мы не успеем истребить их всех, под конец получим удовольствие, уничтожая своими мечами тех немногих, кто уцелеет.

Король присел на корточки, чтобы его лицо было на одном уровне с лицом Сана, и добавил:

— Запомни этот урок. Железная воля всегда побеждает. И моя воля оказалась сильней, чем твоя. Меня не могут остановить даже Марваши.

Крисс снова улыбнулся, и в его улыбке было торжество.

— А теперь вставай, — приказал он Сану и сам поднялся на ноги. — Разыщи своего достойного напарника и делай то, что я тебе приказал: истреби всех не эльфов Большой Земли.

Крисс медленно подошел к обелиску — туда, где его война должна завершиться триумфом. Поглаживая пальцами металл, он ждал, когда по полу застучат сапоги и Сан направится к двери, за которой недавно исчез Амхал. Но ничего не было слышно.

Король повернулся и крикнул:

— Ты меня слышал или нет?

Сан по-прежнему стоял на коленях, опустив голову.

Крисс вернулся к нему, начиная предчувствовать что-то ужасное. Лишь когда он оказался в нескольких шагах от Сана, тот поднял голову. Глаза Разрушителя были красными: это часто случалось в первые минуты с теми, на кого надевали медальон. Но не было похоже, что он покорен чужой воле. На его лице была жестокая и полная отчаяния усмешка. Сан тяжело дышал. Его ладонь, сжимавшая рукоять меча, дрожала.

— Чтобы удержать… мой гнев… нужно средство… гораздо сильней этого, — устало сказал он прерывающимся голосом.

Пальцы Сана потянулись к медальону и обхватили его так медленно, словно для этого требовалось сверхчеловеческое усилие. Крисс застыл на месте от изумления и страха. Этого не может быть! Совершенно невозможно противостоять такому мощному заклинанию.

Сан громко закричал, его пальцы сжали медальон. Один мощный рывок — и талисман слетел с его груди.

— Хватайте его, хватайте! — истерически кричал в это время Крисс, но сторонники короля были так испуганы, что не сразу осознали, что происходит.

Поэтому первым начал действовать Сан. Он вскочил на ноги и схватил свой меч. Кровь чудовища наполовину разъела клинок, но он еще был достаточно острым. Сан закричал и бросился на Крисса. Один из спутников короля встал между ними, но Сан одним ударом снес ему голову с плеч. Другой эльф шагнул вперед, за ним еще один и еще. Сан срезал их своим мечом, как колосья, одного за другим. Убивая солдат Крисса, он бешено хохотал.

— Не думай, что убежишь от меня! — крикнул он королю вне себя от ярости. — Последней слетит твоя голова!

32. АДХАРА И АМХАЛ

Амхал сильно изменился со времени их последней встречи. Кто знает, в скольких сражениях он побывал и сколько людей пронзил его меч. Адхара заметила в его движениях уверенность, которой раньше не было. И дело было не только в медальоне. У него было спокойное лицо человека, который чувствует себя хозяином положения. Он знал, что не может проиграть.

Амхал неожиданно бросился на нее, вложив в этот выпад все свои силы. Удар его меча был точным и смертоносным. Адхара успела уклониться, но Амхал быстро изменил траекторию удара. Девушка поставила вокруг себя магическую ограду. Амхал пытался пробить ее оборону различными ударами, но был вынужден отступить.

Теперь он стоял перед Адхарой и изучал ее взглядом, по-прежнему держа меч в средней защитной позиции. Его дыхание было ровным: напряженная схватка на мечах совершенно не утомила Амхала. А у самой Адхары ныли мышцы. Она знала: это потому, что она рассчитывала каждый удар, сдерживала свою силу. Между ними была огромная разница: Амхал хотел убить, она только обезоружить.

«Я не могу не ранить его», — подумала Адхара и крепче сжала оружие. Металлические пальцы скрипнули, скользнув по стали.

Она посмотрела на руки Амхала, сжимавшие рукоять меча. На них были перчатки. Они крепко держали оружие, но слегка вздрагивали. Левая перчатка была плоской в том месте, где больше не было двух пальцев — безымянного и мизинца.

«Прежний Амхал еще жив в нем и рвется наружу. Вот почему у него дрожат руки», — подумала Адхара.

Она закричала и бросилась вперед, нацелив удар именно на его ладони. Амхал без труда отбил атаку, повернул свой меч и сам нанес удар.

Адхара почувствовала, как лезвие коснулось ее плеч, и едва успела отшатнуться. Сталь не вонзилась в тело, но оставила порез, вдоль которого на коже появились капли крови. Адхара сжала зубы от боли и отступила на безопасное расстояние.

— Последние месяцы я только и делал, что убивал. У меня в душе пустота. Ты действительно думаешь, что в силах сражаться со мной? В бою я сильней тебя, потому что не боюсь убить. Потому что хочу убить.

Амхал поднял перед собой меч, и вокруг лезвия засверкали черные искры. А потом он бросился на Адхару. На мгновение у нее сжалось горло от страха, но память пришла ей на помощь. Она сняла металлическую ладонь с рукояти своего меча и загородилась ею. Меч противника ударился о металл. Черные искры рассыпались в стороны, а из пальцев металлической ладони вырвались фиолетовые лучи. Благодаря мысленно прочитанному заклинанию рука Адхары впитала в себя искры, и меч Амхала погас. Адхара пошатнулась и отступила, держась пальцами здоровой руки за запястье другой. Мышцы над металлической ладонью приняли на себя действие запретной формулы, которую Адхара сейчас нейтрализовала, и теперь вся эта рука дрожала и ныла, как после удара. Девушка подняла взгляд и заметила разочарование в глазах Амхала.

— Ты все время убивал, но я тоже тренировалась, — сказала она и печально улыбнулась.

Она снова подняла вверх искусственную ладонь и на мгновение сосредоточилась. Из металлических пальцев вырвались черные искры, которые эта ладонь только что поглотила, и языки ярко-фиолетового огня. То и другое слилось, и получившийся свет принял форму лезвия. Адхара создала себе клинок из энергии и магической силы.

Какое-то странное выражение мелькнуло в глазах Амхала. На мгновение в них зажегся свет, и Адхара вновь увидела те ясные зеленые глаза, которые она помнила. Они покорили ее сердце в первое мгновение их первой встречи.

Она скрестила перед грудью новое лезвие и свой меч, который держала в правой руке.

— Мы можем закончить это, как только ты пожелаешь. Мы не должны сражаться, если ты этого не хочешь.

Амхал прикусил губу. Это признак волнения. Адхара надеялась, что это — проявление его человеческой природы. Может быть, все сейчас закончится, и короткого боя было достаточно, чтобы прекратить их бессмысленную войну друг с другом.

— Я всего лишь меч. Я оружие, которым Фрейтхар уничтожает этот мир, чтобы напомнить богам о своих наследственных правах.

Услышав запретное имя злого бога, Адхара вздрогнула от ужаса.

— В это нас заставили поверить. Это другие сказали, что мы части какого-то более широкого плана и у нас нет выбора. Но это не так.

— Ты заблуждаешься, — очень спокойно ответил Амхал.

— Нет, заблуждался ты, когда поверил, что сможешь избавиться от меня с помощью простого медальона. Ты думал: достаточно отказаться быть человеком, и ты станешь Марвашем. Но ты не Марваш и никогда им не будешь. Ты еще можешь быть Амхалом. Тебе надо только захотеть! — крикнула она и прыгнула вперед.

Она зажала меч Амхала между своими двумя лезвиями и изо всех сил надавила ими на оружие противника, стараясь его разбить. Лицо Амхала было так близко, что почти касалось ее лица. Его взгляд был спокойным. Но эти глаза были похожи на гладкую поверхность озера, под которой в глубине бурлит жизнь. Их зрачки вздрагивали, отражая огромное напряжение нервов. Амхал делал огромное усилие, чтобы не быть собой. Он отчаянно старался заглушить в себе то, чем был и продолжал быть. Адхара настаивала на своем. Ее металлическая ладонь дрожала. Пальцы живой ладони, судорожно сжимавшие рукоять меча, начали болеть. Все ее мышцы были натянуты как струны и ныли от напряжения.

Амхал закричал — отчаянно и бешено — и мощным ударом вниз протолкнул свой меч между клинками Адхары. Ему удалось силой разомкнуть тиски и освободить свое оружие. Меч Сирен упал на пол, и у нее остался только клинок из света. Потом он произнес всего одно слово, но этот звук прокатился по залу как гром. Из ладони Амхала вылетел шар серебристого света. Адхара едва успела отпрыгнуть назад, но шар пробил дыру в стене там, где девушка только что стояла. Адхара подбежала к ближайшей колонне и укрылась за ней.

— Убирайся прочь! — прогремел голос Амхала.

Снова магические удары. Снова в воздух полетели кирпичи и куски лепнины, сорванные со своих мест этой мощной атакой.

«То, что он выходит из себя, — хороший признак. Гнев означает, что талисман теряет силу», — подумала Адхара.

Последний удар разбил колонну и заставил Адхару снова выйти на открытое место. Одним прыжком она оказалась возле своего меча и подняла его, потом отразила световым клинком последнее заклинание Амхала и перешла в атаку. Она не щадила себя: атаковала одновременно обеими руками, стараясь попасть по мечу противника, чтобы расколоть его лезвие и обезоружить Амхала. Сталь ударялась о доспехи и перерезала тонкие кожаные ремни нагрудника. Наконец нагрудник соскользнул вниз, и чуть ниже его края стало видно тело. Адхара не остановилась на этом. Она наслаждалась тем, как сжимались мускулы Амхала под ее ударами. На теле ее противника медленно возник порез, прозрачная кровь омыла ее лезвие. И это было ей приятно. У Адхары сладко заныли виски от знакомой жажды смерти и уничтожения. Но именно этот порыв мрачного наслаждения заставил ее остановиться.

«Нет!» — подумала она.

Амхал согнулся и поднес руку к порезу на животе. Адхара повернулась к нему.

«Что я наделала!» — с ужасом подумала Адхара, пытаясь определить, тяжело ли он ранен.

— Амхал! — крикнула она.

Он поднял голову, зло усмехнулся и нанес удар острием. Адхара увидела, что смерть мчится к ней навстречу. Всего одна секунда жалости погубила ее.

«Эта история не могла кончиться иначе, — шепнул ей внутренний голос, когда она почти в оцепенении смотрела, как меч приближается к ее животу. — Всплывший Мир устроен так, что один из вас двоих должен умереть. И вышло так, что умрешь ты».

Но удар оказался неточным — возможно, Амхалу помешала боль. Его меч не поразил намеченную цель, а ударил по металлической ладони и сорвал ее с руки. Лезвие света погасло, металлический протез отлетел в другой конец зала и упал на пол, зазвенев от удара. Адхара отступила, прижимая к груди обрубок руки.

— Ты заблуждаешься, — повторил Амхал. Но теперь его голос не был бесстрастным. В этот раз в его словах звучала целая гамма чувств — все оттенки гнева и отчаяния. И кажется, эти чувства лишили его спокойствия и ясности ума. — Ты думаешь, что сможешь победить меня жалостью?! — крикнул он. — Наша история задумана по-другому.

Он на секунду согнулся и поднес руку к животу.

— Амхал, — шепнула Адхара и сделала едва заметный шаг вперед.

— Молчи! — крикнул Амхал, и его лицо исказилось от ярости. — Я не знаю, что мне делать с твоим сочувствием.

Адхара попыталась взглянуть на рану, которую нанесла Амхалу, но он накрыл раненое место рукой. Однако крови не было видно. Может быть, рана не тяжелая.

— Амхал, мы должны остановиться сейчас же! Я больше не хочу сражаться, — взмолилась она.

— Прекрати говорить глупости! — ответил он, и снова это был крик. — Что ты думаешь сделать? Амхал умер, Амхал исчез! Амхала больше нет!

— Нет, он есть! Я чувствую его в твоих словах. Гнев, который ты сейчас чувствуешь, уже доказывает, что он жив.

Бледное лицо Амхала было покрыто потом. Казалось, он борется с чем-то, что мучит его и не дает мыслить ясно.

— Это только заблуждение, — ответил он с трудом, словно каждое слово стоило ему огромных усилий.

— Амхал, — снова простонала Адхара.

— Тебе нужно доказательство? Вот оно: я уничтожил всех жителей Земли Ветра. Всех до одного, за одно мгновение. Для этого хватило одного моего слова. И совесть совершенно меня не мучит. — Он выпрямился и поднес руку к груди. Теперь в его взгляде было больше уверенности. — Я ничего не чувствовал, когда сделал это, — добавил он и дерзко взглянул на Адхару, словно бросая ей вызов. — Мое сердце было спокойно тогда и спокойно теперь.

Он тихо засмеялся, но этот смех закончился подавленным хрипом, и Амхал снова поднес руку ко лбу.

И когда он поднимал руку, Адхара увидела вспышки бледного света, пробивавшиеся из-под куртки, верх которой был расстегнут. Это мигал проклятый медальон, источник зла.

— В это не веришь даже ты сам, — ответила она и бросилась вперед.

Первый удар был отбит. Новый натиск. Второй удар рассек воздух. И снова, и снова. Воздух зала наполнили искры, которые высекали, сталкиваясь, лезвия мечей. Амхал сопровождал каждый удар громким криком. После каждой отбитой атаки, после каждого собственного натиска в глазах Амхала было все больше слепого гнева и отчаяния.

Адхара устала. У нее почти не осталось сил. Она чувствовала тяжесть в груди — давление судьбы, которая длится уже тысячу лет. При каждом ударе голос судьбы шептал Адхаре: «Забудь себя и свой выбор. Дай себе волю, подчинись древнему инстинкту». Этот голос напоминал ей слова Амхала: «Совесть меня совершенно не мучит». И подсказывал: он погиб. После того, что он сделал, нет ни пути назад, ни искупления, только смерть.

Но Адхара не подчинилась судьбе, не отвела взгляд от Амхала. Она по-прежнему смотрела ему в глаза — на то немногое человеческое, что было в них. А ее ум переполняли воспоминания о том коротком счастье вдвоем, которое им дала судьба.

Меч противника задел ее бедро. Это был лишь порез, но он заставил ее потерять равновесие, и Амхал воспользовался этим и нанес мощный удар сбоку. Адхара увидела, как ее меч раскололся пополам. Она сумела спастись лишь с помощью слабой магической преграды, которая остановила движение противника.

Девушка снова отступила на безопасное расстояние. У нее больше не было сил.

Амхал засмеялся, но смех опять перешел в стон боли и угас. Молодой воин обхватил голову руками и с отчаянием в глазах взглянул на Адхару.

— Почему ты делаешь со мной это? Почему ты вынуждаешь меня вспоминать? Почему силой заставляешь чувствовать? Я хочу только небытия. Я не хочу жить! — И он заплакал.

На его потном лице появились бороздки от слез. У него тоже не осталось сил. Его одежда была испачкана кровью.

Адхара сделала над собой усилие, выпрямилась и положила руку на оружие, которое принесет ей муку и боль, но, может быть, и победу, — на Кинжал Феноры. Ее пальцы крепко сжали рукоять.

— Я это делаю потому, что люблю тебя, — прошептала она и вынула кинжал из ножен.

Бутоны на конце рукояти вытянулись и жадно вонзились в ее руку. Боль пришла мгновенно. Она пронзила плечо, отдалась в шее и взорвалась в висках. Адхара стиснула зубы и снова взглянула на Амхала. Он стоял перед ней растерянный, как ребенок, измученный своими кошмарами. Она сразится со злыми призраками, которые его мучат, и уничтожит их одного за другим. Теперь она знала, к чему ее предназначила судьба.

Адхара прыгнула вперед и подняла руку для удара.

— Кинжал ничто против меча! — крикнул Амхал и первым нанес удар.

Но когда лезвия соприкоснулись одно с другим, случилось удивительное: кинжал удлинился, превратился в меч и уколол Марваша в грудь. Адхара отвела руку назад, но это было не нужно: лезвие вонзилось лишь на необходимую глубину, и рана оказалась поверхностной. Адхара взглянула на кинжал. Ей было невыносимо больно. Но она чувствовала, что ее рука идеально подходит к его рукояти и что он каким-то образом подчиняется ее воле. Она знала, что этим клинком никогда не сможет убить Амхала. Морщась от боли, она улыбнулась и снова прыгнула вперед.

При каждой ее атаке лезвие удлинялось и ранило Марваша. Это был град ударов, каждый из которых завершался маленьким порезом. Все вместе они ослабили Разрушителя, но не были опасны для его жизни. Амхал был вне себя. Его лицо было невозможно узнать: так оно исказилось от ярости и боли. Он дрался, чтобы убить, но из-за гнева и слабости его удары были неточными. И опять пытался применить магию, но не хватало сил, и заклинания действовали слабо.

Адхара почувствовала, что и она с каждым своим ударом теряет силу. Ее рука побледнела, а слеза между рукоятью и лезвием кинжала стала сначала бледно-розовой, потом ярко-красной. Кинжал не просто высасывал ее кровь.

За свою помощь он требовал в обмен ее жизнь. Тогда Адхара нанесла точный удар по рукояти меча, и тот выпал из ослабших рук Амхала. Марваш остался без оружия.

— Что будет теперь? — хрипло спросил он.

Адхара стойко выдержала его взгляд.

— Теперь это закончилось, — ответила она и крепче сжала в руке кинжал.

Его лезвие снова удлинилось, прочертило в воздухе широкий круг и вонзилось в бедро противника. Амхал упал на колени. Адхаре хватило удара ногой, чтобы повалить его на спину.

Вдруг стало невероятно тихо. Эту тишину нарушало только их тяжелое дыхание.

«Я победила, Сирен победила еще раз», — подумала Адхара.

Амхал смотрел на нее с ненавистью. Он так обессилел, что не мог ничего сделать.

— Убей меня, — сказал он. — Ты же знаешь, что все должно кончиться этим.

Адхара села рядом с ним на корточки и провела двумя пальцами по его шее и ниже, до центра груди. На мгновение эти пальцы задержались на том месте, где с бешеной скоростью бился пульс в шейной вене.

— И ты знаешь, что в глубине души я хочу умереть, — продолжал он. На мгновение его голос зазвучал по-прежнему. — С того дня, когда я убил Неора, я ничего не хотел, кроме смерти.

Пальцы Адхары прекратили свое движение. Она разрезала кинжалом куртку Амхала, и под тканью, в центре груди стал виден медальон. Он слабо светился красным светом. От него отходили тонкие отростки, которые уже вросли в тело Амхала и слабо вздрагивали в такт с биением его сердца. Вот оно где, сердце. Так мало нужно — приставить к этому месту кинжал и вонзить лезвие. И все кончится так, как положено, как всегда кончалось уже тысячи лет. Всплывший Мир снова будет спасен, пока не появится новый Марваш. А тогда все повторится снова.

И этот жестокий круг событий будет продолжаться вечно и неизменно. Адхара приставила кинжал к груди Амхала, но не к сердцу, а чуть выше.

Амхал закрыл глаза.

— Умереть от твоей руки — лучшая из смертей, — сказал он, проглотил комок в горле и добавил: — Даже магия Крисса не помогла мне забыть тебя. — В его голосе звучали слезы. Потом он взглянул на Адхару: — А теперь делай то, что должна.

Адхара наклонилась над ним, коснулась губами его губ и прошептала:

— Так это не кончится, и ты это знаешь.

Она просунула кинжал под медальон, между телом Амхала и металлом, и лезвием рванула талисман вверх. Все вокруг них вдруг осветилось красным светом, и в этом свете закружились черные искры. Амхал закричал от неописуемой боли. Такая же боль пронзила руку Адхары и распространилась по всему телу. Девушка перестала сознавать себя, ее тело превратилось в комок невыносимой муки. Она ощущала только свои пальцы, сжимающие рукоять, и движение лезвия, которое медленно отделяло плоть от металла. Последнее усилие — и медальон отлетел в сторону. Талисман прочертил короткую дугу в воздухе и со звоном упал на пол в двух локтях от Адхары и Амхала. Воздух в зале снова стал прозрачным и неподвижным.

Адхара так обессилела, что легла на грудь Амхала. Она разжала пальцы, державшие кинжал, обеими руками обняла любимого за шею и заплакала. Он был холодным и не шевелился.

Потом его руки коснулись ее спины, и его теплое дыхание согрело ей шею. Амхал не говорил ей ничего, только прижался головой к ее плечу и лежал так, вдыхая ее запах. Адхара почувствовала, как он с отчаянием прижимает ее к себе, и ответила тем же.

— Это ты? — тихо спросила она.

— Это я, — ответил Амхал и еще сильней прижал ее к себе.

33. КОНЕЦ ВСЕХ ИЛЛЮЗИЙ

Ворота с треском открылись. Целое утро они сопротивлялись тарану, хотя и стонали под градом его ударов. Когда стало ясно, что они не выстоят, Моран, командир Воинов-теней, под командованием которого оставалась лишь горстка солдат, приказал своим подчиненным отступить.

— С сегодняшнего дня начинаются уличные бои. Мы будем сражаться за каждую улицу, за каждый дом. Новый Энавар никогда не будет принадлежать эльфам.

Амина всегда была чуткой ко всему, что происходило вокруг, и ее реакция была мгновенной. Теперь она вдруг осознала, что через ее тело проходит поток какой-то странной энергии. Ей стало ясно, что все идет к концу. Настала минута, когда все будет решено. То, что произойдет в этих стенах, определит будущее Всплывшего Мира.

Крисс не шевелился. Все его существо кричало, что надо бежать, а он окаменел от ужаса. Но дело было не только в страхе. Его словно околдовала ужасная красота боя, происходившего у него на глазах.

Сан совершенно преобразился. Его черный меч чертил в неподвижном воздухе зала идеальные круги. Солдаты бросались на него, уверенные, что им поможет численное превосходство, но один за другим падали на землю. Повсюду была кровь, ее сладковатый запах заглушил даже запах горелого мяса чудовища. Посреди всего этого Сан выглядел невероятно огромным и могучим. Его невозможно было узнать.

Крисс вдруг понял, каким был глупцом, когда вообразил, что сможет обуздать его ярость. Существуют силы, которые не может сдержать никто и ничто. И эти силы всегда находят путь, чтобы проявиться. Сейчас сила Марваша наконец вырвалась наружу во всей своей опустошительной мощи.

Мечи солдат нанесли Сану множество мелких порезов. Из них сочилась кровь, она постепенно пропитывала черную ткань его тяжелой одежды. Но это не останавливало Разрушителя, а, наоборот, усиливало его ярость. За каждую свою рану он наносил сто ран. Противников он не просто рубил, а зверски кромсал мечом. Он словно пьянел от восторга при виде их крови. Сан смеялся и бросал на Крисса взгляды, которые без слов говорили, какая участь ждет короля. Именно эти взгляды и приковывали Крисса к месту.

Один из уцелевших солдат упал перед Саном на колени, умоляя о пощаде. Сан вонзил ему меч между плечом и шеей так, что острие уперлось в позвоночник.

Вопль этого солдата отдался в голове Крисса грохочущим эхом, заставив короля наконец очнуться, и дал ему силы для бегства. Но Крисс совершенно не представлял себе, куда бежать в незнакомом дворце. Остановить ярость Сана мог только Амхал, а он сейчас был неизвестно где вместе с Сирен. Крисс вбежал в какой-то коридор и сломя голову помчался вверх по лестнице.

Отчаянно пытаясь спастись, король лихорадочно искал меч, но вспомнил, что забыл его на нижнем этаже. Выругав себя, он вынул из-за пояса кинжал.

«Марваш больше не мой, но это не важно. Не все потеряно. У меня еще много солдат, а народ Всплывшего Мира ослаб после эпидемии. Я близок к победе. Ничто и никто не может остановить меня!» — подумал Крисс с безумной надеждой и снова побежал вверх, скользя по белоснежному мрамору ступеней. Увидев деревянную дверь, Крисс бросился к ней, распахнул створки. Холодный ветер ударил ему в лицо: он оказался на крыше, под открытым небом. Словно тысячи маленьких булавок укололи его лицо: падал густой снег. Перед ним внизу лежал Новый Энавар. С одной стороны виднелись низкие деревянные постройки, с другой — стеклянные дворцы и все еще роскошные особняки, украшенные фризами, а рядом с ними — покинутые дома. Взгляд Крисса скользнул по этому простору, но ни на чем не смог задержаться. Король выбежал на балкон, перегнулся через его край. Услышал крики и звон оружия. Должно быть, его солдаты взломали ворота города. Взглянул вниз — до земли было самое меньшее двадцать локтей. У него потемнело в глазах от отчаяния.

— Вот ты где! — раздалось у него за спиной. Тот, кто это сказал, дышал тяжело и часто. Крисс повернулся. Это был Сан. Разрушитель был весь в крови — своей собственной и тех, кого зарубил во время схватки.

«Он наполовину мертв, едва держится на ногах!» — мысленно ободрил себя король.

Но Сан приближался к нему, спотыкаясь и волоча за собой свой меч. Острие меча оставляло красную черту на тонком слое только что выпавшего снега.

Крисс протянул вперед руку с кинжалом и крикнул:

— Не подходи! Если подойдешь, я тебя убью!

Сан на секунду остановился, потом вдруг рассмеялся:

— Если бы боги этого желали! Вот только в той проклятой легенде сказано, что меня должна убить Сирен. Но в любом случае ты будешь в могиле раньше меня.

Крисс отступил назад и коснулся спиной парапета.

— В этот раз не получилось, — заикаясь, дрожащим голосом заговорил он, — но, возможно, в этом был виноват Тираш. У него не хватило сил, понимаешь? Поэтому все так закончилось.

С лица Сана исчезла улыбка.

Крисс посчитал это хорошим признаком.

— Я найду другого мага, более сильного. Мы попытаемся снова. Я клянусь тебе: ты вернешь себе своего учителя. Только позволь мне попробовать еще раз.

Сан неумолимо продолжал приближаться. Он был охвачен гневом, и с каждым шагом его гнев становился все более неудержимым.

Оказавшись рядом, Сан схватил Крисса за горло, сжал его железной хваткой и медленно поднял над полом так, что лицо короля оказалось на одной высоте с его собственным лицом. Лицо Крисса, которое еще недавно заставляло замирать сердца своей красотой, теперь было искажено ужасом.

— Ты хочешь попробовать опять?! — Эти слова Сан бросил ему в лицо, как плевок. — Ты приговорил моего учителя к мукам, которые хуже смерти, и хочешь остановить меня клятвой, что повторишь это снова?

Сан еще сильней сжал горло Крисса. Лицо короля побагровело.

— Нет, ты заплатишь за то, что сделал. Та эльфийка оказалась права: ты не доведешь до конца то, что задумал. Ты умрешь здесь и сейчас. Все, что ты сделал, бессмысленно. — Он улыбнулся и добавил: — Так же как все, что сделал я.

Он разжал руки, Крисс упал на землю и закашлялся. Сан пронзил его насквозь своим мечом и поднял в воздух на клинке. Насладившись предсмертным хрипом своего врага, Разрушитель сбросил еще дышавшего Крисса в пустоту за парапетом.

Сан смотрел на то, как Крисс падает вниз, пока не увидел, как тот ударился о землю. Под телом расплылось красное пятно, похожее по форме на цветок. Сан словно зачарованный смотрел на то, как кровь окрашивает белый снег. Он не чувствовал ни малейшего облегчения, ни капли удовлетворения — только боль.

«Это было бесполезно. Так же, как и все остальное в моей жизни», — подумал он.

Сан вернулся во дворец тем же путем, которым пришел на балкон. Он почти умирал от усталости, но сильней, чем усталость и раны, был образ отвратительного существа, которое магические силы породили для того, чтобы мучить. Во всем был виноват он. Он не только не сумел вернуть к жизни Идо, но и создал этот ужас. Все, за что он брался в своей жизни, рассыпалось в прах. Ничто из того, что он пытался сделать, у него не получилось.

«Как мне быть теперь?» — в ужасе и смятении подумал он. Впереди его ждали только мрак и отчаяние. Он поднял взгляд от пола — и замер на месте: в центре зала стояла девушка, почти ребенок. Сан не сразу понял, кто это. Потом вспомнил и узнал — дочь Неора, бойкая девчонка, которая бегала по дворцу, одетая как мальчик. Сан видел ее там в то короткое время, когда жил при дворе. Теперь она стояла перед Саном очень прямо, с мечом в вытянутых руках, и дрожала.

— Убирайся прочь! — потребовал он.

Она молчала.

Сан с огромным трудом поднял свой меч и встал в позицию атаки.

— Ты думаешь, мне будет совестно убить ребенка? Я Марваш и рад погрузиться в любую бездну! — зло крикнул он.

— Все началось с тебя, — ответила Амина. Ее тонкий голосок дрожал, но не от страха, а от жгучей ненависти. — Если бы не ты, те, кого я любила больше всех, сейчас были бы живы. Это ты все уничтожил.

Сан взглянул на нее и ответил:

— Я уже сказал тебе: я Марваш.

Девочка с криком бросилась на него. Сан отбил удар. Она не отступила ни на шаг и атаковала опять, с большей силой, стараясь найти слабое место в его защите.

В других обстоятельствах Сан без труда справился бы с ней уже во время первой атаки. Но сейчас дело обстояло иначе. Раны, полученные в предыдущей схватке, не позволяли ему двигаться так, как он бы хотел. Он был неповоротливым, слабым, тяжелым. А она была маленькой, подвижной и очень решительной.

Более точный удар — и что-то со свистом пролетело в воздухе. У Сана в руке осталась только рукоять меча Ниал. Осколки лезвия лежали на полу. Сердце Сана на миг сжалось от тоски: этот меч когда-то был для его бабки дороже всего на свете, его носил с собой Идо в последние годы своей жизни. А теперь меча Ниал больше нет.

«Это конец».

Новая атака Амины. Сан остановил ее меч рукой. Лезвие вонзилось ему в ладонь, но он выдержал боль. В этот момент его взгляд встретился со взглядом девочки. В ее глазах стояли слезы. И тогда в уме Сана возник образ мальчика, которым он был, когда потерял Идо. Невинного мальчика, чью душу еще не запятнало зло, для которого он был предназначен судьбой. Он увидел себя прежнего так ясно, как будто и дня не прошло с тех пор, как учитель оставил его одного.

Тоска и воспоминание отвлекли его, и рука, сжимавшая оружие противницы, немного ослабла — всего на мгновение. Но Амине хватило этого времени, а у Сана уже не оставалось сил. Амина освободила свой меч, ударом в живот сбила Сана с ног и приставила острие меча к горлу Марваша.

Они смотрели друг на друга. Амина тяжело дышала и сама не могла поверить в то, что случилось. Она явно не понимала, как смогла одолеть такого могучего воина.

— Ты победила, — улыбнулся Сан. — Еще одно движение, и ты сможешь вернуться к своим как героиня.

Он обхватил клинок обеими руками и потянул меч Амины к себе, помогая ей нанести последний удар. Сан знал, что эта попытка бессмысленна, что его может убить только Посвященная воительница. Но безумное желание исчезнуть было так велико, что помутило его разум, и Сан надеялся умереть от меча обычной девочки. Все, что угодно, лишь бы закончилась эта пытка.

Но Амина вдруг стала сопротивляться. Она ненавидела Сана больше, чем когда-либо, даже такого — сбитого с ног, побежденного, раздавленного горем и болью. Ненавидела потому, что ничего не забыла и никогда не забудет. Если бы она убила Сана, это могло бы показаться справедливым. И все же Амина рванула меч к себе и выдернула лезвие из рук Сана. А потом опустила меч.

— Что ты делаешь? — спросил Сан.

— Ухожу.

Сан недоверчиво посмотрел на нее:

— Ты сошла с ума?

— Ты больше никому не можешь причинить вред. Твои раны тяжелы так, что их нельзя излечить.

— Я хочу, я должен умереть! — крикнул Сан.

Амина наклонилась над ним:

— Тебе это было бы приятно, да? Ты нарочно поддался мне в бою, или я ошибаюсь? Но я не убиваю уже мертвого врага. И в любом случае ты не достоин моего меча. Ты лежишь на полу безоружный в городе, который тебе не принадлежит. К этому тебя привели твои интриги? Ради этого ты убил столько людей и оплевал самые святые чувства?

Она вложила меч в ножны, еще раз с презрением взглянула на Сана и ушла.

Сан перекатился на спину и с трудом сел.

— Я хочу умереть, умереть! — крикнул он.

Слезы лились у него по щекам, грудь вздрагивала от рыданий. Он сидел, сгорбившись, посередине роскошной гостиной и плакал, как ребенок, у которого только что отняли все, что ему дорого.

«До чего ты дошел! Зовешь смерть, как червяк! Ты Марваш или нет?» — сказал он себе.

Сан дополз до стены и невероятным усилием воли заставил себя встать на ноги. Он подумал о солдатах, которые там, внизу, продолжали убивать друг друга без всякой причины. Короли, которые начали эту войну, умерли, но бойня продолжается. Сан подумал о Всплывшем Мире, о вечном чередовании в нем войны и мира, о Марвашах и Сирен, о кровавом следе, который тянется сквозь века. И ему показалось, что все это не имеет никакого смысла.

И тогда к Сану пришло запоздалое озарение. Он внезапно осознал, в чем истинный смысл его существования. Понял единственную причину, по которой явился в этот мир, и конечную цель своей бесполезной, состоящей из одних ошибок жизни. И в последнем порыве гордости решил, что достигнет этой цели. Конечно, Марвашей двое, но его одного будет достаточно.

«Я не уйду один!» — с бешеной яростью подумал Сан.

34. ПОСЛЕДНИЙ МАРВАШ, ПОСЛЕДНЯЯ СИРЕН

Его ласковые пальцы, которые нежно гладили ее спину. Тепло его рук и дыхания, согревающего шею.

Прикосновение его мягких губ к ее коже. Она думала, что больше никогда не почувствует этого. Эти ощущения ей поневоле пришлось изгнать из своего сознания в область снов. Но вот он, рядом. Он плачет на ее плече и прижимает ее к себе так, словно боится, что она выскользнет из его рук.

— Прости меня, — пробормотал Амхал.

Адхара приподнялась и взглянула ему в лицо. Его глаза! Они снова стали прежними — зелеными и полными жизни. В них, конечно, была боль. Но была и надежда и были мечты. Адхара не могла поверить в это, хотя много месяцев только этого и добивалась. В эту минуту ей стало понятно, что она никогда по-настоящему не надеялась достичь цели. Какая-то часть ее продолжала считать, что Амхал погиб навсегда и что в конце своего долгого пути она будет вынуждена его убить, что все закончится так, как кончалось в течение веков. Но она справилась! Она восстала против богов и изменила историю.

— Мне не за что тебя прощать, — ответила она Амхалу.

Он первый потянулся к ней и поцеловал ее так же горячо, как в тот последний вечер перед входом в Академию. Но теперь в его страсти не было ни капли грубой силы. Было только отчаяние влюбленного, который знает, как много времени потерял, и всеми силами старается вычеркнуть из жизни долгие месяцы горя. Но Адхара уже жила только настоящим. Ее прошлое существовало только ради этого завершающего мгновения, которое придало ему смысл. Долгий путь, который начался на лугу меньше года назад, привел ее сюда. Девушка поняла, что до нее никому не хватало мужества на то, что сделала она. Руки Амхала, лаская ее тело, вливали в это тело жизнь. Это было уже не тело Кандры, не плоть, на которой Недремлющие поставили клеймо «Посвященная». Кожа, которая сейчас вздрагивала от прикосновений Амхала, была наконец только ее кожей. Она действительно была Адхарой. Она родилась по ошибке на лугу и долго искала себя, блуждая по болотам неуверенности и страдания, пока не стала той, кем была сейчас. В своем теле, которое слишком часто ее предавало, она долго чувствовала себя встревоженной гостьей. А этот удивительно долгий горячий поцелуй объединил ее с телом и снова сделал целым существом. Это было глубокое, волнующее, чудесное ощущение полноты.

Пронзительные крики заставили Адхару очнуться. Она встала, огляделась вокруг и сказала:

— Нам надо уходить отсюда.

Только теперь она заметила, какое бледное лицо у Амхала, и увидела на этом лице капли холодного пота. На груди, на месте медальона была черная дыра, из которой медленно и непрерывно текла кровь. Адхаре стало так плохо, что она едва не потеряла сознание.

— Я должна полечить твои раны, — сказала она и попыталась встать. Но ноги подкосились, и она снова упала на пол.

Адхара истратила все свои силы в бою. Ее раны были почти все поверхностными, но она была очень слаба.

— Уходи одна… спасайся… — пробормотал Амхал.

— Не говори глупости! — ответила она и поползла туда, где лежала ее металлическая ладонь.

Протез нельзя было использовать: он разбился на куски. Адхара выругалась и, тяжело дыша, вернулась к Амхалу. Она оторвала рукав от куртки и, как могла, разорвала его на бинты здоровой рукой и зубами.

— Я что-то ощущаю… — слабым голосом сказал Амхал. Его взгляд блуждал по залу.

— Молчи! — приказала ему Адхара и прижала палец к его губам. Потом она применила заклинание исцеления, но кровотечение лишь немного ослабло: Адхара сама была слишком слаба. Девушка взглянула на свою правую руку. Та была бледной, как у мертвеца, и на ней были глубокие круглые порезы в тех местах, где кинжал высасывал кровь и силу Адхары.

«Это из-за кинжала. Из-за него я так ослабла», — с отчаянием подумала девушка.

Какая жестокая насмешка судьбы! Сначала Кинжал Феноры позволил ей спасти Амхала, а теперь не дает ей вылечить его и увести отсюда.

— Я чувствую… — снова заговорил Амхал.

— Умоляю тебя, молчи, ты очень слаб!

Молодой воин взглянул на нее и покачал головой.

— Послушай меня, это важно. — Он обнял ладонями лицо Адхары бережно, словно хрупкую драгоценность. — Я чувствую Сана. Он где-то в этом доме и освобождает свою силу.

Адхара совершенно забыла о Сане. Она понимала, что Шира в одиночку не сможет справиться с ним, но надеялась, что эльфийка задержит его. И она знала, что сражаться с Саном положено только ей. Только Сирен может его победить.

— Мне все равно! — ответила она. — Все, что я сделала за эти месяцы, я делала только для тебя. Я пришла сюда не для того, чтобы быть Сирен. Я думала, что буду верна моей судьбе, но сейчас понимаю, что мне не интересно быть Сирен и что я хочу не этого. Я хочу только тебя и ничего больше.

— Ты не понимаешь, — ответил Амхал. — Этот человек обезумел. Мы с ним связаны тесней, чем ты думаешь, и я знаю, что он сейчас чувствует. В его душе — бездонная пустота и огромная сила, которая сейчас начинает прорываться наружу. Он обречен на смерть. Будь уверена: он уйдет не один. И я чувствую, что этот момент скоро настанет.

Адхара взглянула на Амхала с безграничной любовью. Не могло быть ни малейшего сомнения или неуверенности. Она точно знала, чего он хочет.

— Значит, мы должны уйти отсюда как можно дальше, пока не настал этот момент, — твердо сказала она, взяла в руку самодельные бинты и попросила: — Помоги мне: одной рукой я не справлюсь.

Вместе они сумели туго обвязать этими бинтами грудь Амхала. Почти сразу же на том месте, где была рана, оставленная медальоном, появилось красное пятно. Адхара посмотрела на него с ужасом. Амхал прикрыл это место рукой, слабо улыбнулся и сказал:

— Все хорошо. Идем!

Он был смертельно бледен. Его кожа была похожа на тающий воск.

— Я выведу или вынесу тебя отсюда, даже если это будет моим последним делом в жизни.

— Не говори так даже в шутку.

— Если так, то не смей сдаваться!

Еще один полный отчаяния поцелуй. Потом Адхара попыталась встать. У нее дрожали ноги и кружилась голова. Но она стиснула зубы, сказала себе, что сильная воля может все преодолеть. И сумела за руку поднять Амхала с пола. Он пытался стоять прямо, но не мог.

«Я слишком глубоко его ранила», — подумала Адхара, поднимая с земли и кладя в ножны кинжал.

— Сан, — прерывающимся от слабости голосом повторил Амхал. — Он сейчас делает что-то ужасное.

— Не беспокойся. Когда это случится, мы будем уже на улице, — ответила Адхара и осторожно пошла вперед.

Амхал, прижимавшийся к ней, был совершенно без сил, его ноги сгибались под тяжестью тела.

Они поплелись к двери зала, которая была близко. Потом им надо будет добраться до отверстия в стене, через которое вошел в город Крисс, а после этого перейти поле. Лишь тогда они окажутся у своих.

«Мы справимся: нас довезет Джамиля».

— Ты знаешь, что Джамиля здесь, со мной? — спросила девушка Амхала, когда, шатаясь, шла к выходу.

— Джамиля… — словно во сне пробормотал Амхал.

— Не говори мне, что забыл ее!

— Я пытался забыть ее, как и тебя. Но не все можно вырвать из своей души. Ее нельзя.

— Она унесет нас отсюда, — продолжала говорить Адхара.

Амхал попытался засмеяться, но вместо смеха закашлялся.

Адхара услышала, что он плачет.

— Сколько зла. Будь оно проклято. Сколько зла…

— Не думай об этом. Все прошло, — ответила она и крепче обхватила его бока рукой.

Наконец она добралась до двери и прислонилась к косяку. Они были уже почти на улице. Но у нее невыносимо болели плечи, и та рука, которая держала Кинжал Феноры, начинала терять чувствительность.

И все же Адхара не остановилась. Она оторвалась от стены, взглянула прямо перед собой… Голова закружилась так, что все вокруг перемешалось, и девушка упала на колени.

— Адхара!

— Мне нужно только отдышаться.

Она почувствовала, что ее куртка промокла там, где тело Амхала прижималось к ее телу.

Адхара попыталась встать, но вдруг мощный толчок потряс весь дворец до основания. Воздух задрожал от магической силы, самой мощной из всех существующих. Адхара чувствовала, как сквозь нее течет эта сила, губительная, полная такой злобы и такого отчаяния, которые невозможно себе представить.

«Фрейтхар», — подумала девушка. Такая ненависть могла носить только это имя. Нельзя было сомневаться: это сила Марваша.

— Мы должны торопиться, — сказала она прерывающимся голосом.

— Адхара… хватит.

Она не обратила внимания на его слова и попыталась его поднять, но упала и оказалась сидящей на полу. Пока она пыталась отдышаться, Амхал заговорил снова:

— Оставь меня…

— Не могу, и ты это знаешь.

— Ты должна это сделать.

— Никогда!

Адхара закрыла глаза, надеясь, что этого простого движения хватит, чтобы отменить то, что ждало их впереди.

«Если боги существуют, если я действительно посвящена Тенаару, то это возможно. Произойдет чудо, и мы будем спасены — я и Амхал».

Девушка почувствовала, что рука Амхала слабей, чем раньше, обнимает ее шею и его тело неумолимо отодвигается от нее. Она попыталась крепче обхватить его бока своей рукой, но ладонь не повиновалась. Адхара открыла глаза и поняла, что ее куртка намокла от крови Амхала. Повязка на его груди была уже мокрой. Лицо Амхала было землисто-серым.

— Ты должна уйти.

— Я поклялась, что спасу тебя. Я поклялась, что изменю историю. Я не могу покинуть тебя.

— Ты уже спасла меня.

— Если я брошу тебя, получится так, как если бы я тебя убила. Снова Сирен победит, а Марваш умрет. Все будет как раньше, и я буду просто глупой игрушкой в руках богов! — Боль пронзила ей горло.

Теплая ладонь Амхала коснулась ее щеки.

— Ты начала спасать меня уже в тот вечер, когда мы познакомились, и никогда не прекращала спасать. Ты была со мной всегда, даже когда я стал служить Криссу, даже когда его медальон сделал меня бесчувственным. И сейчас ты тоже спасаешь меня. Я здесь, а не с Саном. Я с тобой, и моя разрушительная сила исчезла. Я больше не Марваш, и это сделала ты.

Адхара почувствовала, что плачет. Слезы неудержимо текли по ее щекам.

— Но какой смысл во всем этом, если я должна тебя покинуть? Зачем было тратить столько сил, если я не могу быть с тобой?

— Смысл в том, что моя душа теперь свободна. За всю мою жизнь она никогда не была такой свободной.

Амхал умиротворенно улыбнулся. Адхара подумала, что еще никогда не видела его таким. В его глазах всегда была боль. Казалось, что-то пожирало его изнутри, унося по клочку его жизнь. Теперь боли не было. Но от этого все было еще мучительней.

— Уходи и живи за нас обоих, — убеждал ее Амхал.

— Нет! — крикнула Адхара. — Я устала жить ради других и переживать тех, кого люблю. Я не согласна на такой конец! Почему моя жизнь должна кончиться так? Почему?

«Почему у меня так мало сил, почему ноги не держат меня? А Тенаар, где он сейчас?» — мелькнуло у нее в уме.

Она положила руки Амхалу на грудь и сказала:

— Я остаюсь с тобой. Это единственное место, где я хочу быть сейчас.

Новый толчок потряс дворец. Часть потолка обрушилась. Адхара наклонилась к Амхалу, закрывая его собой. А вокруг них раскалывались камни, лепные украшения разлетались на бесчисленное множество переливающихся крошек. Адхара подняла взгляд и увидела Сана.

Он стоял на сохранившейся части крыши. И так изменился, что его с трудом можно было узнать. Лицо Сана искажала нечеловеческая усмешка. Это было настоящее лицо Марваша. Его магическая сила лилась, как могучая река, которая вышла из берегов. Этот поток затопил тело Адхары и наполнил невыносимой болью все ее жилы.

Она почувствовала, что происходит. Сан выплескивает в мир всю свою силу. Фрейтхар с ним, и победа Марваша близка. Хотя Сан был один, хотя его собрат покинул его и выбрал другой путь, сила Сана должна была причинить огромные разрушения, и Адхара это осознавала. Она не знала, какого рода магию он применяет, но чувствовала, что этот поток унесет в пропасть тысячи жизней и после этого Всплывший Мир уже никогда не будет таким, как раньше.

Она поняла, что убежать от судьбы невозможно. Попытка спастись вместе с Амхалом была полным безумием. Она не может уклониться от сражения, которое определит судьбу мира.

И она смирилась с тем, что у нее остается лишь один выход.

Она совершенно без сил. Но ее оружие с ней. У каждой прежней Сирен было свое оружие, и с ним в руках она противостояла врагу.

Адхара поцеловала Амхала в губы — в последний раз.

Он понял все.

— Подними меня на ноги, — сказал он.

— Прошу тебя, не надо…

— Я с тобой.

Они взглянули друг на друга, потом Адхара подчинилась, подняла его и прислонила к стене. Из его раны по-прежнему текла кровь.

Она повернулась. Амхал обхватил ее руками за бока, и Адхара почувствовала на своей спине тепло его тела.

Она закрыла глаза и спросила:

— Мы справимся?

— Справимся, — ответил он.

Она вынула кинжал из ножен и вытянула руку с оружием перед собой. Амхал обхватил своими ладонями ее ладонь, и оба вместе сжали рукоять кинжала. Бутоны рванулись вверх и жадно впились в их руки.

Адхара знала, что надо делать: ее тысячелетняя судьба указала ей, как действовать. Адхара показала этот путь Амхалу. Какая великолепная магическая операция — преобразовать зло в добро, вырвать Марваша из-под власти его судьбы и научить его, как убить его создателя.

От фигуры Сана отделился светящийся шар. Этот шар стал быстро расширяться, уничтожая все, к чему прикасался. На его пути все вспыхивало и исчезало, не оставляя после себя ничего.

Но что-то заставило его остановиться. Все вокруг осветил теплый розовый свет, который исходил от Кинжала Феноры. Этот свет окутал Сана, и Марваш мгновенно растворился в нем — сгорел от собственных ненависти и отчаяния, как сухой лист в костре. Светящийся шар тоже постепенно растворился в воздухе и медленно превратился в легкий золотистый дождь. Те, кто сражался на поле боя, подняли взгляд к небу, которое вдруг стало таким ясным, что казалось почти прозрачным в морозном воздухе зимнего дня.

Потом настали покой и глубокая тишина. Разрыв в облаках, через который было видно ясное небо, медленно закрылся, и снег снова начал падать, как будто ничего не произошло.

Эльфы и люди молчали. Половины Нового Энавара больше не было: ее уничтожило заклинание Сана. Но вторая половина стояла на прежнем месте, и те, кто там находился, не могли поверить, что уцелели. На краю воронки, которая осталась от уничтоженной половины, лежал только черный кинжал с украшением в виде пучка бутонов розы на конце рукояти, а лезвие украшал узор в форме молнии. Этот узор был весь пропитан кровью.