Последние публикации

Транспарант

Йорам и Гиора даже звуком не обмолвились по этому поводу. Зачем? Нужны ли слова для взаимопонимания двух самых близких друзей, которые родились в одном квартале, двенадцать лет проучились, сидя за одним столом, вместе воевали, вместе окончили университет и разделяют одно и то же мировоззрение? У них не было сомнения в необходимости как–то обозначить себя. И все же этот подлый кусок белого картона причинял непривычное, неуютное беспокойство.

Конечно, нет необходимости доказывать Аврааму, что Йорам и Гиора не трусы. Слава Богу, они достаточно хорошо знают друг друга. Все бои прошли в одном танке. После войны Судного дня, в которой Авраам потерял ногу, Йорам и Гиора продолжают службу резервистов без своего друга. Он тоже был с ними в одном классе. И в университете они учились вместе, только на разных факультетах. Йорам – социолог, Гиора – историк, Авраам – химик. Они и сейчас неразлучные друзья, хотя Авраам не разделяет их мировоззрения. Они на противоположных концах политического диаметра. Но их споры никогда не переходят на личности. Йорам и Авраам были ранены уже за каналом, на подступах к Суэцу. Йорам с трудом самостоятельно выбрался из подбитого танка. Авраама вытащил Гиора. Из культи голени хлестала кровь. Гиора чуть не потерял сознание, накладывая жгут и перевязывая культю.

Вчера вечером поводом для спора послужила уже не абстрактная тема. Авраам назвал их слепцами. Он уговаривал их, умолял не ехать в Иерусалим на митинг пацифистского проарабского движения "Мир сейчас", членами которого они с гордостью себя называли.

– Во имя нашей дружбы я прошу вас не ехать. – Впервые он апеллировал к их дружбе.

– Почему бы тебе во имя нашей дружбы не отказаться от своих экстремистских убеждений и не поехать с нами? – спросил Гиора.

Авраам ничего не ответил.

Йорам и Гиора отлично понимали, что имел в виду Авраам, отговаривая их от поездки. Дорога из Беэр–Шевы в Иерусалим проходит через арабские села, через Хеврон и Бейтлехем. Сейчас, когда бушуют так называемые беспорядки, когда арабы забрасывают еврейские автомобили камнями и бутылками с зажигательной смесью, эта дорога небезопасна. Йорам и Гиора понимают это не хуже Авраама. Именно поэтому они приготовили транспарант. На белом прямоугольнике картона, закрывавшем чуть ли не половину ветрового стекла "ауди", черной тушью четко написано название их движения. Написано, правда, не на иврите. Зачем дразнить гусей? К тому же, не все арабы знают иврит. "Peace Now" – "Мир сейчас" более удобоваримо. Нет сомнения в том, что арабы не тронут своих друзей. И все–таки транспарант беспокоил их, хотя, вне всяких сомнений, они поступили вполне разумно.

Этот упрямец Авраам постоянно упрекает их в неспособности мыслить логично.

– Дисциплина логического мышления присуща представителям точных наук, естественных наук, инженерам, следователям. Вы, гуманитарии, в своей профессиональной деятельности не приучены к логическому мышлению. У вас нет в этом профессиональной потребности. У вас эфемерная конечная цель притягивает к себе цепочку абсурдных доказательств, опровергнуть которые может без усилия даже младенец. Вероятно, не случайно "Мир сейчас" – скопище прекраснодушных гуманитариев, не умеющих думать.

– Разумеется. Патент на умение думать принадлежит только фашистам, –горячась, возразил Гиора.

– Вероятно, Гарибальди тоже был фашистом.

– При чем здесь Гарибальди? – спросил Йорам.

– Если любовь к родине и стремление к национальному освобождению вы называете фашизмом, то Гарибальди, безусловно, тоже фашист. Кстати, эта мысль принадлежит не мне. Ее уже давно высказал Зеэв Жаботинский, защищая сионизм. Вы заметили, что с той поры все осталось без изменений? Враждебный мир и сейчас отождествляет сионизм с фашизмом. Ведь если быть последовательными и логичными, то и вы, мои друзья, тоже фашисты. Ведь мы с вами в одном танке защищали нашу землю, Сион. Если я не ошибаюсь, вы и сегодня добросовестно служите резервистами.

– Абсолютная ерунда! Фашизм – это не сионизм, а твое желание угнетать полтора миллиона арабов, лишенных гражданских прав. Фашизм – это не дать возможности палестинским арабам свободно жить на своей земле, в своем государстве.

– Ни я, ни мы никого не собираемся угнетать. А у полутора миллионов арабов, если они действительно считают себя угнетенными, есть неограниченная возможность воссоединения с более чем ста миллионами неугнетенных арабов в двадцати двух странах с колоссальной территорией. Кстати, евреи Сирии и самого демократического вашего друга, Советского Союза, лишены возможности соединиться с евреями Израиля.

– Демагогия, – возразил Йорам, – евреи Советского Союза вовсе не рвутся в Израиль.

Обычно их споры обрывались, чтобы не оборвалась дружба. Каждая сторона оставалась при своих убеждениях.

Однажды Авраам спросил друзей:

– Допустим невероятное – вы правы. Что же вы предлагаете?

– Отступить до границ 1967 года и предоставить палестинцам право самим решать свою судьбу, создать свое государство, – ответил Гиора.

– Еще одно арабское государство. Предположим. Но с 1948 года по июнь 1967 года мы стояли на тех самых границах, до которых вы предлагаете отступить, и так называемые палестинцы ничего не решили. Не воспользовались возможностью и правом решить свою судьбу. Единственным их требованием было, чтобы мы убрались с их, как они считают, земли. И это будет их требованием, даже если вы не только отступите к границам 1967 года, но даже отдадите им весь Израиль, оставив себе на память только Тель–Авив.

– Чепуха. Сейчас они уже признают наше право на существование.

– Вот как? Я не знал, Йорам, что они сообщили тебе это по секрету.

– Твое остроумие – не решение проблемы. Мы должны освободить их территории.

– Территории? У них нет географического названия?

– У них есть географические названия. Западный берег и сектор Газы.

– Западный берег? Берег чего?

– Ави, перестань паясничать. Ты прекрасно понимаешь, что речь идет о западном береге Иордана.

– Я понимаю. Я понимаю англичан, придумавших этот термин и организовавших несчастья на нашей земле. Я понимаю врагов Израиля, с удовольствием пользующихся этим термином. Но когда вы, израильтяне, повторяете "Западный берег" вслед за нашими врагами, я перестаю понимать. Это либо аморальность, либо вопиющее невежество. Что такое берег? Какова его ширина? Какое это понятие? Географическое? Геологическое? Скажите, может ли берег реки Иордан, ширина которой около двадцати метров, простираться на восемьдесят километров? Если пользоваться вашим масштабом, то Китай – это восточный берег Средиземного моря.

– Ладно. Это вопросы семантики, – проворчал Гиора.

– Семантики? Это вопросы нашего существования как народа, потому что у нас нет другого места на земном шаре. А у территорий или Западного берега, как вы называете, есть древние и не забытые географические названия: Иудея и Самария. И даже географические названия говорят о том, кому принадлежит эта земля.

– Мы вполне можем обойтись без нее. Посмотри, сколько земли пустует в Галилее и в Негеве.

– Очень логично. Посмотрите, сколько земли пустует у наших соседей. На пустых землях в Египте, Иордании, Саудовской Аравии, Сирии, Судана можно поместить сотню таких государств как Израиль.

– Это демагогия. Мне нет дела до наших соседей. Мы обязаны освободить оккупированные нами арабские территории. – Включая Яффо, и Рамле, и Лод, и Акко, и даже Беэр–Шеву, в которой мы живем? – Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Речь идет о границах до июня 1967 года.

– А разве эти границы соответствуют установленным нам благородными и справедливыми народами в Организации Объединенных Наций? – Сегодня эти границы уже не являются предметом спора, и мы должны к ним вернуться.

– Нет, Йорам, ты ошибаешься. Эти границы и сегодня не признаются вашими друзьями – арабами. И не только в Иудее и Самарии, но даже арабами, гражданами Израиля. Большинство из них не признают нашего права на существование. Странно, что события последних дней не убедили вас в этом, не открыли ваши глаза. Но я напомню вам, что даже Иудею и Самарию мы бы не освободили, не вернули себе, если бы Иордания не ввязалась в войну, опасаясь, что Египет и Сирия уничтожат нас без ее участия в июне 1967 года. А ваш великий и могучий покровитель, Советский Союз, упорно продолжает называть Израиль Тель–Авивом, от щедрот своих, соглашаясь оставить нам крохотное гетто, если еще останутся в живых евреи, готовые в нем существовать.

– Если следовать твоей логике, Израиль постоянно должен воевать. А люди хотят жить в мире.

– Я понимаю вас. Вы продолжаете службу резервистов. Вы устали. Мне хорошо. Я инвалид.

– Ты действительно инвалид! На голову!

– Не выдержал Гиора.

– Если ты смеешь разделять нас по этому признаку, то грош цена всем твоим рассуждениям. Не хочу сказать грош цена тебе.

– Простите, я действительно спорол глупость.

Как–то во время дискуссии Авраам спросил:

– Что значит "Мир сейчас"? Вы не обратили внимания на абсурдность или даже аморальность этого термина?

– Почему абсурдность? Разве ты не хочешь, чтобы сейчас был мир? – Спросил Гиора.

– Еще как хочу! Но он не возможен сейчас. Ты историк. Кто лучше тебя знает, что еще до создания государства Израиль евреи на этой земле только и мечтали о мире. У вас были прекраснодушные предшественники

– "Брит шалом", по вине которых евреи оказались беззащитными во время погромов в 1929 году. Это уже другой вопрос. Я говорю об истинном мире. Все мы мечтаем о нем. Но ведь ваши друзья отказываются жить с нами в мире.

– Ничего подобного. Среди арабов немало разумных людей, стремящихся к миру.

– Согласен. К сожалению, не они решают. Но речь сейчас не о них, а о вас. Тебе, Гиора, известно, что и в древнем Риме, и во время чумных эпидемий в средние века, и во времена Ренессанса были деятели, лозунгом которых было "Сейчас!". Завтра их не интересовало. Людовик ХIV провозгласил: "После меня хоть потоп". Мне трудно понять и горько видеть, как вы, евреи, такими жертвами и муками обретшие свой дом, свое единственное место на земле, где мы можем защитить себя, выжить, кричите "Сейчас!", что равносильно "После меня хоть потоп". Неужели вы, по–настоящему отличные люди, не замечаете, что уподобляетесь аморальным юнцам, требующим сейчас, немедленно незаслуженные ими материальные блага, юнцам, низведшим любовь до уровня совокупления, девочкам–подросткам, разрушающим свой организм гормональными противозачаточными средствами, потому что они торопятся сейчас. Вы уподобляетесь стяжателям, старающимся побольше урвать сейчас, не думая о будущем. Вы уподобляетесь тем, кто уничтожает окружающую нас среду, кто нарушает экологическое равновесие, кто, не думая о завтрашнем дне, хочет всего именно сейчас.

Это был очередной бессмысленный спор. Каждый упорно стоял на своем, не слыша аргументов противной стороны.

Вчера вечером Авраам попросил их не ехать на митинг. Во имя их дружбы. Он не против поездки через арабские села и города. Наоборот. Но при нынешней обстановке – только с оружием. Камень, брошенный в едущий автомобиль, а тем более бутылка с зажигательной смесью, это смертоносное оружие. У еврея должно быть право на самооборону. Арабу, гуляющему в Беэр–Шеве, никто не угрожает не только действием, но даже словом. Если бы Йорам и Гиора поехали с оружием, у него не было бы возражений. Разве только идеологических. Но ведь они не возьмут с собой оружия.

Естественно, Йорам и Гиора не взяли с собой оружия. Только белый прямоугольник картона с четкими черными буквами "Реасе Now". Транспарант причинял Йораму неудобство. Он торчал перед ним на ветровом стекле, закрывая почти все поле зрения. Гиоре он тоже мешал, но в меньшей степени. Во–первых, транспарант был справа от него. Во–вторых, когда он ведет танк, у него обзор гораздо хуже, чем в новой "ауди", даже с транспарантом за ветровым стеклом. Дело не в обзоре. Впервые они не были до конца откровенны с Авраамом. Это неприятнее суженного поля зрения. А ведь Авраама можно было ткнуть носом в этот транспарант. Как–то в пылу спора он спросил их, где движение "Мир сейчас" достает деньги для своей обширной пропагандистской работы, для изданий, листовок, стикеров, для многих сотен плакатов на митингах, для экскурсий с одураченными новыми репатриантами. Не считают ли они, что некоторые заинтересованные в их успешной деятельности иностранные организации, такие, скажем, как КГБ и даже ЦРУ, находят возможность подбросить им немного деньжат? Что уж говорить о не очень бедных арабских правителях. В тот вечер они разругались не на шутку.

Показать бы Аврааму этот транспарант, который они сделали собственными руками, и спросить его, не подбросили ли им деньжат за материал и работу КГБ и ЦРУ. А может быть даже нефтяные шейхи.

Они проехали уже километров тридцать к северу от Беэр–Шевы. Дорога пустынна. Ни впереди, ни сзади ни одного автомобиля. Далеко впереди на холме над самой дорогой они заметили группу не то подростков, не то молодых людей. На таком расстоянии еще трудно было определить и рост и возраст. Через мгновение они разглядели кипы на головах мужчин.

Ни Йораму, ни Гиоре не хотелось вступать в дискуссию с этими религиозными фанатиками – еврейскими поселенцами, признающими только Танах и грубую силу. Со многими из них Йорам и Гиора служили и продолжают служить в одном батальоне. В быту это неплохие ребята. В бою – лучших танкистов не сыщешь. Большинство из них – из ешивот эсдер (ивр.)– религиозные учебные заведения, учащиеся которых сочетают занятия со службой в армии – пять лет вместо трех обычных.

Но в идеологическом отношении! Спорить с ними – напрасная трата времени. У них глаза зашорены ортодоксальным иудаизмом. В сравнении с этими фанатиками Авраам просто прогрессивный либерал.

Газеты, радио и телевидение вчера широко разрекламировали предстоящий митинг движения "Мир сейчас". Средства массовой информации не лишают их своего благосклонного внимания. Разве это не симптом их правоты, что большинство журналистов – члены их движения, или сочувствующие ему?

Не исключено, что эти бешеные поселенцы установили пикеты на дорогах, ведущих в Иерусалим. Но Йорам не убрал транспаранта. Гиора тоже ничего не сказал по этому поводу.

Когда до холма оставалось менее тридцати метров, они убедились в том, что пикет выставили не поселенцы. Могли ли они представить себе, что арабы способны на такое? Надеть кипы, чтобы сойти за евреев! Не порядочно!

Сказалась мгновенная реакция Гиоры. Он резко затормозил, и камень скользнул по капоту, не задев ветрового стекла. Но звук был таким, как тогда, у Суэца, когда снаряд ударил по броне их танка.

Обида, возмущение захлестнуло Йорама. Удар врага не так болезнен, как вероломство друга. Только защитный рефлекс заставил его быстро опустить стекло и крикнуть по–арабски, что они друзья, что они едут на митинг движения "Мир сейчас". В ответ раздался смех, а один из молодых арабов резко согнул левую руку в локте, зажав ею предплечье правой руки. Этот оскорбительный жест не нуждался в переводе.

Но им уже некогда было реагировать на оскорбления.

Град камней обрушился на "ауди". Один из них влетел в раскрытое окно. К счастью, он только по касательной задел правое ухо и затылок Йорама. Большой камень разбил заднее стекло. Гиора нажал на акселератор. Автомобиль тут же занесло вправо. Араб лет двадцати пяти выстрелил из рогатки заостренной металлической стрелой. Она попала в правое переднее колесо. Автомобиль остановился. Гиора пожалел, что ломик у него в багажнике. Безоружный он не сможет дороже продать свою жизнь.

Град камней несколько ослабел, вероятно, потому, что с севера на бешеной скорости к ним приближался серый тендер "Фольксваген". Йорам решил, что это иностранные журналисты торопятся снять сопротивление мирных жителей оккупированных арабских территорий израильским агрессорам.

Еще до того, как тендер остановился у разбитой "ауди", из окна за спиной водителя коротко простучала автоматная очередь. Арабы бросились наутек.

Молодой бородатый еврей в вязаной кипе с автоматом "Узи" в правой руке медленно подошел к их автомобилю. Он деликатно не заметил транспаранта.

– Как вы там, не пострадали? – Он увидел кровь на ухе Йорама и крикнул: – Давид, есть раненый.

Давид, тоже в кипе, но без бороды, с пистолетом за ремнем на потертых джинсах, с небольшой аптечкой в руке, уже обошел нос "ауди" и открыл переднюю правую дверцу. Он осмотрел ухо и раздвинул волосы на затылке. Йорам не ошибся, решив, что Давид делает это профессионально.

– Слава Богу, что не хуже.

– Неизгладимый русский акцент можно было услышать даже в такой короткой фразе. Давид осторожно смазал раны бетадином и сказал:

– Стоит ввести противостолбнячную сыворотку.

– Ты санитар? – спросил Йорам.

– Эх, еврей, не привык ты к порядку. Всякого дурака следует называть рангом выше. Если ты решил, что я санитар, следовало спросить, не доктор ли я.

– Он действительно доктор, да еще какой, – рассмеялся бородач.

Йорам смутился. Он увидел за ремнем у доктора незнакомый тяжелый пистолет.

Шофер тендера тем временем завершил осмотр и крикнул:

– Яков, тащи домкрат!

Окрик поселенца вывел Гиору из неподвижности.

Во что превратилась еще недавно такая красивая новенькая "ауди"! Он бросился открывать багажник. Пока Гиора извлек запасное колесо, Яков установил домкрат. Молодой бородач попытался утешить владельца автомобиля, с горечью глядевшего на вмятины, осыпавшуюся краску и разбитые стекла.

– Капара (ивр., – жертвоприношение). Металл рихтуется. Слава Богу, что вы целы.

– Что это за пистолет у тебя? – спросил Йорам у доктора.

– Парабеллум. Мой отец всю войну провоевал с таким пистолетом.

– Какую войну?

– С немцами. Но немецкий пистолет он предпочитал советскому. А у меня "парабеллум" из уважения к памяти отца и потому, что мне очень хочется мира.

Йорам вопросительно посмотрел на Давида. Гиора тоже оторвался от закручивания гайки.

– Две тысячи четыреста лет тому назад один очень неглупый римлянин сказал: "Si vis pacem, para bellum", что лучше всего переводится так: "Если хочешь мира, будь готов к войне". Поэтому у этих бородатых добряков "Узи", а меня – "парабеллум".

– Вы его слушайте, – сказал молодой поселенец, – добрее Давида вы не сыщете человека во всей Иудее. Арабы, которых он лечит, души в нем не чают.

– Похоже на правду, – сказал Давид, – но даже в Москве никто не мог обидеть меня безнаказанно. А уж у себя дома! Для этого я и приехал в Израиль, чтобы чувствовать себя защищенным.

Гиора осмотрел поврежденное колесо и закрепил его в багажнике.

– Не забудь в Иерусалиме заехать к панчермахеру, – сказал Яков, – нельзя возвращаться без запасного колеса.

– Хорошо, что так обошлось, сказал молодой бородач.

– Вы или отчаянные храбрецы, или представления не имеете о джихаде. Нельзя здесь без оружия. Для наших арабов нет различия между евреем–другом и просто евреем. Еврей, значит надо вырезать. Джихад. Но, слава Богу, обошлось. Поехали.

Поселенцы развернули тендер и двинулись впереди "ауди". С холма, метрах в двухстах от дороги, вслед им смотрели убежавшие туда арабы. Поселенцы проводили их до Хеврона.

Через город и до северной окраины Бейтлехема Йорам и Гиора ехали вслед За джипом с армейским патрулем. Они не могли рассмотреть водителя и солдата рядом с ним. Но третий, сидевший сзади, был явно резервистом. Во всем его облике угадывалась усталость и неудовольствие. Друзья забыли о транспаранте и не связывали неудовольствие солдата с взглядами, которые время от времени он бросал на этот плакат. – Понимаешь, Йорам, я нашёл пробой в том, что наболтал этот молодой поселенец об арабах. Давида–то они, доктора этого, любят.

– Да. Но у Давида тоже почему–то пистолет.

– Что я могу тебе сказать? Поселенцы ведь с арабами в постоянном контакте. Как мы можем спорить с ними? Это же не Ави, у которого нет информации больше, чем у нас. А ведь Ави именно попросил нас взять пистолеты.

Они миновали Гило и приблизились к центру Иерусалима. До начала митинга оставалось чуть больше двадцати минут.

– Послушай, Гиора, говорят, Хаим Тополь очень хорош в идущем сейчас фильме.

– Да, я слышал.

– Как ты смотришь на то, чтобы сейчас пойти в кино? Дома все некогда, а мы уже все равно приехали.

– Сейчас?

– Ага.

– С удовольствием.

– Остановись на минуту.

– Йорам убрал транспарант, согнул картон вдвое, не без усилий согнул еще вдвое и вышел из автомобиля. Взглядом поискал мусорный ящик. Не найдя, швырнул картон к каменной ограде палисадника.

Девочка лет двенадцати, даже внешне похожая на его Орит, неодобрительно посмотрела на картон, на него и спросила:

– Ты еще не включился в движение за чистую землю Израиля?

Йорам улыбнулся, подобрал картон, погладил девочку по голове и сел на сидение. Гиора хохотал, смахивая с носа слезы. Йорам посмотрел на него и тоже рассмеялся. Автомобиль трясся, как на кочках.

– Расскажем Аврааму? – Спросил Гиора.

– Это был не теоретический спор с Авраамом. Нам преподали предметный урок. А как быть с нашими единомышленниками? Идём пока в кино. Посмотрим.

После опубликования рассказа "Транспарант", леваки и прочие либерально-настроенные граждане стали писать гневные и осуждающие отклики Иону Дегену, как это он посмел задеть демократическую бранжу и её идеалы, вот ответ Дегена этой братии:

"Около месяца был лишён компьютера. Только сейчас увидел отклики на «Транспарант». Ничего неожиданного. Примерно на такую реакцию рассчитывал.

Всем доброжелателям сердечная благодарность. Не за комплименты, а за понимание происходящего в Израиле.

Дорогой Эрнст Левин, простите, но Вы неправы, обрушившись на некого Сэма. Он написал правильно. Вероятно, единственный случай. Это не художественное произведение и не публицистика. Это документ, протокол. Вот только по должности или по положению он не смеет прочитать его.

Уважаемый критик из Штутгарта, Вы неправы по трём пунктам. Во-первых, пользуетесь лживой статистикой. Во-вторых, как и талантливейший и благородный Элиэзер Рабинович, забываете о функции множества неизвестных переменных, которая в истории еврейского народа не менее важна, чем в математике. В-третьих, в Штутгарте у Вас просто не может быть правильного представления о политической географии, тем более – топографии Израиля.

Господин либерал, райский, или адский, или чистилищный, или какой угодно, Либерал индивидуум, а ещё, если это порядочный человек, просто замечательно. Либеральная семья – тоже неплохо. Форма капли, как Вы знаете, обеспечивается поверхностным натяжением. Ещё несколько молекул превращают каплю в кляксу. Не семья, а уже партия либералов, то, увы, далеко не капля. Думаю, пройдёт не более двадцати лет, и, сравнивая фашизм с коммунизмом, национал-социализмом, марксизмом-ленинизмом-маоизмои и прочие измы с либерализмом второй половины 20-го и начала 21-го веков, человечество ужаснётся, увидев на грань какой катастрофы поставил планету этот либерализм. Будет ли ещё возможность спасти Землю от либералов?

Примерно в середине июля, в тяжёлый день боёв в Газе я послал многоуважаемому редактору и хозяину портала ОТКРЫТОЕ письмо. Получил любезный ответ, что он не намерен устанавливать на портале цензуры. Так как письмо ОТКРЫТОЕ, а цензуры действительно нет, осмелюсь письмо процитировать:

Дорогой Евгений!

Простите, что отнимаю Ваше время этим открытым письмом. Инспирировано оно невероятным стечением обстоятельств. В течение восьми дней был отключён от интернета. Заранее предупредил об этом поддерживающих со мной связь. Попросил не загружать мою электронную почту. Тем не менее, получил более 150 писем. Но невероятным является то, что среди них несколько – от Москвы до Сан Диего, от Петропавловска до Аделаиды на одну и ту же тему от людей, которые, вероятнее всего, не могут знать друг друга. С одними и теми же цитатами из Вашей Гостевой. Письма от деликатных упрёков до чуть ли не оскорбительных обвинений в том, что я, израильтянин, да ещё во время войны не реагирую на исходящую из Израиля антиизраильскую пропаганду, которой пользуются явные антисемиты, подчёркивая, что они цитируют израильтян, да ещё печатающихся в портале самого Евгения Берковича. Гостевую, как Вы знаете, я не читаю. Но, увидев эти перлы Сэма и Сильвии, я действительно почувствовал себя виноватым.

А тут это ещё наложилось на определённый эмоциональный фон. 13-го июля в наших известиях сообщили о том, что в Газе ранили четырёх воинов подразделения Шаетет 13. Слово воинов в данном контексте не поэтический термин. После двух лет достойной службы морской коммандос Начальником Генерального штаба Армии Обороны Израиля переводится в воины. Я испытал неописуемое чувство гордости, когда Начальник Генерального штаба АОИ подошёл к моему внуку, стоявшему в строю из менее чем двадцати парней, при парадном построении почти всего личного состава флота, чествовавших новых воинов, и под звук пушечного выстрела снял с левой груди белую, под цвет гимнастёрки, наклейку, маскирующую крылышки 13-й Флотилии. На правой груди крылышки парашютиста. И вот сообщение в известиях о раненых в этом подразделении.

Но, казалось, этого мало. При определённых обстоятельствах, должен ли я объяснять Вам, что у нас сейчас такие обстоятельства, определённого коммандос переводят командиром в элитную дивизию, чтобы поднять, скажем, отдельный взвод, конечно, не до уровня коммандос, для этого нужны определённые тщательно отбираемые солдаты и продолжительное время, но до уровня, способного, скажем, взводом выполнить особую ответственную операцию. Мой внук переведен офицером в дивизию Голани. В один из вечеров телевидение сообщило о гибели в Газе командира батальона, в котором служит мой внук. Вам нужны дополнительные объяснения?

Почти в это же время узнаю, что группа тель-авивских «миротворцев» приехала в Сдерот с претензией к жителям города, желающих оставаться жителями города, а именно поэтому началась война. Какие чувства могли вызвать у меня эти «миротворцы»? Тем более на фоне эмоций деда воюющего внука? А тут ещё в Тель-Авиве демонстрация защитников несчастных арабов Газы от израильских агрессоров. Думаю, что на моём лице не было врачебного благодушия, когда я смотрел на экран телевизора, когда с ненавистью, да, с ненавистью, разглядывал женские лица с несмываемой печатью сексуальной неудовлетворённости и ущербные физиономии молодых мужчин, пытающихся скрыть сою патологическую трусость под покровом ПОЦефизма. Их относительно немного, но они всё же есть. Как меланома на здоровой коже.

Дорогой Евгений! С военной поры у меня твёрдая потребность в точных формулировках. Поэтому нет у меня правых и левых. У меня есть правые, то есть, рассуждающие правильно, и неправые, т. е. рассуждающие ошибочно. Среди них могут быть благородные личности, ошибающиеся в связи с недостатком информации, или с полученной ошибочной информацией. Среди них могут быть замечательные люди, неспособные стряхнуть с себя полученное воспитание или мнение окружающей среды. Остановлюсь на этом перечне порядочных неправых, который можно было бы продолжить. Но есть неправые, отлично осведомлённые в своей неправоте. Это категория от подонков до не имеющего названия отребья.

Вы установили правило: можно обсуждать тексты; нельзя обсуждать авторов текстов. Вероятно, Вы правы. Но представьте себе, что у Вас в Гостевой появился известный ненавистник Израиля Изя. Вы ведь не закроете ему доступ. И читатели желающие слушать именно таких Изь резонно заметят: но ведь это опубликовано у самого Берковича. Так может быть следует объяснить такому читателю, кто такой этот самый Изя?

Чтобы быть более приемлемым Вами, чтобы дать Вам возможность свободно распорядиться моим открытым письмом, я накинул на поддонка Сэма мантию еврейского прощения, показав, что свои отвратные качества он вынес из несчастного детства. Трусливый хлюпик, он подвергался издевательствам своих одноклассников. Чтобы хоть как-то компенсировать свою неполноценность, был ябедой. За это дополнительно страдал физически. Комплекс неполноценности рос вместе с ним в отрочестве, юности. Малообразованный и недостаточно грамотный… У меня нет достаточно данных, чтобы описать его советские годы перед эмиграцией. Развалилась среда его проживания. Ему хотелось бы стать Сэмом, то есть, дядей Сэмом. Не получилось. Но в Израиле у называемых им левых есть потребность даже в таких Сэмах. Как говорится, на безбабье и кулак шансонетка. Посмотрите на его лживые писания. Какой стиль! Как до тошноты он старается писать красиво! Как сюсюкает! И как всё это выдаёт его низкопоклонство, так угодное, так приемлемое в среде, к которой он пристроился. Патологический лгун, он, отлично зная, что лжёт, пишет, например, что в Израиле равное количество левых и правых. У меня очень обширный круг общения. Не три человека, достаточных для статистики раввина, не восемь человек, достаточных для начальной научной статистики, - многие сотни.

Не для статистики. Позвонил внук: - Мои подчинённые и я уже забыли вкус от армейской пищи. Тысячи израильтян одаряют нас различными подарками, закармливают нас вкуснейшей пищей и деликатесами. И ведь отказаться неудобно. Обижаются. Везут со всех концов Израиля - от Метулы до Эйлата.

Сэм, конечно, хоть и мелкая, но всё же находка для антиизраильтян. Правы приславшие мне его цитаты. Но куда серьёзнее Сильвия. Не могу начать описывать её с детства. Не знаю, было ли у неё в молодости нечто пригодное для продажи. Сейчас, скажем, в зрелые годы есть. Она умеет писать. Она лжёт не так неумело, как Сэм. Она обвиняет правых в том, что они не представляют себе будущего. Что, мол, будет, если войска останутся в Газе. Она отлично знает, что за все годы пребывания израильтян в Газе потери там были значительно меньше, чем сейчас в течение нескольких дней. Мне кажется, что до журналистики у Сильвии была другая профессия. Мне даже кажется, что в той профессии надо было логически мыслить. Можно было проследить причинно-следственную связь между действием Шимона Переса с Бейлином и прочими пуделями, импортировавшими из Туниса околевающего там Арафата, и тысячами погибших израильтян. Надо ли перечислять всю последующую цепь преступлений её единомышленников?

Дорогой Евгений! Вероятно, мне всё же следует попросить прощение у приславших мне письма с упрёками. Но ради Вас я сдерживал поток эмоций, реагируя на причиняющих вред своей стране, которой три поколения Дегенов стараются быть максимально полезными.

Будьте здоровы и счастливы!

Ваш

Ион.

А теперь, господин либерал ватиканский (!!!), ответьте, пожалуйста, на вопрос: есть ли у меня право называть предателями тех, кто предаёт делаемое моим любимым внуком ценой собственной жизни?"

2014-09-02

http://berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer8/Degen1.php