Последние Врата

Глава XXV ВОЛНЫ И ВУЛКАНЫ

Хайдекинды Трури и Гури бросились к Генриху, прижавшись к его ногам, замерли в благодарном молчании. Старик Эйвинд с таким усердием целовал спасительную твердь, что расквасил себе нос до крови.

— Слава Одину, великому и всемогущему! — тонким голосом выкрикивал он. — Будь прокляты все его враги, в том числе Убийца Хоркунда, а также мои пленители!

Гном Альвис надсадно кашлял, выгоняя воду из легких, а Ильвис так плевался, как будто вместо воды наглотался уксуса.

— Спасибо вам, тьфу, господин Генрих,— бормотал предводитель древнерожденных. — А я уж решил, что конец нам — тьфу. Одно спасло: мы, гномы, привычны задерживать дыхание. В руднике, бывает, выскочит, тьфу, ядовитый газ из щели, так приходится не дышать и бежать без оглядки.

Гном наклонился к Скальду Ярлов, грубо встряхнул старика за воротник:

— Хватит ныть и бездельничать! Мы продолжаем наш путь... Тьфу!

Поднявшись на мост, Генрих задержался у веревки, спасшей всем жизнь. Она крепилась к перилам моста хитроумным узлом. Таких узлов Генриху встречать еще не приходилось, он подумал, что это, должно быть, один из прославленных морских узлов.

Ильвис, проходя мимо Генриха, с уважением кивнул:

— Какой все-таки вы мудрый, господин Генрих! А ведь считается, что человек не способен завязать узел Одина. Одним лишь гномам подобное умение дано от рождения. Но вы смогли. Тьфу, — в очередной раз сплюнул гном и зашагал по мосту, буркнув: Такое впечатление, что у меня полон рот дохлой рыбы...

«Узел гномов? — Генрих задумчиво почесал переносицу. — Но кто же мог его здесь завязать? А может, Ильвис прав, и за нами все время кто то наблюдает, выручая в особо трудную минуту? »

Мост над Дунаем поддерживали два толстенных металлических троса. Эти тросы крепились одними концами в бетонных бухтах, а другими — высоко в скале, увенчанной белостенным замком.

У двух черных дыр, напрасно силясь прикрыть их, громоздились гигантские камни.

— Туннели совсем завалились. — Питер вздохнул. — А ведь...

Он умолк, потому что мост вдруг задрожал, тросы страшно загудели. Многометровый кусок крепостной стены обрушился, застучал камнями по выступам скал, по шоссе. Небо за крепостью озарилось красным; голые, безлистые деревья посыпались со склонов, как спички. Из глубины полузатопленного города ударил фонтан огня.

Несколько раскаленных брызг упали на мост, выгнули железные перила, задымили на тросах.

— О Один! — Ильвис замер, прислушиваясь. — Так гремит оползень...

От верховья Дуная близился рокочущий гул, он давил на уши, от него вставали дыбом волосы и бежали но коже мурашки. Вначале ничего видно не было, а потом вдруг появилась волна. Высотой метров тридцать, шириной — покуда видел глаз, она двигалась со скоростью реактивного самолета, и там, где она проходила, мир погружался во мрак.

Водяной вал гасил вулканы, сметал дома и деревья, срезал, точно стальной клинок, холмы и горы. Он был бы черен, как бездна, но вспышки молний отсвечивались в нем, будто в стекло, подчеркивали сокрушительную мощь разбушевавшейся стихии.

— Ц-цунами идет .. пробормотал Питер.

На бегство не оставалось времени, а впрочем, никто и не смог бы сейчас бежать ужас сковал тела невидимыми, но необычайно прочными цепями. Ни люди, ни древнерожденные в эти мгновения не могли ни о чем думать. Страх уничтожил все мысли, подавил волю, выкинул из голов всякое понимание происходящего. Один из тросов лопнул, издав короткое, струнное «тюнь», но никто даже не шевельнулся.

Волна налетела на город, взорвала дома, сорвала с причалов корабли на пристани и вознесла все это на пенный гребень. Какая невероятная мощь таилась в мягкости воды!..

Мгновение — и волна нависла над мостом стеклянно-черной ладонью, готовясь обрушить на несчастных путешественников неизмеримые массы воды, тонны земли, ила и мусора.

Генрих зажмурился. Но не из-за страха, а от острых ударов мороси. В его сердце не было страха. Было лишь тупое равнодушие, рабское смирение.

Мгновение... Секунда... Минута...

Генрих приоткрыл глаз, другой... Волна не двигалась. Она замерла, раскрыв пасть, обнажив клыки: носовые части ослепительно-белых кораблей, черные, щербатые обломки скал, расколотые стволы деревьев, измятые багажники и капоты автомобилей. Вся эта мешанина исходила пеной, бурлила и гудела от напряжения, но не подвигалась ни на миллиметр.

Молнии просвечивали воду насквозь, и казалось, что заглядываешь через стекло в огромный аквариум. Вода была необычайно прозрачной, не замутненная ни илом, ни землей, ни мусором, но Генрих владел собой не настолько, чтоб заметить эту странность. Он зачарованно глядел на многометровых рыбин в коричневой поде, осьминогов и тварей, каких не увидишь и в кошмарном сне.

Все эти чудовища вяло, сонно двигались иногда подплывали к границе воды, не мигая, рассматривали людей и древнерожденных, хлопали толстыми губами, словно пытались что-то сказать. На глазах Генриха чудовище, по виду напоминающее стрекозу, лениво приблизилось к горбатой рыбище и перехватило ее метровыми клычищами пополам. Вода помутнела от кропи, но жертва продолжала вяло и равнодушно чмокать, даже тогда, когда ее откушенный хвост упал па дно, взмутив толщу ила.

«Что же мы стоим? Генрих поежился. Неужели мы будем ждать, как глупая рыба, когда волна надумает нас поглотить?»

Он тронул за плечо Олафа, Питера, потом гномов, Трури и Гури и последним старика Эйвинда. Прикосновение Генриха точно пробудило всех ото сна. Древнерожденные и люди вначале медленно, потом все быстрее и быстрее двинулись по мосту, а когда до края осталось не больше десяти метров, каждый помчал так, словно оказался в волшебных семимильных сапогах.

Никто не произнес ни слова, опасаясь лишним звуком свести на нет сдерживающую волну силу, и только когда последний из бежавших ступил на земную твердь и все замерли, не зная, в какой стороне искать спасение, Генрих охрипшим голосом прошептал:

— Питер, где лестница? Куда бежать?

Питер указал пальцем на каменные ступеньки через шоссе, взмахом руки призвал всех следовать за собой и бросился к лестнице на горе.

— Ступенек должно быть сто пятьдесят три! — выдохнул Генрих. — Пусть каждый считает сам, потом сверим результаты.

Первыми засеменили по ступенькам шустрые хайдекинды. За ними, несмотря на преклонный возраст, поспевал старик Эйвинд. Альвис и Ильвис трусили следом за скальдом, а сразу за ними топотал Питер. Никто не оглядывался, как будто опасался, что тут же превратится в соляной столб.

Генрих замыкал отряд. Только чудовищными усилиями воли удавалось ему сдерживать отвратительный животный страх, требующий без оглядки мчать на вершину горы, куда не достанет волна, где можно спастись.

«Ошибиться в подсчете» нельзя, — думал Генрих, назло волне задерживая шаг. Только благодаря одному добрались мы до заветной горы и только ради одного — Последних Врат. Черт с ней, с волной! Я не позволю ей сломать меня, когда до цели рукой подать».

— Первая, вторая... десятая...

— Эй, Генрих, взгляни, — прошептал Олаф, мужественно державшийся поблизости от не поспевающего за ним друга.

— Не отвлекай!

Но Олаф схватил Генриха за руку, притянул к скалистому выступу.

— Да постой же! Читай! Это вывеска перечеркивает все наши надежды!

Генрих поднял глаза. На каменной плите было выбито:

«Строительство этой дороги было начато в 1893 году и закончено 22 мая 1897 года».

— Ну и что? — спросил Генрих.

— А то, что дорога эта построена всего сто с небольшим лет назад, а рукопись, на которую мы опираемся в наших поисках, написана как минимум лет пятьсот назад. Понимаешь? Дороги-то тогда и в помине не было!

— Ну и черт с ними — с рукописью и с дорогой! Может, автору было видение! — закричал Генрих, пытаясь заглушить криком собственную панику. — Ты ступеньки считай! А врет рукопись или нет, разбираться нам некогда. Пусти!

Водяная стена трещала и скрипела. Эти звуки действовали на нервы сильнее, чем стальной стержень, скребущий по стеклу. Казалось, сдерживающая волну сила вот-вот ослабнет.

На сто пятой ступеньке Генрих не выдержал и посмотрел вниз. Водяной вал достигал уронил его ног. Поверхность волны полилась, коробились водоворотами. Один из теплоходов, перевернутый килем вверх, почти наполовину выступил из поды и продолжил двигаться вперед, грозя через минуту-другую вывалиться из объятий воды, обрушиться на мост.

Отведя взгляд от теплохода, Генрих окинул взглядом плоскость воды перед мостом... и недоверчиво протер глаза. Ему показалось, что у стены, прижавшись к ней лицом, стоит огромный человек, расставив руки и преграждая волне путь. Великан не имел четких контуров, но в воде ясно просматривались очертания рук, ног, головы. Эти очертания казались вдавленным барельефом, и, присмотревшись, можно было увидеть отпечаток лица на воде, маску: нос, глаза, скулы. Вода обволакивала тело гиганта, временами выбивалась пузырями из-под его рук или ног. Именно эти пузыри производили жуткий скребущий звук, из-за которого кожа покрывалась мурашками.

— Ты что? — Олаф толкнул Генриха в плечо. — Идем скорее, нам некогда любоваться Последним Часом...

— Кто-то держит волну!

— Отлично! Мы скажем ему спасибо, когда все закончится.