Последний бой

Глава 7

— Чего мы ждем, ваше величество? — резкий тон старого дессауца, как прозвали в войсках герцога Леопольда Ангальт-Дессауского, заставил Фридриха поморщиться.

С каким удовольствием он избавился бы от этой отрыжки его отца, так же, как он избавился от его сыночка Фридриха, осмелившегося спорить с ним. Но нельзя. Герцога пользуется небывалым авторитетом в армии, и вполне способен напоследок организовать волнения, если не бунт, который сейчас был бы очень некстати, все-таки он вступил в войну с Россией, и на таких условиях, на которых никто никогда не вступал. Ни с той, ни с другой стороны не было союзников, которые позволили бы открыть второй, а то и третий фронт. Случилось небывалое, все соседи просто заняли выжидательную позицию, и только Ганновер передал, что Англия предпринимает некоторые шаги в Петербурге, чтобы в итоге переломить ход войны в его пользу. Пока же состоялась всего одна битва, которая закончилась разгромом прусской армии. Салтыков сразу же навязал фон Шверину свой рисунок боя, даже не дав барону выстроить армию как надо. Да еще и эти странные орудия, и не гаубицы, и не пушки, нечто среднее, и оттого эффективное. И вот теперь эта старая плесень, смеет ему указывать, как вести эту странную войну.

— Потому что я никак не могу понять, куда направляются те русские полки, пропустить которые получили приказ от императора Священной римской империи больше половины немецких герцогств, — Фридрих посмотрел на старого фельдмаршала, ближайшего друга своего отца, с открытой неприязнью. — Я, кстати, забыл у вас спросить, вы тоже получили такой приказ?

— Нет, ваше величество, через Дессау никто не проходил, — Леопольд сжал губы. Он недолюбливал Фридриха, ему передалась нелюбовь отца к собственному сыну, которую испытывал его друг Фридрих Вильгельм к старшему сыну. Но все же он не мог отрицать военного гения Фридриха, как бы ему не хотелось сказать обратное. — И те войска уже прошли. Не задерживаясь нигде, и не выказывая никаких намерений начать военные действия.

— И меня волнует только один вопрос, куда они направлялись? — Фридрих вскочил на ноги из кресла, в котором сидел до этого, и принялся мерять шагами комнату. — Кто-нибудь из вас может мне ответить?

— В Голландию, — пожал плечами Леопольд Максимилиан еще один сын и наследник герцога Ангальт-Дессауского, которому Фридрих недавно лично присвоил звание генерала-фельдмаршала. — Судя по последним известиям, они направлялись в Голландию. — Ему было плевать на этих русские части. Ну как им могли помешать какие-то три полка? Беспокойство Фридриха по этому поводу, похоже, никто не испытывал, и его генералы пребывали в недоумении, относительно этой задержки.

— А зачем они туда идут? Какие дела могут быть у них в Голландии? Или вы хотите мне сказать, что русская императрица уподобилась Швейцарии и продает своих солдат? — Фридрих смотрел на них почти с ненавистью. Он не понимал этих движений, шпионы молчали, так же, как и он теряясь в догадках, и от этого у прусского короля начиналась изжога. Он терпеть не мог такие моменты. Чертова баба! С приходом к власти Елисаветы, которую он по глупости считал всего лишь раскрашенной куклой, начались какие-то странные изменения на политической карте Европы, но никто толком не понимает, чем им всем это может грозить. — Почему я уже несколько лет не получал известий от наследника Елисаветы? Ему запрещают мне писать? Что происходит? Пока он жил в Гольштинии, не проходило и недели, чтобы я не получал восторженного письма, а что сейчас произошло? и где Бергхольц? Почему от него нет известий? С ним что-то случилось? Если случилось, то почему меня не поставили в известность? Ну почему вы все молчите? — Фридрих развернулся, глядя холодным пристальным взглядом на собравшихся. В этом взгляде вовсе не было той нервозности, которая прослеживалась в каждом его жесте.

— А вам не кажется, ваше величество, что о наследнике Российского трона вы могли бы спросить у своей сестры. Вся Европа обсуждает слухи, по которым они стали очень дружны, если не сказать большего, — вновь дребезжащим голосом обратился к королю герцог Ангальт-Дессауский. — Те девушки, которые вернулись с того своеобразного смотра невест, устроенных русской императрицей, утверждали, что его высочество всегда выделял Луизу Ульрику среди других женщин и девиц, находящихся при дворе. Они даже могли позволить себе перейти на личности, а одну их ссору, которая состоялась прямо посреди коридора, смакуют в подробностях все, кто ее наблюдал. А наблюдали ее многие, уж поверьте. Правда, вернулось девиц не так чтобы много, две трети нашли счастье в России, выйдя замуж за представителей тамошней аристократии, и это тоже играет весьма существенную роль в предоставлении прохода через территории для тех полков, которые не дают вам покоя, ваше величество. Они уже прошли, не останавливаясь, и я от лица не только ваших генералов, но и от лица солдат спрашиваю, чего мы ждем? После позорного поражения фон Шверина, его пленения, мы все еще продолжаем ждать чего-то. Чтобы фельдмаршал Ласси вошел на территорию Пруссии? Если вас так волнует герцог Гольштейн-Готторпский, то напишите уже письмо вашей сестре, и сделайте что-нибудь, чтобы остановить Ласси!

— Хорошо, — Фридрих неохотно согласился с доводами Леопольда. Ждать дальше не имело смысла. — Выдвигаемся к Дрездену. Даже, если Ласси подойдет к городу первым, то ему придется начать осаду. Город прекрасно защищен. Месье Грибоваль отлично знает свое дело. Просто войти в Дрезден у этого старого ирландца не получится. А там и мы подойдем. Воевать и с защитниками города и с нами у него явно не получится, и мы одержим замечательную победу. В Дрездене и остановимся на зимних квартирах.

Вопреки опасениям Ласси, армия Фридриха хоть и покинула Берлин, но границ Пруссии пока не пересекла. Король затормозил продвижение вперед, из-за предчувствий, которые даже сам не мог объяснить самому себе. Но он привык доверять своей интуиции, которая на этот раз просто криком кричала о том, чтобы король не спешил покидать свою страну. И вот теперь Фридрих отдал приказ продолжить движение к Дрездену.

Также он не стал обострять внимание прежде всего герцога Ангальт-Дессауского на том, что не собирается писать Луизе. Они не слишком хорошо ладили, будучи детьми, любимица отца не вызывала теплых чувств у старшего брата, который был гораздо ее старше, да и к тому же особой любовью Фридриха Вильгельма не пользовался. Эта неприязнь сохранялась между ними до сих пор и сам Фридрих совсем не горел желанием как-то менять подобное положение дел.

— Слава Богу, — воскликнул герцог Ангальт-Дессауский, и остальные генералы поддержали его одобрительным гулом. Вот только сам Фридрих не горел большим энтузиазмом. Что-то не давало ему покоя, что-то он упускал из вида, и это сулило в будущем большие неприятности. Но он никак не мог ухватиться за кончик ниточки своих неясных пока предчувствий, которые настойчиво советовали ему остаться в Пруссии, забыть пока про Саксонию. И как бы Фридрих не гнал из головы этот настойчивый голос, он все никак не замолкал, и это тревожило прусского короля. Приняв решение, он так же приказал самому себе связаться с союзниками в Ганновере, чтобы те поторопились в своем влиянии на Елисавету, коль скоро они с такой уверенностью обещали ему помочь.

— Да, господа, польский король прислал мне с нарочным письмо, в котором указал на то, что в знак глубочайшего уважения собрал для нашей замечательной армии обоз, в котором, кроме всего прочего, имеется образец того орудия, которое применили в бою с фон Швериным русские, — Фридрих задумался. судьба этого обоза оставалась неизвестной, но он все-таки надеялся на то, что полякам хватило ума уйти с траектории движения русской армии и двигаться как можно незаметнее, иначе может получиться большой конфуз, последствия которого весьма непросто предугадать.

— Думаю, что по дороге мы с ним встретимся, ваше величество, — на этот раз весьма учтиво ответил ему Леопольд, и даже поклонился. Фридрих только рукой взмахнул, показывая, что понял старого генерала. После чего быстро покинул комнату совещаний. Ему тоже нужно было подготовиться, потому что он решил лично сопровождать армию, про себя наконец придумав оправдание своим неясным метаниям тем, что без его руководства с армией точно что-то произойдет, если он сам не возглавить битву.

Молодая весьма привлекательная женщина сидела перед зеркалом и примеряла ожерелье, разглядывая, насколько подходят сапфиры к ее глазам. На сегодняшнем приеме у бургомистра она хотела блистать, как и на многих предыдущих.

Дверь в ее спальню отворилась, и в комнату зашел невысокий красивый мужчина, который сразу же подошел к ней, встал за спиной и положил руки на ее обнаженные плечи.

— Дорогая, мне весьма неприятно это тебе говорить, но сегодняшний прием отменяется, — наклонившись, он поцеловал ее в шею.

— Что? Почему? — женщина нахмурилась, глядя на любовника, отмечая про себя, что он ей все еще не надоел. Она наконец-то нашла мужчину, который прекрасно подходил ей по темпераменту, к тому же был красив, богат и весьма щедр. С ним легко было забыть про то, что на самом деле она уступила его ухаживаниям вовсе не по своей воле, а по приказу могущественного Ушакова.

— Кажется, нам предстоит пережить осаду, — Грибоваль выпрямился и посмотрел на любовницу в зеркале. — Твои соотечественники решили попробовать мой гений на прочность, — он усмехнулся, и провел ладонью по ее лицу, заметив на нем легкую тень испуга. — Не бойся, я никому не позволю отнять тебя у меня. К тому же, сомневаюсь, что эта война началась из-за твоих прекрасных глаз. Но, даже, если это так, я все равно не отдам тебя этим варварам, которые подошли сейчас к городу.

— Варвары? — Ксения резко повела плечом, скидывая его руку. — А меня ты тоже считаешь дикаркой? — ее глаза опасно сузились. — Может быть, после того, как я тебе надоем, ты возведешь меня в ранг рабыни в твоем доме?

— Ксения, я вовсе не то...

— Нет, Жан, ты именно это хотел сказать, — она сорвала с шеи ожерелье и бросила его в шкатулку. — Уйди, я не хочу тебя сейчас видеть.

— Но... — мужчина растерялся. Она впервые настолько вышла из себя, что выгоняла его. Внезапно он понял, что не хочет уходить. Но голубые глаза метали молнии, и Грибоваль решил, что раздражать ее еще больше будет чревато. Ксения вполне может уйти, уехать обратно в Россию, и он ее больше никогда не увидит. Она была вдовой и ее побег с ним двор, скорее всего счел пикантной шалостью. — Хорошо, я уйду, но прежде, ответь мне на вопрос, ты выйдешь за меня замуж? — Ксения растерялась. Она никак не ожидала, что он сделает ей предложение. Она никогда не рассматривала Грибоваля в качестве мужа, он вполне устраивал ее как любовник. К тому же, она все еще никак не могла понять, что же хотел от нее Великий князь. В тот вечер, когда они остались наедине... Ксения почувствовала, как по коже побежали полчища мурашек, словно холодный ветерок прошелся по комнате. Она его до сих пор боялась, каким-то безотчетным страхом, но и понимала, что выполнит все, что он у нее попросит. Вот только он ничего не просил. И вообще считал ее пребывание возле Жана и в его постели своего рода жертвой, которая достойна вознаграждения. И вот теперь Грибоваль сделал ей предложение. Тут спору рассмеяться или разрыдаться. И совершенно непонятно, что же ей делать. — Ксения...

— Я не могу тебе ответить, пока не могу, — она закрыла лицо руками. — Уйди, пожалуйста. Мне надо подумать, — на этот раз он не стал ее огорошивать, а вышел. Выглядел Грибоваль при этом несчастным.

Ксения сидела, бездумно глядя в зеркало и размышляя о превратностях судьбы.

— Ксения Алексеевна, — она не повернулась и смотрела через зеркальную поверхность на зашедшего в комнату Михаила, которого она представила Жану как личного слугу.

— Что я должна сделать? — тихо спросила она у приставленного к ней Тайной канцелярией человека.

— Ничего, — он улыбнулся и покачал головой. — Я зашел к вам, чтобы попрощаться. Вынужден вас покинуть, а зашел, чтобы вы меня не обыскались.

— Кто вы на самом деле? — все еще тихо спросила Ксения. Но Михаил только покачал головой. Понятно, она вряд ли когда-нибудь узнает, кого именно привезла с собой в Дрезден. — Так что, его высочество совсем ничего не поручил мне передать?

— Его высочество велел передать вам это, — и он протянул ей дарственную на деревеньку, как и обещал. — Вы все сделали блестяще, и он очень вами доволен. Да, его высочество просил передать, когда все закончится, если вы сможете повлиять на месье Грибоваля, чтобы он переехал в Россию, то его высочество будет вам очень благодарен. Потому что система обороны, которую создал ваш возлюбленный, на самом деле просто чудесна.

Он ушел, а Ксения еще долго смотрела в зеркало, потом ее взгляд упал на дарственную.

— Ну что же, посмотрим, насколько благодарным может быть его высочество, — и она встала, заперла дарственную в шкатулку с драгоценностями и пошла искать Жана.

Грибоваль обнаружился в гостиной, где он сидел в темноте, глядя в огонь камина.

— Ксения, ты пришла сказать, что бросаешь меня? — вот значит, о чем он думал. Внезапно она вспомнила слова Петра: «Красивые и умные женщины обычно беспощадны, Ксения Алексеевна». Видя, в каком раздрае находился блестящий француз, она впервые осознала, что, возможно, в этих словах есть доля истины.

— А ты этого хочешь? — он вскинулся было, но Ксения приложила палец к его губам, сев на пол на колени так, что ее пышная юбка, лишенная кринолина, расплескалась по полу, как шелковое озеро. Все-таки Марии удалось стать законодательницей мод, правда, от нижних юбок избавились лишь самые смелые дамы, например, мадам Помпадур, которая, как слышала Ксения, даже начала переписку с юной княгиней. — Жан, я согласна стать твоей женой, но только при одном условии, — она сложила руки домиком у него на коленях и положила подбородок на скрещенные кисти. — Боюсь, тебе оно не понравится, так что это ты сейчас должен будешь все обдумать и решить, хочешь ли ты все еще на мне жениться.

— Мне нужен бухгалтер, — я захлопнул огромную расчетную книгу, или как называется правильно этот талмуд. — Мне нужен самый лучший бухгалтер. Герр Ван Вен, вы знаете хорошего бухгалтера? — Кристиан в это время проходил мимо собственного кабинета, в своем собственном доме, откуда я его попросту выжил. Он услышал, что я к нему обращаюсь и быстро зашел в комнату.

— Ваше высочество? — поклонившись Ван Вен уставился на меня преданным взглядом. Он получил все, о чем только мог мечтать, даже наследственное дворянство, и теперь готов был устилать мой путь лепестками роз, ну, или скорее тюльпанов, учитывая, что мы в се-таки в Амстердаме сейчас находились.

— Вы сами все это считаете, или у вас есть грамотный бухгалтер? — я ткнул пальцем в гроссбух.

— Эм, — он замялся. — Видите ли, ваше высочество, у меня есть бухгалтер, но вам может не понравиться...

— Да не тяните кота за яйца, мне уезжать скоро, а я еще не во всем разобрался, — поторопил я его с ответом.

— Дело в том, что мой бухгалтер — женщина, — сообщил он шепотом. Причем, сказано это было таким тоном, будто он как минимум демона вызвал, чтобы тот ему дебет с кредитом сводил.

— И что? — я посмотрел на него с удивлением. Сколько себя помню, всегда имел дела исключительно с бухгалтерами, даже старшими, исключительно женского пола. И у некоторых была такая хватка, бультерьер от зависти удавиться может. Как в старом анекдоте про то, что у хорошего бухгалтера может не сходиться только юбка.

— Ну, как же... — Ван Вен явно растерялся и не знал, что мне ответить.

— Герр Ван Вен, у вас странная логика, вы не находите? — я бросил свое перо, которое Кристиан проводил задумчивым взглядом на стол и скрестил руки на груди. — Вы совершенно спокойно относитесь к правительницам женщинам: королевам и даже императрицам, и одновременно опасаетесь, что кто-то узнает о вашей пикантной тайне. То есть, по-вашему, править она может, а считать — нет?

— Вы утрируете, ваше высочество, — Ван Вен поджал губы.

— Разве? А вот мне так не кажется. Зовите вашего бухгалтера. Как вы это делаете, надеюсь не проводите темномагический ритуал в ночь полнолуния?

— Ваше высочество, ваши шутки иногда... — он не договорил, и быстро вышел из кабинета. Все-таки с ним бывает сложно. Хотя, с любым человеком может быть сложно.

Пока хозяин дома бегал за своим бухгалтером, я задумчиво посмотрел в окно. Время поджимало, скоро уже будет невозможно переправляться по морю, так что нужно было поторопиться. Корабли уже полностью обследованы и облизаны, и признаны достойными и готовыми к плаванью. Команды с торговых судов наконец-то смогли сойти на берег и отдохнуть. Правда, долгого отдыха им было не видать, скоро они снова займутся своими непосредственными делами, доукомплектовывая команды кораблей. Полки уже погрузились на корабли. В целом переход прошел без осложнений. Все было договорено и обговорено с правителями земель, через которые они шли. Даже все пошлины уже были заплачены на момент перехода.

Что касается компании, то тут все было гораздо интересней. Со мной согласились работать сорок три директора. Двое весьма демонстративно встали, и собирались уйти, но я с гнусной улыбочкой порекомендовал не торопиться и прямо сейчас вернуть доступы ко всем активам компании, которыми товарищи распоряжались. В итоге, один передумал и теперь очень рьяно готовился к предстоящему аудиту, а вот второго я тут же сдал капитану полиции, по подозрению в крупной растрате. Похоже, этот товарищ перепутал счет компании со своим собственным и весьма активно его использовал, в основном для оплаты услуг дорогих содержанок. Главный полицейский от такого праздника на его улице чуть ли не в экстазе пребывал. Мне даже интересно стало, что же такого сделали ему господа из Ост-Индийской компании, что он готов их развесить на фонарях без суда и следствия.

Владельцы кораблей, которые были купцами, и владельцы-капитаны внимательно выслушали меня, поняли, что для них ничего принципиально не меняется, кроме одного, гарантии. Я предоставлял гарантии, грубо говоря страховку на тот случай, если произойдет несчастье с кораблем. Я был готов компенсировать его стоимость. Только корабля, о команде и их родственниках они должны будут заботиться сами, так как не являются служащими компании. А еще, корабли буквально с этого дня не будут ходить в одиночку. Только караванами и под охраной военных кораблей. В конце концов российских морякам необходимо осваиваться в океанах. Вот эта новость была принята на ура, и даже сомневающиеся перезаключили контракты. И никого даже не смутил тот факт, что эти дополнительные услуги будут предоставляться не бесплатно. Я запросил два процента от стоимости груза по прибытию, и они согласились, придя к выводу, что это не такая уж большая плата за безопасность и гарантии возвращения стоимости корабля, если вдруг что.

С сотрудниками компании было сложнее. Я просто физически не мог беседовать с каждым. Поэтому поговорив лишь с, грубо говоря начальниками отделов, утвердил в бывших должностях где-то половину. Остальные не соответствовали моим представлениям о профессионалах. У них же было всего два вопроса: разрешается ли им сохранить их веру и каков будет их заработок. Насчет веры я подтвердил то, что уже говорил, мне плевать, пусть хоть в макаронного бога веруют, но только дома под одеялом. Никаких проповедей, профессиональное отношение к работе и преданность, исключающая предательство, и вы приняты. Набор штата я поручил этим утвержденным начальникам, а ответственным назначил Ван Вена. Так же я предупредил про то, что очень скоро начнут приезжать целые группы обучающихся потому что главную палату я переношу в Петербург, но здесь остается филиал, так что увольнение сотрудникам не грозит, если сами не накосячат. Нововведением становится собственная служба безопасности. Когда это было озвучено, примерно треть сотрудников тихонько ушли. Понятно, или приворовывали, или торговали информацией, скорее всего, снабжали сведеньями Англию. Но без данных кадров мы уж как-нибудь обойдемся. Другое дело, что среди оставшихся точно найдутся такие же, только более наглые и уверенные в себе. Ну ничего, заодно проверим новую службу в деле.

В кабинет вошла миловидная и довольно молодая женщина, которую Ван Вен пропустил мимо себя.

— Ваше высочество, — она присела в реверансе. — Хельга Хофф.

— Присаживайтесь, фрау Хофф, давайте будем считать, что о погоде мы уже поговорили. Где вы научились вести бухгалтерию?

— Мой отец служил аудитором при Первом банке Амстердама. Но он очень рано начал слепнуть, и, чтобы не потерять работу, был вынужден выучить меня разбираться в счетах и искать малейшие неточности в бухгалтерских книгах. А когда он умер, господин Ван Вен предложил мне стать его бухгалтером. Он однажды стал свидетелем, что я делаю практически всю работу по аудиту, которую он заказал у банка, когда заподозрил, что его партнер его обманывает.

— Вы представляете объем работы бухгалтера Ост-Индийской компании? — она вздрогнула и вскинула голову.

— Да, ваше высочество, и я уже говорила господину Ван Вену, что не справлюсь. Там нужен целый штат, человек двадцать, как минимум.

— У вас есть эти двадцать человек на примете? — я смотрел на нее, наклонив голову. — При условии, что все они будут слушать вас, как мать родную?

— Я... — она растерянно посмотрела на меня. — Да, я смогу таких предоставить вам. Вы хотите сами с ними разговаривать?

— Зачем мне с ними вообще разговаривать? — я удивленно посмотрел на нее. — Ван Вен передаст вам назначение в бухгалтерию, когда подготовит бумаги о создании данного отделения. Если вашим людям так удобно, пускай называются клерками, мне все равно. Вот вы отчитываться будете непосредственно передо мной. Каждый месяц — предоставлять большой доклад, а раз в год в приватной беседе. Вам необходимо будет приезжать в Петербург для этого. Ответственным я назначаю господина Ван Вена.

— Я не понимаю, ваше высочество, вы хотите сделать меня старшим бухгалтером Голландской Ост-Индийской компании? — я никогда не думал, что глаза человека могут так расширяться.

— Да, а что, с этим есть какие-то проблемы? Муж запрещает?

— Я не замужем, — тихо ответила она.

— Тогда готовьтесь принять все вот это и начинайте готовить отчет. Боюсь, работы вам предстоит... — я глаза закатил. — Да, не удивляйтесь, если найдете кучу злоупотреблений. Просто зафиксируйте каждое отдельными пунктами. Я сам буду решать, что делать с этими шалунами. Задачи бухгалтера мне объяснять вам не надо? — она молча покачала головой, все еще глядя на меня огромными глазами. — Отлично. Тогда, до свиданья. Это вам, — и я протянул ей ручку с металлическим пером. — Она автоматически зажала ее в руке и вышла, даже не сделав реверанс на прощанье. Я понимаю, шок, надеюсь, при нашей следующей встречи фрау или скорее фройлейн, исправится.

Отодвинув гроссбух в сторону, я вышел из-за стола и потянулся. Первичная работа сделана. Завтра в путь, а то я могу здесь до весны застрять.