Последний джентльмен войны

Глава первая Высадка

9 ноября 1914 года

Было 06:30. Лейтенант Гельмут фон Мюке отчитался перед командиром корабля фон Мюллером на юте «Эмдена»:

— Десантный отряд, состоящий из трех офицеров, шести мичманов и сорока одного матроса, готов покинуть корабль, сэр.

«Эмден» стоял на якоре у Порт-Рефьюдж, гавани, сформированной рифами островов Килинг. У крейсера качались две шлюпки с офицерами и матросами десантного отряда. Паровой катер был готов тянуть шлюпки на бечеве. Десантному отряду приказали разрушить радиостанцию и телеграф на острове Дирекшн, северном острове из группы Кокосовых. Если это окажется вообще возможно, то им следовало принести назад сборники сигналов, сборники кодов, секретные документы и все подобное.

От Дирекшна шли три важные телеграфные линии: одна на остров Маврикий, вторая в город Перт, Австралия, третья — в город Батавию. Станция на острове Дирекшн являлась последним чисто английским звеном связи между Австралией и метрополией: остальные телеграфные линии были разрушены другими кораблями из немецкой эскадры крейсеров,

Десантный отряд, предполагавший, что его на берегу встретят вооруженные силы, взял с собой четыре пулемета, которые до этого стояли на борту. Два перевозились в паровом катере, два других в шлюпках.

Экипажи были вооружены ружьями, штыками и пистолетами. Паровой катер тянул за собой привязанные шлюпки и таким образом они отправились на Дирекшн к неопределенному будущему.

Остров располагался примерно в трех тысячах метров. Это был плоский кусок земли с высокими пальмами, сквозь кроны которых просматривались крыши домов, построенных в европейском стиле, и радиобашня. Моряки рулили по направлению к последней. Прямо у пристани на якоре стояло небольшое белое парусное судно.

— Его тоже будем уничтожать? — спросил один лейтенант у командира отряда.

— Естественно. Оно сплавало в последний раз. Отряди человека, чтобы приготовил взрывчатку, — приказал Мюке.

Приготовив пулеметы и стрелковое оружие, десантный отряд пришвартовался у маленького мостика на берегу внутренней лагуны. Не встретив никакого сопротивления, они быстро направились к радиобашне. Разрушение белого парусного судна временно отложили. Их главной целью было исследование местности и поддержание связи с «Эмденом» оговоренными сигналами. Они быстро нашли здание телеграфа и радиостанции, заняли их и прервали всю .связь. Мюке захватил одного из удивленных английских гражданских лиц и приказал ему позвать директора станции, после чего поспешно появился мистер Фаррант. Он оказался человеком с веселым характером и чувством юмора.

— Мне приказали разрушить вашу радиостанцию и телеграф, — объяснил Мюке. — Предупреждаю вас: не оказывайте сопротивления. С вашей стороны также будет разумно дать мне ключи от всех помещений, чтобы мы не ломали двери. Все оружие, которое у вас есть, вы должны немедленно сдать, и все европейцы должны собраться перед зданием телеграфа.

Директор воспринял свое незавидное положение, держа себя в руках. Он заверил моряков, что и не думал о сопротивлении. Мужчина достал большую связку ключей из кармана и показал на домики, где можно найти радиопередатчики, которые пока еще не устанавливали. Затем он сказал:

— Кстати, я должен вас поздравить.

— С чем? — спросил удивленный Мюллер.

— С Железным Крестом. Агентство «Рейтер» телеграфировало новость всего несколько минут назад.

Но у немецких моряков имелись другие поводы для размышлений. Радиобашню следовало уничтожить как можно скорее. Специалисты по торпедам подсоединили запалы к опорам строения и затем взорвали их, таким образом обрушив башню. Все, что казалось важным, разбили вдребезги.

В здании телеграфа аппарат все еще судорожно работал, выбивая какое-то сообщение азбукой Морзе. Моряки «Эмдена» не знали, что телеграфировалось, так как послания были закодированы. Несколько сильных ударов топором — и аппарат, чернильницы, ножки стола и блочные кабельные соединители разлетелись по комнате. Морякам приказывали тщательно сделать работу. Они везде искали запасное оборудование. Все, что выглядело, словно содействовало работе станции, разрушалось, даже сейсмограф. Простые матросы приняли его за важный телеграфный аппарат.

Самой сложной оказалась работа по нахождения и перерезанию подводных кабелей. План их расположения на станции найти не удалось, но на пляже оказались несколько табличек с надписями «Кабели». Очевидно они отмечали места, где кабели выходят на берег. При помощи парового катера и нескольких крюков их вытащили из воды. Работа оказалась сложной из-за немалого веса кабелей. Не представлялось возможным прямо вытащить их на поверхность. Когда поднимали шлаг троса, морякам приходилось нырять под него и присоединять к нему бегучий такелаж. Затем с большим трудом им удавалось втащить жилы кабеля в лодку. Взрывчатка для их разрушения не использовалась: она все еще требовалась «Эмдену» для затопления судов. Вместо этого толстые кабели атаковали лапчатыми ломами, топорами и долотом.

Приложив немало усилий, моряки перерезали два кабеля и оттащили концы прочь при помощи парового катера. Третий кабель, несмотря на активные поиски, они найти не смогли.

Небольшой сарай из рифленого железа, нагруженный запасными частями и резервным оборудованием, открыли при помощи пистонов, затем подожгли. Все газеты, книги, шифровальные коды Морзе положили в мешки, чтобы забрать с собой.

Вскоре «Эмден» передал послание световой азбукой Морзе: «Поскорее заканчивайте». Мюке собрал своих людей и отказался от идеи разрушения небольшой шхуны, которая стояла в гавани. Теперь это не имело значения. Ревун на «Эмдене» гудел, требуя немедленно вернуться на корабль. Когда десантный отряд добрался до места высадки, «Эмден» уже поднимал флаг, свидетельствующий, что он уже снялся с якоря. Причина была неизвестна и поставила десантный отряд в тупик. На максимальной скорости небольшая группа судов, состоявшая из парового катера и двух шлюпок, по кратчайшему пути между рифами понеслась к крейсеру. Тем временем «Эмден» повернул нос к морю и пошел на высокой скорости. Мюке предположил, что крейсер отправился встречать угольщик «Буреск» с целью провести его между рифов. Паровой катер продолжал следовать за «Эмденом», но расстояние между ними все увеличивалось. Крейсер шел на шестнадцати-семнадцати узлах, в то время как паровой катер, который тащил за собой две нагруженные шлюпки, в лучшем случае мог делать четыре.

Внезапно на «Эмдене» подняли военно-морской флаг. Прогрохотал гром пушечных выстрелов — крейсер дал бортовой залп с правого борта. Но десантный отряд все еще не знал, что происходит. Предположили, что «Эмден» хочет захватить грузовой корабль, проходивший поблизости. Но почему стреляли всей батареей?

За кормой «Эмдена» залп из пяти тяжелых снарядов ударил по воде и поднял в воздух огромные столбы воды. Теперь стало ясно: их крейсер ввязался в серьезное сражение. Десантный отряд не видел врага: остров Дирекшн и пальмовые заросли на нем закрывали вид. Тем временем «Эмден», в нескольких морских милях, продолжал увеличивать расстояние от шлюпок. Они не могли его догнать и повернули назад. «Эмден» оставил свой десантный отряд позади.

Лодки вернулись на Дирекшн, и их привязали в том же месте. Десантный отряд снова собрал англичан и конфисковал их оружие, затем поднял немецкий флаг над островом. Было объявлено чрезвычайное положение и связь с вражескими кораблями и другими островами строго запрещена. Десантный отряд получил приказ готовить плацдарм для обороны, устанавливать пулеметы и копать траншеи. Кокосовые острова теперь стали немецкой территорией. Если «Эмден» прогонят прочь или даже разрушат, вражеский крейсер определенно зайдет в гавань, чтобы проверить радиопередатчик. Мюке не собирался сдавать остров, над которым теперь развивался немецкий флаг, без сражения.

Англичан мало радовала эта перспектива. Они просили разрешения уйти с пути, отправиться на другой остров, если дело на самом деле дойдет до сражения. Их просьбу удовлетворили.

Мюке провел все необходимые приготовления для защиты и затем поспешил на северный берег, чтобы наблюдать за сражением. Он не узнал вражеский корабль; на нем были четыре трубы и две мачты, все под углом к корме. Его вооружение казалось гораздо мощнее, чем у «Эмдена». Он явно относился к классу «Ярмута» или «Сиднея» и шел под густым облаком дыма, значит, в нем использовался или индийский, или японский уголь. «Эмден» держался подветренной стороны, позднее наветренной. Противник стрелял быстро, но неточно, снаряды приземлялись во многих сотнях метров друг от друга. Ему потребовалось много времени, чтобы добиться точности. По словам англичан, которые наблюдали за началом сражения с земли, «Эмден» рано начал прицельную стрельбу и ровно клал снаряды.

Когда Мюке впервые увидел сражение, «Эмден» уже потерял свою первую трубу. Корабль на высокой скорости повернулся к врагу и готовился кружить. Определенно выпустили торпеду. В начале движения уже яростно горела корма и поблизости от грот-мачты несколько снарядов нашли цели. На крейсере поднимались высокие, яркие языки пламени и его окутывали густые белые облака дыма. Возможно, это только выходил пар. После того, как крейсер выстрелил торпедой, он резко повернул налево, как и корабль противника.

Мюке с неохотой покинул свой наблюдательный пост, чтобы посмотреть, как работает его десантный отряд. Затем он выбрал более высокую точку обзора на крыше и следил за оставшейся частью сражения. К 11:00 немецкий корабль так сильно пострадал от ударов превосходящего по силе противника, что любое возвращение на остров, даже при благоприятных обстоятельствах, казалось маловероятным. В лучшем случае он может попытаться добраться до гавани, чтобы отремонтировать корпус, похоронить мертвых и спустить на землю раненых.

На протяжении долгих месяцев и лет службы за пределами метрополии легкий крейсер «Эмден» стал страной и домом для своего экипажа. Сколько раз после возвращения с задания или отпуска знакомый силуэт трех труб и двух мачт среди незнакомых кораблей, причудливых строений и экзотических деревьев давал им чувство безопасности? Теперь силуэта больше не существовало: мачта упала, трубы были разрушены, корабль горел. Люди на небольшом коралловом острове чувствовали то же, что гражданские лица, наблюдающие, как горят их дома, фермы или деревни. Их сердца словно сжала крепкая рука, всеохватная ярость уступила место подрывающей силы печали и замешательству, чувству нереальности. Это не может быть правдой, это просто ужасный сон.

Но это была реальность и теперь их изуродованная, умирающая маленькая родина исчезала на черном горизонте. Какое-то время люди чувствовали себя сиротами, абсолютно покинутыми. Как организованная, эффективная, пульсирующая оружейная система, легкий крейсер «Эмден» прекратил существовать. Теперь морякам требовалось подумать о будущем. Что им делать следующим этапом? Судя по тому, что говорили англичане, поблизости от острова находилось несколько крейсеров Королевского ВМФ, среди них — «Минотавр». Из-за отсутствия радиосигналов они придут к выводу, что немцы осуществили высадку десанта. Поэтому следовало ожидать, что они раньше или позже появятся. Они также могут зайти для ремонта судна в Порт-Рефьюдж, или высадить раненых, поскольку на острове имелись врачи. Еще одна возможность: английский боевой корабль решит зайти проверить радиостанцию и телеграф из-за нарушения передачи в австралийские порты, Батавию и на Маврикий. Любому небольшому английскому отряду Мюке мог противостоять со своими четырьмя пулеметами с двумя тысячами патронов, двадцатью девятью ружьями с шестьюдесятью патронами каждое, а также десятью пистолетами с двадцатью четырьмя патронами каждый.

С другой стороны, он будет абсолютно беспомощным при орудийной стрельбе с английского крейсера. Их ждала или героическая смерть, или интернирование англичанами, или... Мюке бросил взгляд на небольшую белую шхуну в гавани. «Айша», названная в честь любимой жены пророка Мухаммеда, раньше служила для перевозки копры два или три раза в год с острова Дирекшн в Батавию; каждый раз она возвращалась, нагруженная провизией. После введения регулярного движения грузовых судов, «Айша» не использовалась и без такелажа гнила в гавани. Она может помочь им выбраться из этой ловушки. Мюке мгновенно решил, что они на ней уйдут с острова.

Он сам сел в паровой катер и отправился к шхуне, чтобы посмотреть, является ли она мореходной. На борту он нашел капитана и матроса. Вначале он спросил о снаряжении и боеприпасах, скрывая истинную причину проверки. Короткая прогулка по палубе заверила его, что судно на самом деле мореходно. Офицеры и матросы «Эмдена» прибыли, чтобы подготовить его к отплытию. Требовалось проделать много работы. Первой задачей было заново установить паруса и такелаж.

Когда английские обитатели острова поняли, что собирается сделать немецкий десантный отряд, то предупредили, что «Айша» — старая и прогнившая шхуна и не перенесет путешествие по морю. Кроме этого, английский броненосец «Минотавр» и японский крейсер находятся поблизости и определенно захватят шхуну. Даже капитан, который покинул судно вместе со своим экипажем из одного человека, произнес мало успокаивающие слова:

— Желаю вам безопасного плавания, но корпус судна прогнил.

Когда немецкие матросы, несмотря ни на что, продолжали готовить «Айшу» к плаванию, англичане проявили дух сотрудничества и товарищества. Они делали все, что могли, чтобы помочь. Двигала ли ими благодарность за внимательное отношение, продемонстрированное им, или желание избавиться от иностранных завоевателей как можно быстрее? Некоторые радовались, что их напряженные обязанности в сфере коммуникаций на время стали делом прошлого. Они показали немцам, где можно найти воду и припасы и убеждали их взять наиболее свежие. Англичане принесли на шхуну кастрюли и сковородки, воду, масляные лампы, старую одежду и одеяла. Они обеспечили трубки и табак. Они также щедро давали советы относительно курса, которым следует идти. Позднее выяснится, что их замечания о ветре, погоде и течениях на самом деле оказались правильными. Местные жители пожелали немцам спокойного плавания и поблагодарили их за то, что проявили внимание к людям, когда выполняли свое трудное задание — задание, во время которого все моряки «Эмдена» действовали справедливо. Затем англичане заполнили «Айшу», фотографируя ее.

Вскоре впередсмотрящий на одной из крыш объявил об облаке дыма, появившемся с севера. Они увидели, как черный дым плывет по направлению к острову и очевидно исходит от вражеского крейсера, который использует индийский уголь. Корабль все еще находился ниже горизонта. Появились мачты, как и мачты «Эмдена». Они находились на востоке и медленно двигались в одном направлении. Внезапно противник устремился к «Эмдену», и их мачты стали неразличимы. И именно тогда высокий белый столб поднялся сквозь черный дым корабля противника. Торпедный удар? Противник вышел из сражения и восстановил курс на северо-запад, в то время как «Эмден» продолжал идти на восток. Расстояние между двумя судами, казалось, росло, пока в сумерках оба не исчезли за горизонтом.

Из-за такого количества коралловых рифов плыть в полной темноте было невозможно. Поэтому лейтенант фон Мюке остановил операцию по погрузке, чтобы подготовиться к отплытию. У них имелась вода на четыре недели и съестные припасы на восемь. На шхуне сняли гафельные топсели и приготовили фоки. Спускающаяся ночь заставила их поспешно покинуть гавань. Когда последняя лодка отчалила, англичане разразились громкими криками «ура». Мюке произнес короткую речь и среди трех криков во славу кайзера поднял военно-морской флаг и знак нового корабля Военно-морского флота Его Высочества кайзера Германии, шхуны «Айша». Флаги высоко трепетали на мачте в вечернем свете. Паровой катер медленно тащил ее в море. Новый командир корабля взобрался на верх фок-мачты, чтобы определять лежащие впереди рифы и отмели: у него не было точных карт. При помощи резкого корабельного свистка он направлял паровой катер влево и вправо, в зависимости от того, что видел. Две шлюпки оставались привязанными бечевой.

Солнце полностью исчезло, а поскольку рядом с экватором нет продолжительных сумерек, Мюке больше не мог видеть океанское дно с жердочки на фок-мачте. Ему пришлось забраться на передний водоток с левой стороны и отдавать приказы оттуда. Как раз перед тем, как пройти последний опасный риф, моряки пережили несколько беспокойных моментов. Несмотря на темноту, они видели каждый камушек, каждый пучок морских водорослей на дне — знак того, что шхуна находилась на мелководье. Но им удалось проскользнуть, не коснувшись дна.

Тем временем установили некоторые из парусов, что облегчило работу парового катера в роли тягача. Вскоре шхуна уже шла, свободная от закрывающих ее островов. Большие, тяжелые океанские волны теперь качали ее. Отойдя подальше в море от набегающих волн прибоя, паровой катер призвали к шхуне, чтобы взять на борт остальную часть экипажа. Высокие волны осложняли маневр: небольшое суденышко ударялось о левый борт «Айши». Даже если судьба катера в этот момент не имела значения, то моряки очень беспокоились о старом паруснике. Последний моряк на борту катера заново завел двигатель с паром, который оставался в котле, и со шхуны руль крюками повернули влево. Элегантной дугой катер развернулся и исчез примерно в 20:30. Возможно, через несколько сот метров он наполнился водой и затонул в разбивающихся о берег волнах, возможно он плавал, как корабль-призрак в широком Индийском океане.

Две шлюпки все еще оставались прикреплены к шхуне. Какое-то время они держались западного курса, чтобы избежать попадания в руки вражеского крейсера и обмануть наблюдателей, следивших за их уходом от острова. Лейтенант фон Мюке не хотел идти в нейтральную гавань и поставил конечной целью немецкую Восточную Африку. Более того, «Буреск» вероятно находился недалеко от западной части острова; возможно он не попал в руки врага.

На протяжении ночи они поменяли курс и пошли в северо-восточном направлении. Не было и следа «Буреска». «Эмдену» вскоре придется заходить в гавань, если и не ради мертвых и раненых, то определенно для того, чтобы отремонтировать корабль и взять провизии и угля. Мюке подумал о Батавии и Паданге, оба города находились на одинаковом расстоянии. У него не было навигационных приборов, даже хронометрического журнала. Его единственными ориентирами служили замеры полуденного меридиана. Ему требовалось продвинуться дальше на север, чтобы добраться до области действия северо-западного муссона, который в ноябре дул в районе восьми градусов южной широты. Таким образом они придерживались курса на северо-восток и потом на север, ветер сильно дул с левого борта.

Шлюпки представляли опасность для корабля, ударяясь по квадратной корме, несмотря на длинную бечеву. Часть палубных ограждений была сбита, как и роульс, к которому крепилась бечева. Две шлюпки — это слишком много. Ночью «Айша» мало продвинулась вперед со своими небольшими парусами. В конце концов одна шлюпка уплыла прочь. Она текла и на волнах сталкивалась с другой, пока оставалась привязанной рядом.

Великие приключения десантного отряда «Эмдена» на паруснике, названном в честь любимой жены Мухаммеда, только что начались.

Глава вторая Шхуна «Айша»

Путешествие небольшой, гниющей шхуны «Айша» лучше всего описано в оригинале судового журнала, из которого взята информация, представленная на нижеследующих страницах.

10 ноября 1914 года

В первое утро в море новый командир корабля размышлял о неопределенной судьбе своих товарищей на «Эмдене» и провел короткую церковную службу. Затем подготовили еще несколько парусов и подняли их. К полудню приготовили все гафельные топсели, фоки, грот-брамсель и бизань. Судно шло на приемлемой скорости, подгоняемое легким, доходящим до среднего восточном или юго-восточном бризе.

Взрывчатые вещества полетели за борт, так как не было места для их хранения, и в любом случае температура оставалась слишком высокой для безопасного хранения. Другие припасы аккуратно разложили. Матросы и мичманы разделились на две смены вахтенных. Моряки рядового и старшинского состава спали в местах для экипажа шхуны — там места были оборудованы для пяти человек — ив трюме, в то время как мичманы заняли штурманскую рубку на корме, а офицеры — две небольшие каюты на палубе. Штурманская рубка служила в качестве кубрика. Потребление воды и провизии строго отслеживалось. Цистерны с водой держались на замке и все получали свою тщательно отмеренную норму у интенданта.

Тщательная проверка киля корабля принесла успокаивающие новости. Судно, противореча мнению своего прежнего капитана, казалось крепким до нижнего трюма. Оно немного текло, но, откачивая воду два раза в день, экипаж держал шхуну сухой. Такелаж оказался в хорошем состоянии, как и гроты, другие паруса — сильно изношены. Карт было мало и они ограничивались маршрутом Батавия — Кокосовые острова. Большую часть времени морякам приходилось управлять судном при помощи общей карты. Они нашли старый справочник, но информация в нем сильно устарела и относилась к периоду между 1824 и 1854 годами. Под рукой также оказался и протрактор, морской ежегодник в приличной форме и механический лаг, которым нашли применение. Моряки пытались выяснить восточно-западное отклонение от курса, наблюдая за солнцем, рассчитывая долготу и определяя точные хронометрические показания. Тем временем они нашли штурманский журнал всего двухмесячной давности с хронометрическим контролем; он тоже содержал ежедневные отклонения. Показания приборов соответствовали рассчитанному курсу и положению и таким образом могли быть признаны примерно правильными. Они им здорово помогли в судовождении.

11 ноября 1914 года

Перед полуднем, в дополнение к повторяющейся работе, такой как уборка судна, проверили оснастку, запустили трюмную помпу, установили нижний марсель. Когда дул восточный и юго-восточный ветер силой от трех до четырех баллов, ставили топсель, бом-кливер, кливер, средний кливер, фок, нижний марель, верхний марсель, грот, грот-брамсель, бизань и марсель. Корабль шел на скорости от 3,8 до 5,1 морских миль. В 23:35 оборвалась бечева, которой была привязана шлюпка, и шлюпку оставили дрейфовать.

12 ноября 1914 года

На протяжении дня ветер усилился и стал южным. Ночью потребовалось закреплять паруса. Час корабль шел на скорости в 8,2 узла, 5,5 до 6 миль на протяжении дня. Фок-штанги стали ломаться.

13 ноября 1914 года

В 05:00 начался сильный дождь со шквалистым ветром. В лодки, свисающие со шлюпбалок, вставили и закрепили шпигаты; все доступные контейнеры приготовили для сбора дождевой воды. Задействовали даже большой парус и крышу каюты. Весь экипаж голым стоял на палубе, используя возможность помыться в пресной воде и прополоскать белье. Они набрали бочонок пресной воды для питья.

14 ноября 1914 года

В 13:30 они изменили курс, направляясь ближе к суше, чтобы избежать зоны непредсказуемых штилей и шквалов, которая устанавливается, когда муссоны меняют направление с юго-восточного на северо-западный. В 17:00 началась гроза. После нее установился штиль и корабль со спущенными парусами тяжело качался на ударяющих о борт волнах.

16 ноября 1914 года

Давно ожидаемый северо-западный муссон еще не задувал. Дули легкие ветры, причем то с одной стороны, то с другой, а поэтому приходилось несколько раз закреплять паруса. Плохая погода угрожала установиться ночью, поэтому легкие паруса установили в сумерках. Вечером короткой церковной службой отметили неделю, которая прошла после сражения и отплытия из Порт-Рефьюдж.

17 ноября 1914 года

При полном штиле нос корабля держали направленным на северо-запад. Моряки пытались менять курс, в то время как ветер все больше и больше дул на север. Ветровые волны накатывали одна на другую. На северо-западе низко висели тяжелые темные тучи, которые медленно поднимались над горизонтом. Мог ли это быть так ожидаемый муссон?

Ситуация с водой улучшалась. То, что собралось в спасательных шлюпках, было противным на вкус, но могло использоваться для мытья и стирки. Дождевая вода, собираемая в бочонках, оказалась годной для питья, ее немного разбавляли лимонным соком. Картофель можно было варить в соленой воде, что экономило питьевую воду.

В 15:00 барометр стоял на самой нижней из пока зарегистрированных отметок, 729,78. До этого времени дневная кривая медленно поднималась, но теперь давление падало. Очевидно следовало ждать усиления ветра. В 16:00 задул легкий северо-западный ветер. Шли курсом на северо-восток, потом на север. Вечером ветер полностью прекратился. Марсель и гафель свернули и связали внизу. Корабль тяжело качался на волнах.

18 ноября 1914 года

К 09:00 еще один порыв ветра прилетел с севера, затем северо-востока. Взяли курс на восток и юго-восток, судно почти не качалось из стороны в сторону. Практически не было движения вперед; паруса постоянно кренились в направлении ветра. Чтобы занять людей, давали уроки по определению показаний компаса и идентификации оснастки. Волны росли, и течение повело корабль на юго-восток. К полудню судно вернулось к положению, которое занимало 16 ноября, и не было похоже, что ветер усилится на протяжении дня.

Измерение запасов воды показало, что за неделю они использовали половину цистерны. Все еще оставались три четверти цистерны питьевой воды, достаточно на шесть недель, плюс резерв в полторы цистерны дождевой воды. Что касается запасов еды, то его хватит на восемь недель.

Ночью моряки подняли все паруса, кроме квадратных и фока.

19 ноября 1914 года

Все еще не было никакого ветра. Течение продолжало относить судно назад на юго-восток. Стояла жара, и на небе не было ни облачка. Установили навесы.

21 ноября 1914 года

Надежда, что северо-западный муссон наконец прорвется, не оправдалась. То, чего добилось судно во время шквалистых ветров, было потеряно во время штилей. В 10:00 заметили облако дыма на северо-западе, которое шло на восток. Даже с верхней платформы можно было видеть только дым, но не корабль. К полудню с северо-запада подул легкий бриз. Теперь судно поддавалось управлению и взяло курс на северо-восток и север. Грузовой корабль исчез. Ветер усилился, дул он с северо-запада. Казалось, они добрались до внешних границ района действия муссона. В 21:00 начался шквалистый ветер с грозой. Из-за рабочей ошибки бизань упал на гафель и разорвался; теперь он просто. бесполезно свисал. Спасение его во время шквалистого ветра оказалось невозможно. Один за другим убрали все паруса, за исключением фока, нижнего марселя и бизани. Судно шло хорошо и хорошо продвигалось вперед. На вершинах мачт ярко горели огни святого Эльма. Молния и гром оказались исключительно сильными. В 21:00 шторм прошел и ветер стих.

22 ноября 1914 года

Лейтенант фон Мюке решил направиться в Паданг, а не Батавию. К промежуточному порту типа Бенкулу, острову Энгано или Пагай следовало приближаться только в сомнительном случае чрезвычайных обстоятельств. Мюке выбрал Паданг по нескольким причинам: там они наиболее вероятно найдут «Эмден», там также находится немецкий консул, а один из энсинов на борту служил на «Гнейсенау » и знал место, и там не знали «Айшу». Определенно в том районе находятся немецкие торговые суда, возможно «Клейст», который способен развивать максимальную скорость до семнадцати узлов. Более того, в Паданге они смогут бросить якорь достаточно далеко от причалов, чтобы не привлекать к себе внимание, но все равно достаточно близко, чтобы можно было на шлюпке ходить к берегу. Наконец теперь, когда северо-западный муссон установился на четырех градусах южной широты вместо восьми, Паданг казался более благоприятным, чем Батавия. Судну потребовалось семь дней, чтобы пересечь пояс штиля. Это оказалось гораздо дольше, чем они предполагали, считая, что, задувая на юг, муссон быстро протолкнет корабль через него. Курс на Батавию будет означать, что придется еще раз проходить по зоне штиля. Учитывая их ограниченные запасы воды и провизии, это просто было неосуществимо.

Возникнут трудности с судовождением. Имелась карта северной части Индийского океана, но отсутствовала карта западного побережья Суматры. Временно казалось, что шхуне придется идти через Андаманский пролив. Оценка ситуации в 14:30 показала, что положение шхуны — это семьдесят морских миль к юго-западу от пролива. Однако на хронометр нельзя было полностью полагаться: хронометры, как известно, могли дать ошибку более минуты и таким образом не было уверенности, что какое-либо из показаний — правильное.

Для экипажа большим преимуществом стало бы вскоре добраться до порта. Там они смогут пополнить одежду, туалетные принадлежности и другие необходимые вещи. Все разваливалось, в особенности вещи, которые они везли с Кокосовых островов; одежда превратилась в лохмотья. Зубные щетки отсутствовали вообще, и на судне имелась только одна расческа. Соленая вода служила в качестве лосьона для волос, и один бритвенный прибор использовался всеми.

В 20:00 ветер ослаб. В полночь он изменил направление на северо-восточный и усилился до пяти баллов. Курс: норд-вест, потом норд.

23 ноября 1914 года

Пулеметы, ружья и оружие, носимое на поясном ремне, приготовили к использованию. Лейтенант фон Мюке решил, что если они встретят вражеский эсминец на якоре или загружающий уголь, то встанут вдоль борта и пойдут на абордаж.

В 10:10 впередсмотрящий на стеньге закричал:

— Земля!

В четырех градусах по левому борту они увидели землю, очевидно остров Сиберут и острова вокруг Андаманского пролива. Значит, долгота была правильной. К 16:00 линия берега уже четко просматривалась. Это был остров Сиберут. С допуском на снос с подветренной стороны и южное течение, установили все паруса для приближения к проливу, взяли курс на северо-восток на скорости от четырех до пяти узлов, при северо-западом ветре силой от трех до четырех баллов.

В 18:40 «Айша» стояла рядом с проливом. Лунный свет пробивался через покрытое облаками небо. На востоке сверкала молния. Возможность пересечь пролив ночью представлялась сомнительной. Мюке хотел попробовать, но в 19:40 из-за темноты и безветрия от проекта отказались. Они поменяли курс на обратный и направились в море. Поставили легкие паруса.

24 ноября 1914 года

На протяжении ночи «Айшу» отнесло на юг. Теперь она стояла в середине пролива. Слева лежал остров Сиберут, справа — Сипора. На протяжении дня корабль прошел под слабым бризом с северо-запада через Андаманский пролив. Даже без карт у моряков не возникло проблем с судовождением. Дождь со шквалистым ветром принес еще воды для мытья, и каждый человек получил по дополнительной бутылке содовой.

Незадолго до 19:00 механический лаг показал, что они преодолели восемьсот миль по пути от острова Дирекшн.

25 ноября 1914 года

На рассвете на горизонте четко появился остров Суматра. С суши дул слабый ветер и от восхода солнца и дальше стоял полный штиль. «Айшу» несло течением на юго-восток, на восток и снова на юго-восток. Из-за отсутствия табака люди курили чайный лист. В полдень, подняв все паруса, они пошли вдоль побережья на северо-восток. В случае штиля ночью они бросят якорь рядом с землей, при условии, что шхуна сможет подойти достаточно близко. Возможно, там они встретят противоток.

Увеличенный карандашный рисунок входа в Паданг был сделан в соответствии с информацией, найденной в судоходном справочнике. Неполная карта показывала многочисленные рифы и острова, которые придется обходить. На острове слева, очевидно Моските, имелся маяк, не указанный в справочнике.

Ночью началась гроза, и моряки увидели мигающие огни Паданга.

26 ноября 1914 года

«Айша» за ночь отошла на пять морских миль от суши. Течением ее отнесло дальше на юго-восток. В 08:30 спустили большую лодку, чтобы тянуть шхуну на буксире, в 09:00 — маленькую. Обе лодки тянули шхуну, а люди на борту шхуны работали шлюпочными веслами, связанными вместе. Продвижение вперед было слабым. В полдень она заштилела.

Пароход с флагами на верху мачт появился в поле зрения в 15:00. Когда он приблизился, немцы узнали его, как голландский эсминец «Рысь». Он встал рядом и осмотрел шхуну в поисках названия на корме, но его закрасили. Вначале показалось, что голландский корабль снова пошел своим курсом, но он развернулся в пяти тысячах метров и последовал за «Айшей». Очевидно, шхуну ожидали.

Приготовили военно-морской флаг, чтобы поднять, но через какое-то время «Рысь» направилась в порт. «Айша» примерно четыре мили следовала курсом на север и северо-запад. Пароход с потушенными огнями приблизился с правого борта, из Паданга. Через обмен сигналами с другим кораблем он раскрыл название — «Рысь». Эсминец вернулся, демонстрируя красные и зеленые огни, и снова последовал за «Айшей». После этого немцы убедились, что уже обнаружено, кто они.

Они всю ночь шли на север, но не были уверены в своем местоположении, поскольку не представлялось возможным рассмотреть окружающую местность. «Рысь» крепко держалась позади. Около 21:00 немцы соорудили импровизированный фонарь направленного действия с планкой, которую держали перед ним, и два раза, один раз по-английски, второй по-немецки, спросили эсминец «Рысь», почему он за ними следует. Оба раза сигнал приняли, но не ответили. Затем голландский корабль вышел из их кильватера и пошел вначале рядом, потом впереди «Айши».

27 ноября 1914 года

На рассвете — дождь и штиль. «Рысь», которая исчезла в стене дождя, теперь снова появилась в поле зрения, флаги развивались наверху. Из-за этого и из-за того, что шхуна несомненно находилась у голландских островов, возможно даже в территориальных водах, немцы подняли свой кормовой флаг и военно-морской флаг.

«Айша» шла с течением на юго-восток. Остров Москит был первым, вначале далеко по правому борту, затем строго за кормой, наконец слева. Они встали южным курсом и около 10:00 медленно прошли мимо острова Мара. В 11:30 небольшие малазийские лодки подошли к ним с лоцманами. Моряки взяли одного на борт и он сказал им, что плата за лоцманские услуги составляет двадцать пять гульденов. Это было более, чем справедливо, так как они находились в водах с опасными невидимыми рифами. Когда лоцман уже находился на борту, «Рысь» подошла близко на высокой скорости по неизвестной причине. На «Айше» развивался военно-морской флаг. Когда «Рысь» проходила мимо, лейтенант фон Мюке приказал всем быстро перейти на левый борт и свистать захождение (как всегда делается при прибытии на корабль должностного лица). Офицеры и матросы салютовали и им ответили салютом на салют. Со слабым, меняющим направление ветром шхуна продолжала путь к Падангу. С палубы немцы уже могли видеть установки и грузовые суда, среди них — различные пароходы компании «Ллойд». В 15:10 рядом с Палангом шхуна сигнализировала «Рыси», что они спускают шлюпку. Мюке в форме отправился на борт эсминца, чтобы объяснить ситуацию голландскому командиру корабля. Он сообщил о намерении войти в Паданг. Голландский офицер объявил, что у него есть приказ сопроводить шхуну, но все остальное находится в руках гражданских властей. Ничто не стояло на пути захода «Айши», однако он не думал, что им позволят уйти. Мюке ответил, что «Айша» — это боевой корабль, добавив в шутку, что, он надеется, двум их кораблям не придется решать в сражении, стоит ли ему покидать Паданг. После того, как его информировали о судьбе «Эмдена», Мюке вернулся на «Айшу».

Вскоре начальник порта поднялся на борт шхуны и поставил ее на якорь, в соответствии с пожеланиями Мюке, довольно близко к Падангу. Мюке сказал ему, что «Айша» зашла в порт для ремонта и пополнения припасов; как только все необходимое будет сделано, судно уйдет. Тем временем он хотел увидеть немецкого консула. Позднее он объяснил задававшим вопросы голландским официальным лицам, что без согласия немецкого правительства никто не может взойти на борт или покинуть корабль. Вечером он принял приглашение от командира голландской канонерской лодки «Ассахан». Больше новостей не было. Стоявшие в гавани немецкие корабли выразили радость, что прибыла «Айша». Шхуну сразу же окружили немецкие легкие рыбацкие плоскодонки, которые доставили приветственные подарки: сигары, сигареты, табак, вино, фрукты, одежду — даже наборы для шитья и чистки обуви, зажигалки и чай.

28 ноября 1914 года

Ближе к 09:00 лейтенанту фон Мюке сказали, что его шхуну будут считать военным трофеем, поскольку у него нет письменных приказов от командира легкого крейсера «Эмден», назначающего его правомочным командиром «Айши». Мюке тут же подал протест следующего содержания через немецкого консула:

«Этим утром официальный представитель королевского голландского правительства в присутствии немецкого консула поставил меня в известность на борту шхуны «Айша», что королевское голландское правительство намерено сделать «Айшу» военным трофеем. Я подаю протест против этого определения и требую отношения к судну, как к боевому кораблю. Все условия ведения войны им выполняются. На борту находятся только члены Императорского Германского ВМФ; поэтому экипаж организован военным образом. Все офицеры на борту находятся на действительной военной службе в Императорском ВМФ и включены в официальный список Императорского ВМФ. На «Айше» реют военно-морской немецкий флаг и флаг Германской империи. Вопросы о том, как я получил судно во владение и по какому праву я являюсь командиром корабля, — это внутренние вопросы Германии, и объяснять это положение вещей я должен только своему вышестоящему командованию. В пополнении припасов «Айши» я ссылаюсь на заявление Голландии о нейтралитете в войне, которую ведут Россия, Франция и Сербия с одной стороны, и Германия и Австро-Венгрия с другой. Мой заход в Паданг вызван чрезвычайными обстоятельствами, а именно немореходным состоянием корабля и отсутствием провизии и воды. Сразу же после их пополнения и исправления недостатков, я намерен снова выйти в море».

Ситуация выглядела так, словно голландцы попытаются любой ценой задержать «Айшу» из-за страха перед японцами. Однако шхуна зашла в гавань в связи с чрезвычайными обстоятельствами и таким образом они не могли отказать ей в провизии в виду протеста Мюке. Составили список необходимых вещей, и консул взял на себя их обеспечение. Мюке также попросил врача с одного из стоящих на якоре немецких судов. Хотя здоровье его экипажа до этого времени было отличным, неподходящие жилые условия, однообразная пища, плохая питьевая вода и тропический климат угрожали распространением болезней. В дополнительных членах экипажа было отказано. «Беспристрастный офицер» связался с Батавией и спросил, можно ли поставить мыло, зубные щетки, расчески и подобные вещи вместе с остальными товарами. Он приложил большие усилия, помогая им, обещая сделать, что может, но главной фигурой, принимающей решения, являлся начальник порта, бельгиец по рождению. От него они не ждали многого. Целый день прошел без прибытия ожидаемых товаров. Тем временем немецкие корабли продолжали посылать все виды провизии, включая газеты. Наконец моряки смогли прочитать немецкие газеты вместо пропагандистских сообщений англичан.

В 19:00 часть провизии привезли к борту. Воду уже подняли на борт. Беспристрастный офицер, следуя указания из Батавии, все еще прилагал все попытки убедить Мюке позволить его офицерам и матросам быть интернированными, рисовал картину невозможности их выхода в море. Гидрографические схемы нельзя дать, точно также, как и справочники по судоходству. Более того, одежда недоступна. Непоставка этих необходимых предметов казалась преднамеренной.

Когда фон Мюке ответил, что он поплывет даже без карт, беспристрастный офицер протянул ему телеграмму от голландского адмирала, объявляющего, что побег из Паданга будет безнадежным, так как несколько японских крейсеров маячат в регионе. Японский корабль заметили недалеко от Паданга за день до прибытия немецкой шхуны; «Айше» удалось войти в порт только благодаря удаче. «Эмден» добился больших успехов, никто не подумает о них плохо, если они откажутся от дальнейшего опасного плавания. Мюке попросил разрешения тайно связаться с Берлином по телеграфу для получения указаний. Решение должно прийти оттуда. Офицеру, представляющему нейтральную сторону, стало очевидно, что его аргументы бесполезны, и он отказался от попытки задержать корабль в порту.

Немецкий консул, человек по имени Шильд, тайно обеспечил Мюке деньгами, передав 190 марок, 7 фунтов и 200 франков. Он также контрабандой пронес на борт записку, назначающую встречу с грузовым судном. То же самое послание раньше в тот день достигло одного из немецких кораблей, хотя голландцы очень внимательно наблюдали за перегрузкой товаров немцами. Текст записки был следующим: «Я буду крейсировать до 20 декабря в районе 3°20» северной широты, 99°20» восточной долготы. Встреча в радиусе 20 миль, в зависимости от ветра и течения».

В 20:00 они снялись с якоря. Грузовое судно, которое подвозило провизию, вывело «Айшу» из гавани. Затем она отделилась. Мюке выстроил свой экипаж на корме и приказал три раза салютовать немецкому консулу, затем они спели «Дозор на Рейне». Вскоре шхуна, подняв паруса и подгоняемая легким северным или северо-восточным ветром, быстро исчезла во тьме. Никакой голландский корабль за ней не следовал. Мюке несколько дней назад просил консула информировать голландское правительство, что явный эскорт, подобный тому, который они получили по прибытии, будет восприниматься, как недружественный.

29 ноября 1914 года

К 01:35 Паданг остался в двух морских милях по правому борту. В 14:30 весельная лодка подгребла к шхуне и встала вдоль борта. Она пришла с грузового корабля «Рейнланд» северо-германского отделения компании «Ллойд» и привезла энсина Р. Виллманна и помощника моториста первого класса Р. Шванебергера на борт. Они вызвались служить на «Айше» и были приняты.

30 ноября 1914 года

Ночью «Айша» снова стояла недалеко от Андаманского пролива. В 02:30 слева по борту моряки заметили пароход, идущий на восток. Шхуна повернулась и встала строго по ветру, чтобы добраться до нейтральных вод. Пароход медленно приближался, это оказался боевой корабль. Внезапно он обменялся световыми сигналами с другим, пока незамеченным боевым кораблем.

Тем временем «Айша» подошла близко к Сиберуту. Линия прибоя уже стала различима. Один боевой корабль отправился на юг, другой остался в проливе. Когда рассвело, корабль резко развернулся и направился к шхуне. Это был голландский флагманский корабль «Семь принцесс». «Айшу» сопровождали, но на значительном расстоянии, пока она не оставила позади голландские территориальные воды.

4 декабря 1914 года

В 10:10 на юге можно было увидеть облако дыма, но никакого корабля не просматривалось. Теперь «Айша» стояла на назначенном месте встрече, которое указывалось в контрабандно переданной записке в Паданге. Немецкий грузовой корабль, которому не мешают голландцы, мог подойти и забрать десантный отряд «Эмдена».

7 декабря 1914 года

Ветра не было. «Айша» лавировала в течении. По ночам налетал ветер и моряки поднимали легкие паруса и верхний марсель. Ничего не было видно.

9 декабря 1914 года

В сереющем рассвете появился грузовой корабль без флага; «Айша» направилась к нему. Когда грузовой корабль заметил приближающуюся шхуну, то резко изменил курс и прошел широкой дугой вокруг нее. Это ставило в тупик. На судне имелись пулеметы и ружья, выставленные вдоль палубы. Используя флажный семафор, корабль запросил долготу. «Айша» ответила: 99°22’. После этого пароход запросил идентификационный сигнал. Шхуна ответила наугад, дав сигнал, свидетельствующий о приписке к зоне Панамского канала, с неопределимыми флагами. Откуда пришел пароход, осталось тайной. Он скрылся из виду.

14 декабря 1914 года

Прошло четыре дня и за это время не появилось никаких других судов. Легкие ветры прилетали по ночам. В 03:40 начался ветер, в 09:00 его сила составляла от шести до семи баллов.

Пароход показался в 13:40. К 14:40 он исчез. На протяжении пятидесяти минут не было ничего, кроме ветра и легкого тумана, затем судно появилось снова, в шести градусах слева по борту, оно шло на восток. «Айша» подняла военно-морской флаг и все паруса, которые можно было поднять, и направилась к нему. Пароход приближался, демонстрируя немецкий флаг. Это был «Хойсинг».

Таким образом первая цель десантного отряда «Эмдена» была достигнута. Встреча произошла на 3°23’ северной широты и 99°28’ восточной долготы. Из-за ветра и морских условий перегрузка оказалась невозможна. Два судна продолжали придерживаться юго-западного курса, «Хойсинг» следовал за «Айшей». Вечером новые порывы ветра прилетели с запада. Подняли марсель и легкие паруса, нижние паруса опустили.

15 декабря 1914 года

Погода продолжала ухудшаться. Нижние паруса были крепко связаны. На рассвете «Хойсинг» дал сигнал, что из-за больших волн не может дальше следовать тем же курсом. Таким образом оба судна изменили курс. Они договорились о встрече к югу от острова Пагай. «Хойсинг» ушел на северо-запад.

16 декабря 1914 года

Во время сильного шквалистого ветра во второй половине дня кливер и плотно привязанные фок слетели со своих шкаторин. Форстаксель оторвался. Со старой шхуной будет легко попрощаться. На рассвете она направилась к суше, на стихающем ветру подняли все паруса. В 08:40 «Хойсинг» показался по левому борту. В 10:30 суда находились с подветренной стороны острова Пагай. Вскоре все стоящее имущество перегрузили на «Хойсинг» и «Айшу» приготовили к затоплению, просверлив отверстия. В 16:48 она утонула.

Судовой журнал показал, что они прошли 1709,6 миль под парусом после того, как покинули Кокосовые острова.

Таким образом десантный отряд «Эмдена» пережил первую часть своей одиссеи.

Глава третья Грузовое судно «Хойсинг» северо-германского отделения компании «Ллойд»

Грузовое судно «Хойсинг» было небольшим кораблем, принадлежавшим северо-германскому отделению компании «Ллойд». Его построили в 1901 году в «Рикмерс Шипярдс» в Гистемюнде и назвали «Мадлен Рикмерс», его вместимость составляла 1657 регистровых валовых тонн и оно могло развивать скорость 10,5 узлов. В ноябре 1906 года северо-германское отделение «Ллойд» купило судно у «Рикмерс» и поставило его на восточно-азиатский маршрут. 30 июля 1914 года «Хойсинг» с капитаном Ф. Минквицом, вышел из Сватоу и прибыл в Сингапур. Из-за грядущей войны его груз быстро разгрузили, и 1 августа 1914 года он покинул Сингапур, его целью была Батавия. Однако капитан получил приказ крейсировать недалеко от Сингапурского пролива 2 августа, предупреждать приближающиеся немецкие корабли об опасности и, в частности, приказать направлявшемуся в Сингапур грузовому судну «Хоуфа» идти в Риу, в голландской Вест-Индии. Они не заметили «Хоуфу», но встретились с «Сандаканом», которой получил одинаковые приказы с «Хойсингом». Вечером два корабля вместе продолжили путь в Батавию и прибыли туда 5 августа, бросили якорь в рамках трехмильной зоны, но вне молов гавани, чтобы сэкономить на портовых сборах и услугах лоцмана.

25 сентября «Хойсинг» был реквизирован немецкой восточно-азиатской базой, чтобы обслуживать «Эмден». Покинув Батавию 27 сентября в 04:00, он отправился к Лоренсу-Маркишу для встречи с крейсером. На протяжении пути пожар в трюме вышел из-под контроля. Экипаж сражался с ним всеми доступными средствами. В конце концов густой дым повалил из трюма и их единственным спасением стало затопление всего отсека. Во втором трюме угрожала та же ситуация. Капитан решил откачать воду из передней части корабля, так как осадка судна в носовой части составляла от семи до восьми футов, но все равно продолжал идти в указанное ему место. День и ночь без перерыва продолжалось откачивание воды, моряки опасались, что им не удастся ее откачать ко времени появления «Эмдена».

Когда огонь распространился в третий трюм, капитан Минквиц решил зайти в Паданг в качестве экстренной меры. Очевидно «Эмден» находился гораздо дальше на запад, и на какое-то время ему хватало и угля, и припасов. Во второй половине дня 11 октября «Хойсинг» бросил якорь недалеко от Паданга. 27 ноября в порт зашла «Айша». На следующий вечер она ушла, пополнив свои запасы.

Рано утром двадцать девятого капитан Минквиц получил записку, написанную командиром «Айши». Он тут же связался с немецким консулом, который получил то же послание. В записке говорилось: «Я буду крейсировать до 20 декабря в районе 3°20" северной широты, 99°20" восточной долготы. Встреча в радиусе 20 миль».

Все это передали военному атташе немецкого консульства в Батавии. 7 декабря Минквиц получил послание из Батавии, закодированное шифром, известным только ему и двум специальным уполномоченным. Они уведомили голландские власти, что грузовой корабль «Хойсинг» желает продолжить путешествие в Лоренсу-Маркиш. Это вызвало большое напряжение среди официальных кругов. В известность поставили более высокопоставленных лиц в Батавии. За «Хойсингом» наблюдали день и ночь.

9 декабря он зашел в гавань, наполнил питьевой водой цистерны и двойное дно и вернулся к месту стоянки на якоре. Официальные лица голландского правительства теперь информировали Минквица, что он может взять провизию только для собственного экипажа и ничего, что могло бы пополнить припасы другого судна. Каждый поступающий на борт предмет тщательно проверялся. Но голландцы оказались недостаточно бдительными. В предыдущую ночь «Хойсинг» получил все виды поставок, от матрасов до столовой посуды, с грузовых судов «Клейст» и «Рейнланд»; они даже закупили лекарства для судовой аптечки.

«Хойсинг» продолжил путь к Лоренсу-Маркишу в сопровождении королевского голландского судна береговой охраны «Конингин Регентес». 11 декабря в 06:00 остров Северный Пагай показался в пределах видимости, в двух морских милях, в 180 градусах. После прохода через Сипорский пролив голландский корабль медленно отстал. «Хойсинг» теперь пошел прямо к назначенному месту встречи и прибыл туда в 14:30. С 15:00 до 18:00 он продолжал идти на восток. Ночью его курс медленно изменился на 80 градусов к северо-западу.

Три дня спустя, 14 декабря, «Хойсинг» заметил шхуну по левому борту, координаты: 3°23» северной широты, 99°28» восточной долготы. Дождь не прекращался, и оба корабля решили идти курсом на юго-запад, чтобы добраться до лучшей погоды. «Айша» пошла впереди. На протяжении ночи море стало бурным и «Хойсинг» прилагал большие усилия, но зачерпнул немало воды, даже хотя и имел высокую осадку. Практически все крепления угрожали оторваться. Утром 15 декабря он подал сигнал «Айше»: «Не могу дальше держать курс». Они согласились направиться к южному мысу Южного Пагая и совершить перегрузку с его подветренной стороны. «Хойсинг» пошел в обход, избегая плохой погоды. «Айша» прямо пошла на место встречи.

16 декабря «Хойсинг» заметил шхуну к югу от Пагая. Море становилось все более и более спокойным. Корабль приблизился. Лейтенант фон Мюке попросил взять их на буксир, потому что его судно сильно качало. Грузовой корабль осторожно маневрировал и перебросил две бечевки, которыми прикрепили шхуну. В 12:00 началась перегрузка людей, оружия, боеприпасов, парусов и всего остального. В 16:30 освобожденную от груза «Айшу» отвязали. В ее корпусе пробили несколько отверстий и она медленно тонула, «Хойсинг» стоял рядом. В 17:00 она исчезла, похороненная с торжественным коротким выступлением ее командира. За этим последовали три сердечных прощальных крика и флажковый салют с «Хойсинга». Наконец на борту парохода, лейтенант фон Мюке и его офицеры отправились на совещание с капитаном Минквицом, чтобы планировать свои будущие действия.

«Хойсинг» продолжал свой путь на запад. Вначале они шли на юго-запад, чтобы уйти с главных морских путей и держаться подальше от тайфунов. Поскольку корабль загрузил балласт, требовалось избегать любой плохой погоды. Это означало, что они не могут идти в южном направлении. Они держались подальше от любого облака дыма, которое только появлялось на горизонте. 5 января они хотели воспользоваться западной частью Баб-эль-Мандебского пролива у острова Перим, вскоре нашли остров и нужную часть пролива.

В ночь с 7 на 8 января лейтенант фон Мюке надеялся пройти дальше. Если ветер и погода позволят, он доберется до города Ходейды на четырех самых больших легких плоскодонках, чтобы узнать новости о войне. По словам одного энсина, раньше служившего на «Клейсте», к этому времени железная дорога дошла до Ходейды. Мюке считал, что англичане не подрывали железную дорогу: это было бы не только зловредно, но и нанесло бы угрозу паломничеству в Мекку и вызвало бы исламское восстание. А Англия хотела этого избежать любой ценой. Если железной дороги до Ходейды нет, то Мюке был готов отправляться в Джидду морским путем и оттуда продолжать путь по суше.

Также обдумывалось разрушение телеграфа на Периме, хотя Мюке многого от этого не ожидал, поскольку поблизости находились другие станции, до которых он не мог добраться. Поэтому в зависимости от погодных условий он отпустит «Хойсинг» или у Перима, или дальше. После этого грузовому кораблю следует попытаться связаться с «Кенигсбергом». Капитан Минквиц получил соответствующие приказы. Судовой хирург, доктор Ланг, и энсин Гирдц с «Хойсинга» присоединятся к дальнейшим приключениям десантного отряда. Экипаж «Эмдена» чувствовал себя уверенно.

На рассвете 8 января «Хойсинг» прошел к юго-западу от острова Ханих, чтобы не быть замеченным у судоходных путей. Вечером грузовой корабль приблизился к Ходейде с запада. 9 ноября между 03:00 и 04:00 они измеряли глубину на всем пути к северо-западу от Рас-Муджамелы, где в тихой воде глубиной четыре морские сажени[27] бросили якорь.

Четыре самые большие легкие плоскодонки уже приготовили и спустили к палубному ограждению. В них загрузили все необходимое для высадки. Незадолго до 05:00 десантный отряд, теперь состоявший из пятидесяти одного человека, отчалил. «Хойсинг» поднял якорь и пошел прочь. Около 06:00 за ним из Ходейды последовал боевой корабль, который опознали, как французский броненосец «Дезекс». Французский корабль ходил взад и вперед поблизости от места высадки. Капитан Минквиц ровно продолжал следовать курсом, пока французский корабль не скрылся из виду. Внезапное изменение курса вызвало бы подозрения. Поэтому «Хойсинг» шел по ветру, пересек судоходный путь и последовал на запад. Вечером, в спускающейся тьме он развернулся и в соответствии с полученными инструкциями отправился назад к Ходейде. По договоренности, ему следовало обыскать место высадки между 9 и 10 января и, если не будет никакой опасности, то попытаться установить контакт с десантным отрядом. Если возникнет необходимость, то экипаж «Эмдена» снова сядет на корабль, продолжит путь в Джидду и наконец высадится где-то к югу от нее.

В 01:00 10 января «Хойсинг» оказался недалеко от места встречи. «Дезекс» стоял на якоре далеко на юге, в том же месте, что и прошлой ночью. «Хойсинг» не мог себе позволить оставаться дольше назначенного времени, поскольку лунный свет становился слишком ярким. Вначале медленно и осторожно, затем на полной скорости он пошел на запад. В случае, если корабль больше не требовался и продолжение пути в Джидду казалось опасным, то три раза мигнут сигнальным фонарем. С мостика «Хойсинга» смогли увидеть только один такой сигнал. Чтобы удостовериться, капитан Минквиц осторожно вернулся к месту встречи вечером, украдкой к нему подобравшись. Был почти полный штиль.

Чтобы избежать ненужного шума, они отключили трюмные помпы и покрыли выхлопы двигателя толстой парусиной, которую также положили на корму, чтобы заглушить движения гребного винта. Они потушили все огни, за исключением подсветки компасов.

С 22:35 до 00:30 «Хойсинг» оставался недалеко от места высадки. Не было ни следа лодок, ни движения на суше. Тем временем «Дезекс», казалось, приблизился; дым из его четырех труб был хорошо различим невооруженным глазом. «Хойсинг» медленно развернулся. Долго оставаться здесь не следовало. Корабль прямо пошел к побережью французского Сомали.

11 января он бросил якорь рядом с островом Дарамсас. По имеющимся картам дальнейшее продвижение было невозможно. Никто из экипажа не знал этот регион, поэтому они оставались на месте до 12 января. Тогда, продвигаясь медленно, «Хойсинг» бросил якорь без дальнейших происшествий при входе в гавань города Массауа в нейтральном Сомали. 13 января он вошел в гавань. Там из надежных источников с другой сороны Красного моря, капитан Минквиц узнал, что десантный отряд добрался до берега, потом до Ходейды и был дружески принят турками. Достигнут ли моряки «Эмдена» своей цели, далекой родины? Минквиц и его экипаж страстно этого желали.

Миссию «Хойсинга» по обеспечению немецкого легкого крейсера «Кенигсберг» углем и припасами недалеко от восточного побережья Африки, больше нельзя было выполнить. Крейсер, не имеющий под рукой запасов угля, встретился с превосходящими английскими военно-морскими силами, которые в конце концов блокировали его в узком проходе в дельте реки Руфиджи.

Летом 1916 года, через год после невыносимых лишений в убийственном климате порта на Красном море, «Хойсинг» конфисковало итальянское правительство. Хотя Италия считалась союзником Германии и Австрии, она неожиданно объявила войну обеим. Экипаж северо-германского отделения «Ллойд» был интернирован и конфискованный грузовой корабль поставлен на службу в Италии под другим названием. 15 мая 1917 года небольшая итальянская флотилия, которая состояла из эсминца и трех грузовых судов, встретилась с австрийскими военно-морскими силами под командованием адмирала фон Хорти в Адриатическом море. В последующем сражении смог скрыться только грузовой корабль «Берсальере». Эсминец «Бореа» и грузовой корабль «Верита» были разрушены огнем австро-венгерских торпедоносцев «Ксепель» и «Балатон». Еще одной жертвой стал небольшой медленный грузовой корабль, «Карроччио», в прошлом «Хойсинг», который с гордостью пронес людей из десантного отряда «Эмдена» через Индийский океан от Суматры в Красное море.

Глава четвертая Через пустыню

9 января 1915 года

На восходе солнца 9 января пароход «Хойсинг», замаскированный под итальянский корабль, стоял недалеко от Ходейды. Поскольку у моряков отсутствовали карты, точное местоположение оставалось неизвестно. Там, где предположительно находилась Ходейда, виднелся ряд тусклых огней.

Они являются частью установок в гавани? Единственной имеющейся книгой, описывающей береговые условия, был «Справочник по кругосветному путешествию» Мейера. В нем Ходейда значилась, как большой порт. У лейтенанта фон Мюке имелись сомнения. На расстоянии трех тысяч метров от огней глубина все еще составляла сорок метров. «Хойсинг» изменил курс на южный, Мюке хотел высадиться рядом с Хор-Гулейфакой и там идти к берегу на лодках.

Примерно в шести-семи милях к югу от огней корабль бросил якорь. Спустили шлюпки, в которые загрузили воду на несколько дней и продукты на несколько недель. В них также загрузили орудия, боеприпасы и багаж. Грузовой корабль отпустили с приказом держаться вне судоходных путей.

Следующие две ночи судно должно было возвращаться к месту высадки после того, как спустится ночь, и, если необходимо, взять на борт отряд с «Эмдена». В противном случае грузовому кораблю предстояло отправиться в порт Массауа после второй ночи.

«Хойсинг» исчез из виду до наступления рассвета. Четыре шлюпки теперь гребли в направлении незнакомого берега.

Кроме всего прочего их следовало держать на плаву. На борту «Хойсинга» их недавно покрасили для лучшей водонепроницаемости.

Тем не менее они зачерпывали воду, так как были очень сильно нагружены. Дул сильный юго-восточный ветер, накатывались волны, и людям приходилось вычерпывать воду.

После рассвета Мюке приказал поставить паруса, и ялики разошлись в стороны.

Поскольку рассвело, они напрягали зрение, пытаясь рассмотреть, что лежит впереди них. Ожидаемый причал Ходейды выключил огни.

Когда солнце поднялось, то причал оказался с двумя мачтами, четырьмя трубами и охраняемым четырьмя орудиями. Это был французский броненосец «Дезекс». Еще одна часть ожидаемого причала оказалась итальянским грузовым судном «Юлианой». Немецкие лодки пошли назад в сторону моря, а затем под всеми парусами направились к пляжу. Требовалось как можно быстрее уйти из радиуса обзора вражеского крейсера. Ведущая плоскодонка бросила якорь за линией прибоя; к ней присоединились Другие.

Последней информацией Мюке о ситуации в Аравии была газета трехмесячной давности, в которой сообщалось о сражениях между турецкими и английскими войсками рядом с Шейх-Саидом, но не об их исходе. Присутствие «Де-зекса » предполагало, что Ходейда находится в руках французов.

Моряки расспросили о ситуации каких-то арабов в ближайшей рыболовецкой лодке. Да, сказали те, Ходейда полна французов. Экипаж «Эмдена» говорил по-немёцки, рыбаки говорили на арабском, поэтому сообщение могло быть искажено.

Мюке решил, что они со всеми припасами и оружием отправятся на восток, к пустыне, а там спрячутся. Ночью один из офицеров и несколько матросов проскользнут в Ходейду для получения дальнейшей информации. Если местность на самом деле полна французов, то Мюке и его подчиненные на следующую ночь отправятся назад на «Хойсинг».

Путь десантного отряда «Эмдена» через Аравию 8 января - 24 мая 1915 года

Примерно в восьмистах метрах от пляжа, но достаточно далеко за линией прибоя лодки ударились о песок. Все припасы требовалось переносить на это расстояние на твердую землю. Вначале перенесли пулеметы. Одна группа тут же их установила. Попытка поговорить с двумя молодыми купавшимися арабами не удалась. Когда они увидели вооруженный десантный отряд, то понеслись быстрее ветра. Через некоторое время появился человек на верблюде. На нем была сине-красная форма и тюрбан на голове. Что это за форма, никто не знал. Она легко могла оказаться французской. Человек был вооружен. Он остановился в шестистах метрах, взял в руки ружье и наблюдал за продолжающейся работой. Мюке приблизился к нему, махая и крича, прилагая все усилия, чтобы показать: он хочет поговорить.

Незнакомец позволил ему приблизиться на двести метров, затем спокойно нацелил ружье. Мюке стоял без движения. Мужчина опустил оружие. Мюке сделал еще несколько шагов, и незнакомец снова поднял оружие. И снова немец остановился. Эта игра на проверку нервов повторялась, пока Мюке не оказался в пятидесяти метрах. На этот раз незнакомец не опускал оружие, и Мюке стоял на одном месте, не шевелясь. Он не хотел стрелять, пока не узнает, кто находится напротив него. Вероятно, незнакомец думал то же самое. Мюке обратился к нему по-французски, по-английски, по-малайски и по-немецки, но из этого ничего не получилось, незнакомец не понимал. Затем незнакомец подал знак, который мог означать только одно: Мюке должен оставаться там, где стоит. Незнакомец повернулся на верблюде и исчез в направлении Ходейды, где вдали едва виднелись белые домики.

Ну и начало! Через несколько часов большая часть французского гарнизона Ходейды свалится им на головы. Но до тех пор их следы в пустыне можно хорошо замести. Отправление хотели ускорить, но работа продолжалась медленно. Чтобы перенести все добро через воду, морякам пришлось построить плоты из мачт, весел, кусков дерева, веревок и спасательных жилетов. Люди смертельно устали. Они тянули плоты на бечеве и толкали, на протяжении нескольких часов работали, как проклятые. Кроме этого, было очень жарко, и их окружала неизвестная пустынная местность.

До того, как работа была закончена, из-за песчаных дюн появилась большая группа вооруженных бедуинов и подошла на расстояние четыреста метров от десантного отряда. Они рассеялись и затем выстроились в длинную цепь напротив немецких моряков. Арабы оказались за укрытиями и оставались вне поля зрения. Мюке тоже сформировал стрелковую цепь, собрав своих людей и готовясь к своему первому сражению на суше. Однако он ждал, чтобы первой выстрелила другая сторона. Возможно, им все еще удастся достичь понимания. Бедуины не выглядели регулярными войсками.

Внезапно около дюжины людей из их рядов приблизились без оружия. Мюке снял с пояса пистолет и саблю и пошел по направлению к ним, размахивая пустыми руками. Он попытался объяснить им ситуацию, показывая германский флаг, затем военно-морской флаг, жестами и словами на немецком, французском, английском и малайском, но безуспешно. Возбужденный язык жестов арабов оставил его в замешательстве. Вскоре понимающая улыбка появилась на лице одного из незнакомцев: он узнал лицо кайзера на золотой монете, которую ему протянули.

— Алеман, — прокричал он. — Алеман.

Он имел в виду немцев. Бедуины тут же стали с энтузиазмом что-то кричать и со смехом окружили небольшую группу. Они помогли нести тяжелый груз и повели моряков по дороге в Ходейду. Затем выяснилось, что один из бедуинов говорит по-английски, он заверил людей «Эмдена», что Ходейда находится в руках турков. Это было для немцев огромным облегчением.

Марш в город привлек дополнительных арабов и вскоре немецкую колонну сопровождали сотни возбужденных людей. Мюке воспринял это, как знак, что по крайней мере в этой части Йемена люди настроены против англичан и французов и прогермански. Их энтузиазм был стихийным и непосредственным. Они все знали «императора алеман» и крейсер «Эмден».

Йеменцы относились к туркам не более дружелюбно, чем к англичанам и французам. Жизнь десантного отряда будет зависеть от того, как они смогут балансировать, выстраивая отношения с арабами и турками, пока ситуация не прояснится полностью. На протяжении перехода сопровождающие то сильно кричали, то стреляли, то хрипло и сипло или резко и пронзительно пели. Постепенно они привлекли к процессии турецкие войска. Среди турков оказалось достаточно офицеров, которые говорили по-немецки и по-французски. Общаться стало проще. В полдень моряки «Эмдена» и сопровождающие их лица вошли в Ходейду под оживленные приветственные крики населения. Простых моряков разместили в турецких казармах. Офицеров предстояло разместить у одной из лучших семей Ходейды, богатых арабов Шассили. Турецкие чиновники обеспечили новое белье, носки и воду для мытья. Тут же подали еду.

Во второй половине дня Мюке провел совещания как с гражданскими, так и с военными официальными лицами. Он разговаривал с губернатором Ходейды, командующим гарнизона, полковником, его начальником штаба и многими другими офицерами гарнизона. Очевидно, проходившая рядом с Камараном линия блокады англичан запирала все Красное море.

Там англичане обыскивали каждый самбук по отдельности. Более того, Ходейда кишела шпионами, которые тут же сообщили французскому крейсеру о прибытии немцев. Мюке с разочарованием узнал, что железная дорога не проведена до Ходейды, как ему дали понять. Он хотел знать, может ли он продолжать путь с караваном верблюдов? Губернатор и полковник оба это подтвердили, даже несмотря на настойчивые и шумные возражения других офицеров. Путешествие будет долгим, но оно предпочтительнее, чем по морю. Маловероятно, что они встретят какое-то вражеское сопротивление. Мюке сможет добраться до конечной железнодорожной станции через два месяца. Получив твердые заверения, Мюке наконец решил отпустить «Хойсинг». Этим вечером они выстрелили сигнальной ракетой. Теперь экипаж «Эмдена» оказался привязан к суше в Ходейде.

Конечно, совет турецких чиновников оказался ненадежным. Они не могли не знать, что продолжение путешествия по суше почти невозможно. Как знал любой ребенок в Ходейде, даже мощные турецкие силы не могли заходить на близлежащие восставшие территории. Почему они советовали отряду Мюке продолжать путь таким образом, навсегда останется тайной.

Возможно, это было сделано с целью спасти лицо: турки не хотели показывать трагическое состояние своей страны незнакомцу. Возможно, их поколебал вид небольшой немецкой группы, совершающей переход по региону и не страдающей во время него и таким образом открывающей его для других. Дисциплинированные и хорошо вооруженные моряки Мюке могут послужить предупреждением восставшим арабам. Современные пулеметы впечатляли, у немецких моряков с собой было четыре с двумя тысячами патронов к каждому.

В любом случае морякам приходилось приспосабливаться к этой совершенно незнакомой и чуждой форме дипломатии. Какую опасность эта небольшая группа немцев представляла для правительства, даже если они в конце концов все-таки окажутся врагами? Это ставило в тупик. Регулярный турецкий гарнизон в Ходейде состоял из примерно трехсот человек с артиллерией и конницей. Немецкому отряду пришлось бы противостоять сотням вооруженных людей. Но гадать так или сяк утомляло.

Мюке позднее узнал, что несколько чиновников придумали план, как заставить немцев встать лагерем в оазисе рядом с Ходейдой и там среди ночи атаковать их. Только потому, что большинство турецких офицеров говорили по-немецки и не сомневались, что на самом деле имеют дело с немецкими моряками, от этого плана отказались. Тем не менее чиновники все равно продолжали оттягивать отправление Мюке.

Глава пятая Снова в море

Глава шестая Рас-эль-Асвад: битва в пустыне

В небольшом городке Эль-Лит было трудно найти верблюдов для продолжения путешествия. Лейтенант фон Мюке нанес визит шейху Эль-Лита; это был первый раз, когда христианин переступил порог его дома. Шейх смог помочь и через два дня моряки собрали около девяноста верблюдов. Мюке купил соломенные коврики для защиты против палящего солнца.

Вечером 28 марта караван покинул город и начал путь через пустыню, нагруженный съестными припасами и водой. Отряд на верблюдах продвигался медленно, по дороге, идущей вдоль побережья, где караваны часто атаковали банды мародеров. Немцы постоянно держали ружья наготове. Как правило, отряд находился в пути с 16:00 до 09:00 или 10:00, в среднем путешествуя от четырнадцати до восемнадцати часов в день. Путешествие подрывало силы. Выкапываемые в песке пустыни ямы глубиной в десять метров давали только зловонную бурую воду.

31 марта колонна находилась почти в дне пути от Джидды и в 11:00 добралась до оазиса. Как и обычно, люди поставили палатки из соломенных ковриков и покрыли их шерстяными одеялами. Под крышей места хватало не всем, но по крайней мере их головы будут защищены от солнца. Приготовление пищи началось практически сразу же. Они по пути собрали сухие дрова и вскоре развели костер. Баранина входила в меню дня.

Район был заселен племенем, которое утверждало, что прямо происходит от Мухаммеда, и славилось своей кровожадностью, безжалостными грабежами и мародерством. Регион назывался Отец Волков.

Как и обычно, отряд продолжал переход до 16:00. Путь привел их к морю через песчаные дюны, по которым несло песок, видимость составляла около четырехсот метров. После того, как моряки перебирались через одну дюну, следующая тут же закрывала путь и вид. Землю покрывали сухие, отдельно растущие пучки травы высотой шестьдесят сантиметров. В лунном свете караван медленно и с трудом шел вперед. Внезапно справа появилась банда из двенадцати-пятнадцати бедуинов, затем исчезла. Это поражало, все произошло за какое-то мгновение. Чтобы подготовиться к возможной атаке, Мюке сформировал две колонны верблюдов. Спать на животных запрещалось. Приготовили ружья, и все офицеры заняли места во главе каравана.

При первых лучах рассвета справа появились горы, все знаки близкой опасности, казалось, исчезли. Бедуины не славились атаками в дневное время. Мюке держал ружье поперек седла. Теперь он расстегнул тяжелый патронташ и медленно поехал в конец каравана. Он преодолел примерно половину пути, когда услышал резкий свист, за которым последовал залп, затем со всех сторон полетел свинец. Мюке поднял ружье высоко в небо, спрыгнул с верблюда и вернулся во главу отряда. Стреляли из засады. Противник, по оценке членов отряда, находился на расстоянии примерно восемьдесят метров.

Не было видно не снайперов, ни членов формирования. С другой стороны, высокие верблюды Мюке хорошо просматривались и стали главной целью врага. К этому времени большинство моряков «Эмдена» расположились рядом с лейтенантом, небольшому подразделению приказали отправляться в конец каравана. Установили пулеметы, которые перевозили на верблюдах, два впереди и два позади каравана. Без дальнейших задержек немцы начали стрелять. Противник сразу же затих. Мюке приказал положить все еще стоявших верблюдов и увести их с линии огня.

Немецкое вооружение состояло из четырех пулеметов, тринадцати немецких ружей, десяти старых и трех новых турецких ружей. Последние распределили среди офицеров. В дополнение имелось двадцать четыре пистолета, но от них польза была только в ближнем бою. Хотя члены отряда определили, что самый тяжелый огонь противника сконцентрирован на левом переднем фланге, его сила все еще оставалась неизвестна. Моряки могли противостоять семидесяти противникам, или даже большему числу. Когда стало светлее, они увидели, что дюны черны от бедуинов, их около трехсот человек.

Немецкие моряки не продемонстрировали ни тени неуверенности. Даже не дожидаясь приказа, они приготовили штыки.

— Вперед бегом марш! — прокричал лейтенант.

С громким криком экипаж «Эмдена » бросился к линии врага. Едва ли кто-то из противников стрелял; они спасались бегством. Вначале моряки атаковали слева, затем в центре, наконец справа. Когда они отогнали врага назад примерно на тысячу двести метров, стрельба полностью прекратилась.

Лейтенант фон Мюке собрал своих людей рядом с караваном. Пулеметы оставались там, где их поставили. Был ранен только один моряк. Когда Мюке поискал арабских проводников, то увидел лишь семерых из двадцати четырех, которые раньше шли с ними. Мертвых не было. Исчезнувших позднее нашли в Джидде.

Большое количество верблюдов пристрелили. Припасы и воду сняли с убитых животных. Не столь жизненно важные предметы оставили позади. Мюке хотел свернуть с пути налево, к морю, мерцающему вдали. Там караван будет в относительной безопасности. К сожалению, по пути не представлялось возможным использовать пулеметы: в отсутствие тачанок их требовалось транспортировать на верблюдах. Теперь караван выстроился четырьмя-шестью рядами. Как и раньше, два верблюда с пулеметами шли впереди и два сзади. Авангард из десяти человек широко растянувшейся цепью встал впереди. Охрана из еще десяти человек замыкала шествие. Еще девять человек, вооруженные ружьями, формировали охрану по флангам с обеих сторон. Вооруженные только пистолетами моряки оставались поближе к каравану. Подразделение в авангарде вел энсин Гирдц, в арьергарде — энсин Шмидт, фланговое — энсин Гисслинг. Сам караван, перевозящий больных, раненого и доктора Ланга, вел энсин Веллманн.

Караван снова медленно пошел вперед, над ним развивался флаг. Надежда, что их противники отказались от попытки, вскоре испарилась. Примерно через десять минут движения невидимый враг обстрелял колонну со всех сторон. Песчаные дюны скрывали движение до расстояния около четырехсот метров, но тут и там над холмиками показывались отдельные прикрытые тюрбанами головы и затем снова исчезали. После каждого выстрела противника поднимались небольшие тучи песка, камушки летели людям в лицо. До того, как они смогли ответить на огонь, атакующие снова исчезли и начали огонь с другой стороны. Вскоре вся местность наполнилась бедуинами. Затем .пришло известие, что подстрелили одного верблюда с пулеметом. Арьергард остановился, чтобы поднять упавшее орудие. Энсин Шмидт попросил нового верблюда, и орудие снова начало действовать. Караван остановили. Это было нелегко, потому что вместе с жандармами большинство погонщиков тоже исчезли.

Через некоторое время Мюке информировали, что один из матросов погиб и энсин Шмидт серьезно ранен. Теперь командование арьергардом взял на себя энсин Веллманн.

Огонь противника усилился. Вскоре бушевала яростная битва, и точно так же быстро она снова закончилась. Что произошло? Два оставшихся жандарма бежали к линии огня, размахивая белыми флагами. Третий объяснил лейтенанту фон Мюке, что его товарищи хотят провести переговоры. Тем временем стало ясно, что это не банда грабителей, и что пока у противника численное преимущество по крайней мере десять к одному, они не могут продолжать марш медленным верблюжьим шагом по открытой местности: они будут под постоянным вражеским огнем.

Моряки воспользовались передышкой, чтобы укрепить свои позиции. При помощи наполненных песком верблюжьих седел, мешков с кофе, рисом и другой провизией моряки «Эмдена» возвели укрепление вокруг отряда. Они яростно выкапывали траншеи и одиночные окопы и хоронили запасы воды. Наполнив песком канистры из-под керосина, они построили вторую линию укреплений в центре лагеря, полтора метра высотой. Они поместили больных, раненых и врача во внутренний круг. Верблюды обеспечивали прикрытие с арьергарда. Четыре пулемета поставили на каждом углу лагеря и защитили песчаными валами. Вокруг лагеря с равными интервалами поставили людей с ружьями; пробелы заполнили моряки с пистолетами. Всем раздали боеприпасы. Лагерь был готов к сражению, когда с другой стороны поступили требования: сдать все оружие, боеприпасы, верблюдов, съестные припасы и воду, а также заплатить одиннадцать тысяч фунтов золотом. Если эти условия будут выполнены, то немецкий отряд может продолжать путь дальше, и его не тронут.

— Они, наверное, сумасшедшие, — пришли к выводу моряки «Эмдена », и это было всеобщим мнением.

Лейтенант фон Мюке ответил осторожно и вежливо:

— Во-первых, у нас нет денег; во-вторых, сдача оружия не является традицией немецких войск.

С этим ответом последний турецкий офицер отправился за своими уже ушедшими товарищами. Несколько остававшихся погонщиков верблюдов также использовали прекращение огня, чтобы скрыться. Теперь с караваном остались только девять проводников.

Снова началась стрельба и продолжалась, пока не спустилась ночь. Немецкая группа лежала, хорошо защищенная за верблюдами и седлами, но осталось не так уж много боеприпасов и промокшие в воде патроны давали осечки. Моряки пытались сберечь патроны для пулемета на случай ночной атаки.

Остальные боеприпасы разделили между теми, кто стрелял из ружей. Во время этой части сражения потерь не было, но попали по нескольким верблюдам. В смысле защиты мертвый верблюд оказывался не менее ценным, чем живой.

Сразу же после спускания тьмы началась работа. В лагере все приготовили, чтобы отбить атаку. Все ружья и пистолеты оставались заряжены, у пулеметов постоянно кто-то дежурил. Люди собирались у внешней стены укреплений. Ничто не двигалось в ночи. Часть воды достали из-под земли и людям раздали морские сухари. Некоторые оставались у орудий, а остальные принялись копать более глубокие траншеи. Мертвых верблюдов требовалось оттащить в сторону. В адской жаре трупы разлагались быстро. Они раздувались, и натянутая кожа лопалась, в результате чего вываливались внутренности. Поскольку дул северный ветер, трупы верблюдов оттащили к южному краю лагеря.

На состояние ружей и пистолетов сильно влиял постоянно летящий песок. Их разобрали и вычистили, по одной партии за раз. Вокруг спусковых механизмов привязывали носовые платки, чтобы не дать песку забраться в них. Выставили дозор, чтобы остальные люди могли поспать. Но они сжимали в руках оружие. Ночь прошла без дальнейших происшествий.

Энсин Шмидт умер от ран, и его похоронили в центре лагеря. Мюке послал гонца, надежного араба, в Джидду до того, как поднялась луна. Ему следовало украдкой пробраться сквозь вражеские линии и сообщить об их отчаянной ситуации военным властям.

За полчаса до восхода солнца все люди проснулись. Всем дали по кружке воды. Следующая возможность попить не представится до заката. Они даже не могли готовить ночью пищу, так как их первая подобная попытка окончилась ранением двух людей. Опять раздали неизбежные морские сухари. Люди наполнили ими карманы.

С восходом солнца с другой стороны заново начался оживленный огонь. Поскольку все немцы находились под укрытиями, то берегли боеприпасы и стреляли только по определенным целям. Это была не грабительская акция и не задержание случайно встреченного каравана, а тщательно спланированная атака. Два самбука стояли на якоре у берега на некотором удалении от лагеря. Между ними и атакующими постоянно проходили передвижения — приходила смена. Большая часть врагов, вероятно, прибыла в этих лодках.

В этот день ранили еще двоих моряков, и кочегар умер следующей ночью. Раненым можно было оказать только минимальную помощь, поскольку лекарства и медицинские принадлежности утонули вместе с самбуком. Под рукой имелись только походные аптечки с «Эмдена», а также несколько бутылок коньяка. Что еще ухудшало ситуацию, так это неприятная вонь, которая стояла над лагерем от разлагающихся верблюдов. Вонь привлекала нежелательных гостей, тысячи черных жуков, которые ползали в траншеях и забирались под одежду. Едва моряки убивали одного, и тут же появлялся новый. О сне не было и речи. Сложилась бесспорно опасная ситуация для раненых, потому что бациллы столбняка размножаются в конском и верблюжьем навозе и разносятся черными жуками.

Яркие головные уборы, которые спасали от жары, сейчас нельзя было надеть: они давали цель противнику. Палящее солнце вызывало раздражение глаз и головную боль. Было так жарко, что люди обжигались, дотрагиваясь до стволов орудий.

Пропитанные жиром верблюжьи седла стали тлеть на жаре. По лагерю распространялся легкий дымок, и тлеющие седла покрыли песком, чтобы предотвратить огонь. Бесконечный ветер разносил мелкий песок над всей укрепленной позицией.

Наполненные песком траншеи приходилось постоянно расчищать. Песок забивался в глаза, уши, рот и нос. Он толстым слоем собрался на потных лицах моряков. Над ними кружили десятки коршунов, любителей мертвечины.

В сумерках моряки усилили бдительность. Враг прекратил огонь. Двух переодетых бедуинами жандармов отправили в Джидду.

В середине ночи звук, напоминающий внезапный резкий выстрел, долетел с направления, где стояли дозорные. Моряки «Эмдена» мгновенно заняли свои позиции. Но это оказалась только стая гиен и шакалов, атакующих трупы верблюдов.

Солнце поднялось в третий раз после начала сражения. Их положение было серьезным. Они не получили никаких известий из турецкого гарнизона. Вода заканчивалась, и в полдень термометр показывал 65° по Цельсию. Мюке отдал приказ, что после опускания тьмы они попытаются прорваться в Джидду, даже если в поле зрения не покажется помощи — и будь что будет. Несколько человек обязательно прорвутся, но, к сожалению, больных и раненых придется оставить.

Недалеко от лагеря они услышали ружейную стрельбу, прогрохотало несколько залпов. Затем появился человек с. белым флагом.

Он сообщил, что противники больше не хотят сдачи оружия и припасов, теперь они требуют только двадцать две тысячи фунтов золотом. Бедуины вероятно заметили приближающиеся турецкие войска и решили удовлетворить хоть что-то из своих прошлых требований. В ожидании подкрепления было необходимо растянуть переговоры как можно дольше. Мюке ответил четко и решительно: нет.

Представитель противника не выглядел обескураженным. Он отошел к своим рядам и вернулся через полчаса с тем же требованием. Пытаясь тянуть время, Мюке объявил, что готов вести переговоры только с командиром. Естественно, командир не появился, вместо этого стал угрожать через подчиненных: если немцы не собираются платить, то будет гораздо больше стрельбы. За угрозой последовали несколько залпов.

Наконец наступила тишина, хотя не было знаков появления помощи. Медленно, осторожно люди «Эмдена» выглянули из-за верблюжьих седел. Ничего нельзя было рассмотреть. Когда ничего не произошло, моряки встали на колени, затем поднялись на ноги. Они рассматривали местность в бинокли. Все равно ничего. Казалось, пустыня проглотила врагов.

Примерно через два часа после того, как были произведены последние выстрелы, к лагерю подъехали два человека на верблюдах, размахивая белым флагом. Показывая, что видят их, моряки подняли военно-морской флаг. Наездники остановились в пятидесяти метрах, спешились, достали молитвенный коврик из мешка, сели на него и стали курить сигареты. Немцы привыкли ко всем видам странного поведения, но что это может быть? Мюке отправил араба расспросить их. Они хотели поговорить с командиром отряда. Они являлись эмиссарами эмира Мекки, который услышал об их трудном положении и со своими последователями прибыл их спасать.

Лейтенант фон Мюке испытывал подозрения. Он широкими шагами направился к эмиссарам, держа в руке оголенную саблю. Моряки «Эмдена» выстроились за его спиной, приготовив ружья к стрельбе. Двое прибывших объяснили, что Абдулла, второй сын эмира Мекки, скоро подъедет во главе своего войска.

Полчаса спустя появилось примерно семьдесят человек на верблюдах. Судя по элегантной одежде и украшениям на животных, это были не простые бедуины. Моряки «Эмдена» поразились. Без какого-либо прикрытия, экзотическая группа подъехала двумя рядами по тридцать пять человек, через пески, где совсем недавно находились сотни врагов.

Их оружие ремнями прикреплялось к спине, спусковые механизмы были обмотаны, а дула запаяны пробками. Они несли большое красное знамя с вышитыми золотом словами из Корана. Под знаменем ехал Абдулла и его доверенные помощники. Войска пели боевую песню, а впереди них шли несколько человек, бьющих в большие барабаны. Хорошего залпа оказалось бы достаточно, чтобы срезать их всех, так что атаковавшие, вероятно, и в самом деле исчезли.

Абдулла приблизился к лейтенанту фон Мюке, поприветствовал его, объясняя, что поспешно прибыл со своими лучшими войсками, как только услышал об атаке. Он очень сожалеет о таком неприятном инциденте, но рад, что прибыл вовремя и смог прогнать нападавших, с которыми вступил в яростную схватку. «Алеман» теперь могут спокойно продолжать путь в Джидду. Абдулла поведет их и обеспечит их водой. Даже получив эти объяснения, немцы все равно испытывали подозрения. Они не исключали, что это еще одна ловушка. Но их запас воды подошел к концу, и им требовалось продолжать путь.

Они с трудом принялись нагружать верблюдов. Без погонщиков работать с животными было нелегко; обращение с верблюдами никогда не включалось в учебные пособия для германского Военно-морского флота. Из ПО животных застрелили 40, поэтому многочисленные мешки и коробки пришлось бросить.

Через несколько минут они проходили по позиции, которую в пустыне занимали их недавние противники. Проезжая по этим траншеям, моряки «Эмдена» оглянулись на свой брошенный лагерь и увидели, как к нему со всех сторон стекается армия вооруженных бедуинов, примерно триста человек. Они набросились на припасы и забрали все, что оставили моряки. Теперь стало ясно, что есть связь между присланной эмиром группой и их противниками. Рука Мюке коснулась пистолетной кобуры. Абдулла быстро заверил его, что больше не будет сделано ни одного выстрела. Раздраженные моряки «Эмдена» продвигались вперед. Песчаные дюны перешли в плоскую каменистую голую местность.

На самом ли деле войска эмира ведут честную игру? Мюке решил проверить их. Через несколько часов он сказал Абдулле, что его люди устали и им требуется небольшой отдых. Абдулла объявил, что желание немца для него — приказ. Люди разбили лагерь, а лейтенант присоединился к Абдулле на молитвенном коврике.

Поскольку бедуин говорил на прекрасном французском, они оживленно беседовали. Мюке сделал несколько льстивых замечаний о людях Абдуллы; он никогда не ожидал встретить таких отличных бойцов в центре пустыни. Он особенно восхищался их оружием. Арабы обрадовались этим комплиментам. Каждый из них хотел показать свое оружие. Мюке очень внимательно слушал и наблюдал, используя возможность исследовать стволы. Все оказались безупречно чистыми, ни из одного не сделали ни одного выстрела. Сражение, в котором Абдулла наголову разбил противников Мюке, оказалось наглой выдумкой. Таким образом тайна была разгадана: перед немцами находился враг и друг в одном лице.

Глава седьмая На пути к Хиджазской железной дороге

На следующее утро караван «Эмдена» добрался до крепости Джидды. Местное население, которое слышало о сражении в пустыне, приветствовало их радостными криками. На плацу перед казармами выстроился на парад весь турецкий гарнизон, а также, в дополнение к нему, арабские войска. Турецкий полковник приветствовал моряков и высказал негодование из-за атаки. Он возмущался, что она произошла в тени стен его города, только в восьми часах пути. Мюке поблагодарил его, затем проехал вдоль строя, осматривая турецкие войска. Семнадцать человек выглядели знакомыми. Только четыре дня назад они находились вместе с его осаждаемыми моряками.

События последних нескольких дней казались извращенной иронией, фарсом, сотворенным всеми сторонами. План атаки, как подозревал Мюке, придумал глубокоуважаемый союзник Германии, эмир Мекки. Его сын Абдулла, их спаситель, был предводителем сил противника. После третьего дня сражения он убедился, что невозможно уничтожить небольшой немецкий отряд. Фактически ситуация стала слишком серьезной для него, с сорока мертвыми и тридцатью шестью ранеными. Таким образом, он решил сделать разворот на сто восемьдесят градусов и спасти лицо.

Три английские канонерские лодки стояли на якоре недалеко от гавани Джидды. Здесь, в земле «почтенных союзников», по крайней мере, имелся один настоящий враг. Было нелегко найти выход из этой щекотливой ситуации. Моряки не смогут справиться с другими засадами в пустыне, их боеприпасы уменьшились в два раза, и часть оставшихся стала бесполезной после кораблекрушения. Они также не могли полагаться на поддержку турецкого гарнизона. Турки явно знали о сражении перед тем, как оно началось, но не пошевелились и не покинули свою крепость.

На второй день в городе Мюке познакомился с полезным египтянином, бывшим лоцманом из Суэцкого канала, который теперь водил самбуки между Джиддой и Египтом. Он бегло говорил по-английски, что определенно являлось большим преимуществом. Он обеспечил отряду «Эмдена» хороший самбук и теперь тот стоял в гавани в ожидании — там, где мачты блокирующих английских канонерских лодок виднелись как раз за коралловыми рифами. После того, как Мюке запустил слух, что надеется снова предпринять марш по суше, он отправился в море на моторной лодке для исследования ситуации. Никаких английских судов не было видно. Они тоже поверили слуху?

В ночь на 9 апреля дул попутный ветер. Немцы приготовились уйти украдкой. На этот раз никто не станет заранее информировать англичан. Эмир скоро узнает, но теперь это не имело значения. Как раз когда они собирались отчалить, появился турецкий полковник. Заламывая руки, он умолял их не путешествовать морем; им следует пойти по безопасной, надежной дороге по земле. Он давал слово чести, что все будет в порядке. Но немцы не слушали. Они подняли паруса на мачтах, и отличный сильный ветер понес их прочь, в северном направлении.

Защитные рифы, которым предстояло закрывать их от англичан, находились в тридцати морских милях. Поскольку не было уверенности в ветре, моряки сомневались, смогут ли добраться до рифов до рассвета, и поэтому сразу после наступления темноты немцы бросили якорь в глубоко врезавшемся в сушу, окруженном горами заливе рядом с Джиддой. На следующее утро они продолжили свой путь. Когда солнце село, они снова бросили якорь, не увидев ни одного вражеского корабля. Теперь они стояли между скрывающими их рифами, примерно в тридцати восьми морских милях от Джидды.

Два часа спустя впередсмотрящий сообщил, что видит свет за рифами, который медленно движется на юг. Как и ожидалось, английские канонерские лодки появились сразу же после того, как их информировали об отплытии немцев. Они ожидали захватить самбук сразу за рифами, уверенные, что экипаж «Эмдена» воспользуется попутным ветром, чтобы идти на север.

Был только один способ сбить противника со следа: идти более медленно и встать на якорь. Канонерские лодки бесполезно ходили взад и вперед на протяжении всего дня, отказавшись от поиска между опасными коралловыми берегами. Они не могли бросить якорь там, а в темноте проход между рифами исключался. Они должны были ночью оставаться в открытом море. Но до того, как англичане смогут возобновить поиски, самбук нашел путь между берегами и спрятался. Немцы наконец проскользнули мимо врага.

Самбук продолжал путешествие рядом с берегом и использовал каждый риф, чтобы спрятаться. Медленно, но уверенно он продвигался вперед. Только время от времени немцев задерживали шторм и туман. Они заходили в несколько портов, очень ненадолго, иногда только на пару часов, чтобы собрать информацию и пополнить запасы. Большую часть ночей они проводили на якоре, потому что обходить рифы ночью было невозможно.

Еженощная стоянка на якоре являла собой необычный маневр. Вокруг коралловых рифов море было очень глубоким, поэтому стоянка на якоре в обычном смысле не представлялась возможной. Морякам приходилось приближаться к рифам, опустив паруса. Два стоявших на носу араба обычно прыгали за борт и забирали с собой тонкую веревку, унизанную железными крючками. Крючки глубоко заводили в дыры, которые находили в зарослях кораллов чуть ниже ватерлинии. Это не всегда оказывалось легкой работой; меняющиеся ветры угрожали предательским кораблекрушением и выбросом на берег.

В Шерм-Рабихе они поменяли самбук, так как тот, которым они пользовались, был слишком мал. Новую лодку пришлось оборудовать песочным балластом, чтобы она стала мореходной.

На всей протяженности побережье было малозаселенным. Время от времени моряки видели небольшие каноэ или рыболовецкие лодки и пользовались возможностью обменять рис на свежую рыбу.

Арабская часть экипажа была забавной и развлекала немцев. Арабы любили воровать по ночам, и один раз эта склонность ударила по ним бумерангом. В Джидде доктор Ланг приобрел большую бутылку касторового масла для больных дизентерией. Однажды утром она исчезла без следа. Арабы становились все более молчаливыми, и цвет их лиц менялся на пепельный по мере продолжения дня.

— Аллах справедлив! Он наказывает тех, кто ворует, — вздохнули они и провели весь день, сотрясаясь от рвоты. Очевидно, они прикончили всю бутылку.

28 апреля без каких-либо особых происшествий на протяжении плавания самбук добрался до Шерм-Муннайбурры, небольшой закрытой бухты, примерно в десяти морских милях к югу от конечной цели, Эль-Ваджха. Дальше не было никаких скрывающих рифов; глубина доходила до самого берега. Моряки «Эмдена» с большим трудом и боями прорывались вперед почти шесть месяцев и не желали погибнуть в самом конце. Поскольку опасность все еще маячила в открытом море, они не хотели пересекать этот последний маленький участок моря на парусной лодке. Поэтому из Шерм-Муннайбурры они пойдут по земле.

Местные чиновники, уже оповещенные курьерами, послали на побережье нескольких жандармов. Один из них должен был обеспечить верблюдов для путешествия. Ночью костры освещали весь путь до места сбора на берегу; прибыл ожидаемый верблюжий караван. Немцы взяли провизию на один день вместе с оружием и боеприпасами. Все остальное они отправили вперед на самбуке, который причалил в оговоренном месте, даже ни разу не увидев вражеского корабля.

Вечером 29 апреля десантный отряд «Эмдена» наконец прибыл в Эль-Ваджх. Там они тщательно помылись и выспались. Организация еще одного каравана отняла два дня.

2 мая около 08:00 отряд начал последнюю часть путешествия по направлению к железной дороге, которую они давно хотели найти.

Под руководством шейха Сумеймана, жителя Эль-Ваджха, караван отправился в слишком знакомую песчаную пустыню. Однако вскоре пейзаж стал более приятным. Перед ними маячили горы, и дорога пошла через живописный регион. Ситуация с водой оказалась гораздо лучше, чем в пустыне: колодцы в лучшем состоянии и давали воду, если и не совсем чистую, но по крайней мере ее можно было пить. Арабские сопровождающие сообщили им, что на самом деле в горной цепи есть и проточная вода. Но те, кто мечтали искупаться в этой горной воде, испытали разочарование. Маленький ручеек на самом деле журчал, но так лениво, что останавливался, если просто встать в него.

Здесь, в горах, где было прохладнее, немцы путешествовали при свете дня и отдыхали по ночам. После горького опыта, они укрепляли лагерь и окапывались траншеями, к большому удивлению сопровождающих арабов, Но когда закончилась территория Сулейман-паши — она не доходила до Эль-Алы, где экипаж «Эмдена» надеялся найти конечную станцию железной дороги — сам шейх ожидал неприятностей. На протяжении дня его последователи приходили со всех частей гор и формировали вокруг него небольшие группы. Количество членов каравана достигло четырехсот человек, и это была впечатляющая сила: люди, вооруженные длинными арабскими кремневыми ружьями ездили, как ветер, их коричневые одежды вздымались, а головные уборы трепетали.

Железнодорожный вокзал теперь находился только в дне пути. Дорога шла через высокие горы и узкие проходы, словно предназначенные для неожиданной атаки, встречались переходы, которые можно было преодолеть, только выстроившись в затылок друг другу. Караван медленно растягивался и разделялся. Чтобы предотвратить неожиданную атаку, Сулейман сформировал разведгруппу, члены которой галопом отправлялись во все долины и обыскивали все глухие места и щели. За несколько часов до Эль-Алы они принесли письма, утверждающие, что шейх, которому принадлежит эта территория, сражается с другой группой на севере, поэтому они могут спокойно продолжать путь.

Лейтенант фон Мюке теперь ехал впереди каравана, чтобы заказать поезд специального назначения в Эль-Але и организовать размещение своих людей. Последние несколько часов путешествия он ехал галопом в компании Сулейман-паши, его двух сыновей и нескольких высокопоставленных лиц. Арабы проявили сильное любопытство, когда Мюке остановился на гребне горы, чтобы при помощи бинокля рассмотреть крыши Эль-Алы. Бинокли в этих местах были совершенно неизвестны, и все хотели взглянуть.

Мюке использовал обширность плато, по которому они ехали, чтобы объяснить Сулейман-паше, какой великой и могучей страной является Германия. Он поразил арабов, когда сказал, что немецкие боевые корабли могут атаковать врагов с расстояния, превышающего длину плато, по которому они едут. Мюке также объяснил, что стволы орудий достаточно большие, чтобы удержать несущегося галопом барана. Мюке добрался до Эль-Алы около полудня и с удивлением увидел, что все приготовлено для него и его экипажа. Им подали поезд особого назначения, и локомотив только ждал сигнала, чтобы тронуться с места. Два немецких газетных репортера, а также группа турецких офицеров ждали прибытия экипажа «Эмдена». Мюке вручили письма из немецкой колонии в Сирии вместе с холодным «Рейнским» вином, шампанским, персиками и многими деликатесами, о которых он и его подчиненные давно мечтали.

Несколько часов спустя прибыл отряд Мюке. Лейтенант выехал, чтобы их встретить, моряков со всех сторон окружала толпа, фотографировавшая их триумфальный вход в город. Моряки едва могли поверить, что здесь есть железнодорожные вагоны, знак столь желанной связи с цивилизацией. На протяжении следующих нескольких часов им подавали обильную еду, выпивку и они смогли помыться. Затем поезд пошел на север. Теперь они могли с наслаждением вытянуться на мягкой красной бархатной обивке. Они наконец получили возможность спать и ни о чем не беспокоиться.

Поезд шел через Дамаск и Алеппо, и дальше в Константинополь. В двух местах, где прокладку рельсов не закончили, морякам приходилось покидать поезд и передвигаться в фургонах или пешком. Где бы они ни появлялись, их восторженно встречали немецкие жители и турецкие чиновники. На каждой железнодорожной станции происходило то же самое, толпы людей тянулись, чтобы увидеть героев. Их встречали развевающимися флагами, бодрящей музыкой и розами. Подарки, которыми их одаривали, начали заполнять железнодорожные вагоны. Без слез они расстались со своими старыми лохмотьями и надели новую форму. По дороге поезд окружали орды бедуинов и скакали рядом, демонстрируя трюки наездников.

В Алеппо моряки наконец получат первые новости из дома за последние десять месяцев. Письма и Железный Крест ждали каждого из них. Следующие несколько дней они провели в чтении писем из дома, а также многочисленных писем и стихов, присланных их поклонниками со всего мира.

В Троицу, 23 мая 1915 года, поезд особого назначения прибыл в Константинополь. Командующий германской средиземноморской эскадры, а также командующий турецким флотом, адмирал Соухон не мог отказать себе в удовольствии лично поприветствовать моряков с «Эмдена». Экипаж быстро собрался, с ними был их флаг. Он прошел долгий путь. Прикрепленный ржавыми гвоздями к мачте, он развевался над легким крейсером «Эмден» в водах Дальнего Востока и Индийского океана; его поднимали среди шумящих пальм на одном из островов Килинг; он реял на мачте «Айши», его разорвало завывающим муссоном; он трепетал на корме «Хойсинга»; он вел их холодными ночами через горы Йемена; через штиль и кораблекрушение, он развевался на корме неповоротливых самбуков. Их флаг указывал курс как в мерцающем лунном свете, так и под палящим пустынным солнцем; он был вдохновляющим символом во время жаркой битвы в песчаных дюнах Рас-эль-Асвада. После десятимесячного путешествия в военное время отряд доставил флаг назад. Они были последними из немецкой эскадры крейсеров и единственным немецким подразделением, которому повезло добраться домой со своим флагом.

Последовало несколько коротких, резких приказов. Их выполнение показало, что долгие месяцы лишений не притупили реакции моряков Императорского флота. Лейтенант фон Мюке опустил свой кортик перед адмиралом и кратко отчитался:

— Десантный отряд легкого крейсера «Эмден » в составе пяти офицеров, семи мичманов и тридцати семи матросов прибыл в ваше распоряжение.