Последний гамбит

25 — 30 сентября. Книги Холмса

За последние десять лет в Лондоне появилось много новых эмигрантов из России: одни занимались бизнесом, другие преподавали в университетах и частных колледжах, третьи работали в информационной сфере. К сожалению, у меня не было знакомых в этой среде и потому я вынужден был обратиться за посредничеством к мистеру Хопкинсу, который имел широкий круг знакомств среди русских эмигрантов.

— У меня действительно есть знакомые среди русских эмигрантов, — начал Хопкинс, — но прежде я хотел бы знать, Ватсон, что вас конкретно интересует в России?

— Меня интересует последнее десятилетие России после развала Советского Союза.

— Что я слышу, Ватсон? Может вам надоели шахматы и вас потянуло в политику? Десять лет, как русские ушли из Афганистана, да и вы, насколько мне помнится, после возвращения из этой заварушки слышать ничего не хотели о политике. Ну, хорошо, хорошо! В конце концов, это ваши проблемы. Я постараюсь поговорить с одним русским, который, как мне кажется, сможет удовлетворить ваш интерес к России. Дня через два я вам позвоню и мы посидим где-нибудь, ну, например, в Уолдорфе. Как, Ватсон, вас устроит Уолдорф?

Как бы я ни был далек от того, что ныне принято называть словом «политика», я полагал, что имею общее представление о том, что произошло в России за последние 10 лет: СССР, как «сверхдержава № 2», распался на множество государств, среди которых Россия стала правопреемницей бывшей «империи зла». Рассуждая таким образом о России, я поймал себя на мысли, что думаю устоявшимися клише, сформированными нашими средствами массовой информации под влиянием богатого и сильного партнера моей старой и доброй Англии.

И вдруг вспомнился бывший президент США, заявивший в прямом эфире телевещания о том, что им только что подписан указ, в соответствии с которым СССР объявлен вне закона и вооруженные силы США должны нанести ядерный удар по «империи зла». Как потом выяснилось, Рейган пошутил, думая, что ещё продолжается настройка и проверка аппаратуры, в то время как уже началось вещание его телевизионного обращения к стране. Хороши «шуточки» для главы «сверхдержавы № 1»? И всем нам крепко повезло, что на эту «шутку» «сверхдержава № 2» не отреагировала ответно-упреждающим массированным ударом.

— Русские прозевали это по существу объявление им войны в прямом эфире телевещания? либо у них крепкие нервы, и они знают, с кем имеют дело? И как я в действительности отношусь к Америке?

Вопрос, неожиданно всплывший из глубин подсознания, заставил меня размышлять о предметах, которые для западного обывателя относятся к категории «само собой разумеющихся», и я вдруг обнаружил, что не имею на него определенного ответа. Почему-то это состояние мне не понравилось. А может все дело в загадочном названии «Внутренний Предиктор СССР», отдающим ностальгией по ушедшей в прошлое империи? Мы, англичане, этой болезнью уже переболели, но может быть ностальгия — особое свойство загадочной русской души? Или русская империя всё же не стала достоянием прошлого, а её спецслужбы, имея далеко идущие планы на будущее и шаг за шагом осуществляя их, сыграли в поддавки с наивным Западом? От этих вопросов легче не стало…

Вернувшись домой, я взял книги, оставленные Холмсом и вторую записку с сайта www.mera.com.ru. Книг было три и я привожу их названия в том порядке, в каком их оставил мне Холмс.

1. Збигнев Бжезинский. «Великая шахматная доска» (Господство Америки и его геостратегические императивы)

2. Ральф Эпперсон. «Невидимая рука. Ведение во взгляд на историю как на заговор».

3. М.Байджент, Р.Лей и Г.Линкольн. «Священная кровь и священный Грааль».

Поскольку записка представляла собой рецензию на работу профессора американской внешней политики в Школе современных международных исследований Пола Х.Нитце при Университете им. Джона Хопкинса в Вашингтоне, бывшего советника по национальной безопасности американского президента в 1977 — 1981 гг., консультанта Центра стратегических и международных исследований и прочая, прочая, а название рецензии («Эгоист подобен давно сидящему в колодце»), — по сути уже было определенной характеристикой автора книги и напоминало о прочитанной в детстве сказке Оскара Уайлда «Эгоистичный великан», то можно сказать, что выбора у меня практически не было. Вечер пятницы, субботу и воскресенье, я посвятил чтению «Великой шахматной доски». Кому-то может показаться странным, но книга Бжезинского помогла мне ответить на вопрос, который раньше передо мной никогда не вставал: «Как я отношусь к Америке?»

Из текста книги было видно, что в шахматах Бжезинский мало что понимает, а своей книге просто дал броское название, выразив в ней много вожделенных желаний о будущем мировом порядке, но ничего не сказав по существу о стратегии — как о своде методов, — воплощения своих желаний в жизнь. Если переноситься в область шахматных аналогий то это всё было подобно тому, как если бы кто-то, едва зная, как ходят фигуры на доске, заявил бы о гарантированном для него выигрыше шахматной партии против любого соперника, не зная при этом ни шахматных теорий и не обладая чувством игры в шахматной партии. Разделавшись с фразёрством Бжезинского с мыслью о том, что «пешка» пишет мемуары, вообразив себя «ферзём», я наконец-то взялся за рецензию, начало которой по существу выражало мое мнение, но без шахматных аналогий. Мне понравился намек на «интеллектуальные мускулы» бывшего советника по национальной безопасности американского президента:

«Есть предание, относящееся ко временам греко-персидских войн эпохи античности. Многочисленная армия и флот Персии, которая к тому времени уже подчинила многие народы и вышла к берегам Средиземного моря, нависали над цивилизацией Эллады, на первый взгляд, обладавшей гораздо меньшей мощью и контролировавшей меньшие „людские“ и материальные ресурсы, чем её потенциальный поработитель. И с началом войны кто-то из мудрых решил показать греческому войску их будущих противников такими, какие они реально есть. Войско построили на поле и перед его рядами в голом виде выпустили группу пленных персов. Как известно, хотя бы по античной скульптуре, греки в те времена особое внимание уделяли военно-прикладному телесному развитию. Когда эти люди, с детства целенаправленно занимавшиеся физической подготовкой, увидели голых персов, то они чуть не попадали со смеху, поскольку не могли представить себе, что такие хилотусы, пусть даже и собранные в многочисленное войско, могут быть опасным противником на поле боя. Последующие военные действия завершились решающей победой греков над хилотусами, претендовавшими в ту эпоху на установление безраздельного мирового господства своей державы и последующее определение облика всего мира».

Авторы рецензии обстоятельно познакомили меня с Директивой СНБ США 20/1 от 18 августа 1948 года, которая называлась «Наши цели в отношении России» [14], а также с выдержками из другого, не менее агрессивного, — если отрешиться от сложившихся самих собой политических пристрастий и опасений, — документа того же самого департамента — Директивой СНБ-68 от 30.09.1950.

Смелость оценок в рецензии была основательно подкреплена убедительным освещением современной глобальной стратегии, но особенно меня поразили четко сформулированные приоритеты обобщенных средств управления обществом, которые при определенных обстоятельствах могут восприниматься противостоящей стороной в качестве оружия:

«Всякое общество так или иначе управляется, по какой причине глобальный исторический процесс возможно рассматривать в качестве глобального процесса управления, во-первых, объемлющего множество процессов региональных управлений (политик региональных государств и международных, государственно не оформленных сил: мафии, еврейство диаспоры) и, во вторых, протекающего в иерархически высших по отношению к нему процессах жизни Земли и Космоса. Соответственно этому, при взгляде с позиций достаточно общей теории управления на жизнь обществ на исторически длительных интервалах времени (сотни и более лет), средствами воздействия на общество, осмысленное применение которых позволяет управлять его жизнью и смертью, являются:

1. Информация мировоззренческого характера, методология, осваивая которую, люди строят — индивидуально и общественно — свои «стандартные автоматизмы» распознавания частных процессов в полноте и целостности Мироздания и определяют в своем восприятии иерархическую упорядоченность их во взаимной вложенности. Она является основой культуры мышления и полноты управленческой деятельности, включая и внутри-общественное полновластие как в пределах региона, так и в глобальных масштабах.

2. Информация летописного, хронологического, характера всех отраслей Культуры и всех отраслей Знания. Она позволяет видеть направленность течения процессов и соотносить друг с другом частные отрасли Культуры в целом и отрасли Знания. При владении сообразным Мирозданию мировоззрением, на основе чувства меры, она позволяет выделить частные процессы, воспринимая «хаотичный» поток фактов и явлений в мировоззренческое «сито» — субъективную человеческую меру распознавания. (В настоящем контексте под культурой понимается вся информация, в преемственности поколений не передаваемая генетически).

3. Информация факто-описательного характера: , к которому относятся вероучения религиозных культов, светские идеологии, технологии и фактология всех отраслей науки.

4. Экономические процессы, как средство воздействия, подчиненные чисто информационным средствам воздействия через финансы (деньги), являющиеся предельно обобщенным видом информации экономического характера.

5. Средства геноцида, поражающие не только живущих, но и последующие поколения, уничтожающие генетически обусловленный потенциал освоения и развития ими культурного наследия предков: ядерный шантаж — угроза применения; алкогольный, табачный и прочий наркотический геноцид, пищевые добавки, все экологические загрязнители, некоторые медикаменты — реальное применение; «генная инженерия» и «биотехнологии» — потенциальная опасность.

6. Прочие средства воздействия, главным образом силового, — оружие в традиционном понимании этого слова, убивающее и калечащее людей, разрушающее и уничтожающее материально-технические объекты цивилизации, вещественные памятники культуры и носителей их духа.

Хотя однозначных разграничений между средствами воздействия нет, поскольку многие из них обладают качествами, позволяющими отнести их к разным приоритетам, но приведенная иерархически упорядоченная их классификация позволяет выделить доминирующие факторы воздействия, которые могут применяться в качестве средств управления и, в частности, в качестве средств подавления и уничтожения управленчески-концептуально неприемлемых явлений в жизни общества.

При применении этого набора внутри одной социальной системы это — обобщенные средства управления ею. А при применении их же одной социальной системой (социальной группой) по отношению к другим, при несовпадении концепций управления в них, это — обобщенное оружие, т.е. средства ведения войны, в самом общем понимании этого слова; или же — средства поддержки самоуправления в иной социальной системе, при отсутствии концептуальной несовместимости управления в обеих системах.

Указанный порядок определяет приоритетность названных классов средств воздействия на общество, поскольку изменение состояния общества под воздействием средств высших приоритетов имеет куда большие последствия, чем под воздействием низших, хотя и протекает медленнее без «шумных эффектов». То есть, на исторически длительных интервалах времени быстродействие растет от первого к шестому, а необратимость результатов их применения, во многом определяющая эффективность решения проблем в жизни общества в смысле , — падает».

Пока я еще не мог сказать точно, какое отношение может иметь этот фрагмент рецензии к разгадке содержания «пикников», но что-то мне подсказывало — некая связь меж ними существует. Особенно меня поразил абзац с упоминанием «эффекта обезьяньей лапы», образ которой присутствовал в третьем «пикнике»:

«Политика — это одна из разновидностей управления. А как известно из теории управления, осуществление управления в отношении не определенных целей, при не определенной иерархии их значимости, несовместимости одновременно поставленных целей объективно невозможно. Этому критерию доктрина, изложенная З.Бжезинским, не удовлетворяет. В случае же управления по умолчанию, т.е. на основе „само собой разумения“ целей и средств их достижения, которое не требует соблюдения этого принципа, неизбежны непредсказуемые последствия, обесценивающие даже достигнутые результаты (как это имело место в случае Директивы СНБ США 20/1 от 18 августа 1948 г., осуществление основных положений которой 18 — 23 августа 1991 г., поставило перед США еще более тяжелые проблемы) вплоть до полной их неприемлемости (это то, что на Западе иногда называют „эффектом обезьяньей лапы“). Это происходит потому, что умолчания („само собой разумения“) и оглашения (прямые определения) в практике их осуществления в силу разных объективных и субъективных причин взаимно подавляют друг друга, а кроме того в общественной жизни вызывают явления, являющиеся результатом их взаимодействия».

Следующий за этим абзацем текст заставил меня вспомнить последний разговор с Холмсом, после чего я начал понимать, почему именно эти две записки оказались переведены на английский и почему Холмс рекомендовал мне их изучить:

«То же касается и варианта, если рассматриваемая книга З.Бжезинского принадлежит тому потоку информации, посредством которого истинные заправилы США морочат головы той части толпы, которая проявляет интерес к политике и для своего психического комфорта нуждается в некотором достаточно правдоподобном объяснении текущих событий и их взаимосвязи с официально провозглашенной идеологической доктриной государства и выражающей её политической стратегией. Сами же заправилы в этом случае опираются на доктрину, предназначенную для весьма узкого круга посвященных и более соответствующую реальным событиям в мире, но которую невозможно огласить в обществе в её истинном виде без того, чтобы не вызвать бессмысленного бунта против своего господства либо, что еще более опасно для заправил, не пробудить к деятельности осмысленное свободолюбие избравших в качестве будущего человечность.

Если последнее имеет место, то утаиваемая доктрина осуществления политики и доктрины, оглашаемые для «вразумления» толпы в целом и её субстрат (подразделений), неизбежно в каких-то своих аспектах противоречат одна другой. Поскольку толпа и её субстраты самоуправляются на основе коллективного сознательного и бессознательного, порождаемого входящими в них индивидами, то в тех аспектах общественной жизни, где быстродействие структур посвященных в истинную доктрину оказывается недостаточным, структуры утрачивают компетентность. В обществе же усиливаются явления, подрывающие основы существования его сложившейся организации, по мере того как толпа выходит из под управления иерархии структур взаимного большого и малого обмана, возглавляемыми посвященными в истинную мерзость.

Процессы потери управления такого рода могут протекать скрытно, а явно проявиться — внезапно только в каких-то обстоятельствах как неожиданное поведение толпы, влекомой её коллективным сознательным и бессознательным».

Заключительная фраза всего фрагмента рецензии, выделенная жирным шрифтом: «Таков объективно был внутренний механизм государственного крушения СССР, такой же внутренний механизм имеется и в США, и он уже „тикает“…» — внесла определенность в мои дальнейшие планы. Теперь я точно знал, что мне следует делать! За прошедшие десять лет я, как и большинство западных обывателей, мало интересовался делами России. Во многом это объяснялось тем, что наша пресса всегда тенденциозно подходила к освещению событий даже в собственной стране, не говоря уже о своих «потенциальных» противниках, в числе которых несомненно оставалась Россия. Занимаясь шахматной публицистикой, я мало интересовался глобальной политикой, а о событиях в России знал только то, что давалось, когда я иногда смотрел телевизор и попадал при листании десятков каналов на сводки новостей CNN или NBC. Так я во второй раз встал перед выбором: либо поднимать материалы о России по серьёзным изданиям в библиотеках, но для этого тоже нужно было время и опять же хорошее знание русского языка, либо… ждать звонка Хопкинса. Утром в среду раздался долгожданный звонок.

— Привет, Ватсон. Давайте встретимся завтра в 19 часов в баре отеля «Уолдорф». Там подают отличный кофе по-французски. Со мной будет нужный вам человек, русский эмигрант Евгений Гальба.