Последний из рода

Глава 5. Маленький, вонючий и с рогами

— Воздух не терпит рядом с собой неумех и лентяев. Не подумайте, что я считаю вас за тех или других. Вы, дети мои, уже доказали, что способны учиться и хотите учиться. Это похвально. Но стихия, которой мы повелеваем, жестоко наказывает торопыг. Поэтому усмирите свою жажду знаний и наберитесь терпения. Вы еще не готовы перейти к изучению «Ярости борея».

Если бы пару недель назад кто-нибудь сказал Мирону, что он будет уговаривать неофитов поумерить пыл — он бы поднял брехуна на смех. Или развеял по ветру. Обычно случалось наоборот — приходилось всеми правдами и неправдами заставлять учеников учиться. Но у стоящих перед ним брата и сестры была другая проблема. Им всего было мало. Едва освоив один прием, они тут же требовали обучить их другому, не уделяя должного внимания закреплению материала. И пусть память обоих можно было смело назвать феноменальной — шутка ли, за две недели изучить большинство известных Мирону заклинаний первого круга! Но все же иерофант опасался, что разум новичков не выдержит подобных нагрузок, поэтому оттягивал переход на более сложную ступень, предпочитая хорошенько закрепить уже усвоенное.

— На сегодня ваше задание — силой «Бриза» очистить берег от всего, что море выбросило за ночь. Потом можете быть свободны. Я уже обозначил нашему библиотекарю, доступ к каким книгам у вас есть.

Когда старик ушел, девушка недовольно заворчала. Джамал повел себя сдержаннее и лишь недовольно поджал губы.

— Как долго мы еще будем ходить на побегушках у этого старика, уважаемый?

Бывший палач Алькат Вальвалы до сих пор не привык к своему новому, высокому звонкому голосу. Но если с этим он готов был смириться, то тело презренной женщины вызывало куда больший… дискомфорт. Порой Азиз впадал в такую ярость, что готов был проклинать Творца, но вовремя одергивал себя. Не хватало еще навлечь на себя Его гнев.

— Потерпи, мой друг. Клянусь Всевышним, нам повезло. Он дал нам второй шанс и я не собираюсь его упустить. Старец нам нужен. Только он способен поделиться с нами могуществом. Поэтому стоит взять от него все, что он может дать. Когда придет время — мы от него избавимся.

— Вам легко говорить, уважаемый, — Азиз с плохо скрываемой завистью посмотрел на широкие темные брови, слегка вьющиеся волосы и атлетическое телосложение своего господина. — Вам повезло куда больше, чем мне.

— Ну как сказать, — ухмыльнулся Джамал. — женщина, чье тело ты занял, отличается изрядной красотой.

Но, видя, что Азиз не оценил юмора, поспешил добавить:

— Прими это как урок смирения и свое испытание. К тому же, думаю, ты и в этом виде никому не позволишь совершать глупости.

И добавил уже открывшему рот, чтобы возразить, воину:

— А для этого нам нужен старик и его знания. Всему свое время. Этот мир слаб духом. И мы сможем занять в нем достойное место. Так что пойдем на берег и порадуем старца прилежным выполнением задания.

— Палад, ты конечно вправе самостоятельно решать, как поступить. Ты главарь банды. Но я настаиваю на том, что они не готовы. Богомол обязательно растеряется, если что-то пойдет не так. Движения Виктора все еще немного скованы, несмотря на все таланты Лии. У Черножоп… у Черного все еще проблемы с выбором цели, да и меткость хромает. Более менее уверен я только в близнецах.

Прошло уже полторы недели, как я взялся за обучение своего «отряда». Не скажу, что ребята безнадежны. Как раз наоборот. Они молоды и хотят учиться. Но за полторы недели сколотить из толпы юнцов с горящими глазами единый организм невозможно. Нужно хотя бы месяца полтора на то, чтобы они в случае заварушки не мешались друг другу.

— Ну ты же с ними занимаешься. — в глазах лысого разливалась скука. Кажется, он все для себя уже решил. — Я вижу, что они делают успехи. К тому же ты и Актеон будете с нами, ведь так? Подстрахуете, в случае чего.

И добавил, смягчив тон:

— Пойми, им нужно дело. Деньги, что ты принес, уже уполовинились. К тому же никакая тренировка не заменит реального налета. Ты ведь сам видишь, что они рвутся в бой. Так что буйные головушки следует остудить.

Ага. Только вот подобное «остужение» приводит, как правило, к потерям личного состава. Особенно если этот самый состав едва едва начал понимать, как правильно держаться за оружие. Но и Палад в чем-то прав. Видя собственные успехи, ребята воодушевились и решили, что могут грабануть хоть самого Правителя. Надо сбить с них эту самоуверенность. И я, к сожалению, не видел другого пути, кроме как выйти на дело, а потом разнести всех за допущенные ошибки. Я же постараюсь минимизировать потери.

— Тьма с тобой! Давай возьмемся за наводку. Но знай — если что-то пойдет не так, то вина будет на твоей и моей совести. Надеюсь, Лия умеет врачевать что-то посерьезнее царапин.

Как оказалось, сестра Виктора неплохо так знакома с медициной. По крайней мере, плечо ее брата заживало с завидной скоростью. Работая, Лиа что-то тихонько бормотала себе под нос и я не без оснований думал, что у нее есть какая-то толика Дара, позволяющего существенно ускорять заживление. Где она нахваталась подобных знаний, я не знал.

Позавчера один из осведомителей шепнул Паладу, что некий владелец сети ювелирных лавок через три дня собирается вывезти недельную выручку в один из банков кентавров. Хозяин лавок, славящийся своей прижимистостью, поскупился на нормальную охрану, решив, что скрытность защитит его денежки лучше десятка опытных рубак. Так что сопровождать ценный груз будет лишь четверо вояк из частного охранного агентства. Никаких луков, арбалетов и тем более пистолей, только оружие ближнего боя.

Услышав про кентавров, я даже не особо удивился. Если компанию мне составляет минотавр, то почему бы в этом мире не существовать и конелюдям?

На руках у Пилада оказался маршрут, поэтому мы знали, где лучше всего устроить засаду. Банк располагался недалеко от Аполлоновых ворот, так что они обязательно проедут через Горелый квартал, получивший свое название после грандиозного пожара, уничтожившего практически все дома в округе. Квартал потом отстроили заново, но добропорядочные граждане не спешили вновь здесь селиться. Однако, как известно, свято место пусто не бывает, поэтому очень скоро квартал был заселен вновь, только вот люди, обосновавшиеся здесь, не относились к успешным или зажиточным. В лучшем случае — перебивавшиеся случайными заработками пьяницы. В худшем — мелкие темные дельцы, проворачивающие свои делишки на самом краю закона, а то и вовсе по ту его сторону. Так что стражу никто не кликнет, да и до убежища рукой подать.

Поняв, что откреститься от налета не получится, следующие полчаса я провел, уставившись в карту маршрута. А когда убедился, что полностью запомнил не только сам маршрут, но и все окрестные закоулки, надел одежду мастерового средней руки и, не слушая возражений, отправился на поверхность. Следовало подобрать место для засады.

Минотавра с собой брать не стал. Однорогий привлекал к себе слишком много внимания. К тому же, уверен, в городе нас все еще ищут. Без быка я превращался в ничем не примечательного обывателя, а вот с ним… Проще уж сразу нацепить себе на грудь табличку «Это меня разыскивают за убийство Приближенного. Никто не желает срубить денежек по легкому?».

Выход из нашего логова располагался внутри узкого, абсолютно пустого замурованного пятачка площадью полтора на полтора метра. Не знаю, кто и когда построил это чудо, но, по словам Пилада, по ту сторону стены располагался огромный склад торговой компании, владельцы которой даже не подозревали, что у них под боком есть вход в Улей. Попасть в этот закуток можно было, только имея магический ключ, выполненный в виде медальона из кости какого-то животного. А может и человека, кто знает. Если вставить ключ в едва заметную выемку, монолитная кирпичная вкладка бесшумно уезжала в сторону, открывая проход в буйные заросли олеандра. Заметить вход снаружи было просто невозможно.

Убежище Палад себе отхватил знатное, ничего не скажешь. Интересно, откуда он о нем узнал? И где раздобыл ключи?

Мысленно сверяясь с картой, я направился к предположительной последней точке, откуда группа, нагруженная под завязку деньгами, должна была отправиться в банк.

Шагая по улицам, я состроил отрешенную физиономию, незаметно для остальных разглядывая город и его жителей. И не заметил особо ничего необычного. Люди спешили по своим делам, чумазые пацанята с визгами носились вокруг, играя в свои игры. Кто-то зазывал прохожих, стараясь втюхать самый разнообразный товар. Вообще, все окружающее производило впечатление обычного европейского города с приземистыми, но добротными каменными домами, некоторые из которых своей архитектурой составили бы честь любой столице. Единственное, что сразу бросалось в глаза — это отсутствие автомобилей. Как мне пояснил Димитр, до подобного чуда здесь не додумались. И вообще, это был мир скорее магии, которая во многих аспектах жизни подменяла собой технологию.

Например, здесь никого было не удивить наличию водопровода и канализации. Причем во многие дома вода поступала не только холодная, но и горячая. А нечистоты были надежно упрятаны под землю, так что никаких миазмов в узких улочках не витало и никто не выплескивал содержимое ночных горшков из окна. Кстати говоря, водопроводные и канализационные трубы здесь не ремонтировали, как на моей родине, каждый год. Трубы здесь обрабатывались особым алхимическим составом, на пару веков предохраняющим металл от коррозии.

Вообще, магия не была уделом избранных. И хоть свое начало брала от восьмерых легендарных умельцев, неизвестно как сумевших подчинить себе искусство, но за прошедшие тысячелетия рода Приближенных разветвились и расширились, позволяя своим потомкам прикасаться к толике силы. Другое дело, что боевая и высшая магия была сосредоточена в руках кланов. Для простых обывателей она была строго запрещена. Нарушение каралось сурово — смертной казнью.

Я успел понять, что, несмотря на внешнее благополучие, народ в Кидонии в большинстве своем жил небогато, если не сказать — бедно. За весь путь, а занял он минут двадцать, мне лишь пару раз повстречались люди, чья богатая одежда прямо намекала на благосостояние и богатство. Оба раза богачи предпочли путешествовать верхом на уже виденных мной однажды стальных чудо-конях, в сопровождении внушительной охраны. Оба раза простые горожане, подгоняемые гневными окриками, торопливо расступались, а когда всадники удалялись, бормотали вслед проклятия «сатиром дранным аристократам и торгашам».

— Куда прешь, невежа?! А ну в сторону! Не видишь — благородный едет!

Я проворно отскочил к стене, избежав удара плеткой от одного из охранников заплывшего жиром толстоносого ублюдка в шитом золотом бархатном костюме. И как он на лошади умудряется держаться? Привязанный что ли?

Как мне пояснил Димитр, клан Пиролат не особо заботился о собственном народе, взвинтив налоги и обложив мелких торговцев и ремесленников пошлинами. В таких условиях у людей едва-едва оставались средства на еду. И быть бы рано или поздно бунту, если бы не гвардия из Приближенных и городская стража, которые держали в страхе простых людей, стальной пятой поддерживая суровый порядок. Горлопаны, осмелившиеся кричать с трибун о тирании Правителя, как правило, очень быстро пропадали так, что их больше никто никогда не видел. Лишь старики тихонько вздыхали да вспоминали деньки, когда алчность и жесткость Пиролатов сдерживали Якостроф.

Ювелирная лавка обнаружилась сразу за небольшим рынком, в начале довольно широкой улицы. Вывеска в виде золотой цепи, на которой удобно расположилась русалка с серебряным хвостом прямо указывала на род деятельности. По обе стороны от входа стояли вооруженные до зубов мордовороты, которых по недоразумению одели в добротные дублеты, едва не лопающиеся на широченных плечах. Ребятки свирепо зыркали на любого, подходившего к лавке ближе чем на пять шагов, держа руки на окованных железом дубинках, которыми, если войти в раз, можно было кого-нибудь из богов завалить.

Я не стал их нервировать. Остановился возле уличного колбасного прилавка и осчастливил продавца, купив свиную колбаску. Затем неспешно двинулся по дороге, ведущей к Горелому кварталу.

Чем больше я проходил, тем грязнее вокруг становилось. Стали попадаться кучи мусора, какие-то грязные тряпки. Возле сломанного люка канализации, положив руку под голову, мирно посапывал вдрызг пьяный мужичок, на которого никто не обращал внимания. А еще через несколько шагов мое внимание привлекло одно интересное местечко.

Улица тут сужалась то трех метров, зажатая с двух сторон чередой стоящих друг к другу вплотную двухэтажных домишек. Кто-то из предприимчивых местных жителей расковырял мостовую, растащив булыжники, так что дорога количеством дырок напоминала швейцарский сыр. В довершение картины метров через пять между домами темнел неширокий, метра в полтора, проулок, в который, по моим прикидкам, замечательно войдет длинная телега, которую я приметил шагов пятьдесят назад.

Идеальное место. Лучше просто не придумаешь. Телега перекроет путь вперед, выщербины в покрытии при всем желании не позволят лошадям взять разбег. Ну а дальше уж дело техники, которая у моих ребят хоть и хромает, но арбалеты они в руках держать все таки умеют.

Увидев все, что хотел, я двинулся дальше. Метров через пятьдесят должен быть поворот на узенькую улочку, которая через три квартала выведет меня как раз к тому самому торговому складу, в котором скрыт вход в убежище. Однако возле нужного поворота меня ждал сюрприз.

— Куда это ты собрался, козлик?

— За козла отвееетишь, дылда тупорылая!

— Это ты кого тупорылым назвал?! А ну иди сюда!

Далее раздался чей-то вскрик, а затем отборная ругань.

— Я хоть и неее козел, но рога у мееня острые! Тебеее повезло, что твои бубенцы остались при тебее, дылда. А ну не трожь, титька носорожья!

Занимательный диалог доносился как раз из той самой улочки, к которой я щел. Понимая, что там происходят какие-то разборки, в которых мне делать абсолютно нечего, я все же не смог сдержать любопытства, осторожно выглянул из-за угла и уставился на преудивительную картину.

Действующих лиц было четверо. Трое людей, один из которых, позабыв обо всем на свете, лежал на грязной земле, сжимая самое дорогое. Четвертым было невиданное мной ранее существо, выглядевшее как плод любви человека и козы.

Невысокий, ниже моей груди. С мохнатой головой, увенчанной короткими острыми рожками. Вытянутое, заостренное к низу человеческое лицо с куцей острой бородкой. Человеческая, но довольно волосатая грудь прикрыта лишь кожаным жилетом на голое тело. На пояс натянуты короткие бриджи, оставляющие открытыми нижнюю половину покрытых густым черным мехом ног, заканчивающихся внушительными копытами. Колени у парня были повернуты в обратную сторону.

— Сатир! — ахнул я, напрочь позабыв о конспирации. Слишком велико было удивление от встречи.

— Офигеть какая наблюдательность! Ты от природы такой умный или мама с папой постарались?

От козлорогого ощутимо несло убийственным перегаром, но на его ногах этот факт никак не отражался. На земле парень стоял твердо.

— Чего тебе, чужак? — Довольно грубо ответил мне один из двух оставшихся на ногах молодцов. Судя по виду по заросшей роже, фингалу под глазом и отсутствию нескольких зубов, этот субчик явно не был вхож в заведения выше портовых рыгаловок.

С детства не люблю ничем не спровоцированной грубости. Еще в детдоме всегда отвечал на агрессию агрессией. Только так можно добиться уважения и страха.

Подчеркнуто заведя руки за спину, я качнулся на носках и невинно ответил:

— Да, собственно, ничего, просто мимо проходил. А тут думаю, дай поучаствую в забаве. Глядишь, помогу хорошему…человеку. А чего он вам сделал?

Сатир быстро стрельнул в мою сторону желтыми, с горизонтальными козьими зрачками, глазищами. В отличие от остальных, он явно услышал в моей фразе чуть больше, чем быдланы. Несмотря на грубый ответ и вшешнюю браваду, козлик явно не отказался бы от помощи. Если одного из противников он смог застать врасплох, то оставшиеся хорошенечко его отмутузят.

— Ааааа. Ну коли так, мы готовы поделиться. Что нам, козла жалко? Он у нас бутылку спер!

Я сочувственно цокнул языком.

— Серьезное преступление. А давайте так. Я дам вам денег на две бутылки, а вы мне отдадите сатира? — я сам не понимал, зачем это делаю, хотя должен был просто тихонько удалиться. Ну не забьют же они его до смерти? Да даже если и забьют — не мое дело.

Услышав подобное откровение, даже баюкающий свое хозяйство на земле неудачник притих.

— Три бутылки! — бросил пробный камень переговорщик, от волнения даже отпустивший сатира.

— Вы меня без ножа режете! Идет, три бутылки.

Сатир закатил глаза, показывая, какой я идиот. А быдлан-переговорщик, восприняв мою сговорчивость за слабость, хрустнул костяшками пальцев:

— А знаешь что, мил человек — я передумал. Давай сюда кошель, я сам посмотрю, на сколько пузырей там у тебя хватит. А потом, когда отпущу — можешь трахнуть этого козла.

Угрожал он так себе, даже несмотря на сверкнувший в руках наконец-то поднявшегося с земли подельника нож. Вот только я ничего не имел против угроз.

Короткий, без замаха удар в челюсть под нужным углом и переговорщик, словно подпиленное дерево, с мычанием валится на землю. Надеюсь, он найдет того, кто будет его кормить с ложечки ближайшие три недели. Оба дружка вместе с сатиром синхронно переводили взгляды с меня на нокаутированного и обратно.

— Итак, у вас есть шанс скрыться. Первый и последний. Хватайте своего дружка и проваливайте.

Но предупреждение пропало втуне. Издав боевой клич атакующей гориллы, придурок с ножом бросился ко мне. Даже без тренировок, которыми я доводил себя до изнеможения последние полторы недели, я бы справился с подобной атакой без труда. Достаточно просто перехватить руку с ножом и ударить ногой в многострадальный пах. Охнув, он плашмя упал лицом вниз, оставив оружие в моей руке.

Последний оставшийся на ногах любитель дармового пойла дернулся было в мою сторону, но тут же с криком схватился за поясницу и повалился рядом со своими дружками. Над ним стоял ухмыляющийся сатир, кончики рогов которого на пару сантиметров были испачканы кровью.

— А ловко ты их, паря! Я уж поначалу подумал, что мнеее придется четверых на рога подсадить. Благодарствую!

Козлорогий протянул мне мозолистую широкую ладонь, которую я пожал.

— Тебя как звать, паря? Вдруг живы бум, свидемся?

— Бывай, приятель.

Я развернулся, оставив озадаченного козлика среди стонущих на земле гопников. Вот чего мне только не хватало, так это заводить дружбу с еще одним рогатым. Однако далеко я уйти не успел. Сзади раздалось цоканье.

— Да погоди ты, паря! Неее могу же я просто так своего кореша отпустить! Пойдем бахнем!

Я повернулся и ответил:

— Слушай, я тебе помог по доброте душевной. Считай это необъяснимым порывом. Простого «спасибо» вполне достаточно. Никаких «корешей», никаких «бахнем». Надеюсь, это понятно?

— Ну, неет так неет. Что я, навязываться буду? Бывай, паря.

Мне показалось, или он разочарованно шмыгнул носом? Да ладно, хрен с ним. Проживет как-нибудь.

Оставив сатира за спиной, я неспешной походкой направился у убежищу. Предстояло провести ребяткам инструктаж перед нашим гоп-стопом.