Последний Охотник на Магов. Том 2

Глава 13

— Вы… Вы не посмеете навредить мне или Екатерине! — воскликнул Бродский.

— Тихо! — рявкнул Суворов.

Игоря Николаевича довела эта ситуация до ручки. Он всегда был спокойным и рассудительным, хоть и до жути грозным мужиком. Но моя выходка всё же смогла вскипятить кровь легионера.

— Я говорю не с тобой, Бродский, — прошипел Суворов. — А с Беловым. Это ведь твоих рук дело⁈

— Вы подарили нам позор и унижение в начале праздника, а мы отплатили вам тем же при его завершении, — пожал плечами я. — По-моему, всё вполне справедливо.

— Отец… — попытался что-то сказать Илья.

— Не вмешивайся! — прикрикнул на сына Игорь. — Гости уже разошлись?

— Да, последние дожидаются своих водителей, — кивнул Илья.

— Отлично, — тихо сказал Суворов.

Затем спокойно прошёлся по кабинету, остановился у книжной полки, дёрнул её на себя и опрокинул массивный стеллаж с книгами на пол.

— Это уму непостижимо, Белов! — проорал он. — Ты смерти пришёл сюда искать? Смерти? Я тебя спрашиваю!

— Папа, Владимир тут ни при чём… — прошептала Екатерина.

— С тобой я буду разговаривать позже, — шикнул он.

— Я никак в толк не возьму, чем вас не устроил мой ответ на ваши издевательства? — спросил я. — Вы что, впервые имеете дело с себе подобными? Дворяне не терпят оскорблений. Игорь, вы правда рассчитывали, что я оставлю вашу выходку безнаказанной?

— А ты правда рассчитываешь, что твой раздувшийся труп не найдут в Неве⁈ — крикнул в ответ Суворов.

Я вывел его из себя. Зря он позволил мне это сделать. Теперь его поражение выглядит куда более жалко, нежели прежде.

Нужно сохранять спокойствие и продолжать в том же духе. Он может убить меня или Бродского, но в комнате присутствуют его дети и Анастасия Антарктьева. Всех свидетелей ему не убрать.

— Похоже, адекватной беседы у нас с вами не выйдет, — вздохнул я. — Я ведь высказал вам своё недовольство ещё в начале ужина. Вы могли учесть мои слова и что-то предпринять до того, как я приступлю к делу.

— С чего ты вообще решил, Белов, что я должен считаться с твоим мнением? — спросил Суворов. — Я — командир Легиона. Я — князь. Я — хозяин этого особняка, а ты — простой студент. Граф — и этим всё сказано. Ты ниже меня во всём. Кто тебе сказал, глупый мальчишка, что мне следовало учесть твоё мнение?

— А вам что, чуждо понятие чести? — удивился я. — Честь диктует эти правила игры. Вы оскорбили моего друга, и я ответил вам тем же. И прошу заметить, вы снова перешли на пренебрежительный тон.

В прошлый раз Игорь Суворов учёл моё замечание. Но в этот проигнорировал и продолжил обращение на «ты». А это говорило о многом.

Сила… она ведь и в словах скрыта. В том, как мы умеем реагировать на ситуации и подстраиваться ради своей выгоды. А дворяне и выгода — это слова-синонимы.

— И это ты говоришь мне о чести? — нервно усмехнулся Суворов. — Я командовал армиями Легиона, защищал нашу Империю, чтобы вы, сосунки, жили себе припеваючи. Я знаю, что такое честь, как никто другой. Но ей место на войне, а не сети дворянских интриг.

— Вот вы сами и ответили на свой вопрос, — сказал я. — И моё, и ваше мнения играют в мою пользу. По своей логике, я действовал во имя чести. По вашей же логике, я действовал бесчестно, как и любой другой дворянин. Чтобы извлечь пользу. Какие тогда обиды?

Суворов замолчал.

Он прошёлся по кабинету и рухнул в кресло около камина. Огонь тихо потрескивал в очаге, чем ещё сильнее действовал на нервы уставшего от интриг вояки.

— В одном ты прав, Владимир Белов, — произнёс после длительного молчания он. — Я плохо знаком с поведением дворян. Мне они ненавистны, хоть я и сам отношусь к их числу.

Чего я ожидал меньше всего от Игоря Суворова, так это исповеди. В любой другой ситуации он бы меня прикончил, но Игорь с самого начала знал, что действует против воли своей дочери. Это — единственное, что сдерживало его сейчас.

— Что я могу сказать? Молодец, Белов, — со скепсисом в голосе добавил он. — В столь юном возрасте так хорошо овладел правилами игры. Из тебя выйдет настоящий аристократ. Если ты, конечно, покинешь этот особняк живым этой ночью.

Теперь уже никаких сомнений не было. Покину. Суворов сдался. Теперь из него выплёскивались лишь остатки гнева.

— Я в твоём возрасте уже был офицером, — сказал он. — Я всю жизнь впитывал опыт в битвах. Война была мне матерью, а меч в руках — отцом. Зря я переехал сюда. Эти дворянские игрища — не для меня.

— Отец, — вновь обратился к Игорю Илья. — Можешь срывать гнев и на меня, но я всё же согласен с Владимиром.

— Ха! — усмехнулся Суворов-старший и махнул рукой. — И ты туда же.

— Я не согласен с его методами, но ведь иначе ты бы и слушать никого не стал, — продолжил Илья. — Ты вообще никого из нас не слушаешь. Екатерина не хотела этого брака, но ты решил отдать её Пересветову. Я хотел учиться в военном академии, хотел пойти по твоим стопам, но ты засунул меня в Московскую Магическую.

— Да неужели ты меня совсем не понимаешь, Илья? — устало произнёс Игорь Николаевич. — Ты до сих пор не понял, почему я перевёлся в Санкт-Петербург? Я устал от этих войн. Я ухожу в отставку. Твоя старшая сестра пошла в военную академию, когда у меня ещё были силы заниматься этим ремеслом, и лишь потом я понял, что моим детям не стоит переживать то же, что пережил я. Поэтому я не пустил тебя в военную академию. Поэтому я решил отдать твою сестру за Пересветова, чтобы она жила спокойно и ни в чём себе не отказывала!

— В отставку… — попытался осмыслить услышанное Илья. — Погоди, то есть это должен был быть не политический брак?

— Не только, — прикрыв глаза рукой, произнёс Игорь Суворов. — Так я хотел огородить Екатерину от Легиона.

— Я, конечно, извиняюсь, что встреваю в вашу маленькую семейную перепалку, — перебил их я. — Но в этой истории кое-что не вяжется. Если вы задумали уйти в отставку, тогда зачем нужно было так рьяно тащить меня с Павлом Мясниковым в легион?

— Таков был последний приказ главнокомандующего, — ответил Суворов.

В его голосе совсем не осталось ненависти. Только чудовищная усталость.

— Но было приказано доставить на фронт одного способного студента, — подметил я. — Вы же до последнего пытались меня переманить на эту сторону, даже после олимпиады, когда приказ уже не действовал.

Суворов обратил свой взгляд на меня. Он долго и внимательно всматривался в моё лицо, а затем сказал:

— Потому что я считал, что ты — такой же, как и я. У тебя глаза убийцы, Белов. Я полагал, что этот путь придётся тебе по душе. Видимо, ошибался.

Не первый раз я слышу этот «комплимент» в свой адрес. Сильно же отразилось на мне моё прошлое. Похоже, эту часть меня уже не искоренить.

А Игорь Суворов предстал передо мной в совершенно другом обличии. До этой самой минуты я предполагал, что он — ярый представитель Легиона, который живёт войной и желает, чтобы ею жили и все остальные.

Но он оказался уставшим от кровопролития солдатом, решившим вернуться к дворянскому быту. Но оказавшийся к нему неготовым.

— Игорь Николаевич, — нарушил тишину Бродский. — Мы с вашей дочерью любим друг друга. Я бы хотел, чтобы наше с вами знакомство произошло при других обстоятельствах. Но я вынужден просить у вас руки Екатерины. Прямо здесь и сейчас. При свидетелях.

Реакция Суворова на слова Бродского оказалась не менее удивительной. Игорь громогласно рассмеялся. Даже стёкла в рамах завибрировали от его смеха.

— А ты что же думаешь, Николай, у тебя теперь есть иной выбор? — спросил Суворов, пытаясь отдышаться. — Вы уже во всеуслышание объявили о своём решении. Теперь весь город знает, что я отдаю свою дочь в семью Бродских. А ведь я даже упомянул, что это — выгодный для меня брак. Напомни, пожалуйста, Николай, чем занимаются твои родители?

— Э-э-э… — Николай замялся. — Бродским принадлежит двадцать гектаров полей.

— Хм? — заинтересованно поджал губы Суворов. — Вот как? Немаленькое число. А что выращиваете?

Бродский бросил на меня полный волнения взгляд, а затем ответил:

— Выращивали всё — от круп до овощей. Отец владел магией земледелия. Так прозвали его магию крестьяне.

— Почему «владел»? — решил уточнить Суворов.

— Он был ранен на войне. Больше колдовать не может, — признался Бродский. — Теперь поля пустуют.

— Пустуют, значит… — прошептал Суворов. — Что ж, ладно. Раз твой отец бывал на войне, нам с ним будет о чём поговорить. Передай родителям весточку, что я загляну к ним в ближайшие несколько недель.

Бродский оторопел.

— В-вы серьёзно? — удивился он.

— А что, по-твоему, я не должен знакомиться с родителями своего будущего зятя? — насупив брови, спросил Суворов. — Нам с ними предстоит обсудить вопрос восстановления работ на ваших полях. Ну, это уже тебя не касается. Твоя задача — закончить академию и стать достойным человеком.

Николай с Екатериной засияли. Да чего уж там, даже мне бальзам на душу пролился! Такого завершения вечера, думаю, не ожидал никто. Тем более сам Игорь Суворов.

— Но у меня есть одно условие, Екатерина, — обратился к дочери Игорь.

— Да, отец? — с трудом сдерживая слёзы, спросила девушка.

— Я всё же хочу, чтобы ты покинула военную академию. Хватит с нашей семьи войн. В следующем году поступишь в Санкт-Петербургскую Магическую. Это моё единственное условие.

— Хорошо, — уверенно кивнула она. — Я сделаю так, как скажешь.

Видимо, чувства Екатерины к Николаю искренние, раз она так быстро согласилась.

— Славно, — вздохнул Суворов и устало откинулся на спинку кресла.

В комнате вновь воцарилась неловкая тишина.

— Белов, как зовут твою спутницу? — нарушив молчание, спросил Суворов.

— Анастасия Антарктьева, — представил девушку я.

— Что ж, Анастасия, — Суворов повернулся к Антарктьевой. — Я знаком с твоим отцом. Достойный человек. Прошу прощения, что тебе пришлось стать свидетельницей наших семейных разборок. Очень надеюсь, что мы тебя не обидели. А также рассчитываю, что услышанное тобою, не выйдет за пределы этих стен.

— Всё хорошо, — быстро закивала Настя. — Я очень рада, что вы смогли разобраться.

— Отлично, — подытожил Суворов. — Теперь все можете быть свободными. Возвращайтесь по домам. Екатерина и Илья, вас прошу вернуться в свои комнаты. Мы ещё поговорим с вами, но завтра. Остаться прошу только Белова. Я тебя надолго не задержу, Владимир.

Екатерина, Николай, Анастасия и Илья покинули кабинет Суворова, оставив меня с Игорем наедине.

— Присядь, Владимир, — попросил Суворов, указав на соседнее кресло.

Я молча уселся у камина по левую руку от Игоря, ожидая дальнейшей беседы.

— Отношения между нами с самого начала не задались, — произнёс он. — Наверное, это потому, что мы оба слишком упёртые и прямолинейные.

— С этим трудно поспорить, Игорь Николаевич, — согласился я. — Но на мой взгляд, вы приняли очень мудрое решение. Дочь будет вам благодарна.

— Буду на это надеяться, — кивнул Суворов. — Но я бы хотел поговорить не о моём решении, Владимир. Как ни крути, а центром всего это скандала были мы с тобой, а не Екатерина с Николаем. Нам бы не помешало расставить все точки. Недосказанности я не люблю.

— С радостью, — кивнул я. — И каким вы видите завершение нашего с вами конфликта?

— От своих слов я не откажусь, — заявил Суворов. — Я не стану тебя поддерживать, но и вредить тебе не буду. Ты — очень опасный и безрассудный человек, Владимир Белов. Не знаю, как жизнь сделала тебя таким в столь юном возрасте. Но твои глаза… Таких у меня не было даже после первого года войны. Не стану лезть тебе в душу и искать причины, но скажу лишь одно: я не буду тебе другом, но и врагом твоему роду быть не желаю.

— Я хотел бы того же, Игорь Николаевич. Предлагаю сохранить в наших отношениях нейтралитет.

— Согласен, — кивнул Суворов и протянул мне руку.

Я пожал крепкую мозолистую ладонь Игоря, но тот крепко вцепился в меня и подтянул к себе.

— И ещё пара моментов, Владимир, — прищурив глаза, произнёс он. — Я бы хотел, чтобы ты проследил за моим будущим зятем. Я уже понял, что Бродский могуществом не блещет. Проследи, чтобы парень дожил до свадьбы.

— Об этом могли бы меня и не просить, — улыбнулся я и попытался выдернуть руку из цепкой лапы Суворова.

Но Суворов ещё не закончил. А силу на нём я использовать не хотел.

— Несмотря на весь этот скандал, — продолжил он. — Я даю тебе слово, что не причиню тебе вреда, если ты не пойдёшь против моей семьи. Но позволь дать тебе один совет, Владимир. Опасайся Виктор Мясникова. Я видел, что ты сегодня сделал. Не знаю, как тебе удалось нанести ему такое увечье, но, поверь, Виктор этого не забудет. Скорее всего, он попытается тебя убить.

Сказав это, Игорь, наконец, отпустил мою руку.

— Благодарю за совет, — кивнул я. — Не переживайте. Если такой момент настанет, Мясников пожалеет, что связался со мной.

Суворов ухмыльнулся и добавил:

— И всё же жаль, что такого, как ты, не было в моём отряде, когда началась война. Ты бы нашёл там своё место.

Я поднялся с кресла.

— Сомневаюсь, Игорь Николаевич. Спасибо за ужин. И за откровенный разговор.

На этом вечер, плавно перетёкший в ночь, подошёл к концу. Я, Бродский и Антарктьева вернулись в общежитие. Всю дорогу Николай молчал. Сдерживался, чтобы поговорить со мной с глазу на глаз.

Я проводил Анастасию до её комнаты и на прощание поцеловал её руку.

— Спасибо, что составила мне компанию, — улыбнулся я. — Доброй ночи.

Уставшая, но счастливая Антарктьева скрылась за дверью своей комнаты. Я вошёл к себе, но ложиться спать не спешил.

Не нужно быть магом-психомантом, чтобы догадаться, что через две-три минуты явится Бродский.

Так оно и случилось.

Бродский влетел в мою комнату и принялся безостановочно галдеть о событиях ушедшего вечера. Он благодарил меня чуть ли не на коленях, вынуждая меня каждый раз поднимать его на ноги.

— Главное, что в конце концов, всё закончилось благополучно для вас с Екатериной, — подытожил я.

— Да! И знаешь, — задумался Бродский. — А Игорь Суворов не такой уж и урод, если подумать. Я, кажется, даже понял, почему он так себя вёл изначально.

— Полегче со словами, Николай, — ухмыльнулся я. — Он теперь, как никак, твой будущий тесть. Да и с полями может помочь. Всё не так уж и плохо, как видишь. Но это не отменяет нашего с тобой изначального плана. Создаём свою торговую империю, помнишь?

— Конечно! — воскликнул Бродский. — Этот план ничто не изменит.

— Раз так, пойдём со мной в Тайное Убежище, — сказал я и достал из кармана металлический ключ с цифрой «три». — Как видишь, у меня есть кое-что интересное.

Мы прошли в главный зал Тайного Убежища. Аким спал, развалив свою тушу на большом круглом столе. Его лапки нервно подёргивались во сне, в комнате стоял нестерпимый храп.

— Что Мастер Тайн делал на званом ужине у Суворова? — удивлённо воскликнул Бродский. — Я думал, что он — обычный иллюзионист. Студент-хулиган в прошлом. Хоть и невероятно талантливый.

— Нет, дружище, — помотал головой я. — Я тоже так думал. Но Мастер Тайн куда более любопытная личность. Кстати, благодаря ему я теперь вроде как в Светлом Дне состою.

— Да ты брешешь… — вылупил глаза Бродский. — Как это вообще вышло?

— Долгая история. Успел побрататься с Александром Пересветовым. Во многом благодаря ему ваша помолвка с Екатериной стала возможной. Он не такой уж и плохой парень, каким мог показаться на первый взгляд.

— Ух… — вздохнул Бродский. — У меня уже голова пухнет от новостей. Так от чего ключ-то?

— Я видел дверь с цифрой «три» в одном из коридоров. Кажется, в том, — указав на боковое ответвление, сказал я. — Мастер Тайн упомянул, что эта комната должна каким-то образом помочь мне в истреблении фобов.

— Фига! — совсем не по-дворянски воскликнул Бродский. — Пошли тогда открывать скорее!

Мы с Николаем проследовали по длинному коридору к массивной металлической двери. Такую при всём желании даже магией взрыва не пробить. Я нажал скрытую кнопку на ключе, и проход со скрипом открылся.

На этот раз ключ не был активатором портала. Комната, что скрывалась за металлической дверью, была прямым продолжением Тайного Убежища.

Мы с Николаем вошли внутрь. И синхронно охнули от удивления. Помещение было гигантским. Его стены были увешаны холодным оружием всех мастей. В центре располагалась арена. А посреди арены возвышалась большая арка из чёрного камня.

От неё исходил запах тёмной магии.

— И… как нам это должно помочь в битве с фобами? — задался вопросом Бродский.

Но ответ не заставил себя долго ждать. Каменная арка зажглась чёрным пламенем, а в нём появился чей-то силуэт. Металлическая дверь за нашими спинами захлопнулась.

— Вот тебе и ответ, Коля, — сказал я. — Лучший способ подготовиться к войне с фобами — убивать фобов.

Каменная арка была порталом в Тёмный Мир. И мы с Николаем могли только предполагать, какая дрянь собирается выбраться из его недр.

— Хватай оружие, Николай! — прокричал я. — Надеюсь, ты готов встретиться со своим страхом.