Последний рейс «Доротеи»

«Архангел Михаил»

Разгрузка шхуны «Архангел Михаил» уже закончилась. Последние плуги и мешки с продовольствием укладывались на подводы.

Можно было подумать, что капитан «Михаила» ждал прибытия работников уголовного розыска, а может быть, и в самом деле ждал: он сразу же пригласил прибывших на судно. В каюте у капитана были приготовлены ракия и сладости.

— Прошу! — пригласил капитан. Он неплохо говорил по-русски, и потому переводчика не требовалось. — Обыскивать будете?

— Зачем? Так арестуем.

— Ну, для этого даже в вашей стране нужны основания — захватить, как говорили древние римляне, «инфлагранто деликта» — на месте преступления.

— А у нас и без того есть основания. На складах фирмы в тюках с шерстью, приготовленной для погрузки на вашу шхуну, обнаружена контрабанда — золотые и серебряные изделия, драгоценности.

— Так вы и предъявляйте претензии к фирме, причем же здесь капитан? — Контрабанда должна поступить на ваше судно.

— Должна, но не поступила. Вы не допускаете такой возможности, что капитан может не принять такой товар?

— Вообще-то допускаю, но не для капитана «Архангела Михаила». — Позвольте узнать, почему?

— Вы же приняли контрабандный спирт в Пирее… — Ковнер помедлил секунду и добавил: — И оружие.

— У вас есть доказательства? — капитан и спрашивал, и отвечал спокойно, улыбаясь. — Что ж, я с детства люблю истории про пиратов и контрабандистов. — Ну, про пиратов как-нибудь после, попозже, а про контрабандистов — пожалуйста. Так вот, шхуна под названием «Архангел Михаил» вышла из Пирен… Какого числа?

— В судовом журнале записано.

— …В день, указанный в судовом журнале, шхуна вышла из Пирея, имея на борту, кроме зарегистрированных грузов, шестнадцать бидонов спирта и два ящика с оружием.

— Ваша история начинает быть интересной! Продолжайте, пожалуйста…

— В пятницу ночью она подошла к берегам Крыма, и на траверзе Карантинной бухты, у Севастополя, подала условный световой сигнал.

— Кому? Береговым пиратам?

— Нет, приемщикам контрабанды. Они нам знакомы как Вовка Орех и Мишка Сом. К «Архангелу Михаилу» подошла шлюпка, и Мишка Сом с Орехом приняли груз, то есть контрабанду. Не будем вдаваться в подробности, но через некоторое время и контрабанда, и названные лица попали в милицию. Как вы, наверное, помните, древние римляне говорили: «закон суров, но это закон». За доставку контрабанды шхуна «Архангел Михаил» подлежит аресту.

— Суд поверит документам, а не показаниям людей, которые, по вашему собственному выражению, не заслуживают доверия. Ваши свидетели отпадают… Вещественные доказательства, — продолжал капитан, — не имеют никакого отношения к моей шхуне. У меня находилось и находится на борту только то, что подтверждается судовыми документами. Правда, на борту есть два бидона спирта, но они предназначены для нужд команды. Все, что вы мне тут говорили, не больше чем занятная история. Позвольте поблагодарить вас за нее, — и капитан поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Ковнер пододвинул костыли к себе, но вставать не торопился.

— Когда ящик упал в воду, он стукнулся о борт шхуны. Водолазы подняли ящик, на нем есть следы краски. Надеюсь, вы не будете возражать, если наши работники возьмут образец краски с бортов вашей шхуны для анализа.

Капитан улыбнулся.

— Возможно, на борту шхуны и были царапины, вы сами понимаете, швартовка не всегда проходит благополучно. Но плох тот капитан, который приходит с исцарапанными бортами в иностранный порт. Боцман, наверное, уже успел привести их в порядок…

«Даже это предусмотрел», — подумал Алексей Павлович, а вслух заметил:

— Есть, и еще одно вещественное доказательство. Какое же?

— Да вот над вами. — Икона что ли?

— Она. Из Покровского собора. Украдена и передана вам.

— Может, похожа, да только это не она. Смотрите, — капитан показал на серебряную дощечку, прикрепленную к окладу. — Дар Афонского монастыря.

«Все у него предусмотрено, видно, не первый год такими делами занимается, — подумал Алексей Павлович, поднимаясь. — Что ж, пока прямых доказательств участия „Архангела Михаила“ в доставке контрабанды нет, обвинение придется строить на показаниях Сома… Не хотелось бы Худояша и Цыганка привлекать к этому делу, да, как видно, придется…»

Ковнер вышел на палубу и вдруг услышал крики и брань, несшиеся из носового кубрика. Потом тумбучина откинулась, и на палубу выскочил окровавленный матрос в разорванной одежде. Мешая греческие и русские слова, он кричал, что капитан — мошенник, боцман — бандит и что он, Георгий, не хочет больше служить на этой проклятой шхуне.

— Возьмите меня с собой! — кинулся матрос к Ковнеру. Они меня здесь убьют, в море выбросят. Говорят, будто я виноват в том, что ящик упал в воду.

Капитан пожал плечами:

— Такому свидетелю веры все равно не будет. Мало ли что он из мести может наговорить.

Так в Советской России появился новый гражданин — Георгий Полигиросос, или просто Юра Грек.