Глава 7

Lara Fabian – You're Not From Here

Аманда

После разговора с Верноном не хотелось никого видеть. Не слышать извне ничего. Хотелось запереться в своей раковине, никого туда не впускать и просто побыть одной. Мне больно, очень больно. Но боль не от того, что я осталась одна. Больно от того, что Питеру я не безразлична, но он отвергает чувства, которые возникли между нами.

Возможно, я действительно многого не понимаю, не осознаю, как будет тяжело жить с человеком, прикованным к инвалидному креслу, но разве чувство не перекроет этих трудностей? Неужели это невозможно преодолеть? Многие же люди так живут, в частности семьи военных, пострадавших от различных заданий и миссий. Их жёны смирились и любят своих мужей и дальше. Просто любят, гордятся и живут. Это его гложет? Но сейчас столько нововведений и технологий в медицине для помощи людям с ограниченными способностями, и я… Я сама иду на это. Я хочу ему помочь, и я хочу быть с ним.

В номере отеля было так тихо, что хотелось выть. Я забилась в самый дальний уголок комнаты,чувствуя себя абсолютно опустошенной и разбитой, и долго просто смотрела в окно, не обращая внимания на входящие сообщения в телефоне. Хотелось привести мысли в порядок, потому что я была всё-ещё под впечатлением от нового Пита. Казалось, это был всё тот же Питер, лучший друг Макса, весёлый парень с фермерских угодий, отложившийся в моих воспоминаниях, но… в кафе меня встретил совсем другой мужчина. И дело даже не в отсутствии бороды и новой прическе. Он изменился. В его поведении просматривалась уверенность, серьёзность и проскользнуло что-то новое, еле уловимая, но всё же заметная нотка жёсткости.

Может я ненормальная? Я уже сама не понимаю. Меня парень отталкивает, а я тянусь к нему ещё сильнее. Точно странная.

Меня всё не покидала мысль о проведенной ночи с Питером. Мог ли он просто воспользоваться случаем, зная, что мне нравится, или это был охвативший обоих порыв чувств? Я понимала, что сама в этом не разберусь. И хотелось хоть каких-то объяснений от него самого. Пусть внесёт хоть немногоясности в то, что же теперь происходит между нами.

Я несколько раз набрала номер Питера,но звонки так и остались без ответа. Было ясно, что говорить он не хочет, но всё оставить, как есть я не могла. В глубине души меня не оставляло чувство, что между нами осталась недосказанность, нам есть что сказать друг другу.

Набирая Хезер, я понимала, что отчасти поступаю безрассудно, что услышу несогласие, а может и осуждение, но для меня было важным одно – найти его и поговорить. Сказать то, что таится в моём сердце.

Хез – моя лучшая подруга. Так сложилось, что моей болезнью, что сопровождала меня в детстве, с моими занятиями танцами и постоянными разъездами друзей у меня особо не было, и появились они уже во взрослой жизни.По сути их всего несколько: Хезер и Найджел. Остальные – просто знакомые. Конечно у меня есть и родня, но мои кузены все младше меня. Поэтому нашей дружбой с Хезер Аддерли: взбалмошной, чудной, озорной и даже местами дикой я очень дорожу.

Подруга не заставила себя долго ждать и после третьего гудка взяла трубку.

–Хез! – я как обычно, непринуждённо, но на пару октав выше и звонче позвала подругу. У меня в голове был сформирован полный текст того, что я собиралась сказать, но услышав на фоне голос Макса, я немного растерялась. – Эм… Как у вас дела? – решила я пока не спрашивать сразу то, что меня интересовало, а просто поболтать с подругой, хотя нужен мне был именно Макс.

– Отлично. Вот собираюсь по магазинам пройтись. Сделать детскую комнату оказалось намного труднее, чем я ожидала. Эта мебель, цвета и текстуры – начала увлечённо озабоченным тоном рассказывать Хез, – всё уже в голове перемешалось. От Макса толку в этом мало. Приехала бы ты ко мне. Аманда, я скучаю, ты же обещала. Когда же ты посетишь нас? – жалостливо посетовала Хез.

– Не знаю Хез… Скоро… – всё, что я могла ответить подруге, стараясь как можно четче говорить слова, скрывая свою неуверенность. Зачем я ей, в положении, явлюсь со своими проблемами. Нет, однозначно не сейчас. – Понимаешь, сейчас гастроли, новый хозяин у нашей труппы, у меня новый партнёр. Я, как только освобожусь, так обязательно и приеду к своим любимым, ты только не обижайся, ладно? – я попыталась произнести это немного виноватым голосом. Понимая, что тянуть больше не надо, я спросила то, зачем и сделала звонок. – Хез, я сейчас в Вашингтоне. Ты не могла бы мне помочь? Я где-то затеряла новый адрес Пита, – решила я соврать, чтоб не волновать её случившимся, понимая, что если ей всё расскажу, то подруга начнёт сильно беспокоиться за меня, что для неё сейчас очень вредно в её положении, – а дозвониться не смогла, видимо, он занят. У вас случайно нет его адреса в Вашингтоне? ­– как можно спокойнее спросила, я, скрывая внезапно нахлынувшее волнение. Во рту пересохло. Черт. Только бы не попасться на лжи.

Я накрыла динамик телефона пальцами, пытаясь привести в порядок сбившееся дыхание, и закрыла глаза, считая про себя. Несколько глубоких вдохов и дыхание стало привычно размеренным.

– Сейчас гляну, – не заметив мою перемену в голосе, привычно ответила подруга, и в трубке послышался шорох и шум. От облегчения я шумно выдохнула, но радоваться было рано, она могла пойти к Максу, а тот бы позвонил Питеру, и всё бы раскрылось, чего мне совсем не хотелось. И в ожидании сердце начинало снова учащенно биться в груди, выбивая барабанную дробь. Но вновь после шороха послышался голос Хез: ­– Не могла найти органайзер Макса. Я продиктую. Готова записывать?

– Да, конечно! – я спохватилась со своего угла, глазами шаря по комнате в поисках ручки или чего-то, чем и на чём могла записать заветный адрес. Не найдя ничего такого, что бы могло подойти, я включила динамик на громкую связь и открыв заметки на телефоне, стала прямо в нём писать.

– А сколько ты пробудешь в Вашингтоне? Хочешь встретиться с Питом?

– Завтра утром улетаю в Майами. Да, думала увидеться с ним.

– Он классный, правда? – смеется в трубке Хезер, – правда Макс считает это не лучшей идеей, - вдруг запинается подруга и прочищает горло после смеха.

– Макс? Он рядом? – снова уровень тревоги подскакивает в моей крови и приливом адреналина заставляет меня нервничать. – Хез, дай ему трубку, пожалуйста.

– Да Аманда, – слышу в трубке его серьёзный и слегка недовольный голос.

– Макс, прошу тебя, не осуждай меня. И ничего не говори Хезер… пока… – произношу уже тише, – но разве он не заслуживает жить полноценно?

– Послушай, не стремись… ­– начинает Макс, но я прерываю его: ­– я не буду пытаться его поменять, но Макс, я полюбила человека таким, какой он есть, и я хочу вернуть его к жизни.

– Мы все этого хотим.

– Прошу Макс, – из горла вырывается отчаянный шёпот, – один шанс, всего один. Много ли людей его любило?

– Бл*ть… – приглушённо в трубке ругается Макс, – я не буду тебе мешать, но ты же понимаешь, что он всё держит в себе. Его предала его же семья.

– Да. Я всё понимаю.

– Я передаю трубку Хез. И… Бл*ть, – слышу тяжёлый выдох Макса, – нет… ничего …

– Угу…– только и могу выдавить из себя. Макс меня не поддерживает, но и не протестует. Он дал мне шанс, а значит и он не хочет видеть своего друга, проживающим свою жизнь в одиночестве.

Попрощавшись с Хез, негромко включаю музыку на мобильном.


Christina Aguilera and Blake Shelton – Just A Fool

Танец – это разговор. Это исповедь танцующего. Танцем можно описать всё, что мы чувствуем: радость, боль, счастье и горечь, злость, страх, неуверенность и даже беспечность. Каждое движение, каждый шаг и прыжок –отражение эмоций, которыми мы живём, чувств, которые нами движут. И здесь ты не сыграешь, не спрячешь того, что тебя мучает. Танец искренне и правдиво покажет всё, что наболело, что терзает тебя изнутри.

Мои движения и выпады резкие, без изысканности и грации. Взмах головой – и перед глазами снова его лицо. Прыжок – вспоминаются касания его рук и мурашки пробегают по телу. Разворот – и его губы находят мои, сливаясь в поцелуе. Нет, это не было просто сексом, это совсем не похоже на обычную физическую близость, это что-то другое.

И до вечера я уже отсчитываю каждый час, всё больше начиная нервничать с приближающимся временем встречи.

К семи вечера заказываю такси по адресу, который дали Хез с Максом.

Выхожу из машины и поднимаю голову вверх. Таксист остановил перед большим современным квартирным домом в тихом дворике. Остались считанные минуты, и я увижу его, если он дома.

Поднявшись по лестнице в подъезд, я замираю в просторном холле перед его дверью. Пальцы начинают дрожать, а дыхание сбилось. В голове начинает пульсировать, и я теряю в себе уверенность. Но пока в страхе не передумала, и еще имея хоть долю решимости, я нажимаю на дверной звонок.

За дверью слышится шорох, а затем тишина. Я поднимаю голову и смотрю в камеру. Конечно, он меня увидел, только вот каким будет его следующий шаг? На что я могу надеяться?

Молча стою, не решаясь что-либо делать дальше. Просто жду. Спустя какое-то время слышится щелчок, поворачиваемого замка и дверь открывается. На пороге меня встречает Питер в черных брюках и белой футболке. При нём кобура. Возможно это для самозащиты, а может он ещё не успел переодеться.

– Ты не отвечал на звонки, – неуверенно начинаю говорить себе под нос, опуская глаза. Боже, почему я себя так странно чувствую рядом с ним?

– Аманда, – он тяжело выдыхает и качает головой, – нам не следует видеться. Хотя бы первое время. Мы перешли черту дружбы, понимаешь?

– И что? – моя неуверенность от его слов перерастает в злость. – И это тебе не нравится? Страх нормальных полноценных отношений? Ты что, боишься женщин?

– Ты не понимаешь… – он начинает, и, развернув кресло в сторону комнаты, уезжает прочь.

– Так объясни! – бегу следом за креслом с комнату, которая оказывается спальней. –Я не понимаю, от чего ты убегаешь! Если бы я тебе не нравилась, то всё бы было понятно…

– Мы просто тр*хнулись , пойми ... И это все, – отчеканивает он, не глядя на меня. Всё, что я вижу, это его затылок и рельефные плечи.

Его слова ранят в самое сердце. Словно ножом. Нет! Я не верю.

– Не верю. Ты не мог. Ты не такой. Не со мной, – шепчу, грубо вытирая скатывающиеся по щекам слёзы. – Слышишь?! Скажи мне это в лицо! – не спеша обхожу кресло и сажусь напротив него на кровать, ощущая дрожь в подкосившихся ногах. – Повтори это.

– Аманда… отпусти меня, – говорит он уже мягче, голосом, пропитанным болью.

– Нет… – сдавленно хриплю, мотая головой.

– Отпусти… – он непреклонен в своём решении.

– Я тебя не отпущу! –срываюсь почти на крик. По щекам катятся слезы, я знаю, что он сейчас выедет из комнаты, и это будет означать конец нашего разговора. Мои попытки тщетны, и в этой битве я проиграла.

– Не смей мне указывать, Аманда, – он грозно смотрит на меня, – тебе не понять, как это жить, ощущая себя куском д*рьма! Я калека и нахрен никому не нужен и тебе подавно!

– Нет, не смей так говорить! Ты не калека. И не смей решать вместо меня! Мне плевать, что ты на инвалидном кресле! Если тебя бросила твоя семья, это не значит, что так поступят все. Ты нужен мне, – мой крик переходит на хрип, а потом и вовсе на шепот, – я люблю тебя Питер Дэвис…

–Нет, детка, ты не можешь. Не должна, – он упрямо качает головой и подъезжает ко мне на инвалидном кресле. Он пристально смотрит мне в глаза, а пальцы несмело тянутся к моей щеке. На пару секунд в миллиметрах от моей щеки его рука замирает и, сжимая в кулак, он одёргивает её. Питер опускает голову и зажмуривает глаза, издавая тяжёлый вздох, больше похожий на приглушённое рычание. Подняв свой взгляд снова, и все же прикоснувшись ко мне рукой, он вытирает мои слёзы. – Послушай, я сделаю для тебя всё, что угодно, только прошу, не влюбляйся в меня. С женщинами я только тр*хаюсь, не завожу отношений , пойми.

– Пит! А что сделать, если я уже? Уже влюбилась. А ты не хочешь этого.

– Ты сама устанешь от меня, от такой жизни со мной. Мы разные с тобой, из разных слоев общества. Ты привыкла к другой жизни, где нет нужды, и все решают деньги. И ты, девочка – талант, у тебя большое будущее, в котором нет для меня места. У такой девушки, как ты, всегда будет много поклонников, не зацикливайся на мне. У меня же не жизнь, а гребанное существование калеки.

Я не смогу с тобой быть. Даже еще уверенно стоя на ногах у меня не было каких-то серьёзных отношений с женщинами, ни свиданий, ни романтики. У меня не было на это ни времени, ни желания, девчонки сами запрыгивали в мою постель и быстро испарялись оттуда. А теперь, я больше не уверен в себе, чем в тебе, детка. Тем более новая работа, новые задания. Я не могу подвергать риску близких мне людей, пойми меня.

И это его вердикт, последнее слово. Всё, что мне остаётся – молча глотать слёзы. Согласиться и уйти. И уйду я отсюда ни с чем. С разбитым сердцем, опустошённой душой, оставив себя здесь, с ним.

Так, со своим отчаянием наедине, я и вышла от Питера. Делать в Вашингтоне мне было больше нечего.

Ближе к 10 вечера позвонил Тристан Корс, сказав, что в аэропорту меня встретит машина. Не приняв все мои отговорки и отказы, он сообщил, что вечером ждёт меня в казино и завершил разговор.

Я отказываюсь от поступающих ухаживаний. А может это знак, что мне следует остановиться? Может не стоит гнаться за беззаветным и строить несуществующий замок тех отношений, которым не быть?

Собрав свои вещи и забравшись в постель, я крепко прижимаю к груди фотографию и тихонько плачу, уткнувшись в подушку. Завтра мне нужно блистать, покорять и быть дивой в роскоши и пафосе, напустив на себя безразличие присутствия в жизни богатых и влиятельных. Но всё это будет завтра, а сейчас я просто Аманда. Просто брошенная девушка и только слёзы отчаяния помогут мне забыться и унять боль неразделённого чувства.

Но и на следующий день облегчение не приходит. Сев в самолёт, я снова всё прокручиваю с самого начала, от нашего знакомства и до вчерашнего прощания. Он не уверен в себе, но боится за мою безопасность. Всё же Вернон обещал помочь – это сейчас моя единственная надежда, что Питер ещё изменится, но тогда появятся и другие женщины в его жизни. А может, они были и сейчас, просто я слепо зациклилась на себе и нём? Ох нет, совсем не хочу об этом думать. Я буду ждать, пока он пройдёт реабилитацию. А вдруг Питер меня позовёт?

Через несколько часов после рейса, я отправляюсь в школу танцев к родителям. Это место моего детства, здесь я выросла. И в этом месте мне комфортно, я чувствую себя защищенной.

Увидев меня, мама объявляет перерыв и отпускает на время учеников.

– Зачем? – недоумевает мама, – детка, зачем ты туда поехала?

– Я хотела с ним поговорить.

­– Поговорила? – печальный мамин взгляд даёт понять, что она меня жалеет.

– Поговорила. Только не осуждай меня, хорошо?

– Детка, – она, шумно выдыхая, обнимает и крепко прижимает меня к себе, поглаживая по голове, – с мужчинами всегда трудно. А он… – тут мама замолкает, видимо, подбирая слова, – он особенный парень. Он же боится раскрываться перед людьми. Ты же вспомни его – военная выправка, всегда собранный.Их же вышкаливают на базах.

– Отношений он не создаёт, они ему ни к чему. Он сказал, что боится за безопасность близких ему людей.

– Тоже верно. Он же в ФБР работает, да?

– Да. Ещё мне звонил Тристан Корс, он прислал за мной машину в аэропорт. А еще он ждёт меня сегодня вечером в его казино.

– Тогда может, примешь его приглашение? Милая, может тебе стоит переключиться. Если мужчина не принимает тебя, то… это жизнь, так бывает, мы ни от чего не застрахованы. Просто в этом случае нужно это пережить и идти дальше своей дорогой.

– Возможно, ты права. Тем более отказаться от его приглашения я не смогла, он не принял моих отказов.

– Живи дальше детка. Кто знает, что нас ждёт в будущем. Ты просто живи сегодняшним днём и надейся. Твои ожидания не будут напрасными, если очень верить, и если ты ему не безразлична, но сейчас оставь его и успокой своё сердечко. Просто может ещё не время. А нет, так со временем боль утихнет.

С мамиными словами в голове и зашитым нитями последних душевных сил сердцем, надев вечернее платье до пят и собрав волосы в высокую прическу, я наношу вечерний макияж. Сделав выразительными глаза, выделив губы и скулы, я надеваю браслеты и массивные серьги. Образ завершён. Скрыв косметикой измученный вид, я готова ехать. Чего я не смогу сейчас сделать, так это придать блеска в глазах. Они тусклые и помутневшие от слёз. Сошлюсь на то, что не высыпалась, и вымотал перелёт.

А ещё, я буду жить дальше, зная, что не совсем отвергнута. Он отверг потому, что не хочет отношений, чувствуя себя неполноценно и неуверенно, но не потому, что ничего не чувствует ко мне.

Для него важна безопасность близких, а значит, он меня охраняет. Хранитель моей души и моего сердца.

Загрузка...