Последний вампир

17 Дитя крови

Мириам целовала его, соблюдая осторожность. Она не знала, насколько хорошо ему известна анатомия Властителей, и до тех пор, пока не узнает, не собиралась рисковать, дотрагиваясь языком до его языка, После поцелуя он устремил на нее взгляд, полный глубочайшей печали.

Они вместе курили, Мириам следила за трубками. Мужчина все еще пожирал ее глазами, и в глубине сознания Властительницы теплился страх, не начинает ли он ее узнавать. Мириам улыбнулась ему, стремясь выглядеть застенчивой и немного удивленной. Уорд вздохнул, затянулся трубкой и закрыл глаза.

Через несколько минут Мириам убрала трубки. Ей нужна была спокойная особь, но две трубки опиума могли загнать в ступор какого угодно силача.

– Опиум никого больше не интересует, – Уорд откинулся на подушку. – Я хочу сказать, что наткнулся на него в джунглях Камбоджи. Абсолютная дыра, надо признаться.

– Мой опиум выращен в Бирме, переработан на предприятии, построенном для ЦРУ в 1952 году. По мнению некоторых, это самая лучшая партия в мире. Ты знал Мориса Макклеллана? Это он отвечал за операцию для ЦРУ.

– Я знал Мориса.

Он вдруг посмотрел на нее острым и холодным взглядом Мириам с удивлением, точнее, с ужасом поняла, что совершила промах. Если ей действительно чуть за двадцать, значит, Морис умер, когда она была еще ребенком.

– Морис дружил с моим отцом, – небрежно сообщила Мириам, перекатываясь на спину и закладывая руки за голову. Всем своим видом она пыталась показать, что совершенно спокойна. – Папа как-то представил его принцу Филиппу.

– Тогда это точно Морис. Он любил вращаться в высшем обществе.

– Знаешь, что нам следует сделать? – спросила Мириам.

– Что?

– Нам следует переодеть тебя во что-то поудобнее.

– Это замечательный костюм. Такая приятная ткань.

– Мы держим его в клубе на всякий случай. Если приходит кто-то...

– Одетый как бродяга, вроде меня.

– Ты смущал моих гостей. Они приняли тебя за полицейского.

– А у тебя здесь бывают полицейские?

– Конечно. Полицейский участок сразу за углом.

– Я заметил.

– Это не проблема. – Не проблема, когда раз в неделю отсылаешь туда пятьдесят тысяч долларов, и половина влиятельных людей города следят за тем, чтобы твой квартал не патрулировался.

Руки Мириам скользнули ему под рубашку. Уорд заморгал. Он сразу так сильно возбудился, что в паху зашелестел шелк брюк. Расстегивая ему рубашку, Мириам прикидывала, сколько крови он может потерять, прежде чем умрет. Он был очень силен. Такой продержится несколько часов.

Как только он окажется связанным по рукам и ногам, Мириам смоет весь макияж – пусть узнает, что угодил в сети Властительницы. Потом проделает крошечное отверстие в его шее и использует как наглядное пособие для Лео, которой будет позволено насытиться маленькими глоточками.

Она погладила его плечи, стянув с них рубашку.

– Какой ты сильный! – это прозвучало как возглас восхищения.

– Качаю мускулы.

– Сколько выжимаешь?

– Двести. Если в хорошей форме, двести двадцать.

– Разве ты в плохой форме?

– В последнее время поизносился порядком. – Уорд кивнул на трубки. – Кроме этого выпивка, девчонки. Я слишком долго жил в Азии, слишком много сделал... Работы было по горло.

– Что у тебя за работа?

– Секретная.

Она положила голову ему на грудь и одним гибким движением прильнула к нему.

– Здорово.

– А ты как думаешь, чем я занимаюсь? Попробуй угадать.

– Дай подумать... Ты оченьсильный. Но еще – умный. – Она перешла на шепот. – Правительственный киллер, не так ли?

Уорд хохотнул.

– Ты оставила у себя мое оружие.

– Сюда не ходят с оружием. Это нарушение закона.

– Мне казалось, закон на тебя не распространяется.

– Я говорю о своем,законе.

– Каким образом ты так разбогатела?

– Мой прапрапрапра... дай посчитать, нужно пять раз... еще один... прадедушка – лорд Балтимор. Он владел штатом Мэриленд.

– Ответ меня удовлетворяет. Но все же хотелось бы получить обратно оружие.

– Когда уйдешь.

На секунду ей показалось, что в нем проснулся дикий зверь. Мириам знала, что он обладает звериной проворностью. На таком близком расстоянии он выглядел еще опаснее.

Она потянулась, лежа спиной у него на коленях, и задела рукой что-то твердое.

– Ого! Можно я буду плохой девочкой?

– Будь плохой девочкой.

Она еще раз легко дотронулась до его члена и тут же отдернула руку.

– Да он огромный!

Уорд сглотнул. Его охватила легкая дрожь.

Она ощупала его еще нежнее, еще интимнее.

– Не может быть, чтобы он был таким большим...

– А ты взгляни, – прошептал Пол.

– Можно?

Брюки оказались тесны в талии, поэтому молния застегнулась только на три четверти. Мириам быстро расстегнула ее, и пенис выскочил наружу. Он действительнобыл огромный. Женщина нажала ногтем в мягкую мошонку, затем подержала двумя руками невероятных размеров член. А потом сама стянула с мужчины брюки. Уорд поспешно сбросил рубашку.

Давно она не видела такого красавца. Мускулатура у него была фантастическая, кожа блестящая. Лицо – чистейшее воплощение мужской красоты, словно высечено из мрамора, жесткое, с тяжелым трагическим взглядом того, чья жизнь полна опасностей и риска.

Как бы то ни было, он оказался чудесным экземпляром для трапезы. Мириам даже слегка позавидовала Лео. Какой великолепный первый ужин!

За несколько минут до прихода своего гостя Мириам спустилась вниз и проверила топку в соседнем здании. Все было в порядке. Под кроватью стоял небольшой черный чемоданчик, в котором она перенесет останки.

Но... Все это случится позже, а до прихода Сары она будет продолжать свои игры. Ей нужна «Книга Имен». Если Сара ее не найдет, тогда этот человек узнает, что камера Госдепартамента используется не только для игрищ политиков. Там хранились очень серьезные приспособления, и Мириам отлично знала, как их применять.

Она погладила его грудь, обвела пальцем вокруг одного из сосков. Дотронулась до сморщенной раны на плече.

– Болит?

– Немного. Уже заживает.

Мириам припомнила, как это было здорово, когда ее нож впился ему в руку. Будь у нее тогда место размахнуться пошире, она бы вообще отсекла руку прочь.

– Как это произошло?

– Один клиент расстроился.

– Видно, очень расстроился.

– Очень.

Она поцеловала его в уголок рта и отодвинулась, когда он попытался вернуть ей поцелуй.

– Знаешь, Мириам, я хочу быть с тобой честным. Это самая чудная ночь в моей жизни. – Он оглядел ее всю. На ней все еще была тонкая сорочка. – Ты... О Боже... еще прекраснее, чем это кажется. Я имею в виду... прошу, пойми меня правильно... но ты всего лишь ребенок, а это место поистине непростое. Та девушка, что показывала мне клуб... назвала его священным, я еще подумал, что она полная кретинка. Только теперь я начал понимать, что ты сделала. И я хочу, чтобы ты знала: мне нравится здесь.

– Благодарю.

– Ты сама придумала, как все устроить?

– Да.

Она притянула его руки к своему лифу и вложила в пальцы ленточки, а затем медленно их развела. Лента развязалась, и сорочка соскользнула с ее плеч как белое облако.

– О Боже!

У нее была изящная грудь, не слишком полная, как раз такая, что поместится в сложенных чашечкой ладонях. Уорд поднял руки, но не посмел дотронуться до этого произведения искусства, фарфоровой мечты. Тогда она сама поднесла его руки к груди, и когда огрубевшие ладони коснулись сосков, то они стали твердыми, а их розовые венчики покрылись гусиной кожей.

– О Всевышний! – простонал он, не сводя с нее глаз. Затем, наклонившись, дотронулся губами до восхитительной кожи, оказавшейся вблизи идеально гладкой, как у ребенка, не ведающего, что такое жизнь.

Господи, да ему следовало бы попросить у нее водительские права. Но он не станет этого делать. Если она даже и малолетка, то Бог создал эту малышку для того, чтобы она пустилась во все тяжкие, и пусть его простят, но сегодня он задаст ей перцу.

Чуть разомкнутые губы свидетельствовали, что ей нравятся ласки, что она готова принять его. Он с удовольствием целовал ее, но действовал очень осторожно, помня об одной своей особенности, приводящей в восторг далеко не всех женщин, хотя, конечно, шлюхи изображали экстаз. А дело в том, что язык у него был какой-то... в общем, шершавый – иначе не скажешь. Кошачий язык, одним словом.

И все равно Уорд забылся. Не совладал с собой. Такой у нее оказался сладкий рот, так пылко она отвечала на его ласки, что он просто целовал эту женщину, ни о чем не думая. Значит, она все-таки женщина?Отлично!

Он захотел коснуться языком ее языка, но казалось, будто у нее во рту вообще никакого языка нет. Конечно, язык был. Просто, наверное, она поджала его к нёбу от страха.

Но потом он все-таки осуществил свое желание, и, когда это произошло, Мириам выгнула спину и закричала так громко, что он оторвался от нее. – Прости!

Она обняла его и сомкнула вокруг сильного тела кольцо ног. Поцелуи продолжались, а он погружал свой язык в ее рот, и от того, как она стонала и вскрикивала, в нем разгоралось дикое желание. Этой женщине нравились его поцелуи, ей все в нем нравилось.

Как он похож на Юминиса, который был для нее не только мужем, но и единственным возлюбленным из ее племени! С такой силой Мириам сталкивалась впервые за многие столетия. Перед ней был не мужчина, а ревущий океан, полыхающая звезда, торнадо, тайфун.

Она припала губами к его губам и разомкнула для него рот, а он проник туда языком и замер в поцелуе. И хотя он пока не овладел ею, она достигла оргазма, а потом еще и еще раз, лежа под его пылким, взмокшим телом.

Мириам смотрела на него, упиваясь зрелищем. Не было до сих пор такого красивого мужчины, излучающего столь яростную сексуальность, не было до сих пор такого... такого... в общем, нет слов, чтобы описать его.

Они перекатились на ложе, и Пол оказался под ней. Опиум сработал на славу. Уорд был готов к любовным подвигам и чувствовал, что продержится долго.

Он позволил ей сесть на него и взяться обеими руками за член. Щеки ее зарделись, пока она гладила могучий стержень, ласкала, целовала и облизывала. Нет, такое чудо не могло принадлежать человеку, никак не могло – этот прекрасно разместится в ее лоне, чего никогда не происходило. У всех людишек маленькие пенисы, не то что у Властителей.

Неужели этот человек... Нет, не может быть. Их расы не перекрещиваются. Мириам тут же выбросила из головы глупое предположение. Просто он счастливое исключение из правил, не более того.

Ей захотелось ощутить его вкус. Захотелось узнать все его интимные тайны. Он действительно возбуждал ее, несмотря на всю ненависть, полыхавшую в ее сердце.

– Эй, – сказал Пол, приподнимая голову и крепко ее целуя. – У тебя такой же язык, как у меня. Мы с тобой две кошки.

Он говорил правду, и все это казалось ей очень странным.

– Мы созданы друг для друга, – осторожно заметила Мириам.

Он начал выбираться из-под нее, Мириам сразу поняла его намерение и радостно подчинилась. Прежде она никогдане отдавалась на спине, но сейчас, с ним, она готова была и на это. Да, именно там ее место, под его телом. Огромная фигура нависла над ней. Пристально глядя ему в глаза, она раздвинула ноги.

– Поехали, детка, – сказал он, – чур первый раз – мой. -С этими словами он проник в ее лоно.

Мир вокруг почернел. А затем словно прорвало дамбу. В голове ее гремели раскаты грома. Вторя ритмичным движениям, она без конца повторяла его имя:

– Пол, Пол, Пол!

Она будто превратилась в яркое небесное тело, целиком состоящее из наслаждения, и это тело неслось теперь во вселенной со скоростью, в миллионы раз превышающей скорость света.

Потом он сделал небольшую передышку и, ощущая на себе его тело, на удивление тяжелое, она испытывала чудеснейшее чувство естественности всего происходящего. Он настолько был похож на Юминиса, что сердце едва выдерживало боль сладких воспоминаний.

Его чресла не знали устали, и удовольствие превратилось в горящую комету, пронзившую ее тело насквозь. Вот он почти покинул ее, а затем снова ринулся вперед. Мириам оставалась распластанной, и ей нравилась эта иллюзия беспомощности, которую ей дарил мужчина впервые за много, бесконечно много лет. Невероятное ощущение чуда. И совсем не страшно... то есть страшно, но это была часть игры. Он действовал неторопливо, осторожно, скользя в ее лоне, а она тем временем металась, выгибала спину, твердила дорогое имя.

Совсем как тогда с Юминисом, когда она отступала под напором еще большей силы, чем ее собственная.

Не прекращая двигаться, Пол пожирал ее глазами. Не только ее внешность вызывала восхищение одно прикосновение к ней уже сулило блаженство, но еще она была совершенно по-особому устроена там, внизу. Да, эта женщина знала, как пользоваться нужными мускулами, и делала это мастерски, не чета даже самым опытным шлюхам Бангкока, Сеула или Гонконга.

«Благодарю тебя, Боже, за ту трубку опиума, – думал он, – иначе я бы спустил уже на первой секунде».

Пока же он действовал медленно, деликатно, а она целовала его грудь, покусывая волоски, и лизала соски. Она кричала, она дрожала, как дерево на ветру, она вторила его движениям, ускоряя ритм, вцепившись пальцами ему в ягодицы. Он оседлал свою кобылку, сомневаться не приходилось; никогда прежде он так сильно не возбуждался, никогда прежде ему не было так хорошо. Мириам вопила, глядя на него обезумевшими, удивленными глазами.

С ней творилась чертовщина какая-то, настоящая чертовщина! Потому что она чувствовала внутри себя полыхающий огонь и понимала, чтоэто означает.

Ни одна из Властительниц, один раз испытав это ощущение, не могла о нем забыть – это болезненное, вселяющее тревогу, восхитительное пламя, предвестник зачатия.Ее тело не примет человеческое семя. Нет, это не должно произойти... не должно...

Но тело уже не подчинялось ее воле, и Мириам беспомощно сдалась на милость природы, превратившись из женщины в песчинку, затерянную в буйном живом океане. А ее возлюбленный был штормом, он был молнией, бившей по измученным волнам.

И эта молния, как ей казалось, была живой. А если так, значит... что ж, значит, он не бесплоден!

О небо, что происходит?

Ни разу в жизни она думать не думала, что какой-то мужчина из людского племени разбудит в ней такую страсть. Ее яйцеклетка, последняя в жизни яйцеклетка, двигалась сейчас внутри, доставляя ей обжигающий восторг.

Целую тысячу лет у нее не было настоящего мужчины, и она всегда мечтала о нем, и вот теперь она видела над собой огромное метущееся тело, красивое лицо, горящие глаза – это был Властитель!

Пол обливался потом, не прекращая двигать бедрами, его мускулы пели от восторга, вызванного этим соитием. Каждый раз, погружаясь в ее лоно, он достигал зыбкого края оргазма, затем отступал, она ослабляла хватку, и все начиналось сначала.

Впервые он пребывал так долго в состоянии абсолютного блаженства, впервые с ним происходило нечто подобное. Он не помнил, чтобы его сердце когда-нибудь билось быстрее. Даже кожа приятно покалывала, будто между ними пробегали электрические разряды там, где соприкасались их тела.

И снова он проник в нее и остановился, любуясь цветком, воплотившим совершенство, – ее лицом с лучистыми, восторженными глазами.

Она закричала. На его взгляд, она и до этого немало кричала, но теперешний крик не шел ни в какое сравнение с прежними воплями. Мириам чувствовала созревшую яйцеклетку. Никаких сомнений. Клетка вошла в матку и, прикасаясь к ней, рассылала миллионы щекочущих иголочек по гудящим нервам.

Пол всматривался в дорогое лицо – настоящий ангел! Какие глаза, серые озера невинности, да она просто дева из Соломоновой песни. Он крепче прижался к ней, чувствуя, как внутри его жезла потекло расплавленное золото, и достиг оргазма, рыча, смеясь, горланя во все горло; впервые он испытывал потрясение такой силы. Впервые он испытывал восторг и любовь, настоящую любовь, захватившую его душу огнем.

Мириам ощутила, как его семя вошло в ее тело, подобно бушующему пламени, жгучему солнцу, и она знала, что оно омыло яйцеклетку, проникло сквозь стенку и устремилось к центру, где спала легкая тень.

Любовники забились в судорожном объятии, выжимая последние драгоценные капли граната, последние капли цветочного нектара. Горячая волна подхватила Мириам и увлекла за собой в вышину, наполнив ее чудесным огнем, впервые потрясшим ее с тех пор, как возвели пирамиды, с тех пор, как она разомкнула веки и, глядя в глаза Юминиса, произнесла: «Похоже, будет мальчик».

Пол упал ей на грудь, и оба расплакались, как перепуганная парочка школьников. Мириам Блейлок и Пол Уорд только что зачали дитя.

Она плакала по крошечному существу, которое лежало теперь внутри ее, его клеточки уже проснулись к жизни. Она плакала, потому что не представляла, каким будет это дитя – Властителем, человеком, живым, мертвым, уродом? – она знала лишь, что это ее второй, и последний, ребенок.

– Я люблю тебя, – сказал он, – Бог свидетель, я люблю тебя!

Вид у нее был перепуганный, и он коснулся дорогих глаз, чтобы утереть ей слезы.

– Мириам, пожалуйста, никогда не заставляй меня оставить тебя.

Она не сводила с него довольного взгляда.

– Я обожаю тебя, – в ее тоне слышалось такое благоговение, что он чуть не расплакался: неужели старый офицер ЦРУ все-таки кому-то понадобится, и, может быть, этим кем-то и будет эта чудесная, особенная девушка.

Мириам выскользнула из-под него, положила его голову себе на колени и долго не сводила с Пола любящих глаз. Потом наклонилась и тронула губами кончик его носа, губы, пульсирующую жилку на сгибе шеи. Она задержала поцелуй на шее чуть дольше, затем отстранилась.

Пол почувствовал, как она, прихватив губами его кожу, сделала несколько сосательных движений. Ощущение было приятным.

Внезапно он подпрыгнул и отшатнулся от нее. У одного из зеркал стояла женщина, та самая, что ублажала его ртом на танцплощадке.

Мириам поднялась с постели, подошла к ней и взяла за руки. Сара кивнула, и тогда Мириам расхохоталась. Смех у нее был такой переливчатый, заразительный, такой музыкальный и веселый, что Пола тоже разобрало, и он начал хохотать.

– И сколько вы здесь находитесь? – спросил Уорд.

– С самого начала.

– Тогда вы видели кое-что интересное.

Сара пожала плечами.

– Позвольте узнать ваше имя?

– Сара. – Она кивнула на Мириам. – Я веду для нее бухгалтерию.

– Ты позволяешь своему бухгалтеру находиться в комнате, когда ты... – Он хохотнул. – Что ж, каждому свое.

– Это было прелестно, – Сара улыбнулась. – Вы чудесный мужчина.

Но если судить по ее взгляду, она не осталась довольна зрелищем. Более того, леди была явно раздражена.

Сквозь зеркальную стену вошла еще одна.

– Привет, – Пол кивнул появившейся девушке, той самой, что водила его по клубу.

Он натянул брюки, впрочем, для этой команды вид еще одного голого мужчины ничего не значил. Тем не менее девушка покраснела как помидор. В руках она держала забавную серебряную штуковину. Странный такой ножик.

– А это что такое?

Ножик исчез в кармане джинсов.

– Прости, Мириам! Мириам подошла к девушке.

– Это Лео. Мы все трое управляем клубом Лео внучка генерала Паттена, он был двоюродным братом моей матери.

Уорд накинул рубашку, начал застегиваться.

– Генерал Паттен, лорд Балтимор, Моррис Макклеллан и принц Филипп. Не говоря уже о Бене Стиллере, завсегдатае вашего клуба. Как много известных имен!

– Какой лорд? – удивилась Сара.

Мириам улыбнулась ей так, что Пол сразу понял: она велит подруге замолчать. Итак, история о лорде Балтиморе – ложь. Что в свою очередь означало: она хочет скрыть происхождение своего богатства. Интересно.

– Мы едем домой, – объявила Мириам взволнованным голосом.

– Все вместе? – Лео стрельнула глазами в сторону Пола.

– Я влюблена, – прокричала Мириам. С этими словами она метнулась обратно к кровати, накинулась на Пола, крепко его поцеловала, затем вместе с ним упала на кровать. – Он лучший любовник на свете, – она задохнулась от смеха, бросив кокетливый взгляд из-под широкой груди любовника на Сару и Лео. – Ну не гадкая ли я девочка?

– Не то слово, – фыркнула Сара.

– А мне что делать? – спросила Лео.

– Мне кажется, мы оба влюблены, – сказал Пол. Сара заметно повеселела.

– Я очень рада, – сказала она и обратилась к Мириам: – Уже четыре часа, Мири. Можно, я распущу персонал?

– В клубе все чисто?

– Да, и готово для ночной охраны.

Мириам разлеглась у него на коленях, подложив руки под голову.

– Лео, вели Луи подогнать машину. – Она взирала на Пола снизу вверх. – Я повезу своего мальчика домой.

Обе женщины молча вышли из комнаты.

– Похоже, они расстроились.

– Домашние любимцы не любят сюрпризов.

– Меня ты тоже к ним причисляешь?

– Ты мой дорогой, красивый, настоящий мужчина!

Они оделись и, выйдя из комнаты, прошли через кухню к черному выходу. Там их ждал сиявший в предрассветной тьме лимузин, который Уорд приметил еще на Хьюстон-стрит.

Пол забрался вовнутрь, уютно устроившись на плюшевых подушках. К нему присоединились Мириам, Сара и Лео.

– Хочешь выпить? – радостно спросила Мириам.

– Знаешь, чего бы мне хотелось? У тебя не найдется хорошей сигары? После такого бурного занятия любовью нет ничего приятнее, как затянуться настоящей, хорошей сигарой.

Лео заворчала с плохо скрытым отвращением.

– В клубе мы держим сигары сорта «Пирамиды Кохибы», – сообщила Сара бесстрастным голосом. – Но здесь слишком тесно, чтобы курить сигару.

– Луи, – позвала Мириам, – вернись в клуб и принеси моему возлюбленному несколько сигар.

Луи исполнил поручение и включил увлажнитель воздуха.

– Я надеялся получить что-то вроде «Маканудо», – сказал Пол.

– Эти немного лучше, – ответила Лео, не сумев скрыть презрительную ухмылку.

– Мы все закурим, – резко произнесла Мириам, протягивая сигары Саре и Лео. – Самозащита, Сара! Где моя ручная граната?.. Пол утверждает, что моя зажигалка опасна, я вам не говорила? А тебе такое в голову никогда не приходило, дорогая?

– Прости, Мири, никогда.

– Так вот, он купит мне новую. Пол говорит, мы же не хотим, чтобы мое хорошенькое личико обгорело, правда? – Она отрезала кончик у сигары, раскурила ее и передала Полу. Тот с трудом затянулся и сразу понял по чудесному запаху, что этот сорт намного лучше «Маканудо». Несравнимо лучше.

Мириам предложила сигару Саре, но та отмахнулась. Мириам настаивала.

– Послушай, – не выдержала Сара, – мне не хочется!

– Кури!

Пол следил за происходящим как зачарованный. Что это за бухгалтер, который исполняет такие приказы? То, как Мириам обращалась с Сарой, больше походило на отношения госпожи и рабыни.

Сара покорно взяла сигару, Лео поспешила дать ей прикурить. На переднем сиденье Луи тоже задымил. Только Мириам не курила. Она сидела, злобно поглядывая на Сару. Какими бы ни были отношения между этими женщинами, подумал Пол, сейчас они ненавидят друг друга.

В машине нашелся коньяк, и Пол смаковал мягкий ароматный напиток между затяжками. Пол даже не стал интересоваться выдержкой. Скорее всего оказалось бы, что его пил еще Наполеон из своей набедренной фляжки.

– Между прочим, где твой дом?

– У меня красивый дом. Тебе обязательно понравится. А если нет, мы переделаем все так, как ты захочешь. Правда, девочки?

– Да, Мири, – Сара еле сдерживала слезы.

Полу стало ее жаль. Даже краткое знакомство с Мириам позволило ему предположить, что она спала с этой милашкой. Возможно, у них все было всерьез... А потом вдруг появляется этот парень, и, бабах, Сара немедленно отправляется в отставку.

В салоне машины все притихли. Лео и Сара метали молнии, глядя на Мириам Похоже, они были не прочь устроить своей госпоже хорошую взбучку.

Пусть только попробуют, подумал Пол. Теперь она его девочка, и что бы они ни делали, что бы ни говорили – ничего не изменится. Полу захотелось снова поцеловать Мириам, снова проникнуть в ее тело и остаться там навсегда. Пусть отныне ее волшебная пещерка станет для него родным домом. Что за дива! Что за ночь!

Разве только... он сознавал, что немного опрометчиво утверждать, будто ты влюбился навсегда, после того как один раз со вкусом повалялся на сене. Хотя постой! Было ведь все-таки что-то, чертовски серьезное, чудесное. Это случилось. Нечего тут сомневаться.

Он смотрел, как Сара дымит сигарой, почти не затягиваясь, затем закрыл глаза и сделал еще один маленький глоток коньяка.

Это и есть жизнь, несмотря на то, что после всех упражнений плечо снова начало давать о себе знать. Сейчас не помешало бы проглотить пару таблеток напроксена или еще чего-нибудь. Никакого опиума. На сегодня наркотиков с него достаточно.

Уорд подумал о семи тысячах, припрятанных в гостинице. Если он не объявится там завтра, администрация обязательно перероет всю комнату. Может быть, уже перерыла – значит, «Книга Имен» пропала. А вместе с ней и семь тысяч. Всем известно, что, когда обыскиваешь комнату, первым делом нужно посмотреть между пружинами кровати.

Итак, что это означало для него теперь, когда он находится в бегах? Потеря семи тысяч – это трагедия. Что касается «Книги Имен», Уорд не был уверен, продолжит ли он розыск по этой линии. Может, хватит с него убийств? Когда-то он вполне сносно писал отчеты. Что, если теперь податься в репортеры, например в «Нью-Йорк таймс»? Туда все время набирают бывших цэрэушников... хотя в основном из аналитических отделов, а отнюдь не крутых ребят-исполнителей.

Они прибыли ни больше, ни меньше на Саттон-плейс и остановились у обочины... перед самым красивым домом квартала.

– Ничего себе, – сказал Пол, выходя из машины.

Да, это был совсем не его уровень. Дом, окруженный цветником, выглядел чертовски старым, но отлично ухоженным.

Мириам торопливо поднялась по ступеням и распахнула настежь дверь. Уорд присоединился к ней.

– Мне следует взять тебя на руки и перенести через порог, – сказал он.

– Добро пожаловать в мои чертоги. Девочки, Пол хочет завтракать! Икра, яйца, шампанское!

Кивнув почти одновременно, Сара и Леонора отправились в заднюю половину дома.

– Кажется, я им не очень понравился.

– Они к тебе привыкнут. У меня есть предчувствие. В самом скором времени Сара полностью изменит о тебе свое мнение.

У Пола были грандиозные планы насчет спальни, куда он намеревался отправиться сразу после завтрака, во время которого Мириам только пила шампанское, а он, как ему показалось, умял не меньше шестнадцати яиц. Сара прислуживала за столом, Леонора готовила. Кстати, Сара выглядела чертовски хорошенькой, когда сердилась.

Устроившись в большой библиотеке, Пол закурил еще одну сигару. В некоторых книжных шкафах, запертых на замок, хранились действительно древние фолианты, совсем черные, с корешками без надписей. Там были даже шкатулки с пахнущими воском свитками. Уорд вытянул было один свиток, но тот оказался таким ветхим, что Уорд побоялся, как бы пергамент не треснул.

Он не удивился бы, найдя здесь Библию Гуттенберга. Но среди раритетов его внимание привлекла не менее замечательная вещь – коллекция оперных либретто, причем не просто первые печатные экземпляры. Рукописные партитуры!

Уорд с благоговением взял в руки ноты «Риголетто», написанные летящим почерком, видимо, самого Верди. Сзади подошла Мириам – так тихо, что он вздрогнул, и опустила нежную, но сильную ладонь ему на плечо.

– Интересуешься оперой?

– Очень интересуюсь.

Она взяла у него из рук ноты и прошла в следующую великолепную комнату. Паркетный пол был застлан персидским ковром – несомненно, настоящим. Но внимание Уорда привлек «Стейнвей», концертный рояль, установленный в эркере, где окна украшали витражи от Тиффани.

Восходящее солнце золотом разлилось по крышке рояля красного дерева, на которой стояла ваза, вероятно древнегреческий оригинал. Сара тихо заполняла ее цветами из видневшегося за окнами небольшого сада, который только-только начинал просыпаться в утреннем свете.

Мириам подняла крышку клавиатуры; легко пробежалась по клавишам, затем зашелестела нотами.

– Сара, не хочешь сыграть?

Та послушно уселась за рояль, потом вдруг взглянула на Пола и продемонстрировала ему руки.

– Они принадлежат хирургу.

К чему это?

Сара пробежала пальцами по всей клавиатуре и встряхнула головой в косых лучах солнца, так что ее локоны отбросили рыжеватые искры.

Мириам установила ноты на пюпитр, и Сара начала играть, причем довольно хорошо. Пол сразу же узнал «Саго Nome», а потом Мириам запела это одно из величайших музыкальных произведений о женской душе. То, что она пела по нотам, написанным рукой автора, делало исполнение еще более проникновенным.

Вошла Лео, вытирая руки о передник и сдувая с глаз челку.

Когда песня закончилась, Полу захотелось обнять Мириам. У них только что был самозабвенный секс, и теперь он чувствовал... любовь. Он сам понимал, что глупо так думать, и никогда бы не смог признаться ей в этом вслух. Они ведь знакомы всего несколько часов.

Запрокинув голову, Мириам пропела во всю мощь легких: «Я влюблена, я влюблена, я влюблена в чудесного парня!» А потом закружила его в танце.

В полдень она все еще показывала ему свои коллекции, и среди многих прочих чудес – рукописные фолианты «Ламии» Джона Китса и «Тифона» Теннисона. Пол вовсю боролся со сном, пытаясь проявлять интерес, но все-таки заснул в кресле и проснулся, когда Мириам потрясла его за плечо.

– Пошли, – прошептала она ему на ухо, – тебе пора бай-бай.

Она отвела его наверх, и они разделись в роскошной спальне. Мириам бросала свою одежду на пол, а Лео бегала по комнате, подбирая одну вещь за другой. Уорд не решился поступить так же и сложил свои вещи на краю узенькой кушетки.

Сара наполнила водой ванну – огромную лохань из оникса, которая сама по себе, должно быть, стоила целый миллион. Уорд в жизни ничего подобного не видел: красивый сверкающий камень с вмурованными в него золотыми нимфами, сатирами и морскими тварями, похоже, попал сюда прямо из Древнего Рима. Такую тонкую резьбу он встречал только однажды, в усыпальнице Большой пирамиды. Саркофаг выглядел совсем как эта ванна.

Сара переоделась в зеленое платье с белым фартучком, а на голову прикрепила наколку горничной. С одной стороны – привлекательная служанка, с другой – обнаженная Мириам, восхитительная, длинноногая. Глядя на все это, Пол не на шутку распалился. Когда он забирался в ванну, Сара игриво ущипнула его.

– Смотри, не сделай своей пушкой холостой выстрел, – рассмеялась Мириам, присоединяясь к нему.

Сара намылила им спины душистым мылом. Когда она начала осторожно мыть ему лицо, он воспринял это как нечто невероятно интимное. Видимо, нагота в обществе Мириам не исключала общества ее друзей. Черт с ними, чем больше народу, тем веселее.

Лежа в этой ванной, в окружении поразительных женщин, Уорд твердо решил, что прошлое его больше не волнует. Мир достаточно долго существует с вампирами, живущими в тени.

С этой минуты у него новая задача: уговорить Мириам выйти за него замуж.

Он откинулся на спину, закрыл глаза, а пальцы Сары тем временем осторожно массировали ему щеки, нежно ласкали лоб. Мириам просунула изящную ножку между его ногами и зашевелила пальчиками.

Да, это был рай. Похоже, некогда железный парень, теперь основательно проржавевший, нашел свое пристанище. Уорд думал... надеялся... что его усталость и разочарование в жизни, а может, даже многочисленные грехи – все ускользнет в прошлое и наступит долгожданное забвение, теперь, когда ему очищают и душу, и тело эти ангелы.

Тут он заметил, как тихо вошла Лео. Девушка присела на крышку унитаза и, положив ногу на ногу, закурила, не сводя с них глаз. Он снова заметил странного вида ножик, который оттопыривал карман ее очень тесных джинсов. Их взгляды встретились, и Лео улыбнулась.