Последний вампир

4 Замок Белой Королевы

Мириам легко приспосабливалась к жизни в человеческом обществе с самых древних времен, и потому для нее не составляло проблемы подтверждение завещания в древнеримской курии или паспорт в американском Госдепартаменте. Но все-таки слова таможенника: «Пройдемте со мной, мадам Толман» – застали ее врасплох.

Не выдержав пронзительного взгляда, он заморгал и невольно сделал шаг назад. Затем, тряхнув головой, снова взглянул в паспорт, а затем ей в лицо.

– Сюда, пожалуйста.

– Что-то не так?

– Вам придется поговорить с префектом. С префектом? Перспектива не из приятных. Следуя за таможенным чиновником, Мириам пришла к выводу, что, скорее всего, обнаружено тело ее последней жертвы. Полиции нужна Мари Толман.

Она вдруг почувствовала, что сзади нее не отстает ни на шаг какой-то человек. Так, запах оружия, отполированных медных пуговиц и ваксы на его ботинках. Полицейский в полном обмундировании – судя по ровному и сильному дыханию, лет двадцати – двадцати пяти. Наверняка он следит, за тем, чтобы пресечь любую попытку побега.

Значит, они не сомневались, что Мари Толман сразу догадается о причине задержания. А таможенник, возглавлявший процессию, как-то странно сутулился – наверное, боялся, что она может напасть на него сзади. Эти люди не считали, что сопровождают какую-то невезучую даму, жертву нелепого недоразумения, ошибки с паспортами, а самую настоящую преступницу, которая очень хорошо сознает, что попала в беду.

Мысли молнией мелькали в голове Мириам, она обдумывала способ побега. Ей, властительнице людей, существу гораздо умнее, сильнее и быстрее любого из них, ничего не стоит справиться с обоими стражами. Но... в кабинетах со стеклянными перегородками, мимо которых они проходили, а также в самом коридоре таможни было полно народу. Поэтому Мириам продолжала идти, надеясь, что ей удастся остаться с ними наедине хотя бы на несколько секунд, прежде чем ее посадят под замок. А в том, что события будут развиваться именно таким образом, она нисколько не сомневалась.

Как все-таки она сглупила, не позаботившись об останках! Люди, конечно, скот, но они умный скот, и нельзя позволить им догадаться об истинной ситуации. Иначе всему племени Властителей придет конец – что, в сущности, сейчас и происходит. С азиатами расправились, а теперь она из-за глупой минутной паники, возможно, подвергает опасности многих своих соплеменников. Человеческие существа устраивают на нее облаву. Да как они смеют?!

У двери одного из кабинетов таможенник вежливо предложил ей войти, Мириам почувствовала на затылке дыхание молодого полицейского. Времени не осталось, значит, придется действовать, несмотря на толпу.

Она отступила от двери к центру коридора, и оба конвоира оказались друг против друга, опешив от ее проворности. На какую-то секунду Мириам вообще исчезла из поля их зрения. Властители, выращивая людей, специально добивались этого качества – медлительности. Скот на пастбище не должен доставлять хлопоты.

Не успели полицейский и таможенник повернуться к ней, как Мириам уже положила руки им на затылки и резко столкнула их лбами. Оба повалились, как кули с мукой.

Из соседнего кабинета на шум выбежала секретарша. Судя по ее лицу, она решила, что девушка в элегантном, но старомодном костюме не имеет никакого отношения к двум потерявшим сознание мужчинам.

– Что случилось?

– Газ! – закричала Мириам. – В коридоре полно газа! – И быстро направилась к выходу в конце коридора. Через секунду завыла сирена. Это перепуганная секретарша включила пожарную тревогу, а затем с воплями помчалась по коридору.

Открыв дверь аварийного выхода, Мириам осмотрелась в поисках обратной дороги в здание главного терминала. Как только она окажется за пределами таможенной зоны, то сможет попасть в Париж. А дальше – позвонить Саре и притаиться где-нибудь в ожидании паспорта на новое имя, который верная подруга вышлет ей экспресс-почтой. Пользоваться документами Мари Толман больше нельзя, но и собственным именем она тоже не собирается рисковать.

За спиной раздались шаги, пришлось подняться по бетонной лестнице и пройти по длинному пустому коридору. Мужской голос (с американским акцентом!) прокричал, что она идет не в ту сторону. Мириам краем глаза заметила, что худая темная фигура стремительно приближается к ней. Больше она не оглядывалась.

Коридор привел ее в переполненное людьми просторное помещение с длинными столами и множеством холодильников, где готовили к отправке питание для авиапассажиров. Одни собирали еду на подносы, другие оборачивали их пленкой, третьи раскладывали подносы по стальным этажеркам на колесиках и затем везли к самолетам. В конце зала Мириам разглядела двойные алюминиевые двери. К ним она и направилась уверенной походкой человека, который знает точно, где находится. В ушах зазвенел крик:

– Halte![7]

Мириам побежала.

–Halte! Halte!

Из другой двери ей навстречу выскочил мужчина в форме. Горло сжалось, она почувствовала внезапный приступ ярости. Полицейские наверняка знают, где находится преступница, и теперь ведут переговоры по радио, чтобы окружить ее. Мириам огляделась в поисках еще каких-нибудь дверей. Ага, как она ее раньше не заметила?

Это оказалась душевая. Стоило ей запереться на задвижку, как дверь тут же затряслась от толчков. Мириам распахнула окно. Третий этаж, внизу – стоянка с бетонным покрытием для багажных мототележек. В этот момент дверь с шумом распахнулась, и в ту же секунду Мириам спрыгнула с подоконника.

От удара лязгнули зубы, ладони обожгло, а лодыжки пронзила острая боль. Не теряя времени, Мириам перекатилась под козырек здания, чтобы ее нельзя было разглядеть сверху.

Спрыгнув, она сломала один каблук и, с трудом ковыляя, двинулась среди набиравших скорость мототележек. Мириам чувствовала себя как на чужой планете в этом огромном, гулком, плохо освещенном помещении. До сих пор ей не доводилось бывать на заводах, видеть изнанку инженерных или архитектурных сооружений, созданных человеком, и она не предполагала, что скрытая от глаз часть человеческого мира настолько механизирована. Мириам предпочитала старую, более знакомую эстетику. Ее дому на Манхэттене было сто пятьдесят лет, а когда она путешествовала, то останавливалась исключительно в старых, знакомых отелях.

Впереди маячил вход в тоннель, его темный пол был размечен белыми и желтыми полосами. Скорее всего, это выход из таможенной зоны, решила она и направилась в глубь тоннеля. Путь освещали люминесцентные лампы; зловещее впечатление от мертвенного света усугублялось пронзительным завыванием, доносившимся откуда-то из глубины. Мириам замерла, прислушиваясь, пытаясь определить, что это за звук, но не сумела.

Чем дальше она уходила в тоннель, двигаясь под мигающими лампами вдоль бесконечных обшарпанных черных стен, тем сильнее становилось завывание. Затем вой исчез, а спустя некоторое время прямо перед ней снова что-то пронзительно завопило, глаза ослепил свет.

Лечь и прижаться к полу она не могла – приближающаяся машина была слишком низкой. Взглянув наверх, Мириам убедилась: там, среди ламп, есть за что ухватиться. Она прыгнула, но промахнулась на несколько дюймов. Машина приближалась, светя фарами, которые уже были размером с блюдца, их свет ослеплял и парализовал, она ощущала себя испуганным животным Мириам присела на корточки.

Как у большинства животных, глаза Властителей отражали свет. Если она посмотрит прямо в лучи фар, то водитель наверняка заметит, как заблестят ее глаза – так сверкнули бы глаза оленя или тигра. У Мириам осталось всего несколько секунд. Машина вот-вот должна была разнести ее в клочья. А ведь она умрет, действительно умрет! И для нее наступит забвение, которого она боялась всю свою жизнь.

Выпрямившись с корточек, как пружина, Мириам сумела допрыгнуть до арматуры и схватиться за край какой-то железки, затем подтянулась, забросив одну ногу за длинный выступ и прижав все тело к потолку.

Обдав ее горячим воздухом, машина пронеслась с пронзительным визгом в каком-то полудюйме под ней. Казалось, прошла целая вечность, и Мириам почувствовала, что начинает соскальзывать.

Она упала на пол, который на самом деле был подземной дорогой. Неужели сейчас появится другая машина? Итак, ситуация вышла из-под контроля. Человек изменился. Теперь он стал деятельным и расторопным. Мириам помнила, каким был Париж пятьдесят лет назад – компактный город с извилистыми улочками, по которым передвигались крошечные авто и колонны велосипедистов. Только поезда метрополитена развивали такую скорость, как эти железные громады. Но они ездили по рельсам.

Из тоннеля вновь раздался пронзительный вой. Еще одна машина! Тут Мириам увидела примерно в двухстах ярдах лестницу, прикрепленную к стене, железные ступеньки вели к люку.

Шум все усиливался – машина была рядом, в лицо дул, не прекращаясь ветер. Наверное, она угодила в какую-то подземную систему по обслуживанию аэропорта. И когда только успели здесь столько построить? Память подсказывала ей, что парижский аэропорт имел довольно небольшое летное поле, хотя и принимал много самолетов. Просто за последнее время он расширился – вот в чем дело.

Наверное, ее соплеменники в чем-то правы, и ей тоже следовало бы пореже выходить из дома, потому что ситуация в мире людей становилась неуправляемой, совершенно неуправляемой. Мириам пустилась бежать, передвигаясь в два раза быстрее, чем любой рекордсмен по бегу, – но даже самый сильный Властитель не справился бы со стальной махиной в пятьдесят тонн, развивавшей бешеную скорость.

Едва Мириам добежала до лестницы, как туннель осветили фары и, что еще хуже, послышался скрип тормозов – состав начал замедлять свой ход. На этот раз водитель заметил ее и нажал на тормоз. Только этого ей не хватало – затеять ссору в этом чертовом тоннеле! Она буквально взлетела вверх по лестнице, но оказалось, что стальной люк плотно задраен. Ей понадобилась вся ее сила, чтобы надавить на него, согнуть и вытолкнуть как пробку.

Состав замер, и снизу раздались голоса: люди кричали по-французски, приказывая ей не двигаться... и она явственно расслышала голос того американца.

Мириам пролезла в люк. Теперь она оказалась в другом тоннеле, неподалеку от люка виднелась дверь. Пожалуй, не стоит исследовать этот тоннель, хотя он явно предназначался для пешеходов, а не машин. Все тоннели больше похожи на ловушки. Мириам толкнула дверь.

В лицо брызнул свет, уши едва не заложило от оглушительного рева. Она пошатнулась, кто-то произнес «Pardon». Мириам чуть не рухнула на мужчину, стоявшего в очереди... неужели на такси? Протянув руку, он поддержал ее за талию.

– Мадам?

– Простите, – пробормотала она по-английски, затем перешла на французский: – Pardon, je suis confuse.[8]

Он оглядел ее с ног до головы. Люди в очереди начали обращать на них внимание.

– У меня сломался каблук, – добавила Мириам, слабо улыбнувшись, и поковыляла в конец очереди.

Все позади – и ужас полицейского ареста, и опасный лабиринт туннелей. Ей удалось вырваться на свободу!

Теперь нужно раздобыть номер в отеле, подумала она, а затем разыскать Мартина Суля. Последний раз они встречались лет пятьдесят назад. Он был очень древним и мудрым, и очень осторожным. А еще – стильным, сильным и дерзким. Как и Мириам, он развил в себе вкус к вину и даже пристрастился к кое-какому человеческому корму, потому что без этого существовать во французском обществе было чрезвычайно трудно. Однажды он здорово ее рассмешил, выпив кровь огромной рыбины. Но потом, когда он принялся готовить рыбу по рецепту человеческой кулинарии, ее чуть не вырвало. Какой отвратительный запах у горячего твердого рыбьего мяса, вынутого из дымящегося котла!

Мириам все еще стояла в конце очереди, когда заметила полицейского, который, уставившись на нее, передавал что-то по рации. Сердце у нее ухнуло в пятки. У себя дома она легко находила общий язык с полицией, тем более что весь Шестой округ, где располагался клуб, был ею подкуплен.

Полицейский медленно направился к очереди, рука его лежала на рукояти пистолета. Мириам совсем уже решилась бежать, как увидела, что с противоположной стороны к стоянке приближаются еще двое. Ей оставалось только выпрыгнуть на проезжую часть, где благодаря своей ловкости она сумеет миновать поток машин, которые мчались мимо стоянки такси. Но что даст такой отчаянный поступок? Сумеет ли она уйти от погони?

Поняв, что выхода нет, Мириам невольно зарычала – так, что женщина, стоявшая впереди, обернулась и, побелев, вытаращила на нее глаза. Если бы не ее железная воля, Властительница бы с удовольствием вспорола этой твари горло.

С трудом подавив свои инстинкты, Мириам вымученно улыбнулась. Придется выложить последний козырь – она предъявит им права на имя Черил Блакмор, которые берегла на самый крайний случай, и заявит, что потеряла паспорт. Возможно, прежде чем они выяснят, что Черил Блакмор давным-давно умерла в Небраске, ей удастся найти какой-нибудь способ побега.

Трое полицейских между тем начали болтать, они беззаботно смеялись, абсолютно не обращая на нее внимания. Наверное, и по радио шел разговор о том, как бы устроить себе перерыв и выпить кофе.

Таковы все люди, подумала она, ухмыльнувшись про себя, безалаберные, добродушные – в общем, такие, какими их вывели Властители. Откинувшись на спинку сиденья такси, Мириам испытала что-то вроде ликования. Ей чертовски повезло!

Мышцы постепенно расслабились, сердце больше не сжималось от приступов ненависти. Такси выехало на длинный пандус, освещенный ярким солнцем.

– Куда, мадам?

– "Ритц", – последовал ответ.

Она снимет огромный люкс. «Ритц» означал для нее многое – это и шелковые простыни совсем как дома, и телефонный звонок Саре, чтобы пожаловаться, как ей одиноко и тоскливо здесь... а заодно решить проблему с паспортом.

Сидя в такси, она кое-как поправила сломанный каблук, изменила прическу, обтерла платком лицо и попыталась разгладить помятый костюм. Чемодан безвозвратно потерян, так что придется купить новые наряды, а времени на подгонку по фигуре у «Шанель» не остается. Сара наверняка будет довольна. Конечно, они обе следят за модой, но подруга всегда считала вкус Мириам чересчур консервативным.

А за окном автомобиля проносился мимо незнакомый Париж. Широкие магистрали, бесконечные кварталы зданий, выросшие за чертой города, вызывали чувство неуверенности. Город был перестроен, полностью перестроен, и всего за каких-то несколько десятков лет! Но тут такси свернуло с сумасшедшей автострады и оказалось на территории, которая была, к счастью, более знакомой. Они ехали по рю де Вожирар, где когда-то жил Филипп Вандом.

Тогда она очень увлекалась его алхимическими исследованиями и даже несколько лет делила с ним кров и постель. Ей нравился этот человек с изумительными утонченными манерами и средними способностями к игре в вист. Мириам была заядлым игроком, но найти среди людей достойного противника оказалось не таким легким делом.

Она дала Филиппу свою кровь и повернула для него время вспять. В своих исследованиях он пытался раскрыть тайны Властителей – бесполезное занятие для начала восемнадцатого века. Но он был приятным компаньоном, доставлявшим ей немало удовольствия какое-то время, пока она не встретила сына лорда Хэдли – Джона.

– Филипп... – пробормотала она, вспоминая его чудесный дом. В 1956 году от него мало что осталось. Она тогда бродила по тихим комнатам, где некогда радовалась жизни и любила, размышляя по поводу скоротечности человеческой жизни. Знакомый дом мелькнул за окном такси на одно мгновение, некогда гордый особняк, превратившийся в заурядное здание. А улицу, по которой мчалась машина, проложили в том месте, где был когда-то красивый парк. Сюда она приходила вместе с Филиппом, и они кормили лебедей.

Теперь такси неслось под землей, в грохочущем тоннеле, заполненном автомобилями. А вот, как ни странно, и Елисейские Поля. Водитель привез ее сюда новым, скоростным маршрутом.

Дорогая сердцу, знакомая картина. Она помнила, как все здесь было и пятьдесят лет назад, и даже сто, – тот же самый необъятный простор, те же деревья, то же величественное окружение. Да, все здесь по-прежнему с тех самых пор, как Луи Филипп поручил Хауссману перестроить древний город с запутанными улицами, каким был Париж прошлого века.

Вскоре они уже ехали по рю Сент-Оноре, застроенной роскошными магазинами, в витринах которых она разглядела на удивление простую одежду этой эпохи, одежду, подчеркивавшую все, что есть мужского, точнее мальчишеского, в женской фигуре. Но Мириам предпочитала элегантность.

А вот наконец и Вандомская площадь. «Ритц» сохранил свой строгий вид. Впервые она попала сюда дождливым вечером в ту эпоху, когда еще не было автомобилей. Кажется, в 1900 году они с Джоном Блейлоком приехали сюда в поисках роскоши, благодаря которой отель только-только начинал завоевывать свою репутацию.

Выбравшись из такси – тоже мне машина, теснота, как в консервной банке, – она оказалась лицом к лицу со швейцаром в традиционной зеленой ливрее, напомнившей ей о замечательных днях.

Мириам вошла в холл и направилась по толстому ковру к портье. Ни одного знакомого лица, разумеется. Проходят пятьдесят лет – и на смену одним людям приходят другие. Они появляются и исчезают, как пена на бегущей волне. Что ж, хоть Сара останется при ней еще век, может, два... если, конечно, ее обожаемая подружка не найдет какой-нибудь хитроумный научный способ, чтобы продержаться подольше. Сара знала неприглядную тайну собственного искусственного долголетия. Будь на ее месте какой-нибудь человек с меньшей силой воли, он сошел бы с ума, а Сара много времени проводила за своими пробирками.

– К сожалению, я не заказывала номер заранее, – обратилась Мириам к клерку, который умудрялся выглядеть одновременно и дружелюбным, и немного озабоченным.

Ей было достаточно перехватить его быстрый взгляд, чтобы понять: молодой человек в точности знает, сколько лет ее костюму. Она устала с дороги и ковыляла на сломанном каблуке. В общем, производила впечатление особы, явно не принадлежавшей к его клиентуре. С другой стороны, вспоминать имена пятидесятилетней давности, чтобы произвести на него впечатление, тоже не годилось. Подобные заявления из уст молодой женщины лет двадцати пяти, вырядившейся в старые бабушкины тряпки, покажутся ему бредом сумасшедшей.

– Мне очень жаль, – начал он.

– Я бы хотела снять люкс. Предпочитаю четвертый этаж с окнами на улицу, если не возражаете. – Это были лучшие номера в отеле, жить в других она не привыкла.

Портье попросил ее кредитную карточку. Она отдала ему «Визу» Сары. Воспользоваться собственной кредиткой было бы очень рискованно, а Мари Толман ушла в небытие. Мириам ждала, пока портье проверял карточку.

– Прошу прощения, мадам, карточка отвергнута.

Должно быть, превышен лимит кредита, подумала Мириам. Как это похоже на Сару! Жаль, у нее не было копии «Американ экспресс» на имя Сары.

– Возможно, карточка повреждена, мадам. Нет ли у вас другой...

Мириам повернулась лицом к дверям. Ей не хотелось задерживаться у стойки хотя бы на лишнюю минуту. Нужно срочно дозвониться до Сары! Она начала раскрывать сотовый телефон, но затем передумала. Такой звонок небезопасен.

– Есть здесь телефон-автомат?

– Конечно, мадам. – Он указал на телефонную кабинку.

Она достала телефонную карточку, тоже на имя Сары, и набрала номер, которым пользовалась только в самом крайнем случае, если речь шла о жизни и смерти, поэтому Мириам была уверена, что подруга сразу снимет трубку.

Нет ответа. Если учесть пятичасовую разницу во времени, то в Нью-Йорке сейчас должно быть восемь часов утра, Сара наверняка дома. Мириам попробовала набрать другой номер, обычный, и услышала в трубке голос автоответчика.

Она попытала удачу, позвонив в клуб. Никто не отвечал – еще бы, в такое время! Проклятая женщина, где ее носит, когда она так нужна? Возможно, она насытилась и сейчас погружена в Сон.Да, именно так. Иначе... никак. Мириам повесила трубку.

Возможно, имеет смысл сунуться в другой отель, не такой шикарный. Должна же быть на этой карточке хоть какая-нибудь сумма. А потом Мириам осенило: как же ей удастся снять номер в каком-нибудь отеле, включая этот, не предъявляя паспорта? Ответ напрашивался один – никак; и чем меньше и обшарпаннее будет гостиница, тем больше там станут придираться к документам. А что касается паспорта на имя Толман, то его оставалось только сжечь, на большее он не годился.

Мириам поняла, что все еще подвергается смертельному риску. Вскоре описание ее внешности будет у каждого полицейского, а она даже еще не сменила одежду. Первое, что они сделают, – обыщут отели. Самый логичный шаг.

Придется поехать в Замок Белой Королевы. Пятьдесят лет назад там жил Мартин. Вероятно, он сможет ей помочь, Мартин всегда отличался большей практичностью, чем Мириам.

Мириам пошла пешком и вскоре оказалась на площади Оперы. Прежде чем спуститься в метро, она воспользовалась услугами небольшого обменного пункта, где поменяла свои тайские баты на евро. Получилось сорок. Кроме того, у нее при себе было двести долларов США наличными. Немного, совсем немного. Мириам никогда не возила с собой наличные, в этом просто не было необходимости. Владея неограниченными средствами, она переносила теперешнюю бедность особенно трудно, прежде всего не зная, как ей действовать.

Грохочущий мир метрополитена несколько напугал ее. В предыдущий свой визит в Париж Мириам воспользовалась метро, но только однажды, когда опаздывала в оперу из-за дорожной пробки. Поэтому сейчас она долго возилась у автомата по размену денег, затем никак не могла понять, в какую сторону ей нужно ехать. Спешащие толпы вокруг усугубляли ее испуг и растерянность. Но в конце концов она все-таки села в поезд, идущий в нужном направлении.

Замок Белой Королевы был построен на земле, которую Властители оставили за собой с незапамятных времен. Он располагался на рю де Гобелен, и часть его помещений арендовала семья Гобелен, устроившая там сыромятню. По ночам, после того как Гобелены и их работники расходились по домам, среди кож, развешанных на просушку, оказывались не только бычьи. Верхние этажи здания занимали Властители.

Среди местных жителей ходило много легенд, почему этот дом назван Замком Белой Королевы. Одни утверждали, что его построила Бланш Кастильская, другие – что он принадлежал Бланш Наваррской. На самом деле он был выстроен по распоряжению Властительницы, известной среди соплеменников как Белая Королева благодаря своей величавости, чудесной бледности и тому факту, что члены ее семьи были выходцами из древнего рода, некогда обитавшего в белых песках североафриканской пустыни.

Запах человеческой плоти, наполнявший метро, не тревожил Мириам: она не сжимала челюсти, не сглатывала слюну. Последняя охота доставила ей массу трудностей, но, по крайней мере, она была сыта и чувствовала себя превосходно.

Заиграл аккордеонист, и Мириам закрыла глаза, чтобы послушать. Все-таки кое-что в Париже время не меняет. И три, четыре века тому назад люди играли похожую музыку, только на других инструментах. Возможно, мелодии были грубее, но в те времена и сами люди не отличались тонкостью чувств.

В те дни прокормиться в таком месте, как Париж, не составляло труда. Большая часть населения – пугливые, беспомощные, невежественные. В старых городах было полно бродяг, бесцельно шатавшихся по закоулкам, их можно было собирать, как перезревшие фрукты, упавшие на землю.

Мириам пропустила нужную ей остановку и вышла на «Итальянской». Оказавшись на улице, она огляделась, испытав что-то вроде удовлетворения: в сущности, здесь ничего не изменилось. Ноги двигались быстрее – Мириам спешила увидеть замок.

Впереди показалась маленькая рю де Гобелен, Мириам свернула туда... и, изумленная, замерла на месте. Замок Белой Королевы сохранился во всей неприкосновенности, совсем как «Ритц». Наверняка до сих пор Властители живут здесь.

До той минуты она даже не подозревала, какой в ней сидел страх. Теперь Мириам неудержимо тянуло к своим соплеменникам. А еще ей нужно было предупредить их. В сумятице последних часов она почти забыла, почему приехала сюда, а не вернулась в Нью-Йорк.

Надо же такому случиться: представительница самого сильного, самого умного рода на земле, находящегося на вершине эволюции, попала в ловушку. Да, результат длинной серии экспериментов в разведении рода человеческого сказался не сразу.

Примерно тридцать тысяч лет тому назад они чуть было не потеряли все людское поголовье из-за чумы. Бедняги сгнивали заживо. Виной тому оказалась слишком тщательная селекция. Были выведены целые поколения людей с высокой питательной ценностью: красные кровяные тельца у них преобладали над белыми. А результат? Они стали подвержены всем видам болезней.

Чтобы повысить их выживаемость и при этом не уменьшить вкусовых качеств этого источника питания, – для чего, собственно, люди и были созданы, – Властители приняли решение увеличить человеческое население, искоренив сезонность спаривания. Этого достигли, отбирая породу особей с высоким уровнем половых гормонов. В результате получилась некая странная сексуальная пародия на обычных животных, у которых гениталии переместились и увеличились в размерах, волосяной покров полностью исчез. Они стали одержимы сексуальностью, причем женские особи вели себя скромнее других млекопитающих, а мужские – гораздо агрессивнее.

Мириам подошла к старому замку. Последний раз, когда она поднималась по ступенькам этого крыльца, здание было совсем новым, пахло пчелиным воском и недавно обтесанным камнем. Внутри огромные залы сверкали в свете свечей. Спальни располагались на верхних этажах, где Властители могли забавляться со своими жертвами столько, сколько заблагорассудится, снова и снова пугая их, а затем успокаивая и доставляя им неописуемое блаженство. От этого кровь становилась невероятно вкусной, отражая странную гармонию агонии и экстаза.

Мириам не развлекалась подо6ным о6разом уже очень давно, из-за Сары. Ее любовница могла выносить зрелище насыщения, только если Мириам сразу убивала свою жертву. Сама она изо всех сил пыталась жить, питаясь дозами из банка крови и уговаривая Мириам на частые переливания, после которых обе становились пьяными и злыми.

Мириам подошла к двери. Попадись ей сейчас под руку какая-нибудь здоровая, полнокровная особь, с каким удовольствием она отволокла бы ее прямо в спальню. Неважно, что она сыта, она бы провозилась бы с жертвой пару дней, отдавая дань традициям. И каким бы умным, многочисленным или агрессивным ни было человечество, все же оно остается их собственностью, будь оно проклято!

Мириам толкнула дверь. Заперто. Она тряхнула ручку три раза, сместив задвижки точными движениями, – этот способ использовался в том случае если вдруг не окажется ключа.

Дверь открылась. Мириам вошла, осторожно ступая по следам своего потерянного прошлого. Ее окружила глубокая тишина, какая бывает только в доме Властителя. Над головой огромные балки, некогда темно-коричневого цвета, отливали чернотой, словно превратились в железные. Чаны сыромятни стояли пустые.

Мириам прошла по гулкому цеху к узкой лестнице, когда-то по этим самым ступеням Властители волокли свои жертвы...

Как здесь тихо, гораздо тише, чем в любом людском жилище. Да, это по-прежнему логово. Но где же его обитатель? Не может быть, чтобы он не определил по звуку, что в его обитель вошел соплеменник.

– Привет, – произнесла она на прайме, на котором не говорила уже много-много лет.

Оноказался гораздо меньшего роста, чем она помнила, и грязный как трубочист, в лохмотьях камзола трехсотлетней давности, надетых на голое тело. Видимо, не мылся с тех пор, как французский двор наполнял свои ванны молоком. Крошечные узкие глазки, сморщенное личико с кулачок. Онбыл голоден, и по тому, какой дикий звук радости издал, Мириам поняла, что ее приняли за обыкновенную женщину.

Онсхватил ее запястья железной хваткой Властителя, хоть руки у него и были тонкие, как у скелета; их взгляды встретились, яркий блеск радости мелькнул и померк.

– Помогите, – прошептал он,но не на прайме, а по-французски и безвольно рухнул у ее ног.

Глядя на это отвратительное беспомощное существо, распростертое ниц, Мириам заткнула себе рот кулаком, чтобы заглушить крик отвращения.