Последняя игра

Подготовка к старту игры

Утром, когда я пробудилась, в комнате никого не было. Я взглянула на часы – уже двенадцать! Лизка наверняка на море, и тут меня словно парализовало: «Ян!» Неужели уже уехал? И теперь будет передавать мне указания через почтовых голубей? Кем он себя возомнил? Властелином? Королем мира? Я тяжело вздохнула и пошла умываться.

Спустившись на веранду, я повторно замерла. Лизка, болтая ногой, намазывала масло на хлеб, Ян, приветливо ей улыбаясь, что-то говорил, уже по выражению его глаз, я поняла, что говорит он какую-то ахинею, чтоб она просто не доставала его по поводу игры.

– Кира, будешь чай? – радостно спросила Лизка, встала, крепко обняла меня и поцеловала в щеку.

– Кира, – присоединился у ней Ян, – мы уже и на море сходили, и позавтракали в кафешке, а ты чем занималась? Спала?

Я бросила взгляд на стол: там были ноутбук, блокнот, мобильный и тонкая черная папка. Задумал прямо с утра меня донимать, догадалась я, самому не терпится. Ян по натуре очень увлекающийся человек, его ежегодная «игра» в кошки-мышки с писателями отнимает много сил, времени, большое количество денег, не говоря уже о том, что нужно находить людей, которые будут ему помогать. Но то, что он задумал в этом году, было не просто грандиозно, даже не зная всех подробностей, могу догадаться я, а ошеломительно по своей организации. И, наверняка, разочарованных будет в сотни раз больше, чем в прошлом году. Мне были удивительны ежегодные шквальные плевки в сторону издательства и его владельца из уст начинающих писателей, которые были уверены на все сто, даже двести процентов, что Ян возьмет и напечатает именно их работы. Хотят, не приложив усилий, получить все: и напечатанную книгу, и всеобщее признание – как любит говорить мой дядя о них.

Рецензии на изданные под его покровительством книги тоже были неоднозначные. Здесь, лично я, снова видела связь обиженных писателей, понимающих, что их усилия тщетны. Я видела, как бесится Лизка. Хотя при желании можно взять и напечатать книгу в другом месте, можно вести блог, который тоже будут читать. В случае с моей пассией это было больше максимализмом и попыткой отчаянной борьбы, но что двигало остальными писателями? Тоже максимализм? Собака лает, ветер носит. Как бы сильно я ни обижалась, ни злилась на дядю, он не совершал ничего плохого.

На работе, в «Абсолютной тишине», меня первым делом, спросил кто-то из персонала, не дочь ли я известного писателя и определены ли уже правила грядущей игры? И к вечеру только выходной или ленивый не попытался выудить у меня эту информацию.

Мой первый день дался мне крайне тяжело. Игорь поставил меня в пару к действующей администратору на ресепшн, чтобы я посмотрела, сделала выводы и подготовила свои замечания.

У нас всего два способа связи с нашими будущими постояльцами: электронная почта и видео-чат, где мы общаемся только на языке жестов. Точнее, их было три, я совсем забыла сказать о карточках. Они лежали небольшими аккуратными стопками повсюду, так же повсюду были шариковые ручки, полностью выполненные из материала, похожего на резину, чтобы можно было бесшумно их класть. Даже когда роняешь ее на пол, она не издает ни малейшего звука. Ручка – абсолютная тишина, как и остальные предметы в гостинице. Не знаю, кто изготавливал все это для Игоря, но если о беззвучной клавиатуре я когда-то слышала, то абсолютно бесшумные стулья для меня были открытием. Первое время я то и дело брала стул за спинку и водила им по полу туда-сюда. Стулья были только за стойкой ресепшн и, как я узнала потом, в моем рабочем кабинете. Везде в гостинице стояли небольшие диваны и пуфы, они были очень мягкие, принимали форму твоего тела и, не буду повторяться, что ни малейшего звука, когда садишься или встаешь, не было. Игорь дал мне на адаптацию к месту три дня, с условием, что я один раз переночую и на следующий день возьму один выходной. И хотя я сразу же радостно закивала, скользкий страх поселился в моей гортани.

В моей голове в течении первого дня роились тысячи вопросов и глупых замечаний, таких как: А смогу ли я бесшумно есть? А как быть, когда я пойду в туалет?

– Итак, – Ян достал блокнот и маркер, его голос вырвал меня из воспоминаний. Лизка уже успела собрать со стола чашки и уйти с веранды. Я села рядом со своим дядей, понимая, что пока я не выслушаю его план полностью, не видать мне свободы, моря и солнца.

– Сколько городов, Ян? – сразу спросила я.

Ян отвернулся к морю, закурил и прикрыл глаза, давая понять, что сейчас говорить об этом не стоит.

– Кир, а туалет там тоже бесшумный?

– Там, насколько я поняла, в кабинках полная шумоизоляция, – смутилась я.

– А они разве не в номерах?

– На этаже, только в переговорном зале есть выход в отдельную.

– Любопытно, – с улыбкой прищурился Ян, – города!

– Да, Ян, соберись, города!

Ян откинулся на спинку и смотрел на меня, синий дымок от сигареты убегал в потолок, Лизка исчезла, как и все люди, которые несколько минут назад были на летней веранде, даже хозяин гостиницы, с которым мы всегда мирно дымим на скамеечке в углу, куда-то испарился в сотую долю секунды. Ох уж этот Ян, уверена, он все подстроил заранее. И номер в нашей гостинице его ждал с самого начала, только чем он подкупил Лизку, что она такая послушная? Меня осенило:

– Ты издашь Лизкины рассказы? – одними губами спросила я.

– Итак, – мой дядя открыл большой блокнот и пододвинул его мне, – я планирую взять три точки, может быть, это будет нечестно, но интересно. Москва в этом году не участвует совсем.

– Совсем? – изумилась я.

– Абсолютно, но на вокзалы и в аэропорты я запущу по одному наблюдателю, через них на борт или в поезд можно будет передать рукопись.

– А интернет?

– В этом году я ужесточил правила, Кира. Ты полностью права, что рукопись может кто угодно скопировать и отдать под своим именем, поэтому только в печатном виде.

– Ян, – я обхватила голову руками, – это нереально.

– Реально, – мягко ответил Ян.

– Так, я передала рукописи, дальше что?

– Дальше их нужно встретить в пункте прибытия, где и начнется всё самое интересное. На этот раз я хочу организовать командную игру, а не одиночную. Но участники не будут знать, что их задание, это не только их задание. И тут уже будет зависеть от того, кто ловчее, быстрее и хитрее.

– И у кого больше денег, – отрезала я и резко вскочила, на мое плечо твердо легла чья-то рука, я оглянулась: за моей спиной стояла Лизка, – и я снова опустилась на скамейку.

– Я все подсчитал: денег нужно минимум. Убрав Москву, я открою возможности для жителей других городов, если будет нужно, я поставлю еще одну точку. Например, Мурманск.

– Мурманск, – застонала я, – это же край света!

– Да, Владивосток тоже будет, – улыбнулся Ян и постучал костяшками пальцев по столу.

– Куда поедет Лизка? – выдохнула я и рука на моем плече дернулась. – Я собираю и передаю рукописи на двух пунктах, Кир.

– Двух? – Ян кивнул мне в ответ, – сколько это займет времени? Игра же синхронная, как вы планируете это делать?

– Может быть синхронная, может быть и нет, – прошептала Лизка за моей спиной.

– Дальше, Ян, что дальше? Я передала рукописи на поезде со специальным человеком.

– Их зовут «вестники». По-моему, это очень верно отражает их действия.

– И сколько их будет? И куда они все повезут?

– Кира, не торопись. Для тебя важно, какие это города? – я молча кивнула, – Лиза, могу попросить тебя принести нам чая?

Лизка послушно пошла ставить чай, я положила руки на стол:

– Ян, какие еще города?

– Как ты думаешь?

– Калининград.

– Верно, – улыбнулся мой дядя, и мурашки пробежали по моей спине.

– Получается, третий город посередине, на Урале?

– Кира! Урал, я совсем забыл про Урал!

– Ян, ты хотел просто разбросать людей по разным концам страны. Это невозможно, взять и передать свой груз «вестнику» из Владивостока в Мурманск. Ты хоть понимаешь сколько это займет времени?

– Я даю каждому участнику двенадцать дней на то, чтобы его рукопись попала в нужный город. Будет один день, когда можно передать с нашим человеком и одиннадцать дней, когда можно это сделать самостоятельно. Думаешь этого мало?

– Я не знаю.

– Каждый день в места назначения едут десятки поездов и летят сотни самолетов, неужели ты не сможешь найти одного человека, который положит в сумку твою рукопись на сто листов и доставит её по городу, куда он, в любом случае, уже едет? Так или иначе. Плюс, Кира, на каждом поезде есть проводник, который может эту папку вытащить и отдать на любой станции. Я не вижу ничего невозможного.

– В каких городах рукописи принимает Лизка? – я сжала кулаки, – она ни разу никуда не выезжала, она ребенок, чем ты её подкупил, признайся?

– У нее свой интерес, Кира.

– Только не говори мне, что она летит из Владивостока в Калининград!

– Не буду, – Ян перевернул листок и дал блокнот мне в руки.

– Где финальная точка сбора всех «вестников» и кого ты там еще придумал? – злилась я.

– Я придумал еще две роли, только названий пока нет, рассчитываю на твою помощь. Финальный сбор в Казани. Посмотри маршрут, пожалуйста.

Я выдохнула, уже не Мурманск, что хорошо!

– Ян, выходит, что участвуют: Владивосток, Калининград и Казань. Урал не берем?

– Урал не берем, дорогая моя племянница, мы включаем Питер. В самый последний момент, за два-три дня до окончания.

– И все участники из Москвы немедленно рвутся в Питер! А потом в Казань.

– Возможно, я еще не придумал, Кира. До игры остается все меньше и меньше, а у меня много мелочей. Было очень трудно, ты сбежала в самый неподходящий момент.

– Я знаю, кто третий «вестник» Ян! Игорь?

– А кто второй «вестник»? – поднял одну бровь мой прекрасный дядюшка. Кто второй?

– Второй, разумеется я, кто же еще.

– Какая ты догадливая, милая, – широко улыбнулся Ян. Лизка принесла чайник и три чашки, – а теперь, давайте пить чай, дорогие дамы.

Лизка разлила чай, а Ян, аккуратно сложив в папку листы, протянул ее мне.

– Можешь посмотреть потом, я вечером уеду.

– Уже? – удивилась я.

– Кира, когда у твоего покойного отца начались провалы в памяти? – усмехнулся Ян и взъерошил свою стрижку, я невольно залюбовалась. Я понял, что нужно спешить.

Он взял чашку с чаем, подмигнул нам с Лизкой и пошел в комнату. Моя подруга со вздохом села рядом со мной на лавку, я схватила ее за руку:

– Куда ты едешь? Что ты будешь делать? Какие два города? – Кира, точного сценария еще нет.

– Скажи, ты вестник?

– Возможно, – хитро улыбнулась Лизка.

– В Питере? – »Пожалуйста, скажи, что в Питере», – взмолилась я про себя.

Лизка накрыла мою руку своей и наклонилась ко мне:

– В Питере, Кира.

– Слава Богу, – вскричала я, – я боялась, что он отправит тебя во Владивосток.

– Какая разница, – безразлично пожала плечами Лизка, – когда у тебя на руках полностью весь маршрут и легенда? Ты можешь быть в любом городе, и ничего не случится. Я бы даже больше хотела поехать во Владивосток.

– Ты уже видела свой маршрут? – я быстро повернула разговор на другую линию.

– Еще нет, но что там сложного: взял рукописи и повез, – фыркнула моя подруга.

– Просто взял и повёз? – удивилась я, – Лиза, ты ничего об этом не знаешь!

В прошлом году я первый раз полноценно участвовала в игре, до этого Ян боялся меня погружать глубоко. Скорее всего, ему просто было страшно, что я могу рассказать кому-то подробности. Я как раз и была тем, кого сейчас Ян назвал «вестник», хорошее название, очень правдивое. Цепочка игры всегда состояла из трех компонентов: автор, те, кто принимают произведения и Ян. Вестники работали на нескольких точках: Казанский вокзал, аэроэкспрессы в аэропорт и из аэропорта, автостанция на Выхино, метро и в кафе напротив издательства. Ян сразу сказал мне, чтобы я надела удобную обувь и была в издательстве к пяти утра. Я, хоть и с большим трудом, сдержала гнев и приехала в издательство ровно в пять.

Ян сидел на стуле в коридоре и курил, на нем был светлый крупной вязки свитер, черные джинсы и кеды, на соседнем стуле стоял вместительный рюкзак. Он кивнул мне:

– Расстегивай куртку.

– Ян! – возмутилась я, но куртку расстегнула, Ян придирчиво оглядел мое яркое платье, взял в руки рюкзак и подошел ко мне, – так и знал, что решишь выпендриться, внутри вещи, быстро надевай их, и я дам тебе маршрут.

Я зашла с рюкзаком в туалет. Внутри сумки находились джинсы (в качестве удобной одежды), спортивные штаны (наверное, если я решу побегать), рубашка (если надумаю переодеться), футболка (полагаю, на случай, если мне станет жарко), свитер(видимо, если замерзну), а также – термос с чаем, бутерброды, плеер, мобильный телефон. Я надела джинсы и футболку, вышла к Яну.

– Кира, так гораздо лучше, – улыбнулся он и обнял меня. – Не думай, что я хочу указывать, как тебе одеваться, но в данном случае ты должна быть одета удобно и незаметно.

– Ты мне сказал про удобную обувь, Ян. Про одежду ничего не говорил, и какая разница, брюки или платье? – пожала я плечами.

– Разница есть, если будет час пик, а ты захочешь посидеть на полу, лучше делать это в джинсах. Кстати, я еще толстовку тебе купил.

Я послушно надела толстовку, в кармане лежал блокнот.

– Это маршрут? – спросила я.

– Примерный, – кивнул Ян. – Я буду присылать тебе смс об изменениях и напоминать, что ты должна делать. Ты уберешь все в рюкзак?

– Думаю да, Ян.

– Хорошо, если будет нужно, подойдешь к дежурному и возьмешь сумку, – сказал мой дядя так, словно все всегда так делают. – Поехали, отвезу тебя сам. Я очень волнуюсь, звони по любым вопросам, даже если просто устанешь, звони.

Мы остановились у станции «Парк Культуры», Ян закурил и взял меня за руку.

– Я собираюсь не на войну, – разозлилась я, – что такого сложного забрать пару флешек, Ян?

Мой дядя весело рассмеялся.

– Кира, ты работаешь в метро весь день, до последнего поезда. Сначала на Кольцевой, дальнейший маршрут расписан, и я буду его уточнять. Я сразу хочу предупредить тебя, несколькими флешками дело не ограничится.

– А если я захочу в туалет? – испугалась я.

– Подойдешь к дежурному, Кира, не постесняешься? – снова рассмеялся мой дядюшка, и я поежилась.

– Ян, ты хочешь сказать, что я работаю с шести утра до почти что двух ночи? Ты в своем уме?

Он постучал по рулю пальцами:

– Есть сомнения, племянница?

– Я же упаду без сил прямо там же! – возмутилась я.

– Давай мне рюкзак, я пойду сам, – протянул руку Ян, – я думал ты справишься, я думал ты готова, но теперь я вижу, что нет, его глаза потемнели от злости – Если тебе сложно потратить всего-навсего день, у тебя уйма таких дней впереди. Я справлюсь без тебя, Кира. И больше не проси меня: «Дядя Ян, возьми меня в игру».

Я молча вышла из машины и зашла в метро, рюкзак за плечами неожиданно стал очень тяжелым, я включила плеер и достала телефон:

«Кира, Киевская 6.10 – 6.25. Четко придерживайся времени и смотри маршрут в блокноте». Блокнот! Я хлопнула себя по лбу и спустилась к поездам.

Я никогда не думала, что в это время, в будний день в метро бывает так. Я вышла на Киевской ко мне сразу же подошло человек десять.

– Вы – Кира?

– Можно я отдам вам флешку?

Я сняла с плеч рюкзак и закидывала в него флешки, попутно отвечая на вопросы «Нет», «Да», «Ага». Время – 6.25. Я быстро влетаю в вагон, перевожу дыхание. «6.30-6.45 Краснопресненская». Неужели там будет так же? Так, со временем пребывания на каждой станции по 15 минут, я каталась два круга по кольцевой. На каждой станции ко мне подходило человек по десять. Думаю, все хотели успеть до работы. Я улыбалась и не отвечала ни на какие вопросы, а тех, кто не успел отдать мне флешку, я бросала и убегала в вагон. Выйдя из поезда на станции «Парк Культуры», я села на пол и вспомнила утренние слова Яна. Ко мне подошла девушка в синей форме и протянула бутылку воды, я благодарно кивнула и принялась пить, даже не успев понять, что сотрудник метрополитена только что дал мне воды. Время –9.45.Схлынули люди, я могу уже не протискиваться в вагон, следующий час мне дежурить на «Китай-городе», с 10.00 до 11.00 ч. Я слушала музыку, закрыв глаза, когда я открывала их, рядом со мной всегда оказывался человек, который готов был отдать мне флешку.

«Сколько же у нас писателей, Ян?!» – отправила я смс своему дяде. «Каждый второй, Кира», – незамедлительно ответил Ян, я вздохнула. Для меня такое рвение было непонятным, возможно, потому что я выросла в литературном кругу, я считаю написал – молодец, написал талантливо – отнеси в издательство, написал, отнес, не взяли – копи деньги и издавай. И неужели Ян все это будет читать, там только спустя три часа порядка ста флешек и порядка ста романов, откуда у него время на все это? Я знала, что от момента, когда подал заявку, до того как ты отдал флешку вестнику, проходит несколько дней, но я никак не думала, что за это время люди не могут в соответствии с требованиями отформатировать свой текст, поставить нужный шрифт, и некоторые, попросту, не оставляют координат для обратной связи. Ян открывал файл, и если файл был больше ста страниц, сразу выбрасывал, если меньше ста страниц – аналогично. Поэтому, хоть времени вся эта рутина отнимала прилично, стоящих к прочтению вещей в итоге оставалось процентов тридцать от общего числа. После отбора, Ян обычно брал отпуск на несколько недель и уезжал куда-нибудь, подальше от суеты, чтобы спокойно прочесть.

– Ян, ты правда читаешь все эти произведения? – спрашивала я.

– Читаю, Кира, – отвечал мне дядя. – Если нравится, дочитываю до конца, если не нравится – бросаю.

– А через год, когда авторы, которые тебе не понравились, передают работы?

– За год многое меняется. Ты знаешь моё условие: одна работа только один раз.

– Знаю, – кивнула я, – но ты не можешь помнить их все.

– Не могу, поэтому у нас есть база.

Поэтому у Лизки и нет шансов издаться, она уже использовала единственную возможность, но продолжает каждый год передавать рукопись. А теперь она думает, что ей придется всего лишь передать пару рукописей. Я даже боюсь представить, какая кипа листов будет в ее рюкзаке, проще сразу подготовить тележку.

В тот вечер, когда начался час пик, Ян сократил мое время пребывания на каждой станции до пяти минут и начался ад, я не успевала брать флешки, потому что нужно было продираться через толпу и бежать в вагон. Ноги были деревянные, голова гудела, все тело ломило, я к вечеру надела рубашку, не думая даже о том, что я снимаю одежду на виду у множества людей. Я за весь день не сказала ничего, кроме «да», «нет» и «ага», и фразы «Где мне можно посетить туалет?», адресованной дежурному.

Когда ровно в час пришло смс от Яна с содержанием «Кира, игра закончена, поднимайся наверх», я была готова пуститься в пляс.

– О да! – радостно крикнула я и пошла по направлению к эскалатору.

– Кира, подождите! – услышала я за своей спиной, но, четко помня сценарий, что не должна оглядываться и начинать беседу после окончания игры, я спокойно двигалась наверх, делая вид, что обращаются не ко мне.

– Кира, я опоздал на две минуты, примите мою работу, – я закатила глаза, но не обернулась, жестоко, но таковы правила.

– Неужели две минуты для вас так важны? – громко крикнули мне в спину, я обернулась и посмотрела в глаза кричавшему:

– Таковы правила.

– А нельзя ли пойти навстречу? – молодой человек вцепился в мой рукав. – никто не узнает, Кира, никто не узнает, кто дал тебе флешку в час ноль три.

– Всё все знают, – сбросила я его руку, – что вам нужно от меня?

– Возьмите мою работу, – взмолился парень, – что угодно сделаю.

– Придите вовремя и отдайте мне вашу работу, – холодно процедила я и вышла на улицу. От свежего воздуха и отсутствия шума поездов сразу закружилась голова, я прислонилась к стене, хватая воздух ртом.

– Вы в порядке? – участливо спросил мой навязчивый попутчик.

– В полном, – отрезала я.

– Я очень спешил после работы, но не успел, прискорбно, – прислонился он к стене рядом со мной, – неужели ничего нельзя сделать? Войти в мое положение?

– Что? – изумилась я, – Войти в твое положение? – я начала злиться, точнее сказать, свирепеть, – я с чертовых шести утра катаюсь на метро! Я сидела на полу, я отрывала от себя десятки рук, потому что подходило время следующего этапа, я нормально не ела, у меня голова гудит от шума поездов, на дворе час ночи. И это я должна войти в твое положение?! Ты не слишком ли обнаглел, незнакомый парень? – сорвалась я на крик.

Засигналил автомобиль, из окна выглянул Ян и махнул мне рукой. Ладонь незнакомого парня легла на мое плечо:

– Прости меня, я могу чем-то тебе помочь, Кира?

– Спасибо, не нужно. Тебя подвезти? – зачем-то спросила я.

– Что ты, я и так тебе все настроение испортил, – поднял он руки, словно собирался капитулировать, потом сделал шаг ко мне и крепко обнял. – Это здорово, что ты следуешь правилам, на следующий год я непременно успею, спасибо тебе, Кира.

Я села в автомобиль, Ян подозрительно оглядел молодого человека и жестом показал мне «пристегнись».

– Кира, кто это?

– Парень, который опоздал на две минуты.

– Ты взяла его работу? – Ян поднял бровь и стал невероятно сексуальным.

– Конечно, нет. Игра же закончена!

– Молодец, племянница, – Ян хлопнул в ладоши, – я бы не выдержал и взял его флешку, честно. Ты очень стойкая.

Я насупилась и запихнула руки в карманы, моя ладонь нащупала в одном кармане телефон, а в другом… флешку! Вот же хитрый лис! Предложил помощь, надавил на жалость и подбросил мне флешку в самый последний момент. «Как это подло», – пронеслось в моей гудящей голове, и от слез защипали глаза. Я крепко сжала флешку в ладони, первая мысль была – выбросить её в окно, Ян все равно не остановится и не примется её искать. Я открыла рюкзак и молча выгрузила в него содержимое карманов, мой дядя не обратил внимания, что именно я выложила, он следил за дорогой, с наслаждением куря очередную сигарету.

Так я дала кому-то шанс, призрачный шанс один к тысяче, но я его дала. Уставшая, как раб, мокрая от волнения, я ехала вместе с Яном к нему в издательство, чтобы в присутствии свидетелей передать все работы, которые были в моем рюкзаке.

– Кира, ты слышишь меня? – прервала мои воспоминания Лизка.

– Да, я внимательно слушаю тебя, – кивнула я, – сценарий и маршрут помогут тебе быть своей в любом городе, – Лизка заулыбалась и крепко схватила меня за руку.

– Именно! Я уверена в этом, – ответила она.

Мы собрались на море, я шла впереди и несла свой соломенный коврик, Лизка тихонько напевала себе под нос. Я наслаждалась летними ароматами и шлепала сланцами об асфальт. Неподалеку смуглый старик у входа в кафе, сидя на стуле, пил ароматный кофе; он кивнул нам обеим и взмахом руки позвал Лизку. Она вопросительно взглянула на меня, я ответила:

– Догонишь!

И сама пошла дальше, задумавшись о том, что раньше у этого кафе старик не сидел. Меня передернуло. Я остановилась и оглянулась – возле кафе их уже не было. Развернуться и пойти их искать показалось мне крайне глупой затеей, и я снова повернулась в сторону пляжа. В голове роились глупые мысли, что старик это не просто старик, что прислал его Ян, что они обсуждают детали игры. Я нырнула и поплыла на глубину, море было очень холодным сегодня. Быстро выбравшись на берег, я прилегла на коврик, поглядывая на дорогу, по которой шло много людей, но их было недостаточно для меня, потому что там не было Лизки. Я поплавала еще дважды, выпила чаю в кафе на пляже, она всё не приходила. Я сидела за столиком, отчаянно стуча пальцами по своему подбородку, и колебалась – пойти домой или пообедать здесь. Напротив сидел молодой человек, уткнувшись в книжку, я пристально смотрела на него до тех пор, пока он не поднял голову и не улыбнулся мне, я отвела взгляд и мысленно поругала себя: «Догляделась, курица!» Оставила деньги под чайником и быстро поднялась, парень махнул мне рукой, точно так же как недавно старик Лизке «Да что за ерунда происходит?» – зло пробурчала я и снова вернулась на пляж.

Не успела я лечь и выдохнуть, как возле меня кто-то сел, обрадованно я открыла глаза, но это была не моя подруга.

– Кира, привет, – положил мне на плечо руку молодой человек, я дернулась, но руку он не убрал и показал мне обложку книги, прошлогодний «счастливчик», которого издал Ян, в ответ на моих губах появилась улыбка.

– Автор? – спросила я.

– Автор, но книга не моя, – ответил парень.

– Меня как узнал? – нахмурилась я, в глубине души боясь, что его радость слишком искренна для того, кто просто читает книгу, изданную моим дядей.

– Я вчера тебя видел, – нахмурился он в ответ, – ты сидела на пляже вместе с Яном.

– Ты догадался, что я Кира, верно?

– Догадался.

– И разговор наш слушал?

– Не слушал, – снова нахмурился он, – мимо прошел, очень удивился, увидев Яна в такой дыре. А потом вспомнил, что у него племянница с притязаниями на простую жизнь.

– На какую? – удивленно подняла я брови.

– На простую, – молодой человек принялся что-то искать в рюкзаке, вытащил смятую пачку дешевых сигарет и предложил мне, понимая, что мои бегающие пальцы хотят себя чем-то занять. Я взяла одну. После чего он убрал пачку и вытащил другую, ровную, подороже, и закурил. Я рассмеялась.

– Как видишь, это факт, – развел он руками, – я Дима.

– Я, как ты уже знаешь, Кира, – снова улыбнулась я, – поверь мне, я сейчас в таком нервном напряжении, что взяла бы любую сигарету: дорогую, дешевую, самокрутку. Кубинскую сигару взяла бы.

– Ябы тебе её и предложил, если бы она у меня была.

– Итак, – я легла на спину и прикрыла глаза, – с чем ты подошел ко мне?

– Просто так.

– Да, конечно, – я затянулась и выдохнула дым, – спрашивай, Дима.

– Какие планы у тебя на сегодняшний вечер?

– Проводить дядю на автобус и продолжить спокойно отдыхать.

– А для чего он приехал к тебе?

– Повидаться, – пожала плечами я.

– Понятно, – вздохнул Дима и принялся стелить свой коврик рядом с моим.

– У меня девушка ревнивая, – приоткрыла я один глаз.

– Когда она придет, я сделаю вид, что мы незнакомы, – улыбнулся мой новый знакомый улыбкой, похожей на улыбку моего дядюшки, когда тот хитрит. Ох, неспроста здесь на пляже, в таком отдалении от Москвы парень с книгой нашего издательства. Что же ты задумал, великий и ужасный?

– Хорошо, – ответила я и задремала, по моему телу разливались тепло и умиротворение.

На небе не было ни облачка, море плескало порой мне на ноги прохладные брызги, я пыталась сохранить сонную дымку вокруг себя и изо всех сил старалась не открывать глаз. Дима шуршал книжными листами, иногда сопел, иногда дымил. Время шло к послеполудню, и солнце уходило из зенита. Я перевернулась на живот и приоткрыла один глаз: Дима так же лежал на животе и пристально смотрел на меня, мне стало неловко, что я застукала его за этим занятием, вопреки общепринятым правилам, однако взгляд он не отвел.

– Поболтаем, Кира? – предложил он, я лишь кивнула, ничего не говоря.

– Ты сама пишешь? – я отрицательно мотнула головой, – а где ты работаешь?

– Я не могу рассказать тебе, – спокойно ответила я, благо подготовка по поводу рассказов о месте моей работы у меня была очень приличной.

На второй день моей работы в «Абсолютной Тишине» Игорь дал мне прочесть должностную инструкцию, где было четко указано, что рассказывать о месте моей работы я могу только родственникам. Я была очень удивлена, и на мой немой вопрос «Какого черта?» Игорь только кивнул, потянулся за ручкой и написал на белой стороне визитки: «Такова моя прихоть, Кира. Извини. Еще не поздно отказаться». Я схватила ручку и, сильно нажимая на нее, вывела большими буквами: «У меня есть любимый человек. Предлагаете скрывать от него?» Руководитель «Абсолютной тишины» кротко кивнул головой и аккуратно вывел: «Как только вы поженитесь, можешь рассказать ему». Я выдернула из стопки визиток самую нижнюю, визитки бесшумно растеклись по столу в форме веера. «Это девушка, мы никогда не поженимся». Игорь снова кивнул и протянул мне карточку, на которой писал в первый раз, добавив одну строчку: «Мне очень жаль. Такова моя прихоть, Кира. Извини. Еще не поздно отказаться». Я швырнула визитку на стол, она без единого звука проскользила по его поверхности, и Игорь накрыл её рукой. Я поднялась, поднялся и мой работодатель, сделала шаг к двери, он сделал два шага ко мне и легонько обнял, его голова касалась моего плечами и я машинально похлопала его по спине. После этого на вопрос: «Где ты работаешь?» у меня был только один ответ: «Где я работаю, знают только мои родственники». После такого ответа вопросов ко мне больше не возникало ни у кого. Первое время Лизка была неумолима и спрашивала каждый день, но получала один и тот же ответ.

– Кира, ты жестокая! – кричала она мне в лицо.

– Жестокая, – соглашалась я, – но не я назначаю правила.

– Каждый сам управляет своей жизнью, – отвечала мне Лизка.

– Может быть, – пожимала плечами я.

Эти несколько недель мы были на тонкой ниточке, которая при любом моем неверном движении могла легко оборваться, и Лизка бы собрала свои вещи и ушла. Но я понимала, что работа – это работа, а дом – это дом. Моя подруга кричала так, словно её резали, бабуля ни разу не вмешалась и не спросила меня, в чем дело, после ее криков и слёз. У меня мелькнула мысль, что лучше бы она тогда ушла, сейчас мне не пришлось бы волноваться, как она повезет рукописи, думать, куда она пропала с этим стариком и спокойно отдыхать одной на морском побережье.

– В этом году будешь участвовать? – поднялась я на локте и поглядела на Диму.

– Планирую, – удивленно ответил он, – а есть какие-то преимущества?

– Отнюдь, – покачала я головой, – моя девушка каждый год участвует и, как видишь, – развела руками я.

– Как я вижу, её здесь даже нет, – рассмеялся он в ответ.

– Хорошая книга, – ткнула я пальцем в обложку книги, которую он читал, – за последние годы моя самая любимая.

– Да, мне тоже так кажется, сколько уже книг издал твой дядя?

– Эта была шестая.

– А он не думал издавать побольше?

– Не знаю, – честно ответила я, – не задумывалась над этим.

Дима принялся складывать свое полотенце, отряхнул с волос песок, надел шорты и футболку. Убрал книгу и полотенце в рюкзак и сел на мой коврик.

– Во сколько вы пойдете на автовокзал с дядей?

– Не знаю, он сказал, что вечером. Он очень загадочный, ничего точно не скажет. Ты хочешь с ним познакомиться?

– Хочу.

Я глубоко вздохнула и задумалась. Ян приехал по делу, вряд ли он захочет беседовать с каким-то юношей. Я села и постучала пальцами по колену, оставить Диме мой номер показалось мне плохой идеей.

– Напиши свой номер, – одновременно сказали мы с Димой друг другу.

– Давай ты, – сказала я, – как только пойдем на автостанцию, я тебе напишу.

– Хорошо, – нехотя сказал мой новый знакомый и принялся искать ручку. Я оглянулась, вдали на солнце сверкнула моя любимая рыжая шевелюра. Дима усердно писал номер на пачке сигарет, я раскрыла сумку:

– Бросай сюда, Лизка идет.

Дима проследил за моим взглядом и присвистнул, быстро взял рюкзак и ушел. Спустя несколько секунд Лизка села на песок рядом со мной.

– Я тебя еле нашла!

– Я на нашем обычном месте, – удивилась я.

– Кира, – Лизка положила мне руки на плечи и изумленно добавила, – сейчас мы на пляже напротив автостанции, а обычно – возле нашего дома. Полчаса ходьбы разница.

– Наверное, я задумалась и прошла чуть дальше, – согласилась я.

– Я быстренько искупаюсь, и пойдем обедать, хорошо? – весело сказала моя спутница и принялась развязывать бретельки на платье, по моей спине побежали мурашки.

Пока Лизка ныряла я разглядывала Димины сигареты, ведь дешевых мне пачку кинул, точно неспроста! И Лизка про старика молчит, и ничего не сказала насчет того, что парень со мной сидел. Чтобы навязчивые мысли отпустили меня, я тоже направилась в море, Лизка окатила меня водой и весело засмеялась, я окатила её в ответ и мысли отступили. Вечером провожу Яна, и все станет более-менее ясно.

По дороге домой Лизка крепко схватила меня за руку и не отпускала, пока мы не поднялись на летнюю кухню. Я пошла ставить чайник, Ян уже сидел на скамейке и маленькими глотками пил кофе из крошечной чашки. Когда я расположилась рядом, он прищурился и подмигнул мне.

– Пробуй кофе, Лизка днём притащила.

Я сделала глоток, пряный аромат кофе и корицы ударил мне в ноздри, я мурлыкнула и уткнулась Яну в плечо, он погладил меня по голове.

– Оставайся на пару дней, – попросила я.

– У меня очень много дел, я не могу. Я бы остался, если ты поедешь со мной, хотя бы в конце недели.

– Нет, я хочу отдохнуть от цивилизации.

– Игорь тебя на сколько отпустил?

– Уже три недели я тут, – задумалась я, – пока тишина.

– Там всегда тишина, – кивнул Ян. – Не понимаю, сейчас же лето, самый сезон для туристов, или у вас только коренные?

– Судя по их паспортам, большинство давно живут в Москве, – ответила я, – во сколько пойдем на автостанцию?

Ян взглянул на часы и поднял указательный палец вверх, что означало «подожди». Я представила, как он сейчас достанет из папки стопку карточек и напишет на оборотной стороне: «Кира, ты забыла правила? Мы в абсолютной тишине» – и поежилась. Мой дядя смаковал кофе, чесал затылок, курил, а я сидела и ждала. Лизка принесла нам фрукты, а сама громко хрустела яблоком. За столом царила тишина, сколько времени прошло, я не знаю, Ян сварил себе еще кофе, моей подруге наскучило грызть яблоко, и она терзала его маленьким ножичком, хозяин гостиницы прошел мимо и улыбнулся. Я поднялась из-за стола:

– Ян, когда ты будешь готов поговорить со мной – скажи.

– Я поговорю с тобой тогда, когда ты сама будешь готова поговорить, милая, – прищурился Ян и расплылся в улыбке, – сейчас, когда ты с самого утра на взводе из-за игры, я говорить не готов.

– Ян, ты уедешь сегодня? – медленно проговорила я каждое слово, сделав акцент на последнем.

– Я очень надеюсь, что да, – он снова зажмурился, как кот на солнышке, до чего же человек любит тянуть до последнего, интриговать, завлекать. Мне, порой, казалось, что в жизни Яна кроме игры не было ничего. Вернее, что вся его жизнь была удивительной игрой, где каждая его женитьба – это задание, жена – вестник, а успешная работа издательства – только прикрытие, мол, посмотрите, вот я такой успешный серый издатель, а на деле – волшебник. Волшебник под прикрытием. Сейчас моему дяде сорок один, получается, игру он затеял в свои тридцать пять, если не раньше.

Я представила, как мой, ныне покойный, отец, однажды приходит домой из школы – опрятный, заботливо отутюженный моей бабулей, а Ян сидит на крыльце и жмурится на солнышке. Моему отцу лет тринадцать, а Яну года четыре. Отец обнимает его за плечи и спрашивает:

– Эй, братишка, что ты задумал?

– Ох, Николай, – томно вздыхает мой маленький дядюшка, – я задумал игру, очень интересную, только ты к этому времени уже умрешь.

Мой отец пожимает плечами и уходит в дом, а Ян остается сидеть на крылечке и радоваться осеннему солнышку.

А я поднимаюсь в нашу комнату и ловлю себя на том, что я тоже отменная выдумщица, может быть, не хуже Яна. Я уверена, что вечером он уедет, порядок в комнате и сумка около порога доказывают мне это, а сам виновник волнений пытается убедить меня только в том, что он ничего еще не решил. Я приняла душ и забралась на подоконник, солнце медленно клонилось к закату, как и вчера, от крыши поднимался горячий воздух, только книжки у меня в руках не было, и Лизка под ухо не ворчала. Я погрузилась в воспоминания об игре позапрошлого года, в метро.

Вечером, когда начался очередной этап часа пик, я снова дежурила на каждой станции «Кольцевой» линии по пятнадцать минут. К тому моменту я переоделась в свои последние чистые и сухие вещи – в рубашку и джинсы – остальные я бросила в какой-то пакет к дежурному, который предложил мне чаю, но я отказалась, надеясь, что вот-вот все закончится, и Ян напишет: «Кира, заканчивай, поднимайся». Но мой дядя соблюдал правила, всегда соблюдал, и ровно до часу мне предстояло кататься по станциям, натыкаться на людей и отбиваться от авторов. Весь день я лишь молча открывала рюкзак, и люди бросали туда флешки. Я чувствовала себя не крутой Кирой, из высшего света, и даже не курьером между миром авторов и миром издательской мысли, а каким-то носильщиком флешек, гнета чужих мыслей и ожиданий, заискивающих взглядов и взглядов, полных гнева в моменты, когда я срывалась и забегала в вагон, показывая на часы, что все, время вышло, вы не успели. Да, соглашусь, догнать меня на следующей станции было неприятно, продираясь через людскую массу, в жарком метро. Однако и мне, в течение почти девятнадцати часов, тоже не в удовольствие было это делать. Я не проклинала себя, не сердилась и не корила словами «и зачем я на все это пошла?», мне казалось само собой разумеющимся, что мой дядя устраивает мероприятие, а я ему помогаю. Мысли о том, что это низко по отношению не то что к молодым авторам, а и к родной племяннице, навешивая на нее собачью работу, у меня не было. Каждые пятнадцать минут мне приходило сухое смс: «Кира, Белорусская» или «Кира, Проспект Мира», а я садилась и ехала. Если этот день можно считать моим первым в жизни рабочим днём, я честно признаюсь – все прочие работы у меня были пустяковыми, по сравнению с тем, что было на моей первой игре.

На двух станциях неожиданно возникли фотографы, потом я находила эти кадры, где я с улыбкой, похожей на оскал, мокрая и взъерошенная, с комментариями вроде: «Ян привлек к участию в игре свою племянницу». Тогда я разглядывала их и думала, что, спустя много лет, мои дети будут смотреть на эти фото и изумляться. Тогда я еще не знала Лизку и не думала, что моя жизнь обернется таким образом, что думать не то что о детях, а об обычном замужестве мне будет недосуг. Первый час я держалась, не прислонялась к стенам и повторяла самой себе: «Кира, это последние приличные вещи, держи себя в руках». На втором часу я просто выходила из вагона и садилась на пол у самой линии. Незнающие люди шарахалась, думали, наверняка, что я пьяная или наркоманка, или душевнобольная, дети смотрели круглыми глазами, а взрослые презрительно поджимали губы.

Несколько раз работники метрополитена приносили мне воды, после обеда мне не казалось это таким уж удивительным. Сейчас. Вспоминая этот день, я уже и сама недоумеваю, от чего же я так устала, что тут сложного? Возможно, потому, что потом была следующая игра.

Ян позвонил мне ночью:

– Кира.

– Да, – села я на постели, он был напряжен.

– Мне нужна твоя помощь утром, – я вздохнула, – на одном из этапов. Только на одном.

– Слушаю, – тихо сказала я.

– Приеду за тобой через полчаса, – коротко сказал мой дядя и бросил трубку.

Полчаса мне хватило с лихвой, я уже сидела на ступеньках, когда за мной приехали. Ян был не один, на переднем сиденье была пожилая женщина с ультракороткой стрижкой и маленькими черными глазами, меня передернуло. Мой дядя вышел, открыл мне заднюю дверь, я села, и мы тронулись. Женщина оглянулась ко мне и протянула руку:

– Маша.

– Кира, – буркнула я, а она принялась меня внимательно разглядывать. Это продолжалось несколько минут.

– Ян Евгеньевич, – повернулась она к Яну, – это же совсем другая девушка, что вы прикажете мне делать.

Ян молчал. Я стучала пальцами по стеклу, волнение начинало охватывать меня, «другая девушка», кто же им тогда был нужен, если не я? Маша снова смотрела на меня, протянула руку и подняла мне волосы.

– Ян Евгеньевич, я не знаю, – удрученно проговорила Маша, а я забилась в угол сиденья, – Вы считаете, это наш единственный вариант?

Ян молча кивнул, Маша села ровно, я прильнула к окошку. Мы подъехали к издательству. Дядя сначала открыл дверь передо мной, затем – перед Машей. В том же порядке мы вошли в здание.

– Не замерзла? – Ян положил мне руку на плечо, я отрицательно помотала головой.

В кабинете Яна, еще со времен предыдущей игры, стояло большое зеркало, Маша подвела меня к нему и снова начала разглядывать мое лицо, фигуру, подбирать мне волосы. Я молчала и ждала, когда мой любимый дядя заговорит по существу.

– Ян Евгеньевич, сделать ей прическу как у Софии? – спросила Маша.

– Пожалуй, другие варианты у нас есть?

– Привезти Софию, – тихо сказала Маша и моё сердце ёкнуло.

София Н. – известная модель, которую мой дядя просил принять участие в игре в качестве вестника. Она дала согласие и утром должна была прилететь в Москву, значит, прилететь она не смогла.

– Да, что её везти, – сказал Ян, закурил и подошел к окну. – Кирочка, ты читала утром новости?

– Читала, Ян. Но про Софию …

– И не будет, – прервала меня Маша, – никто не знает, кроме самых близких, и нас.

– А что случилось? – задала я глупый вопрос, ответ на который уже был понятен.

– Кира, – мягко сказал мой дядя и посмотрел мне в глаза, – разве ты не поняла?

– Поняла, – кивнула я.

– София Н. отказалась от участия в игре по объективным причинам, – сказала Маша и посмотрела на Яна, он снова повернулся к окну, – у нас чемодан с вещами и завтрашний сорванный этап. Ян Евгеньевич был очень удручен и попросил меня помочь. Мне нужно отвезти вас в салон, вы поедете, Кира?

– Поеду, – пожала плечами я, – Ян, а кто будет заявлен в качестве принимающего на этапе, где должна была работать София?

– Высокая рыжая девушка, – широко улыбнулся Ян, – я стараюсь ничего не менять.

Я закинула на плечо сумку, и мы с Машей вышли на улицу.

– Высокая рыжая девушка, – пробурчала я себе под нос.

– Кира, что вас расстраивает?

– То, что по прихоти моего дяди я ночью неожиданно становлюсь не самой собой, а пародией на Софию Н. Она вообще жива?

– Кира. Изменить внешность не значит стать пародией, может быть вам самой понравится – подбадривала меня Маша-стилист.

– Маша, вы мне не ответили.

– А вам сейчас никто точно не ответит, Кира – сказала она, глядя на звездное небо.

В салоне она повернула меня спиной к зеркалу и начала стричь мне волосы, я спокойно смотрела как мои локоны, доходящие до середины спины, падают на пол. Маша работала очень быстро и, наверное, профессионально.

– Маша, откуда вы?

– Из какого города? – удивилась она.

– Из какого салона.

– Я работаю не в Москве, мы с Яном Евгеньевичем давно сотрудничаем, он позвонил мне, сказал, что ему нужна моя помощь, и я прилетела. Перед игрой я сделаю вам макияж и уеду домой.

– Значит, Ян вам доверяет, – кивнула я.

– Наверное, – согласилась Маша.

Когда мы закончили, она развернула меня к зеркалу и я зажмурилась от неожиданности – на меня смотрела действительно высокая девушка с короткой ярко-апельсиновой стрижкой. Маша дала мне в руки планшет, где были фотографии Софии Н., прическа была идентичной. Я хмыкнула и принялась разглядывать себя, мне очень шло. От природы я блондинка, никогда не меняла имидж так радикально. Сразу стала казаться старше и дороже, сходство с Софией было минимальным, только прическа. Если бы в условиях игры было заявлено, что нужно отдать рукописи Софии Н., никто бы ко мне не подошел, но просто высокая рыжая девушка было хорошим объяснением.

В дверь тихонько постучали, я замерла в ожидании, что сейчас откроется дверь, зайдет Ян и опять начнет меня пытать. Однако никто не вошел, я неуклюже спрыгнула с подоконника и выглянула, у моих ног лежал белый конверт, тем же почерком, что и вчера вечером, было выведено «Кира». Я в сердцах смяла его в кулаке и бросила на пол.

– Ян, – громко крикнула я с балкона.

– Да, милая? – ответил мне снизу насмешливый тихий голос.

– Поднимись, пожалуйста.

Я, кажется, почувствовала, как мой дядя расплылся в улыбке, занося ногу над первой ступенькой, убрала волосы с лица и наклонилась, во дворе сидел только хозяин, Лизка, наверняка, снова пошла на море. Хозяин почувствовал мой взгляд и поднял голову, я махнула ему рукой. В то утро, когда мы с огромными сумками переступили порог его дома, он протянул руку именно мне и представился, что его зовут Сава. С тех пор я так и называла его на «ты» и просто по имени, а Лизка «выкала» и смущалась в его присутствии. Саве было лет семьдесят, иногда к нему приезжала в гости старшая дочь с мужем, они жили в другом городе, управляться с гостиницей ему помогала жена, он звал ее Мухой и ласково улыбался. Он не донимал нас вопросами, всегда сидел во дворе или курил на летней кухне, читал газету или играл сам с собой в шахматы.

Хлопнула входная дверь и Ян шагнул на общий балкон, взъерошил волосы и положил мне руку на плечо.

– Прекрати присылать мне письма! – зло сказала я и его брови подпрыгнули вверх.

– Присылать тебе что?

– Письма, очередное письмо нашла сейчас под дверью.

– Кирочка, – опешил Ян, – ты считаешь, что сидя от тебя в нескольких метрах я стану присылать тебе письмо?

– Разве письмо было не от тебя? – пришла моя очередь удивляться. – А вчера была записка в книге.

– Какая записка?

– «Скоро начнется игра», – нахмурилась я, вспоминая, – или что-то вроде того.

– Подожди, – Ян сел в кресло и поманил меня пальцем, – в то самое время, когда я четыре часа трясся в душном автобусе из аэропорта, тебе пришла такая записка? – он задумался.

– Да, – почесала я макушку, казалось что картинки головоломки только сошлись, ан нет, – около восьми вечера, а потом твоя смс, чтоб я отправлялась на вокзал, я думала это все часть твоей игры.

– Часть моей игры – мой приезд, дорогая племянница, – пожал плечами Ян.

– А кто же… – развела я руками.

– Если бы я знал, – усмехнулся Ян и продолжил уже серьезно, – не отвечай на письма, не заводи новых знакомств до тех пор, пока я не пришлю указания ехать на игру, поняла меня?

Я кивнула, и холодок побежал по моей спине, старик, Юра с книгой, конверты, почему меня преследуют тайны?

– Кира, ты слышишь меня? – Ян тряс меня за плечо.

– Да, Ян, я поняла.

– Давай собирайся, поедем вместе.

– Я останусь, Лизка же… – неуклюже оправдалась я.

– Лизка, как я вижу, прекрасно справляется одна, – подметил мой дядя, – я за сумкой.

Он резко поднялся, а я плюхнулась в кресло и задумалась: или он сам отправляет все эти письма, а сейчас отрицает, или сказанное им все-таки правда? Я спустилась во двор и села рядом с Савой, он поднял на меня прозрачные глаза и похлопал себя по карманам, я кивнула, и он протянул мне пачку сигарет. «Дешевые», – мелькнуло в моей голове, и я благодарно улыбнулась ему.

– Проблемы? – неторопливо произнес он.

Я пожала плечами, показывая, что вроде бы и да, и нет, он тоже пожал плечами мне в ответ.

– Сава, ты не видел кто принес конверт?

– Конверт? – по слогам повторил хозяин гостиницы, он не до конца оправился после инсульта и говорил очень медленно, как бы вспоминая слова.

– Да, несколько минут назад ко мне в дверь постучали, и я нашла у входа конверт.

– Я пришел во двор, – округлил глаза Сава, – сейчас. Пришел сейчас, – и показал пальцем на пол, а потом в сторону своей комнаты.

– Понятно, – вздохнула я, – значит не знаешь.

– Нет, – он тоже закурил и засмотрелся на свои руки, большие и смуглые., Я подумала, что он просто прячет от меня глаза. Тем временем спустился Ян, присел на ступеньку и с улыбкой наблюдал за нами., Когда мы закончили молчаливый диалог, я похлопала Саву по плечу и поднялась. Он усмехнулся и помахал Яну рукой. Откуда он знает, что Ян сейчас уезжает? Хотя, у Яна же сумка через плечо, я снова поймала себя на том, что обостряю ситуацию донельзя.

– Где Лизка?

– Ушла, – ответил Сава, и Ян поднялся со ступеней.

Я взяла его под руку, и мы медленно, точно влюбленная пара, двинулись вдоль кромки моря. Соленый теплый ветер ерошил волосы Яна, женщины, идущие навстречу, таинственно улыбались, он был задумчив, и синяя спортивная сумка, как и вчера, била его по бедру. Я шлепала сланцами и пыталась сосредоточиться, ведь обязательно, едва мы придем на автостанцию, Ян даст мне в руки папку с документами или скажет, где он ее оставил, и даст указание посмотреть не позднее, чем в определенные дату и время. Мы перешли дорогу и уткнулись в гостиницу, которая была расположена в здании старой башни.

– А почему вчера её не было? – удивился Ян.

– Мы еще не дошли до автостанции, – пояснила я.

Мой дядя внимательно разглядывал серо-желтую стену здания, потом погладил ее рукой, рядом испуганно взвилась божья коровка. Я улыбнулась, а Ян схватил мою ладонь и приложил к одному из кирпичей, прохладному, и, казалось, уставшему от долгих лет, палящего солнца и скопища туристов, которые терли его ежедневно и снаружи, и изнутри. Божья коровка спланировала и села с другой стороны от руки Яна, я наблюдала за ней, а он, закрыв глаза, продолжал гладить стену. Мне захотелось высвободить свою ладонь, но дядя еще крепче надавил на неё и посмотрел на меня.

– Папка у Савы. Открывай её только в его присутствии, я с ним договорился.

– С чего это вдруг? – фыркнула я.

– Подумай сама.

– А если я захочу почитать содержимое, например, в душе?

– Попробуй, – усмехнулся Ян, – тогда придется объясняться с его женой и с твоей барышней, почему ты принимаешь душ с мужчиной.

– И неужели в душ пойдет? – удивилась и вместе с тем скривилась я от мерзкой картинки, которую нарисовало мое богатое воображение.

– Как ты сама считаешь? – поднял Ян одну бровь и широко улыбнулся.

– Получается за мной следят все и вся? – я дернула рукой и почувствовала резкую боль.

– Нет, – спокойно ответил мой дядя, – я могу убрать ладонь, Кира? – я кивнула.

Он поднял руку, убрал ее в карман брюк и медленно двинулся в сторону автостанции. Я села в траву и прислонилась спиной к повидавшим всякое кирпичам. Если подготовка к игре началась так загодя, в другом городе другой страны, где местный люд, да и что греха таить, многие туристы даже не задумываются о том, что можно издать книгу, не приложив почти никаких усилий, то сколько сил отнимет сама игра? Черная папка, белые конверты, прозрачные глаза Савы, когда я сяду с ним рядом на лавочку во дворе и начну знакомиться с условиями – все это вызывало у меня страх и одновременно жгучий интерес. Что задумал мой великий и ужасный дядя, и почему я не говорю окончательное «нет»?

Когда проходила первая игра, мне было пятнадцать, я сдавала выпускные экзамены в школе, видела только лишь нахмуренные брови Яна и слышала постоянные нервные разговоры по телефону между ним и, видимо, тогдашними «вестниками». У меня было сильное любопытство, я подрабатывала в его издательстве секретарем по договоренности бескорыстной помощи родственникам, и всякий его разговор на тему игры стремилась подслушать до мельчайших деталей.

Первая игра была больше похожа на мероприятие для развлечения молодежи, вестников было около двадцати человек, каждый был одет в черные брюки, белую рубашку и катался на роликах. Игра проходила в нескольких парках, в каждом работали по два-три человека. Май, на небе ни облачка, парочки прячутся в тени, дети бегают под палящим солнцем и едят мороженое, я сижу на скамейке в темных очках, плеере и читаю книгу. Высокий светловолосый юноша в отглаженной рубашке проезжает мимо меня на роликах, я поднимаю руку и машу ему.

– Кира, привет, – улыбается он.

Выглядит он при этом как официант ресторана быстрого питания, галстук и ролики, дешевый фарс, я кривлюсь и продолжаю чтение. Каждый час, в одно и то же время он проезжает мимо меня, я чувствую, как от прямых солнечных лучей зудят мои колени и лицо, уже три раза он проехал, ни на минуту не задержавшись. Неужели ему не жарко? Я пожимаю плечами и смотрю на часы – три часа дня. Игра, длилась до девяти вечера. Это потом Ян начал увеличивать время, доводя его до длительности рабочего дня на фабрике по сборке украшений из бусин в странах третьего мира.

– Посиди со мной, – кокетничаю я.

– После игры, – улыбается он и проезжает мимо.

За десять часов, которые длилась первая игра, я трижды поела и посетила три парка, везде, минута в минуту, касаясь одних и тех же трещин на асфальте колесиками роликов, проезжали вестники, их лица выражали не столько радость, сколько благостное настроение от сопричастности к великому событию. Замечая меня, каждый из них поднимал руку и радостно улыбался: «Кира, привет!» Каждому я предлагала посидеть со мной, но получала вежливый отказ. Я сидела одна, даже бабушки с внуками обходили меня стороной, пила большими глотками холодный лимонад и наблюдала за происходящим. Где в это время был Ян, я не знаю. Но уверена, у него был способ следить за каждым парком и работой каждого вестника в отдельности. Ровно в 8:50 на моё плечо легла рука, я повернула голову и увидела своего дядю, в светло-голубой рубашке и синих джинсах, он улыбаясь смотрел на вестника, заканчивающего последний круг по парку.

– Как тебе ребята, Кира? – спросил Ян.

– Молодцы, – кивнула я, – целый день на жаре пируэты исполняют.

– Исполняли? – поднял одну бровь мой дядя.

– Вроде нет, – пожала плечами я.

Вестник сел рядом с нами.

– Добрый вечер, Ян.

– Привет, Никита, – пожал ему руку мой дядя, – все уже закончили? – Никита кивнул.

Я представила, как все вестники синхронно садятся на скамейки в парках, и улыбнулась.

– Чему улыбаешься? – спросил меня Ян.

– Представила, как во всех парках ребята на роликах одновременно подъехали к лавочкам и сели.

– Эти могут, – ответил мне дядя, и оба мужчины, сидящих рядом со мной, улыбнулись.

Как обычно, Ян вез меня домой, курил и стучал пальцами по рулю, я дремала на заднем сиденье.

– Кира, – тронул меня за плечо Ян, – поднимайся, я мороженое принёс.

Я протерла глаза и огляделась, мы не в машине Яна, мне не пятнадцать лет, вокруг зеленая трава, а за спиной у меня стена старой башни.

– Я уснула?

– Наверное, – ласково потрепал меня по плечу Ян, – ешь мороженое, я посижу с тобой.

Он сел, вытянув ноги, прислонившись белоснежной рубашкой к шершавой стене.

– Я должна что-то тебе сказать? – подняла я голову.

– Скажи, – кивнул Ян.

– Мороженое очень вкусное, – заулыбалась я, и Ян похлопал меня по колену.

– Не волнуйся ни об Игоре, ни о Калининграде, – вполголоса сказал он, – все будет нормально. Приезжай только поскорей.

– Постараюсь, – я доела мороженое и посмотрела на часы, которых на руке не оказалось, я принялась хлопать себя по карманам.

– Нам пора, – поднялся Ян и протянул мне руку, – часы на столе остались.

Возле автобуса Ян не стал давать мне напутствий, лишь огорченно потер зеленые пятна на джинсах, а потом ослепительно улыбнулся и крепко обнял меня.

– Будь умницей, – прошептал он мне ухо, и на моих глазах выступили слёзы, – ты единственное, что осталось у меня в этой жизни, – после этих слов у меня ком встал посреди горла, а Ян поцеловал меня в макушку и запрыгнул в автобус, словно ему было вовсе не сорок, а лет пятнадцать.

Я отвернулась и сглотнула, горло было напряжено; если чуть-чуть расслаблюсь, начну рыдать. Второй день приступы любви к родственникам. Я облегченно вздохнула, когда услышала шум отъезжающего автобуса. Села на тёплый тротуар и с удовольствием разрыдалась, вытирала слёзы тыльной стороной руки, всхлипывала и судорожно сглатывала, как в детстве. Было почти осязаемое чувство, что кто-то стоит за моей спиной, готовый накинуть на мои плечи куртку или подать платок. Я оглянулась и увидела только небольшой продуктовый магазин, на крыльце курил пожилой мужчина, которому было совершенно наплевать на то, что на его пороге уже битый час рыдает девушка.

Наплакавшись вволю, я поднялась на ноги и медленно, даже как-то неуверенно двинулась в сторону моря. Над ним была видна узкая красная полоска заката, на улице было безлюдно, с наступлением темноты город замирал, я с удовольствием вдохнула соленый теплый воздух.

Похлопала себя по карманам – телефона тоже с собой не оказалось. Интересно, что делает Лизка? Ян сейчас дремлет в пыльном автобусе, пахнущем бензином и его детством, во сне слегка досадуя на пятна на рубашке, подаренные башней, и на зелень от травы на брюках.

«Ты единственное, что у меня осталось в жизни», – вспомнила я слова дяди и остановилась. А бабуля? Когда я последний раз ей звонила? Я начала вспоминать и зашлась приступом кашля, сплюнув мокроту с кровью, я вытерла рот и бросилась домой, в голове стучало: «Срочно позвонить, срочно».

Я влетела в комнату, Лизка громко сопела, уткнувшись лицом в подушку, и даже не проснулась, когда хлопнула дверь, а следом и форточка. И вот я уже набираю номер и жду ответа, сказать, что я нервничаю – ничего не сказать, волнение и ужас охватили меня так, что ноги стали деревянными. Я сижу на полу, в полутьме, под сопение моей подруги и слушаю длинные гудки.

– Кирочка, – удивленный сонный бабулин голос, я с шумом выдыхаю и начинаю кашлять, она терпеливо ждет, – Что-то случилось?

– Ян приезжал, бабушка, сегодня уехал.

– Я знаю, как ты себя чувствуешь? – родной близкий голос.

– Я очень сильно испугалась, – я прижимаю трубку к лицу, – Ян так странно прощался со мной. Я подумала, что в Москве что-то случилось.

– Он в последнее время стал вести себя странно, ты права, – рассудительно ответила бабуля, – постоянно готовится к игре, в издательстве не появляется. К нему приходил твой пожилой знакомый.

– Игорь? – я напряглась. – Давно?

– Игорь, невысокий, молчаливый мужчина. Позавчера приходил, как мне показалось, Ян специально назначил встречу с ним у нас дома, чтобы … – бабушка замолчала.

– Чтобы что?

– Чтобы я позвонила тебе. А я решила, с какой стати я буду звонить, мы же договорились, что ты звонишь мне сама, правильно?

– Правильно, – выдохнула я и улыбнулась. – Когда я провожала Яна на автобус, он меня обнял и сказал, что я единственное, что в его жизни есть. Я ужасно испугалась, ведь у него еще есть ты.

– Спасибо, внучка, – в далекой Москве моя бабушка, уже дремавшая в кровати, улыбнулась, умиляясь моим словам, и добавила – иди, спи.

– Спокойной ночи, – прошептала я в трубку, чувствуя, что страх постепенно отступает.

Лизка крепко обняла меня во сне, я закрыла глаза, погладила её по голове и продолжила вспоминать предыдущую игру.

После того как Маша сделала мне макияж, я стояла у зеркала в полный рост и вглядывалась в свои совершенно изумрудные глаза, удивляясь её мастерству.

– Кира, тебе нравится? – спросила она.

– Очень красиво, – подтвердила я, – это одежда Софии?

– Это новые вещи, которые мы для нее подобрали, – кивнула Маша, – тебе они очень идут, сколько тебе лет?

– Двадцать, – смутилась и вспыхнула я.

– Ян Евгеньевич не сможет за нами заехать, тебе нужно быть в девять в кафе, – она протянула мне маленькую сумочку-пакет, – он сказал, что ты все знаешь.

– Конечно, знаю, – вздохнула я, поставила наушник в ухо, взяв маленькую сумочку подмышку.

– Кира, – обратился ко мне Ян, – вызывай такси, когда сядешь, я продиктую тебе адрес.

Я усмехнулась и ответила ему:

– Хорошо, Великий и Ужасный, где работает высокая рыжая девушка?

– В кофейне в центре, – ответил он и оборвал звонок.

Я поперхнулась, выглядела так, словно собралась на званый ужин, а никак не на завтрак в кофейню. Мы с Машей вызвали такси, в машине она поправила мне прическу и пожелала удачи. Я кивнула и, аккуратно затворив дверь, вошла в то, что Ян назвал «кофейней в центре».

Огромный зал, высокие потолки, делаешь шаг и будто попадаешь на стадион. Играет тихая музыка, столов, на первый взгляд, около сотни.

– Кира, привет, – здоровается со мной высокий взрослый мужчина, наверное, менеджер, – я тебя провожу, – и он легонько берёт меня под локоть.

– Кира, тебя встретят и проводят за стол, – с опозданием шепчет мне в ухо Ян.

– Уже иду, Ян, – отвечаю я и мужчина, ведущий меня, кивает.

– Кирочка, милая, не подумал положить тебе в пакет компьютер или книгу, – вздыхает Ян.

– Привози, – отвечаю я.

– Пришлю с кем-нибудь, – отвечает мой дядя и снова замолкает.

Я сажусь за столик, недалеко от меня, по крайней мере, пять рыжих девушек, высоких или нет, пока что не ясно. Одна пьет минеральную воду, другая говорит по мобильному, третья читает книгу, четвертая роется в сумочке, пятая изучает меню. Неужели авторы будут подходить к каждой? На стол плавно опускается меню, официант приветливо улыбается и уходит. Время – 8:50.Ян любит начинать всё, что угодно, аккурат за десять минут до круглой цифры.

– Можешь сделать заказ, – слышу я его шепот и кривлюсь, мол, неужели, разрешил, поднимаю руку. Одновременно со мной каждая из моих соратниц по цвету волос поднимает руку и ищет глазами официанта. Я оглядываюсь по сторонам, ко мне подходят в последнюю очередь.

– Стакан минеральной воды, – с улыбкой прошу я и снова смотрю вокруг.

– С газом, без газа?

– Без газа – я прищурившись смотрю в лицо девушки, сидящей ко мне ближе всех, мне кажется, она слышит, что я говорю.

Спустя пару минут возле каждой из нас стоит бокал с водой. На стул рядом со мной присаживается молодая грузная девушка.

– Доброе утро, – звонко говорит она, я морщусь.

– Кира, говорить можно, – слышу я голос Яна и улыбаюсь.

– Чего? – грубо я спрашиваю девушку и делаю глоток воды.

– Куда вам? – теряется она.

– Куда мне что? – Ян хмыкает мне в ухо, но ничего не говорит, – давайте уже вашу флешку, – произношу я, и меня начинает разбирать смех. Чувствую себя девушкой в регистратуре районной больницы, такой полной, в очках, кудрявой и несчастной в личной жизни. Сижу и у всех спрашиваю талоны, карты и что там еще они спрашивают у больных людей, пришедших за помощью.

Девушка протягивает мне флешку, я киваю.

– Счастливо, – поднимаю я руку, прощаясь с ней.

– Кира, ты без настроения? Тебе не понравилась прическа? Ты не выспалась?

– Я сержусь, Ян, – отвечаю я.

– Оттого, что ты начнешь посылать авторов, игра быстрее не закончится.

– Я знаю, отключайся, – бросаю я, и Ян снова пропадает.

Я проснулась и огляделась – в комнате пусто, и, на удивление, прибрано. Я хмыкнула и выглянула во двор. Хозяин Сава дремал в старом кресле, черной папки в его руках, конечно же, не было, а гостиница молчала. Не шлепали о деревянный пол резиновые шлепки, не доносился запах пригоревшей еды, не было слышно голосов. Он похлопал руками по карманам, достал сигарету и взглянул на меня.

– Кира, привет, – медленно проговорил он.

– Привет, – улыбнулась я.

– Ты читать?

– Позавтракаю и приду к тебе.

Я вернулась в комнату, надела тунику, убрала волосы в хвост и открыла дверь на лестницу, у порога лежал роскошный букет огромных светло-розовых роз, они источали аромат, словно их только что срезали. Я села на корточки и погладила бутоны. «Ян», – прошептала я, сгребла розы в охапку и спустилась вниз.

Сава покачивал в тишине головой, словно в такт только ему слышимой мелодии.

– Красивые, – улыбнулся он, глядя на цветы, и протянул руки, я с радостью передала ему букет и пошла ставить чайник.

С моря не доносилось ничего, кроме плеска волн. И куда все подевались? Сава сидел неподвижно, бережно держал розы и смотрел на линию горизонта. Я предложила ему кофе, он отрицательно мотнул головой, показал на сердце, и я налила ему в чашку кипяток. Конечно, кофе для сердца очень вредно, кивнула я, а сигареты – полезно.

– Кира, воду, – он слегка приподнял розы, напоминая мне, что я совсем о них позабыла.

Не зная, где взять большую вазу, я принесла из прачечной комнаты зеленый глубокий таз, мы погрузили букет в него, хозяин расплылся в улыбке.

Над головой раздался гул, ежедневный осмотр территории совершали два больших вертолета. Сава довольно кивнул в их сторону и улыбнулся.

– Порядок, – протянул он и хлебнул воды, слегка сморщившись.

– Точно, – вздохнула я. – Принесешь?

Он поднялся и, слегка прихрамывая, пошел в свою комнату.

Я испытала угрызения совести, что заставляю пожилого человека бежать по мою душу за документами, которые мне же и нужны. И тут же осадила себя, ведь он сам согласился, когда его попросил Ян. Не хотел бы – мог и отказаться. Внезапно я услышала, даже почувствовала, что вокруг меня много людей. На песке лежали загорающие, дети с веселым смехом кружились в воде по колено, на летней кухне стучали кастрюли и пахло пригоревшим маслом. Я приложила руку ко лбу, она показалась мне совершенно ледяной. Что-то помешало мне, в кулаке был белый конверт. Это уже ни в какие ворота не лезет, рассердилась я, и принялась открывать конверт.

«Кира, я тебя жду», – гласила анонимная надпись. Я убрала письмо в задний карман и продолжила пить кофе. Мало ли кто пишет эти письма. Сава неуклюже примостился возле меня и положил на стол черную папку.

– Хороший? – спросил он, показав взглядом на цветы.

– Это Лизка принесла, – изумилась я.

– Утром. Принес, – покачал указательным пальцем у меня перед лицом Сава.

Кто-то принёс утром мне цветы, прекрасно. Начинался погожий солнечный денёк. Я обреченно открыла папку:

«Кирочка, милая, – было выведено тонким красивым почерком Яна, – спасибо за твое согласие мне помочь». Я фыркнула – всучил папку, заставил читать, а оказывается, это я согласилась ему помочь, однако читать продолжила. «Я знаю, что сейчас ты рассердилась и сказала себе, что дядя твой такой-растакой, заставил тебя все это читать и втянул тебя в эту прискорбно нечестную игру. Отнюдь. Поверь, ты участвовала во всех последних играх, разве это легко дается? Можно ли упрекнуть в нечестности только меня? Работаем мы все.

Продолжим говорить по существу. В папке адреса всех мест, где работают вестники до того, как рукописи будут переданы в Калининград, где, наряду с переданными в самом городе, будут приняты рукописи с вокзала.

Я уже говорил, где работаешь ты? В Санкт-Петербурге, я знаю, как ты его любишь.

Если будут вопросы – я всегда на связи.

Твой любящий дядя Ян».

Я покачала головой, к организации процесса придраться я не могу. Шоу, значит шоу, у нас с Яном есть определенные договоренности, нарушать которые мне совсем не хочется.

Я перелистываю папку: Калининград – площадь Победы.

И вправду самый наипростейший маршрут, который только может быть. В каждом городе есть площадь Победы. В течение пяти часов Лизка принимает рукописи на площади, обедает в Калиниградском государственном университете и едет, вернее даже идёт пешком, к вокзалу, где оставляет калининградские рукописи и сопровождает машину до офиса, где будет работать Ян.

Утром прилетела из Москвы, вечером улетела домой. Один день на краю света. Чего я рассердилась? Я вздохнула и посмотрела на Саву, он мял в пальцах сигарету.

– Все хорошо?

– Да, спасибо, – улыбнулась я.

Сава взял из моих рук папку, и, прихрамывая, пошел к себе. Я повернулась в сторону моря, и ветер растрепал мои волосы.