Последняя ночь

22

Роб закончил разговор с Гартом и, положив телефонную трубку, взглянул на Дану. Она сидела на диване, подтянув колени к груди, и грустно смотрела перед собой. Потеря видеокассет ее ужасно расстроила. Увы, Большой Папа вновь стал неуязвим.

Роб во всем винил себя. Каким же самонадеянным глупцом он себя показал! С его-то опытом работы в полиции он мог бы догадаться, что Большой Папа, узнав о побеге, в считанные минуты может послать за ними погоню. В разгар его самобичевания раздался телефонный звонок. Дана легко и грациозно соскочила с дивана и подошла к телефону.

– Гвен, привет. Да, я уже вернулась… Почему? Моя сестра разводится с мужем. Согласись, что ситуация не из приятных. Я должна быть рядом с ней.

Роб недовольно посмотрел на Дану. Зачем она посвящает в семейные проблемы Гвен? Они что, близкие подруги? Лично он не испытывал симпатии к Гвен.

Дана прижала трубку к уху, играя пальцами с телефонным шнуром.

– Правда? А как ты узнала об этом? – тревожные нотки в ее голосе насторожили Роба. – Роб Тагетт тоже там был… Да, я встречаюсь с ним.

Роб осторожно сел на диван, мечтая поскорее избавиться от ноющей боли в теле, и задумался. Слухи распространились невероятно быстро: в Гонолулу уже знают, что он вместе с Даной был на ранчо Кольтранов.

– Наверное, ты права, – невесело вздохнула Дана

Он усмехнулся, догадавшись, что Гвен прочитала Дане целую лекцию о том, кто такой Роб Тагетт, и что она на правах лучшей подруги советует ей позабыть о нем как можно скорее.

– Что ты говоришь? Какой кошмар! – воскликнула Дана. – Клементсу было всего-то сорок с небольшим. Что, сорок один год? Боже, в таком возрасте и сердечный приступ! У него ведь жена, ребенок… Боже мой, кто бы мог подумать.

Роб поднял брови. Тод Клементс умер от инфаркта? Да быть такого не может! Он был здоров как бык! Знать бы заранее, когда за тобой придет смерть. Жаль Клементса, однако ему уже ничем не поможешь. Теперь вновь разгорятся страсти вокруг вакансии в верховном суде штата. Похоже, что шансы Даны занять это место увеличиваются.

Прислушиваясь к разговору, он понял, что Гвен выражает свою радость по этому поводу. Вот это вряд ли. Босс Сихида, отец Гвен, влиятельный человек в политических кругах. Он непременно воспользуется своими связями, чтобы протолкнуть на освободившееся после смерти Тода Клементса место свою дочь. Гвен – главная конкурентка Даны. Так что радоваться ей нечего.

Дана повесила трубку.

– Тод Клементс скончался от инфаркта.

– Я понял. Очень жаль. Он был отличный парень.

– Гвен уверена, что его место займу я. Однако большой Папа не допустит этого – он пообещал испортить мне жизнь, и он это сделает. – Дана уселась на диван рядом с Робом.

– Безусловно, связи у Кольтрана большие, но наш губернатор не любит, когда на него оказывают давление. Он…

– Ужасно, – перебила его Дана. – Я даже не знаю, с какой стороны ждать удара! Допустим, губернатор не станет слушать Кольтрана, но он не оставит без внимания информацию о моем прошлом. Скажем, шантажист отправит ему письмо со сведениями о том деле, что тогда?

– Без доказательств анонимное письмо ничего не стоит. – Роб внимательно посмотрел на Дану. – Скажи мне, работа для тебя самое главное в жизни?

Дана несколько секунд обдумывала ответ.

– Наверное, да. Я всегда думала только о карьере, а о работе в верховном суде я вообще мечтаю со времен учебы на юридическом факультете. День, когда я получила место в муниципальном суде, был самым счастливым днем в моей жизни.

Роб молча кивнул. По случаю ее назначения городские власти в здании окружной прокуратуры устроили прием. Именно на нем он и познакомился с Даной. Она сияла от счастья и поразила его своей тактичностью в общении и целеустремленностью, а ее жизнерадостность просто пленила его. Ни одна из его знакомых не выдерживала сравнения с Даной. С того самого вечера он думал только о ней.

Тут он опять вспомнил о досадной неудаче с видеопленками. Черт побери, надо же было так вляпаться! Ну, даст бог, он еще найдет способ припереть Кольтранов к стенке.

– Да, твоя карьера, несомненно, под угрозой. Я просто не смогу спать спокойно, если в самое ближайшее время не выясню, кто тебе угрожает. Ясно, что это не Большой Папа. Давай-ка припомним, кто там у нас был еще на примете. По-моему, следующим в списке подозреваемых стоит Бинкли.

– О, этот и впрямь ненавидит меня. Бог его знает почему, – согласилась Дана. – Кстати, о процессе Тенаки. Бинкли намеренно подсунул мне это дельце. Я тогда еще и недели не проработала в суде.

Роб промолчал. В свое время именно из-за дела Тенаки он испортил отношения с Даной.

– И после этого случая он всегда подсовывал мне самые щекотливые дела… Надеялся, что я покажу свою некомпетентность.

– Однако ты утерла ему нос. Насколько я знаю, ты прекрасно справлялась и твои решения никогда не отменялись. Совершенно очевидно, что ты заслужила повышение.

– Бинкли абсолютно уверен, что в следующем году меня вышибут из муниципального суда. До меня дошли слухи, что он уже нашел мне замену среди сынков своих друзей. – Дана с задумчивым видом кивнула: – Да, Бинкли был бы просто счастлив, если бы я убралась с Гавайев. Именно это мне советуют сделать в одной из анонимных записок. Но я ума не приложу, каким образом он мог узнать о моем прошлом?

У Роба на этот счет тоже не было предположений.

– Кроме него, есть еще два-три типа в окружной прокуратуре, которые не питают ко мне любви.

– Профессиональная зависть, – заметил Роб. – Это мне тоже знакомо.

Стремительная карьера Даны вообще у многих вызывала зависть. Кое-кому она перешла дорожку. Из тех, кто годами ждал очередного повышения по службе, но так и не дождался из-за внезапного появления молодой и перспективной судьи Даны Гамильтон, роб, невесело усмехнувшись, подумал, что в его карьере полицейского тоже был быстрый взлет. Он получал одно повышение за другим, оставляя позади себя многих ветеранов. Но, как говорится, чем выше сидишь, тем больнее падать. Его головокружительная карьера в одночасье рухнула. Неужели подобное ждет и Дану?

– Ума не приложу, кто может знать хоть что-нибудь о моей ранней юности, – решительно заявила Дана. – На мое место метят многие, но ведь никто ничего не знает! Мистика какая-то. – И, подумав, добавила: – Остается только Слейд Картер, бывший приятель Ванессы. В тот вечер мы собирались на одну вечеринку. Вероятно, он ждал нас в баре и, потеряв терпение, отправился на поиски и наткнулся на безжизненное тело Хэнка. Он парень не дурак и, должно быть, обо всем догадался. Особенно узнав, что мы исчезли.

– Возможно, – допустил Роб, – остается только объяснить, почему он выживает тебя с Гавайев. Есть какие-нибудь предположения?

Дана развела руки в стороны.

– Не имею ни малейшего представления.

– Мне пришла в голову одна мысль. Где, ты сказала, это все произошло – в Техасе?

Дана ни словом не обмолвилась о том, где произошла трагедия, и Роб это знал, просто ему нестерпимо захотелось, чтобы Дана была с ним до конца откровенной. Он уже давно не испытывал такого всепоглощающего и трепетного чувства к женщине. Ему хотелось, чтобы она полностью доверилась ему и, найдя в нем утешителя и защитника, забыла о своем прошлом. Вчера ночью он этого добился.

После его вопроса в комнате повисла тишина. Дана молча смотрела на Роба. Наконец она решилась:

– Это было в Миссури, в богом забытом поселке, где едва наберется десяток домов. Он стоит почти на границе с Арканзасом, там, где дорога поворачивает на Гомпер. Гомпер-Бенд – вот как называется это проклятое место.

Роб улыбнулся, не обращая внимание на режущую боль в разбитой губе. Он, как ребенок, радовался, что Дана не стала отмалчиваться. После развода с Элен он редко радовался. Он страдал от одиночества, но не боялся серьезно увлечься какой-нибудь женщиной. Сейчас он чувствовал, что Дана все больше входит в его жизнь, но страх, въевшийся в его душу за это время, не приходил, и это было счастье.

– Дана, я без ума от тебя. Наверное, ты заметила? Я сделаю все, чтобы помочь тебе выпутаться из этой неприятной истории. Знаешь, может, стоит даже съездить в Миссури. На месте виднее, что к чему. Хотя времени-то прошло немало. Но я должен знать всю правду о том, что случилось.

На этот раз Дана не колебалась ни секунды.

– Хэнк был ужасен. Бездельник, подлец и пьяница. Иногда, впрочем, он охотился, видимо, чтобы не сдохнуть с голоду. Все остальное время он пил бог весть на какие деньги то пойло, которое в тех краях под видом виски продавали в придорожном баре. Когда мы бежали из приюта, мы задержались в этом поселке, будь он проклят, надеясь заработать. Ванесса устроилась в бар, а для меня подходящей работы не нашлось. Однажды Хэнк предложил мне разделать кролика, которого он добыл на охоте. Пообещал пять долларов. Естественно, я согласилась. – Голос Даны зазвенел, хотя внешне она осталась абсолютно спокойной. – Мы зашли в его сарай, а потом… потом…

Роб привлек ее к себе и нежно поцеловал в голову. В этот момент он досадовал, что Хэнк мертв и он не может свести с ним счеты.

Дана немного отодвинулась от Роба и сказала:

– Ванесса, проходя мимо, услышала мой плач. Сколько времени я провела в сарае, не помню. Мне показалось, очень долго. Окликая меня, Ванесса вошла внутрь, и в этот момент Хэнк навалился на нее.

Голос Даны дрогнул, но, проглотив ком в горле, она продолжила:

– Я, словно побитая собака, отползла от них подальше и забилась в темный угол. У меня не было сил шевелиться. Я могла только глотать слезы и с ужасом смотреть на все это.

Роб вновь притянул ее к своей груди, но Дана решительно высвободилась из его объятий. Он абсолютно не удивился, поскольку уже довольно хорошо изучил ее. Дана не любила показывать свою слабость. А сейчас она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Эта жуткая сцена до сих пор стоит у меня перед глазами. Я ненавижу себя за свою трусость! – выкрикнула она с яростью. – Этот подонок насиловал мою сестру, а я, сидя в углу, дрожала как осиновый лист и жалобно скулила. Господи, зачем я все это говорю! Ведь ничего, ничего уже нельзя исправить.

Ему вдруг на секунду показалось, что благоразумная Дана Гамильтон сейчас кинется на пол и начнет колотить по нему руками и ногами, такое отчаяние было написано на ее лице. Да, было время, и он выглядел не лучше. Что ж, нет худа без добра, по крайней мере, теперь ему легче понять ее.

– Не стоит винить себя. Страх и не таких делал бессильными. Это только в кино юная девушка ловко бьет бандита между ног и все ликуют, кроме бандита, конечно.

– Наверное. Но я все равно не могу простить себе. Если бы я вскочила на ноги и бросилась ей на помощь…

– Скорее всего он отшвырнул бы тебя обратно в угол, как мышонка. Я знаю это ощущение бессилия. Потом долго ворошишь все это. А если бы я то, а если бы я это. В этом заключено большое зло. Знаешь какое?

Дана удивленно уставилась на него. Такого странного разговора она явно не ожидала.

Он замолчал и обнял ее. Легко давать советы другим, подумал он, а сам-то ты простил себя?

– Какое? – все же спросила она.

– Видишь ли, пока ты оплакиваешь свои прошлые грехи и мучаешься тем, что ты не сделала, жизнь идет своим чередом. Потом ты спохватываешься и жалеешь о потерянном времени. А потом уже некому ни жалеть, ни плакать, ни считать тебя виноватым. Жизнь кончилась. Грустно, не правда ли? Я прошел через это, когда уволился. Считал себя трусом, потом неудачником и так далее. Какая же несправедливость! Прошло время, прежде чем я смог признаться самому себе в том, что ошибся. Мне нельзя было опускать руки и пассивно наблюдать за тем, как меня втаптывают в грязь. Я сказал самому себе правду и покончил с прошлым.

– Значит, ты хочешь знать правду… всю правду? – сказала она тихо. – Хорошо! Она проста и противна. Хэнк изнасиловал Ванессу, но не оставил ее в покое и через какое-то время вновь полез к ней. В этот момент я пришла в себя, схватила здоровенный разделочный нож, который лежал на столе… – Дана сделала паузу и посмотрела Робу в глаза. – Я убила его.