Последняя сказка2

Глава третья, про первый ужин. Знакомство с местными

Путники, недоумевая над ответами друг друга, быстро прошли ржаное поле, тропинка причудливой летной побежала через сады и огороды. Там было тихо и спокойно – лишь иногда встречалось несколько запоздалых эльфов, с легким звоном летящих на праздник. Они парили в воздухе светящимися разноцветными звездочками, неся с собой крохотные корзиночки с нектаром или пыльцой.

– Вот здесь сверни! По той тропинке первый дом! – звонко командовал Тилль, сидя на плече у паренька, – ты голоден, наверно?

– Да так сильно, что тебя бы съел! – пожаловался Двадцатый, сжимая в кармане последнюю таблетку, – я умираю с голода!

– Так яблоко себе сорви! Ты возле яблони стоишь! – засмеялся эльф.

Двадцатый долго думал и вертелся, как свинья у апельсинов, возле небольшой кудрявой яблони, чьи ветви гнулись от спелых сочных плодов. Он был готов съесть все дерево сразу, но не знал с чего начать. Наконец, изумленный эльф объяснил оторопевшему парню, что такое яблоко и как его есть.

Когда почти все ветки были переломаны, Двадцатый все-таки смог сорвать одно, самое красное и наливное яблоко. Он, подозрительно понюхав плод, шумно его надкусил – во все стороны брызнул сладкий сок. Парень неумело, первый раз в своей жизни, принялся его жевать, полный сомнений и паники – божественно вкусно! Из его глаз покатились слезы – громко причмокивая, он поклялся, что ничего вкуснее еще не пробовал, боясь представить, сколько это может стоить – наверное, весь его корабль.

– В твоем краю нет яблок, чужеземец? – хохотал эльф, – возьми же несколько! Снеси их своему царю! Да не забудь меня ты прихватить с собой – в твоей стране я вмиг разбогатею! Коль со смеху я раньше не помру!

– Не приведи системе, тебе оказаться на Земле, мой сказочный! – хмыкнул Двадцатый, – ждут тебя в лаборатории микроскопы и атомные расщепители!

Тилль вздрогнул – он тут же вспомнил, как на его глазах цветок и камень превратились в пыль. Сердце мучительно сжалось, а сломанное крыло пронзила острая боль.

– Остановись здесь на мгновение! – попросил Тилль, – сорви мне пару лепестков того невзрачного цветка!

Двадцатый с силой швырнул огрызок в кусты, жалея, что не успел его съесть, и наклонился к траве. Впотьмах он нашел маленький невзрачный василек с нежно-голубыми, словно капельки неба, лепестками.

Небрежно брошенный огрызок угодил прямо в большой нос «картошкой» орка, безмятежно спящего между капустных грядок. Это был тот самый зеленый великан, которого Двадцатый дезориентировал около своего корабля, и который несколькими часами раньше гнался по лесу за гоблином-торговцем. Орк с спросонья потряс своей огромной головой и сладко зевнул на полную луну, ощупал лицо огромными зелеными когтистыми лапами, прислушиваясь, осторожно встал, и тихо направился к домам, откуда доносились музыка и смех.

Между тем Тилль приложил пару лепестков ночного цветка к своему сломанному крылышку и – о, чудо, оно не просто зажило, но и, казалось, стало еще легче и ярче.

– Ого! – у Двадцатого брови медленно поползли на лоб, вот это регенерация.

– Ага! – передразнил его эльф, укоризненно добавив, – а ты такой же в пыль оборотил недавно!

Двадцатый грустно опустил голову, в лунном свете его металлические волосы отливали чистым серебром. Несколько минут путники шли, молча, прислушиваясь к ночным причудливым звукам и таинственным шорохам. Землянин, в темном космическом костюме, плотно облегающем тело и ярких кроссовках, послушно семенил по узкой тропке, освещаемой ярким зеленоватым светом летящего впереди эльфа. Такой маленький, а так светится – вот это аккумуляторы!

– Ну вот, окончен путь наш! – наконец радостно воскликнул Тилль, указывая на маленький, словно игрушечный, уютный домик, – должна быть дома моя добрая хозяйка, бабушка Тая! Ты подходи к двери, а я влечу в окно и сообщу ей о твоем приходе!

Двадцатый, совершенно не понимая, куда его послали, понимающе кивнул, не сводя зеленых глаз со сказочного белого домика, утопающего в зелени и цветах. В нарядных окошках с распахнутыми резными ставнями горел теплый свет, из ярко-красной кирпичневой трубы друг за другом вылетами мягкие колечки серебряного дыма.

На своем коротком веку парень видел самые богатые дома земных начальников, правильной кубической формы, неприступные и недоступные, с тысячами датчиков на стенах и окнах. С сотнями видов удобств они выглядели огромными пластиковыми коробками, роскошными клетками, напичканными сверху донизу электроникой. Странно, что когда-то Двадцатый о таких мечтал, теперь они казались такими бедными и отсталыми – ведь рядом не росло ни одной яблони.

А этот маленький обшарпанный деревенский домик, со стенами, обмазанными крашеной штукатуркой и битой черепицей на крыше, без охранной сигнализации, интернета и спутникового телевиденья был единственным местом во вселенной, в котором, вдруг, захотелось жить и называть своим домом.

Двадцатый незаметно подошел к деревянному крылечку, сплошь увитому изумрудными листьями плюща и утопающему в пестрых нарядных цветах, весело кивающих цветными пушистыми головками. Аромат блинов гостеприимно приглашал в незапертую дверь, освещаемую фонарем со старой свечой. На дубовых, чисто выметенных ступенях, сидел огромный рыжий кот, поздно ужинающий свежей сметаной из небольшого блюдца.

– Здравствуйте, господин Бабушка! – как можно вежливей произнес Двадцатый, чуть наклонив голову в знак глубочайшего уважения, – мой номер 123458920, прошу обеспечить меня койко-местом и интернетом! Снимите баллы с моего счета, если там осталось...

Кот с большим трудом и недовольством оторвал толстую морду от трапезы, уставившись на Двадцатого, как на танцующую мышь. Не сводя с него своих горящих желтых глаз, он медленно слизывал жирные капли сметаны, сползающие по его бесконечным усам.

– Прошу, не вызывайте полицию! – умолял Двадцатый, обеспокоенный столь долгим молчанием «Бабушки», – я заплачу сто пятьдесят баллов! Я зарегистрируюсь!

Кот по-прежнему, не мигая, безмолвно пялился на пришельца, его мысли балансировали между «великим хамством» и «великой глупостью». Двадцатый, видя, что его рыжий собеседник не принимает никаких действий, решил сам что-нибудь предпринять.

– Разрешите, господин Бабушка! – он осторожно сел на ступень рядом с котом, на секунду задумался и опустил указательный палец в миску со сметаной, а затем обнюхал и облизал, – ммм... неплохо! Отличные ароматизаторы!

Кот презрительно фыркнул и отошел в сторону, не желая больше прикасаться к оскверненному ужину. Двадцатый же, наоборот, воспринял данный жест, как приглашение, и продолжал безнаказанно угощаться. Он схватил миску обеими руками и принялся нагло и жадно поглощать сметану, краем глаза следя за действиями усатой «Бабушки», дабы та не вызвала полицию.

– Батюшки мои! Худой-то какой! – услышал он сзади скрипучий старушечий голос, – а что ж ты в избу-то не проходишь, внучок?!

Двадцатый, который в этот момент спешно вылизывал остатки сметаны, от неожиданности чуть было не выронил посуду из рук. Он резко обернулся – на крылечке стояла небольшая, под стать домику, старушка в старенькой пушистой телогрейке и цветной шали на седой голове. Ее глаза, утопающие в морщинках и доброте, искренне улыбались Двадцатому. Парень поставил пустую вылизанную дочиста миску обратно и указал пальцем на рыжего кота.

– Это все он!

– Замерз поди на вечере, внучок! – причитала бабушка Тая, казалось, на этой планете она считала своими внуками все, что движется, – а я тут Зорьку подоила! Заходи в избу на молочко парное, да блины с маслом!

Но, не смотря на старания старушки, Двадцатый так и не успел войти в дом – из-за палисадника собственной персоной вышла Зорька – огромная белая корова с рыжими пятнами. Увидев странного гостя, она радостно громко замычала. Чего оказалось больше, чем достаточно, чтобы утомленный дорогой и переживаниями Двадцатый, громко вскрикнув, завалился в обморок прямо на ступенях.

Он очнулся в доме, на теплой печи под шерстяным разноцветным одеялом. Над ним весели ароматные пучки сухих трав, таинственные связки листьев и длинные гирлянды сушеных грибов. С минуту он рассматривал ошалевшими глазами чистую уютную комнату – бревенчатые стены и беленый потолок, дубовый стол с белой скатертью и парой деревянных лавок. Вот это графика, вот это эффекты!

Вдруг, прямо под своим боком он нащупал что-то пушистое, мягкое и длинное, и, в качестве дальнейшего исследования, Двадцатый резко потянул за неопознанный объект.

– Мррааау! – раздалось на всю избу, означавшее на кошачьем самые неприличные ругательства, – хыш-пышшш!

Двадцатый вскочил с печи, как ужаленный – пора уносить ноги, за сломанного рыжего биомеханоида он точно не расплатится!

На столе около с покосившейся толстой свечи, естественным источником освещения, возвышалась гора блинов рядом с крынкой свежего молока, на полу лежали цветные пушистые половички.

На парне, поверх его космического темного костюма был надет новый ярко-алый кафтан, подпоясанный зеленым кушаком и широкие темные шаровары. Медлить было нельзя, стоит Бабушке Тае всего раз выйти в интернет, как его тут же утилизируют!

Прокравшись, как кошка к столу, он быстро схватил пару блинов, благо сигнализация пока молчала, и проворно вылез в открытое окно, навстречу ночной прохладе и новым приключениям.

Его тут же оглушили звуки музыки, пения, смеха и говора – вся деревня не спала в эту ночь, тут и там горели высокие костры и повсюду стояли крепкие дубовые столы, ломящиеся от обилия всевозможных и совершенно невозможных блюд.

Вокруг них толпился пестрый народ – молодой и старый, маленький и большой, люди, эльфы, гномы, тролли и гоблины. Все пировали, плясали и веселились, отмечая самый главный и веселый праздник – день, а точнее сказать, великую ночь урожая. Двадцатый быстро затолкал краденые блины за обе щеки и, лихорадочно работая челюстями, отправился бродить по гуляющей деревне с набитым ртом.

– О, шведский стол! – обрадовался парень, прокрадываясь к общим столам, ломящимся от угощения. Дальше он действовал по плану «все включено» и «все бесплатно».

У парня было странное нехорошее предчувствие – он, на свое счастье, пока ни разу не встретил полицию или представителей какой-либо власти. Белобрысые и голубоглазые ворожейцы, все, как один, приветливо улыбались:

– Здрав буди, добр молодец!

– Запрос обрабатывается! – отвечал Двадцатый, на что простодушные деревенские жители пожимали своими загорелыми плечами – они ждали от странника вестей, как утку от утренней газеты, гадая и перешептываясь, из каких таких краев пожаловал столь худой и бледный гость.

В Неливерии, все было предельно просто – если хочешь славы – иди на службу к королю, если хочешь быть битым – иди в пещеры к оркам, остаться без золота – встреться с гоблином, а если хочешь быть сыт – сверни в деревню! На празднике треть гостей составляли неприглашенные, но это совсем не значит, что совсем неожидаемые – пищей и кровом делились с каждым, куда бы он не шел и что бы не нес с собой!

Но такого гостя, как Двадцатый, в Ворожейке еще не было и вряд ли будет – хватал салат руками, откусил селедке хвост, влез локтем в варенье, сел в бочку с медом, дрался под столом с собакой, опрокинул самовар, дернул за косу девицу, в надежде, что она «отключится» и перестанет над ним хихикать, но та резко развернулась, грозно уперев руки в боки и захлопала своими голубыми лупешками.

– Ээ... буди бобр...добр...молодец! – промямлил Двадцатый, как помнил, волшебные слова. Но не помогло – девица отвесила ему отличную пощечину, от которой в ушах зазвенело, и парню показалось, что его утилизировали три раза подряд.

Не пытаясь вступать в диалог с местными, землянин проворно собрал себе охапку медовых пряников, отличную свиную копченую ножку, кусок ароматного каравая, пару пирожков с капустой и, совершенно не зная зачем, большое вареное утиное яйцо. Со всем этим добром он уселся на самую дальнюю кочку, подальше от огней, каверзных вопросов и любопытных приветливых взглядов, и, в полном одиночестве, принялся жадно поглощать все и сразу, впервые ужиная за свою жизнь.

Вдыхая дым костра и кивая в такт бубнам и свирели, Двадцатый устремил свой восторженный взгляд к луне. Только сейчас он смотрел и видел, дышал и чувствовал, жил, а не существовал! Каким-то огромным чудом он выиграл самую престижную и важную свою гонку, догнав саму жизнь – все вокруг такое новое, интересное и прекрасное!

Лихорадочно работая челюстями, Двадцатый думал о Земле. Внезапно ему стало жалко всех ее несчастных жителей, смотрящих на свет через голубые экраны мониторов. Их мир начинался там, где есть интернет, и заканчивался, где его нет. Земляне научились синтезировать все – пищу, энергию, молодость, виртуальную дружбу, даже любовь, уходя все дальше и дальше от счастья.

Двадцатый смотрел на звездное небо, вдыхал аромат цветов и пряников, слушал пение птиц и стрекотание кузнечиков, потирая шишку на лбу – ничего себе треснулся! Он пытался представить, сколько потребуется земных баллов, чтобы все это синтезировать. Но, увы, парень не знал, что в одну реку не войти дважды, так же, как и нельзя провести два одинаковых вечера на Неливерии.

Никакая стереосистема не заменит пение птиц, ведь даже человек, увы, не знает слов их чудесных песен. Никакая фабрика не сделает медовый пряник, тот, что у него сейчас в руках – ведь он пекся с особым настроением именно к этому вечеру, и потому во всей вселенной не имеет аналогов. Вдруг, огромная соленая слеза покатилась из края счастливого глаза, обжигая его правую щеку.

– Что это со мной? – недоумевал парень, за первой слезой последовала вторая и третья, он не мог их остановить, – жив ли я еще или мертв?

– Погоди умирать, приятель! – услышал он за своей спиной знакомый скрипучий голос, – ты еще не купил моих штанов!

Двадцатый смахнул предательские слезы и резко развернулся – позади стоял той самый зеленый лопоухий гоблин в пестром халате, которого он встретил сегодня в лесу. Огромные темно-карие блестящие глаза проворно бегали вверх-вниз, рассматривая новый кафтан и штаны на парне.

– А это ты, радиоактивный! – приветливо улыбнулся ему Двадцатый, совершенно не собираясь делиться провизией.

– Кафтан роскошный! Под стать и витязю и... девице! – причмокивая, льстиво прогнусавил гоблин, – но вот беда, не свой товар вижу опять! Хотя постой-ка – такие шаровары и нет ремня! Купи его хоть у меня!

С этими словами он достал из под цветной полы своего пестрого халата десяток кожаных ремней с металлическими пряжками и зазвенел ими перед носом Двадцатого, выбирающего какой съесть первым.

– Давай вот этот! – парень выдернул из связки один, с огромной серебряной пряжкой в виде солнца и подозрительно обнюхал – совершенно не съедобно.

– Три золотых! – объявил цену довольный гоблин, остальные ремни мигом исчезли под вместительной полой его халата.

– Три чего?!– переспросил землянин, в качестве платы он быстро сунул в когтистую зеленую лапку маленького торговца самый большой медовый пряник, который только у него был.

– Три золотых! Достойная цена! – повторил недовольный гоблин, снова протягивая свою жадную лапку, – коль не отдашь, тогда ремень снимай!

Но тут произошло нечто неожиданное – над деревней, откуда ни возьмись, появился странный неопознанный летающий объект, он несся со страшной скоростью, то вертясь в воздухе волчком, то неожиданно делая мертвую петлю. Звучно шмякнувшись о крышу курятника, а, затем, едва не угодив в ближайший костер, летающий объект плюхнулся прямо перед оторопевшим гоблином, съежившимся и позеленевшим от страха.

Когда клубы поднявшейся пыли рассеялись, объект был опознан, как маленький седой старичок с огромной бородой, белой как снег. Ростом он был примерно с гоблина, то есть по пояс Двадцатому. Одетый в нарядную бежевую рубашку и темно-коричневую кожаную телогрейку, он никак не походил на полицейского.

Широкие штанишки на коротеньких ножках, под цвет телогрейке, кончались парой новеньких лакированных туфель с большими серебряными пряжками.

Коренастый плотненький старичок, как показалось Двадцатому, прилетел на... обычной цветной простыне! Точнее, это был обрывок старинного ковра с узорами, а если быть еще точнее – потрепанный ковер-самолет!

Не говоря ни слова, гном проворно спрыгнул с необычного транспортного средства, подскочил к гоблину и схватил его за огромное зеленое ухо.

– Вот я добрался, наконец! – совсем не радостно сообщил прилетевший, фыркая от пыли, – не узнаешь меня, «купец»?

В ответ гоблин что-то неразборчиво промычал.

– О, горгулья! Как же ты меня узнаешь? Ведь по твоей милости я поседел безвременно! И в лесу потерял колпак свой яркий! Один полет на твоем драном ковре чуть жизни мне не стоил!

– Но... ай, я же сделал скидку! Тысяча химер! – промямлил гоблин, пытаясь освободить ухо, – а-а-й, пощады!

– Скидку? – кричал гном, еще крепче сжимая свой кулак, – ты продал мне товар негодный! Меня ты обманул нещадно! Я лучше б купил метлу у ведьмы, чем твой коврик-самодур, что летит не прямее, чем курица от бабы!

Тут они одновременно посмотрели на Двадцатого, парень стоял, сжимая в руках в руках пояс и молча улыбался: «Покупки через интернет это рискованно!».

– Продал юнцу ремень девичий? – вскричал гном, сажая визжащего гоблина свой ковер-самодур, распластавшийся на траве и весело подпрыгивающий от нетерпения, – нет, вислоухая ты жаба, тебя я убивать не стану! Лети же во дворец к султану! Прямо в покои его жены прекрасной и пошли поклон ее ушам ослиным низкий!