Последняя сказка2

Глава четвертая, экскурс в историю. В плену легенд

– О, лысая горгулья! Пощади! – взмолился торговец, но было поздно, ковер-самолет неуклюже взмыл в воздух, унося на себе дрожащего гоблина, вцепившегося в него всеми своими двадцатью когтями.

– Султану? Во дворец? – переспросил Двадцатый, нервно теребя в руках блестящую серебряную пряжку в виде солнца, – это... ээ... гипермаркет?

– А ты не слышал, юноша? Пройдоха продал жене султана серьги, прекрасная работа ювелира с камнями дорогими! Да только вот, когда она одну сережку потеряла, то ухо вдруг ее ослиным стало! – тут гном не удержался и захихикал, – и во дворец к султану стекались лекари со всего света! Тащили мази чудодейственные и пилюли! Да только все не то – как мертвому припарки! Тогда один смельчак ей посоветовал вторую снять серьгу!

– И? – Двадцатый удивленно уставился в синие глаза гнома, дело пахло радиацией.

– И ее второе ухо вмиг ослиным стало! – расхохотался гном, белая пушистая борода зашелестела по траве.

Единственное, что понял из разговора Двадцатый, так это слово «ухо» и что с ним случилось что-то интересное!

В следующий момент звуки музыки притихли, и реже стал слышен хохот – окружающие быстро собирались вокруг самого высокого яркого костра, проворно занимая свободные места на табуретках, лавочках, на столах и под ними, и просто на траве.

Двадцатый и его новый приятель, свалившийся с неба, тоже подсели к огню, все чего-то ожидали, словно любимого вечернего сериала.

На почетном самом высоком месте возле огня сидел седовласый старец в сером длинном плаще. Темными от работы и загара мозолистыми руками он ударил по струнам больших золотых гуслей, что лежали у него на коленях. Сквозь ночную прохладу полилась грустная приятная мелодия, несколько раз облетая притаившихся в ожидании слушателей, она уносилась к далеким мерцающим звездам.

Сердце забилось в два раза быстрее в груди у Двадцатого, от звучных нот глаза снова наполнились слезами. Он забыл про все на свете и единственное о чем сейчас молил, чтоб эти старческие мозолистые руки не переставали перебирать тонкие серебряные струны. В его жизни это была первая музыка, создающая настроение, а не подстраивающаяся под него. Двадцатый вытер слезы и принялся рассматривать седого музыканта, уставившись на него, как на Бога. А мелодия лилась, словно свежий ручей в жаркой пустыне, наполняя живой водой души и проникая в глубину сердец.

И вечность лет тому назад,

Планеты стройным хороводом

Ходили, Солнце восхваляя,

На их сестрице средней,

Что меж Юпитером и Марсом гуляла,

Где нынче бродит пояс астероидов,

Родился первый человек!

Собой хорош, и умом светел,

Та колыбель цивилизаций,

Науки, магии и наций

Была прекраснее всего!

И города, роскошные, как рай,

Богатые и славные росли!

И расцвета планета та, как роза

Блестя умами, словно кладезь интеллекта,

Все жители ее прекрасны были,

Не зная горя, счастьем упивались!

Но слишком скучно жить в довольстве,

Там началась война лихая,

И судьбы все переломала,

В прах обращая жизни,

Сжигая и стирая города!

Закончилась она тогда,

Когда планеты той не стало,

Ужасный смертоносный взрыв,

Ее на тысячи осколков разорвал!

Кружится сиротливо по ее орбите

Сейчас безжизненный метеоритный пояс!

Лишь мертвыми осколками напоминая

Ошибки прежних поколений!

И в миг предсмертный с той планеты

Два корабля ушло в поисках счастья!

Один корабль на Землю опустился,

Другой же в Неливерию попал!

Так, с той поры сестрицы две родные

Земля и Неливерия забыли свой покой!

И на обеих жизнь зашевелилась,

И появились страны и цари!

Мечта землян – стихии обуздать!

Повелевать огнем, командовать водой,

В рабыню Землю превратить, и ветер буйный усмирить!

На Неливерии-сестрице, все иначе,

Совсем в другом искали люди счастья.

Навеки они ее леса и реки полюбили,

Ходит легенда, и каждый ее знает,

Что самый главный капитан, чье имя было Неливер,

Оставил свое сердце яркое планете нашей,

С тех дней оно горит огнем

В пещере глубочайшей

Самой высокой из неприступных гор!

– Наверное, вечный двигатель! – подумал про себя Двадцатый, – было б неплохо таковым обзавестись!

Никто не смеет камень этот трогать,

Исчезнет он – погибнет вся планета!

С водой на Неливерии дружили,

Каждую каплю зорко берегли

И почву матерью родной считали!

Огонь, как Солнце, уважали,

И песни пели вместе с ветром!

Так родились великие народы-

Русалки, что плескаются в волнах!

Эльфы звонкие, что с ветром песнь поют,

Гномы, что в земле, как мыши обитают,

И орки в сердце носят мощь огня!

Любой народ по-своему прекрасен,

Но кто сильней всех, тот опасен!

Народ огня, хоть на лицо не красен,

Но бесконечной мощью разрушенья наделен,

Такой, что воду может выжимать из камня!

Дабы для нового сметать все старое с пути,

Что, как снег весной, слегка подзадержалось!

Задумали они живое все сживать,

Гонять зверей, леса валить, луга топтать,

Три остальных народа сложили силы,

Навеки в горные пещеры орков заточили!

Народ огня надежно сердце Неливера охраняет,

Хоть сам не может он его касаться.

Ворота огненные в царство их стоят,

Войти всяк может, выйти же никто!

Ведь, как известно, чем острей меч,

Тем прочней нужны и ножны!

Тут среди слушателей прокатилась волна шепота – все хорошо помнили, сколько времени и крови стоило «сложение сил» трех народов, эквивалентное по мощи и разрушительности единственному племени войны и силы – оркам.

Седовласый певец окончил свою самую известную и любимую песнь. Мелодия гуслей стала звонче и веселее, Двадцатый улыбнулся – старик запел новую, веселую и не менее интересную песнь.

Стоят сегодня в Неливерии два королевства!

По силе, мощи и красе они равны, как братья-близнецы!

Правители их оба благородные и знатные цари,

Друг другу славой и богатством уступить не смеют!

Их имена Ареус – царь лесов дремучих и зеленых,

И Тилиф – султан диких степей и пустынь жарких!

Между владыками боится спора все живое!

Ведь мир худой куда лучше яркого раздора!

Дворец султана полон алмазов, злата и богатства,

Но всего дороже – две дочери, жемчужны его!

Старшая Аир, носит косу, черную, как ночь,

Глаза зеленые и ясные, как звезды!

И младшая Зюйдан, чьи кудри золотом горят,

А глаза, как осколки неба, голубые!

У Ареуса же, лесов владыки и холмов,

Есть славные три сына – Тир, Фрок и Сандрий

Лицом милы, умом сильны, рукой тверды!

Что было б лучше, если дочери Тилифа пошли за сыновей Ареуса?

Два царства бы в одно слились и крепче бы в два раза стали!

Ан нет, два старших сына,

Тир и Фрок безумно влюблены в Зюйдан,

Аир печальная по Тиру вся истосковалась!

Султан дочь младшую не отдает из братьев никому,

По старшинству он дочерей желает выдавать!

Несчастная Аир, песок слезами орошает,

А два влюбленных брата, друг другу смерти, как враги желают!

Но на границе луга и пустыни,

Стоит колодец, мутный и бездонный,

Что глубиной уперся в сердце планеты нашей!

Там джинн могучий темный обитает,

Желанья он людские исполняет,

С условием, что душу забирает и покой!

Однажды, по лесу бредя одна в слезах,

На тот колодец горемычная Аир наткнулась,

И уронила в него свой платок, от слез соленый,

Джинн пробудился, земля содрогнулась,

Огромный, синий с диким огнем в глазах,

Проговорил он голосом загробным,

– Зачем бежишь ты, девица в изгнанье?

Скажи мне про свое желанье!

– Хочу любимой стать я! Мне нужен Тир!

Ответила с волнением Аир.

– Так будь по-твоему! И он и остальные!

Пусть стелятся теперь у твоих ног!

И джинн достал со дна колодца,

Воды студеной полное ведро,

И протянул он девице со словом, – пей, красивая!

Вода студеная соленой ей казалась,

Как миллионы слез, что литься будут в ее честь!

Все выпила Аир до дна и ведро джинну протянула!

– Теперь ступай и собирай в подол сердца людские!

Довольный засмеялся джинн,

Свое же не отдашь теперь ты никому!

Отныне я хозяин сердцу твоему!

Оно останется со мной на дне колодца,

И не познает любви, ласки иль тепла!

В тот вечер все переменилось,

Тир, Фрок и Сандрий – с Аир не сводят глаз,

А про прекрасную Зюйдан все позабыли разом!

Два королевства всполошились,

Все, кто хоть раз взглянет на Аир,

Ни на кого другого уж смотреть не могут!

И смерти просят у небес, страдая без ее внимания!

Но сама девица не дарит никому ни взора, ни улыбки,

Смеется громко и сердца со звоном разбивает!

Загадки задает, турниры, бои устраивает, схватки

В свою честь, а женихов лишь с каждым разом больше!

Так за ответом для ее загадки хитрой,

Уплыл царевич Тир за океан,

Да не вернулся снова он к отцу,

Увлекла его с собой в пучину принцесса моря,

Царя морского дочь меньшая,

Остался жить на дне он океана,

Забыв про дом, отца и трон!

Фрок и Сандрий, отправились же на турнир,

Друг друга обгоняя по пути!

Так разлучившись по дороге,

Сандрий набрел в конце тропы

На тот заброшенный колодец!

Желая испить воды студеной,

Он джинна пробудил из глубины.

– Куда спешишь ты, юный мой царевич?

Спросил хитрый дух со дна.

– На турнир к славному султану,

Желаю Аир прекрасную я в жены взять!

Но для победы нужна мне сила орка!

Неуязвимость, смелость и чуткая сноровка!

– Что ж, будь по-твоему, мой юный повелитель!

Возьми сей древний амулет, то клык вождя из племени огня!

И победить тебя никто не сможет никогда,

Ты будешь смел, силен, могуч и быстр, как орк!

Но не снимай его ни разу – иначе обернешься монстром страшным!

Сандр надел на шею амулет волшебный –

На цепочке медной древний орочий клык острый!

И, довольный, дальше продолжал свой путь.

А джинн смеялся громко, в колодце исчезая,

– Будь днем ты, Сандрий, как принц красен,

Но ночью орочий твой лик будет ужасен!

Так и случилось – Сандрий, шутя, выиграл турнир!

Влюбленный орк уже не хищник!

И вручил ему султан наградой Аир, дочь старшую свою!

Вся Неливерия пируючи, гуляла день целый до заката!

Но в полночь вся в слезах Аир,

Бежала из нарядного дворца, от мужа прочь и от отца!

С тех пор принца Сандрия никто не видел,

Вслед за принцессой грозный орк

В ту ночь безлунную дворец покинул!

И не могла его поймать вся стража,

Так был он страшен, так ловок и силен!

Лесов владыка, король Ареус великий,

Впал в горькую печаль с исчезновеньем сына,

Обиду жгучую он на султана затаил,

– Из-за твоих принцесс капризных,

Я сыновей своих всех растерял!

Один наследник лишь у меня остался – принц Фрок,

Или ты сам ему принцессу в жены дашь,

Или пойду войной я лютой на тебя и заберу обеих!

Уж дочка старшая твоя так дивна и хороша,

Что я б и сам женился, если бы не годы и жена!

На что Тилиф ему поспешно отвечал,

– Ох, великий государь лесов зеленых,

Желаю век тебе моих проблем не знать,

Ночей не сплю – не знаю, как дочек замуж мне отдать!

Всяк, кто Аир хоть раз увидит – голову теряет,

И больше не отходит от дворца –

Ее гуляющей по саду увидеть он мечтает!

И ни о ком другом не смеет помышлять!

Несчастная Зюйдан забилась в угол,

Из водопадов слез ее каналы будем строить,

Тогда так старшая ее сестрица смеется без умолку!

Двадцатый тяжело вздохнул, недоумевая, что значит «жениться» и как, собственно говоря, выглядит «принцесса», а еще больше – когда отменили все уникальные номера?

А между тем по лесу вдоль опушки шли два гоблина-купца!

Отец и сын к султану направлялись во дворец,

Да притомились, и на полянке солнечной

Прилегли вздремнуть! Но вскоре

Молодой из них, Расим, отправился на поиски воды,

Источник он лесной найти хотел ближайший,

А между тем наткнулся на колодец глубочайший!

Рассеянно швырнув туда пару камней,

Он джинна пробудил из глубины!

– Зачем на голову мне мусор ты кидаешь?

Ответил дух, глазами злобными сверкая,

– Или тебе заняться нечем боле?

Расим в смущенье уши опустил,

И покраснел бы сильно, не будь он таким зеленым!

– Я купец! Тебе продал бы что-нибудь охотно,

Но ремесло мне это не дается – товар никто не покупает у меня!

Отец мой надо мной смеется, и торговать мне не велит!

– И где же ты отца оставил? – спросил лукаво дух,

– Его я заберу с собой охотно,

За что тебе в награду я монету золотую обещаю!

– Там на поляне! Там в тени ветвей! – ответил гоблин,

Глаза его сверкали ярче золотой монеты.

Джинн нырнул на дно колодца и достал ведро,

Вода студеная плескалась у краев!

Но гоблину не дал он жажду утолить, а опрокинул его наземь!

– Этот ручей, что начинается у лап твоих когтистых,

Теряется в камнях темной пещеры, полной товаров дивных!

Иди же вдоль ручья, товары те – твои!

Их все до одного продашь ты так же ловко,

Как только что продал ты мне отца родного!

Расим вздрогнул, из его шустрых лап выпала монета золотая,

– Я продал? Где же мой отец?

В ответ лишь джинн смеялся громко,

– О, не ищи его теперь! Его сыскать никто не в силах!

Как все продашь ты из пещеры – так отца назад вернешь!

Недолго брел Расим вдоль ручейка

Пред ним пещера громадная открылась!

А в ней товары чудные – украшенья, ткани, ковры, оружие, посуда!

Не думая, схватил он серьги золотые с камнями дорогими,

Мантию-невидимку с прорехой в середине,

Ковер-самолет, потрепанный изрядно,

И с несколько ремней с серебряными пряжками.

Накинув мантию, он прыгнул на ковер и в вихре закружился

По направлению дворца великого султана!

Где с блеском продал серьги он его жене,

И с почетом, которого не ведал прежде,

Покинул тот дворец прекрасный, отправившись по свету торговать!

Но вечером того же дня,

При туалетах султанша свою сережку потеряла,

И ее ухо в тот момент ослиным стало!

О, столько громких воплей сей дворец не слышал никогда!

Со всего мира знахарей и лекарей туда созвали,

Полцарства за исцеление любому в награду обещали!

А за поимку купца-пройдохи золота мешок!

И Расим, трясясь от страха под мантией-невидимкой,

Жалел о том, что джинн не дал ему искусство знахаря!

А между тем, один лекарь народный,

Не самый опытный и отнюдь не благородный,

В идеях очень смелый и скорый на словах,

Предложил султанше снять серьгу вторую!

Но вскоре выпорот тот лекарь был нещадно

Другое ее ухо вмиг ослиным тоже стало!

При этих словах среди слушателей пробежала волна тихого хихиканья. Двадцатый тоже засмеялся, он не знал, как выглядит султанша и поэтому представлял своего начальника Сорок Седьмого с большими гоблинскими ушами. В этот момент ему передали огромную чару горячего красного вина с пряностями. Двадцатый зажмурился, долго глубоко вдыхая аромат напитка – это было самое первое, и, быть может, потому последнее, вино в его жизни. Он за один залп осушил полчары, и вмиг ему собранье шуткой показалось – все такие нарядные и серьезные.

– Остановите процесс! – вдруг громко зашептал он сидящим с ним рядом крестьянам, – откуда этот господин знает про все, что было?! Он из полиции?

– Тебе секрет я юноша открою! – серьезно ответил ему высокий белобрысый парень, – не только то, что было, но и что будет, знает он!

Двадцатый снова от души расхохотался – как может старик знать будущее, если его не знают даже сами земляне со всеми своими продвинутыми технологиями! А певец между тем продолжал свою вещую песнь:

Но торговец шустрый по дороге

Был тут же пойман султаньей стражей!

С визжащим гоблином в мешке,

Она вернулась во дворец,

И где ему почти пришел конец!

Расим был до смерти напуган,

Что еще до пыток про колодец султану рассказал,

И про джинна, и про желания свои!

Но только не сказал про муки платы,

И про отца в плену у злого джинна!

Султан, минуты не теряя,

Велел карету запрягать,

И мешки злата потяжелее с собой взять!

Вскоре, на границе пустыни с лугом,

Он нашел колодец, что ему гоблин описал,

Желая произвести большое впечатленье,

Он приказал вытряхнуть один мешок в колодец,

Мгновенно с глубины поднялся дух, как море, синий,

Весь в шишках и синяках, по милости султаньей.

– Спасибо тебе, о, щедрый повелитель!

С спросонья джинн ворчливо пробурчал,

– Твое желание глупое я с легкостью исполню!

– О, чудесно! Лишь этого я ждал!

Подпрыгнул султан от нетерпенья,

– Мне дочку старшую надобно под венец отправить!

И женихов навалом – две страны!

Кто взглянет – глаз не отведет!

Да только вот она глядеть ни на кого не хочет!

Уж войны дикие повсюду разгораются!

Братья, дядья, кузены, принцы, короли

Друг на друга с ножами кидаются!

– Что ж, – вздохнул устало джинн,

История твоя стара – ее ни раз уж слышал я!

Ты во дворец возьми волшебный сей цветок,

И джинн протянул розу алую ему,

– Его отдай ты будущему зятю,

Пусть он подарит его дочери твоей,

И вмиг она ему любовь свою отдаст!

Но, но, но, не так быстро, повелитель мой,

За свой цветок хочу я плату по заслугам!

Не надо мне ни серебра, ни злата!

Хочу с тобой навек я породниться –

Отдай мне в жены дочку младшую свою!

– Что? – вскричал султан, от ярости краснея,

– Мою Зюйдан? Тебе? Да как ты вообще смеешь?

– Тогда я розу не отдам тебе! – не унимался дух колодца,

– А, может быть, жену мою возьмешь? – торг вел султан,

– С ослиными чудесными ушами? А?

– Нет-нет, вы друг друга стоите! – буркнул джинн,

– Она с ослиными ушами! А ты с мозгами, как у осла!

Не надо мне твоей султанши лопоухой,

Мне дочку младшую отдай!

– Что ж, будь по-твоему! – устал спорить султан,

– Как только свою старшую отдам я замуж! То младшую тебе пришлю!

А сам же про себя подумал, – тогда колодец сразу я засыплю!

На этом сделка совершилась, в подземелье скрылся джинн,

Султан довольный во дворец вернулся!

В тот же вечер он розу принцу Фроку со словами протянул,

– Дари скорей ее своей Аир любимой!

А завтра свадьбу мы, наконец, сыграем!

Влюбленный Фрок мгновенно принцессе розу преподнес,

Та улыбнулась, понюхала ее и уколола палец о шип острый,

После чего упала замертво на пол!

Громко шурша черными перепончатыми крыльями, низко над головами собравшихся пролетела пара больших летучих мышей – от испуга кто-то пригнулся, кто-то поежился. Один лишь старик-гусляр не шелохнулся, продолжая ловко перебирать звонкие струны.

– Да он же...слеп! – подумал вслух Двадцатый, пристально вглядываясь в светло-голубые старческие глаза. Они ему показались не менее знакомыми и родными, как и у той старушки, что встретила его и Тилля.

– Он видит гораздо дальше и лучше, чем каждый из нас! – тихо прошептал ему высокий белобрысый парень, – просто слушай, друг!

Но это был всего лишь вечный сон,

И по сей день принцесса спит в высокой башне!

Султан в отчаянии чуть сам рассудка не лишился

И в гневе он издал приказ

Тот, кто ее разбудит, пусть станет ее мужем!

Будь то человек иль карлик, или орк!

А наш купец зеленый чудом сей дворец покинул,

Гонимый страстью торговать, и по дороге

Мантию-невидимку быстро продал орку,

А ковер-самолет отдал гному почти задаром!

Да только мантия мала орку оказалась,

И места нежные не прятала от взглядов!

А ковер гнома так нес сюда неаккуратно,

Что тот чуть не потерял рассудок!

Опять среди слушателей пролетел легкий хохот, полупьяный Двадцатый забавлялся сильнее всех. Парень почти на треть осушил свою чару вина – все вокруг танцевало и пело. Он не пробыл на неизвестной планете еще и дня, как уже встретил орка, купца и гнома – почти всех главных героев песни.

– Спой нам теперь про Землю, Старче! – выкрикнул кто-то из слушателей.

– Да-да! Про Землю!– подхватила толпа.

Двадцатый сделал большой глоток вина и замер, желая услышать, что знает слепой старик про его родную планету.

– Я не был на Земле уж лет пятьсот, – грустно начал певец, – и еще столько же, там бы не появлялся!

Мои глаза так много видели там горя,

Что я ослеп от собственных соленых слез!

Вместо лугов зеленых там безжизненная пыль,

Песок там мертвый вместо гор высоких,

Там птицы не поют, померкло все живое!

Война жестокая там лютовала, и ядерную силу познала вся планета!

Не различая правых или виноватых –

Все стер с лица Земли жестокий атом...

– Да все там супер, ди-джей! – громко закричал пьяный Двадцатый, с трудом удерживаясь на подкашивающихся ногах, пустая чаша загремела под стол, – все тип-топ!

Гусли мгновенно смолкли, и из толпы тут же стали доноситься недовольные крики.